Зарубежный криминальный роман. Выпуск 12

— Как тебя зовут?
— Флетч.
— Фамилия?
— Флетчер.
— Имя?
— Ирвин.
— Как?
— Ирвин. Ирвин Флетчер. Но люди зовут меня Флетч.
— Ирвин Флетчер. Я хочу тебе кое-что предложить. Я дам тебе тысячу долларов только за то, что ты согласишься выслушать меня. Если ты решишь, что мое предложение тебе не подходит, ты возьмешь тысячу долларов, уйдешь и никому не расскажешь о нашем разговоре. По-моему, справедливо, а?
— Речь пойдет о преступлении? Вы хотите, чтобы я нарушил закон?
— Естественно.
— Тогда справедливо. За тысячу долларов я могу вас выслушать. Что вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы ты меня убил.
Черные, в песчаной пыли туфли прошлись по восточному ковру. Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака конверт и бросил на колени Флетчу. Из него выпало десять стодолларовых банкнот.

Мужчина возвратился на второй день, чтобы получше разглядеть Флетча. Их разделяло лишь тридцать ярдов, но мужчина воспользовался биноклем.
На третий день он подошел к Флетчу, стоящему у пивного киоска.
— Я хочу, чтобы ты пошел со мной.
— Зачем?
— У меня к тебе дело.
— Я в эти игры не играю.
— Я тоже. Я хочу предложить тебе работу.
— Почему бы нам не поговорить здесь?
— Вопрос весьма деликатный.
— Куда мы пойдем?
— В мой дом. Я хочу, чтобы ты знал, где он расположен. У тебя на пляже одежда?
— Только рубашка.
— Забери ее. Моя машина — серый «ягуар ХКЕ». Вон она. Я буду ждать в кабине.
В пляжной толпе незнакомец в деловом костюме напоминал страхового агента, попавшего на веселую пирушку. Но никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Вместе с рубашкой Флетч поднял с песка лежащий под ней пластиковый мешочек.
Затем сел в нескольких шагах от своих приятелей. Разглядывая океанские просторы, он пил пиво, держа банку в левой руке, а правой рыл в песке яму под рубашкой.
— Что случилось? — спросила Бобби.
— Думаю… — он опустил мешочек в яму и заровнял над ним песок. — Пожалуй, я уйду. Ненадолго.
— Ты вернешься к вечеру?
— Не знаю.
Забросив рубашку за плечо, он пошел к набережной.
— Дай мне глотнуть. — Бобби приподнялась на локте и отпила из банки. — Хорошо, — вздохнула она.
— Эй, парень, — позвал Кризи.
— Ухожу, — ответил Флетч. — Слишком жарко.
Он запомнил цифры номерного знака — 440–001.

Флетч сидел, зажав коленями банку холодного пива. Ехали молча, лицо мужчины под солнцезащитными очками напоминало маску. На левой руке блестело университетское кольцо. Прикуривал он от золотой зажигалки, которую доставал из кармана пиджака, предпочитая ее той, что была в приборной доске.
Кондиционер холодил воздух. Флетч открыл окно. Мужчина выключил кондиционер.
Они выехали на шоссе, ведущее к северу от города, и мужчина прибавил скорость. Машина плавно проходила повороты. Затем они свернули налево, к Харторпу, и вправо, на Бермэн-стрит.
Дом обращал Бермэн-стрит в тупик. Если бы не предупреждения, вывешенные на кованых железных воротах: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ — ВХОД ВОСПРЕЩЕН — СТЭНУИК», — он бы и не заметил, что улица перешла в подъездную дорогу к дому. С обеих сторон зеленели лужайки.
Флетч выбросил пустую банку через окно. Мужчина, казалось, этого не заметил.
Дом, с белыми колоннами перед широкой террасой, строился по канонам архитектуры южных штатов.
Мужчина пропустил Флетча вперед и закрыл за собой дверь библиотеки…
— Почему вы хотите умереть?
Почти невесомый конверт лежал на ладони правой руки Флетча.
— Меня ждет долгая, болезненная и неизбежная смерть.
— Как так?
— Недавно мне сказали, что у меня рак. Я проверял и перепроверял выставленный диагноз. Он не изменился. Неизлечимый, неоперабельный рак.
— По вам этого не видно.
— Я даже не чувствую, что болен. Пока болезнь в ранней стадии. Врачи говорят, что должно пройти какое-то время, прежде чем кто-то заметит, что я болен. А потом все будет кончено, и очень быстро.
— И сколько вам осталось?
— Они говорят, три месяца, возможно, четыре. Но наверняка меньше шести. Как я понял с их слов, уже через месяц я не смогу скрыть признаки болезни.
— И что? Месяц есть месяц.
— Когда принимаешь такое решение… если собираешься… умереть… э… надо осуществлять его как можно скорее. Лучше умереть сразу, чем по частям.
Заложив руки за спину, мужчина стоял лицом к окну. Флетч решил, что ему чуть больше тридцати лет.
— Почему вы не покончите жизнь самоубийством? Зачем вам понадобился я?
— Я застрахован на три миллиона долларов. У меня жена и ребенок. Самоубийца, вернее, его наследники, не получают страховки. С другой стороны, три миллиона долларов не стоят страданий, которые ожидают меня. Мне представляется, что я нашел самое рациональное решение.
Картины на стенах не понравились Флетчу, но он отметил про себя, что это подлинники.
— Почему я?
— Ты бродяга. В городе тебя никто не ждал. Так же незаметно ты и уйдешь. Никто не будет связывать тебя с убийством. Видишь ли, я продумал твой отъезд. Для меня очень важно, чтобы ты исчез. Если тебя поймают и заставят говорить, а молчать тебе, в общем-то, ни к чему, страховая компания не выплатит ни цента.
— Допустим, я не бродяга. Что, если я приехал в отпуск?
— Что ты хочешь этим сказать? Ты в отпуске?
— Нет.
— Я наблюдал за тобой несколько дней. Ты сидишь на пляже среди всякой швали. Общаешься только с наркоманами. Я пришел к выводу, ты один из них.
