Томас Т. Уэттс,

Исполнительный вице-президент.

Жак вошел в кабинет отца и положил перед ним телеграмму.

— Арман, этот говнюк! Это ты хотел, чтобы он сопровождал Жан-Пьера!

Морис оторвался от телеграммы и посмотрел на сына.

— Чем ты недоволен? Арман мертв! Нет человека — нет проблемы.

— Мы не знаем, что он мог взять с собой в плавание. Это вор и проныра.

Морис раздраженно махнул рукой.

— Ничего он не брал. Арман же не сумасшедший.

Ему было известно, что по возвращении его ждет большая премия.

Жак молчал. Морис внимательно посмотрел на сына.

— А теперь сообщи вице-президенту адрес монреальской школы, в которую мы определили Жан-Пьера. Мальчик, похоже, в хороших руках. Нет нужны волноваться о нем. Когда отправишь телеграмму, возвращайся сюда. Нам надо подумать, где взять деньги на покупку виноградников в Каберне и винодельни, которые утром предложил нам Прудом.

— Вино — это не вода. Мы ничего не знаем о выращивании винограда.

— Но вино приносит больше денег, чем вода, — резонно заметил Морис. — Бутылка воды стоит один франк, а хорошее «Каберне» купят и за десять франков.

ГЛАВА 3

— Даже если у англичан хватит глупости передислоцировать во Францию всю свою армию, толку не будет. На востоке Франции немецкой армией командует Гинденбург. Сие означает, что он уничтожит и французскую, и английскую армии. Этот сукин сын — гений, как Бисмарк. Что мы будем делать, когда он оккупирует Париж? — В голосе Жака слышалась злость.

Морис улыбнулся.

— Откроем новые кабаре, чтобы как можно больше бошей могли увидеть канкан. А потом откроем новые бордели, чтобы все они подхватили венерические заболевания. Затем предложим им сладеньких мальчиков, которых они непременно полюбят. В Париже боши долго не протянут.

— Папа, ты отстал от жизни. Современные немцы не такие! — воскликнул Жак.

— Может, вооружение у них и стало более современным, но сами немцы не меняются, — возразил Морис.

— Но я все же считаю, что мы должны помочь нашей стране. Я собираюсь поступить на военную службу.

Слова Жака расстроили Мориса.

— А вот это глупо. Ты хочешь, чтобы тебя убили?

— Об этом можно не волноваться, — уверенно ответил Жак. — Генерал Петен предложил мне должность капитана в управлении снабжения. Я должен отвечать за поставку в армию вина и шампанского. Буду сидеть в штабе генерала. Всем известно, что генеральский штаб — самое безопасное место. Участие в боях мне не грозит, папа.

Морис взглянул на сына.

— А что ты собираешься делать с Луи, своим любимчиком? Или думаешь, он будет дожидаться твоего возвращения?

— Я решил взять его своим денщиком.

— Ты еще глупее, чем я предполагал, — возмущенно воскликнул Морис. — Через неделю откроется, что вы гомосексуалисты. Думаешь, в армии будут такое терпеть? Тебя отдадут под трибунал и выгонят. После этого тебя отринет и светское общество. Ты опозоришь всю нашу семью.

— Так что же мне делать, папа? Я люблю этого мальчика.

— Найди ему работу в винодельне в Прибрежных Альпах. Дай ему хорошую должность. Скажем, заместитель управляющего. Луи, кстати, парень умный. И у него диплом бухгалтера. — Морис покивал, довольный собой. — Между прочим, неплохая идея.

Жак сверлил отца взглядом.

— Дерьмо! Ты сам хочешь его трахать?

— А что в этом плохого, Жак? — Морис улыбнулся; — Ведь ты будешь на войне. А я смогу удержать Луи в семье. Этот легкий инцест только сплотит нас.

Первый снег монреальской зимы тонким слоем покрыл кампус школы святого Ксавье. Звонок возвестил об окончании урока математики. Класс быстро опустел, мальчики разошлись по своим комнатам в общежитии. Жан-Пьер пришел в свою комнату последним. Остальные опередили его.

Жан-Пьер положил книжки на деревянный комод, повернулся и сел на жесткую кровать. Внезапно до него дошло, что трое мальчишек, соседей по комнате, не сводят с него глаз. Он молча уставился на них.

Ален, самый крупный, заговорил первым.

