Ли Чайлд

Джек Ричер, или Без права на ошибку

Lee Child

Without Fail

Copyright © 2002 by Lee Child

This edition published by arrangement with Darley Anderson Literary, TV & Film Agency and The Van Lear Agency




© Алукард С., перевод на русский язык, 2015



© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015


* * *

Книга посвящена моим братьям. Ричарду из Глостера в Англии, Дэвиду из Брекона в Уэльсе, Эндрю из Шеффилда в Англии, а также моему другу Джеку Хатчисону из Пеникуика в Шотландии


Глава 01

Они узнали о нем в июле и весь август были в бешенстве. В сентябре они попытались его убить, но, как оказалось, поторопились – просто не были готовы. Попытка не удалась. Она могла стать трагедией, но больше напоминала фарс. Потому что никто ничего не заметил.

Применяя свой традиционный метод, они просочились мимо охранников и расположились на высоте ста футов над местом, где он выступал. Они использовали оружие с глушителем и промахнулись на какой-то дюйм. Пуля, скорее всего, пролетела над его головой, а может быть, скользнула по волосам, так как он тут же поднял руку, чтобы поправить прядь, словно встрепанную порывом ветра. Впоследствии, по телевизору, они раз за разом просматривали этот эпизод. Вот он поднимает руку и приглаживает волосы. И ничего более. Он продолжал речь, не обратив никакого внимания на произошедшее, так как пуля из оружия с глушителем слишком быстра и тиха, чтобы ее можно было увидеть или услышать. Итак, пуля, пролетев мимо, устремилась дальше, не задев никого из тех, кто стоял за его спиной. Ее не остановило ни одно препятствие, она не застряла ни в одной стенке. Пуля летела прямо, пока ее энергия не иссякла и сила тяжести не заставила ее упасть на землю далеко от цели, на заросшей травой лужайке. Никакого ответа. Реакции не последовало. Никто ничего не заметил. Словно никто и не выпускал никакой пули. Второй попытки не последовало. Они были слишком потрясены случившимся.

Это был провал и чудо одновременно. И урок. Октябрь они провели, как свойственно профессионалам: успокаиваясь, анализируя, обдумывая, тренируясь и готовясь к новой попытке. На этот раз она должна стать успешной: тщательно спланированная, идеально выполненная акция, опирающаяся на безупречный замысел и усиленная жутким страхом. Стоящая, по-настоящему творческая попытка. И что самое главное, попытка, исключающая провал.

Затем наступил ноябрь, и правила игры полностью изменились.



Чашка Ричера опустела, но еще сохраняла тепло. Он поднял ее с блюдца и, чуть наклонив к себе, стал наблюдать за медленным перемещением коричневой жижи, напомнившей ему речной ил.

– Когда это должно быть исполнено? – спросил он.

– По возможности быстрее, – отозвалась она.

Ричер кивнул и поднялся.

– Я свяжусь с вами через десять дней.

– Чтобы сообщить о своем решении?

Он отрицательно помотал головой:

– Рассказать, как все происходило.

– Ну, об этом я узнаю сама.

– Ладно. Тогда для того, чтобы сообщить вам, куда переслать мои деньги.

Она закрыла глаза и улыбнулась. Ричер пристально посмотрел на нее.

– А вы полагали, что я откажусь?

Она открыла глаза.

– Я думала, что вас будет непросто убедить.

Он пожал плечами:

– Джо ведь предупреждал, что в том, что касается такого вызова, я становлюсь настоящей пиявкой. Джо редко ошибался в своих оценках. Да и вообще ни в чем не ошибался.

– Теперь мне нечего добавить, кроме благодарности.

Ричер не ответил и начал подниматься из-за стола, но она вскочила на ноги и удержала его. Наступила неловкая пауза. Секунду они стояли лицом к лицу возле столика. Она протянула руку, он пожал ее, но задержал пальцы в своей ладони дольше, чем полагалось, и тогда женщина, потянувшись всем телом вперед, поцеловала его в щеку. Ее губы были мягкими, и их горячее прикосновение произвело на него действие крошечного электрического разряда.

– Одного рукопожатия слишком мало, – пояснила она. – Ты сделаешь это ради нас. – Она помедлила и добавила: – А ведь ты чуть было не стал моим родственником.

Он ничего не ответил, только кивнул и выбрался из-за стола, оглянувшись всего один раз. Затем он направился к лестнице, ведущей на улицу. Его ладонь все еще хранила запах ее духов. Зайдя в мотель, Ричер оставил своим друзьям-музыкантам записку у администратора. Потом двинулся к шоссе: у него имелось целых десять дней для того, чтобы найти способ убить четвертого из наиболее охраняемых людей на планете.



Все началось восемью часами раньше и происходило так. Руководитель группы Эм‑И Фролих явилась в понедельник утром на работу, за час до начала второго стратегического совещания, спустя тринадцать дней после выборов и семь дней с первого упоминания о политическом убийстве. Она уже приняла окончательное решение и отправилась на розыски своего непосредственного начальника. Фролих обнаружила его в секретарском закутке перед кабинетом. Он собирался куда-то уходить и явно торопился. Под мышкой у него была зажата папка, а на лице четко читалось: «Не подходи. Только не сейчас». Женщина глубоко вздохнула, и босс понял, что на этот раз серьезного разговора не избежать. И очень срочного. Очевидно, без протокола и с глазу на глаз. Он остановился, резко развернулся и снова направился в кабинет. Пропустив женщину вперед, босс прикрыл за собой дверь достаточно тихо, чтобы подчеркнуть конспиративный характер этой незапланированной беседы, но вместе с тем и твердо, чтобы дать понять, что испытывает раздражение по поводу вмешательства в его привычный распорядок. Дверь лишь щелкнула язычком, но для тех, кто занимал место в иерархии организации, это был безошибочный сигнал, обозначавший следующее: «Этот разговор должен окупить трату моего драгоценного времени».

