Крейг Смит

«Портрет Мессии»

Посвящаю Ширли Андервуд и Марте Инайхен, с коими имею счастье делить эту жизнь

1. ПАЛЕСТИНА, I век н. э.



2. ЦЕНТРАЛЬНАЯ ШВЕЙЦАРИЯ, НАШИ ДНИ


Пролог


Иерусалим



Песах 30 года н. э.


— Как думаешь, Теофан, те, кто видел его при жизни, узнали бы его на этом портрете?

— Уверен, что да, господин, — ответил раб.

Впрочем, никаких оснований считать именно так у Теофана не было. Ведь знавшие еврейского Мессию лично сами были евреями. А им, как известно, не положено глазеть на изображение человека.

— Хотя не очень-то он здесь и похож, — с сомнением в голосе заметил Пилат.

Теофан критически взглянул на портрет. Тогда мужчина был в лохмотьях, с терновым венцом на голове; все лицо в крови, порезах и синяках.

Теофан писал этого еврея таким как есть, стараясь не слишком заострять внимание на следах насилия. А выражению глаз даже придал некоторый оттенок благородства и безмятежности. Ведь именно так смотрит обычно человек, позирующий для портрета. Теофан давно навострился передавать это выражение на холсте. А что касается всего остального… тут раб постарался не отступать от милых глазу природных качеств. Мужчину отличала приятная полнота: и мышцы прекрасно развиты, и порядочный слой жирка имеется, чтобы защищал от холода. Черты лица правильные, нос крупный, широкий. Глаза незамутненные.

— Возможно, вы замечали, господин: у всех преступников одинаковое выражение в этот момент жизни. А это, — Теофан указал на портрет, — лицо человека, каким вы видели его, когда он въезжал в Иерусалим.

Наместник слегка наклонил в ответ голову с безупречно очерченным подбородком; на его лице отразилось удовлетворение. Тот человек! Упоминание об этом заставило его задуматься о достоверности картины. Тот человек въезжал в город как царь Иудейский…

— Волосы не такие, — заключил Пилат. Никогда он не успокаивался до тех пор, пока не удавалось найти хотя бы малейший изъян в работе своего художника. — И борода что-то коротковата, Теофан!

На самом деле все это было не так. Но за долгие годы Теофан под ударами хлыста усвоил, что хозяин не способен беспристрастно оценить то, что он видит. Его увлечение искусством — любым видом искусства — всегда подчинялось одной цели: произвести впечатление на своих собратьев римлян, а заодно и на все человечество. И префект отказывался понимать при этом, что смотрел он на все через призму собственного восприятия. Нет, с волосами и бородой все в порядке. Раб лишь нарисовал, как мог бы выглядеть изображаемый им человек после римской бани в конце дня, если бы его, конечно, допустили в это здание. И вместо того чтобы спорить, Теофан выпалил первое, что пришло на ум:

— Просто я изобразил волосы и бороду такими, как у вашего друга еврея Никодема, господин. Он носит именно такую прическу. Я думал, что этого никто не заметит.

Пилату это объяснение пришлось по нраву. В его глазах Никодем был евреем, с которого следовало брать пример всем остальным. Он сотрудничал с римскими властями, щедро оплачивал все свои привилегии.

— Тогда понятно, — задумчиво протянул Пилат. — Что ж, очень хорошо. Теперь проследи за тем, чтобы к штандарту, прежде чем он отправится к Тиберию, был прикреплен этот портрет. И не забудь вывести буквы на штандарте. В этом весь смысл!

— I-N-R-I. Иисус из Назарета, царь Иудейский.

Наместник уже проинструктировал своего раба на эту тему, но Теофан давно привык выслушивать приказы дважды. Римляне всегда считали, что все остальные народы менее внимательны, нежели они сами.

— Хочу, чтобы к моему возвращению штандарт с изображением этого человека висел на стене в пиршественном зале моего дворца в Кесарии.

— В таком случае мне придется выехать из Иерусалима раньше вас?

Теофан испугался. Когда распяли на кресте этого человека, в Иерусалиме едва не вспыхнуло открытое восстание. Лишь во дворце наместника, под защитой многочисленной его охраны, Теофан мог чувствовать себя в относительной безопасности. Стоило показаться на улицах города, и его бы в клочья разорвали возмущенные толпы. Лишь напившись, они набираются храбрости и ищут легкие жертвы, забывая о прискорбной судьбе бунтовщиков.

— Уходи вечером, на закате. Как раз начнется шаббат, им будет не до тебя. Придется поторопиться, — Пилат призадумался на секунду, потом на губах его заиграла еле заметная холодная улыбка. — Они не должны видеть, что ты везешь.

Отдав эти распоряжения, префект вызвал Корнелия, старшего центуриона, и велел ему проводить раба до ворот. А потом повернулся к Теофану спиной и вышел.

Кое-кто может сказать, что в тот миг отвернулась от художника сама история, поскольку о жизни рабов не велось никаких записей. Как правило, они выделялись среди своего сословия уже тем, что хозяева называли их по именам или хотя бы помнили. За исключением возничих колесниц, жизнь рабов не оставляла следа. Величайшие чемпионы-гладиаторы покидали арену Большого цирка безымянными, и в могилу их не провожал даже тишайший шепоток.

Глава 01


Озеро Люцерн (Фирвальдштетское), Швейцария



5 августа 2006 года


Кейт погрузилась в воду без шума и всплеска. Находясь на небольшой глубине, она оттолкнулась от борта и исчезла в длинном темном проходе между лодками. Итан последовал за ней минуту спустя, также без всплеска погрузившись в темную глубину. Проверил, не видел ли этого кто-нибудь кроме тех, кто сидел в их лодке, но все находящиеся на палубе любовались длинными, похожими на перья огненно-оранжевыми росчерками фейерверка, что испещряли вечернее небо. Похоже, ни единая душа, никто из находящихся в тот момент на судах и лодках не интересовался тем, что происходит в глубоких темных водах озера.

Поодаль от того места, где скопились лодки, озеро было неспокойно; дул летний холодный бриз с Альп. Бледная луна то и дело скрывалась в облаках и не давала возможности разглядеть, где теперь Кейт. Он увидел ее, лишь когда небо озарилось яркой вспышкой белого света, — темный силуэт на покрытой рябью поверхности воды.

