Максим Гарин, Андрей Воронин



Глава 1. Выстрел из гранатомета

Юрий Терпухин снял руку с руля и положил на бедро. Пистолет был предусмотрительно прикручен резиновым жгутом к ноге. Чтобы достать оружие, нужно лишь слегка нагнуться. Демидов, сидевший рядом и понявший намерение Терпухина, отрицательно покачал головой. Как только Юрий достанет пистолет, начнется пальба и вряд ли они уцелеют. Так что лучше сидеть и не рыпаться. Любое непродуманное движение, резкий жест вызовут подозрение у этих сопляков, вооруженных автоматами и гранатометом.

Чертов гранатомет! Если бы не он, можно было рискнуть, ударить по газам и рвануть прямо по дороге к селению, где наверняка найдутся взрослые, которые образумят этих вооруженных мальчишек, неожиданно преградивших дорогу. Юнцы не станут стрелять из автоматов из боязни попасть в кого-либо из родственников в селении. А из гранатомета могут так пальнуть, что костей не соберешь.

— Мы таможенники Чеченской республики Ичкерия, — повторил самый малорослый среди бандитов-малолеток. — Уплатите транспортный сбор за въезд на территорию нашего государства и можете ехать дальше…

— Какие таможенники, дорогой! — сказал Ахмет, бывший у Терпухина и Демидова за проводника и сидевший на заднем сиденье «Нивы».

Малоросток бросил Ахмету несколько фраз по-чеченски. Ахмет испуганно вжал голову в плечи.

— Что он говорит? — спросил Юрий.

— Говорит, — пряча глаза, сказал Ахмет, — что когда я сидел под подолом юбки своей матери, он пошел воевать за свободу родины и сжег четыре русских танка. Вместе с экипажами. Э-э, попались мы! Эти парни отвязанные, я не могу с ними договориться.

Терпухин взглянул на Игнатия Демидова. Это был его сосед по хутору. Именно у него из металлического гаража исчезла новенькая машина, и они, заручившись поддержкой знакомых чеченцев, взяв в проводники этого бестолкового Ахмета, принялись разыскивать украденную машину на прилегающей к административной границе с Россией чеченской территории. И вот — напоролись на молокососов, при помощи оружия добывающих себе пропитание. Для начала пареньки проверили у них документы, а теперь вот требуют денег.

«Хорошо, что пацаны не потребовали выйти из машины, — подумал Терпухин, — и прекрасно, что я предусмотрительно не заглушил двигатель.»

— Сколько? — тем временем спросил Демидов.

— Таможенный сбор? Двести баксов, — нагло заявил паренек с гранатометом.

Стояла жара, было пыльно. И Терпухин, и Демидов покрылись крупными каплями пота, а у чеченских парней кожа была сухая и они только поблескивали влажными глазками. Им по четырнадцать, ну от силы по пятнадцать лет. Плечистые, с короткими модными стрижками, косят под крутых парней.

— Таможенный сбор? — удивленно вскинул брови Демидов, взглянул на Терпухина, едва заметно подмигнул глазом и слегка кивнул головой на дорогу. Юрий хмыкнул и посмотрел вперед, куда показывал Демидов. Навстречу пылил легковой автомобиль.

— Сначала ты говорил, — Демидов обратился к пареньку с гранатометом, — что это транспортный сбор, а теперь уже это таможенный налог… Скажи толком, за что мы должны платить деньги?

Гранатометчик подошел к автомобильной дверце, наклонился к Демидову и сказал:

— Заткнись и гони миллион, понял?

Сказал просто, без обиняков, как трехлетние дети говорят: «Дядя, дай конфету».

Миллиона у Демидова не было, но он, еще раз незаметно кивнув Терпухину на приближавшуюся машину, стал рыться в карманах.

«Тянет время», — успел подумать Терпухин, как Демидов неожиданно ухватился обеими руками за гранатомет и попытался втащить паренька в салон. Разумеется, это ему не удалось, но Терпухин уже включил скорость и бросил машину вперед. Гранатометчик, удерживаемый Демидовым, не отпускал своего оружия. Да он и не смог бы этого сделать, поскольку ремень гранатомета был перекинут через плечо.

— Отпусти его! — крикнул Терпухин, выжимая педаль газа до упора. «Ниву» бросало то вправо, то влево. Сзади бабахнула короткая очередь. Демидов оттолкнул парня. Терпухин вывернул руль вправо, направляя машину в лоб идущего на них автомобиля, затем резко свернул. Сзади раздались беспорядочные выстрелы. Встречный автомобиль резко затормозил, и его развернуло на дороге. Терпухин попытался объехать его, но в этот момент раздался глухой звук выстрела из гранатомета, и граната, вспоров воздух, разорвалась рядом со встречным автомобилем. Взрывная волна едва не перевернула «Ниву». Мелкие осколки вдребезги разнесли стекла, воздух с шипением выходил из поврежденных камер. «Нива» юзом прошла с десяток метров и сползла в кювет.

— Нам каюк! — проговорил Демидов и закрыл обеими руками иссеченное стеклом лицо. Сквозь пальцы сочилась кровь и он ничего не видел.

— Глаза целы? — спросил Терпухин.

— Кажется, целы.

