Кристина машинально следила, как черноволосая красавица открыла миниатюрную сумочку, наверно в поисках ручки или записной книжки. Но та вдруг протянула Вадиму маленький картонный квадратик.

— Вот моя визитка, — сказала она вполне будничным голосом. — Тут рабочий телефон, а вот это домашний. Так что звоните. До свидания, еще раз извините, что так получилось. Я очень сожалею, — проворковала Валерия без следов сожаления и с этими словами повернулась и заспешила к подъезду.

О том, что было дальше, Валерия не знала, но догадывалась. Машина тронулась. Вадим сидел рядом с Кристиной, и его сильная рука обхватывала ее, так что по телу разливалось приятное тепло. Кристина даже закрыла глаза, чтобы полнее отдаться этому чувству. Наконец все ушли и они смогут побыть вдвоем. Наконец этот жуткий вечер кончился.

— Пеппи, ты что, заснула?

Вадим легонько встряхивал ее за плечи. Она даже не заметила, что «Жигули» остановились у ее дома. Но почему он не выходит и не отпускает шофера?

— Прости, что так получилось. — Вадим старался говорить непринужденно, хотя это не совсем получалось. — Ты сегодня была просто ослепительна.

— Разве ты сейчас уедешь? — шепотом спросила Кристина.

— Понимаешь, — Вадим помог ей выйти из машины и, кивнув через плечо водителю, чтобы тот подождал, довел Кристину до парадной, — мне надо ехать. Такие дела… Мне надо завтра с утра быть на базе. Начальство приезжает из теннисной федерации, тренер велел быть обязательно. Тут для меня слишком многое решается. Надо привести себя в порядок, а то как я… — Он снова указал на побитое лицо.

— Я тебе все сделаю, поставим холодный компресс, что же ты мне раньше не сказал, нужно было хотя бы мокрый носовой платок… Но все равно что-нибудь придумаем… И костюм я зашью, отутюжу утром, никто ничего не заметит. Вадим, пожалуйста…

Но Вадим только решительно покачал головой, быстро коснулся ее губ мимолетным поцелуем и, повернувшись, направился к «Жигулям». Кристина видела, как он сел рядом с водителем, помахал ей рукой на прощание — и мотор взревел, машина скрылась из виду. Кристина повернулась и медленно-медленно, с трудом переставляя ноги, поплелась к себе на четвертый этаж.

Валерия лениво развалилась в кресле и поняла, что курит уже третью сигарету подряд. «Нехорошо. Я же решила курить поменьше», — успела она подумать, и в этот момент зазвонил телефон.

«Если Антон — вешаю трубку», — промелькнула мысль, пока рука не спеша протянулась к телефону. С Антоном было покончено навсегда.

— Говорите, — отстраненным и манерным тоном произнесла она.

— Валерия, добрый день, это Вадим.

Его голос звучал как-то нерешительно, едва ли не робко, что совершенно не вязалось с его приятным, мужественным баритоном. Настроение у Валерии сразу поднялось. Теннисист-то, оказывается, заглотил крючок, сам того не замечая. Ну что ж, остальное — вопрос техники.

— Добрый день, Вадим, приятно вас слышать…

Голос Валерии остался таким же манерным и томным, но в нем явно прибавилось теплоты. Вадим ободренно заговорил:

— Как видите, выполняю свое обещание. Звоню, чтобы убедиться, все ли у вас в порядке.

— Ну разумеется. — Валерия рассмеялась. — Путь от парадной до моей квартиры обошелся без приключений. Так что жива, здорова, слушаю музыку.

Она дотянулась свободной рукой до музыкального центра и нажала клавишу.

Раздался громкий аккорд, и приятный мужской голос заговорил под музыку по-французски:



Люксембургский сад.
Резвятся дети.
Студент мечтает о своем последнем дне в Университете,
А профессор на соседней скамейке с грустью вспоминает свой первый.
Люксембургский сад постарел…



— О, Джо Дассен? Вы любите французских шансонье? Сейчас это большая редкость. У меня есть и Азнавур, и Жак Брель, и Ив Монтан. Пиаф, конечно. Мама привозит.

Валерия знала, что в ответ на эту реплику можно совершить одну из двух ошибок. Или проявить излишний интерес, что может быть истолковано как попытка напроситься на приглашение, или выказать нескромное любопытство к заграничным поездкам матушки. Таких ошибок Валерия уже много лет не совершала.

Вместо этого она участливо спросила:

— Кстати, Вадим, как дела у вас? Вы вчера сильно пострадали. Я до сих пор себя ругаю за то, что привела этого… хама. Извините меня.

— Ну что вы, все нормально, — поспешно ответил Вадим. — Я уже сегодня с утра ездил в клуб на встречу с представителями теннисной федерации. Никто ничего не заметил. Во всяком случае, мне ничего не сказали. Я, собственно, хотел спросить… — Он запнулся. — Вы ведь, кажется, сегодня вечером работаете. Я хотел спросить, а завтра вы свободны?

Валерия на мгновение задумалась. В юные годы, услышь такое приглашение, она немедленно бы ответила «да». Но жизнь давно научила ее, что мужчины больше ценят то, что труднее дается.

«Вон как эта девчонка на него вешалась чуть не при всех, и что же теперь?» — ехидно подумала Лера.

— Честно говоря, Вадим… — начала она, — завтрашний день у меня уже занят. Дела, которые никак не отложить. Простите, но завтра ничего не получится.

Она интуитивно почувствовала, что собеседник собирается с духом, чтобы произнести следующую фразу.

— А может быть, в следующий свободный день? Мне хотелось бы с вами увидеться.

«Ну еще бы. И не только увидеться. Все это мы проходили». А вслух она произнесла:

— Вадим, я с удовольствием с вами увижусь, если у вас есть такое желание. Собственно говоря, четверг у меня свободен.