Кейт уже разделась до облегающего плавательного костюма и наносила на лицо камуфляж, когда он подплыл к ней. Она неспешно перебирала ногами, словно стригла воду ножницами, держа голову над поверхностью, и походила в этот момент на красавицу перед зеркалом. Снимая одежду, Итан любовался ее лицом. В чертах его удивительным образом сочетались женственность и аристократическая твердость. Брови, нос, подбородок — благородные и утонченные, словно выточены из мрамора; такие лица обожают репортеры. В изгибе век и полных нежных губ читается намек на некое лукавство, а в смехе звучат вызов и музыка одновременно. Миловидность сулила страсть, и в то же время не стоило этим обманываться: девушка могла рассердиться не на шутку. Родители Кейт были бастардами от связей членов королевской семьи, сама она вышла замуж за английского лорда, но вскоре овдовела. Высокая стройная белокурая девушка, умная, умеющая обзаводиться нужными связями; она была амбициозна, всегда готова рискнуть, всегда открыта всему новому. Она могла планировать и рассчитывать каждое свое действие с терпением, присущим людям куда более старым и умудренным опытом, а потом забирала все, что хотела, с жадностью и нетерпением мальчишки-сорванца.

Познакомились они несколько лет назад, чисто случайно; так, во всяком случае, Итану тогда казалось. Позже он узнал, что Кейт принадлежит к разряду женщин, которые получают желаемое, никогда не полагаясь при этом на волю случая. Итан вместе с двумя друзьями-скалолазами находился в Альпах. Они готовили снаряжение для восхождения на очень сложный склон, планируя затем потратить целый день на подъем. Кейт же взбиралась на вершину одна, имея при себе лишь бутылку воды и свитер, обвязанный вокруг талии. Она подошла к ним, когда они разматывали тросы и вбивали крюки. Не говоря ни слова, лишь окинув спортивную мускулистую фигуру Итана беглым одобрительным взглядом, Кейт начала подниматься. Некоторое время Итан не спускал с красавицы глаз, а затем последовал за ней. Это было первое восхождение без страховки, но он словно не осознавал опасности и думал только о женщине, что карабкалась по отвесной скале с ловкостью и грацией львицы. И хотя он считал, что находится на пике формы, угнаться за ней было невозможно.

— Вы часто поднимались без снаряжения? — спросила она, когда Итан наконец подошел к ней уже на вершине.

Он провел пальцами по коротко остриженным темным волосам и застенчиво улыбнулся.

— Впервые.

В те дни он говорил с сильным акцентом уроженца Теннесси. А она, вместо того чтобы отшить его, как делали частенько европейские девушки, смотрела с явной симпатией.

— В первый и, видимо, последний раз? — спросила она с любопытством и даже неким вызовом.

Итан усмехнулся и помотал головой. Это был самый удивительный и дерзкий подъем в его жизни.

— Надеюсь, что нет.

— Кейт Кеньон, — представилась она и протянула руку.

Утром следующего дня они отправились в Тирольские Альпы. Добирались на попутках, когда получалось, иногда садились на поезд или ехали автобусом. Однажды, стоя на узеньком каменистом уступе на высоте около тысячи футов, Кейт вдруг сказала ему:

— Как думаешь, можем мы этим заработать на жизнь?

Итан подумал, что речь идет о занятии профессиональным альпинизмом, и лишь рассмеялся в ответ. Она-то могла, но самому ему было далеко до ее уровня. Вскоре он должен был вернуться в Штаты, к началу занятий в юридическом колледже имени Джорджа Вашингтона, и Кейт Кеньон предстояло стать не более чем приятным воспоминанием.

Но она говорила вовсе не об альпинизме. «Шутка», — сказала она ему как-то, лежа рядом в постели. Но эта шутка не давала ему покоя. Итан терзался сомнениями. Почему он непременно должен вернуться в Штаты?

— Ты можешь поехать со мной, — сказал он Кейт.

— И чем я там займусь?

— Да чем угодно! Чем только захочешь.

— Мы и здесь можем этим заняться, — ответила она.

За два дня до отлета они решили совершить последнее восхождение и шли под отвесной каменной стеной в Комо, когда Кейт вдруг весело рассмеялась и сказала:

— Вперед!

И секунду спустя она исчезла в темноте. Итан прекрасно понял, что она хотела этим сказать. Разум подсказывал: лучше отступиться. И в то же время он понимал — это не выход. Он последовал за ней, и с тех пор жизнь обрела особую остроту ощущений — нечто подобное испытывает вор, похищающий бриллиантовое ожерелье, или любовник, сжимающий в объятиях женщину в чужой постели, на шелковых простынях. С тех пор он вечно следовал за Кейт, преодолевая одну вершину за другой. Ее ничто не могло остановить. Кейт шла вперед там, где отступились бы и самые бесстрашные. Она обожала риск, как другие любят деньги и славу. Кейт не упускала возможности испытать все. Если что-либо казалось недостижимым, она начинала разрабатывать план, как бы его достичь. Итана поражала не только решимость девушки, но и потрясающая физическая форма, в которой она пребывала.

На темном небе вырисовывалось золотистое пальмовое дерево. Фейерверк высвечивал его силуэт до тех пор, пока не погасли последние янтарные искорки. Как только все вокруг снова погрузилось во тьму, над озером разнесся грохот нескольких взрывов. Из лодок, скопившихся в центре озера, донесся дружный вздох.

— Готов, Мальчик?

Отбросив воспоминания о первых неделях, проведенных с Кейт, Итан закончил наносить грим и натянул маску.

— Готов, Девочка.

Словно им предстояла очередная рутинная работа.

Они быстро поплыли к темному полуострову невдалеке. Время от времени Кейт бесшумно переворачивалась в воде и оглядывалась, ни на миг не прерывая движения. Обернувшись лишь раз, Итан увидел прожектор полицейского патрульного катера, который шел вдоль другого берега. Миновав полуостров, они оказались на топком мелководье. С трудом продвигаясь вперед по пояс в жидкой грязи и водорослях, они нашли свою надувную плоскодонку, «Сингл 9.2». Нашли на том самом месте, где оставили накануне, хорошо замаскированную и загруженную всем необходимым оборудованием. Они украли ее шесть недель назад, выбрав по той причине, что она весила мало, была легко управляемой и достаточно быстрой, чтоб доставить их к противоположному концу озера и обратно.

