Эвелин внимательно следила за происходящим и уже почти смирилась с необходимостью пускать туристов на территорию поместья. Они уже неплохо заработали, так что, наверное, Мэтт был прав. Она решила быстро пройтись по периметру нижнего поля вместе с собакой, чтобы самой убедиться, как идут дела. Не происходит ли на территории поместья чего-то недозволенного? Затем она вернется домой и выпьет кофе.

Через восемь дней после визита Лоджа я поехал на скачки в Западном Суссексе, предварительно заглянув в свою лондонскую контору. Синяки побледнели и сошли, ребра и ключица не беспокоили меня больше, и даже постоянная головная боль стала постепенно проходить. Я, насвистывая, вошел в раздевалку и передал Клему свой новый шлем, который я этим утром купил за три гинеи у Бейтса на Джермин-стрит.

Недавно выстроенный танцпавильон, залитый огнями, виднелся из-за деревьев. Корда и Бессонов встретились на главной аллее. Парк был заполнен молодежью, еще работали аттракционы, хлопали выстрелы в тире, из дверей и окон кафе доносился приглушенный гомон, запах кухни и табачного дыма.

Это было время школьных каникул, поэтому многие приехали семьями и радовались хорошей погоде. Похоже, что все были довольны. Да, так, наверное, и нужно действовать в дальнейшем. Она должна научиться доверять Мэтту, не критиковать любую его идею. Она улыбнулась. Он – молодец! Вернулся на работу, которую любит, а теперь еще и управляет поместьем. Все могло сложиться совсем по-другому. Какое-то время после трагедии Эвелин думала, что Мэтт больше никогда не станет таким, как раньше.

Весовая была пуста, и отдаленный гул, доносившийся сюда, указывал, что первая скачка в разгаре. Клем, прибиравший раздевалку после бури, которой обычно сопровождается переодевание жокеев в цвета скачек, их выход на весы и в паддок, встретил меня тепло и пожал мне руку.

Они свернули налево, перешли речушку и уже явственно услышали «модерновую» музыку. У входа стояли Недбайло и Малков, сотрудники уголовного розыска Октябрьского райотдела милиции.

— Рад, что вы вернулись, сэр, — сказал он, взяв шлем.

Она оказалась почти у самого входа в дом, когда услышала пронзительный крик. Вначале Эвелин подумала, что это кричат возбужденные дети на ярмарочной площади. Но второй крик прозвучал громче, и определенно кричали в доме. Похоже, что кричала Айви, которая работала у них экономкой неполный день. У Эвелин внутри все опустилось. Что-то явно пошло не так.

Он написал мое имя шариковой ручкой на кусочке лейкопластыря и приклеил его к блестящей поверхности шлема. — Надеюсь, вам не скоро понадобится новый. — Он прижал пластырь покрепче большим пальцем, — Завтра я начинаю работать, Клем, — сказал я, — Можете принести мое снаряжение? Большое седло. Проблемы веса не существует — я скачу на Адмирале.

— Ну что, тряхнем стариной? Потанцуем? — улыбнулся Малков.

Она поспешила в дом, а там – в главный зал. Айви пятилась в угол. Двое молодых парней стояли посередине огромного помещения. Один из них сжимал в руках вазу производства компании «Муркрофт», которую, вероятно, достал из одного из сервантов. Собака Эвелин, маленький пудель, яростно залаяла.

— Наилегчайший вес, — сказал Клем покорно. — И куча свинца, к которому Адмирал не привык. Майор Дэвидсон вряд ли когда-нибудь нуждался в этом. — Клем искоса бросил на меня оценивающий взгляд и добавил:

– Поставьте вазу на место! – приказала Эвелин, стараясь удержать собаку. – Это очень редкая вещь и стоит целое состояние. Если вы ее уроните, восстановить ее будет невозможно.

— Это можно, — сказал Корда.

— Вы потеряли фунта три-четыре, по-моему.

Парни переглянулись и рассмеялись. Тот, который держал вазу, поднял ее повыше.

— Это к лучшему! — сказал я весело, поворачиваясь к двери.

– Сколько вы готовы мне заплатить?

— Да, одну минуту, сэр, — сказал Клем. — Джо Нантвич просил передать, что он хочет сообщить вам что-то важное.

Высокий парень с копной волос на лбу под «битлов» потянул Недбайло за рукав: «Слушай, «контра» есть?» Видно обознался.

Этому неопрятному и нечесаному парню было не больше восемнадцати, выражение его лица ясно показывало, что он хочет – поспорить и поскандалить. Эвелин уже была готова его пристыдить, но тут заметила жуткого вида нож, который сжимал в руке его товарищ.

— Да? — сказал я.

— Он спрашивал вас в субботу в Ливерпуле, но я сказал, что вы, может быть, приедете сюда, поскольку мистер Грегори упоминал на прошлой неделе, что завтра вы будете скакать на Адмирале. — Клем рассеянно поднял седло и разглаживал его рукою.

У входов стояли подростки шестнадцати-семнадцати лет и ребята постарше. Чтоб не тратить деньги на билет, иной раз и из-за отсутствия такового, они хватали выходящих за рукава, выклянчивая контрамарки, «контры», как здесь говорили.

Второй парень прыгнул к пуделю.

