Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Микки Спиллейн, Джон Диксон Карр, Чарльз Вильямс

Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно


Микки Спилейн. Дип



Глава 1


Это был до боли знакомый мне мир. Ночной Нью–Йорк ощущался повсюду.

Рожденные его центром звуки, слегка приглушенные дождем, долетали и сюда, на одну из окраин. И сама она дышала одним воздухом с центром. Ни на минуту не прекращался здесь грохот подъемных кранов завода Харди и стремительный бег машин по Колумбус Авеню.

Несомненно, частью этого города была и полуодетая девица за дальним столиком в этом баре. Высокая светловолосая блондинка с темными, затуманенными какой‑то печалью глазами и влажным ртом.

Она криво усмехнулась, бросив пренебрежительный взгляд на мой дождевик, с которого стекала на пол вода. Проглотив остатки какого‑то питья, она многозначительно похлопала ладонью по сиденью стула рядом с собой. С подобными экземплярами нет ни малейшего смысла вступать в пререкания. Гораздо проще сесть рядом, заплатить за выпивку и выслушивать их болтовню, чем выбрать другой столик и навлечь на себя язвительные замечания. Покидать же уютный бар и снова выходить под дождь мне тоже не хотелось.

К счастью, в качестве собеседницы блондинка оказалась довольно‑таки занимательной. Правда, сначала она ухмыльнулась и потрогала пальцами свой пустой стакан. Я кивнул бармену, чтобы он снабдил наш столик питьем. Она подняла стакан, двумя глотками опустошила его и с нескрываемым удовольствием причмокнула губами.

— Благодарю, большой парень. Хочешь поговорить?

Я отрицательно качнул головой.

— Только не рассказывай, что тоже опечален шалопаем Беннетом.

Бармен коснулся ее руки.

— Тебе бы лучше заткнуться, Тилли.

— А почему это?.. Или не нравится слово «шалопай»? Так это пустяк по сравнению с тем, чем он был на самом деле.

— Помолчи, Тилли.

— Всем известно, что из маленького негодяя вырос большой. И знаешь, Джоко–бой, при одном воспоминании о нем меня трясет, как и многих других.

Негодяй есть негодяй!..

— Тилли, черт побери, замолчи!

— Глупости, Джоко–бой. Любой чувствует тоже, что и я, и радуется его смерти. Правда, есть кое‑кто…

— Говорю тебе…

— Беспокоишься? Но кто может услышать? Если только вот парень…

— И дался тебе этот Беннет, Тилли!

— Еще бы! Сейчас о нем только и говорят. Надоело! — Она подняла стакан. — Хорошо, что Беннета нет, а все его парни плачут. Просто восхитительно, — Опорожнив стакан, она взглянула на меня, ее глаза слегка затуманились. — Приятель, знаешь ли ты, почему они плачут?

— Скажи.

— Я еще не утолила жажду.

— Больше ей пить нельзя, — заметил Джоко–бой.

— Принеси, — сухо сказал я.

Бармен поджал губы. Однако, не говоря ни слова, принес бутылку и поставил ее на стол. Девица ухмыльнулась, осушила новый стакан и подмигнула мне.

— Теперь рассказывай.

— Разумеется, расскажу. Дело в том, что все маленькие и большие негодяи волнуются, суетятся, орут: им хочется завладеть машиной Беннета…

Каждая банда в городе готова прибрать ее к рукам. Идет грызня и всякий, кто по неосторожности попытается захватить ее и вмешаться в склоку, рискует быть застреленным.

— Да, но это не ответ на вопрос — почему они плачут?

— В том‑то и суть. Они плачут потому, что до сих пор не могут подстрелить Дипа. Он им здорово мешает, хотя здесь его нет и никто не знает, где он.

Я взглянул на нее через край стакана и спросил:

— А ты знаешь, кто такой Дип?

— Тилли… — подал голос бармен.

— Помолчи, Джоко–бой, — произнес я.

Девица одобрительно подмигнула.

— Дип — это большой парень. Он еще больший негодяй, чем Беннет. Они с Дипом были вот так, понимаешь? — При этих словах она скрестила пальцы.

