Андрей Воронин

Слепой. Кровь сталкера

Глава 1

За последние годы Лиза Чернявская, по мужу вот уже пять лет Ларсон, настолько привыкла пользоваться Интернетом, что, когда по настойчивому совету сердобольной соседки открыла родительский почтовый ящик и обнаружила там адресованное ей не электронное, а самое обычное письмо, даже растерялась.

– Ну, что? – не унималась Глафира Степановна, которая всегда любила сунуть длинный нос в чужую жизнь.

Лиза поджала губы и, глянув в упор на вездесущую Глафиру Степановну, сухо спросила:

– А что именно вас интересует?

– Ну как же! Если бы не я, тебе, Лизонька, пришлось бы на почту тащиться за получением, в очереди стоять! – обиделась Глафира Степановна. – Почтальонка-то, Таиса, давно у нас, всех жильцов знает. Принесла мне пенсию и пожаловалась, что, мол, пришло письмо Чернявским заказное с уведомлением, а вас никого дома нет. Я говорю, откуда же им взяться! Хозяин, генерал, пропал без вести, как сталкер, в Чернобыльской зоне. Хозяйка не выдержала и слегла в больницу… А почтальонка мне и говорит, мол, письмо-то не хозяевам, а их дочке, Елизавете Григорьевне, которая теперь в Швеции. Ну, а я-то тебя в окно видела, знаю, что ты уже приехала…

– Прилетела, – уточнила Лиза.

– Че? – не сразу поняла Глафира Степановна.

– Я прилетела из Швеции. А не приехала, – вздохнула Лиза.

– Ах да, правильно, прилетела… – кивнула соседка и продолжила: – Ну вот, я говорю, что у девочки времени не будет на почту ходить. Мать в больнице с сердцем, отца искать надо… Оставьте мне, говорю, я распишусь за Лизоньку и ей вручу. Таиса мне доверяет…

– Но письмо же в ящике было… – удивилась Лиза.

– Правильно! Мало ли что там, в этом письме… И потом, ты могла подумать, что я специально его забрала… И я спустилась и вбросила письмо в почтовый ящик. А потом вижу – ты идешь. Думаю, она же ни за что в ящик не заглянет! Ну и напомнила… по-соседски… – продолжала говорить Глафира Степановна, при этом надевая очки, очевидно надеясь, что девушка все-таки не выдержит и вскроет письмо прямо в лифте.

Но Лиза спрятала письмо в сумочку, чем вызвала у Глафиры Степановны вздох разочарования. Лиза с детства недолюбливала излишне любопытную и болтливую соседку, которая всю жизнь работала, как она сама выражалась, «по профсоюзной линии» и считала, что ее призвание – помогать людям. Выйдя на пенсию, она по инерции продолжала бурную общественную деятельность и теперь была председателем домкома. Всегда аккуратно подкрашенная, в шляпке, перчатках, в хотя и стареньком, но элегантном пальтишке, на каблучках, эта невысокая остроносенькая, темноглазая дамочка вызывала у жильцов дома одно желание – поскорее с ней распрощаться. Даже подростки, которые, бывало, собирались на лавочке у подъезда, завидев Глафиру Степановну, сразу ретировались. Единственным местом, где люди поневоле вынуждены были терпеть присутствие председательствующей соседки, был лифт. И она эту возможность использовала на все сто процентов. Лиза в юности старалась подниматься на свой седьмой этаж пешком, а сейчас, прожив столько времени за границей, просто забыла, что в ее родном сталинском доме можно не пользоваться лифтом.

– Как я понимаю, – обиженно поджав губы, заметила Глафира Степановна, – ты понятия не имеешь, от кого письмо.

Лиза промолчала. Действительно, ни обратный московский адрес, ни фамилия Бурундуков ей ничего не говорили. Но как об этом догадалась Глафира Степановна?

– Я уверена, – продолжала вещать Глафира Степановна, – что это письмо каким-то образом связано с похищением твоего отца.

– Похищением? – удивилась Лиза.

– А ты в этом сомневаешься? – скептически хмыкнула Глафира Степановна. – Или у вас в Швеции людей не похищают?

– У нас в Швеции люди вашего возраста занимаются своей жизнью и не лезут в чужую! – резко оборвала ее Лиза.

– Чужую?! – возмутилась Глафира Степановна. – Да какая же мне твоя жизнь чужая?! Я с твоей бабушкой, царство ей небесное, тебя из роддома забирала. Пока твой отец, как ты теперь, по заграницам шастал.

– Мой отец не шастал по заграницам, а… – возмутилась Лиза.

– Знаю, знаю! – тут же завелась Глафира Степановна. – Выполнял секретные задания! Ты, может, сейчас тоже там выполняешь секретные задания?!

К счастью, лифт уже дополз до их седьмого этажа, и Лиза, стараясь не нагнетать обстановку, как можно спокойнее проговорила:

– Всего вам доброго, Глафира Степановна.

Та, очевидно, не ожидала такого быстрого завершения разговора и, недовольно передернув плечами, с вызовом воскликнула:

– Я тебе тоже ничего плохого не желаю! Я тебе тоже желаю только всего доброго!

Лиза поспешила отпереть дверь родительской квартиры и скрыться за нею. Точнее, квартира была еще дедушкина, ее ему дали за большие заслуги перед отечественной наукой. Дедушка был ученым-археологом и большим книголюбом. Его библиотека и теперь занимала целую комнату. В свое время он вел раскопки и в Средней Азии, и на севере России, преподавал в Московском университете, где некоторое время даже был проректором. Тогда-то и дали им эту квартиру в элитном сталинском доме. Отец мечтал, что его дочь, Лизина мама, продолжит дело его жизни. Но мама, окончив истфак МГУ, влюбилась в выпускника военного училища, вышла замуж, родила Лизу и стала, как и бабушка, домохозяйкой. Дедушка в молодости неустанно ездил в археологические экспедиции, а отец Лизы – в командировки. Мама часто не знала даже, где и сколько он будет находиться. Дедушка вскоре умер, и воспитанием Лизы в основном занимались мама и бабушка, которые смогли воспитать из нее истинную леди. Отец, будучи, как понимала Лиза, выдающимся профессионалом, сделал головокружительную карьеру, стал генералом, перешел работать в руководящие структуры ФСБ, а затем вышел на пенсию. При этом, имея достаточно денег, он держал не только машину, но и личного водителя Виктора, который раньше возил отца по долгу службы. Правда, Лиза, когда вырывалась к родителям в гости, предпочитала брать машину напрокат. Так получилось, что уже более десяти лет она бывала в России лишь наездами.

