Картер Браун

Блондинка-рабыня

Глава первая

Она, вероятно, очень эффектно смотрелась бы в этом наряде на борту какого-нибудь шикарного океанского лайнера, в круизе по Карибскому морю.

Коротенькая туника с блестящей отделкой, такая же шапочка на пышных золотистых волосах — все это выглядело невероятно экстравагантно. Легко было представить себе эту очаровательную блондинку возлежащей в шезлонге, нежащейся в лучах теплого южного солнца, с бокалом ледяного «Дайкири» в изящной руке…

Но вместо этого она стремительно неслась по улице, словно ее преследовала свора злющих собак. Мне пришлось приналечь, чтобы поспевать за ней.

— Притормозите слегка! — буркнул я. — Вообще-то, я не возражал бы умереть на ходу, но не посредине же улицы!

— Простите, мистер Холман, но у Рэя сегодня очень напряженный день.

— Все кинозвезды одинаковы — достаточно узнать поближе хотя бы одну, — заметил я. — Могу поспорить, что обладатель приза Академии этого года ничем не отличается от предыдущих: по уши набит чванством и то и дело обнажает в улыбке свои белоснежные зубы — так что, если не хочешь ослепнуть, лучше запастись темными очками. Посудите сами, чего ради мне нестись со всех ног к этому Рэймонду Пакстону, если есть возможность побыть немного с такой красоткой, как вы.

Ева Байер внезапно остановилась и повернулась ко мне. Ее большие сапфировые глаза сверкали, губы искривились в презрительной усмешке. Она медленно провела руками по своим великолепным бедрам, туго натянув прозрачный шелк, так что соблазнительные округлости повыше талии со скульптурной четкостью обозначились под блестящей тканью.

— Джи-и-и! — Ее голос прозвучал точь-в-точь, как у начинающей кинозвезды, — жеманно и хрипловато. — Как мило с вашей стороны, что вы так галантны с девушкой, мистер Холман!

— Что ж, Пакстону помогает целая компания сценаристов, а мне-то приходится сочинять свои диалоги прямо на ходу!

— Быть может, для начала вы хотели бы сообщить мне, что я красива и сексуальна?

— Для начала сообщаю вам, что вы красивы и сексуальны, — согласился я.

— Я это знаю! — Она снова понеслась вперед с той же бешеной скоростью. — Я так же знаю, что вы — Рик Холман, беспринципный тип, который всегда готов аккуратно уладить самые щекотливые дела любой заметной личности из мира кино. Рэй, правда, не счел нужным сообщить мне, зачем именно вы ему понадобились, но этот вопрос не настолько меня занимает, чтобы я была готова завалиться с вами в постель только ради того, чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Что ж, — пожал я плечами, — по крайней мере, никто не сможет сказать, что наши с вами взаимоотношения были неприятными, хотя и не столь продолжительными, как хотелось бы.

— Да нет, вообще-то я против вас ничего не имею, — небрежно сказала блондинка. — Просто я давным-давно пообещала папе Байеру, что ни за что на свете не стану спать ни с одним мужчиной за просто так.

— Господи, до чего же я невезучий! Надо же было мне встретить златокудрую богиню, которая никогда не согласится разделить со мной порцию утренней каши, не говоря уже о том, чтобы спать в одной постели, — простонал я.

Парень, который стоял перед роскошной передвижной костюмерной, напоминал обыкновенный танк. Когда мы подошли к нему, он брезгливо оглядел меня, словно я был каким-то грязным насекомым, которое ничего не стоит уничтожить легким нажатием кнопки баллончика с инсектицидом.

— Все в порядке, Фрэнк, — быстро сказала Ева. — Мистера Холмана ждут. — Она повернулась ко мне с умоляющим выражением во взоре. — Проходите же, мистер Холман. И пожалуйста, прошу вас, не ведите себя слишком бесцеремонно с Рэем! Потому что, несмотря на внешнюю непроницаемость, Рэй необыкновенно ранимый человек!

— Хотелось бы, чтобы и вы были такой, — печально произнес я.

Пакстон стоял внутри фургона перед огромным, во всю стену, зеркалом. Боксерские шорты, в одной руке — сигарета, в другой — бокал шампанского. Он был чуть выше среднего роста, но из-за широких плеч и мощной грудной клетки казался немного ниже, чем на самом деле. Блестящие черные волосы доходили ему почти до плеч, слегка завиваясь на концах. Роскошные черные усы, такие же густые, как и волосы, могли бы вызвать зависть у самого Панчо Виллы. Глубоко посаженные серые глаза горели внутренним огнем. Казалось, вокруг все пропитано духом его самоуверенности и самодовольства.

У меня сразу возникло чувство, что он считает весь мир таким, каким предпочитает его видеть, и горе тому, кто осмелится нарушить эту созданную его воображением идиллическую картину.

— Рад, что вы пришли, Холман, — произнес он. В голосе звучали небрежные, покровительственные нотки. — Хотите выпить?

— Нет, благодарю вас.

— Я никогда не пью ничего, кроме шампанского. — Он с видимым удовлетворением обратил свой взор на медленно поднимавшиеся со дна бокала пузырьки. — После него не испытываешь никаких неприятных ощущений.

— Этот Фрэнк, — начал я, — эта горилла, там, снаружи… Вам что, необходим телохранитель, даже когда вы работаете здесь, в звездной Студии?

— Мой единственный кумир — право на уединение, — усмехнулся Пакстон. — Как-то раз мой психоаналитик счел, что это мне как раз противопоказано, но я послал его к чертям! Если у меня отнять возможность уединения, то я, пожалуй, ударюсь в онанизм или еще во что-нибудь похуже.

— Для этого вы и пригласили меня? — спросил я удивленно. — Чтобы потрепаться со мной часок-другой о тех проблемах, которые возникают между вами и вашим психоаналитиком?