— Ты француз, не канадец. Даже не знаешь английского.

Жан-Пьер вызывающе усмехнулся.

— Зато ты говоришь по-французски. Правда, не очень хорошо, но нынешние канадцы не знают правильного французского. Однако я тебя понимаю.

Джозеф, самый умный из всех троих, взял инициативу на себя.

— Мы знаем, почему тебя отправили сюда. Твой отец не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что ты гомосексуалист. Нам также известно, что твоего дружка убили на корабле из ревности.

Жан-Пьер удивленно вскинул брови.

— С чего вы это взяли?

— Об этом знает вся школа, — бросил Ален.

— И кто тебе об этом сказал, козел? — сердито спросил Жан-Пьер.

— Офицер с корабля рассказал все директору и учителям. Разумеется, узнали и ученики. — Джозеф хихикнул. — Отсосешь нам?

Жан-Пьер сумел сдержаться. Обвел их презрительным взглядом.

— У вас еще нечего отсасывать.

Алена это задело. Он бросился к Жан-Пьеру и попытался ударить его в лицо. Но удар цели не достиг. Жан-Пьер откинулся на кровать и тут же левой ногой пнул Алена в яйца. Этому приему он научился в Ле-Савате, на уроках физкультуры.

Ален согнулся пополам, схватившись руками за пах. Потом повалился на пол и заплакал.

Жан-Пьер, не вставая с кровати, посмотрел на Алена, затем повернулся к остальным.

— Какие еще ужасные слухи ходят обо мне? Мальчишки не ответили. Джозеф опустился на колени рядом с Аденом в надежде, что сможет ему помочь. Потом он посмотрел на Жан-Пьера.

— Не следовало тебе этого делать. Ален может остаться калекой на всю жизнь. Жан-Пьер рассмеялся.

— От удара по яйцам еще никто не умирал, Пол, самый низкорослый из всех, повернулся к Жан-Пьеру.

— Откуда ты так много знаешь о сексе? Ты же не старше нас.

Жан-Пьер самодовольно улыбнулся.

— Я француз. Французы — доки в любом виде секса.

— А есть другие виды секса? — изумленно спросил Пол.

Ответа ждали все трое.

— Я не собираюсь становиться вашим учителем. В свое время все узнаете сами.

— Он ничего не знает, — подал голос сидящий на полу Ален. — Поэтому и говорит, что не хочет нас учить.

— Может, ты хоть скажешь нам, с чего начать? — спросил Джозеф с неподдельным любопытством. Жан-Пьер оглядел всех троих.

— Начните с мастурбации.

— Как? — спросил Пол. — Наши концы слишком маленькие, — Это просто. — Жан-Пьер расстегнул ширинку и начал поглаживать свой крантик. — Не важно, каких он размеров, все равно приятно. Разве вы не видели, как ребята постарше в душе намыливают и намыливают свой конец, пока не кончат?

Трое мальчишек последовали его примеру. И скоро все уже испытывали приятные ощущения.

— Сколько тебе лет? — спросил Жан-Пьера Пол. — Конец у тебя больше, чем у нас.

— Через несколько месяцев мне исполнится десять. Но мой отец сказал директору, что я младше, иначе меня не приняли бы в эту школу. Школа, кстати, хорошая. Я быстро осваиваю английский. Директор дает мне два урока в день.

Джозеф недоверчиво глянул на него.

— То есть ты понимаешь английский и говоришь на нем?

Жан-Пьер кивнул и вновь оглядел мальчишек.

— Иногда, — тут он перевел взгляд на свой затвердевший фаллос, — очень приятно, когда тебе поглаживает член другой парень.

— Это для педиков, — вырвалось у Алена. — Отец строго наказал мне никому не разрешать ко мне прикасаться.

— Я видел картинку, на которой девушка сосала член мужчины, — вставил Джозеф.

— Однажды я застал родителей за этим занятием. Наблюдал, пока они не заметили меня. Отец велел мне выйти из комнаты.

Жан-Пьер подошел к Полу. Присел, наблюдая, как мальчик поглаживает свой крохотный пенис. Наклонился, лизнул и посмотрел на Пола. Его глаза заблестели.

— Это круто! — в унисон крикнули Ален и Джозеф. — Значит, вы гомики!

— Я не гомик, — огрызнулся Пол и застегнул штаны.