Пока Кейт расчищала лодку от веток, Итан надувал ее, начиная с киля, потом проверил давление в обеих камерах. Ухватившись за бакштовы, они вытолкнули лодку на чистую воду и проворно вскочили внутрь. Итан закрепил мотор мощностью в десять лошадиных сил, нажал на кнопку зажигания. Двигатель марки «Хонда» заработал почти бесшумно; лодка тихо отчалила. За несколько минут они миновали три больших поместья, что раскинулись на берегу. Огромные дома были темны и, по всей видимости, безлюдны. Легкая добыча, но сегодня она не представляла для них интереса. Они продолжали плыть дальше и наконец оказались возле небольшого, густо поросшего лесом холма с одиноким особняком на вершине. Поместье тянулось примерно на четверть мили; ни домов, ни света, ни дорог поблизости. И вот они бесшумно приблизились к берегу.

Кейт выпрыгнула из лодки первой, ухватилась за борт и подтолкнула ее к усыпанному мелкими камешками берегу. Итан между тем занимался оборудованием. Оно было упаковано в водонепроницаемый мешок; Итан взвалил его себе на плечо и выбрался из лодки. Они преодолели еще ярдов пятьдесят и оказались у серой скалы, почти отвесно возвышающейся над водой. Кейт, взяв снаряжение, поплыла к берегу, а Итан направился к небольшому частному причалу. Он был обнесен высокой каменой стеной, доступ со стороны озера закрывали стальные ворота. Там находился просторный лодочный ангар — уменьшенная копия особняка на холме. У одного из пирсов стояла роскошная яхта, «Фаунтин-48», а второй занимала «Пантера-28», самый быстроходный на озере катер. Возле «пантеры» привязаны два гидроцикла. В ангаре для лодок и вокруг причала было темно. Периметр оснащен электронной системой безопасности; малейшее движение включало световую сигнализацию и сирену.

Отцепив закрепленный на поясе замок для велосипедной цепи, Итан скользнул под воду. Подплыв вслепую, он коснулся стальной решетки, поросшей водорослями. Щелкнул замком, выпустил из рук ключ и поплыл обратно.

Итан вынырнул на поверхность и направился к Кейт. Та уже разделила оборудование на две части — для себя и напарника. Прежде всего Итан взял полотенце и вытерся, затем прямо поверх гидрокостюма натянул бронежилет «кобра». Надел черные штаны и такую же куртку, черные носки, горные ботинки. Одежда была изготовлена по специальному заказу портнихой из Милана, чьими услугами всегда пользовалась Кейт. Все необходимые инструменты надежно крепились в кармашках и зажимах. Итан проверял каждый предмет, размещая их по местам, и вспоминал план напарницы. Вот ультразвуковой свисток, пара тонких кожаных перчаток, наручники, несколько мотков веревки, небольшой плоский стальной ломик, «кольт» 45-го калибра, которым пользуются морские десантники, — автоматический пистолет с глушителем; первый патрон уже дослан в патронник. Далее шли: армейский нож, фонарик, альпеншток и ручная граната — на случай провала.

Разместив все это должным образом, Итан накинул на плечи лямки маленького рюкзака, к которому крепилось ружье, стреляющее ампулами со снотворным. Рюкзак плотно прилегал к телу, короткий вытяжной трос был на месте. Один рывок — и над головой раскроется купол парашюта. Чтобы достать ружье, достаточно протянуть руку за голову. «Наряд» довершили глубокий капюшон, пара очков ночного видения и гарнитура с наушниками.

Кейт меж тем возилась с куском брезента, полотенцами и веревкой. Вместе они подтащили брезент к воде, набросали на него полотенца. Вскоре все скрылось в глубине.

— Готов, Второй? — раздался в наушниках голос Кейт.

— Готовы, Первый! — хором ответила вторая группа.

— Готов, Мальчик? — Кейт обернулась к Итану.

— Готов, Девочка! — кивнул Итан.

Кейт приблизилась к утесу и посмотрела вверх, последний раз высчитывая маршрут восхождения. Итан проделал то же самое, хотя уже несколько раз изучал эту скалу с озера. Стратификация вполне типичная для этих мест. При подъеме придется цепляться пальцами не только рук, но и ног. На высоте примерно сорока пяти футов, что составляло около трети пути, имеется удобный выступ, на нем, если будет необходимость, можно немного передохнуть. Он прикидывал дальнейшие свои действия и тут увидел, что Кейт уже начала подъем. Она успела преодолеть футов десять, затратив на это вдвое меньше секунд.

Итан уже успел с десяток раз потренироваться в восхождении примерно в таких же условиях на гораздо более сложных скалах. Кейт тоже очень тщательно подходила к подобной работе, но при ночной подготовке они использовали крюки и веревки. Это — первый подъем в темноте без снаряжения, поэтому Итан сначала немного нервничал. Он бросил беглый взгляд на Кейт и с изумлением увидел, что она преодолела уже половину пути. Он прислушался и уловил ее дыхание, ровное и глубокое. Раздосадованный собственной нерешительностью, он устремился вперед, желая догнать напарницу. Не слишком умное решение для профессионала. Глянув вниз, Итан увидел, что расстояния до земли достаточно, чтобы разбиться, но слишком мало, чтобы успеть воспользоваться парашютом. Он отлично видел скалу, о которую мог бы разбиться. Недовольный собой, Итан увеличил скорость. Напомнил себе, что эта скала не из сложных. Быстро продвинулся на несколько футов; цеплялся пальцами за один выступ и тут же, без паузы, переносил руку на другой, не успевая ни закрепиться, ни подумать, ни передохнуть. В точности так же, как Кейт.

Остановившись, чтобы оценить пройденный путь, Итан вдруг почувствовал, что у него сдают нервы. Потянулся было к очередному выступу, но передумал. Кейт ждала у самой вершины и наблюдала за ним. Неужели она догадалась, что он в беде? Услышала это в его дыхании? Он далеко протянул руку и понял, что ноге на уступе не удержаться. Итан внимательно ощупал каменистую поверхность. Ничего. Он снова глянул вниз и ощутил, что ладони рук вспотели. Единственное, о чем он мог думать в этот момент, — это о своем подъеме в долине Бергелль несколько лет назад. Та скала напугала Итана прежде, чем он приступил к делу. Он добрался примерно до середины, борясь за каждый дюйм, и вдруг ощутил, что пальцы отказываются держаться на выступах, словно живут своей собственной жизнью. Такое порой случается, особенно когда альпинист нервничает, слишком напряжен или напуган. Если при этом на человеке есть обвязка, самый оптимальный вариант — это оттолкнуться от скалы, повиснуть и подождать, пока не вернутся уверенность и силы. Но при отсутствии такой страховки ты приговорен.