— Я хочу, чтобы вы нашли одну девушку по имени Кармен Коленсо, — разозлился он. — Сегодня утром она сбежала из частного санатория. И проделать это надо будет со всей аккуратностью, Холман. Я вовсе не желаю огласки, и уж во всяком случае, что бы там ни стряслось, вы не должны привлекать к этому делу полицию!

— Пожалуй, теперь я выпью чего-нибудь, — отреагировал я. — Судя по вашему тону, дальше будет еще хуже.

— Угощайтесь. — Он кивнул на полупустую бутылку шампанского, стоявшую на крышке погребца изящной работы.

Шампанское было недурным, но, поскольку сам я обычно пью «Бурбон», мне было ровным счетом наплевать, правильно ли выбран сорт винограда для этого шампанского.

Глубокие глаза Пакстона внимательно следили за мной, и у меня появилось ощущение, что в броне самоуверенности, которой он себя окружал, появилась крохотная трещинка.

— Никогда не слыхивал о девушке по имени Кармен Коленсо. Она ваша бывшая жена? Или подружка? Кем она вам приходится?

— Это моя сестра, — кратко ответил он. — Точнее — вся моя семья. Наши родители погибли в автомобильной катастрофе лет десять тому назад. В то время ей было всего пятнадцать, и с тех пор я забочусь о ней.

— Почему она оказалась в частном санатории?

— Она была там под наблюдением врачей.

— По какой причине?

— Три месяца назад у нее было нечто вроде нервного припадка. — Он сделал крупный глоток шампанского. — Все, что от вас требуется, — это отыскать ее, Холман.

— И вернуть в санаторий, — добавил я, — Ну а если она не захочет туда возвращаться?

— У нее нет выбора, — сказал Пакстон жестко.

— Значит, вы не станете возражать, если я стукну ее по голове, сгребу в охапку, свяжу по рукам и ногам и отвезу обратно в санаторий в багажнике моего автомобиля?

— Проклятый садист, сукин сын! — взревел он.

— Но, по крайней мере, не идиот! — рявкнул я в ответ. — Я хочу знать, что это за история и во что я могу влипнуть, прежде чем примусь за розыски. В чем дело с вашей сестрой? Она что, слегка чокнутая?

Внезапно он одним прыжком перемахнул разделявшее нас расстояние и изо всех сил ударил меня по лицу тыльной стороной ладони. Сила у него была такая, что с минуту у меня в ушах совершенно явственно раздавался перезвон рождественских колоколов.

— Только попробуйте еще раз повторить это, Холман! — прошипел Пакстон. — Я вас тут же прикончу.

Я несколько раз тряхнул головой, и колокола стали постепенно затихать. Пакстон медленно отошел от меня, но в глазах его я успел заметить странное выражение — в них был испуг.

— Я ужасно сожалею, — пробормотал он. — Этому просто нет прощения! Если хотите, можете тоже ударить меня, Холман.

Какое-то мгновение я боролся с искушением, но потом решил, что нет никакого удовольствия бить кого-то по его же собственной просьбе. Пакстон внимательно наблюдал за мной с болезненным выражением лица, и я довольно кисло подумал про себя: когда имеешь дело с актерами, самое неприятное заключается в том, что никогда нельзя быть уверенным, перестают они играть, словно перед камерой, хоть на минуту или нет.

— Значит, я задел больное место… Что ж, если каждый раз, когда я нечаянно задену больное место, вы будете давать мне по физиономии, лучше нам сразу разойтись по-хорошему. Пожалуй, я сумею найти более легкий способ заработать себе на жизнь.

— Вы правы, — признал Пакстон.

Я молча наблюдал, как он берет из погребца новую бутылку шампанского, потом вынимает пробку с такой осторожностью, словно в руках у него сосуд с динамитом, и наполняет свой бокал.

— Кармен всегда была необузданной девчонкой, — начал Пакстон нарочито небрежно. — Но это никогда меня особенно не беспокоило: я считал, что это неизбежно. Ведь я мог уделять ей очень мало времени. Меня постоянно не бывало дома. Нельзя же рассчитывать, что экономка заменит девочке родителей или старшего брата.

Она бросила колледж на втором курсе, прочитала мне свою собственную «Декларацию Независимости» и сняла квартиру с одной из своих подружек, Джеки Эриксон. Меня это вполне устраивало: ее подружка была художницей — специалист по рекламе, особа вполне независимая и хорошо, зарабатывающая.

Я назначил Кармен ежемесячное содержание, так что девушки ни в чем не нуждались. Прошло несколько месяцев, а потом вдруг я узнаю, что Кармен вышла замуж! Она сбежала с парнем по имени Тайлер Уоррен, наследником нескольких поколений чванливых ископаемых. Его папаше, видите ли, вовсе не понравилось, что они поженились!

Правда, это ничего не значило для них. — Он пожал плечами. — Во всяком случае, к тому времени, когда я узнал обо всей этой истории, они уже успели вернуться из Палм-Спрингс после медового месяца. Их брак продолжался чуть более трех лет, а потом Уоррен накрыл Кармен в постели со своим лучшим другом. Его старик не желал огласки, поэтому причиной развода в суде фигурировала постоянная грубость и ревность супруга. Кармен снова вернулась в ту квартиру, где жила раньше с Джеки Эриксон.

Три месяца назад, рано утром, мне позвонила Джеки. Она сказала, что Кармен ушла от нее и поселилась на Венеция-Бич вместе с мелким игроком по имени Росс Митфорд. Джеки сказала, что Кармен ушла три недели назад, а теперь до нее, то есть до Джеки, стали доходить всякие мерзкие слухи об этой парочке: мол, живут они, словно у них нет никакого будущего, пустились во все тяжкие — дикие оргии, наркотики и тому подобное.

