-Присцилла в воде рядом с Ирвингом. Она плавает, как рыба. Она старается удержать его на поверхности. У Джордана двое пьяных на берегу.

-Насколько рана серьезна?

-Там все плохо, Майк, очень плохо.

Сьюзен посмотрела на меня. Я в свете звезд видел, как напряглась ее челюсть. Я чувствовал, как поднимается в моем животе первая волна гнева, который вот-вот начнет меня душить. Лунный свет тянулся серебристой дорожкой через озеро. Все было чертовски красиво кругом, так спокойно и мирно.

Как только лодка достигла ограждения, Джордан прокричал:

-Он уходит под воду, Присцилла не может удержать его!

-Глуши двигатель, Рой. Мы пойдем за ограждение вдвоем, - сказал я.

Лодка покачивалась напротив сетки. Сьюзен и я взяли загубники в рот и нырнули к ограждению. Забраться на сетку и перелезть через нее почти нереально, но Сьюзен перебралась через ограждение при помощи одних только рук. Я последовал за ней, спустившись в черную ночную воду.

Я не мог разглядеть фонарь Сьюзен. Я ничего не видел, но тут я услышал отраженный эхом сигнал. Звук повторился, и я пошел на него. Сьюзен в туче пузырьков воздуха махала мне фонарем, ведя меня за собой.

Тело Ирвинга мягко выплыло из темноты. Она нашла его. Я погладил его рукой по спине и почувствовал, как он вздрогнул. Моя рука нащупала глубокую рану на его боку. Его спинной плавник был наполовину срезан, и я осознал, что вода настолько черная из-за крови. Я сглотнул из-за загубника и поплыл к голове Ирвинга.

Сьюзен качала его голову, как дитя, и Ирвинг прижимался к ней. Она гладила его под надбровной дуге. Половина его морды была разодрана и вскрыта. Левый глаз терялся в массе мяса, и даже виднелась кость. Он ткнулся носом мне в грудь и выдохнул целый ворох пузырей. В них был как воздух, так и кровь из его израненной челюсти. Я слегка поднырнул под него и смог разглядеть край раны у него на затылке. Его позвоночник бледно и нереально мерцал в свете моего фонаря. Была еще одна рана на обратной стороне. Его внутренности наполовину вываливались из его живота.

Всего одним ударом таких ран нанести невозможно. Скорее всего первый удар пришелся ему по голове и оглушил его, но потом… Они несколько раз прошлись по нему лодкой, нанося все новые и новые раны.

Я начал отплывать к Сьюзен, когда живот Ирвинга дернулся. Я посветил себе фонарем и обнаружил крошечного монстра, двигающегося в перепончатом мешке. Ирвинг собирался стать мамой!

Мешок разошелся и выпустил в воду почти четырех футового монстра. Я покачивал в колыбели из своих рук малыша, прижимая его к груди, и начал подниматься на поверхность. Ирвингу нужен был воздух для дыхания, значит малышу тоже. Мы были уже почти у самой поверхности, когда я осознал, насколько же глубоко только что находился. Мне нужна была остановка? Малыш-монстр начал шевелиться в моих руках. Я выпустил его, и он устремился на поверхность. Будут потом проблемы или нет, теперь уже поздно об этом думать. Я тихонько помолился и всплыл на поверхность.

Малыш негромко и счастливо фыркнул, слегка задыхаясь на воздухе. Он повернул ко мне взгляд: крошечные, полукруглые рожки покрывали его драконью голову. Он был точно копией Ирвинга. Сьюзен появилась возле меня и молча смотрела с минуту.

Мне не было больно, не было тяжести в груди, никаких спазмов, никакой кессонной болезни, легкие работали нормально. Вероятно, не так-то сильно меняется давление на глубине в сорок футов. Видимо, я напрасно волновался.

Я провел своей рукой по спине малыша, как по влажному шелку. Я дошел до надбровной дуги. Монстр укусил меня, вонзив свои зубы-иглы на всю глубину. Я подавил вскрик, поскольку загубник все еще был у меня во рту. Малыш нырнул под воду и исчез.

Сьюзен уставилась на то место, где только что был монстр, затем сказала:

-Ирвинг мертв. Его тело начало уходить на дно. Как, черт возьми, он оказался беременным? – Она опустила маску, и та повисла вокруг ее шеи, как ожерелье. – Боже мой, ты хоть понимаешь, что мы только что стали первыми свидетелями рождения озерного монстра? – В ее голосе звучал благоговейный страх, которых мы обычно приберегаем для церквей и больниц.

Я старался держать кровоточащую руку повыше над водой и все еще не знал, что чувствую. Ирвинг был мертв, и то, как он умер, было ужасно, но я только что держал в руках новорожденного монстра. И у меня будут следы укуса, чтобы доказать это. Даже, если нам не удастся сфотографировать малыша, радиус укуса покажет, насколько он мал. И тут я засмеялся, вынув загубник изо рта. Иногда мне кажется, что я пробыл с Сьюзен слишком долго. Она даже не поняла до сих пор, что мне больно.

Что-то еще было в ней. Она развернулась лицом к берегу. Веселье и страх оставили ее лицо. Теперь оно было бледным от гнева, и глаза казались черными провалами на нем.

-Сьюзен, - позвал я, пытаясь дотянуться до ее плеча. Она покачивалась на волнах вне досягаемости. – Сьюзен, что ты собираешься делать?

Она легла на спину, насколько позволяли баллоны с воздухом, и поплыла назад. – Я собираюсь причинить им вред.

-Ты не можешь этого сделать, - возразил я.

-Вот увидишь.

