Джон Диксон Карр

Спящий сфинкс

Глава 1

По левой стороне дороги зеленели аллеи Риджент-парка, с правой высилась чугунная ограда прихода Святой Екатерины. Прямо за огороженной территорией церкви, укрываясь в тени деревьев, тянулся ряд внушительных домов, выделявшихся на фоне пыльной листвы.

Дом номер 1 по Глочестер-Гейт – наконец он увидел его.

Смеркалось. Из парка доносился птичий гомон. Дневной жар еще окутывал улицу в центре Лондона, странно напоминавшую деревенскую. Мужчина замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, ухватившись за один из прутьев ограды. Что это? Неужели паника? Очень похоже…

Множество раз представляя себе возвращение домой, он не ожидал такого поворота событий. За семь лет все здесь слишком изменилось. Пусть не разрушилось полностью, но стало совершенно иным.

Сегодня днем он решил, что уже осознал это изменение в полной мере. Но человеку свойственно ошибаться – осознание начиналось только сейчас. Ему – сэру Дональду Холдену, майору, предположительно погибшему вместе с 4-м Глибширским, – сегодняшний день показался вечностью. Сейчас перед его взором представал не белый особняк с величественными колоннами, где его могла ждать Силия, а 307-я комната в военном министерстве и сидящий за столом Уоррендер.

– Ты хочешь сказать, – Холден словно услышал собственный голос со стороны, – что уже больше года меня считают мертвым?

Уоррендер даже не пожал плечами – это был бы слишком трудоемкий жест, – лишь дернул верхней губой, подтверждая сказанное.

– Боюсь, старина, именно так, – признался он.

Дональд не мог скрыть изумления:

– Но как же Силия?..

– Вот те раз! Так ты что, женат?

Воцарившееся в комнате молчание еще больше подчеркнул щелчок колпачка авторучки. Человек за столом вертел ее, словно собираясь что-то записать.

– Мы с тобой оба знаем, – Уоррендер наконец нарушил тишину, – что, если какому-нибудь парню поручают опасную работу, вроде твоей, когда мы вынуждены делать вид, что он по-прежнему приписан к своему полку, ему разрешается сообщить об этом жене и своему адвокату. По-другому бывает только в книжках да в кино. Знаешь, мы все-таки умеем относиться к людям по-человечески.

– Но я не женат, – вяло возразил Холден.

– Значит, помолвлен?

– Нет, даже не помолвлен, – откликнулся майор. – Я не предлагал ей руку и сердце.

– Ах вот оно что, – пробормотал собеседник со вздохом облегчения и, словно ставя точку на неприятной теме, водрузил колпачок авторучки на место. – Тогда другое дело. А то я было испугался, что проворонил важное событие.

– Нет, ты ничего не проворонил, – отозвался Дональд. – И как давно я считаюсь мертвым?

– Если мне не изменяет память, ты погиб во время штурма, – смущенно заговорил Уоррендер. – Эх, забыл я название этого местечка… Но если хочешь, могу прямо сейчас выяснить по документам. Точно помню, что это случилось в апреле, перед самым концом войны. С того дня прошел год и три с небольшим месяца. Неужели Каппельман не сказал тебе?

– Нет, – пожал плечами Холден.

– Черт бы побрал его безалаберность! – воскликнул хозяин кабинета. – Тебя представили к награде, все газеты об этом трезвонили.

– Спасибо.

– Слушай… – начал было Уоррендер, но осекся и вскочил из-за стола; он выглядел худущим и измотанным, хотя был всего на каких-нибудь лет пять старше самого Холдена. Постукивая костяшками пальцев о стол, мужчина продолжил: – Когда Джерри раскололся, это послужило сигналом к бегству для остальных. Фон Штебен удрал в Италию, и нам позарез нужно было его поймать. Ты был тем человеком, который сумел это сделать. Но у противника тоже существует разведывательная служба. Итак, ты «умер», как и некоторые другие наши люди, и получил прекрасный шанс выиграть. В итоге ты поймал Штебена. Старик, помнится, был очень доволен этим делом. Слушай, неужели ты действительно не стремился к подобной награде?

– Господи, нет, конечно! – заявил Дональд.

Собеседник погрустнел:

– Сейчас это уже не важно. – Он глянул в окно, выходившее на Уайтхолл. – Война окончилась год и три месяца назад. Ты больше не служишь ни в армии, ни в МИ-5, ни где-то еще. Но ты хоть понимаешь, что совсем недавно подобная похвала значила чертовски много?

Майор покачал головой.

– Я и не жалуюсь, – ответил майор, задумчиво глядя на приятеля. – Я только… тяжело привыкать ко всему этому.

– Свыкнешься, – произнес Уоррендер и вдруг спросил: – Слушай, куда ты смотришь?

– На тебя, – отозвался Холден. – Ты поседел, а я заметил это только сейчас.

Они снова погрузились в молчание, нарушаемое лишь шумом транспорта, доносившегося с Уайтхолла. Потом Уоррендер невольно пригладил волосы тощей рукой и скривился в улыбке.

– Знаешь, я тоже не замечал, – заявил он. – Пока война не кончилась.

– Ну ладно, пойду я, – неловко проговорил Холден и протянул товарищу руку. Тот пожал ее.

– До свидания, старик. Удачи тебе. Ты бы как-нибудь позвонил, может, сходим пообедаем вместе.

– Спасибо, обязательно, – кивнул Дональд.

И, не отдавая чести, так как был в штатском, майор направился к двери. Холден уже взялся за ручку, когда Уоррендер, поколебавшись, окликнул его:

– Подожди, Дон!

– Да? – отозвался тот.

– Черт возьми! – взорвался человек за столом. – Я тебе больше не начальник. Можешь ты нормально поговорить со старым приятелем?

– Да говорить особенно не о чем.

– В аду тебе будет не о чем говорить! – отрезал собеседник. – Иди сюда. Садись и возьми сигарету.

Холден не торопясь вернулся, испытывая облегчение, которое он не позволил бы заметить даже Уоррендеру. Дональд опустился на обшарпанный стул рядом со старым товарищем, который, попыхивая сигаретой, придвинул ему пачку и тоже сел. Дым от двух сигарет вяло колыхался в спертом, казенном воздухе кабинета.

