– Ecco! – Карло увидел, как он идет между машинами свойственным ему быстрым, легким шагом: доктор Ганнибал Лектер, в пальто из верблюжьей шерсти и мягкой шляпе с полями, нес свой дар, осуществляя неодолимый каприз. – Madonna! Он идет к ее машине.

Тут охотничий инстинкт Карло взял верх над всеми остальными чувствами, и он постарался взять себя в руки, контролируя дыхание и готовясь к выстрелу. Кабаний зуб, который он жевал, на миг высунулся у него изо рта.

Заднее окно фургона не открывалось.

– Metti in motto! Сдай назад и повернись к нему боком, – приказал Карло.

Доктор Лектер остановился было у задней двери «мустанга», потом передумал и прошел к передней, возможно, намереваясь вдохнуть аромат рулевого колеса.

Он огляделся; из его рукава выскользнул плоский стальной щуп.

Фургон стоял теперь боком. Карло – с винтовкой на изготовку, коснулся кнопки электрооткрывателя бокового окна. Ничего не произошло.

Голос Карло, неестественно спокойный теперь, когда надо действовать:

– Мольи, il fenestro!

Должно быть, на предохранителе, чтобы дети не открыли. Мольи попытался отыскать кнопку предохранителя.

Доктор Лектер ввел щуп в щель рядом с окном «мустанга» и отпер дверь машины. Он уже почти влез на водительское сиденье.

Выругавшись, Карло откатил чуть в сторону дверь фургона и поднял винтовку, Пьеро поспешно отодвинулся, чтобы не мешать, фургон качнулся одновременно с негромким треском выстрела.

Шприц блеснул на солнце и, с чуть слышным хлопком пронзив крахмальный воротничок доктора Лектера, вошел в шею. Наркотик подействовал быстро – огромная доза, да еще в такое критическое место. Он попытался выпрямиться, но ноги его подкосились. Пакет с подарком выпал у него из рук и скатился под машину. Когда доктор Лектер падал в узкое пространство между дверью и кузовом «мустанга», он успел вытащить из кармана и даже раскрыть нож, хотя под воздействием транквилизатора его руки и ноги становились все более непослушными, словно растекались, как вода. «Мика!» – произнес он, чувствуя, что в глазах у него мутится.

Пьеро и Томмазо бросились на доктора Лектера, словно два огромных кота, прижав его к земле между машинами. Они держали его так, пока не убедились, что он совсем ослаб.

Старлинг, таща по стоянке свою вторую за этот день тележку, услышала щелчок пневматической винтовки и тотчас же распознала звук, возвещающий выстрел; послушная рефлексу, она резко присела, в то время как люди рядом с ней по-прежнему брели по своим делам, ничего не заметив. Трудно было бы сказать, откуда послышался этот звук. Она взглянула туда, где стоял ее «мустанг», увидела исчезающие в фургоне мужские ноги и подумала: «Ограбление!»

Она шлепнула себя по тому боку, где раньше жил пистолет, и бросилась бежать к фургону, по пути огибая машины.

Огромный «линкольн» с пожилым водителем возвратился и сигналил, чтобы ему дали въехать на инвалидную стоянку, загороженную фургоном. Его яростные гудки заглушали крики Старлинг:

– Стоять! Стоп! ФБР! Стойте, не то буду стрелять.

Может, хоть номерные знаки удастся увидеть.

Заметив, что она приближается, Пьеро перерезал ножом доктора Лектера сосок на передней шине со стороны водителя и бросился в фургон. Фургон подскочил на выпуклой разделительной стоянки и рванул к выезду. Старлинг смогла разглядеть номерной знак. Она записала номер на пыльном капоте какой-то машины.

Подходя к своей машине и доставая ключи, она услышала шипенье воздуха, бьющего из шины «мустанга». Вдали ей был виден верх выезжающего со стоянки фургона.

Старлинг постучала в окно «линкольна», теперь сигналившего ей.

– У вас нет сотового телефона? Я из ФБР. Пожалуйста, есть у вас в машине телефон?

– Поезжай, Ноэль, – проговорила женщина, сидевшая в «линкольне», тыча пальцем в колено водителя и даже ущипнув его за ногу. – Это какой-то скандал, она тебя дурачит. Не вмешивайся.

И «линкольн» двинулся прочь.

Старлинг бросилась к автомату и набрала 911.

Помощник шерифа Мольи пятнадцать кварталов промчался на предельной скорости.

Карло вытащил пулю-шприц из шеи доктора Лектера, почувствовав облегчение оттого, что из ранки не брызнула кровь. Под кожей образовалась гематома размером с монету в четверть доллара. Они рассчитывали, что наркотик рассосется в объемных мышцах спины или ягодиц, а инъекция попала в шею. Сукин сын вполне может подохнуть раньше, чем его скушают свинки.

В фургоне не разговаривали, слышалось только тяжелое дыхание мужчин и кваканье полицейского сканера под приборной панелью. Доктор Лектер лежал на полу фургона в модном пальто, шляпа скатилась с гладко причесанной головы, на белоснежном воротничке алело кровавое пятно… он и здесь выглядел элегантным, словно фазан в витрине мясника.

Мольи въехал в гаражную стоянку, проехал на третий уровень и задержался там всего на несколько минут, пока отклеивал надписи с боков фургона и менял номерные знаки.

Однако помощник шерифа зря беспокоился. Он только рассмеялся про себя, когда полицейский сканер получил срочное сообщение, с полным описанием разыскиваемого автомобиля. Оператор 911, видимо не поняв описания, сообщенного ему Старлинг («серый фургон или микроавтобус»), выдал информационный бюллетень о розыске автобуса компании «Серая борзая». Следует сказать, что оператор сумел все-таки правильно записать все цифры фальшивого номерного знака, кроме одной.

– Точно как у нас в Иллинойсе, – заметил Мольи.

– Я как у него нож увидел, испугался – вдруг он с собой покончит, чтоб выкарабкаться из того, что его ждет, – сказал Карло братьям Пьеро и Томмазо. – Ох и пожалеет он, что глотку себе не перерезал.

Когда Старлинг проверяла другие шины своего «мустанга», она увидела под машиной пакет.

Трехсотдолларовая бутылка «Шато д\'Икем» и записка таким знакомым почерком: «С днем рождения, Клэрис».

Только тогда она поняла, чему была свидетелем.

ГЛАВА 78

Нужные ей телефонные номера Старлинг помнила наизусть. Ехать домой, за десять кварталов отсюда, чтобы позвонить? Нет, бегом назад, к кабине таксофона, забрать липкую от пота трубку из руки молодой женщины, извиниться и, бросая в щель аппарата четвертьдолларовые монеты, слышать, как та женщина призывает магазинного охранника…

Старлинг позвонила в группу быстрого реагирования в Баззардз-Пойнт, в Отделении ФБР по Вашингтону и Округу Колумбия.

