Лорел К. Гамильтон

Убить зиму

Боевая ведьма Джессмин стояла среди руин деревеньки Треллкилл. Лес виднелся невдалеке. Когда-то это были всего двадцать строений в богом забытом месте.

Одна из роз ее матери одичала. Она обвила останки дымохода, бледно-розовые цветы кустились на солнечной стороне. Воздух был наполнен густым приторным карамельным ароматом. Вишня обвивала груду камней, которая когда-то была садовой оградой.

Джессмин ощущала силу своей матери в этом буйстве растительности. Волшебство ведьмы земли пропитало все кругом. Ее мать не допускала, чтобы виноградная лоза разрасталась, куда ей вздумается, а сорная трава заползала на грядки с земляникой.

Внезапно ее посетила мысль, что тело ее матери все еще может покоиться под этим цветущим великолепием. Она тяжело дышала, ища глазами, не блеснет ли белая кость среди дикой земляники. Но там ничего не было, как не было и в зарослях диких роз и вишни.

Падальщики давно уже выбрали все кости. Двенадцать лет слишком долгий срок при такой близости к лесу.

— Что здесь случилось, Джесс?

Она испуганно подскочила и обернулась. Грегор прислонился к мягкой зеленой насыпи, которая когда-то была частью кухни.

— Прошу прощения, я слишком задумалась.

Он фыркнул.

— Я заметил. — Он сделал широкий жест мечом. — Что разрушило все вокруг?

— Старость и воля богов.

Он нахмурился и прижал меч к груди.

— Ты собираешься рассказать мне историю этого места или нет? Ты затащила меня в такую глушь. Ты ничего мне не объяснила. Ты берешься за работу, даже не спросив моего мнения, а потом сообщаешь мне, так что я даже отказаться не могу. — Он запустил руку в свои коротки каштановые волосы. — Джесс, мы с тобой уже год, как братья по оружию. Разве я не заслуживаю хотя бы объяснений?

Она улыбнулась и подошла, чтобы облокотиться на покрытую листвой стену возле него. Ее ореховые глаза смотрели чуть выше его головы, пока ее сильные маленькие руки гладили его по волосам.

— В Зарде нет крестьян вообще, только бедняки. Мы были бедны, но мне, как ребенку, это было безразлично. У нас была еда, кров, игрушки, любовь. Я не считала нас бедными, но богатыми мы тоже не были. Моя мать была деревенской ведьмой стихии земли. Она никогда не пользовалась своей магией ради личной выгоды или чтобы навредить, разве что в качестве обороны. Но даже тогда она брезговала убивать. Она не поняла бы моих методов замуровывать заживо в камень.

— Ты только дважды так делала, и оба раза это спасло нам жизнь.

Она улыбнулась ему.

— Да, так и есть. Но я стою здесь, где волшебством моей матери пропитана сама земля, и стараюсь от него оградиться.

— Почему?

— Я боюсь, Грегор. — Летний ветер разметал ее темные волосы. — Я обещала своей матери, что я никогда не воспользуюсь силой во зло. И я уже столько раз нарушала это обещание.

— Ты боишься, что ее призрак будет в назидание навещать тебя.

— Да.

— Джесс. — Он прижал ее к себе. — Пожалуйста, расскажи мне, что здесь произошло.

— Однажды старый волшебник и его сын остановились здесь на ночь. Я никогда не встречала по-настоящему старого волшебника, ведь они могут жить тысячелетиями. Но этот был стар. Его сын был молодым, сильным и красивым, так что деревенские девушки все глаза на него проглядели. Той ночью старый волшебник умер. — Руки Джессмин замерли. Она стояла абсолютно неподвижно. — Сын обвинил нас в том, что мы отравили его отца. Он разрушил нашу деревню пламенем и молниями, бурей и землетрясением. Мой отец и браться были убиты. Когда все было кончено, спаслись только моя мать и я. — Джесс глубоко и судорожно вздохнула. — Моя мать, как деревенская ведунья, взывала к судьям Зардиана. Они ничего не сделали. Спустя два дня после того, как они оправдали сына волшебника, он убил мою мать. — Она опустила взгляд и встретилась с его глазами. Они были карими и широко раскрытыми от удивления и боли.

— Джесс.

Она приложила кончики пальцев к его губам.