— Замечательно. Можно, я за вами заеду? Часов в семь?

— Лучше в восемь, — ответила Валерия. — Адрес вы помните?

Она хотела уже вешать трубку, когда снова услышала голос Вадима:

— Но вечером зайти в… к вам на работу вы разрешите?

— Вход открыт для всех, — лукаво ответила Валерия.

Положив трубку, Валерия потянулась было за сигаретой, потом перевела взгляд на грязную чашку на журнальном столике, хотела отнести ее на кухню, но решила, что успеет. Вместо этого она подошла к шкафу, открыла створку с зеркалом и начала придирчиво себя оглядывать.

Этот Вадим, судя по всему, принадлежал к кругу людей, с которыми Валерия прежде мало сталкивалась. Петербургская интеллигенция — вот что он такое. Вроде спортсмен, но по манере разговаривать он напоминал ей некоторых сотрудников НИИ, в котором она подвизалась в начале своей ленинградской жизни. «Теннис — самый интеллектуальный вид спорта», — вспомнила она заголовок, случайно увиденный в газете. Затем всплыли в памяти какие-то обрывки увиденных или услышанных фраз: «Первая ракетка мира… вторая ракетка… Болельщики не могут простить своему кумиру Борису Беккеру его новый роман… Ведущие теннисисты получают за рекламу товаров тысячи долларов в год…»

А Воронов, говорят, котируется… Значит, деньги у него должны быть. И еще тот выигрыш. «Наш выигрыш», — усмехнулась Валерия. Кое-что он, конечно, истратил, но, наверно, немало осталось. В казино за игрой его больше не видели. Не спустил же он такие деньги за один вечер в «Астории», даже несмотря на зеркало. Что ж, повеселились, а остальное она не упустит. А потому вопрос о наряде приобретал дополнительную важность.

Валерия любила одеваться в темные глубокие тона — лиловое, бордовое, наконец, черное. Конечно, брюнеткам яркое тоже идет, но черное — это стильно. Сразу чувствуется что-то парижское… «Ах, Париж — город, где рождаются духи и легенды». У Валерии всегда портилось настроение, когда она слышала эту рекламу. За все свои двадцать шесть лет она единственный раз выбралась в дальнее зарубежье — Валентин Эдуардович в ту краткую пору, когда она была его фавориткой, свозил ее на неделю в Анталью. Поначалу вроде было лестно — все ж таки море, Турция, заграничные магазинчики, но вскоре Валерия раскусила, что гостиница, хоть и радовала разнообразньм шведским столом, находилась в захолустье, окруженная мелкими грязными деревушками, а то и просто голыми скалами. Неиспорченная, девственная природа, как хвастливо говорилось в рекламном буклете. Эдуардыч даже днем торчал под тентом пляжного бара, а по вечерам его и вовсе никуда было не вытащить. «Пойми, я отдыхаю», — говорил он Валерии. Окончательно добило ее, когда Эдуардыч злым голосом чуть не завопил:

— Ты понимаешь, дура, что после такой работы, как моя, хочется расслабиться и ни о чем не думать. Мало мне в Питере мороки. Специально жену с детьми в Испанию отправил, чтобы на мозги мне не капала, так теперь и ты туда же. Тоскливо ей, видите ли! Не нравится — хоть завтра домой отправлю. Здесь таких Цыпочек, как ты, пол-отеля.

Валерии пришлось проглотить оскорбление. Она вовсе не собиралась терять свое место в казино, но горький осадок остался. Потом Жора Лисовский, когда еще только подкатывал к Валерии, тоже сладким голосом пел про свои заграничные поездки и строил перед ней головокружительные планы. Ну и что? Только кормил обещаниями: то свободных денег нет, то момент такой, что бизнес нельзя бросить, то сезон немодный. А потом взял и женился на другой. Вот и слушай дурацкую рекламу про Париж — город легенд.

Нет, не надо думать о Жоре. Валерия перевела мысли на теннисиста. Красивый и не лишен вкуса. Если Валерия правильно уловила разговор, зеленое платье на этой крале тоже было его подарком. Платье не слабое, в этом-то Валерия разбиралась.

Значит, надо тщательно продумать свой облик. На первом свидании это часто бывает решающим. Так что черное платье в обтяжку, вырез подходящий, чулки, каблуки… И золото. Черное с золотом — именно то, что надо. Волосы лучше убрать назад, под черный бархатный бант, чтобы было видно благородную линию шеи.

К подбору украшений Валерия всегда относилась серьезно. Она еще в детстве запомнила, как мать обсуждала с кем-то соседку по лестничной площадке: «Ой, ну что ты, совсем беднота, у нее даже кольца золотого нет». А потом в девятом классе, когда Лера надела на школьный вечер блестящие, переливающиеся бусы, привезенные кем-то из поездки в Чехословакию, она услышала громкий голос Лильки из параллельного класса: «Моя мама говорит, что бижутерия унижает женщину. Она признает только благородные металлы и камни». Лилька Лере всегда завидовала, это всем было известно, но настроение было безнадежно испорчено.

Виталик, первый Лерин покровитель, подарил ей золотое кольцо с рубином, выбрав потяжелее, как было принято в их кругу, и с этого началась ее коллекция, как она ее для себя называла. То кольцо через много лет она продала в Питере, когда уже разбиралась в моде и в том, что ценится в приличном обществе. Валерия научилась переводить разговор на драгоценности с виртуозной непринужденностью, и очередной поклонник обычно чуть ли не умолял Леру принять его подарок, причем, как правило, именно тот, который она давно для себя присмотрела. Так что теперь в случае выхода в свет Валерии было из чего выбирать. А главное, это сразу поднимало ее на определенный уровень, ведь Валерия больше всего боялась того, что ее могут назвать дешевой женщиной. «Если ты сама себя ценишь, то и другие оценят», — любила она приговаривать.