Я начал барахтаться в ее сторону, но она была настроена слишком решительно. Прилив адреналина в моем организме сошел на нет: смерть Ирвинга, новорожденный, укус. Кровь продолжала литься из раны, а вместе с ней пришла боль. Я устал. Сьюзен продолжала гневно грести к берегу. На отмели она начала стаскивать с себя ласты. Присцилла, еще один из младших смотрителей, подвинулась и помогла Сьюзен снять баллоны.

Присцилла возвышалась над Сьюзен подобно башне. В Присцилле шесть футов и один дюйм, и она обладает силой под стать росту.

Сьюзен высвободилась от баллонов и двинулась к виновникам. Я заорал:

-Остановите ее!

Присцилла обернулась ко мне, но не двинулась в ее сторону.

-Остановите ее! Сьюзен!

Присцилла опустила баллоны на землю и пошла в сторону моей жены.

Я едва дышал, выбравшись на отмель, и пытался одной рукой скинуть баллоны. Выстрел отозвался эхом, достаточно громкий, чтобы я подпрыгнул. Я побежал в одной ласте.

У Сьюзен в руках была винтовка Джордана. Она целилась в двоих мужчин. Прозвучал новый выстрел, и мужчины принялись вопить. Она стреляла в землю прямо у них под ногами.

Джордан пытался говорить с ней, но она сделала жест винтовкой, приказывая ему отойти.

Присцилла встала на колени в воде возле меня, расстегивая последний ремень моей экипировки.

-Поговори с ней, Майк. Иначе могут быть жертвы.

Я кивнул, пожал плечами и пошел к Сьюзен. Она стреляла в землю вокруг них. Пока что, я думаю, она никого не задела, но это была чистая случайность и поразительная удача. Но удача имеет свойство изменять. Часть меня молилась, чтобы им пустили кровь и сделали больно. Возможно, стоит повесить их трупы на воротах парка с табличкой «Эти люди убили одного из наших питомцев». Может, это убелило бы остальных вести себя хорошо.

-Сьюзен, отдай винтовку Джордану.

-Они убили его, Майк. Они убили Ирвинга.

-Я знаю.

Один из мужчин проговорил:

-Да она сумасшедшая.

-Заткнись.- Рыкнула Сьюзен.

-Я бы ее послушался, - заметил я.

Мужчина попятился к своему компаньону. Оба они выглядели бледными в лунном свете и воняли пивом и мочой.

-Они убили его, - проговорила Сьюзен.

-Отдай мне винтовку, Сьюзен, пожалуйста.

-Что будет с ними? Если я не проучу их, что с ними можно сделать по закону?

-Штраф в сто тысяч долларов или принудительный тюремный срок в десять лет.

-У каждого из вас есть по сотне тысяч долларов? – спросила она.

Мужчины переглянулись и уставились на меня.

-Ответьте ей, - посоветовал я.

-Черт, нет. У нас нет таких денег.

Сьюзен коротко и напряженно улыбнулась и передала ружье Джордану.

-Будет лучше, если вы получите десять лет тюрьмы за вашу дурную шутку, потому что если этого не случится… - Она опустилась на колени. – Я выслежу и пристрелю вас обоих.

-Эй, дамочка, это было всего лишь животное.

Я схватил Сьюзен и потянул ее на землю раньше, чем она успела ухватиться опять за винтовку.

-Потом я тебе верну винтовку, - мягко сказал Джордан.

Сьюзен обернулась на меня.

-У тебя кровь идет.

-Презент от Ирвинга Младшего.

Она держала мою руку в своих крошечных ладонях, но я знал, что она не размышляет, как лучше остановить кровь, а проверяет радиус укуса. Моя жена в первую очередь ученый.

Я скучал по Ирвингу каждый раз, когда мы подходили к ограждению. Больше не будет счастливого фырканья и выдувания пузырей, не будет тыканья под ребра драконьей головой. Мне стало одиноко. Малыш Ирвинг, как и большинство чудовищ, отличался застенчивостью. Самая лучшая фотография – легка рябь на воде в лучах вечернего солнца. След от укуса у меня на руке действительно стал хорошим доказательством. Фото моей руки заняло достойное место в докладе Сьюзен.

Сьюзен теперь считает, что все озерные монстры способны к клонированию партеногенезом. Клон рождается в момент смерти родителя. Это хорошо объясняет, почему никто никогда не видел больше одного озерного чудовища за раз. Это так же объясняет, почему у обоих чудовищ, тела которых в прошлом году вскрывали, были найдены готовые к рождению детеныши. Токсины убили всех. Ирвинг погиб от ран, потому его малыш выжил.

Проблема в том, что клонирование приводит к мутации и сдвигам в генетическом коде. Любому позвоночному нужно спаривание с себе подобными, чтобы обновлять защитные функции организма. Вероятно, миллионы лет назад озера были связаны друг с другом, но со временем монстры оказались изолированы друг от друга и, чтобы выжить, начали себя клонировать. Индивидуальные геномы были спасены, но естественным путем, без посторонней помощи, они не смогут размножаться. Без помощи человека озерным монстрам вероятнее всего придет конец. Если, конечно, мы раньше сами не уничтожим их.

Рождение Ирвинга Младшего стало концом для программы Размножения Озерных Чудовищ. Сьюзен осталась без работы, но поскольку она живет на территории Национального Заповедника Мифических Существ и близко сотрудничает с персоналом, у нее есть все шансы получить гранд на новые исследования. Если она его получит, мы сможем начать изучать особенности сексуальной жизни рыжебородых гномов. Вопрос в том, есть ли среди них самки? Никто никогда их не видел.