— Это было очень давно, Грегор. Очень давно.

Он перехватил ее руку.

— Что случилось с волшебником, который разрушил деревню?

— Он умер. — Она улыбнулась ему. Эту улыбку он уже видел раньше, она медленно растягивала ее губы и заполняла глаза темным светом. Он называл ее смертельной улыбкой. — Он был первым волшебником, которого я убила.

— Именно поэтому ты убиваешь только волшебников?

— Именно поэтому. Я не знаю, почему этим занялся ты.

Он стоял, смотря ей глаза в глаза, потому что был не выше и не ниже ее.

— Я делаю это, потому что ты этим занимаешься.

— Ах, — она сказала это и выдала ему улыбку, которую никто не видел у нее уже двенадцать лет, улыбку, полную любви.

— Ты занялась этим делом, чтобы рано или поздно вернуться домой, так?

— Я занялась этим делом, потому что у волшебника, которого я прикончила, как и у меня, была мать. Кажется, она сошла с ума. Вся округа метает увидеть ее мертвой. Это волшебница Сицерия Челадон.

— Пытаться убить Сицерию безумие, Джесс…

Она прервала его жестом.

— Она ищет убийцу своего сына, Грегор, и уже убила сотни людей в своих поисках. Я думаю, что со временем она сама найдет меня.

Они добрались до ближайшего городка уже в сумерках. Виселица была установлена прямо перед городскими воротами. Три трупа, покачиваясь на летнем ветру, свисали с нее. Они были подвешены за запястья, и на телах не было следов обычного насилия. Ни удавка палача, ни нож, ни топор не убивали их.

— Матерь всего Мира, сохрани нас. Я никогда не видел ничего подобного, — прошипел Грегор.

Джесс смогла только кивнуть. Трупы, мужчина и две женщины, были истощенными и высушенными черной магией. Кожа, покрывавшая их плоть, была коричневой, как у сушеного яблока. Их глаза иссохли в глазницах. Это были коричневые скелеты. Женские волосы трепыхались вокруг лиц, застывших в гримасах ужаса и удивления, их рты искривились будто в тихом стоне.

Джесс покачала головой: это было совершенно бессмысленно. Мертвецы не сохраняют пережитого ужаса. Челюсти рассыпались и зияли пустыми провалами.

— Ну, Грегор, нам стоит пройти внутрь.

Он продолжал пристально рассматривать мертвеца.

— Это работа Сицерии?

— Да.

— И ты хочешь, чтобы мы ее убили?

— Что-то в этом роде.

Грегор развернул свою лошадь к ее и взял ее за руку.

— Джесс, я не трус, но это… Сицерия выпила их жизни, как я или ты выжимаем до суха апельсин.

Джесс уставилась на него, пока он не ослабил хватку.

— Мы и прежде убивали волшебниц.

— Но ни одна не была способна на такое.

Джесс кивнула.

— Она выпила их жизни, забрав их волшебство, Грегор.

Он восстановил дыхание.

— Я просто знахарь. Я не могу ничего увидеть. Она забрала их души?

Джесс вздрогнула. Хоть она и ограничила свою магию, чтобы защититься, она все равно чувствовала ответ. Теперь она осознала, почему ей почудилось, будто трупы тихо стонут.

— Нет. Их души все еще там, пойманные в ловушку в их телах.

— Побери Верн эту суку.

Джесс кивнула.

— Это и есть наш план, Грегор, наш с тобой.

Их окликнули со стороны городских ворот. Женщина уже спускалась к ним, чтобы пригласить их внутрь.

— Что вам угодно здесь, наемники?

— Комната на одну ночь, еда, если вы будете так любезны, и стойло для лошадей. — Ответила Джесс.

— Разве вы не знаете, что въезжаете в проклятый город?

Джесс постаралась разыграть удивление.

— Проклятый? О чем это вы?

Женщина грубо фыркнула горьким смешком.

— Разве вы не видели виселицу и ее ношу?

— Я видела три трупа.

— Они — символ нашего проклятья. Для вашего же блага, езжайте дальше, наемники.

Джесс облизала губы и откинулась назад, чтобы Грегор только слышал.

— Я не ощущаю тут проклятья, кроме этих трупов, но я все равно постараюсь поберечься.

Он выглядел удивленным.