Секунду-другую он не мог заставить себя высвободить левую руку. Примерно то же самое произошло и тогда. Сначала сводит мышцы, затем разжимаются пальцы. Цепляясь за камень, Итан начал двигать ногой, пока не нашел крохотное углубление. Слишком маленькое, чтоб удержать его, зато можно хоть немного ослабить нагрузку на руки. Он начал искать другой выступ и тут почувствовал, что левая рука у него занемела.

Перенеся вес на ноги, он наконец ослабил захват и начал шевелить пальцами, пытаясь наладить кровообращение. Затем вытянул левую ногу, выискивая новый удобный уступ, и вдруг почувствовал, как свело бедро. Вот он, момент, когда ты бросаешь все к чертовой матери, отталкиваешься и, смеясь, повисаешь на тросе, целиком доверяясь его прочности и напарнику, который стоит внизу на земле. Ты проиграл, скала победила. Завтра можно попробовать еще раз. А можно уехать автостопом.

— Двигай влево. Там приличная площадка, всего в десяти футах, — услышал он голос Кейт.

Итан попытался разглядеть, где именно.

— Доверься мне. Она здесь, совсем рядом. Не спеши. Ты сможешь. Только не надо думать об этом.

Она произнесла какие-то совсем другие слова, но сам факт ее присутствия, понимания того, что с ним беда, сразу прибавил сил.

Итан целиком сосредоточился на ее нежном голосе со слабым британским акцентом. И сразу забыл про судороги и дрожь в пальцах, забыл саму смерть.

— Да ты уже стоишь на нем левой ногой. Давай, Мальчик. Чуть выше. Вот так, хорошо.

Он подтянулся, шагнул на узкий выступ. Нашел еще один, совсем маленький, за который едва можно было ухватиться рукой. Пальцы слушались, судорога в бедре отпустила. Итан встряхнул руками, скорее по привычке. Кровь снова бежала по жилам, силы возвращались. А потом он вдруг увидел, что находится прямо напротив Кейт; оба они примостились под острым козырьком скальной породы.

— Я уж думала, потеряю тебя, — прошептала она.

— Судороги, — сказал он.

— Они не спрашивают, как мы это делаем, им интересно только, насколько мы продвинулись. Ну как ты сейчас, ничего?

— В порядке.

— Команда-два, мы на месте. Повторяю, мы на месте.




Гостиница «Палас», Люцерн


На крыше гостиницы «Палас» сэр Джулиан Корбо оторвал взгляд от расцвеченного огнями неба над Люцерном и посмотрел на графиню Клаудию де Медичи, стройную, средних лет даму, которая стояла возле балюстрады. Эта аристократка прожила здесь лет двадцать и ни разу прежде не была замечена на подобных мероприятиях. Интересно, почему она вдруг передумала. Нет, сюда ее привлекло вовсе не увлечение фейерверками, в этом сэр Джулиан был уверен. Банкиры, разумеется, постоянно посылали ей приглашения, но это стало чистой формальностью.

Сама же она устраивала прием лишь раз в году — для сотни избранных представителей швейцарской элиты. Многие из окружения Корбо бывали там. Они называли это мероприятие вечеринкой года — в гости к мадам де Медичи съезжались светила со всего мира. Когда это все еще только начиналось, у Корбо были неприятности в Америке, грозившие перерасти в нешуточный скандал; возможно, именно по этой причине она поначалу игнорировала сэра Джулиана. Но постепенно история в Америке забылась, а сам Корбо сумел приобрести в Европе определенный вес. Он снова вошел в моду, если так можно выразиться. Но несмотря на это, графиня по-прежнему не присылала приглашений.

Нет, разумеется, он не мог подойти к ней прямо и бесцеремонно, подобно краснеющему школяру, требующему внимания. Такой радости он ей не доставит. И сэр Джулиан предпочел смешаться с другими гостями. Как принято в таких случаях, разговор шел о политике и состоянии общества. Обсуждался даже — впрочем, довольно скупо — некий намечающийся во Франции деловой проект. И наконец всплыло имя графини. Заговорили о ней и знаменитых ежегодных приемах, которые она устраивала. Разве он ни разу не бывал у нее? Нет, ответил Корбо. А потом добавил, что, по его мнению, в жилах этой дамы течет еврейская кровь.

Высказывание всех удивило. Не может быть!

— Возможно, я ошибаюсь, — с еле заметной улыбкой сказал Корбо и с удовлетворением отметил сомнение на лице своего собеседника.

— Эта информация… стоит не один миллион, — заметил джентльмен, словно это могло хоть как-то оправдать сомнительность происхождения графини.

— Но определенно она не из семьи Медичи?

— Кажется, была замужем за каким-то обедневшим кузеном. — И собеседник осторожно отпил маленький глоток шампанского. — Получила титул в награду за свои страдания, насколько я понимаю. И деньги в браке были ее.

— А потом они развелись?

— Точно не знаю. Она проявляет крайнюю скрытность во всем, что касается личной жизни. Возможно, муж ее умер, впрочем, доподлинно это не известно.

— А каким образом ей достались большие деньги?

— Не знаю, но бьюсь об заклад, денег у нее предостаточно.

Джентльмен, беседовавший с ним, оказался управляющим одного из ведущих банков Швейцарии, и у Корбо не возникло ни малейших сомнений в состоятельности графини. И в самом деле, редко можно увидеть такую страсть в глазах швейцарского банкира.

— И при этом она ни с кем не встречается, — заметил Корбо, как будто удивленный тем фактом, что такой богатой женщине не удалось вписаться в швейцарское общество.

— Если и да, то крайне редко. Просто образчик осторожности. Принимая приглашение на этот вечер, она прежде хотела убедиться, что здесь не будет камер и прессы.

— Интересно почему.

— Не знаю, поверите вы или нет, но лично мне кажется, она весьма скромна.

— А мне уже давно кажется, что скромность вышла из моды.

Банкир вежливо улыбнулся.

— Необычная женщина, во всех отношениях. Хотите, я вас представлю?

У графини были изумительно красивые глаза. Такие чудесные и загадочные, что не замечаешь, как она не протянула вам руки.