— А Джо не говорил, что именно? — спросил я.

– Заставь шавку замолчать, или я перережу ей горло.

Подошел майор Леденев.

— Да, говорил. Он хочет показать вам кусок коричневой оберточной бумаги, на котором что-то написано. Он сказал, что это вас заинтересует, хотя я не вижу в этом ничего интересного. Про какой-то курятник, если я правильно понял. Он вытащил эту бумажку в раздевалке в Ливерпуле, расправил ее на скамейке, аккуратно сложил и сунул во внутренний карман пиджака. И при этом хихикал. По-моему, он немножко выпил тогда, но ведь это было после Национальных скачек, тогда все выпили. Он сказал, что там на бумажке сплошная тарабарщина, но что это может оказаться уликой, почем знать? Я спросил, уликой против чего? Он не хотел сказать, да и я сам был слишком занят, чтобы возиться с этим.

Парень с вазой снова поднял ее повыше.

— Я его увижу и все выясню, — сказал я. — Бумажка при нем, ты не знаешь?

— Ну, все в сборе, пошли, — сказал он.

– Ну, леди, сколько готовы отстегнуть мне за этот горшок? Давайте решайте побыстрее, а то я разобью не только этот. Я вам тут все разобью.

— При нем. Он только что похлопывал себя по карману, спрашивая, здесь ли вы, и я слышал, как бумажка там шуршала.

– Вам это не сойдет с рук. У нас ведется видеонаблюдение. Вас поймают и осудят. – Эвелин посмотрела на муляж камеры видеонаблюдения в углу. Теперь она жалела, что не послушалась Мэтта, который хотел установить настоящую. – Вы серьезно хотите получить судимость?

С трудом пробившись сквозь блокирующих входы парней, они вошли в танцпавильон. Оркестр отдыхал, играла радиола, но ее игнорировали. Все забились по углам, стояли группами, в буфетах пили пиво и водку, которую приносили с собой: бутылки из-под «Столичной» виднелись у ножек столиков.

— Спасибо, Клем, — сказал я.

Парень рассмеялся.

Скачка кончилась, победителя повели расседлывать, и от трибун сюда, к весовой, устремились сотни возбужденных болельщиков. Я стоял у двери, ожидая Джо, и прислушивался к разговорам. Я узнал, что Ливерпуль всех разочаровал, а для человека, который рассказывал, явился чистейшим убытком. Я там не был, я был слишком занят, нарабатывая собственные плечевые мускулы с целью вернуть утраченную силу.

– Да она у нас уже давно есть. Деньги давай, или сейчас брошу эту вазу об пол. Наши друзья тусуются на ярмарке. После того как они тут поразвлекаются, никто больше никогда не приедет в эту вашу скучную старую дыру. Если мы тут народ ножичком порежем, это же не поможет торговле? Так что веди себя разумно. Заплати мне, чтобы я ушел, и я уйду.

— Вот вам и идеальные условия для хулиганства, — сказал кто-то из группы. — Пиво, водка, будоражащая нервы музыка, большое скопление молодежи и никакого контроля…

Сэнди на ходу похлопал меня по спине и сказал, что чертовски рад опять видеть на горизонте мою физиономию и что я похож на плохого актера, играющего Человека, Который Смеется.

Парень с ножом стоял за спиной Айви и держал ее за талию. Нож он прижимал к ее горлу. У Эвелин участился пульс, она тяжело дышала. Руки дрожали так сильно, что она с трудом удерживала собаку. Худший кошмарный сон становился реальностью.

— Ты видел Джо? — продолжал он. — Он тут все пищал, что ты ему нужен.

Ударил оркестр. Все засуетились, зашныряли парни по залу, отыскивая подруг или просто партнершу на танец. В одном из углов образовался круг, в котором пяток ребят лихо отплясывали шейк. А в зале каждый пустился кто во что горазд. Грустное это было зрелище. Чувствовалось, что главным принципом завсегдатаев танцпавильона было повыламываться как можно больше.

– Мы пустим ножичек в дело, мадам. Так что поторопись.

— Да, мне передали, — сказал я. — Я его как раз жду.

– Денег здесь нет! – закричала Эвелин. – Отойдите от Айви. Поставьте вазу на место. Уходите из дома, с территории поместья. Я обещаю, что не стану никому звонить.

К девушкам, стоящим поодаль, вразвалку подошел широкоплечий, коротко остриженный парень. Он бесцеремонно схватил одну из них за руку. Девушка вырывалась, но тщетно. Он вытащил ее в круг танцующих.

Двое журналистов кинулись расспрашивать меня о моих планах и об Адмирале для утреннего выпуска газет. Сэр Кресвелл Стампе удостоил меня кивком своей изящной головы и характерным оттопыриванием верхней губы, что у него обозначало улыбку.

Парень с ножом размахивал им перед лицом Айви. Она закричала, Эвелин тоже закричала.

Удовольствие, которое я испытывал, снова окунувшись в родную стихию, было несколько испорчено Дэном, шагавшим по лужайке с потрясающе красивой девушкой. Он без умолку что-то рассказывал ей, а она доверчиво поднимала к нему лицо и смеялась. Это была Кэт.

— И в темный лес ягненка поволок, — сказал Бессонов.