– А вот ты совсем не поседел, – укоризненно заметил Уоррендер. – Ты совершенно здоров, вот только нервы… К тому же у тебя на редкость светлая голова, подобная… подобная… короче, я часто завидовал тебе. Минутку!.. Подожди-ка… – Он замолчал и задумчиво прищурился. – О боже, столько всего приходится держать в голове! – Он ткнул сигаретой в сторону стеллажей, плотно уставленных папками. – Два года назад! Ты ведь титул получил, правильно?

– Да, – коротко подтвердил Дон. – Баронета.

Приятель присвистнул:

– А в деньгах это как-то выражается?

– Очень приличная сумма, по-моему. Только, помнится мне, – Холден выпустил клуб дыма, – что я считаюсь погибшим. Поэтому мои деньги наверняка уже достались кому-то другому.

– Ну сколько раз тебе повторять, – простонал Уоррендер с официально-мученическим видом, – что только в кино военное министерство информирует адвокатов тех ребят из разведки, которых решено считать погибшими. У тебя все в порядке: твоему адвокату сообщили.

– Вот как? – вежливо удивился Холден.

– Так что не бери в голову, – успокоил собеседник и, оживившись, уточнил: – Значит, теперь вы сэр Дональд? Поздравляю. И как вы себя ощущаете?

– Не знаю. – Дон пожал плечами. – Нормально.

Приятель смерил его проницательным взглядом:

– А вот тут, мой дорогой друг, позвольте вам не поверить. – В его тоне слышалась искренняя озабоченность. – Боюсь, после выполнения последнего задания в Италии вы чуточку повредились мозгами. Почему вы не ликуете и не пляшете фанданго? – Он на секунду замолк. – Неужто из-за этой Силии?

– Да.

– Так-так… А фамилия ее?

– Деверо, – тихо произнес майор. – Силия Деверо.

Со своего стула Холден мог видеть на рабочем столе Уоррендера маленький перекидной календарь и страницу с красной цифрой «10». Среда, 10 июля. Воспоминание оказалось столь ярким, что он на мгновение зажмурился. Потом поднялся и подошел к окну.

После относительной прохлады кабинета уличный жар, плавивший мостовую Уайтхолла, казался нестерпимым. На смену самому дождливому за последнюю четверть века июню пришел раскаленный июль; палящее солнце слепило глаза, кровь почти вскипала в жилах. Мимо протарахтел красный автобус, поблескивая свежей краской на некогда обшарпанных боках. Мешки с песком, колючая проволока – все эти знаки войны уже были убраны с Уайтхолла, и восстановилось нормальное движение транспорта. Семь лет…

Да, семь лет прошло с того дня, девятого июля, когда Марго Деверо обвенчалась с Торли Маршем. Венчание состоялось в маленькой деревушке Сент-Жиль в «Касуолле». Мысли Дональда крутились вокруг этой свадьбы, ставшей добрым предзнаменованием.

Он не мог не помнить, что семь лет назад в этом отдаленном уголке Уилтшира стояла такая же нестерпимая жара, как сегодня. Слепящая зелень касуоллских лужаек и сверкающая гладь воды во рву, окружавшем «Моут-Хаус», подчеркивала уютную прохладу крохотной церквушки. В полумраке белые, голубые, сиреневые платья женщин сливались с букетами цветов.

Скамьи за спиной были переполнены гостями, оттуда то и дело доносился шорох и кашель. Сам он, как шафер жениха, стоял позади и чуть правее Торли, а Силия, исполнявшая роль подружки невесты, стояла напротив, рядом с Марго. Сквозь прозрачные поля ее огромной шляпы Дональд мог любоваться мозаичными окнами церкви.

Кто же сказал, что церкви похожи на пещеры, где пираты прячут сокровища? Это сравнение в свое время буквально поразило его, врезавшись в память. А церквушка и впрямь напоминала пещеру своим запахом и атмосферой – мерцающими в полумраке пыльными стеклами витражей, медными подсвечниками…

Лица Торли Марша он не видел – только широкую, могучую спину, обтянутую дорогим черным сукном. Спина эта излучала спокойную доброжелательность, как и вся натура этого молодого, подающего надежды биржевого маклера. И все же Торли отчаянно волновался. Через прозрачную дымку белоснежной вуали Холден мог разглядеть четкий профиль Марго. Цветущая, добродушная и веселая, она считалась в семье красавицей, и Силия, с ее аристократическими чертами, всегда чуть склоненной головой и лиловыми тенями на веках, подчеркивала здоровую прелесть сестры.

Как он радовался за Марго и Торли! В тот день он пребывал в блаженной уверенности, что их брак будет счастливейшим в мире.

«Я, Марго, беру тебя, Торли… – слабым эхом отдавалось от церковных стен хрипловатое контральто, – в законные мужья». И дальше вслед за священником: «…не разлучаться ни в радости, ни в горести, ни в богатстве, ни в нищете, ни в болезни, ни в здравии…»

Волнение, охватившее его, было так же осязаемо, как аромат цветов, струившийся от задних скамей с приглашенными. От волнения спирало дыхание. Дональд не осмеливался взглянуть на Силию.

Он так разволновался из-за возложенной на него миссии, что едва не уронил кольцо. Или это у Торли дрогнула рука, когда Дон, как положено шаферу, передавал обручальное кольцо жениху? Еще немного, и им с Торли пришлось бы ползать на карачках перед всей этой толпой, шаря по полу в бестолковых поисках. Паника, вызванная возможностью столь неприятного конфуза, рассеялась, как только мистер Рейд в белом стихаре наклонился к ним и заговорщицким шепотом произнес: «Пожалуйста, положите кольцо на Библию».

Вероятно, чтобы друзья перестали мусолить его в руках. Они с Торли несколько минут недоуменно пялились друг на друга, словно проницательная церковь для их же блага поручила им какое-то особенно сложное задание.

