— Уверяю вас, Пауэл, что это преступление Три-A. Готов поклясться. У меня просто дух захватило. Я уж не знаю, радоваться мне или дрожать, но одно несомненно — с этим делом никому из нас не справиться.

— Что же вас так напугало?

— Судите сами. Убийство — это отклонение от нормы. Насильственно оборвать жизнь себе подобного способен только человек с деформированным душевным строем, что неизбежно отражается и на его телепатических приметах, ведь так?

— Да.

— По этой причине уже больше семидесяти лет никому не удавалось осуществить Три-А В наше время невозможно оставаться незамеченным, замышляя убийство. Человек с искаженным душевным строем так же бросается в глаза, как, скажем, если б он имел три головы. Вы, щупачи, выуживаете их задолго до того, как они что-нибудь предпримут.

— Мы пытаемся это делать… В тех случаях, когда сталкиваемся с ними лично.

— Ну знаете ли, сейчас на каждом шагу развелось такое множество щупаческих рогаток и фильтров, что человеку, ведущему нормальный образ жизни, невозможно сквозь них проскочить. Для этого нужно быть отшельником. Но отшельники никого не убивают.

— И то правда.

— В данном случае имело место тщательно подготовленное убийство, а убийцу никто не заметил. О нем никто ни разу нам не сообщил. В том числе даже эспер-секретари Марии Бомон. Отсюда можно сделать вывод, что замечать было нечего. Патологический душевный строй, искаженный до такой степени, что человек стал убийцей, почему-то не отразился на его телепатемах. Вот парадокс, который, черт возьми, я не в силах решить.

— Понятно. Что вы намерены сделать?

— В этом деле чертова гибель неувязок, с них и надо начать. Во-первых, мы не знаем, чем убит де Куртнэ. Во-вторых, исчезла его дочь. В-третьих, кто-то обокрал охранников де Куртнэ ровно на час жизни, и мы понятия не имеем, каким образом это сделано. В-четвертых…

— Достаточно и трех… Я еду.

Большой зал Бомон-Хауса залит резким белым светом. Повсюду мундиры полицейских. Суетливые, как жуки, снуют эксперты в белых халатах. Гостей (уже одетых) собрали в середине зала, и они мечутся, как стадо перепуганных быков на бойне.

Скользя вниз по восточному эскалатору, Пауэл, высокий, стройный, в черном смокинге с белой манишкой, уже с первых секунд ощутил хлынувшую на него волну неприязни. Он торопливо бросил находившемуся в зале Джексону Беку, полицейскому инспектору-2:

— Как ситуация, Джекс?

— Сложная.

И тут же, перейдя на неофициальный арго полицейских, созданный на искаженной семантической и образной основе и системе персональных символов, Бек добавил:

— Осторожней. Здесь есть щупачи.

После чего за микродолю секунды познакомил Пауэла с обстоятельствами.

— Ясно. Дело дрянь. Что это все они сгрудились посреди зала? Вы затеваете представление?

— Да. Злодей и избавитель.

— Это необходимо?

— Здесь одни подонки. Избалованные. Распущенные. Помощи от таких ждать нельзя. Что-то узнать от них можно только хитростью, и в данном случае игра стоит свеч. Я буду злодеем. Вы их избавителем.

— Одобряю. Молодец. Хороший план.

На середине спуска Пауэл приостановился. Он сурово сжал губы. Глубокие темные глаза уже не светились дружелюбием. На лице появилось возмущенное выражение.

— Бек! — рявкнул он, и его голос эхом прогремел по залу. Наступила мертвая тишина. Все взгляды обратились к нему.

Инспектор Бек сердито повернулся к Пауэлу и с вызовом ответил:

— Здесь, сэр.

— Это вы тут распоряжаетесь, Бек?

— Да, сэр.

— Любопытные у вас, однако, представления о том, как вести следствие. Сгоняете гуртом, будто скотину, пи в чем не повинных людей.

— Нечего сказать, неповинные, — огрызнулся Бек. — Эти ни в чем не повинные человека убили.

— Все эти люди, Бек, невиновны. До тех пор, пока не будет выяснена истина, всех присутствующих здесь вы должны считать ни в чем не повинными и обращаться с ними со всей возможной учтивостью.

— Что? — фыркнул Бек. — С этой бандой лжецов? Учтиво обращаться? С этим великосветским быдлом, сволотой, погаными гиенами…

— Да как вы смеете? Сейчас же извинитесь.

