Леонора Флейшер
Человек дождя
Г
лава первая
Все шло превосходно. Не могло быть никаких накладок. Эта операция была лучшей из всех, которые когда-либо затевал Чарли Бэббит. В ней было все, что он больше всего ценил в жизни. Блестящая идея, большая прибыль при нулевых затратах, быстрый оборот и к тому же абсолютная законность. Конечно, это не благотворительный базар, но все-таки вполне легально. Риска не было. По крайней мере, так Чарли Бэббит должен был говорить себе. Никакого риска.
Конечно, в этом деле надо было быстро говорить, а надувать еще быстрее, но именно это и нравилось Чарли больше всего. Он умел делать и то и другое. Здесь работал настоящий мастер пускать пыль в глаза. У него ушли недели, чтобы все подготовить, но игра стоила свеч.
Труднее всего было добыть деньги. Двести тысяч долларов. Двести больших жирных кусков. Главный трюк состоял в том, чтобы найти и уговорить человека с деньгами, Берт Вайят был скуп и подозрителен, он за милю чуял подвох. Но в данном случае подвохом и не пахло. Гарантии были налицо. Они сверкали на пристани, шесть ослепительных классических «ламборгини», только что прибывших с родины, из страны «mamma mia», и каждая из них стоила около восьмидесяти тысяч долларов. Они принадлежали ему, все, по крайней мере сейчас. Он мог любоваться ими, трогать их, проводить руками по их гладким, лоснящимся бокам, открывать капоты и изучать совершенное устройство их великолепных моторов, вдыхать запах только что протертой кожи и новеньких покрышек. От них пахло лучше, чем от женщины.
— Я принес бумаги. Вот они, — гордо сказал Чарли Бэббит таможенному инспектору, доставая декларации из своего изящного «дипломата» из натуральной страусовой кожи. — Шесть «ламборгини» последней модели, одна серебристая, две черные, одна белая и две красные с краской отделкой.
Не обращая внимания на восторженную скороговорку Чарли, инспектор взял бумаги и внимательно изучил их. Потом подписал и поставил на них печати. После этого, только после этого, он посмотрел на Чарли.
— Запишешь их на гонки инвалидных колясок? — спросил он с саркастической усмешкой.
— Нет, на конкурс «Мисс Америка», — улыбнулся в ответ Чарли. Его просто распирало от гордости.
Всю обратную дорогу до офиса он думал об этом деле, снова и снова прокручивая его в голове. Он искал слабые места, но не находил ни одного. Это был его шедевр, кульминация его почти десятилетней борьбы за выживание, бесконечной суеты и беготни в надежде урвать лишний доллар. Эта комбинация вытащит его из категории мелких торговцев подержанными автомобилями и даст хороший разгон, позволит пробиться в мир крупных дилеров, владельцев привилегированных автосалонов и модных демонстрационных залов. Прощай, Сан-Педро. Здравствуй, Бель-Эйр.
Все верно. Предполагалось, что все сработает именно так. Двести тысяч от Вайята в качестве краткосрочного кредита, на четыре недели, под семнадцать процентов в месяц (жадный ублюдок!) и при условии, что сами «ламборгини» являются залогом. Двести тысяч плюс приличные задатки от шести будущих покупателей, которых нашел Ленни Бариш, Шесть достойных членов корпорации адвокатов, выстроившихся в очередь, чтобы заплатить за машины. По льготным ценам Чарли Бэббита. Чарли не мелочится.
Ему удалось наконец после нескольких невыгодных сделок со своими итальянскими поставщиками добыть шесть настоящих «ламборгини». Великолепные спортивные машины, ни одна из которых не похожа на другую, в прекрасном состоянии, всего по сорок тысяч долларов за каждую. Три года назад Чарли заплатил бы меньше, но доллар падал, и это просто убивало его. Тем не менее он был счастлив получить их за такую цену. Он продаст их по семьдесят пять тысяч, минус десятипроцентная скидка, чтобы подсластить сделку и осчастливить покупателей. На пристани в Сан-Педро машины просто стояли в ожидании, пока будут готовы таможенные документы. Чарли спустился на причал, чтобы самому проследить за их разгрузкой с итальянского судна. Он хотел быть уверен, что ни одну из этих красавиц не поцарапают. Документы на право владения были бережно спрятаны в его «дипломат».
Все, что оставалось сделать — это быстро разгрузить машины, спровадить их туда, где никто, кроме него, не сможет их отыскать, оформить регистрационные документы, получить оставшиеся деньги с покупателей, которые действительно дешево, по окончательной цене в шестьдесят семь с половиной тысяч, приобретали роскошные машины, доставить им «ламборгини», расплатиться с заимодавцем — и вот она, чистая прибыль, прибыль шестизначная. И все это не запачкав рук и не помяв своего прекрасно сидящего костюма от Джорджио Армани. И все это не вложив ни единого собственного цента.
И все были бы счастливы. Шесть специалистов по бракоразводным делам, с Беверли-Хиллз водили бы свои дорогие лимузины, купленные со скидкой. Денежный мешок получил бы назад свои деньги плюс семнадцать процентов для бодрости. Чарли Бзббит, сидя в роскошных апартаментах в Палм-Спрингс, подсчитывал бы свою прибыль. Ему, правда, было немного жаль, что придется продать все машины. Будь у него чуть побольше предусмотрительности, и белая могла бы принадлежать ему, выручка и от остальных пяти была бы достаточно велика. Эта изумительная маленькая лапочка могла бы стать его крошкой, которую он бы любил, которой бы он владел. Но ничего. В Италии их осталось еще много. Одна из них еще будет носить его фамилию.
Операция могла быть завершена едва ли не в тот же вечер, ко Чарли, на всякий случай, отвел на нее гораздо больше времени, чем было необходимо, — целых четыре недели! — огромное время, чтобы зарегистрировать машины. Даже при том, что ЕРА, агентство по охране окружающей среды, со своими погаными законами о контроле за токсичностью выхлопов будет ставить ему палки в колеса.
Это была милая сердцу ее творца Сделка Века. Он не рискует ни центом из собственного кармана, а прибыль целиком достанется ему. Точнее, ему и Ленни. Он обещал Ленни двадцать пять штук только за то, что он приведет покупателей. Но Ленни, конечно, не был полноправным партнером, забирающим половину, ведь идея целиком принадлежала Чарли Бэббиту.
Но почему же, почему этот шедевр, не дело, а конфетка, никак не хотело складываться? Почему оно топталось на месте и шло наперекосяк?
Операция была рассчитана так, чтобы провести ее как можно быстрее. В конце концов, семнадцать процентов от двухсот тысяч за четыре недели составят добрых тридцать четыре тысячи. Слишком много баксов, чтобы их можно было просто так спустить в унитаз. Чем скорее Чарли заплатит по векселям, тем больше денег достанется ему. Но прошло уже шесть недель, а дело еще не было сделано. Счетчик накручивал проценты, и национальный долг рос как на дрожжах. Вдруг стало подозрительно похоже, что Чарли придется оценивать апартаменты не в Палм-Спрингс, а в федеральной тюрьме.