Сьюзен счастлива переключиться на проект по спасению нового вымирающего вида. Но я скучаю по Ирвингу, и хотя Сьюзен посмеивается надо мной, мне нравится думать, что Ирвинг где-то там гоняется за катерами или он отрастил себе крылья. Конечно, даже Богу время от времени нужно повеселиться, и Ирвинг весьма забавный парень, для чудовища.

Продажа домов



Эта история происходит в мире Аниты, но сама Анита в ней не упоминается. Так же вы не найдете в ней ни одного даже самого второстепенного персонажа из уже известных вам. Однажды я задалась вопросом: а как живут люди с менее опасной, чем у Аниты, профессией в этом новом мире, в котором вампиры легальны? Как теперь распределяется рынок труда? Например, рынок недвижимости…



Домик, стоявший всего в ярде от дороги, выглядел угрюмо. Казалось, будто он присел на корточки на землю. Эбби покачала головой, дабы развеять эти странные мысли. Дом выглядел точно так же, как и все остальные дома в квартале. Вообще-то дом был категории А. Что означило, он один из самых высоких в округе, с мансардой и камином в гостиной. Гарнеры хотели, чтобы дом был особенным. Это был хороший дом с роскошной, обсаженной кедровыми деревьями, задней дорожкой и кирпичным фасадом. Он был не меньше, чем любой другой дом. И все же…

Эбби быстро пересекла дорожку, идущую через двор. Нарциссы цвели вдоль всей дорожки до самого крыльца. Они были ярким пятном на фоне темно-красного дома. Эбби судорожно сглотнула. Она дважды разговаривала с Мэрион Гарнер по телефону и во время этих бесед Мэрион была полна энтузиазма по поводу идей для нового сада.

Это Сандра был инициатором продажи и занималась ею с самого начала, но она больше не коснется этого дома. Воображение Сандры слишком буйно, чтобы позволить ей еще раз вернуться туда, где были убиты оба ее клиента.

Эбби отдали это дело потому, что она специализировалась на том «что очень сложно продать». Разве ей не удалось продать тот чудовищный дом в викторианском стиле милой молодой паре, которые согласились купить дом Петерсонов? Она потратила кучу своего свободного времени на то, чтобы вычистить из этого дома хоть часть хлама, и в результате продала дом намного дороже, чем ожидали заказчики. И Эбби была полностью уверена, что продаст и этот дом.

Она была согласна, что массовое убийство не добавляет дому привлекательности. И массовое убийство с вызовом демона тоже не входило в список положительных моментов.

Демон был выдворен, но даже Эбби, не обладавшая талантами медиума, ощущала его след. Казалось, зло здесь въелось в краску. И если новые владельцы вдруг будут убиты демоном, Эбби и ее компания будут нести за это ответственность. Так что Эбби проследила, чтобы дом очистили по всем правилам. Теперь он был таким же чистым и белым, как девственница в день свадьбы. Должен был таким быть.

Настоящая проблема была в том, что газеты раздули ужасный скандал из этого дела. Не было ни души на мили вокруг, кто не знал бы о случившемся. И любого потенциального покупателя приходилось предупреждать. Нет, Эбби не стала бы скрывать информацию от клиентов, но специально выдавать полную версию событий коммерчески не выгодно.

Она остановилась у двери и довольно громко прокомментировала:

-Не бойся, это всего лишь дом. Он не может причинить тебе боль. – Слова прозвучали в пустоту, она вставила ключ в замок, и дверь подалась внутрь.

Он был похож на тысячи других зданий, но все равно поразил ее. Так или иначе, ей казалось, что отличия есть. Что-то, что отличало его от любого другого дома. Гостиная была маленькой со сводчатым потолком и кирпичным камином. Ковер бы бежево-коричневый, такой цвет подходит практически к любому интерьеру. Она прежде видела картины в этой комнате. Пол был голым и выглядел незаконченным.

Настил был бесцветным, бледным, как пролитый кофе, но покрывал большую часть помещений. В этой комнате нашли Мэрион Гарнер. По бумагам было ясно, что ей нанесли двадцать ударов ножом.

Новые ковры призваны были спрятать свежую покраску.

Солнечный свет втекал внутрь сквозь отверстие в стене. Оно было размером с кулак и было как бы напоминанием в самом центре белесой стены. Подойдя ближе, Эбби смогла разглядеть расходящиеся по всей стене брызги. Команда уборщиков обычно удаляет все видимые следы беспорядка. Похоже в данном случае они даже и не пытались. Эбби непременно потребует, чтобы они либо закончили свою работу, либо вернули задаток.

Оттенки были выбраны бледно-коричневые, темнее прежних, но ни одна семья не станет жить в такой цветовой гамме. Новая окраска, новые полы – цена дома должна была бы возрасти. Но Эбби не была уверена, что сможет заставить кого-то заплатить хотя бы прежнюю стоимость.

-О чем может быть речь? Конечно же, ты продашь этот дом. – Тихонько уговаривала она саму себя. И она продаст его, так или иначе.

Зона кухни и столовой была неплохой со своим прозрачным потолком и задней дверью. На белой двери виднелось пятно около ручки. Эбби наклонилась, чтобы рассмотреть его и по возможности убрать. Она не была уверена, что уборщики специально оставили его или просто случайно пропустили. Решительно нужно нанимать новую команду. Такому поведению просто нет оправдания.

Это был отпечаток засохшей крови в виде крошечной ладони. Должно быть, он принадлежал маленькому мальчику, ему вроде было пять лет. Он подбегал сюда, пытаясь выбраться? Он старался открыть дверь, но не смог?