— А вы попробуйте, — предложил Жан-Пьер Алену и Джозефу. — Может, вам понравится.

— Пойдемте на спортплощадку. — Джозеф потянулся за курткой.

Жак сел на кровати и взял сигарету из стоявшей на столе серебряной сигаретницы. Прикурил от серебряной зажигалки, которая лежала рядом с сигаретницей. Глубоко затянулся. Закашлялся и повернулся к Луи. Голый и потный, тот лежал на кровати рядом с Жаком.

— Господи!

Луи улыбнулся.

— На меня тебя уже не хватает? Не забывай, мне только двадцать.

— Не лги, маленькая проститутка, — рассмеялся Жак. — Я знаю, сколько тебе лет. Ты бы не получил диплом, если б тебе не исполнилось двадцать пять. Я видел твои университетские документы.

— А ты у нас шустрый прохиндей. Жак отвесил ему оплеуху.

— Не смей так говорить со мной, а не то я тебя выброшу на ту самую улицу, где и подобрал.

Луи не ответил ударом на удар, лишь пожал плечами.

— Я тебя не боюсь. Делай, что тебе заблагорассудится. Но твой отец уже предложил мне работу на новой винодельне, которую вы купили.

— Полагаю, ты уже трахаешься с моим отцом, — со злостью бросил Жак. Луи усмехнулся.

— Почему нет? Ты же знаешь, что мне нравятся мужчины в возрасте. Ты ведь наблюдал за мной, когда я трахался с тем старичком на костюмированном балу в День Бастилии. И ты позволил мне потрахаться с двумя немцами из посольства.

— Черт! — взорвался Жак. — И зачем я только имею с тобой дело!

— Я знаю. — Луи победно улыбнулся и уткнулся лицом в пах Жаку. Потом посмотрел на него. — Ты же сам говорил, что я — лучший в мире членосос.

Жак затушил сигарету в пепельнице, встал и прошел в ванную. Сел на биде, помыл гениталии и задницу. Поднялся, вытерся и побрызгался одеколоном.

Луи, лежа на кровати, наблюдал, как Жак надевает чистую рубашку, брюки и ботинки. Затем Жак повернулся к Луи.

— Поднимайся, собирай вещички и уматывай, — бросил он.

— Ты не можешь так обойтись со мной! — ответил Луи. — Твой отец тебе не позволит.

— Ну и глупец же ты, — оскалился Жак. — Или ты думаешь, что мой отец за тебя вступится? Да у него не меньше дюжины мальчишек, которые куда смазливее тебя. — Он швырнул на кровать тысячефранковый банкнот. — Пошел вон! — Жак направился к двери. — Я посижу в гостиной. Если через час ты не уберешься, пришлю двух конюхов, чтобы вышвырнули тебя на улицу.

Морис вошел в гостиную и направился к читающему газету Жаку.

— Я слышал, ты выгнал своего любимца.

— Он меня достал, — ответил Жак. — Вообразил себя главой семьи. — Жак посмотрел на отца, — Что-то очень уж быстро ты про это прознал.

— Он заявился ко мне в кабинет, когда я вернулся с ленча. Сказал, что ты ударил его и прогнал с глаз долой. Что ты безумно ревнив и он опасается за свою жизнь.

— Каков мерзавец. Мне следовало выбить из него все дерьмо.

— Луи хочет, чтобы я послал его на винодельню заместителем управляющего, как и обещал.

— Нет, папа, я категорически против. От нас он больше ничего не получит.

— Если мы не назначим его заместителем управляющего, он желает получить пятьдесят тысяч франков. Иначе грозится сказать газетчикам, что мы заплатили немцам, чтобы получить винодельню.

— Подонок.

— Так что нам с ним делать? — спросил Морис. Жак раздумывал не больше секунды.

— Дадим ему работу.

— Стоит ли? Угроза останется в силе.

Жак улыбнулся.

— Только на месяц. За это время он успокоится, решит, что ему больше ничего не грозит, расслабится. А насчет его угроз я поговорю с немцами. Лишние неприятности нужны им не больше, чем нам.

— А чего мы этим добьемся? — спросил Морис, заранее зная ответ.

— Немцы — наши партнеры. Для них найти выход из такой ситуации — сущий пустяк. Через некоторое время Луи тихонько исчезнет. Мы умоем руки, а о нем никто и не вспомнит.