— Как долго ты пользуешься впустую оберегающими чарами?

— С того самого момента, как мы ступили в смрад Сицерии.

— Смрад. О чем это ты?

Теперь была ее очередь удивляться.

— Оглянись вокруг. Посмотри на растения.

На летних деревцах висели черные, мягкие листья. Трава была по-зимнему мертвой вокруг дороги и осыпалась в коричневый прах. Кругом было совершенно тихо.

— Где же мелкие птицы, серое племя? Серое племя есть всюду.

— Но не здесь, не здесь. — Джесс хотелось спросить его, как он мог не заметить, но она и так знала ответ. Он был всего лишь знахарем, изготовителем микстур, его волшебство работало только с заклинаниями и ритуалами. Ее же было привязано к самой земле и брало начало в ней. Эта опустошенность особенно ее ранила. В некотором роде это было богохульством. А Грегор ничего не заметил в летних сумерках.

— Если ты отвлечешь стражников, я постараюсь рассмотреть проклятье, и скажу, безопасно ли туда идти.

Он кивнул.

— После визита Сицерии они не будут рады чародеям.

— Да, я бы предпочла не распространяться о том, что я владею магией земли.

Он поехал к воротам.

— Что произошло с вашей землей?

Джесс постаралась включить внутренний слух и не слушать остальных. Она вслушивалась в ритмы собственного тела, течение крови, биение сердца, дыхание, пульс. Она окунулась в тишину в глубине собственного тела, в самом его естестве. Джесс уронила щит и закачалась в седле. Ей потребовалась вся выдержка, чтобы не закричать. Земля вокруг просто вопила. Смерть. Земля была ранена, она умирала. На виселице болтались не просто ведьмы, Сицерия иссушила саму землю. Она впитала часть магии летней земли. Это было уже не исправить. Город был обречен. Невозможно выжить там, где нельзя посеять хлеб. Не было серой птичьей братии, потому что птицы улетели из этих мест, все живое сбежало отсюда. Все, кроме людей. И они скоро уедут отсюда. С наступлением осени они не соберут урожая и уйдут отсюда.

Разрушение было настолько полным, что за ним скрывалось все остальное. Джесс пришлось повернуть лошадь так, чтобы видеть город, так что она смогла на нем сконцентрироваться и проверить, действительно ли на нем лежит проклятье. Ее глаза скользнули по трупам, внутри, уловив три трепещущие, яркие и чистые искры жизни внутри. Души дрожали и бились. Джесс отвернулась и уставилась на окруженный стеной город.

Она протягивала свое волшебство, направляя его вокруг и больше не вздрагивая от прикосновения к мертвой земле. Город был обычным городом. Никакого проклятья на нем не было. Наложить проклятье после того, что Сицерия сделала с землей, было бы уже слишком.

Джесс проехала мимо Грегора.

— Никакого проклятья на городе нет. Мы можем спокойно въезжать. — Прошептала она.

Стражник прокричал сверху:

— Что это так долго делала ваша подруга?

— Я молилась, — ответила Джесс.

Женщина, все это время молчавшая, сказала:

— Молитвы — дело хорошее. Входите, незнакомцы, и добро пожаловать в то, что осталось от Титоса.

В городе была всего одна маленькая таверна, и они оказались в ней единственными чужаками. Окна были закрыты, хотя летняя ночь была довольно теплой. Пожилая женщина, дремавшая возле совершенно бесполезного огня, бормотала во сне. Джесс задавалась вопросом, не считают ли они, что огонь и свет спасут их от зла, как маленький ребенок, что просыпается с криком среди ночи. Это место смердело несвежим пивом и потом. К ним подошел хозяин собственной персоной, чтобы принять заказ. Он был большим раскормленным мужчиной, но его глаза были красными, будто от слез.

Вывеска таверны гласила просто «Таверна Эстебана». Джесс рискнула.

— Вы Эстебан?

Он посмотрел на нее рассеянным взглядом, будто слышал только половину из того, что она сказала.

— Да, он и есть. Желаете пообедать?

— Да. Но больше еды нам нужна информация.

Теперь все его внимание принадлежало ей. Его темные глаза уставились на нее, полные гнева и яростной ненависти, горящей, как солнце, пробивающееся сквозь стекло.

— О какой информации речь?

