Глава 1

Перевод: Sunriel, dekorf, Светуська

Редактор: Sunriel

Посреди поля, поросшего травой, на спине лежало тело, а точнее большая его часть. В предрассветном сумраке все выглядело серым. Но по краям поля светлели протоптанные места; я думаю, что мы находились на поле для игры в софтбол. А под «мы» я имею виду — Эдуарда, он же Маршал Соединенных Штатов Тед Форрестер, и меня — Маршала Соединенных Штатов, Аниту Блейк.

Эдуард было его настоящим именем, его сущностью. А Тед Форрестер — его тайной личностью, как Кларк Кент для Супермена. Для других маршалов он был старым-добрым парнишей Тедом — охотником за головами, а теперь, как и я, маршалом, действующим в соответствии с законом О Защите от Сверхъестественных Угроз. Хотя я была охотником за вампирами, а не за головами. Но в любом случае у нас были настоящие значки, и юридически мы были настоящими полицейскими. Эдуард все еще выполнял заказные убийства, если оплата была достаточно высока и сама охота обещала быть достаточно интересной. Он специализировался на убийствах только опасных существ, например — оборотней и вампиров. Борьба с преступностью начала занимать большую часть времени. Работа уже стала вмешиваться в наши увлечения. Тут были и другие маршалы, они разговаривали с местной полицией, но только я и Эдуард стояли посреди разбросанных частей тела. Может быть, остальным уже надоело смотреть на эти куски. Мы приехали на место преступления прямо из аэропорта Такомы. Другие полицейские здесь были много дольше, а расчлененные тела довольно быстро теряют свое очарование.

Я подавляла желание поёжиться в ветровке с надписью большими буквами — маршал США. Здесь было десять долбанных градусов. Кто-нибудь видел такую температуру в августе? Дома в Сент-Луисе была отметка в тридцать восемь с лишнем. И десять градусов ощущались поразительно холодными после жары и влажности Алабамы, где мы были до этого.

Свет вокруг нас смягчился, и я смогла рассмотреть части тел получше. Но лучше мне от этого, конечно же, не стало.

— Тело лежит на спине или на заднице? — спросила я.

— Ты о том, что тело разрезано в районе грудной клетки и части находятся на расстоянии трех метров друг от друга?

— Ага, — ответила я.

— А не все ли равно? — спросил он, сдвинув рукой в сторону ковбойскую шляпу, которую он оставил в машине, приехав из аэропорта. У Теда был любимый стиль в одежде, ему нравилась ковбойская шляпа и то, насколько был этот жест привычным, говорило, сколько времени Эдуард проводит в своем Альтер-эго обличии. Он провел рукой по коротким светлым волосам. Ростом он был 172 см и для моих 160 см казался весьма высоким.

— Думаю, нет, — хотя про себя я подумала, «Если ты можешь о чем-то думать, пока пялишься на расчлененное тело, то у тебя проблемы, потому что обычный человек убежал бы в ужасе, или его бы вывернуло наизнанку.» Я годами не блевала на местах преступлений, но полиция Сент-Луиса никогда не забудут мои прошлые прегрешения.

— Они не могут найти сердце, — сказал он голосом бесстрастным, как и его лицо.

Света было достаточно, и я видела, что его глаза голубые, а не просто светлые. У него был летний загар, светло золотистый, и выглядел лучше, чем у меня. Казалось неправильным, что у блондина, голубоглазого англосаксонца загар был темнее, чем у меня с доставшимися от матери темными волосами и карими глазами. Я была на половину испанка — но загорала не так сильно, как белокурый мальчик.

— Анита, — сказал он, и передвинулся так, чтобы я не могла видеть тело, — Поговори со мной.

Я моргнула, — Они не найдут сердце. Также как они не нашли последние три. Убийца или убийцы забирает сердца, как трофеи или доказательства убийства. Как охотник в «Белоснежке» приносил сердца Злой Королеве в ларце, или что-то в этом роде.

— Ты нужна мне здесь чтобы расследовать дело, а не витать в облаках.

— Я здесь, — нахмурилась я.

Он покачал головой: — Я видел, как ты смотрела на вещи похлеще этих, но так не уходила в себя.

— Может мне осточертело глазеть за все это дерьмо. Разве тебе нет?

— Ты имеешь в виду не только этот случай, — сказал он.

Я покачала головой.

— Ты спрашиваешь меня — не беспокоит ли меня смотреть на все эти вещи?

— Я никогда не спрашивала тебя об этом, это противоречит пацанской этике, — ответила я, и то, что я просто сказала это, заставило меня слегка улыбнуться.

Он улыбнулся в ответ, но скорее это был просто рефлекс. Улыбка не добралась до глаз. Они остались холодными и пустыми, как зимнее небо. Как только к нам присоединяться другие маршалы, его глаза заискрятся, или наполняться какими-нибудь эмоциями, но он так не делал, когда мы были наедине. Мы знали друг друга слишком хорошо, и не было необходимости притворяться.

