Ричард Старк

Мафия

Часть первая

Глава 1

Когда женщина вскрикнула, Паркер проснулся, скатился с кровати, одновременно услышав позади хлопок глушилки. И пока он падал, пуля угодила в подушку, где только что покоилась его голова.

Паркер ударился лицом об пол. Его кургузый, пузатый пистолет 32-го калибра, зацепившись на миг за пружину кровати, гудел, как огромная черная муха, и рука Паркера потянулась было, чтобы подхватить его, не дав упасть на пол. Он уже наполовину выкатился из-под кровати и выставил пушку, поэтому стрелявший должен был бы уже знать о том, что он вооружен. Но Паркер не открывал огонь — дело происходило в номере отеля, а пистолет 32-го калибра был без глушителя.

Полуобернувшись, он еще раз крутанулся, снова закатившись под кровать, и услышал, как вторая пуля ударилась в пол прямо позади него. Прижав руки к бокам, Паркер вынырнул с другой стороны кровати, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот, другой, нагнувшись, приготовился стрелять под кровать. Паркер швырнул в него свой пистолет. Рукоятка угодила киллеру в лоб, аккурат чуть выше переносицы. Тот хрюкнул и упал, скрывшись из виду. Паркер нагнулся и заглянул под кровать с другой стороны: мужик неподвижно лежал, уткнувшись носом в пол.

Закричав раз, женщина теперь хранила молчание. Теперь она с застывшим от ужаса лицом смотрела во все глаза, как Паркер, поднявшись во весь рост, обходит вокруг кровати. Он был высокий и худой, с узловатыми венами и загорелой дубленой кожей. Его торс избороздили застарелые шрамы, а ноги были костлявыми и угловатыми: на них рельефно вырисовывались мускулы. Большие, мощные руки с узлами будто были созданы для того, чтобы орудовать топором и ворочать кирпичи. И когда Паркер в очередной раз поднял свою пушку, пистолет в его ручище мог показаться детской игрушкой.

Киллер лежал, раскинув ноги и руки, словно упал с высоты. Оружие все еще было зажато в его правой руке Паркер, наступив на запястье киллера, наклонился, чтобы вытащить его. Это оказался пистолетик 25-го калибра, хлопушка, годная разве на то, чтобы с близкого расстояния лишить жизни спящего человека, и бесполезная для сколько-нибудь более серьезной работенки. Однако глушитель был предназначен для оружия с более крупным стволом, и пришлось изрядно попотеть, чтобы приладить его на дуло 25-го калибра.

Паркер подсунул ступню под грудь киллеру и пинком перевернул его на спину. Тот плюхнулся, как рыба, выхваченная из воды; правая рука его, описав дугу, как мешок шмякнулась об пол. Бледное узкое лицо, жиденькие, еле заметные брови, маленький нос, тонкие губы и выступающие скулы — все это, как показалось Паркеру, уже не принадлежало живому человеку. А белая рубашка с наглухо застегнутым воротом и короткими рукавами, галстук в красную и зеленую полоску, отутюженные бежевые брюки без обшлагов и тщательно, до блеска надраенные коричневые ботинки на “молниях” вместо шнурков еще более подчеркивали безжизненность позы. На правом виске киллера багровел синяк вокруг небольшого пореза карминного цвета в самой середине. Паркер был уверен, что никогда прежде не встречал этого человека.

Женщина наконец-то обрела голос и полушепотом произнесла:

— Не следует ли нам обратиться в полицию?

— Заткнись на минуту! Дай мне подумать!

Положение становилось щекотливым. Она знала Паркера как Чарлза Уиллиса, заезжего бизнесмена с доходами чуть нескольких стоянок, ренты от недвижимости и прибыли от автозаправок, разбросанных по всей стране. И теперь женщина никак не могла увязать скромную особу Чарлза Уиллиса с появлением киллера посреди ночи. Поэтому сейчас — немедленно — он должен придумать какой-то убедительный рассказ, чтобы не только заставить ее поверить в него, но еще привести веские доводы, дабы заставить держать ее язык за зубами. Закону тоже не должно быть известно — отчего это профессиональный киллер целился в Чарлза Уиллиса?

Лучше всего в данном случае подошла бы, конечно, правда, но ему была неизвестна эта женщина, чтобы довериться ей до такой степени.

Полное имя этой привлекательной, высокой, с пышным, хорошо сложенным телом особы двадцати девяти лет от роду, с волосами цвета меда и золотистой кожей, было Элизабет Руфь Харроу Конвей. Она жила на алименты, выплачиваемые бывшим мужем, и денежные подачки своих родителей. Привыкшая к роскоши, она теперь не страдала от отсутствия средств, держала слуг, и все проблемы, которыми она была озабочена, касались лишь высокой моды. Это было почти все, что знал о ней Паркер. Ну, пожалуй, еще и то, что в постели она была превосходна и иногда подбирала себе заведомо свирепого партнера. Знал он и еще кое-какие детали, правда менее существенные, но никогда не пытался копнуть поглубже — не видел в этом смысла.

Но вдруг из горла киллера вырвался слабый булькающий звук, и его только что неподвижная голова заерзала по полу, пришли в движение светлые мягкие волосы. На лице выкупил пот, хотя в номере работал кондиционер и жары не чувствовалось. “Совсем скоро этот тип очухается, — подумал Паркер, — и до этого момента надо успеть договориться с женщиной”.

Он заметил, как та наблюдает за ним, и был удивлен выражению ее лица. Она едва слышно дышала, но ни страха, ни изумления, вопреки своим ожиданиям, Паркер не увидел на ее лице. Женщина, напротив, казалась возбужденной и сгоравшей от любопытства. Точно так же она смотрела на него, когда была в постели: вся — ожидание. Что же — значит, надо открыть ей правду? Да, несомненно, надо, но не всю, а совсем немного, самую малость.

В номере, возле того самого окна, в которое был вмонтирован кондиционер, стоял деревянный стул с мягким сидением и спинкой. Паркер принес его к кровати и уселся.

— Чарлз Уиллис — это совсем не мое имя, — сообщил он. — Меня зовут по-другому. Это как бы мой рабочий псевдоним. Тебе хотелось бы немного узнать, чем я занимаюсь?

— Что? — Женщина нахмурилась и тут же отвела глаза, взглянув на мужчину, лежащего на полу между ними. — Я понимаю... Так ты не Чак Уиллис?

