С минуту Бейдр молча смотрел на него. Когда он заговорил, его голос звучал хрипло.

— Возьмите себя в руки, приятель. Что вы хнычете, какбаба?

Юсеф поднялся на ноги, по щекам струились слезы.

— Я должен услышать от вас слова прощения!

Я вас прощаю, — тяжело произнес Бейдр и указал надверь: — Там ванная, умойтесь. Вряд ли вам пристало появляться перед слугами в таком виде.

— Благодарю вас, хозяин! — Юсеф вновь горячо схватил его руку и поднес к губам. — Наконец-то с моей души свалилось тяжкое бремя, и я увидел свет!

Бейдр проводил его взглядом и закрыл за ним дверь. Он не поверил ни одному его слову. Юсеф сам себя приговорил. Не кто иной, как он сам, добыл эту видеозапись. Ясфир никак не мог получить ее, так как его не было на вечеринке. Бейдр пересек комнату и открыл дверь в коридор. Там сидя на скамеечке караулил Джабир. При виде хозяина он вскочил на ноги.

— Да, господин?

— Этот кусок верблюжьего дерьма навлек позор на наш род, — ровным голосом отчеканил Бейдр.

Глаза Джабира сделались холодными, как лед, под кожей лица заходили желваки. Он молча ждал продолжения.

— В миле отсюда дорога делает крутой поворот, огибая скалу высотой метров в двести. Как бы его автомобиль не занесло на голом льду и он не свалился в пропасть.

Джабир кивнул и чуть охрипшим голосом выдавил из себя:

— Это будет большое несчастье, господин.

Бейдр вернулся в библиотеку. Через минуту до него донесся звук заработавшего мотора. Он выглянул в щелку между портьерами и увидел, как «лендровер» Джабира стремительно исчезает за поворотом. Бейдр с усталым видом занял свое место за письменным столом.

Чуть позже из ванной появился Юсеф. Он снова стал похож на самого себя, даже интонации его голоса приобрели прежний самоуверенный оттенок.

— Что будем делать, шеф?

— Мне нужно время, чтобы все хорошенько обмозговать, прежде чем принять правильное решение. Сегодня мы уже вряд ли что-нибудь придумаем.

— Наверное, — заколебался Юсеф.

— Необходимо отдохнуть. Вам лучше вернуться в отель.

Юсеф покосился на видеомагнитофон.

— Хотите, чтобы это хранилось у меня?

— Нет, пусть останется, — Бейдр поднялся из-за стола. — Давайте, я провожу вас. Слуги уже легли.

И только когда мощный «лендровер» с выключенными фарами выскочил прямо на него из темноты, безжалостно сталкивая крошечный, взятый напрокат «опель» в бездну, — тогда только, бросив на него безумный взгляд и сверхчеловеческим усилием воли и всех чувств угадав в человеке за баранкой Джабира, Юсеф вспомнил то, чего ему никак не следовало забывать. Его осенило в тот самый миг, когда «опель» снес легкое ограждение на краю пропасти и после страшного удара закувыркался в воздухе. Он не услышал собственного крика, но эта мысль огнем горела в его мозгу.

Джабир никогда не ложился спать, пока бодрствовал хозяин!

ГЛАВА IX

Бейдр завтракал один в своем кабинете, просматривая парижскую «Геральд Трибюн» и потягивая кофе, когда вошел слегка заносчивый лакей-англичанин и прокашлялся, чтобы привлечь внимание Бейдра.

— Джентльмены из полиции просят разрешения переговорить с вашим превосходительством, — в голосе лакея чувствовалось неодобрение.

Бейдр строго посмотрел на него. Сколько раз он объяснял, что его ранг не таков, чтобы именовать его «превосходительством», но этот тупица упорно не желал обращаться к нему как-нибудь иначе. Его прежний хозяин был претендентом на испанский трон.

— Проводите их в библиотеку, — сказал Бейдр. — Я сейчас приду.

— Есть, ваше превосходительство.

И слуга вышел, всей своей неестественной фигурой выражая все то же неодобрение.

Бейдр не спеша сложил газету и аккуратно положил на стол. Потом допил кофе, встал и направился в библиотеку.