Бек засопел и свирепо сжал кулаки.

— Инспектор Бек, вы меня слышите? Немедленно извинитесь перед этими леди и джентльменами.

Бек бросил взгляд на Пауэла и повернулся к гостям, которые во все глаза таращились на эту сцену.

— Прошу прощения, — буркнул он.

— И зарубите себе на носу, Бек, — грозно добавил Пауэл. — Если что-нибудь подобное повторится, я вас разжалую. Из грязи вылезли и снова плюхнетесь туда же. Ну а теперь убирайтесь и не показывайтесь мне на глаза.

Пауэл спустился в зал и улыбнулся гостям. В один миг он вновь преобразился. Нечто неуловимое в его манерах наводило гостей на мысль, что в душе он такой, как они. Даже в его произношении чуть проскальзывало модное пришепетывание.

— Леди и джентльмены, разумеется, каждого из вас я знаю в лицо. Но поскольку сам я не столь знаменит, позвольте представиться вам — Линкольн Пауэл, префект парапсихологического отдела. Префект, да к тому же еще парапсихологический отдел. Не правда ли, какой старомодный титул? Пусть он не смущает вас. — Пауэл направился к хозяйке дома, приветливо протянув руку. — Дорогая мадам Мария, какое волнующее завершение изысканного вечера. Я всем вам завидую. Вы войдете в историю.

Гости оживились, по их рядам пробежал довольный ропот. Мрачная туча враждебности рассеивалась. Мария, машинально охорашиваясь, словно зачарованная взяла его руку.

— Мадам… — Он смутил и растрогал Марию, с отеческой нежностью запечатлев на ее лбу поцелуй. — Очень вам сочувствую. Эти мужланы в полицейских мундирах были, конечно, несносны.

— Ах, дорогой префект! — С доверчивостью ребенка Мария уцепилась за его руку. — Я так напугалась.

— У вас в доме найдется тихая комната, где мы все могли бы устроиться и посидеть, пока не завершится эта тягостная процедура?

— Да, конечно. Мой кабинет, дорогой префект Пауэл.

Мария так вошла в роль милой крошки, что начала картавить.

Махнув рукой стоящим сзади полицейским, Пауэл щелкнул пальцами и приказал тут же выступившему вперед капитану:

— Проводите мадам и ее гостей в кабинет. Караульных не ставить. Леди и джентльмены должны чувствовать себя вполне свободно.

— Мистер Пауэл, сэр… — Капитан откашлялся. — По поводу гостей мадам. Один из них прибыл сюда уже после того, как было сообщено о преступлении. Частный поверенный, мистер 1/4мэйн.

Пауэл разыскал среди гостей Джо 1/4мэйна, эспер-поверенного-2, и послал ему телепатический привет.

— Джо?

— Он самый.

— Что вас провело в этот гадюшник?

— Дело. Меня вызвал кли(Бен Рич)ент.

— Я бесценный союзник.

— Эта акула? Очень подозрительно. Останьтесь здесь вместе с ним. Произведём разведку.

— Здорово вы все это изобразили с Беком.

Продвигаясь к своей кровати, я ни на минуту в этом не усомнился.

— Чтоб вам пусто было! Разгадали наш жаргон?

Включил телевизор; в глазах двоилось.

— Какое там! Просто я знаю вас обоих. Добрейший Бек в роли зверюги-полисмена, это же цирк.

Наверное, я был очень пьян, потому что «Элли МакБил»[36] показался мне неплохим сериалом.



Бек, с угрюмым видом удалившийся в конец зала, подал оттуда реплику:

Пятница. Я прикинул, что если мне предстоит грабить банк в понедельник, то лучше получить, как в армии, немного ОР — Отдыха и Развлечений.

— Не выдавайте нас, Джо.

Позвонил Эшлинг, она сказала:

— Вы что, сума сошли? — обиделся 1/4мэйн.

Обращаться к нему с такой просьбой было все равно что призывать его не втаптывать в грязь святая святых Эспер-лиги. От 1/4мэйна с такой силой рвануло негодованием, что Бек усмехнулся.

— Не думала, что ты позвонишь.

Все это произошло в течение одной секунды, а Пауэл в это время, запечатлев на лбу Марии еще один невинный поцелуй, мягко освободился от ее трепетно уцепившейся за него ручки.

