- Интересно, - сказала я.

     - Хорошо, он - один из тех мужчин-грубиянов, пока он не захочет очаровать женщину, тогда он становится милым.

     - Он приставал к Вам?

     - Нет, я слишком человек. Его интересуют только фейри. Он очень настаивал на этом.

     - Он предпочитает какой-то определенный вид фейри?

     Снова она кинула на меня внимательный взгляд.

     - Как можно с большей примесью крови фейри. Он встречался со многими видами фейри.

     - Ты можешь дать мне их имена?

     Голос Люси за моей спиной произнес:

     - Зачем тебе их имена, Мерри?

     Холод и Дойл, разошлись, чтобы я смогла увидеть детектива. Она смотрела на меня так, что по сравнению с ним подозрительный взгляд Элис был легкой шуткой, но Люси была полицейским. Они умеют смотреть так подозрительно.

     Она заговорила спокойнее.

     - В чем дело, Мерри? Что ты хочешь выяснить?

     Изнасилование и смерть насильника были зафиксированы в полиции, поэтому я рассказала ей о своих подозрениях.

     - Ты действительно думаешь, что этот Донал - тот Дональд, о котором  тебе рассказал клиент? - Спросила она.

     - Было бы неплохо получить его фото и посмотреть, узнает ли его клиент. Было бы облегчением знать, что поместив \"д\" в конец, мы услышим знакомое имя, особенно если ты испуган.

     Люси кивнула.

     - Достаточно. Я займусь тем, чтобы получить его фотографии, осторожно.

     - Грей был бы счастлив помочь.

     Она наставила на меня палец.

     - Нет, ты выходишь из этого дела с этого мгновения. Тем более если это те же самые люди, которые чуть не убили тебя в прошлый раз. - Она взглянула на Холода и Дойла. - Давайте, большие парни, поддержите меня.

     - Хотел бы я сказать ей избегать таких опасных людей, - сказал Дойл, - но она объяснила, что ее работа детектива требует риска. Если нам это не нравится, то мы можем послать с ней других стражей, а сами остаться дома.

     У Люси брови взлетели. Холод кивнул и сказал:

     - У нас опять был этот разговор перед нашей поездкой на место убийства сегодня утром.

     - Единственное, на что мы можем нажать - это сказать, что малышам могут принести вред, и то, подобное нужно говорить крайне осторожно, - сказал Дойл. Он улыбался так, словно одновременно все это и удивляло его и не удивляло.

     - Да, это я поняла. Она выглядит мягкой и женственной, но тронь ее, и это становится похоже на толкание кирпичной стены. Стена не подвинется, и она тоже, - сказала Люси.

     - Ты хорошо знаешь нашу принцессу, - сказал Дойл, и его слова были настолько сухими, что мне потребовалось мгновение, чтобы услышать в них юмор.

     Люси кивнула, затем посмотрела на меня.

     - У нас будут имена тех, с кем встречался этот парень. Мы их проверим, получим фотографию и найдем твоего бывшего клиента. И под \'мы\' я имею в виду полицию, не тебя или кого-либо еще из твоего агентства или твоего окружения. - Она указала пальцем на меня, как будто я была упрямым ребенком.

     - Ты использовала меня для приманки там, где опасность была гораздо реальней, чем проверка нескольких фактов, - сказала я.

     - Я тогда не знала, что ты была Принцессой Мередит, и ты не была беременна. - Она подняла руку прежде, чем я смогла возразить ей. - Во-первых, прежде, чем я вызвала тебя на место, мое руководство предупредило меня, чтобы я ни в коем случае не подвергала тебя опасности. Если с тобой что-нибудь случиться из-за участия в моем деле, из меня сделают фарш.

     Я вздохнула.

     - Прости, Люси.

     Она отмахнулась.

     - Самое важное, что за те четыре года, что я знаю тебя, ты не была счастливее, чем сейчас. Не хочу это испортить только потому, что ты помогаешь мне в деле. Ты не полицейский. Ты не должна откладывать другие твои дела ради этого. Это - моя работа.

     - Но этот человек убивает моих людей...

     Раздался пронзительный голос.

     - Они не твои люди! Они - мои! Они были моими в течение шестидесяти лет! - Последние слова Гилда кричала мне в лицо.