Представив себе, как она будет во всем этом смотреться, Валерия просияла и обворожительно себе улыбнулась. Хорошо, что договорились не на завтра, а на четверг, пускай теннисист дозреет. Она взглянула на часы и сообразила, что времени уже много и пора собираться в казино. Бросив тоскливый взгляд на неубранную посуду, которую она так и не отнесла на кухню, Валерия махнула рукой и отправилась наводить макияж.

Вот такие обстоятельства

В тот день Кристина решила, что звонить Вадиму не будет. Вечером он позвонил сам. Услышав его голос, Кристина, которая уже было приняла решение говорить с ним холодно — так, как он того заслуживает, сама того не желая, не сдержалась и воскликнула:

— Вадим! Я так рада, что ты позвонил. У меня весь День ужасно мрачное настроение. Бабушке опять стало плохо. Вчера все так ужасно кончилось, но это прошло, правда…

Вадим молчал, а Кристина тем временем продолжала:

— Ты-то как? Успел утром в клуб? Они что-нибудь заметили?

— Все в порядке, — ответил Вадим. — Я в норме. Тут он сказал неправду, потому что утром обнаружил, что вчера во время драки очень сильно потянул правую руку. Она все время ныла, и Вадиму было и без врачебной консультации ясно, что руке нужен полный покой. Но надо готовиться к Кубку…

Ничего этого он не стал говорить Кристине, а отделался несколькими общими фразами.

— Ты ведь придешь сегодня, да? — спрашивала она. — А то мне так без тебя плохо, всякие мысли в голову лезут. И вообще… я по тебе соскучилась… И бабушка о тебе спрашивала.

— Сегодня я не обещаю, — сказал Вадим и запнулся. — Вот такие обстоятельства…

Никаких таких обстоятельств не было, но у Вадима не было сил ехать к Кристине. Он боялся, что она начнет его о чем-то спрашивать, а вдруг опять приревнует к Валерии… Ничего этого не хотелось. Тем более (он это знал лучше, чем кто-либо другой) — для ревности были основания. Но ведь он мужчина, в конце концов, и имеет право…

— Это все из-за зеркала? — тем временем спросила Кристина. — Ты разве еще не ездил туда?

— Ездил, — поспешно ответил Вадим, и в его голосе прозвучало облегчение. — Я туда ездил, но они хотят, чтобы еще чего-то сделал… Я тебе завтра позвоню и все расскажу, хорошо?

— Ну, может быть, хотя бы на полчаса… — Кристина схватила телефонную трубку обеими руками, как будто так она могла удержать и Вадима, голос которого звучал сейчас в этой трубке. — Я сама не могу приехать из-за бабушки… Ну, пожалуйста…

— Я не могу обещать… Может быть, если получится, но не обещаю. Ты на всякий случай не жди…

— Я буду ждать.

— Я же сказал — не жди. Очень возможно, что я задержусь и не смогу приехать.

— Но, Вадим…

— Пока, — поспешно сказал он, и в трубке запищали противные тоненькие гудки.

— Пока, — эхом откликнулась Кристина. Разговор был какой-то странный, она не могла понять, в чем дело. Наверное, это все из-за зеркала. Конечно, такие неприятности… И все же тревожное чувство не исчезало. Известно, что тот, кого бросают, становится невероятно непонятливым, он хватается за любое объяснение, чтобы убедить себя в том, что холодность еще недавно влюбленного лишь померещилась, а на самом деле все остается по-старому.

Но червь сомнения, разумеется, грыз и не давал ни на чем сосредоточиться. Все валилось из рук. Кристина пыталась читать учебник по педагогике, но скоро поймала себя на том, что прочла уже целую страницу, но даже не имеет приблизительного понятия о том, что читала. Раньше всегда помогало рисование, но сейчас карандаш выпадал из рук. Она ничем не могла заниматься и в то же время не находила себе места. В конце концов Кристина сходила вниз за «Часом пик» и «Известиями», села на низенькую скамеечку у бабушкиной кровати и стала читать вслух. Она читала все подряд, не вникая в содержание ни одной статьи. Это было единственное, что она могла делать.

Зазвонил телефон, и Кристина, отбросив газету, бросилась в коридор и рывком сорвала трубку.

— Я слушаю! — взволнованно крикнула она.

— Кристина? — услышала она незнакомый мужской голос и в первую минуту не могла сообразить, где она его слышала. Это было, по существу, даже не важно, главное — это был НЕ Вадим.

— Да, я, — разочарованно ответила она.

— Ты меня не узнала? Антон.

Это было уже слишком.

— Ну и чего вам от меня надо? — ответила она уже почти грубо,

— Может, встретимся? Сегодня потрясающий концерт в СКК. Это ведь где-то поблизости от тебя, насколько я понимаю.

— Я никуда не пойду, — отрезала Кристина.

— Очень зря. Билет пропадает.

— Пусть пропадает.

Она бросила трубку. Ее снова стали душить слезы. А вот Вадим не позвонил и не пригласил… Где же он, где… Она набрала его номер. Долгие гудки. Нет дома. Никого нет. Родителей тоже. Может быть, все в милиции разбираются там из-за зеркала… Эта мысль немного успокоила. Ну конечно, он не звонит, потому что не может позвонить…

Кристина снова пошла к бабушке. Та заснула, и Кристина не стала ее будить, а на цыпочках вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Снова зазвонил телефон. Кристина сняла трубку. Но это опять оказался не он. Звонила Лидия. Ее голос звучал весело, даже радостно:

— Кристинка, привет, это я!

— Ага, — сказала Кристина.

— Слушай, ну вчера здорово было. Нет, это я не про зеркало, а вообще. Представляешь себе, мне только что позвонил Антон, пригласил на концерт. Можешь себе представить! У вас там рядом, в СКК. Мы можем потом и к тебе зайти.

— Нет. Бабушке опять плохо. Так что лучше не надо.

— Жалко. Но ты представляешь себе! Он у меня вчера попросил телефон, я и не думала, что он сразу же позвонит. Он такой стильный, просто умереть на месте. Мне он ужасно нравится. Знаешь, что он мне сказал, когда мы танцевали? Что я неотразима.

— Поздравляю, — сухо ответила Кристина.

— Да ладно тебе, хватит ревновать. У тебя же есть Вадим.

— А у Антона Валерия.

— Подумаешь, — преспокойно сказала Лидия. — По-моему, он от нее не в восторге. Вспомни, как он ее поставил на место. Да какая разница, что там у них было. Он мне сам намекнул, что у них отношения перешли в стадию привычки без уважения и любви. Другими словами, у них все кончено. И вообще, он такой образованный, а она — крупье, подумаешь!

— Она крупье? — Кристина почувствовала, что у нее забилось сердце, ей вдруг стало тяжело стоять, и она села у телефона на пол.

— Ну да! А ты не знала? Мне Антон сказал. Ну ладно, надо уже собираться, а то я не успею. Но правда здорово? Еще сегодня утром Гриша звонил, он же меня вчера провожал домой. Но он совсем не такой стильный, простоват немного, правда?

— А по-моему, он гораздо лучше, чем Антон, — заметила Кристина.

— Лучше! Да ты что, с ним и поговорить-то не о чем, а одевается как! Это ты нарочно говоришь, потому что тебе Антон самой понравился. Ну, признайся честно, что понравился.

— Мне он совершенно не нравится, — серьезно ответила Кристина.

— Ну, я вижу, ты не в настроении… Ну ладно, пока.

Кристина медленно опустила трубку. Вот так. Антон быстро нашел ей замену. Удивительно, но она не чувствовала никакой досады. Все они, мужики, такие, вдруг подумала она. Не одна, так другая. Неужели и Вадим…. И еще она удивлялась Лидии. Как может нравиться Антон? А ведь Лидия всегда считала себя такой объективной.

И все же Кристина немного успокоилась. Она снова зашла к бабушке. Та спала и дышала ровно. «Ну, слава Богу, все обошлось», — подумала Кристина. Она внезапно почувствовала себя вконец измотанной, хотя в этот день даже не выходила на улицу и вообще ничего не делала, если не считать того, что читала бабушке газеты.

Кристина пошла в свою комнатку, улеглась на тахту и наугад открыла Ахматову.



Не оттого, что зеркало разбилось,
Не оттого, что ветер выл в трубе,
Не оттого, что в мысли о тебе
Уже чужое что-то просочилось,
Не оттого, совсем не оттого
Я на пороге встретила его.



Но это было не о ней. О нем.

Только когда прозвенел звонок в дверь, Кристина поняла, что задремала. Она очнулась и бросилась в прихожую.

— Кто там? — тихо спросила она, боясь разбудить бабушку.

— Это мы! — раздался веселый голос Лидии.

— Я же просила… Ну ладно. — Кристина открыла Дверь. На пороге стояли разодетая и накрашенная Лидия и Антон, иронично улыбавшийся, как будто желавший сказать: «И все-таки я здесь». — Ребята, только тихо. Бабушке опять сегодня было плохо. — Кристина машинально пригладила волосы, одернула на себе футболку, чувствуя себя Золушкой по контрасту с нарядными гостями. Этот жест не укрылся от Антона.

— Ты сегодня еще лучше, чем вчера, — шепнул он Кристине, так, чтобы Лидия не слышала. — Красавица!

Лидия тем временем доставала из сумки виноград, груши, ветчину, сыр и большую банку меда.

— Это тебе, вернее, бабушке, — гордо сказала она, хотя Кристина слишком хорошо понимала, кому она обязана таким богатством, она не могла от него отказаться. Потому что они с бабушкой не могли себе позволить ничего подобного.

— Не злись, — защебетала Лидия. — Мы на минуточку. Только хотели тебе занести продукты. Знаешь, концерт был просто потрясающим.

— Спасибо, — без всякого выражения ответила Кристина.

— Ну, мы пошли, — сказала Лидия. — Я вижу, ты действительно не в настроении.

Кристина двинулась, чтобы проводить непрошеных гостей.

Уходя, Антон успел слегка шлепнуть ее по заду. Кристина стерпела, стиснув зубы. Она бы с удовольствием хлопнула дверью, если бы не боялась разбудить бабушку.

Как ужасно быть бедной, вдруг подумала она, когда Антон с Лидией ушли. Не просто плохо, а унизительно. И все же фрукты, ветчина, мед были очень кстати.

— Христя! — услышала она из комнаты слабый голос бабушки. — Деточка, кто-то пришел?

«Все-таки разбудили, черти», — с досадой подумала Кристина.

— Уже ушли, бабушка, — ответила она и, помыв гроздь винограда, положила ее на блюдце и поставила на тумбочку у кровати.

— Господи! Это откуда? — Бабушка в изумлении взглянула на виноград, потом на Кристину. — Вадик приходил! — обрадовалась она. — Я же говорила, все у вас образуется.

Вадим не позвонил и на следующий день. Кристина нарочно поспешила домой сразу после окончания занятий, во-первых, потому, что дома ее ждала бабушка, во-вторых, чтобы не выслушивать рассказов Лидии о том, какой замечательный Антон и как они вчера прекрасно провели время, но еще и потому, что она опасалась, что Он позвонит, а ее не окажется дома.

Но он не звонил, и Кристина весь вечер просидела в своей комнате у окна, бесцельно смотря на пятый корпус. Бабушку она так и не стала разуверять в том, что вчера приходил вовсе не Вадим. Ближе к вечеру она все-таки не выдержала и стала звонить сама, хотя еще утром дала себе слово этого не делать. Как она и ожидала, до девяти трубку не снимали, а затем раздался знакомый голос Нонны Анатольевны, которая сказала, что Вадима нет дома, и вежливо спросила, что ему передать.

Что она могла ему передать через маму? Что она его любит, что не находит себе места из-за того, что он не звонит? Что отдала бы все на свете, лишь бы его увидеть? Разумеется, этого Кристина не могла сказать Нонне Анатольевне, а потому ответила только:

— Спасибо, я позвоню позже.

Она не могла знать, что, когда некоторое время спустя Вадим вернулся, мать сказала ему:

— По-моему, твоя звонила.

— Ну и что? — мрачно спросил Вадим.

— Говорила очень грустным голосом. Вы что, поссорились?

— Ни с кем я не ссорился, — недовольно ответил Вадим. — И вообще, не надо вмешиваться в мою личную жизнь.

Нонна Анатольевна только пожала плечами:

— Хорошо, не буду. Но если она снова позвонит, что ей сказать? Дай мне четкие указания.

— Меня нет дома, — отчеканил Вадим.

— Знаешь, мне неприятно врать. Тем более она такая милая девушка…

— Хорошо, отключи телефон, если вы с отцом не ждете важных звонков. Лично я не жду.

До самой ночи Кристина крутила диск телефона, набирая номер квартиры Вороновых. Ответом ей были бесконечные и тоскливые длинные гудки. Только один раз она нарвалась на «занято». Она подумала, что случайно набрала не тот номер. На самом же деле это Вадим разговаривал с Валерией.

Дворянское гнездо

Валерия украдкой взглянула на маленькие золотые часики и удовлетворенно кивнула. Отлично, уже почти одиннадцать, и все идет превосходно. Этот Воронов глаз с нее не сводит, так и ловит каждое выражение. И в то же время не зануда: за словом в карман не лезет, способен и анекдот по случаю рассказать или какой-нибудь забавный случай из спортивной жизни. В общем, умеет развлечь девушку. И вкус у него есть, вон как платье разглядывал, и комплиментов не жалеет. Что ж, с таким можно и принять гостей, и выйти в свет. Его не стыдно показать.

Они сидели в баре на Невском, у Валерии приятно кружилась голова от выпитого мартини, настроение было прекрасным, потому что ей любопытно было наблюдать, как Вадим перейдет к следующему пункту программы. Естественно, он захочет, чтобы вечер продолжился. Тут-то он себя и покажет. Есть ли у него своя хата, как его предки относятся к возможности привода гостей в позднее время, достаточно ли он большой мальчик для этого. Валерия небрежно затянулась сигаретой, оглядывая полутемный зал, украшенный канделябрами в старинном духе.

У Вадима от счастья замирало сердце — все происходящее казалось реальным воплощением прекрасной Сказки. Еще совсем недавно (хотя казалось, что с тех пор прошла целая вечность) Валерия казалась ему холодной и неприступной, внушала робость. Это было неожиданно, потому что обычно Вадим Воронов перед девушками не пасовал. Но вот сейчас эта загадочная, обольстительная красавица улыбается ему, смеется его шуткам, даже позволяет себе слегка с ним, как со старым приятелем, позлословить о начальстве из казино. Они даже перешли на «ты», и Вадим уже всерьез надеялся, что его прелестная спутница не воспримет приглашение к нему домой как оскорбление.

Собственно говоря, вариант отступления у Вадима был. Если бы он почувствовал, что лучше не форсировать события, он бы просто проводил ее до дому и договорился о следующей встрече. Но сейчас мысль о том, что придется расстаться с Валерией, пусть даже на пару дней, была ему отвратительна. Ладно, будь что будет.

В этот момент Валерия заговорила сама:

— Ну что ж, Вадим, наш вечер подходит к концу. — И она улыбнулась одновременно обворожительно и Грустно, как будто ей самой также не хотелось расставаться с ним.

— А тебе хотелось бы его продолжить? — с надеждой в голосе спросил Вадим.

— А тебе? — чуть слышно спросила Валерия, пристально глядя ему прямо в глаза.

— Тогда мы могли бы поехать ко мне. Это совсем недалеко, на Васильевском. Я сейчас вообще один в квартире, как король.

— А обычно кто-то делит с тобой королевство? — поинтересовалась Валерия, которой действительно не терпелось узнать о жилищных обстоятельствах своей будущей жертвы.

— Родители сейчас на даче, — простодушно объяснил Вадим. — У нас дача в Комарове, дом теплый, там хоть всю зиму живи.

Про Комарове Валерия, разумеется, знала, и это подтверждало ее предположение, что Вадим не из простых. Но с другой стороны, совсем не похож на сына бывшего первого секретаря райкома. Значит, все-таки профессорский сынок. Раньше это кое-что значило, не то что сейчас. В любом случае не мешает про этого спортсмена разузнать побольше.

— Васильевский остров? — задумчиво произнесла она. — Люблю эти места. Для меня с них начинается Петербург.

— Вот и я так считаю, — оживился Вадим. — Когда возвращаюсь из поездок, просто не могу дождаться, пока попаду в родные места. А родители мои вообще историей города увлекаются. Между прочим, наша семья живет в этой квартире с пятого года.

— Как интересно! — Валерия придала лицу задумчиво-романтический вид. — Давно мечтала посмотреть настоящее дворянское гнездо. Их ведь в наши дни почти не осталось.

— Тогда прошу на экскурсию, — ответил Вадим и, словно торопясь закрепить успех, сделал жест официанту, чтобы принесли счет.

Вадим постарался принять гостью по высшему разряду. Вместо того чтоб вести ее на кухню, как он обычно поступал с приятелями попроще, он усадил ее за большой круглый стол в комнате, которую в их доме называли просто большой, избегая слова «гостиная». Включил торшер и завел музыку.

— Извини, я сейчас, сварю кофе.

С этими словами он удалился на кухню, где снял с полки редчайший кофе, который его мать обычно предлагала почетным гостям. Это была особо изысканная смесь трех сортов: арабики, кенийского и колумбийского кофе.

Валерия отнюдь не скучала. Она с удовольствием прислушивалась к жужжанию кофемолки. Приятно было расслабиться в незнакомой комнате, обставленной непривычными старинными вещами и увешанной картинами, зная, что кто-то другой хлопочет, чтобы угодить ей. Валерия не спеша скользила взглядом по картинам и фотографиям на стенах и, хотя сама была к живописи равнодушна, признавала, что картины придают этой комнате оригинальность и элегантность.

«Действительно дворянское гнездо, — сказала она себе. — Видели бы наши жлобы из казино». Количество книг тоже производило впечатление, особенно когда разглядела, что многие были на иностранных языках. Неужели спортсмен и языки знает? Да нет, вряд ли, скорее предки. Сама Валерия никогда не отличалась рвением к наукам, но в последнее время стала испытывать легкую зависть, когда кто-нибудь на ее глазах бойко болтал с иностранцами.

А Вадим уже входил в комнату с подносом.

— Извини, ты тут, наверно, заскучала.

— Нет, что ты, здесь очень мило.

— Не хочешь ли ты к кофе немного ликера? Или коньяку? Отец всем Камю предпочитает армянский. Разумеется, если он не фальсифицированный. Есть и настоящее «Амаретто».

— «Ди Саронно», — решила блеснуть Валерия.

Вадим уже доставал бутылки из резного дубового буфета.

— Спасибо, немного ликера, пожалуйста, а закурить у вас можно?

— Пожалуйста, конечно. Отец раньше постоянно смолил, да и я курю, а мать выгоняет нас травиться на кухню.

Валерия достала сигарету, Вадим щелкнул зажигалкой и помог ей прикурить. Гостья затянулась и лишь после этого взяла хрупкую, изящную чашечку и сделаю глоток.

— Неплохо. — Она сделала еще глоток. — Пожалуй, не хуже, чем у нас в казино.

Комплимент был сомнительным, но Валерия даже не подозревала об этом, а Вадим не обратил внимания или постарался не обратить.

— Люблю самостоятельных мужчин, — тем временем продолжала Валерия. — Неужели ты и готовишь себе сам?

— Нет, ну что ты? Разве моя мамочка оставит голодным единственного сына? — улыбнулся Вадим. — Даже когда на дачу уезжает, обязательно наготовит чуть ли не на неделю.

Значит, готовку все-таки придется взять на себя, подумала Валерия, а вслух сказала:

— Я смотрю, ты тут хорошо устроился. Похоже, у тебя родители покладистые.

— У нас с ними вполне мирное сосуществование. Особенно теперь, когда я диплом защитил. Хорошо, что в наше время нет никаких распределений.

— Ну еще бы, — понимающе улыбнулась Валерия к сделала жест в сторону книжных полок. — Книги, наверно, тоже родительские?

— Да, часть — их, есть и мои. Кое-что еще от деда осталось. Понимаешь, специальности у всех разные и каждый копит свое. Мать — книги по искусству, а отец — по геологии, географии. Он у меня технарь, на геофаке преподает,

— А на английском кто читает?

Вадим небрежно махнул рукой.

— А, когда как. Как говорится, мы все учились понемногу…

— Что, и ты? — недоверчиво спросила Валерия, которая в глубине души просто не могла поверить, что можно читать книги на иностранных языках для собственного удовольствия. Предки-то ладно, они дюже умные, но чтоб спортсмен…

— Бабушка меня с детства учила. Сама-то она знала три языка, но со мной ограничилась английским, хотя ля шэз и ля табль я тоже успел усвоить. А потом — английская школа. До сих пор что-то помню. В Швеции недавно я в команде, можно сказать, за переводчика был — и в магазинах, и на улице.

Вадим разлил ликер в маленькие, почти игрушечные, рюмочки. В баре казино таких размеров даже не было. Он поднял рюмку и проникновенно посмотрел на Валерию.

— За необыкновенную женщину, которая делает жизнь прекрасной. За сегодняшний чудесный вечер.

— Спасибо. — Валерия улыбнулась и поднесла рюмку к губам.

Вадим смотрел на нее не отрываясь. В мягком, приглушенном полумраке блестели ее черные глаза, сверкали и переливались кольца на длинных, изящных пальцах. Звучал хрипловатый голос Эдит Пиаф, атмосфера казалась волшебной и таинственной. Вадиму с трудом верилось, что эта утонченная женщина оказалась у него дома и, кажется, смотрит на него благосклонно.

— Может быть, хочешь еще кофе? — спросил он, чтобы скрыть волнение.

— Спасибо, потом, — почти нараспев проговорила Валерия. — Давай просто посидим.

Вадим не выдержал. Он встал и подошел к креслу, где сидела Валерия, и вдруг опустился на пол рядом с ней. — Валерия, возможно, ты не поверишь мне, но я сейчас чувствую что-то необыкновенное. Я счастлив, что ты здесь со мной…

Он остановился, подбирая слова, и осторожно взял ее за руку. Она не отстранилась и молча, с полуулыбкой смотрела на него. Не отстранилась она и когда он осторожно погладил ее волосы, обнял за шею и приблизил губы к ее лицу.

Когда он почувствовал, что Валерия отвечает на его поцелуй, его охватила горячая волна. Их объятия становились все теснее. Наконец он выпрямился, подхватил ее на руки и понес в спальню.

* * *

— Доброе утро, прекрасная синьорита. Завтрак подан.

Валерия с трудом раскрыла глаза и несколько секунд пыталась сообразить, где она. Ах да, теннисист. Ну конечно, она дома у Воронова. И сразу же в памяти отчетливо всплыли события прошлой ночи.

Она лежала на тахте, прикрытая простыней, правда не атласной, а самой обычной, рядом стоял Вадим. Он подвинул к тахте стул, поставил на него поднос, а на подносе… Валерия чуть не рассмеялась. Чашечки с кофе, апельсиновый сок, какие-то печенья. Надо же. Дожила. Завтрак в постель.

Валерия почувствовала, что окончательно проснулась, и к ней вернулась всегдашняя трезвость мыслей. Пока все складывается удачно. Этот Воронов — мальчик что надо. Теперь только от нее зависит, чтобы это знакомство не осталось приключением на одну ночь.

Жизнь ее многому научила. Мужчина готов горы свернуть, пока добивается взаимности, а когда добьется, воспринимает женщину как нечто само собой разумеющееся. Поэтому самое главное — сохранять за собой инициативу.

— Вадим, ты просто гений! Как ты угадал, что именно такой завтрак я обожаю? — С этими словами она села на кровати, не забыв принять соблазнительную позу, и с удовольствием принялась за апельсиновый сок.

Краем глаза она заметила, что Вадим следит за ней восхищенным взглядом.

— Сколько сейчас времени? Ого, уже десять. Я могу опоздать. Ты меня не подвезешь?

— Разве ты торопишься? — спросил Вадим с видимым разочарованием. Он сел рядом с ней и осторожно провел рукой по ее бедру.

Валерия сделала вид, что не замечает его.

— Я должна сначала заехать в тренажерный зал, там в полдвенадцатого сеанс…

— Ты занимаешься спортом?

— Видишь ли, современная женщина должна за собой следить, — небрежно ответила Валерия, которую Антон в свое время записал в престижный спортивный клуб для новых русских недалеко от казино. Валерия ленилась и появлялась там от случая к случаю, но любила упоминать об этом в разговоре. — А после этого надо заехать кое-куда по делам.

Она с удовлетворением отметила, как постепенно вытягивается лицо Вадима. Он обеспокоено наблюдал за тем, как она собрала со стула свою одежду и скрылась в ванной.

Валерия нарочно не спешила. С удовольствием постояла под душем, тщательно расчесала густые темные волосы, а потом долго и старательно накладывала макияж. Затем вышла в коридор, улыбнулась Вадиму и направилась в прихожую.

— Ты уже уходишь… Я думал, мы еще посидим…

Голос Вадима звучал почти просяще. Если бы Гриша Проценко слышал его в этот момент, он бы ушам своим не поверил: Гриша был убежден, что нет такой девицы, которая устояла бы перед его другом.

А Валерия, казалось, совсем не обратила внимания на просительный тон. Присев на круглую деревянную табуретку, она взялась за свои узкие сапоги на модном каблуке.

— Я помогу, — вовремя сообразил Вадим.

Он склонился перед ней, как паж.

— Вадик, ты уж извини меня. Я уже договорилась с людьми, меня будут ждать. А я терпеть не могу кого-то подводить.

Он застегнул молнию на втором сапоге, не решаясь спросить, к кому она идет и что у нее за дела. Он терпеть не мог, когда расспрашивали его самого, и потому уважал личные дела других. Но не мог не испытывать досады.

Валерия выпрямилась во весь рост. Теперь она вновь стала прежней холодной и отстраненной женщиной, вмешиваться в дела которой было совершенно неуместно. Неужели это та самая девушка, которая вчера трепетала в его объятиях? Разве для нее все, что было между ними, совсем ничего не значит? Нет, этого не может быть. Для Вадима сейчас самым главным было удержать эту ускользающую колдунью, не дать ей исчезнуть.

— Так мы идем или нет? — Валерия уже надела изящную фетровую шляпку.

Он шагнул к ней, но вместо того, чтобы снять с вешалки пальто, взял ее за руку и пристально посмотрел ей в глаза.

— Скажи, когда мы увидимся?

— Тебя это так волнует? — Валерия говорила и ласково, и насмешливо.

— Ты же знаешь, что да.

— Ну и ну! — Валерия отняла свою руку и прислонилась спиной к стене. — Что я слышу? И это мне заявляет почти семейный человек.

— Как это почти семейный? — У Вадима даже в горле пересохло.

— Ну как же? Разве ты не представил нам свою невесту? Ведь в «Астории» отмечали ее день рождения…

— Но при чем здесь невеста? Кто тебе сказал такую глупость?

— Ну как же… Этот твой друг, Гриша, кажется? А разве это не так? Он говорил, что у вас с ней очень серьезно.

Вадим почувствовал неприятный холодок внутри. Меньше всего в этот момент ему хотелось думать о Кристине, хотя он и собирался к ней зайти. Но уйти от ответа было невозможно.

— Гриша у нас любит подшучивать над приятелями, ты его не слушай. Там совсем другое. Кристинка хорошая девочка, но она же сама как ребенок. Привязалась и ходит за мной. Вообразила, что влюбилась в меня, и как тут ей объяснишь. В ее возрасте девчонки иногда вбивают себе в голову разные глупости. Любовь, свадьба… Я никогда и не говорил с ней об этом.

— Ну-ну. Значит, глупости… А ты себе в голову никогда ничего не вбиваешь? Какой взрослый мальчик… — В голосе Валерии слышалась явная насмешка.

Этого Вадим не мог снести.

— А разве я тебе этого не доказал? — тихо спросил он и, обняв ее за плечи, приник к ее губам долгим поцелуем. Ему хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно, но через некоторое время Валерия отстранилась.

— Беру свои сомнения обратно. — Опять в ее словах — звучала эта проклятая ирония. — Но сейчас мне действительно надо ехать.

— Конечно, я тебя отвезу. Но прежде ты должна сказать мне, когда мы увидимся.

— Это шантаж? — улыбнулась Валерия.

— Нет, просто если ты не пообещаешь, что мы скоро увидимся, я не смогу ни есть, ни спать, и это пагубно отразится на моих спортивных достижениях. — Вадим пытался шутить, но слишком напряженно ждал ее ответа.

Валерия, казалось, смягчилась.

— Ну что же, не хочу быть причиной провала твоей спортивной карьеры, — сказала она. — Позвони мне… — она задумалась, — ну, скажем, завтра часа в четыре.

— Обязательно, — ответил Вадим и бросился снимать с вешалки модное пальто Валерии.

— Учти, я тебе еще ничего не обещала, — произнесла Валерия, выходя из квартиры, но по выражению ее голоса он догадывался, что не будет разочарован.

Часть третья

Если гора не идет к Магомету

Прошла неделя…

Кристина стояла, прижавшись к желтоватой стене дома. Наверху, на третьем этаже, темнели стекла эркера — это была гостиная в квартире Вороновых. Как всегда, никого не было дома. «Неужели куда-то уехали…» — возникла безумная мысль, которую Кристина тут же отбросила — куда они могут уехать…

Внезапно ее сердце, которое и без того ускоренно колотилось, бешено подпрыгнуло и упало в бездонную пропасть. По улице шел Вадим. В животе стало холодно, руки задрожали, Кристине показалось, что она, как героиня старых романов, вот-вот лишится чувств. Это был он. Он совсем не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз, да что это был за раз… Забежал, чмокнул в щеку, сунул в руки стандартный букет и торт, посидел пять минут и снова убежал. И после этого три дня ни слуху ни духу…

Он шел и улыбался неизвестно чему. И было ясно, что о Кристине он совершенно забыл, как будто ее никогда и не было на свете. Он чему-то радовался, но, что бы это ни было, ее, Кристины, это уже никак не касалось.

По дороге сюда она воображала, как бросится ему на шею, как поцелует его, как прижмет к себе. И он сразу станет прежним, таким, каким был. Но теперь, Увидев Вадима, она поняла, что ничего этого не будет, что она просто не осмелится броситься к нему, а если попытается, он может холодно одернуть ее… И она стояла и молча смотрела, как он приближается, все еще не замечая ее.

Но вот он подошел совсем близко и может пройти мимо…

— Вадим, — позвала Кристина. Он повернул голову.

И в тот же миг, когда он увидел ее и узнал, полуулыбка сползла с его лица, и оно приняло холодное, какое-то каменное выражение. Кристина видела, что он недоволен тем, что она пришла, но она не могла не прийти, она была больше не в силах переносить неизвестность.

— Привет, — сказала, стараясь говорить жизнерадостно, как будто ничего особенно не произошло.

— Привет, — ответил Вадим, как показалось Кристине, немного растерянно, будто не знал, что теперь делать. — Ты ждешь меня?

— А кого же? — Кристина попыталась рассмеяться. — Ты пропал и лица не кажешь. Как говорится, если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.

— Магомет, говоришь… — Вадим усмехнулся. — Ну ладно, магометаночка моя, пойдем пить чай.

Сердце радостно заколотилось. Неужели вернулось? Неужели все теперь пойдет по-старому? И он снова будет любить ее, потому что любить его она не переставала ни на секунду. И Кристина бросилась ему на шею, и поцеловала, и прижала к себе, и назвала своим любимым, самым-самым… А потом расплакалась.

— Ну что ты плачешь, Пеппи Длинныйчулок плакать не к лицу. — Вадим вытер ей слезы, и его лицо стало ласковым и добрым, каким бывало в самые лучшие минуты.

Они поднялись вместе наверх, и Кристина снова вошла в знакомую квартиру, где, как ей казалось, она не бывала целую вечность, хотя по общечеловеческому времени прошло всего дней десять. Она с наслаждением вдыхала едва уловимый запах книжной пыли и старинной мебели, к которой, как ей казалось, примешивался запах картин, хотя она прекрасно знала, что никакого особого запаха они иметь не могут.

Кристина сняла обувь, надела меховые тапочки я прошмыгнула по коридору к ванной. Она включила свет, открыла дверь и вздрогнула от неожиданности.

Пахло так, как у Вороновых не пахло никогда — это был запах женской косметики, лака для волос и еще чего-то подобного. А на стеклянной полочке у зеркала она увидела черный бархатный бант, при помощи которых женщины делают незамысловатые прически из полудлинных волос.

Кристина смотрела на этот бант с таким отвращением, как будто у Вороновых на стеклянной полочке свернулась ядовитая змея. Здесь была женщина! И запах, который теперь стал казаться просто тошнотворным, принадлежал ей, владелице этого отвратительного банта.

Кристина прошла на кухню и увидела, что Вадим вытряхивает в мусорное ведро под раковиной содержимое пепельницы. На некоторых окурках были отчетливо видны следы помады.

Никаких сомнений не оставалось.

— У тебя кто-то был? — Кристина пыталась говорить спокойно, как будто задает эти вопросы просто из пустого интереса. — Там в ванной какой-то бант…

— А, — Вадим махнул рукой, — к родителям приходила одна художница.

— Я думала, — ответила Кристина, успокаиваясь, — что художницы не носят подобных вещей и не пользуются такой вонючей косметикой. У них же вкус.

— Художницы тоже бывают разные, — ответил Вадим. Он снова посмотрел на нее, и она была такой милой, такой смешной в своей ревности, что ее захотелось приласкать. Он подошел и погладил ее по голове: — Ну что, Пеппи, хватит дуться.