— Только здесь и сейчас, когда не на работе, я Чарлз Уиллис. Здесь, в Майами, или же в Неваде, или где-нибудь на побережье.

— А когда ты работаешь? — Она усекла главное быстрее, нежели он ожидал.

Паркер покачал головой:

— Уверяю, ты и сама не захочешь знать слишком много.

— Но он... — она кивнула на человека, пытавшегося убить его, — он из той, твоей второй части жизни?

— Это верно.

— А как его имя?

— Не знаю. Никогда не видел его прежде.

— Ох! Ты имеешь в виду — его наняли?

— Может быть, и так.

— И ты не хочешь сдавать его полиции?

— Верно!

Женщина потянулась за сигаретами на ночном столике, совершенно голая, и когда нагнулась, ее груди на миг тяжело колыхнулись. Когда же вновь откинулась обратно, груди опять упруго легли на прежнее место. И впрямь был отличный экземпляр истинной самки.

В ее губах засветился кончик сигареты.

— Да, но я все равно не врублюсь до конца. Ты не тот, за кого себя выдаешь, но и не желаешь, чтобы я знала, кто ты на самом деле. Но кто бы ты ни был, кому-то где-то понадобилось нанять этого мужчину, чтобы убить тебя. И то, чем ты занимаешься на самом деле, удерживает тебя от того, чтобы связаться с полицией. Ты хочешь, чтобы я держала язык за зубами, но не желаешь ввести меня в куре дела.

Паркер хранил молчание. Нахмурившись, женщина изучала его, но он не проронил ни слова. Просто сидел и ждал. Ждал, наблюдал за киллером, голова которого дернулась еще раз, но глаза все еще оставались закрытыми. Синяк не увеличился в размерах, но приобрел весьма нездоровый цвет. Карминовая окраска небольшого пореза на глазах тускнела, превращаясь в каштановую по мере того, как вокруг запекалась кровь.

Через минуту Паркер поднялся. В правой руке он держал свою пушку 32-го калибра, а в левой — пистолет 25-го с глушителем. Направившись к туалетному столику, положил на него свое собственное оружие, вернулся и опять уселся, не спуская глаз с убийцы.

— Ладно, — вдруг произнесла женщина, — замнем для ясности.

— Вот и хорошо! — оживился Паркер.

Она положила сигарету и кивнула на киллера:

— А как быть с... этим?

— Мы с ним побеседуем, — ответил Паркер и пнул лежащего в ребра. — Эй, ты, просыпайся! — приказал он.

Киллер открыл глаза. Они оказались светло-серыми и слабо поблескивали в свете лампы на ночном столике. Лицо было бесстрастным, словно человек не имел никакого отношения к происходящему. А когда заговорил, голос был столь же тусклым, как и выражение лица:

— Ты не можешь передать меня в лапы закона. Не можешь и убить меня, потому что не сможешь избавиться от тела, как и довериться этой даме. Ты не можешь убить и ее — это значило бы привлечь к себе внимание блюстителей закона. Поэтому тебе придется позволить мне уйти.

— Ты можешь положиться на меня, Чак, — вмешалась женщина. Ее голос был низким, на лице играла полуулыбка, когда ее глаза уперлись в бледное лицо киллера.

Паркер проигнорировал слова женщины, он обратился к киллеру:

— Назови свое имя и имя твоего посредника. Того типа, что вычислил меня!

Киллер мотнул головой, не отрывая ее от пола и делая это с такой осторожностью, словно боялся, что она вот-вот оторвется. Лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Нет, — решительно возразил он.

— И имя того, кто вошел с тобой в контакт в Нью-Йорке. Ведь ты работаешь за пределами Нью-Йорка, я угадал?

— Забудь об этом, — ответствовал киллер.

— Ты ведь также не можешь прибегнуть к помощи закона. — Паркер глядел мимо киллера, на женщину. — Поэтому мне придется силой выбить из него эти имена, — сообщил Паркер. — Честно скажу, мне не по душе работенка подобного рода. Может, ты попробуешь заняться ею? Я сейчас свяжу его и заткну рот кляпом, чтобы не вопил.

Она опять улыбнулась и, подавшись к самому краю кровати, заглянула в лицо киллеру.

— Да, — неожиданно согласилась она. — Правда, никогда прежде не делала ничего похожего, однако не прочь, пожалуй, попробовать. — Между губ у нее проскользнул кончик языка, она облизала губы, посмотрела вниз и снова улыбнулась.

Паркер остался доволен: он правильно оценил женщину с самого начала. Пока он еще, конечно, не задумывался, как будет от нее избавляться впоследствии, это еще успеется, еще вопрос, возникнет ли такая необходимость. Всему свое время — коли надо будет отделаться от нее, тогда найдется способ убрать ее с дороги. Нет, не убить, а просто сделать, чтобы она не путалась под ногами.

Он глянул на киллера, чтобы убедиться, что и того оценил верно. Прекрасно, он и тут не ошибся. Киллер во все глаза таращился на улыбающееся лицо женщины, нависшее над ним, подобно воздушному шару. Его светлые глаза, казалось, стали больше, и на лице опять выступил пот. Пальцы нервно сжимались и разжимались, а худые щеки запали еще глубже.

Паркер меж тем повторил свой вопрос:

— Ну и как же тебя зовут?

— Катись к дьяволу! — последовал ответ. Но голос киллера прозвучал на слишком высокой ноте, почти срываясь на визг, что явно свидетельствовало о том, что нервишки уже на пределе.

Паркер поднялся на ноги.

— Мы используем оба моих галстука, — предложил он женщине и приказал киллеру: — А ты давай на стул!

Тот не шевельнулся.

Паркер наступил ему на лодыжку. Киллер широко открыл рот — у него от боли перехватило дыхание, и Паркер, убрав ногу, приказал снова:

— Давай-ка на стул!

Вмешалась женщина:

— Прикажи-ка ему снять штаны!

Киллер зажмурился. Все его лицо сейчас выглядело мертвенно-бледным и, казалось, вытянулось еще больше. Он наконец выдавил из себя:

— Клинт Стерн. Так меня зовут: Клинт Стерн!

Паркер увидел, как женщина недовольно надула губы. Она откинулась на подушку, прикурила сигарету, упорно избегая взгляда Паркера.

А тот уже задавал следующий вопрос:

— Кто меня вычислил?