— Немало наслышана о вас, — произнесла она по-французски, хоть и не была француженкой. Смуглая кожа и холодные темные глаза выдавали принадлежность к древней расе. Шею украшал рубин в оправе, походившей если не на оригинал, то на весьма искусную имитацию драгоценностей эпохи Римской империи. Вместо обручального графиня Медичи носила старинное кольцо с камеей. На ней изображались влюбленные, державшиеся за руки, — пасторальная фантазия в стиле барокко. Кольцо явно стоило сотни тысяч; сэр Джулиан склонялся к тому, что это оригинал, ценой не меньше миллиона.

Реакцией Корбо на подобную любезность была скромная улыбка — выработать ее стоило немалого труда.

— Не стоит верить слухам и сплетням. Они всегда столь поразительно верны.

— Слухи и сплетни — единственное, что я могу себе позволить. Видите ли, я слишком занята для чего-то большего.

— Вы не должны становиться рабыней работы. Жизнь дана для того, чтобы жить!

— Я рабыня своей страсти, сэр Джулиан. Моя страсть — знания.

— Графиня весьма известная писательница, — заметил банкир на слишком правильном французском, который казался бледной имитацией в сравнении с изысканной речью светской дамы.

— «Забытый Иерусалим»! — воскликнул Корбо, используя английское название. — Я считаю, что это одна из самых замечательных книг о римском владычестве первого века.

— Вы увлекаетесь историей, сэр Джулиан?

— Я не профессионал, но в целом, полагаю, мои познания выше среднего. И вообще книги — моя страсть. Нет, разумеется, иногда удается выкроить время и провести его с друзьями, так что эту страсть вряд ли можно назвать всепоглощающей.

Банкир тоже продолжал играть свою роль и не преминул заметить, что Корбо является владельцем одной из лучших в Европе библиотек по оккультизму.

Слабая улыбка на лице графини, видно, была призвана смягчить антипатию, которую она почувствовала к новому знакомцу.

— О, так вы волшебник?

Вопрос, к которому Джулиан Корбо всегда относился с презрением. Но графиня, похоже, неплохо разбиралась в этих вещах. Эта женщина наверняка понимала разницу между дешевыми трюками и работой истинного чародея.

— Я не верю в подобные глупости.

— Тогда мне, должно быть, следовало назвать вас знатоком?

— Ну, это совсем другое… Нет, к сожалению, я всего лишь любитель. Хоть и обожаю читать о мужчинах и женщинах, наделенных уникальными оккультными способностями, но этим пока ограничиваюсь. Далеко не уверен, что смогу вызвать дух и уж тем более — управлять им.

— А у меня создалось впечатление, что вы из разряда мужчин, которые точно знают, чего хотят. А теперь прошу прощения, мне пора.

— Удивительная женщина, — заметил банкир, когда графиня удалилась.

Корбо, багровый от гнева, решил не отвечать этому дураку. Да, женщина необычная, но за этим стояло что-то еще. Корбо был знаком с сотнями неординарных людей. Это его бизнес, знакомиться с такими людьми! А эта… другая. Она его не боится.




Озеро Люцерн


Они надели перчатки и ждали, когда ответит вторая группа. Те не отзывались, и Кейт уже в третий раз повторила:

— Команда-один на позиции! Вы меня слышите? Где вы?

— Уже почти на месте, Девочка, — прозвучал в наушниках старческий голос.

И через мгновение:

— У цели!

Итан и Кейт устремились вперед. Едва они оставили скалу и укрылись в тени, все вокруг залил ослепительный свет прожекторов, а тишину взорвал резкий вой сирены. Сработала электронная сигнализация. Итан услышал женский голос с грубым немецким акцентом:

— Какой болван установил ворота поперек дороги?

Мужчина принялся успокаивать ее:

— Мы, наверное, не там свернули, дорогая.

Говорили они громко, стекла в машине были опущены, и происходящее, несомненно, заметили на посту охраны.

— Ничего подобного, свернули правильно! — сердито возразила женщина. — Просто какой-то идиот поставил ворота посреди дороги!

Сценарий был таков: пара подвыпивших австрийских туристов решила прокатиться поздним летним вечером и случайно заехала в имение миллионера. Бампер автомобиля уперся в железные ворота, и незваные гости сочли, что это произошло целиком по вине владельца особняка. Тем временем Кейт с Итаном быстро скатились вниз со скалы и затаились.

Заняв позицию для стрельбы с колена, они внимательно оглядели виллу. Дом походил на замок: стоял на возвышении, но на самом деле только башня, смотревшая на озеро, была выстроена в средневековом стиле. Сам же особняк, несмотря на то что возраст его перевалил за сто лет, был создан исключительно для комфорта его обитателей. На первом этаже на просторную террасу открывались несколько застекленных дверей. Над ней возвышался балкон с колоннадой, с которого открывался прекрасный вид на озеро. От любопытных глаз имение защищали с двух сторон небольшие рощицы, а по периметру вся территория была обнесена высокой каменной стеной, за исключением гой части, где почти вертикальная скала, поднимающаяся от самой воды, надежно закрывала доступ всем посторонним. Но для профессионала это не преграда.

Между скалой и домом оказалась лужайка длиной ярдов семьдесят. Посреди находилась небольшая бетонная взлетно-посадочная площадка для вертолетов. Вокруг — открытое зеленое пространство с видом на озеро и горы за ним. Вдоль каждой из стен трудолюбивые садовники годами высаживали цветущий кустарник и невысокие ухоженные фруктовые деревья. Здесь всегда была тень, и даже вспыхнувшие по сигналу тревоги огни не позволяли разглядеть укрывающихся в этом естественном убежище. Их невозможно было увидеть ни из окон дома, ни на мониторах камер наблюдения.

Вряд ли кто обратит внимание на дворик сейчас, ведь действо, задуманное Кейт, разворачивалось у главных ворот. В наушниках Итан услышал, как открылись и захлопнулись автомобильные дверцы. Вой сирены резко оборвался. Прожекторы продолжали гореть.

— Так и будешь стоять здесь в своей дурацкой форме и твердить, что это моя вина! — раздался скандальный голос женщины.

Судя по всему, она обращалась к вышедшему из будки охраннику.

Известно было, что владелец особняка сейчас в городе, он — важный гость приема на крыше гостиницы «Палас», устроенного в честь Дня фейерверков. С ним должны находиться и пятеро его телохранителей, а в имении остались только двое. Один дежурил у ворот, второй должен был связаться с полицией и сообщить, что в данной ситуации в их помощи не нуждается.

