Бретт Холлидей

Смерть в шутовском колпаке

Глава 1

— Так вот ради чего нам пришлось томиться целую неделю, — произнес Майкл Шейн, стоя на пороге исторического здания «Теллер-Хаус» и с очевидным удовлетворением озирая открывающуюся перед ним панораму Сентрал-Сити.

— Я же говорила тебе, что поездка в Колорадо не такое уж большое испытание по сравнению с тем удовольствием, которое мы сможем получить, увидев это великолепие собственными глазами, — заметила Филлис, приподнимаясь на цыпочки, дабы, в свою очередь, окинуть взором толпы людей, заполнивших аллеи и улицы города.

Уже к середине дня открытия ежегодного театрального фестиваля улицы Сентрал-Сити начали приобретать первые черты того бушующего моря людей, в которое им предстояло преобразиться с наступлением сумерек. С раннего утра туристы, местные жители и постоянные посетители театральных премьер из Денвера прибывали в старый горняцкий поселок, вклинившийся между отвесными обрывами Скалистых гор; в поселок, построенный суровыми пионерами более шестидесяти лет назад в ущелье, настолько узком, что ручеек, бегущий по дну ущелья, пришлось закрыть настилом, чтобы выиграть хоть какую-то территорию, необходимую для построек его делового центра.

В течение счастливой и безмятежной недели Филлис и Майкл имели редкую возможность наблюдать за постепенным преображением и возвращением к новой жизни старого городка. А что могло быть лучше самого отдыха в горах, с холодными июльскими ночами и длинными мирными солнечными днями, с пешими прогулками по горным тропинкам, где за поворотом дороги вас поджидали то вход в старую штольню, то заброшенный прииск, поставлявшие в шестидесятые годы тонны золота своим владельцам.

Постепенно нараставшая волна всеобщего возбуждения приближалась к своему пику — торжественному открытию фестиваля. Старые заколоченные лавки были заново отремонтированы и открыты, маленькие магазинчики, едва сводившие концы с концами одиннадцать месяцев в году, сверкали свежей краской, а их прилавки ломились от разнообразных товаров. Всю неделю рудокопы округи двигались в сторону городка, чтобы успеть подровнять свои бакенбарды и загодя пощеголять в новых комбинезонах, приобретенных по случаю праздника. Два пустовавших на главной улице здания были срочно переоборудованы под казино, чтобы воссоздать дух славных шестидесятых, а заодно и собрать деньги для нужд местных благотворительных организаций.

На крутых склонах ущелья Эурека древние домишки с деревянными ставнями, построенные еще первыми поселенцами, стояли приветливо открытыми; по замыслу их новых владельцев, они должны были стать пристанищем для бесчисленных вечеров с коктейлями, ожидавшихся на протяжении трех недель фестиваля.

— Я начинаю доверять твоей интуиции, Фил, — сказал Шейн, обращаясь к своей молодой жене. — Твоя идея провести отпуск в горах была совсем не плоха. Он взял молодую женщину под руку, и они вместе вступили в веселый человеческий поток, медленно струившийся вниз по Эурека-стрит. Перейдя улицу, они миновали ряд ветхих строений, которые были некогда важными деловыми точками города, а ныне стояли запущенные и пустые.

Тяжелые грозовые тучи, с середины дня зависшие над пиками гор, закрывавшими доступ в долину с запада, заволокли, наконец, и солнце, но даже этого обстоятельства оказалось недостаточно, чтобы остудить праздничное настроение толпы. Только вспышки молний все чаще пронзали сгустившийся сумрак, а отдаленные раскаты грома временами заглушали звуки шагов и взрывы хохота подгулявших туристов.

Холодный порыв ветра ворвался в узкий каньон, всколыхнул ветви могучих елей и пригнул к земле вершины осин, примостившихся кое-где на склонах ущелья.

— Надеюсь все-таки, что дождя не будет, иначе он испортит нам весь праздник, — воскликнула Филлис, придерживая одной рукой шляпку, а другой цепляясь за локоть мужа.

Шейн ухмыльнулся.

— Полагаю, что даже дождя будет мало, чтобы испортить вечер этим парням. В конце концов, если ливень прогонит их с улиц, в городе найдется достаточно мест, где они смогут с лихвой вознаградить себя за это временное неудобство.

— Но тогда улицы все равно останутся грязными и скользкими, — стояла на своем Филлис. — Что за праздник в такую погоду!

— Нам не стоит жаловаться, ангелочек, — попытался урезонить супругу Шейн. — Вспомни, какая изумительная погода стояла всю эту неделю. Когда-нибудь она должна же была испортиться.

— О, наш отдых действительно удался на славу! Я получила огромное удовольствие, повидав так близко всех этих знаменитых актеров. И подумать только, что ведь они в принципе ничем не отличаются от простых смертных. Раньше мне казалось, что все они ужасные снобы.

Она весело рассмеялась, оправляя свою короткую юбку, вздувшуюся под напором ветра.

Шейн поплотнее надвинул шляпу на свою рыжую голову и оценивающе взглянул на проносившиеся над ними тяжелые облака. Угрожающего вида черная туча стремительно приближалась к городу, прямо на глазах увеличиваясь в размерах.

— Похоже, будет дождь, — констатировал он, — так что лучше поспешить, если мы не собираемся промокнуть до нитки.

— К чему такая спешка, — рассмеялась Филлис. — Чем, по-твоему, мы лучше других?

Словно в ответ на ее слова, первые капли дождя, как предвестники предстоящего ливня, застучали по мостовой, заставляя толпу людей кинуться в стороны в поисках укрытия.

Внезапно возникший людской водоворот увлек супругов в огромный отлично оборудованный магазин, вероятно, самый крупный в городе.

Проходя сквозь двойные двери супермаркета, Филлис невольно содрогнулась, когда под напором струи воздуха из кондиционера ткань успевшего насквозь промокнуть костюма неожиданно соприкоснулась с ее телом. Однако и после этого ее темные глаза отнюдь не утратили обычного блеска, превратившегося в настоящее пламя при виде сувениров, переполнявших прилавки современного базара.

— Я давно собиралась посетить этот магазин, — сообщила она мужу, — с того самого дня, когда впервые увидела эту удивительную выставку индейских одеял в витрине.

Внимательный супруг тут же извлек из бумажника солидную пачку банкнот и рыцарски передал их Филлис.

— Можешь купить все, что тебе нравится. Что-что, а небольшое развлечение тебе не повредит. Ты промокла насквозь.

— Но мне необходима твоя помощь, Майкл, — возразила она, — иначе как я смогу выбрать то, что мне действительно подходит.

