Картер Браун

Убийство — завтра

Глава 1

Когда утром я подхожу к двери своего агентства, у меня слегка пощипывает в носу от волнения и восхищения, словно я впервые иду на свидание. Мое сердце трепещет, как пойманный мотылек.

Так продолжается уже целых три дня.

А ведь до минувшего воскресенья дверь нашего агентства не пробуждала во мне никаких эмоций. На двери было написано: «Рио инвестигейшн». Джонни Рио — мой партнер. Я бы добавила: забывчивый партнер. Он «забыл» в свое время указать на вывеске мое имя, и далеко не каждый клиент знал, что в агентстве Рио, кроме Рио, работает еще и частный детектив Мэвис Зейдлиц (натуральная блондинка, длинные ноги, высокая грудь, главный принцип жизни — радоваться самой жизни).

Но неожиданно Джонни умчался в Детройт. Что поделаешь — Джонни любит денежки. В своем кармане. А в Детройте ему предложили выгодный контракт: бороться с несунами. Несуны — это порода таких... нет, не насекомых и не пташек... ну, в общем, тех, кто тащит в свое «гнездо» гайки всякие, болты... Они там чуть не растащили завод по производству малолитражных автомобилей. Владельцы детройтских заводов решили, что пора нанять детективов-охранников, чтобы те приструнили вороватых рабочих. Джонни, увидев сумму гонорара в контракте, быстренько расторг наше соглашение и был таков.

Некоторое время я жила воспоминаниями о тех славных денечках, когда мы с Джонни работали вместе.

Но моя ностальгия быстро прошла. Во-первых, наш деловой союз держался, в основном, на моих умственных и физических достоинствах. А во-вторых, за аренду помещения уплачено на месяц вперед. Что это значит? Это значит — я могу продолжить дело и без Джонни-ренегата.

И тогда я заказала новую вывеску. Теперь на двери агентства значится:

Мэвис Зейдлиц

Консультант по конфиденциальным вопросам

От слова «конфиденциальный» веет чем-то весьма значительным. Иногда я смотрю на стеклянную вывеску изнутри, из своего кабинета, и вижу: цилдйеЗ сивэМ. Чертовски приятно!

В понедельник я ожидала наплыва дам полусвета и танцовщиц варьете, жаждущих, чтобы я раздобыла для них информацию о морских офицерах. Во вторник — надеялась, что ко мне заглянет парочка агентов ФБР с доверительной беседой на тему: как отучить налогоплательщиков обзывать легавых легавыми. Сегодня, в среду, я загрустила.

За все три дня в агентство Мэвис Зейдлиц не наведался ни один человек.

Я посмотрела в окно: хотя бы дождь пошел. Разве можно грустить в такой ослепительно прекрасный день?!

«А не выпить ли мне чашечку кофе?» — подумала я и уже поднялась, как вдруг произошло чудо: дверь отворилась и вошел посетитель.

Я сразу ухватила его вытянуто-угрюмую сущность и про себя окрестила посетителя «огурцом». «Огурцу» было лет сорок. Старомодные очки без оправы сидели на длинном носу, слегка перекосившись набок. Долговязая фигура хорошо гармонировала с тоской во взгляде, а коротковатые брюки — с нервностью рук.

— Простите, но... Я не вижу здесь мистера Рио. Можно ли с ним переговорить? — спросил «огурец».

— Да, если вы сумеете перенестись в Детройт. Мистер Рио там с прошлой пятницы и до неопределенного времени в будущем.

«Огурец» совсем завял.

Я почувствовала, что потихоньку пропитываюсь унынием и тоже становлюсь кем-то из семейства тыквенных.

— Боже мой, как это не вовремя, — простонал посетитель и начал дергать очки, пытаясь получше пристроить их на носу. — У меня к мистеру Рио такое важное дело!..

— Вам позарез нужен мой младший компаньон? — деланно удивилась я.

— Мистер Рио — ваш младший компаньон? — очки замерли, и «огурец» начал изучать мое лицо и все остальное.

Мужские взгляды давно перестали волновать меня — не то, что вывески с собственным именем!

— Мы работали с Джонни как партнеры. Но с тех пор, как я его... как я ему... ну, в общем, неважно... Теперь я работаю одна.

— Разрешите присесть?

Не дождавшись ответа, «огурец» едва ли не упал в кресло и вытянул свои тощие длинные ноги.