В группе, где она прослужила столько лет, о Старлинг знали буквально все и без разговоров соединили ее с кабинетом Клинта Пирселла. Выискивая в кошельке монеты и в то же время объясняясь с магазинным охранником, требовавшим, чтобы она предъявила удостоверение, она ждала, пока ей ответят.

Наконец в трубке раздался знакомый голос Пирселла.

– Мистер Пирселл, я видела, как трое, а возможно, четверо мужчин похитили Ганнибала Лектера на стоянке супермаркета «Сейфвей» примерно пять минут назад. Они порезали мне шину, я не могла их преследовать.

– Это то сообщение про автобус, полицейский ПОР?

– Ничего не знаю ни про какой автобус. Это был серый фургон, с инвалидным номером.

– Откуда вам известно про Лектера?

– Он… он оставил для меня подарок… Пакет был под моей машиной.

– Понятно… – Пирселл на миг умолк, и Старлинг прямо-таки ворвалась в эту паузу:

– Мистер Пирселл, вы же знаете – за этим стоит Мэйсон Верже. Иначе просто не может быть. Никто другой не смог бы этого сделать. Он же садист. Он замучает доктора Лектера до смерти и захочет понаблюдать, как он мучается. Нужно взять под спецнаблюдение все автомашины Верже и обратиться к федеральному прокурору в Балтиморе, чтобы он начал процедуру выдачи ордера на обыск его поместья.

– Старлинг… Господи, Старлинг! Послушайте, я задам вам только один вопрос. Вы уверены, что видели именно это? Задумайтесь об этом на секунду. Подумайте о том хорошем, что вы когда-либо здесь у нас сделали. О том, в чем вы присягали. Ведь пути назад не будет. Старлинг! Что именно вы видели?

Что же мне сказать? Что я не истеричка? Именно это первым делом и говорят все истерички.

Старлинг моментально осознала, как мало теперь доверяет ей Пирселл и какой дешевкой было его доверие вообще.

– Я видела трех, возможно – четырех мужчин, похитивших человека на автостоянке у супермаркета «Сейфвей». На месте происшествия я обнаружила подарок от доктора Лектера – бутылку вина «Шато д\'Икем», произведенного в год моего рождения, с запиской, написанной его почерком. Я описала автомобиль. Я докладываю о происшедшем вам, специальный агент Пирселл из Баззардз-Пойнт.

– Я дам этому делу ход, Старлинг, квалифицируя его как похищение.

– Я сейчас же еду к вам. Я могла бы представлять вашу контору и отправиться вместе с группой быстрого реагирования.

– Не приезжайте сюда, Старлинг. Я все равно не смогу вас впустить.

Плохо, что Старлинг не удалось уехать прежде, чем на стоянку прибыла арлингтонская полиция. Потребовалось пятнадцать минут, чтобы исправить ПОР автомобиля, данное в полицейском сообщении. Плотная женщина-полицейский, в тяжелых лакированных туфлях, записывала показания Старлинг. Книжка штрафных повесток, жезл, пистолет и наручники угловато топорщились на массивном заду женщины, шлицы ее пиджака неопрятно расходились, полы топырились в стороны. Она никак не могла решить, указать ли ФБР в качестве места работы Старлинг или написать «не работает». Старлинг прогневала ее тем, что предвосхищала ее вопросы и она стала задавать их еще медленнее. А когда Старлинг показала полицейским следы грязи и снега на разделительной полосе, в том месте, где фургон подскочил, выезжая, ни у кого из них не оказалось фотокамеры. Старлинг пришлось показывать им, как пользоваться ее фотоаппаратом.

Снова и снова в голове у Клэрис, пока она повторяла бесконечные ответы на бесконечные вопросы, возникала одна и та же мысль:

Надо было броситься за ними в погоню, надо было броситься в погоню, надо было броситься в погоню. Надо было вытащить того старого пердуна из «линкольна» и броситься в погоню.

ГЛАВА 79

Крендлер поймал самое первое донесение о похищении. Он сразу же обзвонил своих информаторов, а затем позвонил Мэйсону по телефону, который точно не прослушивался.

– Старлинг видела захват, на это мы не рассчитывали. Устроила бучу в Вашингтонском отделении. Рекомендовала выдать ордер на обыск в вашем поместье.

– Крендлер… – Мэйсон долго переводил дух, а, может, просто обозлился: Крендлер не мог точно определить. – Я уже подал жалобу в местные органы, шерифу и окружному прокурору, что Старлинг надоедает мне телефонными звонками посреди ночи, досаждает непонятными угрозами.

– А она это делает?

– Вовсе нет, но доказать, что это не так, она ведь в любом случае не сможет, а моя жалоба замутит воду. Теперь слушайте: здесь, у себя в округе и даже в штате, я смогу отбиться от ордера на обыск. Но мне надо, чтобы вы позвонили федеральному прокурору в Вашингтоне и напомнили ему, что эта стерва-истеричка меня преследует. С местными я сам управлюсь, можете мне поверить.

ГЛАВА 80

Освободившись, наконец, от полицейских, Старлинг сменила колесо и поехала домой, к собственному телефону и компьютеру. Ей ужасно недоставало казенного сотового телефона, а собственный она купить еще не успела.

На автоответчике было сообщение от Мэпп: «Старлинг, заправь специями мясо и поставь в духовку, на самый слабый огонь. Овощи пока НЕ клади. Вспомни, что ты натворила в прошлый раз. Я пробуду на этом чертовом слушании о высылке из страны примерно до пяти».

Старлинг поспешно включила портативный компьютер и попробовала вызвать файл о Лектере в программе задержания опасных преступников, но оказалось, что ей заблокирован доступ не только в ИЦ Квонтико, но и во всю компьютерную сеть ФБР. У нее не было теперь даже того доступа, который имеет любой сельский коп в Соединенных Штатах.

Зазвонил телефон.

Это был Клинт Пирселл.

– Старлинг, вы досаждали Мэйсону Верже телефонными звонками?

– Никогда, могу поклясться.

– Он жалуется, что вы его преследуете. Пригласил шерифа обойти его поместье, фактически умолял его произвести осмотр, и теперь они к нему едут. Так что ордера на обыск не будет. Мы не смогли найти ни одного свидетеля похищения. Кроме вас.

– Там был белый «линкольн» с двумя пожилыми людьми – мужем и женой. Мистер Пирсел, может, стоит проверить покупки по кредитным карточкам в «Сейфвее», сделанные до похищения? При таких покупках время регистрируется.

– Мы доберемся и до этого. Но…

– … это требует времени, – закончила за него Старлинг.

– Старлинг?

– Слушаю, сэр?

– Между нами, я буду держать вас в курсе основных событий. Только вы не лезьте в это дело. Вы уже не блюститель закона – вы временно отстранены от работы, и считается, что вы не можете обладать никакой информацией. Сейчас вы – никто, просто человек с улицы.

– Да, сэр. Я понимаю.

Куда смотрят люди, когда принимают решение? Наша культура не рефлективна, мы не возносим очи горе. В большинстве случаев мы принимаем важнейшие решения, глядя на покрытый линолеумом пол, или в учрежденческий коридор, или торопливо перешептываясь в приемной, под верещанье телевизора, возвещающего очередную чепуху.

Старлинг, в поисках неизвестно чего (или – кого), прошла на ту половину дома, что принадлежала Арделии Мэпп. Посмотрела на фотографию крохотной, но такой энергичной Бабушки Мэпп, умевшей заваривать «умственный» чай. Посмотрела на страховой полис Бабушки Мэпп, висевший в рамке на стене. Та половина дома, где обитала Мэпп, выглядела вполне обитаемой, казалось, Арделия присутствует здесь, даже когда ее нет.

Старлинг отправилась назад, на свою половину. Эта половина дома показалась ей нежилой. А что она, Клэрис Старлинг, смогла повесить в рамке на стене? Только диплом Академии ФБР. Не осталось ни одной фотографии ее родителей. Она так долго жила без них, а они жили только в ее мыслях. Иногда в запахах приготовленного ею завтрака, в донесшемся откуда-то аромате, в обрывках чьего-то разговора, в какой-нибудь случайно услышанной домашней приговорке она вдруг ощущала прикосновение их рук. Еще сильнее она чувствовала их руки, когда размышляла о собственных представлениях о добре и зле.

Да кто же она такая, черт возьми? Кто-нибудь хоть когда-нибудь признавал ее в этом мире?

Вы воин, Клэрис. Вы можете быть стойкой и сильной – стоит лишь захотеть.

Старлинг могла понять, почему Мэйсон так хочет убить Ганнибала Лектера. Если бы он сделал это сам или нанял убийцу, она могла бы это стерпеть: у Мэйсона была причина желать этой смерти.

Но думать о том, что доктора Лектера станут мучить и замучают до смерти, было непереносимо: она содрогалась при одной мысли об этом, как когда-то, давным-давно, содрогалась, узнав, что забивают ягнят и лошадей.

Вы воин, Клэрис.

И почти столь же непереносимо безобразным было то, что Мэйсон собирался совершить этот акт с согласия людей, присягнувших защищать закон. Таков мир, в котором мы живем.

Подумав так, она пришла к очень простому решению:

Этот мир не будет таким там, куда я смогу дотянуться.

Тут вдруг она обнаружила, что стоит на табуретке в стенном шкафу – пытается дотянуться до самой верхней полки.

Оттуда она достала шкатулку, которую осенью передал ей командир Джона Бригема. Казалось, с того дня прошла целая вечность.

Есть некая мистика в устоявшейся традиции завещать боевое оружие уцелевшему соратнику. Это как бы означает, что высшие ценности продолжают жить вопреки индивидуальной смерти.

Людям, живущим в такое время, когда их собственная безопасность обеспечивается другими людьми, бывает трудно это понять.

Шкатулка, в которую было уложено оружие Джона Бригема, была ценным даром уже сама по себе. По-видимому, он купил ее где-то в странах Востока, когда служил в морской пехоте.

Шкатулка красного дерева, с крышкой, инкрустированной перламутром. Оружие – точно сам Бригем: видавшее виды, безупречно отлаженное и вычищенное. Кольт М1911А1, пистолет сорок пятого калибра, и вариант пистолета того же калибра – «сафари» – с укороченным стволом, для скрытого ношения; кроме того – кинжал для ношения на голени, у которого на тыльной стороне лезвия пилка. Ремни и портупея у Старлинг были свои. Свой старый значок ФБР Бригем укрепил на подставке из красного дерева. Но его значок УБН лежал на дне шкатулки, ни к чему не прикрепленный.

Старлинг открепила значок ФБР от подставки и сунула его в карман. Сорок пятый отправился в кобуру на бедре, скрытую полой пиджака.

Короткоствольный «сафари» угнездился на одной голени, кинжал – на другой, надежно спрятавшись в сапожках. Клэрис вытащила из рамки свой диплом и сложила так, чтобы он уместился в кармане. В темноте кто-нибудь может принять его за ордер на обыск. Складывая плотную бумагу, она поняла, что немного не в себе, и обрадовалась.

Еще три минуты – у компьютера. С сайта «Мэпквест» она вывела на принтер крупномасштабную карту поместья Маскрэт-Фарм и окружающего ее лесного заповедника. Какой-то миг она вглядывалясь в мясное королевство Мэйсона Верже, ведя пальцем по его границам.

Мощный выдох выхлопных труб «мустанга» уложил плашмя сухую траву у въездной дорожки, когда Старлинг отправилась нанести визит Мэйсону Верже.

ГЛАВА 81

На Маскрэт-Фарм царит тишина, спокойствие, подобное умиротворенности древней Субботы – священного дня отдохновения. Мэйсон взволнован и ужасно горд – провернул такое дело! Про себя, никому в этом не признаваясь, он приравнивает это свое достижение по трудности к открытию радия.

Иллюстрированная книга о естественных науках со школьных лет более всего запомнилась Мэйсону и чаще всего теперь вспоминалась: она была самой высокой и широкой из всех школьных учебников, так что позволяла ему беспрепятственно мастурбировать в классе. Он часто смотрел на фотографию мадам Кюри, когда занимался этим, и теперь думал о ней и о тоннах уранита, которые ей пришлось кипятить, чтобы получить радий. Предпринятые ею усилия очень напоминают его собственные, решил он.

Мэйсон представлял себе, что доктор Лектер – продукт его упорных поисков и безмерных затрат – светится в темноте, словно колба в лаборатории мадам Кюри. Он представлял себе, как животы свиней, сожравших этот продукт и отправившихся спать к себе, в лесной загон, будут светиться во тьме, словно электролампы.

Был вечер пятницы, уже почти стемнело. Вся хозяйственная и техническая обслуга разошлась по домам. Никто из работников поместья не видел, как прибыл фургон, тем более что въехал он не через главные ворота, а по идущей через лесной заповедник противопожарной просеке, которую Мэйсон использовал в качестве подсобной дороги. Шериф и его команда успели завершить поверхностный осмотр поместья и убраться восвояси задолго до того, как фургон подъехал к амбару. Сейчас главные ворота были под усиленной охраной, а в поместье остались только наиболее доверенные люди, так сказать, «расчет сокращенной численности»:

Корделл у электронной установки в игровой комнате – его ночной сменщик явится в полночь. При Мэйсоне – Марго и помощник шерифа Мольи, все еще не снявший значка, надетого, чтобы запудрить мозги местному шерифу, а команда профессиональных похитителей – в амбаре, занятая своими делами.

Прежде чем подойдет к концу воскресный день, все уже будет сделано, улики сожжены или переварены в желудках шестнадцати свиней. Мэйсон подумывал о том, чтобы скормить угрю самые деликатесные части доктора Лектера, скажем – его нос. Тогда все те годы, что ему – Мэйсону – предстоит прожить, он сможет, глядя, как движется свирепая лента, бесконечно вершащая бесконечную восьмерку, знать, что знак бесконечности, который эта лента вычерчивает, знаменует, что Лектер мертв – отныне и навсегда, навсегда, навсегда…

В то же время Мэйсон понимал – очень опасно получать именно то, чего хочешь. Чем он станет заниматься после того, как уничтожит доктора Лектера? Разумеется, можно будет разрушить сколько-то семейств с приемными детьми, помучить сколько-то малышей. Можно выпить сколько-то мартини с детскими слезами. Но непреходящая крутая забава – откуда ей будет взяться?

Неужели он такой идиот, чтобы позволить страху о будущем ослабить теперешнее наслаждение, разбавить пресной водичкой грядущий экстаз? Мэйсон подождал, пока фонтанчик крохотных брызг смочит его единственный глаз, пока очистится линза, а затем дохнул в трубочку выключателя: в любой момент, стоит лишь пожелать, он сможеть включить видеокамеру и насладиться созерцанием своего вожделенного трофея.

ГЛАВА 82

Хранилище конской сбруи в мэйсоновом амбаре: запах пылающих в печи углей сливается с неистребимыми запахами кожи, конского и людского пота. Отблеск огня на длинном черепе скаковой лошади по имени Флит Шэдоу, пустопорожнем словно Провидение; он пристально – сквозь шоры – следит за происходящим.

Красные угли пылают в кузнечной печи, разгораясь ярче и ярче: шипят мехи, Карло накаляет железную полосу, и так уже раскалившуюся до вишнево-красного цвета.

Доктор Ганнибал Лектер висит на стене, под конским черепом, точно ужасающий запрестольный образ. Его руки раскинуты под прямым углом к плечам и крепко привязаны к вальку – толстой дубовой поперечине от повозки, в которую впрягались пони. Валек проходит поперек спины доктора Лектера, будто ярмо, и прикреплен к стене скобой, собственноручно выкованной Карло. Ноги доктора Лектера не достигают пола. Ноги его перевязаны поверх штанин, как перевязывают мясо для ростбифа – отдельными, далеко отстоящими друг от друга веревочными петлями, каждая петля – с узелком. Ни ножных кандалов, ни наручников – ничего металлического, что могло бы повредить свиньям зубы и отвратить их от угощения.

Когда железная полоса в печи раскаляется добела, Карло щипцами относит ее к наковальне и берется за молот; взмах, удар за ударом по ярко светящейся железине, и она превращается в скобу… красные искры разлетаются, сверкают в полутьме, отскакивают от груди Карло, сыплются на висящего на стене доктора Ганнибала Лектера.

Телекамера Мэйсона – она странно выглядит здесь, посреди древних орудий кузнеца и коновала – вглядывается в доктора Лектера с паукообразного металлического треножника. На верстаке расположился монитор, в настоящий момент его экран темен. Карло снова раскаляет скобу и, пока она еще ярко светится, пока остается ковкой, спешит с нею к вильчатому автопогрузчику. Удары молота отдаются эхом в огромном пространстве высоченного амбара: удар – и эхо, удар – и эхо, БАМ-бам, БАМ-бам.

Скрипучее чириканье доносится сверху. Это на чердаке Пьеро находит на коротких волнах ретрансляцию футбольного матча из Рима. Его любимая команда «Кальяри» играет с ненавистным «Ювентусом».

Томмазо сидит в плетеном кресле, винтовка с транквилизатором прислонена к стене рядом с ним. Взгляд его темных священнических глаз прикован к лицу доктора Лектера.

Томмазо замечает какое-то изменение в распятом на стене человеке. Едва заметное изменение – от бессознательного состояния к состоянию предельного, противоестественного самоконтроля; возможно, изменилось только что-то в ритме дыхания.

Томмазо поднимается с кресла и кричит в глубину амбара:

– Si sta svegliando.

Карло возвращается в хранилище, кабаний зуб то высовывается из его рта, то снова исчезает. Он несет пару штанин, набитых овощами, фруктами, дохлыми курами. Натирает ими тело доктора Лектера, между ног и под мышками.

Старательно держа руку подальше от лица доктора Лектера, Карло за волосы поднимает ему голову и произносит:

– Buona sera, Dottore.

Громкоговоритель у монитора издает легкое потрескивание. Экран зажигается, возникает лицо Мэйсона…

– Включите свет над камерой, – приказывает Мэйсон. – Добрый вечер, доктор Лектер.

Доктор впервые открывает глаза.

Карло показалось, что в глазах этого дьявола к зрачкам слетаются искры; впрочем, возможно, это всего лишь отражается пламя печи. Карло крестится, защищаясь от Дурного Глаза.

– Мэйсон! – произносит доктор, обращаясь к камере. За Мэйсоном Лектеру виден силуэт Марго, черный абрис на фоне светящегося аквариума. – Добрый вечер, Марго. Рад снова увидеться с вами.

Речь доктора ясна, он явно пришел в себя уже некоторое время тому назад.

– Доктор Лектер! – звучит хриплый голос Марго.

Томмазо наконец отыскал кнопку и включил прожектор над камерой.

Резкий свет на секунду ослепил всех в хранилище.

И снова – звучный радиоголос Мэйсона:

– Доктор, минут через двадцать мы собираемся угостить наших свинок первым блюдом, это будут ваши ступни и щиколотки. А после этого устроим небольшую вечеринку без галстуков, только вы и я. Вы к тому времени сможете уже быть в шортах. Корделл постарается продлить вам жизнь на достаточный срок…

Мэйсон еще что-то говорил, Марго наклонилась над ним, чтобы лучше видеть, что происходит в амбаре.

Доктор Лектер вгляделся в экран монитора – убедиться, что Марго за ним наблюдает. Затем его скрипучий, словно ржавый металл, шепот зазвучал прямо в ухе Карло:

– От твоего брата Маттео воняло еще сильнее, чем от тебя, – ведь он наложил в штаны, когда я его порезал.

Карло сунул руку в задний карман штанов и вытащил электрощуп для скота. В ярком свете телепрожектора он хлестнул доктора по уху, задев и висок. Схватив Лектера за волосы одной рукой, другой он нажал кнопку на ручке щупа, держа щуп почти вплотную к его лицу – высоковольтная дуга яростно искрилась между двумя электродами.

– … твою мать! – прошипел Карло, тыча искрящимся щупом доктору Лектеру в глаз.

Доктор Лектер не издал ни звука; звук раздался из громкоговорителя – Мэйсон взревел, насколько позволяло ему дыхание, а Томмазо силился оттащить Карло от распятого. С чердака вниз, на помощь брату, сбежал Пьеро. Вместе они усадили Карло в плетеное кресло. И теперь держали его там.

– Ослепишь его, и все – ухнули наши денежки! – с обеих сторон одновременно, прямо ему в уши проорали братья.

Доктор Лектер поправил жалюзи во дворце памяти, чтобы ослабить невыносимое сияние и жар. Ах-х-х-х! Он прислонился щекой к холодному мраморному бедру Венеры.

Доктор Лектер повернул лицо к телекамере и четко произнес:

– Я не ем шоколада, Мэйсон.

– Сучий сын совсем опсихел, – сказал помощник шерифа Мольи. – Только про это мы давно знали. А вот Карло-то почище псих оказался.

– Отправляйся-ка туда, разнимать их, – сказал Мэйсон.

– А вы уверены, что у них оружия нет? – спросил Мольи.

– А разве не ты нанимался как крутой коп? Нет. Только винтовка с транквилизатором.

– Давай лучше я пойду, – сказала Марго. – Думаю, я сумею прекратить этот их дерьмовый самцовский выпендреж. Итальяшки своих мамаш уважают. И Карло знает, что деньгами распоряжаюсь я.

– Тогда выйди с камерой наружу и покажи мне свинок, – сказал Мэйсон. – Обед когда, в восемь?

– Ну, мне-то незачем оставаться здесь ради этого, – сказала Марго.

– Нет уж, будь любезна остаться, – ответил ей Мэйсон.

ГЛАВА 83

Остановившись перед входом в амбар, Марго набрала в легкие побольше воздуха. Если она готова его убить, ей следует быть готовой взглянуть ему в лицо. Запах Карло она почувствовала задолго до того, как открыла дверь в хранилище сбруи. Пьеро и Томмазо стояли по обе стороны доктора Лектера, лицом к Карло, сидевшему в плетеном кресле.

– Buona sera, signori, – сказала Марго. – Твои друзья правы, Карло. Искалечишь его – не видать тебе денег, как своих ушей. А ведь ты так далеко заехал и так здорово поработал.

Карло не отрывал глаз от лица доктора Лектера.

Марго достала из кармана сотовый телефон. Потыкала пальцем в цифры на освещенном экране и протянула аппарат Карло.

– Вот, возьми, – сказала она, поднеся телефон к его лицу так, чтобы он видел слова на экране автонабора. – Читай.

На экране высветилась надпись: «BANCO STEUBEN»

– Это – твой банк в Кальяри, signore Деограциас. Завтра утром, когда дело будет сделано, когда ты заставишь его расплатиться за твоего храброго брата, вот тогда я наберу этот номер и назову твоему банкиру свой код и скажу: «Выдайте сеньору Деограциасу все деньги, которые вы для него храните». Твой банкир подтвердит тебе это по телефону. Завтра вечером ты будешь уже в воздухе, на пути домой, ты возвратишься богатым человеком. И семья Маттео будет богата. Ты сможешь отвезти им яйца доктора Лектера в сумке с молнией – пусть это их утешит. Но если доктор Лектер не сможет увидеть собственную смерть, не увидит, как приближаются свиньи, чтобы сожрать его лицо, ты не получишь ни цента. Так будь же мужчиной, Карло. Иди приведи свиней. Я побуду здесь, с этим сукиным сыном. Через полчаса ты услышишь, как он завизжит, когда свиньи станут грызть его пятки.

Карло поднял голову и глубоко вздохнул.

– Piero, andiamo! Tu, Tommazo, rimani.

Томмазо снова уселся в плетеное кресло у двери.

– Я контролирую ситуацию, Мэйсон, – сказала Марго, глядя в камеру.

– Я хочу, чтобы его нос принесли мне, хочу взять его с собой, в дом. Скажи об этом Карло, – распорядился Мэйсон.

Экран монитора погас. Переезд из комнаты вниз потребовал невероятных усилий от Мэйсона и от тех, кто его окружал. Пришлось подсоединить все его трубки к баллонам на специально оборудованной каталке и подключить респиратор к переносному блоку питания.

Марго вгляделась в лицо доктора Лектера.

Поврежденный глаз у него распух и закрылся; электроды оставили черные следы ожогов по обе стороны брови.

Доктор Лектер открыл здоровый глаз. Он все еще хранил на щеке ощущение прохлады от прикосновения к мраморному бедру Венеры.

– Мне нравится запах вашего бальзама, прохладный запах лимона, – произнес доктор Лектер. – Спасибо, что пришли, Марго.

– Точно то же самое вы сказали мне, когда старшая сестра привела меня к вам в кабинет, в самый первый день. Когда впервые проводили психиатрическое обследование Мэйсона.

– Я так сказал? – Только что вернувшийся из дворца памяти, где он как раз перечитывал запись первой беседы с Марго, доктор Лектер, разумеется, знал, что так оно и было.

– Да. Я плакала от ужаса, что придется рассказать вам про меня и Мэйсона. От ужаса, что надо будет сесть на стул. Но вы так и не предложили мне сесть – ведь вы знали, что у меня там швы, правда? Мы вышли в сад. Ходили там. Вы помните, что тогда сказали мне?

– Вы не более виноваты в том, что с вами случилось, чем…

– Чем если бы меня укусила за задницу бешеная собака. Вы сделали так, что с вами мне было легко, и тогда, и потом, во время других моих посещений. Какое-то время я была вам очень благодарна за это.

– А что еще я вам говорил?

– Вы говорили, что сами вы – человек гораздо более извращенный, чем мне предстоит когда-либо стать, – ответила Марго. – Что ничего страшного в этом нет.

– Если вы попытаетесь, вы сможете вспомнить все, о чем мы с вами говорили. Помните…

– Пожалуйста, не просите меня сейчас ни о чем, ладно? – Это вырвалось у нее против воли, она хотела сказать ему об этом совсем иначе.

Доктор Лектер сделал чуть заметное движение, скрипнули веревки.

Поднявшись с кресла, Томмазо подошел проверить его путы.

– Attenzione alla bocca, Signorina. Берегитесь его страшных зубов.

Марго так и не поняла, что имеет в виду Томмазо – страшные зубы в прямом смысле или – страшные слова.

– Марго, с тех пор, как я лечил вас, прошло много времени, но мне хотелось бы поговорить с вами об истории вашей болезни, буквально одну секунду, только наедине. – Он скосил здоровый глаз в сторону Томмазо.

Марго на миг задумалась.

– Томмазо, не оставишь ли нас одних на минутку?

– Не могу, синьорина, уж простите. Но я постою снаружи, за открытой дверью.

Томмазо взял винтовку и вышел в амбар, откуда – с некоторого расстояния – следил за доктором, не спуская глаз.

– Я никогда не решился бы поставить вас в неловкое положение своими просьбами, Марго. Мне просто интересно узнать, почему вы это делаете? Могли бы вы мне объяснить? Вы что, теперь едите шоколад, как Мэйсон любит выражаться? А вы ведь так долго ему сопротивлялись! Нам ведь не нужно делать вид, что вы желаете отомстить мне за его физиономию?

И Марго ему объяснила. Рассказала про Джуди, про то, что они хотят ребенка. Ей потребовалось на это минуты три, всего-навсего. Поразительно, – удивилась она, – как легко все ее беды укладываются в краткое резюме.

Отдаленный шум, скрежет, приглушенный вопль. Это за амбаром Карло возится с магнитофоном, готовясь вызвать свиней с лесного пастбища записанными на пленку воплями отчаяния, страха и боли тех жертв, что давно уже мертвы или выкуплены у похитителей.

Если доктор Лектер и слышал что-то, вида он не подал.

– Марго, вы полагаете, Мэйсон вот так просто даст вам то, о чем вы просите? Вы умоляете Мэйсона. Что, ваши мольбы сильно помогли вам, когда он все вам там порвал? Ведь это то же самое, что согласиться есть его шоколад, дав ему возможность обращаться с вами, как ему заблагорассудится. Он ведь заставит Джуди есть… его колбасу. А она к этому непривычна.

Марго не ответила, только на скулах у нее заходили желваки.

– А вы знаете, что произойдет, если, вместо того чтобы унижаться перед Мэйсоном, вы стимулируете его простату электрощупом для скота? Вон, видите щуп – там, на верстаке?

Марго поднялась было с кресла.

– Так выслушайте же меня! – прошипел доктор Лектер. – Мэйсон своего обещания не выполнит. Вы знаете, что вам придется с ним покончить. Вы знали это целых двадцать лет. С тех пор как он велел вам впиться зубами в подушку и не орать так.

– Вы что, хотите сказать, что сделаете это вместо меня? Да я вам никогда в жизни не поверю.

– Разумеется, нет. Но вы можете поверить в то, что я никогда не стану отрицать, что это сделал я. На самом-то деле для вас было бы гораздо полезнее – для полнейшего терапевтического эффекта – убить Мэйсона собственными руками. Вы, наверное, помните, что я рекомендовал вам это, когда вы были еще маленькой девочкой.

«Подождите, пока сможете это сделать так, чтобы не попасться», – сказали вы. Это послужило мне некоторым утешением.

С профессиональной точки зрения – это катарсис, который я вынужден был рекомендовать вам. Теперь вы человек вполне взрослый. А мне – какая мне разница, одним обвинением в убийстве будет больше или меньше? Вы знаете – вам просто необходимо убить его. Когда вы его убьете, блюстители закона проследят, кому отойдут его деньги, и выйдут прямо на вас и новорожденного младенца. Марго, ведь я – единственный подозреваемый, кроме вас. Если я умру раньше Мэйсона, кто станет единственным подозреваемым? Вы сможете убить его, когда сочтете удобным, а я напишу вам письмо о том, каким наслаждением для меня было убить его собственноручно.

– Нет, доктор Лектер. Извините. Слишком поздно. Я заключила с ним договор. – Она взглянула ему прямо в лицо своими ярко-синими глазами – глазами мясника. – Я способна убить его и спокойно спать после этого. Вы знаете – я способна на это.

– Да. Я знаю – вы способны на это. Это мне всегда нравилось в вас. Вы гораздо интереснее… гораздо способнее брата.

Она поднялась с кресла, собираясь уйти.

– Мне очень жаль, доктор Лектер. Хотя мои сожаления мало чего стоят.

Она не успела дойти до двери, когда он спросил:

– Марго, когда у Джуди очередная овуляция?

– Что? Через два дня.

– У вас уже есть все, что нужно? Наполнители, оборудование для быстрого замораживания?

– У меня есть все, чем обладает хорошая клиника искусственного оплодотворения.

– Тогда выполните одну мою просьбу.

– Какую?

– Обругайте меня и вырвите клок волос, откуда-нибудь повыше лба, если вам не трудно. Сдерите немного кожи. Несите все это в ладони, когда пойдете назад, в дом. Подумайте, как вложить это в руку Мэйсона. Когда он уже будет мертв.

Когда вернетесь в дом, попросите Мэйсона выполнить его обещание. Посмотрите, как он прореагирует. Вы меня доставили, ваша часть договора выполнена. Держите мои волосы в руке и попросите у него то, что вам необходимо. Посмотрите, что он ответит. Когда он рассмеется вам в лицо, возвращайтесь сюда. Все, что вам надо будет сделать, это – взять винтовку с транквилизатором и выстрелить в того, кто у вас за спиной. Или ударить его молотом. У него в кармане нож. Просто перережьте веревки на одной руке и дайте нож мне. И уходите. Все остальное я сделаю сам.

– Нет.

– Марго?

Она взялась рукой за притолоку, набираясь сил для отказа.

– Вы все еще в силах раскалывать орехи?

Марго сунула руку в карман, достала два ореха. Мускулы на ее предплечье напряглись. Послышался треск скорлупы – орехи раскололись.

Доктор усмехнулся:

– Прекрасно. Такая сила – и всего-навсего – орехи! Вы сможете предложить Джуди парочку орехов, чтобы отбить вкус мэйсоновой колбасы.

Марго, с решительно сжатыми губами, прошла назад, к доктору. Плюнула ему в лицо и выдернула клок волос у него с макушки. Трудно было понять, что она задумала.

Уходя, она услышала, как доктор Лектер что-то тихонько напевает себе под нос.

Когда Марго шла назад, к освещенному дому, окровавленный кусочек скальпа приклеился к ее ладони, волосы свисали с руки вниз; ей даже не пришлось сжимать пальцы в кулак, чтобы удержать трофей.

Корделл проехал мимо нее на автокаре, нагруженном медицинским оборудованием, – готовить пациента.

ГЛАВА 84

Глядя на север с развязки скоростной автомагистрали, примерно в полумиле от съезда № 30, Старлинг могла разглядеть ярко освещенный домик привратника – дальний аванпост Маскрэт-Фарм. По дороге в Мэриленд Старлинг приняла решение: она явится с черного хода. Если она попытается проехать через главные ворота без должных документов, без ордера на обыск, ее выставят с территории округа под конвоем шерифа или отправят в окружную тюрьму. К тому времени, как ей удастся выйти на свободу, все будет кончено.

Наплевать на все и всяческие разрешения. Она проехала к съезду № 29, оставив Маскрэт-Фарм далеко позади, и вернулась по подсобной дороге. Щебеночно-асфальтовая подсобная дорога показалась ужасно темной после ярко освещенной автомагистрали. Автомагистраль шла от нее справа, слева – ров и высокий забор из крупноячеистой металлической сетки, отделявший дорогу от густой черноты заповедного леса. На карте Старлинг отыскала противопожарную просеку, пересекающую эту дорогу примерно в миле от съезда и совсем невидимую от главных ворот. Как раз тут она и остановилась по ошибке, когда приезжала в поместье в первый раз. Судя по карте, просека вела прямо к Маскрэт-Фарм. Старлинг проверила расстояние по одометру. «Мустанг» вроде бы рокотал громче обычного, мотор работал на второй, педаль газа она придавила лишь самую малость.

Вот они – в свете фар ее машины – тяжелые ворота из сварных труб, с колючей проволокой поверху. Плакатик с надписью «СЛУЖЕБНЫЙ ВЪЕЗД» теперь исчез. Въезд зарос сорной травой, трава росла перед и под воротами, у переезда через ров и даже на лежащей там водопропускной трубе.

В свете фар Старлинг было видно, что трава примята – явно совсем недавно. В тех местах, где мелкий гравий и песок, смытые дождями, образовали небольшие наплывы, можно было разглядеть следы зимних шин. Тех же, что у фургона, следы которых она видела на выпуклой разделительной стоянки у «Сейфвея»? Нельзя с уверенностью сказать, что следы те же, но очень похожие.

Ворота были заперты на цепь и хромированный висячий замок. Тут и попотеть не придется. Старлинг оглядела дорогу. Никого. Незаконное вторжение: самую чуточку, но незаконное. Она чувствовала себя преступницей. Проверила воротные столбы – нет ли сенсорного устройства. Нет. Работая двумя отмычками и держа фонарик в зубах, она и пятнадцати секунд не потратила на то, чтобы отпереть замок. Проехала в ворота и не остановилась, пока не оставила их довольно далеко позади. Затем вернулась пешком – закрыть створки. Накинула снаружи цепь с замком. С небольшого расстояния все выглядело вполне нормально. Свободные концы цепи она оставила внутри, чтобы машина, если понадобится, легким толчком могла распахнуть ворота.

Судя по карте – она измерила расстояние большим пальцем – до зданий фермы надо было ехать лесом еще мили две. Она вела машину по просеке сквозь древесный туннель; иногда сквозь кроны деревьев виднелось ночное небо, иногда нет – ветви плотно смыкались над головой. Она вела машину тихонько, на второй скорости, чуть придавив педаль газа, включив лишь габаритные огни: старалась заставить «мустанг» вести себя как можно тише; сухие сорняки скребли по днищу машины. Когда одометр показал одну и восемь десятых мили, Старлинг остановилась. Выключив мотор, она услышала, как в темноте закаркала ворона. Ворону что-то ужасно разозлило. Господи, пусть это и в самом деле окажется всего лишь ворона!

ГЛАВА 85

Корделл вошел в хранилище быстрым шагом, словно палач, неся под мышками бутыли с раствором для внутривенного вливания; в такт шагам болтались свисавшие с бутылей резиновые шланги.

– Тот самый доктор Ганнибал Лектер! – произнес он. – Я просто мечтал получить вашу посмертную маску для нашего клуба в Балтиморе. У нас с подружкой имеется что-то вроде подвальчика – этакое подземельице, знаете, – травка, опиум, С-М девочки и мальчики…

Он расположил свой багаж на поднаковальне и сунул в огонь кочергу – пусть калится.

– Есть новость плохая, но есть хорошая, – продолжал он наигранно-веселым тоном больничной сестры, с легким швейцарским акцентом. – Мэйсон рассказал вам уже про эксперимент? Эксперимент будет вот какой. Через немного времени я привезу сюда Мэйсона и свинки начнут кушать ваши ноги. Потом вы будете ждать до утра, а завтра Карло с братьями просунут вас сквозь барьер и скормят вас свинкам с другой стороны: начнут с головы, чтобы свинки скушали вам лицо, точно как собачки скушали лицо Мэйсона. А я буду поддерживат в вас жизнь внутривенными и турникетами, пока упражнения не закончатся. На этот раз вам и правда конец, вы понимаете. Это – плохая новость.

Корделл взглянул на телекамеру – убедиться, что она выключена.

– Хорошая новость есть то, что эти упражнения обязательно не будут страшнее, чем визит к зубному врачу. Проверьте вот это, доктор. – Корделл поднес к лицу Лектера шприц с длинной иглой. – Будем говорить как два медика. Я могу зайти сзади и ввести вам кое-что в позвоночник, так что вы совсем ничего не будете чувствовать там, внизу. Вы можете просто закрыть глаза и пробовать ничего не слышать. Просто почувствуете, как там толкают и тянут. А когда Мэйсон уже получит свои вечерние забавы и отправится назад, в дом, я введу вам такое, что остановит ваше сердце. Хотите посмотреть? – Корделл положил на ладонь ампулу с павулоном и поднес поближе к здоровому глазу доктора Лектера, однако на таком расстоянии, чтобы доктор не мог его укусить.

Отблески пламени освещали сбоку алчное лицо Корделла, в глазах его светилась жгучая радость.

– У вас же куча денег, доктор Лектер. Все говорят. Я знаю, как это делают. Я тоже деньги в разные места кладу. Забирать их, перекладывать, заботиться о них… Я могу по телефону, уверен, вы тоже. – Корделл извлек из кармана сотовый телефон. – Сейчас мы будем звонить вашему банкиру, вы говорите ему ваш код, он подтвердит мне, и я вас сразу обработаю. – Он поднял шприц повыше. – Чик-чик. Говорите со мной.

Доктор Лектер пробормотал что-то, низко опустив голову. «Чемодан»… «Камера хранения»… – было все, что услышал Корделл.

– Давайте, доктор, давайте, а потом просто заснете. Ну же!

– В немеченых сотенных купюрах, – произнес доктор Лектер затухающим голосом.

Корделл придвинулся поближе, и доктор Лектер рванулся, вытянув шею, впился мелкими острыми зубами тому в бровь, и в тот самый момент, когда Корделл дернулся назад, отхватил весьма значительный кусок. Затем выплюнул откушенную бровь в лицо Корделлу, словно виноградную кожуру.

Корделл осушил рану тампоном и заклеил пластырем в форме бабочки. Это сразу придало ему чудаковатый, комичный вид.

Убирая шприц, он произнес:

– Такое облегчение… и потеряно зря. Ближе к рассвету вы посмотрите на все это по-другому. Понимаете, у меня есть стимуляторы, чтобы направить вас в обратный сторона. И я заставлю вас долго ждать.

Он снял с огня кочергу.

– Я собираюсь теперь подключать вас к капельницам, – сказал он. – Будете сопротивляться, я буду вас прижигать. Вот так. Чувствуете?

Он прижал кочергу к груди доктора Лектера, поджаривая ему сосок сквозь рубашку. На рубашке разросся пламенный круг, который Корделлу пришлось тут же загасить.

Доктор Лектер не издал ни звука.

На пятящемся задом автопогрузчике в хранилище въехал Карло. Вместе с Пьеро они подняли и перетащили валёк с доктором Лектером на вильчатый рычаг и вдели в укрепленную на нем скобу, перед кабиной. Томмазо стоял с винтовкой на готове. Теперь доктор сидел на рычаге, с растянутыми на вальке руками; ему растянули и ноги, привязав каждую к одному из зубцов рычажных вил.

Корделл ввел внутривенную иглу в тыльную поверхность кистей доктора Лектера, закрепив иглы двойным пластырем. Ему пришлось встать на тюк сена, чтобы подвесить бутыли с плазмой на автопогрузчик по обе стороны от доктора. Затем он отошел подальше – полюбоваться своей работой. Как странно видеть доктора растянутым вот так, с иглами в ладонях… будто пародия на что-то, очень смутно забрезжившее в памяти. Корделл наложил турникеты со скользящими узлами чуть выше колен доктора Лектера, приспособив к ним шнуры так, чтобы их можно было из-за забора затянуть и не дать доктору умереть от потери крови. Сейчас затягивать их было нельзя: Мэйсон придет в ярость, если ноги у Лектера занемеют и утратят чувствительность.

Пора спустить Мэйсона вниз. Внести в фургон. А в фургоне, стоявшем все это время за амбаром, холодно. Да еще эти сарды оставили там свой вонючий ланч. Корделл выругался и выкинул их переносной холодильник из машины прямо на землю. Придется около дома вычистить чертов фургон пылесосом. И как следует проветрить. Проклятые сарды курили в машине, а он ведь им это строго-настрого запретил. Зажигалку в гнездо вставили, а провода от монитора, ловившего сигналы маячка, так и бросили висеть на щитке. Вот кретины.

ГЛАВА 86

Старлинг выключила в салоне свет и, прежде чем открыть дверь, потянула рычажок, отпирающий багажник.

Если доктор Лектер действительно здесь, если ей удастся его заполучить, она, возможно, сумеет надеть на него наручники и сковать ноги, уложить в багажник и отвезти в окружную тюрьму. У нее с собой были четыре пары наручников и моток веревки – она свяжет его по рукам и ногам так, чтобы он и двинуться не мог. И лучше пока не думать о том, какой он сильный.

Гравий аллеи подмерз – она сразу же почувствовала это, стоило ей спустить на дорогу ноги. Старый «мустанг» застонал, расправляя пружины, освобожденные от тяжести ее тела.

– Не можешь не жаловаться, старый ты сукин сын, – чуть слышно прошептала она своему любимцу. И вдруг вспомнила, как разговаривала с Ханной – лошадью, на которой уехала во тьму, с фермы, где забивали ягнят… Дверь машины она лишь слегка прикрыла. Ключи засунула в тугой карман брюк, чтобы не звенели.

Вечер был ясным, луна в первой своей четверти освещала аллею, и Старлинг могла идти без фонарика там, где кроны деревьев не скрывали небо. Она попробовала было идти по краю дороги, но обнаружила, что он неровный и гравий там рассыпается под ногами. Гораздо тише получается, если идти по убитой колее, глядя вперед, и, чуть повернув голову в сторону, боковым зрением определять, как расположена аллея. Старлинг шла, словно утопая в мягкой тьме, – ей слышно было, как хрустит гравий под ногами, но дорогу она не видела.

Особенно трудно пришлось, когда она перестала видеть «мустанг», только ощущала его присутствие где-то у себя за спиной. Ей не хотелось уходить от машины.

Она вдруг почувствовала, что она – женщина, что ей уже тридцать три, что ее служебная карьера рухнула, что ружья у нее нет и что она совершенно одна в темном ночном лесу. Она сейчас видела себя очень четко, видела зарождающиеся морщинки у самых уголков глаз… Ей отчаянно хотелось вернуться к машине. Шаги ее замедлились, ей было слышно, как громко она дышит.

Каркнула ворона, ветер сотряс безлистые ветви над головой Старлинг, и тут раздался вопль, разодравший вечернюю тьму. Вопль такой ужасающий, такой безнадежный, то взлетающий на недосягаемую высоту, то словно падающий в пропасть, и закончившийся мольбой о смерти … голос был такой сорванный, хриплый – он мог принадлежать кому угодно. «UCCIDIMI!» И снова вопль.

От первого вопля Старлинг застыла на месте, второй заставил ее броситься вперед бегом, пробиваясь сквозь мрак; пистолет ее так и остался в кобуре, незажженный фонарик она держала в одной руке, другую вытянула во тьму перед глазами. Нет, Мэйсон, нет! Ты не посмеешь. Нет! Быстрей, ну же! Быстрей! Она обнаружила, что может держаться утрамбованной части дороги по звуку собственных шагов или ощущая, как на обочинах – то справа, то слева – рассыпается гравий. Аллея свернула и потянулась вдоль забора. Прекрасный забор, из сварных труб, футов шесть высотой.

Послышались рыдания, исполненные страха, мольбы и снова – нарастающий вопль, а где-то впереди, за забором, Старлинг расслышала какое-то движение в кустарнике, затем топот бегущих ног – более легкий, чем перестук лошадиных копыт, да и ритм явно более быстрый. И тут она услышала хрюканье. Не узнать его было невозможно.

Отчаянные крики все ближе, кричит, несомненно, человек, но голос искажен и поверх него – однотонный взвизг; он длился всего секунду, но Старлинг поняла – это либо запись на пленку, либо голос, усиленный микрофоном. И вот – свет сквозь деревья и силуэт огромного амбара. Старлинг прижалась лбом к холодному металлу забора – посмотреть, что за ним. Темные тени мчались вдоль него, длинные, высокие – человеку до бедра. Напротив, ярдах в сорока – торец амбара с огромными, настежь раскрытыми воротами; торец отгорожен барьером, в барьере – ворота из двух горизонтальных створок, а над ними – вычурное зеркало; оно помещено так, что отражает свет из амбара, ярко высвечивая небольшой клочок земли. На освещенной траве перед амбаром – коренастый человек в шляпе держит микрофонный журавль с магнитолой. Одно ухо он прикрыл рукой, чтобы приглушить исходящие из магнитолы вопли и звуки рыданий.

И вот из кустарника появляются они – дикие свиньи, с ужасающими яростными мордами, словно мчащаяся стая волков, длинноногие, мощногрудые, поросшие грубой серой щетиной.

Карло бросился прочь и захлопнул за собой створки ворот, когда свиньи были от него ярдах в тридцати. Они встали полукругом, в нетерпеливом ожидании, их огромные изогнутые клыки торчали вверх, приподнимая им губы в постоянной ухмылке. Словно форварды в ожидании мяча, они то подавались вперед, то замирали на месте, толкались, ворча и щелкая зубами.