– А я не боюсь. Я ее порежу. Вас обеих порежу. Пойдет вам обеим на пользу.

Увидев меня, они ускорили шаг и подошли ко мне улыбаясь.

Эвелин нисколько не сомневалась, что он это сделает. Парню хотелось над кем-нибудь поиздеваться.

Это была удивительно красивая пара, оба черноволосые и грациозные, — все-таки они необычайно подходили друг другу.

— Ну и нравы, — покачал головой Леденев. — Займитесь парнем, Бессонов.

Внезапно со стороны двери послышался низкий мужской голос.

Кэт, уже привыкшая к моему шраму, который она хорошо разглядела во время ленча несколько дней назад, приветствовала меня коротким: «Кого я вижу!» В тоне ее — увы! — не было и намека на любовь и тоску. Она взяла меня под руку и попросила пройтись с ней и Дэном вдоль скаковой дорожки, она хотела наблюдать за следующей скачкой у рва с водой.

– Сделай то, что тебе сказала леди Эвелин, парень. Поставь вазу на пол. Осторожно поставь! Если от нее хоть кусочек отколется, я тебе яйца оторву.

Я взглянул на Дэна. Он чуть улыбнулся, но его темные глаза смотрели на меня непроницаемо и неприветливо. Мои собственные мускулы тоже ведь невольно напряглись, когда я увидел его с Кэт. В данный момент я понимал его чувства.

Круг танцующих расширялся. Работники уголовного розыска отступили к столикам, стоящим у края, присели за один из них. Компания по соседству, две накрашенные девчонки и желторотые юнцы с развязными манерами, в такт музыки прихлопывала ладонями по кромке стола, неприлично громко смеялась, всем своим видом демонстрируя презрение к окружающим.

Эвелин резко повернулась и увидела незнакомого мужчину в дверном проеме. Кто бы он ни был, появился он как раз вовремя. Стоило парням взглянуть на него, как они сразу же утратили всю свою браваду. Казалось, что они даже стали меньше ростом – они сжались в испуге. Мужчина был примерно одного возраста с Эвелин, высоким, красивым, несмотря на огромное тело, в темных волосах виднелась седина, на правой щеке Эвелин заметила шрам под скулой.

Поэтому моя следующая фраза была продиктована не только желанием настичь Клода Тивериджа, но и беспокойством за судьбу нашей дружбы с Дэном.

Нечесаный парень смотрел на крупного мужчину пару секунд, затем, к большому удивлению Эвелин, осторожно поставил вазу на пол и стал пятиться. К нему присоединился его дружок. Мужчина зашел в зал, освобождая путь к двери. Двое парней стали осторожно к ней продвигаться.

— Я не могу, — сказал я. — Я должен найти Джо Нантвича. Может быть, после… если вам наскучит там гулять.

— Смена, черт ее побери, — сказал Корда. — Конечно, нам трудно сейчас поставить себя на их место, но мне не верится, что вот только это, — он обвел рукой зал, — может заполнить жизнь и помыслы молодежи.

– Заберите ваших приятелей с ярмарочной площади и убирайтесь с территории поместья. И чтоб никакого шума! Вернетесь – пеняйте на себя. Вы меня поняли?

— Хорошо, Аллан, — сказала она. — А может быть, мы потом вместе выпьем чаю? — Она повернулась, чтобы идти, и сказала мне через плечо:

Парни судорожно закивали.

— Еще увидимся. — В этих словах и сопровождавшей их улыбке мне была ясно видна насмешка над ревностью, которую она во мне возбуждала.

— Да и подобное развлечение, — вступил в разговор Бессонов, — можно облечь в иные формы. Только никому это, увы, не нужно. Администрация гонит план, тети из гороно дороги сюда не знают, комсомольским вожакам ходить на танцы положение не позволяет, мы… Да и мы вот по случаю «чепе» сюда собрались… Подождите-ка.

– Простите. Мы не хотели.

Наблюдая за ними издали, я забыл о Джо и теперь пошел искать его. Ни в весовой, ни в раздевалке его не было.

Он поднялся и пошел навстречу тому бесцеремонному битюгу, что грубо потащил девушку в круг.

– А перед тем как уйти, извинитесь перед дамами. – Мужчина улыбнулся двум испуганным женщинам. – Ну! Или я сейчас отберу нож и сам вас порежу!

Пит вырос надо мной, как башня, когда я вернулся на свой пост у дверей. Он приветствовал меня, как давно потерянного друга. Шляпа на его большой голове была сдвинута на затылок, широким плечам было тесно в пиджаке. Он добродушно оглядел мое лицо.

Через несколько секунд парни вылетели из зала, а перед этим на самом деле извинились. Эвелин была готова разрыдаться и выдохнула с облегчением.

— Постой-ка, парень. Повежливее ты не мог обратиться к девушке? Что ты таскаешь ее по залу, как вещь какую?

– Спасибо огромное! Я с ужасом думаю о том, что могло бы случиться, если бы не появились вы.

— А они неплохо тебя сшили, знаешь? В последний раз, когда я тебя видел, ты был весь залит кровью, — сказал он. — Ты, наверно, так и не помнишь, что с тобой произошло?

– Дверь была открыта, – сказал мужчина. – Я хотел посмотреть зал и увидел, что происходит. Больше они вас не побеспокоят.