Там его ждали двое полицейских, один в форме, а другой в штатском. Последний поклонился и заговорил по-английски:

— Мистер Аль Фей?

Бейдр кивнул.

— Позвольте представиться. Я инспектор Фролих, а это мой коллега, сержант Вернер.

— Чем могу служить, джентльмены?

— Простите, что помешали вашему завтраку, но, к сожалению, у нас плохие новости. Вы знаете мистера Юсефа Зиада?

— Да. Он исполнительный директор моего парижского бюро. Вчера вечером он был здесь. А почему вы спрашиваете? Он попал в какую-нибудь переделку?

— Не совсем, мистер Аль Фей. Он мертв, — ответил инспектор.

— Мертв? — Бейдр притворился потрясенным. — Что же произошло?

— Очевидно, не справился с управлением и сорвался в пропасть с высоты двести метров.

С минуту Бейдр пристально смотрел на инспектора, затем подошел к письменному столу и с мрачным видом сел.

— Извините, джентльмены. Это серьезный удар. Мистер Зиад наш самый опытный и ценный сотрудник.

— Мы понимаем, сэр, — вежливо сказал человек в штатском. — Придется все-таки задать вам несколько вопросов, но мы постараемся сделать это интервью как можно короче. — Он вынул миниатюрную записную книжку и заглянул в нее. — Вы утверждаете, что виделись с мистером Зиадом этой ночью. В котором часу он приехал?

— Около половины первого.

— Для этого были особые основания?

— Да, нужно было обсудить кое-какие дела. К сожалению, у нас с женой к ужину были гости, и мы не могли перенести встречу на более раннее время.

— Примерно в котором часу он уехал?

— Кажется, около двух.

— Мистер Зиад что-нибудь пил?

— Так, чуть-чуть.

— Вы не моли бы конкретизировать?

Мы распили бутылку «Дом Периньон». В сущности, он выпил ее один. Но это не должно было ему повредить. Мистер Зиад постоянно употреблял спиртные напитки. Это его любимое вино.

— Надо отдать должное его вкусу, — заметил инспектор и бросил взгляд на сержанта. Между ними царило полное взаимопонимание. Инспектор захлопнул свою книжечку и повернулся к Бейдру. — Пожалуй, это все, мистер Аль Фей. Благодарю за сотрудничество.

Бейдр встал.

— Мне нужно отдать кое-какие распоряжения насчет похорон. Его тело должно быть отправлено на родину. Где он сейчас?

— В морге, — сержант впервые открыл рот. — То, что от него осталось.

— Даже так?

Инспектор скорбно покачал головой.

— Мы собрали все, что удалось отыскать. Личность была установлена по содержимому бумажника. Автомобиль—и тот разлетелся вдребезги. Как ни прискорбно, многие не хотят понять, что значит даже малая доля алкоголя на скользкой ночной дороге.

После ухода полицейских Бейдр некоторое время молча сидел за столом, а затем набрал женевский номер Дика Кэрриджа.

— Включите кодирующее устройство, — попросил Бейдр. Через минуту раздался звонок, и он снова снял трубку. — Дик?

— Да, шеф.

Бейдр постарался лишить свой голос всякого выражения.

— У меня только что была полиция. Ночью Юсеф сорвался в пропасть и разбился насмерть.

— Господи! Как это?

— Был гололед, а он, как считает полиция, перебрал по части спиртного. Честно говоря, он был немного не в себе и практически один выпил целую бутылку шампанского.

Дик помолчал.

— Он объяснил насчет «Арабских Кукол»?

— Признался, что вынудил Али Ясфир.

— Значит, мы были правы. Он подтвердил факт подкупа?

— Нет. Поклялся, что не получал от них денег.

— Не верю, — твердо заявил Дик.

— Так или иначе, теперь это не имеет значения. Он мертв, и дело кончено.

— Да? — с сомнением проговорил Дик. — Но мы еще не знаем, что предпримет Ясфир.

— Он не так уж много может сделать. Ему должно быть ясно, что нас им принудить не удастся.

— Надеюсь. Но от этого сукиного сына всего можно ожидать.

— Посмотрим, — ровным голосом произнес Бейдр, — В данный момент у нас есть кое-какие незавершенные дела. Возможно, на следующий неделе вам придется поехать в Париж и взять это на себя, пока мы не подыщем замену Юсефу.