Грегор погладил ее по руке, предупреждая, чтобы она не давила на этого человека. Но Джесс ощущала волшебство в комнате, не активное, но оно здесь было. И исходило оно не от хозяина.

Виселица стоит за городскими воротами. Как получилось, что она оказалась именно там?

Огромные руки скрутили в узел тряпку, которую он сразу же сунул за пояс. Его голос понизился до зловещего шепота.

— Убирайтесь.

— Прошу прощения, хозяин, я не хотела никого обидеть, но этот способ казни очень необычен.

— Убирайтесь… — Он смотрел на нее взглядом, в котором было горе, порожденное смертью.

Джесс знала это горе и то, как оно съедало вас изнутри до тех пор, пока вы либо умирали, либо удовлетворяли свою месть. Она заговорила тихо и четко:

— Где ваша жена, хозяин?

Он откинул назад голову и заплакал, затем отбросил в сторону стол и двинулся на Джесс. Она держала его вне досягаемости, угрожая ему ножом в руке, но причинять ему боль она не хотела. Волшебство усилилось, расползаясь по ее коже: колдовство. Старуха у очага теперь была на ногах, опираясь на трость. Рука ее взметнулась вперед, подобно когтю, очертив в воздухе.

— Довольно. — Сила, звучавшая в ее голосе, была подобна плети и заставляла повиноваться. Мужчина замер, руки безвольно повисли вдоль тела, слезы катились по щекам.

Джесс вложила нож в ножны, поскольку необходимость в нем отпала. Очень немногие люди могли вот так повелительно действовать на Джесс.

Старуха повернула к ней сердитый взгляд своих глаз.

— Ты собиралась причинить ему боль?

— Ты не раскрыла бы тогда себя.

— Хорошо, зато теперь я раскрылась, девочка. Чего ты хочешь? Предупреждаю, если то, что ты скажешь, не равносильно его боли, ты будешь наказана за свою грубость.

Джесс поклонилась, не сводя глаз с женщины. Она ощущала Грегора неподалеку и заметила блеск клинка в его руке. Таким образом заклинание повиновения распространялось только на нее и хозяина таверны. Это стоило запомнить.

— Я жажду смерти Сицерии Безумной.

Женщина искала глазами на Джесс место, куда ударить. Джесс знала, что сейчас она взвешивает все «за» и «против». Тут старуха рассмеялась неожиданно молодым смехом для такого старого тела.

— Убийцы. Двое убийц.

Джесс и Грегор неловко переминались, потому что ничем не могли опровергнуть ее слова.

— Мы не…

— Не лгите, кто бы вы ни были. У меня есть дар распознавать правду. — Прервала старуха.

Джесс сглотнула. Это очень редкий талант, который помогал распознать любую ложь, как мирскую, так и волшебную.

— Мы пришли в этот город без ложных отговорок. Если вы Видящая-правду, то вы знаете, о чем я говорю. Я должна убить Сицерию.

Лицо женщины было торжествующим, когда она на них смотрела.

— Вы верите тому, что говорите, это правда. Но говорить об ее убийстве и действительно ее убить, вещи разные.

— Это так. Мы ищем информацию, которая помогла бы нам в нашем деле.

— Вы можете ее убить? — спросил Эстебан.

Джесса посмотрела на него. Его глаза были переполнены горем потери.

— Да, я Убийца Магов, и она не будет первой волшебницей, даже десятой не будет, из тех, что я убила.

— И кто же вы, кто следует за ней тенью? — спросила старуха.

Грегор вложил свой меч в ножны.

— Я Грегор Поющий клинок, известный так же, как Приносящий смерть.

— Такие благозвучные имена, свойственные юным. Но соответствуете ли вы им?

— Мы готовы рискнуть жизнями, чтобы быть достойными наших имен. Хотите ли вы помочь нам победить сумасшедшую, что разрушила ваш городок?

— Я расскажу тебе, Джессмин Убийца Магов, все, что смогу, но это совсем немного. Я Теодора Правдовидица.

Эстебанпринес нам еду и сел рядом, чтобы послушать. Джесс запротестовала было, но Теодора остановила ее:

— Его жена и дочь висят на виселице у ворот нашего города. Естественно, он заслужил место за этим столом.

Джесс кивнула.

