Росс Макдональд

Тайна художника

Любители и профессионалы

Секрет притягательности детектива — в специфических законах композиции, наборе структурных элементов, своде определенных правил, обеспечивших этому жанру долговечность и популярность. В созданных по такому принципу произведениях обязателен герой, который выявляет мотивы преступлений, раскрывает тайну, защищает пострадавших. Это может быть добросовестный полицейский служака типа сержанта Чарли Чена Э. Д. Биггерса, инспектора Мегрэ Ж. Сименона, Мартина Бека Пера Валё, Майя Шёвалля, лейтенанта Уиллера картера Брауна. Однако чаще всего в такой роли выступает талантливый частный детектив или, как бывало уже не раз, наблюдательный, умеющий аналитически мыслить человек, который волею судеб оказывается в центре событий.

Шерлок Холмс Конан Дойля, патер Браун К. Г. Честертона, лорд Питер Уимсли Сайгерс, адвокат Перри Мейсон Э. С. Гарднера, Ниро Вульф Рекса Стаута и многие другие сыщики, получившие признание читателей благодаря своему высокому интеллекту, неподкупности, гуманизму, не служат в полиции. Но именно их опыт, смекалка, интуиция помогают установить истину.

Всех их объединяет одно: речь идет о тех, кто защищает официальный правопорядок, закон, разоблачает преступников, посягнувших на чужую жизнь, свободу, имущество.

Если первые Великие детективы, или ВД, как окрестила их критика, были склонны к определенной созерцательности и одиночеству, поверяя мысли лишь избранным друзьям, то со временем им на смену приходят сыщики не столь высокой нравственности. Появление американского крутого детектива, построенного на множестве перестрелок и погонь, что соответствовало социальному климату действительности, изменило общественную функцию героя, обрисованного уже не условно, а реалистично.

Рождаются новые образы энергичных, активно действующих молодцов, которые в ходе расследования не чураются красивых женщин, подогревая свои эмоции обильными дозами спиртного. При этом ремесло сыщика превращается в источник дохода, своеобразную разновидность бизнеса, что убедительно доказывают поступки и высказывания Фила Марлоу Р. Чандлера, Лу Арчера Р. Макдональда, Сэма Спейда Д. Хэммета.

Наряду с такими расчетливыми персонажами, превратившими сыск в щекочущую нервы профессию, определенное место в детективах отводится любителям, которые выступают как Немезида, руководствуясь совестью, желанием помочь ближнему.

И первые, и вторые представлены в данном сборнике лучшими образчиками остросюжетного жанра.

Герой романа американского писателя Михаэла Ниалла «Плохой день в Блэк Роке» Джое Макреди помнит о погибшем боевом друге, прилагает все усилия, чтобы раскрыть тайну исчезновения его отца. Его не страшат угрозы, рискованные поездки, ситуации, когда противник держит его на мушке. Именно твердость и бесстрашие этого человека, неустанно преследующего свою цель, сентиментальная вера в торжество справедливости, в победу над злом приводят его к успеху, хоть он и достается ему нелегкой ценой.

Лу Арчер, выведенный в произведении «Тайна художника», не выбирает клиентов. Это типичный, хоть и не лишенный определенного обаяния, частный сыщик, работающий по найму. Ему посвящено 18 романов: «Дрожь», «Живая мишень», «Могила в горах», «Оборотная сторона доллара», «Последний взгляд», «Спящая красавица» и др.

Создатель всех этих книг Росс Макдональд (псевдоним Кеннета Миллара) родился 13 декабря 1915 г. в Лос-Гатосе (пригород Сан-Франциско). Детство и юность провел в Канаде, на родине родителей. Там же в 1939 г. женился. Спутница его жизни Маргарет Миллар со временем стала известной писательницей, отдавая предпочтение, как и ее супруг, остросюжетным жанрам.

Поначалу, после окончания Мичиганского университета. Р. Макдональд сотрудничал в Торонтской газете «Сатердей Найт». Затем переехал в Калифорнию, где преподавал в высших учебных заведениях. Три года служил в военно-морском флоте США. В 1952 г. стал доктором филологии. Печатается с 1943 г.

Его первая книга «Туннель во мгле», как и последующие четыре романтических детектива (так определил их характер сам автор), были подписаны собственным именем. Лучший из них «В родном городе» хорошо известен нашим читателям. Последний во многом перекликается по своей проблематике с произведением М. Ниалла «Плохой день в Блэк Роке», включенным в настоящий сборник.

В 1949–1976 гг. выходит серия романов о Лу Арчере, подписанная Россом Макдональдом. Именно эти книги завоевали писателю широкую популярность. Он избран в 1965 г. председателем Ассоциации детективных писателей США, удостоен премии «За мастерство» Американского детективного клуба и других литературных наград.

Интерес представляют и книги Р. Макдональда «Автопортрет» и «Ретроспекция в прошлое», где он не без юмора анализирует свое творчество, высказывая немало интересных и остроумных суждений по поводу специфики и воздействия детективов.