— Джек Меннер.

— Кто он такой?

— Контролер. Проверяет журналы регистрации постояльцев в отелях.

— Ладно! Кто тебя нанял?

— Джим. Преподобный Клайр.

— Из Нью-Йорка?

— Да.

— Где мне его искать?

Глаза Стерна забегали, а брови озабоченно сдвинулись.

— Ты делаешь из меня покойника, мужик, — взмолился он.

Паркер обратился к женщине:

— Может, все же тебе обломится шанс заняться им в конце концов?

Стерн не дал ей ответить:

— В любом случае мне светит одно: стать трупом. Какая тогда разница? — В его голосе прозвучала горечь, словно он сетовал на вопиющую несправедливость, проявленную к нему.

— Я не веду речь о том, чтобы сделать из тебя покойника, — пояснил Паркер. — Она не даст тебе умереть. Ведь так же, Бет?

Женщина пожала плечами. Видно было, что все это ей совсем не интересно. Она знала, что Стерн расколется еще до того, как она успеет заняться им всерьез. Знал об этом и Паркер. Да и Стерн тоже. Он сообщил:

— Джим заправляет клубом в Бруклине. На Кингс-Хайвей возле Ютика-авеню.

— Как называется клуб?

— “Три короля”. — Стерн опять закрыл глаза: всякий раз, как он это делал, то начинал смахивать на труп. Помолчав, он повторил: — Ты убиваешь меня, мужик. — Голос прозвучал устало, но и только.

— Значит, тот тип Меннер? — удовлетворенно отметил Паркер. — Предполагалось, ты позвонишь ему, когда с работенкой будет покончено. Ведь так?

— Да, — ответил Стерн.

Паркер кивнул на телефонный аппарат:

— Вот телефон. Звони ему!

Стерн поднялся с пола, сел на стул, моргнул и поднес руку синяку на виске. Снова моргнул, отнял руку и горестно посмотрел на пятно крови, запекшееся на ладони.

— Может, я схлопотал сотрясение мозга, — жалобно предположил он.

— Давай-ка не тяни резину, — посоветовал Паркер. Стерн с трудом поднялся со стула, держась за спинку. Он двигался так, словно у него кружилась голова. Покачнулся, когда отпустил стул, и чуть было не упал. Поскольку это случилось по дороге к письменному столу, на котором стоял телефон, Стерн сделал несколько шагов и, пытаясь сохранить равновесие, оказался наконец у цели и с облегчением прислонился к стене. Он поднял трубку, словно та была непомерно тяжелой, и начал набирать номер, взглянув на Паркера, спросил:

— Что мне ему сказать?

— Скажи, что Паркер мертв.

Стерн набрал номер и поднес трубку к уху. Его глаза были тусклыми, пока он дожидался ответа. С середины комнаты Паркер услышал щелчок и механический шелест голоса на другом конце провода. Киллер произнес в трубку:

— Это Стерн! Можно мне Меннера?

Опять послышался шелест, затем последовало молчание. Стерн в изнеможении прислонился к стене — пот градом струился по его лицу, а глаза, видел Паркер, заметно мутнели и мутнели.

Наконец в телефоне вновь послышалось металлическое бормотание, заставившее Стерна очнуться. Он весь напрягся:

— Меннер? — Глаза его прояснились, в них загорелся лихорадочный блеск. Он облизал губы. Казалось, его насквозь пронизывала нервная дрожь.

Паркер, не сводивший с киллера глаз, догадался, что тот вот-вот выложит Меннеру всю правду-матку, и свирепо прошептал:

— Вспомни про женщину, Стерн! Тот сразу как-то обмяк и после минутного молчания наконец заговорил:

— Дело сделано. Он мертв! — В трубке раздались булькающие звуки — видимо, на том конце провода что-то уточняли. — Нет! Никаких проблем! — Голос Стерна был ровным и безжизненным, как и его глаза. — Да. Хорошо! Пока!

Проговорив это, он все еще стоял, прислонившись к стене, опустив голову и не отнимая трубку от уха. Паркер подошел к нему, взял ее и, положив на рычаг, задал вопрос:

— Куда ты только что звонил?

— “Флорал-Корт”. Рэмпон-бульвар.

— Номер дома?

— Двенадцать. “Флорал-Корт”, двенадцать.

— Сколько там еще людей?

— Пять или шесть человек, играют в покер.

— Ладно. У тебя с собой есть деньги? Стерн! Очнись! Я спрашиваю, есть ли у тебя при себе какие-нибудь деньги?

— При себе — нет!

— Где ты сможешь получить их — там?

— Да. — Киллер вел себя сейчас так, словно был накачан наркотиками.

— Думаю, тебе лучше побыстрей получить их—и смотаться. Скажем, на юг... подальше из этих краев.

— Да, — автоматически согласился Стерн.

— Уверяю, ничего хорошего не выйдет, если ты вновь попытаешься покончить со мной. Не стоит рыпаться — это просто не сработает. И для мафии в любом случае теперь это не будет иметь никакого значения. Они докопаются, что у тебя произошла с первого раза осечка, и решат, что на тебя нельзя полагаться.

— Да, — кивнул Стерн.

— А сейчас уноси-ка, парень, ноги! — распорядился Паркер.

Стерн оторвался от стены, но тут же внезапно остановился. Его зрачки закатились куда-то под лоб, и он как куль рухнул на пол лицом вниз.

Паркер раздраженно покачал головой, кивнул Бет:

— Обожди здесь!

Он натянул трусы и штаны, ухватил Стерна за плечи и поволок его к двери. Затем открыл ее и выглянул наружу. Был без пятнадцати четыре утра, в холле ни души. Паркер поволок Стерна к противоположному концу холла, открыл дверь, ведущую на внутреннюю пожарную лестницу, потом затащил Стерна на площадку и закрыл за собой дверь. Площадку тускло освещала матовая лампа, дававшая возможность увидеть нижний проем лестницы.

Паркер приткнул киллера к углу стены и нащупал пульс, бедняга еле дышал. Когда он упал второй раз, то скорее всего опять приложился синяком на виске, и теперь ссадина слегка кровоточила.