— Хорошо.

— Позаботьтесь о том, чтобы его родным и сотрудникам парижской конторы сообщили о несчастном случае. Свяжитесь с похоронным бюро, пусть заберут из морга в Гштаде останки и отправят на Родину.

— Будет исполнено.

— Позвоните пилоту, чтобы был готов в пятницу вылететь в Бейрут. Джордана с детьми возвращаются домой.

— Кажется, это на неделю раньше срока, шеф?

Бейдр еле сдержался.

— Выполняйте. Им будет лучше дома.

Он чуть не швырнул трубку на рычаг и сел за стол, тупо глядя на видеомагнитофон. Потом вдруг резко встал, пересек комнату и запер дверь. Достал из кармана ключ, отпер средний ящик стола, вынул кассету и, зарядив аппарат, нажал на клавишу.

Экран несколько секунд оставался белым, потом возникла картинка и послышался звук. Бейдр сидел не шелохнувшись все время, пока крутилась лента. Все было как всегда: ошеломляющая прелесть ее тела, томные чувственные движения, забавные словечки, отрывистые, почти звериные выкрики по мере нарастания страсти. Все как всегда, но не с ним, Бейдром. С другим мужчиной. Евреем.

Экран погас в тот самый момент, когда Бейдр ощутил в желудке спазм боли. Он с силой, чуть не разбив аппаратвдребезги, опустил кулак на клавишу «Стоп». Затем положил руки на стол и уставился на свои дрожащие пальцы. Снова сжал кулаки и яростно забарабанил по столу, выкрикивая в унисон: «Сука! Сука! Сука!» Бейдр остановился лишь тогда, когда у него распухли и заболели руки. Он перевел с них взгляд на видеоплэйер.

— Джордана! — вырвалось у него. — И ради этого я сделался убийцей!

Экран молчал. Бейдр уронил голову на руки и зарыдал. В последний раз он плакал, когда был еще совсем мальчишкой. Ему вспомнилась детская молитва:



«Во имя Аллаха, всемилостивого и всемогущего,
Защити меня, владыка людей,
От зла и дьявольского искушения!»



Молитва немного успокоила Бейдра, слезы перестали литься, отпустила боль. Он слишком скоро забыл заповеди Аллаха, открытые Пророком, — а ведь эти заповеди были даны затем, чтобы жить по ним.

Он слишком долго пытался существовать по законам неверных, но это не для него. Теперь он станет жить, как завещано: по закону, данному Аллахом.

Джордана вошла в библиотеку, еще не оправившись от потрясения.

— Мне рассказали о Юсефе. Просто не верится.

— Он был куском дерьма, — хладнокровно проговорил Бейдр—В эту минуту он стоит перед верховным судией и держит ответ за свои грехи. Но даже всемилостивейший Аллах не сыщет ему оправдания. Скорее всего, ему суждено вечно корчиться в муках на адском огне.

Джордану поразила перемена в муже.

— Он был твоим другом. Столько лет служил тебе.

— Он служил только себе самому. У него не было друзей.

— Что между вами произошло? Что он натворил?

Лицо Бейдра с закрытыми глазами было похоже на непроницаемую маску.

— Он предал меня. Так же, как ты.

Она остолбенела.

— Ничего не понимаю!

Муж устремил на нее невидящий взгляд.

— Да? Не понимаешь?

Она молча покачала головой.

— Тогда смотри. — Бейдр запер двер библиотеки и включил видеомагнитофон. — Иди сюда.

Джордана подняла глаза на миниатюрный экран. Он какое-то время оставался белым, затем появилось изображение. У нее перехватило дыхание.

— Нет! — крикнула она.

— Да, — бесстрастно произнес Бейдр.

— Я не стану смотреть! — Джордана бросилась к двери. Бейдр схватил ее за руку и так сильно сдавил, что руку до плеча пронзила боль.

— Ты останешься, женщина, и будешь смотреть!

Она закрыла глаза и отвернулась. Пальцы мужа, словно стальные клещи, впились ей в подбородок, насильно поворачивая ее лицо к экрану.

— Будешь смотреть! — зловеще повторил он. — Все до конца. Любуйся на свой позор, как пришлось любоваться мне!

