— А где наши прелестные дамы?

— Делают себя еще более прелестными. Обед сегодня рано — через полчаса. Кстати, звонила ваша знакомая Лиз и просила передать, что она будет ждать вас на приеме, который устраивается в Саутхэмптоне в честь Альмы Эддердейл. Я сказал, что подброшу вас.

— А вы тоже приглашены?

Рэндан, похоже, был недоволен моей бестактностью.

— Я просто хотел быть полезным.

— Я уверен в этом. Кстати, я сегодня виделся с Брекстоном.

— В тюрьме? А я не знал, что к нему пускают.

— У меня есть свои каналы влияния. А вы тоже пытались с ним увидеться?

Рэндан кивнул.

— Да, я хотел кое-что уточнить. Дело в том, что я начинаю испытывать определенные сомнения, — добавил он с важным видом.

— Сомнения? А мне казалось, что вы согласились с Гривзом в том, что Брекстон…

— Нет, сейчас я в этом так не уверен. Дело в том, что я сегодня случайно кое-что услышал здесь, в доме. Я не хочу сказать, что люблю подслушивать, но…

— Но вы подслушали разговор, не предназначенный для ваших ушей типичная человеческая черта. В конце концов, что было бы с историей, если бы не подслушивание?

К счастью, это был риторический вопрос, и Рэндан его проигнорировал.

— Я слышал, как миссис Вииринг разговаривала с адвокатом.

— С адвокатом Брекстона?

— Да… но они говорили не об убийствах. Они говорили о завещании. О завещании миссис Брекстон. Похоже, она оставила половину своего состояния тетке, миссис Вииринг, остальное — Клейпулу. Мужу не досталось ничего. Самое главное в другом: он об этом знал и с таким завещанием давным-давно согласился. Вот я и думаю…

Глава восьмая

1

Атмосфера во время обеда была натянутой. К счастью, мисс Ланг была в ударе и пыталась поднять наше настроение, читая новые пассажи «Разговора о книгах». Я старался не смотреть на миссис Вииринг, которая вопреки совету врача решила выпить капельку дюбонне. Она так хорошо налакалась к тому времени, когда подали кофе, что мы с Рэнданом, практически никому ничего не объясняя, за исключением шаловливой мисс Ланг, смогли незаметно ускользнуть из дома.

Дорога от Истхэмптона до Саутхэмптона заняла около получаса.

Луна скрылась, а ночное небо заволокли тучи, двигавшиеся с севера.

Мы почти не разговаривали, занятые своими собственными мыслями. Правда, Рэндан попытался расспросить меня относительно истории с налогами, но я отмолчался, оставив при себе свои взлелеянные версии.

Когда мы выходили из автомобиля перед особняком на Джин-Лейн, где проводился прием, Рэндан заметил:

— Мы, кажется, оба знаем, кто убийца.

— Жаль, что это не произошло раньше, — согласился я, кивнув головой. — К сожалению, слишком много было неразгаданных вопросов.

— Мастерски это было проделано. — Он выключил зажигание. — Когда вы догадались?

— Вчера, во время разговора с Альмой Эддердейл. Она и выболтала секрет, рассказав о проблемах Розы.

Рэндан кивнул.

— Да, теперь все ясно. Собираетесь сообщить об этом Гривзу? Или Специальному суду?

Я покачал головой.

— Нет. Сперва я должен попытаться использовать полученную информацию для «Глоуб». Потом, если мне это удастся, я переговорю с Гривзом. Только так я смогу опубликовать свое сообщение раньше других.

Мы отправились на прием. Я был в прекрасном настроении, чувствуя себя на седьмом небе.

Танцевальный зал (а это действительно, черт побери, был танцевальный зал) представлял собою огромное помещение с паркетным полом, многочисленными вазами с цветами, тремя люстрами и галереей, где музыканты исполняли нежную музыку. Присутствовал, как принято говорить, весь свет.

Я почтительно склонился перед леди Эддердейл, которая несколько смущенная стояла рядом с хозяином — человеком, таинственно нажившем миллионы во время Второй мировой войны. Скорее всего, он воровал покрышки и продавал их на черном рынке.

— А, да, мистер… — со вздохом произнесла она, когда я ей пожимал руку. Она явно забыла мое имя. — У меня такая плохая память на имена, но я прекрасно помню лица. Когда вы приехали из Лондона?