— Умирай где-нибудь в другом месте, парень! — недовольно буркнул Паркер. Он ущипнул его, ударил кулаком по ребрам, а затем зажал пальцами ноздри. Стерн слегка очухался, но по-прежнему вел себя как пьяный. Его глаза были несфокусированы, и если бы Паркер спросил, как его зовут, то вряд ли он услышал бы вразумительный ответ. Как и на другие вопросы: какое сегодня число, в каком он находится городе, когда родился... Но до него доходили простые приказы, и он мог еще заставить двигаться свое тело.

Стараясь говорить как можно тише, Паркер приказал:

— Поднимись на ноги!

Стерн попытался, но самостоятельно этого сделать не смог. Паркер помог ему распрямиться. Оказавшись на ногах, Стерн смог стоять, только опершись рукой о стену. Голова его поникла, упираясь подбородком в грудь, глаза были полуоткрыты. Слушать он тоже был в состоянии. И Паркер обратился к нему:

— Я сейчас выйду за дверь, а ты начинай спускаться вот по этим ступенькам. Ты слышишь меня? Как только я выйду за дверь, начинай спускаться вот по этим ступенькам!

Стерн понимающе кивнул.

Довольный, что добился хоть этого, Паркер отступил назад, открыл дверь, остановился в проеме и проследил, как Стерн сделал первый шаг по направлению к уходящим вниз металлическим ступеням. Затем повернулся, закрыл за собой дверь и стал уже пересекать холл в обратном направлении, когда услышал у себя за спиной глухой стук упавшего тела:

Стерн все же не удержался на ногах.

Паркер вернулся в номер и обнаружил, что он пуст. Нахмурившись, огляделся и увидел, что и пушка 32-го калибра исчезла. Но пукалка 25-го калибра с глушилкой все еще была на месте. Паркер стоял, глядя туда, где только что лежал его собственный пистолет, и размышлял, что было на уме у женщины. Скорей всего шантаж!

Но он сейчас не располагал временем. Когда она объявится опять, тогда он и решит, что делать.

Паркер закрыл дверь и поспешно оделся. Пистолет 25-го калибра с глушителем оттопыривал карман его куртки.

Глава 2

В центре У-образного двора красовался высохший бетонный фонтан, захламленный обрывками бумаги. Три стороны двора занимало здание “Флорал-Корт”; решетчатая ограда поддерживала тяжелые виноградные лозы и отделяла двор от Рэмпон-бульвара. Днем “Флорал-Корт” вызывающе бросался в глаза своими розовыми оштукатуренными стенами с зелеными дверями, но сейчас, в четыре утра, он выглядел мрачным, темным, и единственный квадрат желтого света скупо освещал высокий фонтан.

Никаких кондиционеров здесь не было и в помине. Из открытых настежь окон доносилось шумное дыхание спящих, как бы устремляясь к центру двора, а там, за розовыми стенами, смешивалось с тихим шелестом карт и выплескивалось из единственного освещенного заднего окна.

Паркер бесшумно проскользнул сквозь прутья решетчатой ограды и остановился, чтобы вытащить этот дурацкий пистолет киллера из куртки, подумав, насколько же удобней была его собственная солидная испытанная пушка! Паркер вновь и вновь проклинал Бетт за ее побег, однако двигался все дальше, держась ближе к оштукатуренным стенам дома, минуя открытые окна, за которыми шла тайная ночная жизнь его обитателей, свидетелем которой, он оказался.

Дверь под номером двенадцать находилась как раз слева от освещенного окна. Паркер миновал ее и согнулся еще ниже, чтобы заглянуть внутрь поверх подоконника. Там, крошечной коробке гостиной, с широким арочным проход дом в соседнюю, столь же крошечную обеденную залу, бросался в глаза длинный стол, вокруг которого сидело шестеро мужчин, резавшихся в карты. Свет канделябра над столом ярко освещал лица игроков в карты.

Любой из этих шестерых мог оказаться Меннером. Все играюшие были плотными сорокалетними мужиками угрюмого вида, с бледными лицами, характерными для постоянных обитателей Флориды. Они говорили только о ставках, избегая обращаться друг к другу по именам.

Паркер задумался: он должен непременно проникнуть вовнутрь. Окно для этого не годилось — слишком уж было хорошо освещено, да к тому же двое игроков сидели лицом к нему. Он выпрямился, скользнул в сторону и осторожно подергал дверь. Как он и ожидал, она оказалась запертой. Посему с этой стороны двора попасть вовнутрь не было ни единого шанса. Паркер отошел от здания и, обойдя его вдоль периметра двора, выскользнул вновь за решетчатую ограду.

Рэмпон-бульвар был безлюден. По обеим его сторонам протянулись такие же У-образные дворы, повторяющие “Флорал-Корт”. Паркер свернул влево и направился к перекрестку, считая по дороге дворы. “Флорал-Корт” оказался четвертым от угла. Паркер спустился по боковой улице и свернул на подъездную дорогу, пролегавшую позади дворов и отделявшуюся от них рядами гаражей. Темнота здесь царила полная, лишь на небе едва серебрилась луна.

Он протиснулся между двумя гаражами и вышел на задворки “Флорал-Корт”. При дневном свете было заметно, как блекнет и осыпается розовая штукатурка, оседают и коробятся от времени задние двери, а узкая полоса земли между стеной и гаражами зарастает сорнякам и покрывается пылью. Сейчас же, ночью, все это пространство выглядело темным и пустынным.

Из номера двенадцать сюда, на задворки, не просачивалось ни малейшего света. Паркер должен был передвигаться совершенно бесшумно, ибо до него и сюда доносился громкий шелест карт. Он нашел заднюю дверь и окно, попробовал, но все было закрыто. Однако дерево дверной рамы оказалось старым и гнилым; Паркер навалился на ветхую филенку всей своей тяжестью — и она подалась. Если бы не надо было беспокоиться насчет производимого шума, он мог бы вломиться через нее за пару секунд. Паркер достал складной нож, открыл его и, вставив лезвие в щель между дверью и рамой, с силой начал опускать вниз, пока лезвие ножа не уперлось в замок. После чего надавил на дверную ручку, отжимая филенку от рамы, врезая лезвие в мягкое дерево и выламывая его. Донеслось едва слышное потрескивание, но к этому моменту уже удалось подобраться к собачке замка. Он подсунул под нее лезвие ножа, отжал собачку — и дверь оказалась открытой. Паркер ступил вовнутрь и осторожно прикрыть дверь за собой.