— Надеюсь, вы уже заметили смену вывесок? — любезно спросила я. — Мэвис Зейдлиц — это я. Вы можете обсудить со мной любые секреты и тайны и проконсультироваться по любому конфиденциальному вопросу.

— Нет, — посетитель покачал головой, — я пришел поговорить с частным детективом.

— Он перед вами! — я улыбнулась самой скромной из своих сексуальных улыбок. — Я ведь уже сказала, что мы с Джонни работали вместе. У нас было частное сыскное агентство.

Конечно, в этом месте разговора стоило небрежным жестом достать из письменного стола пистолет и, сделав каменное лицо, перезарядить на глазах клиента. Я даже потянула ящик из стола, но увидела там тюбик помады и задвинула его назад.

— Может быть... Не знаю... Вы, конечно, помогли бы мне...

Он колебался.

— Разумеется, я вам помогу, мистер...

— Ромейн, — представился «огурец». — Меня зовут Реймонд Ромейн. Мой род занятий особого свойства. Я интересуюсь искусством.

Тут он посмотрел на мои ноги.

От разочарования я едва не фыркнула: знаю я, каким «искусством» он интересуется!

— Так вот оно что! — сказала я сухим тоном. — Вы хотите, чтобы я вам позировала? Ваше «искусство» требует, чтобы на девушке не было ничего, кроме загара?

— Вы слишком молоды и не способны заинтересовать меня, — презрительно проурчал клиент. — Я имею дело только с хорошо сохранившимися древностями...

Мои щеки от гнева запылали.

— И вы не стесняетесь при мне обсуждать это!.. Ладно, я могу стерпеть, хотя и не знаю, почему я должна терпеть!..

— Я имею дело с древностями, — как ни в чем не бывало продолжил Ромейн, — то есть с предметами старины: мебелью, художественными полотнами, фарфором... Мой интерес — это антиквариат. Ясно?

— Значит... вы не за тем, чтобы я вам позировала?

— Нет, конечно! Скажите, а мистер Рио все же вернется из Детройта? И когда?

Я была раздосадована до крайности и брякнула первое, что попало на язык:

— Джонни, скорее, лопнет, чем упустит свои денежки. Он застрял надолго. И это такая же правда, как то, что на мне сейчас под платьем розовое белье.

— Ну что ж... — Ромейн тяжело вздохнул, — придется иметь дело с дамой, хотя я рассчитывал на мистера Рио.

Он вытащил из кармана какой-то листок и швырнул его на мой письменный стол.

— Вот это я получил сегодня утром экспресс-почтой.

Я схватила листок и поняла, что держу вырванную из журнала теленовостей страничку с программой телепередач на послезавтра. Синий карандаш кружком выделил из всей программы «Вечернее шоу Сэма Варни». Тем же синим карандашом было написано поверх программы: «Ромейн, эта передача — для тебя. Ты узнаешь все про свою жизнь и смерть». Еще я обратила внимание, что передача Сэма Варни должна начаться в 23.30.

— Ну, что скажете? — голос посетителя выдавал накопившееся напряжение.

— Трюк, — ответила я, не моргнув глазом, — рекламный трюк. Видимо, этого Сэма Варни никто не смотрит, вот он и подначивает людей подобным образом. Лично я никакого Варни не знаю и предпочитаю смотреть фильмы восемнадцатого канала. Там показывают...

— Почему? Что случилось? — Ромейн, казалось, говорил сам с собой. — «Про жизнь и смерть»... Что значит — смерть?..

Даже стекла его очков блестели каким-то жалким блеском, а руки безжизненно свисали с подлокотников.

— Не вижу никакой логики, — я начала расхаживать по кабинету и размышлять вслух. — Если бы шутник выделил из программы какой-нибудь допотопный фильм, тогда понятно: вы ведь тоже занимаетесь всяким старьем. Но Сэм Варни!

— Я тоже склонен думать, что это шутка, — заупокойным голосом произнес Ромейн. — В любом случае, я хочу знать, что скрывается за этим посланием. Выполните для меня такую работу. Я хорошо заплачу, мисс... э... Зейдлиц. И даже сверх гонорара — если вы будете расторопной.

— Прекрасно! Я согласна, — я встала перед Ромейном. — Поздравьте меня: вы — мой первый клиент.

— Первый?!

— Первый после отъезда мистера Рио, — поспешно добавила я. — Не беспокойтесь, я опытный детектив.

А про себя подумала: «Конечно, опытный. Разве может девушка жить в Голливуде и не обзавестись опытом в достаточном количестве!»