Я кивнул.

— Здесь говорят, — продолжала она, — что Дип был хуже Беннета. Хуже дьявола. Он носил пистолет, когда был еще маленьким ребенком. — Она вздохнула и добавила:

— Крепкий и опасный парень. Говорят, что он вернулся. Не успели убить Беннета, как он уже здесь.

— И это верно?

— Говорят, они с Беннетом были что‑то вроде кровных братьев, как это водится среди гангстеров. Вы же знаете.

— Не совсем. Кроме того, со временем друг Беннета мог измениться.

— О, нет! Они всегда были шалопаями, такими и остались. Беннет до последнего дня был гангстером. Точно таким останется и Дип. Они все делили пополам, были неразлучны с детства. Когда‑то они дали друг другу клятву отомстить, если с кем‑нибудь из них что‑либо случится. Организовали целую семью, занимавшуюся кое–какими делами. Они даже заставили подчиниться Ленни Собела, а Ленни — крупная шишка.

— Ты что‑то уж очень зла на них. С чего бы это?

Ее глаза, до того несколько затуманенные, вдруг заблестели и в них явственно обозначилась горечь.

— Они последние негодяи. Их дело — наркотики и контрабандное вино.

Прибыльно, но за счет здоровья клиентов. А что касается Беннета, то именно он виноват, что моя сестра покончила жизнь самоубийством. Ей было шестнадцать лет, а мне девять…

— Никогда не слышал об этом, — заметил я.

— Откуда же тебе знать? Правда, он не был непосредственным виновником, но мог бы ее спасти. — Она вновь взглянула на меня, помолчала и медленно проговорила:

— А Дип, говорят, еще хуже, чем Беннет.

— А ты о нем еще что‑нибудь знаешь?

— Много лет тому назад он уехал из города и оставил все дела Беннету.

— Куда же он уехал?

— Никто этого не знает. Правда, первые годы он был в Чикаго, но вскоре его следы затерялись. Потом о нем почти совсем забыли и заговорили лишь после убийства Беннета… Вот так. А теперь этот Дип вернулся и опять‑таки никто не знает откуда.

— Ну и что?

— Я сама думаю, что это ничего не значит. Все равно его застрелят.

Знаю только, что его прошлым очень интересуются. Известно, что он крупный воротила. Вероятно, где‑то у него есть дело. Вряд ли только легальное. Ее рот скривился. — Пожалуй, только одно любопытно.

— А именно?

— Банда попытается сперва выяснить, действительно ли Дип большой человек.

— Зачем это им?

— Если он большой, то рядовые его признают, а боссы постараются убить. А если он ничем не выделяется, то рядовые его не примут, а боссы ототрут на задний план и, по всей вероятности, тоже пристрелят.

— Так зачем им ждать?

Она вновь презрительно скривила губы.

— Как ты не понимаешь!.. Повторяю, никто не знает, насколько он силен. Возможно, он прибыл сюда со своей бандой.

— Ну, нет. Это уже нереально, милая, — заметил я.

После минутного молчания она сказала:

— Да, возможно, ты прав. Однако они не знают, что он из себя в данный момент представляет. Он, может быть, переполнен жаждой мести.

— Это уже правдоподобнее.

— Вот–вот! Он может перещелкать всех, кого заподозрит в убийстве друга. Понимаешь?

— Это не исключено.

— Вполне возможно, что он и займется этим здесь. Никто не знает. Дип представляет собой… как это слово?

— Загадку.

— Вот именно. — Она взглянула на Джоко–боя и пьяно засмеялась: Взгляни‑ка на него. Уткнулся носом в бумаги и ничего не хочет ни видеть, ни слышать. Особенно о том, о чем мы болтаем. Не правда ли, Джоко–бой?

Тот не обратил на нее ни малейшего внимания.

— Что ж, — продолжала она, — пускай все эти бандиты дерутся между собой и стреляют друг в друга сколько хотят. Я очень обрадовалась, когда Беннет получил заслуженную пулю, и хочу, чтобы и остальных постигла такая же участь… И не имеет значения, кто из них будет первым и кто последним.