— Нет, это меня не волнует.

Я пожала плечами и наконец-то позволила себе поежиться в тонкой ветровке. Во всяком случае, со своей пушкой у поясницы вместо наплечной кобуры, я была в состоянии действовать быстро и не светить оружием. Еще у меня был запасной пистолет в плечевой кобуре и длиннющий нож в специально изготовленных ножнах вдоль спины.

— Дело не только в том, что я бы предпочла оказаться дома.

— Со своими мужчинами, — сказал он, и снова стал совершенно нейтральным.

Я кивнула. Я скучала по своим мужчинам, когда отлучалась из дома на слишком долгий период, и это было четвертое место преступления в четвертом по счету городе. Я устала от самолетов, устала от других копов, устала от того что приходиться уезжать из дома. — Я скучаю по Бекке в «Музыкальном Человеке». Это просто хор, но она одна из самых молодых участников, которых они когда-нибудь набирали.

— Должно быть она очень талантлива?

— Так и есть, — кивнул он, улыбаясь, и на этот раз улыбка достигла глаз. Его лицо становилось оживленным и счастливым, когда он думал о своей падчерице. Он жил и был помолвлен с Донной в течение многих лет, но так и не женился, хотя дети думали о нем, как об отце. Бекке было только шесть, когда он и ее мать стали встречаться. Эдуард, которого вампиры прозвали «Смерть», водил Бекку в танцевальную школу и сидел в зале с мамашами в течение нескольких лет. Только одна мысль об этом заставила меня улыбнуться.

— Было намного веселее охотиться на монстров, когда не к кому было возвращаться домой, — ответила я.

Улыбка исчезла, и он похолодевшими глазами посмотрел туда, где лежала голова, на другую сторону поля: — Не могу с этим поспорить. Я не возражаю против тел. Это меня не напрягает, но я надеюсь, что мы вернемся домой до того как мюзикл покажут.

— А когда его покажут?

— Через две недели, — ответил он.

— Две недели начиная с сегодняшнего дня?

— Да.

— Я совсем не горю желанием оставаться здесь еще на две недели.

— Я тоже, — сказал он, и на этот раз его голос звучал устало.

В действительности волнение в этом деле у меня вызывало то, что я знала, почему именно эти жертвы были выбраны. И я точно знала, что убило их. Дело было в том, что я не могу рассказать никому, кроме Эдуарда, потому что если бы я рассказала все, что я знала полиции, то убийцы пришли бы за мной, и за каждым полицейским, которому я рассказала и за всяким кому рассказали бы они. Арлекин был вампирским эквивалентом полиции, шпионам, судом присяжных и палачами. К тому же, они были одними из величайших воинов, когда-либо живущих, или существующих за пределами жизни. Некоторые из них были вампирами, некоторые оборотнями, которые в частности и разрубали сейчас вертигров по всей стране. Тело у наших ног выглядело как человеческое, мужское. До того как умереть, он мог превращаться в огромного тигра, но это не спасло его от Арлекина, впрочем, как и остальных. Если два человека были одинаково быстры, сильны, но один из них умел драться, то, вероятно, в драке он и победит. И так уж вышло, что все эти вертигры были простыми людьми, которые по волю случая оказались вертиграми.

— Мы здесь для того, чтобы поработать на месте преступления, — сказал Эдуард. — Так мы и делаем.

Я вздохнула, расправила плечи и перестала кутаться в тоненькую ветровку. — Половина того, что мы знаем, больше, чем большинству полицейских необходимо знать.

— Мы решили это, Анита… Кто-то, кто не может быть назван… — Он посмотрел на меня, — Меня действительно бесит, что мы не можем даже произносить их имена вслух. Ощущение как будто мы в книге о Гарри Потере, говорим о Том-Кого-Нельзя-Называть.

— Ты знаешь про соглашение, Эдуард, если ты упоминаешь их имя без их приглашения, они выслеживают тебя и убивают за это. Если бы я сказала другим полицейским, каждый, кто услышал их имя, был бы найден и жестоко убит. Боюсь соврать относительно тебя, но эти ребята ужасно хороши, и они, похоже, знают о современной криминалистике.

— Они носят плащи, перчатки, и капюшоны, покрывающие их головы, Анита. Одежда, скрывающая их от других… парней, помогает им не оставлять улики после себя.

— Согласна.

— И Кто-бы-то-ни-был, находящийся на нашей стороне, не знает лиц остальных. Они одевают маски когда встречаются, как и некоторые террористические ячейки, таким образом, они могут шпионить друг за другом, если это необходимо.

— Таким образом, у нас нет лиц, чтобы сдать их, никаких имен, кроме прозвищ, и те соответствуют маскам, которые они носят.

— Я не думаю, что такие убийцы-профессионалы как они, будут носить венецианские маски в центре города Такома, таким образом, прозвища и маски не помогают, — сказал он.

— Итак, мы знаем все и ничего полезного, — сказала я.

