Картер Браун

Светловолосая рабыня

Глава 1

Судя по ее туалету, она готовилась по меньшей мере к круизу по Карибскому морю на борту шикарного лайнера. В коротенькой тунике, расшитой блестками, и такой же экстравагантной шапочке, прикрывающей пышные золотистые волосы, возлежать бы ей в шезлонге, нежась в лучах горячего солнца и освежаясь бокалом ледяного “Дайкири”, небрежно зажатым в тонких пальцах. Она неслась так, словно ее преследовала свора злющих собак, и мне пришлось приналечь, чтобы поспеть за ней.

— Притормозите немного, — ворчал я. — Вообще-то я не прочь умереть на ходу, но только не посреди улицы!

— Простите, мистер Холман, — бросила она на бегу. — У Рэя сегодня очень напряженный день.

— Достаточно познакомиться поближе с одной кинозвездой, чтобы остальные уже не были загадкой, — ответил я. — Могу поспорить, что получивший в этом году приз Академии ничем не отличается от остальных кинозвезд. Чванлив донельзя, по любому поводу сверкает белоснежными зубами. Если не хочешь ослепнуть, надевай темные очки. Так чего ради мне нестись со всех ног к Рэймонду Пакстону, если у меня есть приятная возможность провести время с его красоткой Пятницей!

Ева-Байер резко остановилась и повернулась ко мне. Ее большие сапфировые глаза сверкнули, губы сложились в презрительную усмешку. Она медленно провела руками по своим великолепным бедрам, туго натянув прозрачный шелк, отчего приятные округлости повыше талии со скульптурной четкостью обрисовались под блестящей тканью.

— Джи-и-и! — Ее голос прозвучал в точности как у начинающей кинозвезды — жеманно и хрипловато. — Как мило с вашей стороны, что вы столь галантны с девушкой, мистер Холман!

— Пакстону помогает целая компания сценаристов, — сказал я. — А мне-то приходится сочинять свои диалоги на ходу!

— Не хотели бы вы сообщить мне для начала, что я красива и сексуальна? — перебила она меня.

— Для начала сообщаю, что вы красивы и сексуальны, — послушно повторил я.

— Я это знаю. — И она снова понеслась на той же бешеной скорости. — Я еще знаю, что вы — Рик Холман, беспринципный тип, который всегда готов уладить самые неприглядные дела любой знаменитой личности из мира кино. Рэй, правда, не сообщил мне, зачем именно вы ему понадобились, но этот вопрос не настолько меня занимает, чтобы я готова была завалиться с вами в постель только ради того, чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Что ж, — усмехнулся я, — по крайней мере, никто не сможет сказать, что наши с вами взаимоотношения были малоприятными, хотя, увы, непродолжительными!

— Да нет, вообще-то я против вас ничего не имею, — бросила она небрежно. — Просто я давным-давно пообещала папе Байеру, что никогда не стану спать ни с одним мужчиной просто так.

— Господи, до чего я невезучий! Надо же мне было встретить Златовласку, которая никогда не разделит со мной тарелку утренней каши, не говоря уже о том, чтобы спать со мной в одной постели! — простонал я.

Парень, который стоял перед роскошной передвижной костюмерной, сложением напоминал обыкновенный танк. Когда мы оказались возле него, он обглядел меня так, словно я какое-то вредное насекомое, подлежащее немедленному уничтожению.

— Все в порядке, Фрэнк, — быстро сказала Ева. — Мистера Холмана ждут. — Она повернулась ко мне с умоляющим выражением во взоре:

— Проходите же, мистер Холман. И пожалуйста, прошу вас, не будьте бесцеремонны с Рэем! Несмотря на вполне респектабельный внешний вид, Рэй необыкновенно ранимый человек!

— Вот если бы и вы были такой же, — мечтательно произнес я.

Пакстон стоял посреди студии перед огромным, во всю стену, зеркалом. На нем были только боксерские шорты, в одной руке — сигарета, в другой — бокал шампанского. Рост выше среднего, но широкие плечи и мощная грудная клетка делали его как бы ниже ростом. Блестящие, слегка вьющиеся черные волосы доходили почти до плеч. Роскошные черные усы, такие же густые, как и волосы, могли бы вызвать зависть у самого Панчо Вильи. Глубоко посаженные серые глаза искрились внутренним огнем, и казалось, вокруг него все пропитано атмосферой самоуверенности и самодовольства. У меня сразу же возникло такое чувство, будто он считает весь мир таким, каким предпочитает видеть его сам, и горе тому, кто осмелится нарушить это представление.

— Рад, что вы пришли, Холман, — произнес он. В голосе его звучали небрежно-покровительственные нотки. — Хотите выпить?

— Нет, благодарю вас.

— Я никогда не пью ничего, кроме шампанского. — Он с довольным видом обратил свой взор на медленно поднимающиеся со дна бокала пузырьки. — После него никаких неприятных ощущений!

— Этот Фрэнк... — сказал я. — Эта горилла, которая околачивается там, снаружи. Вам необходим телохранитель даже во время работы в Звездной студии?..

— Мой единственный идеал — право на уединение, — усмехнулся Пакстон. — Как-то мой психоаналитик решил перебороть эту привычку, но я послал его ко всем чертям! Если я ее утрачу, то, пожалуй, ударюсь в онанизм или еще что похуже!

— Потому-то вы и захотели встретиться со мной? — спросил я удивленно. — Чтобы потрепаться часок-другой о тех проблемах, которые возникают между вами и вашим психоаналитиком?

— Я хочу, чтобы вы нашли одну девушку, ее зовут Кармен Коленсо, — огрызнулся он. — Вчера ночью она сбежала из частного санатория. Учтите, проделать это надо аккуратно, Холман. Я вовсе не желаю огласки, и уж во всяком случае, что бы там ни стряслось, вы не должны привлекать к этому делу полицию!

— Пожалуй, теперь я бы чего-нибудь выпил. Судя по вашему тону, дальше будет еще хлеще.

— Угощайтесь! — Он кивнул на полупустую бутылку шампанского, стоявшую на крышке изящного погребца.

Шампанское было недурное, но, поскольку обычно я пью бурбон, мне было ровным счетом наплевать, правильно ли выбран сорт винограда для этого шампанского. Глаза Пакстона внимательно следили за мной, и у меня вдруг возникло ощущение, что в броне его самоуверенности появилась крохотная брешь.

— Никогда не слыхал о девушке по имени Кармен Коленсо, — сказал я. — Она ваша бывшая жена? Или подружка? Кем она вам приходится?

— Это моя сестра. Наши родители погибли в автомобильной катастрофе десять лет назад. В то время ей было всего пятнадцать, и с тех пор я забочусь о ней.

