Придя в город, хазары уже остановиться могли только в иудейском квартале. Для всех они были жидами просто в силу своего иудаизма, в тонкости этнического происхождения никому и не приходило в голову вникать. Так что если и ассимилировались, то никак не в христианском населении. Само по себе никто не оспаривает — хазары вливались в состав еврейских общин Польши и Литвы. Споры, собственно, ведутся только о том, каково соотношение хазар и евреев (пришедших, как уверяют, из Германии). «Возможно, что в еврейские общины Польши и Литвы влились остатки хазар, народа тюркского происхождения, высшие слои которого перешли в еврейство в VIII–IX веках».[68] Артур Кёстлер посмел нарушить негласный запрет, важный для многих евреев: он утверждает, что евреи Восточной Европы происходят не от древних иудеев, а от хазар. Возмущению не было предела… С точки зрения А. Кёстлера, хазары составляют большую часть предков восточных евреев, ашкенази. По его мнению, в XIV–XV веках большая часть хазар оказалась на территории Западной Руси — будущих Украины и Белоруссии. Часть из них проникла и в собственно Польшу. Если до хазар евреи на этой территории и жили, то массы переселяющихся хазар поглотили их полностью, потому что на одного коренного еврея приходилось несколько пришельцев. Так что кто кого ассимилировал…

Интересна реакция на книгу Кёстлера: у многих евреев, в том числе и у великого демократа Г. Померанца, она оказалась крайне бурной, и притом сугубо эмоциональной. Не в силах ничего возразить по существу, мысли Кёстлера подвергают несколько истеричной обструкции по принципу: «Кёстлера не читал, но ведь все же говорят!..»

Даже известный широтой взглядов и терпимостью известный израильский исследователь еврейской мистики Гершом Шолем говорил студентам: «Зигмунд Фрейд утверждал, что евреи позаимствовали в Египте свою религию, а теперь Артур Кёстлер в книге „Тринадцатое колено“ пытается отобрать у нас все остальное». Такой же ответ Шолем дал редактору New York Review of Books, просившему написать рецензию на сенсационную книгу Кёстлера.

Что же такого страшно важного «отобрал» у евреев злодей Кёстлер? Буду рад, если мне возразят по существу, но пока получается: протестуют те, для кого почему-то невыносима сама мысль о происхождении от хазар. То есть против хазар эти люди ничего не имеют, но… как?! Хазары их предки?! Геволт! Они потомки древних иудеев, прекрасных, благородных иудеев, и лично Авраама и Якова! А тут эти мерзкие степняки с кривыми носами и смуглой кожей…

Вообще-то бывают открытия и порадикальнее… Например, один ученый, работающий в Плесе, Травкин, по мнению коллег, «офинел». Николай Травкин полагает, что никакого передвижения населения из территории Киевской Руси на северо-восток никогда не было. По крайней мере археологические данные ни о каком переселении не свидетельствуют, а говорят только о смене культуры.

— То есть современные русские — это ославяненные финны?

— Да! — гордо отвечал Травкин коллегам.

Разумеется, это не твердо установленный факт, а не более чем любопытная гипотеза. Но, во-первых, я прислушался к самому себе — а что, если я по происхождению финн, потомок перешедших на русский язык финнов? А знаете, ничто души не потревожило и ничто ее не бросило в дрожь. Финн так финн, ничего не меняется, и возникает даже забавный способ дразнить кое-кого из наших же русских «патриотов».

Во-вторых, я рассказал эту байку многим русским… И представьте себе, никто не продемонстрировал реакции а-ля Померанц. Никого не взволновало, что теперь он не будет благородным славянином, происходящим от Святослава, Ратибора и Божа… Да! И от Кощея Бессмертного с Бабой-ягой и Ильей Муромцем, как же я это забыл! Так вот, никто из моих русских знакомых не заволновался из-за этой «ужасной» перспективы. Реакция была разная — от веселого удивления до полного безразличия. Но вот реакции отторжения определенно не было ни в одном случае.