— Если бы я принял контракт на убийство Королевы вампиров, то она была бы мертва прямо сейчас.

— Или ты был бы сейчас мертв, а мне пришлось объяснять Питеру, почему он лишился второго отца.

Эдуард выдал мне полный вес своего холодного пристального взгляда: — Ты знаешь, насколько я хорош в работе.

У меня были годы практики встречающей этот холодный пристальный взгляд. Я встретила его сейчас. — Ты не понимаешь, Эдуард. Она — тьма, сама ожившая ночь.

— Я не только бы взорвал бы ее тело и назвал бы работу сделанной, — сказал он. — Чтобы навсегда убить нечто такое сверхъестественное — нужна магия.

— Так что ты, привел бы ведьму?

— Нет, но я пошел бы к ведьме и получил бы зачарованное, освященное оружие, что-то в этом роде. Наемники, которых совет вампиров нанимал, чтобы убить ее, рассматривали ее как просто еще один заказ и теперь мы все в дерьме из-за этого.

Я не могла поспорить с ним, он был совершенно прав. Арлекин был законом совета вампиров в Европе в течение тысяч лет, но их настоящей работой было охранять их Темную Королеву. Половина из них разорвала отношения с советом вампиров и стала снова подчиняться Матери Всея Тьмы.

— Они думали, что огонь уничтожит ее, — сказал я.

— Ты бы предположила такое?

Я подумала об этом: — Нет.

— Что бы ты сделала?

— Я бы сама увешалась освященными предметами, еще больше освященных предметов разбросала на ее тело, чтобы ее дух не смог покинуть тело, отрезала бы голову, вырезала сердце, сожгла их по отдельности, а пепел от головы, сердца и туловища развеяла бы в трех различных проточных водах.

— Ты действительно думаешь, что она может вернуться, если поместишь пепел в ту же самую воду?

Я пожала плечами, — Она пережила сожжение своего тела и смогла отослать свой дух, чтобы завладеть телами других членов совета вампиров. Я бы не стала думать, что она чего-то не может.

— Таким образом, даже если мы найдем Морт д\'Амур, Любовника Смерти и уничтожим его, она просто перейдет к другому носителю.

— Она может выжить как бесплотный дух, Эдуард, я не уверена, что она вообще может быть убита.

— Все умирает, Анита. Вселенная умрет, в конце концов.

— Я не собираюсь волноваться за то, что произойдет через пять миллиардов лет, Эдуард, вселенная может позаботиться о себе сама. Как мы можем им помешать убивать невинных вер-тигров, и более важный вопрос, как мы можем остановить ее?

— Ты некромант, я просто скромный убийца, — сказал он.

— Это означает, что ты тоже не знаешь.

— А почему твой бой-френд не знает? Жан-Клод Мастер города Сент-Луис, и те, кто остались от европейской структуры власти пытаются сделать его главой нового совета вампиров здесь в Штатах. Почему бы вампирам и всем другим оборотням, с которыми ты общаешься, не помочь тебе остановить это?

— Остальные…, кто-бы-то-ни-был охотятся на этих парней. Они начнут приезжать, как только узнают о телах, но они все равно отстают от нас, Эдуард. Мы были первыми на территории последних трех городов.

— Для сверхъестественных существ, которые должны бы были быть самыми великими шпионами и убийцами, от них нет ни хрена пользы.

— От нас толку не больше, — ответила я.

— Так вампиры не могут нам помочь. Мы копы, давай будем копами, — сказал он.

— Что это значит?

— Мы работаем на месте преступления. Это-место убийства. Это то место, где мы можем узнать новые подробности об этих ублюдках. Подробности, которые являются не легендами, а уликами, оставленными лишь несколько часов назад. Они помогут нам поймать их.

— Ты действительно веришь в это?

— Я должен верить в это, впрочем, как и ты.

Я глубоко вздохнула и сразу же пожалела об этом. Возник слабый, горький запах, потому что мы стояли близко к нижней части туловища. Смерть не опрятна и не симпатична, и не чиста, это — все сортирные запахи, так как ваше тело делает все, что оно может сделать, все сразу, в последний раз.

— Хорошо, — сказала я, присаживаясь на корточки и балансируя на носочках. Я заставила посмотреть себя на тело, действительно смотреть посмотреть на него.

— Эта часть тела отсечена аккуратно, очень мало порезов, очень эффектно.

— Так зачем рвать тело на куски?

— Потому что они хотели это сделать, и были достаточно сильны, чтобы сделать это, — сказала я.

— Ты знаешь что это не правда, попробуй еще раз. — Он стоял надо мной, и впервые за долгое время я почувствовала себя неопытным новичком, а он снова был наставником, рассказывая мне, как убить монстров. Он был одним из немногих людей на планете, которым я так позволяла к себе относиться.

— Они хотели, чтобы тела соответствовали другим телам, по крайней мере, внешне. Они надеялись, что полиция подумает, что это были те же самые убийцы.

— Но это не так, — сказал Эдуард.

