— Бери! Тебе эта штука нужнее.

— Может, вы и правы. А как насчет миссис Куль? Не хотите ли отправиться к ней и разыграть из себя героя?

— Нет, сэр, — твердо сказал я.

— Благодарю тебя, мой храбрый воин, — с видимым облегчением произнесла Эмея и вдруг хихикнула. — Ты не испугаешься, если я тебя еще кое о чем попрошу?

Шериф одарил меня долгим взглядом — Что-то это на вас не похоже, — пробормотал он и взглянул на Кенди. — А-а, понимаю…

— Проси, — сказал киммериец, удивляясь собственной щедрости. Впрочем, кроме коня, меча да пустого мешка у него больше ничего не было.

— О миссис Куль позаботится Джерри Шульц, — ответил я. — Насколько мне известно, им обоим доставит это огромное удовольствие.

— В горы я хочу уйти пантерой, так безопаснее, — сказала девушка. — Не сомневайся, больше я никому не причиню зла, я пойду там, где не может пройти человек.

— Отлично, — буркнул Лейверс. — Тогда исчезните с глаз моих долой.

— Я могу, — упрямо сказал Конан, и девушка засмеялась.

Через две минуты мы с Кенди стояли около моего «хили».

— Да, ты можешь, мой воин, ибо нет гор выше и круче, чем в Киммерии! Но и в наших горах тебе бояться нечего… А сейчас возьми талисман, и когда я обернусь пантерой, вложи мне его в пасть. Я вернусь к своим, а там снова надену его и стану человеком.

— Ты была неподражаема, детка. Давай-ка отпразднуем это событие.

— А эти… эти твои дайши… они не смогут тебя…

Кенди покачала головой:

— Нет, — быстро сказала Эмея, сразу догадавшись, о чем ведет речь ее спаситель. — У каждой дайши свое заклятье, Конан. Я свое забыла, а потому мне придется до самого конца носить твой амулет и… и до самой смерти помнить о тебе…

— Извини, Эл, но мне надо вернуться к моему старикашечке.

— Кром! Ты не первая из женщин, обещавших мне это!

— К Корнишу?

Усмехнувшись в ответ на его похвальбу, девушка подошла ближе и легонько коснулась пальцами мощного плеча Конана. На миг его синие глаза утонули в изумрудном омуте; потом Эмея медленно принялась снимать амулет.

— Эл, — нежно проговорила она, — ты мне очень нравишься. Но я ведь говорила тебе — девушке приходится заботиться о себе. Моя норка уже вышла из моды, а к бриллиантовому браслету требуется такое же ожерелье. — Она снова улыбнулась — Не звони мне, я сама тебе позвоню.

Он смотрел на нее с жалостью, смешанной с невольным отвращением. Сначала все тело девушки покрылось черной густой короткой шерстью; потом светло-розовые ногти на руках и босых ногах вытянулись и изогнулись, тело конвульсивно дернулось несколько раз и…

Я смотрел, как она удаляется чарующей походкой.

Конан отвернул лицо и прикрыл глаза. Нет, ему не было страшно! Но видеть, как превращается в жуткого зверя девушка, которую он любил этим утром, ему не хотелось.

Когда Кенди скрылась за углом, я забрался в машину и яростно нажал на стартер.

— Хр-р-р… — тихое басовитое урчание раздалось за его спиной. Киммериец повернулся. Перед ним, поднимая пыль плавными взмахами хвоста, стояла огромная черная пантера. Она разевала алую жаркую пасть, полную белоснежных острых зубов, и грозно смотрела на варвара, как бы говоря ему: «Ну, что же ты застыл, Конан из Киммерии? Давай амулет! Давай скорее, или я не выдержу и разорву тебя в клочья!»

Я вернулся домой, потому что больше некуда было пойти. Поставив «Мрачное настроение» Дюка Эллингтона, я налил себе виски. Какой смысл изображать героя перед самим собой?

Он протянул руку, в котором был зажат золотой диск, и сунул его в пасть зверя. Острые зубы пантеры осторожно сомкнулись, сжимая талисман и мягко проскальзывая по руке киммерийца; затем черное гибкое тело выгнулось, пантера вильнула хвостом и стрелой понеслась прочь. Несколько мгновений спустя она скрылась из глаз в зарослях колючего кустарника. Конан остался один.

Потом я вспомнил о предложении Лейверса, от которого отказался в пользу Джерри Шульца, и уныло подумал: какой же я болван! Натали Куль — именно та женщина, которая могла бы по достоинству оценить героя.