— Почему она находилась в частном санатории?

— Она находилась под наблюдением врачей.

— По какой причине?

— Три месяца назад у нее случилось нечто вроде нервного припадка. — Он крупным глотком отхлебнул шампанского. — Все, что от вас требуется, — это отыскать ее, Холман!

— И вернуть в санаторий, — напомнил я. — Ну а если она не захочет туда возвратиться?

— У нее нет выбора, — сказал он жестко.

— Значит, вы не станете возражать, если я стукну ее по голове, сгребу в охапку, свяжу по рукам и ногам и отвезу обратно в санаторий в багажнике своего автомобиля?

— Садист проклятый, сукин сын! — взревел Пакстон.

— Но, по крайней мере, не идиот! — рявкнул я в ответ. — Я хочу знать, что это за история и во что я могу вляпаться, перед тем как возьмусь за розыски. Что случилось с вашей сестрой? Она что, слегка чокнутая?

Внезапно Пакстон одним прыжком перемахнул разделявшее нас расстояние и ударил меня по лицу ладонью. Сила у него была такая, что с минуту в моих ушах совершенно явственно звучал перезвон рождественских колоколов.

— Только попробуйте еще раз повторить это, Холман! — прошипел он. — Я вас тут же прикончу.

Я несколько раз тряхнул головой, и колокола стали затихать. Пакстон медленно отошел от меня, но в глазах его я успел заметить странное выражение: в них был испуг.

— Я ужасно сожалею, — пробормотал он. — Этому нет прощения! Если хотите, можете ударить меня, Холман!

Какое-то мгновение я боролся с искушением, но потом решил, что нет никакого удовольствия бить кого-то по его же собственному приглашению. Пакстон внимательно наблюдал за мной с болезненным выражением, а я довольно кисло подумал: с актерами никогда нет уверенности, что они не играют перед тобой, словно перед кинокамерой.

— Значит, я задел ваше больное место, — сказал я. — Что ж, если всякий раз, когда я нечаянно задену вашу болячку, вы будете лупить меня по физиономии, то лучше нам сразу разойтись по-хорошему! Пожалуй, я сумею найти более легкий способ зарабатывать на жизнь!

— Вы правы, — признал он.

Я молча наблюдал, как он достает из погребца новую бутылку шампанского, вынимает пробку с такой осторожностью, словно в его руках сосуд с динамитом, и наполняет свой бокал.

— Кармен всегда была необузданной девчонкой, — сказал он равнодушно. — Но это никогда особо не беспокоило меня, я считал, что это неизбежно. Я уделял ей очень мало времени, поскольку постоянно отсутствовал, а ведь нельзя рассчитывать, что экономка заменит девочке родителей или старшего брата. Она бросила колледж на втором курсе, провозгласила декларацию независимости и переехала на квартиру одной из своих подружек — Джеки Эриксон. Меня это вполне устраивало, ее подружка — художница, специалист по рекламе, особа вполне независимая и хорошо зарабатывающая. Я назначил Кармен ежемесячное содержание, так что она ни в чем не нуждалась. А через несколько месяцев я вдруг узнаю, что Кармен вышла замуж! Она сбежала с Тайлером Уорреном, потомком нескольких поколений чванливых ископаемых, и его папаше, видите ли, не понравился брак сынка! Вообще-то им на это было наплевать. — Он пожал плечами. — Когда я все узнал, они уже успели вернуться после медового месяца из Палм-Спрингс. Их брак продолжался больше трех лет, а потом Уоррен накрыл Кармен в постели со своим лучшим другом. Папаша не желал огласки, поэтому развод был дан на основании постоянной грубости и резкости супруга, и Кармен снова вернулась к Джеки Эриксон. Три месяца назад рано утром мне позвонила Джеки и сказала, что за три недели до этого Кармен ушла от нее к мелкому игроку Россу Митфорду и живет с ним на Венеция-Бич. Джеки сообщила, что до нее стали доходить отвратительные слухи об этой парочке. Они словно с цепи сорвались и пустились во все тяжкие — дикие оргии, наркотики. Джеки дала мне адрес, и я в тот же вечер навестил сестру. — Глаза Пакстона потемнели, он не сводил внимательного взгляда с поднимающихся со дна бокала пузырьков, левая рука его непроизвольно сжалась в кулак. — Я отправился к ним. Митфорд попытался было помешать мне войти, и я его ударил. В конуре у них был такой разгром и такая грязь, словно над ней пронеслись все катастрофы мира. Кармен сидела полуголая в спальне на краю кровати и сперва даже не узнала меня. Она, должно быть, недавно прихватила изрядную порцию ЛСД и еще не успела прийти в себя. А когда заговорила, то голос ее напоминал скрип старой патефонной пластинки, по которой елозит тупая игла. Я понял, что все же лучше поговорить с самим Митфордом. Вернувшись в гостиную, я вылил ему на голову кувшин холодной воды.

— А потом разъяснили кое-какие житейские правила? — подсказал я. — Вроде того, что им не на что будет жить, как только вы прекратите выплачивать Кармен пособие, и прочее?

Пакстон кивнул:

— Больше того, он ведь подвизается на второстепенных ролях в каких-то там фильмах, так вот, я объяснил ему, что вполне могу лишить его возможности работать в Голливуде. Я запросто добьюсь, чтобы его внесли в черные списки на всех основных студиях Голливуда и на большинстве независимых. Словом, сказал, что у него есть один выход — взять у меня десять тысяч, убраться из этой конуры и никогда больше туда не возвращаться. Он стал упираться, но я пару раз стукнул его, и он тут же принял мое предложение.

— И тогда вы поместили Кармен в частный санаторий?

— Хорошо, если бы все было так просто! — Он покачал головой. — Оказывается, дверь в спальню была открытой и она слышала наш разговор. В общем, в ту же секунду, как Митфорд согласился взять десять тысяч и удалиться, она ворвалась в гостиную, словно ураган. В руке у нее были большие ножницы, и не успел я опомниться, как она вонзила их дюймов на пять в спину своего дорогого Митфорда.

— Мне не доводилось читать в газетах ничего подобного, — сказал я, — значит, копы в этом деле не принимали участия. Как же вам удалось все устроить?