Правда, оставались еще две собаки. Они выскочили из будок, как только сработала сигнализация, и, подобно охранникам, сосредоточили все свое внимание на главных воротах. Кейт поднесла к губам свисток. Ультразвук встревожил псов; они беспокойно оглядывались вокруг. Впрочем, их больше интересовала суета у главного входа — на мордах было написано скорее любопытство.

— Собаки бегут сюда, — прошептала Кейт.

Итан не слышал ни звука, но слух у животных оказался острым. Оба бросились прямо к ним и вели себя поначалу скорее игриво, нежели агрессивно, не слишком уверенные, куда бежать. Они покрыли уже половину расстояния и только тогда, похоже, учуяли Кейт. И тотчас же злобно ощерились и пошли в атаку. Тогда Итан дунул в свисток, и одна из собак резко изменила направление, не снижая при этом скорости. Прицелившись в надвигающуюся на него темную массу, Итан спустил курок. Доберман запнулся, упал на бок, затем снова вскочил на ноги. Задние лапы судорожно скребли землю, он продолжал рваться вперед.

Итан опустил ружье на землю, выхватил армейский нож. Собака прыгнула прямо на него, но снотворное замедлило реакцию. Вот пес приземлился прямо перед Итаном, поскользнулся на мокрой траве, конвульсивно дернул задними лапами, пытаясь встать, потом издал протяжный, даже какой-то человеческий стон и замер, погрузившись в глубокий сон. Итан взглянул на Кейт. Она затаскивала собаку в тень густой листвы. Убрав нож в ножны, он тоже потащил своего пса к стене, бросил в кустарнике, затем надел очки ночного видения и двинулся вдоль стены к дому. Тем временем спектакль у ворот продолжался. Приезжие желали видеть владельца. Без этого они не уедут!

— Готов, Мальчик? — Итан услышал в наушниках голос Кейт.

— Готов, Девочка!

С двух сторон они обогнули лужайку и оказались возле террасы. С плеча девушки свисал моток длинной прочной веревки. Кейт остановилась, затем поставила ногу на бедро Итана, потом — на плечо. Ухватилась за нижний край балкона, раскачалась немного и, одним махом перелетев через перила, скрылась за балюстрадой. Отсюда веревку с «кошкой» можно было забросить на край крыши. Итану тем временем нужно нейтрализовать второго охранника, на тот случай, если команда-два не справится с этим.

Итан достал из кобуры «кольт», подошел к углу дома, осторожно выглянул из-за него. Охранник в униформе вышел из будки и ленивым неспешным шагом направился к главным воротам, откуда все еще доносился шум. Итан снова нырнул в тень. Теперь команда-два отвлекала обоих стражей.

— А вы? Вам-то чего здесь надобно? Я ясно сказала, хочу говорить с владельцем этой грязной дыры, а не видеть еще одного типа в униформе! — заплетающимся языком говорила женщина.

Тут муж снова начал успокаивать ее.

— Эти люди просто делают свою работу, вот и все, — пояснил он. — Ругать и обижать бедняг совершенно не за что.

Второй охранник заговорил на том же жестком раскатистом немецком, что и его напарник. Они находятся на территории частной собственности, заявил он. И им следует немедленно убраться отсюда, иначе их арестуют. Или они хотят, чтобы их арестовали? Неужели желают провести всю ночь за решеткой? Ответа не последовало, зато Итан различил два приглушенных выстрела, ампулы вылетели из пистолетов одновременно. А потом он услышал шуршание гравия — по дорожке волокли что-то тяжелое. Таким образом, у команды-один оказалось целых двадцать минут в полном распоряжении. В два раза больше, чем понадобится, как уверяла Кейт.

Подняв голову, он увидел напарницу, она направлялась к башенке, с крыши которой свисала веревка. Итан достал из ножен на бедре плоский стальной ломик и взломал стеклянные двери террасы одним движением.

Внутри горел свет. Итан вернул ломик на место. Прижимаясь спиной к стенам, он с пистолетом наизготовку осматривал комнату за комнатой.

— Парочка уснула у ворот! Мы отваливаем! — послышался в наушниках голос мужчины из команды-два.

Связь прервалась.

Итан закончил осмотр первого этажа и направился по широкой лестнице на второй. Уже находясь наверху, на площадке, он услышал приглушенный взрыв — в наушниках и прямо над головой. Кейт проломила крышу башенки с помощью взрывчатки «семтекс» чешского производства. Итан быстро проверял комнаты, просто на всякий случай. Кейт дала ему четкие инструкции. В доме должно быть пусто, но им следовало исключить любую неприятную неожиданность — гостя, оставшегося на ночь, охранника, о котором не знали прежде. Да и сам Корбо мог изменить планы. Она называла это «фактором катастрофы». Вернувшись в холл на первом этаже, Итан двинулся по узкому боковому коридору.

Из него, согласно схеме, украденной из архитектурного городского управления, можно было попасть в библиотеку, а затем — и в башню.

— Иду, Девочка, — сказал он.

Толчком ноги распахнул запертые двери и оказался в изумительно красивой комнате. Вдоль двух стен тянулись встроенные книжные полки. Из окон открывался вид на озеро; рядом стоял большой удобный письменный стол. В центре четвертой стены находились дверцы сейфов, похоже запертые. Каждая была украшена кованым орнаментом в виде маленьких черных воронов. Очевидно, они служили ручками или же чем-то вроде запирающего механизма в средневековом стиле. Судя по информации, полученной о Корбо, доверять этому человеку не следовало. Возможно, подумал Итан, дверцы эти — не что иное, как ловушки. Смертельно опасная западня в готическом стиле.

— В доме чисто, — сказал Итан в микрофон. — Но держись от этих дверей подальше. Что-то не нравится мне их вид.

— Время поджимает, Мальчик, — откликнулась Кейт.

— У нас еще семь минут, — напомнил он.

— Лучше уложиться в пять.




Гостиница «Палас», Люцерн


Джеффри Бреммер, начальник службы безопасности Корбо, вышел из тени и подал знак своему нанимателю. Корбо извинился и направился к нему, слегка заинтригованный.

Обычно Бреммер прекрасно справлялся со своей работой без участия Корбо.

— В чем дело?

— Пара пьяных у главных ворот включили сигнализацию.