Джеки дала мне адрес, и в тот же вечер я их навестил…

Глаза его потемнели, он не сводил внимательного взгляда с поднимавшихся со дна бокала пузырьков, левая рука непроизвольно сжалась в кулак.

— Митфорд попытался было помешать мне пройти в дверь, и я его ударил. В конуре был такой погром и такая грязь, будто она пережила все бедствия мира. Кармен сидела полуголая в спальне, на краю кровати, и ей понадобилось несколько минут, чтобы узнать меня. Она только недавно прихватила изрядную порцию ЛСД и еще не успела прийти в себя после угощения. А когда заговорила, голос ее больше всего был похож на скрип старой пластинки, по которой елозит тупая патефонная игла. Я решил, что лучше всего побеседовать сначала с Митфордом. Вернулся обратно в гостиную и вылил ему на голову кувшин холодной воды.

— А потом растолковали ему кое-какие житейские мелочи, — вставил я. — Вроде того, что им не на что будет жить, как только вы прекратите выплачивать Кармен пособие?

Пакстон кивнул.

— И больше того. Он ведь подвизался на вторых ролях в разных фильмах, и я объяснил ему, что вполне смогу сделать так, чтобы он никогда больше не работал в Голливуде. Я мог бы добиться, чтобы его внесли в черный список на всех основных студиях Голливуда и на большинстве независимых. И я сказал ему, что если он этого не хочет, то самое лучшее для него взять у меня десять грандов, выйти немедленно из этой конуры и никогда больше сюда не возвращаться. Он стал было упираться, но после того, как я его пару раз стукнул, все же согласился на мое предложение.

— И тогда вы поместили Кармен в частный санаторий?

— Если бы все было так просто! — Он покачал головой. — Дверь в спальню была открыта, и она слышала почти весь наш разговор. В общем, в ту же секунду, как Митфорд согласился взять десять грандов и удалиться, она ворвалась в гостиную, словно ураган. В руке у нее были большие ножницы, и не успел я опомниться, как она вонзила их не меньше чем на пять дюймов в спину Митфорда.

— Мне никогда не приходилось читать об этом в газетах, стало быть, копы в этом деле не принимали участия. Как же вам удалось все так устроить?

Пакстон слегка усмехнулся.

— Это было не так уж трудно. Митфорд увидел, как на пол с его спины сбегает струйка крови, и тут же грохнулся в обморок. Кармен начала истерически хохотать, так что мне пришлось дать ей по физиономии, чтобы унять ее.

Потом я вызвал своего психолога, и он все уладил. Прибыла карета «скорой помощи» из частного санатория; обоим вкатили солидную дозу успокоительного и вынесли из квартиры. Каким-то чудом ножницы не повредили Митфорду легкое, и потребовалось только зашить рану. Через неделю я навестил его в санатории, прихватив с собой одного из адвокатов студии. За двадцать грандов Митфорд подписал целую кучу бумаг, в которых значилось, что рану он нанес себе сам, по неосторожности, и что он обязуется навсегда оставить Кармен в покое. Две недели спустя его выписали из санатория, и с тех пор я его больше не видел.

— Чья же это была идея — оставить Кармен в санатории под наблюдением врачей?

— Моего психолога. Джерри решил, что она нуждается в психотерапии, причем немедленно, и лечение должно быть серьезным. Все шло как будто бы гладко — она начала быстро поправляться. И вот, пожалуйста, — вчера вечером она сбежала!

— Где находится этот санаторий?

— На краю каньона, за холмами; к нему ведет грязная дорога, которая, на первый взгляд, кажется заброшенной. Идеальное местечко. Держу пари, вы никогда не догадались бы, какое название у этого заведения: «Санаторий с видом на холмы»!

— Кто его возглавляет?

— Доктор Дедини.

— Думаю, что начинать надо именно с него, — сказал я. — А куда могла направиться ваша сестра, сбежав из санатория?

— Во всяком случае, не ко мне — это наверняка. Она знает, что я немедленно вернул бы ее обратно. — Он пожал плечами. — Полагаю, что скорее всего она отправилась к своей подружке — Джеки Эриксон.

— А может быть, к Митфорду?

— Надеюсь, что нет, — прошептал он.

— Мне понадобятся некоторые адреса.

— Я уже записал их для вас, а также мой личный номер, которого нет в телефонной книге. — Пакстон выдвинул верхний ящик туалетного стола, вынул лист бумаги и протянул мне. — Видите, я записал тут еще номер моего психолога — Джерри Шумейкера, на случай, если вам потребуется его… — тут он почему-то вздохнул, — профессиональный совет!

— Вот что я вам скажу, Пакстон, — проворчал я, — вы на редкость умеете располагать к себе людей! — Я просмотрел лист, который он протянул мне. — А как насчет Тайлера Уоррена, бывшего супруга?

— Это последний человек на свете, к которому бы она обратилась, — обозлился вдруг он.

— Откуда вы знаете, что именно у нее сейчас на уме? — холодно спросил я.

— Последнее, что я о нем слышал, — он переехал к своему старику в Паллисад. Наверное, этот адрес вы найдете в телефонной книге. — Пакстон сердито уставился на меня. — Надеюсь, вы не собираетесь бегать по всему Лос-Анджелесу, посвящая всех и каждого в то, что приключилось с моей сестричкой!

— Никогда не любил беготни, — ответил я устало, — А потому просто-напросто дам объявление в «Варайети» о том, что сестра Рэймонда Пакстона сбежала из частного санатория.

— Ладно, извините меня. — Он произнес эти слова, сделав над собой видимое усилие. — Я думаю, вам лучше знать, как все это устроить, Холман.

— Огромнейшее вам спасибо, — огрызнулся я.

— Деньги? — Он произнес это слово таким тоном, словно сам придумал его. — Вы хотели бы получить их прямо сейчас?