Пакстон усмехнулся:

— Это было не так уж трудно. Митфорд почувствовал, как на пол из его спины стекает струйка крови, и тут же грохнулся в обморок. Кармен начала истерически хохотать, мне пришлось дать ей по физиономии, чтобы унять. Потом я вызвал своего психолога, и тот все уладил. Прибыла карета “Скорой помощи” из частного санатория, им обоим вкатили солидную дозу успокоительного и вынесли из квартиры. Каким-то чудом ножницы не повредили Митфорду легкое, и ему потребовалось только зашить дырку. Через неделю я навестил его в санатории, прихватив с собой адвоката со студии. За двадцать тысяч Митфорд подписал целую кучу бумаг, в которых значилось, что рану он нанес себе сам по неосторожности и что он обязуется оставить Кармен в покое навсегда. Две недели спустя его выписали из санатория, и с тех пор я его больше не видел.

— Чья это была идея — оставить Кармен в санатории под наблюдением врачей?

— Моего психолога. Джерри решил, что она в этом нуждается, причем немедленно, и лечение должно быть серьезным. Все как будто бы шло гладко, она начала уже поправляться, и вот пожалуйста — вчера вечером сбежала!

— Где находится этот санаторий?

— На краю каньона, за холмами, к нему ведет проселочная дорога, которая на первый взгляд кажется заброшенной. Идеальное местечко! Спорю, вы никогда не догадались бы, что это заведение называется “Вид на холмы”.

— Чей это санаторий?

— Доктора Дедини.

— Думаю, начинать надо именно оттуда, — сказал я. — У вас нет предположений, к кому могла сбежать ваша сестра?

— Во всяком случае, не ко мне, это уж точно! Она знает, что я немедленно верну ее в санаторий. — Он пожал плечами. — Возможно, она отправилась к своей подружке — Джеки Эриксон.

— А может быть, к Митфорду?

— Надеюсь, что нет, — помрачнел он.

— Мне понадобятся некоторые адреса, — сказал я деловито.

— Я записал их для вас, а также свой личный номер, которого нет в телефонной книге. — Он выдвинул верхний ящик туалетного столика, достал лист бумаги и протянул мне. — Видите, я записал тут еще и номер моего психолога, Джерри Шумейкера. На случай, если вам потребуется его профессиональный совет...

— Вот что я вам скажу, Пакстон, — недовольно заметил я, — вы удивительно умеете располагать к себе людей. — Я просмотрел лист, который он протянул мне. — А как насчет Тайлера Уоррена, бывшего супруга?

— Он — последний человек на свете, к кому она обратилась бы, — отрезал Пакстон.

— Откуда вы знаете, что именно у нее на уме? — холодно спросил я.

— Мне известно только, что он переехал к своему старику в Паллисад. Их адрес вы найдете в телефонной книге. — Он сердито уставился на меня. — Вы, надеюсь, не собираетесь бегать по всему Лос-Анджелесу, посвящая всех и каждого в историю, которая приключилась с моей сестричкой?

— Сроду не любил беготни, — сказал я устало. — Просто-напросто дам объявление в газете, что сестра Рэймонда Пакстона сбежала из частного пансиона.

— Ладно, извините меня. — Он произнес это, сделав над собой заметное усилие. — Думаю, вам лучше знать, как все это устроить, Холман.

— Огромнейшее вам спасибо, — буркнул я.

— Деньги, — сказал он таким тоном, словно сам придумал это слово, — вы хотели бы получить прямо сейчас?

— Это было бы моей второй ошибкой в жизни, — сообщил я ему. — Первая — та, что я вообще пришел сюда.

— Знаете что? — Он оскалил свои великолепные зубы в злобной ухмылке. — Чем ближе я вас узнаю, тем меньше сожалею о той оплеухе, которую вам отвесил!

— Продолжайте полировать своего “Оскара”, — посоветовал я ему. — Пока он у вас, вам нет нужды притворяться приличным человеком. — Я поставил стакан на крышку погребца и пошел к двери. — Как только что-нибудь разузнаю, поставлю вас в известность.

Он ответил коротким кивком, отвернулся и принялся изучать свое отражение в зеркале. Я с трудом подавил желание пнуть его ногой в обтянутый боксерскими штанами зад, потому что, какова бы ни была его реакция, самовлюбленности не убудет у него ни на йоту. Все-таки актерское тщеславие — вещь несокрушимая, и попытаться уязвить его — все равно что лаять на луну.

Телохранитель за дверью одарил меня мимолетным враждебным взглядом, когда я прошел мимо него к поджидавшей меня Еве Байер.

Она бросила взгляд на свои часики и улыбнулась.

— Добрая дюжина журналистов не пожалела бы тысячи долларов за то, чтобы провести наедине с Рэем полчаса, как это сделали вы, — сказала она. — Какое впечатление он произвел на вас?

— Никакого, — откровенно признался я. — Впечатление на меня произвели только вы.

— Я польщена. — Она на секунду прикусила пухлую нижнюю губку. — Все в порядке, не так ли? Я хочу сказать, вы ведь поможете Рэю?

— Если сумею, — ответил я. — Но пока, мне кажется, шансов маловато.

— С ним надо познакомиться поближе, только тогда начинаешь понемногу понимать его, — сказала она. — Я уже вам говорила, что под его мускулистой внешностью...

— Скрывается человек, который больше всего боится, что вот-вот спятит, — закончил я за нее. — Вы тоже заметили это?

Ее большие сапфировые глаза широко раскрылись, заняв пол-лица.

— Я вовсе не нахожу это смешным, мистер Холман!

— Я тоже, — сказал я. — Не хотите проводить меня до выхода?

— Нет, — сердито ответила она. — У меня есть дела поважнее. До свидания, мистер Холман.

— Пакстон женат?

Она покачала головой, потом бросила на меня подозрительный взгляд:

— А почему вы спрашиваете?

— Просто так. — Я пожал плечами. — И никогда не был женат?

— Насколько я знаю, нет. — Ее лицо стало жестким. — Только не вздумайте болтать о нем всякую чепуху вроде того, что он импотент! Уж я-то наверняка знаю, что это не правда!

— Девушка с пятницы до понедельника, не так ли? — спросил я.

— До чего смешно, мистер Холман, — бросила она звенящим голосом, — но полчаса назад, когда мы шли к трейлеру, вы мне показались вполне симпатичным! Очень милым, и даже понравились! Правда, нелепо?

Она промчалась мимо меня — мини-юбочка так и взвилась вокруг ее позолоченных солнцем бедер — и исчезла внутри трейлера. Я остался совсем один в лучах горячего солнца, на длинной дорожке, ведущей к воротам студии, с глубокой уверенностью в душе, что ни за какие блага на свете не согласился бы очутиться на месте Рэймонда Пакстона — решительно во всех отношениях!