— Нет, — сказал я с сожалением. — Иногда мне кажется, что… но я не могу удержать мысль.

Парень оторопело глянул на Бессонова и, видимо, сообразив, кто перед ним, забасил извиняющимся тоном:

– Нужно позвонить в полицию, – объявила Эвелин. – Может, стоило их задержать, чтобы их арестовали.

— Может, это и к лучшему, — сказал он, желая меня утешить, и поправил тесемку скаковых очков, готовясь идти в весовую.

Мужчина покачал головой.

— Пит, — сказал я. — Ты не видел Джо? Он, говорят, искал меня.

— Да я… Ничего такого. Знакомая она…

– Они уже сбежали. Они испугались. Такие парни не ожидают, что им кто-то даст отпор. Они не посмеют вернуться.

— Да, искал, — сказал он. — Он в Ливерпуле тоже искал тебя. Он очень хотел тебе что-то показать, адрес какой-то, что ли, написанный на коричневой бумаге.

Вероятно, он был прав. В любом случае они ушли, и одно это вызывало облегчение. Эвелин протянула руку.

— Ты видел эту бумагу? — спросил я.

– Меня зовут Эвелин Бриндл.

Подошел лейтенант милиции в форме.

— Вообще-то видел, но Джо меня раздражает, и я не стал с ним задерживаться. Кажется, там было написано «Чичестер».

Мужчина подмигнул, взял протянутую руку и поцеловал.

— Ты не знаешь, где найти Джо? — спросил я. Губы Пита презрительно скривились.

– А меня зовут Джек. Джек Флэнаган. Судя по вашему виду, вам нужно выпить. Рюмочку чего-то крепкого.

— Знаете парня? — спросил Бессонов.

— Я видел, как этот нахал зашел в бар минут десять назад.

– В жилой части дома есть бренди. Пойдемте. И ты, Айви.

— Уже! — воскликнул я.

– Я тут не один, – сообщил Джек. – Я приехал с друзьями. Вы, дамы, выпейте бренди и не волнуйтесь. Мы с друзьями сейчас пройдемся по территории, проверим, все ли в порядке.

— С вагонзавода я, Сорокин фамилия, — с готовностью ответил парень.

— Жалкий пьянчужка, — сказал он без всякого сочувствия. — Я бы не позволил ему сесть на свою лошадь, если б даже, кроме него, на свете не осталось ни одного жокея.

– Я хотела бы вас как-нибудь отблагодарить, – сказала Эвелин. – Вы заслужили награду. Вы нам жизнь спасли, и это не упоминая вазу от «Муркрофт».

— В какой бар он пошел? — спросил я.

– И ваза, как я вижу, одна из самых ранних их работ. – Он осторожно поднял вазу с пола и вручил Эвелин. – От награды не откажусь. Поужинаете со мной сегодня? Давайте я заеду за вами в восемь вечера? Устраивает? Я знаю один уютный ресторанчик в городе.

— Тебе бы в дружинники надо, хулиганов одной фигурой испугаешь.

— Что за открытыми трибунами, рядом с тотализатором. Он и еще один человек, для кого он скачет, как его, Тюдор, что ли? Они вдвоем вошли, нет, за ними еще один плелся.

При обычных обстоятельствах Эвелин никогда бы не согласилась никуда пойти с мужчиной, которого совсем не знала, но этот только что спас ей жизнь. Она улыбнулась в ответ.

Я разинул рот.

– Да. С удовольствием.

Леденёв увидел Лилю, одну из подруг Лены:

— Но Тюдор же порвал с Джо в Челтенхэме! И очень решительно.

Глава 14

Пит пожал плечами.

— Не видела того парня?

Мэтт показал Кейт фото ножного браслета.

— Тюдор вошел в бар с Джо и другим парнем, тот шел за ними по пятам. А может, он и не с ними, не знаю.

– Это дешевка, – сказала она. – Я видела массу таких вещичек на лотках в городе.

— Ладно, спасибо тебе, — сказал я.

— Что-то его нет последнее время, — сказала Лиля.

– А как он мог оказаться частью униформы? На какой работе их могут носить?

До бара за углом, куда направился Джо, было всего сто ярдов. Это был длинный деревянный барак, примыкавший к высокому забору, отделяющему скаковую дорожку от шоссе. Я не терял времени, но, когда я вошел и протолкался сквозь толпу одетых в пальто, пьющих пиво посетителей, Джо там уже не было. Клиффорда Тюдора тоже.

Кейт пожала плечами.

— Если увидишь, куда сообщить, знаешь. А сейчас пойдем танцевать. Я, кажется, еще не разучился.

Я вышел к трибунам. Приближалось время второй скачки, и длинные волнующиеся очереди стояли у тотализатора, здесь же, рядом с баром, люди нетерпеливо посматривали на часы и тут же на программы, зажав в кулаке приготовленные к уплате деньги. Мужчины бежали по траве к трибунам, фалды фраков болтались по ветру. В здании тотализатора громко трещали звонки, и люди в очередях, сбившись в кучу, стремились просунуть деньги сквозь маленькие окошечки, прежде чем их захлопнут.

– Не представляю.

И майор пошел танцевать. Ребята проводили его улыбками. Корда потянул Бессонова за рукав.