Босс являлся ветераном с двадцатипятилетним стажем, вышедшим на последний круг перед отставкой. Ему было за пятьдесят, и он представлял собой последний отзвук уходящей эпохи. Все еще высокий, поджарый, спортивного телосложения, он тем не менее быстро седел и, по некоторым признакам, несколько размяк. Он носил фамилию Стивесант, и когда его спрашивали, как это пишется, он гордо отвечал: «Так же, как и последний губернатор Нового Амстердама». Позднее, пропитавшись духом времени, он стал говорить проще: «Так же, как сигареты». Каждый день он неизменно одевался в строгий костюм от «Брук бразерс», но, несмотря на это, сохранял тактическую гибкость. Но самое главное заключалось в том, что он никогда не ведал провалов, хотя проработал очень долго и постоянно сталкивался с трудностями. Невезение и неудачи обходили его стороной. Поэтому в организациях, где царила безжалостная статистика потерь, он имел репутацию парня, на которого можно работать.

– Кажется, ты немного нервничаешь, – начал он.

– Совсем чуть-чуть, – ответила Фролих.

Кабинет босса был небольшим, тихим, с минимальным количеством мебели и всегда опрятным. Ярко-белые крашеные стены освещались лампами дневного света. Белые матерчатые шторы единственного окна сейчас были наполовину задернуты от серой непогоды снаружи.

– Почему ты так нервничаешь? – снова спросил он.

– Мне нужно получить от вас разрешение.

– На что же?

– На то, что я хочу попытаться исполнить.

Она была на двадцать лет моложе Стивесанта, ей недавно исполнилось тридцать пять. Если говорить о росте, то высокая, хотя и не слишком. Может быть, на дюйм или два выше среднего роста современной американской женщины ее возраста. Однако что касается интеллекта, энергичности и запаса жизненных сил, здесь слово «средний» оказалось бы неуместным. Ее тело было достаточно изящным, но не без мускулатуры, с приятным блеском кожи и глаз, что придавало ей вид настоящей спортсменки. Короткие светлые волосы казались всегда чуть растрепанными, хотя и ухоженными. Создавалось впечатление, что она только что переоделась после душа, выиграв золотую медаль на Олимпиаде в каком-то командном виде спорта, причем награда была завоевана только благодаря ее участию. Но для нее это будто казалось мелочью, и теперь она торопилась быстрее скрыться со стадиона, чтобы телерепортеры, закончив допрашивать ее товарищей по команде, не успели переключиться непосредственно на героиню дня. Одним словом, она выглядела весьма компетентной особой и одновременно очень скромной.

– Что же это такое? – поинтересовался Стивесант.

Он повернулся и положил на стол папку, которую до сих пор держал под мышкой. Стол был гигантский, накрытый пластиной серого композита. Босс предпочитал современную мебель высокого качества и при этом следил, чтобы она была всегда чистой и отполированной, словно редчайший антиквариат. Еще Стивесант славился тем, что поверхность его стола постоянно оставалась пустой – никаких папок, документов или других лишних предметов. Эта привычка создавала эффект исключительной оперативности и деловитости босса.

– Я хочу, чтобы это сделал человек со стороны, – пояснила свою мысль Фролих.

Стивесант сдвинул папку на угол и провел пальцами по ее корешку и краю стола, словно проверяя, насколько точно соблюден прямой угол.

– Ты считаешь, это хорошая затея? – спросил он.

Фролих промолчала.

– Похоже, ты уже имеешь в виду кого-то конкретного? – продолжал босс.

– И перспективы, похоже, отличные.

– Кто же это?

Но Фролих покачала головой.

– Вам лучше оставаться вне этого капкана, – пояснила она. – Поверьте, так действительно будет лучше.

– Его кто-то рекомендовал?

– Или ее.

Стивесант понимающе кивнул. Таков современный мир.

– Этого человека, которого ты имеешь в виду, кто-нибудь тебе рекомендовал?

– Да, один заслуживающий доверия источник.

– Относящийся к нашей системе?

– Да, – подтвердила Фролих.

– Значит, мы уже находимся внутри капкана.

– Нет, этот источник нам больше не принадлежит.

Стивесант снова повернулся к столу и передвинул папку на его длинную сторону, параллельно краю. Затем вернул ее на короткую сторону стола.

– Позволь мне сыграть роль адвоката дьявола, – начал он. – Я повысил тебя в должности четыре месяца назад. Четыре месяца для нас – срок немалый. И то, что ты именно сейчас предпочла воспользоваться услугами человека со стороны, может показаться признаком недостатка уверенности в себе. Как ты сама считаешь?

– На этот счет беспокоиться не стоит.

– Я бы не был так уверен, – задумчиво произнес Стивесант. – Ведь это может повредить тебе. Шесть парней мечтали о твоей должности. И если ты возьмешься за это дело и у тебя что-то где-то сорвется, определенно возникнут серьезные проблемы. С полдюжины хищников будут всю оставшуюся жизнь напоминать о твоем провале, повторяя: «А тебе ведь говорили». И все из-за того, что ты стала слишком настороженно относиться к своим способностям.

– Наверное, так оно и есть. Мне действительно необходимо относиться к ним с особой осторожностью и многое предвидеть.

– Ты так считаешь?

– Нет, я в этом уверена. И я не вижу альтернативы.

Стивесант промолчал.

– Я сама не рада, – продолжала Фролих, – поверьте мне. Но я считаю, что поступить нужно именно так, как я предлагаю. Это мое окончательное слово.

В кабинете повисла тишина. На этот раз Стивесант замолчал надолго.

– Итак, вы даете разрешение? – наконец произнесла Фролих.

Стивесант неопределенно пожал плечами:

– Тебе не надо было ни о чем меня спрашивать, а просто действовать самостоятельно и довести дело до конца вне зависимости от моего разрешения.

– Это не в моем стиле.

– Только ни с кем больше не делись своими планами, – посоветовал босс. – И ничего не записывай на бумаге.

– Я бы и так не стала этого делать. Это снизит результативность.

Стивесант чуть заметно кивнул. Затем, как истый бюрократ, которым он стал в последнее время, перешел к главному вопросу:

– Во сколько обойдется эта личность?

– Недорого, – ответила Фролих. – Возможно, вообще бесплатно. Предположительно деньги понадобятся лишь на мелкие расходы. Мы кое-чем были когда-то связаны. Теоретически. Или что-то вроде того.