Я постарался побыстрее закончить церемониал с нею и, пройдя через многочисленную толпу, попал в гостиную, где находилась буфетная стойка, укомплектованная четырьмя шеф-поварами, и где я, как и ожидал, отыскал свой луч любви. Окруженная группой полных, лысых и рябых холостяков, она поглощала копченую индейку.

— Питер! Можешь попробовать!

— Из твоих рук с удовольствием! — произнес я залихватским тоном в духе Марлона Брандо.

Холостяки недовольно уставились на меня — племенной жеребец, пробирающийся через стадо лошадей к ближайшей кобыле.

Кобылка моя прямо-таки сияла. Она была в бело-золотистом платье, вся увешанная фамильными драгоценностями. Интересно, подумал я, может, стоит предложить руку и сердце?

Я бросил вызывающий взгляд на холостяков, и они моментально ретировались. А нам осталась копченая индейка, шампанское и звуки Кола Портера, доносившиеся из танцевального зала. Никто не нарушал нашего блаженства.

— Почему это ты сегодня днем удрал? — спросила Лиз.

Я молил Бога, чтобы была сцена ревности, но ее не последовало. По правде говоря, она даже не ждала оправдания.

— Я слышала, что дело закончилось? Кто-то мне сказал, что у Брекстона не осталось ни шанса, и они добились от него признания.

— Ты уверена в этом? — произнес я, хватаясь за эти слова, как за последнюю соломинку.

— Нет, не уверена. Просто все говорят так.

— А что ты делаешь после этого, душка? — сказал я с набитым ртом.

— Сегодня вечером? Поеду домой, как любая порядочная девушка.

— Пошли в кровать?

— В кровать? — воскликнула она удивленно, причем так громко, что один из поваров заметно побледнел. — В кровать? — повторила она тише. — А мне казалось, что тебе нравится возиться только на кактусах… или же у тебя где-нибудь приготовлена кровать с гвоздями?

— Молодые женщины никогда не понимают шуток, — ответил я холодно. — Это не моя вина, что ты не снабдила меня необходимым количеством средств для организации правильной любви, предпочтительнее в позолоченной клетке. У тебя ведь есть деньги?

— Да, и я хочу, чтобы меня любили только за мои деньги, — согласилась она, кивнув головой. — В конце концов, красота проходит. Характер портится. А вот деньги, если они правильно вложены, всегда дают любовь.

— А твои правильно вложены? В надежные или, на худой конец, просто ценные бумаги?

— Да, но я не знала, что это тебя волнует.

— Настолько, что желаю пригласить тебя на ночь в мотель «Новая Аркадия», центр запрещенной сексуальности, всего в нескольких милях отсюда.

— А что я скажу своим?

— Скажешь, что ты — распутница. Деньги — на твое имя, ведь так?

— О да. Моя мамуля потребовала от второго мужа, чтобы он создал попечительский фонд. Мило, правда?

— Все зависит от суммы.

Я уже приготовился ее обнять, как вдруг над нами раздался рев Элмера Буша.

— Привет, парень! Боже, это, кажется, та самая аппетитная крошка, которую я сегодня видел на пляже. Мисс Лиз Безземер, правильно?

— Да, та самая аппетитная крошка, — с ослепительной улыбкой произнесла Лиз. — А вы, если не ошибаюсь, тот пока еще знаменитый Элмер Буш, который, благодаря любезности Уит-Машлетс, каждую неделю выступает по программе «Эн-Би-Си»?

Это несколько его охладило.

— Какая умная девочка! Правда, Питер? А ты удачливый стрелок, парень! Ну что ж, как говорится, не везет в преступлении, так повезет в любви. Ха! Ха!

Пока мы весело ржали над этой остротой, Лиз тихо смылась.

— Клянусь, я не хотел мешать тебе с подружкой. — Элмер чуть ли не облизывал губы, следуя взглядом за Лиз, проходившей через танцевальный зал. Его глаза пожирали всю ее, обнаженные плечи и гладкое бело-золотистое платье.

— Я тебе верю, Элмер. Увидимся как-нибудь в другой раз.

— Хочешь сделать мне любезность, — небрежно бросил Элмер, видя, что вокруг никого нет и очаровывать ему, за исключением меня, некого, а я, как он прекрасно знал, не относился к числу его поклонников.