— На этот раз, пожалуйста, меня уволь, — попросил Шейн, — иначе эта шайка попытается всучить нам целую партию товара.

Он улыбнулся, наблюдая, как его молодая жена решительно двинулась к вожделенному прилавку, а сам механически повернулся к ближайшей витрине. Дождь продолжал лить как из ведра. Улицы обратились в настоящие реки. Застигнутые дождем туристы продолжали вливаться внутрь сквозь двери универмага. Отовсюду раздавались смех и восклицания женщин, которых умело направляли их спутники.

Широко расставив ноги, засунув руки в карманы брюк и насупив рыжие брови, Шейн терпеливо созерцал поток посетителей. Ливень в горах неожиданно благотворно подействовал на его психику. Он снова почувствовал себя здоровым, готовым к действию человеком. Неделя в горах вывела его из летаргии, в которую он медленно погружался несколько месяцев во Флориде.

Ироническая улыбка скривила уголки его рта, крупные кисти рук самопроизвольно сжались в кулаки в глубине карманов. Он почти физически ощущал, как крепло в нем настойчивое желание скорее вернуться к своей повседневной жизни и заставить обленившееся тело работать так же исступленно, как эти порывы урагана, вырывающие дождевые капли из грозового облака.

Пока неожиданный прилив энергии распространялся по его телу, шум ветра стал заметно тише, пелена дождя менее плотной, словно ураган решил сэкономить силы, чтобы затем с новым неистовством объявиться где-то в другом месте. Сквозь частую сетку дождя уже пробивались первые лучи солнца. Потоки на мостовых утратили свою стремительность и были готовы с минуты на минуту превратиться в ленивые ручейки. Шейн отвернулся от витрины, и его взгляд случайно остановился на лице мужчины, стоявшего особняком в углу торгового зала и с легким презрением наблюдавшего за суетой у прилавков. Ядовитая улыбка играла на его полных губах. Полузабытая и вместе с тем определенно знакомая ему улыбка. Среднего роста, крепкого сложения, одетый в серый деловой костюм, удачно подчеркивающий пропорции его ладной фигуры, он производил впечатление солидного и преуспевающего бизнесмена. Голубые спокойные глаза говорили о твердом характере и уверенности в своих силах. На вид ему было не больше пятидесяти лет. Серебряные нити кое-где пробивались в еще достаточно густой шевелюре, аккуратно разделенной прямым пробором. Строгие правильные черты лица придавали ему суровый и даже аскетический вид.

Шейн раздраженно ущипнул себя за мочку левого уха и, чтобы немного расслабиться, попытался отыскать в толпе посетителей знакомую фигуру Филлис. Затем под влиянием внезапного импульса он решительно пересек залу и положил руку на плечо мужчины.

— Привет, Двойная колода, — произнес он. — На твоем месте я вел бы себя поаккуратнее. Насколько я помню, твои легкие не очень-то приспособлены к холодному воздуху.

Брайант-Двойная колода не спеша повернул голову.

— Господи, только этого мне и не хватало, — произнес он мягким хорошо поставленным голосом.

Шейн удовлетворенно ухмыльнулся.

— Насколько я помню, мы встречались в последний раз, когда ты работал на подхвате в казино у Гарри на Атлантик-Бич.

Несколько морщин пересекло гладкий лоб профессионального игрока.

— Следовательно, это случилось по меньшей мере лет восемь тому назад.

— Считать ты не разучился, — подтвердил Шейн, — а я тогда работал на компанию Уорд-Уайд.

— Надеюсь, ты не ожидаешь от меня, что я должен запоминать каждого дешевого легавого, который попадается на моем пути, — заметил Брайант сухо.

Складки на лице Шейна приобрели резкие очертания.

— И какого же дьявола тебя теперь занесло в эти края? — поинтересовался он.

— Многие достойные люди были любителями театра, — холодно заметил Брайант.

— А я не в обиде, — заметил Шейн, пожимая плечами. — Я здесь на отдыхе.

Морщины на лбу Брайанта слегка разгладились.

— Мне нечего опасаться тебя, легавый, — фыркнул он.

— Очень рад слышать такие слова, — сказал Шейн. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь испортил мне отпуск.

Демонстративно отвернувшись от собеседника, он еще раз поискал глазами Филлис.

— Отличный доход имеют здесь эти фраера, — неожиданно доверительным тоном произнес Брайант и подвинулся поближе к детективу. — Четыре сотни одеял бруклинского производства по двадцати долларов за каждое, с сертификатом, что оно выполнено прямо в резервации навахо. Учись, легавый!

Ноздри Шейна раздулись, как у собаки, почуявшей добычу.

— Чистейшей воды хлам, не так ли?

— Какие тут могут быть сомнения, филер. Сам видел вчера, как эти ребята извлекали их из коробок, на которых стоял штамп Нью-Йорка.

Краем глаз Шейн отметил, как пальчики Филлис ощупывают плед с ярким индейским орнаментом.

— Эти коробки еще здесь? — равнодушно спросил он.

— Будь спокоен. Если интересуешься, покопайся на заднем дворе.

Шейн чертыхнулся про себя и, кивнув головой Брайанту, решительно зашагал к жене, внимательно слушавшей высокого продавца, настойчиво пытавшегося обратить ее внимание на прекрасное качество выставленных на продажу вещей. Широкие плечи приказчика, отлично гармонировавшие с осиной талией и стройными мускулистыми ногами, сами по себе могли служить неплохой рекламой в глазах представительниц прекрасного пола. Под стать им были и черные глаза под мохнатыми, почти сросшимися над переносицей и такими же черными бровями. А высокие скулы, орлиный нос и квадратный массивный подбородок вообще казались вырубленными из камня грубой, но умелой рукой профессионального скульптора. Рукава рубашки, небрежно закатанные выше локтей, демонстрировали окружающим волосатые красивой формы руки. Ощущение мужской силы и привычки повелевать, исходившее от этого человека, менее всего соответствовали привычному образу скромного служащего магазина.

— Уникальная вещь, мэм, — повторил он, поворачиваясь к Филлис. — Доставлена прямо из резервации индейцев навахо. Я сам каждое лето отправляюсь в Нью-Мексико, чтобы оформить сделку на месте.

Лицо Филлис светилось энтузиазмом, когда она обернулась к мужу.

— Подумать только, Майкл, получить такую вещь всего за восемнадцать долларов! Его можно использовать и как плед для поездок в автомобиле, не говоря уже о том, что я всегда мечтала иметь настоящее индейское одеяло.

— Чушь, — буркнул Шейн, пытаясь немного остудить пыл супруги.

— Но это действительно очень дешево, мистер, — настойчиво произнес продавец. — Даже если вы не являетесь любителем искусства индейцев.