ГЛАВА 4

Снег, дождь, мороз покрыли улицы Парижа коркой льда. Люди падали на тротуарах. У лошадей разъезжались ноги, кареты переворачивались. Любая поездка превращалась в кошмар.

Морис и Жак стояли у окна и смотрели на улицу.

— Это же ад! — воскликнул Жак.

— А чего ты ожидал? — удивился его отец. — В Париже такое каждый год. В январе, феврале и марте. Круговорот природы, ничего с этим не поделаешь.

— Нам следует построить виллу на юге! В Ницце или в Каннах. Прекрасные места. Пляж, Средиземное море, теплая вода. Чудо из чудес. Мы могли бы купить яхту. Сплавать на ней на Корсику или в Италию.

— Все это выброшенные деньги. Что мы там можем заработать?

— Зимой туда приезжают англичане, немцы, даже скандинавы. Там строятся большие отели. А это значит, вкладываются большие деньги. И доставка туда бутылок с водой «плескассье» обойдется нам в четверть стоимости транспортировки в Париж. И местные вина там неплохие. Буквально в нескольких милях от берега земля стоит баснословно дешево. Мы можем построить винодельню и разбить свои виноградники за десятую часть той суммы, которая была нами потрачена в Каберне.

— Ты совсем спятил, — саркастически бросил Морис. — Я слишком стар для таких проектов, а ты собираешься в армию.

— Уже нет, — ответил Жак. — Петена не произвели в генералы. Он по-прежнему полковник. Жозеф назначен командующим французской армией, Хейг — английским экспедиционным корпусом во Франции.

— А пока боши делают с нами, что хотят. Говорят, скоро к нам присоединится Италия, но итальянцы не умеют воевать. Значит, добавятся новые проблемы. — Морис повернулся к сыну. — А что собираешься делать ты?

— Петен вернул мне письмо с просьбой принять меня на службу, поэтому совесть у меня чиста. — Жак улыбнулся. — Я решил стать бизнесменом. Мультимиллионером. Чтобы меня знали не только во Франции, но и в Англии, по всей Европе.

Морис рассмеялся.

— И как ты намереваешься этого добиться? Этот маленький говнюк, который шантажирует тебя, все еще на винодельне в Каберне. Как только ты затеешь большое дело, он пожелает получить свой кусок. А если ты ему откажешь, раззвонит всем о твоих пристрастиях.

— Я, между прочим, с него и начну. Уже договорился с двумя корсиканцами...

— Я же тебя просил, ничего мне не рассказывай. Об этом я ничего не хочу знать. Жак оглядел отца.

— А ты, однако, стареешь. Помнится, в свое время ты проворачивал и не такие дела.

— Мир меняется. — Морис вновь смотрел в окно. — И я не знаю, удастся ли мне поспеть за этими изменениями.

Таким Жак отца еще не видел. Он шагнул к нему и с улыбкой похлопал по плечу.

— Все будет хорошо, папа. Морис вздохнул.

— Надеюсь. Один мой друг, он занимает очень важный пост в посольстве Германии, обратился ко мне с интересным предложением. Он говорит, что в самое ближайшее время немцы оккупируют большую часть западной Франции. Он готов заплатить нам миллион луи, если мы разрешим «Байеру», немецкой компании, продавать «плескассье» в офицерских клубах и ресторанах во Франции, а также торговать нашей водой в Германии.

— Знаешь, что они нам предлагают? Германия с легкостью может использовать всю нашу продукцию, и с чем останемся мы? Для Франции у нас воды не останется. — Он закурил. — В результате наша компания перейдет к бошам.

— И я того же мнения. Мир меняется, и я не поспеваю за ним. Поэтому и волнуюсь. Не знаю, что делать. Если не сотрудничать с ними, со временем они все подгребут под себя и оставят нас с носом.

— Выход есть, — покачал головой Жак. — Позволь мне встретиться с твоим другом. Я уверен, что мы сумеем достичь взаимоприемлемого соглашения.

Морис вскинул глаза на сына.

— Но он не такой, как мы. У него жена, дети.

— Это его проблема, не наша, — рассмеялся Жак. — Или давай встретимся втроем.

— А что ты сможешь сделать? — полюбопытствовал Морис.

