— Может и так — согласился я — Но любая мелочь может оказаться полезной. Видишь? Вот. На входе в тот зал или что там.
— Ты про три отметины на входе?
— На косяке. Раньше тут имелась дверь. Судя по размерам креплений и их количеству — тяжелая дверь. В верхней и нижней части косяка заделанные дыры. Дверь, Йорка. Раньше тут стояла дверь. А на стене рядом — о которую дверь частенько ударялась — остались следы запорного механизма. Рычажного запорного механизма с ручным управлением.
— И что? О… — поняла напарница и призадумалась.
В местах нашего «обитания» и труда, в тех зонах Окраины, где я уже успел побывать, не было никаких дверей на входах в залы и в коридоры. Не было и намеков на то, что раньше они имелись. Имелись заслонки и двери в медпунктах и комнатах, где выдавалась пища — но там они уходили в потолок или стены. Тогда как здесь, на входе в зал, раньше висела дверь с запорами. Судя по едва-едва заметным следам на стене рядом — дверь была снабжена ручным запорным механизмом. Те, кто обитал здесь в незапамятные времена, имели возможность самостоятельно закрывать и открывать двери, запирать их и отпирать.
Мелочь?
Ну нет. Это важнейший факт. Просто его пока некуда применить. Единственное, что я сумел установить достоверно — это было очень-очень давно. И длилось до тех пор, пока кто-то резко не изменил здесь все, лишив гоблинов возможности открывать и закрывать двери.
Что-то мелькнуло далеко впереди. Смазанное движение. Быстрое и бесшумное. Там поворот — метрах в ста от нас. Остановившись, выставил ладонь, и шедшая рядом Йорка врезалась в нее животом. Удивленно «повисла» на моей напряженной руке. Глянула на меня. И, поняв, не стала шуметь, округлила губы в беззвучном вопросе: «Что»?
Убрав ладонь, прижал палец к губам и жестом же показал — делай как я. Разувшись, засунул шлепки за поясную сумку. Встал поближе к стене и мягко пошел дальше, бесшумно передвигаясь по то холодным, то теплым плитам стального пола и каждый раз морщась, когда босая нога наступала на решетки. И каждый раз в душе просыпался суеверный страх — вот-вот чьи-то очень тонкие пальцы или клыки выскочат из дыр решетки и пронзят босую ногу. А когда хлынет кровь — под решеткой послышится хлюпанье и довольно урчание насыщающегося монстра… Глупость. Будто резиновые шлепки могли бы спасти от подобной атаки. И все равно «дышащие» решетки напрягали… Жутко не хотелось на них наступать, ноги подрагивали, готовые в любой момент прыжком уйти от воображаемой опасности.
Хотя почему воображаемой? Я уже успел убедиться, что Окраины таят в себе огромное количество вполне реальных опасностей. Так что смеяться над своими необоснованными вроде бы страхами я не собирался, как и позволять себе расслабиться. Я просто шагал дальше, ведя за собой Йорку, глядя вперед, но не забывая посматривать назад.
Дойдя до поворота, где видел быструю тень, чуть задержался, прислушался. Досадливо поморщился — шумов предостаточно. Уши заполняют механические звуки — далекий лязг, сипение воздуха, клокотание… попробуй тут расслышать чьи-то шаги или сдерживаемое дыхание затаившегося за углом.
Выглянул. Никого.
Ставший чуть шире ярко освещенный коридор уходил вперед. Решеток прибавилось и теперь они были не только на полу, но появились и на стенах. Еще пару решеток увидел на потолке. И сразу вспомнил леденящий душу рассказ Йорки о тех, кто попадал под разливы кислоты, кипятка и прочих малоприятных жидкостей. Вон из тех потолочных решеток вполне может что-то нехорошее хлынуть на наши головы. Даже не обязательно что-то жидкое — хватит и вырвавшейся из прохудившейся труб под высоким давлением свистящей струи раскаленного пара, чтобы мгновенно превратить нас в обожженные трупы.
Еще раз вспомнил уже виденные плащи и куртки из брезентового материала. Они снабжены капюшонами. Если одет как надо и попал под струю пара — есть шанс выскочить до получения ожогов. Окраина — это, конечно, не компьютерная игра. Но экипировка здесь очень важна. Ее роль в выживании нельзя недооценивать. Возможно, я изменю свое решение и еще немного задержусь — но только в том случае, если за сжатые сроки смогу как следует приодеть себя и Йорку.
Едва мы осторожно миновали следующий поворот, я резко остановился. Едва не наткнувшись, остановилась и напарница, выглянув из-за моего плеча. Замерев, я со все нарастающим удивлением смотрел на целеустремленно шагающего по коридору человека. Хотя тут людей нет. По коридор двигался… гоблин? Орк? Что-то среднее. Шорты, кеды, бейсболка, поясная сумка, потрепанная синяя футболка свободно болтающаяся на тощем теле. Парень — а ему не сильно за двадцать — вообще худой как щепка. Но двигается свободно, движения мягкие, легкие, бесшумные и очень… необычные.
Вот он, держась левой стены, едва-едва скользя по ней пальцами, сделал пять больших уверенных шагов. Остановился на долю мгновения. Сделал еще десяток шагов, стремительно от нас удаляясь. Остановился. Странно наклонив голову, постоял, будто прислушиваясь. Пошел дальше, но оказавшись на одной из решеток остановился, присел. Подержал руку над исходящим из нее потоком, наклонившись и… принюхиваясь? В чем-то убедившись, встал, чуть постоял и пошел дальше, ровно в семь шагов добравшись до отворота на узкую тропку. Его рука нащупала край, и он свернул на тропку, перед этим повернув лицо в нашу сторону. Сейчас заметит, остановится, вскинет опущенное лицо, скрытое козырьком бейсболки… не увидеть нас невозможно — мы шагах в тридцати с небольшим.
Но случилось удивительное — парень посмотрел прямо на нас, не выказав никаких эмоций, а потом просто нырнул в боковой коридор и пропал. И лишь затем мои глаза запоздало передали мозгу картинку ужасающего двойного шрама, тянущегося по правой скуле и уходящего под козырек бейсболки. Шрамов, что проходили прямо по…
Ох ты ж…
— Оп-па… — пробормотал я.
— Ты видел, Оди? Его лицо…
— Он слепой — столь же тихо ответил я — Вот это да. Круто…
— Что здесь крутого, гоблин? Лопнуть и сдохнуть! Парень слепой! Движется наощупь. Куда его понесло?
— На работу — ответил я, снова зашагав по коридору — Куда еще?
— Слепой он!
— Йорка, а что ему делать теперь? Ну слепой. Шрамы похожи на следы когтей. Что-то с ним приключилось нехорошее. И что прикажешь делать? Дохнуть с голоду? Продавать тело за еду всем желающим независимо от их пола? Умолять на перекрестках? Типа — бросьте в ладошки слюнявые кусочки недоеденных брикетов… ну бросьте… ну плюньте хотя бы густой питательной слюной… и соплей пожирней туда намешайте…
— Фу! Оди! Мерзко! Мерзко!
— Тише.
— Ты что говоришь такое?!
— Правду говорю. У него вариантов немного было — попрошайничать и потихоньку загибаться, или же суметь вывернуться и суметь сохранить независимость — жестко произнес я и уже чуть спокойней проворчал — Не заводись, гоблин. Парень молодец — глянь только на него. Как потрясающе двигается, ориентируется.
— Да как он вообще здесь ориентируется? А палочка? Разве у таких как он не должно быть палочки? Чтобы постукивать ей по полу и стенам?
— Он пошел другим путем. У него на месте руки и ноги. Движется безошибочно, стало быть, маршрут знает наизусть. Хм…
— Что?
— Он вряд ли полностью слеп.
— Да у него по глазам шрам тянется!
— Одного глаза точно нет — согласился я — А второго мы не видели. Но он наверняка на месте, хотя и жестоко поврежден. Но частично функционирует.
— С чего взял-то?
— Системные сообщения — пояснил я и спустя секунду Йорка медленно кивнула, сообразив. А я добавил — Если информация передается туда, а не прямиком в мозг.
— Я поняла… Сообщения. Он должен их видеть, чтобы знать какая работа предстоит сегодня.
Системные сообщения. Они появляются прямо в глазах… наверное…
— Про систему — тут до криков и драк споры доходили раньше — в свою очередь добавила Йорка, дыша в плечо, пока я осторожно заглядывал за следующий угол — Вопли! Носы в кровь! Лицами о столешницу колотили! Гоблины, блин! И все почему? Потому что до хрипоты спорили том, куда приходят сообщения — в глаза или мозг. Но сейчас уже не спорят — все разрешилось. Вот ты как думаешь?
— Я думаю — надо найти полностью слепого, причем ослепшего из-за полного лишения глазных яблок. И спросить его про системный интерфейс. И сразу все станет ясно.
— Бр-р-р… — Йорку передернуло — Упаси нас Матерь! Только не глаза… вот лучше обе ноги потерять, но не глаза… И да — один из гоблинов потерял зрение. Оба глаза вон. И системные сообщения исчезли. Был гоблином, изредка поднимаясь до орка. А как ослеп — мигом скатился до зомби, а потом и до червя. Когда ему отрезали последнюю конечность — сошел с ума. Только и мог что лежать на стенном выступе и хохотать, хохотать, хохотать… пока не стал хрипеть, а затем и умер… я не видела — перестала там ходить, чтобы не видеть этот слепой хохочущий обрубок…
— Вот как — приостановился я — Это важная информация. Спасибо.
— А про муки безумного червя ты мимо ушей пропустил?
— Это уже в прошлом — глянул я на напарницу — Ему не помочь. Так что самое умное — забыть. Смотри вперед, гоблин. И не оглядывайся. Но это я в переносном смысле! В коридорах — оглядывайся почаще!
— Да не тупая я, поняла! Метафора блин! И чем настолько важная информация про глаза?
— Пока не знаю — пожал я плечами — Пока не знаю. Тс-с-с…. Вниз…
Дернув девушку за руку, медленно опустился на пол, с предельным вниманием уставился вперед.
Мы добрались до крохотного перекрестка. Небольшой круг с решетчатым полом, от которого отходило три прохода. По одному сюда явились мы, другой под небольшим уклоном уходил вверх, по полу скатывались ручейки влаги, уходящие в решетку на перекрестке. И третий проход как две капли воды походил на наш, именно им последовал слепой гоблин. Пока что его маршрут совпадал с нашим. Но я остановился и присел не из-за слепого гоблина. Я смотрел на небольшую стенную решетку со среднего размера ячеями. Мне показалось, что я уловил за решеткой движение. Там несколько раз что-то мелькнуло, и общая направленность движения была в сторону третьего прохода. Будто за стеной кто-то спешил следом за слепцом. Из решетки в полу перекрестка исходил теплый влажный воздух, над полом висело что-то вроде белесого тумана. Он и скрыл нас, на решетку я смотрел поверх тумана. Тридцать секунд. Минута… Ничего не происходит, нет и намека на движение в темноте за решеткой.
Едва слышно спросил:
— Ты видела, как за решеткой что-то мелькнуло?
— Не — мотнула головой Йорка — Что там было?
— Не знаю…
— Может показалось? Тут туман ползает… и туда уходит…
— Может и показалось…
Туман на самом деле «тут ползал и туда уходил» — волнообразно колышущаяся над полом туманная масса медленно утягивалась в стенные решетки. Весь перекресток «дышал», двигался. Тут немудрено и ошибиться.
Ладно…
— Далеко еще?
— Почти пришли — с вернувшейся жизнерадостностью ответила Йорка — Пошли! Еще шагов тридцать, потом поворот налево — и там место нашей ночной работы.
— Ночной смены — поправил я.
— И что изменилось от того, что ты одно слово заменил?
— Звучать стало круто!
— Да ничего подобного!
— Что бы ты понимала!
— Пф! Не убедил ты меня, гоблин Оди. Не убедил…
Йорка не ошиблась. Через несколько минут мы оказались в одном из самых больших из виденных мною залов. Под потолком два рельса, две полусферы мотаются с приличной скоростью, изредка залетая в коридоры и снова возвращаясь. Как машинально отметил — зал все время под присмотром системы. Это стало ясно через несколько минут наблюдения — скорость полусфер действительно впечатляла. А вот потолок зала низковат — снова та самая старая архитектура.
В огромном зале мы двое и слепец.
Ну или почти слепец. Он, шагах в сорока, но наше приближение для него пока загадка — тут полно исходящих с разных сторон звуков, что прекрасно маскируют шум наших шагов. Парень в бейсболке чем-то занят около небольшого возвышения в центре зала. Что-то мудрит с куском ткани. Перекинул конец через шею вроде бы… и вяжет узлы… Йорка тащит меня туда же — значит, там и находится стартовая точка нашей сегодняшней работы.
Пока шагаю за весело что-то бурчащей в своем стиле напарницей — лопнуть и сдохнуть — кручу головой, осматриваясь и запоминая мелкие детали.
Большой зал. Шесть входов-выходов. Приведший сюда нас отмечен цифрой 13. Три стены зала похожи друг на друга — потускневший металл и решетки через равные промежутки. Четвертая стена… она выглядит странно, хотя здесь столько странных мест, что пора бы уже привыкнуть и перестать удивляться. Четвертая стена лишена решеток, зато визуально похожа на кусок сыра, где каждое квадратное отверстие закрыто стальной пронумерованной заслонкой. Отверстия идут в семь рядов. К верхним ведут довольно крутые железные лестницы. С левой и с правой стороны каждого ряда имеется по заглавной букве. В самом верху буква А, потом Б… Черт! Мои бедные-бедные колени… у меня в задание ведь отмечены первые буквы алфавита…
— Придется попотеть немного — вздыхает Йорка и тут же меня утешает — Но ты не бойся, гоблин. Тут еще ждать приходится пока откроется заслонка. Хотя поднимать их ой как муторно, если честно — тяжелые!
Тут он нас и услышал — слепец — вскинул тревожно голову, оставив возню около возвышения. Рука поползла к поясной сумке. Сделав еще шаг, я спокойно сказал:
— Привет. Не дергайся, парень. Работай себе спокойно.
Пауза… он, наклонив голову к плечу, наставив на нас низко опущенный козырек бейсболки, некоторое время размышляет. Губы плотно сжаты, плечи напряжены. Он не расслабляется, пытается решить — стоит ждать неприятностей или нет?
Я повторяю:
— Не дергайся. Тебе мешать с напарницей не собираемся. Если же появятся гриферы и решат поиздеваться — мы с ними поговорим.
— Привет. И спасибо… — в голосе нескрываемые тревожные нотки, но руку от сумки он убрал — Здесь гриферы боятся пакостить.
Но не потому, что мои слова его успокоили — он просто вспомнил про полусферы на потолке. Хотя бы одна постоянно в зале и наблюдает. Поэтому и гриферы здесь шутить не рискуют. Сейчас он размышляет о другом — о коридорах. Мало завершить работу. Надо еще успешно вернуться в безопасные коридоры.
— Ну и отлично — сказал я и уставился на возвышение.
Хм…
Это что-то вроде металлического горба сваренного из больших изогнутых плит металла. Шага три в длину, два в ширину, метра два в высоту. Сооружение солидное. Крепкое. Металл сваривали старательно. Причем работал не слишком опытный сварщик. И возвышение соорудили недавно, металл свежий, еще не потускневший. Возвышение гораздо моложе этого зала. К стальному горбу намертво приделано что-то вроде полочки сантиметров в сорок шириной. Метра два в длину. По краям снабжена сантиметровой высоты вертикальным полосками. Так что это даже не полка, а лоток. На лотке лежат металлические кубики…
Ну да… кубики… с гранями сантиметров в сорок. Чуть-чуть закругленные углы и грани. Чем-то похожи на великанские игральные кости. Никакой маркировки. Не единой пометки — если за таковые не считать царапины различной глубины. Одного взгляда достаточно для понимания — кубики служат уже много-много лет. Для чего служат? А вот хрен его знает… на них не написано… Но это и есть те самые «блоки» описанные в сегодняшнем задании.
— Что это? — спросил я в пространство куда-то между Йоркой и слепым парнем.
Бросил вопрос и жду результата. Тут целых три варианта — ответят оба, ответит кто-то один, вообще никто не ответит. К моей досаде выпал третий вариант. Оба промолчали. Но это и понятно делом заняты — Йорка чуть отодвинула один из блоков, обхватила его рукой и с натугой сняла с лотка. Слепой парень продолжал колдовать с тряпкой — я уже понял, что это три связанных вместе шейных платка. Он сооружал хитрую упряжь для переноски куба. Вот он, действуя наощупь, захлестнул куб петлей, потянул на себя, слегка приподнял… и блок повис в перевязи, нагрузив в основном спину и плечи, но не руки. Повернувшись, слепец молча и уверенно зашагал к лестницам. У самой стены вытянул руку, повел ей перед собой и поймал перила ближайшей лестницы. Нащупал ногой первую ступеньку и начал подниматься.
Что ж… теперь ясно, как он умудрился не только выживать здесь без зрения, но и сохранить арендованные у системы конечности. Тут нет никакого секрета — просто парень реально умен, целеустремлен, очень организован и продумывает все загодя. Это бесценные качества характера.
— Тащи куб, гоблин! — пропыхтела проходящая мимо Йорка, несущая свой куб к лестнице — Ох-ох…
Моя мечта только что стала сильнее. Рюкзак. Я очень хочу рюкзак. И куртку!
Чего так сильно охает Йорка? И почему так сильно напряжены мышцы ее руки и плеча? Да и сама она перекосилась изрядно…
Ну-ка…
Все стало ясно через несколько секунд — кубы были очень тяжелы. Удивительно тяжелы. Каждый весил килограмм двадцать с небольшим. Тащить двумя руками — еще норм. Дистанции тут невелики, можно отдыхать, единственная дополнительная проблема — тащить приходится вверх по лестницам. Но переносить одной рукой, да еще и предмет столь неудобной формы… боюсь, сегодня мои ребра познают много боли.
Жаловать не стал. Приноравливаясь, поглядывая на двух других «несунов», поднял первый куб на верхний пролет. Отдуваясь, уселся на верхней ступеньке и поочередно принялся разминать ножные мышцы, делая это максимально основательно.
Мышцы… выносливость, сила… я приходил в себя удивительно быстро. Тут многое несправедливо, но вот про что не могу сказать худого слова — так это про еду, питье и медикаменты. Система вкалывает щедро, руки и ноги наливаются силой на глазах, регулярная физическая нагрузка только на пользу. Понятие «витамины» тут, несомненно, несколько размыто — не может быть, чтобы в них не входила некая добавка ускоряющая мышечное восстановление. И опять же — я совсем не против. Мне крайне необходима физическая сила, выносливость и быстрота. Если не во вред — я и на двойную дозу медицинских добавок согласен. И даже знаю где их взять. Осталось подзаработать еще солов на это удовольствие. И начать следует с сегодняшнего задания…
Задание: Подать двадцать блоков в приемные отверстия рядов А, Б, В и Е.
Описание: Вставить до упора двадцать блоков в открытые приемные отверстия указанных рядов.
Место выполнения: Зона 1, блок 2.
Время выполнения: До вечернего сигнала окончания работ.
Награда: 15 солов.
Весь смак сегодняшнего задания в том, что отверстий в этих четырех рядах никак не меньше двадцати в каждом. Из них сейчас открыты не менее половины. И они явно не закроются до тех пор, пока в них не вставят блоки.
Вставай, гоблин. Вставай.
Поднявшись, уцепился за блок, подтащил его к ближайшему квадратному отверстию, приподнял, аккуратно вставил и мягко надавил. Щелчок. Медленно опустилась заслонка. Еще один щелчок. В задании количество блоков уменьшилось на единицу. Вот так вот все просто. На словах. А на деле… сейчас спускаться по нескольким пролетам вниз, идти до возвышения, брать тяжелый куб, тащить обратно, поднимать, вставлять…
Повторив пять циклов, уселся передохнуть чуть выше разлегшейся на лестничной площадке Йорки, что опережала меня на пару блоков. Мы молча наблюдали за размеренно работающим парнем в бейсболке. Настоящий робот. Методичный, не делающий ошибок и лишних движений. По моим подсчетам он уже перетаскал десять кубов, тем самым сделав вдвое больше меня. А ведь он слепой. Мало того, что он работал быстрее нас. Так он еще не забывал прислушиваться, порой останавливаясь и замирая на несколько секунд, медленно поводя чуть наклоненной головой. И он всегда четко знал где нахожусь я и Йорка. Не голова, а четко отслеживающий кучу факторов компьютер.
Наклонившись к Йорке, тихо-тихо сказал:
— Он нужен нам.
— А? — уставилась она на меня с нескрываемым изумлением — Шутишь? Гоблин! Я не спорю — группа должна расти. Сама хотела предложить. Но…
— Тише.
— Но может ради исключения возьмем кого-то здорового? Ты однорукий, я однорукая. И возьмем слепого? Потом безногого? Или вообще червя пригласим?
— Выдохни…
— Да я понимаю — еще тише забормотала Йорка — Понимаю… мне самой жалко. Так что берем его. Но следующий пусть будет при полном комплекте!
— Ты не поняла, гоблин — рассмеялся я — Думаешь я хочу позвать его из жалости?
— А что нет?
— Нет. Взгляни на него. Он лишен зрения. При этом не опустился. При этом работает лучше нас. Так что я сейчас думаю только об одном — как преподнести предложение так, чтобы он нас сразу не послал, а хотя бы призадумался над этим.
— Хм… не подумала…
— Давай работать. А то он уже двенадцатый блок тащит. А я только пять сумел перетаскать.
— Погнали — вздохнула Йорка, пружинисто вставая — Постараемся не отстать!..
Постарались. Даже подналегли под конец. Но, как не грустно это признать, от искалеченного парня мы безнадежно отстали. Йорке оставалось еще шесть блоков, мне десять, а он задание уже завершил. Но, к моему облегчению, торопиться уходить не стал. Решил передохнуть. Усевшись рядом со стальным горбом, опустил подбородок на грудь и застыл. Трудно понять, задремал он или просто расслабляется. Скорее последнее — глупо доверять незнакомцам. Хотя мы под постоянным присмотром полусферы, так что бояться особо нечего. Но я все равно не рискну тут спать. Стальная спальная капсула — вот мой выбор!
Чуть поднажав, завершили задание и мы. Впихнули сообща последний куб. Я проверил интерфейс и облегченно вздохнул. В разделе «Задания» — пусто. Радостно и грустно.
Баланс: 26
Вот так.
Еще столько же — и можно не бояться потерять руку или ногу. Хватит денег, чтобы пришить новую. Не сдохнуть бы от кровопотери или болевого шока, пока тащат в медицинский блок. Кто тащит? Так верные друзья.
Вот суть — не в одиночку, но в составе пати есть все шансы процветать на Окраине. Совместный труд, дополнительные групповые задания, дружеская поддержка. Нет ни малейших сомнений, что все так и задумано изначально. Сделано все, чтобы гоблины создавали группы, звенья, бригады. Это выгодно системе — мотивированная группа может выполнить в разы больше работы, причем сделает это качественно и в срок. Система кнута и пряника в действии. Одиночек же тут особо не жалуют, как я погляжу. Им по большой части уготовано жить в шкуре орков и медленно копить солы на черный день, изредка покупая новую одежду и какие-нибудь вкусности.
Стоя на верхней лестничной площадке, крепко держась за стальные поручни, переводил дыхание, борясь с желанием посидеть на ступеньке. Ноги дрожали, поясницу снова ломило, плечо и руку сводило от перенапряжение. Особенно руку — стоило чуть согнуть ее в локте и бицепс начинал дрожать от подступающей судороги.
— Переждем — сказал напарнице, оценив состояние руки.
Неприемлемое состояние. Это моя рабочая и боевая конечность. Она всегда должна быть в состоянии действовать и без сбоев. Поэтому я все же уселся, отхлебнул воды. Йорка уселась рядом с нескрываемым облегчением. Умотались. Хотя не скажу, что работа запредельная — вполне по силам хорошо питающемуся и отдыхающему в меру здоровому человеку.
Что это вообще за задание такое? Подача металлических кубиков в отверстия на соседней стене… звучит бредом. Бессмысленным бердом, придуманным только ради того, чтобы хоть чем-то занять гоблинов и придать зыбкий смысл их существованию. Но это не так.
Отсюда, с верхней площадки, открывался отличный вид на зал внизу. Хватило нескольких придирчивых ищущих взглядов, чтобы отыскать на полу следы некогда стоявшего здесь громоздкого оборудования. Все было демонтировано.
Почему? Да очевидно почему — оборудование пришло в негодное для починки состояния и попросту остановилось. В технологической цепочке произошел обрыв, который требовалось немедленно устранить.
Как?
Ответ очевиден — работу сломавшихся машин возьмут на себя гоблины. Сломанную технику демонтировали, корпуса срезали подчистую, у стен поставили крутые металлические лестницы, вырастили посреди зала уродливый горб с заслонкой и лотком. Все готово. И система выдала первые задания на «подачу блоков в отверстия А, Б, В и так далее»…
Подобный подход к делу говорил о многом. Но сейчас мое внимание было обращено к слепому парню. Я понял, чем он занимается. Он не дремал. Разве что отдыхал, но это «побочка» основного занятия — судя по его редким жестам, по тому, как он неосознанно сгибал пальцы в подсчетах, он был занят освежением своей внутренней системы координат. Слепец перебирал в памяти схему коридоров и подсчитывал повороты. Вот его ладонь двинулась вперед, пальцы другой руки принялись считать — раз, два, три… — на четвертом повороте ладонь свернула влево, пальцы снова принялись сгибаться — раз, два, три, четыре… — еще поворот… еще сгибы пальцев… и ладонь сжалась в кулак. Стоп. Прибыли. Короткая пауза… и начато освежение в памяти нового маршрута. Ошибаться нельзя. Один раз, всего один раз пропустишь нужный поворот — и вся система координат полетит к чертям, причем он поймет об этом далеко не сразу, продолжит шагать — но уже совершено в ином неправильном направлении.
Потянувшись, несколько раз согнул и разогнул руку. Рука послушно повиновалась. Отлично. Мышцы немного пришли в себя. Проверив колени, удовлетворенно кивнул. Ткнул задремавшую Йорку в плечо — когда успела-то? Хотя мы уже минут двадцать так сидим.
— Пару минут — сонно пробормотала девушка, привалившись плечом к стене.
Ну да. Время то — середина ночи. Ладно… Посижу немного еще. Заодно проверю интерфейс.
Задание: Обработка маркировки. (Групповое).
Описание: Специальными губками, полученными из химпота 14Б (КЛУКС-17) обработать маркировку стен и полов в прилегающих коридорах с 1 по 8.
Место выполнения: Прилегающие к КЛУКСУ-17 коридоры с 1 по 8.
Время выполнения: До вечернего сигнала окончания работ.
Награда: 20 солов.
Интересно…
Отмывка надписей от грязи?
Восемь коридоров и каждый длинный. Побегать туда-обратно придется немало. Но двадцать солов… это двадцать солов…
Глянул на слепого. Тот продолжал сидеть, но подался вперед, оторвав спину от опоры. Почти завершил «обновление карты» и готовится подняться. Без сомнения весьма целеустремленный парень. Мое решение заполучить его в группу только окрепло.
Окинув коротким взглядом зал, хотел уже толкнуть продолжающую спать Йорку, но по глазам резануло ярким цветом. Я увидел что-то… морковное? Где… быстрее…
Вернуть взгляд на центр зала. Ничего. Пройтись глазами по полу под нами и вокруг центрального горба. Тоже ничего. Поднять глаза и осмотреть видимые отсюда выходы-входы. Их шесть всего. Со своей позиции вижу четыре. Стоп… я вспомнил момент, когда скользящий взгляд уловил что-то яркое. Тот вход, через который мы сюда вошли. Вход, откуда выползали невысокие, но густые облачка пара, стелющиеся понизу, припадающие к полу как побитые собачонки, постепенно тающие и растекающиеся каплями конденсата. Там, в темноте и паре, я и заметил оранжевый… сгусток? Оранжевый силуэт?
Да. Непривычный и при этом знакомый силуэт. Определенно так. Я ощутил некий укол узнавания. Встав, впился взглядом в окутанный паром проход. Впечатление, будто вглядываюсь в пасть тяжело дышащего зверя готового к прыжку.
Пар… пар… откуда-то пришедшая волна воздуха небрежно отпихнула паровые волны, приподняла их…
Вот! Чуть в глубине прохода, шагах в двух от воображаемого порога, под прикрытием пара, я увидел несколько знакомых силуэтов. Совсем маленьких силуэтов. А за ними что-то покрупнее, что-то окрашенное в яркий морковный цвет с темными вкраплениями. Пар снова сгустился, накрыл непроницаемым покрывалом притаившихся у входа тварей.
Плуксы.
Три маленьких темных плукса и один крупней, с яркой оранжевой кожей. Вернее чешуей, если его строение такое же.
Что б меня… чтоб меня…
Что я уже знаю о плуксах? Какое впечатление и цепочку составил?
Плукс. Чешуя. Безмолвный. Быстрый. Прыгучий. Зеленая кровь.
Оранжевый? Затаившийся? Могущий выжидать? Охотящийся?
Я тут же вспомнил то смазанное движение, что почудилось мне за стенной решеткой на заполненном паром перекрестке недалеко отсюда. Не мелькнуло ли в ячеях решетки что-то оранжевое? А следом замелькали более темные и мелкие тени…
Я нагнетаю? Мне чудится? Притягиваю факты за уши и путаю воображаемое с действительным? Напрягись, гоблин! Это важно!
Прикрыв глаза, «отмотал» назад наше путешествие по незнакомым мне старым коридорам. Вот мы сворачиваем, почти догнав слепого парня. Вот подходим к перекрестку с решетчатым полом и стенами. По одному из подходов скатывается влага, что-то привлекает мое внимание, я чуть дергаю головой, смотрю на стену забранную решеткой и…
Да! Я не ошибся и не притягиваю за уши — за решеткой мелькнул оранжевый бок. Это подсознательно мучило меня, во время работы я машинально возвращался мыслями к тому моменту и все пытался понять, что же именно я увидел. Поэтому и не пропустил оранжевой вспышки среди густого белесого пара, пусть она и показалась на секунду. Твари неподвижны. Поэтому их трудно заметить.
Оранжевый плукс в глубине, позади собратьев.
О чем это говорит? Если это вожак стаи — он должен быть впереди. Но он занял позицию сзади. Понимает, что окрас его чешуи предательски ярок и предпочитает прятаться в темноте и паре? Он не вожак? Он умный вожак? Это просто обычная мутация окраса и я зря прицепился к цвету плукса?
Но он позади, тогда как остальные сидят рядком. Все же он знает о слишком ярком окрасе своей чешуи? Звучит логично. Ведь они на охоте, сидят в засаде. И я знаю кто их намеченная жертва.
Слепой парень, что уже встает.
На перекрестке я увидел плуксов идущих следом за ним. Они терпеливо и бесшумно шлепали за стеной выискивая лазейку и подходящий момент. Бесшумно! Они не шлепали. Нет. Они крались. Так охотятся умные хищники могущие часами преследовать ни о чем не подозревающую жертву. Я заметил их случайно, можно сказать глядел в их удаляющиеся спины.
Они терпеливо ждут. Чего? Да понятно чего — притаились в темноте и паре, идеальное место для засады. Они не могли не заметить, что жертва тут не одна. Но уже виденные мною плуксы бросались в атаку мгновенно. Едва опустилась стенная заслонка — плукс ринулся в атаку и угодил под удар тяжелой шипастой дубины.
Проклятье… раз за разом я перебирал в голове вся связанное с плуксами, на ходу добавляя новое.
Плукс. Чешуя. Броня. Безмолвный. Быстрый. Прыгучий. Зеленая кровь.
И я не сидел. Уже встал, снял шлепки, бесшумно начал спускаться. Йорку будить не стал. Она безоружна. Что эта девчонка может против бронированных плуксов? Подставить мягкие руки и хрупкие пальцы под их удары и укусы? Пусть остается наверху.
Что еще я знаю…
Тут нужно разделить. Плуксы оказались разных видов.
Серый с зеленым. Плукс. Чешуя. Безмолвный. Быстрый. Прыгучий. Зеленая кровь.
Оранжевый. Плукс. Чешуя? Безмолвный. Быстрый? Прыгучий? Зеленая кровь? Выжидающий. Терпеливый. Умный.
Слишком много вопросов.
Миновав последнюю ступеньку, зашагал к парню, что аккуратно складывал до этого подложенный под зад платок. Бережет здоровье, предусмотрителен даже в мелочах. Разумно.
Он услышал мое приближение и резко напрягся. Рука метнулась к поясной сумке, выхватила длинное шило. Сначала я удивился, замерев в нескольких шагах. Откуда такая агрессия? Он знал, что мы в этом зале. Мы работали бок о бок. В чем причина? А… он чуть опустил лицо к моим ногами и все стало ясно. До этого я и Йорка передвигались по залу в шлепках. Название этой обуви говорит за себя. Сейчас же я подошел к нему почти бесшумно. Нетрудно догадаться, что это либо кто-то другой явился в зал, либо же один из нас решил ограбить слепого.
— Молодец — одобрил я его поведение и покосился на затянутый паром проход — Реакция на высоте.
— Чего ты хочешь? Ты один из двойки работавшей рядом?
— Да. Я один из двойки. Моя напарница Йорка спит на верхней площадке. Меня зовут Оди. Официально — двойная единица, одиннадцатый.
— Я слышал о тебя. Ты убил Джонни. Ты и твоя подруга — ровно произнес слепой, чуть подавая назад и упираясь спиной в горб — Твоя подруга точно спит? Или подходит сзади?
— Я здесь не по твою душу. А насчет Джонни… Слухи — это слухи.
— Чего хочешь? — моим словам явно не верили.
Это и понятно. Представляю, чего натерпелся слепой — или почти слепой парень — от тех, кому плевать на чужие увечья, от тех, кто жаждет над кем-нибудь поиздеваться. Пинок. Тычок. Толчок. Пусть мелочь. Но каждый день…
— Чего хочу? Для начала рассказать короткую и очень занимательную историю.
— Забудь. Мне неинтересно.
— Решил умереть? — удивился я.
— Угрожаешь?
— Не прими как пафосную похвальбу, но хоти я тебя убить — убил бы уже. И ты ведь вроде умный расчётливый парень. Сам посуди — стал бы я к тебе красться посреди ярко освещенного зала с постоянным присутствием наблюдающей полусферы? Куда проще прикончить тебя в коридоре.
Крохотная пауза… короткий кивок…
— Верно. Так о чем ты там говорил, Оди? Почему я решил умереть?
— Мы где-то в двадцати пяти шагах от того прохода, которым пришли сюда. Мы шли за тобой.
— Я знаю. Слышал вас. Часть пути вы были без шлепок — как сейчас. Я здорово напрягся — произнеся это, снова замер с наклоненной головой, губы плотно сжаты. Ждет подвоха. Ожидает атаки.
— Тот проход окутан паром. И полусферы там я не видел.
— Появляется раз в два часа. Это тропа смерти.
— Не понял.
— Что ты не понял?
— Почему тропа смерти?
— Так называют коридоры, где полусферы появляются редко. Тропа смерти. Дорога смерти. Сумрачная тропа. Темная тропа. Дорога в один конец. Невозвратка. Их по-разному называют. Не слышал?
— Я новенький.
— Что там в проходе?
— Там плуксы — буднично произнес я — Три совсем маленьких, чуть крупнее крысы. И один побольше, причем оранжевый, прямо ядовито-морковный, цвет его чешуи аж глаза режет. Этот веселый квартет я уже заметил разок — за решеткой на перекрестке неподалеку отсюда — заметил их спины. Они дружно топали следом за тобой. Знаешь, это может прозвучать полным бредом, но у меня такое впечатление, что они… охотятся за тобой… терпеливо преследуют в поисках подходящего момента и места. Ну и лазейки, чтобы выбраться в коридор.
— Плуксы… — повторил парень, приподнимая козырек бейсболки.
Я увидел его лицо. Невольно поморщился. Как же тебе не повезло…
Двойным шрамом лицо поделено на две неравные части. И линия «раздела» проходит аккурат по глазам. Вместо левого взгляда чернеет дыра. Правый глаз вроде и на месте, но и он серьезно пострадал, о чем говорит искромсанная кожа вокруг и заросшее белой пленкой глазное яблоко.
— Ты что-то видишь?
— Самым уголком. Мутно. Движущиеся тени. Яркий свет.
— Сообщения?
— Их вижу четко.
— Ясно. Считай слепой. Но ты держишься и выживаешь.
— Как могу.
— Уважаю — коротко сказал я.
Пауза.
— Спасибо. Плуксы… в том проходе…
— Ты не удивлен, кстати. Почему поверил?
— Слышу их. Уже несколько дней. Но списывал на усталость и напряжение. Жутко боюсь провалиться в долги и потерять руку. Не каждое задание получается выполнить. Прыгаю с УРН на ОРН. Но теперь понимаю — не чудилось. Много раз слышал едва-едва стучащие когти. И… прозвучит глупо… но я ощущал что-то очень плохое, чужое… казалось, что кто-то с ножом стоит за спиной… постоянно это ощущение — вот уже третий день.
— Компенсация — медленно кивнул я и коротко глянул на опасный проход. Пар застилает. Ничего не видно. Но они наверняка там. Терпеливо ждут.
— Ты о чем?
— Потерявшие зрение частично компенсируют это за счет других способностей. Слух. Осязание. Память. Ты стал гораздо чувствительней.
— Верно. Плуксы… если они там — его рука дернулась в правильном направлении — То нам надо пересечь зал и войти в проход отмеченный цифрой семнадцать тире четыре.
— Вижу. Есть такой.
— Следовать им. Миновать два левых прохода. На третьем свернуть. Потом…
— Короче — ты знаешь дорогу, верно?
— Да. Проведу.
— Отлично. Я разбужу напарницу, после чего мы быстро, но без паники отступаем. Как тебе план?
— Звучит отлично.
— Уже веришь мне?
— Да. Вы завалили Джонни и его сук. Их все ненавидели. Йорка — говорят, она натерпелась от Джонни Льва. Говорят, он говорил, что сегодня-завтра натянет эту суку. Говорил всем. Но натянул не он. А его. Вы сделали правильно.
— Слухи — это слухи — повторил я — Но неясно почему ты веришь мне.
— Вас стали бояться. Крутые гоблины-убийцы. Но я не слышал, чтобы вы пытались из кого-нибудь выдавить солы или вещи. Слышал вы ударно работаете. Я много чего слышу…
— Ясно. Потихоньку двинулись.
Шаг.
Взгляд назад.
И аккурат попадают на момент, когда из вставшего стеной пара выскакивают четыре плукса. Три мелких впереди. Быстрые! Оранжевый отстает, но приближается.
— Поздно — бросаю я слепому и выхватываю из-под перевязи стеклянный нож — Повернись! Слушай!
— Слышу… когти… — голос задрожал, наполнился страхом, но слепой не побежал. Он чуть присел, выставил перед собой шило.
Он не попросил спасти его. Не попросил защитить. Закусив губу, замер в ожидании битвы. Он готов дорого продать свою жизнь.
Внезапно зал оглашает короткий прерывистый вой сирены. На потолочной полусфере зажигаются мигающие красные огни. Система засекла плуксов и подняла тревогу. Но толку с этой гребаной иллюминации?
Три бегущих плукса раздались в стороны. Два ко мне, один к слепому. Перед этим маневром, бегущий сзади оранжевый плукс что-то сделал. Непонятно что. Какое-то смутное движение в том месте, где у нормальных существ должна быть шея. У темных там пустое ровное место, забранное чешуей. А у оранжевого… там что-то другое…
— К тебе плукс! — кричу я — Десять шагов! Девять!
— Ок!
— Оди! — испуганный вскрик сверху.
— Сиди там! — рявкаю и, сжав зубы, прыгаю вперед. Я знаю — сейчас будет больно. Очень больно.
Прыжок. Еще один широкий шаг. Ко мне бросает смутная тень. Левую голень обжигает жутчайшая боль, хочется выгнуться, рухнуть, забиться на полу. Рычу сквозь зубы. Еще один бросок. На второй ноге повисает еще один плукс. И сгущающаяся перед глазами темная пелена боли разрывается, взгляд проясняется. Таща на себе присосавшихся плуксов, не глядя на ноги, вопя от жуткой боли, делаю еще два шага и попросту падаю, выставив перед собой нож. Боль рвет меня на части, режет на вопящие и корчащие лоскутки. Что с моими ногами? Что с ногами?! Но я не отвожу застывших глаз от цели.
Удар.
С отчетливым хлюпаньем стеклянный осколок на всю длину вошел в то самое место. Вошел неожиданно легко. Оранжевая тварь повалилась на пол, забила ногами по полу, я же, успев вырвать стеклянный нож, согнулся, уселся, почти вслепую ударил по ноге. Лезвие скользнуло по чешуйчатому боку. Не пробило. Еще раз! Меня вырубает от дикой боли. Осознал, что воплю по всю глотку. Бей, гоблин, бей! Удар! Лезвие скользит. Едва не сломалась.
— А-А-А-А! — оглушающий вопль, надо мной вырастает Йорка с искаженным лицом. Отрывает от тела напряженную руку и… на мою ногу падает тяжеленный металлический блок, всей своей массой ударяя по плуксу, что застыл сбоку на моей голени уродливой чешуйчатой опухолью.
Шлеп…
И лапы разжались, существо отпало от ноги, залитая моей кровью пасть искривилась, заскрежетали клыки — плуксу больно, его почти раздавило. Но второй продолжает терзать ногу… еще удар… и тут плукс отпал сам собой и застыл в странном параличе. Отбросив стекляшку, поджал ноги, двумя руками — и плевать на локоть! — подхватил блок и обрушил его на тварь. Приподнял. И еще раз! Благодаря бушующему в крови адреналину я даже не почувствовал веса стального куба. Приподнять и по второй! Удар! Поднять блок, бросить взгляд на окончательно застывшую оранжевую тварь, встать и рвануть к слепому. А тот… тот скрючился на окровавленному полу, рядом медленно ворочается плукс с торчащим в боку шилом. Подскочившая Йорка вырвала шило. А я со всего маху шибанул блоком, в стороны плеснула густая зеленая кровь.
Захрипев, упал на колени.
— Вот дерьмо… вот дерьмо…
— Оди! Оди!
— Я в норме… в норме…
— Где в норме?! Где?! Ноги порваны!
— Что с парнем? Проверь, проверь его.
— Нет! — отрезала Йорка, срывая с шеи платок, зажимая один его конец между пальцами ног и начиная скручивать в жгут — Мы группа. Сначала ты!
Спорить бессмысленно. Медленно приходя в себя, я мог лишь наблюдать, как девчонка, помогая себе зубами и коленями, накладывает мне ниже колена жгут. Затянула. С помощью шила затянула еще туже. Как-то хитро подвернула. Сорвала с меня перевязь. Тут я уже помог и вдвоем мы перетянули вторую ногу. Заодно рассмотрел раны — их много. Большая часть от когтей. Меня уже передергивает от одной только мысли о том, какую заразу они мне туда занесли. И две глубокие — до кости — раны с буквально перфорированными краями. Места, где присосались пасти плуксов.
С трудом поднимаюсь, шагаю к парню. Ноги пока держат. Кровотечение остановлено. Но надо срочно в медблок. Срочно. Прошу Йорку еще раз:
— Проверь его.
— Ладно!
Подбираю покрытый зелено-желтой кровью скользкий нож. Только сейчас замечаю порез на ладони — при последнем ударе рука соскочила с импровизированной тряпичной рукояти и нож глубоко вспорол кожу. Ерунда. Это ерунда.
Пошатываясь, наклоняюсь, цепляю за лапу обмякшего оранжевого плукса. Со стоном выпрямляюсь, иду ко второму. Машинально поднял лицо к потолку. Прямо над нами неподвижно висит полусфера. Система пристально наблюдает. Вторая полусфера носится по периметру зала. Но красный свет уже потушен, сирена замолкла — я замечаю это только сейчас.
— Оди! Он плохо! Живот пробит!
Зло выдыхаю:
— С-сука!
— Руки порваны. Но это мелочь. А живот… жгут не наложить.
— Футболку его. Сверни. Воткни в рану. И помоги взвалить его мне на спину.
— Ты бредишь, гоблин! Не донесешь!
— Быстрей, напарница! Быстрей!
— Ты придурок, гоблин! Тупой придурок! Лопни и сдохни!
— И не забудь подобрать дохлых плуксов. Собери их всех!
— Держи…
На взвывшую спину обрушилась тяжесть. Парень жилистый, но тяжелый. Стонущая поясница явственно хрустнула. Лишь бы не сложиться сейчас… лишь бы не сложиться… держись, гоблин, держись, падла! И шевели ногами!
Нагнувшись, засеменил, побежал вперед. Каждый шаг отдается взрывом боли в коленях. Но я бегу. И сдавленно хриплю:
— Плуксов. Плуксов!