Все дело в том, что в подростковом возрасте у нее обнаружили довольно сложное кожное заболевание, а мамина двоюродная сестра-врач, которая весьма удачно вышла второй раз замуж и обустроилась в Шведском королевстве, взялась помочь. Но при условии, что Лиза переедет жить к ним с мужем в небольшой городок Ньюч¸пинг. Ее муж оказался одним из ведущих в Европе дерматологов, у него была своя клиника и проверенные временем методики лечения. Своих детей у тети Вали и ее шведского мужа Питера Эриксона не было, и Лизе создали все условия для жизни и выздоровления. Английский она знала благодаря элитной спецшколе, куда ее устроила, используя старые связи, бабушка, а шведский через пару месяцев выучила. Дядя Питер несколько лет назад умер, оставив свою клинику на тетю Валю и Лизу, которая к тому времени уже успела получить медицинское образование. Муж Лизы, Карл Ларсон, тоже был медиком и работал у них в клинике. Лиза каждый месяц переводила родителям приличную сумму денег; приезжая в гости, привозила подарки. Пока что мама и отец были довольно бодры, полны сил и оптимизма, поэтому, хотя они и повторяли каждый раз, что скучают без нее, Лиза домой возвращаться не собиралась. В Швеции у них с тетей Валей было свое дело, были препараты, оборудование и главное – предостаточно богатых клиентов не только из Швеции, но и из России. Русскоговорящие специалисты для них были настоящим подарком судьбы, и платили они иногда получше американцев, которые тоже высоко ценили уровень европейской медицины.

Лиза и в детстве не любила выделяться среди сверстников, а теперь, благо средства позволяли, сделала все, чтобы выглядеть как истинная скандинавка. Высокая, голубоглазая, светловолосая, подтянутая, даже, можно сказать, чуть сухопарая, Лиза Чернявская-Ларсон в повседневной жизни предпочитала джинсы, кроссовки и маечки, в холод – свитер и куртку, практически не красилась, а волосы собирала сзади в хвостик. Была она всегда доброжелательна, открыта, но в меру, эмоции старалась не демонстрировать. Она их даже не подавляла, а умело перенаправляла в другую сторону.

И теперь, наконец избавившись от назойливой соседки и захлопнув за собой дверь родительской квартиры, Лиза не стала сразу же в прихожей торопливо разрывать конверт и читать адресованное ей письмо, а зажгла в прихожей свет, сняла кроссовки, надела шлепанцы и, захватив сумочку, направилась на кухню.

Лето только начиналось, но на кухне и с открытой форточкой было душновато. К тому же, как показалось Лизе, в квартире завис какой-то незнакомый, чужой резкий запах, не то табака, не то мужского парфюма. Пришлось открыть всю оконную створку. Лиза даже пожалела, что не купила в Швеции родителям кондиционер, хотя и здесь, в Москве, теперь можно было подобрать что-нибудь подходящее. Лиза заварила старым дедовским способом в джезве кофе с корицей и, пока он настаивался, достала из сумочки и положила перед собой конверт. Письмо, судя по штемпелю, было отправлено из Москвы. Даже адрес был указан – улица Строителей, дом 5, квартира 6. И, как правильно сказала Глафира Степановна, она, Лиза, не имела ни малейшего понятия, кто он такой – этот Бурундуков А. А. Адреса и фамилии на конверте были не написаны, а набраны на компьютере и наклеены. Это настораживало больше всего.

Лиза налила себе чашечку кофе и наконец решилась открыть конверт. Сложенное вчетверо письмо тоже было набрано на компьютере. Но уже от первых слов у Лизы перехватило дыхание. Так ее в детстве называл лишь один человек! И Лиза буквально впилась глазами в текст.

«Дорогой мой Лизок! Извени, что втянул тебя в эту историю. Но только ты можиш памоч. В одной из книг в моей комнате спрятана очень важная вещ. Ты должна передать ее тем, кто папросит. Выпални все ихние условия. Иначе они меня убьют. Лизок, памаги! Твой папик».

Лиза оторвалась от текста и наконец поняла, что ее больше всего в нем шокировало – грамматические ошибки. Допустим, отец сам освоил компьютер, но из абсолютно грамотного стать таким безграмотным… Лиза сделала еще несколько глотков кофе и нашла единственно возможное объяснение – отец лишь диктовал текст, который за него набирал кто-то другой. Но от этого было не легче. В комнате отца, точнее, в его рабочем кабинете книги стояли в два ряда в книжных шкафах, которые занимали все стены – от пола до потолка. Это была еще дедушкина библиотека, которую он собирал всю жизнь. Чтобы только просмотреть все книги, потребуется не один месяц, а привлекать к этому деликатному делу посторонних было бы слишком рискованно.

Допив кофе, Лиза направилась в отцовский кабинет. Хотя после того, как пропал отец, прошло несколько недель, сначала мама, пока ее не забрали в больницу, а теперь она, Лиза, каждый день вытирали там пыль, поддерживали, как привык хозяин, идеальный порядок. Дедушка с бабушкой, как рассказывала Лизе мама, не очень-то хотели отдавать дочь за военного. А сошлись они с будущим зятем на любви к книгам и порядку. Родители отца были сельскими учителями и тоже собирали библиотеку, которую, к сожалению, пришлось оставить в их родной деревне, из которой их выселили после аварии на Чернобыльской электростанции, – ведь книги, как и деревья, очень быстро впитывают радиацию. Отец неподдельно радовался, когда находил на полке у дедушки какую-нибудь книгу, которая была и у его родителей, вскоре умерших после переезда в город. Хотя книжные полки были закрыты раздвижными стеклами, раз в год они всей семьей обязательно пылесосили и протирали все книги. В последние годы родителям в этом помогали не то курсанты, не то суворовцы, которых организовывал один из друзей отца. Но звать чужих людей искать какую-то вещь в книгах? Эта мысль казалась Лизе более чем абсурдной.

Лиза открыла дверь отцовского кабинета и ахнула. Отправляясь сегодня утром к маме в больницу, она протерла пыль, открыла форточку и проветрила. А тут… На полу лежала целая кипа книг, которые были сброшены с полок, и, что самое безобразное, у всех у них были оторваны обложки. И здесь, в кабинете, Лиза вновь почувствовала тот самый резкий чужой табачно-парфюмный запах.

В этот миг у Лизы зазвонил мобильный. То, что номер не определился, Лизу тут же насторожило.

– Але… – проговорила она, чувствуя, что голос перестает ей подчиняться и вот-вот сорвется.

– Лизок? – прохрипел в трубку незнакомый мужской голос. – Письмо от папика своего получила?

– Да, – подтвердила Лиза и, не сдержавшись, выкрикнула: – Что с отцом?! Где он?!

– Стоп! Не так быстро! – остановил ее незнакомец и предупредил: – Вопросы здесь задаю я.

– Что с отцом? – чуть спокойнее спросила Лиза.

– Он жив, – уверенно заявил незнакомец и добавил: – Но чтобы мы с ним ничего худого не сделали, ты должна выполнить все наши условия.

– Какие еще условия? – с вызовом спросила Лиза.

– Мы тебе все написали. Твоя задача, детка, найти нужную книгу, взять то, что в ней спрятано, и передать нам. Времени тебе три дня. Иначе отец твой на всю жизнь останется калекой, – продолжал хрипло вещать незнакомец.