Будь проклято это агентство по охране окружающей среды! Какого черта они не занимаются спасением китов или поисками радиоактивных отходов атомных электростанций, вместо того чтобы цепляться к честному бизнесмену со своими законами о токсичности автомобильных выхлопов? Неужели они там, в ЕРА, не понимают, как трудно найти удовлетворяющие их требованиям адаптеры топливных насосов для этих экзотических машин? Для «шевроле». — пожалуйста! Для «джип-чероки» — без проблем! Но «ламборгини»?! Тянулись недели, а его механик возвращался пустым, Чарли даже поднял свою предельную цену до двадцати пяти сотен за штуку, но это не помогло.
— У них нет адаптеров. Они не делают адаптеров для таких монстров, как «ламборгини». Этим итальяшкам все равно, каким воздухом они дышат. — Механик Чарли, неуклюжий малый по имени Элдорф, был раздражен.
Без этих адаптеров три независимые комиссии ЕРА трижды отказали ему в разрешении на эксплуатацию. А в штате Калифорния машина не может быть продана без санкции ЕРА на регистрационных документах. Точка. Он мог бы переправить машины в Орегон и зарегистрировать их там, но время было упущено. Где он теперь найдет подходящее грузовое судно за приемлемую цену?
Чарли шел ко дну. Он уже спустил задаток, полученный от юристов, это была часть его законной прибыли, и он уже истратил ее. Он должен был соответствовать своей роли преуспевающего дельца. А хорошо выглядеть и широко жить совсем не дешево в наше время, когда «скромная» стрижка стоит двести пятьдесят баксов, а солнечные очки в стиле ретро, с этикеткой модного дизайнера на стекле тянут на четыреста. Добавьте сюда падение курса доллара. Итальянский костюм, сшитый на заказ, который два года назад стоил, может быть, тринадцать сотен, сегодня приближается к двум тысячам. А дело, которое могло быть закончено тем же вечером, тянулось уже так долго, что все заинтересованные стороны начали очень и очень беспокоиться.
Их непрерывные встревоженные звонки угнетали Чарли. Он этого не любил.
* * *
Сюзанна Палмиери поставила свою «вольво» рядом с ухоженным серебристым «феррари» Чарли Бэббита. Была пятница, одиннадцать тридцать утра. Она вышла из машины и огляделась. Последние три недели она работала здесь. Вывеска должна была гласить: «Автосалон Бэббита. Коллекционные модели». Но вывески не было, как не было и ничего, достойного коллекционирования, кроме, может быть, старого хлама, окружавшего приземистое, похожее на ангар здание. Здание стояло в конце длинной улицы, пересекавшей бесконечные кварталы складских помещений и свалок утильсырья. Выглядело оно невзрачно. Стены облупились, с рифленой крыши клочьями слезала краска. Построенное в 1946 году как временное, это сооружение послужило пристанищем для бесконечной череды временных контор, из которых предприятие Бэббита было не только самым последним, но и самым временным.
Как могла она, красивая, умная девушка, воспитанная в строгих традициях итальянской католической морали, выпускница сурового монастырского пансиона, позволить себе увлечься человеком, который зарабатывает на жизнь невесть как?
Почему Сюзанна, которая, несомненно, заслуживала лучшей доли — например, супружества с человеком, имеющим приличную работу и твердый доход, человеком, который только и делал бы, что говорил ей о своей любви, — так увязла в отношениях с типом вроде Чарли Бэббита, что даже собиралась провести уик-энд с хозяином автосалона?
Она покачала своей милой головкой, открыла дверь и вошла в небольшой тесноватый офис, который был ей так хорошо знаком.
«Почему?» — снова спросила она себя.
Как только ее взгляд упал на Чарли Бэббита, злобно кричащего в телефонную трубку, она все вспомнила, она поняла. Чарли. Чарли Бэббит. Бот почему. Сюзанна долго стояла, разглядывая его. Без сомнения, он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Высокий и мускулистый, с еще не располневшим, сильным и гибким двадцатишестилетним телом, густыми темными волосами, вечно норовившими растрепаться, сколько бы он их ни приглаживал. Его большие карие глаза оттенялись густыми ресницами. Губы, когда он не улыбался, были полными и чувственными, как у девушки. А когда Чарли Бэббит улыбался… О, кто мог бы устоять перед такой улыбкой, перед ослепительным блеском белоснежных зубов, перед этой разящей наповал ямочкой на подбородке?
Но, хотя Чарли был неотразим, Сюзанна была не настолько легкомысленной, чтобы ее сердце можно было покорить только красивой внешностью. С красавцем можно лечь в постель, провести чудесную ночь и спокойно расстаться, едва наступит утро. Но чтобы с ним захотелось провести и день, он должен иметь за душой что-то помимо красоты.
Что касается Чарли, этим «чем-то» был его первобытный, свирепый ум. В нем одновременно уживались внешний лоск, взрывной темперамент и ясный мозг, мгновенно схватывающий суть любой проблемы и немедленно принимающий единственно верное решение. Если бы только он направил свои способности на что-нибудь важное и полезное, вместо того чтобы гнаться за журавлем в небе, Чарли Бэббит мог бы стать силой, с которой бы считался мир.
Чарли глубоко затянулся сигаретой «Лаки Страйк» и жестом пригласил Сюзанну заняться делом, но все его внимание было поглощено перебранкой по телефону. Сюзанна села за свой стол и сняла телефонную трубку. Маленькими быстрыми пальчиками она набрала длинную последовательность цифр международного вызова, прижала трубку к уху и заговорила по-итальянски.
Несмотря на громкое название, «Автосалон Бэббита» имел довольно жалкий вид. Все помещение провоняло сигаретным дымом, всюду, где только можно, стояли переполненные пепельницы. В комнате было три металлических стола, сменивших не одних хозяев и купленных на дешевой распродаже, три деревянных стула и конторка. За одним столом работал Чарли. Другой принадлежал «секретарше, которая на минутку вышла», а на самом деле не существовала вовсе.
Именно этот стол и был пожалован Сюзанне вскоре после того, как они встретились и Чарли пленился ее божественной красотой, ее упругим маленьким телом, ее итальянским темпераментом и очаровательным акцентом. Как только он узнал, что она свободно владеет итальянским, lingua toscana in bocca romana, он предложил ей работать у него.
Они стали любовниками через несколько дней после того, как она поступила в «Автосалон Бэббита». Сюзанна великолепно держалась со всеми заинтересованными в деле «ламборгини» сторонами.
За третьим столом сидел «партнер» Чарли, а точнее его служащий. Ленни Баришу было всего двадцать лет, но он уже три года занимался посредничеством по телефону. Сейчас он тоже вел переговоры. Только он не кричал. Он скулил.
Стены офиса украшали плохого качества карты Западной Германии и Италии. Со всеми своими шитыми на заказ костюмами и английскими туфлями, со всем своим «классом», Чарли Бэббит был всего лишь мелким торговцем подержанными автомобилями, который взял взаймы даже шнурки для своих ботинок.
Слушая голос на другом конце провода, Чарли на минуту прекратил кричать. Но его густые темные брови были нахмурены и казалось, что он вот-вот снова сорвется. Он свирепо дымил своей сигаретой.
— Нет, сэр, — хныкал Ленни, — я разговаривал об этом с мистером Бэббитом не далее как сегодня утром. — Он умоляюще смотрел на Чарли и отчаянно жестикулировал, призывая его на помощь, но у Чарли Бэббита своих проблем хватало с избытком.
— Да прошло уже пять с половиной недель! — орал он в трубку. — Недель! Как, черт тебя возьми, ты мог трижды пролететь с этой долбаной комиссией?
Ленни, пытавшийся успокоить встревоженного покупателя серебристого «ламборгини» модели 1985 года, в печальном удивлении поднял глаза на Чарли Третий отказ ЕРА был для него новостью, и новостью отнюдь не долгожданной.
— Ах да, сэр, — несчастным голосом сказал он в трубку, — они устранили помехи, возникшие со стороны ЕРА. Еще один… или два дня…
— Потрясающие успехи! — орал Чарли. — Шесть машин, три раза каждая! Ноль из восемнадцати — не очень хороший процент, тебе не кажется? Кто ты такой — механик или инженер из НАСА? Мы взялись сбыть эти проклятые машины. У нас не какой-нибудь автомузей! Я тону! Спаси меня, черт возьми!
Покупатель, терзавший Ленни Бариша, был так настойчив, что Ленни весь взмок.
— Хорошо, сэр, я д-думаю, что это вряд ли необходимо, — заикался он, жестами призывая Чарли вмешаться.
Но Чарли не обращал на Ленни никакого внимания.
— Да, так что я должен ему двести тысяч, понял? Тысяч! С тремя нулями!. — Он злобно раздавил окурок в переполненной пепельнице, немедленно закуривая новую сигарету.
Сюзанна закончила разговор: «Чао, грацие» — и повесила трубку. Взглянув на часики, украшавшие ее тоненькое запястье, она нетерпеливо нахмурилась и подняла руку, выразительно показывая Чарли на часы. Пятница, двенадцатый час. Совсем скоро им нужно было бы отправляться, не то дороги будут забиты машинами и выбираться из города им придется целую вечность. До Палм-Спрингс было очень далеко, и Сюзанна побаивалась ночью ехать по пустыне. Чарли обещал ей трехдневный праздничный уик-энд. Это было неделю назад, когда еще было хоть что-то, что он мог бы отпраздновать, Чарли бросил на Сюзанну быстрый взгляд и кивнул. «Одну секунду. Я в беде. Потерпи еще чуть-чуть» — означал его кивок. Он снова переключил свое внимание на этот так бесивший его телефонный разговор.
— Он мог бы отобрать машины одиннадцать дней назад! Они обеспечивают ссуду! Я удерживаю его из последних сил!
Сюзанна увидела, как в глазах Чарли нарастает паника.
Зазвонил телефон, третий телефон на столе Сюзанны. Чарли посмотрел на нее, его глаза приказывали ответить. Поправив золотую сережку в виде колечка, Сюзанна подняла трубку и приветливо произнесла: «Автосалон Бэббита». На нее немедленно обрушился поток злобной ругани.
— Да, сэр, — бормотал в трубку Ленни, — я знаю, мы договаривались на четыре недели. — Он бурно, отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь внимание Чарли, но тот продолжал игнорировать его призывы — в его собственном окопе кипело сражение.
— Слушай, ты пробовал дать на лапу? — Чарли был настойчив. — Сколько могут зарабатывать в неделю эти ублюдки из ЕРА, черт возь… — Он остановился на полуслове, увидев, что Сюзанна неистово сигналит ему. И хотя она прервала свой разговор и отложила трубку, по выражению ее лица Чарли понял, что это очень срочно.
— Это Вайят, — сказала она, когда увидела, что он наконец обратил на нее внимание. — О твоем растущем долге. — Она насмешливо посмотрела на Чарли.
Чарли не ответил, но его глаза вдруг стали очень холодными, лицо окаменело.
— Если он не получит свои деньги до семнадцати тридцати, — продолжала Сюзанна, — он конфискует — он так и сказал — конфискует все…
— Перезвони мне! — рявкнул Чарли в свою трубку и швырнул ее, не дослушав механика.
— … машины, — закончила Сюзанна.
Озорная мальчишеская улыбка озарила красивое лицо Чарли Бэббита. Мальчишеская, но вместе с тем улыбка взрослого, знающего себе цену мужчины, самоуверенная и нагловатая. Тотчас же, насторожившись, Сюзанна отступила назад, яростно мотая головой в знак протеста. Что бы он ни затевал, она не хотела участвовать в этом. Ее бессмертной душе уже угрожала достаточная опасность, хотя бы только потому, что она была рядом с Чарли Бэббитом.
Чарли нежно обнял ее за талию и привлек к себе. Его голос был тих и спокоен, словно все было в порядке, словно речь шла о самом незначительном, повседневном деле.
— Скажи ему… ты его не понимаешь. Я подписал чеки во вторник. Ты сама видела, как я их подписывал вместе с другими бумагами. И лично отнесла их на почту.
Сюзанна продолжала упрямо мотать головой. Она не знала, зачем все это нужно, но это была бесстыдная ложь. Три недели подряд она слушала обрывки деловых разговоров Чарли Бэббита, — а как она могла их не слышать, если все три стола стояли так близко, а Чарли кричал в трубку так громко? — но она не хотела во всем этом участвовать, не хотела даже знать об этом. Ее наняли для того, чтобы она вела переговоры с Италией, потому что она итальянка и свободно владеет языком, и это было все, что Сюзанны Палмиери касалось. Но все же в глубине души она сознавала, что это не так — с тех пор как они с Чарли Бэббитом стали близки.
Чарли нежно гладил густые волосы Сюзанны. Его голос стал еще тише.
— Пожалуйста. Мне это необходимо, — ласково проговорил он.
Сюзанна чувствовала, что начинает поддаваться. Чарли всегда удавалось растопить ее сердце нежностью. Ненавидя себя за эту слабость, злясь на Чарли, она тем не менее повернулась к телефону и взяла трубку.
— Сэр, я вас не понимаю, — как эхо повторила она. — Мистер Бэббит подписал чек во вторник. Я сама видела, как он подписывал его вместе с другими бумагами. И я лично отнесла его на почту. — Она услышала, как у Чарли вырвался глубокий вздох облегчения.
— Одну секундочку, я только отвечу по другому телефону. — Сюзанна снова отложила трубку. — Пять тридцать, — повторила она слова Вайята. — И не надо пудрить мне мозги.
Чарли Бэббит зашагал взад-вперед по комнате. Его мысли неслись со скоростью восемьдесят миль в час, и тело его тоже инстинктивно задвигалось, словно стараясь поспеть за ними.
— Не мог бы он попросить своего бухгалтера еще разок проверить приходные книги? В качестве одолжения лично тебе. Тебе придется поплатиться своей задницей — скажи ему, работой, — если возникнут проблемы.
Сюзанна нахмурилась, но снова взяла телефонную трубку:
— Не можете ли вы попросить своего бухгалтера еще разок проверить приходные книги? Пожалуйста, сделайте это для меня. Я боюсь, что, если возникнут проблемы, мне придется…
Сюзанна не смогла закончить фразу, ее прервал страшный грохот. Они обернулись на Ленни, который, отчаявшись привлечь внимание Чарли, изо всех сил забарабанил по краю своего металлического стола. Его глаза излучали мольбу, пот стекал по щекам за шиворот. Ленни охрип и чуть не плакал.
— Да, сэр, как только мистер Бэббит вернется с переговоров…
Поняв наконец, до какой степени отчаяния дошел этот мальчишка, Чарли быстро двинулся к его столу, чтобы дать Ленни необходимые указания. Но Сюзанна позвала его, и ее голос был не менее настойчив. Раздираемый с двух сторон, он остановился.
— Чарли, Посмотри на меня. Пять тридцать, — сообщила Сюзанна.
Чарли Бэббит застыл на месте и на мгновение прикрыл глаза. Он сделал глубокий, прерывистый вдох, пока его мысли, как обезумевшие лабораторные крысы, мчались по лабиринту в поисках щелки, в которую можно было бы улизнуть. И конечно, скоро он обнаружил ее, крохотную, но все же достаточно широкую для того, чтобы в нее могла пролезть лабораторная крыса.
— Хорошо, — он раздраженно щелкнул пальцами, — слушай меня. Я улетел в Атланту. Как раз сейчас я в самолете. В понедельник новый чек будет лежать у меня на столе, и первое, что ты сделаешь, придя на работу, это подпишешь его у меня. Это единственное, что ты можешь сделать. Ради Бога, не убивайте нас с мистером Бэббитом. Я очень боюсь потерять работу. Идет?
Девушка помрачнела, уязвленная не только угрызениями совести, но и бесцеремонностью Чарли. Иногда его небрежная манера обращения приводила ее в бешенство. Но все-таки она опять подняла телефонную трубку.
Чарли немедленно переключился на Ленни, который пытался уцелеть в схватке с наседавшим на него клиентом.
— Я не могу сделать этого, сэр, — отчаянно хрипел он, — до тех пор пока вы лично не переговорите с мистером Бэббитом… Ах, вам нужен номер его телефона? Минуточку. — Ленни взглянул на Чарли, который выразительно мотал головой. — Нет, сэр, он сейчас в дороге, и…
— Чарли! — позвала Сюзанна.
Он метнулся к ней. Лицо его потемнело, глаза были холодны, как Берингово море.
— Детка, не могла бы ты включить свои собственные мозги, — зарычал он, — хотя бы один раз?
Сюзанна вздрогнула как от удара, но только стиснула зубы. Она понимала, как ему тяжело. На него давят со всех сторон.
— Ты должен позвонить ему, как только приземлишься.
— Чарли! — вскричал Ленни Бариш.
К этому моменту Чарли уже ощущал себя паровым котлом, у которого вот-вот сорвет предохранительный клапан.
Вот он, Чарли Бэббит, старающийся пробиться в одиночку, без посторонней помощи, и рискнувший жить в долг. Услышав свое имя, которое беспомощный Ленни почти промычал, Чарли взорвался.
Он развернулся и одним широким движением смахнул со стола Ленни все, что там лежало. Телефонные книги, каталоги, папки с документами с грохотом полетели на пол. Ленни в оцепенении наблюдал за происходящим.
— Какие… проблемы… парень?.. — угрожающе процедил Чарли сквозь сжатые зубы. Кадык у Ленни судорожно дернулся, он с трудом глотнул воздуха.
— Мистер Бейтмен хочет отказаться от машины. И мистер Вебб тоже. Они… они хотят получить назад задаток.
К концу предложения он перешел на шепот, прекрасно сознавая, что от задатка остались одни воспоминания и его уже не воскресишь, Чарли молча прикрыл глаза.
— Они нашли себе машины в «Вэлли моторз», — продолжал Ленни. — И хотят иметь дело с ними.
— Чарли, пожалуйста, — настаивала Сюзанна.
Чарли спокойно повернулся к ней. Его раздражение разрядилось на Ленни.
— Вайят хочет знать, где машины.
Чарли кивнул. Конечно, хочет. Перебьется.
— Скажи ему правду. Ты не знаешь.
Этого не знал никто, кроме Чарли. Машины были его последней ставкой, его секретным оружием.
Он снова повернулся к Ленни и начал инструктировать его спокойным, твердым голосом.
— Скажи Бейтмену, что я соединился с тобой по другому телефону. Я только что договорился с ЕРА. — Он замолчал, борясь с собой, потом со вздохом сдался. — Скажи им, что я делаю им скидку еще по пять тысяч каждому. Поскольку ценю их терпение.
Ленни благодарно кивнул и вернулся к разговору. Сюзанна повесила трубку и посмотрела на Чарли.
— Понедельник, — сказала она. — Вайят согласился подождать до понедельника.
Понедельник. А сейчас еще только пятница. В его распоряжении было целых три дня, драгоценная передышка для того, чтобы предпринять что-нибудь. Чарли облегченно вздохнул и расслабил сведенные мышцы.
Он посмотрел на Сюзанну, впервые за этот день увидев ее. Его подружка. Она была с ним, когда он так нуждался в этом, и Чарли был ей благодарен. Он постарается отплатить ей сполна. Она была так прелестна! Чарли с восхищением оглядел ее миниатюрную фигурку. Она была изумительна, эта маленькая темпераментная итальяночка с шапкой вьющихся черных волос, с черными блестящими глазами. Ее восхитительная нежность никогда не оставляла его равнодушным. Он притянул ее к себе, погладил ее худенькие плечи, поцеловал соблазнительные ярко-алые губы.
— Итак, Палм-Спрингс?
Большие черные глаза Сюзанны удивленно расширились.
— Мы все-таки едем?
Чарли кивнул. А что такого?
— Все это ерунда. Не бери в голову.
— Ерунда? — повторила Сюзанна. Этот взрыв, эти отчаянные телефонные звонки, эта ложь… ерунда?!
Чарли выразительно пожал плечами.
— Элдорф притащит эти шесть адаптеров. Потом я пройду ЕРА, сбагрю машины, верну деньги…, и… — Он выдержал драматическую паузу. — Чистых восемьдесят кусков. Как бы то ни было. — Он улыбнулся ей своей Улыбкой Номер Два, Самоуверенной. — Не так уж плохо. За пару телефонных звонков.
* * *
Солнце садилось за горные хребты на западе. Серебристый «феррари» пересекал пустыню, пожирая расстояние со скоростью восемьдесят миль в час. Небо темнело, лишь пылающие верхушки облаков еще отражали последние солнечные лучи. На темном полотнище опускающейся ночи одна за одной зажигались звезды и складывались в знакомые узоры созвездий, Сюзанна Палмиери немного поежилась. Бескрайнее небо над пустыней всегда угнетало ее, заставляло чувствовать себя маленькой и ничтожной.
Сюзанна почти уже не рассчитывала получить от Чарли какие-либо заверения, касающиеся их отношений. Он был для нее неразрешимой загадкой. Относился ли он к ней так же, или почти так же, как она к нему? Он никогда не показывал ей никаких своих чувств, кроме раздражения. Значила ли она что-нибудь для него? Интересует ли его кто-то, помимо его собственной личности?
Когда они лежали в постели, Сюзанна могла бы поклясться, что это так. Чарли был так пылок и ласков, так нежно сжимал ее в объятиях, целовал ее так страстно и значительно… Сюзанна знала, что нравится ему, она могла прочесть это по его глазам и по плотоядной улыбке, появляющейся на его лице, когда он пожирал ее взглядом. Но стоило ему снова надеть штаны, и он немедленно превращался в совсем другого Чарли Бэббита. Чарли Бэббита, постоянно ищущего своей выгоды, стремящегося нащупать у каждого его слабое место, чтобы обратить себе на пользу, Когда другие мечтали, он строил планы. Сюзанна любила его, но не была уверена, что он всегда ей нравится.
Последние десять миль она сидела молча, внимательно разглядывая его, не в силах прочесть хоть что-то по выражению его непроницаемого лица Чарли сжимал руль обеими руками и смотрел прямо перед собой, погруженный в свои мысли. Он не открывал их ей. Никогда не открывал их ей. Но Сюзанна чувствовала, что он не настолько уверен в успехе, как пытается показать. Определенно, что-то угнетало Чарли. Даже за то короткое время, что они были любовниками, она научилась распознавать подобные вещи.
— Я не настаиваю, но тебе не кажется, что ты мог сказать мне хоть несколько слов? — наконец спросила она. — Пока мы не приехали в отель.
Чарли мрачно посмотрел на Сюзанну.
— Я пошутила, — сухо сказала она, невинно поднимая брови.
Чарли понимающе усмехнулся. Эта девушка твердо стояла на земле и не боялась ни его, ни кого-нибудь еще.
— Хорошо, что мы сорвались в пятницу. — мягко парировал Чарли. — У тебя целых три дня, чтобы меня пилить.
— Слушай, — рассудительно произнесла Сюзанна, — если ты так чертовски обеспокоен, свяжись с конторой и узнай, как там дела. Конечно, это… просто… ерунда, но… Это то, о чем я думаю, так? — засмеялся Чарли, но в его смехе и во взгляде чувствовалось напряжение.
— О Боже, надеюсь, это не другая женщина! — Сюзанна закатила глаза в притворном испуге.
— Возможно, это три другие женщины, — передразнил ее Чарли.
— Ладно, хватит дурачиться. Может быть, они разыскивают тебя, Чарли. — Сюзанна вызвала офис по телефону, установленному в машине.
— Три-ноль-один-девять, — раздался голос телефонистки.
— Бэббит, — отрывисто бросил Чарли.
Сюзанна посмотрела на него с легким беспокойством.
— Два звонка от мистера Бейтмена. Он оставил телефон…
— Не надо, — ответил Чарли, не глядя на Сюзанну.
— Ладно, — сказала телефонистка, — и еще здесь… О! — Ее голос слегка дрогнул. — О Господи! — пробормотала она.
Чарли и Сюзанна переглянулись. Какого черта?!
— Еще звонок от мистера Муни. В сообщении говорится, что он адвокат вашего отца. В Цинциннати. И… ваш отец умер, сэр.
У Сюзанны перехватило дыхание, она впилась глазами в Чарли. Но выражение его лица не изменилось и он не сказал ни слова.
— Похороны в воскресенье, — продолжала, волнуясь, телефонистка. — Ему не удалось вас разыскать. Он… Он оставил свой телефон…
Но Чарли уже отключил связь. Его нога застыла на педали газа, по-прежнему выжимая восемьдесят, а глаза смотрели вперед, на дорогу, но что-то в нем неуловимо изменилось, и сердце Сюзанны пронзила острая жалость. Глаза девушки наполнились слезами сочувствия. Его отец. Как это ужасно.
— О Чарли, — прошептала она, — с тобой все в порядке?
Он не ответил, но снял ногу с педали газа, и машина замедлила ход. Свернув на обочину, Чарли нажал на тормоз, и «феррари» остановился. Но Чарли продолжал сидеть, глядя прямо перед собой, с головой, как в воду, погрузившись в свое молчание.
Сюзанна протянула руку и осторожно дотронулась до его плеча, просто чтобы напомнить о себе. Он повернулся к ней:.
— Извини меня за испорченный уик-энд, детка.
— Уик-энд?! — Реакция Чарли была настолько невероятной, что Сюзанна едва могла поверить сбоим ушам. — Чарли…
Кончиками своих нежных пальцев она притянула его лицо к себе, пытаясь заглянуть в его глаза.
Но Чарли избегал ее взгляда.
— Понимаешь, — пробормотал он, пряча глаза, — мы… мы с ним ненавидели друг друга… По-настоящему ненавидели…
Но в его голосе не было ненависти. Только боль. Переживая за него и вместе с ним, она гладила его по голове, успокаивая его, как мать, успокаивающая ребенка своими любящими руками.
— Мама умерла, когда мне было два года. И мы остались вдвоем. Только вдвоем.
Сюзанна прикусила губу.
— Он… бил тебя?
Чарли поколебался.
— Не физически, — сказал он наконец, с трудом выдавливая слова. — На его взгляд, я никогда не был достаточно хорош. Он не признавал дворового футбола. Только высшую лигу. Я обязан был быть первым во всем. — Он улыбнулся Сюзанне слабой, горькой улыбкой. — Знаешь, он любил говорить: «Человек может». Я должен был стать таким, как он хотел.
Некоторое время они сидели молча, каждый наедине со своими мыслями.
— Я еду с тобой, — вдруг сказала Сюзанна.
Чарли покачал головой.
— Это мило. — Он улыбнулся ей. — Но это не имеет смысла.
— Я так хочу, — упрямо возразила Сюзанна, — в этом есть смысл.
Но Чарли продолжал качать головой с тем же упрямством, что и она.
— Не стоит беспокоиться, — отрезал он.
Задетая за живое, Сюзанна отстранилась и отняла руки от его головы. Снова Чарли оттолкнул ее. Но не совсем. Ощущение ее рук, гладящих его волосы, еще удерживало их вместе. Теперь, почувствовав себя беззащитным и одиноким, Чарли потянулся к Сюзанне.
— Я все время забываю, с кем я говорю, — прошептал он с короткой, печальной улыбкой.
Сюзанна прижала его голову к груди и прикоснулась щекой к его волосам. Хотя ей и было очень грустно, чувство благодарности переполняло ее сердце и согревало душу. Она нужна ему!
Глава вторая
Когда они мчались назад, пересекая пустыню в обратном направлении, Чарли нервничал и хмурился, но Сюзанна решила, что это естественная реакция на внезапное известие о смерти отца. Пока они ехали, Чарли короткими, отрывочными фразами обрисовал ей свой план. Он подбросит ее домой и оставит там собирать вещи, а сам возьмет ее «вольво», чтобы съездить к себе за костюмом. Кредиторы шли за Чарли по пятам, поэтому ему было рискованно не только разъезжать по Лос-Анджелесу в своем «феррари», но даже просто появляться дома. Поэтому он должен вернуться как можно быстрее и оставшиеся дела уладить по телефону Сюзанны. Они переночуют у Сюзанны, отправятся в аэропорт рано утром, будут в Цинциннати к обеду, остановятся в отеле и сразу после похорон вернутся обратно в Лос-Анджелес. А что касается уик-энда в Палм-Спрингс, он обязательно состоится, это Чарли обещает.
К тому моменту как Чарли вернулся, Сюзанна уже собралась. Он прошел прямо к телефону и заказал два билета первого класса, затем позвонил в отель «Бродхем» в Цинциннати и забронировал двухместный номер.
— Нет, только на завтрашнюю ночь. В воскресенье утром мы освободим номер.
Как только самолет оторвался от бетона лос-анджелесского аэропорта, Чарли одну за другой проглотил две порции виски, откинул сиденье, повернулся лицом к окну и заснул. Сюзанна в одиночестве покусывала бутерброд с икрой и потягивала мелкими глотками скверное шампанское. Она чувствовала себя, как выдохшееся вино. Радость, пузырьками бурлившая в ней, иссякла. Чарли Бэббит снова обошелся без нее.
Чарли не проснулся, когда начали разносить обед, и Сюзанна не стала будить его. Должно быть, напряжение последних дней совсем его измотало. Смирившись со своим одиночеством, она поковыряла вилкой салат из омаров и съела половинку цыпленка по-корнуолльски.
Чарли проснулся, как только самолет начал снижаться, и сразу же почувствовал сильный голод. Когда эффектная рыжеволосая стюардесса выразила сожаление, что кухня уже закрыта, а еда заперта на ключ, Чарли одарил ее своей Улыбкой Номер Один, Убийственной, и нежно промурлыкал:
— Киска, прости, что я причиняю тебе столько хлопот, просто я весь день не ел и умираю от голода.
Через несколько минут стюардесса вернулась с тяжело нагруженным подносом — холодные креветки, филе-миньон с грибами (мне не подавали филе-миньон, ядовито заметила Сюзанна), жареный картофель, салат, горячие булочки, шоколадный мусс, свежезаваренный кофе и коньяк.
— Этого достаточно? — спросила стюардесса, с трудом переводя дыхание.
Улыбка Номер Один стала еще ослепительнее.
— Бы спасли мне жизнь, — промурлыкал Чарли, — я не знаю, как и благодарить вас.
— «Знаешь, — подумала Сюзанна по-итальянски, глядя на смачно жующего Чарли, — ручаюсь, что знаешь».
* * *
Отель удивил Сюзанну. Большой и некогда аристократичный, «Бродхем» был очень стар. Остатки былого величия еще были заметны, но обшарпанный мраморный пол и потрескавшиеся хрустальные люстры говорили скорее о прошлой респектабельности, нежели о сегодняшнем благополучии.
Чарли Бэббит предпочитал все новое, ухоженное, яркое, шикарное и современное. Здесь было совсем иначе.
Когда они зарегистрировались у портье и их провели в отведенный им убогий номер, Сюзанна едва держалась на ногах. Единственное, чего она хотела, это отправиться спать. Завтрашний, начинающийся с похорон день обещал быть тяжелым, да и сегодняшний был немногим легче. Перед ней как в тумане промелькнули высокие потолки с осыпающейся штукатуркой, карнизы с облезлой позолотой, потертые бархатные гардины…
Впечатление на нее произвела лишь огромная допотопная ванна и бескрайняя двуспальная кровать. Сюзанна приняла ванну и тут же уснула.
Чарли лежал рядом с ней без сна, курил «Лаки» одну за другой и смотрел в темноту.
* * *
Воскресное утро принесло еще больше сюрпризов. Когда Сюзанна вышла из спальни в строгом черном костюме и темных чулках, Чарли перед зеркалом поправлял свой скромный галстук. Он выглядел необычно. Она никак не могла понять, в чем дело.
Чарли был одет в костюм, который она раньше не видела, и что-то в нем — может быть, старомодный покрой или темная ткань в узкую полоску — превратило его из блестящего Анджелино, одетого с иголочки, в молодого восточного бизнесмена, в чьей честности и рассудительности невозможно усомниться. Ни один голливудский торговец подержанными автомобилями не мог бы выглядеть так. Лишь когда он надел свои неизменные темные очки, Сюзанна узнала что-то от прежнего Чарли Бэббита.
Самое удивительное было в том, что его вдруг появившееся достоинство не было наигрышем или очередной из его многочисленных масок. Сюзанне это было совершенно ясно.
Машина, которую они взяли напрокат, ждала их у позолоченных вращающихся дверей отеля. Это был солидный черный «линкольн», очень подходящий для такого случая. Еще один сюрприз, хотя она, конечно, не думала, что Чарли способен поехать на кладбище в модном красном «кадиллаке».
Они сидели рядом и молчали, пока машина, тихо урча, пробиралась по центральным улицам Цинциннати по направлению к пригородам Бетон, кирпич и сталь уступили место траве и деревьям, небольшим одноэтажным домиками — еще дальше — солидным, ухоженным домам, привольно раскинувшимся за оснащенными сигнализацией оградами, пока «линкольн» наконец не свернул в каменные ворота кладбища. Мемориальный парк, основанный в 1835 году, был красив, как картинка в рекламном проспекте. Среди округлых холмов притаились ухоженные зеленые лужайки, усаженные кипарисами и ивами. Их населяли респектабельные покойники, терпеливо ожидавшие судного дня в мраморных склепах или под гранитными плитами.
Траурная церемония проходила на вершине холма, в одном из самых престижных участков парка. Около дюжины солидных седоволосых мужчин и женщин, одетых в черное, собрались вокруг открытой могилы. Если не считать ярко-голубого летнего неба, картину оживляла лишь пурпурная мантия священника и огромный венок из прекрасных алых роз с простой надписью «Сэнфорд Бэббит».
Когда машина остановилась и Чарли вышел, одергивая пиджак, взгляды присутствующих обратились к нему.
— По-моему, тебя ждали, — тихо сказала Сюзанна.
Чарли расправил плечи и, погруженный в молчание, медленно двинулся вверх по склону холма. Сюзанна следовала за ним, держась чуть сзади. Как только они подошли к могиле, началась скромная панихида. Они выслушали ее молча, не повторяя за священником рефрен молитвы и не подхватив пения гимна, хотя Сюзанна не смогла удержаться и перекрестилась, когда священник произнес: «Я есмь Воскресение и Жизнь». Она это сделала машинально.
Служба была краткой, может быть, даже слишком. Чарли бросил горсть земли на пышный, отделанный бронзой гроб отца, не проронив ни слезинки. Он кивнул Сюзанне, и она медленно пошла вниз, к машине, но Чарли вдруг окликнул один из присутствующих. Они пожали друг другу руки. Должно быть, это и был Джон Муни, старый адвокат мистера Бэббита. Она не слышала, о чем они разговаривали, но видела, как Муни достал связку ключей, отделил от нее несколько и передал Чарли, который спрятал их в нагрудный карман.
Чарли Бэббит, ни разу не оглянувшись, спустился вниз. Усаживаясь в машину рядом с Сюзанной, он произнес только:
— Планы меняются. Мы останемся в Цинциннати еще на одну ночь, ладно? Мне нужно кое-что сделать перед отъездом.
— Куда мы направляемся? — спросила Сюзанна, когда Чарли взялся за ключ зажигания.
— Увидишь.
— И все-таки, — настаивала она.
— Ист-Волнет-Хиллз.
В этом районе Цинциннати почти не было прохожих и машин. Дома здесь были солидные, настоящие дворцы. Каждый занимал по крайней мере десять акров. Здесь соседи не перекликаются через забор и не бегают друг к другу за солью. Все это место словно шептало: «Деньги». Потому что кричать об этом было ниже его достоинства.
— Вот оно гнездо, родное гнездо, — саркастически произнес Чарли.
Сюзанна вышла из машины и, пораженная, остановилась перед огромным домом Сэнфорда Бэббита с каменными колоннами, домом, где Чарли жил вплоть до того таинственного дня, когда он, совсем мальчишкой, покинул его.
Чарли вышел из машины и поднес чемоданы к подъезду.
— Как ты мог уйти… от всего этого?.. — выдохнула Сюзанна.
Увиденное просто ошеломило ее, она никак не могла связать в своем сознании Чарли Бэббита, которого знала, и этого, нового.
— Благодарю, — коротко сказал Чарли.
— Я не могла себе представить.
Но Чарли не слушал. Он поставил чемоданы и направился к двум автомобилям, стоявшим рядом под навесом, на дорожке, ведущей от дома к гаражу. Там был серебристо-каштановый «роллс-ройс», но не он привлек внимание Чарли.
Это был «бьюик роудмастер» с откидным верхом, выпуска 1949 года, того самого благословенного года, последнего перед тем, как появились эти чудовищные машины-бронтозавры с хвостами-килями. Окрашенный в сочный кремовый цвет, автомобиль сверкал глянцем, наведенным заботливыми руками. Все в нем было безупречно — от великолепной полировки до ярко-красных кожаных сидений, от щитков над капотом до зубастых решеток радиатора, от фирменного знака «бьюика» на кузове до круто наклоненного назад ветрового стекла. Он был красивым, необыкновенным, породистым, и на лице Чарли отразилось полное одобрение.
Вид двухцветного «роллса» ошеломил Сюзанну.
— Он был биржевым маклером?
— Владельцем инвестиционного банка, — ответил Чарли, не отрывая глаз от «бьюика». — Они отличаются тем, что одеваются с большим вкусом. — Он любовно провел рукой по кузову автомобиля.
Сюзанна отвлеклась от «роллса» и была приятно поражена «бьюиком».
— Замечательная машина, — восхищенно сказала она.
— Я знал эту машину сколько себя помню, — сказал Чарли и добавил: — А сидел за ее рулем всего один раз.
Что-то в его голосе заставило Сюзанну резко обернуться, но он отвел глаза и ничего больше не сказал.
На огромной клумбе, выложенной камнями, росли великолепные кусты роз. Сюзанна, любившая цветы, нашла там несколько редчайших сортов. Но они увядали, их листья были покрыты пылью, а кончики лепестков пожухли.
— Следовало бы полить их. Они погибают.
Чарли бросил на розы презрительный взгляд, который, казалось, мог испепелить их на месте.
— Не беспокойся за них, — перебил он Сюзанну.
Еще одна неожиданность. Что он мог иметь против этих роз?
Сюзанна вслед за Чарли поднялась по ступенькам к парадной двери и ждала, пока он выудит из кармана ключи. Когда они вошли в дом, Сюзанна раскрыла рот, изумленная окружающим ее великолепием. Они оказались в просторном холле, переходившем в огромную лестницу, ведущую в верхнюю часть дома. Там были зеркала высотой не менее девяти футов, в золоченых рамах в стиле барокко. Они висели друг против друга, так что отражения Чарли и Сюзанны уходили в бесконечность, как на полотнах эпохи Ренессанса. Дом был пуст. В этот воскресный день в честь памяти Сэнфорда Бэббита всем без исключения слугам был дан выходной.
Чарли толкнул дверь в гостиную, и она открылась. Им в ноздри ударил резкий запах мебельной полировки, смешанный с затхлым запахом давно не проветриваемого жилья и пыли, собиравшейся на шторах вне зависимости от того, как часто по ним проходились пылесосом. Гостиная была огромной, похожей на океан из дорогих восточных ковров, по которому, как величественные, роскошные лайнеры, плавали тяжелые громады антикварной, красного дерева, мебели.
На стенах торжественно висели картины в резных золоченых рамах, в них не было ничего особенного, смелого или оригинального. Тем не менее они оставляли впечатление роскоши и могущества, привычного богатства и мертвого молчания, мрачной тишины. Невозможно было даже вообразить, что в этой комнате раздавался смех, или раздраженные голоса, или слова любви. Это было место для событий, а не для чувств. Тем не менее чувства посещали эту комнату, и чувства сильные.
Чарли Бэббит долго стоял в дверях и внимательно оглядывал гостиную, дюйм за дюймом.
— Что с тобой? — спросила Сюзанна, не в силах ничего понять по его лицу.
Он не посмотрел на нее и заговорил скорее сам с собой, чем с девушкой:..
— Когда я сказал ему, что ухожу… я стоял на этом самом месте… Он сидел… на этом стуле…
Чарли покачал головой, словно хотел стряхнуть с себя эти воспоминания. Потом, взяв Сюзанну за руку, он повел ее по дому, показывая ей все: огромные кухни (их было две, и в каждой своя прислуга), столовую с настенными канделябрами и люстрой, висящей прямо над длинным столом, за которым могли бы поместиться двадцать человек; великолепную библиотеку, с рядами высоких стеллажей, уставленных книгами в кожаных переплетах с золочеными корешками; бесконечную череду просторных спален на втором этаже, в каждой из которых были каменные камины, необъятные кровати и отделанные мрамором ванные комнаты.
Тем не менее Сюзанне больше всего понравилась скромная комнатка на третьем этаже, которая принадлежала Чарли, когда он еще жил здесь.
Это было типичное обиталище мальчишки-подростка, словно сошедшее с киноэкрана. Узкая койка, стены, увешанные вымпелами, полученными за победы на бейсбольных соревнованиях, блестящие модели военных самолетов, МИГов и F-14.
Здесь ничего не изменилось с тех пор, как Чарли покинул этот дом, даже его грязные рубашки так и остались лежать в стенном шкафу.
Эта кушетка, эти старые книжные полки, заполненные классикой вроде «Острова сокровищ» и «Робин Гуда», никак не вязались с тем Чарли, которого Сюзанна знала, хладнокровным Чарли Бэббитом, который быстро говорил и быстро надувал. И в этом было что-то трогательное. Таким Чарли Бэббита в Лос-Анджелесе не знал никто, кроме нее.
Перебирая вещи в его стенном шкафу, Сюзанна извлекла оттуда старые коробки со всякими безделушками и расположилась на полу, рассматривая их. Фотографии, альбомы с автографами, плакат группы «Кисс», тексты старых хитов. Ей было забавно совершить это путешествие в прошлое своего возлюбленного. Она подняла глаза на Чарли, который с ласковой улыбкой наблюдал за ней.
— Как здорово!
— Для впавшей в детство у тебя слишком красивые ушки, — заметил он.
— Я не впала в детство. Мне просто интересно. Ты был его единственным сыном. Ты родился, когда ему было… сколько? Сорок пять или около того? Возможно, он уже думал, что у него никогда не будет сына, — Сюзанна в сомнении прикусила губу, но все-таки продолжила, — поэтому он не мог не любить тебя.
Склонившись к ней, Чарли начал ласкать мочки ее изящных ушей.
— Так почему же он ненавидел тебя? — продолжала настаивать она.
— Розовые ушки… с пятнышком… вот здесь.
Сюзанна знала, чего он хочет. Он не хотел говорить о своем отце и их с ним отношениях. Он хотел снять свой траурный костюм. Он хотел ее, здесь, в своей детской комнате, на своей старой кровати, чтобы дух того мальчишки, которым он был, встретился с мужчиной, которым он стал.
Неожиданно Сюзанне захотелось того же.
* * *
Потом она облачилась в его старую, пропахшую потом рубашку, надела его джинсы с закатанными штанинами. Ни одна из его старых вещей ему уже больше не годилась, и он остался обнаженным по пояс, надев лишь брюки от костюма. Они вместе обежали весь дом, поедая все, что им попадалось в холодильниках на кухне и на полках в кладовой — консервы из маринованных устриц, отборных крабов, вишневое и ванильное мороженое. Они были как дети, оставленные без присмотра в самом большом и дорогом кукольном домике на свете.
Наконец, исследовав всю нижнюю часть дома, они поднялись на чердак, просторное, пыльное подсобное помещение, тем не менее прекрасно освещенное и довольно опрятное. Здесь, запертые в старинных, окованных железом сундуках, хранились вещи, которые могли бы рассказать о жизни почти всех Бэббитов. И, в том числе, многое о жизни Чарли. Вот высокий детский стульчик — странно, он даже не помнил, что когда-то сидел на нем, — коробки с игрушками, письма в жестяных коробках для документов.
Они сидели на полу чердака, усталые и счастливые, лениво рассматривая какие-то старые журналы. Они были близки как никогда раньше.
— Ты помнишь машину, которая стоит там? — спросил Чарли.
Сюзанна кивнула, чувствуя, что он хочет сказать что-то важное.
— Его ненаглядное чадо. Она и эти несчастные розы. — Резкие, горькие интонации послышались в его голосе. — Мне было запрещено прикасаться к ней. «Это шедевр, — говорил он, — и требует соответствующего отношения. Это не для детей». — Голос Чарли стал жестким, тон — непререкаемым, и Сюзанна как будто услышала эхо слов Сэнфорда Бэббита. — Десятый класс. Мне шестнадцать. И вот однажды я принес зачетную карточку, в которой были одни пятерки.
Сюзанна выглядела потрясенной.
— Не будь такой ошарашенной.
— А такой можно? — Сюзанна скроила довольную гримасу.
— Да. Попробуй. — Они обменялись улыбками. — И вот я пришел к папочке, — продолжал Чарли. — «Можно я прокачу друзей на „бьюике“? В качестве поощрения?» Он отказал. Но я все равно пошел. Стащил ключи. Украл.
— Зачем? — Сюзанна сосредоточенно-смотрела на него, ожидая ответа.
— Потому что я это заслужил! — Голос Чарли задрожал. — Я сделал нечто выдающееся. Говоря его собственными словами, и, — Чарли понизил голос, — он не смог хоть раз в жизни поступить по-человечески.
«Уже тогда, — с грустью подумала Сюзанна, — уже тогда у него были те же самые недостатки». Она ничего не сказала, только внимательно слушала.
— Мы были на бульваре Колумбия. Вчетвером. Нас остановила полиция. Он заявил о пропаже машины. Это не его сын взял ее без спроса. Ее просто украли. — Чарли был охвачен воспоминаниями, лицо его потемнело. — Центральный участок. Отцы других ребят вытащили их в течение часа. Я сидел там двое суток.
— Господи, — потрясенно прошептала Сюзанна.
— Это был кошмар. — Чарли поежился, воскресив в памяти эти ужасные сорок восемь часов. — Я никогда в жизни не испытывал такого животного страха. Я просто в штаны наложил… И я ушел из дому. И не вернулся.
Вот и вся история. История мальчишки, убежавшего от нетерпимого, деспотичного отца, для которого сын никогда не был достаточно хорош. Мальчишки, который растрачивал свою единственную жизнь, пытаясь доказать отцу, что он не так уж плох. Но теперь уже слишком поздно. Отец никогда больше не сможет порадоваться его успехам и не осудит за промахи. И никогда не сможет им гордиться.
Чарли попытался улыбнуться Сюзанне хулиганской улыбкой, означавшей «а нам все до лампочки», но не выдержал ее взгляда, исполненного любви и участия, и отвернулся. Воспоминания сделали его уязвимым. Он поднялся и снова окинул взглядом свои прежние владения.
— Посмотри на этот хлам. Ковбойские шляпы, игрушечные поезда, — Он покачал головой со смешанным чувством умиления и отвращения. — Мне опять хочется есть. Давай совершим налет на холодильник. — Он взял Сюзанну за руку и поднял ее на ноги.
Когда они шли по направлению к двери, что-то попалось Чарли на глаза, и он остановился как вкопанный, заметив свисающий из коробки уголок ткани. Оцепенев, он уставился на него. Что-то шевельнулось в глубине его памяти.
— О Боже, — прошептал он. Из запутанных лабиринтов его детских воспоминаний всплыл обрывок мелодии… Битлз…
Нагнувшись к коробке, Чарли отогнал воспоминания. Это было просто одеяло, старое, вытертое детское одеяльце, вылинявшее от тысяч и тысяч стирок. Он взял его в руки.
— Это твое? — спросила Сюзанна, хотя это было очевидно.
Но Чарли не ответил, только повернулся к свету, пристально разглядывая свою находку, как драгоценную реликвию. Его пальцы гладили потертую ткань, он поднес одеяло к лицу и вдыхал его запах, отдавшись нахлынувшим чувствам.
— Чарли, — мягко окликнула его Сюзанна.