Войцеховская Галина Анатольевна

Холодно

Холодно.... Кошмарно холодно. Ветер забрался стылыми пальцами под коротенькое пальтецо. \"Дернул же черт купить на последние деньги... \"недорогое, но модненькое\"... пальтишко-трапеция, фасончик прямо из Парижа... Где-нибудь во Франции, возможно, это и красиво: летящий силуэт, лиловый колокольчик на изящных длинных ножках. Но здесь.... Бр-р-р!... Жиденькая ткань не защищает от декабрьской мокряди. Так холодно.... Губы, наверное, совсем лиловые. Как раз под цвет пальто. И длинные ножки вовсе не изящны - просто тонкие, как палки, настеганные холодным ветром ноги в советских колготках с затяжками\". Оленька зябко передернула плечами и попыталась плотней закутаться в злосчастное пальто. Да где там.... И негде спрятаться от ледяных порывов на темной автобусной остановке. Страшно холодно.... \"Холодно и страшно.... Очень страшно стоять одной на краю микрорайона, в половине шестого утра. За широким грязным пустырем притаились черные громады спящих многоэтажек. Редкие, тускло горящие окна - как мутные глаза огромных дремлющих зверей\". Оленька сжалась, втянула голову в худенькие плечи, засунула озябшие ладони в рукава. Стала спиной к ветру. К горлу подкатил упругий комочек, и слезы непрошеной обиды навернулись на глаза. Она всхлипнула и крепко зажмурилась. Задышала чаще, чаще.... \"Нет, так нельзя! Нельзя позволить себе плакать. Нельзя жалеть себя.... Это ветер виноват.... Слезы просто от ветра... просто от ветра. Глубокий вдох. Вот так! И задержать дыхание! Комочек скатится куда-то вниз, в живот. Нужно просто вдохнуть глубоко-глубоко, и замереть, пока не заболит в груди\".

Оленька вышагивала вдоль кромки тротуара, стараясь держаться подальше от развалин остановки, разящих общественной уборной. Пять шагов в одну сторону, пять в другую. Очередной порыв ветра принес с собою горсть тяжелых дождевых капель. Потом еще.... Пришлось открыть зонтик и повернуться к ветру спиной. Из-за поворота выплывали огни машин, разгонялись с горки, и проносились мимо, слепя глаза. \"Мимо.... Всегда мимо.... Одно и тоже.... Каждое утро - одно и тоже.... Квартира в Воскресенске, работа в Москве, а значит - каждый Божий день в полпятого подъем, полчаса на торопливый завтрак и одевание в зябкой тишине крохотной однокомнатной хрущевки. Потом топтание на продутой ветром автобусной остановке, вонючий вокзал, ободранная и заплеванная электричка. Потом метро, набитое отрешенно-хмурой толпой. И к девяти часам - изволь-ка выглядеть довольной, ухоженной и элегантной, если хочешь сохранить работу в занюханой и нищей аудиторской конторе на окраине Москвы. И на том огромное спасибо - в родном Воскресенске полумертвый химзавод месяцами зарплату не платит. Работы больше нигде не найти, и толпы обозленных пролетариев не имеют денег ни на что, кроме водки\". Девушка надвинула шапочку поглубже, зарылась носом в пушистый шарф. Зажмурилась, чтобы не видеть летящих из тьмы огней.

Заполошный рев автомобильного клаксона подкинул Оленьку, словно хороший пинок пониже спины! Она взвизгнула, и, уронив пакет, схватилась руками за уши. В ответ на её поросячье соло раздался восторженный хохот. Оленька обернулась, ловя ладонями выпрыгивающее сердце. Страх, словно удар дубиной, выбил воздух из легких! Обернулась - и, как на стену, наткнулась на угрюмый, тяжелый взгляд. Без тени мысли, в упор, в полуметре от побелевшего Оленькиного лица - не мигая, смотрел из-за полуопущенного тонированного стекла.

Серый джип неожиданно и неслышно сгустился из предрассветного серого мрака. Шуршит мотором у самой кромки тротуара.... Оленька испуганно попятилась - и едва не упала, попав ногой в колдобину, и вызвав этим новый взрыв наглого хохота. Свинцовоглазый обернулся к веселящемуся придурку за рулем машины и медленно уронил: \"Заткнись....\". Водила хрюкнул от неожиданности - и заткнулся в одно мгновение! В наступившем безмолвии стали слышны тихие Оленькины всхлипы - она и заплакать-то боялась, глотала слезы....

-Ну!... - буркнул угрюмый, и водила затараторил:

-Эй, мадам, как проехать на третью проходную химзавода? Кружим, мля, кружим - никак не найдем чертову проходную! На мост какой-то, мля, вперлись! Повернули - в какие-то отвалы, мля, заехали! Ну-ка, разобьясни-ка мне, как добраться до этой, мля, корявой проходной?

Оленька перевела дух, проморгалась от слез. Принялась дрожащим голоском объяснять про повороты, перекрестки и указатели, пока не сбилась и не запуталась в мешанине торопливых слов. Замолкла растерянно. Попробовала начать сначала - и вновь затихла на середине фразы, с перепугу все вылетело из головы. Водила досадливо покрутил бритой башкой:

-Черт! С тобой ещё похлеще заедешь! ... Потема! Вор-р-она, мля...

-Заткнись.

\"И ведь заткнулся! Чуть не подавился матом, бедняга.... А так уж, было, раскипятился...\" - Оленька опасливо покосилась на угрюмого. \"Как видно, парень не из тех, кто повторяет дважды. Плечищи - только в джип и можно запихать. Какой-нибудь \"Фольксваген-Гольф\" по швам бы треснул, наверное, на этаких плечищах\".

-Садись в машину - покажешь.

-Что? - опешила девушка.

Угрюмый повторять не стал. Водила мигом проявил инициативу в русле полученного указания - вылетел из-за руля, и, ухватив девушку повыше локотка, потянул к машине:

-Давай, давай, девка - не век же нам тут блукать во тьме! Проводишь - и вали на все четыре стороны! А то, мля, ещё не знамо скока будем тут шарашиться. С такими, мля, объяснениями твоими.... Вот уже где ворона!...Эй! Не брыкайся.... Эй.... Да не дергайся ты, не укусим! - он заржал, довольный шуткой. Распахнул заднюю дверцу и попытался запихнуть туда перепуганную насмерть Оленьку. - Не укусим, мля! С тебя, такой тощезной, и откусить-то нечего! Так шо не боись, не обидим - покажешь дорогу на эту проходную, мля, и почапаешь по своим делам.... За-ради Бога - катись на все четыре стороны....

-Мне на электричку.... Я в Москву.... - лепетала Оленька, слабо упираясь и едва переставляя ноги. Водиле, как видно, надоело возиться с пугливой девицей, он выхватил зонт из ее ослабевших пальцев, и, развернув девушку лицом к открытой дверце, слегка наподдал ладонью - широкой, как лопата - ей под зад, чтобы поторопить. Это ему - слегка, а бедная Оленька так взлетела на высокую подножку, что стукнулась макушкой о дверной проем, и рухнула на сиденье, лязгнув зубами и больно прикусив язык. Водила, громко чертыхаясь, свернул мокрый зонт и бросил ей на колени. Побежал уже, было, вокруг капота, но угрюмый процедил: \"Пакет\" - и водила замер, растерянно оглядываясь:

-А?...

-Пакет её возьми.

Пришлось бритоголовому вернуться за выроненным с перепугу и оставшимся валяться в луже Оленькиным пакетом. Поднял двумя пальцами за уголок, брезгливо сунул девушке на колени. Хлопнул дверцей. Через минуту машина отвалила от тротуара. Оленька обеими руками вцепилась в злосчастный свой, мокрый и грязный пакет, с которого на пальто струйками потекла вода. Её колотила противная дрожь, стучали зубы - и не только от сбегающих по ногам ледяных капель.

-Вы сели на мои вещи.... - проквакал над ухом насморочный голос. Оленька, взвизгнув, прянула в сторону, а водила вновь разразился счастливым гоготом:

-Ну, мля, пугливая! Наверно, целка....

Рядом с Оленькой сидел мужчина, чернел оплывшей глыбой. Благоухал дорогим парфюмом. Лица его во тьме не было видно. А голос - противный и гундосый, но без наглости, без угрозы. Голос этот немного успокоил пленницу.

-Простите,... я нечаянно... я сейчас.... - забормотала она, торопливо вытягивая из-под себя длинный кожаный плащ и туго набитый портфель. Скрутила растрепанный мокрый зонт. Пакет прикрыла полой пальто, чтобы не замарать чужих дорогих вещей. Толстяк не проявлял ни малейшего желания избавить девушку от охапки неудобных шмоток. Места на сиденье рядом с его жирной тушей не было, Оленька взгромоздила все себе на колени, придерживая обеими руками расползающийся плащ и падающий на каждой колдобине портфель. Забилась в уголок, замерла, заваленная и задавленная ворохом тяжелой пахучей кожи, боясь уронить что-нибудь, и снова услышать издевательский, обидный смех.

Сбоку появился указатель: \"Технологическая дорога химзавода. Посторонним въезд воспрещен\".

-Ну вот, вот - заторопилась Оленька. - Вот здесь прямо, потом будет влево дорога - на отвалы, дальше вправо - к разгрузочной ветке, а оттуда поворот будет на эту вашу третью проходную. Если вдруг проскочите, так там дальше деревянный забор - увидите, значит нужно вернуться, и влево... ну, то есть, теперь уже вправо, раз вы возвращаетесь.... Это если бы сначала - то влево. И тогда на мостик, и....

-Поедешь с нами, покажешь - поморщился угрюмый.

-Нет-нет, - заметалась Оленька - вы меня высадите сейчас, пожалуйста! Мне на станцию надо, к электричке.... Тут я хоть голосну кого-нибудь, а то до проходной отсюда километра три, машины там только днем ходят, а пешком через лес очень страшно.... Я вылезу - можно? - и завозилась, высвобождаясь из-под кучи вещей.

-Сиди. Будем возвращаться - высадим тебя на станции, - буркнул угрюмый с переднего сиденья.

Оленька перечить не посмела. Да ещё и неизвестно, что страшнее - сидеть здесь с этими тремя неприятными но, кажется, не опасными мужиками, или голосовать одной на ночной дороге среди леса. Вздохнула, и послушно принялась указывать нужные повороты. Дорогу она знала хорошо - когда-то ведь работала бухгалтером на этом самом химзаводе. С третьей проходной выезжали машины, загруженные в цехе растворителей. Оленька сама туда не раз бегала за пачками скопившихся отгрузочных накладных. Только вот странно - завод и в лучшие времена продукцию по ночам не отгружал.... Ну да бог с ними - это их проблемы. А ей, Оленьке Воронцовой, дела нет, когда они там грузятся. \"Только бы довезли меня потом до станции в целости и сохранности. Жуткие все какие-то.... Бритоголовый дебил за рулем - ржет, как конь.... А соседа своего - этого, со свинцовыми глазами - он боится. Должно быть - есть, за что! Господи, спаси и сохрани\" - тихо паниковала Оленька. Заискивающе лепетала:

-Вот уже мост, сразу за ним крутой поворот, и с километр нужно ехать вдоль кромки леса. А там и третья проходная.

Ухабистая дорога, наконец, уперлась в высокие железные ворота. Остановились. Оленька поежилась - порывы ледяного ветра сотрясали тяжелый джип. Глухо шумели невидимые во тьме сосны. Тусклая лампочка над дверью каптерки противно скрипела. От этой жуткой бесприютности даже балаболистый водила притих.

