Картер Диксон

Преступление в исчезнувшей комнате



Что за прелесть это шампанское: и музыка громче, и свет ярче. Эта музыка продолжала звучать в голове мистера Дэнхема. Он расточал улыбки привратникам Регентского клуба, которые помогали ему погрузиться в такси. Он широко улыбался водителю такси. Но особо лучезарную улыбку он приберег для ночного портье, который встретил его у подъезда дома на Слоун-стрит, где и проживал мистер Дэнхем. Щедрые чаевые он раздавал не менее обильно, чем улыбки. И чем больше его сердце переполняла радость от общения с ближними, тем быстрее худел его бумажник.

Впоследствии Рональд Дэнхем будет отрицать, что выпил чересчур много. Да, это правда, смиренно признавал Дэнхем. Он на славу погулял на холостяцкой вечеринке в честь бракосочетания Джимми Беллчестера. Но в тот вечер само небо благоволило к мистеру Дэнхему, и он благополучно ушел, не дожидаясь того, чем обычно заканчиваются подобные холостяцкие пирушки. Он очень гордился своей репутацией воздержанного человека. Произнося тост, Дэнхем напомнил друзьям, что через месяц состоится его собственное бракосочетание с Анитой Брюс. Они жили в одном доме на Слоун-стрит и были соседями по лестничной площадке. Не каждый из нас может похвастаться столь приятным соседством. Дэнхема распирало от желания ударить среди ночи в набат и, перебудив всех, произнести на площади прочувствованную речь. Для начала он был готов ограничиться одной Анитой, но немного подумав, изменил решение и почувствовал себя почти святым. Он даже решил, что не станет будить Тома Эванса, соседа по квартире, хотя этот серьезный молодой бизнесмен обычно работал в своем офисе допоздна, так что Дэнхем не мог прийти намного позже, чем он. Едва пробило полночь, когда мистер Дэнхем торжественно вступил в подъезд Дворца Медичи. Пирсон, ночной портье, проводил его к лифту.

– Все в порядке, сэр? – участливо спросил он театральным шепотом… Дэнхем уверил его, что так оно и есть и что он, Пирсон, отличный малый.

– А не хотите ли вы спеть, сэр? – профессионально насторожился Пирсон.

Дэнхем, которому эта идея как-то не приходила в голову, очень обрадовался.

– Действительно, – сказал он, – я очень хочу спеть. У тебя светлая голова, дружище. Мы не будем горланить что попало, мы воспоем…

– Меня увольте, – язвительно отозвался Пирсон, – я петь не буду. Вы знаете, он наверху. Мы думали, что он на неделю уедет в Манчестер, а он остался.

Пирсон имел в виду хозяина Дворца Медичи, Дворца Челлини, Дворца Бурбонов и прочих дворцов с не менее знатной родословной. Сэр Руфус Армингдэйл, владыка недвижимости, не только застроил Лондон дешевыми квартирами, отделанными по последнему слову дизайна, но и гордился тем, что в одной из таких квартир проживал сам.

– Мне не требуется никаких особых условий, – не уставал он повторять в многочисленных интервью, – никаких особняков в Челси или ночлежек на Парк-Лэйн. Обыкновенная квартира – и никаких крайностей. Здесь я живу и собираюсь жить и впредь.

В сравнении с дешевизной и удобствами этих квартир даже самодержавные порядки, царящие здесь, были терпимы. Никого особенно не возмущал тот факт, что все квартиры были обставлены совершенно одинаково. Обстановка отражала вкусы самого сэра Руфуса. Дворец Медичи был экипирован в стиле Ренессанс, Дворец Бурбонов – в стиле Людовика XV; комнаты отличались друг от друга только орнаментом на обоях да картинами на стене. Картины эти, к слову говоря, не всегда соответствовали утонченному вкусу. Учитывая, что сэр Руфус был обладателем отличной коллекции живописи и обожал фотографироваться на фоне любимых Греза и Коро, кое-кто раздражался по этому поводу. Что, впрочем, нисколько не волновало сэра Руфуса. Или ты снимаешь одну из его квартир или нет. Такой он был человек.

Будь порядки сэра Руфуса иными, с Рональдом Дэнхемом ничего бы не произошло. Итак, он возвратился с холостяцкой вечеринки, внял совету Пирсона относительно пения, поднялся на лифте на второй этаж и шампанское, словно компас, указало ему на дверь собственной квартиры. Несомненно, он поднялся именно на второй этаж – Пирсон видел, как он нажимал нужную кнопку. Далее следы Дэнхема затерялись в потемках второго этажа.