Окончание свадебной церемонии с ее бесконечным преклонением колен на специальные молитвенные подушечки стало моментом наивысшего накала эмоций. Все присутствующие бросились целоваться и обниматься. Ему вспомнилась старенькая бабушка («вторая мамочка», как ее называли), восьмидесятилетняя старушка, чье выбеленное временем лицо казалось сильно напудренным, которая беспрестанно утирала платочком выцветшие глаза. Была там и Оби в своей смешной шляпке. Оби, когда-то выпестовавшая обеих сестер, оставалась в тени во время всеобщего шумного ликования. Присутствовал и сэр Дэнверс Локи, посаженый отец, и старый доктор Шептон, недоверчиво взиравший на все происходящее из-под пенсне, и двенадцатилетняя малышка Дорис Локи. Девочка, вместе с подружками носившая за невестой цветы, по какой-то причине вдруг разразилась слезами и даже отказалась участвовать в продолжавшемся празднестве. Что же касается Силии…

В это мгновение невозмутимый голос Уоррендера пробудил Холдена от воспоминаний.

– Ну так что же, старина? – терпеливо спросил он.

– Прости, – отозвался Холден.

Выбросив окурок в окно, он обернулся к собеседнику и улыбнулся. Тот участливо разглядывал худощавую фигуру друга в оконном проеме. Узкое, интеллигентное лицо, потемневшее на итальянском солнце, тоненькие усики, непроницаемый, загадочный взгляд.

– Задумался, – объяснил майор. – Вспомнилась свадьба Марго и моего друга Торли Марша. Они обвенчались семь лет назад, перед самой войной.

Уоррендер вопросительно приподнял бровь:

– Марго?

– Да, старшей сестры Силии. Марго тогда было двадцать восемь, а Силии не больше двадцати одного. Их осталось трое в семье: Силия, Марго и старая бабушка, они обычно называли ее «второй мамочкой». – Дональд негромко рассмеялся. – Знаешь, эти свадьбы, вспоминающиеся через много лет, почему-то начинают казаться забавными. Только вот почему?

– Забавная мысль, – усмехнулся Уоррендер. – Но…

– А я думаю, – задумчиво продолжал Холден, – все, что вызывает сильные чувства, кажется потом смешным. Все – от брачной церемонии до снарядов, падавших тебе на голову. Только на свадьбах присутствует… Как же ее назвать? Какая-то благостная атмосфера, что ли… И о них всегда вспоминают, смеясь: «А помнишь, как ты?..» – Он замолчал, потом, словно желая убедить и не думавшего сомневаться приятеля, прибавил: – Марго действительно красавица. Знаешь, она никогда не была так очаровательна, как в тот день. Она вся сияла. Высокая, каштановые локоны струятся под белоснежной фатой, карие глаза сверкают, а на щеках веселые ямочки. Марго часто смеялась. Она вообще из тех неукротимых девчонок, которые становятся капитанами хоккейной команды в школе. Понимаешь? А вот Силия… Господи, Силия!..

– Послушай, Дон, и что ты зациклился на этой свадьбе?

– Потому что с нее все началось, – вздохнул майор. – Все было так романтично! А потом я упустил свой шанс.

– Как же ты его упустил? – поинтересовался Уоррендер.

Холден помолчал некоторое время, потом продолжил:

– Я встретил Силию вечером. Одну. На тропинке среди деревьев, возле той самой церквушки. И я…

Снова перед его глазами до боли отчетливо и живо возникли события того дня, даже оттенок неба и ароматы трав. Зал для торжественных приемов в «Касуолл-Моут-Хаус», жаркое солнце, превращающее черное сукно костюмов и накрахмаленные рубашки в душные железные доспехи; серо-коричневый камень здания, отражающегося в сверкающей воде… Деверо жили в поместье «Касуолл» с незапамятных времен, когда это местечко еще называлось Касуоллским аббатством. Некто Уильям Деверо купил эти владения у Генриха VIII.

Дональд отчетливо видел накрытые столы в огромной зале, перестроенной еще в восемнадцатом столетии. Помнил заздравные тосты и чтение поздравительных телеграмм, общую суету и возбуждение. Потом, когда торжество кончилось, новобрачных увезли в машине Торли.

– Как раз начинало смеркаться, – продолжал Холден. – И мне пришло в голову пройтись. Я не ожидал встретить кого-либо по дороге, да и не стремился к этому, мне хотелось побыть в одиночестве. Я направился к церкви, располагавшейся между деревней и «Касуолл-Моут-Хаус». Церковный двор был обнесен оградой, а от задних ворот начиналась тропинка, вьющаяся среди буковых деревьев. Там-то я и увидел Силию. Я здорово устал после этой церемонии и, наверное, перенервничал. Несколько секунд мы стояли неподвижно, в двадцати шагах друг от друга, а потом я подошел к ней и сказал…

– Продолжай, – попросил собеседник, стряхивая пепел прямо на стол.

– Я сказал Силии: «Я люблю тебя и буду любить вечно. Но я беден, и мне нечего предложить тебе…» – «Мне это безразлично! Слышишь, безразлично!» – крикнула она, а я сказал: «Давай не будем больше говорить об этом, ладно?» Она отшатнулась, словно я ее ударил, и ответила: «Пусть так и будет, если ты этого хочешь». И я устремился прочь так быстро, будто за мною гнался дьявол.

Уоррендер выпрямился и раздраженно раздавил окурок в пепельнице.

– Тупоголовый осел! – воскликнул он.

«Всего десять секунд!» – размышлял Холден. За те десять секунд, что потребовались Дональду для пересказа беседы с Силией, все переживания, подавляемые месяцами, снова захлестнули его. Среди зеленого сумрака, среди влажного благоухания деревьев перед ним, сцепив руки, стояла Силия. Стройная, сероглазая, с каштановыми, как у Марго, локонами, но совсем не похожая на свою полную жизни сестру. Всего каких-нибудь десять секунд, и все его мечты рухнули. Да, Уоррендеру есть за что ругать приятеля!

– Ты тупоголовый осел! – повторил Уоррендер с ноткой безумия в голосе.

– Да, – спокойно согласился Дон. – Теперь я тоже так думаю. И все же… – Он тряхнул головой и уставился в стол. – И все же я не был так уж не прав.

– Вот те раз!

– Нет, Фрэнк, ты сам посуди. В тридцать девятом году Деверо владели Касуоллом и сотнями акров земли. Им принадлежал большой дом здесь, в Лондоне, рядом с Риджент-парком. И деньги. Много денег. – Холден помолчал. – Не знаю, каковы размеры их состояния теперь. Скорее всего, оно увеличилось, ведь Торли подавал большие надежды в Сити и наверняка неплохо заработал во время войны. Разумеется, законным путем, – поспешно прибавил он, заметив нахмуренные брови приятеля.