     Люси, должно быть, дала какой-то знак, потому что офицеры приблизились остановить движение Гилды ко мне. Они закрыли ее от меня, и все, что я могла видеть, это искры света и дрожащая вершина ее хрустальной короны.

     - Прочь с дороги! - Вопила она. Но полицейские были полицейскими и не уходили с дороги.

     Я услышала, что кто-то крикнул:

     - Гилда, нет!

     И в этот момент один из офицеров упал, словно его ноги ослабли. Он даже не двинул пальцем, чтобы предотвратить свое падение, поэтому другие полицейские его подхватили, не дав ему упасть.

     Полицейские закричали:

     - Опустите палочку! Бросьте ее сейчас же!

     Дойл и Холод внезапно оказались передо мной и оттерли меня дальше от толчеи.  

     - Дверь. - Сказал Дойл.

     Сначала я не поняла, затем Холод потянул меня ко второй двери, поменьше, ведущей на улицу. Я оглянулась, чтобы удостовериться, что Дойл был рядом со мной, а не стал ввязываться в разбирательство полиции с Гилдой. Я запротестовала:

     - Дверь на сигнализации. Шум только усложнит все.

     Рука Холода уже была на ручке, когда он проговорил:

     - Это аварийный выход. Сейчас аварийная ситуация. - Потом он потянул меня через дверь, когда сработала сигнализация, за нами вырывался Дойл. Мы оказались на тротуаре под ярким солнцем и в жарком, но не слишком, южном калифорнийском воздухе.

     Дойл взял меня за другую руку и потянул нас в сторону.

     - Могут стрелять. Не хочу, чтобы ты оказалась поблизости.

     Я попыталась освободить руки, но это было равносильно вырываться из металлических оков, только руки пораню.

     - Я - детектив. Ты не можешь просто вытащить меня оттуда, где становится опасно.

     - Прежде всего, мы твоя стража, - сказал Дойл.

     Я позволила своим ногам подвернуться так, чтобы они должны были или остановиться или перетащить меня бетон уже босой. Они остановились, но ровно на столько, чтобы Дойл успел сказать:

     - Подними ее.

     Холод подхватил меня на руки и побежал подальше от полиции и возможного волнения фейри. Свита Гилды не будет довольна арестом своей королевы, но что еще они могли сделать?

     - Прекрасно, - сказала я, - вы все испортили.

     - Мы? - Спросил Дойл, и внезапно он оказался перед Холодом и мной. Он смотрел на меня сверху вниз, и я чувствовала вес его гнева за темными стеклами очков. - Не думаю, что мы все испортили, или ты оказалась бы одна за этой дверью.

     - Дойл, - начал Холод.

     - Нет, - сказал он и указал пальцем на нас обоих. С Люси это напомнило мне о ребенке, которого ругают, но в гневе Дойла было что-то зловещее. - А если бы ты поймала шальную пулю? Что, если бы ты поймала пулю в живот? Что, если бы ты убила наших детей, только потому, что ты не хочешь убегать?

     Я не знала, что ответить на это. Я только уставилась на него. Он был прав, конечно он был прав, но...

     - Но я не смогу делать свою работу...

     - Нет, - сказал он, - Не можешь.

     Я почувствовала, как первая слеза покатилась по моей щеке.

     - Не плачь, - сказал он.

     Другая слеза присоединилась к первой. Я боролась с собой, чтобы не стереть их.

     Его рука упала, и он глубоко вздохнул.

     - Это несправедливо. Не плачь.

     - Мне очень жаль, но ты не прав. Я беременна, черт побери, не калека.

     - Но ты носишь будущее Неблагого Двора. - Он наклонился и приобнял нас с Холодом, и они оба смотрели на меня. - Ты и младенцы слишком важны, чтобы рисковать вами, Мередит.

     Я вытерла слезы, теперь, когда я начинала плакать, они злили меня. В последнее время я слишком часто плачу. Доктор сказал, что это гормоны. Сильные эмоций - последнее, в чем я сейчас нуждалась.

     - Ты прав, но я не знала, что все закончится вооруженной полицией вокруг нас.

     - Если ты просто не будешь работать с полицией, уже гарантирует, что этим все закончится, - сказал он.