— Первой напастью, что свалилась на нас, была метель средь ясного летнего неба. Это был шторм, несущий с собой лед элементалей, адски холодный. Сицерия вышла из этого шторма с ледяным демоном за спиной. Она сказала нам, что завоюет наш город. — Теодора сделала паузу, чтобы отпить глоток. — Я сражалась с Сицерией, когда она добралась до наших ворот. Я бросила ей вызов, чтобы выиграть безопасность моего города. — Теодора улыбнулась и посмотрела на свои ставшие шишковатыми от возраста руки. — Я проиграла. Но проиграла я не в магии. В этом я ей, наверное, даже не уступала. У нее было кольцо на левой руке, зачарованное кольцо. Я вышла из городских ворот тридцатилетней женщиной, а вошла в них вновь шестидесятилетней.

Джесс и Грегор переглянулись.

— Какое кольцо могло так состарить? — спросил Грегор.

— Сицерия не старила меня, она прокляла меня старостью. Она носит кольцо проклятий.

Грегор тихонько присвистнул.

— Это дорогого стоит.

— Но как это связано… — начала Джесс.

— Эстебан, не могли бы вы снова наполнить мой стакан? — прервала ее Теодора. Мужчина посмотрел с подозрением, но встал, чтобы выполнить просьбу волшебницы.

— Вы хотели спросить, кольцом ли Сицерия привязывает души к телам? — тихо спросила Теодора.

— Да.

— Эстебан не знает, что его жена и дочь все еще страдают. Я думаю, что было бы неблагоразумно рассказывать ему об этом.

— Она именно им воспользовалась? — спросил Грегор.

— Да.

Эстебан поставил стакан, и Теодора сказала ему:

— Спасибо Эстебан.

— Как она забрала волшебство земных ведьм и самой земли? — спросила Джесс.

Теодора уставилась на свой стакан, окруженный коричневой ладонью в напряженном захвате.

— Она носит ожерелье, прямоугольный изумруд в золотой оправе. Это амулет. Он настроен только на магию земли и впитывает только ее.

— Т. е. в нем заключена вся магия земли, которую она украла?

Теодора кивнула.

— Ты правдовидящая. Есть ли способ вернуть магию или просто разрушить чары?

— Кольцо проклятий обладает неограниченной властью. Оно содержит в себе не меньше проклятий, чем знает любой Заклинатель. Если кольцо израсходует все свои проклятья и не будет повторно зачаровано, его можно уничтожить, и тогда прекратят действовать те проклятья, которые уже были им наложены.

— И вы снова стали бы молодой?

— Да. — Теодора рассматривала еду у себя на тарелке и рассказывала, ни на кого не глядя. — С ожерельем иначе. Возможно, его способность поглощать силу неограниченна. Единственный способ выпустить магию, уничтожить его.

— И как мы это сделаем? — спросил Грегор.

— Вы могли бы предать его земле, из которой оно и возникло.

— Буквально земле, — переспросила Джесс, — или речь лишь о земной магии, так какая земля нужна?

— Любая земля на это способна.

Джесса улыбнулась.

— У тебя есть план, не так ли? — спросил Грегор.

— Продумываю одну из возможностей.

— Как мы можем вам помочь? — спросила Теодора.

— Грегору нужны будут некоторые травы, чтобы сделать настой. И еще я задумалась, не ли у вас в городе заклинателя.

Эстебан и Теодора переглянулись.

— Да, на самом деле есть, но он стар и не способен проклясть Сицерию.

— Я не хочу, чтобы он проклинал Сицерию, я хочу, чтобы он проклял меня.

Убить зиму. Часть2

Эта история, как и рассказы о Сайдре и Пиявке и «Знамение Селендин», произошла в мире «Обета колдуньи». Главный герой — убийца и, как и Эдуард из цикла книг об Аните, Джесс решила, что убивать обычных людей слишком просто. Она охотится на волшебников. Этот рассказ повествует о том, как она встала на этот путь, и не оставит вас равнодушным.

Два дня спустя они выехали из Титоса, снабженные новым зельем и проклятьем на каждого.

Грегор крутился и ворочался в седле, пытаясь почесать середину спины.

— Будет только хуже, если ты будешь чесать.

Он посмотрел на Джесс своими красными, воспаленными глазами, опухшими настолько, что они почти не открывались.