— Почему? А потому, что среди русских почти нет расистов.

— Ах, вы имеете в виду, что евреи, узнавшие про теорию Кёстлера…

— Минуточку, минуточку… А про евреев на этот раз я ничего не говорил. О евреях еще пойдет речь… в другом месте.

Признанными потомками хазар считаются чуваши. Хазары, или упоминаемые в русских летописях бродники, стали одним из элементов, создавших этническую общность донских казаков. Считается, что слова казак и хазар происходят от одного и того же тюркского корня, означающего свободный. Уральские казаки и до сегодняшнего дня называют себя казара. В кинофильме «Чапаев» один из командиров говорит «Казара смажет пятки до Гурьева». От хазар ведут происхождение астраханские татары.

Ученые считают, что потомками хазар являются также караимы — народ, говорящий на языке кыпчакской группы тюркских языков с большим количеством семитских, в частности, древнееврейских заимствований. Караимы пользуются еврейским алфавитом и исповедуют разновидность неталмудического иудаизма.

Впрочем, полностью отделять караимов от еврейства никак нельзя. Их название от древнееврейского слова караим — чтецы, читающие Тору и живущие по ней, а не по наставлениям позднейших талмудических авторитетов. Караимы отделились от раввинского талмудического иудаизма в Багдаде в VIII веке и многие переселились в Хазарию, где нашли себе многочисленных последователей. Еще в XVI веке каноническая связь между караимами и раввинистическими иудеями не была потеряна, и между ними заключались браки. Потомки от этих браков стали частью еврейского народа.

Еврейских ученых-талмудистов долгое время волнует вопрос о том, что если караимы произошли от евреев, то теоретически среди них может сохраниться семя коэнов — жрецов Храма. Талмудистов волнует, как же будет, когда с приходом Мессии всем потомкам коэнов предсказано служить в возрожденном Иерусалимском храме. Как отнестись к караимским служителям, потомкам еретиков, поколениями не соблюдавших заветов Талмуда?! Этот важнейший вопрос сильно тревожит еврейских теологов.

Вопрос этот примерно из тех же: а что будет, когда обнаружатся потомки потерянных десяти колен Израиля? Или, скажем, были ли у Адама и Евы пупки?

В христианском мире давно не пытаются выяснять, происходят ли семиты от Сима, а русские, поляки и чехи от Чеха, Ляха и Руса. А вот раввинский истеблишмент до сих пор живет этими средневековыми представлениями. Например, он довольно нервно принял сообщения исследователей в 2003 году: мол, потомками потерянных колен являются афганские пуштуны. Ведь пуштуны составили основное ядро войск исламских фундаметалистов-талибов… как же они могут быть потомками потерянных колен израилевых?! А тут еще эти мерзкие хазары и Кёстлер, похищающий у раввинов право первородства..

Такие вот пироги…

И еще одна безумная гипотеза… Считается, что уж ничего более русского, чем пироги, быть на свете не может. Пирог — своего рода символ России, почти как самовар, матрешка, сарафан и Горбачев.

Когда некий японский буржуй стал продавать «исконно японские пиросики» (так уж произносили японцы это слово), его осудили и раскритиковали в самой Японии. Все знают, что «пиросики» придумали русские!

Но чуваши тоже считают, что «пирок» — это их национальное блюдо. Евреи-ашкенази тоже полагали, что «пирогэс» — это их собственное изобретение. Чувашей и ашкеназим объединяет только одна линия общих предков — от хазар.

Действительно, что, если не чуваши и евреи заимствовали «пирогэс» от своих славянских соседей? Что, если славяне заимствовали пироги от тюркоязычных хазар-ашкеназим?

Хазары-жидовины ходили по русской земле отрядами, брали дань с русских городов и весей. Дань была «по белке за дым», то есть с каждого двора по беличьей шкурке. Могли за это научить пироги печь. И пословицу подарить, чтобы «сапоги тачал сапожник, а пироги пек пирожник».