     И снова я не могла поспорить с его логикой, хотя и хотела.

     - Сначала отпустите меня, мы привлекаем внимание.

     Они огляделись, не убирая рук. Нас окружали перешептывающиеся люди. Мне не надо было прислушиваться, чтобы знать, о чем они шептались: \"Это она?\", \"Это Принцесса Мередит?\", \"Это что, они?\", \"Это Мрак?\", \"Это - Смертельный Холод?\". Если мы не будем осторожными, то кто-нибудь вызовет прессу, и нас осадят.

     Холод отпустил меня, и мы пошли. Движущуюся цель всегда сложнее сфотографировать. Я попыталась сохранить голос тихим, пока говорила:

     - Я не могу избежать таких случаев, Дойл. Они убивают фейри здесь в единственном доме, который у нас есть. Мы - дворяне; низшие фейри смотрят на нас в ожидании, что мы будем делать.

     К нам подошла пара, женщина обратилась к нам:

     - Вы Принцесса Мередит? Не так ли?

     Я кивнула.

     - Мы можем сфотографировать Вас?

     Кто-то рядом уже снимал нас на телефон без разрешения. Если у них телефон с выходом в интернет, то снимки будут там мгновенно. Мы должны добраться до автомобиля и уехать до того, как здесь появиться пресса.

     - Принцесса плохо себя чувствует, - сказал Дойл. - Мы должны ее посадить в автомобиль.

     Женщина коснулась моей руки и сказала:

     - О, я знаю, как может быть тяжело носить ребенка. У меня каждая беременность была ужасна. Ведь так, дорогой?

     Ее муж кивнул и сказал:

     - Только один быстрый снимок?

     Мы позволили им сделать их \"быстрый\" снимок, который редко бывает действительно быстрым, а затем ушли. Нам придется пойти в другую сторону к машине. Но этот снимок, на который мы дали согласие, был явно ошибкой, потому что другие туристы тоже захотели сфотографировать нас. Дойл отказался, расстраивая их. \"Но ведь они сфотографировали\", говорили они.

     Мы продолжали двигаться, но посреди улицы остановился автомобиль, его окно скользило вниз, из которого вылез объектив камеры. Прибыли папарацци. Но это было как первый удар при нападении акулы. Акулы толкнут тебя, чтобы посмотреть, что ты будешь делать и съедобен ли ты. Если съедобен, то теперь в нападении будут участвовать зубы. Поэтому мы должны исчезнуть из поля их зрения до того, как их здесь появится много больше.

     Из автомобиля кричал мужчина:

     - Принцесса Мередит, посмотрите сюда! Почему Вы плачете?

     Вот уж чего нам сейчас не нужно, так это фотографии с заголовками, что я плачу. Они бы не стали стесняться в измышлениях о  том, почему я плакала, но если я попытаюсь что-то объяснить- будет еще хуже. Поэтому мы ускорились, став движущейся целью. Это было лучшее, что мы могли сделать, поскольку первый фотограф уже обогнал нас на тротуаре. Мы оказались в ловушке.



Глава 11



     Дойл с нечеловеческой скоростью подхватил меня и занес в ближайший магазинчик. Холод запер за нами дверь. Мужчина запротестовал:

     - Эй, это мой бизнес!

     Дойл поставил меня на ноги в маленьком семейном гастрономчике. Плотный лысеющий мужчина за прилавком был в белом фартуке. И магазин полностью соответствовал ему - старомодный, нарезки мяса и сыров с заветренными боками лежали в небольших контейнерах. Вот уже не думала, что подобное могло выжить в Лос-Анджелесе, где все одержимы здоровьем.

     Потом я заметила, что короткая очередь посетителей состоит почти полностью из фейри. Был только один пожилой мужчина, который выглядел как человек, но невысокая женщина позади него была маленькой и пухленькой, с рыжими вьющимися волосами и ястребиными глазами, в буквальном смысле. Они были желтыми, а ее зрачки закручивались спиралью, пока она пыталась меня получше рассмотреть. Маленький мальчик приблизительно четырех лет цеплялся за ее юбку, уставившись на меня синими глазами, его светлые волосики были аккуратно и современно подстрижены. У последнего мужчины в очереди был разноцветный могавк, его волосы были забраны в хвост, лежавший вдоль спины. Одет он был в белую футболку с эмблемой какой-то группы, а его штаны и жилетка были из черной кожи. Он было повернулся уйти, но потом вернулся в очередь, и мы сделали то же самое.

