Бестселлеры Голливуда

Майк Холланд

АМЕРИКАНСКИЙ НИНДЗЯ 1, 2

Книга 1

Часть первая

ПРОБУЖДЕНИЕ

Достойно умереть — важнее, чем жить. Воспитать ученика, который продолжит твое дело, — важнее, чем достойно умереть. Тосикуга Такамацу, 33-й патриарх школы ниндзюцу Тогакурэ-рю.
Сложно сказать, чем именно он пришелся не ко двору. В части не раз появлялись новички, и среди них встречались всякие; иных принимали, другие уходили так же скоро, как и возникали, не нарушая привычного течения жизни. Когда же появился этот, несколько старожилов переглянулись между собой и кто-то — не важно, кто именно, — сразу произнес: «Ждите неприятностей». Быть может, эта фраза даже и не была сказана: есть вещи, которые понимаются без слов.

На вид это был парень как парень: роста выше среднего, но не «баскетболист», довольно мускулистый, но не «качок», светлый шатен с серо-голубыми глазами, посаженными несколько близко, но не так, чтобы это выглядело неэстетично. Пожалуй, кого-то мог смущать слишком заметный контраст между интеллигентными чертами лица и телом спортсмена, но не настолько же — стоило Джо появиться в любой компании, как все сразу начинали ощущать напряжение. Если бы тревога имела запах, Джо распространял бы именно ее аромат.

Человека можно назвать рядовым, но это еще не делает его заурядным. Как бы глубоко ни пряталась людская оригинальность, она все равно прорвется наружу, пусть даже в виде остаточных следов и чуть заметных признаков; и не страшно еще, когда отклонение от нормы бросается в глаза, но при этом известно и понятно большинству. Куда хуже, когда необычность проявляется в виде загадки: любая странность всегда опасна, опасность же неизвестная нежелательна вдвойне. С другой стороны, к Джо невозможно было придраться — черт его знает, как и откуда возникал этот «эффект». Сид по прозвищу Канарейка рассказывал, к примеру, такую историю: как-то раз, в день приезда Джо (хотя новичок пробыл в части всего три дня, многим казалось, что они терпят его присутствие намного дольше), к нему, то есть к Канарейке, пришел приятель из военной полиции поделиться новыми анекдотами. Вспомнил кое-что веселое и сам Сид, но как только открыл рот, ощутил вдруг, что ни слова выговорить не может, а по спине его ползет неприятный холодок. «Я уже подумал: подцепил лихорадку, — объяснял потом Канарейка. — Потому как душе в пятки уходить было совершенно не из-за чего. Ну где это видано, чтобы человека ни с того ни с сего мороз по коже продирал? Ан нет. Оглядываюсь, а возле меня стоит вот этот. Ничего не делает, понимаете, просто стоит и смотрит на меня, а взгляд его я кожей чувствую… Какие уж тут анекдоты?! Хотел было послать его — и снова не вышло. Язык присох, понимаете?»

Его понимали. Даже если Канарейка что-то и преувеличивал, то не намного: видать, и впрямь опасным типом был этот скромный на вид новичок.

Сам Джо вел себя тихо, вроде бы особо людей не дичился, но и знакомиться не спешил: так, станет в стороночке и наблюдает, задумчиво улыбаясь. Выражение лица у него при этом будет самое что ни на есть добродушное, и потому еще загадочней становится возникающий от его присутствия страх.

Вот и сейчас, когда колонна готовилась к отправке, Джо пристроился возле одного из грузовиков, размышляя о чем-то очень своем, личном; груз был уже водружен на свои места, сигнал к отправке задерживался: по слухам, с колонной собиралась ехать дочка полковника — «принцесса Патриция», в силу целого ряда причин объект поклонения и обожания большинства обитающих в форте Сонор холостяков, единственная «свободная» молодая девушка, довольно привлекательная (особенно, если учесть отсутствие конкуренции), гордячка, почти аристократка, ну и так далее. Много ли надо отлученным от родного дома и от женского общества молодым здоровым людям, чтобы влюбиться? Ну пусть не влюбиться — погрезить, помечтать, поскольку Патриция была недосягаема…

Итак, в работе наступила пауза — событие довольно приятное, если учесть, что день выдался жаркий и не по-тропически сухой. От крыш грузовиков несло разогретым железом, тяжелый аромат бензина исходил от брезента; источала запахи и теплая смазка. Над асфальтом поднималась легкая пыль и лениво опускалась обратно, покрывая ботинки и шины. Из штаба выплыли заслонившие носильщика чемоданы и приземлились возле полковничьего автомобиля, у багажника которого тотчас захлопотал сержант.

Чарли — принесший чемоданы шофер — принялся помогать ему; тем временем чуть поодаль, пользуясь передышкой, кто-то из ребят затеял игру в мячик, и круглый кусочек каучука замелькал в воздухе, изредка врезаясь в асфальт, чтобы взметнуть в воздух струйку пыли. Сержант Ринальди зевнул и отошел в сторону. Чарли поправил один из чемоданов, отвернулся, и тут взгляд его упал на неподвижно застывшую фигуру, у которой, казалось, жили только руки: отрешенно глядя в небо, Джо жонглировал маленьким, почти игрушечным ножичком. Лезвие, то высвобождаясь из своего укрытия в ручке, то снова прячась, матово поблескивало на солнце.

— Эй, парень, подойди-ка сюда! — крикнул Чарли, но Джо, казалось, просто не услышал его.



Чарли не любил лентяев. Точнее, не любил лентяев откровенных: если человек играет в карты, рассматривает порнографические картинки или пялится на экран телевизора, Чарли мог согласиться, что человек занят; бессмысленное же стояние вызывало у него немедленное раздражение. До сих пор Джо просто не попадался ему на Глаза…

Несколько секунд Чарли раздумывал, стоит ли связываться с этим парнем — что-то подсказывало ему, что лучше этого не делать, — затем шагнул к общей группе (в компании кому угодно прибавится уверенности) и заговорил, искоса поглядывая на летающий ножичек.

— Как вы играете? — его жилистая рука перехватила мячик на лету. — Да вы просто мертвецы какие-то… Кто же так двигается?

Он пропустил мячик у себя под ногой, поймал его снова и незаметно переместился поближе к новичку. Неизвестное чувство снова задело его, и смутная тревога начала потихоньку проступать в глубине души, но он уже не мог остановиться.

Джо безучастно смотрел в небо.

— Так, — продолжил Чарли. — Я сейчас научу вас классной игре, только у нас не хватает одного человека…

Мячик метнулся в сторону брезентового борта и только чудом не ударил Джо прямо в грудь.