Эбби наклонилась над раковиной и распахнула окно. Внезапно ей стало душно. Прохладный весенний ветерок трепал занавески. Они были вышиты осенними тонами, ржаво-рыжим и золотом. Они прекрасно шли к бежевым стенам и напольной плитке цвета слоновой кости.

Теперь перед ней стоял выбор, куда идти дальше. Дверь в гараж была справа от нее. Рядом с ней была лестница в подвал. Гараж показался ей более безопасным. Эбби открыла дверь и встала на единственную ступеньку. В гараже было холоднее, чем в доме, как в гроте. Другая дверь вела из гаража в задний дворик. Здесь все было маслянистых оттенков.

Она попятилась и закрыла дверь, прислонившись к ней на минуту. Ее глаза скользнули вниз по лестнице до двери в подвал. Последние шаги маленького Брайена Гарнера были по этой лестнице. Его преследовали? Он спрятался там и попался?

Она решила оставить подвал напоследок.

Спальни и ванна были сразу за гостинной. Первая комната оказалась детской. Кто-то разрисовал стены цирковыми животными. Они тянулись ярким и веселым бордюром вдоль пустых стен. Всего две недели Джессика Гарнер не дожила до своего второго дня рождения. По крайней мере, Сандра записала именно так.

Ванная была через холл от спальной. Сама ванна была главным образом белая с коричневыми прожилками тут и там. Зеркала, тянувшегося вдоль ванной, больше не было. Уборщики собрали его осколки, оставив зияющую черноту на стене пустой. Почему они не стали заменять его, если знали, что дом продадут? В других домах менять пришлось меньше.

Обои были симпатичными и не были повреждены. Цвета слоновой кости с бледно-розовыми тонкими полосками и коричневыми цветами. Эбби провела рукой по стене и нашла следы разреза. В стене было около шести отверстий, будто в нее всадили нож. Но не были ни следа крови. Ничто не говорило о том, что думал Филипп Гарнер, вонзая лезвие в стену ванной.

Спальня хозяев была сразу за ванной. Обои здесь были бежевыми с коричневым восточным орнаментом, выведенным аккуратно и со вкусом. В центре ковра было пятно, но меньшее по размеру, чем следы крови в гостиной. Никто точно не мог сказать, как малышка оказалась здесь, но именно тут ее и убили. В отчете ничего не было сказано о том, как именно она умерла, значит это было слишком ужасно, чтобы описывать в подробностях. Это значило, что Джессика Гарнер заглянула в ад, прежде, чем умерла. Вдоль одной из стен тянулись следы детских ладошек. Похоже, она пыталась бороться, оставляя кровавые следы. Но по крайней мере здесь эти следы пытались смыть. Почему же они оставили их на кухне?

Чем больше Эбби думала об этом, тем больше сходила с ума. С кем-то произошло что-то ужасное, зачем оставлять напоминания об этом?

Небольшая ванная в бело-серебристых тонах, за исключением темного пятна у самой ванны. Эбби начала наклоняться, чтобы посмотреть, что это было, но уже знала, что видит. Это была кровь. Они убрали большую ее часть, но она все равно пряталась в углублениях между плитками, как грязь под ногтями. Раньше ей ни разу не попадались настолько небрежные уборщики.

Спальня мальчика была в передней части дома. Светло-голубые обои с гоночными машинками в качестве бордюра. Красные, зеленые, желтые, темно-синие автомобили с миниатюрными водителями мчались вдоль стен по кругу. Это была единственная комната, в которой ковер отличался ярким синим цветом. Может, мальчик просто любил синий. Раздвижные двери в туалет были изломаны, порваны в клочья. Белые зазубрены древесины выглядывали из-под лака. Одна из дверей была снята и приставлена к стене. Брайен Гарнер прятался здесь и был настигнут отцом?

Или Филипп Гарнер только предположил, что сын может быть здесь? Одно было известно точно, мальчик умер не здесь. Не были ни пятен крови, ни отпечатков рук.

Эбби вышла в прихожую. Она осмотрела сотни пустых домов за последние годы, но нигде она не чувствовала себя так, как здесь. Сами стены, казалось, дышали ожиданием, но ожиданием чего? Она не поймет этого, пока оно само к ней не придет. Эбби постаралась стряхнуть неприятное ощущение, но оно не уходило. Лучшим вариантом было поскорее закончить осмотр и уйти прочь.

К сожалению, оставался еще подвал.

Она и раньше не хотела туда спускаться, но теперь прибавилось еще какое-то нехорошее предчувствие. Игнорировать его было бессмысленно. Смерть, особенно насильственная, никогда не проходит бесследно.

Рыжевато-коричневый ковер покрывал ступени, ведущие вниз, к закрытой двери. По каким-то причинам закрытая дверь показалась Эбби зловещей. Но она все равно стала спускаться.

Ее рука дрогнула на ручке двери, но потом Эбби рывком ее распахнула.

Прохладная влажность подвала никуда не делась. Он был похож на любой другой подвал, только без окон. Мистер Гарнер просил, чтобы никому не рассказывали о причинах.

Голый бетонный пол уходил нетронутым к таким же серым бетонным стенам. Трубы тянулись с потолка и уходили из зоны видимости под пол. Насос канализации в одном из углов все еще работал. А вот водонагреватель холодно ждал, пока его снова включат.

Эбби включила все три подвесные лампы, так что пространство осветилось полностью. Но голые, потревоженные движением Эбби, лампочки отбрасывали повсюду мягкие, пляшущие тени повсюду. И тут в дальнем углу она заметила первое пятно.

Оно было маленьким, но, учитывая, что мальчику было всего пять лет, оно было довольно большим.