— Моше Гинсберг из Бронкса не самое подходящее имя для индейца, — фыркнул Шейн.

Тяжелые брови продавца угрожающе сдвинулись над переносицей.

— Вы лучше бы придержали язык, мистер, — предостерег он.

Филлис недоуменно уставилась на своего мужа.

— Неприятности, Джаспер? — раздался из-за спины Шейна мягкий голос с явственным выговором уроженца западных штатов.

Привлеченные неожиданной сценой, посетители магазина сгрудились вокруг конфликтующих сторон.

— Всего лишь любитель поскандалить, шериф, — пояснил продавец. — Подумать только, утверждает, что мои индейские одеяла — подделка.

Повернув голову, Шейн встретился с парой спокойных серых глаз человека, не уступавшего ему в росте. На голове шерифа красовалась широкополая шляпа, как нельзя лучше соответствовавшая образу человека, привыкшего полагаться на грубую силу. Цвет лица, обожженного солнцем Колорадо, напоминал продубленную кожу, а сеть мелких морщинок, разбегавшихся от уголков его глаз, дополняла и без того колоритную внешность уроженца дикого Запада, привыкшего охватывать взглядом бескрайние просторы прерий.

Шериф несколько секунд внимательно изучал лицо детектива.

— Нет нужды подымать шум из-за пустяков, мистер Шейн, — произнес он наконец. — Ручаюсь, что мистер Уиндроу не собирается продать вам вещь, не соответствующую сертификату.

Шейну было что сказать представителю местной власти, но в этот момент крупная женщина, внезапно отделившаяся от толпы, тактично вмешалась в уже готовый разгореться спор, причем явно не на стороне детектива.

— Не заставляйте меня столько ждать, мистер Уиндроу. Я намерена захватить с собой в Нью-Йорк несколько образчиков ваших прелестных индейских вещичек и ни за что не отступлюсь от своего намерения. Воображаю, как мне будут завидовать мои друзья, когда узнают, за какую смехотворную цену я их приобрела.

Приятное контральто ее голоса должным образом соответствовало затянутой в корсет фигуре и вызывающей элегантности ее костюма. Повернувшись, Шейн подозрительно уставился на нового оппонента. Несмотря на то, что его противница давно миновала рубеж романтической молодости, ей трудно было отказать в определенном обаянии. Шериф Флеминг осторожно подтолкнул Шейна в направлении выхода.

— Это мисс Мур, — пояснил он, — одна из актрис, приехавших, из Нью-Йорка по случаю фестиваля.

Лицо Филлис, судорожно уцепившейся за руку Шейна, выражало откровенное уныние.

— Если ее целью было поставить меня на место, — уныло констатировал Шейн, — то приходится признать, что это ей вполне удалось.

У входной двери Флеминг остановился и повернулся к Шейну.

— Поймите меня правильно, мистер Шейн, — произнес он твердо. — Не хочу обижать вас, но думаю, что вы были неправы, обвиняя Уиндроу в попытке всучить вам бросовый товар.

— Вы хотите сказать, будто твердо уверены в том, что данные одеяла не являются дешевыми имитациями, поставляемыми с фабрик восточных штатов?

— Нет, дорогой сэр. И готов присягнуть в этом. Не спорю, Джаспер ловкий мужик и знает, с какой стороны намазан его бутерброд, но могу поручиться, что он не жулик.

— А что вы скажете по поводу всех этих коробок, полученных из Нью-Йорка?

— Джаспер действительно был недавно в Нью-Йорке и приобрел там немало всякой всячины, чтобы распродать ее во время фестиваля, но это не имеет никакого отношения к товарам индейского производства. Их он действительно получает из резервации.

Лицо Шейна ясно выразило те чувства, которые он испытывал, оказавшись в роли деревенского идиота. Он оглядел зал, но человека, спровоцировавшего его на столь необдуманный поступок, уже нигде не было видно.

— Что ж, ежели я свалял дурака, тем хуже для меня, — проворчал Шейн.

С этими словами он решительно зашагал по направлению к прилавку.

Обеспокоенная Филлис сделала тщетную попытку остановить его.

— Что ты собираешься делать, Майкл? — спросила она тревожным шепотом.

— Собираюсь принести мои извинения мистеру Уиндроу, — успокоил ее Шейн. — А затем попытаюсь отыскать некоего джентльмена, известного в определенных кругах под кличкой Брайант-Двойная колода.

Глава 2

В половине восьмого солнце скрылось за цепью гор, преграждавших доступ в долину с запада, и мягкий полумрак сумерек, окутавший величественные вершины, придавал им неповторимый сказочный колорит. Эурека-стрит была перекрыта для движения автотранспорта на участке между отелем и зданием оперы, и к этому часу вся окрестность была забита завсегдатаями премьер в вечерних костюмах, среди которых было немало знаменитостей со всех концов Америки, и просто туристами, собравшимися поглазеть на редкое зрелище.

Чуть подалее в качестве своеобразной декорации действа дефилировали аборигены поселка в традиционных одеждах прошлого века с мелодично звякающими шпорами на тяжелых сапогах, ковбои, увешанные атрибутами своей профессии, и рудокопы со всего района в новеньких голубых джинсах.

Зал ресторана Теллер-хауза и бар этажом ниже были заполнены до отказа. Веселый ажиотаж нарастал с каждым мгновением.

Чувствуя себя не вполне уверенно в своем вечернем костюме, Шейн и не пытался изобразить на своем лице подобие улыбки, протискиваясь сквозь густую толпу в направлении бара. Даже присутствие рядом Филлис не могло толкнуть его на такой подвиг. Над головами многочисленных конкурентов он выразительно подмигнул трудившемуся в поте лица официанту и поднял вверх два пальца, что после недельного пребывания супругов в отеле оказалось для того вполне достаточным, чтобы безошибочно расшифровать желание своего клиента: два бокала неразбавленного коньяка. Впрочем, для завсегдатаев известного своими боевыми традициями бара, уже успевших к этому времени опрокинуть пару-другую рюмок, подобное обращение было в порядке вещей, и никто из них и не подумал возразить, когда Шейн, вытянув свою длинную лапу, принял поднос из рук бармена.

В тот момент, когда он отвернулся от стойки, рядом с ним прогремел ликующий голос:

— Разрази меня гром, Майкл Шейн собственной персоной! Чего ради, парень, ты напялил на себя эту хламиду?

Продолжая держать поднос высоко над головой, Шейн скосил глаза вниз и обнаружил у своего плеча знакомую красную физиономию. Трудно было позабыть эти голубые весело подмигивающие глаза, широкую улыбку, демонстрирующую два сверкающих золотых зуба, вздернутый нос, щедро усыпанный веснушками, и, наконец, соломенную шляпу, лихо сдвинутую на затылок.

