Картер Браун

Жестокая Саломея

1

Она совершенно не была похожа на знаменитую певицу. Возможно, ее неуклюжий костюм из твида произвел на меня такое обманчивое впечатление, а именно под ним скрывалось великолепное тело примадонны.

– Да? – спросила она, задерживая дыхание.

В ее голосе и в ее глазах чувствовалось какое-то напряжение. Она вцепилась в дверь, готовая захлопнуть ее, пошевелись я хоть немного.

– Я – Дэнни Бойд, – сказал я и слегка повернул голову, чтобы она по достоинству оценила мой неотразимый профиль.

– Кто?

По ее очкам в голубой оправе я понял, что она была настолько близорука, что даже вблизи не разглядела бы мое лицо. Толстые линзы увеличивали ее глаза, но я не сказал бы, что от этого они стали красивее. Сейчас они были похожи на две грязные лужи, под ними могло скрываться все, что угодно.

– Я не перепутал номер? – спросил я, начиная сомневаться. – Мне нужна Донна Альберта.

– О да! – энергично кивнула она. – Я Хелен Милз – ее секретарь.

– Она позвонила мне час назад, – объяснил я, начиная нервничать. – Просила придти как можно скорее.

У Хелен Милз был по-прежнему нерешительный вид, словно она никак не могла сообразить, говорю ли я правду или, может, я насильник, который вышел на свою утреннюю охоту.

– Я спрошу, – наконец прозвучало в ответ. – Подождите здесь.

Дверь резко захлопнулась перед самым моим носом, и не отшатнись я, дело могло закончиться травмой. Их у меня было уже предостаточно, и получить еще одну от Хелен Милз мне совсем не улыбалось.

Неожиданно дверь снова распахнулась, и по тому, как изменилось выражение ее лица, стало понятно, что мои рекомендации в порядке и путь наконец-то свободен, хотя за толстыми линзами все еще можно было разглядеть явное неодобрение моему присутствию.

– Мисс Альберта ждет вас, мистер Бойд, – сказала она, снова задержав дыхание.

Войдя, я огляделся по сторонам с видом американца, имеющего возможность снять точно такой же номер в «Уолдорф Тауэрз». Номер был именно таким, каким я его и представлял. Единственное, что не вполне вязалось с ним, внося явно диссонирующую ноту в его роскошную обстановку, были двое в гостиной.

Дама громко и картинно рыдала. Поглядев же на выражение лица мужчины, легко было понять, что страдание вовсе не входило в его планы. Я сразу понял, что рыдающая дама с густыми серебристо-светлыми волосами и была Донна Альберта. На ней была плотная шелковая блуза. Цвет ее напоминал цвет металла, из которого делают оружие. Блуза плотно облегала резко выступающие вершины ее величественной груди. Это были поистине олимпийские вершины. У меня мелькнула неплохая мысль: если такая грудь – результат пения в опере, то всех девочек нужно заставлять петь пару часов в день с самого раннего возраста. Туго затянутый красный пояс выгодно подчеркивал ее тонкую талию, а брюки, цвета розового леденца, еще более плотно облегали ее большие бедра и длинные ноги. Даже в необыкновенной обстановке «Тауэрз» она смотрелась достаточно уместной.

– Мистер Бойд, – всхлипнула она, – это мистер Касплин, мой управляющий.

Мистер Касплин был чуть повыше лилипута. Он сидел в кресле, и ноги его не доставали до ковра. Пожалуй, только женщина с расстроенным материнским инстинктом могла бы назвать его привлекательным. Его голова совершенно не гармонировала с остальной частью тела. Она была красива, как у скворца. Совершенная симметрия черт была увенчана блестящими черными волосами, тщательно уложенными назад с широкого лба таким образом, чтобы в наиболее выгодном свете представить каждый естественный завиток. Рот его был сжат, а в глазах читалась мудрая сдержанность лилипута по отношению к миру слабоумных великанов, в котором он вынужден был жить.

– Присаживайтесь, мистер Бойд.

Голос у него тоже был какой-то птичий.

– Вам, наверное, не терпится узнать, зачем вы понадобились мисс Альберте?

Я присел на тахту напротив. Хелен Милз истуканом застыла за стулом Донны Альберты.

– Если цена подходящая, справимся хоть с чем, – сказал я.

Касплин достал из кармана серебряный футляр, открыл крышку – внутри был серый порошок. Большим и указательным пальцем он прихватил щепотку порошка и поочередно поднес к каждой ноздре, изысканно вдыхая его. Голова у него была повернута набок, и сейчас он еще больше был похож на птицу. Удивленную хищную птицу в момент выстрела.

– Понюхайте, мистер Бойд, – мягко произнес он, угадав мой непрозвучавший вопрос. – Это успокаивает нервы.

– Касплин! – дивное сопрано Донны Альберты полилось мощным потоком. – Не теряйте времени, расскажите о Ники.

– Да, конечно, – резко ответил он. – Но сначала, мистер Бойд, вы должны твердо уяснить, что все это очень конфиденциально.

– Разумеется, – кивнул я.

– Ники, – всхлипнула Донна Альберта. – Мой бедняжка Ники!

– Его украли два дня назад.

Голос Касплина звучал напряженно.

– Вы связались с ФБР? – спросил я.

– Нет, – он покачал головой. – Мисс Альберта не хотела беспокоить их при данных обстоятельствах.

– «Не хотела беспокоить»? – повторил я с удивлением.

В его глазах появилось и тут же исчезло злобное выражение.

– Полагаю, нужно объяснить вам, – мягко сказал он. – Ники – пекинес.

– Собака? – я даже задохнулся.

– Собака, – подтвердил он.

– Очень смешно, – выдавил я из себя, вставая. – Я пришлю вам счет за потраченное время.

– Сядьте! – резко сказал Касплин. – Это совсем не смешно, мистер Бойд. Ники вернули сегодня утром в подарочной упаковке. Мертвым. Кто-то выпотрошил его не хуже хирурга.

Несколько секунд я сидел молча, слушая музыкальное рыдание Донны Альберты, заполняющее гостиную.

– Шутка для крепких желудков, мистер Бойд, – закончил Касплин. – Мы бы хотели, чтобы вы провели расследование и нашли убийцу.

– Расследовать убийство собаки? – уставился я на Касплина. – Вы хоть представляете, сколько это будет стоить?

– Донна Альберта все оплатит, – ответил он. – В данном случае деньги не имеют значения.

Я расслабился. С этого момента они стали моими клиентами. Я даже зажег сигарету, на которую Касплин уставился так, словно ему нанесли личное оскорбление.

– Ненавидели собаку или Донну Альберту? – спросил я.

– Для этого мисс Альберта и пригласила вас, Бойд, – едко заметил он. – Выясняйте. У нее и так хватает проблем – осталось всего четыре дня до премьеры. А тут еще этот Эрл Харви…

– Эрл Харви? – стараясь казаться безучастным, переспросил я.

В глазах Касплина промелькнуло явное недоверие.

– Да, импресарио. Вы что-то о нем слышали?

– Подстрекатель, а не импресарио! – темпераментно вмешалась Донна Альберта.

– О Харви я действительно слышал, – осторожно ответил я. – Только никогда не слышал, что он участвует в культурных забегах.

– Ха! – Донна Альберта вскочила. Маска скорби сменилась на ее лице трагедийной маской. – Что, Касплин? Даже частный детектив ужаснулся при упоминании его имени! И в руки этого человека ты отдал бессмертное сопрано Донны Альберты!

– Послушай… – начал Касплин.

– Я что? Заклинатель змей? – в отчаянье вопрошала она. – Рок-певичка?!

Она неожиданно завиляла бедрами, подражая кумиру подростков.

– Донна, пожалуйста! – Касплин сделал слабый протестующий жест рукой, затем устало закрыл глаза. – Мы уже тысячу раз говорили об этом… Эрл Харви платит жалование за ваш великий голос плюс пятнадцать процентов с прибыли. Метрополитен когда-нибудь выплачивал примадонне проценты?

Но было ясно, что примадонне наплевать на логику. Она со знанием дела доводила себя до примитивного неистовства.

– Как ты смеешь сравнивать этого вонючего борова со Второй авеню с Метрополитен?! – вопила она над отклоненной головой своего управляющего. – Ты сумасшедший, Касплин! Ты оскорбил не только меня! Ты оскорбил искусство!

Касплин приоткрыл маленький блестящий глаз и уныло уставился на меня.

– Это надолго, – сказал он, явно имея в виду горластую фурию, которая своим голосом, похоже, хотела сдвинуть на несколько дюймов с фундамента «Тауэрз».

– Подожду, – громко, рассчитывая, что меня услышат, сказал я. – Вы платите за мое время.

– Это один из ее плохих дней, – сказал он, посмотрев на часы. – Может, нам лучше встретиться у меня в конторе? Скажем, часа через два?

– Идет! – кивнул я и встал.

Касплин протянул мне визитную карточку, затем снова вытянулся в кресле и закрыл глаза. Голос Донны Альберты – взволнованный и очень громкий – звучал все выше и мощнее. Я вышел из номера за несколько секунд до того, как со стен, наверное, посыпались картины. На пути к лифту меня остановило нервное прикосновение к локтю. Я оглянулся – Хелен Милз смотрела на меня из-за своих мощнейших линз.

– Не обращайте внимания на Донну Альберту, мистер Бойд, – сказала она с придыханием. – Не надо забывать, что она великая певица, а этот Касплин – чудовище! – настоял, чтобы она участвовала во всем этом ужасе!

– Что касается меня, то я нахожу театр на Второй авеню чудесным, – заверил я ее. – Я также не имею ничего против постановок на Бродвее. И вообще – я демократ. Я даже живу на Сентрал Парк Вест.

– Она сейчас не в себе, – настойчиво продолжала Хелен Милз. – Вы не должны винить бедняжку. Я имею в виду, что Ники вернули в… пакете! Потом эта премьера так скоро… Да еще этот ужасный танец…

– Танец?

– Конечно. Ей придется исполнять танец. Знаете? Сбрасывать с себя одежды. Этот Эрл Харви – маньяк, помешанный на эротических сценах. Он настаивает на том, чтобы она сбросила все семь одеяний.

Глаза мои плотно закрылись, и я вдруг почувствовал симпатию к Касплину.

– Что-нибудь случилось, мистер Бойд? – с волнением спросила она.

– Все семь? – тихо переспросил я.

– О! – в ее голосе зазвенело презрение. – Разве вы не знаете, что это «Саломея»?

– Оскара Уайльда?

– Рихарда Штрауса, – с каждым словом ее голос становился холоднее. – Он написал оперу по пьесе Оскара Уайльда.

– И Донна Альберта будет петь «Саломею»? И к тому же танцевать, сбрасывая с себя одежды? – Мои глаза широко раскрылись и, должно быть, так вспыхнули, что Хелен Милз отпрянула назад. – Где можно достать билеты? – возбужденно спросил я.

– Мистер Бойд! – ее ноздри раздувались от возмущения. – Вы отвратительны!

Она устремилась по коридору к номеру, и даже в этом ее ужасном костюме ей удалось всем своим видом выразить вопиющее презрение.

* * *

Уединившись в баре на Медисон-авеню, я выпил пару мартини и задумался. Стоило мне закрыть глаза, как я отчетливо видел самого себя, расследующего смерть пекинеса. Я стоял на четвереньках где-то на Второй авеню и гавкал вопросы датскому догу-суке:

– Когда в последний раз вы видели Ника де Пекинеса?

И всякий раз, когда я уже готов был кинуться к ближайшему телефону и сказать Донне Альберте, что черта с два, пусть она найдет кого-нибудь другого, в голове у меня возникала картина: последнее покрывало медленно падает с великолепного тела… Я понял, что попался на крючок.

Я пришел в контору к Касплину ровно через два часа после того, как покинул номер и гостинице. Секретарь в приемной была слишком велика, чтобы справляться с двумя делами одновременно. Похожая на изваяние, рыжеволосая, почти шести футов ростом. Если моя теория была правильной, то, судя потому, какую грудь облегал ее полувер, у нее должен был быть неплохой голос певицы.

– Мистер Касплин назначил мне встречу, – сказал я. – Мое имя Бойд.

Она заглянула в блокнот и покачала головой.

– Извините, – ее голос был определенно контральто. – У меня не записано.

– Извините и вы меня, – искренне огорчился я. – Получается, как с кораблями в ночи или что-то вроде этого. Если бы мое имя было у вас записано, из этого могло бы многое получиться.

Я снова покосился на ее грудь.

– Кто-нибудь говорил вам, что вы должны петь в опере?

– По-моему, мне знаком ваш профиль, – сказала она, внимательно рассматривая меня. – Это не вы носили копье в Метрополитен в прошлом сезоне?

– Только на премьере, – согласился я. – Упал занавес, я поклонился одновременно с примадонной. Она стояла передо мной. Копье пошло вперед, а она стала пятиться задом… – Я пожал плечами. – Знаете, как сложены примадонны? Могу я все-таки видеть Касплина? – Внезапно меня осенило: – Может быть, вы предпочитаете, чтобы я ворвался силой?

Она, в свою очередь, пожала плечами. Это было похоже на первые толчки землетрясения, когда на ваших глазах появляются новые, Бог знает где таившиеся до этого возвышенности. Она подняла телефонную трубку и несколько секунд говорила с Касплином. Потом еще раз пожала плечами, и я едва удержался от аплодисментов – зрелище было потрясающее.

– Это, наверное, из-за погоды, – сказала она. – Все буквально помешались. Он просит вас войти к нему.

Касплин сидел за огромным пустым столом из черного дерева. Выглядел он, как генерал, подготовивший поле боя и внезапно узнавший, что какой-то растяпа в Пентагоне отправил войска на другой континент.

– Присаживайтесь, Бойд, – чирикнул он. – Рад, что вы пунктуальны.

– Рад, что вы рады, – весело ответил я, присаживаясь. – Такие мелочи ну просто очень важны в жизни частного сыщика, ведущего следствие по делу об убийстве собаки!

– Вы находите смерть собаки забавной? – мрачно спросил он.

– Я еще не совсем в этом уверен. Расскажите поподробнее об этом захватывающем деле.

– Рассказывать, собственно, почти нечего. – Его голос звучал устало. – Это случилось днем. Когда позвонили, Милз была в номере. Ей показалось, что звонили от швейцара из театра, где в это время репетировала мисс Альберта. Сказали, что она хочет, чтобы Ники был рядом с ней, в театре, и направляет посыльного, чтобы забрать его. Примерно через полчаса появился человек и забрал собаку. На нем были униформа посыльного, и Хелен отдала ему собаку. Она даже не запомнила, как он выглядел.

– Хорошая помощь, – мрачно заметил я. – Что еще?

– Я, конечно, связался со всеми посыльными службами. Нигде не было записи о подобного рода услуге. Полагаю, униформа была ненастоящей.

В его руках появилась серебряная коробочка. Пришлось подождать, пока закончится нюхательная процедура.

– Вот что меня беспокоит, Бойд, – наконец продолжил он. – Не является ли вся эта история с собакой прелюдией к чему-то более плохому?

– То есть, вы предполагаете, что тот, кто убил собаку, попытается в следующий раз сделать то же самое с человеком?

– Совершенно верно, – кивнул он. Его слишком большая голова дернулась, как у марионетки. – В опорной труппе, Бойд, разгораются очень сильные, а иногда и очень странные страсти!

– Бывает, – вежливо согласился я.

– Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с основными действующими лицами, имеющими непосредственное отношение к постановке. Пол Кендалл, продюсер, сегодня устраивает вечеринку. Все они будут там. Приходите.

– Благодарю, – сказал я. – Кендалл обо мне что-нибудь знает?

– Он не будет против, – уверенно сказал Касплин. – Вечер должен начаться в одиннадцать. Пол просил не опаздывать. Адрес я вам дам.

Позолоченным карандашом он записал адрес в блокноте, оторвал листок и бросил его через огромный стол ко мне.

– Не думаю, что сейчас мы могли бы обсудить что-нибудь еще. Предпочел бы встретиться с вами утром, после того как вы познакомитесь с остальными. Надеюсь, вы поделитесь своими впечатлениями?

– Договорились, – сказал я, поднимаясь. – Я позвоню вам.

– Приходите в одиннадцать, – отрывисто сказал он.

В приемной я ненадолго задержался у стола рыжеволосого изваяния. Она посмотрела на меня без особого интереса, как будто я был чем-то из того, что оставил нерадивый водопроводчик, который приходил ремонтировать трубы.

– Вы что-то хотели? – спросила она своим гортанным контральто.

– Судя по всему, я пою не в той тональности, – весело сказал я, поворачивая к ней свой роскошный профиль. – Но это совсем не значит, что мы не можем вместе наслаждаться прекрасной музыкой, не так ли?

– Нужна мне твоя музыка! – огрызнулась она. – Топай отсюда, великан!

Я вышел в чудесный свежий осенний воздух Нью-Йорка. Он настолько взбодрил меня, что мне показалось, что я снова стал маленьким провинциальным мальчишкой, который бежит через полыхающий осенними красками лес, видит мягко падающие на землю яркие листья и задыхается от терпкого запаха ранней солнечной осени. Мне даже захотелось съесть какую-нибудь простую домашнюю еду. Я, пожалуй, поддался бы этому настроению, будь у меня на ленч рюмка чего-нибудь покрепче, чтобы поддержать неожиданно навалившуюся ностальгию.

2

У Пола Кендалла была фешенебельная квартира с дворецким на Саттон Плейс. Роль дворецкого я с удовольствием предоставил роскошной брюнетке, которая открыла мне дверь. Я только успел подумать, что сны, оказывается, могут стать явью, если вы достаточно сильно сконцентрируетесь. Ее волосы симпатично ниспадали распушенными шелковыми прядями. Они неплохо обрамляли ее волнующе впалые щеки и курносый нос. На ней был креповый черный топ, плотно облегавший небольшую упругую грудь, и белая юбка из тонкой кисеи, с рисунком в виде больших черных пятен. В ушах – огромные гроздья жемчуга, вокруг шеи – жемчужное ожерелье в три ряда. Ее большие темные глаза по-озорному блеснули, когда она улыбнулась мне.

– Продаете что-нибудь? – спросила она вибрирующим голосом.

– Задавать вопросы не входит в обязанность дворецких, – ответил я. – Они лишь объявляют гостей.

– А вы гость? – ее явно не волновало, что вопрос мог обидеть меня.

– Я гость гостя, – осторожно ответил я. – Касплин сказал, что Пол Кендалл будет рад видеть меня на своей вечеринке.

– Тогда все в порядке, – сказала она с облегчением. – Проходите.

Она закрыла дверь, потом обернулась и снова посмотрела на меня.

– Дэнни Бойд, – представился я. – Если хотите, можете спросить мой номер телефона.

– Не знала, что у Касплина есть друг.

– Будем считать, что из восьми миллионов, живущих в Нью-Йорке, именно со мной ему повезло.

Она улыбнулась:

– Меня зовут Марго Линн.

– Вы певица?

Улыбка сразу исчезла.

– Меццо-сопрано, – холодно сказала она. – Я вижу, что вы не часто ходите в Метрополитен, мистер Бойд?

– Извините, но что касается оперы, я профан.

– Не скромничайте, мистер Бойд! – ее зубы на секунду ослепительно блеснули. – Уверена, что вы профан еще очень во многом, кроме оперы. Или у вас такое же чувство юмора, как и у Пола Кендалла?

– К сожалению, я еще не знаком с Кендаллом.

Она повела плечом, и черный креп мягко зашуршал.

– Не могу гарантировать, что вы познакомитесь с ним сегодня вечером. Этот вечер совсем не означает, что он будет здесь. Пол любит пошутить. А если он все же придет, то обязательно опоздает. И это, как всегда, будет грандиозно. Скорее всего, он явится в сопровождении пожарных, которые зальют квартиру и всех гостей из шланга. Такой уж у него юмор. Если вы захотите довести его до истерики, сломайте себе руку в нескольких местах. Он будет умирать со смеху. Но все его почему-то любят – это как зараза!

– Кажется, он отличный малый, – согласился я. – Надеюсь, мне не посчастливится познакомиться с ним.

– Сейчас, кажется, около одиннадцати, – озабоченно сказала она. – Он настаивал, чтобы все собрались именно к этому времени. Так что, думаю, он скоро явится во всем великолепии, если явится вообще. Вам лучше пройти к остальным гостям, мистер Бойд, и немного выпить. Лучше, чтобы ваши нервы были в порядке к приходу Пола.

Марго Линн направилась в гостиную, я последовал за ней.

Одна из стен в комнате была стеклянной, через нее открывался вид на реку. Остальные стены были сплошь увешаны программами разнообразных шоу. Все они, от опер до музыкальных комедий и простых пьес, были аккуратно упакованы в рамки. Продюсером этих, оставшихся в прошлом зрелищ, был Кендалл.

Мы остановились у бара, и меццо-сопрано терпеливо подождала, пока я сделаю себе дайкири. Затем она подвела меня к ближайшей паре и представила.

– Это мистер Бойд, – сказала она со скукой в голосе. – Уникальный тип – утверждает, что он друг Касплина.

– Знаю, – сказала Хелен Милз тихим голосом. – Мы уже встречались.

Она уставилась на меня сквозь свои мощные линзы, словно я был червяком в ее яблоке.

– Дорогая, судя по тому, как ты это говоришь, он, похоже, пытался тебя соблазнить, – в голосе Марго Линн появился интерес. – Может, это первый мужчина, сломавший твои оборонительные сооружения, Хелен? Если это так, он заслуживает медаль или что-нибудь в этом роде. Знаешь, как первый человек на луне?

– Не будь такой противной, Марго, пожалуйста, – сказала Хелен Милз дрожащим голосом. – Хоть раз можно не говорить о сексе?

– Извини, дорогая, – непринужденно ответила Марго. – Я все забываю, что ты у нас девушка, девушка и еще раз девушка. Вы знакомы с Рексом Тибольтом, мистер Бойд? – Она не дала мне ответить. – Хотя, откуда – вы же не ходите в Метрополитен, не так ли? Рекс – баритон, а эти его великолепные мускулы настоящие – так, по крайней мере, он сам говорит.

Тибольт был крупным малым, с грудью, похожей на бочонок, и лицом, какие часто встречаются в журнальных рекламах, расхваливающих принадлежности для занятий культуризмом. Только приглядевшись повнимательней, можно было заметить небольшую припухлость под глазами и то, что подбородок его уже начал отвисать.

– Рад познакомиться, Бойд, – сказал он гулким голосом. – Не обращайте внимания на Марго – она всегда начинает злиться, когда ее любовник не приходит вовремя.

– Слышал, что Пол Кендалл большой шутник, – поддержал я разговор.

– Ладно, – уныло сказала Марго. – Похоже, вы достойны друг друга.

Она ушла в другой конец комнаты, где Донна Альберта в великолепном платье из серебристого лаке оживленно беседовала с высоким типом явно романского происхождения. На вид он вполне мог помериться силами с Рексом Тибольтом.

– Марго – отличная девчонка, – добродушно сказал Рекс Тибольт. – Резковата, но постель с Кендаллом, судя по всему, пошла ей на пользу. А?

– Рекс, прошу… – Хелена Милз сказала это почти не дыша. – Ты как Марго! Разве нельзя говорить о чем-нибудь другом?

– Вы поете с Донной Альбертой в «Саломее»? – спросил я Тибольта.

– Да, – кивнул он. – Из-за нее я теряю свою голову.

Он со смехом наклонился.

– Помню, – сказал я. – Саломея не станцует до тех пор, пока Ирод не предложит ей что-нибудь в качестве награды. А поскольку ей позарез надо избавиться от вас, она просит вашу голову на большом плоском блюде.

– Кендаллу сделали точную копию моей головы из глины, – сказал Тибольт. – Получилась, как настоящая. Парень, который ее делал, умолял вернуть ее после закрытия сезона для какой-то там выставки. Говорит, еще никогда ему не приходилось работать с таким классическим профилем, как у меня.

– Удивительное сходство, – поддержала Хелен Милз с невинным видом. – Даже загар получился. Но ведь глина – что-то вроде запеченной грязи, да?

Тибольт постарался выдавить из себя улыбку, хотя в глазах у него промелькнуло что-то, весьма похожее на ненависть.

– Не хотелось бы расставаться с вами, Хелен, – проникновенно сказал он, – но Донна Альберта, по-моему, слишком увлеклась беседой с этим мексиканцем. Не пора ли вам вмешаться?

Хелен Милз обернулась и, увидев, что собеседник Донны Альберты чересчур близко наклонился к ней, без промедления направилась в их сторону. Тибольт наблюдал за ней с довольной ухмылкой.

– Неразделенная любовь, – сказал он. – Вообще-то это трагично, но, что касается Хелен, всего лишь забавно. Эти ужасные очки… – он пожал плечами.

Я смотрел на уютно устроившуюся парочку, которую вот-вот должна была разбить Хелен Милз.

– А что это за тип с Донной Альбертой? – спросил я.

– Ирод. – Тибольт состроил неприязненную гримасу. – По его приказу ей преподносят мою голову на подносе.

– Как его зовут вне сцены? – терпеливо продолжал я расспросы.

– Луис Наварре – мексиканский тенор. Эрл Харви лез из кожи, стараясь заполучить более известного тенора, но пришлось довольствоваться Луисом.

– Плохонький певец?

– У него красивый голос, – неопределенно сказал Тибольт. – Если он найдет опытного преподавателя, то, возможно, лет через десять будет в состоянии исполнить партию в «Саломее».

Он пристально посмотрел поверх моего плеча, и лицо его стало напряженным и жестким. Я повернул голову и увидел входящего в гостиную Касплина. За ним плелся еще какой-то тип.

– Импресарио и управляющий нашей знаменитой примадонны, – неприязненно пробормотал он. – Кто сказал, что лев не может лечь в постель с вошью? Думаю, вы извините меня, Бойд. Лучше уж беседовать с Хелен Милз! – Он поспешно направился к группе в дальнем углу, где, похоже, были расстроены, когда Хелен присоединилась к ним.

Касплин маленькими изящными шажками направился ко мне. В руках у него была трость из черного дерева с серебряным набалдашником. На нем был великолепный темно-синий костюм и отличная кружевная рубашка. Следом за ним, отстав шага на два, тащился все тот же тип, похожий на телохранителя.

– Вижу, вы пришли вовремя, Бойд. Познакомьтесь – Эрл Харви, наш импресарио.

Только рядом с Касплином Харви выглядел большим. На самом деле, он был среднего роста. Его длинные и гладкие волосы мышиного цвета падали на лоб, что, по мнению их хозяина, должно было производить впечатление молодости и невинности. Как бы не так! У него был большой нос и широкий рот с тонкими губами. Цвет глаз очень напоминал цвет Гудзона в дождливое утро. Одежда была небрежной, но дорогой. Все вместе это производило впечатление сводника, очень довольного тем, что он заставил девчонок пройти через тяжкое испытание просто ради собственной забавы.

– Касплин рассказывал мне о вас, – сказал он неприятным скрипучим голосом. – Вы, кажется, ведете следствие по делу об убийстве собаки?

– Не придирайтесь, – вежливо ответил я. – Вы ведь тоже заработали свой первый гонорар на блошиных скачках, не так ли?

– Сейчас все, кого ни найми, ведут себя совершенно по-хамски, – проскрипел Харви, покосившись на Касплина.

– У Бойда репутация детектива, распутывающего самые сложные дела. К сожалению, никто не назвал его тактичным человеком, – решительно вмешался Касплин. – Почему бы тебе не выпить, Эрл?

– Ничего другого не остается, – проворчал Харви. – Вы сказали им, что я не против, что они немного кутнут, но только без пения! Я заплатил им кучу бабок, чтобы они драли глотку на Второй авеню, и не хочу, чтобы они даром разбрасывались своими голосами направо и налево!

Касплин поморщился.

– Я сказал им, – чирикнул он наконец своим птичьим голосом. – Они могут пить, драться, блудить, но только не петь.

– Да? – Харви сердито смотрел на него, но учтиво бесстрастное лицо Касплина не выражало больше никаких чувств. – Ладно, тогда пойду выпью.

Он еще раз недоверчиво глянул на Касплина и решительно пошел к бару. Я разыграл из себя удивленного идиота:

– И этот тип – импресарио? Одаривает людей оперным искусством?

– Кошмар, правда? – с неожиданным оживлением согласился карлик-щеголь. – Впрочем, контракты подписаны, премьера через три дня – приходится делать все наилучшим образом.

– Когда-то я слышал, что он собирался арендовать «Гарден» для проведения международного первенства по борьбе. Команда русских с командой американцев. Ему отказали.

– Слава Богу, – прощелкал Касплин. – Схватка была бы вооруженной!

Его руки беспрерывно вертели трость из черного дерева, и только когда он достал свой серебряный нюхательный футляр, трость обрела относительную неподвижность. Пока Касплин, склонив голову набок, нюхал свой серый порошок, я закурил.

– Пол Кендалл еще не появлялся? – неожиданно спросил он.

– Кажется, еще нет, – ответил я. – Может быть, решил не появляться, когда узнал, что явился Харви?

Его большая голова слегка качнулась.

– Это для него недостаточно веская причина. Держу пари, что отсутствие Пола означает какую-нибудь его глупую шуточку. Поэтому не удивляйтесь, если всех нас сегодня арестуют за посещение публичного дома или еще за что-нибудь такое же несмешное. В душе Пол так и остался школьником-переростком с грязными мыслишками.

– Что вы имеете в виду?

– Все, что вы видели сегодня вечером, – медленно произнес он. – Марго Линн стала его любовницей с самого начала, еще когда только набирали труппу. Очень типично для Пола – до начала постановки ему необходимо переспать с одной из ведущих певиц труппы.

– Думаю, этого захотел бы каждый, кто собирается ставить оперу, – весело заметил я.

Касплин одарил меня угрюмым взглядом.

– Две недели назад он вдруг потерял всякий интерес к Марго. Она до сих пор переживает.

– Устал? – спросил я. – Или нашел другую партнершу для постели?

– Заинтересовался Донной Альбертой. – Касплин выговорил это без какой-либо особой интонации в голосе. – Последнее время он просто преследует ее.

– Успешно? – спросил я небрежно.

– Нет, – процедил он. – Я совершенно точно знаю, что она отвергла все его попытки.

– Думаете, что за это Кендалл мог убить собаку?

– Не думаю. Скорее всего, это Марго Линн, – спокойно ответил он. – Могут быть и другие варианты. С тем же упорством и таким же результатом с Донной Альбертой пытался преуспеть Рекс Тибольт. Не забывайте и о маленькой мышке с большими глазами.

– Хелен Милз?

– Хелен до смешного предана Донне Альберте, – он засмеялся тоненьким голоском. – Думаю, потому еще не родился тот, кто завоевал бы ее расположение. Понимаете, о чем я?

Неожиданно около нас появилась Марго Линн, прервав нашу интересную беседу.

– Привет, Касплин, – сказала она без особого энтузиазма. – Не думаю, что ты видел где-нибудь Пола?

– Не видел.

– Я бы с радостью перерезала ему глотку! – устало сказала она. – Устроил этот вечер, я торчу здесь… – Она уставилась на меня, будто только сейчас вспомнила о своих обязанностях хозяйки. – Вы со всеми познакомились, мистер Бойд?

– Кроме Луиса Наварре, – сказал я. – Могу подождать, если вы не настаиваете?

Касплин снова стал нетерпеливо крутить свою трость.

– Это уже слишком! Пол хочет, чтобы мы проторчали здесь всю ночь. Очередная его пакость.

– Не говори так, – испугалась Марго. – Который час?

Я посмотрел на часы.

– Без десяти двенадцать.

– Все должны собраться в гостиной к полуночи, – как-то невыразительно сказала она.

– Зачем? – подозрительно спросил Касплин.

– Таково указание Пола. Как только пробьет двенадцать, я должна открыть какую-то коробку, в которой находится то, что принесет нам удачу в премьере.

Она пожала плечами, и черный креп издал шелестящий звук.

– Вы проходите туда, а я соберу остальных гостей.

– Очередной абсурд, – на сей раз голос Касплина отдаленно напоминал рычание.

– Думаю, лучше оставить дверь открытой, – сказала Марго. – На случай, если он войдет.

– Разве нельзя, как все, воспользоваться звонком?

– Боюсь, не услышу его в гостиной из-за болтовни, – ответила она. – Будьте так добры, Касплин, проводите мистера Бойда в гостиную, а я тем временем соберу остальных.

В гостиной было полутемно. На полу лежал мягкий ворсистый ковер. Обеденный стол находился в нише. Вместо привычных стульев с трех сторон его окружала роскошно обитая кушетка. Посредине гостиной стояла большая черная коробка высотой примерно четыре фута. Она больше походила на упаковочный ящик, чем на коробку с сюрпризом.

– Что за черт? – начиная почему-то нервничать, спросил я.

– Нет никакого желания даже задумываться, – проворчал Касплин. – Там может быть все, что угодно, – от диких обезьян до спрессованной кучи заплесневелого мусора. Скорее всего, так оно и есть.

В гостиную вошла Донна Альберта с мексиканским тенором. На шаг позади шла Хелен Милз. Следом вошла Марго, затем Рекс Тибольт, с затравленным выражением глаз. Эрл Харви что-то бубнил ему в самое ухо, словно это была последняя минута перед заключительной международной конференцией и Харви в качестве референта снабжал своего босса парочкой только что придуманных пакостей.

– Добрый вечер, мистер Бойд, – любезно прозвучал красивый голос Донны Альберты. – Очень рада вас здесь видеть.

Платье из серебристого лаке имело глубокий вырез, открывающий начало глубокого разлома между ослепительными пространствами упругой округлой плоти. Как говорят кинооператоры, мне пришлось быстро перевести фокус своих объективов – надо было продолжать беседу.

– Спасибо, – хрипло сказал я.

– Вы знакомы с Луисом Наварре? – Не дожидаясь ответа, она повернулась к красавцу с романским профилем. – Это мистер Бойд, Луис. Он помогает мне с Ники. – Ее глаза на секунду затуманились. – Мистер Бойд намерен найти того, кто убил моего бедняжку!

Наварре кивнул мне и улыбнулся:

– Сеньор.

– Завидую вам, дружище, – сказал я. – Для вас Донна Альберта шесть вечеров в неделю будет исполнять танец, скидывая с себя все семь покрывал.

– Мне очень повезло, сеньор Бойд, – его улыбка стала шире.

Марго Линн несколько раз хлопнула в ладоши, требуя нашего внимания.

– Друзья! – она вяло улыбнулась. – Уже полночь, по-моему, пора покончить со всем этим!

– С чем покончить? – подозрительно спросил Харви.

– С указаниями Пола, – сказала она. – В полночь, когда все соберутся, я должна нажать вот это… – она показала на блестящую кнопку, выступающую сбоку на коробке под самой крышкой.

– И что тогда? – проворчал Харви.

– Мистер Харви, – холодно произнесла она, – если бы я знала ответ, то меня бы здесь не было!

Она поднесла палец к кнопке и зажмурила глаза. В следующую секунду раздался топот, напоминающий приближение стада слонов.

– Наверное, это Пол, – в голосе Марго зазвучала надежда. – Пусть он сам нажимает эту чертову кнопку!

Дверь распахнулась – вошел какой-то огромный тип. За ним следовали двое полицейских в форме.

– Лейтенант Чейз, – проскрежетал он. – Отдел расследования убийств.

Какое-то время все в растерянности смотрели на него, пока до них не дошло, что это одна из обычных шуточек Кендалла.

– Вы хотите сказать, что не вызывали меня? Интересно, – рыкнул Чейз. – Где тело?

– Тело? – дрожащим голосом спросила Марго.

– Нам позвонили и сообщили об убийстве, – медленно, словно подбирая слова, сказал Чейз. – Итак, где труп?

– Труп? – почти бездыханно пискнула Хелен Милз.

Очевидно, в подсознании Марго сработал условный рефлекс – она нажала кнопку. Крышка огромной коробки с жужжанием раскрылась, и, словно вытолкнутый тяжелой пружиной, из коробки появился клоун. Сначала в глаза бросилось его ухмыляющееся лицо, затем из коробки появилась верхняя часть тела, с прижатыми к бокам руками. Стихли испуганные крики, а клоун так и остался наполовину высунувшимся из коробки. Туловище его слегка покачивалось вперед-назад. Если это была идея Кендалла – поместить ради шутки огромных размеров человека в коробку, то Касплин был, черт возьми, прав, когда говорил, что знаменитый продюсер напоминал умственно отсталого школьника. Но что-то было не то с лицом клоуна. Даже под толстым слоем грима была заметна его медовая бледность. В тот момент, когда клоун качнулся ко мне, я подошел поближе. Его глаза неподвижно смотрели на меня…

– Боже мой, – прошептала рядом Марго. – Пол! Только теперь до меня дошло, что толстая красная черта поперек его шеи вовсе не была нарисована. Кто-то перерезал ему горло от уха до уха.

3

Порядком измотанный, я попал в свою контору только около десяти утра. После того как обнаружили тело Кендалла, командовать вечером стал Чейз. Он задавал вопросы до тех пор, пока лицо его не побагровело. Это произошло только к четырем утра. Насколько я понял, ответы на вопросы ничего для него не прояснили.

Моя секретарша Фран Джордан была неплохим образчиком представительниц прекрасного пола. Рыжеволосая, с серо-золеными глазами, большую часть своего свободного времени посвящающая беготне по магазинам. Сегодня на ней был элегантный и дорогой кашемировый пуловер. Ее великолепная грудь под этой новой покупкой выглядела еще более соблазнительной, от нее невозможно было оторвать глаз.

– Вижу, вам понравился мой новый пуловер, – сказала она. – Моя врожденная скромность не позволяет мне предположить, что вас заинтересовало что-то другое.

– Я подумал, что плачу тебе слишком большое жалование, – задумчиво произнес я. – Кашемир для конторы – однако!

– Это новая модель, Дэнни Бойд. В целях экономии они ее несколько ужали. Я вижу, вы не в духе. Что-нибудь случилось? Провалили дело Донны Альберты?

– С чего ты взяла? – хмуро спросил я.

– Из утренних газет. Они все буквально захлебываются от новостей об убийстве Пола Кендалла. Мне помнится, вчера вы были приглашены к нему на вечер.