— Почему?

— Это мужские игры. Когда женщине говорят: «Я позвоню», ей не стоит задерживать дыхание.

— О\'кей… Ну а пригласить-то тебя можно куда-нибудь?

— О да, у меня есть один план.

— Нет ничего лучше, чем план.

— Можешь подхватить меня в метро на «Ангеле» в восемь тридцать?

— Айлингтон?

— Что, не нравится?

— Это север.

— Ну и что?

— Ничего. Можно и на север.

— До встречи.

~~~

Я СДЕЛАЛ ВСЮ работу за день:

— Леди и джентльмены, мы встретимся в кабинете.

починил дверь

вымыл окна

Сопровождаемая капитаном толпа гостей повалила к дверям.

насвистал несколько мелодий.

Снова слышалась оживленная болтовня. Трагедия принимала облик захватывающе-увлекательной новой игры. В плеске голосов и смеха Пауэл вдруг наткнулся на железную решетку непроницаемого телепатического блока. Он узнал ее тотчас же и позволил себе не скрыть удивления.

Наступил вечер, Джордан выдал мне пачку наличных. Сказал:

— Гас! Гас Тэйт!

— Мадам хотела бы вас на пару слов.

— О! Добрый вечер, Пауэл.

— Да, конечно… послушай… Мне нужен свободный понедельник.

— Что вы здесь притаились?

— Смотри, чтобы это не вошло в привычку.

— Гас? — встрепенулся Бек. — Гас здесь? Как это я его не осалил?

От боевого братства прошлой ночи не осталось и воспоминания.

— Какого дьявола вы прячетесь?

Хаотический ответ, в котором перемешались злость, досада, боязнь за свою репутацию, самоуничижение, стыд…

Но я заметил, глаза у него были красные. Будет знать, как джин глотать.

— Отключитесь, Гас. Ваша телепатема блокирована обратной связью. И чего вы так разволновались? Вам не повредит, что вы оказались причастны к скандалу. Напротив. Это придаст вам человечности. Помогите мне немного. Хотя вы так трясетесь, что, чует мое сердце, помощи от вас я не дождусь.

Мадам ждала меня в столовой. Выглядела она хорошо. Батальон

Когда зал освободился, Пауэл оглядел трех оставшихся. Джо 1/4мэйн был плотный, крепкий, грузный, с блестящей лысиной и грубоватым добродушным лицом. Крошка Тэйт — нервозный, возбужденный… больше, чем обычно.

И наконец, пресловутый Бен Рич. Пауэл видел его впервые. Высокий, широкоплечий, решительный. Из него ключом бьют обаяние и сила. Сила, в общем-то, добрая, но подпорченная привычкой властвовать. У него хорошие глаза, красивые и проницательные, а вот губы, пожалуй, слишком тонкие и чувственные. Привлекательный человек, но есть в нем что-то темное, отталкивающее.

парикмахеров

Пауэл улыбнулся ему. Рич улыбнулся тоже. Их руки встретились в рукопожатии.

косметологов

Пауэл спросил:

психотерапевтов

— Вы всех обезоруживаете таким образом?

сделал свою работу. Ее кожа и глаза блестели. На ней было кремовое платье с глубоким декольте, легкий загар. Великолепная реклама самой себя.

— Секрет успеха, — ухмыльнулся Рич.

Я почувствовал легкое покалывание от возбуждения. Твое тело — предатель, оно все делает по-своему. Лилиан улыбнулась своей всезнающей улыбочкой, сказала:

«Он сообразил, на что я намекаю, — подумал Пауэл. — Достойный противник».

— Ты, наверное, весь потный и грязный после работы.

— В таком случае пусть хотя бы все остальные не видят, как вы меня очаровываете. Они заподозрят сговор.

Я неопределенно пожал плечами. Она сказала:

— Вас они не заподозрят. Вы обведете их вокруг пальца, и они решат, что сговор у вас с ними.

— Мы сегодня выходим в город. Я заказала столик в «Савойе».

Опять улыбка. Несомненно, их влекло друг к другу. Это было и неожиданно, и опасно. Пауэл попробовал избавиться от наваждения. Он повернулся к 1/4мэйну.

— Не со мной, детка.

— Ну что там у вас, Джо?

— Извини?

— Насчет прощупывания, Линк…

— Объясняйтесь так, чтобы было понятно и Ричу, — перебил Пауэл. — Мы никого не собираемся обманывать.

— У меня свои планы.

— Отмени их. Мне пора выйти в свет.

— Развлекайся, но без меня.

— Рич вызвал меня для того, чтобы я его представлял. Никакой телепатии, Линк, все на равных условиях. Я для того сюда и прибыл. Я буду присутствовать на всех допросах.

— Ты полагаешь, я могу прийти без сопровождения? У меня должен быть провожатый.

— Поищи в «Желтых страницах».

— Джо, у вас нет права запрещать прощупывание. Мы выясним все, что сможем выяснить…

Она просто не могла поверить, что я от нее отказываюсь. Взвизгнула:

— Только с согласия спрашиваемого. Я буду сообщать вам, есть это согласие или нет.

— Мне нельзя отказывать!

Пауэл обернулся к Ричу.

Я строго посмотрел на нее, говорю:

— Что здесь произошло?

— Господи, будь ты настоящей леди.

— А вы не знаете?

И вышел. Она вслед закричала:

— Хотел послушать вашу версию.

— Я не позволяла тебе уйти, вернись немедленно обратно!

— Почему именно его? — запальчиво вмешался Джо 1/4мэйн.

— Мне хочется узнать, из-за чего он так поспешно вызвал адвоката. Вы что, замешаны в этой истории?

Конечно же появился Джордан, и, прежде чем он смог что-либо произнести, я сказал:

— В чем я только не замешан, — усмехнулся Рич. — Попробуйте руководить такой махиной, как «Монарх», и не увязнуть в омуте разных секретов.

— Она репетирует, не надо ее беспокоить.

— Но убийства, надеюсь, в вашем омуте не водятся?

Пока стоял в душе, в голову пришла мысль:

— Линк, поворачивайте-ка назад.

«Она просто королевский геморрой».

— Уберите блоки, Джо. Я прощупываю вашего клиента только потому, что он мне нравится.

Это я еще ничего не знал.

— Вы не могли бы проявить свою приязнь как-нибудь в другое время?

— Джо не хочет, чтобы я вам симпатизировал. — Пауэл снова улыбнулся Ричу. — Жаль, что вы вызвали адвоката. Это внушает мне подозрение.