— Это было бы моей второй ошибкой в жизни, — констатировал я. — Первая — то, что я вообще сюда пришел.

— Знаете что? — Киногерой оскалил свои великолепные зубы в злобной ухмылке. — Чем ближе я вас узнаю, тем меньше сожалею о той оплеухе, которую вам отвесил.

— Продолжайте полировать свой «Оскар», — посоветовал я ему. — Пока вы им обладаете, вам нет нужды притворяться приличным человеком. — Я поставил свой стакан на крышку погребца и пошел к двери. — Как только что-нибудь разузнаю, поставлю вас в известность.

Он ответил коротким кивком, повернулся ко мне спиной и принялся снова изучать свое отражение в зеркале. Я с трудом подавил желание пнуть ногой его обтянутый боксерскими шортами зад, потому что, какова бы ни была ответная реакция, его самовлюбленность от этого не уменьшилась бы ни на йоту. Все-таки актерское тщеславие — вещь несокрушимая: пытаться уязвить его — все равно что лаять на Луну.

Телохранитель у двери снова одарил меня мимолетным враждебным взглядом, когда я проходил мимо него к поджидавшей Еве Байер.

Она бросила взгляд на свои часики, увидев меня, потом улыбнулась.

— Добрая дюжина журналистов не пожалела бы и тысячи долларов за то, чтобы провести наедине с Рэем полчаса, как вы. Он произвел на вас впечатление?

— Только не Рэй Пакстон, — откровенно признался я. — Впечатление на меня произвели вы!

— Я польщена. — Она на секунду прикусила пухлую нижнюю губку. — Все в порядке, не так ли? Я хотела спросить, вы ведь поможете Рэю?

— Если смогу. Но пока, мне кажется, шансов на это очень мало.

— С ним надо познакомиться поближе. Только тогда начинаешь понемногу понимать его, — быстро сказала Ева. — Я уже говорила вам, что под его мужественной внешностью…

— …скрывается человек, который больше всего боится, что вот-вот спятит, — докончил я за нее. — Вы заметили это?

Ее большие сапфировые глаза так широко раскрылись, что заняли пол-лица.

— Я вовсе не нахожу это смешным, мистер Холман!

— Я тоже. Вы не хотите проводить меня до выхода?

— Нет, — обозлилась она. — У меня есть дела поважнее. До свидания, мистер Холман.

— Пакстон женат?

Она отрицательно покачала головой, потом взглянула на меня с подозрением.

— А почему вы об этом спрашиваете?

— Просто так, — пожал я плечами. — И никогда не был женат?

— Насколько я знаю, нет. — Ее лицо стало жестким. — Только не вздумайте болтать всякую ерунду вроде того, что он импотент: я-то наверняка знаю, что это неправда!

— «Девушка с пятницы до понедельника», не так ли?

— До чего же смешно, мистер Холман. — Голос ее зазвенел. — Несколько минут назад, когда мы шли к автобусу, вы мне показались вполне симпатичным. Вы мне даже понравились! Правда, нелепо?

Она промчалась мимо меня — мини-юбочка так и взвилась вокруг ее золотистых бедер — и исчезла в автобусе. Я остался совсем один, в лучах горячего солнца, на длинной дорожке, ведущей к воротам студии, с глубокой уверенностью, что ни за какие блага на свете не согласился бы оказаться на месте Рэймонда Пакстона — решительно во всех отношениях!

Глава вторая

Случайный луч солнца прокрался сквозь жалюзи и заплясал на бронзовом пресс-папье, громоздившемся посередине крытого кожей стола.

Несколько секунд доктор Дедини внимательнейшим образом изучал это любопытное явление, так что у меня не было возможности привлечь его внимание к моей скромной особе. Это был тонкокостный человек хрупкого сложения, в элегантном шерстяном костюме, бледно-голубой рубашке и канареечно-желтом галстуке.

Гладкая оливково-смуглая кожа, едва заметная седина на висках. Глубоко посаженные карие глаза оттенялись длинными, загибающимися кверху ресницами. На лице раз и навсегда застыло меланхолическое выражение, словно почти все свое время он предавался размышлениям о всех печалях мира. Впрочем, может быть, у него было что-то вроде хронической диспепсии?

— Это ужасная неприятность, — мягко произнес доктор. — Впервые в истории нашего заведения пациентка, гм, покинула санаторий самовольно, без предварительного разрешения.

— Все-таки как именно это произошло?

Его тонкий указательный палец с ухоженным ногтем осторожно отодвинул пресс-папье на пару дюймов в сторону от солнечного лучика.

— Мисс Коленсо пожаловалась, что не может спать, и сиделка понесла ей пару пилюль снотворного. Когда она вошла в комнату, мисс Коленсо напала на нее сзади, ударила по голове вазой, и сестра упала без сознания. Потом мисс Коленсо надела форму сестры и вышла за ворота санатория!

— Неужели это так просто? — удивился я. — Ведь вокруг санатория шестифутовая стена, а у ворот стоит охранник.

— Охранник ведь не может знать в лицо всех сестер и сиделок, — ответил доктор, и в голосе его слышался мягкий укор. — Мисс Коленсо подбежала к охраннику и сказала ему, что внутри здания что-то стряслось и срочно необходима его помощь. А как только он скрылся в здании, она, очевидно, отперла ворота и вышла.

— И сколько же времени прошло, прежде чем ваши сотрудники установили, что она исчезла?

— Не больше пяти минут.

— Вы искали ее?

Он поджал губы.

— Искали, конечно, и очень тщательно. Я до сих пор не понимаю, мистер Холман, почему все-таки мы ее не нашли. Я послал машину, две группы людей искали ее по обе стороны дороги, еще одна группа была отправлена на поиски в каньон.

— Но они могли не обнаружить ее из-за темноты.

— Люди могли бы и не заметить, — согласился Дедини. — Но собаки…

— Собаки?!