– Это может остановить твой карьерный рост. И тогда больше никаких повышений.

– Альтернатива вообще положит конец моей карьере.

– Я выбрал тебя сам, – напомнил Стивесант. – Сам. Вот поэтому все то, что может повредить тебе, повредит и мне тоже.

– Я понимаю вас, сэр.

– Потому набери в грудь больше воздуха и сосчитай до десяти. После этого скажешь мне, насколько все это необходимо.

Фролих кивнула и, глубоко вдохнув, замолчала секунд на десять или, может быть, одиннадцать.

– Это действительно необходимо, – твердо произнесла она.

Стивесант взял в руки папку.

– Хорошо, тогда действуй.



Она принялась за работу сразу после стратегического совещания и внезапно пришла к выводу, что все не так просто, как ей казалось. Получение разрешения у начальника казалось ей самой сложной частью всего проекта. Но теперь это представлялось пустяком по сравнению с определением самой цели. Все, чем она располагала, заключалось в фамилии и кое-каких подробностях биографии восьмилетней давности, а потому, возможно, и не очень актуальных. Даже при условии, если бы она помнила эти подробности наизусть. Обо всем упоминалось как-то вскользь, игриво и несерьезно ее любовником в одну из ночей, когда они, засыпая, лениво беседовали в постели. Фролих не была уверена, что ей тогда удалось должным образом сосредоточить внимание. Поэтому сейчас, решив не полагаться на подробности биографии, она целиком сосредоточилась на фамилии.

Для начала она вывела ее заглавными буквами на листке желтой бумаги. Это вызвало массу воспоминаний, в основном хороших, хотя были и плохие. Она смотрела на написанное некоторое время, потом перечеркнула фамилию и заменила ее безличным: неизвестный субъект – «н. с.». Так легче сосредоточиться, все теряет определенность. Ее мозг включился в привычную работу, вернув к началу поиска. «Н. с.» – человек, которого нужно идентифицировать и определить его настоящее местонахождение. Вот и все, не более и не менее.

Ее главным преимуществом в работе был компьютер. Она имела куда более широкий доступ в базы данных, чем рядовой гражданин. «Н. с.» являлся военным: это Фролих знала наверняка, поэтому сразу вошла в файлы Центра по учету личного состава. Списки были составлены в Сент-Луисе, штат Миссури, и включали в себя всех мужчин и женщин, когда-либо надевавших форму армии США. Она ввела фамилию и стала ждать, пока компьютер не выдал ей три коротких ответа. Одна строка была сразу отвергнута из-за имени: «Я точно знаю, что это не он». Другой ответ не устроил Фролих из-за даты рождения: «Слишком стар». Значит, вот этот, третий, и является искомым «н. с.». Иных вариантов нет. Она некоторое время смотрела на строчку с именем и фамилией, а потом переписала на желтый лист данные о рождении и соцобеспечении. Затем нажала на символ «подробности» и ввела собственный пароль. Экран мигнул, на нем появились краткие данные о послужном списке «н. с.».

Плохие новости. «Н. с.» военным больше не являлся. Его карьера закончилась пять лет назад почетным увольнением в звании майора после тринадцати лет службы. Затем следовал перечень наград, куда входили, помимо прочих, Серебряная Звезда и Пурпурное Сердце. В списке награжденных она узнала, за что и когда присвоены награды, и сделала некоторые пометки на желтом листе. После этого она провела на бумаге жирную черту, отделяющую один этап поисков от другого, и продолжила работу.

Следующим логическим шагом был просмотр списков умерших. Этому ее тоже когда-то обучали. Ни к чему искать того, кто уже умер. Однако запрос этого не подтвердил. По мнению правительства, «н. с.» числился в списке живых. Затем настала очередь проверки данных Центра информации о преступности, поскольку не имело смысла искать сидящего в тюрьме. Правда, в случае конкретного «н. с.» такое предположение было неуместным. Хотя кто знает? Однако ниточка расследования оказалась настолько тонкой, что нельзя было отрицать склонности «н. с.» к совершению преступления. Данные из Центра всегда поступали крайне медленно. В ожидании ответа на запрос Фролих успела разложить скопившиеся на столе материалы по ящикам и даже налить очередную чашечку кофе. Вернувшись к компьютеру, она обнаружила на экране отрицательный ответ. «Н. с.» не подвергался аресту или заключению в тюрьму. Однако обращала на себя внимание короткая приписка о том, что где-то в архивах существует файл ФБР на данное лицо. Вот это уже было интересно. Выйдя из базы данных Центра, Фролих погрузилась в файлы ФБР. Вскоре она обнаружила нужный файл, но не смогла его открыть. Однако Фролих хорошо разбиралась в классификационной системе Бюро, а потому сумела расшифровать код. Под ним оказался обычный описательный файл, из которого следовало, что «н. с.» не являлся беглецом, его никто не разыскивал и вообще в настоящее время он ФБР не интересует.

Тщательно переписав полученную информацию, Фролих переключилась на базу данных Управления автотранспортом. Снова никакой информации. У «н. с.» не было водительских прав, что само по себе казалось несколько диким и могло стать головной болью. Отсутствие прав однозначно указывало на отсутствие фотографии и настоящего адреса. Затем Фролих переключилась на ветеранские организации в Чикаго. Она искала «н. с.» и по фамилии, и по званию, и по личному номеру, но безуспешно. Разыскиваемый никогда не получал федеральных субсидий и не сообщал своего адреса. «Почему? Где же ты, черт бы тебя побрал?» Она вновь вернулась к данным по социальному обеспечению, на этот раз на предмет взносов. Опять ничего. Получалось, что, оставив военную службу, «н. с.» нигде не работал, по крайней мере легально. Фролих запросила у Внутренней налоговой службы подтверждения данных. Та же история. В течение пяти лет «н. с.» ни разу не платил налогов. Его не оказалось даже в списках налогоплательщиков.