Умер Кеннет Миллар в расцвете своей славы 11 июля 1983 г. в Санта-Барбаре (штат Калифорния), где прожил свыше двадцати пяти лет. Уже при жизни его объявили достойным продолжателем Д. Хэммета и Р. Чандлера. Этому способствовало умение автора мастерски строить фабулу, отличающуюся остротой и динамичностью, передавать существенные детали американской действительности и, конечно же, выбор героя, который сразу же завоевал читательские симпатии своей ловкостью, сообразительностью, выдержкой, а главное, преданностью интересам клиентов. Он не предается досужим размышлениям в тени кабинета, хоть умеет схватить главное, сделать правильные выводы на основе самых незначительных деталей. Это собранный, не знающий усталости человек, чьи расследования всегда отличает высокий профессионализм.

Не заземляя своего героя, автор подчеркивает его обыденность, что делает Лу Арчера особенно близким читателям, узнаваемым. То же можно сказать и о произведении М. Ниалла, хоть его герой более скромен и непритязателен.

Благодаря интересно очерченным образам таких же бесстрашных людей, готовых принять в одиночку неравный бой с организованными, до зубов вооруженными бандами, детективный жанр приобретает новый идеологический и эстетический авторитет.

Каковы бы ни были обстоятельства, заставившие персонажей М. Ниалла и Р. Макдональда окунуться в криминогенную атмосферу, проявленная ими отвага убедительно рассматривается в координатах самой жизни как благородный, подлинный поступок, а не выдуманное приключение.

Отражая изменения в социальной психологии, проницательность, которую демонстрируют ВД, сочетается теперь с ловкостью, мужеством, желанием очистить мир от скверны, коррупции и насилия.

Широко используя весь арсенал занимательности, авторы талантливо раскрывают истоки социального зла, конфликтные ситуации в современном им обществе, разлад между респектабельной Америкой и теми, кто действительно защищает ее лучшие традиции. Среди последних — преданный другу любитель Джое Макреди и владелец скромного частного сыскного агентства Лу Арчер.

В несколько ином плане изображен герой романа «Плоть — как трава». Его автор талантливо развивает лучшие черты английского интеллектуального детектива.

Известный в своей среде английский поэт и критик Сессили Дей Льюис (1904–1972), возможно, никогда бы не завоевал всемирную известность, если бы ему не надо было срочно изыскивать деньги на ремонт прохудившейся крыши. Пришлось попробовать свои силы в жанре, который серьезные литераторы не признавали, или же, в лучшем случае, просто игнорировали, — в детективе. Тут-то и потребовался псевдоним, чтобы прикрыть грехопадение автора.

С. Д. Льюис родился в ирландском поселении Баллинтаббер, в семье чопорного протестантского священника, не признававшего никаких вольностей. Окончив Оксфорд, он в 1927–1935 г. преподавал в ряде школ Англии. Именно в этот период он откровенно демонстрирует свои левые взгляды, что не проходит бесследно, вынуждает его периодически искать новую работу. Вступив в компартию Великобритании, он вскоре, однако, покончил со своими политическими заблуждениями под влиянием гражданской войны в Испании.

Уже в 20-е годы С. Д. Льюис дебютирует как поэт. В 1938 и 1954 г. выходит два тома его Избранных произведений. Он преподает в Оксфорде, затем занимается издательской деятельностью.

Возможно, историю с крышей сочинил какой-нибудь падкий на скороспелые сенсации биограф поэта, но именно в 1935 году С. Д. Льюис публикует под псевдонимом Николаса Блейка свой первый детективный роман, принесший ему такой шумный успех, который никогда не выпадал на долю его поэтических экзерсисов.

Это бала книга «Требуются доказательства». По уровню мастерства она не была пробой пера, а свидетельствовала о том, что в детективную литературу триумфально вошел новый, профессионально зрелый автор, который, уделяя внимание психологической разработке образов, умело развивает лучшие, ставшие уже классическими традиции жанра.

Популярности Николаса Блейка способствовали и романы «Плоть — как трава» (название взято из Библии. В Первом послании Петра говорится: Ибо всякая плоть — как трава), «Смертельный розыгрыш», «Последняя глава» и другие, которые отличают высокие нравственные устои, мощный интеллектуальный накал, обилие литературных аллюзий.

По книге писателя «Зверь должен погибнуть» поставлен известный фильм Клода Шаброля «Пусть умрет зверь» (1969).

В большинстве произведений Н. Блейка выведен частный детектив Найджел Стрейнджвейс. Этого долговязого, белокурого, голубоглазого сыщика отличает не только знание литературы, полученное в Оксфорде, но и чувство сострадания которое он неизменно проявляет, вторгаясь в силу обстоятельств в невеселый мир искалеченных жизнью человеческих судеб.

Стараясь, чтобы этот персонаж по возможности выглядел полнокровным человеком, а не отстраненным от всех мирских утех отшельником, автор не раз живописует его увлечения, просчеты. Найджел не принадлежит, например, к женоненавистникам, как Шерлок Холмс, Ниро Вульф или Эркюль Пуаро. Поначалу он женится на Джорджии Кавендиш (их знакомство и состоится на страницах предлагаемого романа). Это известный ученый и путешественница, которая героически погибает в дни второй мировой войны. Затем он увлекается скульптором Клер Мессинджер, не пожелавшей связать себя с ним брачными узами.

Николас Блейк создает привлекательный образ интеллектуала и эстета, умеющего ориентироваться в жестоких реалиях действительности. Это и доказывает роман «Плоть — как трава» где неудавшийся праздник становится отправным толчком для неожиданных, даже парадоксальных, выводов героя.



Нонна Капельгородская,

Александр Кошенко,

Александра Синько.

Тайна художника

Глава 1

К дому, где была назначена встреча, я подъехал уже частной дорогой, которая полого поднималась вверх, а затем перешла в ровную площадку. Выйдя из машины, я с интересом посмотрел назад, на лежащий внизу город и башни Миссии церковного братства, а также на здание суда, наполовину погруженного в густую зелень.

Кроме тихо гудящей внизу автострады, до моих ушей доносились лишь удары по теннисному мячу где-то поблизости. Я только что свернул на эту частную дорогу и с любопытством оглянулся вокруг.

Невдалеке виднелся теннисный корт, огражденный сеткой. Он соседствовал с большим особняком, где меня ждал мистер Бемейер. Через проволочную сетку я внимательно посмотрел на играющих на площадке. Коренастый мужчина, на голове которого красовалась полотняная шляпа, яростно играл с подвижной блондинкой. Серьезная сосредоточенность этой пары, быстро и ловко передвигавшейся по замкнутому пространству корта, вызвала у меня почему-то ассоциацию с резвящимися на прогулке заключенными в тюремном дворе.

Я подошел поближе к разделявшей нас металлической сетке.

Проиграв несколько подач подряд, мужчина с досадой крякнул. Лишь теперь он соизволил, наконец, заметить мое присутствие у корта, и прервал игру. Затем подошел к ограждению и хмуро спросил:

— Мистер Арчер, не так ли?

— Да, частный детектив Арчер.

— Вы опоздали!

— К сожалению, это так. Я не смог быстро найти сюда дорогу.

— Достаточно было спросить любого в городе. Все знают, где проживает Джек Бемейер! Даже приземляющиеся здесь неподалеку самолеты используют мой дом в качестве ориентира.

Об обоснованности его последних слов я мог и сам догадаться. Особняк Бемейеров мог действительно являться удобным ориентиром с воздуха. Это было белое огромное здание из местного камня, которое резко возвышалось над местностью, да и над всем вокруг в Санта-Тереза.

К нам приблизилась и партнерша Бемейера по теннису. Она казалась гораздо моложе его. Я внимательно посмотрел на ее худощавое лицо, красивую фигуру зрелой, но заметно стареющей женщины, что ее несколько смутило.

Джек Бемейер не счел нужным меня представить. Поэтому я сделал это сам.

— Лу Арчер, частный детектив.

— А меня зовут Рут Бемейер. Приятно познакомиться! Наверное, вам хочется чего-нибудь выпить, мистер Арчер?

— Оставь, Рут! — грубо оборвал ее Джек Бемейер. — Не будем разыгрывать светское гостеприимство. Этот человек прибыл к нам по делу, а не для любезной беседы.

— Да, это так, — согласилась Рут Бемейер. — У меня, действительно, случилась неприятность: украли картину, сэр.

— Рут, если ты не против, то я сам расскажу обо всем этом.

Он провел меня в дом. Его жена молча шла на некотором расстоянии за нами. Внутри помещения ощущался приятный холодок, сочетавшийся с какой-то давящей атмосферой отчужденности. Резиденция Бемейеров напоминала скорее общественное учреждение, чем обжитый и уютный жилой дом. Мы прошли через большой холл. В одной из комнат Бемейер указал мне на свежий след на стене, где виднелись два небольших крючка, видимо, ранее поддерживавших исчезнувшую картину.

Я, как всегда, приготовился коротко записать необходимые данные. Достав блокнот и ручку, я спросил:

— Когда украли картину?

— Вчера, — хмуро ответил Бемейер.

— Вернее, вчера я заметила ее отсутствие на стене, — вмешалась Рут Бемейер. — Необходимо, пожалуй, вам объяснить, что я не вхожу ежедневно в эту комнату…

— Картина застрахована?

— Нет, на нее не было отдельного полиса, — ответил теперь уже муж. — Но все в этом доме, наверное, застраховано.

— Сколько примерно могла стоить пропавшая картина?

— Пожалуй, тысячи две…

— Нет, значительно больше! — уверенно поправила она мужа. — В пять-шесть раз дороже названной суммы. Цены на картины Хантри теперь сильно возросли.

— Я не знал, что ты следишь за ценами… — отозвался Бемейер недовольным тоном, подозрительно посмотрев на жену. — Говоришь, картина стоит десять-двенадцать тысяч? Разве ты столько заплатила за нее?

— Я не скажу тебе, за какую цену я приобрела эту картину, так как купила ее за собственные деньги! — несколько сурово ответила она.

— Я думал, что у тебя уже прошло помешательство на Хантри…

Ее лицо окаменело: лишь через минуту она решительно проговорила:

— Я уже более тридцати лет не видела Хантри… Он ничего общего не имеет с покупкой картины!

— Так, по крайней мере, утверждаешь ты… — с ехидцей отозвался Бемейер.

Рут тоже бросила мужу в ответ какое-то острое замечание, словно желая одержать над ним победу более значительную, чем в игре в теннис. Она подчеркнуто добавила:

— Ты завидуешь уже мертвому мужчине…

Ее супруг саркастически рассмеялся:

— Ты говоришь сплошную чушь по двум причинам… Во-первых, ты хорошо понимаешь, что я не завистлив по натуре, а, во-вторых, я не слишком-то верю в его смерть.

Оба они продолжали зло препираться таким образом, словно забыв о моем присутствии. Похоже, что продолжалась их давняя перепалка, где каждый из них не боялся довести спор до прямого столкновения. Было ясно, что грубый и надменный Джек Бемейер сполна проявлял все эти качества по отношению к своей жене. Мне уже стала надоедать пассивная роль невольного слушателя. Я решительно вмешался, сказав:

— Кто же такой Рихард Хантри, о котором вы несколько раз упомянули?

Женщина вздрогнула, потом посмотрела на меня с оттенком изумления:

— Неужели вы никогда не слышали о Хантри?

— О нем никогда не слышало большинство жителей земного шара! — сердито заявил Джек Бемейер.

— Это ложь! — запальчиво ответила Рут. — Он был широко известен уже в год своего исчезновения, хотя тогда ему не исполнилось еще и тридцати лет.

В голосе миссис Бемейер слышалось едва сдерживаемое волнение. Я перевел взгляд на лицо ее мужа. Оно стало багровым, а в глазах сверкала злоба.

Шагнув вперед, я стал между ними, и, обратившись уже только к миссис Бемейер, спросил:

— Объясните, пожалуйста, как именно исчез Рихард Хантри.

— Он исчез в том же году… — ответила она взволнованным голосом. — В Санта-Тереза…

— И когда?

— Уже более двадцати пяти лет назад… Он вроде бы решил все бросить… как утверждал в своем последнем письме. И исчез, чтобы отправиться искать «новые горизонты»… как он выразился…

— Он вручил это письмо вам?

— Нет, не мне… — она горестно покачала головой. — Он оставил последнее письмо своей жене, которая опубликовала потом его содержание в печати, сделав всеобщим достоянием… Я никогда больше не видела Рихарда, которого знала в дни нашей молодости в Аризоне…

— Однако нельзя сказать, что ты не старалась встретить его потом! — едко и зло добавил Джек Бемейер. — Это же ты захотела поселиться здесь, в Санта-Тереза, выстроить этот дом рядом с виллой Рихарда Хантри.

— Не сочиняй небылицы! — сердито вскричала Рут Бемейер. — Ведь это именно тебе взбрело в голову строиться на этом месте. Что касается меня, то я просто согласилась. Ты отлично знаешь это!

— Сейчас я уже ни в чем твердо не уверен, — резко отпарировал он и поспешно вышел из комнаты.

Миссис Бемейер сделала несколько шагов за ним, потом сердито покачала головой и вернулась ко мне, остановившись у окна со все еще взволнованным выражением лица.

— Мой муж ужасно завистлив… — тихо пояснила она.

— Разве меня пригласили сюда лишь для этого?

— Он пригласил вас по моей просьбе. Мне очень жаль потерять исчезнувшую из этой комнаты картину… Это единственная картина Рихарда Хантри, которая у меня была…

Я присел сбоку на огромное кресло, приготовившись вновь делать короткие заметки в блокноте.

— Можете ли вы коротко описать исчезнувшую картину?

— Это был довольно условный портрет молодой женщины. Сочные яркие краски обычно используются в Индии, но Хантри часто предпочитал их в своих работах. У этой молодой женщины на портрете светлые волосы и красно-черная шаль. В те годы, когда он исчез, Рихард Хантри находился под сильным влиянием индийской школы живописи…

— Именно в то время и был написан портрет?

— Честно говоря, я этого не знаю. Человек, продавший мне эту картину, не сказал о времени ее написания.

— Откуда вы знаете, что то был оригинал, а не копия?

— Думаю, это легко подтвердить даже по внешнему виду портрета. Продавец также гарантировал ее подлинность. Он прежде, еще в молодости, в Аризоне, был другом Хантри, а сам лишь недавно живет здесь, в Санта-Тереза.

— Как его имя?

— Поль Гримес.

— Есть ли у вас фотография исчезнувшей картины?

— Лично у меня ее нет, а вот у Гримеса есть фотокопия. Я уверена, что он позволит вам посмотреть на нее. У Поля Гримеса небольшая картинная галерея в нижней части города.

— Видимо, будет лучше, если я сразу же с ним свяжусь и поговорю. Можно мне позвонить ему от вас?

Миссис Бемейер кивнула головой и провела меня в другую комнату, где возле большого черного бюро, рядом с окном, сидел Джек Бемейер с хмурым, сердитым выражением лица. Разрисованная панель бюро неплохо сочеталась с изысканным дубовым покрытием стен. Джек Бемейер даже не повернул голову при нашем появлении в комнате. Он всматривался в висевшую на стене четкую фотографию, сделанную, по всей вероятности, с самолета. Это был крупный фотоснимок самой большой и мрачной дыры в земле, которую мне приходилось когда-либо видеть.

— Это была моя бедная шахта… — проговорил он, как бы ища у меня сочувствия.

— Я всегда невольно испытывала нервозность при виде этой мрачной фотографии… Просто не могла спокойно выносить ее вида, — добавила его жена, нервно поводя плечами. — И давно просила снять ее со стены…

— Но лишь благодаря этой «мрачной шахте» у тебя появился роскошный дом! — сердито возразил Бемейер.

— Вероятно, я ребенок счастья, как ты считаешь… Джек, ты не против, чтобы мистер Арчер позвонил отсюда?

— Конечно против! — резко ответил он. — В доме, который стоит четыреста тысяч долларов, должен же быть уголок, где я бы мог спокойно посидеть!

Глава 2

Рассерженный нашим приходом, Джек Бемейер резко вскочил с кресла и стремительно вышел, предоставив в наше распоряжение телефонный аппарат.

Рут Бемейер укоризненно покачала головой, а потом небрежно оперлась плечом о дверной косяк, невольно демонстрируя в полосе света очертания своей фигуры. У нее уже не было утонченной молодости, но теннис и живость характера, видимо, помогали ей и теперь сохранять стройность и грацию.

— Ваш муж всегда так раздражителен и предпочитает уединение? — спросил я с улыбкой.

— Нет, раньше он таким не был. Его нервы особенно расстроились в последнее время.

— По поводу пропавшей картины тоже?

— Это лишь одна из дополнительных причин.

— Какие же остальные? — спросил я, не сдержавшись.

— В сущности, их можно тоже связать с пропавшим портретом… — задумчиво ответила Рут Бемейер. Она заколебалась перед тем, как дать дальнейшие пояснения. — Видите ли, наша дочь Дорис доставляет нам всем определенные неприятности… Она учится в университете, но в последнее время стала общаться с молодыми людьми, которые едва ли ее достойны.

— Сколько ей лет?

— Двадцать. Она на втором курсе университета.

— Она живет с вами?

— Нет, к сожалению. Ушла месяц назад. Нашла для себя квартиру, рядом с университетом. Я очень хотела, чтобы она осталась жить с нами, но Дорис не послушалась. Сказала, что имеет полное право сама управлять своей жизнью… Как я или Джек… Она всегда отрицательно относилась к тому, что Джек пьет… И к тому, что я пью тоже… если уж вы хотите знать всю правду!

— Употребляет ли Дорис наркотики?

— Пожалуй, нет… — задумчиво ответила она. Женщина немного помолчала и, мысленно представив себе жизнь дочери, которой едва ли понравилась бы такая откровенность, потом тихо добавила: — Мне не очень-то нравятся некоторые лица, с которыми Дорис бывает в последнее время…

— Вы имеете в виду кого-то конкретно или же вообще сам факт?

— Есть один парень… Фред Джонсон, которого Дорис как-то привела к нам в дом… Для молодого парня он уже староват, ему около тридцати, не меньше. Это один из тех «вечных студентов», которые постоянно крутятся вокруг университета, потому что им нравится тамошняя атмосфера. Возможно, они не имеют иного заработка на жизнь.

— Вы подозреваете, что он мог украсть вашу картину?

— Я не стала бы это утверждать столь категорично… Но он интересуется искусством, работает в местном музее, посещает лекции в этой области знаний. Он интересуется Рихардом Хантри и, по-моему, немало знает о его творчестве.

— Подобное можно сказать почти о всех здешних студентах университета, посещающих факультет искусств, — возразил я.

— Допустим, что так… — кивнула она. — Однако Фред Джонсон, будучи у нас в доме, особенно интересовался этой картиной.

— Не сможете ли вы описать мне Фреда?

— Попробую…

— Цвет волос? — подсказал я.

— Они у него рыжие, довольно длинные. Немного редковатые на макушке. Он компенсирует это длинными, похожими на щетку, усами. Плохие зубы… И еще одно: у него длинный нос… Вот и все.

— А цвет глаз? Голубые?

— Скорее зеленоватые. Именно его глаза, их взгляд больше всего меня и беспокоят… Он никогда не смотрит вам прямо в лицо, когда разговаривает.

— Он высокий или низкий?

— Среднего роста… где-то метр семьдесят… Довольно худой. В общем, его можно даже назвать симпатичным, поскольку некоторым девушкам нравятся такие мужчины.

— Например, Дорис?

— Боюсь, что так… Он, видимо, нравится ей больше, чем мне бы этого хотелось…

— Фред хвалил пропавшую картину, когда рассматривал ее у вас в доме?

— Он был просто пленен и очарован этой картиной-портретом, уделил ей больше внимания, чем моей дочери. Да и потом создавалось впечатление, что он скорее приходит сюда, чтобы вновь посмотреть на портрет, чем встретиться с Дорис.

— Он что-либо говорил на эту тему?

Рут Бемейер почему-то снова заколебалась с ответом.

— Он… утверждал, что этот портрет Рихард Хантри рисовал по памяти, а не с натуры… Это делало его еще более ценным и редким.

— Говорил ли он тогда о его цене?

— Он лишь спрашивал, сколько я заплатила за картину… Но я не хотела говорить на эту тему, поскольку это моя маленькая тайна…

— Я постараюсь ее сохранить, — заверил я.

— Я тоже, — задумчиво покачала головой Рут Бемейер, видимо, так и не желая говорить ни с кем о сумме, которую она заплатила за картину.

Она открыла верхний ящик шкафчика и вытащила оттуда телефонный справочник абонентов Санта-Тереза.

— Вы ведь хотели позвонить Полю Гримесу, — напомнила она, протягивая справочник. — Только не пытайтесь выведать у него цену картины. Впрочем, если даже вы ее узнаете, то обещайте, пожалуйста, никому о ней не говорить.

Я выписал адрес Поля Гримеса и номер его телефона. Но не домашний, а телефон его картинной галереи, расположенной в нижней части города. Затем набрал этот номер и подождал ответа. В трубке послышался голос женщины. Он был немного гортанный, какой-то экзотический. Я узнал, что мистер Гримес сейчас беседует с клиентом, но скоро освободится. Назвав свое имя, я попросил предупредить его о том, что заеду немного позднее.

— Прошу не говорить ей обо мне… — тихо попросила Рут Бемейер, наклонившись почти к самому моему уху.

— Кто это? — так же тихо поинтересовался я у нее, наклонив трубку телефона в сторону.

— Ее, кажется, зовут Паола… Обычно он представляет ее как свою секретаршу. Но, по-моему, она имеет более тесные отношения со своим шефом…

— Почему у нее такой сильный акцент?

— Она из Аризоны, частично индианка.

«Снова все та же Аризона!» — мелькнула у меня мысль. Я невольно перевел взгляд на висевшую на стене фотографию шахты, находившуюся в той же местности, в Аризоне.

— Оказывается, все это дело крепко связано с Аризоной… — задумчиво проговорил я. — По-моему, вы недавно упомянули в нашем разговоре, что и Рихард Хантри прибыл в Санта-Тереза тоже из Аризоны, не так ли?

— Да! Все мы оттуда родом и юность провели именно там. Но потом, как видите, приземлились здесь, в Калифорнии…

— А почему вы приехали именно сюда? — полюбопытствовал я.

— Вы, по-видимому, вспомнили недавний упрек мужа в мой адрес… Мол, это был как раз тот город, куда переехал Рихард Хантри, что заставило и меня поселиться здесь…

— Это правда? — спросил я напрямую, не прибегая к дипломатии.

— Крупица правды в этом есть… Рихард был единственным хорошим художником, которого я лично знала. Он научил меня смотреть на все вокруг как-то по-особому. Я была увлечена идеей поселиться в городе, где были созданы его наилучшие произведения… Не знаю, поймете ли вы меня. Все основные картины Рихард Хантри написал сравнительно за короткое время: семь лет. А потом неожиданно исчез…

— Когда это было?

— Если вам нужна точная дата, так это август 1950 года!

— Вы уверены в том, что он исчез по собственной воле? Его ведь могли убить, похитить?

— Это исключено! — горячо и уверенно возразила она. — Я ведь уже говорила, что он оставил письмо своей жене…

— Она все еще живет в этом городе?

— Да. Вы легко можете увидеть ее виллу из любого окна нашего дома. Она расположена внизу, неподалеку отсюда.

— Вы знакомы с ней?

— Когда-то были даже близки… В молодости… Но никогда по-настоящему не дружили. А после нашего переезда сюда я почти никогда и не видела ее… Но почему вы спросили о ней?

— Я хотел бы взглянуть на оставленное ее мужем письмо в день его исчезновения.

— У меня есть его копия. К тому же фотокопию этого письма можно увидеть и даже купить в местном музее.

Извинившись, миссис Бемейер вышла на минуту из комнаты и вскоре принесла копию письма. Оно было помещено в серебряную рамку, как местная реликвия. Рут Бемейер, стоя поблизости от меня, стала читать текст фотокопии письма Хантри. Ее губы при этом дрожали, словно отказываясь слушаться. Потом с явной неохотой она вручила ее мне. Я понял, что эта фотокопия ей очень дорога…

Письмо было отпечатано на пишущей машинке. Кроме подписи здесь была дата: 8 августа 1950 года и указан город Санта-Тереза. Вот его текст:

«Дорогая Франчина!