Налегая на дверь – его ключ долго штурмовал уже отпертый замок – Дэнхем наконец поздравил себя с прибытием домой. Голова шла кругом. Он обнаружил себя в маленькой прихожей, где горел свет. В конце концов он добрался до гостиной, где с облегчением нашел себя в кресле созерцающим знакомую обстановку сквозь легкий туман. Ярко светились желтые абажуры, отбрасывая длинные тени, одна из которых была похожа на большого дракона.

Что– то начало тревожить его. Что-то было не так в этих абажурах. После усиленного размышления он сделал вывод, что у него и у Тома Эванса таких абажуров не было. Откуда взялась эта книга с позолоченным корешком, эти занавески… вдруг его взгляд привлекла картина, и он пристально уставился на нее. Это была черно-белая репродукция над буфетом. Она окончательно убедила его в том, что он попал в чужую квартиру. Расплывчатые очертания сфокусировались, и все вдруг предстало ему в истинном свете.

– Простите, – сказал он громко и встал.

Никто не ответил. Мистером Дэнхемом овладел неподдельный ужас. Куда девался его здравый смысл?! Ведь на втором этаже было всего четыре квартиры. Одна из них принадлежала Аните Брюс. Другую занимал бойкий молодой газетчик по имени Коннорс и третью – грозный сэр Руфус. Дэнхем занервничал. Он понимал, что в любой момент может нагрянуть хозяин, приняв его в худшем случае за воришку или за соглядатая – в лучшем. Повернувшись к двери, он обнаружил еще одного гостя в чужой квартире. Этот человек тихо сидел в высоком кресле. Он был худ, стар, хорошо одет, с массивными очками на переносице; незнакомец склонил голову, будто размышлял. На нем была мягкая шляпа и непромокаемый зеленый плащ. Неяркий свет освещал его фигуру.

– Пожалуйста, простите, – начал Дэнхем поспешно и продолжал в том же духе, пока не понял, что его слова остаются без внимания. Дэнхем протянул руку. Плащ был одним из этих гладких, бесшовных американских непромокашек, желтый снаружи и зеленый изнутри. По какой-то причине плащ был вывернут наизнанку. Дэнхем начал было говорить об этом, но вдруг голова сидящего качнулась, и Дэнхем с ужасом обнаружил, что его собеседник мертв.

* * *

Том Эванс вышел из лифта в четверть второго ночи. В холле было темно. Повернув выключатель сбоку от лифта, он приостановился и выругался.

Эванс, худой и смуглый, с темными бровями, сливающимися на переносице, походил на средневекового рыцаря. Иные поговаривали, что рыцарь смахивает на грабителя, и это, несмотря на солидный портфель и солидные, не по возрасту, манеры. Но то, что он увидел сейчас, заставило забыть его о делах. В холл выходило четыре двери; рядом с дверью, ведущей в квартиру Аниты Брюс, сидел на дубовой скамье сгорбившийся Рональд Дэнхем. Он выглядел окончательно свихнувшимся и тяжело дышал. За пять минут до этого Дэнхем получил удар, ввергший его в полубессознательное состояние, и эта слепящая головная боль помогла ему очнуться. Первое, что он увидел, это крючковатый нос Тома, склонившийся над ним.

– Я не возражаю против того, чтобы ты пил, – с обычной поучающей интонацией сказал Том. – Но, в конце концов, ты мог бы вести себя приличней. Какого черта ты здесь сидишь?

– Он был в плаще наизнанку… – прошептал Дэнхем. Память вернулась к нему и он забормотал: – В одной из этих квартир мертвый мужчина. Я думаю, он был убит. Том, я не пьян, я клянусь. Кто-то подкрался сзади и ударил меня по голове после того, как я нашел его.

– Тогда как ты оказался здесь?

– О, Боже, откуда я знаю? Не спорь, помоги мне. Меня, должно быть, притащили сюда. Если ты не веришь мне, пощупай шишку на затылке… – Эванс заколебался. Он был слишком практичен, чтобы отрицать существование огромной шишки. Он неуверенно посмотрел по сторонам.

– Но кто тот мертвый мужчина? – требовательно спросил он, – и в чьей квартире он был?

– Я не знаю. Это был пожилой человек в толстых очках и зеленом дождевике. Я никогда не видел его раньше. Думаю, что это был американец.

– Чепуха! Никто не носит зеленых дождевиков.

– Я же говорю: он был надет наизнанку. Не спрашивай почему, для меня легче пробить эту стену головой.

Дэнхем чувствовал себя способным на это, лишь бы избавиться от страшных тисков, которые сжимали его голову.