«Ну хорошо. Подойдем к делу серьезно». Фролих поудобнее уселась в кресле и, отбросив возню с официальными сайтами, погрузилась в нелегальные, сразу очутившись в мире частной банковской индустрии. Строго говоря, ей не следовало пользоваться ими для своей цели. Или для какой-либо другой. Это было вопиющим нарушением официального протокола. Но она не ожидала возражений против своей попытки, а надеялась на положительный результат. Если у «н. с.» есть банковский счет в одном из пятидесяти штатов, он обязательно всплывет. Даже если это очень скромный счет. Даже если он пуст или давно закрыт. Многие люди обходятся без банковских услуг, и Фролих знала это, но чувствовала, что «н. с.» не принадлежит к их числу. Не может так поступать человек, бывший майором американской армии. Да еще и награжденный медалями.

Фролих дважды ввела его данные: сначала по военноучетной специальности, а затем как налогоплательщика. После этого напечатала его фамилию и нажала «поиск».



За пару сотен миль от нее Джек Ричер поежился от холода. Атлантик-Сити в середине ноября не самое теплое место на земле. С океана постоянно дул ветер и нес с собой столько соли, что все, кто оставался неподалеку от побережья, постоянно ощущали холод и влагу. Он хлестал всех подряд, бесился, разносил вокруг мелкий мусор и плотно прижимал штанины к ногам Ричера. Всего пять дней назад Ричер находился в Лос-Анджелесе и был абсолютно уверен, что останется там надолго. Теперь он точно так же был уверен в том, что ему стоит вернуться. Южная Калифорния в ноябре представляла собой симпатичное, привлекательное местечко. Она отличалась теплым воздухом, нежные океанские бризы ласкали кожу, в отличие от здешних, которые беспощадно избивали и жалили холодными порывами ветра, перемешанного с солеными брызгами. Ну, если не назад, то куда-то в другое место ему определенно надо переместиться.

Или, возможно, стоит остаться здесь, как его об этом просили, только купить пальто.

Он приехал сюда, на восток, вместе с пожилой чернокожей женщиной и ее братом. Ричер стоял неподалеку от Лос-Анджелеса и ловил попутные машины, двигавшиеся в восточном направлении, чтобы денек полюбоваться на пустыню Мохаве. Пожилая пара прихватила его в древний «бьюик-роудмастер». Среди багажа – чемоданов и прочей ерунды – Ричер заметил примитивный усилитель, микрофон и переносной синтезатор, а дама объяснила ему, что она – певица и сейчас вместе с братом они направляются в Атлантик-Сити, где будут жить некоторое время и подрабатывать концертами. Она добавила, что брат ее выполняет роль аккомпаниатора, играя на синтезаторе, и водителя, постоянно находясь за рулем, пока они в дороге. Но вот беда: в последнее время он совсем перестал поддерживать разговор, да и шофер из него с годами стал совсем плохой. Да кстати, и старенький «роудмастер» больше смахивал на развалину, чем на приличный автомобиль. Она рассказала Ричеру правду. Старик всю дорогу молчал, но зато они несколько раз подверглись смертельной опасности, не успев проехать и пяти миль. Женщина принялась петь, чтобы как-то успокоиться. Она начала с нескольких куплетов «Ты меня не любишь», которую исполняла Дон Пенн, и в эту минуту Ричер решил ехать с ними до конца, чтобы только иметь возможность слушать певицу. Более того, он решительно взял на себя роль водителя и автомеханика. Женщина продолжала петь. У нее был такой приятный голос, что она давно могла бы стать суперзвездой блюза, но только, наверное, ей слишком часто приходилось бывать не в том месте и не в то время, в результате чего карьера звезды не сложилась. Старенький автомобиль плохо слушался рулевого управления, в нем постоянно что-то дребезжало и взвизгивало, и на скорости пятьдесят миль в час все эти шумы в сочетании с ровным урчанием мотора создавали своеобразный аккомпанемент. Радиоприемник работал отвратительно и ловил только местные станции на протяжении двадцати минут, не более. Певица часто подпевала приемнику, а ее брат хранил молчание и по большей части спал на заднем сиденье. Ричер сидел за рулем по восемнадцать часов в сутки в течение трех дней, но, когда они приехали в Нью-Джерси, чувствовал себя так, будто провел отпуск в приятной компании.

Дом, где должны были жить и выступать брат с сестрой, оказался клубом при мотеле пятого разряда с концертным залом, расположенным в восьми кварталах от побережья, а менеджером выступал парень, от которого вряд ли следовало ожидать уважения к контракту и точного соблюдения всех его пунктов. Поэтому Ричер лично пересчитывал количество слушателей в зале, определял точную сумму доходов певицы и следил, чтобы в конце каждой недели в конверте ей была передана именно та сумма, которая причиталась за выступления. Все это происходило на глазах у менеджера и злило его все больше. Этот тип начал делать таинственные звонки, а во время разговора прикрывать трубку рукой и злобно поглядывать на Ричера. Тот пристально, не моргая, смотрел на менеджера и холодно улыбался. Он выдержал два выходных дня по три серии концертов в день, но затем им овладело беспокойство. Его стал донимать холод. В голове звучала песенка из репертуара «Мамас энд папас»: «Будь я сейчас в Лос-Анджелесе, мне было бы уютно и тепло». В понедельник утром Ричер собрался изменить свое решение и выйти на дорогу, чтобы поймать машину и двинуться в обратный путь, но в этот момент, сразу после завтрака, старый молчун увел его в сторонку и наконец-то заговорил.

– Я хочу попросить вас остаться с нами, – прошамкал старик, при этом его беззубый рот прошепелявил «попрошить ваш».

Ричер не ответил, но в слезящихся глазах этого пожилого джентльмена заметил нечто напоминающее надежду.

– Если вы уедете, менеджер начнет нас обманывать в тот же день, – продолжал старик. Он говорил это так уверенно, как будто жульничество со стороны менеджеров частенько поджидало музыкантов, причем с таким же постоянством, как спущенные шины или простуда. – А пока нам платят, мы накопим денег и доберемся до Нью-Йорка. А там, глядишь, познакомимся с Би-Би Кингом и снова воскреснем, возродим свою карьеру. Между прочим, такие парни, как ты, тоже могут пригодиться в нашем бизнесе. Помни об этом.

Ричер ничего не сказал.

– Конечно, я вижу, ты чем-то обеспокоен, – вздохнул старик. – Глядя на такого менеджера, можно предположить, что и исполнители, возможно, тоже замешаны в темных делишках.