– Неужели? – поинтересовался Уоррендер. – Что-то я стал недоверчив. Ну и?..

– А кем был в тридцать девятом я? Преподавателем языков в Лаптоне? С годовым доходом в три сотни фунтов? Конечно, это одна из старейших частных школ, да и на жизнь хватало, жаловаться мне не на что. Но содержать семью! Я просто не мог себе этого позволить.

– Но теперь-то ты – сэр Дональд Холден, обладатель очень даже недурного состояния!

– Да. – В голосе Дона чувствовалась горечь. – Только какой ценой оно мне досталось? Я унаследовал титул после гибели на фронте двух моих братьев, замечательных людей. Не знаю, смогу ли я хоть немного походить на них… Ну ладно, давай вернемся к Силии…

– Давай, – улыбнулся собеседник. – И что же дальше?

– Теперь я повзрослел и понимаю, что повел себя как последний осел. Только что толку говорить теперь об этом?! Я потерял ее, Фрэнк, и тут уже ничего не поправишь.

Уоррендер вскочил из-за стола:

– Не говори глупостей! Что значит – потерял? Она что, замужем?

– Не знаю, – пожал плечами Дональд. – Очень возможно.

– Ну а эти люди… ее семья… – задумался его товарищ. – Где они сейчас? В Лондоне?

– Думаю, да. Кроме бабушки, которая умерла зимой сорок первого. Но остальные, насколько мне известно, живы и здоровы.

– А когда ты последний раз видел Силию? – внезапно спросил Уоррендер.

– Три года назад.

– Но ты ей хоть писал?

Холден мрачно взглянул на приятеля, потом мягко напомнил:

– Ты же сам говорил, Фрэнк, что, когда Джерри раскололся, у тебя появилось для меня много работы. В сорок четвертом я был в Германии, в сорок пятом ты послал меня в Италию ловить Штебена, а последние пятнадцать месяцев – ты пойми, целых пятнадцать месяцев! – я считался погибшим.

– Черт бы побрал мою забывчивость! – яростно воскликнул Уоррендер. – Прости. Это все проклятый Каппельман со своей халатностью!..

– Да забудь ты об официальной стороне, Фрэнк. Давай лучше будем смотреть правде в глаза.

Возможно, от палящего через окно солнца на висках Дона проступили капли пота. Он отошел от окна – загорелый, подтянутый, решительный и такой же загадочный, как непроницаемый взгляд его глаз. Лишь его пальцы выстукивали беспокойную дробь на столе в кабинете.

– Когда мы уходим в армию, – проговорил наконец он, – мы почему-то считаем, что за время нашего отсутствия оставшиеся дома друзья, как и весь порядок вещей, должны сохраниться неизменными. Но это не так. Никто не остается прежним. И более того, от людей нельзя этого требовать. Знаешь, странное дело… Вчера, в свой первый лондонский вечер, я ходил на спектакль…

– Он ходил на спектакль! – насмешливо передразнил Уоррендер.

– Да нет, погоди! – нетерпеливо перебил Дональд. – Сейчас все объясню. Главного героя пьесы тоже считают погибшим. Вот он возвращается и начинает рвать и метать, потому что жена, как выяснилось, не проливала о нем слез скорби. Да и чего можно было ожидать от нее после стольких лет разлуки? Ведь ее жизнь переменилась – новые лица, новые встречи… А вся эта посмертная верность давным-давно канула в Лету вместе с рыцарями и их прекрасными дамами. Если вообще когда-нибудь существовала. После гибели мужчины женщина постепенно понимает, что могла бы найти утешение с кем-то другим, и такие мысли всего лишь разумны. А что касается Силии, то после того моего идиотского поступка… – Он помолчал, потом добавил: – Конечно, вчера вечером я еще не знал, что меня считают погибшим. Но эта непреодолимая пропасть прошедших лет… она все равно разделяла нас! И ни словечка, ни черточки друг от друга! Знаешь, выйдя из этого театра, я чувствовал себя тенью, призраком. И вот теперь я узнаю о своей «смерти». – Холден нервно рассмеялся. – Нет, ты представь: теперь я узнаю все это!

– Чепуха! Ничего страшного, – возразил Фрэнк. – Лучше скажи, ты все еще любишь эту девушку?

– И он еще спрашивает! – взорвался Дон.

– Прекрасно, – терпеливо произнес товарищ. – И где она теперь? По-прежнему живет вместе с Марго и этим, как его там?..

– Когда я слышал о ней последний раз, она по-прежнему жила вместе с Марго и Торли.

– Ладно, мы это уточним, – решил Уоррендер. – А где они могут быть сейчас: в Лондоне или в «Касуолле»?

– В Лондоне, – ответил Холден. – Вернувшись вчера вечером в отель после этой жуткой пьесы, я наткнулся на свежий номер «Тэтлер». Там была фотография Торли. Он выглядел таким же гладким и ухоженным, как его «роллс-ройс» у подъезда особняка на Глочестер-Гейт.

– Отлично! – обрадовался приятель и кивком указал на целую батарею телефонных аппаратов: – Давай, позвони ей.

Последовала долгая пауза.

– Фрэнк, я не могу.

– Почему? – настаивал Уоррендер.

– Сколько раз тебе повторять? Меня считают убитым. У-би-тым, – раздраженно отчеканил майор. – Забыл? Силия не такая невозмутимая, как ее сестра. Она очень чувствительна. «Вторая мамочка», бывало, говаривала… – Он осекся.

– Что говаривала? – не понял собеседник.

– Да так, ничего. Ты только представь, если Силия подойдет к телефону. Возможно, конечно, она замужем или вообще уехала из Лондона… Но что, если она сама снимет трубку?

– Хорошо, – устало согласился Уоррендер. – Можно попробовать по-другому. У этого Торли, надо понимать, имеется офис в Сити? Ты свяжись с ним и объясни ситуацию. – Уоррендер, седой и измотанный, взволнованно смотрел на друга в упор. – Послушай, Дон, с этим пора кончать. Ты почему-то считаешь себя парией. Так ты скоро совсем изведешься. И учти, если ты сейчас не найдешь номер, я это сделаю сам.

– Нет, Фрэнк! Подожди!