— Я знаю одну маленькую компанию, производящую воду. «Кампень». Она на грани банкротства. Хозяева просили меня помочь, предлагали купить их компанию. — Жак посмотрел на отца. — Стоит она двести тысяч луи. Если мы объединим «Кампень» и «Плескассье», воды у нас хватит и для Германии, и для Франции.

— Их вода так же хороша, как «плескассье»? — спросил Морис.

— С современными системами очистки она будет даже лучше.

— Но это природная вода?

— Какая разница? У бошей нет обоняния. Они могут пить мочу и думать, что это шампанское.

Только в середине апреля они смогли выехать на юг Франции. Морис решил, что остановятся они в Ницце, самом большом городе Прибрежных Альп. В лучшем отеле города свободных номеров не нашлось, поэтому им пришлось довольствоваться новым отелем «Негреско», который построил богатый американец Френк Джей Гулд. Ему пришлось перебраться во Францию из-за конфликта с семьей, вызванного его женитьбой на немке. Жак и его отец вселились в два самых больших «люкса» на верхнем этаже отеля. Морис приехал с Уго, которого выдавал за своего слугу, хотя на нем лежали и другие, особого рода обязанности.

Жак поселился один. «Люкс» его включал большую спальню с ванной, гостиную и маленькую спальню с ванной, в которой при необходимости мог поселиться слуга. Отель по праву считался одним из самых роскошных, постояльцам предлагался широкий набор услуг. Американец постарался, чтобы обоих французов приняли по высшему разряду. Телефонные аппараты стояли в каждой комнате, даже в ванных. Для сравнения: во французских отелях на каждом этаже стоял лишь один телефон, на звонки отвечал консьерж, который и подзывал постояльца к телефону. А потом сопровождал до номера и протягивал руку за чаевыми, хотя оплата его услуг включалась в счет.

Пообедали они в ресторане отеля. И не оставили без внимания отменную французскую кухню. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь в отеле работал один из лучших шеф-поваров Франции. После обеда они тепло поблагодарили управляющего, и тот организовал им встречу с мистером Гулдом.

— Я думаю немного пройтись перед тем, как лечь спать, папа, — сказал отцу Жак. — Увидимся утром.

Морис поднялся в свой «люкс». После обеда, вина и коньяка глаза у него слипались.

Прогулявшись по улице, Жак зашел в маленькое кафе. Решил пропустить рюмку коньяка перед тем, как пойти спать.

К столику тут же подскочил гарсон.

— Что желает месье?

Жак встретился с ним взглядом.

— Может, и тебя. А пока хочу выпить коньяка.

— Да, месье, меня зовут Пьер, я готов выполнить все ваши желания. — Он повернулся и зашагал к бару.

Жак отметил, что гарсон ему попался симпатичный. Так почему бы не сунуть ему в рот свой пенис?

Пьер принес коньяк и, ставя его на стол, как бы невзначай коснулся руки Жака.

— Месье, вы в Ницце один?

— Нет, я путешествую с отцом. Мы приехали сюда по делам. — Жак закурил. — Ты работаешь каждый день?

— Нет, месье. А когда я не работаю, то показываю туристам достопримечательности нашего прекрасного города.

Жак пристально посмотрел на гарсона.

— Может, и мне что-нибудь покажешь, когда закончишь работу?

— С превеликим удовольствием, месье. Между прочим, я уже могу идти. Думаю, я смогу показать вам кое-что интересное, и всего за двадцать франков, — ответил Пьер, не отводя взгляда.

Жак уже почувствовал, что член у него встал. Оставалось лишь надеяться, что он правильно истолковал слова юноши. С другой стороны, на улице хватало мужчин — проституток.

Пьер ретировался на кухню, где снял фартук, после чего вернулся к столику Жака. Вместе они вышли на бульвар. Разговаривали, неспешно прогуливаясь, с полчаса. Потом Пьер предложил свернуть в боковую улочку.

Едва их окутала темнота, Пьер толкнул Жака в арку у подъезда. Мгновенно расстегнул молнию его брюк. Конец Жака выпрыгнул наружу. Пьер начал его поглаживать и похлопывать, пока он не раздулся до максимальной величины. А потом обхватил член губами.

Жак схватил Пьера за волосы и засунул ему свой конец чуть ли не в горло. Он чувствовал, что сейчас кончит.

Но Пьер оторвался от него, повернулся к Жаку спиной, спустил штаны. Жак вогнал член в анус Пьера. Они оба повалились на землю.