Юрий оглянулся. Двадцать четвертая модель «Волги», рядом с которой взорвалась граната, дымилась. Внутри копошились люди, кричал раненый. Вот из «Волги» вывалился мужчина с автоматом Калашникова и с позиции лежа выпустил очередь в парней, растерянно стоявших посреди дороги. Стрельба вывела их из оцепенения, и они бросились врассыпную. Мужчина перестал стрелять, прокричал убегавшим несколько фраз по-чеченски и только тогда обратил внимание на пассажиров «Нивы». Терпухин перегнулся через спинку сиденья и рванул за ворот рубахи Ахмета, поднимая парня с пола автомобиля.

— Иди разбирайся!

Ахмет разобрался плохо, потому что в конце концов Терпухин и Демидов очутились посреди толпы орущих чеченок и стариков-чеченцев, которые пришли из селения. С большим трудом Терпухину и Демидову удалось объяснить, что они приехали из станицы Гришановской. Именно там они договорились с местными чеченцами — некоторых из них Терпухин знал лично, а с другими был знаком Демидов — о том, каким образом можно организовать поиски пропавшей машины. Почти никто ничего не знал об угнанной машине, но чеченцы посоветовали ехать к Бекмерзе Хильдехароеву командиру боевиков, контролирующему прилегающую к станице Гришановской территорию. Еще в станице Демидов посулил одному из чеченцев, Ахмету, крупную сумму, и тот согласился быть переводчиком и советчиком в розыске машины. И вот на «Ниве» Терпухина они въехали на территорию Чечни. В первом же селении им указали местонахождение Хильдехароева. Они проехали внутрь Чечни еще километров пятнадцать, и тут-то на берегу запущенного водохранилища машину обступили вооруженные с головы до ног подростки.

В конце концов потерпевшие от выстрела гранатомета чеченцы поняли, что винить в происшедшем надо только подростков, промышлявших разбоем. Нашлись и родители пареньков-разбойников. Потерявшие «Волгу» чеченцы требовали от них платы за ремонт машины. Ахмет проявил немалое для него мужество, настаивая на том, чтобы родители детей-разбойников отремонтировали также «Ниву» Терпухина. Автомобиль отбуксировали в селение, где несколько молодых чеченцев разбортировали колеса и куда-то ушли. Затем исчез и Ахмет.

Оставшись вдвоем, Терпухин и Демидов стали размышлять, что делать дальше. Почему поиски сразу пошли не так, как они предполагали? Может, лучше вернуться? Но вернуться ни с чем было обидно.

На улице послышался шум. Ахмет привел четверых вооруженных чеченцев. Взгляды у них были настороженные.

— Мне нужен ваш командир, — сказал Демидов.

— Подождите, — ответил один из парней, — Бекмерза скоро будет. А пока покажите документы…

С документами у Демидова и Терпухина все было в порядке, однако отобранные паспорта исчезли в нагрудном кармане чеченца.

— Не торопитесь, — сказал Ахмет, когда Терпухин потребовал вернуть документы. — Приедет Бекмерза, он все уладит.

Ждать пришлось долго, но Бекмерза так и не приехал. Когда стемнело, чеченцы, зачем-то объяснив Терпухину и Демидову политическую ситуацию, пообещали, что найдут машину и что они могут ехать домой.

— Нет, — сказал Ахмет, — мы будем ждать Бекмерзу.

Неожиданно чеченцы принялись кричать друг на друга. И без переводчика было ясно, что они ссорятся между собой. Терпухин и Демидов не вмешивались разговор. Крики затихли так же внезапно, как и возникли.

— Что случилось? — тихо спросил Терпухин у Ахмета.

— Один из них пригрозил мне, что если мы не уедем, то они убьют вас.

— Нас? — удивился Юрий.

— Да, вас.

— А тебя? — спросил Демидов.

— За мной стоит весь мой тейп… — пробормотал Ахмет. — Речь идет о вас. Что вы будете делать?

Ахмет был довольно молодым человеком со странным типом распределения волос на видимых участках тела. Особенно густо росли они на фалангах пальцев и на груди, даже уши были мохнатыми, но на лице растительность начисто отсутствовала, что наряду с тонкими чертами лица придавало Ахмету женоподобный облик. Если бы не широкие, глубоко вырезанные лопасти носа, можно было вообще принять Ахмета за девушку-горянку.

— Так что делать будете? — повторил Ахмет. — Уедете или будете ждать командира?

Терпухин посмотрел на Демидова — автомобиль угнали у него, ему и решать.

— Будем ждать, — сказал Демидов.

Ахмет окликнул стоявших в стороне вооруженных чеченцев, и один из них махнул рукой, приглашая идти за собой.

В комнате, куда вошли Терпухин и Демидов, находились два чеченца и одна чеченка в кофте с глубоким вырезом. Они о чем-то спорили на своем языке, а когда увидели русских, умолкли. Поскольку в комнате ярко горела электрическая лампочка, Терпухин заметил, что чеченка сильно покраснела, как это бывает у некоторых особо впечатлительных девушек и молодых женщин. Старший из чеченцев, пожилой мужчина с нездоровым румянцем на отвислых щеках, что-то сказал чеченке и молодому, и те вышли.

— Располагайтесь, — спокойно сказал мужчина. — Чувствуйте себя как дома, сейчас вам принесут поесть.

— Где Ахмет? — спросил Терпухин.

— Он у родственников. Не бойтесь, он не бросит вас.

Ужин состоял из хлеба и сильно наперченной и прожаренной баранины. Юрий и Демидов сговорились спать по очереди, не раздеваясь.



Ночью, во время своего дежурства, Терпухин услышал за стенами дома какую-то возню. Он выглянул в окно и в ночном сумраке увидел, что возле его «Нивы» возятся несколько человек. «Почему в темноте?» — мелькнула мысль. Терпухин попробовал открыть шпингалетные задвижки окна. Это ему удалось. Звуки стали явственней. Что делать дальше? Он толкнул Демидова ногой.

— Что случилось? — спросонья спросил Демидов.

— Кажется, мы влипли, — сказал Терпухин. — Они хотят забрать и мою «Ниву».

Стоя по обеим сторонам окна, они прислушались к гортанной речи. Во дворе происходило что-то непонятное. Было похоже, что опять разгорается ссора. Терпухин подумал, что, возможно, кое-кто хочет покончить с ними, а боевики командира, который уехал в Ведено, противостоят жаждущим крови, защищают гостей-пленников. Терпухин шепотом изложил свои соображения Демидову. Тот согласился с ним и спросил:

— Что же нам делать? Пистолет у тебя?

— Да, но лучше будет, если мы уйдем, ни разу не



Оно открывается.

— Нам придется идти пешком.

— Да рискните мы успеем уйти достаточно далеко.

Они покинули дом



Но едва они вылезли из окна, и темноте на них неожиданно набросились несколько человек. Юрий успел заметить, что среди нападавших не было согласия, но, как бы там не было, Демидова куда-то уволокли, а Терпухина сбили с ног, стащили по лестнице вниз и втолкнули в пустую комнату. Чеченцы сразу же вышли, оставив дверь незапертой. Это насторожило Юрия, тем более что его никто не обыскал и у него по прежнему оставался пистолет. Можно было попробовать пробиться к машине, но куда подевался Демидов?

Юрий приотворил дверь и выглянул в мрачный коридор. Там никого не было. Терпухин прошел по нему, пощупал рукой дверь, сквозь щели в которой тянуло сыростью, толкнул ее и очутился во дворе. Двор был пуст, и Терпухин беспрепятственно подошел к калитке, за которой стояла его «Нива».

На противоположной стороне улицы Юрий заметил человека с автоматом, очевидно поставленного наблюдать за фасадом дома. Вот он закурил и медленно прошелся вдоль улицы. Стараясь не шуметь, Терпухин ощупал колеса машины. Они в порядке. Затем Юрий открыл дверцу автомобиля и уселся за руль. Вспоров перочинным ножиком резиновый жгут, он вооружился пистолетом, опустил стекло задней левой дверцы и взял охранника на мушку. Указательный палец так и чесался, чтобы нажать на спусковой крючок, но Юрий сдержался.

Было темно, хотя ярко мерцали звезды. В темноте видны были только смутные очертания крыш домов. Терпухин повернул ключ зажигания и рванул машину вперед, не включая фар. Сзади послышался гортанный крик, а затем раздалось несколько одиночных выстрелов.

— Стой! Стой! Кто такие? — Терпухин услышал голоса, и несколько человек загородили дорогу.

Вместо того чтобы остановиться, Юрий включил единственную фару и, убедившись, что люди безоружные, направил автомобиль на них. Те поспешно разбежались, а сзади опять раздалась автоматная очередь, и несколько пуль ударили в обшивку автомобиля. Терпухин выключил фару и сигнальные огни, теперь стрелявший не мог видеть цели. Более того, темнота не позволяла ему видеть своих соплеменников, которых он легко мог подстрелить. Терпухин прибавил газу, каждую секунду ожидая, что во что-нибудь врежется. На его счастье, дорога шла только прямо, вдоль водохранилища в степь по направлению к станице Гришановской.

Когда очертания домов исчезли, Терпухин включил третью скорость. К его удивлению, за ним никто не бросился в погоню.

«Значит, я им не нужен. Только вот зачем им понадобился Демидов?» — пронеслось в голове.

Не останавливаясь, Терпухин промчался мимо пересохшего водоема и погнал «Ниву» в Гришановскую.

Глава 2. Кровавый день в истории казачества

Вернувшись домой, Терпухин сразу же обратился за советом к Степану Ковалеву. В местной казачьей иерархии тот являлся его заместителем.

Ковалев, бледный и худой после недавнего ранения в одной очень неудачной операции, с покрасневшими от недосыпания глазами, сидел за столом, заваленным книгами.

— Ты что, — поинтересовался Терпухин, — в сорок лет решил в науку вдариться?

— Поднабраться мудрости не мешает каждому казаку, — мрачно ответил Ковалев, раздирая ногтями кожу мод грязноватым бинтом на груди. — С нами, казанами, такое вытворяли, а мы и не знаем. С чем пришел?

Терпухин рассказал все, как было. Ковалев молча выслушал его.

— Я чеченцев узнал тогда, когда в одиночку отстреливался от них на площади Пятиминутка, — сказал Ковалев после некоторых раздумий. — Они жить не если на хитрость не пустятся. Хлебом не корми, и дай выкинуть какой-нибудь финт.

— Я едва не погиб, еле ноги унес, а Демидов у них остался.

— Они тебя отпустили, потому что им был нужен только Демидов.

— Демидова надо выручать.

— Вона как! — воскликнул Ковалев. — Ты что, ради освобождения одного человека хочешь объявить Казачий Сполох?

— Слова-то какие! Казачий Сполох!

— А ты думал! По-нашему надо. Насчет Демидова скажу, что лучшие спецы из российских соответствующих сил полгода журналистов искали, да найти никак не могли, а ты простого труженика вознамерился у чеченцев увести. Пропала машина, пропал и хозяин.

— Положим, что Демидов не простой труженик, у него деньги водятся, — сказал Терпухин. — Кроме того, он — хозяин коневодческой фермы.

— Так вот, надо сидеть и ждать, пока не приедет их гонец и не привезет весточку от них, сколько и чего они хотят…

— Черт бы их побрал! — воскликнул Юрий. — Он столько лошадей по дешевке им продал, лишь бы отцепились, а они, неблагодарные, сначала умыкнули его машину, а потом и его самого! Скажи прямо, ты отказываешься участвовать в освобождении Демидова?

— Не отказываюсь, но и спешить не собираюсь. Тут выиграет тот, кто умеет ждать, — сказал Ковалев. — Чеченцы прирожденные пройдохи. Видишь, как они обыграли свою депортацию в Казахстан? Извлекли максимум выгоды, а мы?

— Что мы?

— Мы, казаки, к твоему сведению, потерпели от Сталина, этого косорукого дьявола, не меньше, если не больше. Известно ли тебе о том, что в июне сорок пятого года англичане выдали советским властям сдавшиеся им, как победителям, казачьи части?

— Что? Нет, не известно…

— Худо нам, казакам, без памяти жить-то. Ведь почти никто из нас не знает, что эти проклятые сволочи, что сидят на Британских островах, подписали на Ялтинской конференции секретное соглашение, согласно которому казачьи части, сформированные на основе организации Совет Дона, Кубани и Терека, были переданы сталинским палачам на расправу.

— Но они же, эти части, воевали на стороне фашистов, — попытался заступиться за «проклятых британских сволочей» Терпухин.

— Да нет, Юра. Они в боевых действиях почти не участвовали. Немцы казакам особо не доверяли. Так нот, депортация казаков началась в июне сорок пятого и южно-австрийском городишке Линц. Пятьдесят тысяч канаков с подачи верхушки английской армии были Орошены коммунистами за решетку, угнаны на Колыму, а половина депортированных окончила свои дни за колючей проволокой. Почему мы об этом не знаем, а? Чеченцы при каждом удобном случае вопят, что с ними поступили жестоко, а как с нашими отцами-дедами поступили? Сегодня какое число? Первое июня? Международный день детей? Ни хрена! Сегодня день траура для всего казачества!



Терпухин, поняв, что толку от Ковалева нет, ушел, не сказав в ответ ни слова. В самом деле, он не был силен в истории казачества. В программе советской школы, которую он окончил в станице Орликовой, о казаках почти ничего не говорилось. Однако позже Терпухин узнал, что атаман Всевеликого войска Донского Петр Николаевич Краснов, избранный на эту должность еще в тысяча девятьсот восемнадцатом году белогвардейским «Кругом спасения Дона», активно сотрудничал с фашистами, объявил со своими пособниками Второй Казачий Сполох и вторую войну большевистскому режиму. За это Краснов, и был казнен через повешение в январе тысяча девятьсот сорок седьмого года.



Прошло несколько дней. О Демидове ничего не было слышно. Как в воду канул. За это время в степь между станицами Орликовой и Гришановской прибыла часть российского МВД и устроила некое подобие погранично-пропускного пункта на дороге, которая вела из Орликовой в Гришановскую. Еще два блок-поста были оборудованы на въезде и выезде в самой станице Гришановской.

Эмвэдэшников по ночам обстреливали, и они днями спешно обкладывали свои четыре вагончики и автомобильные кунги мешками с песком.

Юрий несколько раз ездил в станицу Гришановскую, чтобы найти там Ахмета. Терпухина всякий раз останавливали постовые, и ему приходилось долго и нудно объяснять, куда подевался его паспорт.

В самой Гришановской родственники Ахмета утверждали, что парень тоже пропал с того самого дня, когда уехал с ним на розыски угнанного автомобиля. Приходилось возвращаться на хутор ни с чем. На посту Юрия встречал уже другой постовой, и опять ему приходилось тянуть из себя жилы, объясняя отсутствие паспорта.

Однажды в Гришановской Терпухин наткнулся на знакомую девушку-чеченку, которую видел в том доме, куда его с Демидовым определили ночевать. Девушка спешила куда-то по своим делам. Юрий обогнал ее на автомобиле, вылез из салона и пошел навстречу. Она тут же его узнала, вся вспыхнула, залившись багрянцем, проступившим даже через ее смуглую кожу, но не повернула назад, не бросилась бежать, а, поборов смущение, шагнула вперед, причем ее рука нырнула во внутренний карман жакетки.

Терпухин напрягся, подумав, что, возможно, девушка попытается убрать его с дороги при помощи оружия. Однако девушка вытащила два красных паспорта, аккуратно завернутых в полиэтиленовый мешочек.

— Это ваши!

Терпухин успокоился, взял протянутые книжечки и убедился, что это действительно их паспорта.

— А где второй русский, Демидов?

— Не знаю, — испуганно ответила девушка. — Они… Они увезли его…

— А где Ахмет?

— Ахмет? Ахмет здесь. Но он ни в чем не виноват, он боится тебя…

— Отведи меня к нему. Пусть не боится, я ничего ему не сделаю. Садись в машину. Кстати, как тебя кличут?

— Фатха, — робко произнесла девушка, и лицо ее снова залила краска.



«И чего она все краснеет? — подумал Терпухин. — Робеет, что ли? Не похоже, чтобы чеченские девушки так робели. А может, стыдится чего, совесть нечиста?»

Терпухин подъехал к дому, в котором проживали отец и мать Ахмета. Как и следовало ожидать, Ахмета гам не оказалось. Когда же Фатха растолковала его родителям, что Терпухин ничего дурного их сыну не сделает, отец Ахмета, седобородый пучеглазый старик, постучал клюкой в потолок. На чердаке послышался шум, и в комнате появился Ахмет. Как и его родственница Фатха, он залился краской.

— Ты можешь мне объяснить, что случилось? — сурово произнес Терпухин.

— Я не виноват, я не знал… — затараторил Ахмет, поглядывая то на Терпухина, то на Фатху. Девушка что-то сказала ему по-чеченски.

— Это они украли машину, — осмелел Ахмет, — и не хотели отдавать.

— Вот как? — деланно удивился Юрий. — А зачем им понадобился Демидов? Он у них?

— Не знаю. Они украли машину и продали ее родителям Фатхи, — Ахмет указал на девушку.

— Интересно, за сколько?

— Не знаю, — Ахмет опустил глаза.

— За шестьсот долларов, — неожиданно произнесла Фатха и в который раз покраснела.

— Ого! Ведь машина была почти что новая! — воскликнул Терпухин.

— Мои родители хотели вернуть машину Демидову, — сказала Фатха.

— Почему же не вернули?

— Мы не знали, что Джебраил украл ее у вас… Если бы мы знали, то не стали бы покупать ворованную машину. Когда вы приехали, мои родители сразу же решили вернуть машину и потребовали назад деньги, но Джебраил и слушать не захотел.

— А как же этот ваш… Бекмерза?

— Бекмерза? Джебраил ушел от него, — ответила девушка, — вместе с Демидовым.

Она смотрела на Терпухина чистым и ясным взором. Теперь ее совесть была чиста и она не краснела, как школьница.

Юрий вышел во двор и направился к своему автомобилю. Его догнал Ахмет и, пряча глаза, пробормотал:

— Слушай, я знаю, ты хороший человек. Может, Джебраил и ушел от своего командира, но я точно знаю, что Демидов остался у него. Я уверен… Если поговорить с Джебраилом…

— Послушай, — разозлился Терпухин, чувствуя, что теперь за Демидова придется платить выкуп, — кто кем командует? Берикоза этот Джебраилом или Джебраил этим Берикозой?..

— Никому не говори, что я тебе об этом сказал, хорошо? Я точно знаю, что они специально отправили сюда Фатху с паспортами. Им что-то нужно…

— Откуда тебе это известно?

— Неважно, — прошептал Ахмет. — А чтобы ты мне поверил, скажу, что Бекмерза в тот день никуда не уезжал.



На улице, в том месте, где Терпухин оставил машину, ничего не было. Юрий не поверил собственным глазам. Надо же, завлекают в дом, сволочи, заговаривают зубы, в то время как его машину угоняют!

Терпухин обернулся и, зло выругавшись, побежал обратно в дом Ахмета. Возле калитки он остановился, пригнулся и вооружился пистолетом. Но едва в его рунах появилось оружие прозвучала автоматная очередь. Пулями разнесли сосновые доски забора в щепки.

Не поняв, откуда стреляли, Терпухин перемахнул через забор и очутился в каком-то огороде. Поднявшись на ноги, он бросился к спасительному углу дома. Автоматная очередь еще раз вспорола воздух. Завизжали женщины. Терпухин свернул за угол и вжался спиной в кирпичную стенку. «Нет, они не хотят меня убить… Иначе я давно отправился бы к земляным червям… Пугают или отвлекают, чтобы отогнать машину подальше…»

Едва Терпухин высунулся, как снова грохнула очередь. Пули отсекали от кладки кусочки кирпичей. Один осколок впился в предплечье. Юрий извлек его. Из раны тонкой струйкой полилась алая кровь.

«Надо пробиваться к блок-посту, — подумал Терпухин, слизывая кровь с предплечья. — Иначе они продержат меня здесь до ночи. Только как это сделать?»

Осмотревшись, Юрий решил: не уходить дворами, а наоборот — атаковать. А для начала подавить «огневую точку» противника. Он успел заметить, что пули били вниз, значит, стреляли сверху, скорее всего, с чердака дома Ахмета. Возможно, стрелял и сам Ахмет, если, конечно, успел после того, как они расстались, быстро взобраться на чердак, где прятался до прихода Терпухина. Дом стоял немного наискосок, поэтому стрелять можно было только из слухового окна фронтона с северной стороны… Именно туда нужно было выстрелить Юрию, чтобы заставить заткнуться автоматчика.

Выскочив из-за угла и удерживая пистолет обеими руками, Терпухин стал стрелять в железную крышу дома, метя в ее северную часть.

Атаман не ошибся. Стрелявший замолчал. Заминка дала Терпухину возможность выскочить на улицу и беспрепятственно пробежать мимо нескольких домов в направлении блок-поста. Однако сзади затрещали сразу несколько автоматов, причем в целях безопасности стреляли в воздух. Юрий прибавил ходу. Вскоре он увидел свою машину. Как и предполагал — возле блок-поста. У чеченцев не хватило времени, чтобы уговорить эмвэдэшников выпустить их из станицы.

Завидев Терпухина, чеченцы бросили «Ниву» и бегом пустились в сторону Чечни.

Когда Юрий подошел к своей машине, молодцеватый капитан милиции воскликнул:

Хорошо стрелял! Мы слышали. Думали, тебе каюк.

Терпухин промолчал.

Значит, ты одержал над ними полную викторию, что бывает редко… — продолжал милиционер. — Они тебе это припомнят, — капитан протянул Юрию индивидуальный перевязочный пакет. — Не то что машину, самого угонят. Нам в Академии подборку документов показывали — разные договоренности, справки по кавказским делам за последние триста лет. Почти все они о том, что русские обязуются делать то-то и то-то, а «дикие горцы» — не красть людей… Они тебя прижмут, парень.

Я их так прижму, что шерсть у них задымится,  зло бросил Терпухин, перевязывая руку.

Уже за рулем, глядя, как кровь проступает сквозь бинт, Юрий вспомнил разговор с Ковалевым.

«Да, сколько еще прольется крови, — подумал он, — пока „дикие“ станут цивилизованными… А может это мы, русские, нецивилизованные, и нужно принимать их, чеченцев, такими, какие они есть?»

Глава 3.

Теперь Юрий точно знал, что скоро на хутор нагрянут чеченские боевики.

Впрочем, это были не боевики, а просто бандиты. Масхадов контролировал только своих. Раньше, сразу после ввода войск в Чечню, группам чеченцев, вооруженных с головы до ног, давалось более точное определение — «вооруженные бандитские формирования», чему чеченцы упорно противились. После поражения России в этой еще далеко не последней кавказской войне и вывода из бывшего федеративного образования русских воинских частей боевики-профессионалы остались не у дел. Воевать стало не с кем, грабить тоже было некого — большинство русских успели уехать задолго до «лебединой» песни известного генерала. Долларовые реки и ручейки из-за пределов провозгласившей себя свободной республики иссякли. Что возьмешь у собственного народа? Грабить своих — все равно что срывать бикини с малолетки: стыдно, позорно, а если и сорвешь, то ничего под тряпицей не обнаружишь.

Весной Терпухин был занят многими неожиданно свалившимися на его голову бедами и проблемами. Ему было не до отслеживания роста угрозы чеченского вторжения. Теперь же, в первые дни июня, с юга потянуло запахом смерти. После стычки в Гришановской, едва не стоившей ему жизни, Юрий решил всячески обезопасить себя.

Во-первых, он воздвиг вокруг дома высокий забор из крепких досок. Это была уже как бы третья оборонная линия, потому что, прежде чем достичь забора, агрессивно настроенным пришельцам потребовалось бы преодолеть полуметровое проволочное ограждение по периметру всего хутора.

Во-вторых, еще раньше Юрий с Демидовым вскладчину приобрели неплохую радиостанцию, позволявшую обмениваться информацией. Случись что-то у Демидова — и Юрий должен был ехать ему на помощь. Если бы незваные гости постучались в ворота Терпухина, Демидов обязан был бросать все свои дела и выручать приятеля.

Радиостанция не понадобилась. Демидов сидел где-то в застенках у чеченцев, а Юрий остался один на один со своими проблемами. Теперь, когда он знал, что чеченцы непременно навестят его хутор, а заодно посетят и станицу Орликовую, он подумывал о достойной встрече непрошеных гостей. Для этого следовало установить контакты с милиционерами, прикомандированными нести службу в окрестностях станицы Гришановской. Впрочем, Терпухин обязан был сделать это и по долгу — с недавнего времени он стал главой местного казачества — атаманом.

Юрия встретил худощавый щеголеватый капитан, тот самый, который лез к нему с разговорами на блокпосту. Сегодня у капитана был изрядно помятый вид, что напоминало или о вчерашнем обильном возлиянии, или о сегодняшнем позднем пробуждении. Да и чем еще заняться в голой степи под лучами горячего июньского солнца?

Терпухин представился коротко, по-военному. Капитан фартово козырнул и назвал себя — Борис Черемисов. Сообщение о том, что у местного конезаводчика Демидова из запертого металлического гаража неделю назад пропали почти новенькие «Жигули», а затем исчез и он сам, не вызвало у милиционера никакой реакции.

— Неделю назад нас здесь не было, — многозначительно заявил капитан Черемисов. Дальнейший разговор не клеился.

— Товарищ капитан, — сказал Терпухин, — то, что это проделки чеченцев, ясно и так. Надо выручать Демидова…

— Деньги нужны. Выкупать, — зевнул капитан, галантно прикрыв ладонью рот. — Туда же не сунешься, — кивнул он в сторону юга. — А может, автомобиль вашего Демидова местные сперли? У вас есть доказательства, что машину Демидова увели именно чеченцы? Почему я должен этому верить?

— А хотя бы потому, что ближайший город находится в полусотне километров от станицы, и если бы кто-нибудь из городской шпаны надумал увести автомобиль, их бы наверняка кто-нибудь видел. То, что кража автомобиля — дело рук чеченцев, ясно хотя бы по той простой причине, что они умыкнули самого хозяина. Демидов отправился искать свой автомобиль и тоже исчез.

— Но при чем здесь мы? — с пафосом воскликнул капитан Черемисов. — В этой местности, на административной границе Чечни с югом России, нет ни одного поста милиции. Да и как поставить посты, если кругом степь и тысячи дорог?

Терпухин промолчал.

— Почему вы обратились ко мне? — неожиданно спросил милиционер.

— А к кому же мне обращаться? — в свою очередь спросил Терпухин. — Да, нынче модно обращаться за помощью к бандитам и уголовникам. Не секрет, что те судят не по законам, а по справедливости.

Черемисова передернуло. Видимо, у него имелись спои счеты с преступным миром. Терпухин решил подлить масла в огонь:

— Бандиты, товарищ капитан, действуют, как порядочные чиновники в цивилизованных странах. Они метко отслеживают выполнение своих решений. Если бы не это неформальное право, в Чечне не было бы ни бензина, ни сахара.

— Ладно, — нерешительно сказал Черемисов. — Что-нибудь да придумаем.

— Вот это дело! — Терпухин потер руки, давая попить, что за ним не заржавеет.

— В станице Гришановской, — снова заговорил капитан, — которая, как вам известно, располагается у самой административной границы с Чечней, проживает много чеченцев, в основном мирных. По нашим сведениям, у них сотни родственников в Грозном и Гудермесе. Именно эти родственнички и могут промышлять разбоем. Тут ниточку потянешь, а узелок вон где окажется…

«Этот капитан не так глуп, как кажется», — подумал Терпухин. Еще через пару минут беседы он договорился с милиционером о выходе на радиосвязь с блок-постами и пригласил капитана побывать у него в гостях.

После приглашения капитан милиции дружелюбно посоветовал обратиться за помощью непосредственно к атаману Терского казачьего войска генералу Леонтию Шевцову.

— Да я сам атаман, — не скрывая горькой улыбки, произнес Терпухин.

Черемисов взглянул на него и воскликнул:

— Так в чем же дело? Навалитесь на эту беду всем миром!

— Всем миром, говоришь? — вздохнул Юрий. — Отвык я всем миром работать… Одиночка я по натуре, понимаешь? Боец-одиночка…

Милиционер и вовсе вытаращил глаза. На том встреча и окончилась.



Юрий Терпухин был убежден, что чеченцев ему бояться нечего. Его могут ограбить, забрать кое-какие вещи, породистую лошадь Мадонну, довольно потрепанную, но исправную и с хорошим ходом «Ниву». Но не затаили же на него чеченцы кровной обиды!

Одно было неприятно Терпухину — он мог оказаться в положении человека, которому угрожают силой. Больше всего Юрий боялся именно этого. Унижения он не потерпит. И если чеченцы пойдут на это, Терпухин знал: будет большая кровь. Очень большая.

Предвидя это, Юрий поставил своей целью еще больше обезопасить себя и свое жилище. В укромных местах он поставил несколько сигнальных мин на растяжках, достал из тайника автомат Калашникова, хорошо смазал его, проверил работу, перезарядил и остался доволен.



Однажды вечером Терпухиным овладело то восторженное настроение, которое иногда нисходит на людей, проведших почти все свои молодые годы вдалеке от родных мест и вновь оказавшихся на родине, где все им знакомо и где каждый поселянин знает, кто ты.

Солнце садилось за пыльный горизонт, из станицы Орликовой доносились разнообразные звуки. Сладкие предчувствия овладели Юрием, когда он увидел, что к его хутору направляется человек, в фигуре которого угадывалась женщина. Атаман уже знал, что это либо Полина, либо ее дочь Катя. Весенние перипетии с этими женщинами надолго выбили его из размеренной жизненной колеи, но теперь любая женщина была для него желанна.

Юрий вернулся в дом и наскоро прибрался — как-никак сюда идет дама. Через некоторое время Терпухин вышел на порог дома, но, к своему удивлению и разочарованию, увидел, что женщина куда-то исчезла.

Терпухин знал, что отношения между Полиной и Катей испортились. Жить в одном доме и делить одного мужчину они, разумеется, не могли. К тому же пересуды, кривотолки, да и открытые насмешки над матерью и дочкой, полюбивших одинокого хуторянина, больно ранили самолюбие как одной, так и другой женщины.

«Да не может быть, чтобы назад повернула, — размышлял Терпухин. — Пошла окружным путем, через Палок. Если будет выходить той тропкой, что ведет из Палка, — как бы на мину не наскочила…»

Юрий не стал ждать, когда совсем стемнеет, и направился в сторону балка. В воздухе парило. Собирался дождь. Терпухин улегся на еще не остывшую землю и уставился в небо.

Через несколько минут ему показалось, что кто-то идет. «Пришла все-таки! Не важно, кто, Катя или ее мать, но пришла…» — подумал Юрий, и в груди сладко заныло.

Он поднялся, и женщина вскрикнула от неожиданности.

— Ой, леший! — томно сказала она, поняв, что перед ней хозяин хутора.

Юрий узнал по голосу Катю.

— Здравствуй, — ласково сказал он. — Чего это ты кругами ходишь?

Девушка молчала.

— Ты не обижайся, — тихо произнес Терпухин, — идем, я провожу. Тут нельзя ходить, опасно…

— Почему?

— В капкан можно угодить.

Катя зацепилась платьем за колючую проволоку и долго выпутывалась.

— Ну ты и забаррикадировался, к тебе подойти невозможно! — гневно произнесла она. Через минуту спросила уже мягче:

— Ты меня встречал?

— Да. Ты же на мину могла напороться! — отозвался Терпухин.

— А зачем тебе мины?

— Да ездят тут всякие, у Демидова вон машину угнали, — стараясь говорить ласково, сказал Юрий.

— Я знаю, что угнали. Да и он сам, поговаривают, к чумазым в плен попал… Вот тебе и «Рота, стройсь…»

— Что это значит?

— Это его прозвище, по-уличному. Слушай, я порву платье, помоги!

Юрий включил фонарик и отцепил подол Катиной юбки от колючей проволоки.

Терпухин вспомнил, как мать Кати пыталась сблизиться с ним и даже несколько недель прожила на хуторе. Но заботы и неожиданные проблемы вы

А вот ее дочь Катя… Терпухин вспомнил, как однажды она заботливо покормила его, пригласив в дом. Еси бы это повторялось чаще! Впрочем, и на этот раз Катя пришла не с пустыми руками, что-то принесла в пакете.

Юрий, перебивавшийся сухомяткой, уже учуял аппетитный запах чего-то мясного. А сама Катя, одетая в новое платье с коротким рукавом, слегка подтолкнули его к дому. Юрий поймал ее обнаженную руку и един сдержался, чтобы не поцеловать эту руку.

В доме он, по причине отсутствия электричества, зажгли керосиновую лампу, и в этом полумраке летнего номера Катя развернула пакет и стала хозяйничать. наблюдал за ее плавными движениями. Он сравнивал Катю с ее матерью, и сравнение, бесспорно, было в пользу дочери.

Да, счастлив будет тот мужчина, который будет твоим, — произнес Юрий, оглядывая накрытый на скорую руку стол.

А ты не хочешь быть моим?

Ю оставил вопрос без ответа.

они уселись за стол, Терпухин почувствовал, что от девушки исходит тепло.

Ты вся пылаешь, от тебя можно загореться, —

Загореться? — насмешливо переспросила девушка. У тебя что, нет огнетушителя?

Катя посмотрела на Терпухина и рассмеялась. Тот рассмат девушку в тусклом свете керосиновой

«Почему меня интересуют в женщинах лицо и волосы? — подумал Терпухин. — Возможно, потому, что они всегда открыты, остальное скрыто одеждой.»

— Почему ты на меня так смотришь? — спросила Катя.

— Как?

— Как на микроб в микроскопе… Изучаешь, что ли?

— Да, изучаю.

— Я что, в самом деле для тебя микроб? — в голосе у девушки послышались обиженные нотки.

— Микроб не микроб, но я должен знать, с чем имею дело.

— Не с чем, а с кем, — примирительным тоном произнесла Катя и вдруг деловито сказала: — Если хочешь, я разденусь…

Юрий вскинул брови. Уголки губ неодобрительно шевельнулись. Рука девушки застыла на перламутровых застежках платья.

— Ну, тогда не глазей, а лучше попробуй вот этого вина.

Терпухин выпил и некоторое время старался не смотреть на пришедшую к нему девушку, но не мог перебороть себя.

— Ты, Юра, гипнотизируешь меня, как удав, — недовольно сказала Катя, маленькими глотками пробуя вино.

— Я твое платье рассматриваю…

— Нет, не платье…

— Платье. Оно у тебя замечательное.

— Далось тебе это платье! У тебя в глазах написано, что тебе нужно…

— И что же? — спросил Терпухин, едва сдерживая частое дыхание.

— То, что под платьем. Вас, мужиков, только это и интересует, а потом, как обнаружите, что там то же самое, что и у всех остальных нормальных баб, так сразу в кусты. Кстати, как ты в самом деле находишь мое платье?

— Да, у женщин два украшения — волосы и платье, — вздохнув, сказал Терпухин. — Но твое платье и счет не идет, потому что его, как ты сама сказала, можно и сбросить…

Непрошеный гость

Неожиданно их внимание привлек резкий царапающий звук, словно провели гвоздем по стеклу. Терпухин резко отстранился от девушки и погасил керосиновую лампу. В его руке появился пистолет, который был у него всегда наготове. Замерла и Катя. Звук больше не повторялся. Юрий успокоился, отложил пистолет в сторону и вновь зажег лампу.

— Так о чем мы говорили? — спросил он.

— О платье… Вернее, о том, что его можно сбросить.

— Да, да! Сбросить для того, чтобы показаться во всей красе. Особенно при таких волосах…

— Да какие у меня волосы, так, копна.

— Не каждому дано иметь такую копну.

— Я бы вообще коротко подстриглась, да мать против.

При упоминании о матери Терпухин переменился в лице, но, к счастью, Катя не заметила этого.

— Неужели ты до сих пор слушаешься мамочку? — спросил Юрий.

— Она терпеть не может короткие стрижки. А если увидит по телеку лысых девок, готова телевизор разбить…

— Вообще-то она права, — вздохнул Терпухин. — Я тоже считаю, что у женщины волосы, особенно их цвет, — главное. И естественный беспорядок в волосах придает женщине особый шарм, вот как у тебя…

Терпухин обнял Катю и приник губами к ее шее. Немного отстранившись, она обернулась и, искоса лукаво взглянув на Юрия, сказала:

— Что это ты, как пацан, со спины целуешься?

Терпухин почувствовал ее свежее дыхание из полуоткрытого рта, и губы их слились в поцелуе. Однако Катя неожиданно резко отстранилась, шумно вздохнула, села за стол и уставилась в мерцающий язычок пламени керосиновой лампы.

— Лампа, керосин, — пробормотала она, — как до революции или в войну…

— Может, хватить мучить меня? — нетерпеливо проговорил Юрий.

Катя, опять приникнув к нему и поцеловав, хмуро сказала:

— Успокойся. Прежде надо подготовиться. Я тут принесла кое-что посущественнее, чем вино.

— Что же ты раньше не сказала! — почти разозлился Терпухин и подумал: «Стыдится… Это хорошо…»



Голодный волк, обитавший в Сычином балке, встал, потянулся, ощерился и выпрыгнул из ямы, где у него было логово. Волку пора было идти на охоту. Волчица и трое волчат спали, сбившись в кучу и грея друг друга. Когда волк перед уходом заглянул в яму, волчица подняла голову, облизала волчат и снова накрыла их головой.

Приплод был ранним, и, по причине отсутствия пищи, один волчонок, четвертый, умер. Волчица долго ворочала его лапой, недоумевая, что с ним случилось, затем отнесла в камыши, к самому глухо булькавшему ручью, и закопала.