— Вы узнаете, что представляет из себя Варни и его передача, — проскрипел Ромейн. — Почему я должен в пятницу быть у телевизора?

— Не беспокойтесь, сделаю все, чтобы распутать этот телевизионный узел. Не думайте о нем и спокойно копайтесь в своих подвалах со старым хламом.

Ромейн посмотрел на меня как-то странно и достал свою «визитку».

— Если что-нибудь узнаете, мисс Зейдлиц, сообщите мне немедленно.

— Сообщу немедленно, — в тон ему ответила я. — Напоминаю: вы имеете дело с детективом что надо.

Я со значением посмотрела клиенту в глаза. Он расценил это по-своему и вздохнул.

— Ваш гонорар... Скажите, я не обижу вас, если определю сумму аванса в двести долларов?

— Двести?!

Он скривил левый угол рта, хмыкнул и выписал мне чек.

Не помню, как чек очутился в моей руке. Я рассматривала цифирьки, но видела перед собой чудненькое нижнее белье из нежнейшего шифона, которое продается на Пятой авеню, видела элегантный флакончик любимых духов «Грех», капля которых убивает наповал сотню мужчин.

Когда я очнулась от сладких грез, Реймонда Ромейна в кабинете не было. От «огурца» не осталось даже вмятины на сиденье кресла.

Мне захотелось танцевать. У меня есть клиент! У меня есть деньги! Остался сущий пустяк — провести расследование.

Начнем! Так обычно говаривал один сержант морской пехоты перед тем, как погасить свет в моей гостиной. Начнем! И я пододвинула телефон поближе.

На телестудии меня долго перебрасывали от одного администратора к другому, но я была тверда в своем намерении добраться до Сэма Варни и, наконец, добилась того, чего хотела: мою фамилию внесли в расписание дня Варни на завтра, на десять часов утра.

Со спокойной совестью я пошла в банк, предъявила чек к оплате, а потом помчалась на Пятую авеню за своей шифоновой радостью. «Радость» обошлась мне почти в семьдесят долларов. Покупая белье, я обратила внимание на пижаму из красного нейлона. Штанишки заканчивались под коленками прелестными бантиками. Я представила себя в роли пуделя: мои белокурые кудряшки прекрасно смотрятся на красном. Когда неудачи атакуют меня, я надену эту пижаму, встану на четвереньки перед зеркалом и залаю... Наверняка, это будет ужасно глупо и смешно. Главное, чтобы плохое настроение пропало. Ну, как вы думаете, купила я такую вещь?

Сэм Варни крутился на телестудии, как юла. Разумеется, в десять часов мы не встретились. В одиннадцать тоже. И даже в четверть двенадцатого пробиться к популярному телеведущему было непросто.

Не буду распинаться, как мне это удалось, но я преодолела все трудности. В половине двенадцатого я получила то, чего хотела, — разговор с Сэмом.

Сэм Варни толщиной складок на подбородке мог посоперничать с самым толстым полицейским в Лос-Анджелесе. Под глазами у Сэма была густая синева, еще не прикрытая гримом. Мое любопытство разгорелось: а спал ли он сегодня ночью? и спит ли вообще? отчего он толстеет? от воздуха?

— Присаживайтесь, — хозяин кабинета указал на кресло, сам в это время копался в каких-то бумажках у себя на столе. — Чем могу служить?

Он оторвался от бумаг и посмотрел на меня. Глаза его потеплели.

— Хотелось бы знать, почему для рекламы своей передачи вы используете экспресс-почту? — холодно произнесла я, четко выговаривая каждое слово. — Если вас не смотрят, то не пугайте людей своими заявлениями насчет жизни и смерти. Не у всех так хорошо развито чувство юмора, как у меня. Среди зрителей попадаются нервные люди, которые принимают ваши слова за чистую монету.

У Сэма Варни отпала челюсть и тройной подбородок лег на грудь.

— Экспресс... юмор... чистая монета... Ничего не понимаю! — он начал трясти головой, как лошадь. — Я что-то рекламирую по почте?

— Не притворяйтесь! Я вижу, что вас больше интересуют мои коленки, чем страдания нервных людей.

— Вы ошибаетесь, мисс. Могу сказать только одно: моя передача не нуждается в рекламе.

— А как вы объясните вот это? — я потрясла листком, который мне оставил Реймонд Ромейн.

— Покажите.

Сэм Варни некоторое время рассматривал программу передач и читал то, что было написано синим карандашом.