— Специально обученные немецкие овчарки, мистер Холман. — На лице его появилась смущенная улыбка. — И я никак до сих пор не могу понять, почему же они ее не обнаружили. Она словно испарилась.

— Могу я поговорить с сестрой, замешанной в этом деле? — вежливо осведомился я.

— Ну конечно. Мы вполне разделяем беспокойство мистера Пакстона за свою сестру и рады помочь вам, насколько это в наших силах. Весь наш штат к вашим услугам, мистер Холман.

— Меня интересует только сестра, — терпеливо настаивал я.

— Сестра Демпси. — Он поднялся со стула и обошел вокруг огромного стола. — Я пришлю ее сюда, чтобы никто не мог помешать вашей беседе.

— Спасибо, доктор.

— Я объясню ей, что вы доверенное лицо мистера Пакстона, дабы она от вас решительно ничего не скрывала. — Доктор смахнул воображаемую пылинку со своего рукава. — Вчера вечером она была просто в отчаянии от того, что некоторым образом подвела меня, к тому же страдала и от физической боли. Но сегодня, рад сообщить вам, она вполне оправилась.

— Великолепно, — пробормотал я.

Он вышел из кабинета, тщательно прикрыв за собой дверь и двигаясь с такой осторожностью, словно опасался, что его вот-вот сдует сквозняком.

Я закурил сигарету и стал размышлять над тем, что же это за санаторий, которым руководит такой симпатичный доктор, если в любую минуту отсюда можно послать на розыски три отряда мужчин, да еще в сопровождении тренированных собак? Минуту спустя отворилась дверь, и в кабинет вошла сестра.

Это была рыжеволосая особа лет тридцати. Даже строгий белый халат не мог скрыть ее пышных форм. В блестящих синих глазах светился ум. Аккуратный, чуть вздернутый носик несомненно придавал ей пикантность, а полный чувственный рот совершенно не вязался с представлениями о спиртовых компрессах и грелках.

— Мистер Холман, — мягко произнесла она, — я — Айрис Демпси. Доктор Дедини только что объяснил мне, что вы работаете по просьбе мистера Пакстона — ищете мисс Коленсо.

— Вы попали вчера в отвратительную переделку, а? — Мой тон был сочувственным.

— Я была форменным образом потрясена. — Она печально улыбнулась. — Но, в общем, такое случается время от времени в практике сестер психиатрических клиник, так что мне, пожалуй, даже не следовало бы так удивляться!

— Как это произошло?

— Мисс Коленсо пожаловалась, что не может уснуть, и я понесла ей две таблетки снотворного и…

— Каким именно образом она пожаловалась вам?

Сестра Демпси недоумевающе поглядела на меня, потом глаза ее прояснились.

— А! Понимаю, что вы имеете в виду! Когда наш пациент нажимает у себя в комнате на кнопку, на приборной доске загорается огонек. Дежурная сестра в свою очередь нажимает у себя кнопку. Тогда в комнате пациента включается микрофон, и сестра может с ним говорить. Это удобно и к тому же экономит время: узнаешь, что им требуется, не отрывая попки от стула! — Она осеклась и в шутливом испуге прижала руку ко рту. — Ох, простите ради бога!

— Как-нибудь переживу, — осклабился я. — Так, значит, вы понесли к ней в комнату снотворные таблетки?

— Открыла дверь, вошла в комнату, и в ту же минуту — трах! — Она скорчила гримаску. — У меня до сих пор начинает болеть голова, когда я вспоминаю об этом.

— Где она пряталась, когда вы вошли в комнату?

— Может быть, притаилась за дверью? Все произошло так быстро!

— Когда вы вошли в комнату, вам была видна ее кровать?

— Думаю, что да. — Сестра часто заморгала. — Вероятно. По крайней мере, я должна была ее видеть, потому что кровать стоит под окном, как раз у противоположной стены.

— В таком случае вы должны были заметить, что мисс Коленсо в кровати нет, но тем не менее вас это не насторожило, и вы все-таки вошли в комнату.

Она слегка покраснела.

— Боюсь, это было глупо с моей стороны. Но я, наверное, подумала, что она в ванной, если вообще о чем-то таком подумала…

— Сколько времени вы были без сознания?

— Точно не знаю, но, наверное, всего несколько минут. Потом я нажала на кнопку и сообщила одной из сестер, что произошло. Около нее как раз был охранник, и он никак не мог сообразить, как я сумела за это время вернуться от ворот и пройти в здание так, что он меня даже не заметил. — Она усмехнулась. — Он ведь не знал, что сестра, которая к нему прибегала, на самом деле вовсе и не сестра, а мисс Коленсо, только в моей форме, разумеется.

Но он через несколько секунд ворвался в комнату, и только тогда я сообразила, что на мне всего лишь лифчик и трусики, а эти самые трусики — из прозрачного нейлона, понимаете?

— Везет же некоторым! — сказал я с завистью.

Айрис Демпси слегка прикусила нижнюю губу.

— Вы так считаете, мистер Холман? — Голос ее был немного хриплым.

Усилием воли я оторвался от мысленного созерцания увлекательной картины, как мисс Демпси предстала перед взором потрясенного охранника, и сконцентрировал свое внимание на следующем вопросе (а это было нелегко!):

— Итак, потом поднялась тревога и были разосланы поисковые группы?

Она кивнула.

— Да, они прошли здесь отличную выучку. Через несколько минут группы уже отправились на розыски мисс Коленсо.

— Но не нашли ее?

— Нет, не нашли. — У нее на лице появилось озадаченное выражение. — Я так и не могу понять, как это собаки не учуяли ее? Такого раньше никогда не случалось!

— В котором часу доктор Дедини отдал распоряжение о розыске?

— Около четырех часов утра. Я чувствовала себя просто ужасно от того, что ее не нашли. В конце концов, это в первую очередь моя вина. Только из-за меня ей вообще удалось выйти из здания. Но доктор Дедини был ко мне очень добр: он сказал, чтобы я не беспокоилась, велел мне принять успокоительное и лечь в постель.

— А утром доктор возобновил поиски?

— Это было бессмысленно, — осторожно ответила сестра. — К тому времени мисс Коленсо все равно была уже за много миль отсюда.

Выражение лица у нее было подобающим обстоятельствам: внимательное, полное готовности помочь всем, чем можно, и в то же время несколько виноватое — она чувствовала себя ответственной за побег пациентки.

Почему же тогда где-то в глубине души меня точил червячок сомнения в ее искренности? Ведь ответы она давала правильные и точные. Разве только, что в подобной ситуации даже такого сексуального вида медсестра могла бы разговаривать менее фривольно? Или она это делала намеренно, чтобы отвлечь меня от чего-то важного?

— Если бы она спустилась в каньон или притаилась в кустарнике около дороги, собаки непременно обнаружили бы ее, — сказал я. — Так что, выходит, она отправилась одна по этой грязной дороге?

— Но ведь шоссе отсюда не менее чем в трех милях, — возразила сестра Демпси. — Доктор Дедини послал одного из охранников на машине по дороге. Он непременно настиг бы ее задолго до того, как она добралась до развилки, ведь верно?

— Если только кто-то не оставил специально для нее машину в нескольких ярдах от ворот санатория, укрыв ее в кустарнике и развернув так, чтобы бампер указывал нужное направление? — небрежно предположил я.

Глаза ее раскрылись чуть шире.

— Ну конечно! Как это никто не сообразил это вчера вечером?

— К мисс Коленсо допускались посетители?

— Только доктор Шумейкер, ее психолог.

— Если какой-то автомобиль поджидал ее, значит, у нее был сообщник. — Я решил пойти ва-банк. — Было бы слишком опасно оставлять тут машину на неопределенное время, следовательно, побег был заранее назначен на вчерашнюю ночь.

К ней не допускали никого из посетителей, кроме психолога. Если бы он сам решил забрать ее отсюда, то мог бы сделать это в любой момент. Значит, остается только какое-то связующее звено между сообщником за стенами санатория и мисс Коленсо, запертой в этих стенах. И этот третий наверняка работает здесь и имел возможность постоянно общаться с мисс Коленсо. Кто-то вроде вас, например?

— Вы в своем уме, мистер Холман? — ледяным тоном спросила она. — Вы, значит, считаете, что это я сама вошла в ее комнату вчера вечером, сняла с себя форму, отдала ей, а потом дожидалась, пока она хватит меня по голове вазой?

— Ей достаточно было всего лишь слегка стукнуть вас, чтобы вскочила шишка. И потом, она могла разбить вазу, бросив ее в секретер, например. — Я пожал плечами. — Вчера вечером несколько часов шел дождь. Если недалеко от дороги для нее был оставлен автомобиль, там непременно остались следы шин, и я, конечно, без труда обнаружу их.

Как только доктор Дедини увидит следы, он сообразит что к чему: поймет, что здесь замешан кто-то из его сотрудников, и, можете не сомневаться, сразу решит, что это были вы. Если, конечно, вы предпочитаете, чтобы все обернулось именно так, а не иначе…

Она сунула кулачки в карманы своего халатика и молча уставилась на меня. В ее синих глазах я прочел, что она внимательно взвешивает все свои шансы. Наконец она, видимо, пришла к выводу, что они невелики.

— Мне нравится работать здесь, мистер Холман, — начала сестра невозмутимо. — Я бы хотела остаться, мистер Холман.

— Не вижу, что может этому помешать. Все, что мне нужно, — это отыскать мисс Коленсо, а вы, я полагаю, не станете повторять дважды одну и ту же ошибку.

— Конечно нет, раз уж я сразу попалась. — Она внезапно скривила губы. — Но все-таки эти прозрачные нейлоновые трусики… гениальный ход с моей стороны. Прошло по крайней мере несколько минут, прежде чем охранник пришел в себя настолько, что смог поднять тревогу!

— Как мне хотелось бы поразмыслить хорошенько над этим, — вздохнул я, — но как раз сейчас у меня нет на это времени. Ответьте-ка мне лучше, кто организовал этот побег?

— Женщина. Но я не знаю ее имени.

— И как она выглядит, вы тоже не знаете, потому что на ней при ваших встречах был наряд Санта-Клауса?

— Она брюнетка. — В голосе рыжекудрой послышались злобные нотки. — Но это вполне мог быть и парик — откуда мне знать? Примерно моих лет, не особенно хорошенькая, косметикой не пользуется, а одета так, словно, встав с постели утром, напяливает, что подвернется под руку. Может быть, это все тоже только для отвода глаз?

Если бы я задушил ее на месте, мне кажется, присяжные оправдали бы меня — ведь я объяснил бы им, что она сама меня спровоцировала!

Вероятно, эти мысли отразились на моем лице, потому что глаза ее еще больше округлились и она заговорила, на этот раз с большей поспешностью.

— В первый раз это было недели две назад. Я пила кофе в какой-то аптеке, ближе к центру города. Эта женщина подсела ко мне и заговорила.

Она знала, кто я такая, где работаю. И даже то, что я в постоянном контакте с Кармен Коленсо. Потом спросила, не хочу ли я шутя заработать тысячу долларов? Я приняла ее за ненормальную, и это, наверное, отразилось у меня на лице, потому что она вынула из кошелька несколько сотен долларов. Это убедило меня, что она не шутит.

И все, что мне было нужно сделать за двести долларов, — это передать Кармен Коленсо записку, а потом встретиться с этой особой здесь же и рассказать, как мисс Коленсо реагировала на ее послание.

— Что же это было за послание?

Она на секунду наморщила лоб.