Казалось, пленке не будет конца. Джордану начало мутить. Это же чистое безумие. Значит, они проделывали это перед видеокамерой, которой мог управлять только один человек. Сам Салливан.

Ей вспомнилось, как он ненадолго покинул комнату — как раз перед началом акта. Вышел, чтобы запустить аппаратуру, настаивал, чтобы они не отклонялись от изголовья. Боялся выйти из кадра. Он сумасшедший!

Наконец лента кончилась. Экран потемнел, и Бейдр выключил аппарат. Джордана обратила на мужа умоляющие глаза. Его лицо ничего не выражало.

— Я просил тебя об осмотрительности. Ты проигнорировала мою просьбу. Я специально оговорил, чтобы ты избегала евреев. Этот человек еврей.

— Нет! — выдохнула она. — Это киноактер, его зовут Рик Салливан.

— Его настоящее имя Израэль Соломон.

— Я же не знала!

Бейдр явно не поверил.

Внезапно Джордану осенило. Юсеф присутствовал на той вечеринке.

— Это Юсеф привез тебе пленку?

— Да.

— Это случилось больше трех месяцев назад. Почему он так долго ждал?

Бейдр не удостоил ее ответом.

— Наверное, в чем-то провинился, — догадалась Джордана, — и воспользовался этим для самозащиты.

— Он сказал, что пленку ему дал один человек, чтобы принудить кое-что сделать, иначе он грозил обнародовать ее.

— Я не верю! Он один был заинтересован в этой ленте. Он солгал тебе!

Бейдр обдумал ее слова, подтверждавшие его собственную догадку.

— Есть копии?

— Надеюсь, что нет: ради моего сына и ради тебя. Мне ненавистна мысль о том, что дети узнают: их мать вступила в преступную связь с евреем. — На этот раз выдержка изменила Бейдру, и в его голосе прорвалось страдание. — Понимаешь ли ты, женщина, что натворила? Если это выйдет наружу, Мухаммед никогда не станет наследником престола. В то время, как мы ведем войну с Израилем, как может араб признать своим правителем и духовным пастырем человека, чья мать прелюбодействовала с евреем? Даже его происхождение окажется под вопросом. Своим поступком ты не только лишаешь сына положения, которое он должен был занять по праву рождения, но сводишь на нет все, чему посвятили свою жизнь мой отец и я!

— Прости, Бейдр, — взмолилась Джордана. — Но мы так отдалились друг от друга, что я думала, наши отношения уже не имеют никакого значения. Я знала о твоих женщинах, мирилась с ними. Теперь я понимаю, что не имела права даже на ту свободу выбора, которую ты мне предоставил. Возможно, будь я арабской женщиной, я поняла бы это раньше. Но я не арабка и никогда не сумела бы всю жизнь притворяться, как они: смотреть и не видеть, верить словам и закрывать глаза на поступки.

— Теперь поздно раскаиваться. Я распорядился, чтобыпослезавтра ты с детьми вернулась в Бейрут. Там ты станешь жить в заточении. Тебе будет запрещено выходить из дома, видеться, вести переписку или разговаривать по телефону с кем бы то ни было, кроме непосредственных членов семьи и слуг. Это продлится до января, когда Мухаммед будет официально провозглашен принцем и наследником престола.

— А потом?

— На следующий день тебе будет позволено вернуться к родителям в Америку, где ты и будешь скромно жить до оформления развода.

— А дети?

Темно-синие глаза Бейдра были холодны, как лед.

— Ты их больше не увидишь.

Боль сдавила Джордане сердце.

— А если я не соглашусь на твои условия? — ей все не верилось, что Бейдр может быть таким беспощадным.

— У тебя нет выбора. По законам ислама неверную жену насмерть забивают камнями. Хочешь, чтобы твои дети любовались подобным зрелищем?

— Ты не посмеешь! — в ужасе вскричала она.

Ни один мускул не дрогнул у него на лице.

— Посмею.

Ее вдруг осенило.

— Юсеф! Ты убил его!

— Он сам себя убил, — с высокомерным презрением ответил Бейдр, показывая на видеопленку. — Вот этим.