— Что за любезность?

— Я хочу взять интервью у миссис Вииринг, но никак не могу добраться до нее. Она все время ускользает… Одному Богу известно почему, ведь она стремится к известности. Так вот, если ты…

— Но, Элмер, мы же соперники. — Я пытался изобразить удивление. — И потом мне самому еще надо как-то выкрутиться из ситуации, в которую я попал.

— Это для «Глоуб», а не для меня.

Он стоял с благородным видом, как бы принося себя в жертву. Мне даже показалось, что я слышу в отдалении звуки «Марсельезы».

— Я очень сожалею, Элмер, но этого тебе придется добиваться самому.

— Послушай, Сарджент. Меня сюда послал редактор «Глоуб», той самой газеты, которая платит тебе деньги за дурацкие статьи о том, что Брекстон якобы не совершал убийства. Запомни только одно: ты не очень в чести у руководства. Но стоит лишь мне сказать, что ты мне помог, что в тебе есть толк, они наверняка тебя не спишут.

Он посмотрел на меня сердито, с угрозой в глазах, как смотрел, когда набрасывался на врагов какого-нибудь сенатора, якобы пытающегося искоренить коррупцию и коммунистов.

— Элмер, — спокойно произнес я, — я тебя ненавижу. Я всегда ненавидел тебя. И я буду тебя ненавидеть. Ничто не в состоянии показать масштабы и краски моей к тебе ненависти. Я сброшу на тебя камень, если ты будешь тонуть. Я…

— Все дурачишься, — с улыбкой произнес Элмер, чтобы показать, что видит, как я шучу. — А вот я не шучу. Газета ждет от тебя помощи. Если ты отказываешься, не надейся больше на сотрудничество с нею.

— А предположим, что я прав?

Я устал от него и в то же время понимал, что бессмысленно бороться, пока я не раздобуду стоящие факты, причем как можно скорее. Он брал меня за горло, как говорят журналисты.

— Что Брекстон не убивал своей жены и Клейпула?

Элмер с жалостью взглянул на меня.

— Лично я не стал бы строить обвинение на показаниях Клейпула, — выстрелил я наугад и попал в точку.

— Ты знаешь и об этом? — вздрогнул Элмер.

— Конечно. Я знаю, что обвинение собирается строить свои утверждения на том, что Клейпул заявил, будто Брекстон убил свою жену…

— Он рассказал об этом в полиции в день своей смерти.

Элмер выглядел самодовольным, как будто сам все это проделал с помощью своего журналистского дара. Я был рад, что моя догадка подтвердилась. Элмер отрабатывал свое назначение.

2

— Уверена, они разнюхают, чем я занималась. Просто мне назло.

Лиз, совершенно обнаженная, сидела перед туалетным столиком и укладывала волосы. Она — из того разряда женщин, которые сперва приводят в порядок свои волосы и лицо, а только затем начинают одеваться. Я в блаженстве нежился в кровати, наслаждаясь лучами утреннего солнца, падавшими мне на живот. Это была потрясающая ночь, да и утро тоже. Ничто не тревожило меня.

— А тебя это волнует? — спросил я, зевая.

— В общем-то, нет. — Я смотрел на ее лопатки, когда, повернувшись ко мне спиной, она расчесывала волосы. — Просто, когда я им сказала, что остановлюсь у друзей в Саутхэмптоне, мне не следовало упоминать Анну Триз. Они собираются к ней, и наверняка моя тетя поинтересуется, когда я заявилась ночью, и…

— Ты слишком тревожишься. Мне кажется, твоя тетка будет без ума от «Новой Аркадии». Чистые простыни. Отдельные ванные. Прекрасный вид на закусочную и на американскую магистраль номер один, не говоря уж об американском мальчишке с красной кровью… Подойди сюда.

— Сейчас не до этого, Питер. — Она поднялась с достоинством и влезла в шелковые трусики. — Тебе это доставляет удовольствие… ты, как это говорят, чувствуешь себя важным, мужественным козлом…

— Я никогда не важничаю.

Мне вдруг вновь захотелось ее, но у нее были другие планы. Раздосадованный, я встал и прошел в ванную комнату, чтобы принять душ. Когда я вышел, Лиз уже была настолько одета и копалась в корзине с бумагами, напоминая собою женщину, которая знает, что делает.