– Мы сможем довольно легко найти эту комнату. Я подробно опишу ее. Во-первых, картина над буфетом…

Он приумолк, так как в холле отворились две двери одновременно. Из-за дверей показались Анита и сэр Руфус Армингдэйл. Если Анита была всего лишь удивлена, то выражение лица сэра Руфуса не предвещало ничего хорошего. При появлении квартирного магната Том Эванс изрядно перетрусил. Еще бы! Хозяин застает своего управляющего глубокой ночью при обстоятельствах весьма скандальных. И Том Эванс пытливо всматривался в лицо сэра Руфуса.

Анита с одного взгляда оценила ситуацию. Маленькая полненькая брюнетка, она стояла в неглиже и курила. Почувствовав на себе взгляды мужчин, она вынула сигарету изо рта и улыбнулась. Сэр Руфус выглядел не столько грозным, сколько раздраженным. И старый халат, запахнутый так, словно ему было холодно, превращал его из могущественного монарха в обыкновенного домовладельца. Он увидел Тома, и обычная уверенность вернулась к нему.

– Доброе утро, Эванс, – сказал он, – что все это значит?

– Боюсь, ничего хорошего, сэр, – выступил вперед Эванс. – Мистер Дэнхем нашел покойника в одной из квартир.

– Рон! – вскрикнула Анита.

– Покойник?! – переспросил Армингдэйл без особого удивления. – Где?

– В одной из квартир. Он не знает в какой.

– Да? Почему же он не знает?

– У него большая ссадина на затылке, – вставила Анита. Она посмотрела через плечо и добавила мягко: – Все в порядке, Том. Не волнуйтесь, господа. Он немножечко пе-ре-брал.

– Я не пьян, – огрызнулся Дэнхем. – Хочу заметить, что я могу читать и писать, а по слогам не говорю с четырех лет! Скорее уж ты, дорогая, не-мно-жеч-ко-не-в-се-бе. Я же говорю, что могу описать это место.

Наступила тишина. Анита с горящими от любопытства глазами уронила сигарету на дубовый паркет и растоптала ее. Озабоченный домовладелец ничего не заметил.

– Рон, старина, – сказала Анита, садясь рядом с Дэнхемом на скамейку. – Я могу поверить тебе, если сейчас ты серьезен так же, как и всегда. Ведь ты был не в моей квартире, правда?

– И не в моей тоже, – усмехнулся Армингдэйл. – Уверяю вас, там нет покойников. Я только что оттуда вы шел.

Все это сошло бы за шутку, если бы они не знали Армингдэйла так хорошо. Сейчас он как никогда был похож на бульдога, а бульдоги, как известно, шутить не любят.

– Вы что-то здесь говорили о картине, – сказал он. – Опишите ее.

– Да, – ответил Дэнхем с готовностью. – Это был не большой портрет девочки с розами или другими похожими цветами. Даже не портрет, а репродукция.

– В таком случае это действительно не моя квартира. Вы что же думаете, что я в свободное время вырезаю ножницами из журналов репродукции и оклеиваю ими стены?! Я никогда не собирал репродукций. Если Дэнхем говорит правду, остается лишь одна квартира. Вот эта, слева. Думаю, мне придется взять на себя ответственность и побеспокоить жильца…

Его блуждающий взгляд остановился на двери, ведущей в квартиру мистера Губерта Коннорса, репортера «Дэйли Рекорд». Но сэру Руфусу так и не удалось «побеспокоить жильца». Дверь открылась столь стремительно, будто мистер подслушивал разговор, прильнув ухом к щели почтового ящика. Коннорс проворно вышел в коридор. Это был скромный рыжеволосый невзрачный мужчина, совершенно не похожий, по мнению Дэнхема, на журналиста. Правда, благодаря хорошему вкусу он неплохо одевался: все детали туалета, от галстука до носков, гармонировали друг с другом, но и только, а в остальном Коннорс был порядочным неряхой. Хотя благодаря врожденному такту в общении и умению убеждать, он добивался успеха там, где остальные пасовали.

Коннорс одернул пиджак и с проворностью, свойственной всем газетчикам, вклинился в центр группы.

– Виноват, виноват, – заговорил он примиряюще, обращаясь ко всем сразу, только не подумайте, что я подслушивал. Добрый вечер, сэр Руфус. Вся обстановка моей квартиры – это полные пепельницы да пустые молочные пакеты. Так что интересующая вас квартира – не моя. Вы можете войти и убедиться в этом сами.

Коннорс был взволнован. Уже в который раз наступила тишина.

– Да чья же она в конце концов?! – воскликнул сэр Руфус, рассерженный не на шутку. – Впрочем, не будем терять голову. Не могла же целая квартира исчезнуть как дым. Хотя, постойте-ка, мистер Дэнхем мог оказаться и на другом этаже.