— Нет, — сказал он, — ничем не могу вам помочь.

— А мне помогать и не нужно. Я представляю здесь интересы своего клиента.

— Какого клиента? А, вот эта приписка синим карандашом... Ромейн...

— Я консультирую его. Я консультант по конфиденциальным вопросам.

— Каким вопросам? — простонал Сэм и закрыл глаза.

— Секретным, деликатным, особым...

— Ну так деликатно объясните своему клиенту, что это чья-то шутка... или недоразумение... или каприз...

— «Мой каприз». Именно это сказал змей-искуситель, уговаривая Еву съесть яблочко.

Варни с трудом открыл глаза и посмотрел на меня с неприязнью:

— Но от меня чего вы хотите?

— Клиент требует, чтобы я установила, кто так шутит. Вы должны объяснить, что это значит, — и я указала на программу передач.

Ведущий призадумался, а когда начал говорить, голос его звучал вкрадчиво:

— Скажите, мисс, вы видели когда-нибудь мою передачу?

— Я буду неискренней, если отвечу «да». Как вы полагаете, у меня могут быть проблемы с досугом? Неужели я способна просиживать вечера перед телевизором?

— О, нет! Но если вы не знаете, что происходит в передаче, то я вам расскажу. У нас в студии собирается несколько собеседников. Это люди необычные — те, про которых говорят:

«Крыша поехала». Один доказывает, что Земля стоит на трех китах, второй — что каналы Марса прогрызли термиты...

— Дальше можете не продолжать. Я так и знала, что в вашем шоу полно полоумных...

— Я бы так не сказал, но публика собирается явно не «нормальная». Возможно, кто-то из таких людей решил подшутить над вашим клиентом. Ну как, годится?

— Нет. Это объяснение не тянет на двести баксов — а мне уплачено именно такая сумма. Нужно найти нечто более серьезное.

Сэм Варни размышлял еще минуту, и внезапно лицо его озарилось:

— Эврика! Я хочу предложить вам, мисс Зейдлиц, один верный способ разобраться в ситуации.

— Какой способ?

— Сегодня четверг, завтра пятница. Приходите завтра к нам в студию прямо на передачу. Вы будете в эпицентре событий.

Я не ожидала подобного предложения, но сделала вид, что Варни не застал меня врасплох.

— Хорошо. Однако я не принадлежу к тем помешанным, которые думают, что Земля плоская.

— И не нужно! У меня бывают разные гости. И чем больше они отличаются друг от друга, тем интереснее передача.

— И все-таки...

— Не отказывайтесь, мисс Зейдлиц! Вы сумеете подать себя — это ведь достойная цель, не так ли? Весь Лос-Анджелес узнает, какой консультант по конфиденциальным вопросам работает в городе. Подумайте.

— Что же я буду делать в студии?

— Мое шоу — это обмен мнениями, жонглирование версиями, пусть даже самыми абсурдными. Вот и сидите, слушайте, отвечайте на вопросы...

Я представила, как буду отражаться на тысячах экранов и рекламировать свое агентство... Ну что же, Джонни, тебе в твоем замызганном Детройте такое даже во сне не привидится!

— Вот и отлично, — вскинулся Сэм. — Оставьте у моего референта свои координаты, и завтра за вами заедет машина. Вы будете выглядеть так же потрясающе, как сегодня? Еще лучше? О, Мэвис! Можно я буду называть вас Мэвис?

— Разумеется.

— А вы зовите меня Сэмом.

Я поняла, что аудиенция закончена.

Чтобы тебя запомнили, надо уметь уходить. Последняя фраза должна быть ударной. Этому в свое время меня научил Джонни.

— Сэм, я хотела бы узнать у вас одну вещь, — сказала я, вставая.

— Какую же, Мэвис?

Варни улыбался, но глаза его уже шарили по столу в поисках очередной бумаженции. Я сумела поймать его взгляд.

— Сэм, я никак не подозреваю вас. Но почему круги под вашими глазами точно такой же формы, как и эта обводка синим карандашом?

И я вздернула вверх программу передач.

Глава 2

В свое агентство я вернулась во второй половине дня. По дороге с телестудии заехала в кафе перекусить.

Ромейн тотчас поднял трубку, стоило мне набрать его номер. У меня было такое ощущение, что он сидел у телефона и ждал звонка. Выслушав мой бодрый рапорт, клиент что-то пробурчал и отключился. Возможно, его не вполне устраивало мое присутствие на завтрашней передаче и он ждал чего-то большего? Лично я была весьма довольна тем, как ловко обработала Сэма Варни.