Но Уоррендер уже взялся за трубку.

Глава 2

И вот теперь, когда последние слабые лучи закатного солнца золотили верхушки деревьев Риджент-парка, а на противоположной стороне улицы, за приходом Святой Екатерины, уже виднелись выстроившиеся в ряд высокие особняки, Дональд Холден все еще не верил, что все более или менее уладилось.

Он постоял еще немного, держась за один из прутьев ограды церковного прихода, и с тяжестью на сердце продолжил путь.

Узкая мощеная дорожка, уводившая в сторону от главной улицы, тянулась теперь вдоль плетеного забора, сменившего старинное чугунное литье и огибавшего дома полукружием.

Особняк под номером 1, в котором сейчас, возможно, находилась Силия и в котором определенно жили Марго и Торли, находился к нему ближе многих.

Громадный, внушительный, как и раньше. Выстроенный из гладкого белого камня, он возносился на высоту трех этажей, увенчанный с фасада массивными коринфскими колоннами, подпиравшими полый козырек, на котором сгрудились несколько обшарпанных статуй. Разве здесь что-то изменилось? Да…

Даже в сумерках между начищенными до зеркального блеска окнами фасада можно было разглядеть аккуратную черную трещину. Одна из статуй на крышке слегка покосилась. Конечно, Риджент-парку во время бомбежек доставалось куда сильнее, но Холден не мог припомнить, чтобы он видел эту трещину раньше. Возможно, она…

Хорошо, вперед!

Сейчас Дон был уверен – насколько в этом мире можно быть хоть в чем-то уверенным, – что вся семья уже знает о его «воскрешении». Хотя телефонный звонок Уоррендера в офис Торли никак нельзя было назвать успешным. Холден снова представил себе лицо Фрэнка, когда тот с начальственным высокомерием громил по телефону чужой персонал. Известие о том, что полковник Уоррендер из военного министерства желает переговорить с мистером Торли Маршем по делу чрезвычайной важности, судя по доносившимся из трубки возгласам, вызвало легкий переполох. Потом на другом конце провода послышался хорошо поставленный голос встревоженного секретаря.

– Простите, сэр, но мистера Марша сейчас нет в офисе, – сообщил мужчина (в это мгновение сердце Дональда упало). – Он позвонил сегодня утром и сообщил, что останется дома. Если у вас серьезное дело, вы можете связаться с ним по домашнему телефону. Я могу быть вам еще чем-нибудь полезен?

Полковник прочистил горло.

– Насколько мне известно, – начал он, сопровождая каждое слово постукиванием авторучки о стол, – у мистера Марша имеется невестка. Мисс Силия Деверо. – Пока служащий шевелил мозгами, пытаясь понять, что от него требуется, Уоррендер, не переставая стучать по столу, продолжил: – Имеются у вас какие-нибудь сведения о мисс Деверо?

– Сведения, сэр? – недоуменно переспросил собеседник.

– Да, да, сведения.

В наше время благоговейный трепет обычного гражданина перед органами правопорядка настолько велик, что бедняга секретарь, вероятно, перепутал военное министерство с департаментом внутренних дел или даже со Скотленд-Ярдом. Должно быть, он принялся гадать, кто из семейства мог влипнуть в неприятную историю.

– Во время войны, сэр, мисс Деверо работала секретаршей члена парламента мистера Дерека Херст-Гора, – неуверенно начал чиновник. – Чем она занимается сейчас, мне неизвестно. Если бы вы могли дать мне чуточку больше информации относительно того… э-э… какие именно сведения хотели бы получить…

– Я имею в виду, не замужем ли она, – пояснил Фрэнк уже менее официальным тоном.

Голос секретаря сорвался от удивления. Холден, склонившийся над аппаратом, чтобы слышать каждое слово, нервно вцепился в край стола.

– Не замужем ли?! Насколько мне известно, нет.

– Так-так, – рассудительно продолжал полковник. – Тогда, быть может, помолвлена?

Собеседник на другом конце провода заюлил:

– Насколько я помню, сэр, не так давно ходили какие-то разговоры о помолвке с мистером Херст-Гором, но вот было ли о ней официально объявлено…

– Благодарю вас, – сухо произнес полковник и повесил трубку. Официальность исчезла с его лица. – Вот и все, старина, – сказал он, – теперь тебе осталось послать длинную телеграмму этому Торли. Даже если она попадет в руки Силии, это все равно немного смягчит неожиданность твоего появления. Поболтаешься где-нибудь в окрестностях, пока не доставят депешу, а потом наконец увидишься со своей девушкой. А потом… Ладно, сам разберешься. Удачи, парень.

Поболтаться было где.

Теплая летняя мгла окутывала парк и дом номер 1 по Глочестер-Гейт. Где-то вдалеке прогудело такси, а в остальном тишина вокруг стояла такая, будто находишься где-то в деревне или, например, в «Касуолле». Холден слышал даже шум собственных шагов по асфальту. Он уже свернул на боковую дорожку, и лишь небольшое расстояние отделяло его от высокого каменного крыльца. Но тут Дон снова остановился.

Возможно, его смутили неосвещенные окна, из-за которых дом казался пустым. Но такого просто не могло быть. Дверь обязательно откроет старая нянька, толстуха Оби, а возможно, и сама Силия.

«Мистер Дерек Херст-Гор, член парламента», – крутилось в голове у Холдена.

Справа дом огибала узкая, выложенная плитами дорожка, заканчивающаяся у кирпичной стены внутреннего дворика. После недолгих колебаний Дональд выбрал этот путь, вдоль которого тянулись увитые розами шпалеры. Он решил, что время ужина уже прошло и обитатели дома собрались в гостиной на втором этаже, в задней части дома, где есть маленький, украшенный чугунными перилами балкон, на который снизу ведет отдельная лестница. Конечно, лучше всего отправиться прямо туда.

Пока Дон шел по дорожке, сладко-горькие воспоминания вновь нахлынули на него. Сколько раз в садике во внутреннем дворе он пил чай с Силией! Часто сиживала там и Марго – в шезлонге, с модным журналом в руках или с очередным детективом: она читала книги лишь о преступлениях или судебных расследованиях. И именно в этом садике, так изменившемся с довоенных времен, «вторая мамочка» в своей неизменной шали жадно следила за огненными полосами прожекторов, бороздивших ночное небо во время воздушных налетов.