— Первое тело и третье было растерзано. Они были буквально разорваны на части. Внутренние органы и кишки были повсюду. Это было похоже на неорганизованного убийцу с, возможно, организованным руководством партнера, или контролирующего его. Это все организовано. Он, или они убивали так, как им сказали, соответствуя первому убийству, но делали это не от души.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Это было хладнокровное убийство, как и второе. В двух других убийца наслаждался процессом.

Он тоже присел рядом с мной, — Мои убийства аккуратные и чистые, но мне нравиться моя работа.

— Ты наслаждаешься планированием, и тем, что ты быстрее, сильнее, просто лучше, чем тот, на кого ты охотишься, но тебе на самом деле нравиться убивать?

— Да, — ответил он, и он смотрел на тело когда говорил это. Я изучала его профиль. Я спросила его о том, что я никогда не спрашивала: — Что именно тебе нравиться в этом?

Он повернул на меня свои голубые глаза. В них исчез голубой цвет, остался только серый. Это никогда не было хорошим знаком, когда его глаза изменялись на этот холодный цвет зимнего неба.

— Мне нравится смотреть, как свет гаснет в их глазах, — сказал он, и его голос был столь же холодным и бесстрастным как его глаза.

Я встретила этот зимний пристальный взгляд и сказала: — Так вот почему тебе нравится убивать своими руками.

Он кивнул, все еще удерживая ту зиму во взгляде. Я не знаю, что было на моем лице. Мы начинали с ним, когда он был моим учителем, а потом он сделал мне убийственный комплимент. Сказал мне несколько лет назад, что хотел бы узнать, кто из нас лучше. Он больше не был уверен, равны ли мы, и это была его мечта, поохотиться друг на друга, таким образом, мы могли бы уладить спор раз и навсегда. Когда он впервые сказал мне, я была убеждена, что буду той, кто умрет, теперь я не была настолько уверена, возможно, я буду победителем. Возможно, я могла бы позвонить Донне и детям и рассказать им… Рассказать им что? Что их семья была разрушена, потому что у Эдуарда и у меня был очень напряженный момент и я оказалась лучшей?

— Так ты думаешь, что убийцы наслаждались процессом? — мой голос был так пуст и нейтрален, как будто два киллера просто разговаривают о чем-то еще убийстве.

— Я думаю, что они, возможно, наслаждались убийством. Нет никакого способа узнать, когда убийцу контролируют, — ответил он.

— Как все это поможет нам поймать их?

Он покачал головой и посмотрел на большую часть тела.

— Я не знаю, — снова послышалась усталость в его голосе.

Я взглянула на тело. От его груди и живота осталось достаточно, чтобы понять — он был в хорошей физической форме. Но даже то, что он стал одним из оборотней, не принесло ему ничего хорошего. Он стал просто еще одним бесклановым тигром, пережившим нападение, а не рожденным в семейной группе. Сейчас Арлекин убивал только тех тигров, которые не принадлежали ни к одному из кланов, потому что они искали особенных тигров. Они искали золотых тигров. Эта кровная линия якобы была уничтожена во время правления Первого Императора Китая, но на самом деле была сохранена в тайне некоторыми членами Арлекина. Спрятаны от остальных членов Арлекина и от Матери Всей Тьмы; и то, что они смогли спрятать тигров от Матери Всей Тьмы когда она была в расцвете своих сил, показывало, насколько хорош был Арлекин в различных уловках. Они вели самую эффективную в мире программу по защите свидетелей.

Мы надеялись что они перестанут вырезать бесклановых тигров, когда золотые тигры откроются остальным кланам, но даже при том, что в Сент-Луисе мы заявили что у нас есть тигры всех цветов, Арлекин по-прежнему выслеживает и убивает вертигров. Это кажется таким бессмысленным.

Я встала, ожидая, что больное колено начнет ныть от долгого сидения на корточках, но ничего не было. Я вдруг поняла, что мое «больное колено», давненько уже не болело. Я была человеком-слугой Жан-Клода и метафизически связана с еще несколькими оборотнями. Я исцелялась быстрее, чем обычные люди, но я и не представляла, что избавилась от боли, оставшейся после старых травм. Когда же это произошло?

Эдуард стоял рядом со мной, немного выдвинув одну ногу. Она у него была повреждена после одной охоты, которая пошла псу под хвост. Я подумала, а сколько же ему лет? Состарится ли он, а я нет? Будет ли моя связь со сверхъестественным помогать мне исцеляться? Это была дикая идея, что Эдуард может состариться быстрее, чем я.

— Ты о чем-то подумала, о чем? — спросил он.

Я открыла рот, закрыла, и старалась подумать о том, что можно спросить вслух, — Зачем продолжать убивать тигров? — спросила я.

— Ты имеешь в виду теперь, когда они знают, что у вас с Жан-Клодом в Сент-Луисе есть свои золотые тигры?

— Да. Предполагалось, что они убивали бесклановых тигров, чтобы не дать нам найти золотого тигра и объединиться с ним метафизически. Теперь слишком поздно, Эдуард, мы это уже сделали, так зачем же продолжать убивать остальных?