— Вот так, так, — ехидно, как шкодничающий мальчишка, сказал я. — Смотри, найдешь что-нибудь непристойное, не прикасайся!

— Чепуха. — Лиз вытряхнула газету и сигаретные окурки. — Так я и думала: марихуана. Вот откуда я почувствовала странный запах.

— Не прикасайся к ним. А я-то думал, женщины смертельно боятся эмбрионов.

— Кончай дурачиться.

Лиз кинула окурки обратно в корзину и с рассеянным видом открыла газету. Я начал одеваться. От резкого возгласа Лиз я замер.

— Это Клейпул? — спросила она, протягивая мне газету.

Это был утренний выпуск «Джорнел Америкен», в котором были опубликованы фотографии людей, связанных с убийством в «Северных Дюнах». На одной из них был изображен Клейпул. Я кивнул, возвращая ей газету, и стал причесываться, глядя в пыльное зеркало.

— Ну и что из этого?

— Как что? Я его знаю!

— Знала. Ну и что? Многие его знали.

— Возможно, но я его совсем недавно видела. Не помню, как это произошло… то ли я виделась с ним, то ли случайно столкнулась или еще что-то… — Она смущенно замолчала и внимательно уставилась на фотографию. — Я вспомнила! — завопила она.

— Что?

— Это было в воскресенье вечером, в клубе, до того, как я поехала на вечеринку к Эвану Эвансу. Я заскочила в клуб с одним знакомым парнем. Просто посмотреть, кто там есть. Никого не было — ты же знаешь, что там бывает по воскресным вечерам, поэтому я попросила этого парня отвезти меня к Эвансу… Как бы то ни было, но до ухода я видела Клейпула. Точно это помню. Он выглядел таким душкой, правда, на старомодный манер. Я заметила его, потому что он был один и потом в скромном костюме. Все остальные были разодеты. Он стоял в одиночестве у двери, выходящей на террасу…

— Ты разговаривала с ним?

— Нет. Только мимоходом его заметила.

— А какое было время?

— Время? Чуть попозже половины первого. Я был взволнован.

— Да ты понимаешь, что, возможно, последней видела его в живых?

— Ты так думаешь? — Она ужасно заинтересовалась. — Но это ведь ничего не доказывает, да? Он, наверное, пришел со стороны «Северных Дюн». Питер, я ужасно голодна, давай завтракать.

Украдкой мы выскочили из мотеля «Новая Аркадия». Так каждую неделю делают сотни парочек, которые, как только их союзы благословляют боги любви, моментально начинают отрицать и игнорировать суровые узы общества.

В южной части Истхэмптона мы отыскали очаровательную харчевню и наелись там до отвала.

Это было странное утро. Висел густой белый туман, сквозь который пробивались слабые лучи солнца.

— Я люблю такие авантюры экспромтом, — заявила Лиз, поглощая яйца в таком количестве, что я просто обалдел, не понимая, как они вмещаются в такое стройное тело.

— А тебе плохо не будет?

— Я могу их есть, сколько влезет, — спокойно произнесла она.

Мне оставалось лишь гадать — шутит она или нет.

— Надеюсь, когда в очередной раз будем в мотеле, ты не забудешь об этом.

— В тебе есть ужасно неприятные пуританские черты, Питер. Меня это очень беспокоит.

— Просто мне хотелось бы, чтобы ты принадлежала только мне. Такова жизнь.

— Да, такова жизнь.

Лиз лучезарно улыбнулась мне над чашкой кофе.

Она была просто сказочным созданием, творением природы, а не человеческим существом. Стихией. Ветром. Небом. Обычные законы морали не для нее.

Я сменил тему. Я не мог спокойно смотреть на нее.

— И сколько еще времени ты собираешься быть здесь?

Она вздохнула.

— Завтра я возвращаюсь. Я просила разрешить мне задержаться, но в редакции отказали. Никакой журнал не станет впустую тратить деньги и делать дополнительные выпуски в жаркую погоду. Покупать-то некому.

— Неужели кто-то читает журналы мод? Женщины ведь покупают их только из-за моделей одежды.

— Очень тяжело работать в Нью-Йорке летом. Я должна была вернуться еще вчера, но мне дали еще один день. А ты когда возвращаешься?

— В пятницу. Я пробуду здесь до Специального суда, на котором буду вынужден выступать в качестве свидетеля. Сразу же после суда я вернусь в Нью-Йорк.