Собственно, внимательный человек понял бы, что это наверняка должно бьщо произойти — просто в самую последнюю секунду мячик поменял траекторию и отклонился вправо.

Чарли заморгал (его внимательность была весьма средней, и утверждать наверняка, что с мячиком что-то случилось, он не мог), затем покосился в сторону остальных солдат.

Любопытство, ожидание и… сочувствие. Вот что прочел он на их лицах.

Джо смотрел в небо. Ножичек несколько замедлил свое мелькание — и только.

— Эй, парень! — Чарли силой заставил себя окликнуть странного парня. Ему не слишком-то хотелось объяснять приятелям, почему он не отреагировал на то, что Джо вел себя явно вызывающе.

Джо смотрел в небо.

— Ты слышишь меня? Я с тобой говорю!

Чарли и сам был бы рад отступить, но боязнь оказаться предметом насмешек не позволяла ему это сделать.

Джо смотрел в небо, и мало кто мог уловить, что отрешенность исчезла из его серо-голубых глаз, сменяясь наигранным безразличием. Или… или его бесстрастность все-таки не была наигранной?

— Что с ним? — повернулся Чарли к стоящему тут же Канарейке.

— Он у нас новенький, — ответил кто-то слева.

— Вчера приехал…

— Позавчера…

— Да нет, еще третьего дня!..

То, что большая часть реплик звучала тихо, не понравилось Чарли уже само по себе: видно, за прошедшие с момента его приезда один-два дня новичок успел себя показать не только в случае с Сидом.

— Эй, ты! — снова обратился он к Джо, замечая, что слова неприятно царапают горло, словно не желая появляться наружу. — Что ты стоишь? Брось мячик обратно и можешь продолжать спать.

Джо медленно опустил взгляд.

Ни один мускул не шевельнулся на лице новичка, его можно было принять за манекена или робота, но тем не менее Чарли ощутил, что под ложечкой у него засосало.

Он знал, как надо реагировать на открытое хамство, даже на демонстративное пренебрежение — но не на такое вот нечеловеческое спокойствие.

Джо не изображал, что не замечает шофера — он и впрямь его не замечал.

— Вот сука!..

Чарли не заметил, кто именно произнес эти слова, но и они не вывели Джо из состояния равновесия.

«Да что же он в самом деле? — поразился шофер. — Где его вообще откопали?»

Стена отчуждения, отгораживающая Джо, сделалась еще толще, чем прежде. Теперь можно было подумать, что тот находится по другую сторону экрана невидимого телевизора.

Чарли колебался недолго. Неопределенность нравилась ему меньше, чем скандал; кроме того, по его мнению, пришла пора поставить Джо на место.

— Послушай, ты… — он придвинулся к новичку так близко, насколько позволяло невидимое поле; слова с трудом прорывались сквозь стиснутые зубы. — Запомни: мы здесь любим работать коллективно Одиночки здесь не приживаются, понял?

Джо не шевельнулся. Он продолжал находиться в своем, совсем ином, измерении.

Дело неумолимо шло к драке.

Никогда еще очевидность стычки не была такой яркой, но никогда еще Чарли так не хотелось ее избежать. Он напрягся и неуверенно подался вперед.

Джо смотрел сквозь него.

Что бы кто ни говорил, но человека сложно ударить просто так. Даже отъявленному хулигану требуется сперва пригласить свою жертву принять участие в собственном избиении: страхом ли, наглостью ли, практически любой реакцией на вступительные слова. Жертва дает «согласие», и переход к действию осуществляется легче легкого. Джо не реагировал никак — и это все дальше оттягивало развязку Чтобы сдвинуться с мертвой точки, Чарли требовался дополнительный толчок. В поисках его он снова оглянулся и… вытянулся в струнку

— Рядовой!

— О черт… полковник, — шепнул Чарли с облегчением.

Хотя его вид все еще можно было назвать воинственным, на самом деле он испытывал резкое облегчение: вряд ли ему удалось бы выйти из этой патовой ситуации так легко, не соизволь начальство явиться столь вовремя.

Окликнув задиру, полковник тотчас потерял к нему интерес. Драки не состоялось, копаться же в причинах ему не хотелось. Мало ли что могли не поделить эти парни…

Провожаемый внимательными взглядами, полковник направился к автомобилю. Там его уже поджидала «принцесса». Заметив на лице отца озабоченное выражение, Патриция сходу затараторила (она вообще была изрядной болтушкой):

— Папа, я обещаю, что у меня все будет в порядке! Что надо сделать по дому, я подготовлю — Полковник усмехнулся и притянул девушку к себе, обнимая ее за плечи. — Папа, я тебя люблю…

Ее речь сливалась в общее звучание, нерасчленимое на слова и слоги. Обычно так журчат ручьи, и смысла в их шуме бывает ничуть не меньше. Но и не больше.

Не обращая внимания на то, что Патриция еще не замолкла, полковник жестом подозвал к себе сержанта. Толстяк вытянулся, преданно глядя начальнику прямо в глаза. Розовые, обвислые от жира щеки его лоснились, на лбу поблескивали росинки пота.

— Да, сэр?

— Сержант, вы знаете, как она дорога мне, — полковник хлопнул дочь по плечу — Я прошу вас, берегите ее.

— Да, сэр!

— Держитесь вместе с колонной до города, потом проводите Пат к дому.

— Не волнуйтесь, сэр, все будет в порядке, — сержант говорил с придыханием, возраст и лишний вес особо давали о себе знать в такую жару.

— Надеюсь…

Полковник слегка поморщился. Он и доверял и не доверял Ринальди: их связывало слишком многое, гораздо большее, чем можно было предположить с первого взгляда. Судьба сводила и разводила их десятки раз, сталкивая все новыми гранями, но именно знание этих граней и не позволяло полковнику безоговорочно верить своему другу.

Ехать от форта Сонор до города было не так уж далеко, но в дороге случалось всякое. Не раз, отправившись в путь на четырех колесах, добирались обратно на базу пешком. Особенно часто это происходило, когда среди прочих грузов перевозилось оружие. По этому признаку рейс ожидался особо опасный — но, с другой стороны, едва ли не больший риск грозил одиночкам: если колонны грабили организованные группировки, с которыми можно было пойти на переговоры и остаться хоть без груза, но в живых, то на одиночек нападали порой сущие стервятники, имеющие обыкновение свидетелей в живых не оставлять.

«И приспичило же ей ехать!» — сердился про себя полковник.