— Может, я полицейский?
— Правда?
— Нет.
— У тебя отличный загар, Ирвин Флетчер. Ты тощ, как дворовый кот. У тебя ноги в мозолях. Должно быть, ты много ходил босиком.
— Почему вы выбрали меня, а не кого-нибудь из этих мальчиков на берегу?
— Ты не мальчик. Ты выглядишь молодо, но тебе около тридцати.
— Двадцать девять.
— И деградировал ты меньше остальных. Полагаю, ты наркоман. Иначе ты не смог бы жить среди этих психов. Но ты еще способен соображать.
— Я — внушающий доверие бродяга.
— Не зазнавайся понапрасну.
— На чем основана ваша уверенность в том, что я хочу кого-то убить? — спросил Флетч.
— На двадцати тысячах долларов. И гарантии того, что тебя не поймают.
Мужчина долго смотрел в окно, поэтому его глаза не сразу приспособились к полумраку библиотеки. От Флетча не укрылось презрение, сквозившее в его взгляде.
— Ты не можешь сказать, что деньги тебе не нужны. Наркоманам они нужны всегда. Даже начинающим. Возможно, ты ухватишься за эту возможность, чтобы избежать настоящих преступлений, которые тебе неминуемо придется совершить.
— Разве это преступление не настоящее?
— Это милосердное убийство. Ты женат?
— Был, — ответил Флетч. — Дважды.
— А теперь ты бродяжничаешь. Откуда ты?
— Сиэтл.
— Я прошу тебя совершить акт милосердия, взять деньги и смыться. Что в этом плохого?
— Я не знаю. Я не уверен.
— Ты готов слушать дальше?
— О чем?
— О моем плане. Ты будешь слушать или уйдешь?
— Я готов. Говорите.
— Я хочу умереть в следующий четверг, ровно через неделю, примерно в половине девятого вечера. Это будет обычное убийство с ограблением. По четвергам слуг в доме нет, это их выходной день, а моя жена уедет в Рэкетс-клаб.
Эти двери на террасу будут незаперты, чертовы слуги почти всегда оставляют их открытыми, — он приоткрыл дверь и тут же закрыл ее. — Раньше я ругал их за расхлябанность, но теперь понял, как ею воспользоваться. Собаки у нас сейчас нет.
Я буду ждать тебя в этой комнате. Сейф открою сам, там ты найдешь двадцать тысяч долларов, десятками и двадцатками. После убийства они станут твоими. Полагаю, ты не сможешь вскрыть сейф?
— Нет.
— Плохо. Взломанный сейф выглядел бы правдоподобнее. По крайней мере, не забудь надеть перчатки. Я не хочу, чтобы тебя нашли по отпечаткам пальцев. Вот здесь, — мужчина выдвинул правый ящик стола, — всегда лежит заряженный пистолет. — Это был «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра. Мужчина показал Флетчу, что пистолет заряжен. — Я решил, что лучше воспользоваться моим пистолетом, чтобы след не привел к тебе. Ожидая тебя, я переверну парочку стульев, выверну на пол содержимое ящиков, чтобы никто не сомневался в ограблении.
Все должно выглядеть так, будто я застал тебя на месте преступления, но ты уже успел обшарить мой стол, нашел пистолет и застрелил меня. Ты умеешь стрелять?
— Да.
— Ты был в армии?
— Да. Во флоте.
— Стреляй в голову или сердце. Смерть тогда наступает быстро и безболезненно. И, ради Бога, не промахнись. У тебя есть паспорт?
— Нет.
— Естественно, нет. Оформи его. Этим ты должен заняться в первую очередь. Туристский сезон еще не начался, так что ты уложишься в три-четыре дня. Но начинай завтра же.
Убив меня, ты сядешь в «ягуар», он будет перед домом, и поедешь в аэропорт. Оставь машину на стоянке «Транс Уорлд Эйрлайнс». Полетишь в Буэнос-Айрес одиннадцатичасовым рейсом. Я завтра же закажу билет на твое имя и оплачу его. Я думаю, тебе хватит двадцати тысяч долларов, чтобы поразвлечься в Буэнос-Айресе год или два.
— Пятьдесят тысяч долларов позволят мне развлекаться дольше.
— Ты хочешь пятьдесят тысяч? Убийство не стоит так дорого.
— Вы забываете, что жертвой станете вы. Вы же хотите, чтобы все было по-человечески.
Мужчина презрительно сощурился:
— Ты прав. Полагаю, я смогу достать пятьдесят тысяч, не вызывая подозрений.
Мужчина вновь повернулся к окну. Судя по всему, вид Флетча был ему неприятен.
— Я постараюсь принять все меры, чтобы тебя не поймали. Ты должен лишь не забывать про перчатки и паспорт. Пистолет лежит в столе, место в самолете я забронирую и оплачу. Ты меня убьешь?
— Будьте уверены, — ответил Флетч.

— Клара?
— Где ты, Флетч?
— В телефонной будке.
— У тебя все в порядке?
— Конечно.
— Этого я и боялась.
— Я тоже люблю тебя, стерва.
— Комплиментами ты вряд ли чего-то добьешься.
— Мне от тебя ничего не нужно. Послушай, я сегодня приеду.
— В редакцию?
— Да.
— Зачем?
— Думаю, я нашел кое-что интересное.
— Как это связано со статьей о распространении наркотиков?
— К сожалению, наркотики тут ни при чем.
— Тогда я не хочу ничего слышать.
— Я и не собираюсь тебе рассказывать.
— Френк опять интересовался статьей о наркотиках.
— Пошел он к черту.
— Ему нужна статья, Флетчер. Она запланирована в воскресное приложение, и ее ждали от тебя три недели назад.
— Я над ней работаю.
— Статья нужна ему немедленно, Флетчер. С фотографиями. Френк буквально кипел от негодования, и тебе известно, как я тебя люблю.
— Но ты стояла за меня, не так ли, Клара?
— Черта с два.
— Ты не можешь снять меня со статьи, и Френк это понимает. Я затратил на нее слишком много времени. К тому же ни у кого в редакции нет такого загара, как у меня.