Я нерешительно топтался на месте. Нигде не было и намека на Джо, и я решил пойти в жокейскую ложу на трибунах и поискать его там. Я сунул голову в бар, чтобы проверить в последний раз, нет ли его там, но бар был пусть, если не считать трех особ не первой молодости, вытиравших залитую пивом стойку.

– Нам это нужно выяснить. Это может быть важно. Сегодня утром обыщем комнату девушки. Посмотрим, может, удастся найти что-то интересное.

— Смотри, вот две девушки на тебя своим парням показывают. Популярный ты человек, Веня…

Я нашел Джо вообще только потому, что двигался медленно.

Лили закончила опрос жителей улицы Вестгейт, а теперь сидела за своим столом и смотрела записи с камер видеонаблюдения, которые удалось собрать. Их было мало, самыми полезными оказались сделанные в доме напротив того, в котором произошло убийство. Лили просматривала запись на своем компьютере и остановила в самом важном месте.

Благодаря изгибу дороги здания тотализатора и бара стояли не на прямой. Пространство между ними узкое, почти щель, дюймов восемнадцати по фасаду, затем расширялось, так что у самого забора бар и тотализатор отстояли один от другого фута на четыре, а то и на пять.

— Эти? Знаю, профилактику с ними проводил. Пока вроде ничего, только на танцульки бегают.

– Сэр! – крикнула она. – Взгляните сюда!

Я поглядел, проходя, в эту щель и увидел Джо. Но я не сразу и узнал его, только когда подошел ближе.

На записи было видно, как Мэри Солтер выходит из дома.

— Послушайте, — сказал Корда, — что можно сделать вот из этого танцпавильона? Ведь в таком виде это просто скотский загон, а не культурное учреждение.

Сначала я просто увидел человека на земле в углу, образованном стеной тотализатора, и подумал, что он, может быть, болен или пьян, и подошел узнать, не нужна ли ему помощь.

– Мы знаем, что она была в доме, она в этом призналась, – заметил Мэтт. – А Фрэнсин попала в радиус охвата камер? Она утверждает, что услышала, как Солтер ругалась с ее бывшим мужем, и сразу же ушла.

— Знаешь, есть хорошие слова: «Кадры решают все». Вот и здесь все решают кадры, те, что смогут поставить все эти танцы-манцы на новую основу. А пока…

Человек лежал в тени, но что-то в очертаниях его тела и в тряпичной его неподвижности заставило меня узнать его.

– Да, она говорила правду, – кивнула Лили. – Камера ее зафиксировала за пять минут до этого кадра. Она находилась в доме всего несколько секунд. Но самое интересное вы еще не видели. Вон Солтер уходит. Смотрите.

Бессонов безнадежно махнул рукой.

Он был жив, но уже едва дышал. Ярко-красная пенистая кровь текла из носа и из уголка рта, щека тонула в луже крови на заросшем травой гравии. Его круглое лицо, как ни странно, сохранило выражение капризного недовольства, как будто он не понимал, что все случившееся с ним было нечто большее, чем временное неудобство.

Лили показала пальцем на экран. За тонкой занавеской в окне гостиной смутно просматривался мужской силуэт. Похоже, он смотрел вслед уходящей Мэри Солтер.

Вечер близился к концу. И был, по всем данным, удачным. Кое-что прояснилось, установлен ряд интересных моментов, вышли на определенные связи, словом, группа поработала неплохо. И потанцевать успели, так, между прочим.

Черная толстая рукоятка ножа нелепо торчала из рубашки Джо в желтую и белую клетку, чуть наклоненная вниз от грудной кости, — удар пришелся в солнечное сплетение. Вокруг этого места запеклось немного крови, нож вошел всем лезвием.

– Рональд Поттер? – спросил Мэтт. – Если это он, то это доказывает, что ни Мэри, ни Фрэнсин его не убивали. Ты отлично поработала, Лили. Спроси у техников, могут ли они сделать запись более четкой. Хорошо было бы рассмотреть лицо мужчины.

Глаза Джо были открыты, но взгляд блуждал и ужа стекленел.

Но это все равно не означало раскрытие убийства. Они могут исключить из списка подозреваемых Фрэнсин и Мэри Солтер, но больше-то у них никого нет! У них и мотив так и не появился, кроме желания скрыть спрятанные в доме останки.

Контролеров у входа уже сняли, ребята не клянчили «контры», оркестр «добивал» последние аккорды. Топтавшаяся толпа начала редеть, когда Корда склонился над ухом майора и прошептал:

Я настойчиво позвал его:

Требовалось что-то, чтобы ускорить расследование.

— Джо!

Мэтт повернулся к Кейт.

— Юрий Алексеевич, посмотрите налево. Туда, где пиво…

Он повернул ко мне глаза, они остановились на моем лице, и я понял, что он узнал меня. На щеке его дрогнул мускул, губы раскрылись. Он делал огромное усилие, чтобы заговорить.

– Ты нашла что-нибудь интересное о предыдущих жильцах?

У пивного киоска с кружкой, прикрытой шапкой пены, стоял высокий светловолосый парень в черном костюме и белой рубашке без галстука. Он стоял боком к оперативной группе и его профиль отчетливо вырисовывался.