* * *

Внезапно тренькнул дверной звонок. Я поспешил к двери. А вдруг это пожаловала с извинениями сама Венера? И действительно, то была она. Вернее, почти она. В дверях стояла Аннабел Джексон. Аннабел одарила меня манящей улыбкой. На ней было то самое чудесное вечернее платье, а точнее, то самое секретное оружие, которое Юг почему-то не использовал в войне с Севером.

— Кром, зачем меня снова понесло сюда? — вопрошал киммериец, сидя в расщелине скалы. — Не проще было взять караван или тряхнуть подходящую лавку в Шадизаре? Нет, полез на прежнее место! Сказано де, не топчись там, где след твой уже унюхан псами!

Аннабел прошла мимо меня в гостиную, и я поторопился запереть дверь на случай, если она вдруг вздумает улизнуть. Когда я вошел в гостиную, Аннабел уже успела погасить свет и устроиться на кушетке.

В ярости Конан треснул кулаком о камень и зашипел — боль была сильной, однако отрезвила его. Кром! Облизывая кровь с руки, он припомнил и повторил все известные ему проклятья, оскорбил Нергала, Сета, луноликую Иштар и даже Бела, покровителя воров, за то, что тот не справился со своим долгом. Наконец, немного успокоившись, киммериец стал размышлять над тем, как выбраться из капкана.

— Я не люблю останавливаться на полпути, Эл. А ты?

— Тоже! — объявил я и сел рядом.

Прошло уже две луны с тех пор, как Конан последний раз наведывался в горный храм Митры. За это время он неплохо подзаработал, сбывая награбленное через Ловкача Ши одному толстосуму, платившему поболе других. Но как—то в случайной уличной драке его благодетеля, смирнейшую овечку, приняли за бандита Айрама и прирезали без всякой жалости. А ведь тот всего лишь проходил мимо! Правда, он и в самом деле похож на Айрама, подумал тогда Конан, со вздохом принимая очередной удар судьбы — толстосум перед гибелью не успел заплатить им с Шиламом за поставленный товар.

— Нас прервали в прошлый раз, — сказала Аннабел нежно, — в разгар нашего научного эксперимента.

И после того он решил «видно, Бел отвернулся от него в тот несчастливый день!» снова запустить руки в сундук Митры. Конечно, он понимал, что в святилище наверняка ждет засада; слишком многое было им взято, и жрецы вряд ли позволят поживиться еще раз. Но Конан был уверен в собственных силах, а сокровища Митры никак не давали ему покоя; и потому, распростившись с верным Ши Шеламом, он вновь оседлал своего конька и отправился по знакомой дороге прямо в Карпашские горы.

Я хотела выяснить, кого же я боюсь — себя или тебя.

Солнце в тот день посылало на землю мягкие нежные лучи, а легкий ветерок ласково ерошил гриву спутанных конановых волос. Все начиналось так хорошо! А теперь он сидит в узкой расщелине у гремящего водопада и не знает, как отсюда выбраться. То-есть знать-то он, конечно, знает, но… но выбраться не может. Целая толпа диких горцев, нанятых хитрыми жрецами и вооруженных до зубов, перекрывала ему дорогу вниз, к равнине.

Помнишь?

— Помню, — блаженно промямлил я.

На самом деле Конану повезло, если можно назвать везением просиживание штанов на скалах. Горцы — народ дикий, невыдержанный; к счастью, они не смогли дождаться, пока вор влезет в нору, и с воем ринулись на него, когда он только опустил туда ногу. А как было бы легко словить святотатца в подземелье! Зайти с двух сторон и надавить массой… или зарубить… или заколоть…

Я откинулся на подушки, ее рука крепко обхватила меня за шею. Атомный реактор пришел в действие, как только губы наши соединились. Я не знаю, сколько времени продолжалась эта схватка. Кто измеряет экстаз секундами?.. Наконец я почувствовал, что Аннабел отстранилась.

Но Митра милостив, даже к грабителям, и сей исход Конана миновал. Ему даже не хотелось думать о таком! Как и о бегстве, когда пришлось улепетывать со всех ног и без добычи… Но что было делать, когда пятьдесят разъяренных горцев бросились к нему с обнаженными клинками? Бежать, разумеется, и как можно быстрее! Настоящий воин (Конан был в этом убежден) должен знать, когда сражаться, а когда бежать. И бегать ему полагается хорошо; не просто хорошо, но и своевременно, ибо лишь так иногда удается спасти свою жизнь. А жизнь на дороге не валяется, ее не купишь ни за какие деньги, а потому лучше беречь ее, беречь любыми способами, если, конечно, она хоть немного дорога.

Я понял, что с ней происходит. Иногда нужно на мгновение остановиться, чтобы сделать глубокий вдох.