Джордана была сломлена. Она не старалась больше удерживать слезы, была не в силах поднять на мужа глаза, но опустилась на колени и закрыла лицо руками; ее душили рыдания. Бейдр сурово и непоколебимо смотрел на нее сверху вниз; только предательская жилочка на виске, подрагивая, выдавала, чего ему это стоило.

Наконец Джордана перестала плакать и посмотрела на него. Страдания исказили ее черты, прекрасные голубые глаза покраснели и распухли.

— Что же мне делать? — хрипло проговорила она, больше обращаясь к себе, чем к Бейдру. — Что моя жизнь без них?

Бейдр молчал.

Джордана медленно поднялась с пола и направилась к выходу. На полдороге она остановилась.

— Бейдр!

Он был неумолим.

— Не стоит тратить время, женщина, прося о пощаде. Иди и воздай хвалу Аллаху за его милосердие.

На какой-то краткий миг их глаза встретились, потом она отвела свои. Все было кончено. Джордана, пошатываясь, вышла из комнаты.

Бейдр запер за ней дверь и вернулся к письменному столу. Он долго смотрел на кассету с пленкой, потом снова вставил ее в видеоплэйер и нажал на клавишу «Пуск» и одновременно «Стирание».

На этот раз пленка прокрутилась со скоростью, десятикратно превышающей нормальную. Послышался щелчок, и Бейдр нажал на клавишу «Стоп». Затем включил воспроизведение. Экран оставался чистым. Запись была стерта.

Бейдр выключил аппарат. Техника многое упрощает.

Если бы только он мог нажатием клавиши стереть из памяти многие годы и все начать сначала!

ГЛАВА X

Джордана была чрезвычайно удивлена, встретив на борту самолета Лейлу и двух ее друзей. Юноши в темных, плохо сидевших костюмах с оттопыривающимися, как у ближневосточных клерков, карманами, вежливо поднялись ей навстречу.

— Я и не знала, что ты тоже летишь, — сказала Джордана.

— Ты что-нибудь имеешь против? — вызывающе спросила Лейла по-арабски.

Джордана была поражена: обычно девушка обращалась к ней на английском или французском языке. Но, может быть, дело в том, что ее спутники их не понимают?

— Отнюдь, я очень рада. Просто удивилась, что твой отец не упомянул об этом.

— Забыл, наверное.

Нет, подумала Джордана. Она не видела мужа с той самой минуты, как он сообщил ей об отъезде. После этого Бейдр вернулся в Женеву, лишь на минутку задержавшись, чтобы проститься с детьми.

— Он слишком занят, — также по-арабски сказала Джордана и вежливо повернулась к юношам.

Лейла поняла намек и познакомила их.

— Миссис Аль Фей, вторая жена моего отца. А это Фуад Азиз и Рамадан Сидки. Я пригласила их на уикэнд.

— Ahlan, — произнесла Джордана.

— Ahlanfiki, — несколько неуклюже поздоровались они, резко наклоняя головы — чувствовалось, что эта процедура для них непривычна.

Как раз в этот момент по трапу поднялись дети вместе с Анной, няней-шотландкой, и горничной Джорданы Магдой. Оба мальчика радостно бросились к сестре.

— Лейла! Лейла!

Та холодно отстранила их, хотя при первой встрече бурно восторгалась братьями и чуть ли не целых два дня забавлялась с ними, пока они не уехали в Гштад.

Джордана решила, что она стесняется молодых людей.

— Дети, займите свои места, — велела она. — И не забудьте пристегнуть ремни. Мы через несколько минут вылетаем.

— Можно нам сесть рядом с Лейлой? — спросил Шамир.

— Если ваша сестра не возражает.

— Не возражаю, — произнесла та, и Джордане вновь почудились враждебные нотки.

— Ну хорошо, только ведите себя как следует.

— Мама, — сказал Мухаммед, — а почему мы говорим по-арабски?

— Наверное, потому, что друзья вашей сестры могут не знать английского. Невежливо разговаривать в присутствии человека на языке, которого он не знает.

— Мы говорим по-английски, мэм, — вмешался тот, что помоложе, по имени Рамадан.

— Ах вот как, — Джордана бросила взгляд на непроницаемое лицо Лейлы. — Значит, я ошиблась. Прошу прощения.

В салон вошел Рауль, стюард.