Он оказался в миниатюрной кухоньке. Распахнутая дверь справа вела в спальню, которую он едва мог разглядеть в темноте. Впереди, в желтом свете, вырисовывалась дверь в коридорчик. Через щель в двери Паркер мог видеть, что в коридорчик с одной стороны выходит ванная комната, а с другой — еще одна спальня. Обеденная зала находилась прямо в конце коридорчика.

Паркер медленно открывал дверь в коридорчик, пока не смог разглядеть обеденную залу. Оттуда, где он стоял, виден был только один из игроков, тот, что сидел в начале стола: он целиком и полностью был поглощен своими картами. Паркер проскользнул в коридорчик, достал пушку 25-го калибра и, не мешкая, направился в обеденную залу. Встав на входе, он приказал:

— Всем оставаться на своих местах!

Шесть лиц с широко раскрытыми ртами одновременно повернулись, чтобы взглянуть на приказывавшего. Он дал им время разглядеть пушку в своей руке и сказал:

— Лица прямо! Смотреть только на карты! Живо!

Они сделали в точности, как им было приказано. Один и играющих, не отводя глаз от карт, внятно пробормотал:

— Ты делаешь ошибку, малый. Уж не хочешь ли ты сорвать нам игру?

— Меннер, — приказал Паркер, — собрать все бумажники.

Один из шестерых поднял глаза. Выходит, это и был Меннер. Он уставился на Паркера, и тут до него дошло, с кем имеет дело: его лицо стало пепельно-серым. Он сидел, широко открыв рот, словно задыхаясь.

— Быстрее, Меннер! — поторопил Паркер. Один из компании пробормотал:

— Как вышло, что он знает тебя, Джек?

— Заткнись! Так я жду, Меннер.

Тот провел руками по лицу и затряс ими, словно смахивая паутину.

— Стерн, — выдохнул он. — Стерн!

— Ты увидишь его через несколько минут. Собирай бумажники. Остальным — смотреть в карты и держать руки на столе! Меннер, выверни им карманы и достань бумажники. И не вздумай вынуть еще что-нибудь, кроме бумажников!

Мужчина, только что говоривший, дал совет:

— Делай, как он велит, Джек. Мы потом о нем позаботимся. Нам не нужны неприятности... здесь.

Меннер покорно поднялся на ноги. Он обошел вокруг стола, запуская поочередно руки то к одному, то к другому в карман и извлекая бумажники. Далее Паркер распорядился:

— Положи все в карманы своего пиджака. И добавь свой собственный! Все банкноты со стола — туда же!

— Послушай, — заикнулся было Меннер дрожащим голосом. — Послушай, ты под...

— Заткнись!

Все бумажники оказались наконец у Меннера в карманах пиджака. Теперь, с оттопыренными карманами, он выглядел мешок мешком, мрачным полуспущенным воздушным шаром, застывшим в ожидании дальнейших распоряжений Паркера. Тот не заставил себя долго ждать:

— Объясни им — почему я здесь!

— Послушай, говорю честно, как перед Христом, это не способ...

— Скажи им — почему я здесь!

Игрок, который подавал советы, опять не удержался:

— Делай, что он тебе велит, Джек. Лично я не прочь послушать.

— Они... они направили киллера из Нью-Йорка на охоту сюда, вот за этим, что стоит здесь. Паркером. И сказали, что я должен... должен проследить за выполнением этой работенки. Вот и все, как на духу, клянусь Христом.

— Досказывай и остальное, — потребовал Паркер.

— Это все! Чего же еще, ради Христа?

— А то, что ты вначале меня вычислил. Вот почему сюда и явился киллер.

Опять вмешался все тот же игрок:

— Это ваше дело, промеж тобой и Джеком, приятель. Незачем нас сюда припутывать.

— За всем этим стоит все та же самая мафия. Давай-ка сюда твой пиджак, Меннер!

— Христа ради, Паркер, я...

— Давай-давай, говорю, твой пиджак!

Что-то бормоча, Меннер стянул пиджак. Паркер протянул руки, чтобы успеть поймать его, ожидая, что Меннер попытается швырнуть пиджак ему в лицо, но тот был словно выдоенная корова. Он отдал пиджак безо всяких фокусов и отступил назад, чтобы принять пилюлю из коробочки, которую достал из кармана рубашки.

Из-за того, что пистолетик был легким и ненадежным, Паркеру пришлось трижды нажать на спуск. И тут же, не дав никому опомниться, он повернулся и бросился бегом тем же путем, что и пришел сюда, скрывшись мгновенно за задней дверью, еще до того, как Меннер рухнул на ковер, а остальные успели подняться со стульев.

Глава 3

Паркер сидел за письменным столом и, хмурясь, корпел с ручкой в руках над листом бумаги. Он не был горазд писать письма.

“Фрэнк!

Мафия полагает, что я им перешел дорогу, хотя это не так. Но она продолжает доставлять мне хлопоты, подсылая своих шавок. Я сказал главарю, что пущу их всех по миру, если они не оставят меня в покое. Но они не желают угомониться. Ты говорил как-то 6 своей задумке — тряхнуть хорошенько тот игорный притон, что за Бостоном, ну так вот — ты окажешь мне большую услугу, если грабанешь его в ближайшую пару недель. Я пишу то же самое и некоторым другим ребятам, поэтому будь спок — они будут по уши заняты тем, чтобы найти тебя и войти в долю. Лично я — пас, так как со своей стороны буду занят тем, что стану готовить мафии крупный шмон. Ты всегда сможешь выйти на меня через Джо Шира, что в Омахе. Может, в один прекрасный день опять будем работать вместе.

Паркер”.

Пришлось трижды переписывать письмо заново, пока оно не показалось ему достаточно убедительным. Паркер еще раз перечитал окончательный вариант, решил, что все путем, и удовлетворенно, кивнул. Только одна вещь теперь беспокоила его. Он подошел к телефону, набрал номер оператора и попросил ее продиктовать ему по слогам написание некоторых слов. Она проконсультировалась еще с кем-то и выполнила просьбу, после чего Паркеру пришлось переписать письмо еще раз.

Затем он приступил к написанию других писем. С ними было легче — он копировал первое письмо слово в слово, меняя только описание работы, которую хотел бы, чтобы для него выполнил каждый из адресатов. В некоторых случаях, когда ничего не мог придумать, просто писал вместо этого:

“Может, ты знаешь какую-нибудь операцию мафии, которую нетрудно прихлопнуть на предмет получения навара, и если знаешь, то окажи мне услугу — проверни это дельце в ближайшую пару недель”.