А когда я увижу этого негодяя Дипа где‑нибудь в канаве с парой унций свинца в башке, то с наслаждением подойду и плюну на него, как проделала это с убитым Беннетом, Вот так… Да и не только я одна буду рада. Собакам — собачья смерть.

— Знаешь что, девка, — сказал я спокойно, — разговор становится слишком тяжелым.

— Не называй меня «девка», черт возьми! Именно так обзывал меня проклятый Беннет.

— Я всегда буду называть тебя девкой.

— А ты кто такой?

— Дип, — сказал я. — Зови меня Дип.

Джоко–бой еще пристальней уставился в свои бумаги, но он явно не читал. Мышцы его лица напряглись, он пару раз облизнул губы. Тилли сидела неподвижно с опущенными вниз руками и наклоненной головой. Я допил свой стакан, поставил его на стол и взглянул на девицу. Вены на ее шее вздулись, щеки слегка вздрагивали.

— Как твое прошлое имя, Тилли?

— Ли, — шепотом ответила она.

— Живешь рядом?

— Да… В сто тридцатом. За рынком. Но то, что я… говорила…

— Ладно, о\'кей, Тилли.

Теперь вся нижняя часть ее лица дрожала.

— Иногда я… говорю глупости.

— Да, это так.

— То, что я сказала…

Она вздохнула и закусила губу.

— О гангстерах? О том, что я бандит? Негодяй?.. Было бы лучше, если бы меня подстрелили? Но ты говорила то, что думала, не так ли?

Вдруг она решительно вскинула голову.

— Да, я говорила то, что думала, — твердо сказала она.

Джоко–бой за стойкой испуганно втянул голову в плечи.

Я усмехнулся и проговорил:

— Вот это верно. Как сказала, так и думаешь…

Ее глаза несколько секунд изучали мое лицо. Затем Ли подняла свой стакан и допила.

— Ты не Дип. Ты слишком вежлив, чтобы быть им. Настоящий Дип избил бы меня. Он не выносит, когда его называют настоящим именем. Дип не терпит женщин, которые слишком много знают и говорят о нем. — Она перевела дыхание и вызывающе добавила:

— Я знаю больше, парень, и если сочту нужным, то скажу. Вот тогда и начнется настоящее беспокойство.

— Этому я верю.

— Если бы ты был Дип, то под твоей левой рукой и днем и ночью болтался бы револьвер. Его обычно так и называли — «револьверный мальчик»… Он таскал его всюду, не заботясь о копах. Ты Дип?.. Анекдот!

Xa‑xa!..

Я пошарил у себя в кармане, вытащил бумажник, бросил на стойку доллар и обернулся. Глаза Тилли были полны ужаса. Она не могла оторвать их от полы моего пиджака, под которой успела заметить револьвер 38–го калибра…


Глава 2


Офис Вильсона Беттена располагался в новом здании, выстроенном на месте старого отеля «Гринвуд». Его модернизированный фасад выделялся белым пятном в темноте улицы. Ряд светящихся окон опоясывал второй этаж, свидетельствуя, что все или почти все его обитатели на месте.

Я прошел через стеклянную дверь в пустой вестибюль и заметил на стене, рядом с лифтом, указатель имен. Весь второй этаж обозначался табличкой:

«ВИЛЬСОН БЕТТЕН, АДВОКАТ».

Очень просто и скромно. Однако в этом мире простота была необходимостью. Иными словами, она являлась одной из статей доходов, служа вместе с тем неким прикрытием высокомерия и настоящей жестокости.

Поднявшись на второй этаж, я очутился в просторном холле. Две девицы в дождевиках вертелись перед большим зеркалом. Одна из них держала во рту булавки.

— Мы закрываемся, — сообщила мне другая.

— О–о?..

— Вы ждете кого‑нибудь из девушек?

Я снял шляпу и стряхнул с нее дождевые капли.

— Зачем?

Она с наглой улыбкой окинула меня взглядом с ног до головы.

— Не думаю, что вам придется долго ждать.

— Это верно… Я никогда не жду.

— Отлично. Но… вам что‑нибудь нужно?