Толстяк встрепенулся:

-Ну, слава Богу, доехали.... - включил в салоне свет, сгреб свой плащ и портфель с Оленькиных колен. И хохотнул, остановившись взглядом на этих самых коленях. Острых и узких, судорожно стиснутых Оленькиных коленочках. Смех у толстяка оказался на редкость отвратительным, похожим на ленивую сытую отрыжку. Оленьку передернуло. Смех сразу оборвался. Поросячьи глазки плеснули злобой. Пару секунд гундосый разглядывал Оленьку, а потом скривился в мерзкой усмешке. Пухлая короткопалая ладонь медленно потянулась к её ногам. Оленька отпрянула, вжалась в дверцу.

Угрюмый оглянулся - и толстая лапа дернулась назад. Оленька перевела дух. Дрожащими руками принялась расправлять полы пальто. Её колотило - от страха, от злости, от прикосновений мокрой грязной ткани. От омерзения. От ненависти к этому душному, вонючему, утробно рокочущему джипу. К этим мужикам - громоздким, самодовольно-наглым.... Животные! Даже не звери, нет - животные....

Толстяк поймал изменившийся Оленькин взгляд. Суетливо попятился. Заколыхался, выбираясь из машины. Дверца распахнулась. Оленька жадно вдохнула поток свежего воздуха, ворвавшегося в салон. Оказывается, и холодному декабрьскому ветру можно радоваться...

Дверца захлопнулась. Оленька уселась поудобнее. Украдкой высвободила и стиснула в ладони зонтик. Советский, тяжелый, с острыми стальными спицами.... Пусть только протянет ещё раз свои жирные хваталки!...

Гундосый вернулся минут через пятнадцать. Деловой и довольный. На Оленьку не обратил ни малейшего внимания - как видно, его сейчас занимали другие мысли. Сунул ей в руки плащ, сверху плюхнул заметно потяжелевший портфель. В портфеле булькнуло.

\"Так. Появился презент. Подарки все любят. Тем лучше. Пусть думает о своем презенте, а не о моих коленях!\" - Оленька воинственно покосилась на толстяка. Ерзает, уминает сиденье задом, сопит и кряхтит. Поддергивает стрелки на брюках, расстегивает пиджак, потирает руки. На Оленьку - ноль внимания. \"Даже немножко жаль - я бы с огромным наслаждением треснула зонтом по этой жирной лысине! Ну да уж ладно.... Мир несовершенен - не все желания сбываются\". Ворота распахнулись, выдавили из себя две длиннющие фуры и закрылись. Все. Поехали. Джип мягко выпрыгнул из жиденького светового круга в темноту ночи. Дорога послушно подстелилась под колеса, нырнула за поворот...

\"Господи, спаси и сохрани! Го-спо-ди-и-и!!!...\" - из леса навстречу машине вдруг брызнул веер длинных сверкающих штрихов, и сухой автоматный стрекот утонул в визге тормозов. Оленька, словно во сне, увидела, как растрескивается снежными узорами и сыплется вниз лобовое стекло, как бьется на руле в конвульсиях бритоголовый. Удар стылого ветра в лицо, чей-то крик, вонь пороха и крови. Угрюмый рванулся к рулю, взвыл и замолк, захлебнувшись матом. Бухнулся лбом о панель. Гундосый юркнул вниз, втискивая жирную тушу в щель между сиденьями. Пихал и лапал потными трясущимися руками Оленькины лодыжки. Она вдруг обозлилась, и, размахнувшись, сколько позволяло узкое пространство, изо всех сил пнула мерзкого слизняка. Ударилась плечом о дверцу...



Красовский зло вдавил окурок в переполненную пепельницу. Покосился на Рыжова. Тот сидел, неловко скособочившись в глубоком кресле, стараясь не потревожить притихшую боль. Парень, можно сказать, герой - увел-таки машину из-под обстрела. Красовский потер лицо ладонями. Сегодня явно не его день! В половине седьмого утра Рыжов поднял шефа с постели звонком сотового телефона. Чудное известие: машину обстреляли, водила убит, охранник ранен и вместе с клиентом ждет его в лесном массиве, всего в каких-нибудь ста километрах от Москвы. Красовский хмыкнул, вспомнив, как растерянно, почти жалобно Рыжов просил:

-Шеф, только давай скорей....

-Рыжов, куда ты ранен?... Сильно?... Куда?... Перевязаться сможешь?

-В плечо... перевяжусь... только аптечку бы достать. Шеф, этот хорек обосрался с перепугу - в машине такой вонизм. Я туда не сяду, меня же наизнанку вывернет! А в лесу холодно.... Приезжайте скорей, пока я тут не сдох под кустом. Говнюк этот ещё возникает, требует чего-то. Откуда я знаю, чего? Я предупредил, чтобы он даже не приближался ко мне, засранец недоделанный.... Так он стоит возле машины и орет издалече... А аптечка в машине. Димыч, приезжай, пока я сам его не пристрелил!

Рыжов под кустом и без аптечки не сдох, дождался Красовского. Три джипа, набитых сотрудниками охранного агентства \"Крас\", появились на поляне буквально через час. Летели под сто пятьдесят, оставляя на обочинах бьющихся в истерике гаишников. Благо, доблестная российская милиция не рискует гоняться за крутыми джипами. Ну, и, слава Богу.... Красовский задумчиво барабанил пальцами по столу:

-Как думаешь, знал этот козел о готовящемся нападении, когда заказывал у нас машину? Он ведь сначала просто машину с шофером заказал - конкретно Марчука на джипоне, а прямо перед выездом - дополнительного охранника, ты был дежурный, так что попал туда по случайности. Платил Баранников за тебя не от фирмы, а налом, из родного кошелечка. А он на свои денежки зажимистый. Так может, он чего знал?

-Не знал. - Уверенно ответил Рыжов. Видно, успел обдумать этот вопрос, пока его резали, шили, да бинтовали. - Иначе на броневике бы поехал. Этот не из рисковых....

-Да уж - трус жуткий.... - поморщился Красовский. - Это ж надо - обделаться со страху! Мерзкий мужик.... Да, послушай, а откуда у него такая слива под глазом? Ты что - двинул ему слегка?

Рыжов презрительно хмыкнул:

-Пачкаться об засранца? Я не трогал.... Спроси у него самого, где фонарь раздобыл.... - он тяжело, медленно выбрался из кресла. - Я домой поеду....

-Ну, давай, давай. Скажи Игошину - пусть отвезет. Отдохни пока, подлечись.... Сильно зацепило?

-Кости целы - буркнул Рыжов.

-Ну, слава Богу.... Ты зайди в бухгалтерию - премия там тебе, за спасение постоянного клиента! И вот что - ты, пока будешь дома - подумай, повспоминай.... Марчук хороший был парень.... Надо бы разобраться - чьих рук дело? Кто это там выступил, в этом драном Воскресенске?

Торопливые заискивающие нотки в голосе шефа Рыжова насторожили. Что-то заюлил шеф....

Дома, в зыбкой тишине квартиры, Сергей снова принялся перебирать происшествия сегодняшнего раннего утра. От боли все равно было не уснуть: \"Черт, действительно - хорошо отделался.... Генке Марчуку повезло меньше - сразу уложили, наповал. Бестолковый был и шебутной мужик, но ведь проработали вместе два года.... Однажды отбивались от такой бандитской своры.... Конечно, Генке уже все равно, найду я или не найду этих налетчиков. Но все же.... Спускать такие фокусы? На милицию надежды мало,... скорее всего, Красовский это дело замнет. Не в его интересах, чтобы к фирме подвязали два трупа - Марчука и этого боевичка....\"

Рыжов лежал, и в пронизанной болью одури который раз прокручивал перед глазами весь путь от этой проклятой третьей проходной. Всё - всё.... Каждый метр дороги. Каждое слово. Каждую секунду боя.... Незаметно соскользнул в сон. Утром проснулся поздно, и чувствовал себя паршиво - сказывалась большая потеря крови. Но он уже знал, твердо знал - где нужно искать. Тот мужик с автоматом - распахнул заднюю дверцу и опешил на миг, увидев в машине свою знакомую: \"Воронцова?...\". Секундное промедление погубило автоматчика, но спасло жизнь засранцу Баранникову, этой девушке, да, пожалуй, и ему, Сергею Рыжову. Парня он застрелил, а девчонка то ли выпрыгнула, то ли вывалилась из машины. Не посмотрел - не до того было....

Сколько Воронцовых может быть в том Воскресенске? Не так уж много, наверное. Вот очухается малость - и обязательно поищет её. Обдумав, как искать и что спросить, Рыжов успокоился. Теперь главное - побыстрее очухаться. Он заставил себя встать, умыться и поесть. Неожиданно, без звонка и предупреждения, заявился Красовский:

-Ну что, болезный? Как дела, как самочувствие? - эта натужная веселость Красовскому не шла, он был мужик жесткий. За работу платил много, но сантиментов не разводил. А тут... с чего бы? Шеф прошел по комнатам, будто невзначай, заглянул во все углы:

-Хорошо устроился! Один живешь?

-Один.

-Ну - ну... одному спокойнее - без баб этих, - и, вздохнув, уселся в кресло, аккуратно поддернув стрелки на брюках. - Я вчера к Баранникову домой ездил. Порасспросил о том, о сем. Полезного он ничего не помнит. Как влез между сиденьями после первого же выстрела, так только в лесу и очунял. Домой его отвезли - машина после него, хорька вонючего, второй день проветривается.... А знаешь - фонарь-то ему девонька подвесила - попутчица ваша. Фонарище - целый прожектор.... Пнула его ногой. Рассказывал - аж трясся от злости. Сидит, сволочь, в шелковом халатике, и бабочка-красавица над ним так и порхает - все примочечки прикладывает. А он через каждые три минуты - примочечку приподнимет, и в зеркальце на себя сокрушенно полюбуется. И стенает так горестно,... аж за душу берет. Правда, выпимши был очень.... Но мужик этот и пьяный - себе на уме... Сильно он грешил на попутчицу... Кстати, она исчезла вместе со шмотками господина Баранникова. Он расспрашивал меня, языком цокал. Так портфельчика жалел! Дескать, подарок от дорогого друга.... Правда, Баранников сказал, что ничего существенного в портфеле не было, но вид у него при этом... что-то слишком нервный, и маялся он явно, ерзал задницей.

-Может, денег там было много?

-Про деньги господин Баранников ни в жисть бы не промолчал. Жадный, сволочь. Так что деньги - это вряд ли.... Разве что немного.... Впрочем, нас с тобой его делишки не касаются. А вот, на кого это мы так круто нарвались - разузнать бы хотелось. Девонька не могла быть при этом деле? Откуда она взялась?

-Да ниоткуда.... Баранников заплутал во тьме, дорогу найти не мог. Часа два катались черт-те где, по Воскресенску этому.... А она стояла на остановке. Спросили, с перепугу блеет, как овца. Ну, и посадили в машину, чтобы провела.

-А подставная какая-нибудь эта девка не могла быть?

-Нет! Я уж думал. Никак не могла. Если бы Баранников не заплутал, мы бы вообще в том районе не были. Тормознул возле неё Генка, в машину ей велел садиться я. Такое не подстроишь.... Перепугалась она вусмерть.... Нечаянная это девонька. Так, случайный свидетель.... Но вот что - она узнала автоматчика! И он её узнал, и замешкался стрелять. А я не замешкался.... Я её найду. Расспрошу об этом бандючонке, об его родных-друзьях-знакомых.... Может и выйдем на разбойничков.... Я её найду!

-Точно найдешь?

-Найду. Есть наметки....

-Ну, смотри.... Выцепишь её - дай и мне с ней побеседовать. Пощупаю, что за она.

-Говорю же - не при чем девка, - нахмурился Рыжов.