Задерживать Патрицию в форте было делом неблагодарным: при желании у этой девчонки хватило бы ума пуститься в авантюру в одиночку; воспитанная отцом и им же избалованная Патриция обладала совершенно неукротимым норовом и недюжинной волей — во всяком случае, в достижении своих капризов. Не раз ее выходки заставляли полковника хвататься за рано поседевшую голову. Другой на его месте уже сделал бы все, чтобы спровадить милую обузу в престижное образовательное заведение, но, несмотря на все фокусы своей дочери, полковник ни за что не согласился бы лишиться единственного существа, умеющего просто и искренне сказать, что оно любит его.

Полковника любили немногие. С ним считались, его уважали, но только Патриция питала к нему истинно нежные чувства, без которых никакое уважение, никакой престиж не спасут от чувства неполноценности. С другой стороны, и сам полковник, пожалуй, не любил никого, кроме нее.

Теперь «принцесса» Патриция ехала в город. Устроившись на заднем сиденье черного, лакированного, как сапог, автомобиля, она скомандовала первой:

— Поехали!

Восклицание девушки было тотчас подхвачено и повторено, солдаты разбежались по машинам, и колонна, наконец, тронулась в путь.



* * *

Джо положил одну руку на руль и откинулся на спинку сиденья. Машина слушалась его легко, можно было отвлечься и поразмышлять.

О чем?

Он не испытывал недостатка в темах.

Можно было, например, подумать о том, как вести себя дальше с этими новыми «приятелями», которые чем-то раздражали его. Да нет, не чем-то — хотя бы уже тем, что первые не желали оставить его в покое, лезли, когда он их об этом не просил, задевали, отвлекали, мешали чем только можно и в чем только можно. Ему претили их плоские шутки и бессмысленное времяпрепровождение. Одних суток хватило Джо для того, чтобы убедиться: разговоры ведутся тут главным образом на одну и ту же тему с небольшими вариациями, изредка перемежаясь конкретно-деловыми репликами. Нет, он был готов признать, что в армии люди ничем не хуже, чем «на гражданке», но и там его угнетало то же самое. Окружающая его жизнь выглядела пустоватой и пресной, все его естество протестовало против такого положения вещей, но менять мир было невозможно и глупо, а себя не хотелось. Да и для того, чтобы изменить самого себя, следовало прежде всего знать, кто ты есть…

Джо себя не знал. Он чувствовал, что где-то в глубине его души живут большие силы, что он способен на нечто грандиозное, но не. знал, на что именно. Он не знал, откуда он взялся, чего он хочет и куда, наконец, придет. Он жил и ждал, когда жизнь сама подскажет ему: вот оно, настоящее:..

Жизнь подсказывать не торопилась.

Изредка у Джо складывалось впечатление, что вставшая между ним и его прошлым мгла становится светлей, но стоило напрячься, сосредоточиться на более прозрачном ее участке — и она снова сгущалась, унося явившиеся было образы. С другой стороны, ничего не давала и попытка просто пустить дело на самотек и позволить воспоминаниям проявиться спонтанно — немного подразнив, они уходили, ничего нового не принося и ничего старого не меняя.

Вот и сейчас он улавливал какое-то смутное просветление: деревья ли что-то ему напоминали, или сам климат…

Вдоль дороги топорщились перистые лапы кокосовых пальм; то тут, то там клубились листвой вечнозеленые гиганты, заслоняя от досужего взгляда деревья более редкие и экзотические.

Да, в пейзаже было что-то знакомое, причем знакомое еще ОТТУДА. Во всяком случае, здесь, на фоне природы, Джо не чувствовал себя неуместным, как в форте и, тем более, в городах, где ему доводилось жить после того момента, с которого началась его новая жизнь — жизнь-тоска об утраченном прошлом. И не только прошлом: что-то подсказывало

Джо, что вместе с ним он утратил нечто большее. Свою дорогу? Похоже на то…

Впереди раздался какой-то шум, и Джо ощутил, что его тело напрягается само по себе (видно, оно помнило больше, чем разум). Он еще не видел и не понимал ничего, но нервы кричали во весь голос, требуя готовности защищаться. «Внимание, внимание всем, всем, всем…»



* * *

Первым дорожных работников увидел Чарли.

Им нечего было делать на этом участке дороги, относительно благополучном и обустроенном, тем более, что в полукилометре дорожников ждала настоящая работенка; но тем не менее из кустов выдвинулся полосатый барьерчик, а на спинах и животах снующих вокруг него людей пестрели предупредительные елочки.

— Это еще что такое? — приподнял брови Чарли.

Ломая ветки, на обочину выползал настоящий машинный монстр с плоской «мордой»-радиатором, заостренный, как таран, и такой же неповоротливый с виду.

— Притормози, — приказала сзади Патриция; ее губки недовольно скривились.

С ремонтно-дорожного «чудовища» спрыгнул человек и заковылял в сторону головного автомобиля.

Колонна замерла, моторы один за другим заглушали свой звук.

Джо показалось, что его тело превращается в этот момент в готовую разжаться пружину — он почти физически ощущал присутствие невидимого врага. Два быстрых взгляда: вперед, на «чудовище», и назад — окончательно убедили его в реальности близкой угрозы. Стоило колонне замедлить ход, как обратный путь отрезал другой грузовик, не столь экзотический, но более массивный с виду.

— Добрый день, — высунулся из окна Чарли, примеряясь, как будет лучше: обругать неловких работяг или договориться с ними по-хорошему.

Выбрать он не успел. Откуда-то в руках у ремонтников возникли автоматические винтовки, и их сталь, как и лица людей, все говорило о том, что разговор предстоит нешуточный.

— Что это за безобразие? — подпрыгнула на месте «принцесса».

— Не двигаться! — резанул по ушам отрывистый голос налетчика. — Все выходите, и чтобы было тихо! Ну, живо!..

— Да, да, — с готовностью поддержал его сержант. — Прошу всех не волноваться…

— Вылезайте, быстро!.. Тогда среди вас не будет раненых. Или убитых.

Тяжело дыша, как паровоз, сержант высунулся наружу. По его взмокшему лбу струились капли пота, но ничто иное не выдавало его испуга, если таковой и имел место. Морщась, когда на глаза ему попадалось наведенное прямо на него дуло, Ринальди повернулся к колонне (кое-кто из водителей уже успел сойти на землю, остальные еще колебались) и заговорил зычным голосом:

— Ребята, не стреляйте — пусть они забирают все, что хотят! Постараемся обойтись без кровопролития!..

Странно, но в этот момент Джо ощутил нечто похожее на разочарование.