— Может быть, они ищут конкретных вер-тигров?

— Может быть, но почему, или кто, и снова почему? Там нет ничего, что можно получить из этого.

— Я могу предположить кое-что, что они уже получили, — сказал он.

— И что же?

— Они отделили тебя от Жан-Клода и всех других связанных с тобой метафизически людей. В Сент-Луисе у вас достаточно телохранителей, чтобы составить небольшую армию. Здесь же только ты и полиция.

— Ты думаешь, они нападут на меня, когда повсюду копы? Я думала, что фишка этих парней в том, что никто не знает об их существовании. Они действительно сделали немало, чтобы стать большим темным секретом.

— Если Мамочка Тьма сказала им убить тебя, разве не будут они рисковать быть обнаруженными полицией?

— Может быть, — ответила я, и тут мне пришла еще одна мысль. Не уверена, что она была хуже, но напугала меня много больше. — Ее первой идеей было захватить мое тело. Она захотела меня убить только тогда, когда поняла, что я слишком сильна, чтобы позволить ей в меня вселиться.

— Так же ли ты сильна в сотнях километров от Жан-Клода и остальных?

Я подумала об этом, взвешивая все за и против. — Метафизически, нет. Я в большей безопасности, если могу прикасаться к своему мастеру и животным зова.

— Может они убивают тигров, чтобы выманить тебя сюда?

— Думаешь, они собираются меня похитить? — спросила я.

— Если ей до сих пор нужно твое тело, да.

— А если она просто хочет, чтобы я умерла, то это так же скорее получится вдали от Сент-Луиса, — заметила я.

— Так и есть, — сказал Эдуард. Он посмотрел на край поля, проверяя периметр на наличие опасности, пытаясь увидеть Арлекина, прячущегося среди деревьев на краю зеленого поля.

— Я не чувствую никаких оборотней, — сказала я, — а вампиры, ходящие посреди белого дня, очень большая редкость. Я встречала только трех, которые были на это способны.

— А если это будут простые шпионы, ты сможешь почувствовать их?

— Думаю да.

Он глянул на меня, и снова вернулся к осмотру местности, — Довольно высокомерно.

— Может быть, но я все равно узнаю, если что-нибудь сверхъестественное подберется к нам.

Он заговорил, не глядя на меня, — Пожалуйста, скажи мне, что это не первый раз, когда ты думала, не ловушка ли все это для тебя.

— Я думала, они не знали, что золотые тигры были в Сент-Луисе. Они должны были прекратить убивать остальных, когда выяснили это. Именно поэтому мы и объявили все публично.

— Итак, это или ловушка, чтобы держать тебя подальше от Сент-Луиса, или Мамочка Тьма забыла отменить свой заказ?

— Что ты имеешь ввиду?

— Продолжат ли они убивать вертигров, пока она не прикажет им прекратить, даже если в убийствах нет никакого смысла?

Я задумалась, — Те, кто предан ей, преданы безоговорочно, так что, думаю, продолжат.

— Так что, она или забыла сказать им остановиться, потому что она занята чем-то другим…

— Или она просто сумасшедшая, — закончила я.

Он кивнул, — Или она просто сумасшедшая, или они все же хотят похитить тебя, или убить тебя.

— Блядь.

— Тебе нужно поговорить с Жан-Клодом.

— Я думала, он тебе не нравится, — сказала я.

— Тебе Донна тоже не нравится, — ответил Эдуард.

— Так что, нам обоим не нравятся те, кого любит другой, — я пожала плечами.

— Тебе нужны телохранители, Анита.

— Почему просто не оправиться домой в Сент-Луис? — спросила я.

— Служба Маршалов будет недовольна, если мы бросим это дело посреди расследования, но проблема даже не в этом.

Другие маршалы направились к нам. Я подошла ближе к Эдуарду и спросила, — Тогда в чем же проблема?

— Как ты собираешься поехать домой?

Я нахмурилась, но ответила. — Куплю билет на первый же рейс и полечу домой.

— Полиция задержит тебя в аэропорту и тогда ты останешься одна.

— Что?

— В аэропорту и в самолете ты будешь совершенно одна, Анита. Если бы я на самом деле захотел убрать тебя, и мне было важно остаться при этом незамеченным, то я ждал бы как раз именно такого случая. Ты одна, без полиции, без Жан-Клода.

Я наклонилась ближе, говоря еще тише, — Так что же мне делать?

— Позови несколько охранников из Сент-Луиса.

— И как я объясню это другим копам?

— Мы что-нибудь придумаем.

На лице Эдуарда появилась ухмылка, и я поняла, что остальные маршалы подошли слишком близко, чтобы продолжать разговаривать. Его лицо излучало тот шарм, что был присущ Тэду. Если бы Эмми давали наемным убийцам, что Эдуард определенно бы выиграл. Я и близко не была так хороша, как он, но я постаралась сделать более-менее приятное лицо, когда к нам подошли маршалы.