Алая кровь вдруг потоком хлынула из ноздрей и застыла бездонной чашей в открытом рту. Он издал слабый, задыхающийся звук, и по его мальчишескому лицу разлилось выражение глубокого изумления. Потом кожа его побелела, глаза закатились.

– Большинство местные, и их всех можно исключить. Но все еще остается вопрос с девушками, которые там проживали. Я звонила Мэри Солтер, но она говорит как-то неопределенно. Я собираюсь опять заехать в агентство. У Поттера должны были остаться записи.

Несколько секунд выражение его лица говорило: «Это несправедливо». И лицо еще хранило складки, привычные для него в жизни.

— Быстро найдите Свету, — сказал Толстиков, — и издали покажите ей парня.

– Прижми Солтер. Нам нужно знать, кто там жил. Может, регистрировался один человек, а на самом деле проживало несколько или кто-то приезжал погостить. Владелец дома не жил никогда, хотя дом принадлежит ему последние двадцать лет. Он всегда сдавался. Должно быть что-то! Мы просто это еще не нашли. Лили, поехали со мной к Флетчерам.

Борясь с тошнотой, вызванной сладковатым запахом крови, я закрыл ему пальцами глаза и присел на корточки, беспомощно глядя на него.

Когда они шли к машине Мэтта, зазвонил его мобильный телефон. Звонила его сестра Сара.

Парень спокойно пил пиво, изредка поглядывая по сторонам.

Я знал, что это бесполезно и что я ничего не найду, но все-таки ощупал карманы его пиджака в поисках клочка коричневой бумаги, которую он хотел мне показать. Смерть Джо была бы бессмысленной, если б бумага оказалась на месте. Коричневая бумага. Я подумал, это могла быть обертка бандероли от денег, которые получил Джо. Яснее ясного. И что-то было на этой бумаге, что, по мнению Джо, помогло обнаружить наконец пославшего ее человека. Почтовая марка? Адрес? «Что-то связанное с курятником», — сказал Клем. Пит сказал: «Чичестер». Ни то, ни другое не имело смысла. По мнению Клема, для Джо это слово тоже не имело смысла, и он просто хотел показать его мне, поскольку уже решил это сделать.

– Сегодня утром в доме произошел неприятный инцидент. Два бандита с ножом угрожали маме и Айви. Хотели денег и грозились все разбить в главном зале, если их не получат.

— Сивый? — спросил Корда.

Он всегда был слишком болтлив во вред себе. Он не был сообразительным, не то что скрытным. Он мог бы позвонить мне по телефону, сделав свое открытие. Вместо этого он размахивал бумажкой перед всеми в Ливерпуле.

Мэтт замер на месте, потом сделал глубокий вдох. Именно этого боялась его мать.

— Да, — кивнула она.

И кто-то принял жестокие меры, чтобы он не показал эту бумагу мне.

– Как они себя чувствуют? – Его сердце учащенно билось в груди, пока он ждал ответа сестры.

— Он, товарищ майор, — сказал Корда.

— Бедный, глупенький болтун, — сказал я тихо, обращаясь к его неподвижному телу.

– Все в порядке с обеими, хотя Айви отправилась домой. Сказала, что ей нужно прилечь. Но мама меня удивила. Я ожидала обычную реакцию. Ты же ее знаешь: стоны, упреки, обвинения. Но она весело щебечет! Рядом оказался некий господин, который шуганул этих двоих парней. Мама считает, что он спас им с Айви жизнь. Несколько мелодраматично, но ты же знаешь маму. Она сегодня идет с ним ужинать.

— Спасибо, Света. — И товарищам — Ребята, будем брать…

Я встал и пошел обратно к трибунам. Голос комментатора бубнил в громкоговорителе, лошади приближались ко второй открытой канаве, это означало, что скачка наполовину закончена и мне надо торопиться.

– А позвонить в полицию никому не пришло в голову?

Последние пятьдесят ярдов до конторы я бежал бегом. Я открыл дверь. Невзрачный седой человечек в очках, сидевший за столом, вскинул голову, вздрогнул, поднял в воздух перо, а бумагу, на которой писал, прикрыл ладонью. Это был секретарь конторы ипподрома.

– Нет. Мама просто счастлива, что Джек их прогнал. И еще он сказал, что пройдется по территории со своими приятелями. Ей этого показалось достаточно.

— Мистера Ролло нет? — спросил я бессмысленно, оглядывая пустую контору.

– Что еще за Джек? Фамилия у него какая? Мне это все не нравится. Странная история. Большинство людей сразу же стало бы звонить в полицию.

— Он смотрит скачку. Чем могу быть полезен? — Сухой голос, сухие манеры. Не тот человек, которому хотелось бы сообщить об убийстве. Но это надо сделать. Стараясь говорить спокойным голосом, без спешки, я рассказал ему просто и ясно, что Джо Нантвич лежит мертвый между тотализатором и баром, с ножом, воткнутым в легкие. Я предложил послать за брезентом, которым можно загородить пространство между двумя зданиями, ибо, когда толпа устремится к бару и открытым для платежа окошечкам тотализатора, его, конечно, увидят, кинутся смотреть и, если на земле и остались какие-нибудь следы, их затопчут.