– Я не знаю. Вполне возможно.

– Думаю, так оно и есть, – сказал сэр Руфус. Все внимательно смотрели на него, ожидая разъяснений. Поколебавшись, Армингдэйл продолжал: – Хорошо. Я скажу. У меня есть картина, похожая на ту репродукцию, что описал сэр Дэнхем. Это картина Греза «Девушка с розами». Но моя написана маслом, а мистер Дэнхем говорит о жалкой бесцветной репродукции. Если, конечно, он вообще что-либо видел. Да был ли покойник?!

Дэнхем протестующе открыл рот, но ничего не сказал, – все повернулись к служебному лифту, который находился в конце холла. Дверь лифта открылась, хлопнула металлическая решетка кабины, и в холл вышел перепуганный ночной портье. Увидев живописную группу, он сразу взял себя в руки.

– Сэр, – сказал Пирсон торжественно, как на уроке ораторского искусства, обращаясь к Армингдэйлу. – Рад видеть вас, сэр. Вы предупреждали нас, что в крайнем случае мы можем обращаться прямо к вам, минуя управляющего, и, я боюсь, сейчас тот самый крайний случай. Дело в том, что я обнаружил кое-что в лифте…

«Да, – подумал Дэнхем, – „дело в том“, „дело в этом“. Как часто они произносят эти слова, и не приблизились к разгадке ни на шаг». Это напомнило ему детскую игру, в которой произнесший такую фразу говорил заведомую ложь. Размышления Дэнхема были прерваны. Неуловимый покойник нашелся.

* * *

Теперь он смирно лежал на полу лифта. В просторной железной кабине горела лампа, освещая его серую шляпу, очки с толстыми стеклами и непромокаемый плащ. Он был похож на водолаза, не успевшего снять с себя шляпу, и внезапно застигнутого смертью прямо на палубе. Анита тихонько подошла к Дэнхему и стиснула его руку. Том Эванс склонился на телом.

– Он мертв?

– На вашем месте, сэр, – предостерег Пирсон, – я бы не стал проверять его пульс. Там кровь.

– Где?

Пирсон указал на пятно, расплывшееся на сером рифленом полу.

– Насколько я могу судить, сэр, – сказал Пирсон, обращаясь исключительно к Армингдэйлу, – его ударили ножом в сердце. Пирсон подумал и официально добавил:

– Ножа, которым было совершено убийство, мне обнаружить не удалось.

– Вы видели этого человека? – спокойно спросил Армингдэйл у Дэнхема.

Дэнхем кивнул. Невозмутимость Армингдэйла всегда казалась ему сверхъестественной. Она была до того осязаемой, что ее можно было взвесить и завернуть. Это придавало личности сэра Руфуса еще большую силу.

– Впрочем, – озадаченно произнес Дэнхем, – плащ на нем сейчас надет как положено. Почему? Может быть, он сам переоделся?! Ответит мне кто-нибудь? Почему?

– Хватит, – прошептала ему на ухо Анита, – Рон, ты правда его не знаешь. Сможешь ты в этом присягнуть на суде?

Дэнхем был растроган таким участием. Она говорила так тихо, что другие не могли ее слышать. Он внимательно заглянул в ее серьезные немигающие глаза.

Бессознательно она продолжала сжимать его руку. Дэнхем почувствовал, что его мысли понемногу начали проясняться, несмотря на острую боль в затылке.

– Ну конечно, я его не знаю. Неужели ты мне не веришь?

– Тише, – прошептала Анита. – Т-сс!

– Его знаю я! – заявил Губерт Коннорс. Он сидел на корточках и, вытянув шею, внимательно изучал тело. Наконец он поднялся. Он был настолько взволнован, что с трудом сдерживал себя, а в его дружелюбных глазах светилась злость.

– Я брал у него интервью пару дней назад, – сказал Коннорс. – Вы, конечно, знаете его, сэр Руфус?

– Это слишком громко сказано, молодой человек. Нет, я его не знаю. Почему вы так думаете?

– Это Дэн Рэндольф, американский король недвижимости, – сказал Коннорс, не отводя от сэра Руфуса подозрительного взгляда. – Слышали вы о нем наверняка. Этот парень славился тем, что всегда расплачивался наличными, даже если речь шла о миллионной сделке. Эти очки я бы узнал где угодно. Бедняга был близорук, как сова. Если я правильно информирован, сэр Руфус, он приехал в Англию для того, чтобы заключить с вами крупную сделку. Армингдэйл мрачно улыбнулся.