Никому не нужной оказалась его готовность к бою, но еще неприятнее было то, что приходилось подчиняться первой попавшейся швали, даже не померявшись силами.

Еще несколько человек выбежали из кустов. Почти на каждого водителя-солдата приходилось по двое налетчиков.

Повинуясь приказу, Джо неохотно спрыгнул на землю. Его обыскали — кое-как, наспех — и, подталкивая дулом М-16, заставили отойти в сторону.

«А ведь не так уж и много их, — подумал он, лениво перебирая ногами, — если захотеть… Что ж, приказ есть приказ…»

Скука — вот что теперь брало верх над всеми его чувствами. А может, не над всеми? В какой-то момент тело вновь просигналило Джо, что рядом находится засада.

Еще одна?

Джо насторожился — видно, не все так просто было в этом нападении, — но зеленая масса листьев и веток молчала, лишь верхние листочки чуть колыхались под дыханием жары. Если кто и прятался поблизости, то ему удалось настолько удачно вписаться в природный узор, что и профессионал легко поддался бы на иллюзию покоя.

Видимо, Джо задумался над этим слишком глубоко, поскольку лишь толчок дулом вернул его к действительности.

Солдат собрали в компактную группу — так налетчикам легче было держать пленников под прицелом. Только Чарли и Патриция оставались еще на своих местах.

Девушка смотрела на нападающих с изумлением и любопытством. Серьезность опасности еще не дошла до ее сознания, и реальность воспринималась девушкой как представление, устроенное в ее честь. Впрочем, зрелище довольно быстро надоело ей, и она, покривившись, вновь обратилась к Чарли:

— Чарли, доехали! Ну, чего ты ждешь?

Чарли изумленно уставился на «хозяйку». Как бы почтительно не относился он к ее капризам, рисковать из-за них жизнью было бы глупо.

— Ну? — Патриция недовольно скривила губки.

«Неужели она действительно такая дура?» — изумленно подумал Чарли.

В следующую секунду в окно просунулись сильные, грубые руки и ухватили его за шиворот: Чарли и сам не заметил, что потянулся к зажиганию. Стоявший рядом бандит распознал его движение и, решив, что шофер собирается выполнять приказание «принцессы», поспешил принять меры. Видимо, свежий воздух подействовал на шофера не лучшим образом — оказавшись на «улице», он сразу обмяк и сжался. Все тот же налетчик тряхнул его, затем наотмашь ударил его по лицу. Чарли отлетел, разворачиваясь в падении, и ткнулся носом в открытое окно возле водительского места.

Еще через мгновение Патриция очутилась перед главным из нападавших. По ее личику пролегли еле заметные морщинки, щеки покрылись красными пятнами.

Как, ее Чарли, ее верного шофера, кто-то бьет по лицу?!!

— Да что же вы делаете?! — закричала она, гневно поблескивая глазами. — Как вы себя ведете?!

Она никак не могла понять, почему ее возмущенные реплики вызвали у нападавших дружный смех.

«Сумасшедшая!» — пришел к выводу наблюдающий за сценкой Джо. Он уже свыкся с ролью вынужденного зрителя и поглядывал на все происходящее как бы со стороны.

А события разворачивались…

Видя, что крики и слова бесполезны, а налетчики извиняться явно не собираются, ее полковничье высочество побелела, замахнулась тоненькой ручкой, и Джо услышал звук пощечины.

Бандит медленно поднес руку к ушибленному месту, его челюсть изумленно отвисла. «Что это?» — было написано на его лице. Пожалуй, нападение со стороны безоружной девчонки потрясло его не меньше, чем минуту назад саму Патрицию поразило грубое отношение к ее Чарли.

На какую-то долю секунды воцарилась полная тишина. Затем налетчик посмотрел на свою руку, потом на Патрицию — и отвесил нахалке ответную оплеуху. Тотчас, словно ожидая этого, двое других «ремонтников» схватили «принцессу» за руки и втолкнули обратно в машину.

Рядом в пыли корчился Чарли.

Если до этого в ситуации можно было разглядеть смешную сторону, то теперь даже самый заядлый юморист не смог бы выдавить из себя улыбки. Как только лапа налетчика прикоснулась к девичьей щечке, сработал невидимый переключатель общего тона.

Первым на его сигнал отреагировал Джо. Привлеченный возней, его «охранник» отвернулся — ненадолго, всего лишь на долю секунды, но этого оказалось достаточным. Руки у Джо значительно опережали работу сознания. Как только дуло направленной на Джо винтовки оказалось вне поля зрения бандита, эти умные руки сами вцепились в сталь, пригибая ее к земле. Тело Джо взлетело и кувыркнулось в воздухе — дуло послужило неплохой опорой для толчка, — затем Джо приземлился, перед ним мелькнуло незнакомое перекошенное лицо и тут же исчезло, встретившись с метнувшимся ему навстречу кулаком. Инерция прыжка придала удару силу — Джо успел услышать, что кости скулы хрустнули, а еще через мгновение его локоть вошел в чье-то оказавшееся совсем рядом брюхо…

— Стой! Стоять!..

Черный кружок дула возник в нескольких сантиметрах от его шеи — и Джо замер на месте.

Все правильно: он не был еще готов к схватке. Так случайно сработали вышедшие из-под контроля рефлексы. Они же и помогли ему застыть по приказу — еще секунда, и выстрел остановил бы его куда надежней.

Не теряла времени и Патриция. Как только Джо начал действовать, она немедленно сделала собственные выводы о том, что пришло время бежать. Крутанувшись между сиденьями, она плюхнулась на водительское место, повернула ключ зажигания — и машина, взревев, рванулась с места.

Бандиты отреагировали четко: винтовки и «Узи» повернулись на шум мотора, несколько человек привычно перешли в положение для стрельбы лежа. Зацокали затворы, загрохотали выстрелы.

Автомобиль тряхнуло, пробитая пулей шина крякнула…

— Не стреляйте! — рванулся вперед сержант. — Слышите? Не стреляйте!

Несильный, но резкий толчок отбросил его назад: останавливать стрельбу уже было поздно.

С противным свистящим скрипом машина начала разворачиваться. От испуга Патриция вместо тормоза надавила на газ, и автомобиль бросило вперед с новой силой. Дождем взметнулся гравий на обочине, его сменили земляные комья и куски оборванных вращением колес травинок. Машина запрыгала по кустам. Отчаянно вцепившись в руль, Патриция завопила: лишь сейчас она испугалась по-настоящему.