— Потрясающий у нас уик-энд был! — сказала Лиз, перекладывая лед из своего бокала в кофейную чашку. — Не знаю, почему я никогда не прошу приготовить холодный кофе? Горячий-то я терпеть не могу. Питер, ты действительно считаешь, что Брекстон невиновен?

Я кивнул.

— Но если он не убийца, то кто?

— Кое-кто другой.

— О, не глупи! Кто другой мог сделать это?

— Человек, у которого был мотив.

— Наверняка у тебя есть факты, кто это, раз уж ты так уверен, что Брекстон тут ни при чем.

— О да, я прекрасно знаю, кто совершил убийство.

И я действительно знал. По крайней мере, уже не меньше получаса.

Глаза у Лиз округлились.

— Ты хочешь сказать, что вот так спокойно сидишь со мною и попиваешь кофе, прекрасно зная, кто убил миссис Брекстон и Клейпула?

— Не понимаю, почему я не могу пить с тобой кофе, хотя и знаю, кто убийца. Кстати, благодаря тебе.

— Мне? Что я такого сделала?

— Я скажу тебе об этом позднее.

Лиз в задумчивости посмотрела на меня, как бы раздумывая, вызывать команду людей в белом или нет. Она попыталась воспользоваться практическим подходом.

— И что ты теперь собираешься делать, после того как узнал, кто убийца?

— Сейчас, насколько я знаю, не думать. Я в этом уверен. Мне сперва необходимо соединить кое-какие концы. Даже тогда я не смогу доказать то, что мне известно.

— О, Питер, ну скажи, кто это?

— Ни за что в жизни. — Я заплатил за завтрак и встал. — Пошли, дорогая. Мне необходимо доставить тебя домой.

— Какой же ты садист! Я лично никогда такой не была.

Лиз просто разъярилась, но я все равно ничего ей не сказал.

Она едва разговаривала со мной, когда автомобиль остановился у «Северных Дюн», и я вышел. Она захлопнула дверцу и с надменным видом перебралась на место водителя.

— Было очень приятно, мистер Сарджент.

— Мне тоже.

— Чудовище!

И Лиз чуть ли не на задних колесах рванула вперед, бешено скрежеща коробкой передач. Улыбаясь про себя, я вошел в дом. Впереди еще предстоял тяжелый день.

3

При входе я столкнулся с дворецким. Он пожелал мне доброго утра и словом не обмолвился о моем ночном отсутствии. Я поднялся к себе в спальню и немедленно позвонил мисс Флинн.

— Я выполнила поставленные передо мною задачи, — произнесла она канцелярским тоном. — Результаты моих геркулесовых подвигов следующие, — и она изложила мне кое-какие сведения, причем некоторые из них были довольно важными. Я передал ей, что ожидать меня следует в пятницу днем. Мы еще немного поговорили о делах, и я положил трубку.

Я был на удивление спокоен. Личность убийцы стала мне ясна сегодня утром во время разговора с Лиз. Ее слова пронзили меня, как током. Все встало на свои места. Все разрозненные отрывки и куски информации благодаря одной только фразе слились в единое целое, и я сразу понял, что же произошло и почему.

Я упаковал свой чемодан, затем спустился вниз и оставил его в холле, не собираясь больше оставаться в этом доме.



На террасе, наблюдая за тем, как легкая дымка перерастает в густой туман, сидела мисс Ланг. Она была в яркой гватемальской накидке.

При моем появлении она вскочила.

— О, мистер Сарджент, как вы меня напугали! Кстати, сорока мне на хвосте принесла, что сегодня ночью вы здесь не ночевали.

— Сорока не ошиблась, — сказал я, усаживаясь рядом с нею. — Похоже, надвигается шторм.

Она кивнула. Мы оба посмотрели в сторону моря, точнее, линии серо-металлических буйков: со стороны исчезающего горизонта надвигались клубы молочного тумана.

Вдруг стало прохладно и непривычно сыро.

— Какая была прекрасная погода! — С ностальгическими нотками в голосе заметила мисс Ланг. — Все, похоже, лето кончилось. И как это произошло неожиданно!

Мисс Ланг была необычайно бледна. От привычного щебетанья о книгах не осталось ни следа. И, как ни странно, под этими слоями жира и разочарования я смог увидеть стройную фигурку довольно симпатичной женщины.