– Но что и в какой книге спрятано? Что именно я должна искать? – спросила Лиза и добавила: – Дайте мне хотя бы поговорить с отцом, может, он мне что-то подскажет. И я хочу быть уверена в том, что с ним все в порядке.

– Не положено! – гаркнул мужчина.

– Но что мне искать? – повторила Лиза.

– Я… Мы сами не знаем. Отец сказал, что в книге спрятана очень дорогая вещь. Может, карта, может, драгоценности… – замялся незнакомец.

– Если вы хотите, чтобы я вам что-то нашла, зачем же вы сами сегодня приходили и так варварски обошлись с книгами?! – взяв себя в руки, возмутилась Лиза.

– Мы?! Сегодня?! – удивился незнакомец. – Это кто-то другой там порылся.

– Порылся… Ничего себе порылся… – вздохнула Лиза.

– А ты проверила, все книги на месте? Тот, кто к вам приходил, ничего не нашел?

– Да, похоже, ничего… – сказала Лиза.

– Будем надеяться, – проговорил незнакомец.

– Будем надеяться… – повторила Лиза в задумчивости и решительно спросила: – Так вы дадите мне переговорить с отцом?

– Нет! – отрезал незнакомец и предупредил: – Через три дня чтобы вещь была у нас. И не вздумай идти в полицию!

Лиза больше ничего не успела сказать. Хриплый голос отключился.

Еще раз оценив царящую в отцовском кабинете разруху, Лиза поняла, что даже убрать все одной будет непросто, не то что обнаружить в книгах какую-то неизвестную вещь. Да если б еще хотя бы приблизительно знать какую…

Больше всего Лизу напрягало то, что кто-то беспрепятственно проник в их квартиру. И это был, возможно, лишь первый визит. Лиза точно не знала, но, как ей помнилось, мама как-то говорила, что у них в подъезде есть не только консьержка, но и видеонаблюдение. Значит, можно отсмотреть, кто из незнакомцев приходил в подъезд. Хотя это мог быть и кто-то из жильцов. Незнакомец, который прислал письмо, а потом позвонил, уверяя, что отец находится у него в заложниках, похоже, действительно был не в курсе того, кто похозяйничал в отцовском кабинете. Слишком уж искренне он удивился. Значит, кроме него, за какой-то вещью охотятся еще какие-то люди.

Вездесущая Глафира Степановна, которая, несомненно, сплетничает с консьержкой, может специально отправиться в больницу и рассказать обо всем маме, у которой и так совсем плохо с сердцем. Так что, Лиза это прекрасно осознавала, самой ей из сложившейся ситуации не выпутаться. Ей обязательно нужен помощник, желательно мужчина. Умный, сильный и надежный. И первым, о ком вспомнила Лиза, был водитель отца Виктор. Она его, правда, лет десять уже не видела, но мама, когда она ее проведывала в больнице, несколько раз повторяла: «Единственный у нас надежный человек – это Виктор. Он последним видел отца. И так переживает. Ты, если что, Лизонька, к нему обращайся». Она даже номер его мобильного Лизе дала. Лиза вспомнила, как, будучи девчонкой, даже была влюблена в этого мускулистого голубоглазого парня с широким открытым лицом, мужественным подбородком и усыпанным смешными веснушками слегка курносым носом. От этого воспоминания у девушки даже екнуло сердце. Звонить Виктору в таком состоянии, заикаясь от волнения, она не хотела и решила чуть подождать.

Если бы о визите незнакомцев узнала мама, она, конечно же, потребовала бы, чтобы Лиза немедленно сменила замки. Но это не имело никакого смысла: любой замок теперь специалистам открыть не представляет труда. Так что толку в этом никакого. Да и маму в ближайшие дней десять вряд ли отпустят из больницы. Так что время, хоть и немногое, у нее есть.

Настенные часы в отцовском кабинете пробили пять часов. Лиза подумала, что нужно успеть завезти маме нитки для вязания. Мать в больнице начала вязать отцу теплый свитер. Лиза взяла сначала один, а потом, подумав, забрала все три мотка светло-серой шерсти. Переодеваться не стала, но распустила волосы и подкрасилась. Мама утром говорила, что обещал заглянуть Виктор, и Лиза возлагала на их как бы случайную встречу большие надежды.

Но первым, кого встретила она в больнице, был не водитель Виктор, а старый папин друг генерал Потапчук. Сколько себя Лиза помнила, отец всегда обращался к Потапчуку за советом. И какой породы собаку завести, и как картину повесить, и даже какие духи лучше подарить жене на юбилей. Потом, когда Лиза уже знала, что отец, как и Потапчук, выполняет очень важные, секретные задания, ей даже казалось, что эти все бытовые мелочи, которые они обсуждают по телефону, – какой-то секретный код, едва ли не шифровки. Так или иначе, этот подтянутый, слегка сутулый, похожий на учителя мужчина вызывал у Лизы полное доверие.

Генерал Потапчук со своим знаменитым потертым портфелем решительным шагом направился к выходу, и накинутый на его плечи белый халат едва не соскользнул на пол.

– Молодой человек! – крикнула ему бабушка-гардеробщица. – Халат верните!

Потапчук, пребывавший в глубокой задумчивости, покачал головой, улыбнулся, отдал халат и, повернувшись, сразу заметил и узнал Лизу.

– Лиза, ты? – удивился Потапчук. – Ты к маме?

– Да, – кивнула Лиза. – Здравствуйте, товарищ генерал. А вы здесь…

– Я тоже был у нее. Она задремала. Так что, думаю, ее сейчас лучше не тревожить.

– Товарищ генерал, – вдруг решительно сказала Лиза, – мне нужно с вами срочно переговорить. По очень важному делу. Это касается отца.

– Хорошо, – кивнул Потапчук и, взглянув на часы, добавил: – У нас с тобой есть полчаса.

– Может, тогда присядем? – предложила Лиза, выбирая, где можно это сделать.

– Здесь, в холле, много людей, – остановил ее Потапчук, – давай выйдем на улицу, сядем в мою машину… – он на мгновение задумался и, глянув на Лизу, покачал головой: – Хотя нет. Как я понимаю, разговор серьезный, и мой водитель в качестве свидетеля нашей встречи тут ни к чему…

– Вы не доверяете своему водителю? – удивилась Лиза.

– Я, моя хорошая, не доверяю даже самому себе, – пожал плечами Потапчук и предложил: – Там, через дорогу, есть неплохая кофейня. Я угощу тебя кофе.

– Спасибо, – кивнула Лиза, и они вместе направились в сторону кофейни.

Лиза не знала, правильно ли она делает, решив поделиться своими горестями с генералом Потапчуком. Но пока она ехала в больницу, на нее нахлынули воспоминания, и в них вдруг всплыло то, что могло быть связано с последними драматическими событиями. Кажется, она догадывалась, что именно нужно тем, кто похитил отца. И если это действительно так, то генерал Потапчук сможет подтвердить или опровергнуть ее догадку.