По ветровому стеклу захлопали встречные ветки, автомобиль начало трясти. Он пролетел еще несколько метров, прежде чем неудачный пенек сыграл роль трамплина. Продолжая крутиться, колеса утратили связь с твердой почвой; машина перевернулась на бок, покачалась немного, словно в раздумье, и опрокинулась на крышу, подставив солнцу пыльное брюхо.

Все в мире повторяется. В истинности этого утверждения Джо убедился, когда центр общего внимания вновь сместился куда-то в сторону.

По девушке — пускай глупой, пускай сумасшедшей — стреляли, и он не мог больше спокойно стоять в стороне. Кроме того, перед ним вновь было оставленное без внимания оружие, и самовольные руки Джо…

Джо ощутил только слабую боль в костяшках пальцев. Его противнику пришлось намного хуже — лишенное сознания тело глухо ударилось об асфальт.

Джо действовал со скоростью современной вычислительной машины: прежде чем кто-либо из его недругов успевал предпринять тот или иной ход (да что там — просто двинуться в ту или иную сторону!), Джо уже предвидел заранее все его действия и останавливал их. Дернулась, выворачиваясь из сустава, не успевшая подняться рука одного «ремонтника», второй получил ужасно твердой пяткой в пах… На миг Джо остался без дела — ошеломленные скоростью его натиска бандиты «затормозили».

— Давайте, ребята! — выкрикнул он, поворачиваясь к обалдевшим солдатам своей родной части.

Приглашать дважды ребят было не нужно: не один Джо страдал от вынужденного бездействия. Несколько винтовок перекочевало в руки солдат, за другие стволы началось сражение.

И все же главным объектом схватки остался Джо. Теперь внимание охотившихся на девушку автоматчиков полностью переключилось на него, и несколько коротких очередей почти одновременно вспороли воздух там, где он только что был. Вот именно — «только что».

Потому что его уже не было на этом месте…

С ловкостью профессионального акробата Джо завертелся в воздухе, оттолкнулся на миг от асфальта руками и продолжил полет, окончившийся в недосягаемом для пуль пространстве возле одного из багажников. Теперь автоматчикам требовалось перебежать на другую позицию — этого времени Джо хватило для того, чтобы раскрыть ящик с инструментами. Привычным и уверенным движением рука удобно ухватилась за что-то твердое — краем глаза Джо увидел, что держит банальную отвертку.

Бандит с «Узи» прицелился, но выстрелы ушли в никуда — сверкнув на солнце, отвертка вырвалась из спружинившей руки, засвистела и по рукоять вошла в горло стрелка. Налетчик захрипел и повалился на бок.

Над свежим трупом тут же появился другой «ремонтник», вскидывая свой автомат, но руки Джо повторили маневр — и в воздух взметнулся увесистый ломик. Взметнулся — и нашел цель.

Новый выстрел прозвучал совсем в иной тональности — Джо узнал крупнокалиберную винтовку. Увлекшись, бандит утратил осторожность и выскочил на открытое пространство перед грузовиком. Джо настиг его одним стремительным прыжком. Хрустнули, ломаясь, пальцы; налетчик вскрикнул, но тут же возглас перешел в хрип — дуло его собственной винтовки впилось ему в горло, пережимая сонную артерию.

Перелом в сражении наступил мгновенно, впрочем, как это и бывает в подобных схватках. Увидев, что несколько бандитов лишились оружия (иные — вместе с жизнью), их уцелевшие товарищи тут же утратили боевой пыл.

И все же… Нет, теперь Джо был уверен, что ему не чудилось присутствие еще одной, доселе не принимающей участия в схватке силы. Раскинувшиеся за дорогой джунгли смотрели на драчунов холодно, жестоко и пристально.

…На самом деле все произошло в считанные секунды — пока Джо и остальные боролись. Патриция успела только открыть дверцу машины. Кое-как изогнувшись, она спрыгнула на землю и выругалась: каблук почти весь впечатался в рыхлую почву.

— О, черт, — поморщилась она, в сердцах лягнув перевернувшуюся машину.

Треск над головой заставил ее обернуться — и вовремя. Высокая пальма неожиданно и самым неподходящим образом начала клониться в ее сторону. Затрещали ветки, захлопали перья листьев…

Ужас может превратить человеческое тело в неподвижную статую, но может и придать его движениям безошибочную точность. На сей раз произошло именно это: девушка рванулась с места, и верхушка ствола опустилась где-то в полуметре за ее спиной.

Услышав шум от падения, Патриция дернулась всем телом, сердечко ее бешено запрыгало. Еще немного, и… Она взглянула на место, откуда падало дерево, и вздрогнула снова: ей показалось на миг, что там возникла и растаяла в воздухе человеческая фигура. Впрочем, это могли шутить перенапряженные нервы.

В это время на дороге еще кипел бой.

Один из солдат, оказавшись рядом с открытой кабиной, шмыгнул внутрь, и грузовик тронулся с места, бросаясь в сторону «чудовища». Завидя приближавшуюся махину, водитель ремонтного механизма дал задний ход — и напрасно, слишком несопоставимы оказались скорости. Передний бампер грузовика уже касался крашеного бока «монстра», когда налетчик пулей вылетел из кабины и кувыркнулся в кусты. Это спасло ему жизнь. Столкнувшиеся машины сцепились, затем разошлись, врезаясь в придорожные кусты, и дорога освободилась.

Не дремали и бандиты.

Не желая расставаться с вожделенной добычей просто так, один из них прыгнул за руль головного грузовика. Стоявший рядом Джо метнулся вдогонку, но машина только обдала его волной выхлопного газа.

Пожалуй, любой другой человек на месте Джо отказался бы от преследования — виданное ли дело, человеку догнать стремительно набирающую скорость машину! — но для Джо стереотипные рамки оказались тесны. В два-три прыжка он сократил начавшее было увеличиваться расстояние, оттолкнулся и вцепился на лету руками в багажник, рискуя в любой момент сорваться.

Как это ему удалось?

Сам Джо вряд ли сумел бы дать на это вразумительный ответ: для него пришло время действовать.

Есть враг — бей, крутись, работай; враг удирает — догоняй… Мышцы Джо сгруппировались, превращая его в единый комок силы, намертво вжавшийся в дерево и железо; затем руки вновь обрели свою независимость и без труда нащупали металлическую цепь с крюком. Продолжая держаться одной левой и коленями, Джо размахнулся, цепь зазмеилась в воздухе, опуская крюк на верх брезентового тента, на дугу каркаса. Жесткий стук и рывок сообщили Джо, что цель достигнута.