— Капитан Хайятт спрашивает, все ли готово, мадам.

— Сейчас. Пусть только все займут свои места, — Джордана двинулась к откидному сиденью за круглым столиком в дальнем конце салона, которое обычно занимал Бейдр. Последовала непродолжительная возня, и наконец все расселись. Рауль вдвоем с хорошенькой стюардессой по имени Маргарет быстро обошли салон, проверяя ремни безопасности. Через минуту гигантский лайнер тронулся с места.

Как только они поднялись в воздух и отстегнули ремни, Джордана встала и подала знак Раулю.

— Будьте добры, приготовьте мне постель в отсеке мистера Аль Фея. Я бы хотела отдохнуть.

— Да, мадам, — он моментально отправил туда стюардессу.

Мальчики затеяли возню возле кресла Лейлы, которая почему-то все больше нервничала и с явным отвращением принимала знаки их привязанности.

— Оставьте сестру в покое, — резко приказала Джордана. — Может, она устала.

Дети послушно разошлись по местам.

— Мне что-то нехорошо, — объяснила Джордана. — Пойду прилягу.

Лейла молча кивнула. Провожая Джордану взглядом, она дивилась: что ее отец нашел в этой женщине? При ярком дневном свете она казалась совсем не такой неотразимой. Лицо без косметики стало бесцветным, унылым; под глазами залегли темные круги. Волосы развились и утратили золотистый блеск. Пошла спать — пусть себе идет. Тем легче им будет справиться с заданием.

Лейла переглянулась через проход с Фуадом и Рамаданом. Фуад поднес к глазам хронометр.

— Еще полчаса.

Лейла откинулась на подголовник и закрыла глаза. Полчаса — не так уж и много по сравнению с долгими месяцами подготовки к нынешней акции.

Едва Джордана успела закрыть глаза, как ей почудился детский плач. Она беспокойно пошевелилась, силясь прогнать тревожное сновидение. Однако плач не прекратился, и наконец до нее дошло, что плачет один из ее сыновей. Она резко села и прислушалась.

Это был Шамир. Но плач был какой-то необычный — с нотками страха. Джордана стремительно вскочила на ноги и оправила платье. Потом резко распахнула дверь и быстро прошла по коридору в переднюю часть самолета. Она вдруг остановилась и замерла: настолько у нее не укладывалось в голове то, что она увидела.

Все сгрудились на небольшом пятачке возле вельбота, небольшого помещения, которое Кэрридж обычно использовал как свой кабинет. Здесь были оба ее ребенка, няня, горничная и стюарды, Рауль и Маргарет. Рауль держался одной рукой за переборку, по его лицу из раны на скуле сочилась кровь. Напротив них стояла Лейла и ее друзья.

Но это была совсем не та Лейла. Она держала в руках винтовку, с пояса свисали две ручные гранаты. Оба мужчины были вооружены до зубов. Кроме гранат, у каждого было по автомату.

Шамир первым увидел мать.

— Мамочка, мамочка! — закричал он, вырвавшись из объятий няни и бросаясь к ней. Лейла сделала попытку перехватить его, но он оказался более ловким. Джордана крепко прижала к себе сына. По щекам мальчика градом катились слезы.

— Они ударили Рауля, у него идет кровь! — пожаловался малыш.

— Ничего, ничего, — забормотала Джордана, успокаивая ребенка.

Лейла повела пистолетом.

— Ступай к остальным.

— Ты с ума сошла!

— Слышала, что я сказала? Иди становись со всеми!

Вместо этого Джордана повернулась на каблуках и шагнула в коридор, откуда можно было пройти в кабину пилота. Лейла метнулась за ней. Удар прикладом в спину сбил Джордану с ног, и она растянулась в узком проходе, инстинктивно отталкивая от себя сына. Он снова заплакал и вдруг набросился на сестру с крепко сжатыми кулачками.

— Не смей бить мою мамочку, скверная девчонка!

В дальнем конце салона заплакал Мухаммед. Он тожеоттолкнул няню и, подбежав к матери, опустился рядом с ней на колени. Джордана обняла обоих.

— Это же твои братья, — сказала она, стараясь сесть и не обращая внимания на острую боль в пояснице. — Ты ответишь перед Господом за свои поступки.