Я сидела у молчащего телефона, листала бестселлер «Последняя ошибка Ланы», рассматривала фотографии Ланы и ее жениха и думала о том, что книгу правильнее было бы назвать «Последняя ошибка жениха».

Я добралась до последней страницы и вдруг услышала стук в дверь. Кто бы это мог быть? Я подняла голову и увидела посетителя. «Парень моей мечты», — так бы я назвала свой собственный бестселлер, если бы кто-нибудь когда-нибудь вздумал выпустить его в свет.

Ну, это была порода!

Передо мной стоял красавец: высокий, но не дылда, накачанный, но не культурист. Черная взлохмаченная грива волос, печальные карие глаза, легкая богемная небритость и нервная линия скул — все это делало его неотразимым. Могу разве что добавить: парень производил двойственное впечатление. Он мог оказаться и выпускником Гарварда, и гангстером.

— Вы мисс Зейдлиц? — спросил он.

Разумеется, его голос был глубоким и уверенным. Таким голосом можно открывать неприступные сейфы под названием «чужая жена» или «единственная дочь мультимиллионера».

— Я — мисс Зейдлиц. Простите, с кем имею?.. — я впервые растерялась, встала и начала переминаться с ноги на ногу. — А, вы коммивояжер!

Посетитель снисходительно улыбнулся, сел в кресло и щелкнул стильной зажигалкой.

— Нет, я ничего не продаю, — сказал он, выпустив к потолку колечко дыма.

Я обратила внимание, какая красивая, натурального шелка, синяя рубашка выглядывает из-под спортивного пиджака. И все-таки кто он? Рука с сигаретой была ухожена, ногти аккуратно подстрижены.

— Зовите меня Эдди, — мягко произнес посетитель. — Вообще-то, я — Эдвард Клайд Стентон Говард.

— А вы можете звать меня Мэвис, — выдавила я из себя.

— Хорошо, Мэвис, — Эдди вновь обнажил в улыбке зубы. — Некоторое время мы будем работать вместе.

— Да?.. — я уставилась на него, по-коровьи хлопая ресницами. — Вы, наверное, окончили Йель?

— Нет, Гарвард.

Он закрыл глаза, как бы вспоминая дорогую альма-матер.

Это меня доконало.

Кстати, об альма-матер. Не могу претендовать на знание латыни, но, по-моему, альма-матер — особа женского пола, которая наставляет молодежь уму-разуму и учит разным штучкам. Один студент объяснил мне это слово именно так в ответ на мои настойчивые приставания, почему он упорно называет меня Альма-Мэвис.

— Видите ли, — Эдди затянулся еще раз и погасил сигарету, — мистер Ромейн счел необходимым, чтобы мы познакомились до того, как вы попадете на телепередачу Сэма Варни.

— Так вы от Ромейна! — обрадовалась я.

Наверное, я как-то по-особому произнесла фамилию клиента, потому что, услышав ее, красавчик Эдди вздрогнул, глаза его сверкнули, как два кинжала, и мигом погасли. Впрочем, мне это могло показаться.

— Да, я от Ромейна.

— Он что-то задумал? Что?

— Ромейн хочет подстраховаться на тот случай, если вы не сможете контролировать ситуацию. Вдруг во время шоу Сэма Варни произойдет нечто экстраординарное...

— Утолите мое женское любопытство: вы, как и мистер Ромейн, собираете всякое старое барахло? Да?

— Нет. Я имею дело с еще довольно крепкими... хм... предметами.

— С чем же?

— С людьми. Мне хорошо платят за то, чтобы я охранял одних и убирал других.

— Вы пришли, чтобы убрать... меня?

Я занервничала, но Говард этого не заметил: он говорил о себе с гордостью:

— Я беру очень дорого. У меня самые высокие гонорары на всем побережье, заказов много...

Я почти испугалась.

— Вам заказали меня...

— ...охранять. Мистер Ромейн хочет, чтобы я находился неподалеку от вас, когда вы будете участвовать в передаче. Дело в том, что я — телохранитель.

— Хранитель тел? — ляпнула я и осмотрела свои формы. — Вы прикроете меня собой в случае чего?

— Еще как прикрою, — он цинично ухмыльнулся и тоже оглядел меня с ног до головы.

— Тогда мне от вас придется нанять личного телохранителя, — я поджала губы.