— Ты сказала выбрать проклятье, я его выбрал. Откуда мне было знать, что Верм — это чертова триклятая сыпь?

Джесс вздохнула.

— Я предложила проклятья, которые были бы достаточно сильными, но при этом не помешали бы тебе сражаться.

Он вцепился в собственную руку.

— Ты бы предпочла сделать меня импотентом. Нет уж, спасибо.

Она почти рассмеялась.

— Я бесплодна, пока не снято мое проклятье.

— Но это другое. Ты выпила зелье, чтобы не зачать любым способом. Мне же есть чем занять свое мужское достоинство.

Джесс улыбнулась, но она ощущала тяжесть в своем животе, почти пустоту. Она ощущала потерю.

— Если эта сыпь хоть чуть-чуть усугубится к тому моменту, как мы доберемся до Сицерии, ты будешь совершенно бесполезен.

Он поехал вровень с ней.

— Мне очень жаль, Джесс. Я просто не понимал. Если бы я знал, то, вероятно, даже позволил бы себя раскомплектовать. — Он вздрогнул в солнечном свете, коже пошла мурашками. — И тебя бы не убили бы из-за того, что я отвлекся на этот адский зуд. — Он вцепился в свои руки, приподнимая манжеты.

— Если ты продолжишь так чесать, то расцарапаешь себя до крови. У тебя разве нет мази, чтобы облегчить зуд?

— Да, но я надеялся сохранить ее до того, как бы исполним нашу миссию.

— Я думаю, что мы уже достаточно близки к этому. Воспользуйся мазью, иначе скоро заживо сдерешь с себя шкуру.

Грегор порылся в седельной сумке и извлек запечатанный горшок.

— На это нужно время.

— У нас оно есть. Мне нужно разобраться в себе.

Он кивнул и спешился. Трава была ему по плечо и царапала лошади брюхо. Цветы дикой маргаритки наполняли воздух тонким ароматом. Шумная стая коричневых птичек ссорилась где-то высоко в небе. Джесс вдыхала летнее богатство. Ее магия пульсировала и ширилась, питаясь растущей травой, стремительным полетом птиц и крошечных насекомых. Все это подпитывало земную магию ведьмы.

Грегор подошел, чтобы встать рядом с ее ногой в стремени. Его лицо было покрыто маслянистым лосьоном.

— Ты излучаешь бледное сияние.

Она с усмешкой посмотрела на него, протягивая руки ввысь.

— Я ощущаю, что вот-вот полыхну пламенем, вот-вот лопну от силы.

Он нахмурился.

Джесс рассмеялась.

— Это не опасно, Грегор. Не хмурься так, а то будет сильнее чесаться. — Она коснулась его плеча.

Он отпрыгнул, будто обжегся.

— Твоя сила полилась по моей руке. Это было… неожиданно.

— Конечно, разве создание зелий не добавляет тебе магии?

Он покачал головой.

— Не так, как это. Я травник, Джесс. Мое волшебство тихое. Теперь ты сойдешь за волшебницу.

— Я всегда такая весной и летом, но не зимой, — она вздрогнула, — зима — время нехорошее для обладающих земной магией.

— Тогда что ты будешь делать, когда мы вступим во владения Сицерии?

— Я набрала достаточно силы, чтобы продержаться некоторое время, если буду вести себя осторожно.

— А если нет?

— Тогда я не смогу больше притворяться волшебницей. Сицерия узнает, что я всего лишь простая земная ведьма, и наш план провалится.

Грегор наблюдал за ней, припухлость и краснота уже начали спадать, дав ему открыть глаза.

— Ты выглядишь намного лучше. А чувствуешь себя как?

— Лучше я себя почувствую через три дня. Все это время мне придется любоваться твоей спиной.

— Никогда бы не подумала, что тебе это не в радость.

Грегор снова сел в седло, и они двинулись между сосен. Верхушки сосен перешептывались и бормотали высоко над их головами, забрасывая их сосновыми иглами. Джесс ощутила первый прохладный импульс магии, чужой магии. Она подняла щиты, отключившись от земли, но при этом огородившись от того, что ждало их впереди.