     Все уставились на нас, а я смотрела назад. Пристальные взгляды не считались среди фейри грубостью. Большинство фейри не волнует высокий уровень холестерина или сахара в крови или другие болезни, которые могли бы убить человека, употребляющего продукты с солью и консервантами. Фейри не волнуют и болезни сердца. Внезапно я захотела ростбиф.

     Дверь позади нас грохотала. Один из репортеров сердито барабанил в дверь, крича нам, чтобы мы открыли, потому что это было общественное место. И мы не имели права закрывать дверь.

     Камеры щелкали вспышками за стеклом так, чтобы дневной свет терялся. Я повернулась, защищая глаза от вспышек. Кажется я потеряла свои темные очки, когда мы вырывались из магазинчика Фэеля.

     Стройный мужчина-фейри с могавком, которого большинство приняло бы за подростка, выступил вперед. Он низко поклонился.

     - Принцесса Мередит, позвольте предложить Вам стул? - Я посмотрела на его тонкое лицо с бледной зеленоватой кожей. Было что-то в нем, что не было человеческим. Не буду ручаться головой, но структура костей была слишком далека от человеческой. Он был похож на эльфа, но при этом низкорослого и с явной примесью в генах другого вида фейри. В его заостренных ушах было почти так же много сережек, как и у Дойла. Но его сережки были с разноцветными перьями, задевающими кожаный жилет на плечах.

     - Это было бы прекрасно, - сказала я.

     Он поставил один из немногих здесь маленьких стульев и поддержал его для меня. Я опустилась на стул с благодарностью. Внезапно я почувствовала себя очень уставшей. Это беременность, или просто день такой тяжелый?

     Дойл пошел к владельцу магазина.

     - Мы можем воспользоваться запасным выходом? - Неизвестно, куда он ведет, но им можно было воспользоваться.

     Заговорила женщина, вышедшая из двери задней части магазинчика:

     - Боюсь, вы не сможете выйти через запасной вход, Принцесса и принцы. Мне пришлось запереть дверь, чтобы журналисты не зашли туда.

     На первый взгляд она соответствовала своему мужу, мягкие морщинки, плавные округлости, так похожа на человека, но тогда я поняла, что она явно делала такую же пластику, как Роберт из магазина Фэеля, хотя у нее она была сделана насколько хорошо, чтобы походить на обычную женщину, старающуюся хорошо выглядеть. Ее можно было назвать симпатичной. И когда она подошла к прилавку и посмотрела на меня своими карими глазами, она напомнила мне мою бабушку, у меня в груди стеснилось, стало трудно глотать. Я не заплачу, проклятье!

     Она встала передо мной на колени и положила свои руки поверх моих. Ее руки были прохладными, как будто она работала с чем-то холодным в задней части магазинчика.

     Ее муж сказал:

     - Поднимись, Матильда. Журналисты снимают.

     - Пускай, - сказала она через плечо и снова повернулась ко мне. Она смотрела на меня глазами, которые так были похожи на бабушкины.

     - Я - кузина Мэгги Мэй, поварихи Неблагого Двора.

     Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это означало лично для меня. С тех пор как я узнала, что у меня не было никаких родственников-сидхе, высланных из волшебной страны, мне не приходило в голову, что здесь могли быть другие родственники не сидхе. Я улыбнулась.

     - Значит ты кузина моей бабушки.

     - Да, - кивнула она, и в этом единственном слове проявился акцент. - Если она брауни из Шотландии, приехавшие в новый свет, тогда мы кузины. Роберт, его магазин рядом с нашим, он - уэльсец, а значит не связан со мной.

     - С нами, - поправила я.

     Она мне улыбнулась так, что мелькнули белы зубы, слишком белые, значит их отбелили у дантиста, но мы же были в Лос-Анджелесе,

     - Так значит, ты хочешь признать меня как родственника?

     - Конечно, - сказала я, кивнув. Не замечаемая мною раньше напряженность, оставила всех их, будто до этого мгновения они были взволнованы, или даже боялись. Это, казалось, позволило им приблизиться.