Проверив, хорошо ли зацепился крюк, он перенес часть своего веса на цепь, подтянулся, хватаясь то за цепь, то за крышу, и встал.

Толстый брезент прогибался под ногами, от неровностей на дороге грузовик трясло. Джо раскинул руки, устанавливая верный баланс, и снова это удалось ему на удивление легко. Пригибаясь, чтобы удобнее было сохранять равновесие при движении, он пробежал по крыше кузова и перепрыгнул на гладкий металл верха кабины.

Бандит заметил только то, что левое окно заслонила на миг какая-то тень; затем стекло сбоку вспыхнуло осколочным дождем, полившимся прямо ему в лицо. Водитель вскрикнул, инстинктивно надавил на тормоз, и неожиданный удар в челюсть отбросил его на соседнее сиденье. К несчастью, выпустить руль налетчик не успел — машина развернулась на месте, и цеплявшийся за раму Джо понял, что летит…

Ветки помогли ему спружинить, а грубая ткань формы защитила тело от неминуемых царапин. Мозг еще не мог вспомнить прошлое, но тело уже вернуло себе память, обретя прежние рефлексы. Именно оно, прошлое, помогло ему извернуться в воздухе так, что падение причинило минимум неприятностей: через секунду Джо снова был на ногах.

Грузовику повезло меньше. Свернутый руль и отпущенный тормоз сбросили его с дороги, заставив прогромыхать всей массой по природному хаосу из ветвей и выступающих корней; затем перед радиатором вырос твердый, как камень, ствол и на месте столкновения взвились в небо клубы взрыва — рыжие, в черной траурной кайме.

Затрещал огонь.

Джо перевел дух и вытер с лица пот и пыль. Короткая «поездка» переместила его на несколько десятков метров в сторону от центра событий — как раз в то время, когда там наступила пора нового перелома.

В первую секунду никто из присутствовавших так и не понял, что именно произошло.

На долю секунды воцарилась мертвая тишина, словно сама окружавшая их природа затаила дыхание, предвкушая кровавую развязку. Затем на зеленом фоне возник черный силуэт и движение его руки послужило сигналом к началу новой атаки.

Взрезая зеленую массу своими телами, из джунглей, приблизительно на равном расстоянии друг от друга, разом возникли облаченные в черное фигуры. Они двигались синхронно и беззвучно, но не так, как выскочившие недавно из тех же кустов налетчики: они не допускали ни одного лишнего или неточного движения, как не допускают их пальцы руки, направляемые командой единого мозга.

Однако пальцы не имеют своей собственной, автономной, воли. А нападающие — имели. Но их воли, сплетаясь воедино, как бы, образовывали единую сверхволю, сверхразум. И эта сверхволя делала их атаку особенно страшной.

Потому что сознательные действия каждого из бойцов не противоречили действиям группы — как не противоречат ритму музыкальной мелодии звуки отдельных струн…

Возникли — замерли — словно подброшенные единым порывом ветра, очутились на дороге — вновь застыли в нелепой, с первого взгляда, но точно выверенной позе. Тени, звери, нелюди…

Шумно рассекая воздух стремительным перемещением, еще несколько загадочных черных «демонов» приземлились на крыши грузовиков — вряд ли нормальному человеку это было под силу.

В самом появлении этих чуть ли не мистических существ, принявших облик, внешне похожий на человеческий, крылось нечто жуткое, почти ирреальное…

Первым «очнулся» Канарейка. Привычные пальцы надавили на спуск, автомат затрясся в его руках, посылая в сторону джунглей очередь. Раздался чей-то сдавленный вскрик — и хотя в ту же секунду Сид повалился наземь, стало ясно, что нападавшие были все же людьми, уязвимыми для свинца и железа.

В следующее мгновение все смешалось. Тело Сида изогнулось в агонии, на лбу засветились отраженным светом заточенные лучи сюрикена[1], до половины вошедшего в череп; тотчас заплевался огнем другой автомат, поднимая свой нос в сторону кокосовой пальмы, — но вот уже захлебнулась и эта очередь…

Перистые листья захлопали, пропуская вниз сбитое выстрелами мертвое тело. Темной тряпичной куклой оно мелькнуло в воздухе и рухнуло вниз. Вскрикнул стрелок — маленький метательный снаряд вошел ему в позвоночник на уровне поясницы. Он зашатался, согнулся и рухнул на еще теплое тело товарища.

Черные «демоны» больше не стояли на месте — их неуловимо-быстрые тела словно стали зыбкими, превращаясь в трудно достижимую мишень; засвистели веревки, змеями обвиваясь вокруг щиколоток солдат, несколько человек повалилось наземь под ноги атакующим.

Кто-то, увернувшись от веревок, успел выставить перед собой штык на конце винтовки, но нанести удар ему было не суждено: одетая в черную ткань рука послала в живот солдату кинжал с причудливо изогнутым лезвием. Брызнула кровь. С тихим стоном умирающий осел на землю.

Ему на помощь рванулся было другой солдат, но винтовка выскочила из его рук, выдернутая оказавшимся рядом человеком в маске, и неумолимым рычагом перехватила горло. От следующего рывка шейные позвонки солдата хрустнули, убийца отбросил от себя бесполезное мертвое тело и повернулся в сторону джунглей, откуда выходил одетый в ту же черную «униформу» командир — лишь нарисованное на щеке пятно, плохо различимое с такого расстояния, да узкие восточные глаза отличали его от рядовых «демонов». Впрочем, и у тех глаза были всякие: и узкие, и не очень — но не было в них такого ледяного безразличия к жизни. И к чужой, и, наверное, к своей…



…Патрицию не интересовало ничего. Как только к ней после потрясения вернулась способность двигаться, девушка рванулась с места и помчалась по зарослям, спотыкаясь, падая, поднимаясь и вновь падая. Ей неважно было, куда и от чего она бежит, — ноги сами выбирали дорогу, впрочем, далеко не лучшим образом. В какой-то момент ветки вокруг «принцессы» затрещали, раздался топот, и девушка рванулась в сторону. Быть может, от одного преследователя ей еще удалось бы уйти, но, избавляясь от него, она угодила прямо в руки другого.

Патриция закричала, забилась, но напрасно. Незнакомец держал ее крепко, попытки вырваться привели только к тому, что хватка стала жестче и девушка почувствовала боль.

Когда налетчик вывел пленницу на дорогу, там уже все было кончено.