Глава 2

Уже весной всем стало ясно, что самые популярные у новых россиян курорты Египта, Греции и Турции в этом году могут вообще не принести никакой прибыли, и большинство турфирм начало активно осваивать Краснодарский край и частично дружественный Крым. А директор «Веселого паруса» Шурик Сукманов, который всегда слыл большим оригиналом, поручил своим туроператорам разработать эксклюзивные маршруты по Русскому Северу – Старая Ладога, Валаам и так далее, а также экстремальный тур по заброшенным после аварии на Чернобыльской АЭС деревням. Самое удивительное, что, как только эти щедро иллюстрированные предложения были вывешены в Интернете, первыми на них откликнулись иностранцы. Пожилая чета из Швеции, супруги Ларсон, готовы были отправиться в Старую Ладогу прямо сейчас. Но все дело было в том, что все договоры по северному направлению были оформлены только со следующего месяца. Шурик уже хотел выйти в Интернет и сообщить об этом таким выгодным для них клиентам, как вдруг дверь его кабинета распахнулась и Катрин, которая одна могла позволить себе врываться к нему без стука, почему-то понизив голос, с придыханием произнесла:

– Там Ганс Ларсон звонит. Они с супругой вылетают и хотят оформить тур уже в Москве. Но они прилетят поздно вечером и волнуются, будет ли у нас кто-нибудь в офисе.

Катрин, длинноногая, модельной внешности брюнетка с длинными, почти до пояса, густыми волосами и умело подведенными блестящими глазами, не только по долгу службы, но и из личного интереса всегда была в курсе того, что больше всего может поднять настроение Сан Санычу, для нее давно Шурику. То, что новое направление заинтересовало иностранцев, было, несомненно, победой и не могло не обрадовать шефа. Но Сан Саныч неожиданно покраснел и, откинув назад длинные светлые, чуть обесцвеченные волосы, прошипел:

– Капец!

Потом вскочил, хотел пройтись по кабинету, но опять сел и проговорил:

– Соединяй! Я сам поговорю.

Элитная московская гимназия и факультет иностранных языков, а потом стажировка в Штатах сделали свое дело. По-английски Шурик говорил, как по-русски. Даже лучше. Потому что, переходя на иностранный язык, он переставал волноваться.

– Хэллоу! – бодро начал Сукманов по-английски. – Поздравляю вас, вы стали первым, кто будет осваивать один из наших новых эксклюзивных туров. И вам в качестве бонуса будет предложена трехдневная экскурсия по одному из знаменитейших городов России – Москве. Целых три дня в красивейшем городе мира! Красная площадь, соборы Кремля, Оружейная палата…

– Я понял, – неожиданно перебил звонивший по-русски.

– Вы говорите по-русски? – удивился Шурик, уже вполне справившись с волнением.

– Немного, – проговорил мужчина, – но ваш английский значительно лучше моего русского. Это Ларсон, гражданин Швеции. Мы с женой хотели бы совершить путешествие в город Старая Ладога. Сегодня в одиннадцать вечера по московскому времени мы прилетаем в Москву. И если это возможно, хотели бы сразу, не останавливаясь в отеле, отправиться дальше.

Шурик осекся. Он пожалел, что сразу выдал единственную возможную козырную карту. Ведь иным способом задержать в Москве таких важных туристов не было никакой возможности, а в Старой Ладоге еще не срослось.

– О’кей! Я организую билеты на ближайший поезд или автобус. Я лично встречу вас в аэропорту и буду сопровождать на протяжении всего тура.

– Простите, господин Сукманов, – сказал Ларсон. – Если это возможно, моя жена хотела бы, чтобы с вами была еще женщина или девушка. Чтобы с ней можно было решить женские деликатные проблемы…

– Да, я понял… – кивнул Сукманов. – Я возьму в поездку одну из наших сотрудниц.

– О’кей! – удовлетворенно бросил Ларсон и, назвав рейс, которым они прилетают, отключился.

Катрин, которая все это время стояла в дверях и все слышала, недовольно спросила:

– С кем это ты и куда намылился? С какой это такой нашей сотрудницей?!

И хотя ситуация никак не располагала к шуткам, Шурик не преминул задеть Катрин:

– Думаю Дарью Степановну прихватить. Она вроде и шведский неплохо знает.

– Рыкину?! – удивленно хмыкнула Катрин.

Дарья Рыкина была ровесницей Катрин, но из-за природной полноты и абсолютного неумения, скорее, даже нежелания следить за собой выглядела раза в два старше. Собранные в хвостик вечно засаленные волосы и очки в мужской оправе придавали ее образу крайнюю непривлекательность. Но английским, французским, испанским, итальянским и китайским она владела в совершенстве, а японский и шведский изучала последние два года. Сказать о Дарье Катрин, которая худо-бедно изъяснялась по-английски, но зато выглядела всегда более чем безупречно, значило оскорбить ее женское и человеческое достоинство.

– Да если ты возьмешь с собой эту Рыкину, эти шведы убегут назад в самолет и тут же улетят на родину! – продолжала злиться Катрин.

– Ну, зато жена этого господина Ларсона не будет ревновать своего мужа, – продолжал ерничать Шурик, но, взглянув на раскрасневшуюся Катрин, которая готова была хлопнуть дверью, встал из-за стола и приобнял девушку. – Катрин, милая, ну куда же я без тебя. Мы, конечно же, поедем вместе с тобой. Только вопрос куда…

– В смысле? – чуть спокойнее спросила Катрин.

– Ну, шведы требуют, чтобы мы отвезли их в Старую Ладогу. А в Старой Ладоге смогут принять их только через пару недель. Ты же сама с Домом творчества художников договаривалась…

– Да, точно! У них сейчас… как его… Международный планер… – вспомнила Катрин.

– Пленэр, Катя, пленэр! Ай-ай-ай, как не стыдно…

– Я не Катя, я Катрин! – обиженно надула губки Катрин.

– Ай-ай-ай, вы скажите, мы обиделись! – игриво покачал головой Сукманов и, враз посерьезнев, добавил: – Катрин, дело швах!

– В смысле? – передернула плечиком Катрин.

– В смысле… – задумчиво повторил Шурик. – Если везти их в Старую Ладогу, нужно заказывать отель, или там гостиницу, или что там еще в глубинке есть. Срочно. И рассчитываться на месте наличными. Но кто их знает, будут там места или нет. Если там этот пленэр. Да и не успел я с этой Старой Ладогой разобраться. Я ее в Интернет так, для красного словца, закинул…

– Так что за проблема? – пожала плечами Катрин. – Можно их в Москве задержать!

– Да в том-то и дело, что не хотят они в Москве! – вздохнул Шурик. – Я ж им хотел Москву так, в довесок, втюхать. Думал, экскурсию проведу, ну и ты в игру включишься, поулыбаешься и так далее… А они хотят сразу Старую Ладогу.

– И что делать? – округлила глазки Катрин.

– Слушай, позови Рыкину! Может, она что-нибудь придумает… И главное, просветит меня, темного, – предложил Шурик.

– Сейчас позову, – кивнула Катрин и скептически хмыкнула: – Только если решишь с ней ехать, меня предупредить не забудь! А то я буду список писать, что брать, собираться, а ты бах и с Рыкиной решишь ехать!

– Катрин, прекрати! – снова приобнял ее Шурик. – Поедем мы с тобой. И Рыкину с тобой вместе слушать будем. Попросим, как всегда, по-английски тебе текст набрать. Про всякие там староладожские местные достопримечательности.

– Ладно, ща позову, – уже вполне мирно сказала Катрин и, оставив в кабинете облачко чуть терпких сладковатых духов, вышла.

Через пару минут вместе с Катрин в кабинет вошла Дарья Рыкина.

– Здрасьте, Александр Александрович, – проговорила она, покраснев и зачем-то сняв очки.

– Здравствуйте, Дарья Степановна, – кивнул Сукманов, – присаживайтесь. И вы, Катрин, тоже присаживайтесь.

Дарья, одетая в длинное, похожее на балахон, темное платье, неуклюже подошла и, вытащив стул, присела к столу. Катрин, скептически хмыкнув, тоже присела и, несмотря на запредельно короткую юбку, смело забросила ногу на ногу.

– Я вас слушаю, – кивнула Рыкина и опять надела очки.

– В общем, так, – начал Сукманов, – супружеская чета Ларсон из Швеции желает посетить Старую Ладогу. Прилетают они вечером и сразу же хотят отправиться туда. Поэтому нам нужны четыре билета на поезд, четыре места в гостинице…

– Но, разрабатывая маршрут, мы собирались размещать людей в Доме творчества художников… – напомнила Рыкина.

– Там сейчас проходит международный пленэр, – включилась в разговор Катрин.

– Понятно, – кивнула Рыкина и спросила: – Вы сказали «супруги Ларсон»?

– Да, – кивнул Сукманов. – И еще я и Катрин.

– Понятно, – кивнула Рыкина, как-то странно потупив взор и покраснев.

– И еще, Дарья Степановна, нам нужен текст о всяких там староладожских достопримечательностях. По-английски.

– Я могу и по-шведски… – предложила Рыкина.

– Нет-нет, Дарья Степановна, давайте по-английски, – остановил ее Сукманов.

– Хорошо, я сейчас загляну в Интернет и составлю план экскурсии с текстом, – кивнула Рыкина и добавила: – Но я и сейчас уже могу сказать, что эти шведы, очевидно, слышали о расположенной где-то там легендарной могиле Олега, того самого вещего Олега, о котором писал Пушкин: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…»

– А зачем им эта могила? – удивился Сукманов.

– Ну как же! – пожала плечами Рыкина. – Они же викинги!

– Кто? – переспросила Катрин.

– Викинги… – взялась терпеливо объяснять Рыкина. – Все скандинавы считают себя потомками викингов. И существует теория, что именно викинги принесли на Русь государственность, научили нас, темных, жить по-человечески. И первые князья русские были из викингов. Олег – это же скандинавское имя.

– Дарья Степановна, – остановил ее Сукманов. – Давайте ближе к теме. А что за могила? И зачем она шведам?

– Раньше ведь хоронили со всеми почестями. И в могилу клали всякие ценные вещи. Но что там за история с этой могилой – я точно не знаю. Надо тоже в Интернете посмотреть. Я посмотрю и сразу вам на английский переведу, – с готовностью сказала Рыкина.

– А можно и по-русски продублировать? – поспешила попросить Катрин.

Сукманов, очевидно, хотел съязвить, но только покачал головой и выразительно, с едва уловимой ухмылкой взглянул на Рыкину. Та понимающе кивнула:

– Да, обязательно продублирую.

– Я свободна? – спросила, поднявшись первой, Катрин. – А то мне еще собираться надо.

– Да, свободна, – пробормотал Сукманов.

– Мне тоже можно идти? – спросила Рыкина.

Сукманов, не выходя из задумчивости, кивнул.

Он понимал, что одно дело – везти супружескую чету в старый русский город и показывать им местные достопримечательности. И совсем другое, если они уже имеют собственный, весьма сомнительный план действий, если их действительно, как предполагает Рыкина, интересуют какие-то там могилы и сокровища. В таком случае он обязан сообщить об этом куда следует. Телефон сотрудника ФСБ, который курировал их турфирму, у Шурика был записан в его телефонной книжке наряду с телефонами «Скорой помощи», милиции и службы спасения. Конечно, шведы еще ничего ему не сказали, но, когда они приедут в Старую Ладогу, может быть уже поздно. Наверняка не одни они интересуются этими сокровищами.

К концу рабочего дня Дарья Рыкина положила на стол Сукманову и тексты о Старой Ладоге на русском, английском и шведском языках (каждого по два экземпляра), и билеты на поезд, и записку с номерами забронированных в одной из местных гостиниц комнат.

Сукманов удовлетворенно кивнул и спросил:

– А где там наша красотуля? Мне же еще тоже собраться нужно.

– В смысле Катя? – уточнила Рыкина, которая принципиально всегда называла Катрин Катей или в крайнем случае Екатериной Сергеевной.

Сукманов, просматривая текст про Старую Ладогу, чисто механически кивнул.

Времени у него еще было достаточно. В его московской квартире всегда стоял небольшой, собранный на случай экстренной командировки дежурный чемоданчик, где, кроме мыла и зубной щетки, лежал аккуратно выглаженный и упакованный деловой костюм, три рубашки, теплый свитер, смена белья, несколько пар носков, сланцы и туфли на выход и еще кое-какие необходимые в дороге вещи. Путешествовать Шурик Сукманов предпочитал в джинсах и кроссовках. Ему-то самому собираться раз плюнуть. Но, зная Катрин, Шурик решил, что лучше сразу забрать ее с собой. Однако, увы, Дарья Рыкина, которая минут через пять заглянула в кабинет, сообщила:

– Катя позвонила из салона, сказала, что у нее еще много дел и на работе она уже не появится.

– Вот блин! – не сдержался Сукманов, понимая, что теперь придется заезжать за Катрин в салон, везти ее к ней домой, ждать, пока она соберется, потом заезжать к себе забирать чемодан. Это напрягало его не на шутку, хотя у него сейчас были проблемы и посерьезнее: он ведь так и не решился еще позвонить в ФСБ.

В конце концов Сукманов, взглянув на часы, решил, что позвонит, когда будет точно знать, что именно интересует шведов в Старой Ладоге.

Он попытался перечитать текст, который принесла Рыкина, по-английски, чтобы хоть что-нибудь запомнить и рассказать шведам по дороге, но тут же увяз в сносках, которыми Дарья обычно щедро украшала все тексты. Пришлось возвращаться к русскому варианту.

Сукманов даже разозлился. Ну зачем шведам было вот такое пояснение: «Варяги – восточнославянское название выходцев из Северной Европы и Скандинавии «эпохи викингов» (в истории Древней Руси условный период со второй половины IX до первой половины XI столетия). Дружины викингов (в Западной Европе их называли еще норманнами – северными людьми) на своих судах совершали опустошающие набеги на прибрежные области Европы, проникая временами вглубь материка. Восточная Европа манила варягов своими природными богатствами, а также возможностью наладить контакты с местным населением, странами Арабского Востока и Византией. Этому способствовала и разветвленная речная сетка, что связывала Балтийское море с Волгой и Каспийским морем, так называемый Волжский путь («из варягов в арабы»), с Днепром и Причерноморьем – путь “из варягов в греки”»…

Шурик Сукманов дочитал и даже хотел чертыхнуться, но потом до него дошло, что Дарья Рыкина сделала эту сноску не для него, Шурика, и тем более не для шведов, а для Катрин, которая, по ее мнению, могла понятия не иметь кто такие варяги, кто такие викинги и тем более норманны. Хотя если он, Шурик, увяз в этих ссылках, то Катрин, скорее всего, вообще их не будет читать. Все равно рассказывать о достопримечательностях Старой Ладоги придется ему самому. А Катрин была, есть и будет украшением всякой поездки. В крайнем случае сможет дать несколько дельных советов, где и что купить.

Когда он позвонил Катрин, та только что вышла из салона.

– Ой, Шурик, какой же ты молодец, что перезвонил! – воскликнула Катрин. – Заедь за мной, котик, а то я катастрофически не успеваю. Хотела уже такси брать.

Сукманов глянул на часы и покачал головой:

– Катрин, сейчас самое пробочное время. Ты вот что, спускайся в метро и дуй к себе домой, собирайся. А я заберу свой чемодан – и к тебе.

– Да ты что! Здесь еще до метро чесать и чесать! – возмутилась Катрин. – И потом, у меня же прическа, маникюр, педикюр свежий. А ты говоришь в метро! В час пик! Мне же там весь лак на ногах оттопчут!

В другое время Шурик не преминул бы съязвить, а теперь только хмыкнул и сердито сказал:

– Катрин, если ты не успеешь, я поеду с Дашей!

– Ах, она тебе уже Даша! – воскликнула Катрин и отключилась.

Но Шурик прекрасно знал ее характер и был уверен, что она на своих каблучищах уже ковыляет к метро, а через час, от силы полтора перезвонит и недовольным, но смиренным тоном скажет, что готова и просит за ней заехать. Однако в этот раз он не будет ждать ее смиренного звонка и постарается заехать пораньше.

Сукманов уже собирался уходить, когда дверь его кабинета без стука распахнулась и к нему решительно вошел молодой подтянутый, коротко стриженный мужчина в светлом костюме и синей рубашке.

Дарья, которая, очевидно, пыталась заменить Катрин, появилась следом, испуганно выдохнув:

– Это к вам, из ФСБ.

– Выйдите и закройте дверь, – довольно грубо одернул ее мужчина.

– Проходите, присаживайтесь, – проговорил Сукманов, поднимаясь из-за стола и чувствуя, что голос его начинает предательски дрожать.

– Времени присаживаться нет, – строго сказал мужчина, показывая удостоверение.

Шурик успел прочитать, что к нему пожаловал капитан ФСБ Чадов, но так и не решился обратиться к нежданному гостю по званию, лишь спросил:

– Чему обязан?

– Это мы вам будем очень обязаны, – чуть улыбнувшись и, очевидно, желая вызвать к себе расположение, сказал Чадов.

– Вы – мне? – удивился Шурик, присаживаясь за стол.

– Ну да, – кивнул Чадов, внимательно разглядывая Сукманова, и продолжил: – Как вы понимаете, вся информация строго конфиденциальная. К нам поступили сведения, что из Швеции сегодня в Москву прилетают некто Ларсоны. Вам знакома эта фамилия? – спросил капитан Чадов, вновь окинув Сукманова испытующим взглядом.

Шурик, бледнея, кивнул.

– По нашим сведениям, они собираются посетить Старую Ладогу. Вам что-нибудь об этом известно? – спросил Чадов.

– Да, – едва справляясь со своим голосом, вымолвил Сукманов. – Они, супружеская чета Ларсон, просили отвезти их в Старую Ладогу. Я буду сопровождать их лично. Прямо из аэропорта, где мы их встретим, мы отправимся на вокзал, вот билеты. Мы хотели разместить наших гостей в Доме творчества художников, но, к сожалению, там теперь проходит международный пленэр, и поэтому пришлось срочно заказывать гостиницу. Вот приблизительный план наших экскурсий, – Сукманов протянул капитану Чадову стопочку распечатанных Рыкиной листочков. – Здесь по-русски, по-английски и по-шведски.

– Вы что, говорите по-шведски? – удивился Чадов.

– Нет, есть у нас одна сотрудница, Дарья Рыкина, вот она сейчас изучает шведский, – ответил Сукманов.

– Вы вместе с ней будете сопровождать супругов Ларсон? – спросил Чадов.

– Нет, – смутился Сукманов.

– А с кем же, если не секрет? – спросил Чадов и тут же с улыбкой добавил: – Хотя от нас у вас секретов быть не должно.

– Да какой тут секрет! Господин Ларсон попросил, чтобы вместе со мной поехала женщина, чтобы его жена могла с ней обсуждать, так сказать, деликатные проблемы.

– И кого вы выделили для этих, так сказать, деликатных проблем? – с легкой иронией поинтересовался Чадов.

– Катрин, – сказал Сукманов и тут же поспешил уточнить: – Екатерину Сергеевну Малкину.

– А она что, тоже владеет шведским? – улыбнулся Чадов.

– Нет, – покачал головой Сукманов, – только английским.

– Ладно, не это главное, – враз посерьезнев, проговорил капитан Чадов.

– А что главное? – напрягся Сукманов.

– Мы считаем, что супруги Ларсон… – начал Чадов, взвешивая каждое слово, – приехали не с чисто туристической целью, полюбоваться красотами Старой Ладоги и белыми ночами…

– Точно! – вдруг совсем некстати воскликнул Сукманов. – Там же еще белые ночи! Нужно будет обязательно вставить в нашу рекламку… Простите…

– В общем, вы должны будете внимательно следить за ними и докладывать нам обо всем, чем они будут интересоваться, с кем будут встречаться и так далее, – сухо и строго сказал капитан Чадов.

– А они что, может, какие-нибудь террористы? А то вон в Норвегии… самая же тихая была страна, а какой придурок выискался! – проговорил Сукманов, следя за реакцией капитана Чадова.

– Да нет, – покачал головой Чадов. – Они по другой части… Но я не хотел бы об этом говорить с вами раньше времени. Когда появятся какие-то факты, тогда мы скажем вам, что нужно делать. А пока что вам будет достаточно каждый день писать небольшой отчет, вкладывать его в конверт и передавать горничной, которая поздно вечером будет заходить к вам в номер. Отчет должен быть кратким, но ясным.

– Понятно, – кивнул Сукманов.

– Хорошо было бы, чтобы с вами поехала девушка, владеющая шведским… Ну да ладно. Думаю, конфиденциальную информацию мы сможем поймать у них в номере, – задумчиво сказал капитан Чадов.

– Если вам нужно будет что-то перевести, то наша Рыкина всегда к вашим услугам, – поспешил пообещать Сукманов.

– Что ж вы думаете, у нас нет переводчиков? – хмыкнул Чадов. – Но если что, мы обязательно обратимся за помощью к вашей Рыкиной. А теперь мне нужно идти. Да и вам пора собираться в дорогу. Да, когда к вам зайдет горничная, она скажет: «Добрый вечер. Во сколько утром я смогу у вас убраться?» А вы должны ответить: «Не раньше десяти».

– Хорошо, – кивнул Сукманов.

– В экстренном случае позвоните по этому телефону. С вами свяжутся, – сказал Чадов, передавая Сукманову бумажку с телефоном и пожимая руку. – Всего доброго.

– Всего доброго, – кивнул Шурик, глянув на настенные часы. Времени у него оставалось все меньше.

Как только он подошел к двери, позвонила Катрин и своим обычным капризным тоном, которого Шурик терпеть не мог, проговорила:

– Ну где ты там, котя, застрял?! Я уже дома. Я не знаю, какая там в твоей Старой Ладоге погода. Ты мне должен посоветовать, что брать. Я здесь вещи разложила…

– Лучше бы ты их уже сложила! – перебил ее Шурик, предполагая, что Катрин, как всегда, будет тянуть резину, пока они не опоздают.

Но он знал, что, если кого-то нельзя ускорить, нужно ускориться самому. Поэтому, заехав домой, он даже не стал перекусывать, проверил свой дежурный чемоданчик, захватил с полки еще не прочитанный новый роман Акунина и, объезжая намертво, будто тромбами запертые в это время суток дорожные артерии, меньше чем через час затормозил у подъезда Катрин.

Из-за невысокого роста и невзрачной белесой внешности Шурик Сукманов никогда не пользовался у женщин особой популярностью. Добрый и, как оказалось, вправду чудодейственный совет дал ему его дядя, мамин брат Эдуард, благодаря которому, собственно, у него теперь и была своя турфирма. Дядя тоже был невысок, уже изрядно лыс, но всегда ухожен, богато, с шиком одет и обязательно пребывал в обществе какой-нибудь сногшибательно привлекательной полногрудой и длинноногой юной девы. Мама, правда, как-то заметила: «Размер груди его спутниц растет по мере того, как Эдик старится». Так или иначе, дядя Эдик, переоформляя на единственного своего племянника турфирму, похлопал его по плечу и сказал: «Запомни, Шурик, красивых женщин к мужчине притягивает не красота, не высокий рост и не ум или там какие-то особые душевные качества. Деньги – вот единственный надежный магнит, к которому длинноногие красавицы притягиваются, как гвоздики. И вместо головы у них шляпки. Но и ты относись к этим красавицам, как магнит к гвоздикам». Действительно, как только у Шурика Сукманова появилась своя турфирма и достаточно денег, он смог выбирать не только одежду, но и женщин. В Катрин на данном этапе его устраивала не только эффектная внешность, но и невысокий интеллектуальный уровень. А проще сказать, глупость. Катрин, пусть там для порядка немного покапризничав, всегда готова была его обласкать, но при этом так была занята своей внешностью, что Шурику не составляло труда, сославшись на срочное дело, провести вечер или ночь с какой-нибудь другой не менее эффектной длинноногой красавицей.

Но сейчас ему предстояло с Катрин не развлекаться, а работать. И Шурик знал: это будет непросто. Учитывая появление в кабинете этого капитана ФСБ Чадова, о котором Катрин никак не должна узнать, поездка в Старую Ладогу, которую он предвкушал как легкое развлечение, обещает быть более чем напряженной. Знай он подобный расклад, наверняка взял бы с собой Рыкину. Однако стоило Шурику вспомнить ее собранные на затылке в жиденький хвостик засаленные волосы и темное помятое платье-балахон, как его передернуло. Пока что он явно не созрел для того, чтобы путешествовать с Рыкиной.

Поднявшись к Катрин и застав ее в полупрозрачном халатике, накинутом на почти голое, не считая черных ажурных чулок, которые она, очевидно, примеряла, тело, Шурик Сукманов, не вслушиваясь в болтовню относительно развешанной по всем стульям и креслам одежды, потащил ее в спальню и там, на кровати, и сам получил и ей дал то, что с древнейших времен люди называли наивысшим наслаждением.

– Оргазм! – закатив свои размазанные глазищи, застонала Катрин.

– Ну вот и ладненько! – деловым тоном сказал Шурик, одеваясь и с улыбкой припоминая еще один совет дяди Эдика: «Если женщина пытается навязать тебе какую-то проблему, доставь ей удовольствие. Если уже стар – купи шубу. А если молод – секс, секс и еще раз секс!»

Поднявшись с постели, Катрин действительно не сразу даже вспомнила, о чем хотела просить Шурика. Но, выйдя в зал, где на стульях висели многочисленные шмотки, оживилась:

– О, я хотела тебя попросить помочь мне выбрать, что взять в Старую Ладогу!

– Дитя мое, – покачал головой Шурик Сукманов, которому тоже после секса, да еще с такой привлекательной длинноволосой полногрудой брюнеткой, море казалось по колено, – мне достаточно, если ты возьмешь с собой эти чулочки и этот халатик…

– Чулочки я еще лучшие купила. Сейчас покажу! – радостно встрепенулась Катрин.

– Потом, в Старой Ладоге, покажешь. Там белые ночи, а у нас здесь уже смеркаться начинает. Давай бери, что тебе нужно, и поехали, – решительно сказал Шурик.

– Нет, подожди. Я должна тебе показать… – начала Катрин.

– Там, там все покажешь! – сказал Шурик и спросил: – Где твой чемодан?

– Вот, я вот этот, в клеточку, хочу взять. На колесиках… – сбиваясь на капризный тон, проговорила Катрин.

Чемодан был абсолютно пуст. Шурик взглянул на часы и принялся сбрасывать в чемодан все развешанные на стульях шмотки. Катрин остановила его:

– Подожди. Все не влезет… И потом их же в мешочки надо упаковать.

– Так, даю тебе ровно пятнадцать минут. Через пятнадцать минут мы должны быть в машине… Иначе звоню Рыкиной. Она за пять минут соберется и к тому же шведским владеет… – строго сказал Шурик.

Это привело Катрин в чувство, и вместе с Шуриком они в конце концов упаковали ее чемодан.

– А ты билеты взял? – спросила Катрин уже в джинсах и розовой выше пупа маечке.

– А ты паспорт взяла? – вопросом на вопрос ответил Шурик.

– А зачем паспорт? Мы же не на самолете летим… Или мы там наконец оформим наши отношения?.. Как это романтично… Старая Ладога… – начала Катрин.

– Слушай. Не до того, мы опаздываем. А паспорт для гостиницы нужен, – не на шутку начал нервничать Шурик.

– Да ладно. Паспорт всегда со мной! – улыбнулась Катрин.

Секс явно пошел ей на пользу. Она зарозовелась, и ее темные, наново подведенные глаза игриво блестели.

– Слушай, а что, если эти шведы предложат нам с тобой шведскую семью? – подкрашивая губы, уже в машине спросила Катрин. – Ну ладно, мне нетрудно со шведом старым переспать… А каково тебе будет со шведской старушкой…

– С чего ты взяла, что она старушка? – выруливая на ведущее в аэропорт шоссе, хмыкнул Шурик.

– Конечно, старушка, – уверенно заявила Катрин. – Они все там на Западе работают, работают, работают… а как состарятся, начинают путешествовать…

– Ладно, посмотрим. Но я что-то сомневаюсь, что они едут в Старую Ладогу сексом заниматься, – покачал головой Шурик.

– А я вот не сомневаюсь, – уверенно заявила Катрин. – Это верный способ оживить свою угасающую сексуальную жизнь. Смена обстановки, смена партнеров. Шведы в этом знают толк, потому и продолжительность жизни у них о-го-го…

На улице было совсем темно, пошел дождь, и придорожные фонари радостно поделились своим желтоватым светом с мокрым асфальтом и лужами. По тому, что фонари стояли все гуще и светили все ярче, можно было понять – они подъезжают к аэропорту.

Катрин неожиданно умолкла. И, уже затормозив, Шурик понял, что она задремала.

– Подъем! Приехали! – окликнул он ее.

– Да я не сплю, я просто задумалась, – поспешила заверить его Катрин.

– Нам некогда задумываться. Самолет уже наверняка приземлился! – сказал Шурик, распахнув дверцу и помогая Катрин вылезти.

До поезда оставалось еще три часа. Шурик рассчитывал довезти шведов до вокзала, выгрузить вещи, загнать машину на стоянку и, если получится, покормить этих, как уверяла его Рыкина, викингов в каком-нибудь привокзальном ресторане.

Самолет из Стокгольма действительно уже приземлился. И поскольку пассажиры уже начали выходить, Шурик достал из сумки белый лист бумаги и ярким красным фломастером написал английскими буквами – Larson.

Через несколько минут к ним подошли мужчина и женщина. Если бы они с Катрин поспорили, старые или молодые будут супруги Ларсон, могли бы оба и проиграть и выиграть. Они были то, что называется неопределенного возраста. Женщина, невысокая, светленькая, коротко стриженная, почти не подкрашенная, с яркими голубыми глазами, была одета, как и Катрин – в джинсы и маечку. И уступала ей разве чуть по росту, но никак не по стройности. А мужчина с рыжими смешными бакенбардами и открытым веснушчатым лицом был едва ли не вдвое выше и толще своей спутницы, тоже в джинсах и синей майке с какой-то надписью по-шведски.

Шурика несколько обескуражило, что Ларсоны, в отличие от всех остальных прилетевших, были без багажа и не улыбались.

– Турфирма «Веселый парус» рада приветствовать вас на российской земле! – звонко произнес Шурик по-английски.

– Добрый вечер, – выговорила, широко улыбнувшись, тоже по-английски Катрин.

На что господин Ларсон, вздохнув, ответил:

– Не совсем добрый. Во всяком случае для нас…

– Что такое? – напрягся Шурик.

– У нас пропал багаж, – объяснил Ларсон.

– Так может, еще найдется! – как можно бодрее сказал Шурик. – У нас до поезда еще есть целых три часа.

– Не найдется. Его украли. И я уверен, что сделали это еще в Швеции, – покачал головой Ларсон.

– В таком случае нужно заявить в полицию! У нас тоже теперь полиция! – продолжал бодриться Шурик.

– Да. Конечно… – как-то вяло произнес Ларсон.

– Давайте заявим в полицию и попросим, как только багаж найдется, сообщить нам. Я оставлю свои координаты. А потом поедем на вокзал, там мы перекусим в ресторане, вы сделаете необходимые покупки. И поедем в Старую Ладогу. Нам удалось, как вы и просили, взять билеты на ближайший поезд. И забронировать места в гостинице…

– Старая Ладога временно отменяется, – вздохнув, сказал Ларсон. – В багаже были очень ценные, необходимые для нашего путешествия вещи. Без них нам в Старой Ладоге делать нечего.

– Ну, хорошо, – пожал плечами Шурик, вспомнив о визите капитана ФСБ Чадова и окончательно растерявшись.

– Вы что-то говорили о бонусе, о том, что три дня будете гулять нас по Москве, – напомнил Ларсон, – Так давайте гуляйте! Мы согласны, правда, Хелен? – обратился он к своей сосредоточенно молчащей спутнице.

– О’кей! О’кей! – закивала она.

– Так мы что, никуда не едем?! Я зря, что ли, чемодан собирала?! – обиженно отозвалась Катрин.

– Катрин, отвянь! Видишь, не до тебя! – понизив голос, нервно проговорил Шурик Сукманов, пытаясь сообразить, в какой отель теперь везти и определять этих Ларсонов и как позвонить этому капитану Чадову, чтобы сообщить о том, что визит шведов в Старую Ладогу временно отменяется.

Глава 3

Начало лета выдалось дождливым и прохладным, и поэтому, как только немного потеплело, все ринулись за город. Глеб Сиверов тоже рассчитывал провести несколько дней подальше от Москвы на даче у своего давнего приятеля Романа Соболева, с которым был знаком еще со школы. Соболев отправил свою семью, включая тещу, на юг, к морю, а сам собрался от души порыбачить. Глеб Сиверов не очень-то любил часами напролет сидеть с удочкой, но сам понимал, что после той сумасшедшей, более чем рискованной игры, из которой ему всего лишь несколько дней назад удалось выйти если не победителем, то, во всяком случае, непобежденным, он просто обязан хотя бы немного расслабиться. И тут важно даже не место, а люди, которые будут рядом. У Романа Соболева была одна очень редкая черта характера – он никогда ни о чем не расспрашивал. А ему, Глебу Сиверову, которого всего несколько человек знали как секретного агента ФСБ Слепого, лишние расспросы были совсем ни к чему. Да и просто посмотреть на воду, а потом, сколько бы ни поймали они рыбы, посидеть у костра, похлебать ароматной, с дымком ушицы – этого будет достаточно, чтобы успокоиться и прийти в форму. Он давно на себе проверил – лучше всего человека успокаивают вода и огонь.

Поэтому, встав утром пораньше, Глеб Сиверов начал собираться за город. Однако не успел он снять с полки пресловутые зубную щетку-пасту, как ожил его мобильный. В такую рань его мог потревожить лишь один человек. И Слепой не ошибся. Звонил его непосредственный шеф – генерал ФСБ Потапчук.

– Доброе утро, Глеб! – довольно бодро сказал Потапчук. – Чем занимаешься?