Глава 2

Заблудившийся луч прокрался сквозь щели жалюзи и заплясал на бронзовом пресс-папье, которое стояло посредине обтянутого кожей стола. Несколько секунд доктор Дедини внимательнейшим образом изучал это любопытное явление, и я никак не мог привлечь его внимание к моей скромной персоне. Это был тонко-костый, хрупкого сложения человек, в элегантном костюме, бледно-голубой рубашке и канареечно-желтом галстуке; гладкая оливково-смуглая кожа восточного мудреца, едва заметная седина на висках, глубоко посаженные карие глаза, оттененные длинными, загнутыми кверху ресницами, раз и навсегда застывшее меланхолическое выражение лица — все создавало образ человека, занятого размышлениями исключительно о печалях мира. Впрочем, может быть, у него было нечто похожее на хроническую диспепсию.

— Это ужасная неприятность, — сказал он удивительно мягко. — Впервые в истории нашего заведения пациентка, кхм, покинула санаторий самовольно, без предварительного разрешения.

— Но как именно это произошло? — спросил я.

Его тонкий указательный палец с ухоженным ногтем осторожно подвинул пресс-папье на несколько дюймов в сторону от солнечного лучика.

— Мисс Коленсо пожаловалась, что не может спать, и медсестра понесла ей снотворное. Когда она вошла в комнату, мисс Коленсо напала на сестру сзади, ударила по голове вазой, лишив сознания. Потом мисс Коленсо надела ее форму и вышла за ворота санатория.

— Неужели все так просто? — удивился я. — Ведь вокруг санатория шестифутовая стена, а у ворот — охранник!

— Охранник не может знать в лицо абсолютно всех сестер и сиделок, — сказал доктор с мягким укором в голосе. — Мисс Коленсо подбежала к охраннику и сказала, что внутри здания что-то, э-э-э, стряслось, срочно необходима его помощь. А едва он скрылся в здании, она, очевидно, отперла ворота и вышла.

— Сколько же времени прошло, пока ваши сотрудники узнали об исчезновении больной?

— Не больше пяти минут.

— Вы искали ее? Он поджал губы:

— Искали, конечно, и очень тщательно. До сих пор не понимаю, мистер Холман, почему мы все же не нашли ее. Я послал машину, две группы людей искали мисс Коленсо по обе стороны дороги, еще одна группа отправилась в каньон.

— А если они не обнаружили ее из-за темноты? — спросил я.

— Люди могли бы не заметить, — согласился он. — Но не собаки.

— Собаки?

— Да, специально обученные немецкие овчарки, мистер Холман. — На лице его появилась смущенная улыбка. — И я никак не могу понять, почему они ее не обнаружили. Девушка словно испарилась в воздухе.

— Могу я поговорить с той самой медсестрой? — вежливо спросил я.

— Ну конечно. Мы вполне разделяем беспокойство мистера Пакстона и рады помочь всем, что только в наших силах. Наш штат к вашим услугам, мистер Холман.

— Меня интересует только медсестра, — терпеливо повторил я.

— Сестра Демнон. — Он поднялся со стула и обошел огромный стол. — Я пришлю ее сюда, чтобы никто не помешал вам беседовать.

— Спасибо, доктор.

— Я объясню ей, что вы — доверенное лицо мистера Пакстона, чтобы она от вас решительно ничего не скрывала. — Он смахнул воображаемую пылинку со своего рукава. — Вчера вечером она была прямо-таки в отчаянии оттого, что некоторым образом подвела меня, и страдала от этого, как от физической боли... Но сегодня, рад сообщить вам, она полностью оправилась.

— Великолепно, — пробормотал я.

Доктор вышел из кабинета, тщательно прикрыв за собой дверь и двигаясь с такой осторожностью, словно опасался, что его вот-вот сдует сквозняком. Я закурил и стал размышлять над тем, что же это за санаторий под началом такого симпатичного доктора, если в любую минуту отсюда можно отправить на розыски три отряда мужчин в сопровождении тренированных собак? Минуту спустя отворилась дверь и в кабинет вошла сестра.

Это была рыжеволосая особа лет около тридцати, и даже строгий белый халат не мог скрыть всех изгибов ее пышной фигуры. Ее синие глаза блестели, в них светился ум; аккуратный, чуть вздернутый носик придавал ей несомненную пикантность, а полный чувственный рот совершенно не вязался с представлением о спиртовых компрессах и грелках.

— Мистер Холман? — произнесла она мелодично. — Я — Айрис Демнон. Дедини только что объяснил мне, что вы от мистера Пакстона по поводу мисс Коленсо.

— Вы вчера попали в скверную переделку, не так ли? — спросил я сочувственно.

— Я была буквально потрясена. — Она печально улыбнулась. — Но, в общем, такое случается время от времени в жизни сестер психиатрических клиник, так что мне, пожалуй, даже не следовало бы удивляться!

— Как же все произошло?

— Мисс Коленсо пожаловалась, что не может уснуть, я понесла ей две таблетки снотворного и...

— А каким именно образом она пожаловалась вам? — спросил я.

Она с недоумением поглядела на меня, потом в глазах ее появилось понимание.

— А! Я догадалась, что вы имеете в виду! Когда наш пациент нажимает у себя в комнате кнопку, на приборной доске появляется огонек. Дежурная сестра тоже нажимает на кнопку, в комнате пациента включается микрофон, и сестра может говорить с пациентом. Это очень удобно и экономит время: можно узнать, что им требуется, не отрывая попки от стула! — Она внезапно осеклась и с шутливым испугом прижала руку ко рту. — Ох, простите, ради Бога!

— Как-нибудь переживу, — усмехнулся я. — Значит, вы понесли ей в комнату снотворные таблетки?

— Открыла дверь, вошла в комнату, и в ту же минуту — трах! — Она поморщилась. — До сих пор голова болит.

— Где же она пряталась, когда вы вошли в комнату?

— Может быть, за дверью? Все произошло так быстро!

— Когда вы вошли в комнату, вам была видна ее кровать?

— Думаю, что да. — Она часто заморгала. — Вероятно. По крайней мере, я должна была бы ее видеть, потому что она стоит под окном, как раз у противоположной стены.

— Значит, в таком случае вы должны были заметить, что мисс Коленсо в кровати нет, но тем не менее вы все же вошли в комнату, даже не задумавшись о том, где она может быть?

Она слегка покраснела:

— Боюсь, что это было действительно глупо с моей стороны. Но я, наверное, подумала, что она в ванной, если вообще о чем-то таком подумала...

— Сколько времени вы находились без сознания?