— Вы любили мистера Клейпула, да? — спросил я, наблюдая за нею краем глаза.

— Почему вы так думаете? — с удивлением спросила она.

— Я просто интересуюсь всем случившимся, вот и все. Я всегда полагал, что есть факты, неизвестные полиции.

— Думаю, таких фактов более чем достаточно, — резко сказала мисс Ланг. Значит, я, по-вашему, намеренно держу их при себе, да?

— В общем-то, да. А разве не к этому вы стремились? Вспомните, вы были против дальнейшего расследования. Однажды, во время нашего разговора…

— Да, да, помню. Мне нечего скрывать. И ни для кого не секрет наши отношения с Флетчером. Я думаю, что если б не Элли (которую я, поверьте, просто обожаю), мы бы наверняка поженились.

Она держала его. Милдред предприняла попытку и потерпела поражение. Вот и все.

— Тогда скажите, почему вас все это так тревожит? То есть я хочу сказать: какая была бы разница, если бы вдруг выяснилось о ваших отношениях с Флетчером?

Мисс Линг в задумчивости замолчала.

— Я вам объясню, мистер Сарджент, чего я опасаюсь, — наконец произнесла она со странным выражением лица, — но вы должны обещать мне никогда даже не упоминать об этом. Обещаете?

— Да, обещаю.

— Я опасалась, что, если полиция начнет совать нос в наше прошлое Флетчера, Пола и мое, — они рано или поздно узнают, что Пол Брекстон пятнадцать лет тому назад писал с меня картину в… в общем, целиком. Вы должны понимать, что у меня немало почитателей во всех Соединенных Штатах и Канаде, и, если вдруг о картине станет известно и об этом растрезвонит желтая пресса, со мной будет покончено как с автором «Разговора о книгах». Теперь вы понимаете, почему я опасалась расследования?

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Теперь мне понятно. Между прочим, я слышал об этой картине.

— Вот видите? Уже пошли пересуды! Как только началось это ужасное дело, я все время была в смертельном ужасе, что кто-то до этого докопается. Во время своего последнего разговора с Полом, как раз перед самым его арестом, я взяла с него слово хранить молчание по этому вопросу, даже если он случайно всплывет.

— Уверен, он никому ничего не скажет. Кстати, я слышал, что это очень хорошая картина.

— Но я никогда больше такой хорошенькой не была, — с привычной игривостью бросила мисс Ланг.

Мы еще долго болтали. Затем я вошел в дом. Все складывалось просто прекрасно. Так прекрасно, что становилось страшно.

Поднявшись позднее на второй этаж, я проскользнул в комнату Брекстона. Никто меня не видел. Комнату уже убрали, и теперь она выглядела как обычно. Я проверил замок двери, ведущей в комнату Элли (ключ сменили, потому что первый полиция изъяла как вещественное доказательство). Замок работал нормально. Затем я прошел к окну и проверил раму. Как я и ожидал, на подоконнике с обеих сторон были царапины. Длинные прямые бороздки в истрепанном непогодой дереве. Я осторожно надавил пальцем на раму — она двигалась свободно. Я не успел проверить стекла в других окнах, ибо в тот момент, когда я уже собирался перейти в комнату Элли, в дверях появилась миссис Вииринг.

— Мистер Сарджент! — Она, вне всякого сомнения, была поражена. — Что вы здесь делаете?

— Я… просто кое-что искал, — запинаясь, глупо пробормотал я.

— В этой комнате? Я даже не знаю, что и подумать, — решительно заявила она, как будто я спер у нее столовое серебро. — Мэри Уэстерн сказала мне, что вы собираетесь уезжать. Я бы хотела переговорить с вами.

— Конечно, конечно.

Мы спустились вниз и прошли в альков гостиной. Она была вся в делах. Стакан дюбонне стоял на столике перед нею.

— Я все-таки решила провести прием, — сказала она.

Я был удивлен.

— А я было подумал…

— Сперва я посчитала, что это будет рассматриваться как дурной тон, но сейчас я думаю, что поздно давать отбой. Уже как-то все на него настроились.

Она хорошо приложилась к дюбонне.

— Возможно, вы и правы, — согласился я. — К сожалению, боюсь, я не смогу быть вам полезен. Я должен быть в Нью-Йорке в пятницу…

— О, как жаль. Если это связано с вопросом оплаты…

Она, похоже, была смущена моим отказом.