— Вильса!

— Кого?!

— Вильса. Это ваш босс — Вильсон Беттен.

Ее глаза расширились.

— Но это невозможно… Не теперь.

— Теперь и сейчас.

— Какие‑нибудь затруднения, Тельма? — раздался позади меня мягкий, но внушительный голос.

— Он хочет видеть мистера Вильсона.

— Понимаю, но боюсь, что в данный момент слишком поздно вести речь о встрече.

Я медленно повернулся и взглянул на говорившего. Он не очень изменился. Всегда предельно исполнительный, умелый, который угодил бы требованиям любого босса, он, тем не менее, не обладал достаточными способностями, чтобы подняться наверх. И все же одно преимущество у него было: он всегда оказывался на стороне выигравшего. Таков был Оджи…

Брови его сузились, глаза на секунду полузакрылись. Он даже приподнял плечи и затем вновь опустил их, хотя это мало чем ему помогло. Он остался тем же самым Оджи.

— Хорошо, вы увидите мистера Беттена.

Я поблагодарил кивком. Две девушки у зеркала с любопытством прислушивались к нашей беседе и удивленно переглядывались.

— Ваше имя, пожалуйста.

— Неужели не припоминаете, Оджи? Дип. Доложите Вильсу, что пришел Дип…

Он вскинул голову и мгновенно все прошлое предстало перед его взором.

Он как‑то особенно пожал своими огромными плечами и широко улыбнулся.

— Я должен был припомнить, но вы так изменились, Дип… — Теперь его голос походил на приятное журчание.

— Все мы меняемся.

— Чувствуется, что вы окрепли.

— Да. Окреп — это хорошее слово…

Офис Беттена представлял собой просторное помещение, искусно отделанное красным деревом и обставленное изящной мебелью. Блестящая полировка стен, мягкие ковры, копии картин Ван Гога, массивный стол — все говорило о значительности человека, восседавшего в кресле с высокой спинкой.

Чопорный, церемонный, накрахмаленный и выглаженный, лысеющий, но все еще темноволосый, он даже не попытался оторвать глаза от какого‑то документа, лежавшего перед ним.

— Привет, Вильс, — сказал я.

Похоже, он узнал мой голос.

— Дип?.. — Он встал и протянул мне руку. — Рад вас видеть, Дип.

Я сделал вид, что не заметил протянутой руки.

— Держу пари, что вы переполнены радостью от встречи со мной, Вильс.

Его лицо было бесстрастно, но я отлично знал все, что с ним происходит, поэтому потащил к себе ногой стул и бросил шляпу на пол, Оджи тотчас подошел и наклонился за ней, но я остановил его:

— Пусть лежит здесь…

Оджи кинул быстрый взгляд на Беттена и отошел назад.

— Так, старина Вильс, — сказал я, — вор из Гарлема…

— Видеть следует настоящее, Дип.

— Молчи, когда я разговариваю, Вильс. — Я улыбнулся и с полминуты наблюдал, как он пытается отгадать значение моей улыбки:

— Ты прошел длинный путь от Беттена до Вильсона Беттена. Адвокат… неплохо. Даже очень хорошо для вора.

Я поднялся со стула, прошелся по кабинету и только теперь заметил, что некоторые картины были подлинниками.

— Да, ты продвинулся далеко, мошенник, — заметил я.

— Дип…

Я обернулся. Он стоял с открытым ртом.

— Беттен, повторяю, ты — вор. Преуспевший, хитрый и опытный плут.

Одно время ты занимался припрятыванием краденых вещей, а позже скупил у меня все, что я мог украсть. Ты прикрывал парней, переправляющих сюда контрабандный спирт и наркотики. Ты был связующим звеном между этими парнями и некоторыми копами…

— Несколько раз я избавлял вас от неприятностей, Дип.

— Да, верно, и за это получал свой фунт мяса. — Подойдя к нему вплотную, я добавил:

— Тогда я был намного моложе.

— Вы были зеленым юнцом.

— Да, но крепким. Не припомнишь ли ночь, когда Ленни Собел готовил над тобой расправу? Кто и как спас тебя тогда от верной пули в висок? Или, в другой раз, от ножа того же Собела.