— Помилуй меня Господи, если это не сам Пат Кесэй, — воскликнул в свою очередь Шейн. — Как же ты решился оставить Бродвей?

— Пусть попробуют обойтись без меня, хотя я сильно сомневаюсь, что это у них получится, — заявил Кесэй.

Осторожно опустив поднос до уровня стола, Шейн вручил бокал Филлис, подтолкнул второй в направлении приятеля и просигналил пробегающему мимо официанту, чтобы тот ликвидировал возникшую диспропорцию.

— Моя жена сочла, что я нуждаюсь в отдыхе, — пояснил Шейн, — а я слишком лояльный супруг, чтобы спорить по пустякам. Вот мы и оказались здесь. Фил, это Пат, мой давний кореш, по кличке «Меднолобый Голландец».

Глаза Кесэя округлились от удивления. Ему мило улыбнулась стройная девушка с нежным овальным лицом, окаймленным блестящими черными волосами, которой он, несмотря на ее вечернее платье и белый меховой жакет, никогда не дал бы больше шестнадцати. Улыбнувшись, он протянул ей руку.

С трудом оторвав взгляд от очаровательного личика Филлис, Кесэй обратил оторопелый взгляд на насмешливую физиономию Шейна.

— Прости меня Господи, Майкл, — произнес он, — но я, ей-Богу, не понимаю, как такая девушка способна выдерживать твою гнусную образину. На что в таком случае может рассчитывать очаровательный малый вроде меня?

— Это одно из преимуществ профессии частного детектива, — любезно пояснил Шейн. — Насколько я понимаю, сам ты по-прежнему работаешь в полиции, да еще в большом городе.

— Здесь я по специальному заданию, — сообщил Кесэй, слегка понижая голос, хотя такая предосторожность, вполне оправданная при других обстоятельствах, была явно излишней в шуме, наполнявшем бар. Кесэй тут же ощутил это.

— Кажется, здесь потребуется мегафон, чтобы разболтать мои секреты, — прокричал он, возвращаясь к прежней тональности.

— Эй, рыжий, — гаркнул бармен, обращаясь к Шейну, — получай свой коньяк!

— Пожалуй, стоит поискать более подходящее местечко для беседы, — предложил Шейн, когда операция по транспортировке бокала была благополучно завершена.

Предоставив Шейну прокладывать для них дорогу через холл в знакомое ему помещение позади ресторана, Кесэй галантно предложил руку Филлис.

— Честное слово, я до сих пор не могу в это поверить, — произнес он.

— Между нами, Пат, — проворковала Филлис, глядя прямо в глаза Кесэю, — я вышла замуж за Майкла только потому, что у него такие интересные друзья.

Они оказались в маленькой комнате с несколькими столиками и видом на патио.[1] В этот час здесь было сравнительно тихо и лишь несколько столиков были заняты посетителями. Усадив Филлис, Шейн сказал, обращаясь к Пату:

— Итак, твое начальство пытается сделать из тебя детектива. Я читал в газетах о росте преступности в Нью-Йорке. Теперь я понимаю, почему такое могло произойти.

Филлис вмешалась в разговор раньше, чем Кесэй сумел придумать что-либо адекватное ядовитой ремарке своего приятеля.

— Взгляните лучше на ту женщину, что сидит в одиночестве за маленьким столиком у окна. По-моему, это Нора Карсон. Помнишь, Майкл, мы встретили ее пару дней назад. Она участвует в сегодняшнем спектакле.

Обернувшись, Шейн увидел молодую женщину в вечернем туалете и черной вельветовой пелерине, наброшенной на обнаженные плечи. Нора Карсон поглощала порцию мороженого, время от времени бросая обеспокоенный взгляд на ручные часики.

Равнодушным кивком головы он подтвердил свою полную солидарность со словами супруги. Шейн мало интересовался театром, хотя и предпочитал не распространяться об этом в присутствии своей дражайшей половины. Он лениво потянулся за сигаретой, но неожиданно замер, заметив за окном прямо против себя морщинистое, обрамленное старомодными бакенбардами лицо неизвестного, с напряженным вниманием наблюдавшего за отнюдь не драматической ситуацией внутри помещения.

— Взгляните-ка лучше на этого субъекта, — благодушно посоветовал Шейн. — Выглядит, как привидение, явившееся к нам прямехонько из прошлого века. Похоже, организаторы фестиваля неплохо поработали, дабы придать торжеству подлинный местный колорит.

Внешность незнакомца и впрямь была впечатляющей. Брезентовый плащ с поднятым кожаным воротником, наглухо застегнутый на все пуговицы, и фетровая шляпа, надвинутая на черные пронзительные глаза, эффектно подчеркивали седую щетину на его давно не бритом лице.

— Бедный старикан, — заметила Филлис. — Может быть, он голоден? Обратите внимание на этот странный взгляд…

Ее слова прервал отчаянный крик, неожиданно нарушивший мирную тишину патио. Лицо за окном мгновенно исчезло. Нора Карсон вскочила на ноги. С опрокинутого столика на пол посыпались тарелки с остатками пищи. Молодая женщина метнулась к окну и сделала неумелую попытку приоткрыть раму.

— Отец! — воскликнула она. — Не уходи! Папа, пожалуйста!

Но задвижка у окна упорно не желала уступать ее усилиям. В отчаянии она принялась колотить маленькими кулачками по раме, однако странное лицо больше не появлялось.

Неохотно Шейн поднялся из-за стола и сделал несколько шагов в сторону потерявшей самообладание женщины. Но прежде чем он успел преодолеть половину разделявшего их расстояния, Нора Карсон уже нырнула в переполненный холл, придерживая рукой длинную юбку.

— Позвольте мне пройти, ради Бога, дайте мне пройти, — умоляла она окружающих.

Ее хрупкая фигурка тщетно пыталась пробиться сквозь плотную толпу посетителей. Бормоча проклятия, Шейн поспешил на выручку молодой женщине.

— Следуйте за мной, — рявкнул он, выставив вперед левое плечо и силой прокладывая дорогу к двери. Продолжая всхлипывать, Нора Карсон ухватилась рукой за фалду пиджака детектива и таким образом оба, хотя и не без осложнений, наконец добрались до желаемой цели.

Оказавшись на улице, Шейн задержался, предусмотрительно взяв актрису за руку. Тело молодой женщины продолжало содрогаться от рыданий, вырывавшихся из ее груди. Лишенные выражения глаза лихорадочно блуждали по сторонам.

— Тот человек у окна… именно его вы пытались догнать? — осведомился Шейн.