Ричер улыбнулся. Ему нравился этот хитрый старикан.

– Чем ты все-таки занимаешься, парень? Боксер, наверное, или что-то в этом роде?

– Нет. – Ричер отрицательно покачал головой. – Никакой я не боксер.

– Значит, борец? – не отставал старик. – Ну, из тех, кого показывают по кабельному телевидению?

– Нет.

– Ты очень здоровый парень, этого не отнимешь. Такой здоровый, что мог бы помогать нам выкручиваться, когда до этого дойдет дело.

Без передних зубов у старика получалось «ждоровый». Ричер молчал.

– Так чем же ты занимаешься? – снова поинтересовался старик.

– Я был военным полицейским. В армии. Тринадцать лет.

– А потом уволился?

– Можно сказать и так.

– Разве вам потом, после армии, не предоставляют другой работы?

– Той, которую мне хотелось бы, нет.

– Значит, ты сейчас живешь в Лос-Анджелесе?

– Я нигде постоянно не живу, – ответил Ричер. – Я путешествую.

– А путешествующие люди должны держаться друг друга, – ухватился за эту мысль старик. – Все очень просто. Помогать друг другу и иметь общее дело.

«Ошень прошто».

– Здесь очень холодно, – поежился Ричер.

– Вот это точно, – кивнул старик. – Но ты ведь можешь купить пальто.

Ричер стоял на обдуваемом углу дома, а ветер продолжал плотнее прижимать его брюки к ногам. Ричер принимал решение: отправиться на шоссе или заглянуть в магазин и купить пальто? В голове его начали вертеться всевозможные фантастические картины. Он отправляется в теплые края, снимает дешевый номер в гостинице. А там его ждут жаркие ночи, яркие звезды и холодное пиво. Или: пожилая женщина и новый клуб Би‑Би Кинга в Нью-Йорке, куда заходит поклонник ретро-музыки, имеющий отношение к звукозаписи. Он подписывает с ней контракт, она выпускает свой первый компакт-диск, затем ее ждет турне по стране. О ней начинают писать в журнале «Роллинг стоун», а затем следуют слава, деньги, новый дом. И новый автомобиль. Он повернулся спиной к шоссе и, чуть сгорбившись от сильного ветра, отправился искать магазин, торгующий одеждой.



На тот день – понедельник – в Соединенных Штатах насчитывалось почти двенадцать тысяч действующих лицензированных банковских организаций в рамках Федеральной корпорации страхования банковских вкладов. В них значилось свыше миллиарда отдельных вкладов, но только один из них был записан на имя «н. с.» и имел его номер социального страхования. Это был обычный вклад, зарегистрированный в филиале регионального банка в Арлингтоне, штат Виргиния. Эм‑И Фролих с удивлением уставилась на официальный адрес филиала. Но ведь отсюда до него не более четырех миль! Она записала информацию на лист желтой бумаги. Затем набрала номер своего старшего коллеги из другого отдела организации и попросила связаться с банком и узнать все подробности о счете и его владельце. Особенно ее интересовал домашний адрес. Она попросила действовать по возможности быстро, но в то же время разумно и сдержанно. И еще одно: это была личная и неофициальная просьба. Она повесила трубку и, ожидая ответа, не находила себе места оттого, что временно осталась без дела. Однако поступить по-другому она не могла. Дело в том, что ее коллега мог интересоваться у банка чем угодно и задавать любые вопросы, а если бы эту часть работы взяла на себя Фролих, это показалось бы весьма странным с ее стороны и могло вызвать ненужные подозрения.



Ричер обнаружил магазин уцененных товаров тремя кварталами ближе к океану и нырнул внутрь. Магазин оказался узким, но длинным: он уходил в глубь здания футов на сто. По потолку располагались люминесцентные лампы, а насколько хватал глаз, в зале выстроились ряды вешалок с разнообразной одеждой. Похоже, женские наряды здесь находились слева, детские – в центре, а одежда для мужчин – справа. Ричер зашел в конец зала и начал свое путешествие оттуда.

Он обнаружил огромный выбор пальто по вполне приемлемым ценам, что ему сразу понравилось. На первых вешалках красовались короткие набивные куртки. Нет, это его совсем не устраивало. Он искал то, что ему когда-то посоветовал один армейский товарищ. Он говорил так: «Хорошая одежда должна быть такой же, как хороший адвокат, – всегда прикрывать твою задницу». На третьем ряду вешалок появилось что-то обнадеживающее: неброских оттенков холщовые пальто длиной почти до колена, правда выглядевшие чуть неуклюже из-за фланелевой подкладки. Может быть, удастся отыскать что-нибудь из шерстяной ткани. Или нечто в этом роде. Шерстяные пальто казались ему тяжеловатыми.

– Могу я вам помочь?

Он обернулся и увидел молодую продавщицу.

– Скажите, эти пальто годятся для зимы в ваших местах? – поинтересовался он.

– Идеально, – убедительно произнесла женщина и оживилась.

Она начала подробно объяснять Ричеру о составе, который наносится на холщовую ткань и делает ее совершенно непромокаемой, после чего перешла к такому же детальному описанию утепляющего материала, расположенного за подкладкой. Она пообещала, что в таком пальто ему будет тепло даже в том случае, если температура упадет ниже нуля. Ричер пробежал рукой по ряду пальто и извлек одно, темно-оливковое, на котором был указан размер XXL.

– Ну хорошо, пожалуй, я возьму вот это, – согласился он.

– Разве вы не хотите сначала примерить его?

Ричер секунду подумал, а затем ужался до размеров пальто и умудрился разместиться внутри его. Поначалу оно показалось ему превосходным. Ну, почти что. Только немного поджимало в плечах. Да и рукава оказались коротковаты на целый дюйм.

– Вам нужен другой размер, – пояснила продавщица. – 3XLT. Сколько у вас, пятьдесят?

– Чего пятьдесят?

– В груди.

– Понятия не имею. Никогда не измерял.

– У вас рост примерно шесть футов и пять дюймов?

– Наверное.

– А вес?

– Двести сорок фунтов. Или двести пятьдесят.

– Значит, вам определенно требуется одежда для высоких и плотных, – кивнула продавщица. – Попробуйте размер 3XLT.

Она протянула ему пальто нужного размера и такой же блеклой окраски, какую выбрал он сам. Это пальто подошло ему как нельзя лучше. Может быть, оно оказалось чуть великовато, но это Ричеру всегда нравилось. И рукава в самый раз.

– Вам нужны брюки? – спросила женщина и перешла к другому ряду одежды, увлекая Ричера за собой.

Она начала быстро и профессионально перебирать вывешенные здесь брюки, поглядывая на Ричера и оценивая его талию и длину ног. Очень скоро она отыскала приличные брюки такого же цвета, что и подкладка пальто.

– Примерьте вот эти рубашки, – посоветовала она и направилась к вешалкам с радугой цветастых фланелевых рубашек. – Еще понадобится футболка, которую вы будете надевать под рубашку, и тогда вы полностью экипированы. Какой цвет вы предпочитаете?

– Что-нибудь очень неброское.

Она тут же выложила отобранный товар поверх одной из вешалок: пальто, брюки, рубашку и футболку. Все вместе они выглядели довольно симпатично: горка грязно-оливкового цвета вперемешку с хаки.

– Так годится? – улыбнулась продавщица.

– Годится, – кивнул Ричер. – А нижнее белье у вас продается?

– Конечно. Вон там.

Он покопался в корзине бракованных боксерских шортов и выбрал себе белые, а к ним добавил пару носков почти из стопроцентного хлопка, усыпанных разноцветными точками-вкраплениями.

– Так годится? – снова спросила женщина.

Он кивнул, тогда она провела его к кассе у входа в магазин, где аппарат быстро считал этикетки, издавая электронный писк и отсвечивая красным огоньком.

– Ровно сто восемьдесят девять долларов, – сообщила женщина.

Ричер молча уставился на красные цифры, высветившиеся на мониторе кассы.

– Мне почему-то показалось, что у вас магазин уцененных товаров, – выдавил он.

– Цены весьма разумные, – заверила продавщица. Он только покачал головой и вынул из кармана пачку помятых купюр. Продавщица ловко отсчитала сто девяносто долларов. Когда она вернула сдачу, у него на ладони осталось всего четыре доллара.



Через двадцать пять минут старший коллега из другого отдела той же организации позвонил Фролих.

– Ты достал мне его домашний адрес? – нетерпеливо спросила она.

– Бульвар Вашингтона, дом номер сто, – ответил коллега. – Арлингтон, Виргиния. Почтовый индекс 20310–1500.

Фролих быстро записывала:

– Ну, спасибо тебе. Это все, что мне требовалось.

– А мне показалось, что это далеко не все. Тебе потребуется еще кое-что.

– Почему же?

– Тебе знаком бульвар Вашингтона?

Фролих на секунду задумалась:

– По-моему, он расположен ближе к Мемориальному мосту, верно?

– Это самое обыкновенное шоссе.

– И на нем нет никаких домов? Но какие-то строения, я думаю, все же там должны находиться?

– Совершенно верно. Там есть одно строение. И оно достаточно крупное. Пару сотен футов на восток слева от дороги.

– Не понимаю.

– Это Пентагон, – сообщил коллега. – Адрес фальшивый, Фролих. На одной стороне бульвара Вашингтона располагается Арлингтонское кладбище. А на другой – здание Пентагона. Вот так-то. И ничего больше. Никакого дома под номером сто. Да и вообще почтового адреса там нет, я проверил индекс по справочнику почты. Индекс принадлежит Министерству армии, расположенному в Пентагоне.

– Отлично, – вздохнула Фролих. – Ты рассказал об этом банку?

– Конечно нет. Ты же велела мне быть аккуратней.

– Спасибо. Но я снова вернулась к исходной точке.

– Возможно, нет. Это очень необычный счет, Фролих. На балансе сумма в шесть цифр, деньги расходуются, ничего не добавляется. Клиент получает заказанные суммы исключительно через «Вестерн юнион». Но сам никогда к ним не приходит. Все делается по телефону. Клиент им звонит, называет пароль, и банк пересылает наличные туда, куда клиент приказывает.

– И у него нет кредитки?

– Нет. Он даже не имеет чековой книжки.

– Исключительно через «Вестерн юнион»? Никогда раньше не слышала о таком способе. А у них есть какие-нибудь архивы по поводу этого счета?

– Да, за последние пять лет ему пересылали деньги буквально по всей стране, во все ее уголки. Он успел побывать в сорока штатах. Часто снимал со счета какие-то жалкие суммы, и все это делалось исключительно через «Вестерн юнион», через его офисы, которых полно во всех городах.

– Весьма необычно.

– Ну, о чем я и говорил.

– Ты мне можешь чем-нибудь помочь, что-нибудь сделать?

– Уже сделал. Они позвонят, как только клиент снова свяжется с ними.

– Тогда ты сразу же перезвонишь мне?

– Можно и так.

– Существует какая-то закономерность в его звонках?

– Не всегда. Максимальный перерыв – несколько недель, но чаще всего он беспокоит их каждые два-три дня. Особенно часто он обращается к ним по понедельникам. Банки ведь в выходные не работают.

– Может быть, мне повезет именно сегодня.

– Конечно, – отозвался коллега. – Вопрос состоит в другом: повезет ли при этом и мне тоже?

– Ну, не настолько, – заверила его Фролих.



Менеджер заметил, как Ричер зашел в вестибюль его мотеля. Менеджер тут же рванулся на улицу, где свирепствовал ветер, и, достав свой мобильный телефон, набрал нужный номер. Прикрыв трубку рукой, он быстро заговорил. Голос его звучал тихо, но убедительно и с уважением, как и требовалось, причем в этом голосе слышались нотки просьбы, почти мольбы.

– Потому что он здорово мешает мне, – ответил он на какой-то вопрос.

– Сегодня было бы очень хорошо, – ответил он на другой вопрос.

– Как минимум двое, – таков был ответ на последний вопрос. – Это очень здоровый парень.



Ричер разменял один доллар на монетки в двадцать пять центов у стола администратора и направился к платному телефону. Набрал по памяти номер банка, назвал пароль и попросил перевести пятьсот долларов через «Вестерн юнион» в Атлантик-Сити к концу рабочего дня. Затем Ричер вернулся в номер и, оборвав ярлыки с одежды, облачился в новое. Переместив содержимое карманов и бросив старую одежду в мусорный контейнер, он осмотрел себя в длинном зеркале на дверце шкафа.

«Отрастить бороду, купить солнцезащитные очки – и можно дошагать до Северного полюса», – подумал он.



Фролих узнала о предполагаемом переводе денег через одиннадцать минут. Она на секунду закрыла глаза и победно вскинула стиснутые кулаки, а затем повернулась и сняла с полки за спиной карту Восточного побережья. «Если повезет с транспортом и нигде не будет пробок, я успею туда за три часа». Она схватила куртку, сумочку и побежала к гаражу.



Отдохнув в номере почти час, Ричер вышел на улицу, чтобы проверить согревающие качества своей обновки. Полевые испытания – так это называлось в прежние времена. Он направился на восток, к океану, туда, где ветер задувал сильней всего. Выйдя на улицу, он ощутил неприятное покалывание в области поясницы: сзади него кто-то был. Замедлив шаг, он использовал первую же витрину в качестве зеркала и уловил неясное движение футах в пятидесяти. Расстояние значительное для того, чтобы рассмотреть подробнее.

Он продолжил прогулку. Пальто оказалось подходящим, и теперь недоставало только шляпы. Тот же армейский приятель, что давал ему советы относительно одежды, как-то упоминал, что половина потерь тепла организмом приходится на макушку. Теперь он в этом убедился. Ветер ерошил волосы, и у него заслезились глаза. Сейчас, в ноябре, на берегу Джерси, его вполне устроила бы кепка армейского образца. Ричер мысленно приказал себе на обратной дороге из офиса «Вестерн юнион» присматриваться, не обнаружится ли где-нибудь магазин по распродаже армейских излишков. По опыту он знал, что они располагались поблизости друг от друга.

Ричер дошел до дощатого настила набережной и свернул на юг, преследуемый все тем же ощущением дискомфорта в области поясницы. Резко обернувшись, он никого не увидел и принял решение вернуться назад. Доски под ногами были в превосходном состоянии, и попавшаяся по дороге табличка свидетельствовала, что они изготовлены из самых твердых пород древесины, какие только можно найти в лесу. Ощущение дискомфорта не проходило. Ричер снова изменил направление и повел свою невидимую тень к центральному пирсу. Тот выглядел сохранившимся в неприкосновенности со старых времен. Видимо, таким же он и был выстроен. Здесь было безлюдно, что, учитывая отвратительную погоду, казалось вполне естественным и усиливало атмосферу нереальности. Все вокруг походило на фотографию памятника архитектуры из учебника истории. Однако некоторые старые палатки еще торговали всякой всячиной, а в одной лавчонке можно было выпить вполне современного кофе из пластикового стаканчика. Ричер купил себе порцию без молока, что окончательно избавило его от наличности, зато здорово согрело. Попивая кофе, он дошел до конца пирса, где, выбросив стаканчик в мусорный бак, остановился и принялся всматриваться в серую поверхность океана. Затем он повернулся и отправился назад, к берегу, и тут увидел, что ему навстречу движутся двое.

Внушительной комплекции парни, невысокие, но широкие в плечах, были одеты одинаково: синие бушлаты и серые джинсы. На головах у обоих красовались серые вязаные шапочки, туго обтягивающие массивные черепа. Этим точно было известно, как следует одеваться в местном климате. Оба держали руки в карманах, и Ричер не мог сказать, носят ли они перчатки в тон одежде. Из-за высоко расположенных карманов локти обоих были неестественно оттопырены. Обувь представляла собой тяжеленные башмаки, которым отдал бы предпочтение рабочий сталелитейного завода или портовый грузчик. Парни отличались кривоногостью, а может, хотели изобразить угрожающую раскачивающуюся походку. Лбы обоих украшали шрамы, и эти типы походили то ли на ярмарочных борцов, то ли на забияк из доков – такие встречались лет пятьдесят назад. Ричер оглянулся, но позади него до самой Ирландии никого не было. Поэтому он остановился и беззаботно облокотился о поручни.

Двое незнакомцев приблизились и, остановившись футах в восьми от Ричера, исподлобья уставились на него. Ричер стиснул пальцы в кулак, чтобы определить, насколько они замерзли. Восемь футов – дистанция интересная. Это означало, что парни сначала пустятся в переговоры и лишь потом начнут действовать. Ричер пошевелил пальцами ног, поочередно напряг мышцы голеней, бедер, спины и плеч. Поводил головой из стороны в сторону, чтобы размять мышцы шеи, и глубоко втянул носом воздух. Ветер дул ему в спину. Тот парень, что был слева, вытащил руки из карманов. Перчаток на них не оказалось, но пальцы были сжаты так, словно парень страдал артритом в тяжелой форме или держал в кулаке полторы дюжины монет, сложенных столбиком.

– Мы должны тебе кое-что передать, – начал он.

Ричер обернулся и кинул взгляд сначала на перила, а потом на океан. Серая волнующаяся вода, казалось, вот-вот замерзнет. Скинуть парней туда было бы равносильно убийству.

– От этого клубного менеджера? – поинтересовался Ричер.

– Почти что. От его людей.

– А у него есть люди?

– Это же Атлантик-Сити, – хмыкнул парень. – Вполне резонно предположить, что они есть.

Ричер понимающе кивнул.

– Позвольте, я догадаюсь сам. Мне предлагается свалить отсюда, улепетнуть, не отсвечивать, слинять, никогда не возвращаться, не омрачать своим присутствием и так далее.

– Ты сегодня очень догадлив.

– Я умею читать мысли, – продолжал Ричер. – Когда-то на ярмарке подрабатывал, по соседству с бородатой женщиной. Кстати, вас, ребята, разве там не было? Аттракцион «Знаменитые уроды-близнецы»?

Правый «близнец» тоже вытащил руки из карманов. Он, похоже, страдал тем же недугом, что и его напарник, или так же запасся увесистым аргументом. Ричер улыбнулся. Ему нравились старомодные замашки вроде столбиков монет. К тому же это означало, что у парней нет огнестрельного оружия. Никто не будет греть в кулаке монеты, если в кармане покоится пистолет.

– Мы не хотим тебя обижать, – сказал правый.

– И все же тебе придется исчезнуть отсюда, – добавил его напарник. – Нам не нравится, когда посторонние вмешиваются в экономические вопросы нашего города.

– Поэтому выбери легкий путь. Мы даже проводим тебя до автобусной станции. Или придется обидеть твоих стариков, и не только материально.

Ричер услышал в голове нелепое предупреждение, напомнившее ему голос матери, донесшийся из детства: «Не смей драться в новой одежде». Потом вдруг раздался совет инструктора по рукопашному бою из военного лагеря новобранцев: «Надо бить сильно, быстро и часто». Он шевельнул плечами под пальто и испытал благодарность к продавщице, посоветовавшей ему купить одежду размером больше. Ричер взглянул на парней, его взгляд не выразил никаких чувств, разве что легкий оттенок веселья и твердую уверенность в себе. Он двинул корпус влево, и парни послушно последовали туда же. Затем Ричер подался вперед, уменьшая треугольник, образованный их телами. Он поднял руку и пригладил растрепавшиеся от ветра волосы.

– Вам лучше просто уйти, – спокойно посоветовал он.

Как он и предполагал, парни и не подумали этого делать.

Они приняли вызов и плавными, едва заметными движениями словно перетекли ему навстречу. «Придется им поваляться с недельку, – прикидывал в уме Ричер. – Возможны переломы челюстей, повреждение мягких тканей, временная потеря сознания, жуткие головные боли. А впрочем, ничего серьезного». Дождавшись следующего порыва ветра, он вскинул правую руку, словно зачесывая волосы за левое ухо, при этом высоко подняв локоть. Со стороны могло показаться, что его осенила какая-то идея.

– Вы, ребята, плавать-то умеете?

Требовался нечеловеческий самоконтроль, чтобы не бросить хотя бы мимолетный взгляд на океан. Парни этим качеством не обладали. Как роботы, они повернули головы к воде. Ричер ударил правого забияку высоко поднятым локтем в лицо, а когда его приятель повернулся на звук хрустнувших костей, обратным движением того же локтя заехал второму. Оба рухнули на доски, и вывалившиеся из разжатых кулаков монетки весело закружились по настилу серебряными колечками, сталкиваясь и замирая, кто орлом, кто решкой кверху.

Ричер, покашливая от холода, еще раз прокрутил всю сцену в голове: двое парней, две секунды, два удара, конец игры. «Да, ты еще в хорошей форме». Он тяжело вздохнул и вытер со лба холодный пот. Затем сошел с пирса на дощатую набережную и вновь направился на поиски офиса «Вестерн юнион».

Он проверил адрес по телефонной книге в мотеле, хотя ему этого не требовалось. Офис «Вестерн юнион» можно найти чутьем, интуитивно. Алгоритм очень прост: встаньте на углу и спросите себя: где, скорее всего, находится офис, направо или налево? Повернув в нужном направлении, на следующем перекрестке задайте себе тот же вопрос. Очень скоро вы окажетесь в нужном районе, а там найдете и офис. Возле этого офиса стоял двухлетний «шевроле-сабурбан», припаркованный у пожарного гидранта рядом с дверью. Безупречно чистый, сверкающий, черный, с тонированными стеклами пикап с тремя антеннами УКВ-связи на крыше. За рулем сидела одинокая женщина. Ричер бросил на нее беглый взгляд, потом посмотрел более пристально. Светловолосая, выглядит расслабленно и в то же время настороже. Как-то странно она держит руку у окна. И без сомнения, очень умна. От нее исходит какой-то магнетизм. Отвернувшись, Ричер вошел в офис, получил деньги и сунул в карман. Покинув здание, он увидел, что женщина стоит на тротуаре напротив входа и внимательно смотрит на него. Смотрит так, словно сравнивает его лицо с каким-то ментальным образом, выискивая схожесть и отличия. Это было ему знакомо. Раз или два на него уже так смотрели.

– Джек Ричер? – окликнула его женщина.

На всякий случай он еще раз покопался в памяти на предмет возможной ошибки, но был уверен, что не ошибается. Короткие светлые волосы, огромные глаза, глядящие в упор, и какая-то спокойная уверенность во всем ее облике. Такие черты он бы запомнил навсегда. Но он не помнил ее, а значит, никогда не видел.

– Вы были знакомы с моим братом, – сказал он.

Казалось, женщина удивилась и в то же время обрадовалась, на мгновение утратив дар речи.

– Я сразу догадался, – продолжил Ричер. – Когда на меня так смотрят, то вспоминают, насколько мы с ним похожи и насколько все-таки отличаемся.

Она промолчала.

– Было приятно познакомиться, – вежливо заметил Ричер, собираясь уйти.

– Подождите, – попросила женщина.

Он обернулся.

– Не могли бы вы поговорить со мной? Я искала вас.

– Мы можем побеседовать в машине, – кивнул он. – У меня задница замерзает на этом холоде.

Она застыла на несколько секунд, внимательно глядя на него, затем неожиданно повернулась и открыла Ричеру дверцу машины со стороны пассажира.

– Пожалуйста.

Он забрался на сиденье, она обошла капот автомобиля и, устроившись на своем месте, включила зажигание, чтобы заработал обогреватель. Ехать она пока что никуда не собиралась.

– Я очень хорошо знала вашего брата, – начала Фролих. – Мы с Джо встречались. Он был для меня чем-то большим, чем просто знакомый. У нас были вполне серьезные намерения какое-то время. Перед его смертью.

Ричер ничего не ответил, и женщина покраснела.

– Ну, это вполне очевидно, что все происходило перед его смертью, – быстро добавила она. – Глупо было такое сказать.

Она замолчала.

– Когда? – спросил Ричер.

– Мы встречались около двух лет и расстались за год до того, как это случилось.

Ричер кивнул.

– Меня зовут Эм‑И Фролих.