Следы были и за лестницей. Они тянулись длинной вереницей, будто его волокли по полу.

Последнее пятно было в форме пентаграммы, грубой и не четкой, но вполне узнаваемой. Значит, все таки, жертвоприношение.

Одна из стен была забрызгана, будто капли падали снизу вверх. Скорее всего, именно тут Филипп Гарнер засунул себе дуло пистолета в рот и нажал на курок.

Эбби выключила две из трех ламп и задержалась на шнуре-выключателе последней, ближайшей к двери. Ощущение тревоги ушло. Ей казалось, что в подвале, где ребенка лишили жизни, ощущения должны быть более тягостными, но это было не так. Подвал казался более пустым, чем весь остальной дом. Эбби не могла понять, почему обратила на это внимание. Она обязательно укажет на это экстрасенсу, который будет осматривать дом.

Она погасила свет и вышла, спокойно прикрыв дверь за собой. Лестница была просто лестницей, как и в любом другом доме. И кухня казалась веселее с ее почти белыми стенами. Эбби закрыла окно над раковиной, на случай, если пойдет дождь.

Она почти вышла в гостиную. Но тут отпечаток ладони на двери черного хода вновь привлек ее внимание. Он казался молчаливой мольбой о помощи и спасении.

-Боже, я не могу оставить это вот так. – Прошептала она в нагретую солнцем тишину. Эбби достала из кармана упаковку носовых платков и намочила один из них водой из-под крана. Она встала на колени перед дверью и начала вытирать побуревший след.

Под ним оказался новый слой, кровавый и свежий. Эбби стало сложно дышать, и она отпрянула от двери. Платок был пропитан кровью. Она положила его на пол. След от руки начал медленно растекался на двери.

-Брайен, - прошептала Эбби. Раздался тихий шорох шагов. Звук спускался вниз по покрытой ковром лестнице в подвал. Эбби услышала, как распахнулась дверь с тихим щелчком.

Кругом была тишина, настолько тяжелая, что было трудно дышать. И вдруг оно, что бы они было, ушло. Она поднялась с колен и пошла в гостиную. Итак, есть призрак, отметила она про себя, а здания с призраками она еще не продавала. Она не стала поднимать с пола платок и не оборачивалась, чтобы проверить насколько далеко растеклась кровь по двери.

Она выбежала на улицу и захлопнула дверь с максимально позволенной этикетом скоростью. Совершенно было не нужно, чтобы соседи увидели, как агент выбегает из продаваемого им дома. Она заставила себя сделать пару шагов между желтыми цветами. Но у нее все еще зудела спина между лопатками, будто кто-то провожал ее пристальным взглядом.

Эбби не стала оглядываться, она не стала убегать, но и увидеть лицо Брайена Гарнера, прижатое к стеклу окна, она не хотела. Вероятно, уборщики сделали все, что смогли. Ей стоило бы уточнить, все ли следы заново начали кровоточить.

Дом стоило повторно освятить. И, видимо, надо было пригласить медиума, который объяснил бы призраку, что он уже мертв. Многие люди связывали наличие призрака в их доме с определенным социальным статусом. Но и призраки там были особенные. Никому не придется по душе полтергейст или истекающие кровью стены, или крики посреди ночи. Но вот свечение в определенной гостиной или фантом в костюме восемнадцатого века, расхаживающий по библиотеке совсем - другое дело. Последнее увлечение – сбор гостей и выставление своего призрака напоказ. Те, у кого домашнего привидения нет, могут придти с едой и напитками и понаблюдать за чужим.

Так что Эбби посчитала, что не каждый согласится на призрак Брайена в его дома. Романтичным было иметь призрак ученого шестнадцатого века, бродящий по дому, а не совсем свежую жертву, да еще и ребенка. Одно дело призраки исторических личностей, и совсем другое кто-то с фотографии из вашей утренней газеты.

Эбби очень надеялась на то, что упокоить Брайена Гарнера будет легко. Иногда призраку просто нужен был кто-то, кто сказал бы ему, что он уже мертв. Но суровые времена требуют суровых мер, особенно с такими призраками. Странно было бы неожиданно обнаружить вокруг себя стайку детей-призраков. Эбби прочитала о таком случае в одном еженедельнике. Теория заключалась в том, что у детей еще нет четкого представления о том, что такое смерть, потому они часто становятся призраками. Они все еще пытаются продолжать жить.

Эбби оставила эти мысли для специалистов. Она просто продаст этот дом. Как только она села в автомобиль, сразу же включила радио. Ей хотелось слышать звуки.

Шли новости, и тщательно подобранные слова заполнили салон, пока она отъезжала от дома.

-Верховный суд пересмотрел приговор сегодня, согласившись с постановлением суда Нью-Джерси, что Митчелл Дейвис, известный банкир и инвестор в сфере недвижимости, все еще с юридической точки зрения жив, хоть и стал вампиром. Это решение поддержало так называемую поправку «О жизни», которая появилась в прошлом году и расширила определение жизни, включив в него некоторые формы нежити. А теперь новости спорта…

Эбби сменила радиостанцию. Она была не в настроении выслушивать новости о спортивных баталиях, да и вообще о чем-либо. Свою порцию реальности она сегодня уже получила и хотела просто добраться до дома. Но сначала ей нужно было заехать в офис.

Когда она приехала туда, было уже довольно поздно, секретарь уже ушла. Три ряда столов тянулись от одного угла комнаты до другого. Большая часть верхних ламп были выключены, позволяя полутьме окутывать комнату. Тонкая полоса света разгоняла тени в центре комнаты и освещала стол Сандры. Сандра сидела, сложив руки перед собой на столе. Она прекратила даже делать вид, что работает.