Таким образом, он написал шесть писем, затем глянул в окно и увидел, что наступил день. Высохший фонтан выглядел теперь как реликт древней цивилизации. Еще не было и семи утра, когда Паркер вновь вернулся по адресу “Флорал-Корт”, двенадцать. Если остальные игроки в покер не на шутку озаботились тем, чтобы вернуть свои деньги и бумажники, то они вполне были в состоянии связаться с дружками Меннера или же другими молодчиками мафии и узнать через них место предполагаемого обитания Паркера; поэтому представлялась неплохой идея в ближайшее время держаться подальше от отеля. Однако никто из них не горел желанием поскорее вернуться обратно в “Флорал-Корт”: там, в чулане за спальней, все еще лежало мертвое тело.

Паркер после расправы со Стерном бежал что было сил только до задворок, затем свернул в какой-то проулок и миновал с задней стороны три двора. Он еще слышал, как высыпали наружу игроки. У одного из них был фонарик, и все они резво вдогонку ему отправились вдоль гаражей. Он перевел немного дух и вскоре понял, что они вернулись обратно, в апартаменты. Паркер выжидал до тех пор, пока не услышал шум моторов трех машин, выезжающих на Рэмпон-бульвар, а затем и он вернулся в апартаменты. Свет в них был погашен, комнаты пусты, а Меннер оказался теперь в чулане за спальней: игроки в покер, естественно, ринулись в бега, чтобы обеспечить себе алиби.

Во встроенном боковом шкафу Паркер нашел конверты и писчую бумагу. Затем занавесил окна в гостиной, уселся за письменный стол и начал писать письма. После шестого по счету он подошел к окну, отдернул штору, глянул на пришедший в упадок фонтан, решив, что ждал уже достаточно долго, и вновь вернулся к столу, чтобы написать еще одно письмо:

“Бетт!

Ты забрала мою пушку. Ты, наверное, хочешь что-то получить от меня взамен и потом уже вернуть ее? У меня сейчас нет времени валять дурака, я должен вплотную заняться, проблемой, которую взвалил на мои плечи этот Стерн. Войду с тобой в контакт где-то только через месяц. Если по истечении этого срока ничего не услышишь обо мне, передай пистолет полиции. Полагаю — на нем должны остаться клочки кожи Стерна с виска либо еще что-нибудь, связывающее меня с тем, что с ним случилось. Паркер.”

Он взглянул на письмо, затем зачеркнул “Паркер” и нацарапал “Чак”. После чего вложил записку в конверт, надписал на нем ее имя и засунул конверт в карман. Остальные шесть писем втиснул туда же. Он взял в руки пушку Стерна, снял нее глушитель и прошел в чулан за спальней. Потом перетащил в спальню Меннера, вытер на пистолете свои отпечатки, сомкнул его пальцы вокруг рукоятки. На самоубийство это вряд ли тянуло — угол стрельбы явно не подходил, да и пуль в теле оказалось многовато, — но вполне могло на какое-то время сбить следствие с толку. И сама пушка, если даже удастся выяснить, кому она принадлежала, никак не могла навести на него, минуя Стерна.

Оказавшись снаружи дома, он выбросил глушитель в мусорный бачок. Затем, сделав круг, Паркер вышел на Рэмпон-бульвар и поймал тачку.

— Отель “Магараджа”, — назвал он адрес водителю. В вестибюле не встретилось ни одного знакомого. Он оставил на конторке послание для Бетт и прошел в свой номер. Там было пусто. Насколько Паркер мог судить, в номере во время его отсутствия никто не побывал. Он собрал свой чемодан, запихал в него все шесть бумажников с удостоверениями личности и водительскими правами, но без семнадцати сотен долларов, которые они содержали совсем недавно, и отправился выписываться из отеля. На этот раз он намеревался свести счеты с мафией раз и навсегда. На сей раз он собирался добраться до самого Артура Бронсона.

Глава 4

Это было в прошлом году: финансы Паркера, как говорится, пели романсы, а работа, казавшаяся поначалу многообещающей, развалилась еще на стадии планирования, поэтому, когда Мэл Ресник рассказал ему про это дельце на острове, Паркер решил за него взяться. Вооружение продавалось частной группой американских и канадских дельцов фанатично настроенной организации южноамериканских фиделистов, и крошечный остров в Тихом океане был выбран как пункт доставки оружия и денег. Этот особенный, можно сказать, островок был выбран из-за того, что считался необитаемым, а также еще и потому, что на нем сохранились остатки взлетно-посадочного поля, сооруженного еще во время Второй мировой войны, и им вполне еще можно было пользоваться. Мэл, Паркер и остальные решили хапануть себе всю выручку.

Всего в деле участвовало шестеро: канадец по имени Честер, тот, кто пронюхал о сделке; некто по имени Райен, который знал, как управлять самолетом; привыкший все доводить до конца ганмен по имени Силл, на которого полностью можно было положиться, жена Паркера, Линн, Мэл Ресник и сам Паркер. В то время как Линн дожидалась в заброшенном доме, который был выбран в качестве базы в Калифорнии, пятеро мужчин слетали на островок, грабанули выручку, и прилетели обратно на материк. И той же ночью в калифорнийском доме началась двойная игра.

Мэл начал с разговора с Райном, сообщив тому, что Паркер замышляет обман. Затем он убил Честера во сне и пошел к Райену, дабы сообщить, что Паркер уже приступил к делу прикончил Честера, и что Силл на стороне Паркера. Райен был далеко не субтильный мужик — он проглотил за милую душу все, что скормил ему Мэл. Позже именно Райен оказался тем, кто покончил с Силлом.

Затем в аферу была вовлечена жена Паркера, Линн. Мэл возжелал ее с самой первой минуты, как только увидел.

Сейчас ему представился случай завладеть ею. Под угрозой смерти он принудил ее убить Паркера, и она сделала все что могла. Но ее первая пуля угодила в пряжку пояса Паркера — он упал, и она выпустила все остальные пули поверх его головы.