— Нет, нет, дело не в этом. У меня просто накопилась масса работы и… и я выдал целую серию, надеюсь, вполне объективных причин. Настоящую причину, естественно, сказать я ей не мог. Да она и сама скоро узнает.

— Очень жаль. Надеюсь, что вы, по крайней мере, сейчас посоветуете мне, что делать.

Я согласился, и мы быстро обо всем переговорили, причем я пытался убедить ее в том, в чем был абсолютно уверен — что она способна провести рекламную кампанию не хуже других. Она восприняла это довольно равнодушно.

— Спасибо. Постараюсь сделать все возможное. Вы, наверное, слышали, что у меня в последнее время были кое-какие затруднения.

Она уставилась прямо мне в глаза, чтобы посмотреть, какова будет моя реакция. Но я и глазом не моргнул. Смотрел невинно, как бы впервые слыша о каких-то проблемах.

Она продолжала, вполне удовлетворенная моим молчанием:

— Кто-то распустил слух, что у меня финансовые затруднения. Естественно, это не так, и поэтому я решила провести запланированный мною прием. Сегодня утром я разослала приглашения.

Вот так-то. Она стала тратить деньги Милдред, еще не получив их. При сложившихся обстоятельствах я не мог ее винить… Такова, видимо, воля Божья.

К моему удивлению, на ленч в сопровождении инспектора Гривза заявилась Элли Клейпул.

Она была очень бледна и двигалась как-то нерешительно, как инвалид, который только что встал на ноги. Гривз прямо-таки сиял, но сдержанно, на казенный манер.

— Как приятно всех видеть, — сказал он. — Причем не в качестве официального лица.

— Мы всегда очень рады видеть вас, мистер Гривз, — вкрадчиво произнесла миссис Вииринг из-за стола.

Дворецкий разнес шампанское. Все напоминало официальный завтрак.

Рэндан и Элли сидели рядом и почти весь обед шептались, в то время как остальные слушали очередные сентенции Мэри Уэстерн Ланг или в молчании поглощали шампанское.

Только когда подали на стол десерт, я смог обратиться к Гривзу (он сидел слева от меня) и незаметно для других задать вопрос — именно в этот самый момент мисс Ланг рассказывала о скандале, который произошел на встрече дамского клуба любителей живописи и литературы.

— Как выглядел нож? — чуть слышно спросил я его.

— Нож? — в удивлении переспросил Гривз.

— Ну да. Тот, который нашли рядом с телом Клейпула. Кажется, такой нож называют мастихином. К сожалению, я не имел возможности внимательно его рассмотреть.

— Обыкновенный нож, просто очень острый. Напоминает кухонный нож, но с костяной ручкой и инициалами Брекстона на ней.

— Инициалы? — Так вот в чем дело! — Они были видны!?

— Да, очень большие буквы. Что у вас на уме, мистер Сарджент?

Он посмотрел на меня с подозрением.

— У меня, вероятно, будет для вас сюрприз.

— Какой именно?

— Настоящий убийца.

Гривз фыркнул.

— Мы его уже взяли и нечего раскачивать лодку. У нас достаточно неприятностей и без вас. Элмер Буш рассказал мне о ваших методах. Я обещал ему, что, если вы попытаетесь…

— Элмер — мой лучший друг, — ответил я, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — Один только вопрос и все. В воскресенье утром Клейпул сказал, что ездил в театр Джона Дроу на выставку картин. Я случайно узнал, что театр в то утро был закрыт. Следовательно, решил я, он ездил к вам.

— Ну и что, если ездил? — недовольно поморщился Гривз.

— Он приехал в Риверхед и заявил вам, что Брекстон убил свою жену. Я уверен, что введенный в заблуждение районный прокурор строит свое обвинение и своё будущее политическое банкротство на этом визите.

— Мне не нравится ваш тон, Сарджент. — Лицо Гривза налилось кровью. — Но поскольку вам уже так много известно, я признаюсь вам — да, действительно, Клейпул приезжал ко мне и сделал заявление с обвинением Брекстона. Я не думаю, что Брекстон знал об этом… и убил Клейпула, чтобы тот не проболтался, совершенно не догадываясь о том, что уже слишком поздно. Мне следовало действовать немедленно. Это я сейчас прекрасно понимаю, но тогда я считал, что в доме, где всегда под рукой двое полицейских, ничего плохого произойти не может. Как бы то ни было, все это позади. Ничто уже не сможет спасти вашего Брекстона, — произнес Гривз, спокойно сложил салфетку и положил ее рядом со своей тарелкой.