~~~

— Профессиональная болезнь? — со смехом спросил Рич.

— Нет. — На сиену вдруг прорвался Бесчестный Эйб и начал запивать: — Вы никогда не поверите, но профессиональное заболевание детективов — латеральность, то есть однобокость. Одни из нас все делают только левой рукой, другие — только правой. Причем самое неприятное, что у большей части детективов эти отклонения ни с того ни с сего почему-то сменяют друг друга. Я, например, был левшой и вдруг во время дела Парсона…

ВЫШЕЛ ИЗ ДУША, накатил пивка и оделся запросто. Джинсы и свитер. Нос все еще болел, но жить было можно. Гант мелькал где-то на краю моего сознания. Ментальные связи, которые ты устанавливаешь, слабы и ненадежны. Я смог подобрать только фразу из «101 далматинца».

Спохватившись, Пауэл замолк на середине фразы. Он отошел на несколько шагов от заинтригованных слушателей, глубоко вздохнул. Когда он снова к ним вернулся, Бесчестный Эйб был изгнан.

Какую?

— Расскажу об этом как-нибудь в следующий раз, — сказал он. — А сейчас лучше вы расскажите, что здесь произошло после того, как Мария и все остальные увидели падающие на вашу манжету капли крови.

Рич покосился на красные пятнышки на своей манжете.


Речь идет не о ненависти, речь идет о полном разорении.


— Мария начала вопить, что наверху, в брачных покоях, кого-то прирезали, и все мы ринулись наверх.

— Как вы нашли дорогу в темноте?

Сокровища детской литературы. Собрался выходить, взял мобильный телефон, сунул его в карман джинсов. Машина завелась с пол-оборота, и я уже доехал до конца аллеи, когда зазвонил телефон. Я ответил:

— Было светло. Мария крикнула, чтобы включили свет.

— Да?

— И уже при свете вы без труда разыскали эти покои, э?

Это была Лилиан; она сказала:

Рич зло усмехнулся.

— Ты значительно больше того, что я ожидала, но значительно меньше того, на что я надеялась.