– Мама ничего не хочет слышать и только поет дифирамбы этому мужчине. Очевидно, он харизматичный и симпатичный. Думаю, что маме он понравился. Сам его увидишь, когда он за ней приедет. Зовут его Джек Флэнаган. Он бизнесмен.

15

Глаза за очками сделались круглыми и недоверчивыми.

Мэтт вручил Лили ключи от машины.

— Это не шутка, — сказал я, отчаиваясь. — Скачка почти окончена. Сообщите полиции. А я найду брезент. — Он все еще не двигался. — Да действуйте же! — торопил я его. Но рука его так и не добралась до телефона, когда я закрывал за собой дверь.

С утра полковник Бирюков ездил в район, проводил там совещание. Дорога длинная, вернулся после обеда, как следует не поел, где-то еще продуло в пути, чувствовал себя неважно. И тут Леденев доложил, что вот уже второй день бьются с Сивым и все без толку. То врет, то в молчанку играет.

– Минутку подожди, хорошо? Мне нужно быстро переговорить с Кейт перед тем, как куда-то ехать.

Медицинский пункт был в дальнем конце весовой. Я вошел туда торопливо и увидел двух санитарок, уютно распивавших чай. Я обратился к младшей из них, полной женщине средних лет.

Он поспешил назад в участок и прошел прямо в оперативный штаб.

Бирюков выпил в кабинете стакан крепкого чая, закурил «любительскую», посмотрел те куцые протоколы, которые смогли составить его сотрудники, сказал Леденеву:

— Поставьте чашку и идемте со мной, скорее, — сказал я, надеясь, что она не будет спорить. Я взял носилки, стоявшие у стены, и, когда она медленно опустила чашку с чаем, добавил:

– Вчера ты мне сказала, что твой брат слышал о какой-то заварушке, которая намечается во время ярмарки у меня в поместье.

— Давайте-ка его мне. Я на свежую голову с ним потолкую.

— Принесите одеяло. Там раненый. Пожалуйста, поторопитесь.

Кейт кивнула.

Итак, Ростислав Лапин, светловолосый, нос прямой, с горбинкой, двадцать лет.

Призыв к исполнению долга заставил санитарку двинуться с места без проволочек, и, захватив одеяло, она последовала за мной через площадку, хотя и неторопливым шагом.

– Да, Зейн так и сказал.

— Место работы?

– Откуда у него эта информация?

Голос в репродукторе несколько усилился, он комментировал скачки у последнего препятствия, и в тишине, когда замолк гул приветствий, раздался другой голос, сообщавший имя победителя. Я достиг прохода за тотализатором, когда он называл имена второй и третьей лошадей.

– Понятия не имею. Я вам говорила, что Зейн – молодой парень и почему-то любит связываться с уголовниками. – Она саркастически усмехнулась. – Наверное, криминальный мир возбуждает его интерес. Надеюсь, что он из этого вырастет.

Первые игроки из числа завсегдатаев уже потянулись в бар. Я посмотрел на Джо, Его никто не тронул.

— Судоремонтный завод.

– Поспрашивай его, пожалуйста. Моей матери угрожали сегодня утром. И это еще не все. Ее спас незнакомый мужчина, который оказался в нужном месте в нужное время. По-моему, странное совпадение.

Я поставил носилки стоймя, чтобы сделать нечто вроде ширмы, закрывающей проход. Санитарка подошла ко мне, громко дыша. Я взял у нее одеяло и повесил на носилки так, чтобы никто не мог заглянуть в пустое пространство между зданиями.

— Лену знаешь?

– Обязательно спрошу, сэр. Чуть попозже с ним поговорю.

— Послушайте, — сказал я, стараясь говорить медленно. — Между этими двумя зданиями лежит человек. Он не ранен, а убит. Его убили ножом. Я пойду потороплю полицию, а вас прошу подержать носилки в этом положении. Не позволяйте никому входить сюда, пока я не вернусь с полицейским. Вы меня поняли?

* * *

— Эту… ту, которую…

Она не ответила. Она несколько сдвинула носилки так, чтобы ей самой можно было заглянуть в проход. Она долго глядела туда. Потом, загородив проход своей могучей грудью, с боевым огнем в глазах сказала:

Кристина Флетчер отвела двух детективов в комнату дочери.

— Вот именно, которую убили. Кто убил?

— Никто туда не войдет, я отвечаю.

– Я тут ни к чему не прикасалась, хотя вы видите, какой здесь бардак. У нее общая комната с Кианом. И детские вещи раскиданы по всей комнате.

Я поспешил обратно в контору. Мистер Ролло на этот раз был там, и, когда я ему обо всем доложил, они наконец зашевелились.

— Н-не знаю…

Кристина ушла и закрыла за собой дверь.

Скачки не то место, где можно побыть одному. Приведя полицейского к Джо и убедившись, что он позаботится об официальной стороне дела, я захотел побыть один и подумать. У меня возникла одна идея, когда я сидел на корточках у тела Джо, но тут нельзя было действовать наобум.

– Что мы ищем, сэр? – спросила Лили.

— Видел ее в тот вечер?

Кругом толпились люди — и в паддоке, и в зданиях вокруг. Я пошел по скаковой дорожке и по жесткой траве двинулся к центру и шел, пока трибуны не остались позади. Чувство меры и возможность спокойно осмыслить положение — вот что мне сейчас требовалось.