— Заткнись! — огрызнулась Лейла. — Никакие они мне не братья, эти ублюдки американской шлюхи!

— В Коране сказано, что братья и сестры определяются по отцу.

— Не смей ссылаться на Священную Книгу, сука! Да — настоящие братья и сестры, а не те, которых ты заставила отца признать своими. Я все о тебе знаю от матери!

— Ты совершаешь преступление против своего отца.

Лейла осклабилась.

— Отец навсегда утратил мое уважение, предав собственный народ и сделавшись орудием в руках сионистов и империалистов.

Странно, подумала Джордана, что мне совсем не страшно за себя, только за детей.

— Все будет хорошо, — прошептала она им. — Не плачьте.

— Вставай! — заорала Лейла.

Джордана попыталась выпрямиться, изо всех сил превозмогая боль. Лейла стволом пистолета указала ей, куда идти. С Шамиром на одной руке и держа другой за руку Мухаммеда, она пошла в салон.

— Пусть нянька возьмет детей, — скомандовала Лейла.

Джордана не пошевелилась.

— Делай, что говорят! Иначе им не поздоровится!

Джордана молча передала детей няне. Они испуганно смотрели на мать. Джордана ободряюще погладила их по черным головкам.

— Не бойтесь. Все будет в порядке.

Она чуть не вскрикнула, почувствовав удар штыком в область поясницы. Обернувшись, Джордана натолкнулась на злорадный взгляд Лейлы и крепко стиснула зубы, чтобы лишить ее удовольствия.

— Отправляйся с Рамаданом к пилоту, — приказала Лейла.

Юноша пропустил Джордану вперед. Когда она открыла дверь, Рамадан грубо толкнул ее, и она упала на колени. Парень ринулся в кабину пилота.

Капитан Хайятт, второй пилот Боб и бортмеханик Джордж удивленно обернулись. Джордж потянулся за гаечным ключом, но Рамадан, молнией метнулся к нему и ударил его по щеке дулом автомата, разбив бортмеханику нос. По его лицу заструилась кровь.

— Эй, вы все, не валяйте дурака! — с небольшим акцентом крикнул Рамадан. — Иначе мы перебьем пассажиров.

Энди Хайятт окинул его взглядом с головы до пят и перевел взгляд на бортмеханика.

— Как, Джордж?

Тот кивнул, прикладывая к носу платок. Джордана поднялась на ноги.

— Где аптечка?

— Над сиденьем Джорджа, — ответил второй пилот.

Она открыла металлический ящичек, сорвала упаковку с нескольких бинтов и передала их Джорджу. Потом она посмотрела на командира.

— У Рауля в кровь разбито лицо, — и повернулась, чтобы идти обратно.

— Эй, минуточку! — Рамадан преградил ей дорогу. — Вы мне еще нужны. — Он обратился к Хайятту. — Нас трое на борту, и мы вооружены автоматами и гранатами. Поэтому распоряжаться будем мы, ясно?

Командир растерялся.

— Трое?

— Лейла с ними, — объяснила Джордана.

— Лейла? — Хайятт присвистнул. — Черт меня побери, это уж чересчур! Быть угнанным—и кем! Дочкой моего собственного босса!

— Теперь тебе ясно, что ты должен выполнять мои указания? — спросил Рамадан.

Хайятт вопросительно посмотрел на Джордану. Она кивнула. Он вновь перевел взгляд на молодого террориста.

— Да, ясно.

— Прежде всего сообщишь в Бейрут, что вынужден уклониться от курса. Запросишь свободную трассу до Дамаска.

Хайятт сделал пометки в бортовом журнале.

— Понятно.

— Когда войдем в воздушное пространство Сирии, будут еще изменения. Передашь, что следуешь через Ирак в Тегеран.

— У меня не хватит горючего.

— Не беспокойся, — доверительно произнес Рамадан. — Мы туда не полетим.

— А куда?

Юноша вынул из кармана листок бумаги и протянул пилоту.

— Вот куда.

Тот смерил его взглядом.

— Ты совсем свихнулся. Там негде посадить такой огромный самолет. Там же одни горы.

— Найдется местечко, — заверил Рамадан. — Я тебе покажу в свое время.