— Ладно, Мэвис, хватит дуться. Останемся друзьями, — Эдди снова превратился в интеллигентного юношу. — Я не буду приставать.

— Вы уверены?

Я села и коротко пересказала Говарду свою беседу с Сэмом Варни. Говард покачал головой:

— Версия, которую выдвинул этот телевизионщик, плохая. У мистера Ромейна нет таких приятелей-придурков, которые присылают свои шутки экспресс-почтой да еще в таком виде! У Ромейна вообще нет приятелей. Что касается шуток, то здесь папа Рей непробиваем, и все это знают.

— А что вы лично думаете по поводу завтрашней передачи?

— Я думаю, что телохранителю вообще не нужно думать, — отшутился Говард. — Какие планы на вечер?

— Спать в своей постели, — честно ответила я.

— Звучит красиво, — Эдди подмигнул мне. — А если перед сном будет ужин с шампанским? При свечах?

— Мы же договорились не переходить рамок дружеских отношений, — осадила я скакуна. — Впрочем, перекусить с вами я могу. Но на большее не рассчитывайте.

— Хорошо, Мэвис, — он притворно громко вздохнул. — Встречаемся в восемь. Идет?

— Идет. Мой адрес...

— ...мне известен. Есть только одна маленькая просьба...

— Какая же?

— Встаньте, пожалуйста.

Я подумала: хозяин Эдди заплатил мне двести баксов. За такие деньги можно выполнить одну маленькую просьбу его телохранителя. Я фыркнула и встала.

Эдди, наверное, обладал рентгеновским зрением, потому что я почувствовала, как зачесалась спина под лопатками.

Он сказал:

— Я поспорил сам с собой. 170, 90, 92?

— Нет. 170, 92, 90. 92 — за счет груди. Вы удовлетворены?

— Вполне. Я вижу, Мэвис, мы с вами сработаемся. Итак, в восемь.

Он пошел к двери, но на пороге обернулся:

— Вам случайно не знаком человек, которого зовут Май-ком Англичанином?

— Кажется, нет. А в чем дело?

— Да так... Вы уверены, что поступили правильно, согласившись работать на Ромейна?

— Кто бы сомневался! — холодно произнесла я.

— Еще ни разу в стаю волков не забредала такая хорошенькая овечка, — задумчиво сказал Эдди.

Интересно, что он имел в виду?

Я не успела узнать это, потому что дверь за Эдвардом Клайдом Стентоном Говардом захлопнулась.

Мне стало ясно одно: частному детективу и консультанту Мэвис Зейдлиц не доверяют, раз приставили надсмотрщика.

Хотела бы я поговорить с какой-нибудь стриптизеркой: что она делает, если публика покидает оплаченные места в зале в тот момент, когда она готова снять последнее белье?

Наступила пятница.

На небе — ни облачка. Туман — только в моей голове. Да, именно так: я иду на работу, а в голове — туман от выпитого накануне шампанского. Эдди угостил меня отменным ужином. Он ухаживал за мной весь вечер, как настоящий джентльмен, и мне стоило большого труда сказать «нет», когда мы с Эдди прощались у двери моей квартирки в первом часу ночи. И все-таки я сказала «нет». И добавила, что могу вернуть деньги за шампанское. Он схватил мою руку и потянул... Нет, он не стал применять приемы джиу-джитсу. Эдди поцеловал мне руку.

— Спокойной ночи, Мэвис.

Я долго еще ворочалась в постели, прикидывая, правильно ли поступила, отправив Эдди домой.

И вот — пятница, утро.

С мыслями об Эдди и проведенном вечере я открыла дверь агентства и налетела на даму, которая явно нуждалась в консультировании: вид у дамы был ненормальный.

— Дрянь! — заорала она, едва увидела меня.

Никто лучше женщины не оценит другую женщину. Моя непрошеная гостья была неопределенного возраста и явно крашеная. Издали ее можно было бы назвать красивой, но при ближайшем рассмотрении было видно, что над этой бабенкой хорошо поработали косметологи и хирурги. Единственное, чего они не могли исправить, — скелет. Дама была явно костлявой.

— Я тебя проучу, дрянь. Я тебе покажу, как посягать на чужих мужей!

Продолжая орать, эта сучка замахнулась своей сумочкой и, несомненно, опустила бы ее на мою голову, если бы у меня была плохая реакция.

Но я хорошо усвоила уроки своего друга — морского сержанта — и встретила удар достойно: схватила гостью за запястье, вывернула его и тут же подсечкой сбила с ног. Та не ожидала подвоха и в мгновение ока шлепнулась на пол. Мелькнули ее розовые трусики... Дама лежала, задрав ноги кверху.

Вид, который открылся моему взгляду, вряд ли порадовал бы какого-нибудь мужчину, если бы таковой оказался здесь.

Гостья опомнилась и закричала, как резаная. Зачем она это сделала? Мне не оставалось ничего другого, как подойти и отвесить крикунье пару оплеух. Рука у меня тяжелая — это отмечали даже мужчины. Дама заткнулась, глаза ее закатились, рот открылся, а руки повисли, как плети.

«Уж не перестаралась ли я?» — полезло мне в голову. Я подошла к ревнивице, потрясла ее, подняла и усадила в кресло.

— Вы сами во всем виноваты, милочка, — сказала я. — С чего вы взяли, что я посягаю на чужих мужей, да еще набросились на меня?.. Мэвис Зейдлиц вот уже полгода не встречалась ни с одним женатым мужчиной, ясно?

— Ты врешь, — простонала она. — Мой муж был у тебя позавчера, я это точно знаю.

— Кто же ваш муж?

— Я — миссис Ромейн. Бабл Ромейн.

— Вы — миссис Ромейн?!

Ну и сюрприз! Вступая в деловые отношения с клиентом, редко интересуешься его домашними. Теперь я призадумалась: как же несчастный «огурец» живет с такой змеей?

— Тебя это удивляет, потаскуха? — простонала Бабл Ромейн.

— Вообще-то, мистер Ромейн говорил, что имеет дело со всяким старым хламом. Но чтобы с таким...

И я развела руками.

Дама оскалилась. Откуда силы взялись — она хотела встать и даже занесла руку для удара, но я ткнула ее тремя прямыми пальцами под ребро, и ревнивая женушка сразу присмирела.

— Вот что, милочка, ваш муж действительно был здесь позавчера, — сказала я. — Он в отчаянии — ему позарез нужен частный детектив. Он нанял меня.

— За двести баксов? Не отпирайся, я видела корешок в его чековой книжке, — Бабл смотрела на меня ненавидящим взглядом. — Любая другая проститутка обошлась бы ему дешевле.

Будь на моем месте человек вспыльчивый, от Бабл Ромейн осталось бы мокрое пятно. Но Мэвис Зейдлиц — выдержанная женщина. Я разжала кулаки и принялась говорить с женой клиента так, как обычно разговаривают с умственно отсталыми.

— Ваш муж пришел сюда, думая, что направляется в агентство Рио. Он знал Джонни Рио как хорошего частного детектива. Придя сюда и обнаружив, что детектив Рио в отлучке, а есть детектив Зейдлиц, ваш муж нанял детектива Зейдлиц. Он теперь мой клиент.

— Если муж приходил сюда по делу, почему же тогда он вернулся домой только к вечеру? — мадам прищурила левый глаз.

— Не знаю, — ответила я. — Выясняйте эти милые подробности у мистера Ромейна сами.

— Ты думаешь, я такая идиотка, чтобы поверить в твои деловые свидания?

— Заметьте, вы сами себя так назвали... Кстати, я встречалась не только с мистером Ромейном, но и с его телохранителем. Исключительно на деловой основе.

— Врешь!

— Мадам, вы так агрессивны, что я начинаю понимать, почему мой клиент нанял телохранителя, — хмыкнула я. — Опять же повторю: вы обо всем можете справиться у мужа или у Эдди.

Бабл Ромейн от злобы начала раздуваться, вполне оправдывая свое имечко.* Но запас язвительных слов, очевидно, кончился, и в голове мадам забрезжил свет. Во всяком случае, она выпустила пары, выдохнула и сказала:

* Bubble — пузырь (англ.).

— Возможно, я последую вашему совету... И все же объясните... Зачем приходил Эдди?

— Его прислал мистер Ромейн. Он решил, что при выполнении столь ответственного поручения мне может понадобиться помощь.

— Какое ответственное поручение вы выполняете? — опять всколыхнулась дама. — Зачем вообще моему мужу частный сыщик?

Я обрисовала ситуацию. Пока я говорила, Бабл Ромейн не раскрыла рта. Я внимательно следила за выражением ее глаз. Недоверие в них сменилось любопытством, потом наступил черед глубокой задумчивости.

— Н-да... Вы, милочка, вряд ли могли наворотить эту историю с телевидением только для того, чтобы оправдать свою любовную интрижку. У вас просто не хватило бы фантазии, — резюмировала она.

— Ну вот, наконец-то вы поняли, что между мной и вашим мужем не было ничего такого, что можно назвать грехом!

— Как бы то ни было, вы должны были вначале поговорить со мной, а не бить.

— Это рефлекс, — коротко ответила я. — Вы ведь замахнулись...

Внезапно ревнивая жена исчезла, и на ее месте появилась любезная дамочка с приторной улыбкой. Перемена настроения Бабл удивила меня, но я ничего не сказала.

— Ах, мисс Зейдлиц, я сама, конечно, виновата. Я действительно замахнулась сумочкой... Я была вне себя, не понимала, что делаю... Извините меня. Я была уверена, что вы и есть та, которая... Ну скажите, что я уже прощена!

— Нет, — я хотела отбрить ее по всем правилам, но двести баксов мистера Ромейна заставляли меня быть осторожной. — Однако я постараюсь все забыть.

Я выдавала некое подобие улыбки.

— Называйте меня Бабл, и мы с вами поладим, — хихикнула миссис Ромейн.

— А вы зовите меня Мэвис.

Наблюдать за нами со стороны, наверное, было бы уморительно: две притворщицы соревновались, кто выдаст больше фальшивых улыбок и льстивых слов.

— Будем друзьями, — пела Бабл. — Я исправлю свою ошибку. Меня оправдывает то, что я не знала, какая опасность угрожает Рею. А вы, Мэвис, теперь можете рассчитывать на меня. Я бы хотела принять вас в своем доме. Приезжайте после передачи прямо к нам. Поболтаем, выпьем... У нас есть бассейн — можете захватить купальный костюм. Отлично проведем время!

— Не знаю, смогу ли я воспользоваться вашим предложением...

— Мэвис, я буду страшно огорчена, если мне не удастся добиться вашего прощения.

— Ну, чтобы вас не огорчать...

— Вот и замечательно! Значит, сразу, как только закончится передача, вы направляетесь к нам. И захватите Эдди, раз он будет с вами.

— А адрес? — крикнула я вдогонку миссис Ромейн.

— Телохранитель просто обязан знать, где живет его босс, — небрежно бросила она через плечо.

Глава 3

Телестудия ослепила: экраны, прожекторы, телекамеры... Не скажу, чтобы я растерялась, но под ложечкой у меня засосало — как будто я должна пройти некий ответственный экзамен.

В телестудию меня отвез Эдди Говард. Для видимости я немного посопротивлялась, сказав, что Сэм Варни пришлет свою машину, но Эдди был мил и нагл. Он подхватил меня под руку и ответил, что все уже уладил. Еще он спросил, готова ли я к вечеринке у Ромейнов. Мы поговорили немного о Бабл, причем, Эдди посоветовал поинтересоваться у самого мистера Ромейна, в каком дерьме богатые люди отыскивают подобные «жемчужины».

— После передачи едем к Ромейнам, — сказал Эдди как о чем-то решенном.

— Неужели я обязана подчиняться капризам Бабл?

На это Эдди резонно заметил, что раз мы работаем на Ромейнов и за приличное вознаграждение, то какая разница — одним капризом больше, одним меньше...

Сэм Варни, увидев меня на студии, принялся ворчать, что я опоздала, и потащил за руку к гримерше, которая, не сказав ни слова, начала мазать мое лицо какими-то белилами и пудрить нос.

Я поняла, что в ближайшее время вряд ли смогу принадлежать самой себе: теперь я полностью завишу от этих типов-телевизионщиков. Черт побери!.. По спине пробежал холодок, и кожа покрылась пупырышками. Это произошло от волнения, а не от того, что плечи мои были оголены. И грудь частично тоже. Платье с корсажем сидело на мне просто великолепно. Но я боялась, что камера приблизится вплотную, и зрители заметят, какая у Мэвис Зейдлиц «гусиная кожа». Надеть другое платье на телепередачу я не могла — это противоречило бы моему принципу: женщина должна показывать себя ровно настолько, насколько может. Не больше и не меньше.

Я подошла к столу, за которым уже сидели участники передачи. От «дигов» и «юпитеров» стул нагрелся и показался мне жаровней. Было очень душно и пекло, как в Африке.

Сэм Варни похлопал меня по руке и подмигнул:

— Волнуемся?