— Нашли что-нибудь, что поможет нам поймать этих ублюдков? — спросили они.

Мы с Эдуардом послушно ответили, — Нет.

Глава 2

Перевод: Sunriel

Вычитка: Светуська

Меня вызвали в офис Маршала Рэборна. Это был опрятный, квадратный кабинет. И только стол представлял собой полнейший бедлам, как будто Рэборн вытащил все папки с документами из картотечного шкафа, и оставил их на ночь на столе, а они расплодились в короткие, шатающиеся башенки из кипы бумаг. В этой местности Рэборн был главным маршалом. И если бы мы с Эдуардом были обычными маршалами, то нам пришлось бы подчиняться ему, но сверхъестественный отдел быстро становился самостоятельным подразделением, и поэтому Маршал Рэборн был раздражен. И, казалось, больше всего его раздражала я.

— Десятилетиями ходили слухи, что в Сиэтле есть клан вертигров, — сказал он.

Я выдала ему ничего не выражающую мину копа, с вежливой заинтересованностью, но совершенно пустое.

Каждая группа оборотней, впрочем, как и поцелуй вампиров, ведут свой бизнес слегка по-разному. Клан белых тигров и вампиры из Лас Вегаса ведут, довольно публичную жизнь и не скрывают своих действий. Клан красных тигров Сиэтла этим похвастаться не мог. Да что там, никто в Сиэтле даже не знал, что в городе обитает клан тигров. И королеву их клана такая скрытность вполне устраивала.

По закону, оборотни все еще считались людьми, поэтому их нельзя было убивать на месте, как поступали раньше с вампирами до вступления в силу нового закона, который обеспечивал вампирам их гражданские права. Но все же, когда оборотни перекидывались в свою животную форму, многие люди паниковали и застреливали оборотней.

Я повидала не одну жертву нападения оборотней, так что в какой-то степени я им даже сочувствовала, но в тоже время, некоторые из моих лучших друзей покрывались шерстью раз в месяц. У меня был небольшой конфликт интересов. И Маршал Рэборн думал также.

Казалось, он хотел что-то услышать от меня, поэтому я сказала, — Прошу меня простить, я, совсем здесь недавно, поэтому еще не успела ознакомиться со слухами.

— Здесь есть вертигры, Блейк. И я знаю это.

Он выдал мне холодный, проницательный пары серых глаз взгляд, с металлическим отблеском. Это был добротный тяжелый взгляд. Плохие парни, вероятно, складывались как дешевые карточные домики под таким его взглядом, но я не была плохишом.

— Очевидно, — начала я, — нам известны некоторые местные жители, пережившие нападение вертигров.

— Не надо строить из себя милашку, Блейк, — отрезал он таким же суровым тоном, под стать его ледяному взгляду.

— Извините, с моей стороны это всего лишь врожденные навыки.

Он уставился на меня, — Это какие же?

— Быть милой, по крайней мере, мне так говорили, — улыбнулась я ему.

— Вы что, флиртуете со мной?

— Неа.

— Тогда к чему умничать?

— Почему только меня вызвали в ваш кабинет, Рэборн?

— Потому что об этих убийствах вы знаете больше, чем рассказываете.

Только годы тренировок помогли мне сохранить непроницаемое лицо; лишь мельчайшее движение глаз, почти невольное подергивание, выдало меня. Я почти раскрылась, как говорят в покере. Я скрыла это подергивание, улыбнувшись маршалу.

Это была хорошая улыбка. Я обнаружила, что большинство мужчин отвлекаются на такую улыбку. Я пыталась выиграть время, чтобы придумать, как вкрутиться. Покачала головой, все еще улыбаясь, как будто он рассмешил меня до чертиков. А думала я вот о чем. «На самом ли деле он что-то знает, или всего лишь блефует?»

— Я рассмешил вас, Блейк?

— Есть не много, — ответила я.

Он раскрыл лежащую перед ним папку, и стал раскладывать фотографии частей тел, как будто карточный пасьянс. К тому времени, как он покрыл весь стол ужасными фотографиями, я уже не улыбалась. И глянула на него сердитым взглядом.

— Вам бы следовало увидеть это лично, Рэборн. Это гораздо хуже.

— Я видел последнее место преступления, — ответил он.

— Поздравляю, так что вы теперь хотите?

— Мне нужна — правда.

Меня так и подмывало сказать «Вы не сможете вынести правду», но поразмыслив, немного поубавила гнев. Я спокойно посмотрела на него и спросила:

— Так о чем конкретно вы хотите знать правду?

— В Сиэтле есть вертигры?

— Я здесь пробыла недостаточно долго даже чтобы узнать, где я могу получить чашечку хорошего кофе. Не думаю, что вам следует спрашивать такие вопросы у меня. У вас есть местный отдел по борьбе со сверхъестественным. Они должны знать о местных вертиграх побольше моего.