     - Большинству из знатных нравится притворяться, что в их венах есть только чистая кровь сидхе, - сказала она.

     - Они не притворяются, - сказал панк-эльф. Он кивнул на Дойла. - Красивые серьги. У тебя еще пирсинг есть?

     - Да, - ответил Дойл.

     Парень улыбнулся, и колечки в ноздрях и на нижней губе весело зазвенели.

     - У меня тоже, - сказал он.

     Матильда гладила мои руки.

     - Ты выглядишь бледной. У тебя голодная беременность или ты хочешь есть?

     Я не поняла выражения, потому нахмурилась.

     - Я не понимаю.

     - Некоторые женщины хотят есть все время, а некоторые не хотят смотреть на еду, когда носят малышей.

     Я расслабилась и ответила:

     - Я очень хочу ростбиф. Белок.

     Она опять осветилась той замечательной улыбкой.

     - Это у нас есть. - Она через плечо обратилась к мужчине. - Харви, приготовь ростбиф для принцессы.

     Он начал было возражать о фотографах, но она повернулась к нему и так на него посмотрела, что просто повернулся и сделал то, что она сказала. Но очевидно делал это недостаточно быстро, потому что она еще погладила мою руку и встала, чтобы посмотреть или помочь ему.

     Мы все притворялись, что не было растущей толпы людей, прижимающейся к окнам и двери. Я повернулась спиной к вспышкам за стеклом и очень хотела обратно свои темные очки.

     Молодой парень, который скорее всего был старше меня на столетие, подошел украдкой ближе к Дойлу и Холоду.

     - Ты скрываешь заостренные уши?

     Холоду потребовался мгновение, чтобы понять, что обращались к нему.

     - Нет, - ответил он.

     Парень пристально смотрел на него.

     - Значит ты похож на чистокровного сидхе?

     - Нет, - сказал Холод.

     - Я знаю, что вы не все выглядите одинаково, - сказал парень.

     - Я настолько же чистый сидхе, как и Дойл.

     Я повернулась на табурете и добавила:

     - Или я.

     Молодой человек осмотрел нас одного за другим. И улыбнулся, довольный.

     Кашляющий звук прочищения горла заставил меня повернуться, и я увидела женщину с ребенком, который выглядел человеком. Женщина присела в покачивающемся реверансе, моргая своими ястребиными глазами. Мальчик начал было повторять ее движения, но она остановила.

     - Нет, нет, Феликс, она принцесса фейри, не человеческая. Ты не должен кланяться ей.

     Мальчик нахмурился, пытаясь понять.

     - Я - его нянька, - сказала она, как будто это что-то должно было объяснить. - Няньки-фейри стали здесь весьма популярными.

     - Я не знала, - сказала я.

     Она широко улыбнулась.

     - Я никогда не оставила бы Феликса. Я с ним, с тех пор как ему исполнилось три месяца, но я могу рекомендовать Вам несколько других, кто сейчас не занят или хотят поменять работодателя.

     Я еще не заглядывала так далеко вперед, но...

     - У Вас есть визитка? - Спросила я.

     Она улыбнулась и вытащила одну из кошелька. Она положила визитку на столик и написала на ней что-то.

     - Это мой домашний телефон, не стоит Вам ходить в агентство. Они не смогут понять, что Вы нуждаетесь в гораздо большем, чем большинство их клиентов.

     Я взяла визитку и положила ее в маленький бумажник-браслет, это все, что я носила с собой сегодня. Мы собирались устроить пикник на берегу, и мне нужно было только удостоверение личности.

     Матильда принесла мне маленькую тарелку с ростбифом, искусно уложенным на ней.

     - Я бы предложила что-нибудь к нему, но когда тебя ждет леди, никогда не знаешь, что добавить.

     Я улыбнулась ей.

     - Это прекрасно. И простите.

     - О, не волнуйся об этом. Я живу среди людей уже много столетий. Это значит больше, чем слова благодарности, чтобы расположить этого брауни, а, Харви? - Она рассмеялась над своей шуткой. Харви позади прилавка выглядел и смущенным и довольным.