– Вы неправильно информированы, молодой человек, – сказал он. – Так это Дэн Рэндольф! Я знал, что он в Англии, но он не делал мне абсолютно никаких предложений. – Может быть, он пришел для того, чтобы их сделать?

– Может быть, – устало согласился Армингдэйл таким тоном, каким обычно разговаривают с детьми. Он повернулся к Пирсону. – Вы говорите, что нашли его в лифте? Расскажите об этом подробнее. Пирсон был многоречив:

– Лифт стоял на нижнем этаже, сэр. Я подошел проверить, все ли в порядке. Заглянул внутрь сквозь стеклянную панель и увидел… Я ничего не трогал, сэр. Я сразу решил, что лучше поднять лифт наверх и показать вам. Что касается того, как он там оказался… – Пирсон широким жестом экскурсовода указал на кнопки внутри лифта: – Кто угодно, на любом этаже, сэр, мог запихнуть его в лифт, а потом нажать кнопку и отправить вниз. Но за свой этаж я ручаюсь, сэр, безусловно, его убили не там. Кроме того, я видел, как сегодня вечером он заходил в дом.

– О! – встрепенулся Коннорс. – Когда это было?

– Около одиннадцати часов, сэр.

– К кому он приходил? Пирсон беспомощно покачал головой:

– Эти квартиры обслуживаются таким образом, что я не могу ответить на ваш вопрос. Вы должны знать, что нам вообще запрещено приставать к посетителям с расспросами. Разве что они нуждаются в подсказке или выглядят слишком подозрительно. Так что на ваш вопрос я ответить не могу. Он поднялся на лифте, и это все, что я могу сказать.

– Ну хорошо, на какой этаж он поднялся?

– Не знаю. – Пирсон ослабил тугой воротничок. – Но позвольте спросить вас, сэр. Какую оплошность я допустил?

– Мы потеряли комнату, – вдохновенно провозгласил Дэнхем, – и, может быть, вы сможете нам помочь. Слушайте, Пирсон, вы долго служите здесь. Вам приходи лось бывать во всех квартирах, в гостиных – в частности?

– Думаю, что могу ответить утвердительно.

– Хорошо. Тогда мы поищем комнату, обставленную как эта, – и в третий раз Дэнхем описал то, что видел. И с каждым его словом Пирсон морщился, будто в него вколачивали гвозди.

– Нет такой комнаты, сэр, – сказал портье и, выдержав театральную паузу, внушительно добавил: – Такой комнаты нет во всем доме.

* * *

В три часа утра вся компания собралась в квартире сэра Руфуса. Настроение было отвратительное; никто не смотрел друг на друга. Полицейское расследование шло полным ходом. Расторопный инспектор, сопровождаемый сержантом, фотографом и крупным импозантным мужчиной в цилиндре, опросил каждого, кто так или иначе был замешан в этом деле. Но толку от этого было немного. Бедняге Дэнхему было суждено еще раз перенести потрясение. Переступив порог квартиры Армингдэйла, он словно второй раз оказался в «исчезнувшей» комнате. Стулья, обитые испанской кожей, резной стол, резные безделушки – весь этот резной позолоченный кошмар был ему хорошо знаком. И над буфетом висела знакомая картина – маленькая девочка с охапкой роз.

– Это не то, – выпалила Анита. – Знаешь, сколько на свете картин с девочками и цветами. К тому же эта написана маслом. – Анита обернулась на дверь, – может, ты посвятишь меня в свои планы?

Она переоделась перед прибытием полиции и, подумал Дэнхем, явно перестаралась с косметикой.

– Скорее, Рон, пока никого нет. Всю ли правду ты говоришь?

– Конечно. Уж не думаешь ли ты…

– О, я не знаю и мне все равно; просто скажи мне, Рон, это не ты убил его.

Не успел Дэнхем открыть рот, как она остановила его. Сэр Руфус Армингдэйл, Коннорс и Эванс вошли в гостиную и с ними представительный мужчина, сопровождаемый инспектором Дэвидсоном. Незнакомец представился как полковник Мэрч.

– Видите ли, – объяснил он с широким жестом, – я здесь неофициально. Мы с инспектором старые театралы и встретились на премьере. В антракте инспектора вызвали сюда, и он предложил мне составить ему компанию. Если мои расспросы придутся вам не по душе, только скажите, и я умолкну. Вообще-то я тоже имею отношение к Скотленд-Ярду.

– Я знаю вас, полковник, – сказал всеведущий Коннорс с кривой ухмылкой. – Вы возглавляете отдел Всякой Чепухи, Д-3. Некоторые называют его сумасшедшим домом.