-Ну, ну... не горячись, разберемся. - Красовский бросил на Сергея косой настороженный взгляд, поднялся - Ладно, пойду я. Может, врача тебе, или ещё что? Не надо? Ладно.... Ты сильно-то не тяни, займись делом-то....

-Займусь.... Слышь, шеф, ты на поле ездил?... Ну, где это нас...

-Да, был,... посмотрел..., ничего там нет.

-Как так?

-А вот так! Ни трупа, ни портфельчика - ничего! Как видно, прекрасная девица уложила труп в портфельчик, да и ушла....

-Димыч!...

-Да знаю! Знаю, что тебе не до шуток. Трупик-то на тебе, как ни крути. Только не было его там.... На поле - ничего, точно тебе говорю. Там мосток над ручьем, я встал, капот поднял - вроде подремонтироваться. Сверху все хорошо видно. На поле от джипа следы, стекла полно, и ногами натоптано - от обочины до самого ручья. Кровь вроде бы в одном месте... Больше ничего.... Если бы кто милицию вызвал - там бы к этому времени всё поле было обхожено ментами. А там - ни следочка лишнего. Видно, никому это не надо было. Сторож, если стрельбу и услышал - о том промолчал. Так что забудь - проехали!

-А Марчук?

-С Марчуком я сам утрясу. Справку о смерти сделаем, инфаркт какой-нибудь.... У него бабка старая только, в Рязани. Там и похороним. В закрытом гробу. Бабке - воспомоществование....

-А пистолет?

-А что пистолет? Не будет никакого пистолета... Что я, полведерка цемента не найду? Пистолета нет - и бояться тебе нечего. Джип - с сегодняшнего дня в угоне числится. Его переоденут-переобуют, и столкнут где-нибудь в Екатеринбурге. Менты его вовеки не найдут. А и найдут - тоже не беда.... Там все подотрут, химией какой-нибудь обработают. Не, вещдоков не будет. А так... Баранников болтать не станет - хвастаться ему в этом деле нечем. Ты, думаю, тоже в милицию не побежишь. Налетчики само собой промолчат. Кто ещё? Наши ребята язык за зубами держать будут, все с понятиями.... Ещё кто?

-А если девка эта?

-Вот потому и говорю - найди мне её. Хоть будем знать, чего от неё ждать ...

-Ладно.

Красовский уехал. Сергею вся эта история с портфелем не понравилась. Следовало бы расспросить Баранникова, как его портфель оказался у попутчицы. Все это покушение выглядело что-то странно. \"Баранников у нас постоянный клиент. Охранное агентство \"Крас\" от самого своего основания работает на фирму \"Канталь\". Машину с охраной он всегда заказывает, если везет деньги. С налом он часто дела имеет, потому, как занимается в \"Кантале\" снабжением и сбытом. И, судя по всему, на этом поприще преуспевает. Но вчера речи о деньгах не было, а машину он все же нанял. Зачем? Может, ему угрожали?... Сомнительно.... Он трус, и подставляться бы не стал. Тем более - раскатывать ночью. Но засада, конечно, специально на Баранникова делалась Дорога тупиковая, ведет от трассы к воротам этой самой третьей проходной. Вдоль дороги - одни поля, лес, да земляные отвалы. Ничего там больше нет. Девка эта говорила, что и машины ездят только днем. Она местная, должно быть, знает, о чем говорит.... Случайные люди на той дороге не сидели бы - ловить там нечего. Значит, ждали именно его, Баранникова. Знали, что он будет грузиться ночью. На проходную пропустили без вопросов. Дали загрузиться. Выпустили фуры. Ладно, предположим, надо было получить груз и пристрелить владельца - можно было пальнуть в него из леса прямо на проходной. Там фонарь над воротами - стреляй, как в тире, и спокойно уходи по лесу. Аккуратно, надежно, без пыли и шума. Так ведь нет! Устроили фейерверк, убили водилу, погиб их же боевик, а клиент удрал без единой царапины, если не считать фонаря под глазом. Хотели попугать? Два трупа для испуга - слишком круто! Значит, нападавшим нужно было что-то другое. Что? В машине только и было - сам Баранников, его плащ и портфель. Баранникова уже обсудили, плащ и обсуждать не стоит. Остается портфель. А что в портфеле? Баранников говорит, что ничего существенного.... Да уж.... И вот ещё - Красовский-то чего забегал? Клиент цел. Претензий к охране не предъявляет. Милиция, кажется, и в ус не дует. Джип застрахован, за \"угон\" заплатят. Убытков, в общем, никаких. В чем же дело? Погиб шофер? Это не то, из-за чего бы Красовский взвился. Бульдозер, а не мужик.... Нет, не это Красовского волнует. Смерть Марчука для него только удобный предлог.... Дуру эту перепуганную еще искать.... Ясно же, что девка не при чем.... Зачем она ему понадобилась? У Красовского не спросишь. Он в свои дела никому влезть не позволит. Что ж, придется до всего доходить самому. Для начала неплохо бы пощупать Баранникова...\".

Рыжов осторожно размялся, стараясь не потревожить плечо. Больно, черт побери.... И голова кружится.... Быстро устал. Отдышавшись, Сергей позвонил в \"Крас\". Узнав нужный телефон, договорился с Баранниковым о встрече - под предлогом расследования гибели друга. Тот едва стонал бессильным голосом, но на разговор согласился, умирающий лебедь.... Жертва катастрофы.... Тяжко ранен пинком дамской туфельки! Рыжов и сам пнул бы его с наслаждением. Жаль, этой радости ему было в жизни не дано, увы. Морщась, Рыжов натянул дубленку, осторожно подвигал плечами. Для активных действий ещё не годится, но жить можно. Садиться за руль, однако, не решился, вызвал такси.



Баранников жил в собственном особняке за высокой оградой, недалеко от кольцевой дороги. У ворот - будка охранника. Пустая. Рыжов сильно озадачился этим обстоятельством. На второй день после покушения - и такая беспечность! Что-то не похоже на господина Баранникова! Сергею пришлось долго звонить, прежде чем явился невысокий кряжистый мужичок и отпер калитку:

-Хозяин в саду, ждет Вас.

-В саду? - удивился Сергей.

-Ну! В саду, гуляют оне, проклаждаются. Вон туда, за дом по дорожке и идите, он туда велел проводить...

-А откуда Вы знаете, что он ждет именно меня?

-Так он предупредил, что подойдет часов в пять такой человек. Обрисовал наружность.... - мужичок усмехнулся, смерив Сергея взглядом. Как видно, обрисовывать его хозяин умел красноречиво.

Дом был до странности похож на своего владельца: строеньице средней руки, но вычурное и с претензиями. Ублюдочное сочетание кабака и церкви. Домик - весь в хозяина! Интересно было бы увидеть и внутреннюю обстановочку, но Баранников, как видно, счел ниже своего достоинства приглашать в дом простого охранника. \"Ну что ж - Рыжов не гордый. Побеседуем \"во саду ли, в огороде\". Почему же, интересно, Баранников вообще согласился на эту встречу? Из вежливости? Так видно же, вежливость у Баранникова и не ночевала. И, конечно, ничьи нужды, кроме собственных, его не интересуют. Вывод может быть только один - Баранникову самому было желательно встретиться. А зачем?... Ладно - сейчас узнаем....\" - раздумывал Рыжов, шагая по чистеньким фигурным плиткам. Сердито наподдал ногой упавшее на дорожку сморщенное яблоко.

Баранников прогуливался возле бассейна. На подбитый глаз накрутил целый тюрбан из бабьего пухового платка, и бережно придерживал его ладошкой. Длинноногая девица заботливо вела хозяина пол локоток. Прильнула пышной грудью, крутится и трется, и только что не мурлычет. Ещё бы - хозяин пережил такое покушение на свою драгоценную персону! Увидев посетителя, он уселся в шезлонг, и девушка укутала ему ноги пледом. Баранников отправил её прочь барственным движением пухлой ладони:

-Ступай, Риточка, дай нам поговорить с молодым человеком.... - Обернулся к Сергею - Ну-с, что Вы хотели у меня спросить?

Рыжов огляделся. Нет ни второго стула, ни даже простой скамейки.... Сесть было некуда. Придется стоять перед развалившимся в кресле наглым хозяйчиком, переминаясь с ноги на ногу, словно провинившийся школьник. Ну, ладно....

-Есть несколько вопросов. Для начала - кто мог узнать о планируемой поездке?

-О-о-о, море людей! Мои партнеры по фирме. Продавцы продукции, покупатели - я ведь только посредник. М-м-м... люди из транспортного агентства. Опять же, из вашей конторы люди. Тайны из этой поездки никто не делал.

-Та-а-ак.... Повернем вопрос по-другому. Кого из этих людей Вы можете подозревать в покушении?

-Никого! Что Вы, упаси Бог - никого! - Баранников энергично замахал ручками. - Это случайность. Общая криминогенная обстановка, знаете ли! Именно так, именно так.... Вот только меня весьма огорчил прискорбный факт - русский человек готов украсть все, что угодно, при первом же удобном случае.

-Кого это Вы имеете в виду? - холодно осведомился Рыжов.

-О-о-о, не Вас, молодой человек, конечно же, не Вас - ту девицу, которая нам указывала дорогу! Довольно развязная - Вы не находите? Села на мои вещи.... и смылась с ними - при первом же удобном случае! Это просто возмутительно - такая наглая кража! Как Вы думаете, можно ли её найти? Вы разглядели её? Она ведь не представилась! Как её отыскать?

-Не знаю.

-Жаль, жаль.... И что же, никакой зацепки?

-А почему она Вас так интересует?

-Что Вы, что Вы - ничуть! - засуетился Баранников - Но, знаете, я бы побеседовал с ней. Может быть, её толкнули на кражу тяжелые обстоятельства.... Я мог бы ей помочь. Я состоятельный человек.... - в голосе Баранникова послышались самодовольные нотки. Но общий вкрадчивый тон Сергея не обманул. Как видно, не так все просто у господина Баранникова.

-Может, девушка испугалась выстрелов, выпрыгнула из машины. Портфель просто выпал, а потом его подняли бандиты?

-Нет!!! Портфель у девчонки, я уверен! - в голосе Баранникова, действительно, чувствовалась железобетонная уверенность. Но откуда ему знать, черт возьми?

-В Вашем портфеле были деньги или важные бумаги? Настолько важные, чтобы Вас захотели убить из-за них?

-Нет! Конечно, нет! - ужаснулся господин Баранников. - Какие там могли быть бумаги? Только документы на отгрузку. Ничего особенного.... И денег там тоже не было. Разве что небольшая сумма, на непредвиденные расходы, так сказать.... Но, видите ли, портфель... м-м-м... он был подарен мне. Э-э-э, дорогая память, м-м-м... натуральная кожа, опять же! Э-э-э.... Так вот, я хотел бы побеседовать с девушкой - в целях воспитания, знаете ли.... Исключительно в целях воспитания! Эта девица явно выросла в дурном обществе. Её следует отучить пинаться - для её же пользы! - Баранников осторожно пощупал повязку на глазу. Сергею показалось - только для того, чтобы заслонить рукой проступившую на лице гримасу жгучей досады и злобы. - Поэтому, молодой человек, если Вы вдруг встретите эту девушку, не сочтите за труд уведомить меня. Конечно, это не останется без вознаграждения! Я привык ценить свои капризы. Вы будете довольны.... Весьма довольны! - Баранников поднялся, давая знать, что аудиенция закончена. Его слащавая физиономия просто-таки сочилась праведной добротой, губы растянулись в улыбке, но водянистый глаз смотрел холодно и цепко. - Так что постарайтесь встретить девушку, право же, постарайтесь. Вы не пожалеете! А теперь прошу прощения - дела.... - Баранников покровительственно похлопал Сергея по плечу, и величественно удалился, донельзя довольный собой. А Рыжов остался, стиснув зубы, корчиться от боли - он едва не заорал, когда эта мразь хлопала его по простреленному плечу. Ему страшно хотелось избить Баранникова. Ввалить и в хвост, и в гриву - как следует, по настоящему. Чтоб уж и не знал, какое место платочком подвязывать! Странное желание для профессионального телохранителя - но не лишенное определенной притягательности. Отдышавшись и обтерев ладонью взмокшее лицо, Рыжов отправился восвояси. Что ж, встреча не была безрезультатной: \"Во первых - почему Баранников так уж уверен, что портфель у девушки? Во-вторых, он очень хочет найти её, и не только из-за портфеля. Пинок он ей тоже припомнит.... В третьих - господин Баранников не услышал фамилию попутчицы. Ему, бедолаге, было не до того - он слишком испугался, и только что получил в глаз. Значит, у него нет ни одной зацепки, и девчонку ему, скорее всего, не найти. И последнее - портфель. Баранникову нужен портфель. Видимо, в нем-то все и дело\".