Если все так — то получается вот что. Блины — последнее прости-прощай русского язычества. И каждый раз, как едим блины, поедаем один из важнейших символов язычества, Солнечный знак.

Но точно так же получается и с пирогами. Каждый раз, запуская зубы в пирог, мы получаем привет от хазар.

Глава 7

Евреи Западной Руси

В евреях есть такое электричество, Что все вокруг евреев намагничено, Поэтому любое их количество Повсюду и всегда преувеличено. И. Губерман
Разгром

Трудно сказать, существовала ли особая этнографическая группа славянских евреев на Древней Руси, говоривших в быту по-славянски. Еще труднее ответить, каково соотношение евреев и хазар среди иудеев Киевской Руси. Как вообще провести грань?

Очевидно, что Киевская Русь становится своего рода плавильным котлом, где смешиваются хазары, евреи из Хазарии, разного рода помеси, византийские евреи — прямые потомки античных, выходцы из мусульманского мира и из Европы. Соотношением хазар и евреев в этом плавильном котле пусть занимаются расово озабоченные, мы же отметим другое: евреев на Руси много, и они разделили ее судьбу.

Потому что спустя сто лет после погрома и обороны синагоги евреями еврейский квартал Киева постигла та же участь, что и весь город. В декабре 1240 года внук Чингисхана, Бату-хан, возглавлявший поход Золотой Орды к «последнему морю», подступил к городу и взял его после отчаянного сопротивления.

После войны, когда Киев лежал в руинах и найти большой участок для раскопок было нетрудно, город копала экспедиция Михаила Константиновича Каргера. Раскопали в числе прочего и окрестности Золотых ворот, несколько раз переходившие из рук в руки. Слой на этом участке заполняют обугленные обломки бревен, костяки множества порубленных саблями, проткнутых копьями и стрелами людей. По положению скелетов видно, что многие пытались выбраться из завала еще живых и уже мертвых, когда рухнули горящие дома, погребая под собой груды людей.

Есть и страшноватенькая находка в Киеве, часть слоя гибели города — полуземлянка гончара, в одной половине которой располагалась мастерская, в другой, отделенной печкой, — жилая часть. У входа в землянку лежат двое: среднего роста человек с легкой монголоидностью, в типичном для степняков шлеме, с кривой саблей. И рослый, без панциря, с топором. На полу мастерской — скелет молодой женщины в позе распятой: в руки скелета вогнаны два кинжала, лезвия которых уходят глубоко в земляной пол. А на печке, в другой «комнате», — скелетики детей четырех и пяти лет.

Так вот — данные у меня сугубо неофициальные; сведения эти сообщили мне люди, принимавшие участие в раскопках и рассказывавшие мне об этом камерно, коллегиально. Они не просили называть их фамилии, и я делать этого не буду. Но, по этим рассказам, Каргеру тогда «не рекомендовали» вести раскопки Жидовских ворот и еврейского квартала Киева. А Михаил Константинович был не тот человек, который такую «рекомендацию» партийных властей посмел бы вот взять и не выполнить.

Но некоторые коллеги рассказывали, что еврейский квартал все же был потревожен раскопками. Данные этих раскопок если и публиковались, то без всякого указания на принадлежность древностей именно евреям. Но раскопанного участка достаточно, чтобы утверждать — тут шел самый отчаянный бой. Жидовский квартал погиб, разделив участь всего города. Если и уцелел кто-то из киевских евреев, чьи предки укреплялись около синагоги сто лет назад, то скорее всего был уведен с арканом на шее или бежал, прибившись к единоверцам, в другие места.

Благо, прибиться было еще где.