Это мое прощальное письмо. С болью в сердце сообщаю, что должен тебя покинуть… Мы часто говорили о необходимости открыть новые горизонты, за которыми я смогу найти неизвестный доселе свет на море и во льду… Здесь красивое взморье, но его история уже рассказана для меня полностью… Так же, как когда-то Аризона… Подобно Аризоне, история эта оказалась короткой: она не может осуществить все те предначертания, для которых я создан природой… Теперь я должен искать то же, но уже где-то в другом месте. Искать черты более глубокой и пространнейшей темноты, более проникновенного света… и подобно Раучину, я твердо решил искать все это в одиночку, чтобы исследовать не только внешний мир, но и закоулки собственной души…

Я не беру с собой ничего, кроме таланта и своих воспоминаний о тебе…

Дорогая жена, дорогие друзья! Вспоминайте обо мне иногда так, как вам представляется верным. Я же делаю лишь то, для чего рожден.

Рихард Хантри.

8 августа 1950 года, Санта-Тереза.»

Внимательно прочитав весь текст копии письма несколько раз, я вернул его хозяйке. Она прижала его к груди как самое дорогое, что у нее есть на свете.

— Прекрасно написано, правда? — тихо спросила она взволнованным голосом.

— Не совсем уверен в этом… Впрочем, все зависит от точки зрения. На мой взгляд, этот Хантри был большой фантазер и мот!

Миссис Бемейер пожала плечами. Потом добавила:

— Его жена, кажется, перенесла исчезновение Рихарда довольно легко…

— Вы когда-нибудь говорили с ней об этом?

— Нет, конечно! Не говорила! — резко и коротко бросила она.

Ее тон, выражение лица явно свидетельствовали о том, что с женой Хантри ее едва ли связывали узы дружбы.

После минуты молчания она с горечью добавила:

— Похоже, что слава мужа как-то пьянит и даже радует ее!.. Не говоря уже о тех деньгах, которые Рихард оставил ей, когда исчез…

— Были ли у Рихарда Хантри склонности к самоубийству? — задумчиво спросил я. — Не говорил ли он когда-нибудь о возможности уйти из жизни?

— Как я могу это знать! — горестно воскликнула она, качая головой. Потом, после небольшой паузы добавила с каким-то отчаянием в голосе: — Поймите, ведь я знала его хорошо лишь в то время, когда Рихард был очень молод. Да и я сама в то далекое время была еще моложе его… Честно говоря, я не видела Рихарда уже более тридцати лет… Но очень верю в то, что он все еще жив!

Рут Бемейер крепко прижимала к груди фотокопию письма исчезнувшего художника, давая этим понять, что он все так же прочно живет в ее сердце, как и раньше. На ее верхней губе показались мелкие капельки пота, которые она смахнула нервным жестом своей ладони.

— Мне все же хотелось бы поговорить с миссис Хантри, — сказал я.

— Не думаю, что это так уж необходимо в связи с пропажей картины… — возразила Рут Бемейер.

— Все же я попробую это сделать. Любые детали и незначительные, казалось бы, сведения могут помочь мне в поисках.

На ее лице отразилось неодобрение.

— Но ведь нам лишь необходимо, чтобы вы отыскали пропавшую картину.

— Мне показалось, миссис Бемейер, вы хотите инструктировать меня, каким образом я должен выполнить свою задачу? Я уже пробовал сотрудничать подобным образом с некоторыми другими клиентами, однако результаты оказывались не лучшими.

— Я не понимаю, зачем вам говорить с Франчиной Хантри по поводу пропавшей картины? Я же сказала: она… не из числа наших хороших знакомых, и тем более друзей…

— По-вашему, мне лучше всего контактировать только с вашими друзьями…

— Я хотела сказать совсем не это… Видимо, вы намереваетесь опросить множество людей?

— Я буду говорить с теми, кто будет мне необходим! — твердо заявил я. — Это дело представляется мне много сложнее, чем вы думаете. Оно может занять немало времени и потребует наверняка больших расходов, чем вы представляете.

— Мы все оплатим!

— Я в этом не сомневаюсь. Правда, я не уверен в таком же настойчивом желании вашего мужа найти картину…

— Прошу об этом не беспокоиться. Если даже он откажется вам платить, это сделаю я.

Я кивнул головой, показывая этим, что мне все понятно. Затем миссис Бемейер проводила меня до порога и вышла со мной на площадку, чтобы показать расположение виллы семьи Хантри.

Далеко внизу я увидел здание, построенное в неоиспанском стиле. Здесь было множество пристроек и лоджий. Вилла Хантри располагалась несколько ниже вершины холма, на котором мы стояли, с другой стороны частной дороги, по которой я недавно поднимался к особняку Бемейеров.

Я четко запомнил, что отсюда хорошо просматривались окна виллы Хантри и примыкающая к ней местность.

Глава 3

После недолгих поисков я самостоятельно отыскал дорогу, ведущую к открытому месту над ущельем, где располагалась вилла Хантри. Припарковав машину, я не спеша направился к дому.

На мой звонок дверь открыл плотный мужчина с крючковатым носом и не слишком приятной наружности. Дверь распахнулась почти мгновенно: ясно было, что он видел, как я подъезжал к вилле.

— Чем могу служить? — небрежно спросил он с фамильярностью старого слуги дома.

— Я хотел бы увидеть миссис Хантри, — спокойно ответил я.

— Ее нет дома. Можете оставить записку.