Корбо взглянул на озеро. Он терпеть не мог неприятных сюрпризов, за исключением тех случаев, когда устраивал их сам. Официально он беженец из США; американцы не могут действовать против него, поскольку он находится под защитой Швейцарии. Впрочем, это вовсе не означало, что отдельные горячие головы не могут открыть на него охоту. Один американский прокурор, уязвленный тем, что Корбо удалось ускользнуть от правосудия, предложил награду в миллион долларов любому, кто сумеет экстрадировать его в Америку. То есть вывезти из Швейцарии. За одиннадцать лет нашлись всего две группы идиотов, решивших заработать миллион.

— Вроде бы австрийцы. Мужчина и женщина лет шестидесяти. Мы пытались прогнать их, но они и слушать не желают.

— Сделай им еще одно предупреждение и сообщи в полицию.

— Я обо всем позабочусь.

Корбо проводил взглядом Бреммера — тот выходил из помещения, прижав к уху мобильник, — и вдруг ощутил укол страха. Такое случалось с Корбо не впервые: уже трижды за последние две недели ему становилось не по себе. Словно инстинкт подсказывал, что враг где-то близко, совсем рядом, но обнаружить источник угрозы не удавалось. Сэр Джулиан пытался убедить себя, что ничего плохого не происходит, но чувство опасности не давало покоя. Корбо машинально осмотрел крышу, отыскивая взглядом графиню. Наверняка она поспешила уйти, заметив репортерскую камеру.

Сэр Джулиан оглядел собравшихся. Некоторые лица были ему незнакомы. Вряд ли кому-то из них удастся выдворить его из страны, впрочем, не исключено, что такой план существует. А вот в его доме творится что-то странное…

Что ж, полиция предупреждена. Дороги можно перекрыть за несколько минут. Все будет в полном…

Вернулся Бреммер; по одному его взгляду стало ясно — ситуация вышла из-под контроля. Корбо поспешил к нему.

— Охрана не отвечает.

— Полиция?

— Они перекрывают дорогу.

— Хорошо. Этого достаточно. Я займусь этим сам.

Судя по довольной улыбке Бреммера, он любил свою работу.

— Очень хорошо, сэр. Дежурная группа подъедет туда одновременно с нами. Второй наряд уже в пути. Через три минуты они у дома.




Озеро Люцерн


Сначала Итан прошел к полкам, с любопытством читая названия книг. Принимая во внимание вкусы хозяина особняка, неудивительно, что преобладала в коллекции литература эзотерическая. Он увидел «Зекербони» Пьетро Мора, трактат семнадцатого века по магии. Как известно, книга принадлежала когда-то Казанове и послужила одной из причин, по которой знаменитого любовника в 1755 году обвиняли в колдовстве.

Он увидел «Признания» Алистера Кроули и с трудом подавил желание снять эту книгу с полки. Итан был уверен, что это первое издание. В начале двадцатого века, будучи в расцвете сил, Кроули заслужил славу самого безнравственного мужчины в мире. Здесь находилась также «Исида» мадам Блаватской, полные собрания сочинений Джона Ди, «Через врата смерти» Дион Форчун; классические работы Элифаса Леви
[1]по магии и волшебству на языке оригинала — французском: «Учение и ритуал высшей магии» и «История магии». Итан увидел также сочинения Роберта Фладда,
[2]У. И. Батлера, Элис Бейли, Альберта Великого,
[3]Пьетро де Альбано, Папюса,
[4]Рудольфа Штайнера
[5]и многих других. Эта библиотека стоила несколько миллионов долларов, но сейчас присвоение библиографических редкостей не входило в его планы.

Сегодня им нужен только один портрет, если он вообще существует. Итан перешел ко второй стене, где на стеллажах разместились биографии и разного рода прикладная литература, связанная с магией. Может, хозяин спрятал полотно на видном месте? Он осмотрел полки, ища панель или книгу, за которой могла прятаться небольшая картина.

— Есть что-нибудь? — спросила Кейт.

— Пока нет.

— И здесь ничего!

— Проверь каменную кладку. Мы почти у цели, я чувствую это.

— А я чувствую, что время наше истекает.

— Мы успеем.

Он извлек ломик, взломал замок письменного стола и на миг почувствовал себя вандалом из-за того, что разрушает такую красоту. Внутри в единственном ящике нашлись авторучка «Монблан» и пачка бумаги бледно-кремового цвета с гербом Корбо — ворон в полете. Под вороном красовались три слова: «Care le Corbeau!».
[6]Итан взглянул на две картины на стене над входом в башенку. На одной из них, изрядно выцветшей гравюре, изображалась маленькая девочка лет девяти или десяти, она сидела обнаженная на древней могильной плите, прикрытой тканью — по всей видимости, это был саван. Глаза широко раскрыты, словно она поражена тем, что вдруг оказалась жива. Автор оттенил мягкое серое обрамление сцены тонкой, выцветшей теперь алой линией. Внизу мелким почерком выведена фраза: «Нет на свете другой истины, кроме красоты», с инициалами и датой: «О. У. 29 марта 1899 г.».

— Мы на верном пути, — сказал Итан в микрофон и почувствовал, как участился пульс.

О. У. Оскар Уайльд. Он побывал здесь сто лет тому назад. Чтобы увидеть картину снова? Просто по приглашению? Будучи истинным джентльменом, Оскар Уайльд не мог явиться без подарка. Привез гравюру в память о первой встрече? Итан бы отдал многое, лишь бы узнать эту историю.

— Времени в обрез, Мальчик!

Итан отвернулся от гравюры и взглянул на картину. Небольшой пейзаж в темных красках, изображение Голгофы после казни. Основные тона — серые и черные, мрачная сцена распятия после того, как сняли тела казненных и толпа разошлась. Итан осторожно дотронулся до картины. Рама плотно прилегала к стене. Присмотревшись, он увидел за рамой крохотную петлю. Потянул за нее — картина отошла от стены, словно открылась дверца. Внутри оказалось углубление с металлическим рычагом. Итан надавил на рычаг, но ничего не произошло. Тогда он попробовал повернуть его. Механизм работал, но никакого результата он не увидел.

Какая-то ловушка?

Он взглянул на ручки деревянных дверец в виде вороновых голов. Нет. Все дело именно в этих трех ручках. Только через них можно найти доступ. Примерно таким же образом рыцари Храма обозначали тремя крестами места захоронений своих сокровищ, или ключа к сокровищу, или тайник, в зависимости от обстоятельств. И дело здесь отнюдь не в символизме, который так любят поклонники тамплиеров.

С другой стороны, ворон — главная фигура в фамильном гербе Корбо, что только подчеркивается выведенными под ним словами — «Берегись Корбо!». Берегись Ворона!..