— Должны, но так получается, что куда бы вы ни приехали, вы знаете больше о монстрах, чем все мы вместе взятые.

Я пожала плечами, не пытаясь скрыть свой скучающий вид. — Может, потому что я отношусь к ним как к людям, а не монстрам?

Он показал на фото, разложенные по столу. — Кто бы это не совершил, он не человек. Ни один человек не способен на такое.

Я снова пожала плечами. — Я бы не стала так утверждать. Я не криминалист и у меня есть друзья-копы, которые могут рассказать весьма зловещие истории о людях, сидящих на «ангельской пыли».[1]

— «Ангельская пыль» может их сделать достаточно сильными, но, к тому же, у них крышу сносит, — ответил Рэборн. — Они, может, и совершают жестокие убийства, но не такие, — указал он на фотографии.

— Здесь все проделано с особой тщательностью. А «ангельская пыль» не придает вам тщательности, она делает из вас гребанное животное.

Так как мы с Эдуардом отметили эти наблюдения в своих отчетах, я не была удивлена, услышав их от маршала.

— Оборотня, например? — спросила я.

— Вы знаете, о чем я.

Я выпрямилась, сидя на стуле, поскольку пистолет немного врезался в спину, а это значило, что я сутулюсь. В общей сложности мы спали всего по три часа, и перемены часовых поясов изо дня в день уже давали о себе знать.

— Не уверена что знаю, но если вы вызвали меня сюда, чтобы допрашивать о местных оборотнях, то имейте в виду, я добралась сюда не более четырех часов назад. Я хороша в сборе информации о состоянии местной сверхъестественной публики, но не настолько же. Никто не может справиться лучше.

— Кто убивает вертигров?

— Я не уверена.

— Почему их убивают?

— А почему серийный убийца выбирает своих жертв?

— Так вы знаете, что это «он».

Я вздохнула. — По статистике, более, девяносто процентов всех серийных убийц — мужчины. Использовать местоимение «он», наверно, более подходит, но вы правы, наверняка я не знаю, что убийца — мужчина. К тому же, женщины — серийные убийцы скорее будут использовать яд или оружие; лезвие же более типично для мужчин — серийных убийц. Кто бы ни убил этих жертв, можно точно сказать, что он умел обращаться с клинком, и у него было достаточно силы, чтобы закончить свою работу до того, как вертигр смог бы ответить на удар. Этот уровень физической уверенности скорее мужской, нежели женский.

Он посмотрел на меня, и на лице его было уже чуть меньше враждебности. — Это правда.

— Кажется, вы удивлены тем, что я это знаю, — сказала я.

Он откинулся на стул и посмотрел на меня, но уже оценивающим взглядом. — Мне говорили, что единственная причина, по которой на вашем счету больше ликвидаций, чем у других в сверхъестественном отделе, это то, что вы трахаетесь с монстрами. Так о вас говорили, но может не только в этом дело.

Я выдала ему недружелюбный взгляд, и тогда казалось, у меня уже достаточно проблем. Я наклонилась вперед на стуле.

— Послушайте, Рэборн, если бы я жила с группой мужчин, и спала бы со всеми ими, но они были бы людьми, другие копы все равно бы ненавидели это, ну или называли бы меня шлюхой. Но мои сожители вампиры и оборотни, так что другим копам действительно не нравится мой выбор бой-френдов. С этим я смирилась, потому что с этим ничего не поделать, но я хочу остановить эти убийства. Я больше не хочу видеть эти тела. Я хочу вернуться домой к дорогим мне людям и перестать видеть растерзанные тела во снах.

Он потер глаза большим и указательным пальцами. — Согласен, если начинаешь видеть тела во снах, это паршиво.

— Поверьте мне, Рэборн, я заинтересована распутать это дело.

Он посмотрел на меня и дал мне увидеть, что он тоже устал.

— Я верю, что вы хотите вернуться домой, но как я могу доверять маршалу-любовнице мастера вампиров ее же города?

— Это незаконно дискриминировать меня из-за того, с кем я встречаюсь.

— Да, да, никакой дискриминации по расовой, религиозной, или недостаточной человечности, и всего прочего.

— Я знаю, что копы говорят, будто всю информацию я добываю через постель, и я на самом деле сплю с монстрами. Не могу этого отрицать, но идея того, что из всех моих навыков я владею только сексом, просто из-за ревности.

— О чем это вы? — спросил он.

— Большинство членов сверхъестественного подразделения — мужчины. И на самом деле, процент женщин у них ниже, чем в обычных подразделениях.

Мужчины не хотят признавать, что маленькая девчонка на деле надерет им задницы. Им не нравится, что я выполняю их работу лучше, чем они, и единственный способ, которым они могут объяснить большое число моих ликвидаций на службе это убеждать себя, что если бы они были женщинами, и могли бы подняться по служебной лестнице через постель, то это бы все объяснило.