В Великом княжестве Литовском и Русском

После татарского погрома еврейские поселения на Волыни и в Галиции сохранились. Великие князья, стремясь опять заселить Киев после нашествия, звали и евреев переселяться на старые места. Великий князь Даниил Галицкий, правивший на Волыни в 1221–1264 годах, селил евреев в построенных им и восстановленных после нашествия городах, и на тех же основаниях, что и христиан. Его преемники эту практику поддерживали и продолжали. «Евреи составляли важный компонент общества в Великом княжестве Литовском еще прежде его объединения с Польшей, где имелось собственное многочисленное и признанное законом еврейское население».[69]

«Пользуясь вольностями, предоставленными евреям и в других татарских владениях, киевские евреи вызвали этим ненависть к себе со стороны мещан». Насчет «вольностей, предоставленных татарами», придется, кажется, внести некоторые уточнения: «Сии люди откупали у Татар дань наших Княжений, брали неумеренные росты с бедных людей и, в случае неплатежа объявляя должников своими рабами, отводили их в неволю. Жители Владимира, Суздаля, Ростова вышли наконец из терпения и единодушно восстали, при звуке Вечевых колоколов, на сих злых лихоимцев: некоторых убили, а прочих выгнали».[70]

Может быть, Карамзин попросту антисемит?! Злобствует на евреев, завидуя их гениальности, вот и плетет всякие гадости? Но вот и еврейский историк отмечает: «В документах XV в. упоминаются киевские евреи — сборщики податей, владевшие значительным имуществом».[71]

Еврейская энциклопедия объясняет появление этих сборщиков податей «движением евреев из Польши на Восток» и отмечает проникновение евреев — откупщиков таможенных и других сборов в Минске, Полоцке, Смоленске.

Но почему надо считать, что они откуда-то пришли? Разве потому, что установился миф такой — о распространении евреев из Германии в Польшу, а оттуда на Русь? Но уже из рассказанного видно, что такое предположение совершенно необязательно. Вполне можно предположить, что перед нами — потомки евреев, живших здесь по крайней мере с IX века, то есть фактически — коренное население. Может быть, они и в Польшу пришли главным образом с Руси? В пользу такого предположения гораздо больше фактов, чем в пользу прихода русских евреев из Польши.

Что еще следует отметить? Поразительное отсутствие антисемитизма в Западной Руси. Здесь не было ни обвинений в питии крови христанских младенцев, ни в отравлении колодцев и распространении чумы. Не было — да и все! На Западной Руси не прижились святые Западной Европы, канонизированные как мученики, принесенные в жертву евреями. На Руси полностью отсутствовала идея связи евреев с дьяволом.

Идея «тойфельфолька» — дьявольского народа — была очень популярна в Германии, в Западной Европе вообще — но в Польшу и на Русь она не проникала ни в Средние века, ни в Новое время.

Даже когда в самой Польше начались преследования евреев, литовско-русская знать последовательно выступала в их защиту на всех сеймах и сеймиках. Можно дать этому грустное объяснение — что в XVI веке в самой Польше уже существовал слой поляков-горожан, выступавший конкурентами евреев, а на Западной Руси слоя славянских горожан еще не было… Знать продолжала нуждаться в евреях, влиятельных врагов не появилось. Так сказать, Западная Русь еще не доросла до антисемитизма.

Но может быть и другое объяснение: может быть, Западная Русь просто хорошо знала евреев, умела включать их в свое общество и потому относилась к ним лояльнее? Вскоре мы найдем много фактов в пользу этого предположения.

Еврейская Польша

Нет никакого сомнения — какое-то количество евреев проникало в Польшу и с Запада, из Германии. Именно к ним обращены призывы Болеслава Благочестивого, именно им дана грамота, дарующая привилегии на всей территории Польши. Грамота Болеслава Благочестивого от 1264 года почти полностью воспроизводит другой документ: жалованную грамоту, данную герцогом Фридрихом евреям Вены. Грамота дарует право автономного судопроизводства для евреев, устанавливает неприкосновенность личности и имущества, дарует свободу передвижения и грозит наказаниями тем, кто будет евреев притеснять. Среди прочего в документе есть и такие слова:

«В соответствии с эдиктами папы мы запрещаем со всей строгостью на будущее обвинять еврея, проживающего в нашем государстве, в том, что он якобы использовал человеческую кровь, поскольку все евреи по своей вере избегают использовать кровь вообще».