Хозяин не счел нужным проводить гостя. Зато, зайдя за угол дома, Сергей столкнулся с длинноногой Риточкой. Та явно поджидала его, и старательно потупила глазки:

-Ах, Дмитрий Андреевич столько о Вас рассказывал! Вы ему жизнь спасли! Я Вам так признательна! Я стольким обязана Дмитрию Андреевичу. Вы всегда можете рассчитывать на мою горячую благодарность! - Риточка кокетливо поигрывала бровками, бросала на Рыжова многообещающие взгляды. - Дмитрий Андреевич говорил, что Вы были ранены. Хотите, я поухаживаю за Вами? Я с удовольствием займусь этим! Вы позабудете обо всем - клянусь.... Такой интересный мужчина, настоящий герой! - Риточка шагнула поближе, томно оттопырила губки.

Рыжов слегка отстранился, защищая больное плечо:

-Ну что Вы.... Не смею отнимать у Дмитрия Андреевича Ваше драгоценное внимание. Он так страдает....

-А-а-а, - Риточка беспечно махнула наманикюренными пальчиками. - Подумаешь, обыкновенный синяк! Ну, глаз заплыл. Всего лишь! - она придвинулась поближе, старательно изображая заботу и сочувствие. Выгнула упругую спинку.

Рыжов еще в зеленой молодости усвоил, чем отличается проститутка от бляди. Настоящая блядь вертит хвостом для собственного удовольствия - азартно и со вкусом. Подлинное блядство - вещь редкая и ценная, как подлинное золото. Рассчетливый энтузиазм проститутки не идет с этим ни в какое сравнение. Вот и Риточка сейчас просто отбывала номер. Работала. Старалась. За работу проститутке обязательно кто-то заплатит. Кто? Надо полагать, Баранников. Рыжов тихонько подивился: \"Господи, что ж там такое в этом портфеле, что Баранников готов и бабу из-под себя отдать, лишь бы заполучить его?\".

Что ж - если ей так хочется.... Баранников что-то мудрит, подсовывает ему Риточку - для начала следует подыграть. Рыжов приобнял её пониже талии, игриво ущипнул за тугой окорочок:

-Господин Баранников - солидный бизнесмен. Встречается с серьезными людьми, ходит на презентации. А тут - вульгарный синяк, глаз заплыл. Вы не внимательны к своему патрону, Риточка!

-А что же тут сделаешь? Конечно, если бы повязку с троксевазином сразу после травмы.... А так, если уже полдня прошло, уже и отек, и гематома - что же тут сделаешь? Ну, разве что, примочки - больше для очистки совести.... - Риточка, будто невзначай, прижалась пышным бюстом - Все равно, как там ни лечи, на пару недель все презентации отменяются. У меня будут свободные вечера....

-О-о-о, я был бы счастлив.... Но, боюсь, Дмитрий Андреевич не обрадуется.

-Он ничего не узнает.... - прошептала Риточка, нежно улыбаясь, и упорхнула в дом, подарив на прощание еще один зазывный взгляд.

Сергей с минуту постоял, хмуро глядя ей вслед: \"Что-то сказала она такое... что-то...\". Ускользающая мысль не давалась. Рыжов уже вышел за ворота, кивком попрощался с мужичком, подметавшим подъездную дорогу. И вдруг остановился: \"Ага! Кажется.... Ну-ка, ну-ка....\" Он похлопал себя по карманам, вынул пачку сигарет, вернулся вразвалочку:

-Прикурить не найдется?

Мужичок с готовностью кинул метлу:

-Отчего же....

Сергей сам закурил и угостил мужичка. Тот аккуратно притушил свою \"Приму\", заложил бычок за ухо. Вожделенно затянулся дорогим пахучим куревом. Даже приосанился - вот и он, дескать, курит \"Мальборо\", среди прочих крутых мужиков. Рыжов кивнул в сторону дома, посочувствовал по-свойски:

-Хозяин-то, а?... Как его!... Крепко звезданули. Ходит теперь, бедняга, весь подвязанный. Небось, только-только поднялся?

-Да ну-у... он мужик крепкий. Так, придуряется только. Он утром вчера приехал, с хлопцем каким-то. Ну, глаз вроде красный, подпухший был, но особо не видно.... С полчаса побыл - и умчался куда-то....

-Сам?

-Ну! Сам, на Риткином \"Жопеле\"! Это я так ейный \"Опель\" зову, круглой жопой заработанный. - Мужик расхохотался. Закрутил головой, радуясь любимой шутке. - Ну а потом он уже к обеду приехал. Гляжу - фонарь, е-мое,... аж переливается. Я аж опешил! Ну и вечерком он по-нашенски полечился - надрался вусмерть! Наблевал, Ритке ночью еще подтирать за ним пришлось. - Мужик меленько захихикал, прикрываясь заскорузлой ладонью. - Ну не все ж ей сладеньким промышлять, надо кой-когда и....

-Авдеи-и-ич!!! Где тебя черти носят?... Авдеич! - раздался за воротами Риточкин пронзительный вопль. Авдеич подхватил метлу, и трусцой помчался на трубный зов.

Рыжов поспешил отойти подальше от ворот - он вовсе не хотел, чтобы Риточка застала его рядом с разговорчивым Авдеичем. \"Баранников перемудрил, подсылая ко мне глуповатую Риточку. Красотка проболталась - совсем невзначай - что хозяин, так ценящий свое здоровье и несравненную красоту, полдня где-то бегал, не обращая внимания на зреющую сливу у себя под глазом. Авдеич уточнил детали: оказывается, Баранников, едва отмывшись от последствий медвежьей болезни, куда-то умчался, презрев опасность нового покушения, и свое драгоценное здоровье. А, вернувшись, не спрятался, не нанял охранников - рассиживался в шелковом халате, неумеренно пил, и предавался заботам сексапильной Риточки. Вчера его едва не застрелили, а сегодня он преспокойно гулял в саду, и сетовал по поводу синяка под глазом! Похоже было, что сочный фингал беспокоил его куда больше, чем неудавшееся покушение.\"

Обратная дорога показалась Рыжову бесконечной. Он был слишком измучен, чтобы о чем-то думать, а тем более - делать какие-то выводы. Ему все мешало - дубленка казалась слишком тяжелой, ноги замерзли, повязка сбилась - дергала и натирала воспаленный шов. Разболевшееся плечо мучительно отзывалось на каждую колдобину добитой дороги. Гудела голова, и глаза резало, словно в них насыпали песка. Город медленно погружался во мрак ранних сумерек, и фонари расплылись тусклыми радугами в мелкой мороси дождя. Сил не осталось даже на то, чтобы как следует выругаться....

Дверной звонок рыкнул коротко и зло. Пустая миска выскользнула из Оленькиных дрогнувших пальцев и загрохотала по полу: \"Вот, началось.... Так звонить могут только неприятности. Хорошие известия разливаются долгими звонкими трелями.... Началось!\"

Оленька, конечно, понимала, что ее будут искать. Воскресенск - маленький город. Все друг друга знают. С детства гуляли в одном и том же парке. Бегали на танцы в ДК \"Химик\". Работали на одном заводе. Все на виду.... Ни от кого не спрячешься.... Была уверена, что ее найдут - и все равно от одного только дверного звонка сердечко ее оборвалось, ухнуло куда-то вниз и замерло. И Оленька замерла, стиснув кулачки, не дыша, торопливо молясь: \"Господи, это не ко мне..., Господи, помоги.... Ошиблись адресом... не ко мне.... Быстро-то как нашли.... Всего на третий день.... Не ко мне!!!\" - но звонок снова зарычал. \"Что ж, надо открывать. Дверь хлипкая, не выдержит даже одного хорошего пинка\" - девушка перевела дух, отряхнула обсыпанные мукою руки. Открыла....

Чернильная тьма коридора зашевелилась, и бесшумно двинулась вперед. Вытолкнула на порог глыбищу.

-Господи.... - испуганно ахнула Оленька. Попятилась. Но в прихожей - метр на полтора - далеко не упятишься. Оленька ударилась спиной об угол и потрясенно выдохнула:

-Глубокоуважаемый шкаф....

-Что? - удивился пришелец.

Оленька открыла, было, рот, но голос почему-то сел, и раздалось лишь сиплое петушиное соло. Замолчала. Покашляла. Поморгала. Отвела, наконец, завороженный взор от массивной фигуры, заполнившей собою весь дверной проем. Пискнула:

-Здравствуйте...

Гость ее ответом не удостоил. Отлепился от притолоки. Неловко, боком шагнул через порог, и захлопнул за собой дверь. В прихожей сразу стало до невозможности тесно. Оленька торопливо отошла назад, в кухню. Гость двинулся следом. Уютная кухонька сразу превратилась в какую-то кроличью клетушку. Оленька пятилась, мелко дрожала и натыкалась на табуретки. И чувствовала - если этот жуткий тип еще хоть минуту поторчит над ее головой этакой каменной скалой, она взвоет от приступа клаустрофобии. Пространство и воздух просто исчезли. Позади - газовая плита, стена, окно. А впереди - угрюмый взгляд покрасневших, мутных глаз. Оленька заметалась в поисках спасения. Как за последнюю соломинку, ухватилась за разделочную доску с ровными рядами только что слепленных пельменей:

-Пельменей хотите?

-Что?

-Вот, пельменей - Оленька сунула ему под нос доску - Будете кушать? Я сейчас сварю....

-Что? - гость тупо пялился на Оленьку, морщил лоб.

-Пельмени, понимаете - вот... тесто, мясо! - тыкала пальчиком в ровненькие, пухлые пельмешки: \"Слонопотам, тупица... а-а-а... Господи, кажется, я сейчас заору,... дурак несчастный, и чего только приперся... жуткий-то какой....\" Оленька торопливо отвернулась к плите - только бы не видеть этих свинцовых, неподвижных глаз. Схватилась за горячую крышку кастрюли. Вскрикнув, уронила ее. Дула на обожженные пальцы. По щекам потекли непрошеные слезы: \"Этого еще только не хватало!\". Украдкой вытерла лицо. Ссыпала в кипяток половину недельного запаса пельменей. Залепетала:

-С чем вы любите? С уксусом, или со сметаной? Я с чесночным соусом люблю. Попробуйте, очень вкусно! Нужно взять сметану, и добавить туда растертый чеснок, соль, перец, и еще обязательно немножко сахара, и по щепотке молотого кориандра и сельдерея. Или \"хмели-сунели\"... Пальчики оближешь!... Вот, пельмени уже закипают - скоро будем кушать.... Да Вы не стесняйтесь - раздевайтесь, присаживайтесь,... мойте руки.... - под конец сумбурной речи Оленька совсем завяла и съежилась, голос затих до шепота.

-Какие еще пельмени?... - Рыжов совсем обалдел от ее безудержной болтовни: \"Дура! Трясется от страха.... А чего бы ей, кажется, бояться? Что я, зверь какой? Накинусь на нее? Так было бы на что!... Правду сказал Марчук покойный - и укусить не за что.... Глиста тощая.... На голове пучок старушечий.... А одета?.... Все линялое, обвислое, как с чужого плеча.... Мукой обсыпалась.... Чучело огородное! Боится она.... Да ее саму можно испугаться! А еще говорят, женщин некрасивых не бывает! Черта с два! На эту и ведра водки будет мало!\". Оленька, обернувшись с полной тарелкой горячих пельменей, наткнулась на равнодушно-презрительный взгляд, брезгливо сморщенные губы.

\"Да как он смеет! Приперся без приглашения, на ночь глядя!... Как он смеет ТАК смотреть на меня! На себя бы посмотрел!... Здравствуй, дерево... баобаб несчастный!\" - злость начисто выбила из Оленьки недавний страх. Плечи упрямо расправились. Подбородок дернулся вверх. \"Я ему не понравилась, ах ты, Боже мой!... Да кто его вообще сюда звал? Не нравится - катись.... Зря только пельмени на него перевела.... Ладно уж... сварила - пусть ест, чтобы не выбрасывать. Кушай - не обляпайся.... Но бояться мне нечего! Какого черта? Я ничего плохого не сделала, ни в чем не виновата.... Пусть ест, говорит, зачем пришел, и выметается поскорее....\" Оленька сверкнула сердитым взором:

-Господи, ну что Вы встали соляным столбом? Дайте пройти - тарелка горячая! Вон ванная - идите мойте руки....

Рыжов с минуту разглядывал хозяйку, обескураженный столь резкой сменой настроения: \"Должно быть, с перепугу по фазе сдвинулась...явно! То от страха тряслась - и вот на тебе.... Пельмени эти еще зачем-то... дура по жизни!\". Сергей вдруг почувствовал, как он голоден. От умопомрачительного аромата мяса, чеснока и приправ мучительно засосало под ложечкой: \"Устал, как собака, и замерз, и плечо болит просто невыносимо - целый день за рулем.... С утра мотался по всему Воскресенску. Дамочка в паспортном столе за десять баксов выложила адреса всех местных Воронцовых. Эта, по закону подлости - оказалась предпоследняя. Отрадно, что долгий поиск увенчался успехом, и даже пельменями меня здесь накормят. Что-то мне до сего дня не доводилось есть домашние пельмени. Пахнут обалденно.... Не то, что магазинные - те воняют ливером, кислым тестом и гнилым луком - гадость редкостная. В конце концов, я к ней на пельмени не набивался - сама позвала. Не пропадать же добру\". Рыжов покосился на исходящую аппетитным паром миску с пельменями, молча развернулся, и потопал в прихожую - раздеваться. Едва выбравшись из тесной кухоньки, Сергей задел больным плечом дверь ванной в слишком узком коридорчике. Резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Разозлился: \"Живет в такой конуре - не пройти... курица ощипанная, дура с пельменями...\".

Оленька услышала глухой удар, шипение, а потом - тихий стон. Замерла: \"Господи, он же, кажется, ранен.... Я же видела, как он закричал и упал головой на панель там, в машине... ссадина на лбу .... Ворочается, как медведь...\". Оленька опасливо заглянула в прихожую:

-Ну что Вы там.... Давайте, помогу....

Верзила ожег сердитым взглядом непрошеную помощницу. Секунду поколебавшись, все же повернулся к ней боком. Сочтя это разрешением, Оленька стянула тяжелую дубленку с его плеча. Парень скрипнул зубами.

\"Да, точно, он ранен - никакой парфюм не может перебить острый больничный запах - Оленька преисполнилась сочувствия - Во всяком случае, он ведь еще не сделал ничего плохого лично мне! Видок у него, конечно, еще тот.... Но, может, он просто уродился с такой зверской рожей? Может, он на самом деле белый и пушистый?\". Гость разулся, и Оленька с сомнением покосилась на его ноги: \"Пол в квартире холодный, а где я ему найду такие тапочки - сорок-последнего размера.... Ладно, на кухне коврик, еще бабушка покойная вязала, сейчас обогреватель включу,... авось не замерзнет, он уже большой дядя\" - Оленька задрала голову, и вздохнула - \"Ужасно большой, приходится признать\".

Пока ужинали - за столом царило каменное молчание. Оленька боялась рассердить угрюмого мужика. Да и говорить с ним было не о чем. А Рыжов не хотел портить себе удовольствие от вкуснейших пельменей. От чая с домашним печеньем. От расслабляющего тепла. От мягкого света висящей низко над столом зеленой лампы.... Но всему когда-нибудь приходит конец, кончился и этот ужин. Оленька предприняла последнюю трусливую и жалкую попытку оттянуть разговор:

-Проходите в комнату. Я сейчас приберу со стола.... Кофе Вам сварить?

-Ладно, свари.... - парень устало потер глаза, встал. Потащился из кухни, едва переставляя ноги. Оленька нахмурилась, услышав отчаянный скрип диванных пружин: \"Вот носорог, еще диван мне сломает.... И за что такое наказание?...И зачем, кстати говоря, он вообще явился? Ладно бы, Голубенковские дружки - если Голубенко не сразу умер, он мог сказать, что я его узнала.... Они могли бы пожелать избавиться от случайного свидетеля. Хотя - опять же, зачем? Голубенко-то уже никого не сдаст. А этому-то, для чего меня искать? Вот разве - чтобы я подтвердила, что он действовал в пределах необходимой обороны.... Другое ничего в голову не приходит\". Тем временем, пошарив по шкафам, Оленька отыскала початую бутылку коньяка, сварила кофе и отнесла все на журнальный столик: \"Коньяк неизвестно какого года выпуска - еще от матери остался. Ну да ладно, коньяку выдержка не вредит,... утешимся этим сомнительным доводом. Будем надеяться, что вышеозначенный субъект не является тонким знатоком и ценителем коньяков\". Субъект развалился на диване, вытянув до середины комнаты длиннющие ноги. Вид у него был совсем осоловевший. Когда, перемыв посуду, Оленька вернулась в комнату, ее глазам представилась невозможная картина - гость мирно спал, свернувшись калачиком на коротковатом для него диване, и положив под щеку пудовый кулак.



Рыжов проснулся от шума наливаемой в чайник воды, и осторожного звона посуды. Сквозь шторы брезжил серенький зимний рассвет. Недоуменно огляделся: \"Господи, где это я? Прямо в одежде, на каком-то продавленном диване... облезлый клетчатый плед, вышитая подушечка.... А-а-а, Воронцова... дура с пельменями. Надо же, заснул прямо здесь...Времени... Полдевятого! Блин!!!\" Резко сел, и, охнув, схватился за плечо:

-Черт!

В дверях возникла перепуганная физиономия этой самой Воронцовой. Натолкнувшись на злобный взгляд, тут же исчезла. Рыжев перевел дух, вытер со лба испарину. Осторожно потер больное плечо. Встал, умылся, и отправился на кухню.

-Доброе утро! - улыбнулась Оленька. Рыжов на улыбочки не разменивался, мрачно буркнул:

-Чего не разбудила?

Оленька, не поворачиваясь от плиты, пожала плечами:

-Очень уж ты был замученным - какие там разговоры. Да и спал крепко.... Подушку подсовывала - даже не пошевелился. Ладно - с моего дивана не убыло....

Рыжов прислонился к косяку, смущенно потер заросшую щетиной щеку:

-А сама-то ты, где спала? В кухне на табуретке?

-Зачем же? В соседней квартире. Соседка уехала к дочке, а мне оставила ключ, чтобы я утром и вечером выгуливала ее собаку.... А днем с ней другая соседка гуляет, подъезд у нас дружный.... Что ты застрял в дверях - садись за стол.

Верзила отлип от косяка, в два шага пересек кухоньку, и втиснулся в уже обжитый угол. Сегодня он чувствовал себя свободнее - прислонился в стене, поерзал, вытянул длинные ноги.

Оленька поставила на стол картошечку, отваренную с укропом и лавровым листом, аппетитно скворчащую яичницу с золотистыми ломтиками сала, соленые огурчики и квашеную капусту с алыми бусинками клюквы и колечками лука. Рядом исходили умопомрачительными ароматами большой кофейник и целое блюдо горячих булочек.

-А это-то, откуда? - удивился Рыжов - ты что, всю ночь тесто месила?

-Нет.... У нас тут пекарня за углом частная. Там с семи утра свежую выпечку продают. Всегда по выходным покупаю - прямо из печки.

За завтраком снова молчали. \"Наверное, у парня не хватает мозгов делать два дела сразу. Или ест, или говорит.... Впрочем, ест он даже красиво... грациозный слоник....\" - Оленька украдкой, из-под ресниц разглядывала сидящего напротив мужчину. Вкусный ужин и долгий сон пошли ему на пользу. Серая безжизненная бледность сошла с лица. Из глаз исчезли краснота и муть. Густая светлая щетинка смягчила очертания тяжелого подбородка. \"Красавцем, конечно, не назовешь, но созерцать его стало, определенно, лег...- Оленька наткнулась на пристальный, холодный ответный взгляд - ой, мамоньки... нет, не легче.... Созерцать его ничуть не легче! Как был динозавр, так и остался! Только теперь это динозавр отдохнувший, готовый со свежими силами вцепиться в меня, Оленьку Воронцову. И мои легкомысленные симпатии тут вовсе не уместны.... Того и гляди, мне же вылезут боком. Кто его знает, что он там задумал.... По нему не видно.... Баобаб! Шкаф ходячий... и в голове полторы извилины. Вчера за весь вечер сказал четыре слова, а сегодня с утра целых восемь.... И ни разу не поздоровался.... И даже представиться не соизволил\".

-Кстати, как тебя зовут?

Верзила перестал жевать:

-Сергей,... а тебя - Ольга.

Оленька кивнула:

-Очень приятно. - \"Хотя на самом деле приятно не очень. Скорее даже - очень неприятно. Век бы мне не видать этого Сергея - и не запечалилась бы\".

Язык у гостя, наконец, развязался:

-Откуда ты знаешь того парня, автоматчика?

-Бывший одноклассник, Володька Голубенко. Вечно лупил меня портфелем.... - Оленька сглотнула застрявший в горле комок. - Володьку вчера в собственном доме нашли, с простреленной башкой. Вроде бы даже соседи слышали выстрел.... Как так?

-Ну, значит, ребятки его притащили с поля.... В поле - это уже бандитизм, групповуха, в этом деле и разборки другие... и Марчук покойный выплывет. Все пойдут за соучастие....

-Так хлопца этого, водилу вашего - насмерть?...- испуганно выдавила Оленька.

-Ну да... сразу - наповал.... Дружок твой, еще б секунду - он и тебя бы пристрелил.

-И ничего не дружок.... И водилу - это не он. Стреляли с другой стороны дороги, с опушки.

-Ты видела?

-Видела четко... Мы как раз на спуск пошли, с моста. А он трассирующими стрелял.

-Один стрелял?

-Один.

-А Голубенко твой не стрелял бы?

-И ничего не мой.... И что за смысл был ему переться под пулю - не знаю.... Можно же было и снаружи всех перестрелять - если уж ему это было надо. И потом - какой дурак на такое дело берет трассирующие пули? А толстого убить удобнее было прямо на проходной, под фонарями. Или они... они, может, тебя... хотели?....

-Меня, вроде, не за что. Я просто охранник... и с этим клиентом поехал случайно, просто дежурил в тот день.

-Ну, тогда не знаю.... Нелепо все это выглядит.... Как будто нарочно все...

-Нарочно?

-Ну, понарошку... как спектакль.... Вроде как просто попугать хотели.... А вышло вправду....

-Может, боялись, что с проходной сразу милицию вызовут? Как у вас тут милиция - легка на подъем?

-Не легче чем везде, я думаю.... И потом - лесок здесь узкий, метров двести всего, а за ним технологическая дорога, и с нее есть выезд на кольцевую.... По-любому бы ушли....

-И откуда ж ты так все знаешь?

Оленька пожала плечиками:

-Я здесь выросла.... Что тут того Воскресенска.... Мы каждый куст облазили.... Мама на этом заводе бухгалтером работала, я к ней на работу вечно бегала.... А не положено, в советское время строго было, предприятие режимное.... Все дырки знала, чтоб на территорию мимо охраны пролезть. А после института я тут по распределению работала, пока сокращения не начались.

-Т-а-ак... значит, говоришь, нападение игрушечное,... а два трупика имеем. Честно говоря, и у меня впечатление похожее. Давай теперь про этого Голубенко - вытряхивай все, что знаешь.

-Ну, знаю не много.... Жил один. Мать умерла - с год тому назад. Попивал, конечно.... Работу здесь найти трудно. Так - болтался... лоточников пас, вроде бы. Кто-то из девчонок мне говорил, сама я его видела редко.... Хатка у него в Тюхиничах - деревня тут, сразу за химзаводом. Адрес не знаю. В школе он дружил с Витькой Коньковым, и сейчас вроде бы они вместе ошиваются.... Тот постарше был, чуть не в каждом классе по два года сидел. Школу Конек не кончил - сел в тюрьму по малолетке. Пырнул ножом парня на дискотеке. Но порезал не сильно, и, по первому разу, года три ему, кажется, дали.... А потом вышел, и почти сразу опять сел - уж не знаю, за что. А теперь ходит в местных крутых. Конек живет вон - в соседнем доме, слева от моего. Второй подъезд, первый этаж. Квартира - напротив лестницы. Дом еще где-то строит в пригороде.... Пожалуй, все... ничего больше не знаю.

-Ладно... - Рыжов одним глотком допил остывший кофе, поставил чашку на стол - Ладно, пока хватит и этого.... А ты как исчезла из машины?

-Дверца же открыта была... ты прямо над ухом грохнул, я и выскочила с перепугу. На Володьку наступила, он еще дергался - Оленька вздрогнула, кофе выплеснулся на клетчатую скатерть. Охнула, торопливо поставила чашку. Сунула под стол трясущиеся руки - Потом, конечно, побежала. Потом в канаву свалилась,... больше ничего не помню.

-Побилась?

-Да нет, не очень. Коленки ободрала... руки до локтей в синяках. Головой вот сильно ударилась - об камень, что ли....- Оленька осторожно потрогала больное место.

Сергей вдруг наклонился через стол, и запустил пальцы ей в волосы. Оленька и пискнуть не успела. Бесцеремонно ощупал шишку и ссадину, кивнул:

-Не врешь.

Поднялся, налил себе еще кофе, нагло игнорируя Оленькин разъяренный взгляд и стиснутые кулачки. Снова уселся:

-Ну а портфель-то куда делся?

-Он у меня на коленях стоял. Места на сиденье не было, этот толстый так развалился.... Ну, я держала портфель, плащ, и мой пакет... еще зонтик в руке был. А потом... хм... не знаю - испугалась очень....

-Мужик, что рядом с тобой сидел - со страху в штаны наложил. Так что не плакай - не ты больше всех испугалась. Кстати, клиент на тебя жаловался. Так уж жаловался.... Хочется ему ножки тебе повыдергивать, чтобы не пиналась.

Девушка мгновенно вспыхнула:

-Нечего было за ножки-то лапать! Потными руками... - Оленьку передернуло - Пусть спасибо скажет, что по лысине зонтом не огрела! Не успела, честно сказать....

Сергей хмыкнул:

-Вот жаль.... - Рыжов поднялся, Оленька съежилась, втянула голову в плечи - Спасибо, вкусно готовишь. - И выскользнул из кухни, оставив растерявшуюся от такого комплимента хозяйку хлопать глазами в одиночестве.

Оленька слышала, как он шипит сквозь зубы, рычит и ругается, пытаясь зашнуровать высокие ботинки на блочках. Видимо, это упражнение мало подходило для его простреленного плеча. Неожиданная мысль заставила ее подпрыгнуть и броситься в прихожую:

-Я помогу.... - присев перед опешившим гостем на корточки, она быстро зашнуровала ботинки. Выхватила из шкафа дубленку, помогла одеть и даже застегнула пуговицы. Распахнула дверь.... Рыжов смотрел на девушку сузившимися, холодными глазами: \"Чего подскочила? Невтерпеж спровадить? С чего бы? Хорошо сидели, я ее, кажется, не коцал...\". Злая гримаса скривила губы:

-Н-ну, ладно... - помешкав, он все же выбрался за порог.

Оленька захлопнула дверь, и, облегченно вздохнув, прислонилась к ней спиной. Немного успокоившись, открыла шкаф. Прямо напротив дверцы, не прикрытый ничем, висел на крючке ее зонтик....

Рыжов задумчиво обозревал пейзаж. С невысокого мостика все было видно, как на ладони: \"Вот россыпь мелкого стекла в самом начале спуска с моста. Именно здесь убили Марчука. Вот заплывшая водой колея там, где джип вылетел на поле. Взрытый бампером откос мелкого придорожного кювета - здесь мы встали, Голубенко подошел и распахнул дверцу. Вот бурое размытое пятно на откосе - здесь он упал. Четыре ямины от пробуксовки колес и плавная дуга по касательной к кювету - это уже я за рулем. Вот широкая истоптанная полоса - это, видимо, его уносили с поля.... А вот прямая, как стрела, цепочка мелких следов - это летела ополоумевшая Воронцова. И остановилась она вон там - в канаве с тощим ручейком на дне. Канава огибает поле и выходит вот сюда, к мостку. Красовский лазить по полю не стал - был дождь, и грязища,... а сейчас подморозило. Пожалуй, можно проявить любопытство...\". Рыжов поставил джип на россыпь битого стекла: \"Ну вот, как раз здесь мы и были на тот момент\", и потопал вниз по дороге. Старый сосняк - просторный и прозрачный - глухо гудел под напором ветра. Усыпанная иглами земля пружинила под ногами.... Рыжов несколько раз жадно вдохнул смолистый воздух. Прислушался к рокоту сосен. Огляделся: \"М-м-да... здесь не спрячешься. Сосняк весь - как на ладони\". Слева виднелась густая купина орешника, и Рыжов повернул туда - Воронцова говорила, что стреляли с той стороны. В плотном переплетении упругих ветвей, кажется, не было ни одной щели.... \"Впрочем, нет - вот канавка, оплывшая, заросшая по дну травой и ползучими стеблями ежевики.\" По ней Сергей и пробрался в самую гущу кустов. На крошечную полянку, усыпанную свеженькими, блестящими стреляными гильзами. Здесь же валялись две порожние водочные бутылки. И одна - недопитая, аккуратно закрытая пробочкой. По хозяйски пристроена в расселине корней. И кое-какая закусь - размокший хлеб на газетке, разобранная на лепестки луковица, объедки сала. \"Ребятки заждались... мы должны были ехать часа в три-четыре, а приехали почти в шесть.... А сюда-то они забрались и того раньше - может быть, еще с вечера.... Ночью здесь, должно быть, темно - хоть глаз выколи. И холодно.... Костер не разведешь.... Вот они и грелись.... Базарили, пили, ... ждали нас...\" Рыжов посмотрел на дорогу, ища глазами свой автомобиль. Сквозь вязь ветвей лишь смутно проглядывало серое пятно. Рыжов подумал, хмыкнул, прилег у края поляны, возле кучки гильз.... Здесь тонкие стволики обзора не закрывали: \"Вот так штука. Машина высоко, на мосту. Отсюда виден только передок джипа. Уклон, и точка обстрела у самой земли. Радиатор бы раздолбали, защитку.... Кабина за капотом почти не просматривается.... Марчука отсюда было не достать.... А между тем - машина цела, а Марчука убили. Интере-е-есно.... Кто ж это наворотил таких игрушек?\". Рыжов еще несколько минут потоптался по полянке. Собрал несколько гильз. Осторожно, всунув в горлышки пальцы, поднял бутылки с сальными отпечатками на этикетках. Отнес \"добычу\" в машину. Хмуро оглядел опушку: \"Лес весь в низине. Точка обстрела должна быть повыше. На дерево залезли, что ли?... Так на сосну поди, залезь, стволы гладкие. Вот разве что вон та, на опушке.... Толстая и корявая, там на развилке можно устроиться\". Рыжов вернулся в лес. Предположение оказалось верным. На бронзовой сосновой коре светлели свежие ссадины. Тщательно, шаг за шагом, он прочесал каждую травинку, каждую сухую веточку вокруг дерева. Но - больше ничего. Ни следочка. \"Этот мужичок оказался поопытнее, следов не оставил. И даже гильзы подобрал. Там, в орешнике, гильзы насыпаны автоматные. А из моего плеча достали пульку калибра 7,62, скорее всего, от снайперской винтовки. Значит, этот верхолаз Марчука и убил.... И меня ранил. Парень зря не тратился - в стекле только две дырки. Пуля Марчуку, пуля мне. А если б я к Марчуку не дернулся - пулька была бы в башке, а не в плече. Должно быть, пользовался системой ночного видения. На машине дырок не было. Аккуратист, блин.... Так.... Серьезный парень стрелял с сосны, а пьяный придурок - из орешника. Лупил из автомата трассирующими, и все - поверх головы, в белый свет - как в копеечку. Хм...дельце проясняется, но понятнее от этого не становится.... Посмотрим теперь, куда они потащили покойного Голубенко. Вот беспорядочные дорожки следов, напрямик, через ручей, от леса. Бежали на выстрел... Потом топтались - искали, наверное. И потащили не в лес, а к обочине. Не по земле волочили, а именно несли.... Двое шли по сторонам - держали за руки. И еще ряд следов посередине - этот нес ноги, и кое-где заступал на кровавую дорожку.... Значит, несли головой вперед - да он уже мертвый был, зря церемонились. Тащили к дороге, значит, где-то недалеко была у них тачка припрятана. Киллеры, блин.... На дело пришли вчетвером. И всю ночь водку пьянствовали....\" Больше здесь делать было нечего, и Сергей решил уезжать. Уже подойдя к машине, передумал: \"Хм... еще один был занятный персонаж.... Посмотрим, что там было с этой Воронцовой.... Вот тут она от машины неслась, спотыкалась в темноте,... тут ухнула в канаву, шла юзом-кубарем. Прямо в ручей. Представляю, какая она оттуда выползла.... А это что?\". На краю канавы, именно там, где в грязи отпечатались узкие девичьи ладони, белела россыпь фисташек. \"Это ж надо! До чего процвела российская агрономия - засеяли поля солеными фисташками...\" - хмыкнул Рыжов - \"Итого - по крайней мере, до ручья она баранниковские шмотки доперла...это ж он вечно жрет, как не в себя. Вечно что-нибудь точит - крекеры, семечки, фисташки вот... Марчук покойный еще бурчал по дороге, что опять всю машину скорлупками засрет - а потом убирай за ним.... Не пришлось Марчуку убирать.... Фисташки были в кармане плаща. Должно быть, Воронцова как схватила все в охапку, так и неслась - глаза в кучку, не думая ни о чем.... А вот здесь упала. То-то у нее руки в синяках - плашмя плюхнулась, с откоса вниз головой. И по идее, вещи должна была выронить - прямо здесь. Куча же шмотья у нее была. Никак этого всего было в руках не удержать - плащ, портфель, пакет, зонтик. Зонтик....\" Рыжов вздрогнул и замер, пораженный догадкой: \"Зонтик!!! Ах, сволочь.... А говорила - не помнит.... Поскользнулась, упала, очнулась - гипс! Ну, гипс мы ей можем и устроить - для освежения памяти. Не помнит.... Небось, вспомнит!...\". Огляделся. На поле девичьих следов больше не было - значит, она ушла вдоль ручья. Но травянистый откос канавки следов не сохранил. Если не считать следами общую помятость - было такое впечатление, что здесь пробежала целая толпа: \"Все покоцано... траву потоптали, чертополох поломали. Вот кто-то поскользнулся - вывернул дернину. Ничего себе такой размерчик - не девичий сапожок.... Грязи натащили.... Явно, не один раз прошлись.... Кто-то здесь лазил, кроме этой дуры. А кто? Ну, Воронцова, конечно, знает.... Или, по крайней мере, догадывается. То-то кинулась помогать одеваться, жалостливая какая - боялась, что зонтик ее в шкафу увижу. А зонтик-то я видел, еще когда дубленку вечером в шкаф вешал! Только сразу не сообразил. И зонтик тот самый, его не спутаешь. Советский - тяжелый и страшненький. На остановке она стояла именно с ним. Марчук покойный ругался, сложить не мог.... Ну, сейчас поеду, и спрошу суровенько... хитрить вздумала, бледная немочь. Со страха писает, а туда же... \".

Рыжов уселся в машину, сильно и зло дернул ручник. Не обращая внимания на боль в плече, круто вывернул руль. От злости темнело в глазах: \"За мальчика меня держит, думает, обманула. И врать-то толком не умеет, дура безмозглая...\". Воронцова показалась Сергею барышней глуповатой, но безобидной. И это неуклюжее вранье почему-то взбесило его. Он летел по дороге, не объезжая колдобин, словно за ним черти гнались. На въезде в город - чего и следовало ожидать - нарвался на гаишника с радаром. Молча протянул полтинник в окошко. Лейтенантик только взглянул на его набыченную физиономию - тут же поспешил ретироваться, береженого Бог бережет. Рыжов отъехал от поста, встал на обочине, отдышался: \"И чего я взвился, собственно говоря? Соврала? Все они врут, и эта не исключение! А то, что я там возомнил - вкусно накормила, покудахтала слегка - так уже и хорошая? Остынь, Рыжов - профура, такая же, как все. Амалия вон тоже кормит, как ни приди.... Только у Амалии денег на деликатесы хватает, а эта своими ручками готовить вынуждена.... В конце концов, мне до портфеля нет никакого дела. Баранникову надо - пусть сам и ищет. Мне бы с бандюками этими местными, Робин-Гудами Мухосранскими, разобраться...\". Рыжову вспомнилось, как Ольга кинулась шнуровать ему ботинки. Даже застонал от злости: \"Дура.... Боже, какая дура...\". Он решил сейчас не ехать к Воронцовой - слишком был зол. И видеть ее было противно. В самом-то деле - сначала следовало разобраться с Голубенко.

В адресном столе уже знакомая дамочка просто расцвела, увидав на пороге выгодного клиента. Вчерашние десять долларов впечатлили ее необычайно - даже побледнела от алчного предвкушения очередной подачки. Низенькая круглая тетка чем-то неуловимо напоминала юркую крысу с дрожащими усиками. Суетливая холуйская угодливость аж гнула ее студенистый хребетик:

-А-а-ах, здравствуйте, здра-а-авствуйте, ну что, нашли Вашу девушку? Нашли? Еще кого-то желаете поискать? Поможем, помо-о-ожем! Ага, Голубенко Владимир... без отчества? Ну-у,... не волнуйтесь, не волнуйтесь, и без отчества найдем. Сейча-а-ас.... Вот!... В лучшем виде... - жирненькие пальчики мелькали над ящичками картотеки. - Пра-ашу-у, пра-ашу-у-у - сладко выпевала дамочка, пожирая глазами роскошного мужика - Вот и адресо-о-очек нашелся, во-от!

Листок с адресом лег на стол перед Рыжовым, и пухлая когтистая лапка, судорожно хапнув протянутую зеленую бумажку, юркнула под стол. Длинный носик покрылся бисеринками пота - дамочка аж взопрела от волнительности момента, едва переводила дух: \"Вот огреблась, Ведь неделю,... неделю нужно горбатиться за такие деньжищи! А этому все нипочем.... Так отдал! У него и еще есть - не последние же отдал. Сволочь, прет его от денег....\" - тяжко завидовала она, засовывая десятку в кошелек трясущимися пальцами и торопливо оглядываясь - не видел ли кто?

На улице в молочных сумерках густо кружили снежинки - зима примеривалась, не пора ли немного украсить этот неприглядный мир. Захлопнув за собой раздолбанную дверь, Сергей несколько раз глубоко и резко вздохнул, выгоняя из легких душную вонь присутственного места. Сгреб с капота горстку подтаявшего снега, растер ладонями, отряхнул. Длинно и зло выругался. Бегущий по своим делам дедок испуганно шарахнулся в сторону. Помчался, от греха подальше, оскальзываясь на колдобинах. Рыжов проводил его злобным взглядом. Отчего-то сейчас его все раздражало безмерно.... Впрочем, время поджимало, и нужно было ехать дальше. О превратностях настроения и самочувствия думать было некогда.

Даже мощный джип с трудом преодолевал жуткие колеи и колдобины раскисших от снежной каши улочек. Наконец, убогая хатенка предстала перед Рыжовым, демонстрируя миру амбарный замок и казенные печати на входной двери. Сергей огляделся, и через улицу заметил мужичка, любопытно высунувшего из-за калитки плешивую головенку. При виде гостя мужичок очень оживился, расцвел пьяненькой улыбочкой:

-А ты к Володьке-та? А Володьки-та уж нету! В морге Володька! И хоронить его, сердешного, некому.... Государство похоронит, да,... без поминочек. - Мужик картинно захлюпал носом - Так что надо выпить - на помин души убиенного раба Божия Володимира.... Выпить, да....

-Да ты уж выпил, старый черт, который день не просыхаешь! Кому там надо Володьку твоего вспоминать, шелупонь беспутную? - раздался с крыльца зычный голос. Мужичонка подпрыгнул от неожиданности:

-А ты, старуха, молчи! Покойника-то хаять большой грех! И не шелупонь ничего - в последний год он и на работу устроился, и вопче... поднялся.

-Подня-а-ался, как жа!... Тебя, дурака старого, поил на халяву раз несколько - так уж и поднялся!

-Ты, старуха, молчи! Не позорься перед сурьезным человеком.... Покойничка помянуть завсегда надобно, а ты орешь, заноза трухлявая.... Володька-та и вырос на моих глазах, так мы, вот, может, и помянем с хорошим человеком... Володьку-та, упокой, Господи, его душу.

Бабка колобком скатилась с крыльца. Налетела на своего благоверного, тыча щепотью в старческий загривок. Потащила к веранде:

-Откуда при твоем Володьке хорошие-то человеки? Как со шпанюками бегал, так хоть жив-то был, а как всякие крутожопые в машинах-то заездили - так вот и на тебе! И ты, старый бздун, туда же! Другие мужики вон хлопочут, чтобы добра какого в дом принести, хозяйство ладят, а у тебя одно на уме - выпить!

Обитая драным дерматином дверь захлопнулась за старухой, но ее громовые вопли долго еще сотрясали хлипкую веранду. Воинственная старушенция Сергея позабавила. \"Значит, крутожопые на машинах, заездили последнее время, примерно с год. Ну, ну...\" Злость немного отлегла от души, и он решил-таки навестить Воронцову.

Рыжов неторопливо зарулил в знакомый двор - мимо поломанных качелей и грандиозной помойки. Он отметил странную особенность этого городишки - на въезде в каждый двор здесь красовались добротные кирпичные загончики, уставленные переполненными мусорными контейнерами, и заваленные горами гниющих отбросов. Этакие вонючие триумфальные ворота ....

Рыжов долго топтался на лестничной площадке. Звонил.... От досады пару раз бухнул в притолоку кулаком. Тут же приоткрылась дверь напротив:

-Чего дрынчишь? Нету ее! И неча тут.... - Рыжов оглянулся, и щель проворно захлопнулась. \"Ладно,... времени нет девку отлавливать. Никуда не денется. Соседка с перепугу, еще чего доброго, милицию вызовет. Совсем это мне без надобности. Есть и другие дела. Конькова этого поискать, что ли... Вернусь сюда попозже\". Сергей постоял на крыльце, покосился на окна кухоньки со знакомыми клетчатыми занавесками. Почему-то вспомнились пельмени, и сразу засосало под ложечкой. Досадливо отогнав непрошеную мыслишку, Рыжов потопал к соседнему дому. Едва вошел в подъезд и поднялся на несколько ступеней, дверь напротив лестницы распахнулась, и оттуда выскочил пацан в дутой куртке. Не успев притормозить, с размаху влип в Рыжова. Тот, охнув, качнулся назад, и автоматически схватился рукой за перила, чтобы не слететь кубарем с лестницы. Плечо взорвалось такой адской болью, что Рыжов заорал и мгновенно сгреб обидчика за шиворот. Едва переведя дух, сморгнув невольно навернувшиеся слезы, Сергей обнаружил, что в его стиснутом кулаке висит, не доставая ботинками до пола, мальчишка лет двенадцати. Брыкается и сыплет таким отборным матом, что не от всякой базарной торговки услышишь. Рыжов слегка встряхнул это чудо природы, пытаясь утихомирить. Результат был просто ошеломительным - пацан извернулся, и изо всех сил заехал Рыжову кулаком в глаз.

-Ах, ты, засранец! - взвыл Рыжов, роняя мальчишку. Пацан шмякнулся на ступеньки, и, горохом ссыпавшись вниз, вылетел из подъезда. Только звонкое \"САМ ЗАСРАНЕЦ!\" заметалось эхом по этажам. Пушечный грохот захлопнувшейся двери завершил дурацкое происшествие. Ошеломленный Рыжов еще пару минут стоял, привалившись спиной к изломанным перилам. Корчась от боли и от смеха, держался одной рукой за пылающее плечо, другой - за слезящийся глаз.

Рыжов несколько раз позвонил в дверь. Но, видимо, сбежавший мальчишка был, на данный момент, единственным обитателем Коньковской квартиры. Выйдя из подъезда, Сергей обнаружил беглеца неподалеку. Тот стоял, и с независимым видом рассматривал джип. При виде Рыжова небрежно сплюнул, засунул руки в карманы, усиленно демонстрируя собственную крутость. Но все же отступил, словно невзначай, на более удобную для бегства позицию. Рыжов хмыкнул - уж очень потешно выглядел этот боевой цыпленок. Позвал:

-Эй, парень, где мне найти Конькова?

-Ну, я Коньков! - задиристо заявил пацан.

-Да нет,... Виктора.

-А-а-а... не знаю. Он сегодня и дома не ночевал. Может, где у друзей.... Или загулял у кого.... Или в пивнушке. Тут за углом есть одна... \"Олимп\". Может там... - в голосе мальца Рыжову послышались неуверенные и тоскливые нотки - А Витька тебе зачем? Ты его давно видел?

-Да так, поговорить только. Я его вообще не знаю - вот, хотел познакомиться....

Мальчишка тут же потерял к собеседнику всякий интерес, сгорбился, и поплелся прочь, шаркая по земле громадными \"тракторами\". Усевшись в машину, Рыжов осторожно потрогал веко пальцами - глаз болел и уже начал припухать. Хохотнул, покрутив головой: \"Ну и пацан - вырвус настоящий! С таким не соскучишься.... Завтра фингал будет - сто процентов...\". Пальцы пахли - сладко и едва ощутимо - чем-то знакомым. Рыжов понюхал, потер и понюхал еще... \" Детский шампунь в пузырьке в виде розового утенка на полочке в ее ванной. У нее волосы - тонкие и шелковистые, и она моет их детским шампунем. Сегодня она не закрутила их в пучок, и они рассыпались по плечам льняной копной. А я запустил в ее волосы пальцы, и потрогал там, где ей было больно, и она дернулась и рассердилась. А теперь мои пальцы пахнут...карамельками, что ли?\"

В \"Олимпе\" было душно и накурено. Грязные столики густо облеплены потрепанными личностями. Полупьяные олимпийцы на Рыжова косились подозрительно - не их поля ягода.

-Витьку Конькова не видали?

-Не... не было сегодня... - тут же отвернулись, равнодушные ко всему, кроме содержимого своих стаканов. \"Ну что ж - с волками жить, по волчьи выть\" - Рыжов купил бутылку \"Синеокой\" и потеснил компанию за столиком:

-Мужики, угощаю! - разлил в подставленные мутные посудины. Мужики выпили без промедления.

-Давайте по второй сразу.... За здоровье.... А где дружбана-то мне поискать, Витьку Конькова? Дома нету.... Брательник его говорил, что вроде тут он....

-Не-е-а, нету.... - отозвался один из пьянтосиков - Вчера, да, с Капустой на гаражи шел.... Два пузыря нес, я видел. Сюда, гад, не потащил - зажал пузыри.... Давай, доливай уж, чего на дне оставлять....

Рыжов разлил все до капли. Мужики жадно глотнули. Замерли, вперившись оловянными глазами в разверстые пасти стаканов. Перевели дух. Медленно, скудно закусывали. Молчали. Вслушивались в затопляющую мозг мутную пустоту, тягучее хмельное отупение. Не прощаясь, Рыжов выбрался из \"Олимпа\". Ловить здесь было нечего.... Да и противно.... Целый Шанхай убогих разномастных гаражей Рыжов еще вчера заметил на выезде с кольцевой - совсем неподалеку. \"Поди только, отыщи там этого самого Капусту.... Ну да ладно, на месте видно будет.\"

В жарко натопленной, прокуренной будочке дедок-сторож поскреб засоренную плешь:

-Энто, какая еще капуста? А?... Капустин, что ли?.... Ну, вчера, конешне, видел я их с Коньковым... и еще этот с ними был, длинный та.... Как его?.... А-а-а, Леха Дырин, во! Да, вот с ими был.... Под вечер уж пришли, сильно затаренные.... И закусь у их была, и позвякивало, да! Не в пример, как обычно.... То все больше чернилко хлещут, рукавом занюхивают. А то - я ж говорю - и закусь, и две бутылочки белоголовой. Веселые вроде были.... А седни - нет, не видел. И как уходили - не видел! А то завсегда - здрасьте, до свидания,... когда и рюмочку поднесут - завсегда с уважением. А седни - не видел,... нет.

Рыжов уже садился в машину, когда сторож вышел из каптерки, и, заперев шлагбаум на выезде, вразвалочку направился вдоль гаражей - то ли бдительность решил проявить, то ли потребовать своей законной порции уважения.... И трех минут не прошло - дед выскочил из-за угла. Трусил старческой неровной рысью, взмахивая засаленной кепкой, охая и торопливо, на ходу, крестясь.

Рыжова обдало колкой волной - предчувствием налетающей опасности. Усталость и досада вмиг сменились отточенной настороженностью.

Старик трясущимися руками отпирал каптерку. Никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Кепку уронил - и сам же наступил на нее. Отпер. Метнулся к столу, торопливо схватил телефонную трубку. Что-то кричал, захлебываясь от дрожи.

Рыжов отъехал чуть дальше, к магазинчику, и поставил машину так, чтобы не терять из виду ворота. Минут через двадцать приехала милиция. Попозже - скорая. Мент дал отмашку, постоял у раскрытой дверцы, крутя башкой и размахивая руками. Дверца хлопнула. Белый рафик развернулся и отправился восвояси. Было ясно - спасать там некого. Вскоре по дороге запрыгала раздолбанная \"Нива\". За ней натужно штурмовала колдобины труповозка.

Рыжов поспешно выбрался на кольцевую, и - педаль до полика - помчался в Москву. Обида на мелочное бабское вранье начисто вылетела из его головы. Дела в Воскресенске закручивались аховые. С окружной дороги позвонил Красовскому - договорились сейчас же встретиться.

Базиль Чарковский задумчиво созерцал колечки дыма, плывущие из носика кальяна. Очень хорошо думается вот так - томно развалившись на широкой тахте, обтянутой дамасским пестрым шелком. А подумать было над чем. Право же, было. Он брезгливо покосился на пестревшую синими печатями стопку бумаг, небрежно рассыпанную на палисандровом журнальном столике между тахтой и креслом. Чарковский очень не любил чрезмерной определенности. Лежащие перед ним бумаги были слишком определенны. Слишком материальны. Это была вещь. Базилю Чарковскому вещи не нравились. Вещи могли быть доказательствами.... Хуже того, вещи могли быть уликами! Вещи побуждали к действию.... Имея на руках такую вещь, он чувствовал себя обязанным использовать ее - не откладывая, прямо сейчас. Базиль терпеть не мог обязательств. И даже простая пунктуальность казалась ему слишком обременительной. Жизнь Базиля Чарковского должна была плыть вольно, сообразуясь лишь с его собственными желаниями и капризами. Увы, подобный способ существования требовал денег - и не маленьких, ибо капризы Базиля всегда были довольно расточительны. Поэтому ему приходилось время от времени покидать безбрежный виртуальный мир, и вступать в пределы мира материального. Причем материализм этот был столь груб, что явно вторгался в область криминала. А если уж предельно конкретизировать - Базиль Чарковский был профессиональным шантажистом. Высокопрофессиональным! Великая Паутина была его основным полем деятельности. Каждый дурак, возомнивший себя серьезным бизнесменом, спешит подключиться к Интернету. Даже если его не интересует там ничего, кроме порнушки. И совсем не думают новоявленные покорители виртуального мира, что с этого момента они сами становятся чьей-то потенциальной добычей. Вот серьезный политик каждый день посещает сайты с детской порнографией. Вот романтический актер, кумир нежных дев, ночует в \"голубых\" чатах. А вот певица, тинейджерская звездюлька, пасется в \"садо-мазо\". Ох, не догадываются они, бедолаги, про Базиля Чарковского. Впрочем, это так, приятная остренькая приправа к основному блюду. Главная работа Базиля - взлом корпоративных и коммерческих сетей. Вот там иной раз можно круто поживиться! Коммерческие тайны дорогого стоят! И простор для маневра есть. Можно получить денежки за неразглашение, а можно продать секрет конкуренту. Можно слить компромат в газеты - тоже не за так. Риска практически никакого! Переговоры в чатах, денежки - безналом. А превратить их в зеленый нал, и хорошенько припрятать, поможет верный друг - Петьке Худякову Базиль доверяет. Во-первых, знают они друг друга давненько, учились в одном институте - правда, Базиля отчислили с четвертого курса, а Худяков доучился, да еще и аспирантуру закончил. А во-вторых, Базиль Худякову платит. Много и очень много. Худякову самому в жизни столько не заработать, несмотря на его великую образованность. Петька Худяков - жуткий сквалыга. Удавится за копейку. И пока Базиль платит - он может рассчитывать на Худякова, как на себя самого.

Петр Иванович Худяков задумчиво созерцал колечки дыма, плывущие из носика кальяна: \"Вечно Васька выдумает какую-то ерунду! Вот и кальян этот - спрашивается, и на хрена Ваське кальян? Тучу же денег стоит!\" - Худяков спрятал ехидную ухмылку - \"Базиль Чарковский, Базиль Чарковский.... Пуп земли - Базиль Чарковский! А на самом деле - был и останется Васька Чирко, по прозвищу Чирей! Журналист, блин, звезда светской тусовки.... Если бы они все знали, чем эта звезда себе на жизнь зарабатывает, они бы его на порог не пустили. Да что там, на порог - половина этих людей обязана Чирью своими неприятностями. И если бы им сказать,... нет, только намекнуть, кто такой на самом деле Базиль Чарковский.... Ладно уж, пусть пока поживет. Пока что с него есть толк. А там посмотрим...\".

Базиль потягивал душистый дым кальяна, и разглядывал сидящего в кресле Худякова: \"Мягкое же кресло! Огромное, с пологой спинкой. Нет - Худяков сидит, как аршин проглотил! Наверное, только такие люди и могут работать бухгалтерами и аудиторами! Заточен на дело.... Вылитый Штирлиц!... Не расслабится ни на секунду. Кажется, одна цифирь в голове. А вот, поди ж ты - оказывается, наш Петенька Худяков - начинающий вор и авантюрист. Пожалуй, мне следует быть с ним поосторожнее...\".

Базиль вынул из вазы алую герберу, принялся меланхолически обрывать лепестки:

-Любит,... не любит,... плюнет,... поцелует,... к сердцу прижмет,... к черту пошлет....

Худяков скрипнул зубами: \"Ну, Васька, ну, козел!... Не может не придуриваться!... Ну, сделаю я тебе когда-нибудь - ни одна ромашка такого не нагадает...\". Сидеть без толку в Васькиной гостиной, похожей на дворец свихнувшегося султана, Худякову надоело. Терпения ему было не занимать, но уж очень важным казалось задуманное.... А Васька молчит, и поторопить его нельзя - Чирей не любит понуканий, из одной вредности сорвет все дело.... Но и ждать уже нет сил. Конечно, с Чирьем они знакомы сто лет, и денег ему Чирей переплатил немеряно, но Худякова мучила и точила мысль, что у самого Чирья их остается гораздо больше. Чарковский пользовался его услугами для обналичивания зелени на прожитье, да еще для консультаций по разным экономическим вопросам - если нужно было разобраться в чьих-нибудь слишком уж хитроумных махинациях. Базиль за услуги платил, ничего не скажешь - щедро платил. Однако, не настолько щедро, чтобы Худякову не захотелось большего. Петру Ивановичу хотелось быть с Чирьем в доле, получать солидный процент от всех его дел. Но Базиля нечем, совершенно нечем было зацепить. Обналичивание обставлялось тщательно, Чарковский везде оказывался не при делах, даже имя его не упоминалось. Именно за это - за непричастность - Базиль Худякову и платил так много. А что еще можно поставить ему в вину? Сомнительные расследования? Сбор информации? Так Базиль Чарковский - журналист солидного издания, специализирующегося именно на расследованиях серьезных политических и экономических скандалов. Это их работа. Они себе на этом делают имя и деньги. То, что Чирей попутно сшибает неплохие бабульки в собственный карман - Худякову никак не доказать, не приплетя к делу себя самого. Нет - просто нет, не существует - вещественных доказательств. Нет улик. Виртуальную реальность к делу не подошьешь. Так было до сегодняшнего дня. А вот сейчас нежданная удача дала Худякову в руки шанс: \"Лежащие на столе бумаги - большой соблазн, жирная наживка. Базиль должен, просто обязан ее проглотить! О чем он думает? Сидит, и не телится - курит кальян, ощипывает цветочки.... Такие деньги!...\" Худяков чувствовал, как от нетерпения и злости желудок сжимается в болезненный ком. Показалось, что его сейчас вырвет - прямо на пушистый персидский ковер. Но тут Чарковский вздохнул, выронил из рук растерзанную герберу, отложил мундштук кальяна: