Грегори МакДональд
Флетч
Глава 1
— Как тебя зовут?
— Флетч.
— Фамилия?
— Флетчер.
— Имя?
— Ирвин.
— Как?
— Ирвин. Ирвин Флетчер. Но люди зовут меня Флетч.
— Ирвин Флетчер. Я хочу тебе кое-что предложить. Я дам тебе тысячу долларов только за то, что ты согласишься выслушать меня. Если ты решишь, что мое предложение тебе не подходит, ты возьмешь тысячу долларов, уйдешь и никому не расскажешь о нашем разговоре. По-моему, справедливо, а?
— Речь пойдет о преступлении? Вы хотите, чтобы я нарушил закон?
— Естественно.
— Тогда справедливо. За тысячу долларов я могу вас выслушать. Что вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы ты меня убил.
Черные, в песчаной пыли туфли прошлись по восточному ковру. Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака конверт и бросил на колени Флетчу. Из него выпало десять стодолларовых банкнот.
Мужчина возвратился на второй день, чтобы получше разглядеть Флетча. Их разделяло лишь тридцать ярдов, но мужчина воспользовался биноклем.
На третий день он подошел к Флетчу, стоящему у пивного киоска.
— Я хочу, чтобы ты пошел со мной.
— Зачем?
— У меня к тебе дело.
— Я в эти игры не играю.
— Я тоже. Я хочу предложить тебе работу.
— Почему бы нам не поговорить здесь?
— Вопрос весьма деликатный.
— Куда мы пойдем?
— В мой дом. Я хочу, чтобы ты знал, где он расположен. У тебя на пляже одежда?
— Только рубашка.
— Забери ее. Моя машина — серый «ягуар ХКЕ». Вон она. Я буду ждать в кабине.
В пляжной толпе незнакомец в деловом костюме напоминал страхового агента, попавшего на веселую пирушку. Но никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Вместе с рубашкой Флетч поднял с песка лежащий под ней пластиковый мешочек.
Затем сел в нескольких шагах от своих приятелей. Разглядывая океанские просторы, он пил пиво, держа банку в левой руке, а правой рыл в песке яму под рубашкой.
— Что случилось? — спросила Бобби.
— Думаю… — он опустил мешочек в яму и заровнял над ним песок. — Пожалуй, я уйду. Ненадолго.
— Ты вернешься к вечеру?
— Не знаю.
Забросив рубашку за плечо, он пошел к набережной.
— Дай мне глотнуть. — Бобби приподнялась на локте и отпила из банки. — Хорошо, — вздохнула она.
— Эй, парень, — позвал Кризи.
— Ухожу, — ответил Флетч. — Слишком жарко.
Он запомнил цифры номерного знака — 440–001.
Флетч сидел, зажав коленями банку холодного пива. Ехали молча, лицо мужчины под солнцезащитными очками напоминало маску. На левой руке блестело университетское кольцо. Прикуривал он от золотой зажигалки, которую доставал из кармана пиджака, предпочитая ее той, что была в приборной доске.
Кондиционер холодил воздух. Флетч открыл окно. Мужчина выключил кондиционер.
Они выехали на шоссе, ведущее к северу от города, и мужчина прибавил скорость. Машина плавно проходила повороты. Затем они свернули налево, к Харторпу, и вправо, на Бермэн-стрит.
Дом обращал Бермэн-стрит в тупик. Если бы не предупреждения, вывешенные на кованых железных воротах: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ — ВХОД ВОСПРЕЩЕН — СТЭНУИК», — он бы и не заметил, что улица перешла в подъездную дорогу к дому. С обеих сторон зеленели лужайки.
Флетч выбросил пустую банку через окно. Мужчина, казалось, этого не заметил.
Дом, с белыми колоннами перед широкой террасой, строился по канонам архитектуры южных штатов.
Мужчина пропустил Флетча вперед и закрыл за собой дверь библиотеки…
— Почему вы хотите умереть?
Почти невесомый конверт лежал на ладони правой руки Флетча.
— Меня ждет долгая, болезненная и неизбежная смерть.
— Как так?
— Недавно мне сказали, что у меня рак. Я проверял и перепроверял выставленный диагноз. Он не изменился. Неизлечимый, неоперабельный рак.
— По вам этого не видно.
— Я даже не чувствую, что болен. Пока болезнь в ранней стадии. Врачи говорят, что должно пройти какое-то время, прежде чем кто-то заметит, что я болен. А потом все будет кончено, и очень быстро.
— И сколько вам осталось?
— Они говорят, три месяца, возможно, четыре. Но наверняка меньше шести. Как я понял с их слов, уже через месяц я не смогу скрыть признаки болезни.
— И что? Месяц есть месяц.
— Когда принимаешь такое решение… если собираешься… умереть… э… надо осуществлять его как можно скорее. Лучше умереть сразу, чем по частям.
Заложив руки за спину, мужчина стоял лицом к окну. Флетч решил, что ему чуть больше тридцати лет.
— Почему вы не покончите жизнь самоубийством? Зачем вам понадобился я?
— Я застрахован на три миллиона долларов. У меня жена и ребенок. Самоубийца, вернее, его наследники, не получают страховки. С другой стороны, три миллиона долларов не стоят страданий, которые ожидают меня. Мне представляется, что я нашел самое рациональное решение.
Картины на стенах не понравились Флетчу, но он отметил про себя, что это подлинники.
— Почему я?
— Ты бродяга. В городе тебя никто не ждал. Так же незаметно ты и уйдешь. Никто не будет связывать тебя с убийством. Видишь ли, я продумал твой отъезд. Для меня очень важно, чтобы ты исчез. Если тебя поймают и заставят говорить, а молчать тебе, в общем-то, ни к чему, страховая компания не выплатит ни цента.
— Допустим, я не бродяга. Что, если я приехал в отпуск?
— Что ты хочешь этим сказать? Ты в отпуске?
— Нет.
— Я наблюдал за тобой несколько дней. Ты сидишь на пляже среди всякой швали. Общаешься только с наркоманами. Я пришел к выводу, ты один из них.
— Может, я полицейский?
— Правда?
— Нет.
— У тебя отличный загар, Ирвин Флетчер. Ты тощ, как дворовый кот. У тебя ноги в мозолях. Должно быть, ты много ходил босиком.
— Почему вы выбрали меня, а не кого-нибудь из этих мальчиков на берегу?
— Ты не мальчик. Ты выглядишь молодо, но тебе около тридцати.
— Двадцать девять.
— И деградировал ты меньше остальных. Полагаю, ты наркоман. Иначе ты не смог бы жить среди этих психов. Но ты еще способен соображать.
— Я — внушающий доверие бродяга.
— Не зазнавайся понапрасну.
— На чем основана ваша уверенность в том, что я хочу кого-то убить? — спросил Флетч.
— На двадцати тысячах долларов. И гарантии того, что тебя не поймают.
Мужчина долго смотрел в окно, поэтому его глаза не сразу приспособились к полумраку библиотеки. От Флетча не укрылось презрение, сквозившее в его взгляде.
— Ты не можешь сказать, что деньги тебе не нужны. Наркоманам они нужны всегда. Даже начинающим. Возможно, ты ухватишься за эту возможность, чтобы избежать настоящих преступлений, которые тебе неминуемо придется совершить.
— Разве это преступление не настоящее?
— Это милосердное убийство. Ты женат?
— Был, — ответил Флетч. — Дважды.
— А теперь ты бродяжничаешь. Откуда ты?
— Сиэтл.
— Я прошу тебя совершить акт милосердия, взять деньги и смыться. Что в этом плохого?
— Я не знаю. Я не уверен.
— Ты готов слушать дальше?
— О чем?
— О моем плане. Ты будешь слушать или уйдешь?
— Я готов. Говорите.
— Я хочу умереть в следующий четверг, ровно через неделю, примерно в половине девятого вечера. Это будет обычное убийство с ограблением. По четвергам слуг в доме нет, это их выходной день, а моя жена уедет в Рэкетс-клаб.
Эти двери на террасу будут незаперты, чертовы слуги почти всегда оставляют их открытыми, — он приоткрыл дверь и тут же закрыл ее. — Раньше я ругал их за расхлябанность, но теперь понял, как ею воспользоваться. Собаки у нас сейчас нет.
Я буду ждать тебя в этой комнате. Сейф открою сам, там ты найдешь двадцать тысяч долларов, десятками и двадцатками. После убийства они станут твоими. Полагаю, ты не сможешь вскрыть сейф?
— Нет.
— Плохо. Взломанный сейф выглядел бы правдоподобнее. По крайней мере, не забудь надеть перчатки. Я не хочу, чтобы тебя нашли по отпечаткам пальцев. Вот здесь, — мужчина выдвинул правый ящик стола, — всегда лежит заряженный пистолет. — Это был «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра. Мужчина показал Флетчу, что пистолет заряжен. — Я решил, что лучше воспользоваться моим пистолетом, чтобы след не привел к тебе. Ожидая тебя, я переверну парочку стульев, выверну на пол содержимое ящиков, чтобы никто не сомневался в ограблении.
Все должно выглядеть так, будто я застал тебя на месте преступления, но ты уже успел обшарить мой стол, нашел пистолет и застрелил меня. Ты умеешь стрелять?
— Да.
— Ты был в армии?
— Да. Во флоте.
— Стреляй в голову или сердце. Смерть тогда наступает быстро и безболезненно. И, ради Бога, не промахнись. У тебя есть паспорт?
— Нет.
— Естественно, нет. Оформи его. Этим ты должен заняться в первую очередь. Туристский сезон еще не начался, так что ты уложишься в три-четыре дня. Но начинай завтра же.
Убив меня, ты сядешь в «ягуар», он будет перед домом, и поедешь в аэропорт. Оставь машину на стоянке «Транс Уорлд Эйрлайнс». Полетишь в Буэнос-Айрес одиннадцатичасовым рейсом. Я завтра же закажу билет на твое имя и оплачу его. Я думаю, тебе хватит двадцати тысяч долларов, чтобы поразвлечься в Буэнос-Айресе год или два.
— Пятьдесят тысяч долларов позволят мне развлекаться дольше.
— Ты хочешь пятьдесят тысяч? Убийство не стоит так дорого.
— Вы забываете, что жертвой станете вы. Вы же хотите, чтобы все было по-человечески.
Мужчина презрительно сощурился:
— Ты прав. Полагаю, я смогу достать пятьдесят тысяч, не вызывая подозрений.
Мужчина вновь повернулся к окну. Судя по всему, вид Флетча был ему неприятен.
— Я постараюсь принять все меры, чтобы тебя не поймали. Ты должен лишь не забывать про перчатки и паспорт. Пистолет лежит в столе, место в самолете я забронирую и оплачу. Ты меня убьешь?
— Будьте уверены, — ответил Флетч.
Глава 2
— Клара?
— Где ты, Флетч?
— В телефонной будке.
— У тебя все в порядке?
— Конечно.
— Этого я и боялась.
— Я тоже люблю тебя, стерва.
— Комплиментами ты вряд ли чего-то добьешься.
— Мне от тебя ничего не нужно. Послушай, я сегодня приеду.
— В редакцию?
— Да.
— Зачем?
— Думаю, я нашел кое-что интересное.
— Как это связано со статьей о распространении наркотиков?
— К сожалению, наркотики тут ни при чем.
— Тогда я не хочу ничего слышать.
— Я и не собираюсь тебе рассказывать.
— Френк опять интересовался статьей о наркотиках.
— Пошел он к черту.
— Ему нужна статья, Флетчер. Она запланирована в воскресное приложение, и ее ждали от тебя три недели назад.
— Я над ней работаю.
— Статья нужна ему немедленно, Флетчер. С фотографиями. Френк буквально кипел от негодования, и тебе известно, как я тебя люблю.
— Но ты стояла за меня, не так ли, Клара?
— Черта с два.
— Ты не можешь снять меня со статьи, и Френк это понимает. Я затратил на нее слишком много времени. К тому же ни у кого в редакции нет такого загара, как у меня.
— Зато я могу уволить тебя за невыполнение задания.
— Не хватит ли разговоров, Клара? Я только хотел сказать, что приеду сегодня.
— Кое-кто этому очень обрадуется.
— Моему прибытию?
— Естественно, Флетчер. Какой-то скользкий тип, назвавшийся адвокатом, весь день искал тебя в редакции. Похоже, ты не платишь алименты.
— Какой жене на этот раз?
— Откуда мне знать. Неужели ты платишь хоть одной?
— Они обе хотели избавиться от меня. Теперь они свободны.
— Но суд постановил, что ты не свободен от них.
— Когда мне понадобится юридическая консультация, Клара, я обязательно обращусь к тебе.
— Держи этих бездельников подальше от редакции. Нам хватает забот и без твоих алиментов.
— Ты совершенно права, Клара.
— И не возвращайся без готовой статьи.
— Пусть мои птенчики отдохнут от меня. Тем более, я сказал им, что мне надо уехать. На некоторое время. Я вернусь завтра вечером. И проведу еще один чудесный уик-энд на пляже.
— А я говорю нет, Флетчер. Твое пребывание в городе наверняка не осталось незамеченным, особенно если ты действительно что-то откопал. Если кто-то увидит, как ты садишься в машину и едешь в редакцию, все может открыться. Тебе не следовало даже входить в телефонную будку, чтобы позвонить мне.
— Мне нужно позвонить не только тебе и еще поработать в архиве.
— Для твоей статьи? О наркоманах?
— Нет. Для другой.
— Плевать мы хотели на другую статью, пока ты не сдал эту.
— Клара, я замерз. Я все еще в плавках.
— Надеюсь, ты не простудишься. Выметайся из будки и займись делом. Уже половина седьмого, и у меня был трудный день.
— До свидания, Клара. Так приятно поболтать с тобой. Будь осторожнее, а то в постели Френка тебе сведет ногу судорогой.
— Мерзавец.
Пробежка по берегу согрела Флетча. В лучах заходящего солнца его фигура отбрасывала гигантскую тень, ноги отмеряли огромные шаги. Как обычно в эти дни, пляж еще не опустел. Около лачуги толстяка Сэма Флетч бросил рубашку на песок и сел рядом. Прицел оказался точным. Под рубашкой Флетч отрыл пластиковый мешок. Пальцы подсказали ему, что фотоаппарат целехонек.
Завернув мешок в рубашку, Флетч пошел вдоль берега. Дома становились все больше, увеличивались и промежутки между ними.
На песке валялась чековая книжка. Флетч поднял ее. «Торговый банк». Имени владельца на чеках не было, но стоял номер счета и сумма вклада — семьсот восемьдесят пять долларов и тридцать четыре цента.
Флетч засунул чековую книжку в задний карман вылинявших, отрезанных выше колена джинсов.
Мужчина, собравшийся жарить мясо, заорал на Флетча, когда тот решил сократить путь, перескочив через его забор. Флетч помахал ему рукой.
Взяв в конторе ключи, Флетч по заляпанному маслом асфальтовому полу гаража прошел к своему «MG». В багажнике лежали целые джинсы и свитер.
— Эй, ты! — заорал лысый толстяк-сторож. — Здесь нельзя переодеваться.
— А мне нужно.
— Остряк нашелся. А если сюда зайдет дама?
— В Калифорнии давно нет дам.
Перед тем как выехать из гаража, он включил диктофон, надежно закрепив его ремнем безопасности на переднем сиденье. Фотоаппарат он положил в бардачок. Обмотал провод вокруг шеи. Микрофон болтался чуть ниже подбородка.
— Алан Стэнуик, — начал Флетч, махнув рукой что-то кричащему толстяку, — следил за мной несколько дней, когда я по заданию «Ньюс трибюн» пытался выяснить, кто и как распространяет на пляже наркотики, а сегодня предложил убить его ровно через неделю, в следующий четверг, в половине девятого вечера. В результате своих наблюдений он пришел к выводу, что я бродяга и наркоман.
По крайней мере, я думаю, что получил заказ на убийство от Алана Стэнуика. Я никогда не видел Алана Стэнуика, но мужчина, обратившийся ко мне, привез меня в особняк Стэнуика на Бермэн-стрит. Я знаю, что существует человек, которого зовут Алан Стэнуик. Амелия Шэрклифф тысячу раз упоминала его в колонке светской хроники: молодой, богатый, пользующийся всеобщим уважением.
Быстрая проверка по фотографической картотеке в редакции позволит определить, кто обращался ко мне, Алан Стэнуик или нет.
Как журналист, я должен скептически воспринимать любую информацию до тех пор, пока сам не проверю, что она соответствует действительности.
Свое столь необычное требование Стэнуик обосновал утверждением о том, что он умирает от рака. У меня нет опыта в диагностике раковых заболеваний, но для непосвященных он вполне здоров.
С другой стороны, поведение Стэнуика не дает повода для сомнений в его словах.
Истинность его намерений подтверждает и упоминание о трехмиллионной страховке. Если он покончит жизнь самоубийством, страховая компания действительно не выплатит ни цента.
Мужчина, назвавшийся Стэнуиком, говорит, что у него жена и ребенок.
Он разработал довольно подробный план своего убийства.
Получив паспорт, я должен войти в дом Стэнуика через двери, ведущие из библиотеки на террасу, в следующий четверг, в половине девятого вечера. Его жена будет на собрании в Рэкетс-клаб. У слуг четверг — выходной день.
Стэнуик обещал перевернуть стулья и вывалить на пол содержимое ящиков, чтобы имитировать ограбление. Сейф он тоже откроет сам.
Я должен взять пистолет «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра из верхнего правого ящика стола и выстрелить в Стэнуика так, чтобы по возможности безболезненно его убить. Он показал мне, что пистолет заряжен.
Затем в машине Стэнуика, сером «ягуаре ХКЕ», номер 440–001, я поеду в аэропорт и сяду в самолет компании «Транс Уорлд Эйрлайнс», вылетающий в одиннадцать вечера в Буэнос-Айрес. Билет на мое имя на этот рейс будет заказан завтра.
За эти услуги Стэнуик готов заплатить мне пятьдесят тысяч долларов. Я найду их в его доме, в открытом сейфе, наличными, купюрами по десять и двадцать долларов, в следующий четверг.
Сначала он предложил мне двадцать тысяч. Я поднял цену до пятидесяти, чтобы убедиться в серьезности его намерений.
Как выяснилось, он не шутил.
Наблюдая за мной, он решил, что я ему подойду. Он следил за мной несколько дней и увидел тот образ, в который я вжился по заданию редакции: бродягу и наркомана.
Он не знал моего имени, ему вообще ничего не известно обо мне.
Стэнуик даже не подозревает, что я — популярный молодой журналист И. М. Флетчер из «Ньюс трибюн», который так невзлюбил свое имя, Ирвин Морис, что никогда не подписывается им. Я И. М. Флетчер. По заданию редакции я работаю над статьей о распространении наркотиков.
Вопросы, возникшие на текущий момент, весьма очевидны.
Сам ли Алан Стэнуик предложил мне убить его?
Болен ли он раком?
Застрахован ли он на три миллиона долларов?
Неужели он действительно хочет, чтобы я его убил?
Ответ на каждый из вопросов может стать отличной статьей.
И хотя я признаю, что мне пришлось воевать, сейчас я только журналист.
Любая история, касающаяся Алана Стэнуика, вызовет интерес.
Поэтому я согласился убить Алана Стэнуика.
Мое согласие на убийство дает мне ровно неделю, в течение которой я могу быть уверен в том, что он не станет жертвой другого кандидата в убийцы.
Я понимаю, что поступаю нечестно.
Но не зря же отец учил сына, когда разговор заходил о целомудрии: «Сынок, если ты не будешь первым, им станет кто-то еще».
Глава 3
— Кэрридайн.
— Это И. М. Флетчер.
— Слушаю, мистер Флетчер.
— Я пишу для «Ньюс трибюн».
— О!
— Вы — экономический редактор, не так ли?
— А я имею честь говорить с тем самым дерьмом, что написало, будто в Калифорнии скоро не будет денег.
— Я действительно писал что-то подобное.
— Ты просто дерьмо.
— Благодарю за покупку воскресной газеты.
— Ха. Я прочел ее в редакции, в понедельник.
— Понятно.
— Что тебе от меня нужно, Флетчер?
В дверь каморки Флетча просунулась голова мужчины лет сорока с выгоревшими на солнце светлыми волосами. Увидев, что Флетч говорит по телефону, голова исчезла.
— Меня интересует человек по имени Алан Стэнуик.
— Алан Стэнуик?
— Да.
Фотографии на столе Флетча неопровержимо устанавливали личность мужчины, обратившегося к нему на пляже: Алан Стэнуик в деловом костюме, Алан Стэнуик при черном галстуке, Алан Стэнуик в летной форме. Да, именно Алан Стэнуик хотел уйти из жизни при его помощи.
— Он женился на «Коллинз Авиейшн».
— На всей сразу?
— Его жена — единственная дочь президента и председателя совета директоров.
— Стало быть, работа ему гарантирована.
— Желаю тебе оказаться в таком же положении.
— У Френка, нашего босса, нет дочерей. Только сукины сыновья.
— Насколько мне помнится, Алан Стэнуик — исполнительный вице-президент «Коллинз Авиейшн».
— Чудесам несть конца.
— Через несколько лет он должен стать президентом.
— Его будущее куется в постели.
— Нет, как я понимаю, он оказался весьма компетентным специалистом. Окончил Гарвард или Вартон. Умный парень и, судя по отзывам, очень хороший человек.
— Как идут дела у «Коллинз Авиейшн»?
— По-моему, неплохо. Корпорацией руководит Алан Стэнуик. Его тесть практически ни во что не вмешивается. Проводит все время в Рэкетс-клаб. Организует теннисные турниры. У корпорации солидная репутация. Я как-то не следил за ней. Но могу присмотреться повнимательнее. Ее акции практически не продаются. Львиная их доля принадлежит Коллинзу и его старым дружкам, которые входят в совет директоров.
— Так что все может случиться?
— Почти все. Ты хочешь, чтобы я занялся «Коллинз»?
— Да.
— Что тебя интересует?
— Все, что можно узнать о Стэнуике, его жене, Коллинзе, «Коллинз Авиейшн», как в личном, так и в профессиональном плане.
— Почему я должен работать на тебя?
— Вы экономический редактор «Ньюс трибюн», не так ли?
— Да.
— Мне не хотелось бы ошибиться и возложить вину на вас.
— На меня? В чем я виноват?
— Ответственность за экономическую сторону любой статьи ложится на вас.
— Клара Сноу говорит, что ты — дерьмо.
— Мой внутренний номер 705. Заранее благодарю.
— Боже!
— Нет. И. М. Флетчер.
Телефонный справочник оказался на книжной полке. Пока Флетч вытаскивал его, не обращая внимания на сыпавшиеся на пол бумаги, в дверь вошел мужчина, на этот раз не блондин, и уселся в кресло.
— Мистер Флетчер?
— Да.
— Я Джиллетт из «Джиллетт, Уорхэм и О\'Брайен».
— Подумать только.
— Адвокат вашей жены.
— Какой именно?
— Миссис Линды Флетчер.
— А, Линды. Как она поживает?
— Плохо, мистер Флетчер. Очень плохо.
— Как жаль. Такая милая крошка.