Впрочем, известны монеты польских королей XII и начала XIII веков с надписями на иврите типа «равви Абрам, сын Исаака» или «Мешко, король польский». Считается, что чеканщиками монеты тоже были еврейские выходцы из Германии.

Во всяком случае, в XIII веке евреев в Польше уже много, их положение в обществе и занятия нуждаются в законодательной базе. Часть законодательства дается грамотой Болеслава, дополняют его положения церковного собора 1267 года во Вроцлаве. Собор постановил, что евреи должны жить отдельно от христиан, в особой части города. В каждом городе полагалось иметь только один такой квартал и в нем — только одну синагогу. На одежде евреи должны были носить особые отличительные знаки, им запрещалось нанимать христианских слуг, а христианам запрещалось служить у евреев и покупать у них съестное.

Некоторые положения Вроцлавского собора просто восхитительно патриархальны. Отмечается, например, что поляков надо особенно тщательно оберегать от ужасов контакта с евреями. Потому что поляки ведь «юный росток на христианской почве». Выражено почти поэтически, стиль чуть ли не трогательной любовной баллады про какой-нибудь «юный росток».

Позже, в конце XIII века, эти положения подтверждают еще два церковных собора. И что характерно, никто и никогда эти постановления не отменял. На каком-то этапе они теряют силу de fakto, но не de jure. Польский костел никогда не отказывался от положений Вроцлавского собора. То есть он их, конечно, не соблюдает сегодня и не соблюдал уже очень давно, но никто и никогда официально этих ограничений не отменял.

Не все, конечно, было так уж идиллично. Стоило в 1348 году начаться чуме, и евреев тут же обвинили в распространении заразы (особая пикантность в том, что среди евреев было много врачей, лечивших и христиан). В Кракове и нескольких других городах даже вспыхнули погромы. Небольшие, без большого числа жертв, но тем не менее. Новый погром в Кракове разразился в 1407 году. Власти пресекли действия погромщиков, едва они вошли в Казимеж, — но опять же, лиха беда начало.

Католическая Церковь евреев не особенно любила, и если честно — то и не за что было любить. Потому что не знаю, в духовной ли младости поляков тут дело, но несколько раз евреям удавалось переубедить католиков, и они переходили в иудаизм. В Кракове в 1539 году по распоряжению местного епископа сожгли на костре мещанку Екатерину Залешовскую, уличенную в склонности к иудейству. Вдова «райцы», то есть городского советника, она входила в краковский патрициат. Почтенная дама заявила, что не верит, что Иисус Христос — Божий сын: «Господь Бог не имеет ни жены, ни сына, да ему и не нужно этого. Ибо сыновья нужны только тем, кто умирает, Бог же вечен… и всех нас считает сыновьями».

В это время евреям удалось многих поляков обратить в иудаизм, и прошел слух — что обращенных они прячут в Великом княжестве Литовском и Русском. Тогда же в 1539 году состоялось королевское следствие по поводу обрезавшихся и убежавших в Литву. Следователи пришли к выводу, что на евреев возвели напраслину, но многие и тогда и теперь сомневаются в справедливости выводов следствия. Похоже, все-таки были они, эти польские обращенные в еврейство.

В Литве обращение в иудаизм стало таким характерным явлением, что евреев в 1495 году даже выгнали из Литвы… Правда, через восемь лет указ официально отменили и евреев опять пригласили в Литву, да и выполнить указ не успели… Так и жили невыгнанные иудеи во многих городках Литвы, так до них руки и не дошли.

В середине XVI века пошла по Польше молва, что иудеи купили у некой христианки из Сохачева церковное причастие. И евреи кололи его иголками и издевались над ним, пока из причастия не потекла кровь. История была бы забавной, если бы четверо евреев не были сожжены на костре.