Полковник Мэрч важно кивнул. На нем был темный костюм и сдвинутый на затылок цилиндр; это вкупе с его цветущим лицом, песочными усами и голубыми глазами придавало ему сходство с популярным полковником из комиксов. Он курил трубку с огромным, подобающим его комплекции чубуком. После каждой затяжки полковник испускал изрядную порцию дыма и был похож на румяного дракона в цилиндре. Насмешливый залп Коннорса не принес полковнику никакого вреда.

– Спасибо за комплимент, – проговорил он. – В конце концов кто-то должен охотиться за привидениями. Если кто-нибудь придет к нам и заявит, что Пиккадили захвачена взводом голубых поросят, я должен решить: сумасшествие ли это, или ошибка, или розыгрыш, а может, и серьезное преступление. А не разберись я – выйдет немалый переполох. Вы и представить себе не можете, как много таких жалоб. Ваш случай представляется нам с инспектором чем-то похожим. С вашего позволения, несколько дополнительных вопросов.

– Сколько хотите, – сказал сэр Руфус, – надеюсь, вам удастся распутать это проклятое дело.

– Дело в том, – сказал полковник Мэрч, нахмурившись, – что у инспектора есть основания считать, что оно уже распутано.

Все вздрогнули. Наступила тишина. Эта фраза, сказанная любезным тоном, произвела, тем не менее, такое зловещее впечатление, что долгое время никто не решался спросить, что полковник имеет в виду. – Уже распутано… – обрел дар речи Коннорс.

– Полагаю, мы начнем с вас, сэр Руфус, – сказал полковник с величайшей учтивостью. – Вы говорили инспектору, что не знали Дэниэля Рэндольфа лично. Но в деловых кругах говорят, что он приехал в Англию, чтобы встретиться с вами.

– Я не знал его планов. Возможно, среди прочих дел он хотел встретиться и со мной. Скорее всего так. Он написал мне письмо из Америки. Но он не появился, а я не считал нужным являться к нему первым. Я не новичок в бизнесе.

– В чем суть ваших дел, сэр Руфус?

– Он хотел купить у меня кое-какие ценные бумаги. Какие именно – я скажу с глазу на глаз, если вы настаиваете.

– Речь идет о больших деньгах?

– Четыре тысячи фунтов, – ответил Армингдэйл после короткой паузы.

– Да, это не сделка века. Так вы собирались продавать бумаги?

– Вероятно.

Голубые глаза полковника обратились к картине над буфетом.

– Теперь, сэр Руфус, займемся девочкой с розами. Я думаю, это действительно была репродукция в натуральную величину. Ваш Грез укладывается в полный разворот иллюстрированного еженедельника, например, «Метрополитен Иллюстрейтид Ньюс».

– Да, вы правы, – сказал сэр Руфус.

Не сговариваясь, все посмотрели на девочку с розами. Это было похоже на то, как в детской игре пестрые мозаичные осколки постепенно складываются в осмысленный рисунок, но пока никто не знал, в какой.

– Отлично. Еще два вопроса. Я вижу, каждая из этих квартир сообщается с пожарной лестницей, ведущей вниз.

– Да. И что из этого?

– Надеюсь, к каждой из квартир подходит один ключ?

– Конечно. Все замки разные.

– Отлично. Теперь, мистер Коннорс, вопрос к вам. – Вы женаты?

До сих пор Коннорс смотрел на полковника с настороженным ожиданием, как мальчишка, разбивший стекло.

– Женат? Нет.

– И у вас нет камердинера?

– Камердинера? У меня? Ха-ха-ха, – с чувством рассмеялся Коннорс, – вы слышите – ха-ха-ха-ха! Мне не нравятся ваши манеры, полковник. Какое дело полиции до того, женат я или нет и есть ли у меня камердинер. Вы еще спросите, какого цвета у меня носки.

– А кстати, какого? – не смутившись поинтересовался Мэрч.

– Зеленого с искрой. Светлячки в петрушке, – ответил Коннорс с величайшей учтивостью.

– Благодарю вас. Вы и не подозреваете, как далеко вы продвинули следствие. – Полковник повернулся к Аните:

– Кем вы работаете, мисс Брюс?

– Дизайнером, – ответила Анита. Неожиданно она начала смеяться. Она откинулась в высоком кресле и смеялась до тех пор, пока на глазах не выступили слезы.

– Простите, – проговорила она, пытаясь взять себя в руки, – этот убийца – сущий оборотень. Неужели вы до сих пор не видите, в чем тут дело?

– И в чем же? – мягко спросил Мэрч.