— Точно не знаю, но полагаю, не дольше нескольких минут. Потом я нажала на кнопку и сообщила одной из сестер, что произошло. Около нее стоял охранник, и он никак не мог сообразить, каким образом я сумела за такое короткое время вернуться от ворот и войти в здание так, что он меня даже не заметил. — Она усмехнулась. — Он же не знал, что медсестра, которая к нему подбежала, на самом деле была вовсе не сестрой, а мисс Коленсо — в моей форме, разумеется. А когда он через несколько секунд ворвался в комнату, я только тогда поняла, что на мне.., всего лифчик и трусики... А эти самые трусики — из прозрачного нейлона, представляете?..

— Везет же некоторым парням, — с завистью заметил я.

— Вы так считаете, мистер Холман? — спросила она чуть хриплым голосом, прикусив нижнюю губу.

Усилием воли я оторвался от мысленного созерцания увлекательной картины — какой именно предстала мисс Айрис Демнон взору потрясенного охранника — и не без труда сосредоточил внимание на следующем вопросе.

— Ну а затем поднялась тревога и были разосланы поисковые группы? Она кивнула:

— Доктор Дедини обеспечил отличную выучку охраны. Не прошло и нескольких минут, как охранники отправились на розыски мисс Коленсо.

— Но не нашли ее.

— Не нашли, к сожалению. — У нее на лице появилось озадаченное выражение. — Я не могу понять, как это собаки не унюхали ее? Раньше такого никогда не случалось!

— В котором часу доктор Дедини отдал свое распоряжение?

— Было около четырех утра. Я чувствовала себя просто ужасно оттого, что ее не нашли. В конце концов, это в первую очередь моя вина. Только из-за меня ей вообще удалось выйти из здания. Но доктор Дедини был ко мне очень добр, он сказал, чтобы я не беспокоилась, велел мне принять успокоительное и лечь в постель.

— А утром доктор возобновил поиски? — Это уже было бы бесполезно, — осторожно ответила сестра. — К тому времени мисс Коленсо, видимо, находилась за много миль отсюда.

Выражение лица у нее стало вполне подобающим случаю: внимательное, выражающее полную готовность помочь всем, чем можно, и в то же время покаянное: она чувствовала себя виноватой в побеге пациентки. Почему же тогда в глубине души меня точил червячок сомнения в ее искренности? Ведь ответы она давала правильные и точные. Разве что в подобной ситуации медсестра даже с такой сексуальной наружностью могла бы разговаривать менее фривольно? Или же она это делает намеренно, чтобы отвлечь меня от чего-то более важного?

— Если бы она спустилась в каньон или притаилась в кустарнике около дороги, то собаки непременно почуяли бы ее, — сказал я. — Выходит, она отправилась прямиком по немощеной дороге.

— Но ведь шоссе отсюда не менее чем в трех милях, — возразила сестра Демнон. — А доктор Дедини тут же послал к шоссе охранника на машине. Машина должна была настигнуть мисс Коленсо задолго до того, как она добралась до развилки, верно?

— Если, конечно, кто-то не оставил специально для нее машину в нескольких ярдах от ворот санатория, укрыв ее в кустарнике и развернув таким образом, чтобы бампер указывал нужное направление, — небрежным тоном предположил я.

Глаза ее раскрылись чуть шире.

— Боже мой! Как же никто из нас не догадался об этом?

— К мисс Коленсо допускались посетители?

— Только доктор Шумейкер, ее психолог.

— Если какой-то автомобиль ждал ее здесь, значит, у нее имелся сообщник, — заявил я без обиняков. — Было бы слишком опасно оставлять тут машину на неопределенное время — значит, побег был заранее назначен на прошлую ночь. К ней не допускали посетителей, кроме психолога, — следовательно, если бы он сам решил забрать ее отсюда, то мог бы сделать это в любой момент.

Итак, должно быть какое-то связующее звено между сообщником за стенами санатория и мисс Коленсо, запертой внутри. И это наверняка кто-то из работающих здесь и имеющих возможность постоянно общаться с мисс Коленсо. Ну вы вот, например!

— Вы в своем уме, мистер Холман? — ледяным тоном спросила она. — Вы что же, считаете, будто это я сама вчера вечером вошла в ее комнату, сняла с себя форму, отдала ей и стала дожидаться, пока она хватит меня по голове вазой?

— Достаточно лишь слегка стукнуть вас, чтобы вскочила шишка, — продолжал я. — А потом она могла разбить вазу, бросив ее в секретер. Вчера вечером несколько часов шел дождь. Если у дороги стоял автомобиль, то там непременно остались следы шин, и я без труда обнаружу их. Но когда и доктор Дедини увидит их, он, естественно, сообразит, что к чему, поймет, что здесь замешан кто-то из его служащих, и, можете не сомневаться, сразу оценит вашу роль. Если, конечно, вы предпочитаете, чтобы все обернулось не против вас.

Она сунула кулачки в карманы своего халата и молча уставилась на меня. Глядя в ее синие глаза, я хорошо видел, как она внимательно взвешивает свои шансы и наконец приходит к выводу, что они невелики.

— Мне нравится работать здесь, мистер Холман, — сказала она ровным голосом. — Я бы хотела остаться на работе, мистер Холман...

— Не вижу, что вам может помешать, — усмехнулся я. — Мне нужно одно — отыскать мисс Коленсо, а вы, я полагаю, не станете дважды повторять одну и ту же ошибку?

— Конечно нет, раз уж я сразу попалась. — Она надула губы. — Но все-таки эти прозрачные нейлоновые трусики были просто гениальным ходом с моей стороны! Прошло по крайней мере несколько минут, прежде чем охранник пришел в себя и поднял тревогу!

— Мне бы тоже хотелось хорошенько вникнуть в этот вопрос, — вздохнул я, — но как раз сейчас у меня на это нет времени. Ответьте-ка лучше, кто организовал побег?

— Женщина... Но я не знаю ее имени.

— И как она выглядит, вы тоже не знаете, потому что при каждой вашей встрече она была в наряде Санта-Клауса?

— Эта женщина — брюнетка. — В голосе рыжекудрой послышались злые нотки. — Но это вполне мог быть и парик, откуда мне знать?.. Примерно моих лет, не особенно хорошенькая, косметикой не пользуется, а одета так, словно, встав утром, напяливает первое, что подвернется под руку. Но может, все это было для отвода глаз?

Если бы я удушил рыжеволосую сестру прямо вот тут, то присяжные наверняка оправдали бы меня. Вероятно, эта мысль отразилась на моем лице, потому что глаза ее стали еще круглее и она заговорила с еще большей поспешностью:

— Первый раз это было недели две назад. Я пила кофе в какой-то аптеке в центре города. Она подсела ко мне, зная, кто я такая, где работаю, и даже то, что нахожусь в постоянном контакте с Кармен Коленсо. Потом спросила, не хочу ли я шутя заработать тысячу долларов? Я приняла ее за ненормальную, и это, наверное, отразилось у меня на лице, потому что она вынула из сумочки несколько сотен. Я убедилась, что она не шутит. И всего-то мне надо было сделать за двести долларов — передать Кармен Коленсо буквально одну фразу, а потом снова встретиться с той женщиной в аптеке и рассказать, как мисс Коленсо отреагировала на ее слова.