Насколько представлялось Мэлу, все у него было на мази Он прислонил к стене дома горящий факел, застрелил в спину Райена и скрылся, прихватив Линн и всю их добычу — девяносто тысяч долларов. Он знал, как потратить эти деньги. Четырьмя годами раньше он работал в Чикаго на мафию, и опростоволосился, влетев им в сорок тысяч долларов, когда ошибся, не разглядев за собой “хвоста”. Мафия оставила его в живых — что весьма удивило Мэла, — но ему было приказано не возвращаться без налички, равной той сумме, в которую им влетела его ошибка. Сейчас у Мэла наличка появилась.

Он забрал с собой Линн. Сейчас она олицетворяла собой живую льдышку, но Мэл полагал, что постепенно сумеет заставить ее оттаять. Они двинули в Нью-Йорк, и вернул мафии все до единого пенни — просрочку, штрафы, — чуть больше пятидесяти тысяч долларов. Вложил и остальные деньги и залег на дно, ожидая, когда мафия что-нибудь ему предложит. И вскоре ему предложили работу, даже лучше прежней: он обосновался в Нью-Йорке, чтобы зажить той жизнью, о которой всегда мечтал.

Но Паркер не был мертвым. Страдая долгое время от сильнейшей травмы живота, которую вызвала пуля, угодившая в пряжку ремня, он все же ухитрился выползти из горящего дома, без одежды — в одних только брюках, и ползал по округе целых три дня почти в бессознательном состоянии, прежде чем его подобрали и оказали помощь. У него при себе не оказалось ни документов ни денег. Паркер, отказавшись сообщить что-либо властям и будучи осужден за бродяжничество, оттрубил шесть месяцев на тюремной ферме — свой первый и единственный срок. Наказание оказалось также и причиной того, что он утратил часть своего инкогнито: отпечатки пальцев Паркера попали в картотеку, где значилось имя, которое он назвал скрепя сердце: Рональд Каспер. Даже в бытность свою в армии, где служил в 1944— 1945 годах, когда его с треском вышибли на гражданку за незаконные операции на черном рынке, он умудрился избежать попадания своих отпечатков в досье, подкупив клерка, который заполнял на него данные, чтобы тот заменил отпечатки пальцев Паркера своими собственными. Так что теперь у него появилась еще одна веская причина, чтобы добраться до Мэла.

Наконец Паркеру удалось расстаться с тюремной фермой, и, исколесив всю страну в поисках Мэла Ресника и Линн, он напал на их след в Нью-Йорке. Сейчас они жили врозь — Мэл отказался от дальнейших попыток вызвать отклик в сердце Линн в ответ на свои чувства. Когда Паркер нашел бывшую жену, она, не выдержав, покончила с собой. Сам он вряд ли смог бы убить ее, но она сделала это. Затем Паркер, отыскав Мэла, свел счеты и с ним.

Итак, Линн и Мэл больше не существовало, но Паркер был все еще в накладе. Мэл отдал его долю — сорок пять тысяч — мафии, поэтому Паркер решил получить свои деньги обратно. Члены мафии не пожелали вернуть ему ни цента, поэтому пришлось организовать на них давление: он разгромил их организацию в Нью-Йорке и угрожал, что устроит то же самое по всей стране, если ему не вернут его кровные денежки.

— У меня своя, особая работа, и я занимаюсь ею вот уже восемнадцать лет, — так заявил он им. — За это время мне, довелось иметь дело более чем с сотней самых разных людей. Каждый из них профи в нашем бизнесе и, в свою очередь, контактирует с другими профи. Так что если у вас организация, то у нас в своем роде — тоже. Точнее, каждый из нас сам за себя и все мы сами по себе, но нас объединяет то, что все мы профессионалы. Мы знаем друг друга. Мы поддерживаем друг друга. И не наносим удары по вашему синдикату. Мы не громим казино, букмекерские конторы или же пункты доставки и сбыта наркотиков. Вы все у нас на виду и легко уязвимы, так как даже пикнуть не посмеете и сообщить полиции, что бы с вами ни случилось. Однако мы не трогаем вас.

Если вы не отдадите мне мои деньги, я напишу письма той самой сотне людей, о которых уже говорил вам. Я напишу им: “Синдикат наколол меня на сорок пять штук. Окажите мне услугу и грабаните их сразу же, как только представится возможность”.

Возможно, половина этой сотни пошлет все к черту. А другая, люди вроде меня, они не гнушаются никакой работы, И таких большинство. Ваши же люди слишком уж открыты в отличие от нас. Мы наведываемся в ваши места, и мы окидываем все вокруг наметанным взглядом и автоматически прикидываем, с какого боку вас легче взять за жабры. Но мы не делаем ничего подобного только потому, что ваши люди — это нашего поля ягода, но все равно руки так и чешутся пошерстить вас. Я сам вот уже несколько лет вынашиваю планы, как грабануть три местечка, принадлежащие синдикату, — все это у меня в голове разложено по полочкам, — но я так и не приступил к их выполнению. То же самое и с большинством тех людей, что я знаю. Поэтому, если все они вдруг получат зеленый свет, то тут же пустятся во все тяжкие. Нужен только предлог.

Конечно, они не были до конца уверены, блефует Паркер или нет, но все же согласились раскошелиться, ибо человек этот и так уже доставил им слишком много неприятностей. Он убил Картера, одного из двух заправил их нью-йоркского филиала организации, и затем умудрился наставить пушку на второго босса — Фэйрфакса. Под дулом у Паркера Фэйрфакс позвонил Бронсону, главе всей транснациональной мафии, и Бронсон вынужден был договариваться. Он использовал эти сорок пять тысяч, чтобы заманить Паркера в ловушку, но Паркер обошел все препоны и оказался по другую сторону вместе с деньгами. Зная, что мафия — и Бронсон лично — будет теперь охотиться за ним, чтобы убить, Паркер посетил хирурга по пластическим операциям, у которого были нелады с законом, и вышел от него с новым лицом.

Но теперь мафии известно, что у него другое лицо. И они также узнали и его новое имя — Уиллис.

Настало время подвести черту, время писать письма и время потолковать с самим Бронсоном, Он где-то здесь, в этой стране. Паркер должен найти его и поставить наконец последнюю точку.