Поэтому Конан помчался что было сил, не приняв боя. Знакомой тропкой он успел пробежать совсем чуть-чуть, и дорогу ему снова преградили горцы. Видно, проклятые жрецы наняли их целую сотню! Впрочем, Конану некогда было их пересчитывать; он выхватил меч, снес голову ближайшему преследователю и кинулся в другую сторону.

Я терпеливо ждал.

Через некоторое время он заметил, что дикари отстали и, кажется, не собираются его догонять. Тогда он отправился дальше, незнакомыми тропами, с тревогой прозревая худшее — тупик. Так оно и вышло; его загнали в тупик, откуда не было иного выхода, кроме как обратного пути. А там горцы его и поджидали, в этом Конан не сомневался. Однако на всякий случай решил проверить.

— Ты можешь поцеловать меня еще раз, радость моя, — пробормотал я. — Дай мне насладиться божественным нектаром твоих губ.

Он осторожно повернул назад, скользя меж скал, как змея, и вскоре наткнулся на преследователей. Их стало еще больше, и, сообразив, что пленник никуда не денется, они решили поджидать его у выхода из ущелья. Конан выругался и побрел обратно.

Внезапно вспыхнул свет, я растерянно заморгал.

Я приподнялся на кушетке и увидел, что Аннабел уже стоит на пороге.

Теперь он сидел в расщелине и размышлял, как ему спасти свою жизнь. Все же то было самым дорогим из имевшегося у него и сдаваться на милость победителям (а милосердием горцы не уступали Нергалу) он не собирался. У него был лук, но лишь с двумя стрелами, и к тому же стрелком Конан был неважным. И все же с близкого расстояния обе его стрелы попадут в цель! Но всего две! А горцев, по крайней мере, три-четыре десятка… Что делать с остальными? рубить? Меч, конечно, отличное оружие, а в умелых руках тем более, но… Опять «но»! За спиной у Конана в этом бою будет глубокая пропасть, а у горцев твердая земля…

— Ты что-нибудь забыла? — спросил я хрипло.

Обдумав все, он понял, что выбраться отсюда живым у него нет никакой возможности. Ведь не может же он, в самом деле, взлететь! При этой мысли Конан сморщился. Неплохо было бы воспарить прямо к светлому оку Митры, да грехи не отпускают. Ну что ж, придется драться… Десятерых — а повезет, так больше! — он отправит на Серые Равнины. А потом погибнет сам, как и полагается воину, сыну Крома.

— Извини, Эл, — нежно проворковала она, — но эксперимент завершен.

Решив не затягивать дело, он осторожно двинулся вперед. Очутиться перед врагами неожиданно — уже удача, можно выиграть время и уложить двоих-троих… Пригнувшись, он скользнул по узкому уступу, медленно и плавно спустился вниз, нырнул между камней и замер.

— Завершен? — недоуменно протянул я. — Но, по-моему, он еще и не начинался.

Пещера? Несомненно, перед ним была пещера! Конан сунул голову в черный провал, но сразу с разочарованием отпрянул. Не пещера, а одна видимость! Здесь бы поместилась разве что его нога… Вздохнув, он двинулся дальше. Он крался по камням так мягко и бесшумно, как леопард, выслеживающий глупую антилопу; водопад гремел за его спиной, змеи скользили по камням, а в поднебесье парили орлы. Вот уже показались черноволосые головы горцев; их горящие глаза настороженно обшаривали скалы.

Она покачала головой:

Конан тихо выругался и поднял лук.

— Завершен. Я узнала то, что хотела узнать. Я не боюсь ни тебя, ни себя. Ты мне наскучил.

— Воин… киммериец… — негромкий зов за спиной заставил его вздрогнуть. Он обернулся. Возле пещеры, на фоне темного провала, возникла тонкая невесомая девичья фигурка — нагая, смуглая, в ореоле темных волос, с золотым диском, сиявшим и светившимся меж острых грудей. Она стояла там и улыбалась; но не смущенно, как в первую их встречу, а с каким-то радостным и победным торжеством.

— Что? — прохрипел я.

— Эмея! — Он совсем забыл о ней, забыл о встрече близ шадизарского тракта, забыл о странном племени дайши, забыл даже о ее поцелуях… И не мудрено! Прошло целых две луны, большой срок, а с тех пор красавица Зарра не раз побывала в его объятьях. Хорошая девушка, хоть и не чародейка… жаль что больше им не свидеться.

— Да. Вот так, — улыбнулась Аннабел. — Пожалуй, я пойду. Лягу спать сегодня пораньше. Благодарю за сотрудничество, Эл. Очень мило с твоей стороны.