— Вы были крепки и тверды.

— Не совсем так, старина. Ты знаешь, кем я тогда был.

— Юным преступником.

— Правильно, а теперь я действительно и крепкий, и твердый.

Понимаешь?

— Понимаю…

Оджи, стоявший боком у стола, изменил теперь свое положение и оказался лицом ко мне.

— Завещание Беннета у тебя? — спросил я.

— Разумеется.

— Все в порядке?

— Я был его законным поверенным.

— Что там говорится?

— Там… там…

Несколько секунд он напряженно всматривался в мое лицо, а затем сказал:

— Условно вы являетесь его наследником. Во–первых, вы должны прибыть сюда в течение двух недель после его смерти…

— Сегодня четвертый день.

— Совершенно верно. Второе условие: в случае его насильственной смерти вы должны найти убийцу.

— Умно.

— Он доверял вам, Дип.

— Там были слова «найти» или «отомстить»?

— Найти. Так или иначе, мистер Беннет хотел, чтобы убийцу нашли, но не больше. Остальное подразумевалось…

— Разумеется. Но у меня есть еще один вопрос, Вильс. Найти для кого?

— Вы очень проницательны, Дип.

Он выдвинул ящик стола, достал оттуда газету и протянул ее мне.

Красным карандашом там было выделено два абзаца статьи. Это был лист из газеты «Аптайн Спикинг», а статейка принадлежала перу Роска Тейта. Я уже видел ее. Роск Тейт был преисполнен ненависти к троим людям на свете — ко мне, Беннету и к самому себе.

— Для него? Я должен что‑то доказать Роску?

— Не обязательно. Просто «найти». — В уголках губ Беттена обозначилась ехидная усмешка. — Хотя это не так‑то легко, сами понимаете.

Полиция ничего не смогла сделать. Никаких следов и никаких правдоподобных версий. Вот разве Роск…

— Он ненавидит меня.

Улыбка на лице Беттена стала еще шире.

— На то у него свои соображения.

Я быстро взглянул на Беттена, а он докончил:

— Роск думает, что это сделали вы, Дип…

— Глупость, — Повторяю, у него есть свои соображения.

— Продолжайте.

— Беннет процветал. Вы отсутствовали двадцать лет, но вполне могли быть в курсе всех его дел. Никто, кроме вас, не знал о завещании. Отсюда Роск логически выводит, как бы это сказать… вашу заинтересованность в… ну, скажем, в устранении завещателя. Понимаете?

— Разумеется. Но сейчас меня интересует другое. Предположим, я не смогу разыскать убийцу, кто в таком случае наследует дело и имущество Беннета?

Теперь все лицо Беттена превратилось в сплошную улыбку.

— Я, только я… Я получу все.

— Ловкий парень.

— Само собой.

— Я могу вас убить, Вильс. \' — Но… — Он побледнел. — Тогда вы крепко запутаетесь…

— Это меня не удержит.

На какую‑то минуту Беттен забыл, что такое крепкий и твердый мужчина.

За двадцать лет он стал крупной фигурой и перспектива смерти была для него, видимо, весьма нежелательна.

— Что я должен получить? — спросил я.

— Предположим, я не видел завещания…

— Никакой лжи, Вильс. Это лишь осложнит ваше положение.

Беттен поджал губы и процедил:

— Таксомоторный парк, старое строение клуба и некоторая недвижимость: несколько квартир, домики, земельные участки, гаражи. Я составлю список…

Затем акции в четырех предприятиях, пивоваренный завод.

— Отлично. А наличные?

— Десять тысяч при вашем появлении, что, собственно, и имеет место.

Остальные деньги, как и все прочее, вы получите после выполнения указанного в завещании условия.

Я протянул руку. Вильсон Беттен взглянул на нее и его рот растянулся в понимающей улыбке. Он подошел к вделанному в стену сейфу, достал желтый кассовый чек и вручил его мне.

— И последний вопрос, Вильс. Каким временем я располагаю для выполнения указанного условия?