Поскольку Уилтшир считался безопасной зоной, Торли благоразумно собирался вывезти Марго на время бомбежек в «Касуолл», но «вторая мамочка» категорически отказалась покидать дом. Холдену словно наяву слышался сейчас ее хриплый настойчивый голос, в котором звучали нотки удивления: «Мое дорогое дитя, как это глупо с их стороны думать, что нас можно запугать подобной ерундой!» При этих словах со всем рядом, в Риджент-парке, упала бомба, и от взрыва в доме зазвенели все люстры, а бабушка продолжала: «Нет, их наглость просто бесит меня. Поэтому я и не хочу уезжать отсюда сейчас, хотя не слишком люблю Лондон». И еще: «Умирать? Дитя мое, я подожду, пока на касуоллском церковном кладбище закончат сооружать новый склеп. А то старый набит уже просто неприлично». И тут взгляд ее выцветших глаз становился жестким. «Мне пока рано умирать. Я должна присматривать за делами. Какими делами? Видишь ли, дитя мое, есть в нашем роду одна странная особенность. У одной из моих внучек все в порядке, но за другую я беспокоилась еще во времена ее детства. Нет, рановато мне на тот свет».

Но страшной зимой сорок первого года, когда вместе со снегом на землю сыпались бомбы, она слишком долго простояла на ветру, наблюдая за лучами прожекторов, а через неделю умерла от пневмонии. Говорят, Силия плакала дни и ночи напролет и тоже отказалась покидать город. Силия…

Стряхнув с себя эти воспоминания, от которых перехватывало горло, Холден торопливо прошел мимо розовых шпалер в сад, застывший в гнетущем безмолвии. Коротко подстриженные лужайки, солнечные часы, сливовые деревья вдоль восточной стены – все словно таяло в предвечерних сумерках, уже начинавших скрадывать очертания предметов.

Выходящие в сад окна тоже не светились. Но это невозможно! В доме должен быть хоть кто-нибудь! Да и рамы в гостиной распахнуты настежь.

Холден осмотрел заднюю стену дома. Чугунная лесенка вела наверх, на узкий балкон с литыми перилами, расположенный футах в пятнадцати от земли. Высокие застекленные двери слева вели в гостиную, а такие же двери справа – в столовую. Комнаты выглядели нежилыми, а на первом этаже все окна и задняя дверь были закрыты.

Удивляясь собственному нахальству, Дон поднялся по металлической лестнице. Ему казалось, он никуда и не уезжал – так живы были воспоминания. Чугунный пол балкона знакомо громыхал под ногами. Выудив из кармана зажигалку, он приблизился к одному из окон гостиной и щелкнул огоньком.

– Эй! Кто-нибудь есть дома? Я…

В темноте комнаты вскрикнула женщина; Дональд от неожиданности выронил зажигалку, и она загромыхала по полу. «Вот осел! Вот идиот! Я все-таки добился того, чего пытался избежать!»

В гостиной ничего не изменилось – те же темно-зеленые стены, то же венецианское зеркало в витиеватой золотой оправе над беломраморным камином. Даже все до одной подвески на люстре остались на местах. Покрытые белыми чехлами мягкие кресла напоминали в темноте застывшие привидения, однако комната явно не пустовала. Холден отчетливо различил фигуру Торли Марша и… девушки (слава богу, оказавшейся не Силией). И не Марго. Похоже, Торли и незнакомка стояли рядом друг с другом, но, заслышав голос Дональда, шарахнулись в разные углы комнаты. В доме воцарилась напряженная тишина, от которой звенело в ушах.

– Торли, это я, Дон Холден! – быстро заговорил майор. – Я жив и… Ты получил мою телеграмму?

Голос приятеля, обычно густой и зычный, сейчас дрожал:

– Кто?..

– Говорю же тебе, это я, Дон, – продолжал успокаивать друга Холден. – Произошла ошибка, и меня считали убитым! Ты получил мою телеграмму?

– Теле… – Мужчина хлопнул ладонью по карману пиджака, потом, прочистив горло, медленно и отчетливо, хотя все еще потрясенно, произнес: – Телеграмма…

– Это правда, Торли! – тихонько проговорила девушка. («Кто она такая?» Холден не мог различить ее лица, но голос, юный и нежный, расслышал хорошо.) – Ты действительно получил телеграмму! Тебе доставили ее как раз в тот момент, когда ты вышел встречать меня. Ты просто забыл распечатать ее и положил в карман.

– Дон?! – пробормотал Марш, неуверенной походкой направившись к балкону.

Холден наклонился и поднял зажигалку. Он проклинал себя за опрометчивость: надо же так обрадоваться встрече с другом, чтобы не сообразить, каким шоком может оказаться для Торли его внезапное появление. Но если приятель еще не читал телеграмму, выходит, Силия тоже ничего не знает?

Торли, в темном костюме, черно-белым пятном выплыл из темноты и на мгновение застыл в молчании. Он почти не изменился, только прибавил в весе, раздобрев телом, и стал круглее лицом, отчего его красивые черты казались мелковатыми. Лоб биржевого маклера теперь пересекали ровные горизонтальные морщины, зато в черных гладких волосах не проглядывало ни единой седой нити. Наконец Торли опомнился:

– Старина! Дружище! – Казалось, будто ледяная стена между ними наконец рухнула. В искреннем порыве обняв Дональда, приятель похлопал его по спине и начал сбивчиво и торопливо объяснять: – Видишь ли, твое появление так неожиданно… Ты должен понять… И потом, эти обстоятельства… После всего случившегося…

«После всего случившегося?» – эхом отдалось в мозгу Дона.

– Ну ладно. Как твои дела, дружище?

– У меня все замечательно, – отмахнулся Холден. – Но послушай, Силия…

– Ах да, Силия… – Марш запнулся и опустил глаза. – Силия… Ее сейчас здесь нет.

Сердце Дональда упало. Может, им и не суждено больше увидеться? Наверное, она теперь вместе с этим членом парламента, мистером Дереком Херст-Гором? Что ж, возможно, это и к лучшему.

Раздался щелчок выключателя, в комнате стало светло. Торли и Холден обернулись. Девушка стояла у небольшого столика возле софы, еще держа руку на кнопке настольной лампы с темно-желтым абажуром, и пыталась выглядеть невозмутимо уверенно.