Конан попробовал, легко ли выходит меч из ножен, и буркнул:

— Подожди минуточку, — умоляюще сказал я. — Но как же та ночь? Тогда все было иначе…

— Кром! Ты-то как тут оказалась, зеленоглазая?

— Да, тогда было все иначе, — согласилась она. — Но ведь тогда эксперимент прервали, ты помнишь? Нельзя повторить в точности те же ингредиенты. Очень жаль, Эл, но тогда тебе, кажется, пришлось прервать эксперимент, чтобы выручить бедную миссис Куль? Так ведь? — Ее улыбка стала еще нежнее. — Спокойной ночи, малыш.

Эмея тряхнула головой.

Приятных сновидений Она вышла, осторожно закрыв за собой дверь. Я решил проверить, что чувствовал Корниш, когда хотел перерезать себе горло, — достал проверенное лекарство и накапал себе двойную дозу. Я залпом проглотил его, но мое состояние ничуть не улучшилось. Я решил повторить.

— Ты спас меня, киммериец, теперь мой черед. Теперь я помогу тебе.

Снова раздался звонок.

— Поможешь? Как?

На этот раз я не торопился. Если вспомнить, как со мной обращается судьба, это мог быть налоговый инспектор.

Она загадочно улыбнулась и промолчала. Конан, выглянув из-за обломка скалы, еще раз пересчитал врагов. Сорок ублюдков, никак не меньше… Чем ему поможет нагая девушка? Будь она хоть трижды колдуньей?

С опаской открыв дверь, я вгляделся в темноту.

Он покосился на ее безмятежное лицо.

Мимо меня протиснулась Кенди и прямиком прошла в гостиную.

— Откуда ты узнала, что я здесь?

Я потрусил за ней. Кенди повернулась ко мне.

— Это мои горы, Конан. Не забудь, я дайша. Мы многое умеем! И ничего не забываем — ни зла, ни добра.

— Я просто подумала, — сказала она тихо, — кому нужны эти бриллианты? А норка? В конце концов, она создана природой, чтобы бегать на четырех ногах.

— Вот и прошу тебя добром: уйти, откуда пришла! — сказал Конан. — Мне и себя-то не оборонить, красавица! А тебя и подавно!

— Кенди, — выдохнул я, — ты чудесная девушка!

— Здесь, — она плавно повела рукой, обозначив обрывистые стены ущелья, гремящий водопад и темные утесы, — здесь, Конан из Киммерии, мне не нужна защита. Здесь я сама могу защитить. Тебя!

— И, кроме того, — небрежно сказала она. — У Калвина рецидив.

— От них? — Конан кивнул в сторону торчавших над камнями черноволосых голов. — Их сорок! Сорок ублюдков с топорами и клинками! А ты безоружна!

— Опять мысли о самоубийстве на почве корсетов?

— Разве? — она снова усмехнулась. — Ну, если не хочешь, чтоб я тебя защищала, давай сражаться вместе. Твой меч, мои клыки…

— Нет, на этот раз виновата статистика. Он вбил себе в голову произвести перепись населения, чтобы установить, сколько женщин еще не охвачено корсетами. Эл, ну его к черту! Я хочу выпить!

— Клыки? — Он уставился на нее во все глаза, потом хлопнул себя по лбу. Клыки, конечно! А еще когти и плоть, подобная туману. На миг он увидел перед собой не тонкую хрупкую девушку, а чудище с алой разверстой пастью и зрачками цвета изумруда.

— Сейчас принесу.

— Какой же ты недогадливый, Конан из Киммерии… — Эмея покачала головой и засмеялась. — Сейчас мы отправимся к тем камням, где тебя поджидают слизняки, а потом ты уйдешь к себе на равнину. Уйдешь, и никто не посмеет прикоснуться к тебе. Некому будет прикасаться! — Она положила ладошку с тонкими пальцами на золотой солнечный диск. У тебя есть мешок? Ну, так возьми мой амулет и спрячь туда. Спрячь как следует. Но ненадолго!

Я бросился на кухню. Когда я вернулся, то с трудом устоял на ногах. Платье Кенди валялось на кресле, а сама она энергично стягивала какую-то кружевную штуку.

Конан протянул руку.

Под ворохом кружев обнаружились трусики и бюстгальтер цвета Средиземного моря.

Через мгновенье над расселиной и бурыми утесами, заглушая грохот водопада, раздался протяжный и грозный рык пантеры. 

— Мне показалось, что ты хочешь выпить, — пробормотал я.

·

Она освободилась от кружев и выскользнула из Средиземного моря.

— Безумно хочу! Но неужели ты не заметил, что здесь слишком жарко?