— Неделей. Одной неделей, Дип. Но неужели вы в самом деле на что‑то рассчитываете? Ведь полиция…

— Я уже это слышал. Условие я выполню. В этом не может быть никаких сомнений. Неделя, Вильс, — очень большой срок. Вы же, в качестве душеприказчика Беннета, остаетесь моим поверенным.

— Не возражаю.

— В случае какой‑либо необходимости…

— Только в рамках закона, Дип.

— Большего от вас и не потребуется.

Я сложил чек, сунул его в карман, кивнул Беттену и направился к двери.

— Пойдем, друг, — сказал я Оджи.

— Да, мистер Дип, — сказал он и, не взглянув на Беттена, вышел вслед за мной…

Роск Тейт был первым подростком в квартале, который завел какое‑то дело. Когда ему было четырнадцать лет, он довольно бойко торговал у входа в подземку самодельными вешалками и приносил своему пьянице отцу спиртное.

Позже он подговорил другого алкаша отлупить папашу, а затем обратился к копам с требованием избавить семью от отца, который истязал жену и был весьма жесток с детьми.

Прошедшие двадцать лет многое изменили. Раньше он продавал вразнос газеты, а теперь сам писал в них. Отец давно спился, мать находилась в каком‑то благотворительном учреждении, а сам Роск вел войну с родным кварталом. Он его ненавидел, но не мог заставить себя покинуть привычное место.

Встретил я его в заведении Гими, славившемся недорогими деликатесами.

Роск сидел за отдельным столиком, занятый цыплячьей печенкой, и что‑то писал в блокнот. Я прошел вдоль ряда стульев и вытащил прямо из‑за стойки кресло. Гими вздрогнул и, казалось, готов был взбелениться, но, взглянув на меня, сразу как‑то охладел и отвернулся.

Я подтащил кресло к столику Роска и плюхнулся в него.

— Да? — спросил он, не отрываясь от своего блокнота.

Я засмеялся. Роск поднял голову и его глаза встретились с моими.

— Дип… — проговорил он.

— Ага. Привет, Роск.

— Вы… крошка, у вас есть девять долларов и сорок центов?

— Почему нет?

— Кладите их сюда.

При этом он постучал указательным пальцем по столу.

— Пожалуйста.

Я отсчитал деньги и положил их на его блокнот. Когда‑то, давным–давно я порвал ему новый костюм, за что он потребовал сейчас компенсацию.

Роск аккуратно собрал деньги и сунул их в карман своего пиджака. Его лицо ничего не выражало, но надменная осанка свидетельствовала о презрении к окружающим.

— В другой раз, — проговорил он сухо, — ты, ублюдок, деньгами не отделаешься. Когда‑то я сказал, что рано или поздно, а компенсацию с тебя получу…

— Оставим это. Чем вы интересуетесь?

— У вас паскудная привычка приставать к людям. — Он облизал губы. — А что касается моих интересов, то надеюсь скоро увидеть ваш бездыханный труп. Заметка в газете об этом будет превосходной.

— Вы, Роск, все время смотрите назад. У вас плохое настроение?

— Ты, ублюдок… мерзкий ублюдок. — Некоторое время он ожидал реакции, но, заметив мою улыбку, угрожающе процедил:

— Что вам, собственно, нужно?

— Сам еще не знаю. Но кое‑кто мне понадобится, Роск. Кое‑кто.

Улавливаете?

— Имею представление.

— Вы знаете, почему я вернулся?

Он вытер рукой выступивший пот.

— Думаю, что знаю. И даже скажу об этом, потому что уверен: скоро вы будете висеть на виселице, или сидеть на электрическом стуле, или лежать в канаве с пулей во лбу.

— Не понимаю… С чего бы это?

— Вам нужно наследство? Что ж, оно ваше. Но вокруг него вертится целая банда идиотов. Грызня, подкуп, насилие — все пущено в ход. Вы и Беннет были духовными братьями, поэтому заключили кровавый пакт. — Он сделал небольшую паузу. — Беннет завещал вам все — постройки, клубы, деньги и ведение сомнительных дел.

— Что ж, очень мило с его стороны.