     Ростбиф был нежным, и так правильно пожарен и нарезан, что это точно было то, что я хотела. Даже немного соли было прекрасно. Я заметила, что если я доверяла, то пища казалась удивительной на вкус. Я задалась вопросом, было ли это символично.

     Матильда придвинула стул, и няня, которую звали Агнес, тоже придвинулась. Никто из нас не мог уйти. Мы были окружены прессой. Репортеры и папарацци перед магазином навалились на окна и дверь. Ближайшие пытались отодвинуться, но на них слишком сильно давили сзади.

     Дойл и Холод остались стоять, следя за людьми снаружи. Молодой человек тоже стоял с ними. Он, очевидно, любил быть среди парней, и показывал свою татуировку на плече Дойлу и Холоду.

     Матильда сказала Харви навести кофе. Я с удивлением поняла, что впервые за многие недели я сидела среди женщин и не чувствовала себя ни как принцесса, ни как детектив, ни как еще кто-то, кто несет ответственность за всех, кто меня окружал. С нами из волшебной страны пришли женщинам-сидхе, но все они были частью стражи принца. Они провели столетия, служа моему отцу, Принцу Эссусу, и он относился к ним дружелюбно, но настолько осторожно, насколько королева, его сестра, была небрежна. Она рассматривала свою стражу, как свой гарем, как свои игрушки, которых можно мучить, он же уважал своих стражей. У него были возлюбленные среди них, но на такой секс не смотрели сверху вниз среди фейри. Это было нормально.

     Женщины-сражи отдали бы свои жизни, чтобы защищать меня, но они должны были охранять принца, а в Неблагом дворе или в волшебной стране больше не было принцев. Я убила последнего прежде, чем он мог бы убить меня. Стражи не оплакивали потерянного принца. Он был сексуальным садистом, как и его мать. Единственное, что нам пока удалось скрывать от СМИ, было то, что очень много стражей, и мужчин и женщин, были травмированы пытками, которые они перенесли.

     Некоторые из них хотели, чтобы Дойл, или Холод, или один из других отцов, были названы принцем, чтобы они могли стать его стражей. По традиции отец моего ребенка становился принцем и будущим королем, или, по крайней мере, королевским консортом. Но еще не было прецедента, когда было несколько отцов, и чтобы они все стали принцами.

     Я сидела с женщинами и просто слушала их разговор о нормальных вещах, и понимала, что посиделки на кухне у моей бабушке или на кухне с Мэгги Мэй были самыми близкими к нормальным из тех, что я когда-либо знала.

     Третий раз за этот день я почувствовала слезы в глазах, в горле. И каждый раз я думала о бабушке. Всего месяц прошел со дня ее смерти. Так что думаю, я могла себе позволить слезы.

     - Вам нехорошо, Принцесса? - Спросила Матильда.

     - Мерри, - поправила я. - Зовите меня Мерри.

     Этим я заработала еще одну яркую улыбку. И в этот момент позади нас раздался звук.

     Все мы повернулись и увидели, что стекло начинает раскалываться под весом репортеров, давящих друг друга.

     Дойл и Холод оказались рядом со мной. Они подняли меня на ноги, и мы побежали за прилавок. Агнес подхватила маленького мальчика, и мы побежали в укрытие. Были слышны крики, потом с жалобным звуком раскололось стекло.



Глава 12



Потом были санитарные машины, полиция, и везде вокруг битое стекло. Ни один из нас в магазине не пострадал, а вот некоторые из репортеров были отправлены в больницу. Большинство людей, пострадавших от стекла, были фотографами, пытающимися получить эксклюзивный снимок, который мог сделать их богатыми. Некоторые снимки, по слухам, доходили до сотен тысяч долларов. После сегодняшнего я начинала верить слухам.

     Люси стояла рядом со мной, пока медик из скорой проверил меня. Мои протесты: \"Все хорошо. Я не пострадала\", пропустили мимо ушей. Когда Люси нашла меня в магазине, она была бледной. Я посмотрела на высокую брюнетку и поняла, что, хотя мы никогда бы не пошли бы с ней по магазинам, она была моей подругой.

     Медик из скорой снял с моей руки манжету для измерения давления и сказал:

     - Кажется все в порядке. Давление в норме. Но я не доктор, и не уверен, что с детьми все в порядке.