Ее голубые глаза вспыхнули, когда она увидела, что вошла Эбби. И на ее лице, и во внезапно обмякших плечах было заметно напряжение.

Эбби улыбнулась ей.

Сандра блекло улыбнулась в ответ.

-Как все прошло? – спросила она.

Эбби направилась к своему столу, который был на два стола левее стола Сандры. Она перекладывала бумаги, раздумывая, как лучше ответить.

-Его еще нужно будет доделать, прежде, чем показывать клиентам.

Высокие каблуки Сандры опустились на пол, и Эбби поняла, что та встала.

-Я не о том, ты же понимаешь.

Эбби повернулась и оказалась лицом к лицу с Сандрой. Ее глаза блестели, подчеркивая и без того яркое лицо.

-Сандра, пожалуйста, давай закончим с этим, отпустим.

-Скажи мне, на что это похоже? – Сандра грубо схватила Эбби за руку, вдавив пальцы поглубже.

-Ты делаешь мне больно.

Она ослабила хватку и наклонилась к Эбби, шепча:

-Пожалуйста, мне нужно знать.

-Ты все сделала правильно. Твоей вины здесь нет.

-Но ведь я продала им этот дом.

-Но именно Филипп Гарнер решил взять в руки спиритическую доску. Он сам пришел к тому, что произошло.

-Но мне нужно это увидеть. Я должна понять, что я сделала не так. Я действительно кое-что ощущала, когда разговаривала с Мэрион. Я должна была что-то сделать.

-Но что ты могла сделать?

-Может, вызвать полицию.

-И сказать им, что у тебя плохое предчувствие насчет пары твоих клиентов? Ты не зарегистрирована, как экстрасенс, они не стали бы тебя слушать. И еще, Сандра, у тебя не было никаких видений. Ты просто убедила себя в том, что знала обо всем заранее, но это не так. Ты никогда не говорила ни с кем в офисе об этом. – Эбби попыталась улыбнуться. – И вернись к реальности, дорогуша, если бы у тебя и правда была бы такая информация, ты не смогла бы ее долго держать в себе. Ты настоящая сплетница. Безобидная, но все же сплетница.

-Правда, я не очень хорошо храню тайны. – Без тени улыбки согласилась Сандра.

Эбби обняла ее.

-Прекрати винить себя в том, что не имеет к тебе никакого отношения. Отбрось чувство вины, потому что тебе винить себя не в чем.

Сандра склонилась к ней и заплакала.

Они стояли так, пока за окнами совсем не стемнело, и Сандра не перешла на хриплые рыдания.

-Я не дала тебе вернуться домой пораньше, - проговорила Сандра.

-Чарльз поймет.

-Ты уверена?

-Да, у меня очень понимающий муж.

-Спасибо, - кивнула она и высморкалась в последний платок.

-Для того и нужны друзья, Сандра. Теперь пойди домой и отдохни, ты это заслужила.

Эбби позвонила мужу перед тем, как уйти, и заверила его, что направляется прямо домой. Он все понимал, но все равно волновался за нее. Потом она усадила Сандру в ее машину и удостоверилась, что та уехала.

Прошло еще несколько недель прежде, чем Эбби оказалась в только что устланной коврами гостиной. Свежие защитные знаки были нарисованы на окнах и дверях дома. Священник вновь благословил его. Медиум объяснил призраку Брайена Гарнера, что тот умер. Эбби не знала и не хотела знать, сопротивлялся ли призрак своему уходу.

Дом ощущался чистым и новым, будто был только что выстроен. Вероятнее всего опытный экстрасенс почувствовал бы следы того зла и ужаса, что здесь произошло, но Эбби не могла этого ощутить.

Кухонная дверь вновь была белой и чистой. Не было никаких пятен, все было убрано и закрашено. И, о чудо, у нее даже был клиент, пожелавший осмотреть дом.

Клиент знал все о доме и о его истории. Но когда у мистера Чейнинга и его семьи была проблема. Никто не желал продавать им дом.

У Эбби такой проблемы не было. В конце концов, по закону они были людьми.

Она зажгла свет в гостиной и в кухне. И золотистое сияние разогнало ночные тени. Эбби знала, что невозможно что-то кому-то продать, если он не уверен в том, что вы его уважаете и любите. Так что она просто ждала, стоя в лучах ламп и стараясь не думать о старых суевериях. В качестве демонстрации своих честных намерений она пришла совершенно незащищенной.

Ровно в десять вечера в дверь позвонили. Она не слышала, как подъехал автомобиль. Эбби открыла дверь со своей лучшей профессиональной улыбкой на лице. Особо стараться не пришлось, поскольку они походили на самую обыкновенную семью. Мистер и миссис Чейнинг были молодой красивой парой. Он был выше шести футов с длинными каштановыми волосами и ясными голубыми глазами. Она была лишь немного его ниже и белокурой. И оба они не улыбались. Зато улыбался мальчик. На вид можно было дать лет четырнадцать, у него были каштановые волосы его отца, но глаза были темно-коричневыми, глаза его матери, и смотрели они на Эбби. Это был самый прекрасный на свете цвет, который Эбби когда-либо видела, и она ощутила, как проваливается в них. Чья-то рука подхватила ее и помогла устоять на ногах, когда она подняла взгляд, она поняла, что это был мальчик. Он поддерживал ее, но больше не смотрел ей в глаза.

Все трое застыли в ожидании, поскольку Эбби продолжала держаться за дверь.

-Разве вы не хотите войти? – спросила наконец она.