— О да, да! Это был мой отец! Вы тоже видели его?

— Довелось, — мрачно ответил Шейн. Немного помедлив, он решительно зашагал в сторону отеля, с трудом удерживаясь от вопросов, вертевшихся у него на языке.

— Имейте в виду, если этот человек намеревался ускользнуть от вас, у него было более чем достаточно времени, чтобы затеряться в толпе, пока мы пробирались через холл, — предупредил Шейн.

— Но он не должен был этого делать. О Боже мой, я ничего не понимаю! — в голосе молодой женщины слышалось неподдельное отчаянье. Они достигли западной стены отеля и заглянули в патио, где, конечно, никого уже не было.

— Вы понимаете? Это был мой отец! — простонала Нора Карсон. — Я уверена в этом, хотя и не видела его около десяти лет! И он, без сомнения, узнал меня. Я знаю, я чувствую это!

— Тем не менее у вас не слишком много шансов найти его сегодня, если он не желает этой встречи, — предупредил ее Шейн, безнадежным жестом указывая на толпу, заполнявшую улицы города.

Широко раскрытые голубые глаза актрисы растерянно обратились к детективу.

«Красивая женщина, — отметил про себя Шейн. — Отличная фигура, прекрасные волосы. Была близка к истерике, но при надобности, похоже, умеет владеть собой».

— Не знаю, что заставило отца поступить столь странным образом, — произнесла Нора Карсон, обращаясь к самой себе. — Я уверена, что это был он, — повторила она. — Он почти не изменился за десять лет.

Взяв молодую женщину под руку, Шейн сделал еще одну попытку ее успокоить.

— Не слишком ли вы спешите, утверждая, что ваш отец в свою очередь узнал вас? Допустим, что он не слишком изменился, но согласитесь, что вы сами были всего лишь маленькой девочкой десять лет тому назад.

— Тем не менее ручаюсь, что он узнал меня, — настаивала Нора Карсон. — Я поняла это по его глазам. Кроме того, две недели тому назад моя фотография появилась в местной газете. Там же была напечатана заметка, в которой рассказывалось о моих поисках отца. Он вполне мог прочитать эту историю и увидеть мою фотографию.

— Почему же в таком случае он не нашел вас немедленно, а сегодня избрал такой необычный способ, чтобы привлечь ваше внимание?

— Понятия не имею, — вынуждена была признать Нора Карсон. Она безнадежно покачала головой. — И тем более я не могу понять, почему он убежал, когда понял, что и я узнала его.

Нора Карсон глубоко вздохнула и, пожалуй, впервые за все время разговора внимательно посмотрела на своего собеседника.

— Наконец-то я вспомнила, кто вы такой, — радостно воскликнула она. — Вы Майкл Шейн, детектив, не так ли?

Шейн утвердительно кивнул головой.

— В таком случае вы ведь поможете мне отыскать отца? Он рудокоп, как вы могли догадаться. Именно по этой причине я и решила опубликовать нашу историю в местной газете. Раньше мы жили в Теллуриде. Отец покинул нас с матерью в 1932 году. С тех пор мы ничего не слышали о нем, а после того как умерла моя мать, я помещала объявления в газетах, наверное, всех горняцких поселков.

— Вы догадывались почему ваш отец оставил вас?

— Долгое время он не мог найти работу, и моя мать напоминала ему об этом при первой возможности. Я не могу порицать его за то, что он не захотел больше терпеть. Но если бы я теперь смогла найти его, то, может быть, я смогла бы как-то поддержать его…

— Я с удовольствием помогу вам, — сразу согласился Шейн. — Может быть, мы смогли бы встретиться и поговорить после спектакля?

Еще несколько минут назад он обратил внимание на необычное оживление, царившее на противоположной стороне улицы, у заброшенной дороги, отделяющей Мэйсоник Холл от старой городской конюшни. Большая группа явно возбужденных людей собралась в конце тупика, где старая дорога упиралась в крутой склон холма. Теперь и Нора Карсон обратила внимание на необычное сборище. Шейн заметил, как побледнело ее лицо, когда до них донеслись обрывки разговора двух пробегавших мимо прохожих.

«… говорят, какой-то старый шахтер…»

Молодая женщина освободилась от руки детектива и опрометью бросилась на противоположную сторону улицы. Шейну не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней. Почти сразу же ему пришлось снова подхватить девушку под руку, дабы помочь ей вскарабкаться по крутому каменистому склону, что оказалось довольно непростой задачей, главным образом из-за вечерних туфель на высоких каблуках, в которые были обуты маленькие ножки Норы Карсон.

Достигнув группы притихших людей, столпившейся в конце узкой улочки, Шейн поднялся на цыпочки и поверх голов заглянул в круг.

— Вам лучше уйти отсюда, Нора, — произнес он мягко.

Испуганные глаза молодой женщины встретились с глазами детектива.

— Это он?…

Шейн утвердительно кивнул.

— Похоже на несчастный случай, и я боюсь, что это тот самый человек, который наблюдал за вами в окно ресторана.

— Помогите мне пробраться к нему, — попросила актриса.

Шейн сказал несколько слов стоящим перед ним людям, и они расступились. Огни иллюминации, оставшиеся ниже по склону, бросали тусклые отблески на фигуры двух мужчин, склонившихся над безжизненным телом. Когда Нора Карсон и Шейн вошли внутрь круга, один из мужчин поднялся им навстречу.

— Скверное дело, — произнес он. — Убийство.

Нора Карсон опустилась на колени рядом с мертвецом. Низко наклонив голову, она произнесла несколько невнятных слов, прерываемых рыданиями. Слов бессвязных, мягких и одновременно нежных. Слов матери, утешающей ушибшегося ребенка.

Глава 3

Два представителя гражданского патруля штата Колорадо своевременно появились на месте трагедии — два молодых человека, одетых в аккуратную голубую униформу, в начищенных до блеска ботинках, перепоясанные кожаными ремнями. В отсутствие других представителей местной власти им не оставалось ничего другого, как немедленно принять на себя всю ответственность за проведение предварительного дознания. Предложив собравшимся освободить место происшествия, они методично принялись за опрос свидетелей.

Шейн в нескольких словах объяснил патрульным причину своего появления на месте трагического события и представил им Нору Карсон. Один из граждан, находившихся рядом с телом, оказался зубным врачом из Денвера.

— Я доктор Адамс, — объяснил он. — Этот вечер мы с женой провели в доме наших друзей, после чего собирались отправиться в оперу. Мы спускались вниз по этим ступеням, — он указал рукой вверх по склону холма, — когда услышали чей-то стон и звук падения тела на землю. Кроме того, мне показалось, что я заметил силуэт другого человека, бежавшего по направлению к храму масонов. К сожалению, я вряд ли смогу сообщить вам его приметы, хотя, возможно, моя супруга сумела разглядеть его лучше, чем я.