— Он мне не друг, но и не ваша мишень, Гривз.

— Послушайте…

Но тут миссис Вииринг вскочила на ноги и пригласила всех нас в гостиную на кофе.

Мне удалось буквально на секунду оторвать Элли Клейпул от Рэндана.

— Вы еще держитесь?

— В отношении Пола? — Она вздохнула и дрожа опустилась на стул. — Даже не знаю, что и думать. Гривз был со мной все утро. Он настойчиво убеждал меня, что это Пол пытался покончить со мной, но я не могу… Я просто не верю в это.

— Прекрасно, — сказал я. — Доверяйте вашей интуиции. Большего от вас не требуется. Главное, знайте — вы правы!

Она сжала свои белые руки в кулаки.

— Но если Пол здесь ни при чем, то кто сделал это?

— Тот же человек, что убил вашего брата.

— И вам известно, кто это?

Я кивнул. Она посмотрела на меня. В ее глазах стоял немой ужас. Затем Гривз, видимо считая, что я запугиваю ценного свидетеля, подошел к нам. Я извинился и удалился.

Я уже собирался позвонить в гостиницу, чтобы заказать номер на ночь, как ко мне с деланной улыбкой подошел Рэндан:

— Послушайте, — сказал он, — куда это вы подевались с Лиз? Вы так неожиданно исчезли. Я вас очень долго искал. Мисс Ланг утверждает, что вы сегодня ночью не ночевали здесь. Это так?

— Да. Мы с мисс Безземер провели ночь в мотеле «Новая Аркадия», решая кроссворды, — сказал я и отправился прочь.

Затем я заказал по телефону номер в гостинице, вышел через парадный вход и, прежде чем окончательно закончить дело, решил еще раз обойти дом.

Я шагал между зонтиками на террасе, печально присматриваясь к серому туману, уже покрывавшему океан. Это был самый плотный и густой туман, который я когда-либо видел. Расплывчатые контуры зонтиков напоминали сказочных чудовищ.

Потом я взглянул на часы и широким шагом устремился по пляжу в сторону клуба.

Пять минут спустя я добрался до него.

Это была странная прогулка. Я видел только в нескольких футах от себя. Если бы не масса прогнивших черных построек, отмечавших начало территории клуба, я бы никогда не сообразил, где нахожусь. Самого здания клуба не было видно. С его стороны не доносилось ни звука.

У меня было такое ощущение, будто меня запаковали в вату. Что если я протяну руку, то наверняка коснусь тумана, тяжелой серой сырой субстанции.

Далеко в море я услышал одинокий жалобный гудок. Ну что ж, сказал я себе, скоро все это закончится. Не удивительно, что я пришел в подавленное состояние. Я разгадал тайну, но настроение не поднималось. Только чуть-чуть сняло напряжение, но страх остался.

Я медленно двинулся в обратный путь. Шел по самой кромке воды, которая чернела на фоне песка. Если бы не она, я давно бы уже потерялся, так как нигде не было никаких отметок — только белый песок и серый туман.

Я так рассчитал по времени свой обратный путь, что точно знал, когда буду рядом с «Северными Дюнами». В противном случае у меня оставалась только одна возможность — идти по берегу до самого Монтока, но при этом я не знал бы, где точно нахожусь.

Я был всего в трех минутах ходьбы от клуба, когда появилась темная высокая фигура. Мы оба остановились у кромки воды — каждый из нас шел по берегу. Это приближался Рэндан. В руке он держал чемодан.

— Я решил, что вы отправились на прогулку, — дружелюбно произнес он, — и последовал за вами.

— Вы поняли, что я пойду к клубу?

Он кивнул.

— Приятная прогулка, не правда ли? В особенности, в туманный день.

— Я люблю туман. — Я бросил взгляд на чемодан в его руке. Ну, наконец-то! Я знал, что меня ожидает. — Правда, прогулка не такая уж приятная, если приходится что-то нести.

— Типа вашего чемодана? — с усмешкой бросил он.