— Вы и есть маленькая девчонка. И выглядите меньше моей младшей дочери. Я читал ваше дело. И знаю что, вам пришлось убивать. Вас вызывали на дело, когда других маршалов госпитализировали, или же они были убиты на месте. Вы, Маршал Форрестер, Маршал Конь-В-яблоках, и Маршал Джеффрис — те люди, которых вызывают, когда нужно расчищать дерьмо.

«Отто Джеффрис» у Олафа означалось так же, что и «Тед Форрестер» — у Эдуарда. Олаф был страшнее Эдуарда, поскольку среди прочей работы как наемника, его хобби было — серийные убийства. Он пообещал Эдуарду и кое-кому из правительства, что на американской земле он своим хобби заниматься не будет. Только так он мог работать, помогая тренировать кое-какие сверхсекретные подразделения. Его типичной жертвой были изящные темноволосые женщины. Казалось, он на меня запал, и как-то напрямую признался мне, что не прочь попробовать заняться со мной обычным сексом, ну, или, по крайней мере, сексом, после которого я не останусь, искалечена и не умру.

Эдуард хотел, чтобы я поощряла его влечение, потому что раньше Олаф никогда так не вел себя с женщиной. Но мы с Эдуардом оба были согласны с тем, что черта между подружкой серийного убийцы Олафа, когда мы вместе убивали вампиров, и его влечением ко мне как к жертве, довольно тонка. Бернардо Конь-В-яблоках, как и я, пользовался только одним именем, своим настоящим именем. И никто из нас не зарабатывал на жизнь, делая вещи настолько ужасные, как Эдуард с Олафом.

— Мы делаем то, что умеем, — ответила я.

— У них у всех за плечами армия, войск спецназначения. Все они большие, физически внушительные мужчины.

— Тед всего метр восемьдесят два сантиметра, не так уж и внушителен, — сказала я.

Рэборн улыбнулся. — Маршал Форрестер кажется выше.

Я тоже улыбнулась. — Так и есть.

— Впрочем, как и вы, иногда.

Я просто посмотрела на него. — Спасибо, наверное.

— Вампиры на самом деле зовут вас «Истребительница?»

Я пожала плечами, — Прозвища.

— Просто ответьте на вопрос, — сказал он.

— Ладно. Я убила больше из них, чем любой охотник на вампиров. Когда вы убиваете достаточно людей, это производит впечатление на выживших.

— Вы не можете быть так хороша в убийствах.

— Почему нет? — спросила я.

— Потому что если бы были, вы бы просто не могли оставаться человеком. — Он посмотрел на меня, наблюдая за мой реакцией.

— Анализ моей крови есть в личном деле.

— Вы носитель, по крайней мере, пяти различных штаммов ликантропии, что просто невозможно. Сама суть ликантропии в том, что как только вы подхватываете ее, ничем другим заразиться не можете.

— Ага, я медицинское чудо.

— Как вы можете носить штаммы ликантропии и не перекидываться?

— Просто повезло, я полагаю.

На самом деле, я не знаю наверняка, но мы начали подозревать, что это может быть из-за вампирских меток, которые я ношу, будучи человеком-слугой Жан-Клода. Это были скорее его контроль и невозможность менять форму, только поделенные со мной. Меня не волновало, почему я не перекидываюсь, я просто была рада этому факту. Если я когда-нибудь перекинусь, то потеряю свой значок. Меня бы признали непригодной для выполнения служебных обязанностей по инвалидности.

— К тому же, вы стали сильнее, чем обычные люди, не так ли?

— Вы вскружите девушке голову, одаривая меня такими комплиментами, — сказала я.

— Я видел ваши результаты по силовым нагрузкам, Блейк, не надо скромничать.

— Тогда вы знаете, что я могу поднять вес, превышающий массу моего тела. Еще вопросы?

Он взглянул на меня и постучал пальцем по уголку папки с фотографиями. — На данный момент — нет.

— Отлично. — Я встала.

— Служба Сверхъестественного Подразделения маршалов становится все боле независимым органом, вы знаете, что ходят слухи о формировании новой отдельной службы?

— Что-то слышала, — ответила я, глядя на него сверху вниз.

— Некоторые маршалы из сверхъестественного подразделения просто убийцы со значками.

— Ага, — согласилась я.

— Почему, как вы думаете, власти закрывают на это глаза?

Я посмотрела на него. Казалось, это действительно стоящий вопрос. — Не скажу наверняка, но предположу, что они сделали из нас легальный карательный отряд. Они дали нам значки, чтобы успокоить либералов, но так же, они дали нам еще и достаточно свободы в законе, чтобы убивать монстров способом, который предпочитают не такие либеральные республиканцы.

— То есть, вы считаете, что правительство закрывает глаза на то, во что превращается сверхъестественное подразделение?

— Нет, Маршал Рэборн, я думаю, может, они сами себя настраивают на это?

— Настраивают на что? — спросил он.

— На оправданное отрицание вины, — ответила я.

Мы посмотрели друг на друга.

— Ходят слухи, что законы опять поменяют, и вампиров с оборотнями станет легче убивать легально, за меньшие причины.