За несколько следующих недель Морис и Жак объехали весь Лазурный берег, от Монте-Карло до Сен-Тропеза. После возвращения в отель «Негреско» они спустились в бар и обнаружили, что там полным-полно народу. Их приветствовал мистер Гулд, который тут же нашел им столик.

Морис огляделся.

— Здесь никто не знает о том, что идет война. Немцы оккупировали Монте-Карло и Ниццу. Привезли сюда свои семьи. В Каннах — англичане. В Сен-Тропезе — скандинавы. По-моему, нас тут не ждут.

Жак заказал коньяк.

— Ты не замечаешь того, что вижу я.

— Ну и умник же ты у нас, — усмехнулся Морис. — И чего же я не заметил?

— Проститутки, мужчины и женщины, уничтожат немецкую армию быстрее, чем сражения. Тут свирепствует сифилис. Поэтому Ницца и Монте-Карло не для нас.

— А где, по-твоему, нам будет хорошо?

— Мы построим виллу в Каннах. Я нашел холм сразу за городом. Его готовы продать за очень низкую цену. Владельцы боятся войны и хотят уехать из Франции. Я также слышал о четырех тысячах гектаров земли неподалеку от Сен-Тропеза, которые продадут, не торгуясь. — Жак заказал вторую рюмку коньяка. — Я уже послал наших специалистов из Каберне оценить качество земли и посмотреть, можно ли выращивать там виноград. К тому же я встретился с проектировщиками чтобы выяснить, сможем ли мы построить там винодельню.

— И что тебе ответили?

— Все у нас получится. Кроме того, я предчувствую, что после войны на Лазурном берегу начнется строительный бум. Многие хотят открыть здесь новые отели. А это требует целой индустрии услуг. Я хочу, чтобы весь Лазурный берег пил «плескассье» А мы, соответственно, станем крупнейшими поставщиками воды.

Морис пристально посмотрел на сына.

— А где ты возьмешь деньги на такой грандиозный проект?

— Я начну переговоры с американцем, мистером Гулдом, и немецкой компанией «Вассерман». Предложу им пятнадцать процентов акций и участие в прибылях. Они ухватятся за эту идею. — Жак глубоко затянулся. — Есть только одна маленькая проблема.

— Какая же?

— Я подхватил триппер. По собственной глупости. Но юноша попался очень уж симпатичный.

— Пастер нашел лекарство от этой напасти. — улыбнулся Морис.

— C\'est vrai[16], — кивнул Жак. — Но все равно приятного мало.

ГЛАВА 5

Жан-Пьер вошел в кабинет директора.

— Бонжур, месье Барнетт.

Директор не поднялся из-за стола. Он заговорил с Жан-Пьером по-английски.

— Уже июнь, Жан-Пьер. Учебный год заканчивается. Через неделю школа опустеет. У тебя есть планы на лето? Твой отец мне ничего об этом не написал.

— Я тоже не получал от него писем.

— Денег на твоем счету на лето хватит. Просто я не получил никаких инструкций, касающихся твоего летнего отдыха. — Мистер Барнетт встал и всмотрелся в лицо Жан-Пьера. — Твои одноклассники не приглашали тебя на лето к себе домой?

Жан-Пьер покачал головой.

— Нет.

— Очень странно. Многие ученики приглашают друг друга к себе, чтобы провести лето вместе.

— Меня никто не приглашал, — ответил, Жан-Пьер. — Я думаю, они считают меня чужаком, потому что я француз.

Мистер Барнетт кивнул.

— Я сталкивался с теми же проблемами\" когда учился в канадской школе. Многие мои одноклассники не любили меня, потому что я приехал из Америки. И по-английски я говорил лучше их, что тоже им не нравилось.

— А на меня они дуются, потому что я лучше говорю по-французски. Им кажется, что я смотрю на них свысока.

— Они правы? Жан-Пьер улыбнулся.

— В определенном смысле. Они еще дети. И всегда просят меня объяснить им прозу жизни.

— Ты и выглядишь старше, Жан-Пьер. Сколько тебе лет?

— Десять. — После паузы Жан-Пьер добавил:

— И пять месяцев.