— Нет, — покачал я головой. — Мне необходимо переговорить с ней лично!

— О чем же? — нагловато спросил он.

— Это я скажу ей самой, если вы объясните, где она может сейчас находиться,

— Допустим, в музее… Сегодня ее дежурство.

Кивнув, я ушел к машине, решив сперва навестить Поля Гримеса, а затем уж отправиться в музей. Поехав берегом к нижней части города, я свернул с главной улицы в небольшой переулок и вскоре уперся в здание, где находилась картинная галерея Гримеса. Она была затиснута вегетарианским рестораном, с одной стороны, и магазином — с другой. Не понравился мне и фасад дома, выложенный старым кафелем. Нужное мне помещение располагалось на втором этаже. Об этом говорила позолоченная надпись в витрине.

«Поль Гримес. Картины и предметы интерьера.»

Я припарковался к бровке тротуара неподалеку от здания. Открывая двери галереи, я услышал мелодичный звон колокольчика.

«Небогато!» — мелькнула у меня мысль, когда я вошел внутрь и огляделся.

Скромность обстановки должны были, видимо, скрывать цветные драпировки и разрисованные экраны. На стене висели несколько картин, ценность которых вызывала сомнение.

За стоявшим неподалеку от двери довольно пошарпанным, если судить по его внешнему виду, письменным столом, сидела молодая женщина в цветном костюме. Она углубилась в изучение каких-то бумаг или же просто делала вид, что очень занята делами, чтобы создавать определенный престиж своему заведению. У нее были глубокие, темные глаза, несколько выступающие вперед скулы, упругая грудь. Приятное впечатление довершали густые черные волосы. Это была довольно красивая молодая женщина или девушка.

— Мистер Гримес ожидает моего визита к нему, — сказал я, вежливо поздоровавшись и представившись. — Это я недавно звонил к вам.

Молодая женщина покачала головой:

— Очень жаль, но мистер Гримес вынужден был уйти, — сказала она.

— Когда он вернется?

— Он не сообщил. Кажется, уехал за город по делу клиента.

— Вы его секретарша?

— Можно, в общем, и так меня назвать, — ответила она с улыбкой, которая почему-то напомнила мне блеск полуоткрытого ножа. — Значит, это вы звонили по поводу какой-то картины?

— Да, я.

— Могу показать вам пару полотен, — она широким жестом указала на висевшие на стене картины. — Правда, это в большей части работы абстракционистов. Но у нас имеются и другие произведения искусства…

— У вас есть какие-нибудь картины Рихарда Хантри?

— Не думаю… — задумчиво ответила она.

— Мистер Гримес продал Бемейерам одну из картин Хантри, портрет молодой женщины. Мне сказали, что я смогу увидеть у вас фотокопию этой картины.

Она вновь покачала головой:

— К сожалению, ничего не могу сказать конкретного по этому поводу.

— Дайте мне, пожалуйста, домашний адрес мистера Гримеса.

— Он живет здесь же, над магазином. Но сейчас, как я сказала, его нет дома.

— Когда же он вернется, как вы считаете?

— Затрудняюсь сказать… Иногда он отсутствует целую неделю. Обычно он не говорит, куда и на сколько уходит. Да я и не спрашиваю об этом.

Поблагодарив, я вышел. Постояв невдалеке и подумав с минуту, я зашел в соседнее бистро. За прилавком стоял негр лет сорока. Он сразу же вежливо спросил, чем может служить.

— Вы знаете мистера Гримеса? У него антикварный магазин рядом с вами.

— Это, наверное, тот седой парень с острой бородкой? — сказав это, негр образно очертил в воздухе контур остроконечной бороды соседа, добавив: — Носит белое сомбреро?

— Да, именно так.

— Не сказал бы, что знаю его. Разве лишь то, что он не пьет… Он не дал мне заработать на себе ни цента.

— А эта его девушка из магазина?

— Пару раз она покупала у нас пиво. Ее, кажется, зовут Паола. Не думаете ли вы, что в ней течет индейская кровь?

— Я бы этому не удивился.

— Так и мне кажется… — негр широко улыбнулся. Его, похоже, веселил наш разговор. — Видимо, она резвая девочка! Не знаю, как этот седоватый и немолодой парень держит ее у себя…

— Я тоже не понимаю этого, — заметил я ему в тон и положил на прилавок два доллара, прикрыв их своей визитной карточкой. — Могу я позвонить к вам немного позднее?

— Почему бы нет? Пожалуйста!

Теперь я направился в местный музей и вскоре подъехал к старинному белому зданию, расположенному на главной улице. Молодой человек у входа в музей на мой вопрос о Фреде Джонсоне ответил, что тот ушел час назад.

— Вы хотите поговорить с ним лично? — уточнил он. — Может быть, речь идет о чем-то непосредственно связанном с музеем? Тогда можно обойтись и без Джонсона.

— Я слышал, что Фред Джонсон очень интересуется творчеством Хантри…

Молодой человек улыбнулся:

— Мы все здесь очень интересуемся им! Вероятно, вы приезжий?

— Да, я из Лос-Анджелеса.