Лошади нервно забили копытами у подножия горного хребта. Сквозь деревья медленно сочился туман. Солнечный свет, пронзая его, отражался искрами от обледенелых деревьев. Летная листва чернела и крошилась, покрытая льдом. Мороз и снег плавно сползали к подножию горного хребта.

Джесс взглянула на шумящие ветки над своей головой. Пожелтевшие иголки осыпались на лесную подстилку.

— Определенно работа элементали или демона.

— Считаешь, мы можем заключить сделку с демоном?

— Наш план на том и держится.

— Что, если он не согласится?

Она улыбнулась ему.

— Тогда, Грегор, мы узнаем, действительно ли плачет ли Бог Магнус кровавыми слезами.

— Я не планировал встретиться с ним так скоро.

— И я. Давай вынимать зимнюю одежду.

Пот сочился по спине вдоль хребта Джесс. Меховой капюшон был тяжелым. Грегор ждал рядом, струйки пота прокладывали неровные дорожки в мази на его лице.

Прохладный туман стелился между ногами лошадей, но сверху их продолжало освещать летнее солнце. Зима врезалась блестящими бриллиантами льда. Снег лежал глубиной в несколько дюймов. Все это было резко очерчено рядом с зеленью лета.

Джесс потянула лошадь. Копыта захрустели по снежной кромке. Холодное дыхание зимы мгновенно охладило пот на ее лице. Пар от ее дыхания сразу же начал формироваться в кристаллики на меху капюшона вокруг ее лица. Что-то большое двигалось за деревьями. Джесс сделала знак Грегору, чтобы тот подождал.

Она ничего не могла разглядеть, но все же знала, что там что-то движется. Ее все еще окружали убитые зимой деревья. Снег простирался кругом гладкий и нетронутый. Но… там было пятно возле высокого прямого вяза, которое Джесс не могла разглядеть. Чем сильнее она всматривалась в это пятно, тем меньше видела. Казалось, оно говорило «не смотри на меня, меня здесь нет», но она точно знала, что там что-то было. Вопрос в том, что?

Она просигналила Грегору, чтобы тот медленно приблизился к ней.

Они проехали совсем немного, когда воздух задрожал, и возникший из него демон прислонился к вязу. Множество рук были скрещены на груди. Он был примерно десять футов в высоту и чуть темнее снежной белизны вокруг. Его чешуя мерцала перламутром. Из головы росли два тонких рога. Хвост подрагивал в снегу. Джесс это напомнило кошку, готовящуюся к броску.

Ребристые, словно крылья летучей мыши, уши демона свернулись в трубочку и снова расправились.

— Я присматриваю за этой границей. Если вы сделаете еще хотя бы один шаг вглубь, то будете в ловушке до тех пор, пока наша миссия не завершится.

— И когда же это произойдет? — спросила Джесс.

Он заморгал большими фиолетовыми глазами.

— Когда Сицерия Безумная того пожелает и никак не раньше. — Раздвоенный язык облизнул губы, показались подобные ледяным кинжалам клыки.

— Возвращайтесь, пока еще есть время. Вас предупредили.

— Спасибо за предупреждение. Если мы поедем дальше, что с нами случится?

Он пожал одной парой плеч.

— Сицерия сама решит.

— А что ты сделаешь, если мы пойдем дальше?

— Я, — начал он, уперев коготь в собственную грудь, — ничего, но тем не менее. Вы должны оставаться в городе, пока Сицерия не закончит свое дело.

— И сколько времени это займет?

Демон всмотрелся в обледенелые деревья. Он улыбнулся, показав клыки.

— Я думаю, не много.

— Тогда мы вернемся и подождем, раз уж должны.

— Так и поступите, — Демон широко поклонился, разведя все свои многочисленные руки. Они поехали прочь, удаляясь от демона, хотя ни одно расстояние не уберегло бы их от него, пожелай он на них напасть.

— Травник, — окликнул демон.

Джесс оглянулась назад на Грегора. Он стоял, как вкопанный, полный решимости.

— Смотри на меня, травник, смотри на меня, — зашипел демон.

— Остановись, — предупредила Джесс. — У него нет силы, чтобы тебе сопротивляться.

— А что ты можешь сделать? — Он обратил свой пристальный взгляд своих чудесных фиалковых глаз без белков на нее. Джесс не смогла посмотреть ему прямо в глаза. Демон рассмеялся.