То тут, то там вдоль замершей колонны, в которой оставалось теперь всего четыре грузовика, не считая машины нападавших, валялись трупы: одни — раскинув широко руки, другие — скорчившись в комок; пятна бензина, машинного масла и позавчерашних луж отливали алым — кровью. Картину довершало зрелище и вовсе странное: черные «демоны» выстроились четырехугольником и застыли перед предводителем, опустившись на одно колено в той позе, в которой европейские скульпторы изображают порой плакальщиц над надгробиями. Несколько других ниндзя (наверное, мы уже можем сказать, кто были эти черные убийцы, ибо ниндзя по-японски и означает «ночной, черный демон») заняли наблюдательные позиции. В руках ближайшего, к своему немалому удивлению, Патриция разглядела лук.

Сопротивляющуюся девушку провели мимо ремонтной машины, съехавшей в кусты непропорционально тяжелым задом и задравшей вверх металлическую морду; тут же, рядом, высилась куча песка с беспорядочно брошенным инструментом — остатки «дорожного» камуфляжа.

Движение за своей спиной Патриция заметила не сразу, смысл же его поняла еще позже. Кто-то быстро догонял их, стараясь не выходить на открытое простреливаемое пространство. Затем девушка ощутила, что сдерживающая ее хватка резко ослабла, а потом и исчезла вовсе.

Тот, кто держал Патрицию, неуклюже отлетел в сторону, плюхнувшись животом на асфальт. Другой толчок — значительно более мягкий — отбросил саму девушку.

Джо поспевал всюду: на мгновение он вскочил на крышу, охватывая взглядом всю диспозицию, затем так же легко переместился обратно вниз, заступая дорогу противнику в черном, направившемуся к девушке.

Патриция, почувствовав свободу, не стала стоять на месте — через секунду только ветки затрещали, смыкаясь за ее спиной.

Джо в кувырке ушел от первого удара, перекатился через песчаную кучу и остановился, держа в руках то, что лишь с большой натяжкой могло сойти за оружие.

Неправда, что существуют предметы исключительно бытового назначения. Немного воображения, немного желания плюс насущная потребность — и нож для чистки рыбы обрастает лишними концами, превращаясь в смертоносную «звездочку»; мирные вилы теряют древко и становятся грозным саем[2]; цеп перестает обмолачивать зерно и полностью «переквалифицируется» на разбивание человеческих черепов и костей, находя новую славу под именем «нунтяку»[3]; бывший серп отращивает страшный металлический хвост, называясь отныне «камой»[4], и так далее.

Ирония судьбы заключалась в том, что свое оружие Джо получил от налетчиков. Входя в роль «ремонтной бригады», они для правдоподобия разложили вокруг кучи песка дорожный инструмент. Ручной каток, флажки ограждения, лопата…

Конечно, за доли секунды лопата не могла приобрести ни нового имени, ни вида, но стоило Джо взять ее в руки, подхватив буквально на лету, как из рабочего инструмента она превратилась в оружие ничуть не менее серьезное, чем все вышеперечисленное.

Впрочем, противник Джо тоже умел проделывать подобные метаморфозы с бытовыми предметами: древко нашло на древко, металл стукнулся о металл.

Удар, выпад, блок — Джо сделал кульбит и получил возможность дотянуться до незащищенной спины черного. В следующую секунду перед его глазами возникла чья-то рука с пистолетом, затем она исчезла и только сталь чиркнула по асфальту, отлетая в сторону.

Откуда-то издалека донесся крик убегающей Патриции — даже сейчас девушка не могла заставить себя двигаться молча.

Джо остановился — больше в пределах его досягаемости никого не было; зато один из лучников успел пустить стрелу. Джо перехватил ее на лету, сломал о колено и зашвырнул обломки в кусты — он не видел смысла оставаться на месте драки: Патриции требовалась помощь, одна она вряд ли сумела бы уйти мало-мальски далеко.

Джо догнал девушку в считанные мгновения, обхватил за плечи и повлек за собой, прежде чем им вслед успели открыть стрельбу.

Собственно, стрельба так и не началась — лишь несколько луков вскинулись и замерли, так и не выпустив стрел: слишком быстро таяли среди листьев светлые пятна.

Человек с восточными глазами поднял вверх руку, призывая к вниманию. Его приказ прозвучал коротко и спокойно; вместо командных ноток в голосе, которые так любят европейцы, ему достаточно было почти незаметного движения бровей:

— Убить их.

Шестеро «демонов» поднялись из своей ритуальной стойки и все так же безмолвно вошли в травяное и лиственное море.

Проводив их взглядом, сэнсей[5] ниндзя повернулся в сторону сержанта и солдат, вторично покорившихся налетчикам. Шофер Чарли пошатывался — еще от первого удара у него раскалывалась голова.

Дуло винтовки заглянуло сержанту в глаза, толстяк Ринальди часто задышал, его глазки забегали.

Сэнсей ниндзя сурово сдвинул иссиня-черные ленточки бровей.

Сержант приоткрыл рот, на его лице был написан испуг.

— Хватит, мы сдаемся! — крикнул он, зажмуриваясь.

Возможно, ниндзя и усмехнулся под маской, но по открытой верхней части лица понять его истинное выражение было невозможно. Он сделал в воздухе неопределенный жест рукой, и тотчас Чарли и сержант оказались выведенными из-под прицела. Вместо этого приклады винтовок стоявших за их спинами налетчиков (и ниндзя, и «ремонтники» уже смешались в общую кучу) плашмя прошлись по ребрам американцев, выбивая мысль о возможном сопротивлении. Затем пленных подтащили к ближайшей машине.

Черный сэнсей прищурился и послал короткий взгляд в сторону леса. Джунгли молчали, словно проглотили и беглецов, и их преследователей навсегда.

В руке одного из ремонтников блеснул «кольт», и его дуло уперлось сержанту под дых.

Ринальди не был трусом. Мало того, еще секунду назад он верил, что бандиты непременно его пощадят, но достаточно было одного взгляда мерцающих непонятным блеском узких глаз, чтобы уверенность сержанта улетучилась.

От человека в черном можно было ожидать всего, чужая жизнь имела в его глазах не большую ценность, чем сорванный с дерева листок, и неважно, кому она принадлежала — врагу или союзнику. Сама смерть бесстрастно смотрела на сержанта раскосыми глазами, в которых ничего нельзя было прочесть — ни помилования, ни приговора. Если ниндзя и медлил, то лишь потому, что, должно быть, высчитывал сейчас одному ему ведомую выгоду.

И когда он, наконец, прекратил разглядывать Ринальди, то не потому, что ему не хватило терпения. Просто ниндзя решил, что настало время вести допрос: именно сейчас, ни секундой раньше или позже

Кольт толкнул сержанта сильнее — начинался серьезный разговор.