— И что же это за слова?

Она на секунду наморщила лоб:

— Я должна была передать Кармен, что Росс охотится за Рэем, но Рэй об этом ничего не знает, а она — единственный человек, кто может его спасти.

— И как отреагировала Кармен?

— Она просила передать своей подруге, чтобы та вызволила ее из санатория, — ответила Айрис Демнон. — Об остальном вы, вероятно, и сами догадываетесь? Вы ведь все поняли насчет машины. Так вот, в машине сидела та самая брюнетка, с одеждой для мисс Коленсо.

— А это была ваша идея — отдать Кармен свою одежду, чтобы та смогла обмануть охранника у ворот? Она кивнула:

— Эти восемь сотен оказалось заработать намного труднее, чем первые две! Брюнетка заявила, что вывести Кармен за ворота санатория — моя забота, и мне пришлось-таки пошевелить мозгами! А потом неожиданно осенило! Отличный планчик, который оставлял меня в стороне от всего. И он бы отлично сработал, не подвернись вы!

— Кармен что-нибудь рассказывала вам о брюнетке? Нечто такое, что помогло бы нам разыскать ее?

— Нет, насколько я помню. — Она покачала головой. — Кармен-то прекрасно знала, кто такая эта брюнетка, но никогда не называла ее иначе как “моя подруга”.

— О\'кей, — подвел я итог без всякого энтузиазма. — Это все, что вы можете сообщить?

— Все, — подтвердила она. — Могу я теперь вернуться к своим обязанностям?

— Почему бы и нет? — проворчал я. — Кто-то ведь должен в этом заведении подсыпать в кофе яд.

Подойдя к двери, она остановилась, обернулась и бросила на меня задумчивый взгляд.

— Знаете, о чем я думаю, мистер Холман? — спросила она, и голос ее охрип. — Я свободна весь уик-энд начиная с пятницы. — Она медленно провела кончиком языка по нижней губе. — Если бы вы захотели.., ну, закрепить нашу сделку, что ли.., я с удовольствием собрала бы свой саквояж и встретилась с вами, где вы назначите. И не забыла бы захватить свои прозрачные нейлоновые трусики!

— Знаете что? — взорвался я. — Я и так ослеп от сияния романтических звезд в ваших глазах!

— Я только размышляла вслух, — холодно возразила она.

Доктор вернулся в кабинет через секунду после ее ухода и снова уселся на стуле за большим столом, обтянутым кожей. Я никогда не думал, что бывают спаниели в серых дорогих костюмах, но, глядя в его печальные карие глаза, начинал потихоньку сомневаться в этом.

— Надеюсь, сестра Демнон оказалась вам полезной, мистер Холман? — спросил он вежливо.

— Даже очень, благодарю вас. Он несколько раз передвинул пресс-папье по столу, потом осторожно прокашлялся.

— С профессиональной точки зрения трудно пожелать более опытную сестру в таком заведении, как наше, но у нее есть некоторые сложные личные проблемы. Она.., она очень сексуальна... — Он качнул пресс-папье указательным пальцем. — Вы, наверное, тоже это заметили?

— Нет, — ответил я угрюмо. — Я вовсе не считаю, что если девушка носит прозрачное нейлоновое белье, то она весьма сексуальна. Быть может, она просто не желает страдать от жары в знойные летние дни?

— Она сказала вам, какое у нее белье? — Длинные загнутые ресницы опустились, но недостаточно быстро, чтобы скрыть голодный блеск глаз.

— Не совсем так, — неохотно признался я. — Просто нельзя было не заметить этого, когда она сняла свое форменное платье.

— Она — что?.. — Челюсть у доктора отвисла, и он молча уставился на меня.

— Разумеется, только для того, чтобы показать, что именно произошло с Кармен Коленсо прошлой ночью. Но какое тело! Что за фигура! Просто фантастика! Впрочем, вы, конечно, и сами это заметили?

Его кулак вдруг обрушился на пресс-папье, и оно отлетело на другой конец комнаты.

— О нет, — прошипел он, — этого я как раз не заметил, мистер Холман!

— Но если она с такой охотой продемонстрировала все это мне, — с наигранным смущением произнес я, — то, без сомнения, будет просто счастлива показать и вам, своему боссу. А почему бы, действительно, вам не попросить ее об этом?

Я представил себе ужас, который охватит Айрис Демнон, когда доктор Дедини попросит ее в точности продемонстрировать ему, что именно произошло в комнате у мисс Коленсо прошлой ночью.

Впрочем, так ей и надо, мстительно подумал я. По крайней мере, она немного успокоится, укротит свой темперамент. А час спустя я решил, что в данной ситуации темперамент доктора Дедини тоже, возможно, обретет некоторое успокоение.

Глава 3

Я бросил на нее короткий взгляд, когда она открыла мне дверь, и буквально остолбенел от изумления. Впрочем, лихорадочно заработал мой мозг, где же еще может обитать в Лос-Анджелесе ковбой женского пола, если не здесь, на десятом этаже небоскреба, сразу же за Стриком?

— Что вы продаете? — нетерпеливо зазвенел ее голос. — Мгновенный паралич?

Глаза мои раскрылись еще шире, и я понял, что мне это все-таки не мерещится: широкополая стетсоновская шляпа на голове, белые сапожки из телячьей кожи и все остальное в том же роде. Лимонного цвета рубашка туго натянута на невероятно пышном бюсте, а пуговки, застегнутые отнюдь не до горла, позволяют вдоволь налюбоваться тем, что скорее следовало бы назвать кратером, а не ложбинкой между грудями. Широченный сыромятный ремень перетягивал необыкновенно тонкую талию, а синие джинсы так плотно обтягивали округлые бедра и ягодицы, что казалось, они навеки прикипели к коже.

— Это просто смешно! — взорвалась она. — С каких это пор немые кретины продают по домам всякую дрянь?

— Скажите, пожалуйста, нельзя ли вывести вашу лошадь из лифта? — спросил я почтительно. — Я очень устал оттого, что пришлось в седле подняться к вам на десятый этаж, а свободного места в лифте не было!

Губы ее дрогнули в улыбке.

— Чего же вы хотите? — сказала она этаким утомленным голосом. — Сами ведь настаиваете, чтобы мы носили эти дурацкие макси-юбки!