Кивком головы он указал на пухлую женщину средних лет в черном вечернем платье.

— Мне показалось, что это был пожилой человек, одетый в рабочую одежду, — сообщила миссис Адамс, стараясь не смотреть в сторону Норы Карсон, по-прежнему стоявшей на коленях рядом с телом своего отца. — Мне запомнились бакенбарды и черная шляпа, хотя кто знает, — она вздрогнула и бросила мимолетный взгляд на труп, — вполне возможно, что я просто видела этого бедолагу до того, как он свалился замертво. Видите ли, — добавила она извиняющимся тоном, — все это произошло так внезапно.

Шериф Флеминг появился на месте происшествия как раз в тот момент, когда миссис Адамс заканчивала давать свои показания. Приблизившись к телу, шериф снял свою широкополую шляпу и, опустившись на колени, заглянул в лицо покойного.

— Старый Пит, — произнес он, чуть растягивая слова в привычной манере уроженца Дальнего запада. — Малохольный Пит. Старый бродяга! Помереть в тот самый момент, когда тебе наконец улыбнулось счастье, — легкое облачко грусти на мгновение набежало на суровое лицо шерифа. — Хотел бы я знать, кто пошел на это.

Нора Карсон подняла залитое слезами лицо.

— Имя этого человека — Питер Делкор, — строго поправила она шерифа. — Он мой отец! Десять лет тому назад он исчез из Теллуриды, и все эти годы я не могла найти его следов. А когда наконец нашла…

Ее голубые глаза вновь наполнились слезами. Со всех сторон послышались приглушенные выражения сочувствия.

Шериф Флеминг задумчиво потер свой подбородок.

— Понятно, мэм, — пробасил он. — То есть, разумеется, я ничего не знал об этом. Старый Пит, прошу прощения, мистер Делкор болтался в наших краях лет восемь или десять. Пытался мыть золотишко, да все больше без особого результата. Никто не знал ни его настоящего имени, ни откуда он явился в Сентрал-Сити. Мы называли его малахольным, извините за выражение, мэм, поскольку выглядел он действительно странновато. Большую часть времени проводил один в горах. В компании почти всегда помалкивал. О своем прошлом особо не распространялся.

— Я никогда не поверю, что мой отец был сумасшедшим, если вы намекаете на это, — с негодованием воскликнула Нора Карсон. — Он всегда был очень спокойным человеком. Хотя, может быть, — добавила она нерешительно, — у него произошел приступ амнезии и он действительно не помнил ни своего имени, ни прошлого. Тогда то, что вы говорите, приобретает какой-то смысл.

В этот момент молодой человек без головного убора решительно протолкался через толпу зрителей.

— Нора! Мой Бог, Нора! — воскликнул он хриплым голосом, опускаясь на колени рядом с молодой женщиной. — Что все это значит?

Молодой человек был облачен в элегантный синий костюм. Блестящие черные волосы, слегка растрепавшиеся от быстрой ходьбы, эффектно падали на высокий лоб. И хотя точеные черты его смуглого лица могли поспорить красотой с изображениями на античных камеях, в нем не было ничего нарочитого или фатоватого, что, увы, столь часто присуще смазливым молодым Аполлонам.

Нора Карсон вздрогнула, когда рука молодого человека мягко легла на ее плечо. Ее глаза непроизвольно опустились к окровавленному лицу человека, лежавшего у ее ног, и слезы снова заструились по ее лицу.

— Это мой отец, Фрэнк, — произнесла она. — Я наконец нашла его после всех этих лет бесплодных поисков.

Нора Карсон спрятала свое лицо на груди мужа. Тот наградил гневным взглядом молчаливого полицейского.

— Ради Бога, сделайте наконец что-нибудь, — потребовал он. — Нельзя же оставлять тело в таком положении.

Его рука покровительственно сжала плечи супруги.

— Это ужасно, дорогая, ужасно. Но, пожалуйста, будь умницей и пойми, что ты не можешь оставаться здесь. Не забывай о спектакле. Ты просто обязана взять себя в руки.

Нора Карсон наконец позволила своему мужу увести себя от мертвого тела. Воспользовавшись моментом, один из патрульных прикрыл плащом лицо погибшего.

— Да, Фрэнк, да, — сказала Нора Карсон. — Конечно, я не могу забыть о спектакле. Думаю, мне на самом деле лучше уйти отсюда.

— Разумеется, это твой долг, — подтвердил Фрэнк твердо. Он поднял жену на руки и вместе со своей ношей отступил на несколько шагов в сторону. Лицо его оставалось хмурым. Помолчав немного, он осторожно произнес: — Дорогая, а ты уверена, что этот человек действительно твой отец? Может быть, это только твое воображение? Я вполне понимаю твои чувства, но в конце концов после стольких лет невозможно сказать наверняка, как бы он мог выглядеть сегодня.

— И тем не менее это мой отец, — стояла на своем Нора Карсон. — Пусть я увидела его всего за несколько минут до смерти. Я не могла ошибиться. И я уверена, что он также узнал меня, но почему-то убежал прочь.

Она снова начала дрожать.

— Понимаешь, он исчез прежде, чем я успела остановить его. О, как несправедливо, что ему пришлось умереть именно теперь, сразу после нашей встречи.

Ее страстная речь была прервана звоном колокола, донесшимся до них сквозь ночную тишину со стороны Эурека-стрит. Торжественный и мрачный звук, отразившийся эхом от каменных стен полуразвалившихся зданий, казалось, на мгновенье вернул из небытия тысячи призраков ушедшей навсегда жизни. Там, у подножья холмов, в ярком свете уличных огней, высокий человек, одетый в черный костюм с отложным воротником и в белую накрахмаленную сорочку, торжественно двигался по центру проезжей части улицы, время от времени встряхивая старинным колокольчиком, возвещавшим о начале представления еще в те далекие времена, когда Модджеска и Эдвин Бут блистали на местной сцене.

После первых звуков колокольчика двери оперы широко распахнулись и счастливые обладатели билетов устремились внутрь здания, тогда как тысячи их менее удачливых сограждан оставались на улице, наблюдая это волнующее зрелище издали.

Треск праздничного фейерверка, рев громкоговорителей, смех и шутки людей были отчетливо слышны и здесь, на месте трагедии, отстоявшем всего на несколько сотен футов вверх по склону холма от центра празднества.

И незамедлительно, хотя и соблюдая приличия, молчаливая группа людей, еще находившаяся около мертвого тела, начала постепенно редеть, привлеченная признаками приближающегося начала праздничной церемонии.