— Кто этот парень? — кивнул ниндзя в сторону леса.

«Вот так вопрос…» — обмер сержант.

— Я не знаю… — Ринальди охнул; ему показалось что дуло, крутнувшись, сдвинуло его внутренности сквозь брюшную стенку.

— Кто это?

Японец говорил по-английски правильно, без акцента, но как-то механически, не интонируя фразы.

«Будь проклят этот новичок!» — выругался про себя сержант.

Он не знал, что следовало ответить. Даже фамилия Джо выветрилась из его памяти; затягивание же паузы, как и молчание, могло оказаться фатальным.

— Я не знаю, — быстро повторил он, бледнея, — он у нас новичок… Честное слово!

На этот раз, видно, ниндзя все-таки усмехнулся — прищур его глаз слегка изменился.

— У него большой талант, — сказал сэнсей, теряя к сержанту всякий интерес.

О чем он думал в этот момент? Кто знает… Его и без того узкие глаза превратились в едва различимые щелочки, на желтоватом лбу прорезалась морщина.

Ниндзя снова смотрел в лес, словно мог наблюдать отсюда за ходом преследования.

Лес молчал. Лес не хотел отвечать черному сэнсею.



* * *

Джо не ждал благодарности от Патриции: он давно успел убедиться, что это чувство встречается в людях слишком редко, чтобы на него стоило делать свои ставки, — тем более, имея дело с такой особой, как «принцесса».

Помогать ей было глупо с самого начала. Казалось, Патриция заботилась лишь о том, как принести и себе, и всем окружающим максимальное количество неприятностей. Как только дорога скрылась из виду, на девушку что-то нашло — она болтала, не умолкая. «Идиотизм» ее поведения просто не укладывался в голове Джо, и с каждой новой секундой он все больше убеждался, что имеет дело с ненормальной.

— Куда вы меня тащите? — все громче возмущалась Патриция, дергаясь в его руках. — Прекратите немедленно это безобразие! Что вы — себе позволяете, рядовой? — На миг она замолкла, уворачиваясь от попавшейся навстречу ветки, затем продолжила свой бесконечный монолог: — Я и сама могу о себе позаботиться! Да отпустите же вы меня!..

Джо только плотнее стиснул зубы. Разбирайся он немного получше в слабостях человеческой натуры, он уже понял бы, что у «принцессы» истерика, и, вероятно, прекратил бы ее словоизлияния хорошей пощечиной. Однако психика самого Джо была слишком устойчива, чтобы он мог догадываться о нюансах женского сознания.

Слух Джо быстро привык к ее «звуковому сопровождению» и приспособился отличать посторонние от него звуки. А они имелись: то птица вспархивала с насиженной ветки, хлопая крыльями; то щелкали, задевая друг друга, твердые листья; то сзади раздавался еле слышный, но именно поэтому подозрительный шорох — словно кто-то шел по лесу вслед беглецам.

Именно последний звук и заставил его насторожиться.

Собственно, Джо ожидал погони. То, что она следовала по пятам не столь явно, только осложняло ситуацию: значит, шли профессионалы. Не полууличные бандиты, чья сила заключалась главным образом в наглости и умении более или менее вовремя нажать на курок, а люди, привычные к лесной охоте.

— Нет, ну сколько это может продол… — и рука плотно закрыла Патриции рот.

Дочка полковника возмущенно пискнула, но звук получился невыразительный и слабый — его вполне могла издать птица или лесная мышь.

На секунду Джо замер, стараясь поточнее вычислить направление движения преследователей, затем метнулся в сторону, увлекая девушку за собой. Они упали на прошлогодние листья под большой куст лопухоподобного растения; девушка сделала попытку вырваться, но Джо держал ее крепко.

Они отскочили вовремя — гибкая лохматая ветка отодвинулась с шуршанием, и на тропинке возник ниндзя. Еще одна черная фигура выросла у него за спиной. Увидев преследователей, Патриция вздрогнула и замерла в руках Джо, став сразу покорной и послушной.

Стараясь двигаться бесшумно, Джо перетащил девушку за естественный занавес, образованный переплетением лиан, и заставил ничком улечься на землю.

Первый ниндзя огляделся и прошел вперед, второй последовал за ним; возникший чуть погодя третий отклонился влево, но, обогнув дерево, присоединился к двум парням.

«Один, второй, третий, четвертый…» — считал Джо, удивляясь своему спокойствию.

Или не ему?

Почему-то сердце подсказывало Джо странные вещи: будто именно такой порядок вещей — нападения, погони, фехтование на лопатах — и был наиболее естественным из возможных, причем наверняка превосходил во всем тот порядок, что был навязан Джо в течение нескольких лет жизни после пробуждения. После амнезии. После тьмы.

Все решают сила и дух. Если не ты победишь — победят тебя. Если силы равны — исход определится верой и стойкостью.

Джо понял вдруг, что, если бы у него было сейчас чуть больше времени, прошлое могло бы вернуться к нему: все больше лучей пронзало темноту, все светлее становился окружающий сознание туман, все сильней оживали утраченные воспоминания.

Если бы было больше времени…

Джо отогнал эти мысли — они могли сейчас только помешать. Лучше было не думать вообще ни о чем, довериться знаниям тела и усилившемуся вдруг чутью.

Он осторожно огляделся: после того, как вперед прошел шестой ниндзя, лес стих, только где-то впереди невыразительно журчала вода. Скорее всего, там пряталась речка, которую совсем недавно они переезжали по мосту.

Подождав еще немного, он отпустил руки девушки и еле уклонился от пощечины. Препираться с ней Джо было некогда — и так искушение бросить эту дурочку на произвол судьбы было слишком сильным. Если бы только «принцесса» была хоть чуточку умней! Да был ли разумен сам Джо, взваливая на свои плечи такую обузу?

Джо уставился на Патрицию взглядом, возмутившим девушку до глубины души, — можно было подумать, что он разглядывает новую вещь. Собственно, она была не так уж далека от истины.

Мимоходом глянув в сторону, куда только что скрылись ниндзя, Джо схватил Патрицию за руку и, прежде чем она снова успела разговориться, оттащил ее на несколько метров в сторону.

— Что это такое? — запричитала она, но, к счастью, лишь после того, как цель Джо в основном была достигнута. — Я не могу так идти… Да прекратите вы!

Джо остановил девушку и заставил развернуться к себе лицом. Возмущение «принцессы» ничуть не трогало его.