— Рик Холман, — с улыбкой представился я. — А вы наверняка попрыгунья Джеки Эриксон, краса и гордость “Сансет-Стрип-родео”?

— Во всяком случае, сейчас я занята, — отмахнулась она решительно. — Не сомневаюсь, что ваше дело вполне потерпит до другого раза!

— Оно касается Кармен Коленсо, — сказал я, — которая вчера ночью сбежала из санатория “Вид на холмы”. Мне очень хотелось бы узнать, зачем вам понадобилось тратить столько усилий на организацию ее побега?

— Она сбежала? А откуда вы знаете?.. — Она захлопала длинными ресницами. — Может, вы соизволите войти, а потом уж будете ошарашивать меня дальше? А я пока подкреплюсь чем-нибудь спиртным.

Всю гостиную занимал огромный стол, стоявший посредине; на нем было навалено столько всякого барахла, словно здесь обитало по крайней мере штук двадцать преуспевающих художниц. Джеки Эриксон осторожно обогнула стол и продефилировала к бару в дальнем углу комнаты.

— Какой вам подать отравы, приятель? — крикнула она оттуда дурашливым фальцетом.

— Бурбон на два пальца, и покрепче, — сказал я. Она приготовила напитки, потом совершила повторный осторожный рейс вокруг огромного стола и, протягивая мне стакан, испустила вздох облегчения.

— А ведь во всем виноват этот проклятый редактор этого проклятого рекламного агентства, — пожаловалась она. — Ему вдруг пришла в голову великая идея, что новый сорт консервированных цыплят по-китайски лучше всего рекламировать с помощью мультипликационного ковбоя, — это, мол, поможет сбыть десяток миллионов коробок. “Набросай-ка мне несколько эскизов, — сказал он. — Не важно, сколько это будет стоить, детка, ты только хорошенько поработай головой! Все, что требуется, — это броский и острый рисунок и забавный персонаж! Но только не такой, чтобы лопаться от смеха, понимаешь, куколка, а такой, чтобы увидевший его не удержался от ухмылки, улавливаешь? Мы не должны бить покупателя локтем под дых, нет, мы должны этак легонько пощекотать его гусиным перышком. Понимаешь?” — Она сделала сердитый выпад рукой в сторону стола. — И вот, пожалуйста. Последние три дня я только этим и занимаюсь! Я даже влезла в это дурацкое одеяние, надеясь, что меня посетит соответствующее вдохновение. Но пока что единственный персонаж, который получается, — это какой-то идиотский ублюдок, помесь кретина с психом.

— Вообще-то вид у вас ничего себе, — с полной серьезностью признал я. — А насколько он вам помог?

— Если бы у наших пионеров хватило в свое время ума прибегнуть к услугам “пастушек” с моим телосложением, — протянула она задумчиво, — они наверняка покорили бы Дикий Запад без единого выстрела!

— Но какого черта вы ввязались в это дело? — перебил я ее.

Она сорвала с головы стетсоновскую шляпу и швырнула ее в угол, по плечам рассыпались блестящие черные волосы.

— Ты сам появился на тропе войны перед моим вигвамом, не забудь этого! — воскликнула она, но тут же лицо ее стало серьезным. — Ну-ка, повторите еще раз историю о том, как я организовала для Кармен побег из санатория. Только на этот раз чуточку помедленнее.

В конце концов, кроме собственного голоса, терять мне было нечего. В сжатом виде я изложил версию о том, как Кармен Коленсо удрала из санатория с помощью сестры Демнон, описал портрет той женщины, которая заплатила рыжеволосой красотке тысячу долларов за содействие. Джеки Эриксон внимательно слушала, полузакрыв глаза. Ее круглое личико с молочно-белой, без единой веснушки кожей было поразительно красивым.

— Вы ведь не уверены, что это была я? — сказала она, когда я закончил. — Вы всего лишь считаете, что это могла быть я. Потому и обрушили на меня свой удар прямо там, у двери, в надежде, что застигнете меня врасплох и я невольно выдам себя какой-нибудь мелочью?

— Но вы оказались слишком умной для меня, — покорно согласился я. — Пригласили войти, а затем сами обрушили на меня целый поток слов по поводу этих рисунков, пока не обрели достаточную уверенность в себе.

Она рассмеялась, отчего ее короткая верхняя губа восхитительно вздернулась, обнажив крепкие белые зубы.

— Вы из тех, кого идиот редактор моего агентства называет подонками с воображением. Спорим, знай вы заранее, что на мне это одеяние, вы непременно бы втащили в лифт настоящую лошадь! И тогда уж точно ошарашили бы меня до потери пульса! — Она неторопливо отпила из своего бокала. — Это Рэй нанял вас, чтобы вы отыскали Кармен? — Углы ее рта презрительно опустились. — Он же не может обращаться в полицию, а вдруг, не дай-то Бог, кто-то где-то что-то кому-то ляпнет! Ведь кинозвезда такого крупного размера, как он, должна остерегаться всякой огласки, тем более подобного рода.

— Примерно так оно и есть, — кивнул я.

— Если хотите убедиться, что Кармен не прячется здесь, пожалуйста, можете осмотреть квартиру. Все мои , тайны упрятаны под ковром в спальне.

— Вы ведь ее подруга, — сказал я. — И, судя по тому, что мне известно, — единственная подруга. Быть может, главная причина, по которой вы решили помочь ей бежать из санатория, — сведения о том, что там с ней плохо обращались?

— Каждые две недели я справлялась о ней у Дерри Шумейкера, — сказала она. — Он хоть и копается в мозгах, но парень в общем неплохой. В последний раз, когда мы с ним общались, он говорил, что санаторий очень приличный, ей там хорошо и она быстро идет на поправку.

— Ну конечно, — согласился я. — Это вполне разумно, раз вы ее закадычная подруга. Вам ведь решительно наплевать, что, скажем, Росс охотится за Рэем, а Рэй об этом ничего не знает. И разумеется, вы не стали бы передавать Кармен ничего подобного, как не сообщили бы и о том, что она — единственная, кто может спасти брата!

Джеки на секунду напряглась, затуманенные синие глаза внезапно вспыхнули таким огнем, что я испугался, как бы их лучи не прожгли в моем мозгу изрядные дыры.

— Даже такой подонок с воображением, как вы, не мог бы придумать подобное! Откуда у вас эти сведения? Так говорила анонимная черная сука из аптеки?

— Вот именно, — кивнул я. — А передала это Кармен милая продажная сестричка. Едва Кармен услыхала, как тут же решила убежать из санатория.

— О Боже! — воскликнула Джеки. — Это весьма дурно пахнет!

— Может быть, вы догадываетесь, куда могла отправиться Кармен? — спросил я с надеждой.

— К сожалению, нет. — Она кивнула на заваленную подушками тахту в дальнем углу комнаты. — С тем же успехом мы могли бы присесть. Кажется, разговор будет долгим.

Мы подошли к тахте и стали усаживаться, но опустился на нее только я. Джеки Эриксон застыла в полусогнутом положении, а ее небольшой, но пышный зад замер примерно в футе над кушеткой.

— Я что-то не заметил, когда сверкнула молния, — небрежно бросил я. — Видно, мне здорово повезло, что меня не задело!

Она наконец испустила болезненный стон и выпрямилась. Отстегнув широкий сыромятный ремень, бросила его на пол.

— Ox! — Это был вздох облегчения, шедший из самой глубины сердца. Она плюхнулась на тахту рядом со мной.

— Прострел? — высказал я предположение.

— Все дело в моем телосложении. Я переоснащена в верхней половине. Когда стоишь, это нисколько не мешает, зато, когда начинаешь усаживаться, что-нибудь непременно нарушает равновесие. Обе мои прелестные полные груди, к примеру, начинают искать, на что им улечься, тогда как бедра впадают в панику и подталкивают талию кверху в целях самозащиты. — Она вытащила лимонного цвета рубашку из джинсов и принялась осторожно поглаживать свой живот. — Я часто подумываю о том, чтобы сесть на суровую диету, но от окончательного шага меня неизменно удерживает мысль о конечном результате. Вы можете себе представить ходячий скелет с тридцатисемидюймовым бюстом?

— Когда дело касается чистого секса, я могу представить себе все что угодно, — искренне ответил я. — Но ведь вы как раз в эту минуту собирались объяснить мне, что кроется за фразой “Росс охотится за Рэем”, не так ли?

— У меня, знаете ли, новомодный невроз: поток сознания, свободное выражение мысли, — сказала она извиняющимся тоном.

— Да, словоизвержение такое, словно вы — прохудившийся унитаз! — разозлился я. — В следующий раз, когда вы снова ударитесь в словоблудие, я уж постараюсь его прервать.

— Вы, кажется, нервничаете? — удивилась она. — Похоже, вы сегодня не посещали своего психолога. — Она нервно подпрыгнула, когда я положил ей руки на плечи. — Ладно, ладно, сейчас я все объясню!

— Немедленно выкладывайте, что вам известно, — прорычал я.

— Но учтите, если это будет смахивать на лекцию, я не виновата, — предупредила она. — Только без этого вы не поймете причину бегства Кармен Коленсо. Вам необходимо знать, какую роль играл Рэй в ее жизни. Их родители погибли в автомобильной катастрофе, когда Кармен было пятнадцать лет, а Рэю — на десять лет больше. И тогда он принял на себя обязанности отца и играл эту роль с таким же рвением, с каким капитан Блэй играет морского капитана! Он, ее законный опекун, давал деньги, чтобы она могла достойно питаться, иметь крышу над головой и все такое. Взамен, правда, он требовал беспрекословного послушания и полного подчинения. Он решал за нее даже такие вещи, как прическа, одежда, школьные товарищи, поклонники... Контролировал даже ее тайные мысли!

— До тех пор, — вмешался я, — пока она не бросила колледж и — цитируя Пакстона — не изложила ему свою декларацию независимости. А после переехала жить с вами в одну квартиру.

— Что было не так-то просто. Сперва пришлось пережить две адские недели, пока Рэй наконец перестал вопить. Но он тут же утер нос ее независимости тем, что назначил содержание в сто долларов в неделю. Она поняла, что все равно зависит от него, и, мне кажется, именно тогда стала подумывать о единственной возможности избавиться от его опеки, то есть о замужестве. Задача — найти мужа, который смог бы противостоять могучему братцу, выйти за богатого человека, способного плюнуть в глаза кинозвезде!

— И тут появился Тайлер Уоррен?

— В какой-то мере я и себя виню... — задумчиво сказала она. — Я имела обширные знакомства в рекламных агентствах города, и мне не составляло труда время от времени добывать для Кармен работу манекенщицы. Однажды она попала таким образом в большой магазин, принадлежавший папаше Тайлера. Сынок как раз помогал своему старику. Между Тайлером и Кармен завязался роман, знаете, этакая великая любовь, подобной которой не случается во все времена. К сожалению, папаша Уоррен не одобрил их отношений. И тогда сыночек совершил отчаянно смелый поступок — сбежал с Кармен и женился на ней. Но когда они вернулись после медового месяца, папашка так топал на сыночка ногами, что тот за две следующие недели полностью впал в свое прежнее ничтожество. И естественно, начал винить Кармен в папочкиной суровости. А в конце концов превратил супружескую жизнь в сущий ад для Кармен.

Кармен была уничтожена вдвойне. Она-то ведь считала, что выходит замуж за супермена, который вмиг разделается с Рэем, а оказалось, что супруг ее — пресмыкающееся ничтожество, чья отвратительная трусость могла сравниться только с его жестокостью в обращении с ней. И тогда ей стало все безразлично.

— А в результате Тайлер застукал ее в постели со своим лучшим другом, — заметил я. — Пакстон рассказал мне и об этом. И о разводе, оформленном на основании грубого обращения мужа, потому что старый Уоррен не желал, чтобы его имя было замешано в скандальном процессе.

— А он ничего не говорил вам о том, что проделывал с ней Тайлер после того, как застал ее на месте преступления? — холодно спросила она. — О том, как страшно он бил ее всю неделю, каким подвергал физическим издевательствам? Или о том, как нарочно уничтожил все до единой ее личные вещи?

— Может быть, она не рассказывала брату об этом?

— Пакстон все знал! Но он и папаша Уоррен — члены одного клуба, а это значит, что никакая грязь не должна коснуться их имен и все прочие обязаны лишь угодливо улыбаться и терпеть все, что они творят.

— После развода она снова вернулась к вам?

— Да. Но вернулась совсем иная Кармен. Она была рада, что Рэй снова стал выплачивать ей содержание, хотя и разбил ей жизнь, а деньгами такого не поправишь. Я попыталась было опять заинтересовать ее профессией манекенщицы, но она к этому совершенно охладела. Стала болтаться в компании каких-то совершеннейших кретинов, которых даже и хиппи-то нельзя назвать, настолько они ленивы и ничтожны. Это уже само по себе достаточно мерзко, а тут вдруг, словно чертик из табакерки, возник Росс Митфорд.

— Если он был настолько плох, зачем же она стала жить с ним? — спросил я.