— Я должна была передать ей, что Росс охотится за Рэем, но Рэй об этом ничего не знает и что Кармен — единственная, кто может его спасти.

— И как Кармен отреагировала на это?

— Она просила передать ее подруге, чтобы та вызволила ее из санатория, — быстро сказала Айрис Демпси. — Об остальном вы, верно, и сами догадываетесь? Вы ведь уже догадались обо всем, кроме того, что внутри машины была та самая брюнетка, с одеждой для мисс Коленсо.

— Это была ваша идея — отдать Кармен свою форму, чтобы она могла обмануть охранника у ворот?

Сестра кивнула.

— Эти восемь сотен заработать оказалось гораздо труднее, чем первые две! Брюнетка сказала, что вывести дамочку Коленсо за ворота санатория — моя забота, и мне пришлось-таки пошевелить мозгами!

А потом меня просто осенило! Отличный планчик, который давал мне возможность оставаться как бы абсолютно не причастной к побегу. И он бы отлично сработал, не подвернись тут вы!

— Кармен что-нибудь рассказывала вам об этой брюнетке? Может быть, она говорила вам о чем-то таком, что могло бы помочь нам разыскать ее?

— Нет, насколько я помню. — Айрис покачала головой. — Она, по-видимому, прекрасно знала, кто такая эта брюнетка, но никогда не называла ее иначе, как «моя подруга».

— О’кей. — Я неохотно смирился с ее ответами. — Это все, что вы можете сообщить мне?

— Все. Могу я вернуться к своим обязанностям?

— Почему бы нет? — проворчал я. — Кто-то ведь должен в этом заведении подсыпать в кофе яд!

Подойдя к двери, она остановилась, обернулась и бросила на меня задумчивый взгляд.

— Знаете, о чем я думаю, мистер Холман. — Голос ее снова звучал хрипло. — Я свободна весь уик-энд, начиная с пятницы. — Она медленно провела кончиком языка по пухлой нижней губке. — Если бы вы захотели… ну, закрепить нашу сделку, что ли… я с удовольствием собрала бы свой саквояж и встретилась с вами, где вы назначите. И я не забыла бы свои прозрачные нейлоновые трусики…

— Знаете что? — взорвался я. — Я уже и так почти ослеп от сияния романтических звезд в ваших глазах!

— Я только размышляла вслух, — холодно бросила она.

Доктор вернулся в кабинет через секунду после ее ухода и снова устроился на стуле за большим столом, крытым кожей.

Мне никогда прежде не приходилось встречать спаниеля в сером костюме, но, глядя в его печальные глаза, я начинал понемногу сомневаться в этом.

— Я надеюсь, сестра Демпси оказалась вам полезной, мистер Холман? — вежливо осведомился он.

— Очень даже, благодарю вас.

Он несколько раз провел пресс-папье по поверхности стола, потом осторожно откашлялся.

— С профессиональной точки зрения, трудно пожелать более опытную сестру для такого заведения, как наше, но у нее и в самом деле есть некоторые сложные личные проблемы. Она… она очень сексуальна… — Доктор качнул пресс-папье указательным пальцем. — Вы, наверное, тоже это заметили?

— Нет, — сказал я угрюмо. — Я вовсе не считаю, что если девушка носит прозрачное нейлоновое белье, то это означает, что она слишком сексуальна. Быть может, она просто хочет облегчить свои страдания от жары в долгие знойные летние дни?

— Она сказала вам, какое у нее белье?! — Длинными, загибающимися ресницами он постарался прикрыть голодный блеск своих глаз, но сделал это недостаточно быстро.

— Не совсем так, — признался я. — Я просто не мог не заметить этого, когда она сняла свое форменное платье.

— Она… что?.. — Челюсть у него отвисла, и он молча уставился на меня.

— Разумеется, только для того, чтобы показать мне, что и как именно произошло с Кармен Коленсо прошлой ночью. — Я восхищенно закачал головой. — Что за фигура у нее! Просто фантастическая! Но вы, верно, и сами это заметили?

Его кулак вдруг обрушился на пресс-папье, и оно отлетело в другой конец комнаты.

— О нет, — проскрежетал он, — я этого как раз не заметил, мистер Холман!

— Если она с таким удовольствием продемонстрировала свои прелести мне, — пробормотал я как бы про себя, — то, без сомнения, будет просто счастлива показать их и вам, своему боссу. Почему бы вам как-нибудь не попросить ее об этом?

Я явственно представил себе ужас Айрис Демпси, если бы доктор Дедини торжественно попросил ее в точности продемонстрировать, что именно произошло в комнате мисс Коленсо прошлой ночью.

«Впрочем, так ей и надо, — мстительно подумал я. — По крайней мере, она переключится на него и под-успокоится, укротит свой темперамент». И только час спустя я осознал: вполне возможно, что в этой ситуации и темперамент доктора Дедини обрел бы некоторое успокоение.

Глава третья

Я бросил на нее один-единственный взгляд, когда она открыла мне дверь, и почувствовал, что не верю своим глазам. Впрочем, лихорадочно заработал мой мозг, где же еще может обитать в Лос-Анджелесе пастушка, как не на десятом небоскребе, сразу же за Стрипом?

— Что вы продаете? — нетерпеливо зазвенел ее голос. — Мгновенный паралич?

Глаза у меня раскрылись еще шире, и я понял, что мне это все-таки не мерещится: широкополая ковбойская шляпа на голове, белые ботинки из телячьей кожи на ногах и все остальное в том же роде. Лимонного цвета рубашка было туго натянута на ее невероятно пышные груди, а пуговки, застегнутые только до половины, позволяли вдоволь насладиться тем, что скорее следовало бы определить как кратер, а не как ложбинку меж грудей. Широченный сыромятный ремень перетягивал ее необыкновенно тонкую талию, а синие джинсы так плотно облегали изящные бедра и округлые ягодицы, что, казалось, навеки срослись с ее кожей.