До Шейна, по-прежнему стоявшего погруженным в свои мысли, донеслись слова Фрэнка Карсона, обращенные к жене:

— Мы должны спешить, дорогая. Занавес поднимается через пятнадцать минут, а тебе еще необходимо переодеться и загримироваться…

Справедливость этого заявления вряд ли вызывала сомнение, но тем не менее молодая женщина оставалась на месте, не в силах оторвать взгляд от распростертого на земле тела.

— Мы должны что-то сделать, Фрэнк, — воскликнула она. — Не можем же мы просто так уйти и бросить его здесь.

— Полиция позаботится обо всем, дорогая, — настаивал Фрэнк. — Ты должна подумать о премьере, о людях, занятых вместе с тобой в сегодняшнем спектакле. Не забывай, что все известные критики с востока Штатов собрались сегодня здесь.

Голос Фрэнка звучал одновременно и мягко и настойчиво. Нора пожала плечами и храбро вскинула подбородок.

— Конечно, Фрэнк. Спектакль должен состояться.

Она повернулась к детективу, стоявшему несколько поодаль, и горячо произнесла:

— Вы были очень добры ко мне, мистер Шейн. Не могли бы вы теперь взять на себя расследование этого дела? Мы не должны позволить убийце моего отца остаться безнаказанным. Это Майкл Шейн, детектив из Флориды, — пояснила она в ответ на недоумевающий взгляд своего супруга. — Сегодня он помог мне найти отца.

Фрэнк Карсон нетерпеливо кивнул головой.

— О, разумеется, я помню вашу фотографию в местной газете, мистер Шейн. Можете не сомневаться, я способен по достоинству оценить те услуги, которые вы оказали и впредь окажете моей жене. Но теперь, Нора, дорогая, пожалуйста, мы действительно не можем больше ждать, — его пальцы сжались вокруг запястья жены.

— Пожалуйста, обдумайте мое предложение, мистер Шейн, — торопливо продолжала Нора, все еще сопротивляясь усилиям мужа. — Войдите в контакт с местной полицией, делайте что угодно, только помогите мне. Я буду чувствовать себя спокойнее, если вы уже теперь скажете «да».

И поскольку детектив все еще оставался в нерешительности, Фрэнк Карсон счел необходимым снова вмешаться в разговор.

— Надеюсь, это не будет слишком обременительно для вас, мистер Шейн. А сейчас прошу нас простить, но мы должны немедленно отправиться в театр.

Шейн неохотно кивнул головой.

— Буду рад сделать все, что в моих силах.

— Прекрасно, и огромное вам спасибо, — торопливо заключил Карсон. — Как видишь, дорогая, все устроилось по твоему желанию. Идем же, Нора, тебе незачем больше оставаться здесь.

Когда супруги удалились, Шейн еще некоторое время продолжал неподвижно стоять на месте, наблюдая, как молодая пара торопливо спускалась вниз по склону, затем вздохнул и обернулся к группе молчаливых полицейских.

— Под чьей юрисдикцией находится данная территория? — поинтересовался он.

— Мы оба из гражданского патруля штата Колорадо, — ответил один из молодых людей. — Моя фамилия Стоунт. Направлены сюда на время фестиваля. В нашу обязанность входит оказывать содействие местным властям, не нарушая их прерогатив. В данный момент находимся в подчинении шерифа Флеминга.

— Чертовски скверное дельце, — вмешался в разговор сам шериф. — Первый случай убийства в городе за все годы моей службы, сэр. Ей-Богу, не могу себе представить, что кто-то из наших ребят мог проломить череп старому Питу. Безвредный чудак, добрейшая душа, что твой месячный щенок.

— Тем не менее из описания, данного зубным врачом и его супругой, следует, что это был кто-то из местных жителей, возможно, какой-нибудь другой старый горняк. Вы не могли бы припомнить кого-либо, кто был не в ладах со старым Питом?

Несколько секунд шериф, хмурясь, обдумывал слова Шейна. Затем он решительно покачал головой:

— Сразу не скажешь, — произнес он неохотно. — Свары, разумеется, случались, но не до такой степени, чтобы пойти на убийство. Хотя, конечно, и у старожилов бывают собственные счеты.

— Мы расследуем убийство, — напомнил ему Шейн. — Так что лучше сразу забыть о наших симпатиях и антипатиях.

Он стал на колени рядом с мертвым телом и опустил воротник допотопного пальто.

— Похоже, хватило одного удара, — констатировал он. — Удар был нанесен кирпичом или, может быть, плоским обломком камня.

Шериф Флеминг, кряхтя, присел на корточки рядом с Шейном.

— Я слышал слова молодой леди, мистер Шейн, — признался он. — Скажу прямо, я чертовски рад, что вы оказались поблизости. Рассчитываю на вашу помощь.

— Не обещаю невозможного, — предупредил его Шейн, — но постараюсь сделать все, что в моих силах. За вами остается рутинная работа. Прямо сейчас начинайте проверять алиби у всех приятелей Пита, особенно у тех, кто ссорился с ним в последнее время. Оставьте сантименты. Поверьте мне, что вы только сделаете одолжение невинному человеку, проверив его алиби и навсегда вычеркнув его из списка подозреваемых.

— Понимаю, — сказал шериф Флеминг с видимым облегчением. — Немедленно займусь этим.

Шейн поднялся с колен.

— Сам я не смогу приступить к делу до тех пор, пока не закончится спектакль. Меня ждет жена.

С этими словами он взглянул на часы и, кивнув шерифу, начал торопливо спускаться вниз по склону. До начала спектакля оставалось всего несколько минут.

Глава 4

Зная не первый год своего приятеля, Шейн начал поиски жены и Кесэя сразу с бара. К этому часу число посетителей здесь заметно поубавилось: большинство из них успело перекочевать в более оживленные увеселительные точки. Детектив не ошибся в своих расчетах и обнаружил мирно беседующую пару за одним из небольших столиков в глубине залы.

— Если меня не обманывает зрение, это не кто иной, как мой благоверный, собственной персоной, — промурлыкала Филлис, едва Шейн плюхнулся на стул и привычным жестом подозвал официанта. — Как мне помнится, мы договаривались встретиться с тобой перед началом спектакля. Может быть, ты забыл об этом, равно как и о том, что у тебя есть жена.

Она мило наморщила носик и бросила кокетливый взгляд в сторону мужа.

— А чего еще можно ожидать от него, дорогая, — промычал Кесэй. — Вообразить себе Майкла Шейна в роли заботливого супруга потруднее, чем представить победителя национальных скачек в качестве возницы молочного фургона.

— Очень смешно, — сухо прокомментировал Шейн реплику своего приятеля. — А теперь, — он сердито обвел взглядом сидящую перед ним парочку, — думаете ли вы отправиться в оперу или намерены надираться здесь и дальше?

— Сцена, которую ты только что разыграл вкупе с этой красоткой, называющей себя актрисой, ничуть не уступала тому, что нам предстоит увидеть в опере, — заявила Филлис с лукавой улыбкой. — Ну и как, удалось тебе разыскать тот музейный экспонат, за которым гналась твоя приятельница?

— Да, она нашла своего отца, — подтвердил Шейн.

Официант поставил перед ним бокал с коньяком, и Шейн одним глотком опустошил его на добрую половину.

— Надо полагать, вас не очень интересовало, что произошло всего в сотне ярдов от того места, где вы с Патом накачивались ликером, — продолжал Шейн ядовито.

Темные глаза Филлис разом утратила свою игривость.

— Что-нибудь серьезное, Майкл? — спросила она тревожно.

— Убийство.

— Надеюсь, ты не приложил к этому руку?

— Во всяком случае я не нахожусь в списке подозреваемых, если ты это имеешь в виду. Но я действительно находился вместе с миссис Карсон в тот момент, когда она нашла тело своего отца, а теперь собираюсь найти того, кто сыграл с ней — и с ним — эту шутку.

— Обрати внимание, дорогуша, — вмешался в разговор Пат Кесэй. — Убийцы так озабочены тем, чтобы поддержать реноме Майкла, что не желают расставаться с ним даже на отдыхе.

— Который бывает у нас не так уж и часто, — поддержала его Филлис, бросив сердитый взгляд на мужа. — Иногда мне кажется, что возьми я билеты на Марс, Майкл и там нашел бы себе дельце по вкусу.

Шейн примирительно подмигнул жене и вторым глотком осушил бокал.

— Так или иначе у нас остается ровно две минуты до начала спектакля, — заметил он и, обернувшись к Пату, добавил: — А ты что, не собираешься составить нам компанию?

— Упаси меня Боже от этого, — проворчал Кесэй, энергично тряся головой. — Полагаю, что я уже исчерпал весь запас спектаклей, отведенных на мою долю.

Шейн встал и протянул руку Филлис.

— В таком случае сделай мне одно одолжение, Пат. Шериф и пара ребят из полиции штата сейчас заняты этим делом, и будь добр, не упускай их из виду. Они славные ребята, но никогда не имели дела с убийством.

— Постараюсь, Майкл, хотя у меня есть и свои дела в этом сортире. Помнишь о задании, на которое я намекал тебе?

— Думаю, что с ним можно обождать. Услуга за услугу. Развязавшись с этим делом, я постараюсь помочь и тебе.

— А почему бы и нет, — заметила Филлис, следуя за мужем к выходу. — Что такое для тебя одно дело об убийстве? Мелочь, которая едва скрасит пару дней отдыха. Почему бы не взять еще парочку-другую. Сделай милость, не стесняйся. А уж я постараюсь найти себе занятие.

— Не забывай, что ты вышла замуж за рабочего человека, ангелочек, — попытался урезонить супругу Шейн. — Что мне остается делать, если дело об убийстве буквально свалилось мне в руки?

На их счастье начало спектакля немного задержалось. Огромная люстра театра, составлявшая особую гордость пионеров поселка еще в то время, когда для освещения использовались керосиновые лампы, и вернувшаяся к новой жизни с изобретением электричества, медленно померкла в тот самый момент, когда супруги добрались до своих мест, двух последних свободных кресел наиболее знаменитого театрального зала на всем огромном пространстве между Миссисипи и Тихим океаном.

Отдавая дань традициям Ассоциации артистов, была выбрана известная французская трагедия, достойная десятка популярных бродвейских актеров, собравшихся вместе по случаю знаменательной даты.

Пока освещение зала оставляло ему такую возможность, Шейн торопливо просмотрел программку спектакля. Список действующих лиц и исполнителей был составлен в соответствии с порядком их появления на сцене. Фрэнк Карсон, исполнявший важную роль молодого любовника, был одним из первых.

— Муж Норы Карсон, — прошептал Шейн, обращая на его фамилию внимание жены. — Посмотрим, на что он способен. Не более чем пятнадцать минут тому назад он еще стоял над трупом своего тестя.

Свет в зале окончательно померк, и занавес поднялся. В первый момент Шейн не узнал молодого актера в театральном костюме и гриме, но едва тот произнес первые фразы своего монолога, его сомнения рассеялись. Своеобразный тембр голоса Фрэнка Карсона было невозможно спутать с чьим-то другим. Первый акт шел своим чередом, и Шейн вынужден был признать, что вопреки его ожиданиям постановка и впрямь была произведена в лучших традициях сценического искусства.

Нора Карсон все еще не появлялась на сцене, и по мере развития действия нетерпение детектива все возрастало. Шейн понимал, что задача, стоявшая перед Норой, была неизмеримо сложнее, чем у ее мужа. Но Шейн считал себя неплохим знатоком человеческих характеров и надеялся, что и на этот раз миссис Карсон сумеет оправдать ожидания зрителей.

Первый акт благополучно завершился. Когда в зале зажглись огни и занавес на короткое время опустился, Шейн вторично изучил лежавшую перед ним программку. Выяснилось, что Нора Карсон не должна была появиться на сцене ранее середины второго акта. Приходилось снова запастись терпением. Две минуты, отведенные на смену театральных декораций, превратились на деле в целый десяток, покуда занавес не поднялся вновь. Приближалось время появления на сцене миссис Карсон. Капли пота появились на лбу детектива. По мотивам, не совсем понятным ему самому, Шейну страстно хотелось, чтобы первое появление молодой женщины оказалось успешным. Откуда возникло это желание, он не знал. Хотя и отдавал себе полный отчет в том, что подобные ощущения обычно имеют под собой более чем серьезные основания.

На сцене между тем происходило непонятное. Начальные слова диалога повисли в воздухе. Нора Карсон не появилась. Ее партнеру не оставалось ничего другого, как, делая хорошую мину при плохой игре, повторить их. Наконец на сцене появилась стройная девушка, но ее напряженный голос, долетевший до Шейна, не принадлежал Норе Карсон. Да и сама героиня никак не напоминала Нору. Копна белокурых волос, черные глаза, выразительное лицо с резко выступавшим вперед подбородком имели мало общего с обликом миссис Карсон.

— Но это же не Нора Карсон. Помилуй Бог, да это Кристина Форбес, дублерша миссис Карсон, — прошептала сидевшая рядом с Шейном пожилая дама. — Что же случилось с Норой?