Часть вторая

Глава 1

Женщина с оранжевыми волосами сидела на крыльце и наблюдала, как подходит Паркер, приближаясь к дому по покрытой выбоинами дороге. Это происходило в штате Джорджия, посреди местности, покрытой чахлой растительностью, в тридцати милях от Олбани. Земля была сухой и коричневого цвета, выбоины на дороге тверды как камень. Дом являл собой серое строение в два этажа высотой — узкая, высокая, прямоугольная коробка посреди мертвой земли, со слепыми, лишенными занавесок окнами и — как следствие — осевшим крыльцом, криво пристроенным к фасаду дома уже после завершения строительства. Сзади дома с одной стороны стоял сарай, а с другой — длинный гараж. Заржавленные части автомобилей были разбросаны по голой глине на пространстве между домом и гаражом. Одинокое засохшее дерево, серое и ободранное, торчало перед домом с блоков для поднятия тяжестей, приделанным к нижней, самой толстой ветви. Если бы не женщина с оранжевыми волосами, то это место можно было бы счесть заброшенным и необитаемым.

Накануне, покинув отель, Паркер вылетел самолетом в Атланту, затем сделал двойной крюк назад, сначала на автобусе на юг, к Мекону, а затем еще дальше на юг — на другом автобусе — до Кордели. Автобус, направляющийся к Колумбусу, повез его на запад от Кордели по пустой с темным покрытием дороге до развилки; и уже оттуда, таща на себе чемодан, он отшагал три мили до этого самого дома.

Стоял ноябрь, но земля все еще была сухой, а воздух — горячим. Три мили пешком — не шутка, да к тому же чемодан казался с каждым шагом все тяжелее и тяжелее. Выбоины на дороге здорово затрудняли ходьбу. Было бы, наверное, легче, если бы он оставил свою кладь в Кордели, но ему не хотелось лишний раз туда возвращаться.

Когда Паркер проходил мимо засохшего дерева, приспособленного для поднятия тяжестей, тощая дворняга, лежавшая рядом со стулом, на котором сидела женщина, встала, потянулась и зевнула, после чего взглянула на женщину, а затем уже на Паркера. Собака молча следила за незнакомцем и выжидала, не гавкая и не делая ни единого лишнего движения.

Паркер застыл на месте и бросил чемодан на землю.

— Чими где-то здесь поблизости? — спросил он. Женщина поинтересовалась:

— А кто его спрашивает?

— Паркер.

— Паркер — ты так сказал?

— Паркер.

Она подняла голову и окликнула:

— Эллай!

Подросток лет четырнадцати, тощий и молчаливый, как и здешняя собака, вышел из дому и встал на крыльце рядом с женщиной, которая обратилась к нему:

— Пойди в гараж и посмотри, не там ли Чими. Скажи, что тут его разыскивает мужик по имени Паркер.

— Скажи ему, что у меня новое лицо, — добавил Паркер. Подросток повернул голову и воззрился на него так, как только что до этого смотрела собака. Женщина нахмурилась, поинтересовавшись:

— Какого черта ты нам морочишь голову? О чем это ты?

Женщина была очень полная, лет сорока или сорока пяти, с жирным белым лицом, обрамленным оранжевыми, явно крашенными волосами. На ней было темно-голубое платье с розовыми цветами.

— Пластическая операция! — объяснил Паркер. — Но Чими должен узнать меня по голосу, телосложению и по тому, что мне известно.

Женщина покачала головой.

— Иди, Эллай, — сказала она и затем посмотрела на Паркера: — Ты можешь обождать его здесь.

Подросток спустился с крыльца и направился к гаражу. Кроме грубых рабочих штанов из толстой ткани, на нем ничего больше не было. Загорелый до черноты, словно индеец, он и на голове носил шапку длинных нечесаных волос, выгоревших на солнце. Эллай открыл боковую дверь гаража, вошел туда и плотно прикрыл ее за собой. Дверь громко завизжала в тишине, и казалось, это странным образом отразилось на характере света в дверном проеме. Вместо потока солнечных лучей, которые, казалось, должны были хлынуть в отверстие и осветить внутренность гаража, из проема наружу выплеснулась темнота и растеклась у порога, как лужа, за то время, пока дверь медленно открывалась.

— Не желаете сигарету? — предложил Паркер даме.

— Спасибо, нет!

— А мне, думаю, одна не помешала бы.

Паркер хотел, чтобы она знала, с какой целью он полез в карман. Женщина согласно кивнула, и он медленно достал сигареты со спичками. Затем, продолжая стоять в той же позе, покуривал в горячем и сухом воздухе. Собака следила за каждым его движением немигающими глазами.

Дверь со скрипом снова открылась и снова выплеснула лужу темноты, в которой стоял мальчишка, пристально глядя на пришельца. Затем он обернулся и что-то сказал в открытую дверь гаража. Паркер ждал.

Подросток вышел на яркий солнечный свет, и следом за ним появился невысокий, кожа да кости, человек, в мешковатом рабочем комбинезоне, с узким удлиненным лицом и черными непослушными волосами. Его открытые плечи были светлыми и веснушчатыми. Подойдя ближе, человек остановился и с минуту внимательно изучал Паркера, затем удивленно воскликнул:

— Ну, будь я проклят! Ты никак обзавелся новой физией.

— Кто мне нужен, так это твой брат, — сообщил ему Паркер, будто не слыша сказанного.

Шкет нахмурился:

— Я что-то не врубаюсь?

— Я спрашивал твоего брата!

— Дьявольщина! — выругался мешок с костями. — Ты же спрашивал Чими!

— А ты Кент.

— Что заставляет тебя так думать?

— Иди и скажи своему брату, что я хочу купить машину. Типа того “форда” с дырками от пуль в багажнике.

Шкет почесал затылок.

— Ты говоришь, как Паркер, — признался он. — И я чертовски уверен, что и ведешь ты себя, как Паркер. Да и знаешь достаточно, чтобы быть Паркером. Только вот не выглядишь Паркером!

— Пластическая операция, как я уже сказал твоей жене.

— Надо глянуть, здесь ли Чими.

— Я пойду с тобой. Тут стоять на солнце больно жарко. Шкет нахмурился и заявил:

— У тебя все замашки Паркера, должен признаться, берешь нахрапом. А что ты сделаешь, если вот эта собака прыгнет на тебя?

Паркер глянул на псину.

— Сверну ей шею, — ответил он.

— Кто — ты? А что, если я выхвачу тогда пушку и начну стрелять?

— Отниму у тебя пушку, как это сделал в последний раз Генди Мак-Кей.

Шкет вспыхнул, а женщина на крыльце начала смеяться. “Кожа да кости” повернулся к ней, приказав: