Картер Браун

Меня прислал Чарли

Глава 1

Кэйт Данн, свернувшись клубочком, полулежала в своем кресле; растрепанные волосы, походившие на слегка разворошенную копну спелой пшеницы, закрывали один глаз и часть лица. Ее равномерно вздымающаяся грудь отчетливо вырисовывалась под переливающейся тонкой муаровой тканью голубой пижамы. С точки зрения праздного наблюдателя, единственным, что нарушало эту продуманную мизансцену, было излишнее количество тугой плоти, представляющей восхитительную панораму величественных холмов и уютных долин.

Мисс Данн принадлежала к тому редкому типу женщин, которые излучают одновременно невинность и сексуальность. С моей точки зрения, это вопиющее противоречие, но как подобное ни называй, стоило ей состроить мне глазки, как всякий раз это приводило меня в состояние, близкое к безумию.

— Привет, Ларри! — Она тепло улыбнулась и осторожно отвела прядь белокурых волос, попавшую в уголок рта. — Ты все еще одет... Неужто и все остальные, кроме меня, тоже страдают бессонницей?

В дальнем конце комнаты появилась Фрайда Ансель, которая, на секунду замедлив шаг, окинула нас равнодушным взглядом.

— Остальным ничего другого и не остается! — кисло заметила она. — Что этот паралитик недоросль о себе воображает? Собрать совещание в два часа ночи — да еще по поводу какого-то сценария!

Она поправила свою безупречную прическу — два блестящих воронова крыла, расходящиеся строго от прямого ряда и обрамляющие овалом тонкие черты ее холодного красивого лица, — довольно громко шмыгнув носом. Простое белое платье без пояса плотно облегало ее тонкую фигуру, делая Фрайду больше, чем обычно, похожей на Снежную королеву из сказки.

— Может быть, Эдди Сэквилл, — предположил я, — воображает себя величайшим комиком телевидения — тем самым парнем, который неизменно занимает одну из верхних строчек всех рейтингов? А может быть, по его мнению, тот факт, что на наших костях еще осталось кое-какое количество мяса, доказывает, что мы недостаточно усердно отрабатываем свои деньги?

Постепенно я входил в раж, не обращая внимания на отчаянные сигналы, которые посылали мне большие синие глаза Кэйт, — я не хотел верить слухам о том, что Фрайда Ансель делит с Эдди его королевское ложе, даже если Кэйт в это и верила.

— Может быть, — продолжал я ироническим тоном, — Эдди созывает совещание в два часа ночи потому, что он — человек-вампир и надеется, что в наших жилах еще осталось несколько капель теплой крови, даже после того, как мы отработали восемь долгих месяцев в его шоу?

— Неплохо сказано, Ларри, ей-богу, — раздался вдруг до ужаса знакомый гнусавый голос за моей спиной. — Я ценю подобную лояльность, особенно со стороны такого писаки, как ты, который уже сто лет дурачит меня, притворяясь лучшим автором в нашем шоу.

Мне следовало бы давно запомнить, с досадой думал я, что Эдди никогда не входит в комнату, как все нормальные люди, а всегда подкрадывается незаметно — черт бы побрал его неслышную походку! Я обернулся с неохотой и посмотрел на него — в это до ненависти знакомое лицо, при виде которого больше тридцати миллионов зрителей около телевизоров — от одного побережья до другого — по вечерам корчатся от смеха каждую среду.

Это было исключительно невыразительное лицо, узкое и меланхоличное, с обвислыми, как у бассет-хаунда, щеками. Казалось, что переносица его маленького носа не в силах была удержать тяжелой оправы огромных очков, которые подчеркивали близорукую беспомощность его младенчески-голубых глаз. И только перестав смеяться над Эдди Сэквиллом — полагаю, что никто из тридцати миллионов зрителей этого никогда не делал, — вы замечали натруженные мышцы вокруг его рта и то, как его тонкие губы поджимаются и вытягиваются в прямую линию.

Будучи комиком, он в чем-то походил на Чарли Чаплина — маленький человечек в вечной борьбе против непреодолимых препятствий, но в нем не было той изюминки, которая делала из Чаплина гениального комика. Эд привносил в свой имидж нечто свое, что было сродни нахальству фокстерьера. Его маленький человечек мог расположиться подремать прямо под носом полицейского, после того, как дубинка стража порядка уже раз десять отскочила от его черепушки. В моих глазах Сэквилл вовсе не походил на тип “маленького человечка” Чаплина — нет, только на босса, который платил мне четыре тысячи в неделю и, кажется, собирался уплатить наконец за прошлую.

— У меня нет проблем с тем, чтобы нанять писателя, Бейкер, — бесшумно появившись, насмешливо произнес он, глядя на меня. — Или тебе уже не терпится приступить к созданию диалогов-сценариев для дневного шоу-викторины, а?

И в эту минуту захлопнувшаяся за ним дверь со стуком отворилась и в комнату ворвался Хэлл Уайт, который, на мой взгляд, олицетворял собой типичного второсортного актеришку, выдающего себя за бизнес-менеджера. Со всей ответственностью могу утверждать: чтобы быть бизнес-менеджером Эдди Сэквилла, неминуемо приходится пускать в ход массу всяких трюков.

— Итак, — бодро заявил Хэлл, — все в сборе?

— Если ты на минуточку раскроешь глаза, ты, тупой сукин сын, — одернул его Эдди тихим, лишенным всякого выражения голосом, — тебе не придется задавать этих идиотских вопросов.

Цвет лица Уайта мгновенно пришел в явное противоречие с его фамилией[1].

— Я носился за этой сворой до посинения, клянусь! — взмолился он. — Я стучал в двери, обзванивал по телефону...

— Избавь меня от этих поганых деталей! — заорал Эдди. — Ты еще пойди и скажи, что тебе нужна собака-поводырь и белая палочка! Полагаю, ты их получишь — как раз когда я заведу себе нового бизнес-менеджера. Даже идиот от рождения мог бы справиться с подобным заданием — отыскать...

Продолжая мило беседовать в том же духе, эти двое прошли в комнату. Они были готовы и дальше обмениваться подобными репликами, но тут Эдди увидел остальных, и в ту же секунду рот его захлопнулся, превратившись в узкую щель.

Борис Сливка, продюсер шоу, бросил меланхолический взгляд через плечо. Его темные глаза ни на секунду не изменили своего обычного скорбно-отрешенного выражения.

За все время моей работы в шоу Борис оставался единственным человеком, которого Эдди ни разу, сколько ни пытался, не сумел вывести из себя. Как объяснял это сам Борис, ему было около трех лет от роду, когда его родители бежали от ужасов большевистской революции, и за месяц, понадобившийся им, чтобы добраться до безопасной гавани, мальчик повзрослел сразу лет на семь. С того самого дня он дал себе слово, что никогда больше не будет выходить из себя ни по какому поводу, и, судя по тому, как он общался с Эдди, — голову даю на отсечение — он свое слово держал.

Нейл +++++ Фуе — актер милостью Божьей — аккуратно отвел волосы со лба, чтобы не растрепать темно-русый локон в виде вопросительного знака как раз над правым глазом.

— Мы опоздали или как? — поинтересовался он томным голосом.

— Заткнись и сядь на место! — огрызнулся Эдди. — У нас важное совещание, но тебя это, похоже, не волнует, не так ли? Ты способен явиться вовремя только на какую-нибудь бездарную вечеринку, где хозяева с утра нажрались наркотиков!

+++++ Фуе вздрогнул, щеки его заметно порозовели, и он молча направился к кушетке в дальнем конце комнаты. Через пару секунд к нему присоединился Хэлл Уайт, лицо которого выражало заметное облегчение, поскольку Сэквилл нашел себе нового агнца для заклания. Фрайда Ансель, невозмутимо мерившая шагами комнату до тех пор, пока в нее не ворвался Эдди, опустилась в кресло, скрестив ноги медленным, неторопливым движением, словно исполняла некий тайный ритуал, поклоняясь невидимому божеству. Борис выбрал один из трех стульев с прямыми спинками, которые были составлены вместе у дальнего конца стола, и, таким образом, лишил меня выбора: мне оставалось только занять другой стул и сесть к нему лицом.

Тишина в комнате становилась все тягостней, в то время как Эдди дожидался, когда утихнут последние шарканья ног и покашливания. Наконец убедившись, что он завладел всеобщим вниманием, Сэквилл осторожно опустился на краешек стула, выбрав место во главе стола, и по очереди обвел всех взглядом.

— У меня родилась потрясающая идея нового скетча, — провозгласил он скучным голосом, — даже новой серии скетчей, если уж быть совсем точным.

— Великолепно! — с энтузиазмом отозвался Хэлл. Эдди уперся локтями в край столешницы, с силой сжал ладони и принялся медленно сплетать пальцы. Это была его, так сказать, личная форма молитвы в особо трудных ситуациях, когда он просил сдержаться своего гения, не позволяя ему окончательно выйти из себя. Едва приметив знакомый жест, Хэлл тяжело откинулся на спинку кушетки, и на лбу его выступили мелкие капельки пота.

— В работе телевидения наблюдается определенная цикличность, — спокойно начал Эдди, видимо убежденный в том, что его тихой молитвы оказалось на этот раз вполне достаточно, чтобы Хэлл держал рот на замке — по крайней мере, следующие десять минут. — Шоу определенного типа сменяют друг друга по кругу. Когда-то это был век великих комиков — Берля, Глеасона, Скелтона; через некоторый промежуток времени им на смену пришли вестерны, затем появились шоу про частных сыщиков, потом их героями стали доктора и медсестры, за ними — адвокаты, а потом — снова комики.

Почему?

В нашей компании не нашлось такого дурака, который стал бы отыскивать ответ на заведомо риторический вопрос.

— Итак, почему же? — повторил Эдди. — А потому, что каждый такой цикл начинается с хорошего шоу — к примеру, вестерна, который занимает верхние строчки рейтинга; и тогда все, кто занят в данном бизнесе, тоже начинают делать вестерны. В конце концов зрители, объевшись этих вестернов, жаждут нового, и, естественно, какие-то гениальные люди создают такое хорошее шоу про частных сыщиков. Оно побивает рекорд популярности, и все кому не лень начинают делать шоу про сыщиков... Но в какой-то момент и они становятся зрителю до задницы... Понимаете, господа, о чем я?

— Нет, — вежливо отозвался Борис. Эдди пристальным взглядом осмотрел столешницу, и на лице его застыло выражение мученика.

— Временами я чувствую себя таким одиноким, — театрально прошептал он. — И в такие минуты я осмеливаюсь надеяться, что в один прекрасный день у одного из вас — хотя бы у одного! — прорежется какой-то слабый отблеск интеллекта, первая робкая попытка подняться над мышлением среднего уровня... — Он медленно покачал головой. — И в такие вот минуты я начинаю понимать, что в глубине души я — всего лишь мечтатель.

— Ты хочешь сказать, Эдди, что зрителей либо перекармливают качественной пищей, либо держат в черном теле? — небрежным тоном предположил Борис, игнорируя предыдущую исповедь комика. — То есть, предположим, ты делаешь серию комических скетчей, основанную на том типе шоу, которого зрители последние пару лет не видели по телевизору; в таком случае ты не только получаешь подходящий материал, но можешь пробудить в них ностальгические воспоминания, которые окажутся тебе весьма на руку?

— Полагаю, это весьма грубая и приблизительная трактовка того, что я пытаюсь вам втолковать, — холодно отозвался Эдди.

— И что же все-таки ты задумал? — продолжал Борис. — Вестерн? “Сэквилл Шесть Ружей снова на коне” или какую-нибудь иную подобную безвкусицу?

— Вестерн? — Эдди невесело улыбнулся продюсеру. — Держу пари, и ты тоже уже подумываешь об этом! Нет, я хочу сделать серию про сыщиков, и как можно быстрее. Я даже уже придумал ей название — “Кровавый Глаз”. Нравится?

— Блеск! — Хэлл наконец обрел право на реплику. — Просто потрясающе, Эдди!

— Каждый скетч будет идти минут десять, — продолжал Эдди. — Я, естественно, играю Кровавого Глаза. Возродим крепкое детективное шоу! Я сыграю его так, как Бен Турпин играл бы Гамлета.

— Такое уже делали прежде! — твердо заявил я.

— Но только не Эдди Сэквилл!

Боже, как унизительно! Своим коротким ответом он сразил меня наповал и оставил, пошатываясь, умирать на коленях — одного, в звенящей тишине.

— Это меня беспокоит, — нарушил молчание Борис. — Я начинаю нервничать. Может, подобное вовсе не в стиле Эдди Сэквилла? — Его усталые глаза сенбернара обратились ко мне. — А, Ларри?

— Возможно, нам следует вернуться к истокам? — предположил я. — Эдди Сэквилл в классическом амплуа? Добрый сосед, который приходит, чтобы помочь вам разжечь печку и раздувает огонь до тех пор, пока ваш дом не сгорит дотла. Нетерпеливый командир, который приказывает своим скаутам ставить палатки на берегу реки, а затем причитает, что все они утонули. Маленький человечек в супермаркете, который хочет вытащить именно ту банку консервированных бобов, которая стоит в самом нижнем ряду десятифутовой пирамиды... Это — Эдди Сэквилл, телевизионные шоу которого имели самый высокий рейтинг на телевидении и теперь ты хочешь все это бросить?

— Черт тебя побери! — Эдди наградил меня кислой улыбкой. — Ты, Бейкер, только зря растрачиваешь здесь свой талант. Тебе следовало бы сидеть дома и писать роман-эпопею.

— Спасибо, уже пробовал, — хрюкнул я. — Удалось продать восемьсот экземпляров, а пара сотен до сих пор пылится у меня в квартире.

— Думаю, Ларри прав, — сдержанно заметил Борис. — Ты меняешь направление, устраиваешь балаган, — а может быть, людям это не очень-то и понравится.

Локти Эдди снова уперлись в поверхность стола, и мы в почтительной тишине ждали, пока он молил своего гения-покровителя сниспослать ему понимание.

— Я не собираюсь менять направление, — неожиданно нервно произнес он. Обычный надтреснутый голосок моего босса зазвучал на целую октаву выше, срываясь чуть ли не на визг. — В том-то все и дело, вы, банда тупоголовых кретинов! Кровавый Глаз останется тем же Эдди Сэквиллом, поменяются только обстоятельства! У него будет свой офис — там у него сексуальная секретарша, и все как надо, — только это она гоняется за ним вокруг стола, в нижнем ящике которого у него припрятана бутылка лимонада, и он постоянно прикладывается к ней. Он носит свою пушку 38-го калибра в кобуре под мышкой, только она всегда сбивается на одну сторону. Когда у него остается ровно три минуты для того, чтобы спасти свою клиентку, которую злодей уже потащил в гостиную, чтобы там придушить, он не может найти рядом с ее домом места для парковки и ему приходится до изнеможения колесить по всему кварталу...

— Ну.., это может быть, — осторожно согласился Борис.

— Да здесь миллион всяких ситуаций! — заорал Эдди.

— Ларри? — пробормотал меланхолический продюсер, взглянув на меня.

— Полагаю, что да, — неохотно признал я.

— Хочу, чтобы сценарий был готов завтра же, после обеда! — воззрился на меня Эдди. — Мы начнем репетировать в среду, и в тот же вечер это пойдет в шоу.

— Ты почти не даешь мне времени, Эдди! — возопил я.

— На тебя работают три автора, — парировал Эдди ледяным тоном. — Ваша банда стоит мне десять тысяч в неделю! Сценарий нужен мне завтра, к трем часам пополудни, или к половине четвертого сегодня я найду других четырех писак для своего шоу.

— Говоря о секретарше, ты имел в виду меня, дорогой? — неожиданно вступила Фрайда.

— Еще чего? — зарычал Эдди.

— А как насчет меня? — поинтересовался +++++ Фуе с безнадежным видом. — Какую роль во всем этом ты отводишь мне?

— Скажу, когда истечет срок твоего контракта, — ответил Эдди с ухмылкой. — А пока тебе не о чем беспокоиться. Можешь мне поверить, я не позволю тебе рассиживаться в домашнем халате за такую зарплату!

Он посмотрел на Кэйт Данн, которая все еще нежилась в кресле, свернувшись клубочком. Глаза ее были закрыты.

— Ты, белобрысая! — неожиданно завопил он. — Твоя пижама расстегнулась прямо на груди!

Кэйт мгновенно открыла глаза, глянула прямо Эдди в лицо с нескрываемым отвращением. Молчаливый поединок взглядов длился несколько секунд.

— Расстегнулась прямо на груди, — вдруг переменившимся счастливым голосом повторил Эдди. — Если ты мне не веришь, детка, посмотри сама.

— Я бы почувствовала, — невозмутимо зевнула Кэйт. — Если это твое “спокойной ночи”, не могла бы я вернуться в постель?

— Нет! — опять взревел Эдди. — Тебе и так платят слишком большие деньги за то, что ты поешь в моем шоу, белобрысая. Но я хочу, чтобы ты еще и играла — я сказал играла! — в этом новом скетче. Понятно?

— За дополнительную плату? — Кэйт сладко улыбнулась ему.

— Пусть твой агент обсудит это с Хэллом! — ухмыльнулся Эдди. — При том, как ты ведешь дела, тебе, может быть, и удастся выторговать свои пять центов.

И тут в дверь изо всей силы забарабанили. Эдди открыл ее, и в комнату вошел новый — высокий и тощий — персонаж. Его физиономия выглядела болезненно изможденной, и, осененная полями темной шляпы, его фигура более всего, с моей точки зрения, походила на длинное весло. Пришелец был одет в какого-то скучного цвета пальто, которое болталось на его плечах, как на вешалке, а обе руки глубоко засунуты в карманы пальто.

— Какого черта вам нужно, что вы врываетесь сюда прямо посреди совещания? — заскрипел Эдди гнусавым голом.

— Вы — Эдди Сэквилл? — поинтересовался вновь прибывший глухим полушепотом.

— А кто еще, по-вашему? — саркастически отозвался Эдди. — Может быть, я больше похож на Хрущева?

— Меня прислал Чарли, — прошептал мертвенно-бледный тип.

— Чарли? — Эдди на секунду задержал на пришельце взгляд, затем адамово яблоко на его шее задергалось в конвульсии. — Кто такой Чарли, черт побери?

— Чарли сказал, что он действительно устал ждать, — сказал высоченный парень.

Он чуть придвинулся к Эдди, вытащил руки из карманов и осторожно снял с носа того очки в тяжелой оправе.

— Чарли говорит, что у него кончилось терпение, — жестким шепотом повторил он. — У вас осталось на все про все двадцать четыре часа — после этого, говорит он, может случиться все, что угодно.

Он уронил очки в тяжелой оправе на пол и неторопливо растоптал оба стекла.

— Вот что говорит Чарли, — повторил он на случай, если Эдди еще не понял, о чем идет речь, а затем повернулся к двери.

Хэлл Уайт наконец поднял с кушетки свои двести фунтов тухлого жира и неуклюже двинулся через комнату.

— Эй! — негодующе заорал он вдогонку незнакомцу. — Вы не имеете права!

— Да что вы говорите? — Парень оглянулся, посмотрев на Хэлла со слабым проблеском интереса. — И почему же?

— Потому что он — Эдди Сэквилл, вот почему! — Угрожающие ноты в голосе Хэлла, стоило ему взглянуть пришельцу в лицо, неожиданно сменились растерянными. — Я хочу сказать.., ну!., не имеете права, и все. Может, вы просто не понимаете, какой Эдди большой человек! Только попробуйте...

— Кое-кто оказал бы миру серьезную услугу, пустив тебя на кошачьи консервы! — отозвался тощий, как весло, парень. — Таким образом ты мог бы принести пользу, вместо того чтобы занимать в этом мире место своей жирной тушей и понапрасну сотрясать воздух.

Неожиданно всем стало ясно, что пришелец утомился от разговоров: он поднес к лицу Хэлла открытую ладонь и дал ему пощечину. С виду в этой руке и мускулов-то никаких не должно было быть, однако от этого “легкого” удара Хэлл всей своей массой отлетел в другой конец комнаты, хватая руками воздух в безуспешной попытке сохранить равновесие. Он врезался в противоположную стену и осел там, словно лопнувший воздушный шар. Парень, которого прислал Чарли, сунул руки обратно в карманы и неторопливо вышел из комнаты — так, словно для него это был обычный способ оканчивать беседу.

Дверь за ним закрылась, оставив комнату погруженной в оглушительное молчание, нарушаемое лишь монотонным потоком грязной ругани, которая сочилась изо рта Эдди, ползавшего по полу и сослепу шарившего по нему руками в поисках своих разбитых очков. Наконец он врезался головой в край стола, набив себе шишку, и проклятия загремели с новой силой.

— Во имя всего святого: кто это был? — беспомощно вопрошал +++++ Фуе.

— А кто его знает! — меланхолически ответил Борис. — Может быть, Кровавый Глаз?

Глава 2

За шесть месяцев до вышеописанных событий Эдди ужасно устал от людей, которые не собирались вокруг него по первому свисту посреди ночи, и потому арендовал целиком два этажа отеля, расположенного в центре города, и разместил свой основной персонал в комнатах на верхнем этаже. Он окружил себя обременительной свитой, а нижний этаж использовал под офис и репетиционный зал. Поначалу я был убежден, что он спятил, но потом Хэлл Уайт напомнил мне, что это сэкономит нам уйму времени и денег, потому что теперь я могу воплотить в жизнь заветную мечту спать там же, где работаю.

На сей раз мне, однако, не удалось хорошенько выспаться за тот жалкий остаток ночи после того, как посланник Чарли непрошенно вломился к нам на совещание. На следующее утро в девять утра на моей постели уже сидели три остальных автора нашего шоу, а я тем времени пил кофе и делал отчаянные попытки окончательно проснуться. Одного лишь взгляда в зеркало было достаточно, чтобы оно сообщило мне, что начинать придумывать сценарий придется теперь, имея целых два “кровавых глаза”.

В тот же день, в три часа две минуты пополудни я вручил Эдди готовый сценарий, и к пяти тридцати он его уже окончательно переделал. Должен признать, что в нашем скетче действительно была допущена парочка грубых ошибок — например, мы обозначили для Фрайды паузу длиною в пять секунд, в течение которых Эдди вообще не показывался на сцене; хуже того, мы собирались отдать Нейлу роль, которая, может, и не являлась сама по себе такой уж смешной, но все же могла бы принести ему пару смешков публики. Как выразился Эдди, я достаточно давно работаю на него, чтобы наконец понять, что это — шоу Эдди Сэквилла, а не кого-то там еще.

Далее я быстренько помылся-побрился-переоделся, покончив со всем этим, спустился лифтом на первый этаж отеля и рванул в бар с такой скоростью, словно у меня земля под ногами горела. Утро, пока мы писали сценарий, растянулось на многие часы; еще более долгой и утомительной оказалась вторая половина дня, когда мне пришлось быть свидетелем того, как Эдди переделывает его снова и снова, и я отчаянно нуждался в каком-нибудь чудодейственном средстве, снимающем нервное напряжение, — в чем-нибудь вроде бочонка мартини.

Бармен метнул мне через стойку первую порцию. Собираясь поднести стакан ко рту, я прикрыл глаза, ибо мои вкусовые бугорки уже приготовились оценить качество благословенной влаги, как вдруг чей-то нежный голосок прошептал мне прямо в ухо:

— Ну, Ларри Бейкер, теперь я знаю о тебе целых две вещи. Во-первых, ты — писатель, а во-вторых — алкоголик!

Я открыл глаза и увидел Кэйт Данн, примостившуюся на высоком стуле рядом со мной; пухлые губы раздвинуты в издевательской ухмылке, крашеные, цвета пшеницы, волосы собраны на макушке в затейливую высокую прическу. На ней было надето элегантное платье для коктейля из бежевых кружев, кокетливо драпированных на подкладке из шелкового джерси. Платье держалось на плечах благодаря двум тоненьким бретелькам, а декольте было достаточно глубоким, чтобы открывать взгляду ровно два сантиметра глубокой ложбинки между ее зрелыми грудями. Как и всегда, одного взгляда на нее мне было достаточно, чтобы наполовину лишиться рассудка.

— Нельзя подкрадываться к людям таким образом! — заявил я. — И вы не должны надевать подобные обтягивающие наряды. Предупреждаю: они пробуждают во мне животное!

— О Боже! Так напугать бедную девушку, мистер Бейкер! — неожиданно Кэйт хихикнула. — Может, вы перетрудились?

И вот так всегда — с горечью подумал я. Точно такой же диалог с любой другой дамой мог бы окончиться завуалированным приглашением проверить, насколько силен в парне этот животный инстинкт, едва двое достигли бы порога ее номера. Но Кэйт произносила все эти слова только потому, что они пришлись к месту, и потому еще, что она не хотела выглядеть невежливой. И если бы осмелиться положить хотя бы руку ей на колено, клянусь, она своим криком подняла бы на ноги весь бар — опять все та же чертова бессовестная двойственность ее поведения!

— Это все Кровавый Глаз, — заявил я с горечью. — Эдди наконец получил свой скетч, переписанный им для собственного удовольствия, и завтра с утра он его репетирует.

— А Чарли об этом знает? — снова хихикнула Кэйт.

— Вы о вчерашнем сумасшедшем доме? А вы не думаете, что это был просто розыгрыш, который кто-то устроил на радость Эдди?

— Не знаю и знать не хочу, — ответила она, блаженно улыбаясь. — Все, что я помню, — это выражение лица нашего босса, когда он, ползая на коленях, искал свои очки. Ей-богу, это стоит всего!

— Похоже на розыгрыш, — хрюкнул я. — Обычная банальность — “Меня послал Чарли”. Сюжет заимствован из ранних фильмов Богарта.

— Ларри! — Кэйт крутила в пальцах стакан, лицо ее выглядело задумчивым. — Не думаете ли вы, что в жизни все происходит точно так же?

— Имеете в виду ранние фильмы Богарта? — взвился я. — Да вы просто ребенок!

— Я хотела сказать — все так же банально, — возразила она. — Все эти умные слова, над которыми вы, писатели, потеете, в реальной жизни редко кто произносит, — Кэйт, я вас нежно люблю, особенно за ваш ум, — вполне трезво признался я. — Но не позволяйте нам прямо сейчас пускаться в интеллектуальную дискуссию о жизни. Отложите это лет на десять, пока вы не станете достаточно взрослой, чтобы знать, о чем говоришь.

— Поверьте, это все очень смешно, — отозвалась она, доказав тем самым, что не слышала ни единого слова моего мудрого совета, — но вчера вечером, после того, как все закончилось, Эдди прямиком отправился в постель.

— И? — терпеливо спросил я.

— И... — Она еще немного повертела в руках стакан. — Возможно, он был чрезмерно напуган, чтобы что-то предпринимать.

— Что означает, что давешняя сцена была реальностью?

— А почему бы и нет? — Кэйт с готовностью обратила на меня сияющий взгляд. — То, как выглядел этот мужчина, и то, как он разбил очки Эдди и врезал Хэллу Уайту... Не думаю, что он в тот момент просто дурачился. Готова поклясться, что Чарли — это человек из прошлого Эдди!

— Старая лошадка по имени Чарли возвращается, чтобы навестить его? Так, что ли? — ухмыльнулся я.

— Я серьезно. — И она по-детски шмыгнула носом. — Этому Чарли известен какой-то мрачный секрет из прошлого Эдди, и он его шантажирует. — Ее голос снова журчал, как ручеек. — Готова поклясться! А теперь Эдди больше не хочет платить, поэтому Чарли прислал этого ужасного человека, чтобы припугнуть его — плати в течение двадцати четырех часов, или будь что будет!

Я жестом заказал бармену свежий мартини. Выпивка Кэйт все еще стояла на стойке прямо перед ней, совершенно нетронутая. Тому была очевидная причина: для того чтобы выпить, она должна была хотя бы на несколько секунд перестать говорить, а она была чересчур взвинчена перспективой сыграть роль в шоу про сыщика, так что едва успевала делать глубокий вдох между фразами.

— Ну вот... — Ее пальчики еще какое-то время нетерпеливо барабанили по стеклу. — Что мы знаем о прошлом Эдди? Что?..

— Да ничего! — безнадежно отозвался я.

— Голливуд! — торжественно воскликнула вдруг Кэйт, будто ее осенило. — Он делал этот фильм приблизительно года три назад.

— И получилась провальная картина, — признался я. — Но нельзя же шантажировать кого бы то ни было только потому, что был сделан поганый фильм? А даже если так, они просто возьмут и перестанут делать свои фильмы.

— Он провел в Голливуде целый год, — мрачно-задумчиво размышляла вслух Кэйт. — Картина была закончена приблизительно в четыре месяца. Чем же он занимался потом все остальное время?

— Может быть, он женился?

— Ларри! — Она одарила меня нежным взглядом. — Я и забыла! Ну конечно, он женился, но где тогда сейчас его жена?

— Может быть, она с Чарли... — ответил я. — Откуда, черт возьми, Кэйт, мне это знать?

— Мы должны это выяснить, — твердо решила девушка. — Я тут порасспрашиваю кое-кого...

— А почему бы вам не задать этот вопрос самому Эдди?

Она пожала плечами:

— Вы что, издеваетесь?

— Думаю, что да, — признался я. — И покрываюсь “гусиной кожей” от одной только мысли об этом. — Я взглянул искоса и прищелкнул пальцами. — У меня появилась великолепная идея для нового скетча, — хрипло сказал я. — Это насчет красивой певички и блестящего писателя, и оба разодеты так, словно собираются провести вечер в городе, а вместо этого сидят в отеле, в грязном баре — это вступление — и болтают, чтобы как-то повысить себе настроение. А затем писатель говорит прекрасной певичке: “Да черт с ним со всем! Давай будем жить полной жизнью в эту ночь, ты и я, детка, и давай рванем куда-нибудь в город”. Что вы об этом думаете?

— Ларри! — В ее голосе неожиданно прозвучало нетерпение, и, схватив мою руку, она потянула ее к своему лицу.

Я испытал краткий миг экстаза, когда осознал, что ее переполняет чувство благодарности за мое приглашение — разве мог я хоть на миг представить себе, что она откажется? — так что уже готова поцеловать мою руку. Даже если она с ума по мне сходит, тут же подумалось мне, полагаю, что девушке все-таки не следует до такой степени забывать о чувстве собственного достоинства.

— Кэйт, дорогая, — растроганно произнес я, — вам вовсе не нужно...

И тут я неожиданно понял, что моя рука застыла примерно в двенадцати сантиметрах от ее лица, а она тем временем изучает циферблат моих ручных часов с выражением крайнего ужаса на лице.

— Ну вы, животное! — Голосом ее неожиданно овладела свирепость. — Почему вы мне не сказали, что уже перевалило за семь? Мой кавалер, должно быть, уже полчаса торчит в вестибюле!

Две порции я выпил в одиночку — до того, как рядом со мной опустился на стул плешивоголовый сенбернар. Он занял как раз тот стул, который всего пятнадцать минут назад Кэйт использовала в качестве стартовой площадки до того, как выйти на орбиту, ведущую свое начало из вестибюля, и заказал водку со льдом.

— Как дела, товарищ? — спросил я Бориса без особого интереса.

— Могу покончить жизнь самоубийством. — Сливка привалился к стойке, изображая из себя саван. — Я стал как Сэквилл, все время задаю себе вопросы. На что я ему сдался, спрашиваю я себя, когда он прекрасно знает, что всегда сам оплачивает постановку своего шоу?

— А на кой, по-твоему, ему сдались авторы, товарищ? — проворчал я. — Или актеры, музыканты, певцы? Это “Шоу Эдди Сэквилла”, может, ты забыл об этом?

Борис подхватил выпивку из рук бармена раньше, чем тот успел поставить ее перед ним. Он пил большими глотками, словно в стакане у него была обычная содовая, и опустил пустой стакан на стойку.

— Великолепно! — Борис одобрительно кинул. — Думаю, следует повторить.

Он повернул ко мне голову, не обращая внимания на ошеломленное выражение лица бармена.

— Что меня действительно держит, Ларри, так это то, что я знаю: даже если и ненавижу Эдди больше, чем свою вторую жену, он все равно — великий талант. Ему, правда, понадобилось немало времени, чтобы обнаружить в себе этот талант, но теперь о\'кей! Иначе какого черта все эти тридцать миллионов зрителей каждую среду по вечерам утыкаются в свои телевизоры и глядят шоу, сделанные то ли на деньги Сливки, то ли Сэлэми? По сценарию Бейкера или Витчера? Какая разница! Их интересует только этот маленький смешной человечек, Эдди Сэквилл!

— Ты прав, — признал я.

— И я это знаю, — печально сказал Борис. — Но почему я не могу улыбаться, когда Эдди дает мне в зубы?

— Теперь уже можешь, товарищ! — Я понимающе усмехнулся. — Это становится просто потрясающе, говорю тебе! В настоящий момент все поголовно чувствуют себя хорошо лишь в том случае, когда Эдди чувствует себя плохо, и все знают, что он в любой момент может подыскать себе новую команду подхалимов.

Несколько секунд Борис смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— Я слышал, как он говорил об этом, — осторожно сказал он, — но не придал значения этим словам.

— Не уклоняйся от ответа, товарищ, — хихикнул я. — Ты здесь среди друзей — я ни слова не скажу! Ну как, признаешься?

— В чем?

— Что ты и есть тот Чарли, который прислал того парня, который разбил очки Эдди и довел до сумасшедшего состояния, и все это — чистый розыгрыш, который придумал Борис! — нетерпеливо выложил я.

— Ошибаетесь, мой друг! — На какое-то мгновение его мрачный взгляд выразил что-то вроде изумления. — Но — не скрою — мне хотелось бы быть тем, кто все это подстроил.

— Но если это не ты, тогда кто же? — уныло поинтересовался я. — Если вся эта история с посланником Чарли — не вымысел, а чистая правда, мне впору пойти и застрелиться!

— Может быть, это Хэлл Уайт? — мрачно предположил Борис. — И будь уверен, что тот парень двинул его по роже только для того, чтобы Эдди лишь в самую последнюю минуту мог предположить, что автором розыгрыша оказался его собственный бизнес-менеджер.

— Звучит неплохо, — признал я. — Но, думаю, что у Хэлла для этого кишка тонка.

— А как насчет +++++ Фуе? — настаивал Борис. — В последнее время он слишком устал от всех этих намеков Эдди на его ничтожество.

— А разве это не так? — спросил я без особого интереса.

— К твоему сведению, +++++ Фуе, — Борис незаметно хихикнул, — имел на Западном побережье самый высокий рейтинг — к северу от Тихуаны! А в Вальдорфе, скажем, все стены — и снаружи и внутри — оклеены его фотографиями, там их — полный набор.

— Розыгрыш в любом случае получился смешной! — хрюкнул я и тут вдруг вспомнил предположения Кэйт. — А что ты, друг, знаешь о жене Эдди?

Борис опустошил свой стакан, и не успел он опустить его на стойку бара, как стакан был выхвачен из его рук и заменен новым — со свежей выпивкой.

— Премного благодарен! — вежливо поблагодарил Сливка бармена.

— Нет, это я вас благодарю. — Глаза бармена блестели, он явно предвкушал грядущее развлечение. — Мой последний клиент, который пил такими же темпами, закончил тем, что станцевал на стойке амазонский танец плодородия. В голом виде.

— Бедняга! — сочувственно заметил Борис.

— Это была дама, — добавил бармен с улыбкой неземного блаженства.

— Продолжайте работать так же эффективно, и, может быть, я попозже исполню для вас казачий танец с саблями, — пообещал Борис. — В нижнем белье.

Продюсер снова повернулся ко мне.

— Жена Эдди? Я видел ее разок, вскоре после того, как они поженились. Она тогда была очень красива! Полагаю, они все еще состоят в браке.

— Но как могло случиться, что я ни разу с ней не встретился — за все восемь месяцев, что работаю в шоу? — задался я вполне логичным вопросом.

— Никто никогда ее не видел, более того, Эдди никогда и нигде о ней даже не упоминает. — Борис пожал плечами. — Может быть, он держит ее взаперти в какой-нибудь заколдованной башне из слоновой кости, словно принцессу в сказке?

— Он просто псих! — бросил я в раздражении.

— Но талантливый псих, — мягко поправил Борис. — Не исключено, что я покончу с собой завтра вечером — прямо перед камерой, посредине его монолога. \"Как ты думаешь, Ларри, это его расстроит?

— Только если ты вызовешь смех у зрителей, друг, — откровенно ответил я.

* * *

По средам неизменно возникал бедлам — с репетицией в костюмах, которая начиналась в студии в час дня и продолжалась до того, как шоу вживую транслировалось в эфир. Шоу Эдди было чуть ли не одним из последних, которое все еще шло по телевизору в прямом эфире — сам он был смертельным врагом записи, — и к моменту, когда должна была начаться трансляция, все до единого уже находились в состоянии полного нервного истощения.

Предстоящая среда обещала быть еще более долгой, поскольку Эдди назначил репетицию скетча “Кровавый Глаз” на десять утра. Установка камер, меловые отметки на полу, которые указывали, кому где стоять и как передвигаться, могли подождать, пока мы не переберемся в студию, заявил Эдди. Но он хотел начать репетицию прямо с утра, со всем положенным реквизитом, так, чтобы можно было прогнать скетч несколько раз и дать актерам окончательные установки насчет того, как им следует играть ту или иную мизансцену.

Я заявился в репетиционный зал на пятнадцать минут раньше назначенного срока и обнаружил там исключительно публику, расположившуюся в нижнем этаже, который занимали только Эдди Сэквилл и Борис. Оба уже были тут и стояли, обмениваясь сумасшедшими взглядами.

— Итак, — бодро вырвалось у меня, — вот и я! Ни к чему не готовый и не могущий сделать ровным счетом ничего.

Судя по тому, что ни один, ни другой не отреагировали на мое ироничное приветствие, я заключил, что мне следовало быстренько переменить тон.

— Это ошибка, — настаивал Борис с упорством фаталиста. — Даже если это и комедия, даже если в шутку — ты не можешь убить полицейского.

— Чепуха! — гнусаво возразил Эдди. — Это — главная сюжетная линия, которая объединяет начало и конец, и копы умрут со смеху, когда это увидят! С чего это ты вдруг решил, Ларри, что можешь разыгрывать из себя спонсора?

Борис, похоже, только тут заметил мое присутствие.

— Это ты придумал такую концовку для скетча, Ларри? — спросил он. — Где убивают лейтенанта полиции?

— Нет, — признался я, — это была задумка Эдди для грандиозного финала.

— Мне не нравится. — Продюсер грустно пожал плечами.

— Зато это смешно! — сказал я, и меня чуть не стошнило оттого, что приходилось признать это перед лицом Эдди.

— Что и остается, — решительно огрызнулся Эдди. — Но где, черт побери, наконец все остальные?

Стоило ему это только сказать, как дверь распахнулась и в репетиционную вошел кто-то еще. Знакомая фигура — стоит раз увидеть, никогда впредь не забудешь, — облаченная в темную шляпу и пальто неопределенного цвета. Перед нами вновь красовалось тощее старое весло.

— Сэквилл, — начало весло зловещим шепотом, — Чарли хочет немедленно получить ответ.

— Но он его уже получил, не так ли? — Лицо Эдди сильно покраснело.

— Чарли сказал, что ты теряешь зря время.

Из глотки Эдди вырвался странный, кудахтающий звук, перешедший в мычание.

— Для начала скажи Чарли, что я его в гробу видал — так же, впрочем, как и тебя!

— Это твое последнее слово?

— Последнее! — завопил Эдди. — А теперь убирайся отсюда к чертовой матери, пока я не позвал полицию!

При этих словах истощенный персонаж легонько пожал плечами и направился к двери. Добравшись до нее, он на секунду остановился и бросил на Сэквилла взгляд через плечо: на лице его было написано живейшее любопытство.

— Еще Чарли просил сказать тебе последнее прости, — прошептал он. — Цветы за ним.

— Дверь осторожно закрылась, не издав ни единого звука. Эдди вытащил из кармана носовой платок и принялся нервно, но аккуратно вытирать им лицо.

— Какой-то чокнутый подонок! — Гнусавые нотки в голосе Эдди прорезались, как никогда, сильно. — Кому, по его мнению, он морочит голову? — Руки Эдди тряслись, когда он засовывал носовой платок обратно в карман.

Вскоре в комнату ввалилась толпа народу, и к Эдди немедленно вернулись его обычные отвратительные ухватки: он принялся вопить на вновь прибывших, что они уже опоздали на полминуты, и что, может быть, они забыли, что среда — это день выхода шоу в эфир, и как им всем понравится, если он к концу месяца также позабудет о дне зарплаты.

Часом позже Эдди благополучно довел до слез Кэйт Данн и Фрайду Ансель, привел Хэлла Уайта в состояние нервного срыва и оставил Нейла +++++ Фуе беззвучно бормотать себе что-то под нос с убийственной яростью.

— Ну ладно, идиоты! — заключил он. — Теперь мы еще разок прогоним весь скетч с самого начала, на этот раз с реквизитом!

Борис обратил ко мне свой по обыкновению печальный взгляд.

— Последние сорок пять лет я всей душой чтил память государя императора. — Его голос дрогнул от избытка чувств. — А ныне, всего за каких-то восемь коротких месяцев, этот человек превратил меня в большевика!

— Не стоит беспокоиться, товарищ, — весело отозвался я. — Теперь революция может разразиться в любой момент — и все благодаря Чарли!

Между тем скетч полным ходом шел к развязке. Фрайда, исполнявшая роль хищной секретарши, сделала очередной заход, и Кровавый Глаз неумело отразил его. Нейл +++++ Фуе в качестве лейтенанта полиции признал, что это убийство поставило его в тупик — после чего Кровавый Глаз в своей провальной неуклюжей манере разоблачил убийцу. Угадайте, кто им оказался? Не кто иной, как обаятельнейшая певичка из ночного клуба Кэйт Данн.

Оказавшись один на один с детективом в собственной квартире, она сдается и все ему рассказывает, а затем слезно просит дать ей сигарету (сигареты этой марки были альтернативным спонсором шоу), и Кровавый Глаз выворачивает свои карманы в поисках ее. Пытаясь обнаружить сигарету, он, одну вещь за другой, выкладывает на стол целую кучу барахла, включая и свою пушку. Кэйт с злодейским победным криком хватает оружие, берет детектива на мушку и стреляет.

Револьвер срабатывает без проблем, но Кровавый Глаз остается стоять где стоял, целый и невредимый.

— Но ты же мертв! Я убила тебя! — кричит обескураженная Кэйт.

— Я опасаюсь заряжать в револьвер боевые патроны, — признается Кровавый Глаз, стыдливо усмехаясь. — Поэтому всегда заряжаю оружие холостыми.

Кэйт разражается истерикой, и тут в квартиру врывается лейтенант полиции.

— Я слышал выстрел, — задыхаясь, говорит +++++ Фуе. — Так почему ты все еще жив?

— Револьвер заряжен холостыми. — Кровавый Глаз поднимает оружие, осененный счастливой улыбкой, наводит его на лейтенанта и спускает курок. — Видишь?

По телу лейтенанта проходит конвульсия. Он неожиданно широко раскрывает глаза, его колени подкашиваются, и он медленно бесчувственно оседает на пол, сделав перед тем несколько неверных шагов. Кровавый Глаз на секунду опускается рядом на колени, и тут — по сценарию — должна следовать убойная реплика: “Какой же я рассеянный: опять перепутал патроны!\"

Но Эдди этого не сказал.

Стоявший рядом со мной Борис нетерпеливо пожал плечами.

— Пауза хороша, — громко сказал он, — но это всего лишь убойная реплика, Эдди, а не сообщение о начале третьей мировой войны!

Эдди медленно поднял голову и посмотрел на Бориса так, словно тот был инопланетянином.

— Он мертв!

— Это не по сценарию, — огрызнулся Борис.

— На самом деле! — В голосе Эдди послышались плаксивые нотки. — Посмотри на него!

И тут Борис сказал по-русски что-то такое, что на любом языке могло означать только ругательство, затем резко оборвал себя и уставился на тело Нейла +++++ Фуе, недвижимо распростертое на полу. Кэйт тонко завизжала, и этот резкий, высокий звук больно ударил мне в уши. Со все возрастающим ужасом я смотрел на расплывающееся пятно на пиджаке +++++ Фуе, которое на глазах становилось все больше и больше.

— Он мертв, — жалобно повторил Эдди, а затем посмотрел на стол, где в беспорядке был разбросан разнообразный реквизит, используемый в скетче.

— Кто-то поменял холостые патроны в револьвере на настоящие! — Эдди трясло так, словно его охватил жесточайший приступ малярии. — Что сказал этот скелет в человеческом обличье — “Чарли просил передать тебе последнее прости? Он все заранее подготовил, еще до того, как вошел сюда и спросил меня насчет ответа: так что раз уж я сказал “нет”, ему оставалось только предоставить событиям развиваться своим чередом. Но Кэйт, стреляя в меня первый раз, умудрилась промахнуться, и тогда...

В жалкой растерянности Сэквилл взглянул на тело +++++ Фуе, откровенно всхлипнул, и в его голосе послышалось неподдельное страдание, словно у ребенка, который только что наступил на одну из своих любимых игрушек и не заметил этого, пока не стало слишком поздно.

— О Господи! — диким голосом взревел Эдди. — Это я убил его!

Глава 3

Вечером, около одиннадцати, мы снова вместе сидели в комнате для совещаний; Все выглядело так, будто мы ждали одного +++++ Фуе, который, как всегда, запаздывал, разве что никто не сообразил принести выпивку. Несмотря ни на что, мы отыграли шоу точно по графику, заменив зловещий “Кровавый Глаз” одним из старых скетчей, — теперь мы сидели перед лицом “закона и возмездия”, воплощенных в образе лейтенанта Каблина.

Лейтенант оказался плотным седовласым человеком, которого отличала скорее неторопливость, нежели быстрота движений. Похоже, он в свое время набил руку на шайке Капоне, поэтому толпа дилетантов вроде нас, собравшихся в этой комнате, способна была заинтересовать его разве что на пару минут. Не открывая рта, он внимательно по очереди осмотрел нас, отчего у меня родилось паническое чувство: если хоть кто-то из нас не встанет и не сознается во всем в ближайшие пару минут, этим “кем-то” стану я сам — поскольку просто не могу позволить, чтобы лейтенанта постигло горькое разочарование. На секунду я нарисовал в своем воображении картину того, как может поступить лейтенант с человеком, разочаровавшим его, — и это было весьма кровавое зрелище.

Хэлл Уайт уловил наконец ядовитый взгляд Эдди Сэквилла и с огромной неохотой откашлялся, дабы прочистить глотку.

— Лейтенант, — занервничал он, — мы все очень устали, испытав минувшим утром шок, связанный со смертью +++++ Фуе. А потом еще все эти вопросы, которые вы задавали, и все заявления, которые нам пришлось сделать, — и после всего этого мы тем не менее отыграли сегодняшнее шоу. Не могли бы вы...

— Нет, — грубо перебил его Каблин с подкупающей простотой.

Фрайда Ансель поправила свою безупречную прическу, уложенную в две волны цвета воронова крыла, улыбнулась, подбадривая себя, и разгладила платье на своих изящных бедрах. Прежде чем она решилась заговорить, холодные темные глаза женщины оценивающе осмотрели грубо высеченные черты лейтенантского лица.

— Похоже, у вас тоже был нелегкий день, лейтенант. — В ее голосе сквозила симпатия. — Неужели невозможно отложить все до утра, когда мы будем в состоянии взяться за дело с новыми силами?

Каблин взглянул на нее с отеческим выражением на лице.

— Вы не похожи на безмозглую дуру, мисс Ансель, — тепло сказал он. — Но не открывайте более рта, чтобы не испортить сложившегося у меня впечатления.

Фрайда поджала губы, ее глаза насквозь пронзили лейтенанта молнией, которая явно была тщательно отрепетирована заранее.

— Кто-нибудь еще хочет высказать свои замечания до того, как начну я? — угрожающе поинтересовался лейтенант.

— Я бы предпочел пригласить штук шесть адвокатов, прежде чем этот тип начнет меня допрашивать, — пробормотал Борис мне в ухо, — но не осмеливаюсь просить об этом!

— Отлично! — рявкнул лейтенант. — Всем вам известно, что произошло сегодня утром. Кто-то заранее взял револьвер, который используется в скетче, вынул оттуда холостые заряды и заменил их настоящими металлическими пулями. Вы, — кивнул он в сторону Кэйт Данн, — промахнулись, когда стреляли первый раз в Сэквилла. Мы вытащили пулю из стены как раз позади того места, где он стоял. Затем вы, — лейтенант взглянул на Эдди, — сделали второй выстрел, которым и был убит +++++ Фуе. Не так ли?

— Не напоминайте мне об этом, лейтенант, — прошептал Эдди.

— Итак, кто-то желал вашей смерти, — продолжал Каблин, оглядывая комнату. — Кто же? И почему?..

Я, конечно, мог бы сообщить ему, что на этот вопрос никто из присутствующих не даст ответа — во всяком случае, до тех пор, пока Эдди Сэквилл платит им жалованье, но передумал.

— Отлично! — Каблин пожал плечами. — Тогда придется потрудиться, чтобы узнать ответ на этот вопрос. Как насчет того парня, которого прислал Чарли и который помнит все, исключая вас, Эдди?

Эдди с очевидным усилием поднял голову и тупо уставился на лейтенанта. Это продолжалось несколько секунд. Его лицо цветом напоминало перепачканный пергамент, испещренный глубоко въевшимися грязными царапинами, а прикрытые тяжелыми веками глаза за огромными очками в тяжелой оправе налились кровью. В первый раз с тех пор, как я его знал, он выглядел на все свои сорок пять.

— А, этот? — устало спросил он. — Это была просто скверная шутка. Я заплатил этому парню — он актер — и попросил разыграть их; просто ради удовольствия посмотреть на их физиономии. Мы как раз обсуждали новую серию “детективных” скетчей, и я полагал, что это будет по-настоящему смешной розыгрыш, и...

— Рассказывайте это кому-нибудь другому! — проворчал Каблин. — Кто бы ни заменил патроны в том револьвере, он должен был знать все о вашем скетче, знать его сценарий. Он знал, в кого будут стрелять первым — и, если вы помните, это были вы. Единственная причина, по которой вы еще живы, заключается в том, что мисс Данн настолько плохо целилась, что ухитрилась промазать. Однако истина в том, что сейчас в морге должны были бы лежать вы, а не +++++ Фуе! Вы думаете, это остановит преступника и он не сделает попытки достать вас снова — теперь, когда он знает, что в первый раз промахнулся?

— Полагаю, вы правы, — пробормотал Эдди. — Я просто не хотел вмешивать ее в это дело. Это не ее вина и...

— Вмешивать кого? — взревел Каблин.

— Мою жену, — уныло объяснил Эдди.

— Вы хотите сказать, что это ваша жена пыталась вас убить? — Лейтенант разинул рот от изумления.

— Нет! — Эдди бросил на него свирепый взгляд. — Я имел в виду то, что они пытались сделать с ней. Каблин внезапно расслабился.

— Продолжайте, — ободрил он Эдди. — У меня масса свободного времени.

— Я встретил мою жену в Голливуде, когда снимал свой фильм, — начал Эдди голосом, лишенным всякого выражения. — Только тогда она еще, разумеется, не была моей женой, а была старлеткой. Ее звали Сандра Мэйс. И она была подружкой того парня.., по имени Чарли Ренц.

— Ренц? — Глаза Каблина моментально утратили сонливость. — Вы хотите сказать — тот самый Чарли Ренц, рэкетир с Западного побережья? Тот парень, на которого последние двадцать лет ищут компромат восемь независимых отделений министерства внутренних дел?

— Ну а кого же еще? — На лице Эдди появилась гримаса.

— Ваше счастье, что вы еще живы! — с интересом поглядывая на Эдди, сказал лейтенант. — А еще большее — что жива ваша жена.

— Мы принимали все меры предосторожности, — чопорно ответил Эдди. — Мы сбежали из Голливуда раньше, чем он узнал о том, что мы поженились, и вернулись сюда, в Нью-Йорк. Я купил дом в округе Вест-честер и превратил его в настоящую крепость! С первой минуты, как мы поженились, я знал, что Ренц будет искать способа отомстить, поэтому счел своим долгом к этому подготовиться: день и ночь у дома дежурят два охранника. К ограде подключен электрический ток, а система безопасности — это просто что-то выдающееся! Легче пробраться в тюрьму Тиффани.

На секунду его рот закрылся и безвольно расслабился.

— Ну а потом — недели две назад — в первый раз появился этот скелет. Его послал Чарли, чтобы передать, будто последние пару лет он был так занят, что чуть было не позабыл о Сандре. Но теперь освободился и полагает, что было бы здорово, если бы Сандра смогла отправиться вместе с ним в месячный отпуск на Западное побережье.

— Что? — Каблин был явно шокирован.

— Что слышали, — подтвердил Эдди. — Ренц предоставил мне выбирать — или я на месяц отдаю ему свою жену, или же мне придется расплачиваться, а последствия не заставят себя ждать. Я сказал этому тощему подонку, чтобы он убирался вон — но он взял за моду возвращаться снова и снова. Остальное вам уже известно!

Лейтенант ненадолго задумался, устало пожав своими широченными плечами.

— Ренц, естественно, от всего станет отпираться. Кроме того, у него всегда найдется пара десятков свидетелей, которые подтвердят под присягой, что Чарли и в помине не было на Западном побережье, когда началась эта сегодняшняя стрельба. Стало быть, все, чем я располагаю, — это ваши слова, Сэквилл, касающиеся заявлений того тощего парня, так?

— Полагаю, так оно и есть, — безнадежно кивнул Эдди, — разве что вы найдете где-нибудь этого тощего подонка.

— Согласно тем заявлениям, которые я слышал сегодня утром, — сказал Каблин, — человек, отвечающий за реквизит и используемый в репетиции скетча — включая револьвер, заряженный холостыми патронами, — принес его в зал в девять часов утра — а затем снова ушел. Первым, кто вошел в эту комнату, — примерно в девять тридцать, — были вы?

— Это так, — согласился Эдди. — Примерно через полчаса пришел Сливка; чуть позже — Ларри Бейкер, и...