Невысокой светловолосой девушке в синем платье и белой шляпке было лет девятнадцать, хотя из-за модной прически и макияжа она выглядела старше. Дону поначалу показалось, что он с ней незнаком. И все же это миловидное личико, эти сердитые голубые глаза и избалованный ротик вызывали у Холдена какие-то смутные ассоциации.

Ну да, конечно! Касуоллская церковь и маленькая двенадцатилетняя девочка с цветами, которая…

– Вы дочь сэра Дэнверса Локи? Малышка Дорис?

Девушка нахмурилась – видимо, обиделась на слово «малышка». Медленно повела головой из стороны в сторону, то ли пряча глаза от яркого света, то ли просто кокетничая, и улыбнулась.

– Как мило, что вы меня помните! – И тут же обиженно выпалила: – Только очень скверно с вашей стороны появляться вот так внезапно!

– Да, мисс Локи, это была непростительная глупость, – вежливо произнес Дональд. – Приношу свои извинения.

Этот официальный, учтивый тон заставил Дорис Локи покраснеть.

– О нет, все в порядке. Ничего страшного. – Она взяла со стола перчатки и сумочку. – Боюсь, мне все равно пора идти.

– Нет! Куда ты? – недоуменно воскликнул Торли.

– Но разве я не говорила тебе о своем обещании Ронни Меррику? Мы собирались встретиться в «Кафе Ройял» и пойти куда-нибудь потанцевать. – Дорис повернулась к Холдену. – Знаете, этот Ронни просто душка. Очень возможно, я выйду за него замуж, потому что этого хочет мой отец. Говорят, однажды он станет великим художником. Я имею в виду Ронни, конечно, а не моего отца. Но он еще так молод!

– На год старше тебя, – возразил Торли.

– Я всегда говорила, – заметила Дорис, пряча глаза, – человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. – Затем она произнесла другим тоном: – Давайте, мистер Холден! Что же вы? Скажите, что фраза «Столько лет, на сколько он себя чувствует» неграмотна, что грамматика здесь просто убийственная! Вы же никогда не пропускаете мимо ушей таких выражений. Давайте, скажите!

Холден рассмеялся:

– Грамматика скверная, мисс Локи, но ничего «убийственного» я здесь не вижу.

Но девушка продолжала смотреть на него исподлобья. Какая-то непохожесть на других, прямота и обаяние читались в глубине ее глаз.

– Вы были единственным, – заявила она внезапно, – кто был страстно влюблен в Силию. И как вы ни старались скрывать ваши чувства, о них всем было известно. И теперь… Дело в том, что они… О боже! – Мисс Локи скомкала в пальцах сумочку. – Простите, я должна идти. – И она бросилась к двери.

– Подожди! – крикнул ей вслед Торли, рванувшись вслед за ней всем своим мощным телом. – Позволь мне хотя бы посадить тебя в машину!

Но дверь уже захлопнулась. По лестнице застучали каблучки, потом послышался громкий стук входной двери, на который люстра откликнулась мелодичным звоном.

«Дело в том, что они…» Что это значит? Все-таки мистер Дерек Херст-Гор, член парламента?

Марш, грузный и медлительный, сделал еще несколько неуверенных шагов в сторону двери, потом повернулся к Дональду. Перебирая в кармане монетки, он начал торопливо объяснять:

– Это Дорис Локи, дочка старины Дэнверса, владельца большого поместья близ «Касуолла». Старик коллекционирует маски. Каких только там нету! Даже одна железная, принадлежавшая палачу в Германии, ей несколько сотен лет. Странное хобби, правда? Зато денег у него что на свинье грязи!.. И связи, конечно. Он знает много нужных людей в деловом мире и…

– Торли! Очнись!

Приятель осекся, потом растерянно произнес:

– Что такое, старина?

– Подожди, Торли, – мягко напомнил Дон. – Все это мне известно. Ведь я знаком с Локи. Ты забыл?

– Ах да, конечно знаком! – Мужчина провел рукой по лбу. – Знаешь, чертовски трудно снова расставить все по своим местам!

– Еще бы, я это тоже заметил.

– Значит, тебя не убили во время того знаменитого штурма? – допытывался Марш. – И ты не получил орден?

– Боюсь, что нет, – улыбнулся Холден.

– А знаешь, парень, ты меня подвел, – заявил приятель с бледной тенью прежней улыбки. – Я везде хвастался твоими подвигами! – Вдруг он нахмурился: – Подожди, тогда что же с тобой случилось? Ты оказался в плену? Но почему перестал писать? И вернулся только сейчас, хотя война давно закончилась?

– Торли, я работал в разведке, – объяснил майор.

– В разведке?

– Да. Со мной происходило одно, а в газетах печаталось совсем другое. Но об этом позже. Мне бы хотелось…

– Значит, и про титул баронета тоже было вранье? – разочарованно протянул Марш. – А, ладно! Теперь это уже не важно. А я, помню, тогда подумал: вот не повезло человеку – получить такое огромное состояние и возможность, наконец, распоряжаться собственной судьбой и через пару месяцев погибнуть в бою. Бедняжка Силия…

– Ради Христа, Торли, перестань болтать!

Приятель заморгал изумленно и обиженно, как большой ребенок.

– Прости! – тут же извинился Холден, мгновенно взяв себя в руки. – Вечно из лучших побуждений говорю или делаю что-нибудь не то. Ты не обиделся?

– Господи, нет, конечно!

– Как ты и говорил, Торли, все это уже не важно. Мой рассказ может подождать. Лучше расскажи, как у тебя дела?

Старый друг ответил не сразу. Подойдя к софе, возле которой горела лампа, он сел и, сложив руки на коленях, уставился в пол. Его красивое лицо с мелкими чертами казалось невыразительным, как и темные глаза. В доме царила сверхъестественная тишина. Даже из темноты сада не доносилось ни единого шороха.

Дональд рассмеялся.

– Знаешь, когда я шел сюда… – Он смолк, внезапно осознав, что ему не удастся развеселить собеседника, и удивившись этому. – Когда я сюда направлялся, я вспоминал «вторую мамочку».

– Да? Странно… – Марш искоса глянул на собеседника.