— Зато я могу уволить тебя за невыполнение задания.
— Не хватит ли разговоров, Клара? Я только хотел сказать, что приеду сегодня.
— Кое-кто этому очень обрадуется.
— Моему прибытию?
— Естественно, Флетчер. Какой-то скользкий тип, назвавшийся адвокатом, весь день искал тебя в редакции. Похоже, ты не платишь алименты.
— Какой жене на этот раз?
— Откуда мне знать. Неужели ты платишь хоть одной?
— Они обе хотели избавиться от меня. Теперь они свободны.
— Но суд постановил, что ты не свободен от них.
— Когда мне понадобится юридическая консультация, Клара, я обязательно обращусь к тебе.
— Держи этих бездельников подальше от редакции. Нам хватает забот и без твоих алиментов.
— Ты совершенно права, Клара.
— И не возвращайся без готовой статьи.
— Пусть мои птенчики отдохнут от меня. Тем более, я сказал им, что мне надо уехать. На некоторое время. Я вернусь завтра вечером. И проведу еще один чудесный уик-энд на пляже.
— А я говорю нет, Флетчер. Твое пребывание в городе наверняка не осталось незамеченным, особенно если ты действительно что-то откопал. Если кто-то увидит, как ты садишься в машину и едешь в редакцию, все может открыться. Тебе не следовало даже входить в телефонную будку, чтобы позвонить мне.
— Мне нужно позвонить не только тебе и еще поработать в архиве.
— Для твоей статьи? О наркоманах?
— Нет. Для другой.
— Плевать мы хотели на другую статью, пока ты не сдал эту.
— Клара, я замерз. Я все еще в плавках.
— Надеюсь, ты не простудишься. Выметайся из будки и займись делом. Уже половина седьмого, и у меня был трудный день.
— До свидания, Клара. Так приятно поболтать с тобой. Будь осторожнее, а то в постели Френка тебе сведет ногу судорогой.
— Мерзавец.
Пробежка по берегу согрела Флетча. В лучах заходящего солнца его фигура отбрасывала гигантскую тень, ноги отмеряли огромные шаги. Как обычно в эти дни, пляж еще не опустел. Около лачуги толстяка Сэма Флетч бросил рубашку на песок и сел рядом. Прицел оказался точным. Под рубашкой Флетч отрыл пластиковый мешок. Пальцы подсказали ему, что фотоаппарат целехонек.
Завернув мешок в рубашку, Флетч пошел вдоль берега. Дома становились все больше, увеличивались и промежутки между ними.
На песке валялась чековая книжка. Флетч поднял ее. «Торговый банк». Имени владельца на чеках не было, но стоял номер счета и сумма вклада — семьсот восемьдесят пять долларов и тридцать четыре цента.
Флетч засунул чековую книжку в задний карман вылинявших, отрезанных выше колена джинсов.

Мужчина, собравшийся жарить мясо, заорал на Флетча, когда тот решил сократить путь, перескочив через его забор. Флетч помахал ему рукой.
Взяв в конторе ключи, Флетч по заляпанному маслом асфальтовому полу гаража прошел к своему «MG». В багажнике лежали целые джинсы и свитер.
— Эй, ты! — заорал лысый толстяк-сторож. — Здесь нельзя переодеваться.
— А мне нужно.
— Остряк нашелся. А если сюда зайдет дама?
— В Калифорнии давно нет дам.
Перед тем как выехать из гаража, он включил диктофон, надежно закрепив его ремнем безопасности на переднем сиденье. Фотоаппарат он положил в бардачок. Обмотал провод вокруг шеи. Микрофон болтался чуть ниже подбородка.
— Алан Стэнуик, — начал Флетч, махнув рукой что-то кричащему толстяку, — следил за мной несколько дней, когда я по заданию «Ньюс трибюн» пытался выяснить, кто и как распространяет на пляже наркотики, а сегодня предложил убить его ровно через неделю, в следующий четверг, в половине девятого вечера. В результате своих наблюдений он пришел к выводу, что я бродяга и наркоман.
По крайней мере, я думаю, что получил заказ на убийство от Алана Стэнуика. Я никогда не видел Алана Стэнуика, но мужчина, обратившийся ко мне, привез меня в особняк Стэнуика на Бермэн-стрит. Я знаю, что существует человек, которого зовут Алан Стэнуик. Амелия Шэрклифф тысячу раз упоминала его в колонке светской хроники: молодой, богатый, пользующийся всеобщим уважением.
Быстрая проверка по фотографической картотеке в редакции позволит определить, кто обращался ко мне, Алан Стэнуик или нет.
Как журналист, я должен скептически воспринимать любую информацию до тех пор, пока сам не проверю, что она соответствует действительности.
Свое столь необычное требование Стэнуик обосновал утверждением о том, что он умирает от рака. У меня нет опыта в диагностике раковых заболеваний, но для непосвященных он вполне здоров.
С другой стороны, поведение Стэнуика не дает повода для сомнений в его словах.
Истинность его намерений подтверждает и упоминание о трехмиллионной страховке. Если он покончит жизнь самоубийством, страховая компания действительно не выплатит ни цента.
Мужчина, назвавшийся Стэнуиком, говорит, что у него жена и ребенок.
Он разработал довольно подробный план своего убийства.
Получив паспорт, я должен войти в дом Стэнуика через двери, ведущие из библиотеки на террасу, в следующий четверг, в половине девятого вечера. Его жена будет на собрании в Рэкетс-клаб. У слуг четверг — выходной день.
Стэнуик обещал перевернуть стулья и вывалить на пол содержимое ящиков, чтобы имитировать ограбление. Сейф он тоже откроет сам.
Я должен взять пистолет «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра из верхнего правого ящика стола и выстрелить в Стэнуика так, чтобы по возможности безболезненно его убить. Он показал мне, что пистолет заряжен.