— Это не я искал покои. Их местоположение держали в тайне. Мария сама отвела нас туда.

— Там находились охранники… кажется, их оглушили?

И прервала соединение.

— Да. Они казались мертвыми.

— Будто каменные, а? Шелохнуться не могли?

Было десять минут девятого, когда я добрался до «Ангела». Ездить по Айлингтону на машине — просто труба. Эшлинг меня ждала. На ней были дафлкот и потертые голубые джинсы. Она походила на успешную студенточку. Я открыл дверь, она запрыгнула в машину. Наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Я сказал:

— А я откуда знаю?

— Прости за опоздание.

— В самом деле, откуда? — Пауэл в упор взглянул на Рича. — Ну а де Куртнэ?

— На вид и он казался мертвым… фу ты, черт, он мертвым и был.

— Было бы хуже, если бы я опоздала.

Я не возражал, спросил:

— И все вы там столпились и смотрели на труп?

— Куда двинемся?

Она описала сложный маршрут, я пару раз запутался. Наконец закричала:

— Нет, некоторые разошлись по другим комнатам: искали дочку.

— Стоп!

— Барбару де Куртнэ? По-моему, никто из вас не знал, что де Куртнэ и его дочь находятся в доме. Почему же ее искали?

Я остановил машину.

— Сперва мы этого не знали. Но Мария нам сказала, и мы начали искать.

Мы стояли напротив паба. Эшлинг сказала:

— Вы удивились, что ее нет?

— Это «Грязный МакНэсти».

— Мы уже ничему не удивлялись.

— Ты шутишь.

— Куда же она могла исчезнуть?

— Нет, такое название.

— Мария говорит, что девушка убила старика и смылась.

— Такое название должно быть в Бронксе.

— Вам это кажется возможным?

— Я вспомнила, ты говорил, что любишь детективщиков. Здесь писатели читают свои произведения, а персонал ставит музыку, которая им соответствует. Угадай, кто читает сегодня?

— Как знать? Вся эта история — сплошное сумасшествие. Если девушка так ошалела, что, ни слова никому не говоря, улизнула из дому и голая мчалась по улицам, она была способна прихватить с собой и папашин скальп.

Я ничего не смог придумать, о чем и сказал.

— Вы позволите мне прощупать вас, чтобы уяснить кое-какие детали и общую обстановку?

— Джеймс Элрой.

— Как решит мой адвокат.

— Черт… не может быть… это великолепно!

— Я против, — отрезал 1/4мэйн, — Согласно конституции, каждый может отказаться от эспер-обследования, не подвергая себя никаким подозрениям. Считайте, что Рич отказался.

Паб был забит под завязку, но мы умудрились прихватить пару табуретов в углу у бара. Лицо Эшлинг сияло от возбуждения. Она сказала:

— Темный лес, и хоть бы маленький просвет. — Пауэл вздохнул, пожал плечами. — Ну что ж, приступаем к расследованию.

— Я угощаю, что тебе заказать?

Они двинулись к кабинету. Стоявший в дальнем конце зала Джексон Бек, не выдержав, спросил на непонятном для Тэйта с 1/4мэйном полицейском жаргоне:

— Пинту «Гиннеса».

Себе она заказала «Малибу». Принесли заказ, мы церемонно чокнулись. Я спросил:

— Линк, зачем вы ему позволили вас дурачить?

— Что такое «Малибу»?

— Ром с кокосом.

— Он меня дурачил?

— Боже милостивый.

— A mo нет? Этот чертов стервятник вьет из вас веревки.

— Попробуй.

— Бросьте, Джекс. Стервятник сам запутался и угодил в силки, из которых только один выход — Разрушение.

— Что?!

— Не хочется.

— А вы разве не заметили, как он проболтался, пока с таким усердием вил из меня веревки? Он, видите ли, не знал о том, что была дочка. Этого никто не знал. Он ее не видел. Ее никто не видел. Он допускает мысль, что она выбежала из дому после убийства. Все допускают эту мысль. Ну, а откуда он узнал, что она голая?

Изумленное молчание, и затем уже в арке между залом и кабинетом Пауэла догоняет волна восхищения.

— Ну давай же.

— Я преклоняюсь перед вами, Линк. Я преклоняюсь перед мастером.

Я дал.

— О Господи, твоя воля, это просто сироп от кашля.