– Слушай, – улыбнулся Холден, – признавайся: вы с Марго уже успели обзавестись потомством? «Вторая мамочка», помнится, все огорчалась оттого, что вы не спешили продолжить род. Действительно, Торли, как поживает Марго? Кстати, где она?

Торли остановил на лице друга бессмысленный взгляд, потом перевел его на мраморный камин в другом конце комнаты.

– Марго умерла, – ответил он.

Глава 3

Внезапное потрясение – и смутное ощущение, будто Торли произнес нечто совсем другое, будто ему просто послышалось, заставили Холдена онеметь.

Тишина. Ни звука, даже тиканья часов. Единственные в комнате бронзовые часы на каминной полке под венецианским золоченым зеркалом молчали уже много лет. Взгляд майора скользнул по зеркалу, по старинному буфету с севрским фарфором и снова уперся в Торли. Тот по-прежнему сидел под лампой, сложив руки на коленях и низко опустив голову.

Только теперь Холден заметил еще одну деталь: на приятеле был не просто темный, а черный костюм, и галстук, так выделявшийся на фоне белого воротничка рубашки, тоже был черным.

– Умерла? – отважился переспросить Дональд.

– Да, – ответил Торли, не поднимая глаз.

– Но это невозможно! – вскричал Холден, словно пытаясь убедить Торли в невероятности только что произнесенных слов. – Ведь Марго никогда не болела! Ни одного дня! Как это случилось?.. Когда?..

Торли прокашлялся:

– В «Касуолле». Больше полугода назад, перед самым Рождеством. Мы все тогда поехали в наше поместье на Рождество.

– Но как же так? – не унимался Дон. – От чего?..

– Кровоизлияние в мозг, – нехотя произнес Марш.

– Кровоизлияние в мозг? Что это такое?

– Не знаю, – раздраженно бросил Торли. – Говорят, от этого часто умирают.

Холден заметил, что внутренне приятель сильно изменился и даже голос его стал грубее. Сейчас в этом голосе слышалась ярость.

– Черт его знает! Спроси у доктора Шептона. Помнишь старого доктора Шептона? Он пытался спасти ее. И я сделал все, что мог. – Он помолчал и добавил: – Бог свидетель, я сделал все, что мог.

– Прости, Торли, – прервал Дональд затянувшееся молчание. – Я понимаю, тебе неприятно беседовать о случившемся. Поэтому я больше не буду говорить о твоей жене, кроме нескольких сочувственных слов… чтобы выразить, как я…

– Не надо, все в порядке. – Впервые за все это время Марш наконец поднял глаза и, помолчав, хрипло произнес: – Мы с Марго были… очень счастливы.

– Знаю.

– Очень счастливы, – упрямо твердил Торли, упершись кулаком в колено. – А теперь все кончено. И от рассуждений на эту тему никому не станет легче. – Несколько секунд он тяжело дышал, будто с усилием проталкивая воздух через узкие ноздри, потом прибавил: – Нет, я не возражаю, можно обсудить это сейчас. Только не задавай слишком много вопросов.

– Тогда, Торли, расскажи, как же все-таки это случилось? – попросил майор.

Торли неуверенно начал:

– Я уже говорил, что это произошло в «Касуолле»? За два дня до Рождества. Марго, Силия, я и еще один славный малый, Дерек Херст-Гор… Ты что-то сказал?

– Нет, – отмахнулся Дон. – Продолжай.

– Мы вчетвером поехали вечером в «Уайдстэрз», поместье Дэнверса Локи, поужинать и немного поразвлечься. Там были Локи с женой, Дорис и один невыносимо самонадеянный молодой идиот, Рональд Меррик, додумавшийся зарабатывать на жизнь пудами налепляя краску на холст. Он как теленок ходит за Дорис, а Локи почему-то мечтает устроить их свадьбу.

– Торли, давай не будем отвлекаться! Говори о Марго.

Приятель крепче сжал кулаки:

– Мы немного опоздали туда, потому что в «Касуолле» не было горячей воды. Наш старенький нагреватель в холода вечно бастует. Оби не могла его как следует починить целые сутки. Зато вечеринка удалась. Мы придумывали разные игры… – Торли помолчал в нерешительности. – Я не заметил, чтобы Марго плохо себя чувствовала. Правда, она показалась мне чересчур возбужденной, взвинченной, но она всегда так выглядела, когда во что-нибудь играла, ты же знаешь.

Майор кивнул, представив себе веселую кареглазую женщину с ямочками на щеках. Он всегда причислял ее к тому типу открытых, бесхитростных натур, которые легко могут рассмеяться, или заплакать, или сболтнуть лишнее. Натур, с которыми никак не вязалось понятие смерти.

А Торли продолжал:

– С вечеринки мы уехали очень рано, около одиннадцати. Все были трезвые как стеклышко. Или почти трезвые. Уже в половине двенадцатого мы все лежали в постелях. По крайней мере, я так считал… Подожди-ка, ты был в «Касуолле» после начала войны?

– Нет, – коротко ответил Холден. – Со дня твоей свадьбы не был. В первое же военное лето до меня дошли слухи, что в «Касуолле» расквартированы войска.

Марш покачал головой.

– Ну нет, – проговорил он даже не с улыбкой, а с выражением странного удовлетворения или самодовольства, которого Дон прежде за другом не замечал. – Уж об этом-то я позаботился! Между прочим, и из моей родни никого не потеснили. Ты же понимаешь, старина: все можно устроить, если знать обходные пути. Ладно, слушай дальше. Помнишь Длинную галерею в «Касуолле»? Мы с Марго, – он облизнул пересохшие губы, – занимали несколько комнат прямо над нею. У каждого собственная спальня и гостиная, а между спальнями расположена общая ванная. В ту ночь я очень плохо спал – все время ворочался и просыпался. Около двух я услышал, как кто-то зовет или стонет со стороны комнат Марго. Я вскочил и сначала направился в ванную, но там было темно. Я включил свет, потом заглянул в спальню жены, но там тоже были только тишина и мрак, а постель оказалась нетронутой. Потом я увидел под дверью в гостиную полоску света и вошел. Марго, так и не снявшая вечернего платья, лежала на спине поперек шезлонга. Она была без сознания, но ее тело судорожно дергалось, а лицо было какого-то странного цвета.