Затем в машине Стэнуика, сером «ягуаре ХКЕ», номер 440–001, я поеду в аэропорт и сяду в самолет компании «Транс Уорлд Эйрлайнс», вылетающий в одиннадцать вечера в Буэнос-Айрес. Билет на мое имя на этот рейс будет заказан завтра.
За эти услуги Стэнуик готов заплатить мне пятьдесят тысяч долларов. Я найду их в его доме, в открытом сейфе, наличными, купюрами по десять и двадцать долларов, в следующий четверг.
Сначала он предложил мне двадцать тысяч. Я поднял цену до пятидесяти, чтобы убедиться в серьезности его намерений.
Как выяснилось, он не шутил.
Наблюдая за мной, он решил, что я ему подойду. Он следил за мной несколько дней и увидел тот образ, в который я вжился по заданию редакции: бродягу и наркомана.
Он не знал моего имени, ему вообще ничего не известно обо мне.
Стэнуик даже не подозревает, что я — популярный молодой журналист И. М. Флетчер из «Ньюс трибюн», который так невзлюбил свое имя, Ирвин Морис, что никогда не подписывается им. Я И. М. Флетчер. По заданию редакции я работаю над статьей о распространении наркотиков.
Вопросы, возникшие на текущий момент, весьма очевидны.
Сам ли Алан Стэнуик предложил мне убить его?
Болен ли он раком?
Застрахован ли он на три миллиона долларов?
Неужели он действительно хочет, чтобы я его убил?
Ответ на каждый из вопросов может стать отличной статьей.
И хотя я признаю, что мне пришлось воевать, сейчас я только журналист.
Любая история, касающаяся Алана Стэнуика, вызовет интерес.
Поэтому я согласился убить Алана Стэнуика.
Мое согласие на убийство дает мне ровно неделю, в течение которой я могу быть уверен в том, что он не станет жертвой другого кандидата в убийцы.
Я понимаю, что поступаю нечестно.
Но не зря же отец учил сына, когда разговор заходил о целомудрии: «Сынок, если ты не будешь первым, им станет кто-то еще».

— Кэрридайн.
— Это И. М. Флетчер.
— Слушаю, мистер Флетчер.
— Я пишу для «Ньюс трибюн».
— О!
— Вы — экономический редактор, не так ли?
— А я имею честь говорить с тем самым дерьмом, что написало, будто в Калифорнии скоро не будет денег.
— Я действительно писал что-то подобное.
— Ты просто дерьмо.
— Благодарю за покупку воскресной газеты.
— Ха. Я прочел ее в редакции, в понедельник.
— Понятно.
— Что тебе от меня нужно, Флетчер?
В дверь каморки Флетча просунулась голова мужчины лет сорока с выгоревшими на солнце светлыми волосами. Увидев, что Флетч говорит по телефону, голова исчезла.
— Меня интересует человек по имени Алан Стэнуик.
— Алан Стэнуик?
— Да.
Фотографии на столе Флетча неопровержимо устанавливали личность мужчины, обратившегося к нему на пляже: Алан Стэнуик в деловом костюме, Алан Стэнуик при черном галстуке, Алан Стэнуик в летной форме. Да, именно Алан Стэнуик хотел уйти из жизни при его помощи.
— Он женился на «Коллинз Авиейшн».
— На всей сразу?
— Его жена — единственная дочь президента и председателя совета директоров.
— Стало быть, работа ему гарантирована.
— Желаю тебе оказаться в таком же положении.
— У Френка, нашего босса, нет дочерей. Только сукины сыновья.
— Насколько мне помнится, Алан Стэнуик — исполнительный вице-президент «Коллинз Авиейшн».
— Чудесам несть конца.
— Через несколько лет он должен стать президентом.
— Его будущее куется в постели.
— Нет, как я понимаю, он оказался весьма компетентным специалистом. Окончил Гарвард или Вартон. Умный парень и, судя по отзывам, очень хороший человек.
— Как идут дела у «Коллинз Авиейшн»?
— По-моему, неплохо. Корпорацией руководит Алан Стэнуик. Его тесть практически ни во что не вмешивается. Проводит все время в Рэкетс-клаб. Организует теннисные турниры. У корпорации солидная репутация. Я как-то не следил за ней. Но могу присмотреться повнимательнее. Ее акции практически не продаются. Львиная их доля принадлежит Коллинзу и его старым дружкам, которые входят в совет директоров.
— Так что все может случиться?
— Почти все. Ты хочешь, чтобы я занялся «Коллинз»?
— Да.
— Что тебя интересует?
— Все, что можно узнать о Стэнуике, его жене, Коллинзе, «Коллинз Авиейшн», как в личном, так и в профессиональном плане.
— Почему я должен работать на тебя?
— Вы экономический редактор «Ньюс трибюн», не так ли?
— Да.
— Мне не хотелось бы ошибиться и возложить вину на вас.
— На меня? В чем я виноват?
— Ответственность за экономическую сторону любой статьи ложится на вас.
— Клара Сноу говорит, что ты — дерьмо.
— Мой внутренний номер 705. Заранее благодарю.
— Боже!
— Нет. И. М. Флетчер.
Телефонный справочник оказался на книжной полке. Пока Флетч вытаскивал его, не обращая внимания на сыпавшиеся на пол бумаги, в дверь вошел мужчина, на этот раз не блондин, и уселся в кресло.
— Мистер Флетчер?
— Да.
— Я Джиллетт из «Джиллетт, Уорхэм и О\'Брайен».
— Подумать только.
— Адвокат вашей жены.
— Какой именно?
— Миссис Линды Флетчер.
— А, Линды. Как она поживает?
— Плохо, мистер Флетчер. Очень плохо.
— Как жаль. Такая милая крошка.
— Она очень огорчена, так как после развода вы не выплатили ей ни единого цента алиментов.
— Однажды я пригласил ее на ленч.
— Она несколько раз говорила мне о том случае. Ваша щедрость не осталась незамеченной. Вы должны выплатить ей три тысячи четыреста двадцать девять долларов. Учитывая съеденный ею за ленчем гамбургер, можно забыть про оставшиеся центы.
— Благодарю. Скажите мне, мистер Уорхэм…
— Джиллетт.
— Как адвокат, разумеется.
— Я не имею права взять вас своим клиентом. Должен добавить, я не хотел бы иметь такого клиента.
— Тем не менее вы пришли сюда, расселись в моем кресле, наверное, очень не хотите, чтобы вас вышвырнули из него, а мне надо работать. Я знаю, что вы представляете уважаемую юридическую контору. Только в самых уважаемых конторах компаньоны лично приходят за тремя тысячами долларов. Вы болтаетесь по редакции всю неделю. Должно быть, вам нечем платить за аренду помещения. Или вы облапошили Линду больше чем на три сотни из причитающихся ей трех тысяч?
— О чем вы хотите спросить, мистер Флетчер?
— Как по-вашему, мистер Джиллетт, является важным то обстоятельство, что я никогда не соглашался на уплату алиментов? Я даже не хотел разводиться.
— Я не имею к этому никакого отношения. Суд постановил, что вы должны платить, и вы будете платить.
— Я хочу сказать, не показалась ли вам странной эта история? Однажды вечером я прихожу домой, Линды нет. А на следующее утро я узнаю, что она развелась со мной, потому что я ее бросил.
— С вами это не впервой, мистер Флетчер. Для молодого человека, не достигшего тридцати лет, два развода — более чем достаточно.
— Я сентиментален. Я сторонник традиционных отношений.
— Пока вы будете жениться, вам…
— Обещаю вам! Больше я не женюсь. Слишком дорого приходится платить за то, что тебя покидают.
— Мистер Флетчер, миссис Флетчер много рассказывала мне о вас.
— Вы тоже приглашали ее на ленч?
— Мы беседовали в моем кабинете.
— Так я и думал.
— Она отметила, что у вас злобный и вспыльчивый характер, вы — лжец и обманщик и она покинула ваш стол и кров, потому что не могла больше вас терпеть. Она не просто ушла от вас. Она убежала, спасая свою жизнь.
— Злобный и вспыльчивый. Глупости. Как-то вечером я наступил коту на хвост.
— Вы выбросили кота в окно с седьмого этажа.
— Вся квартира провоняла котом.
— Миссис Флетчер пришла к выводу, что в следующий раз на месте кота окажется она. Поэтому, дождавшись, когда вы уйдете на работу, она собрала вещи и покинула ваш дом.
— Ерунда. От нее никогда не пахло. Она постоянно принимала душ. И мыла волосы каждые полчаса.
— Мистер Флетчер, как вы отметили сами, я жду вас целую неделю. По каким-то причинам в вашем учреждении не сочли нужным сообщить мне о вашем местопребывании. У меня есть право препроводить вас в суд, и на этот раз, смею вас уверить, вам не удастся уклониться от ответственности. Так как мы решим? Вы заплатите немедленно или принудите меня прибегнуть к помощи суда?
— Легче сделать, чем сказать, — Флетч достал из ящика стола найденную на пляже чековую книжку «Торгового банка». — Так уж получилось, мистер Джиллетт, что эту неделю я играл в покер. Выиграл семь тысяч долларов. Поэтому в редакции не могли знать, где меня искать. Вчера вечером я положил деньги в банк. Если вы возьмете чек и подержите его у себя десять дней…
— Конечно, конечно.
— Тогда оставшейся суммы мне хватит, чтобы заплатить налоги и помыть автомашину, не так ли?
— Думаю, что да.
— Так сколько вы хотите получить?
— Три тысячи четыреста двадцать девять долларов и сорок семь центов.
— Мы, кажется, решили забыть о центах. Ленч стоил дороже.
— Да, да. Вы совершенно правы.
— Денежки счет любят, знаете ли.
Флетч выписал чек на выплату Линде Флетчер трех тысяч четырехсот двадцати девяти долларов и неразборчиво подписался.
— Возьмите, мистер Джиллетт. Благодарю вас за ваш визит. Жаль, что мы не на седьмом этаже.
— С вами приятно иметь дело, мистер Флетчер.
Подойдя к двери, Джиллетт все еще держал чек в руке. Только тут Флетч заметил, что на костюме адвоката не было ни одного кармана. Как же он обходится без карманов, подумал Флетч.
— Между прочим, мистер Флетчер, я прочел вашу статью о несправедливости судебных решений по бракоразводным процессам, в особенности по выплате алиментов.
— Благодарю вас.
— Вынужден сказать, что это глупая и необъективная статья.
— Необъективная?
— Абсолютно необъективная.
— Я вас понимаю. Вы же адвокат по разводам. Почему бы вам не подняться на следующую ступень вашей карьеры и не стать сутенером?
— Я подозреваю, что любой адвокат по разводам, в том числе и я, может подать на вас в суд за эту статью и выиграть дело.
— Я цитировал ваших коллег.
— Я с ними не знаком.
— Мне разрешено ссылаться лишь на официальные документы.
Перед тем как уйти, Джиллетт попытался придать лицу надменное выражение. У Флетча же сложилось впечатление, что тому хочется чихнуть.
Он раскрыл телефонный справочник, нашел нужное: «Коллинз Авиейшн», 553—0477, набрал номер.
— «Коллинз Авиейшн». Доброе утро.
— Доброе утро. Я хотел бы поговорить с секретаршей мистера Стэнуика.
— Одну минуту, пожалуйста.
Под столом Флетч скинул теннисные туфли. Линолеум приятно холодил голые ноги.
— Кабинет мистера Стэнуика.
— Доброе утро. Я — Боб Олсон из «Кроникл газетт», — представился Флетч. — Мы готовим материал для женской страницы и нуждаемся в вашей помощи.
— Да, пожалуйста.
— Это будет легкая и ни к чему не обязывающая статья.
— Я понимаю.
— Мы хотим написать о врачах, у которых лечатся знаменитости нашего города. Нам кажется, что читателей это развлечет. Не смогли бы вы назвать нам имя личного доктора мистера Стэнуика?
— О, я не уверена, что мистер Стэнуик разрешил бы мне назвать его вам.
— Мистер Стэнуик сегодня работает?
— Да, он только что прошел в кабинет.
— Вас не затруднит рассказать ему о нашей просьбе? Если мы напечатаем фамилию доктора, мистер Стэнуик, возможно, больше не получит от него ни одного счета. Напомните мистеру Стэнуику, что доктора у нас не имеют права рекламировать свои успехи.
— Я знаю, — хохотнула секретарша. — Подождите минутку.
Ожидая, Флетч взял со стола конверт с десятью стодолларовыми банкнотами и бросил его в ящик.
— Мистер Олсон? Мистер Стэнуик посмеялся и разрешил сказать вам, что его личный врач — доктор Джозеф Девлин из Медицинского центра.
— Отлично.
В четверг вечером человек готовит собственное убийство, а в пятницу утром смеется над тем, что кто-то хочет узнать фамилию его личного врача. Да, мистер Стэнуик не мог жаловаться на слабую нервную систему.
— Когда ваш материал появится в газете, мистер Олсон?
— Ну, если мы сможем достать фотографию доктора Девлина…
— Хотя бы приблизительно? Мы хотели бы почитать, что вы напишете.
— В следующую пятницу, — ответил Флетч.
— Прекрасно. Я скажу мистеру Стэнуику, чтобы он обязательно купил «Кроникл газетт» в тот день.
— Конечно. Напомните ему, что в следующую пятницу он должен купить «Кроникл газетт».
И Флетч положил трубку в редакции «Ньюс трибюн».
Медицинский центр. Медицинский центр… Алан Стэнуик рассчитывает, что его убьют вечером следующего четверга. При этом в пятницу он собирается купить утренний выпуск «Кроникл газетт», чтобы прочитать статью о своем враче. Ах, жизнь, как найти правду… 553—9696.
— Медицинский центр. Доброе утро.
— Пожалуйста, кабинет доктора Джозефа Девлина.
— Одну минуту.
— Кабинет доктора Девлина. Доброе утро.
— Доброе утро. Доктора Девлина, пожалуйста.
— Доктор ведет прием. Не могу ли я чем-нибудь вам помочь?
— К сожалению, на мои вопросы может ответить только сам доктор Девлин.
— О!
— Мы — держатели страхового полиса мистера Алана Стэнуика…
— Понятно.
— У нас возникли некоторые сложности, и мы…
— Одну минуту, сэр. Я посмотрю, свободен ли доктор Девлин.
Из трубки до Флетча донесся голос то ли секретарши, то ли медсестры: «Звонят из страховой компании мистера Стэнуика. Они хотят что-то узнать…»
Другую трубку сняли немедленно.
— Да?
— Доброе утро, доктор. Как вы уже знаете, мы — держатели страхового полиса мистера Алана Стэнуика.
— Да.
— Он — ваш пациент?
— Образно говоря, да.
— Как это?
— Видите ли, я — семейный врач Коллинзов. Джон Коллинз и я жили в одной комнате, когда учились в колледже. Стэнуик женился на его дочери, Джоан Коллинз. Поэтому можно сказать, что я — его врач. Но встречаюсь я с ним только в обществе.
— С какого времени мистер Стэнуик стал вашим пациентом, доктор Девлин?
— С тех пор, как переехал сюда. Примерно шесть лет назад. Если хотите, я могу уточнить.
— Нет, этого достаточно, доктор. Мы лишь просматриваем страховые контракты некоторых наших клиентов. Как вам известно, мистер Стэнуик застрахован на большую сумму.
— Да, я знаю об этом.
— Между прочим, почему? Что заставило его так дорого оценить свою жизнь?
— О, это идея Джона. Алан обожает летать на экспериментальных самолетах. Видите ли, он служил в авиации, прежде чем поступил в Вартон. Он продолжает летать и не упускает случая поднять в воздух что-то непонятное. Я думаю, его полеты имеют какое-то отношение к корпорации, где он работает. «Коллинз Авиейшн».
— Если мистер Стэнуик погибнет, его семья действительно потеряет три миллиона?
— Я не знаю. Возможно, что да. Стоимость акций наверняка упадет, а основной пакет принадлежит Коллинзам. Алан — сказочный принц корпорации, и другого пока нет. С его смертью нарушится управление, возникнут кадровые проблемы. Да, полагаю, что смерть Алана принесет семье очень большие убытки.
— Понятно.
— Но, честно говоря, я не думаю, что именно в этом состоит причина столь значительной страховки.
— О?
— Джон заставил Алана застраховаться на три миллиона после рождения Джулии, надеясь, что этим заставит его отказаться от рискованных полетов. Он думал, что большие выплаты остановят Алана. Как-то за коктейлем Джон сам сказал мне об этом. Я, помнится, ответил, что в этом случае кое у кого может возникнуть желание убить человека, застрахованного на такую огромную сумму. Намек на его дочь не показался Джону забавным.
— Кто такая Джулия?
— Внучка. То есть дочь Джоан. Джоан и Алана. Очаровательная малышка.
— Мистер Стэнуик по-прежнему летает?
— Да. Как только где-то что-то построят, он тут как тут. И платит за страховку.
— Когда вы в последний раз осматривали мистера Стэнуика, доктор?
— Ни разу после того, как он подписал страховой полис. Вы же каждые шесть месяцев досконально проверяете его здоровье. Сколько раз в год человек может проходить медицинский осмотр?
— Значит, он к вам не обращается?
— Как я и говорил, мы видимся только в гостях. На коктейле у Джона или на обеде в клубе.
— И как его здоровье?
— Точный ответ можно дать лишь по результатам осмотра. Если исходить из того, что я видел в бассейне или раздевалке, Алан — стройный, мускулистый, хорошо сложенный и абсолютно здоровый молодой человек. Пьет он мало, практически не курит. У него фигура двадцатилетнего боксера. Я думаю, он без труда выдержит все пятнадцать раундов.
— Он мог обращаться к какому-нибудь врачу помимо вас?
— Конечно.
— Узкому специалисту?
— Если кто и мог направить его к узкому специалисту, так это врач вашей компании. Но, если бы его что-то обеспокоило, он известил бы меня, а уж я направил бы Алана к кому следует. Пока такой необходимости не возникало.
— Благодарю вас, доктор. Извините, что отнял у вас время.
— Могу я осведомиться, что послужило поводом для ваших расспросов?
— Мы периодически проводим проверку наиболее крупных страховых полисов.
— Три миллиона долларов — огромная сумма. Думаю, что при такой страховке человек должен полностью изменить образ жизни.
— Или образ смерти, доктор.

— Библиотека.
— Сегодня утром в четверть девятого я заказывал подборку по Алану Стэнуику. Уже без пятнадцати одиннадцать. Что у вас там происходит?
— Это мистер Флетчер?
— Он самый.
— Старший библиотекарь хочет поговорить с вами.
Флетч успел получить фотографии Стэнуика до девяти часов, пока старший библиотекарь еще не прибыл на работу.
— Флетчер?
— Да.
— Мы подобрали вырезки по Алану Стэнуику. Ты можешь взять их в любое удобное для тебя время.
— Потрясающе. Образец сотрудничества. Я жду два часа, а вы затеяли какие-то странные игры.
— В архиве играть некогда, Флетчер. Курьеров у нас нет. За подборкой тебе придется прийти самому.
— И поблагодарить вас.
— А также расписаться в получении. Мне надоели твои истории о таинственных исчезновениях переданных тебе материалов.
— Я уже иду. Только не вздумайте вывесить к моему приходу табличку «Перерыв на ленч».
Флетч пробежал полкоридора, прежде чем понял, что забыл надеть теннисные туфли.
— Я бы принесла вам подборку, мистер Флетчер, но мистер Осборн запретил мне идти к вам. — В больших круглых очках девушка выглядела весьма привлекательно.
— Вечно он во все лезет, этот Осборн.
— Подборка у него.
Когда-то Осборн был хорошим репортером.
— Распишись вот здесь, Флетч. Премного благодарен. Вот тебе подборка. Напрасно ты разбомбил букмекеров на прошлой неделе.
— Извини.
— Мой теперь не показывается на улице. Я нигде не смог сделать ставку.
— Значит, осталось что-то на жизнь.
— Я следил за результатами скачек. Из-за тебя я потерял пятьсот долларов.
— Я пришлю чек. Я же так хорошо зарабатываю.
— Я просто говорю, большое тебе спасибо. Если я могу оказать тебе услугу…
— Можете. Заткнитесь.
— Верни подборку прежде, чем уйдешь домой, милый, а не то я напишу на тебя докладную.
— Так и напиши. И. М. Флетчер. Журналист.
— Счастливого пути.
Девушка в круглых очках взглянула на босые ноги Флетча и улыбнулась.
— Флетчер!
В коридоре стояла Клара Сноу.
— О Господи, Флетчер!
Бежевый костюм, туфли и сумочка крокодиловой кожи — деловой костюм деловой женщины, готовой начать рабочий день.
— Ты только что пришла, Клара?
— Ради бога, Флетчер, я еще могу стерпеть джинсы и тенниску, хотя и это не дело, но почему ты ходишь по редакции с босыми ногами?
— Я здесь с половины восьмого.
— Тебя тут вообще не должно быть! Твое место на пляже.
— Вчера вечером я сказал тебе, что приеду.
— Я не разрешила тебе приезжать.
— Мне нужны кое-какие материалы.
— А мне-то что? Я запретила тебе являться в редакцию без законченной статьи. Статья готова?
— Нет.
— Флетчер, — в полумраке коридора лицо Клары стало лиловым. — Я поговорю с тобой позже. Я давно никого не увольняла. Чувствую, что время пришло.
— Что? Вы с Френком сегодня слишком долго спали?
— Это не шутка. Я вообще не вижу повода для веселья.
— Это твои трудности.
Флетч разложил вырезки на столе. Алан Стэнуик упоминался в различных разделах газеты, чаще в светской хронике и экономическом. На каждой вырезке фамилия Стэнуик, впервые появившаяся в статье, обводилась красным кружком.
Флетчер включил диктофон, который принес из машины, положил босые ноги на стол, откинулся в кресле.
— Одиннадцать утра, пятница. Тема: загадочное убийство.
На текущий момент нам удалось выяснить следующее.
Первое, по фотографиям картотеки «Ньюс трибюн» я установил, что мужчина, обратившийся ко мне вчера днем и привезший меня в дом Стэнуика, не кто иной, как Алан Стэнуик.
Второе, он — исполнительный вице-президент «Коллинз Авиейшн», женат на Джоан Коллинз; их единственной дочери, Джулии, еще нет шести лет.
Его личный врач и друг семьи, доктор Джозеф Девлин из Медицинского центра, подтверждает, что Стэнуик застрахован на три миллиона долларов. Причину столь высокой страховки Девлин видит в желании тестя Стэнуика, президента корпорации и председателя совета директоров, отвадить зятя от полетов на экспериментальных самолетах. До сих пор, несмотря на большие ежемесячные выплаты, Коллинзу не удалось добиться желаемого. Стэнуик по-прежнему летает.
Пока мы не смогли получить точных сведений о состоянии здоровья Стэнуика. Думаю, не добыть их нам и в будущем.
Девлин уверял меня, что не знает, болен Стэнуик или нет. Довольно странное поведение для семейного врача, если только он не хотел что-то скрыть.
При этом доктор Девлин признал, и это весьма существенно, что акции «Коллинз Авиейшн» упадут в цене, если пройдет слух, что Стэнуик обречен. Можно не сомневаться, что добрый доктор и друг семьи вложил в «Коллинз Авиейшн» немалую толику своих сбережений.
Поэтому ему выгодно лгать, чтобы выгадать Стэнуику максимум времени для перестройки корпорации.
Таким образом, нельзя однозначно ответить на вопрос, болен ли Стэнуик раком или нет.
Мне показалось, что он вполне здоров, но я не силен в медицинских диагнозах.
Флетч убрал ноги со стола и наклонился над разложенными вырезками.
— Давайте посмотрим, что мы узнали об Алане Стэнуике из подборки «Ньюс трибюн».
Об обручении Джоан Коллинз и Алана Стэнуика объявлено больше шести лет назад в Рэкетс-клаб при большом стечении народа.
Она — дочь Джона и Марион Коллинз. Единственный ребенок. Закончила Хиллз Хай Скул, Годард Джуньер Колледж, год училась в Сорбонне. В пятнадцать и шестнадцать лет выигрывала чемпионаты среди девушек по теннису. После года учебы во Франции работала в международном отделе «Коллинз Авиейшн».
Похоже, довольно занудная дама.
Алан Стэнуик, сын Марвина и Элен Стэнуик, Нонхиген, Пенсильвания. Колгейт Колледж, диплом бакалавра искусств. Капитан военно-воздушных сил США. Двадцать четыре боевых вылета. Награжден «Пурпурным сердцем». Выпускник Вартон Бизнес Скул.
К моменту обручения — помощник вице-президента «Коллинз Авиейшн» по сбыту.
Первого января в экономическом разделе отмечено, что Алан Стэнуик назначен исполнительным вице-президентом «Коллинз Авиейшн». Старик Коллинз сначала хотел увидеть, получится ли из парня дельный руководитель, а уж потом решать, брать ли его в зятья.
В апреле Алан Стэнуик объявил о получении «Коллинз Авиейшн» многомиллионного правительственного контракта.
Свадьба состоялась в июне, в поместье Коллинзов. Биографии молодоженов повторены, но нет упоминания о присутствии родителей Стэнуика. Шафером был Берт Эберхарт, окончивший Колгейт вместе со Стэнуиком.
Стэнуик… Стэнуик… Джоан Стэнуик… «Общество поклонников классической музыки»… Благотворительный вечер в Рэкетс-клаб в пользу «Общества» каждый год, в октябре. Джулия Стэнуик родилась в марте следующего после свадьбы года. Все очень пристойно.
И вот что любопытно. Миссис Джоан Стэнуик тут, миссис Джоан Стэнуик там, миссис Джоан Стэнуик везде: на ленчах, обедах, вернисажах, коктейлях. А затем то ли ее активность пошла на убыль, то ли журналисты потеряли к ней интерес. Последнее маловероятно, учитывая, что в девичестве она Коллинз и обладает фотогеничной внешностью.
Скорее всего, в последние шесть месяцев она редко появлялась в обществе.
Ну, миссис Стэнуик… почему вы покинули нас… в тридцать лет?
Джон Коллинз на яхте «Колетт» ежегодно участвует в океанских гонках. Стэнуик у него штурман. Яхта никогда не выигрывала. Никогда не занимала призовых мест. Да, в семье Джона Коллинза любят не только теннис, но и плавание под парусом. Очень богатая семья.
Алан Стэнуик становится членом исполнительного комитета Рэкетс-клаб. Три года является казначеем клуба. На турнирах по теннису и сквошу выходил в финальную часть. Не побеждал, не занимал призовых мест.
Алана Стэнуика принимают в Урбан-клаб. Он произносит речь с призывом к полиции вернуться к пешему патрулированию. Ключевая фраза: «Лишившись машин, полицейские станут ближе к народу». Ему отвечает начальник полиции, мэр. Люди слушают Алана Стэнуика.
В следующем году в своей речи в Урбан-клаб Стэнуик защищает шум реактивных двигателей на заводах «Коллинз Авиейшн».
Стэнуик хвалит «F-111». Стэнуик летает на том, Стэнуик летает на этом. Стэнуик испытывает специальное оборудование, разработанное для частных самолетов, летающих в условиях крайнего севера, на Аляске.
Стэнуик с ведущими американскими журналистами, пишущими об авиации.
Стэнуик, Стэнуик, Стэнуик… все одно к одному. Я понимаю, почему Джон Коллинз взял его в зятья. На нем нет ни единого пятнышка. А если б и были, за исключением убийства, я сомневаюсь, что наш стерильный журнал поведал бы о них…
Зазвонил телефон.
— Я так рад, что ты позвонила, — сказал Флетч в трубку.
— Флетч, ну когда я услышу от тебя что-либо приятное? Например, что ты повзрослел.
— Клара, дорогая, у тебя такой умиротворенный голос. Ты уже кого-то уволила?
— Честно говоря, да.
— Кого же?
— Одного малого из городской хроники. Он названивал кому ни попадя, задавал глупые вопросы и представлялся сотрудником Ассошиэйтед Пресс.
— Неужели? Это ужасно. Я всегда говорю, что работаю в «Кроникл газетт».
— Меня это не удивляет.
— Как ты его поймала?
— Он позвонил в посольство Франции в Вашингтоне и попросил произнести по буквам слово «elan». Мы получили счет.
— Ты, оказывается, скряга.
— Он признался.
— И ты тут же уволила его.
— Мы не потерпим такого поведения. В АП возмущаются.
— О Боже! Больше я никогда ни в чем не сознаюсь.
— Флетчер, нам надо поговорить.
— Ты готова?
— Поэтому я предлагаю встретиться за ленчем. В кафетерии. Не забудь обуться.
— Ты не хочешь пригласить меня куда-нибудь?
— Я не могу показываться с тобой в обществе. Ты так одет, что нас не пустят даже в забегаловку.
— Если бы я получал, как Френк…
— В кафетерии, во всяком случае, все поймут, что я сижу рядом с тобой ради интересов дела.
— Не хочешь, не ходи. У меня полно работы.
— Нет, нам надо кое-что обговорить, Флетчер. В том числе твою «Бронзовую звезду».
— Мою «Бронзовую звезду»?
— Увидимся наверху. Обуйся.

Клара Сноу заказала сандвич из ветчины, салата и помидоров на поджаренном хлебце. Когда она впилась в него зубами, Флетч подался назад, словно опасался, что заодно она проглотит и его.
— Просвети меня, Клара, я всегда хотел узнать об этом, но все не удосуживался спросить: каков наш главный редактор Френк Джефф в постели?
— Флетч, почему ты меня не любишь?