Казалось, они расслабились и шагнули в дверь, пропустив мальчика вперед.

-Рада встречи с вами, мистер и миссис Чейнинг. – Она снова улыбнулась и протянула руку мистеру Чейнингу.

Все трое обменялись взглядами и вежливо рассмеялись.

-Я не Чейнинг, зовите меня Рик.

-О, конечно, - Эбби постаралась скрыть смущение, когда женщина представилась:

-Изабель.

Методом исключения оставался только один клиент, и Эбби протянула ему свою руку и широко улыбнулась.

-Мистер Чейнинг.

Он удивительно крепко пожал ее руку и ответил:

-Я очень ждал нашей встречи, миссис Макдоннел. И, пожалуйста, зовите меня просто Чейнинг, никаких «мистер».

-Как вам будет угодно, Чейнинг. Тогда вы можете звать меня просто Эбби.

-Хорошо, Эбби, мы можем осмотреть дом? – его лицо было настолько откровенным, открытым и таким взрослым. Это сильно смущало, видеть такое лицо в купе с четырнадцатилетним телом.

-Я намного старше, чем вам кажется, Эбби. – Сказал он.

-Простите, я не хотела вот так вас разглядывать.

-Все в порядке. Лучше разглядывайте нас, чем видите в нас только мусор.

-Спасибо, позвольте мне показать вам дом. – Эбби притушила свет, и сквозь прозрачную крышу стала видна луна. Кирпичный камин вызвал неожиданное одобрение. Где-то Эбби читала, что вампиры не любят огонь.

Она вновь зажгла свет, чтобы показать им спальни и ванные комнаты. Они могли бы осматривать дом и в полной темноте, но Эбби показалось, что впечатление от этого будет неправильным.

Женщина, Изабель, покружилась по хозяйской спальне и сказала:

-О, тут получится прекрасная студия!

-Что получится? – переспросила Эбби.

-Я художник, пишу в основном маслом. – Объяснила женщина, обернувшись к ней.

-Жаль, что я не умею рисовать, совсем не умею, - проговорила Эбби. Но женщина, казалось, совершенно ее не слушала. Эбби уже давно уяснила, что не стоит пытаться разговаривать с клиентом, если он того не хочет. Так что они осматривали дом почти в полной тишине.

В большой ванной был момент, когда все трое одновременно двинулись осматривать комнату и отразились в большом зеркале, Эбби от неожиданности натолкнулась на одного из мужчин. Она отступила настолько далеко, как только смогла, ошеломленная и напуганная, и обернулась к нему, задыхаясь. Они все отражались в зеркале. Она их видела. Эбби оправилась от шока и продолжила экскурсию. Но она точно знала, что как минимум Чейнинг все понял. На его лице появилась специфическая улыбка, ясно говорившая об этом.

От неожиданного открытия Эбби показывала им кухню чуть более тщательно, чем она того заслуживала. В конце концов, если один из мифов был развеян, может и другие не так уж правдивы, и они могут есть обычную пищу.

К подвалу она перешла в последнюю очередь, как делала и с другими домами. Она шагнула вниз и нащупала шнурок-выключатель, но свет зажигать не стала, пока не услышала, как они подошли к ней вплотную.

-Вы обратили внимание, здесь нет окон. Ваша частная жизнь полностью защищена. – Заметила она. Она не стала добавлять, что солнечный свет не сможет сюда проникнуть, после истории с зеркалом она старалась ни на чем не заострять внимания.

-Это весьма кстати. – Голос Чейнинга был мягким и низким, будто бархатная тьма.

Это не было чрезмерным энтузиазмом, но Эбби старалась приложить все усилия. Она зажгла весь свет и показала им канализационный насос и водонагреватель.

-Стиральная машинка и сушилка уже установлены. Все, что может вам понадобиться, механизировано.

-Очень хорошо, - кивнул Чейнинг.

-Может, вы хотите остаться наедине, чтобы обсудить детали?

-Да, если вас не затруднит.

-Конечно, - Эбби поднялась по лестнице, но дверь оставила открытой. Она вышла в гостиную, давая понять, что не собирается их подслушивать. Она задумалась, что подумают люди о соседстве с вампирами. Но ее это не должно было беспокоить, ведь она продает только дом.

Она не слышала, как они вошли, они просто выросли посреди гостиной. Она сглотнула внезапно подпрыгнувший до самого горла пульс и спросила:

-Что вы думаете о доме?

-Я думаю, мы его покупаем, - улыбнулся Чейнинг, показав клыки.

Улыбка на лице Эбби была более чем настоящей, когда она вышла вперед и пожала им руки.

-И как скоро вы хотите переехать?

-На следующей неделе, если можно. Мы уже внесли залог и банк готов одобрить нашу ссуду.

-Прекрасно. Дом станет вашим, как только мы подпишем все необходимые бумаги.

Изабель провела рукой вниз по стене.

-Наш, - проговорила она.

Эбби улыбнулась и сказала:

-И если кому-то из ваших друзей понадобится дом, только позвоните мне. Я уверена, что смогу найти то, что им понравится.

Чейнинг широко усмехнулся и подал ей свою прохладную руку.

-Я уверен, что вы сможете, абсолютно уверен.

В конце концов, всем нам нужен собственный дом. И Эбби их продает.

Знамение Селендин



Действие этого рассказа происходит в мире моего первого романа «Обет колдуньи». Все происходит на континенте за много миль от уже описанного, но все равно это тот же мир с той же магией. Мэрион Зиммер Бредли отказалась печатать этот рассказ, сказав, что я написала пародию на Толкиена и, что эльфов стоит оставить ему, написать другой рассказ и снова попробовать его напечатать. Но я не согласилась относительно эльфов и снова отправила ей эту же историю. Но требовалось время, чтобы воспоминания и видение ситуации притупились. Так что я отправила ей другую историю, которую она с удовольствием прочитала и согласилась издать. И там не было ни слова об эльфах.