– Что угодно, что расскажет нам о планах Карен. Она хотела устроиться на работу. Она могла отправиться на интервью.

— Да.

Я думал о Билле Дэвидсоне и Сцилле, а также о том, скольким я обязан своему отцу, который уже вернулся в Родезию. Я думал о терроризированных трактирщиках в Брайтоне и об окровавленном лице Джо Нантвича.

– Телефон лежит на столе рядом с кроватью. Странно, что она не взяла его с собой. – Лили опустила телефон в пакет. – У нее также есть и ноутбук. – Лили включила его. – Тут полно всего: письма, Facebook… Им нужно долго заниматься.

— Танцевал с ней?

Я думал о том, что убийство Джо в корне меняет положение дел, потому что до сих пор я весело преследовал мистера Клода Тивериджа в уверенности, что, хотя он и применял насилие к людям, но не убивал их преднамеренно. Теперь он взял барьер. Следующее убийство покажется ему более легким, дальше — проще. Отважные бунтовщики против бандитов-вымогателей окажутся в большей опасности, чем прежде, и, может быть, я в ответе за них.

– Возьмем с собой.

— Танцевал.

Джо показывал эту бумагу многим, и никто, включая, видимо, и его самого, не мог понять значения того, что на ней написано. Однако он был убит, прежде чем смог показать ее мне. Для, меня, следовательно, эти слова значили бы многое. И может быть, только для меня.

Мэтт нашел черную блестящую визитку на туалетном столике. Его заинтересовал логотип – мультяшная девушка с подносом, на котором стоят стаканы. На визитке значилось: «Клуб “Красный каблук”».

— Домой шел провожать?

Я следил за тем, как поднявшийся ветер волнами ходит по траве на скаковом кругу, и слышал отдаленные голоса букмекеров, выкрикивающих ставки следующей скачки.

Лили фыркнула.

— Нет.

Вопрос, на который надо было ответить, был прост. Буду ли я продолжать расследование? Мне не хотелось, чтобы меня убили. А идея, возникшая у меня возле тела Джо, сулила не больше безопасности, чем шашка динамита, брошенная в костер.

– Это ночной клуб на одной из глухих улочек в самом худшем районе Хаддерсфилда. Казино, танцы у шеста. Репутация у этого заведения очень сомнительная.

Лошади, участвующие в третьей скачке, легким галопом направились к старту. Я лениво наблюдал за ними. Скачка окончилась, лошади вернулись в паддок, а я все еще стоял в центре круга, пытаясь перескочить через мысленное препятствие, возникшее у меня в голове.

— А как твое уменьшительное имя?

– В таком случае что их визитка делает в комнате шестнадцатилетней девочки?

Наконец я ушел обратно в паддок. Жокеи уже были на смотровом кругу, готовясь к четвертой скачке, и, когда я дошел до весовой, один из служащих взял меня за локоть и сказал, что полиция меня ищет по всему ипподрому. От меня, по его словам, хотели получить показания, и мне следовало идти в контору скачек, где меня ждали.

Лили подняла на него глаза, отрывая взгляд от ноутбука.

— Славка. Или…

Мистер Ролло, худой, маленький, прислонился к окну, лицо его было нахмурено. Его седой, очкастый секретарь все еще сидел за столом, приоткрыв рот, как будто так и не мог свыкнуться с реальностью происходящего.

– Вы думаете, что она там собиралась работать?

— Или Сивый. Известно. Кстати, известно и еще кое-что. Ты видел Лену после танцев? Не торопись с ответом, внимательно выслушай вопрос: ты видел Лену после танцев?

Полицейский инспектор, назвавшийся Вейкфилдом, устроился за столом мистера Ролло. Ему помогали два констебля, один из них вооружился тетрадью для стенографирования и карандашом. Доктор с ипподрома сидел в кресле у стены, рядом с ним стоял человек, которого я не знал.

Мэтт пожал плечами.

— Н-нет, не видел.

Вейкфилд был недоволен мной, я проявил безответственность, исчезнув более чем на полчаса в такой важный момент. Крупный, полный, он занял собой всю комнату. Так и веяло властью от его седых волос, слишком узких глаз, сильных, толстых пальцев. Это был настоящий полицейский, способный внушить злодеям страх божий.

– Для начала она – несовершеннолетняя.

— Хорошо…

Его недоброжелательный взгляд говорил о том, что в данный момент я должен быть причислен к категории злодеев.

– Клуб проверяли год назад, половина девушек оказались несовершеннолетними. Клуб оштрафовали и вынесли предупреждение, но можно поспорить, что они и дальше работают как работали и плевать хотели на все предупреждения. Изучим историю посещения сайтов Карен. Поисковые запросы могут о многом рассказать. Если она планировала работать в этом клубе, то будут письма. И тогда она заходила на их сайт.

— Если вы готовы, мистер Йорк, — начал он саркастически, — мы выслушаем ваши показания.

Василий Пименович Бирюков положил ручку на чернильный прибор, поправил очки, встал из-за стола, подошел к сейфу, открыл его и достал увесистую папку с бумагами. Вернулся к столу и стал медленно рассматривать содержимое папки.