Кабинет Бомон-Хауса спроектирован по образцу турецких бань. Пол выложен мозаикой из ярких камней — гиацинта, шпинеля, солнечного камня. В украшенные золотой сеткой стены вделаны синтетические камни — рубины, изумруды, гранаты, хризолиты, аметисты, топазы — и в центре каждого из них портрет хозяйки в разных видах. Повсюду бархатные коврики, множество кресел, диванов.

Она засмеялась, крепко-крепко меня обняла, сказала:

— Я так рада тебя видеть.

Пауэл вошел в кабинет и, оставив позади Рича, Тэйта и 1/4мэйна, сразу направился в середину комнаты. Гул голосов смолк, и Мария Бомон томно привстала. Пауэл жестом попросил ее не подниматься. Он огляделся, тщательно прикидывая в уме духовный потенциал собравшихся здесь сластолюбцев и обдумывая тактику, которую следовало применить. Наконец он начал.

Я чувствовал себя великолепно. Боже мой, разве я когда-нибудь так себя чувствовал? Эшлинг была восхитительна, забавна, умна. И я ей нравился. В бумажнике у меня были деньги, и ожидался отличный секс. Свинский рай.

— Закон, — сказал он, — глупо и нелепо усложняет такое заурядное явление, как смерть. Люди каждый день мрут тысячами, тем не менее, согласно закону, тот смельчак, который взял на себя инициативу подтолкнуть старичка де Куртнэ к неизбежной кончине, почему-то считается врагом человечества. По-моему, Это идиотизм, но прошу на меня не ссылаться.

Потом вышел Джеймс Элрой. Крупный парень, очень нервный. Он даже не столько читал, скорее изображал, устроил целое представление.

Он помолчал и закурил сигарету.

Полный восторг.

— Все вы, конечно, знаете, что я щупач. Некоторых это, может быть, даже пугает. Я представляюсь вам чудовищем, которое, не сходя с места, ревизует все ваши мысли и чувства. Так вот: если бы даже я это умел, Джо 1/4мэйн помешал бы мне. Кроме того, признаюсь вам, будь это так, я не стоял бы сейчас здесь. Я возвышался бы на троне повелителя Вселенной и практически не отличался бы от Господа Бога. Но, мне кажется, никто из вас этого сходства пока не заметил?

Когда он сделал перерыв, вокруг него собралась толпа. Эшлинг спросила:

Прошелестел смешок, Пауэл обаятельно улыбнулся и продолжал:

— Почему бы тебе с ним не поговорить?

— Может быть, я его позже перехвачу.

— Увы, массовое течение мыслей не по зубам ни одному щупачу. Исследовать отдельную личность и то не так просто. А телепатические сигналы большой группы людей создают хаос, в котором вовсе невозможно разобраться. И если к тому же эта группа состоит из неповторимых, ярких индивидуальностей, вроде собравшихся здесь, нам остается лишь одно — сдаться на вашу милость.

Она озорно улыбнулась, сказала:

— И Он еще говорит, что это я умею очаровывать, — прошептал Рич.

— Вот что я тебе скажу насчет позже. Я собираюсь заманить тебя к себе домой, наполню ванну

духами

— Сегодня вечером, — продолжал Пауэл, — вы играли в игру, называемую «сардинки». Мне очень жаль, мадам, что я не был в числе приглашенных. Надеюсь, в следующий раз вы обо мне не забудете…

маслами

и тобой.

— Ну конечно! — вскричала Мария. — Ну конечно, милый префект!..

Открою бутылку вина и высосу ее. Затем закажу громадную пиццу и съем тебя, пока она не остыла. Потом, когда ты уснешь, я буду тебя охранять.

Зазвонил мой мобильный.

— Пока шла игра, убили старого де Куртнэ. Можно почти не сомневаться, что убийство было преднамеренным. Мы установим это точно, получив отчет лаборатории. Впрочем, допустим, не дожидаясь отчета, что мы имеем дело с преступлением Три-A. Это даст нам возможность сыграть еще в одну игру… назовем ее «убийство».

Пришлось протискиваться сквозь толпу, чтобы найти тихое местечко.

Какой-то парень пробормотал:

По рядам гостей прошел неясный говорок. Пауэл продолжал все с тем же небрежным видом, исподволь превращая самое страшное преступление, совершенное за последние семьдесят лет, в нечто невещественное.

— Чертов яппи.