— Ты крупнее большинства своих одноклассников. — Мистер Барнетт поймал взгляд Жан-Пьера. — Лето я провожу со своей семьей в Соединенных Штатах. У нас дом на берегу, у самого Атлантического океана. Место это называется Кейп-Код[17]. Не хотел бы ты поехать туда со мной? За лето ты в совершенстве овладеешь разговорным английским.

Жан-Пьер не отвел глаз. Такой взгляд он видел уже не раз. Точно так же его отец и дед частенько смотрели на других мужчин.

— Я бы с радостью. Но без разрешения отца не могу.

— А не послать ли мне ему телеграмму? — улыбнулся мистер Барнетт. — Уверен, что он согласится, если я объясню ему ситуацию в школе.

— Моего отца скорее всего в Париже нет. В последнем письме он сообщил, что вместе с дедом собирается провести лето в Ницце. И теперь писать ему надо в отель «Негреско».

— Хорошо, Жан-Пьер. Я попытаюсь как можно быстрее связаться с твоим отцом. — Мистер Барнетт протянул руку. — И, пожалуйста, никому не рассказывай о нашем разговоре.

Жан-Пьер пожал руку директора и, почувствовав легкую дрожь, улыбнулся.

— Я буду осторожен. Никто не услышит от меня ни слова. Спасибо вам, мистер Барнетт.

Все ученики покинули школу второго июля. Их тут же сменили рабочие, началась подготовка к новому учебному году. В кампусе остались лишь несколько молодых учителей, которые контролировали ремонтные работы.

Жан-Пьер бродил по пустым коридорам. К своему изумлению, он остро ощущал, как ему недостает одноклассников. Но в тот же день, второго июля, пришло письмо отца. Он одобрил летние планы Жан-Пьера. В конверте лежал также чек на двести американских долларов. Жан-Пьер поспешил в кабинет мистера Барнетта, чтобы отдать ему чек и письмо.

— Мой папа очень умен. Он посылает деньги, чтобы вам не пришлось тратиться на меня. Барнетт улыбнулся.

— Твой отец, безусловно, умный и интеллигентный человек, но о деньгах он беспокоится зря. Я приглашал тебя как гостя и, разумеется, намеревался оплатить все твои расходы.

Жан-Пьер улыбнулся директору.

— Благодарю вас. Я вам очень признателен.

— Ты уже упаковал чемоданы, Жан-Пьер? — спросил Барнетт.

Жан-Пьер рассмеялся.

— Я их упаковал, как только получил ваше приглашение.

Барнетт поманил его пальцем.

— Обойди стол. Я хочу показать тебе, как мы доберемся до Кейп-Кода.

— Я уже знаю дорогу.

Брови мистера Барнетта удивленно поднялись.

— Откуда?

— Я сходил на железнодорожную станцию и изучил все маршруты.

Мистер Барнетт самодовольно усмехнулся.

— Значит, тебе известно, когда отбывает поезд в Детройт?

Жан-Пьер покраснел.

— Мистер Барнетт, я вас не понимаю. Детройт находится рядом с Великими Озерами, по карте это верхняя центральная часть Соединенных Штатов, а мы собираемся на Кейп-Код на Атлантическом океане. Детройт нам никак не по дороге.

Барнетт рассмеялся.

— Ты просто ничего не понял. Мы едем к океану, но сначала заглянем в Детройт. Мистер Генри Форд модифицировал «модель Т», и я купил автомобиль. Мы получим его на заводе в Детройте и уже на нем поедем к побережью.

Жан-Пьер просиял.

— Это же будет целое путешествие! Отлично! О таком я не мог даже мечтать.

— Я тоже подумал, что тебе мое предложение понравится, — рассмеялся Барнетт. — А теперь подойди сюда. Я покажу тебе фотографии автомобиля и наш маршрут.

Жан-Пьер обошел стол и сел рядом с Барнеттом. Тот положил на стол буклеты с фотографиями и описанием автомобиля, расстелил карту. Одной рукой обнял Жан-Пьера за плечи, второй указал на фотографии и карту.

Жан-Пьер почувствовал, как рука директора сжимает его плечо. Он ничего не сказал. Ощущения ему нравились. Он словно приобрел нового родственника.

Барнетт придвинулся к нему вплотную. Его нога прижалась к ноге Жан-Пьера. Мальчик поднял голову и посмотрел на директора.

— Вы сильный.

— Да, — кивнул мистер Барнетт. — Я очень сильный.