— Это просто смешно! — взорвалась она. — С каких пор немые кретины продают по домам щетки и всякую мелочь?

— Скажите, пожалуйста, нельзя ли вывести вашу лошадь из лифта? — осведомился я почтительно. — Я просто очень устал от того, что мне пришлось в седле подниматься к вам на десятый этаж, а свободного места в лифте не было!

Губы ее дрогнули в улыбке.

— Чего же вы хотите? — как бы утомленно спросила она. — Сами ведь настаиваете, чтобы мы все время носили эти невозможные макси-юбки.

— Я — Рик Холман, — улыбнулся я ей. — А вы наверняка Попрыгунья Джеки Эриксон, краса и гордость Сансет-Стрит-родос?

— Во всяком случае, сейчас я занята. — Джеки казалась рассерженной. — Не сомневаюсь, что ваше дело вполне потерпит до другого раза.

— Оно касается Кармен Коленсо. Она вчера ночью сбежала из «Санатория с видом на холмы», и мне очень хотелось бы узнать, зачем вам понадобилось тратить столько усилий на организацию этого побега?

— Она сбежала? То есть, откуда вы знаете?.. — Она захлопала синими глазами. — Может быть, вы лучше войдете и будете ошарашивать меня дальше уже внутри, чтобы я могла хотя бы подкрепиться чем-нибудь спиртным?

Гостиную загромождал огромный стол, стоявший посредине, а на нем было навалено столько всякого барахла, словно здесь жили, по крайней мере, двадцать преуспевающих художниц.

Джеки Эриксон осторожно обогнула стол и продефилировала к бару в дальнем углу комнаты.

— Называйте свою отраву, приятель, — скомандовала она нарочито дурашливым фальцетом.

— «Бурбон» на два пальца, и покрепче, — попросил я.

Она смешала напитки, потом совершила вторичный осторожный рейс вокруг огромного стола и, протягивая мне стакан, испустила вздох облегчения.

— А ведь во всем виноват проклятый творческий редактор этого ненормального рекламного агентства, — пожаловалась Джеки. — Ему вдруг пришла в голову великая идея: новый сорт консервированных цыплят по-китайски рекламировать с помощью этакого мультипликационного персонажа — ковбоя. Это, мол, поможет сбыть десять миллионов коробок консервов. «Набросайте мне несколько эскизов. Не важно, сколько это будет стоить, детка, ты только поработай головой хорошенько! Все, что мне требуется, — это чтобы рисунки были броски и остры и чтобы персонаж был как можно забавней! Но только не такой, чтобы лопаться от смеха, — понимаешь, куколка? — а такой, чтобы тот, кто его увидит, не смог бы удержаться от хихиканья. Улавливаешь? Мы не должны давать покупателям локтем под дых, нет, мы должны эдак легонько пощекотать их лебяжьим перышком. Понимаешь?..»

Она сделала сердитый выпад рукой в сторону стола:

— И вот, пожалуйста! Последние три дня я только этим и занимаюсь! Я даже влезла в это дурацкое одеяние. Думала, что приду в соответствующее настроение. Но пока единственный персонаж, который у меня получается, — это какой-то идиотский ублюдок, помесь кретина с ненормальным.

— Вообще-то, вид еще тот… — согласился я. — И насколько он вам помог?

— Если бы у пионеров хватило в свое время ума прибегнуть к услугам пастушек с таким телосложением, как у меня, — задумчиво сказала Джеки, — то они наверняка покорили бы Дальний Запад без единого выстрела.

— Какого черта вы все-таки ввязались во все это дело?! — громко перебил я ее.

Она вдруг сорвала с головы ковбойскую шляпу и швырнула ее в угол, по плечам рассыпались блестящие черные волосы.

— Ты сам вышел на тропу войны перед моим вигвамом, не забудь этого! — выкрикнула она, но тут же внезапно стала серьезной. — Ну-ка, повторите-ка еще раз всю историю о том, как я организовала для Кармен побег из санатория, только на этот раз чуточку помедленнее, ладно?

В конце концов, кроме собственного голоса, терять мне было нечего, так что я в сжатом виде изложил ей версию о том, как Кармен Коленсо удрала из санатория с помощью сестры Демпси, и привел описание женщины, которая заплатила рыжеволосой красотке тысячу долларов за содействие.

Джеки Эриксон внимательно слушала, полузакрыв глаза, и ее круглое личико с молочно-белой, без единой веснушки кожей было поразительно красивым!

— Вы ведь не уверены, что это была я? — спросила она, когда я закончил. — Вы только думаете, что это могла быть я. Потому-то вы и обрушили на меня свой удар прямо там, у двери, в надежде, что застанете меня врасплох и я невольно выдам себя хоть чем-нибудь?

— Но вы оказались слишком умной для меня, — признался я. — Пригласили войти, затем обрушили на меня целый поток слов по поводу этих рисунков, пока не почувствовали, что обрели достаточную уверенность в себе.

Джеки восторженно хихикнула, отчего ее короткая верхняя губка восхитительно вздернулась, обнажив белые зубы.

— Вы — как раз из тех, кого этот инфантильный идиот, творческий директор моего агентства, называет «подонками с воображением». Спорю, если бы вы заранее узнали, что на мне это одеяние, вы непременно подсунули бы в лифт настоящую лошадь — и тогда уж точно ошарашили бы меня до потери сознания!

Она неторопливо отхлебнула из своего бокала.

— Рэй, конечно, нанял вас, чтобы вы отыскали Кармен? — Углы ее рта презрительно поднялись кверху, — Он ведь не станет обращаться в полицию, а то, не дай бог, кто-то где-то что-то услышит, а ведь кинозвезда такого масштаба, как он, должна остерегаться сенсаций — разумеется, такого рода.