Тогда же пошел и старый слух о причащении евреев кровью христианских младенцев, но тут уж вмешался король Сигизмунд II Август и запретил возбуждать «подобные нелепые обвинения» без предварительного следствия, на котором факт убийства младенца должно было подтвердить четырьмя свидетельствами христиан и тремя свидетельствами евреев. Насколько мне известно, ни одного дела не возбудили.

И вообще короли и государственные люди заступались за евреев, — потому что какой же дурак будет резать курицу, несущую золотые яйца?

Глава 8

Страна Ашкенази

«Ну и страна! — подумал Штирлиц. — Кругом одни жиды». Очень остроумный анекдот
Ашкенази — новый еврейский народ

Если изучать историю, а не сочинять подловатые расистские сказки, мы увидим: к XVI веку окончательно сложился новый еврейский народ — ашкенази.

Сложился он из множества разных потоков разного времени. В крови ашкенази смешалась кровь евреев, пришедших из Германии, евреев Персии, бежавших на Кавказ и влившихся в состав Хазарского государства, с кровью евреев Византии, живших в Причерноморье с античных времен. Наверняка есть примесь и других еврейских народов. Самыми многочисленными предками ашкенази стали славяне и хазары. Прошли века, пока варево упрело, улеглось, отлилось в понятные всем формы.

Народ ашкенази, в отличие от евреев Европы, был единым в разных государствах. В Европе евреи Франции существенно отличались от немецких, а те и другие — от итальянских: и языком, и обычаями.

Этот еврейский народ имел свою территорию, — ашкенази не жили западнее Эльбы и восточнее Днепра, севернее Литвы и южнее Болгарии. В Византии жили уже совсем другие евреи, византийские.

Существует народ ашкенази, и этот народ имел свой язык и общую в разных странах культуру. Он имел свою страну: Страну ашкенази — со своим климатом, природными условиями, деревьями и животными. Ашкенази не имели собственного государства, но у них есть своя страна. Ведь и курды живут в Турции, Иране и Ираке, своего государства у них нет, своя страна, Курдистан, у них, конечно же, есть. Так же точно нет своего государства у басков в Испании, туарегов в Северной Африке, живущих в Алжире, Тунисе, Чаде, Мавритании, Марокко.

На этой же территории живут и многие другие народы. У некоторых из них есть свои государства — например, у немцев, венгров или у русских, но Речь Посполитая официально говорит не по-немецки и не по-русски, а по-польски и на этом языке ведет свою документацию.

У некоторых народов — валахов, цыган, караимов, греков — тоже нет своего государства — нигде. И тем не менее это тоже их страна, их территория обитания. Если хотите — ареал распространения.

У евреев ашкенази есть даже больше оснований считать эту территорию своей — этот народ и возник на территории Польши и Западной Руси (кроме Поморья).

Страна Ашкенази, страна народа без государства, зависит от воли государственных лиц, от их решений. Затеют вообще выгнать евреев — и выгонят. Захотят позвать еще каких-то других евреев — например, из Персии — позовут.

Даже решения, не имеющие к евреям, казалось бы, никакого отношения, отзываются на их судьбе, и очень сильно. Вот объединилось Великое княжество Литовское и Русское с Польшей в одно государство, и притом две трети территории княжества вошло прямо в Польшу, в коронные земли. О евреях, живущих в разных точках Страны ашкенази, никто при этом и не думал, но именно после этого стали возникать три ветви идиш: польская, украинская и литовско-белорусская. Судьбы евреев в трех частях своей Страны ашкенази стали расходиться. Условия их жизни стали различаться, они контактировали с народами, которые вели себя по-разному, считали важным или неважным разные вещи, и конечно же, это сказывалось на национальном характере.