— Я рад. Мой отец тоже очень сильный, и вы мне его напоминаете.

Барнетт расслабился, чуть отодвинулся.

— Тебе нужна виза для въезда в Соединенные Штаты. Она у тебя есть?

— Думаю, что нет. Я собирался учиться только в Канаде, и у меня студенческий паспорт. — В голосе Жан-Пьера послышались нотки тревоги. — Могут возникнуть осложнения?

— Нет, Жан-Пьер, не думаю. — Барнетт вновь сжал плечо мальчика. — В американском консульстве у меня есть хороший друг. Завтра мы подъедем к нему.

— Спасибо, мистер Барнетт, — поблагодарил его Жан-Пьер. — Не знаю, что бы я без вас делал.

— Это пустяки, — мягко ответил мистер Барнетт. — Ты мне очень нравишься, мой юный друг. Я даже считаю, что тебе пора обращаться ко мне по имени, когда мы вдвоем. Меня зовут Элиша.

Жан-Пьер встретился с ним взглядом.

— Даже не знаю. Кто-нибудь может нас подслушать.

— Ерунда. Мы будем осмотрительны. А теперь назови меня Элиша.

— Элиша, — произнес Жан-Пьер и улыбнулся.

Экспресс Канадской северо-восточной дороги доставил их из Монреаля в Детройт. Три остановки в Канаде — Оттава, Торонто и Виндзор, таможенный досмотр, паспортный контроль, и они въехали на территорию Соединенных Штатов.

Два города разделяло шестьсот миль. Барнетт не раз путешествовал по железной дороге и забронировал очень удобное купе с нижней и верхней полками. В поезде путешественники провели два очень приятных дня.

И Жан-Пьер, и Элиша согласились с тем, что в вагоне-ресторане кормят лучше, чем в школе. Барнетт был очень сдержан, не предпринимал никаких действий, которые могли бы напугать Жан-Пьера или вызвать его неудовольствие. И когда они прибыли в Детройт, Жан-Пьер уже полностью свыкся с тем, что живет в одной комнате с учителем.

Жан-Пьер никогда не видел такого города, как Детройт. Города-завода. «Форд мотор компани» безраздельно властвовала в городе. Заводские корпуса тянулись бесконечно, и из каждого выкатывались новенькие, блестящие черной краской автомобили, дожидаясь погрузки в железнодорожные вагоны.

Быстрота, с какой появлялись автомобили (каждые пять минут), особенно поразила Жан-Пьера. Второй сюрприз состоял в том, что в большинстве своем рабочие были неграми. Во Франции Жан-Пьер очень редко сталкивался с неграми. Кроме них, на заводах работали фермеры, которые раньше никогда не жили в городе. И разговаривали эти люди на другом английском, который Жан-Пьер практически не понимал.

Когда они шли по городу, Жан-Пьер обратился к Барнетту:

— Я не могу понять. Во Франции все работающие одеваются пристойно, даже на самой маленькой должности. Рубашка, брюки, пиджак, часто костюм. А на этих мужчинах только комбинезон да нижняя рубаха, похоже, грязная. Наверное, мистер Форд платит им так мало, что не хватает на одежду. Барнетт рассмеялся.

— Многим из них платят, как нигде. Пять долларов в день, а то и больше. Форд требует от своих рабочих только одного — высокой производительности труда. А как они выглядят, ему без разницы. Он готов платить любому, кто умеет работать. Из всех произведенных в мире автомобилей почти половина собирается на его заводах.

Жан-Пьер покачал головой.

— Не похожи они на самых высокооплачиваемых рабочих в мире.

Барнетт улыбнулся.

— Не бери в голову. Таков уж наш американский стиль.

На следующий день Барнетт и Жан-Пьер направились в отдел продаж «Форд мотор компани», расположенный в нескольких кварталах от заводских корпусов. Отдел продаж занимал одноэтажное здание со стеклянными стенами, за которыми теснились автомобили.

Едва они переступили порог, к ним подскочил молодой человек, который провел их в кабинет менеджера. Менеджер, тоже совсем молодой мужчина, представился мистеру Барнетту. Барнетт кивнул, открыл брифкейс и достал договор о продаже с приложенным к нему чеком. Губы менеджера разошлись в довольной улыбке.

— Мистер Барнетт, ваш автомобиль уже ждет вас. Если вы позволите, я вас к нему провожу.