Он попробовал повернуть рычаг в другую сторону, и с изумлением заметил, что деревянные дверцы начали сдвигаться. Кейт стояла в темной комнате, прибор ночного видения на лице, голова скрыта капюшоном. Девушка сдвинула очки на лоб и прошла в библиотеку. Итан показал ей дверную ручку, картину и гравюру с изображением девочки в саване.

— Обрати внимание на инициалы.

— Оскар Уайльд, — пробормотала она. — Может, это он забрал ее?

— Она здесь, Девочка. Точно тебе говорю. Это семейное наследие Корбо.

С этими словами Итан шагнул внутрь башенки. Там царила тьма: ни электрического освещения, ни проводки, лишь канделябры с наполовину сгоревшими свечами, расставленные по всей комнате. Помещение оказалось круглой формы; пол выложен мозаикой, в которой Итан тотчас узнал Большую печать Соломона. Буквы магических слов были выведены по-гречески. Тут же лежала свернутая в кольцо веревка, с помощью которой Кейт взбиралась на башню. Другой ее конец уходил в дыру на потолке высотой футов двенадцать от пола.

Взрыв уничтожил большую часть фрески на потолке, но по сохранившемуся фрагменту Итан узнал традиционное в оккультизме изображение Древа жизни с десятью эманациями Бога; каждую сопровождала надпись по-гречески.

— Здесь ничего, — прошептала Кейт.

Впервые за все время она явно волновалась. Сердце прирожденной взломщицы забило тревогу.

Итан оглядел пустое помещение. Увидел масонский Глаз Бога. Рядом две небольшие мраморные колонны и простой каменный алтарь между ними. Взломщик прошел по комнате, оглядывая вырезанные в стене каменные скамьи.

— Интересно, где они хранят свои принадлежности?

Он принялся изучать печать Соломона.

— Нам пора.

— Но картина где-то рядом.

— Теперь это уже неважно. Время истекло.

Итан мерил шагами комнату, всматриваясь в замысловатые рисунки и буквы. Он искал пресловутую трещину в камне. Опустив фонарь, Итан принялся обходить помещение по кругу. Мозаику делали примерно лет сто назад. На ней виднелись крохотные трещинки, местами она пожелтела, но ничего больше Итан не заметил.

— Время! — еще раз напомнила Кейт.

Ее напарник снова обернулся к алтарю, сфокусировал все внимание на изображении глаза. Куда он смотрит? Итан развернулся и взглянул на противоположную стену, затем двинулся к ней, подсвечивая фонариком. Ничего. Он вернулся в библиотеку, прикоснулся к картине с тремя крестами. Так что же это: само сокровище, ключ к сокровищу или тайник, где оно спрятано?

— Пора! — Кейт взяла его за руку.

Итан достал нож и подрезал край полотна.

— Еще минута. И пойдем.

Она взглянула на наручные часы. За картиной ничего не оказалось. Значит, изображение — это ключ. Он снова попытался повернуть ручку, но она не поддавалась. Тогда толкнул рычаг от себя, и деревянные дверцы с воронами начали сдвигаться. Когда они соприкоснулись, Итан снова взялся за ручку и потянул ее на себя. Дверцы начали открываться.

В этот момент он повернул рычаг. На этот раз получилось! Рукоятка щелкнула и легко перешла в новое положение. Дверцы продолжали медленно открываться, а панель в нижней части стены скользнула вниз, за плинтус, открывая три полки. На верхней он увидел череп и скрещенные кости, лежащие на льняном полотне. В такую же ткань был завернут небольшой плоский предмет прямоугольной формы.

— Вот она, — прошептал Итан.

Схватив сверток, он торопливо развернул его и увидел перед собой портрет Христа, написанный, если верить легендам, во дворце Ирода в Иерусалиме по приказу Понтия Пилата, наместника Рима в Иудее. Более поздние источники утверждали, что каждый, кто посмотрит на это изображение, будет жить вечно и никогда не состарится. Тамплиеры считали, что с его помощью можно наблюдать божественные видения.

— Пошли, Мальчик.

Итан поместил картину в сумку из водонепроницаемой ткани и прикрепил ее к металлической раме в рюкзаке Кейт, там, где он прилегал к спине.

— Как видения? Появились? — спросил он.

— Нас ждут неприятности.

— Тогда поспешим.

Едва Итан успел произнести эти слова, как в дверях библиотеки возник мужчина. Он был в смокинге и держал в правой руке автоматический пистолет с той же небрежностью и естественностью, с какой держат фужер с напитком на приеме. Высокий, стройный, лет тридцати с небольшим. Похоже, он не особенно удивился, увидев в библиотеке Джулиана Корбо двух взломщиков в черных шелковых капюшонах. Скорее напротив — он словно ожидал увидеть их здесь. Кейт выхватила пистолет, Итан потянулся к кобуре, но поздно — мужчина опередил обоих. Он вскинул ствол, хладнокровно прицелился в Кейт и выстрелил.

Кейт рухнула на пол; Итан достал из кобуры «кольт». Мужчина перевел оружие на второго грабителя и выстрелил снова, но на этот раз промахнулся. Одновременно грянул еще один выстрел — с пола, где лежала Кейт. Человека в смокинге отбросило к двери. Через долю секунды заговорил «кольт» Итана — пуля попала мужчине в шею. Он медленно сполз вниз.

Итан бросился к напарнице. Из ствола, нацеленного на дверь, еще тянулся дымок. Итан судорожно ощупал куртку девушки и нашел дырку от пули — прямо над сердцем.

— Я в порядке… кажется, — простонала она.

Итан запустил пальцы в отверстие и нащупал горячий сплющенный кусочек свинца.

— Знаешь, а мне начинает нравиться «кобра», — прошептал он.

Кейт медленно поднялась на ноги. Теперь оба они смотрели на убитого, распростершегося возле двери.

— Откуда он здесь взялся?

— Не знаю, но если у него есть друзья…

На лестнице послышались голоса. Переговаривались на немецком. Сколько их, двое, трое? Итан так и не разобрал и уточнять не стремился.

— Мы попались, — шепнула ему Кейт.

— Ты уходишь с картиной. — Итан указал на веревку. — А я их задержу.

Он приблизился к двери в библиотеку, одновременно сняв с «кольта» глушитель. В левой руке грабитель сжимал оружие убитого.

— Ты их взял? — спросил мужчина по-немецки.

Итан обернулся — Кейт смотрела на него.