Убежденный в действенности законов, любящий юмор польский еврей; спокойный белорусский еврей, которому не хватает только вислых усов; нервный, привыкший в любую секунду отвечать агрессией или бегством украинский — это люди одного народа. Возможно, ашкенази просто не хватило исторического времени для того, чтобы распасться на три народа, как распались русские на белорусов, малороссов и великорусов.

На стыках межнационального общения у евреев неизбежно возникал интерес к культуре «титульного народа»; появлялся слой евреев, читающих по-польски не только записки от булочника или указы местного райцы, но и художественную литературу. На стыке культур рождалось явление, которое я рискнул бы назвать «еврейской Польшей». У живших тут ашкенази сохранялся свой взгляд на очень и очень многое. Осваивая культуру, они вовсе не становились такими же поляками, как этнические поляки. Ведь и марраны в Испании, несмотря на формальный переход в христианство, сохраняли свою специфику, да как долго! И во всех странах, где такие исследования проводились (Франция, США, Италия, Россия), выяснялось — евреи чем-то отличаются от остального населения. Впрочем, точно так же отличаются от французов живущие в стране итальянцы. И уж точно отличаются от немцев живущие в Германии турки или те же итальянцы.

Но культуру — осваивают, духовно становясь не просто случайными жителями страны, а именно польскими евреями. Порой польскими патриотами, ценителями ее культуры, истории и литературы.

Так же возникают и «еврейская Украина», «еврейская Белоруссия», и не их вина, что эти страны в культурном отношении очень уж проигрывают Польше. Даже живя в Минске или в Полтаве, еврей чаще ассимилируется как поляк.

Еврейская Польша, еврейская Украина, с XVIII века, с завоеванием Речи Посполитой Российской империей — и еврейская Россия возникают все в одной и той же стране. В Стране ашкенази, на стыке с культурами других народов одного-единственного — все тех же ашкенази.

У Страны ашкенази даже возникло некое подобие своего правительства.

Кагальная организация

Польские короли XV и XVI веков обычно покровительствовали евреям. Сигизмунд I в 1507 году подтвердил льготные грамоты прежних королей. Богатые евреи при нем брали на откуп сбор казенных налогов и пошлин, арендовали королевские имения и всегда умели извлечь из них немалый доход. Этот король поставил одного такого еврея старшиной над всеми литовскими евреями. Богатый брестский еврей, главный откупщик и сборщик податей в Литве, Михаль Иезофович, получил право непосредственно сноситься с королем по всем еврейским делам и представлять все еврейство Литвы. Он имел право «судить своих соплеменников по их собственным законам», взимать с них установленные подати и так далее.

Преемник Сигизмунда I, Сигизмунд II Август еще расширил права еврейских общин в их самоуправлении. Еврейское слово «кехила» превратилось в польское «кахал», а потом и в русское «кагал». Теперь раввины и старосты могли судить непослушных или совершивших преступление по законам Моисея и Талмуда (то есть по законам двух- или трехтысячелетней давности) и приговаривать виновных даже к очень строгим наказаниям, кроме разве что смертной казни. Стефан Баторий в 1580 году дал еще несколько новых льгот.

В результате всех этих мер «евреи составляли в Польше особое сословие, управлявшееся во внутренней жизни своими выборными представителями, светскими и духовными».[72]

Члены кагальных советов каждой общины избирались каждый год в дни Пасхи путем голосования и жребия. Во главе кагала стояли старосты, числом 3 или 4 человека (роши). За ними стояли почетные особы (тувы), судьи (даяны), попечители и старосты учебных заведений (габаи).

Кагал делал раскладку налогов, вносил деньги в казну от всего кагала, заведовал синагогами, кладбищами и всеми благотворительными заведениями, заведовал обучением юношества, разбирал тяжбы, выдавал ссуды, давал документы на недвижимое имущество.

Но и это не все! Для решения сложных судебных вопросов, которые не удавалось решить внутри кагала, ежегодно устраивали съезды раввинов и старшин. Делали их обычно на ярмарках, особенно часто в Люблине.