     - Думаете, будет лучше, если она поедет в больницу? - Спросила Люси.

     Фельдшер нахмурился, и я чувствовала его колебания. Если он скажет \'нет\', но ошибется, то его задолбают. В то же время, у людей вокруг были и более серьезные ранения, и если он не окажет им помощи, а они умрут, его также задолбают.

     Люси повернулся Дойлу и Холоду за поддержкой:

     - Скажите ей, что она должна поехать в больницу.

     Они обменялись взглядами, затем Дойл кивнул, как будто сказал \"Вперед\", и Холод ответил:

     - Мы не \'говорим\' Мерри, что сделать, детектив. Она - наша принцесса.

     - Но ведь еще она носит ваших младенцев, - сказала Люси.

     - Это не дает нам право командовать ею, - сказал он.

     Дойл добавил:

     - Я думал, что Вы лучше всех этого понимаете, детектив Тейт.

     Она, нахмурившись, глядела на них обоих, затем повернулась ко мне.

     - Дай мне слово, что не падала, и на тебя никто не падал?

     - Даю слово, - сказала я.

     Она глубоко вздохнула и медленно освобождала, потом кивнула.

     - Ладно. Хорошо. Я дам уйти. Если ни один из Вас не волнуется, я не понимаю, почему я беспокоюсь.

     Я улыбнулась ей.

     - Ты - мой друг, и нормально, когда друзья беспокоятся друг о друге.

     Она слегка смутилась, но потом усмехнулась:

     - Ладно. Езжайте наслаждаться тем, что осталось от твоей субботы.

     Дойл протянул мне руку, и я позволила ему помочь мне встать, хотя мне помощь была не нужна. Они оба были спокойнее, чем Люси, но они были со мной во время происшествия. Они знали, что со мной ничего не случилось, но были более осторожными, чем обычно. Это было и трогательно и немного раздражало. Я волновалась, ведь чем дальше будет развиваться беременность, тем менее трогательным и более раздражающим будет мое отношение к их поведению, но оставлю это беспокойство на будущее. Мы могли свободно добраться до пляжа, и было еще светло, чтобы отдохнуть там. Все это было хорошо.

     Фельдшер спросил:

     - Значит, я могу отпустить принцессу?

     - Да, - сказала Люси, - можете помочь тем, кто пострадал больше и кому нужна госпитализация.

     Он улыбнулся, явно с облегчением, и поспешно ушел, чтобы найти тех, кто действительно нуждался в госпитализации.

     - Я дам тебе полицейских, чтобы сопроводить вас до машины. - Она кивнула на репортеров, которых продолжали сдерживать за лентой и ограждениями. Странно, но раненные репортеры, теперь сами стали новостями. Я задалась вопросом, а нравится ли им находиться с этой стороны камеры.

     - Некоторые из них могут пойти за нами к пляжу, - сказал Холод.

     - Я могу попытаться оторваться от них.

     - Нет, я не хочу видеть, как ты будешь это делать. - Дойл сказал это очень быстро, и даже Люси уловила его неловкость.

     - Такой высокий, мрачный и убийственный, и ему неудобно ездить в современных автомобилях. - Она адресовала комментарий мне.

     Я улыбнулась и покачала головой.

     - Я предпочитаю лимузин; по крайней мере тогда я не могу видеть дорогу так ясно.

     Люси улыбнулась и покачала головой.

     - Знаешь, я чувствую себя лучше, зная, что ты чего-то боишься, Дойл.

     Он нахмурился, глядя на нее, и уже собрался ответить, но у Люси зазвонил телефон. Она посмотрела номер вызывающего и увидела, что должна ответить. Она подняла палец, чтобы мы подождали.

     - Скажи, что это шутка, - сказала она. Ее тон был отнюдь не веселым.

     - Как, - спросила она, выслушала ответ и сказала, - Извини, это уже не исправишь. - Она отключила телефон и тихо чертыхнулась себе под нос

     - Что случилось? - Спросила я.

     - Пока мы здесь разбирались, наш свидетель сбежал. Мы не можем найти ее.

     - Когда у нее это получилось...?