Пророк был стариком, сошедшим с ума от собственных видений. Он вцепился в громадный вяз. Его пальцы разрывали кору, будто он хотел спрятаться под ней. Он задыхался и хрипел на свежем утреннем воздухе.

Мы преследовали его в этих лесах последние три дня. И мне уже начало это надоедать. Если он и на сей раз попытается сбежать, я прострелю ему ногу. Селендин все равно может вылечить его, чтобы мы потом смогли его расспросить. Я старалась не посвящать целительницу в свой план. Думаю, она стала бы возражать. Старик был окружен великолепным ореолом солнечного цвета. Блики играли в его глазах, молочно белых и слепых от старости и болезней. Он был больным, слепым, сумасшедшим, и он ускользал от меня в течение многих дней.

Сила его дара и, может быть, еще голоса, к которым он взывал, защищали его всякий раз, когда я приближалась. Он повернулся в пол оборота, будто что-то услышал. Я слышала только ветер и какого-то мелкого зверя, удирающего в глубь чащи.

Он повернул к нам взгляд своих слепых глаз и уставился прямо на меня. У меня появилось ощущение, будто кожа сползает с моего хребта. Он не мог меня видеть, но я знала, что он все равно ВИДИТ.

Его голос был подобен кудахтанью, которое, кажется, никогда не кончится и не завершит начатой мысли. Я слышала его пылкие речи, но сейчас он говорил тихо и ровно.

-Спрашивайте, - сказал он.

Вопрос должна была задать Селендин, но пока пророк в настроении отвечать, спросила я. Не все пророки в состоянии отвечать на прямо поставленные вопросы. Обычно они отвечают на один вопрос от одного человека.

-Как нам найти тот знак, который ищет Целительница Селендин?

-Идите по черной дороге. Демоны помогут вам. Вам придется сразиться с тьмой.

Я услышала шелест ткани и поняла, что подошла целительница.

Она прошла мимо меня, белый плащ обволакивал ее тело.

Не отводя взгляда от старика, я спросила:

-Вы слышали, что он сказал?

-Да.

-Спросите его еще о чем-нибудь.

-Где тот знак, что я ищу?

-Демон, внутри демона. – Он закашлялся, его тело изогнулось. Кровавая пена окатила подбородок. Селендин вышла вперед.

-Позволь мне излечить тебя.

Его глаза расширились.

-Тот, кто хочет смерти и ищет ее, не хочет, чтобы его лечили. – И он ушел, исчезнув в подлеске, бесшумно, как кролик.

Селендин просто стояла, слезы блестели в ее глаза.

-Он умрет.

-Он хочет умереть.

Она покачала головой, и одинокая слезинка сбежала от прозрачно-голубого глаза вниз по безупречно белой щеке.

-Он не ведает, что говорит.

Я коснулась ее руки.

-Селендин, ни один целитель не может вылечить безумие пророков.

Она кивнула и накинула капюшон, чтобы скрыть лицо. Край черных волос тянулся по белой ткани, как след от краски.

-Это уже седьмой пророк, Селендин. Нам стоит поверить в то, что нам рассказали, и воспользоваться этим.

Она говорила настолько тихо, что мне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее слова:

-Разве ты не напугана, Бейвинн?

Я задумалась, хотела ли она услышать правду от меня, раз не могла принять ее сама. Я выбрала правду.

-Я боюсь черных целителей Лолта. Я боюсь оказаться среди женщин, пойманных по ту сторону тьмы.

-И все равно ты пойдешь?

-Это мой выбор. Мы должны идти.

Она повернула ко мне лицо, укрытое тенью капюшона.

-Если меня поймают, я умру под пытками.

Я слышала истории о том, что Лолтунцы делают с белыми целителями. Это были леденящие кровь байки.

-Я умру раньше, чем позволю им добраться до вас. Даю слово.

Она закружилась вокруг себя, будто ища ответ в весеннем утре.

-У меня есть твое слово. – Она обернулась ко мне с полными тревоги голубыми глазами. – Насколько прочно твое слово? Ты ведь не человек. Ты не поклоняешься Богине, которой я служу. Почему я должна верить тебе? Почему должна отдать в твои руки свою жизнь?

Я сжала шестигранную рукоять своего меча. Пять месяцев я путешествую с ней. Пять месяцев убивала, чтобы мы смогли выжить. Я убивала оголодавших за зиму волков и осаждала бандитов. Я прикрывала ей спину в то время, когда она лечила раненых и больных. Меня дважды ранили, и дважды она вылечила меня. И теперь она задает такой вопрос.

Я позволила гневу отразиться на моем лице. Я смотрела на нее своими необычными фиолетовыми глазами, но постаралась сохранить тихий тон беседы с легким оттенком угрозы. У меня не было ни малейшего желания кричать и обратить внимание людей или дикого зверя на нас.

-Ваш страх делает вас глупой, Селендин. Не стоит бояться. Ваш отец хорошо мне заплатил, чтобы я сохранила вам жизнь во время ваших поисков.

-Ты продаешься за деньги, как какая-нибудь шлюха.

Я дала ей пощечину, и она осела на землю. Выглядела она пораженной. Никогда раньше я себе такого не позволяла.

-Ваш отец выкупил мой меч, мою магию и мою лояльность. Я буду защищать вашу жизнь, но оскорблений я не потерплю.