– Я сразу догадалась, что к чему. Конечно, никакой исчезнувшей комнаты не было. Одна из гостиных была лишь слегка изменена. Вся обстановка – всякие там столы, стулья, шкафы – они ведь одинаковы во всех квартирах. Мелочи – вот что отличает одну квартиру от другой. Замените картины, абажур, положите на стол пару незнакомых книг – и все меняется в несколько минут. Рон действительно вошел в комнату сразу после того, как Рэндольф был убит. Это поставило преступника перед выбором. Если он не убьет Рона, тело Рэндольфа будет обнаружено, и комната узнана. Но он придумал кое-что получше. Он отправил труп в лифте, а Рона оттащил в холл. Затем он сделал небольшую перестановку. Вот и все. Так исчезла комната, где Дэнхем обнаружил труп.

Анита окинула мужчин взглядом, полным вызова, и, вместе с тем, страха.

– Горячо, – отозвался полковник, – бесспорно, горячо. А теперь скажите-ка нам, что же произошло на самом деле? – Я не понимаю вас, полковник.

– У меня возражение по поводу перестановки. Вы полагаете, что никто не входил в комнату до того и не видел, как она выглядела на самом деле. Вы также полагаете, что убийца переставил абажуры, заменил картину, положил на стол пару книг, и все это произошло в полночь? По-моему, вы что-то скрываете.

– Скрываю? Я?

– Кто-то, – сказал Мэрч, теряя терпение, – построил декорации заранее: все эти абажуры, книги и репродукцию нам известной картины, вплоть до новых занавесок. Там убийца и принимал Рэндольфа. Убив его, он убрал все эти безделушки, придав комнате первоначальный вид. Но до этой перестановки там успел побывать Дэнхем. Вот почему он не узнал…

– Что? – не удержался Дэнхем. – Что я должен был узнать?

– Гостиную собственной квартиры, – медленно проговорил Мэрч. – Если бы вы были трезвы, вы могли бы в темноте ошибиться дверью, но после пирушки шампанское указало вам верный путь к дому.

Полицейские мундиры показались в дверях комнаты. По знаку полковника инспектор Дэвидсон выступил вперед и бесстрастно произнес:

– Том Эванс, вы арестованы по подозрению в убийстве Дэниэля Рэндольфа. Предупреждаю, что все, что вы скажете, будет внесено в протокол и может быть использовано на суде против вас.

* * *

– Ну что вы, – добродушно возразил полковник Мэрч, когда на следующий день они вновь встретились в квартире Армингдэйла. – По сравнению с тем мальчуганом из Бэйсуотера, который утащил из лавочки апельсины, дело было довольно простое. Обратимся к фактам, джентльмены. Эванс, как один из наиболее высокопоставленных и доверенных служащих сэра Руфуса, был, разумеется, в курсе всех его дел. Возможная сделка с Рэндольфом натолкнула его на мысль о мошенничестве. Правда, убивать Рэндольфа Эванс не собирался. Всего лишь мошенничество. Вы, сэр Руфус, должны были вчера уехать в Манчестер. Ваша квартира оставалась бы пустой всю неделю. Рассчитывая на это, Эванс от вашего имени позвонил Рэндольфу. Он попросил Рэндольфа прийти в вашу квартиру в одиннадцать часов вечера, чтобы окончательно решить вопрос о контракте. Он также добавил, что уедет, возможно, к этому времени в Манчестер, но тогда его секретарь будет иметь все необходимые бумаги, готовые и подписанные. Проделать подобный трюк было несложно. Во всяком случае, тот мальчуган из Бэйсуотера, который… Впрочем, я отвлекся. Итак, Эванс забрался бы в вашу квартиру через окно по пожарной лестнице. Он представился бы Рэндольфу как ваш секретарь. Рэндольф, который, вы помните, всегда расплачивался наличными, передал бы ему кругленькую сумму в обмен на купчую с подделанной подписью. Рэндольф ничего не мог заподозрить. Он, как и добрая половина читателей «Таймс», знал, что сэр Руфус живет на втором этаже Дворца Медичи. Он видел многочисленные фотографии сэра Руфуса рядом с его любимым Грезом. Если бы даже он справился об этом у привратника, тот послал бы его на нужный этаж. А если бы привратник сказал ему, что сэр Руфус уехал в Манчестер, Рэндольф спросил бы о секретаре сэра Руфуса.

Вмешался случай. Сэр Руфус передумал ехать в Манчестер. Между тем Эванс уже успел позвонить Рэндольфу и назначить встречу. Отказаться от своей затеи? Но Эванс отчаянно нуждался в деньгах. Четыре тысячи фунтов были нужны ему до зарезу.

Тогда Эванс придумал новый план. Поскольку сэр Руфус остался дома, его квартира не могла быть использована. Эванс решил ее сымитировать. Сделать это было легко – дворцовые покои почти не отличались друг от друга. Оставалось позаботиться, чтобы Рэндольф «не ошибся» дверью. Зная, что Рэндольф должен выйти из лифта в одиннадцать часов вечера, Эванс ждал его у открытой двери своей квартиры. Номера на дверях крохотные, и близорукий Рэндольф не мог их разглядеть. Мошенничество неуклюжее, и все же Эванс рассчитывал выйти сухим из воды. К тому же, используя свою квартиру, он не рисковал, так как делил ее с мистером Дэнхемом, который…

– Конечно! – воскликнула Анита. – Рон был на холостяцкой вечеринке. Обычно они гуляют там до глубокой ночи. Но после нашей помолвки Рональд очень переменился. Он вернулся домой рано и совсем трезвый. Дэнхем застонал, вспомнив о злополучной ночи.

– Я все еще не могу в это поверить, – сказал он. – Том Эванс? Убийца?

– Он не хотел убивать, – пояснил полковник. – Понимаете, Рэндольф заподозрил что-то неладное. Эванс это понял и, как очень практичный человек, убил его. Вы догадываетесь почему Рэндольф начал подозревать Эванса.

– Почему?

– Потому что Том Эванс – дальтоник. И для нас с самого начала было ясно, что убийство совершено дальтоником. На этом и сосредоточились наши поиски. Дальтоник. Но кто именно? Что касается сэра Руфуса, то я думаю, нет ничего нелепее, чем любитель и коллекционер живописи, не умеющий различать цвета. То же относится и к мисс Брюсе, художнику-декоратору по профессии. Мистер Коннорс продемонстрировал нам безукоризненный вкус в одежде – чудное сочетание цветов от носков до галстука. А ведь у мистера Коннорса нет ни жены, ни камердинера, которые помогли бы ему с гардеробом.

Но Эванс? Это стопроцентный дальтоник из медицинской энциклопедии. Вспомните собственные показания, джентльмены. Пирсон на лифте поднял тело Рэндольфа. Когда Эванс наклонился вперед, Пирсон предупредил, чтобы он не притрагивался к телу, сказав, что там кровь. Эванс спросил: «Где?» – хотя он пристально смотрел вниз, кабина была ярко освещена, и не заметить кровь на сером рифленом полу лифта мог только слепой. Или дальтоник. Красный цвет абсолютно неразличим для них.

По той же причине непромокаемый плащ Рэндольфа был вывернут наизнанку. Когда Рэндольф зашел в квартиру, он, естественно, снял и шляпу, и плащ. Убив Рэндольфа, Эванс заново одел покойника. Запутавшись в гладком, бесшовном плаще и, не отличая зеленого от желтого, он надел его наизнанку.

Вы, мистер Дэнхем, вошли в собственную квартиру. Вы открыли ее своим ключом, вот ответ на загадку, где находилась «исчезнувшая» комната. Ведь к каждой квартире подходит только один ключ. Я склонен думать, что мисс Брюс видела, как Рэндольф заходил в вашу квартиру и боялась, что вы можете быть замешанным в убийстве.

– Да, – сокрушенно призналась Анита.

– Мистер Дэнхем разговаривал с трупом о его вывернутом наизнанку плаще; это услышал Эванс и исправил ошибку, прежде чем погрузить тело в лифт. Кроме того, ему пришлось оглушить мистера Дэнхема. Кстати, мистер Дэнхем, он приносит вам искренние извинения. Эванс выбрался из дома по пожарной лестнице, предварительно уничтожив следы своей инсценировки. Для преступника Эванс не очень-то сообразителен. При обыске мы обнаружили у него похищенные деньги и складной нож. Очень, очень опрометчиво оставлять при себе такие улики.

Наступила тишина, прерванная недовольным фырканьем Армингдэйла: «Но позвольте. Вы говорите: дальтоник. Но как вы пришли к тому выводу, что убийство совершено непременно дальтоником, а не глухонемым или колченогим?»

Полковник Мэрч недоуменно посмотрел на сэра Руфуса.

– Так вы до сих пор не догадались, что было отправной точкой? Мы заподозрили Эванса по тем же самым причинам, по каким самозванца заподозрил Дэниэль Рэндольф. Бедняга Рэндольф не был искусствоведом. Он ожидал увидеть «Девочку с розами» и доверчиво принял бы за нее любую мазню. Но Эванс не учел одной вещи: даже очень близорукий человек способен различать цвета. Вместо картины, написанной маслом, Эванс имел глупость повесить на стену репродукцию из иллюстрированного журнала.