     - Он не знает. Видимо, когда нас стало меньше, окружение Гильды осмелело, и пока они отвлекали его, свидетель ушел. - Я заметила, что она не произносит имя Сладкой Горечи. Это была необходимая предосторожность, если убийства волшебные, ведь ты никогда не знаешь, кто или что может подслушивать.

     - Люси, я сожалею. Если бы ты не приехала сюда, чтобы помочь нам, то это не случилось бы.

     Она кинула свирепый взгляд на папарацци, которые не пострадали, но который полиция задержала для допроса.

     - Ты не нуждалась бы в помощи, если бы эти ублюдки не напали бы на тебя толпой.

     - Я не уверена, что ты можешь их в чем-нибудь обвинить, - сказала я.

     - Мы что-нибудь найдем, - сказала она, и ее голос был полон гнева. Возможно, гнев был больше из-за побега Сладкой Горечи и необходимости теперь доложить боссам, что когда это случилось она спасала принцессу волшебной страны от больших, злых репортеров, но невредимые репортеры были хорошей целью для гнева.

     - Езжайте наслаждаться уикэндом. Я позабочусь обо всем этом и выделю тебе эскорт к автомобилю. И отправлю за тобой несколько машин, чтобы убедиться, что за тобой никто не последует от Фэеля, но если они будут поджидать тебя дальше,.. - она пожала плечами, - боюсь, это все, что могу сделать для тебя.

     Я взяла ее руку и сжала ее.

     - Спасибо за все, и мне жаль, что у тебя будут неприятности из-за свидетеля.

     Она улыбнулась, но до глаз улыбка не дошла.

     - Я разберусь с этим. Езжайте на ваш пикник или что вы там планировали. - Она отвернулась, хмурясь. Потом придвинулась ближе к нам и прошептала, - Как мы найдем кого-то ростом всего четыре дюйма в городе размером с Лос-Анджелес?

     Это был хороший вопрос, но у меня был неплохой ответ.

     - Она - одна из самых маленьких из нас, а значит она очень чувствительна к металлу и технике. Так что ищи ее в парках, на пустырях, на улицах с деревьями, как сегодняшнее место убийства. Ей нужны растения, чтобы здесь выжить.

     - Какой цветок был ее видом? - Спросил Холод.

     - Я не знаю, - сказала Люси.

     - Хорошая идея, Холод, - сказала я. - Узнай, Люси, потому что она будет рядом со своим растением. Некоторые из них привязаны к небольшому клочку земли настолько, что если их растение погибает, они умирают с ним.

     - Ничего себе, так и становятся защитниками природы, - сказала Люси.

     Я кивнула.

     - Кто может знать какой цветок она любит?

     - Роберт мог бы знать, - сказала я.

     - Гилда должна знать, - сказал Дойл.

     Люси нахмурившись глядела на него.

     - Она уже вызвала своего адвоката. Она не собирается говорить с нами.

     - Она будет говорить, если ты скажешь ей, что отказ сотрудничать с полицией подвергает ее людей опасности, - сказал Дойл.

     - Не думаю, что она так уж заботится об этом, - сказала Люси.

     Он улыбнулся.

     - Скажи ей, что Мередит заботится больше, чем она. Намекни, что Мередит лучший и более добрый правитель, и уверен, что, по крайней мере, растение Гилда тебе назовет.

     Она кивнула ему с одобрением.

     - Они и красивые и умные. Это так не справедливо. Почему я не могу найти принца такого же очаровательного, как эти парни?

     Я не знала, что ей сказать на это, но Дойл меня опередил:

     - Мы не обаятельные принцы из сказок, детектив Тейт. Мередит пришла нам на помощь и уберегла нас от печальной судьбы.

     - Значит это она Прекрасная Принцесса?

     Он улыбнулся, и на сей раз яркой вспышкой, которая не так часто была у него. От этой улыбки Люси покраснела, и я поняла, что ей нравился Дойл. Не могу ее в этом обвинить.

     - Да, детектив, она - наша Прекрасная Принцесса.

     Холод взял меня за руку, и посмотрел прямо мне в глаза.

     - Да.

     - Значит вместо того, чтобы ждать принца, который найдет меня, я должна найти кого-то, спасти и привести его домой?

     - Со мной это сработало, - сказала я.

     Она покачала головой.