Потом создали постоянно действующий Сейм, или Ваад, в масштабах всей Польши, уже не только для решения спорных вопросов, но и как своего рода еврейское правительство. Такой сейм назывался «Сейм четырех областей», «Ваад арба арацот», потому что в нем участвовали уполномоченные от четырех областей государства: Великой Польши (главный город — Познань), Малой Польши (Краков), Подолии (Львов) и Волыни (Острог и Владимир). То есть в него входили представители всех главных общин Польши.

«Сейм четырех областей» решал сложные судебные случаи, разъяснял законы, издавал новые постановления относительно общественного и духовного быта евреев — то есть был своего рода правительством.

В Литве был свой Ваад, в котором участвовали раввины и кагальные депутаты от пяти главных литовских общин: Бреста, Гродно, Пинска, Вильны, Луцка.

Не надо считать, что все было так уж идиллично. «Демократические принципы, лежавшие в основе кагала, были рано попраны олигархией… Кагал нередко становился даже поперек пути народного развития», — так считал такой серьезный историк, как Ю. И. Гессен: «Простолюдины не имели фактически доступа в органы общественного самоуправления. Кагальные старшины и раввины, ревниво оберегая свою власть… держали народную массу вдали от себя».[73]

И даже: «Кагалы, не пользуясь авторитетом в народе, поддерживали свое господство благодаря именно содействию правительства».[74]

Руководителей русской общины по заслугам называли «мироедами». Весьма справедливое название для тех, кто сидел на шее у общинников, используя их труд и свое привилегированное положение. Мироеды… но тут не русский «мiр», тут еврейский кагал. Хорошо, пусть будут они «кагалоеды»!

А рядовому еврею не было никакого исхода. Деваться ему, бедняге, некуда. Должен он всегда, всю жизнь, от рождения до смерти, жить в кагале и слушаться его старейшин, знать свое место. Выйти за пределы кагала он не может, решать свои вопросы за пределами кагала — тоже не может. На стороне кагала — и религиозная власть. Если еврей проиграет еврейский суд и обратится в польский, он тут же подвергается херему — отлучению, анафеме. То есть фактически извергается из общины.

Кагальная система ставила крест на всякой возможности еврея быть независимым человеком — как всякий европейский горожанин, гражданин средневекового города. Кагал консервировал общественную психологию в тех формах, которые сложились не только до появления вольных городов и их граждан, но и до античной эпохи.

«Зато» если еврей будет верен общине, будет делать не карьеру самостоятельного специалиста или предпринимателя, а «кагалоеда», он может подняться в руководство общины и даже стать членом Сейма-Ваада, еврейского парламента в масштабах всей Польши. Чем отличаются люди, которые хотят быть независимыми специалистами и предпринимателями, от «кагало- и мiроедов» — об этом подумайте сами.

Такой глобальной организации, такого государства в государстве никогда не было ни в какой другой стране. Не только в разобщенной Германии, где каждое княжество и чуть ли не каждый город жили по своим собственным законам, но даже в централизованной Англии. Даже в изобилующей евреями Испании не было ничего подобного. Разве что в Багдадском халифате, где вавилонские первосвященники-экзархи могли представлять весь еврейский народ перед лицом Калифа… Но вавилонские экзархи были из рода Давида — своего рода пережившие свою эпоху еврейские цари, если угодно. А в Польше все кагальное начальство выбиралось… И получается, что еврейское государство в государстве все-таки было по-европейски демократическим.

Наверное, многим евреям это нравилось — в Польше кагальная система максимально приближалась к тому, что можно назвать еврейским государством… Без территории, границ и армии, но «зато» со своей организацией, законами и культурой. Лишь немногие евреи могли жить всю жизнь, вообще не входя в контакт с гоями, но, во-первых, были и такие. Во-вторых, даже те, кто постоянно торговал с гоями, должен был избегать только одного — совершать тяжелые преступления против них. Например, если еврей убивал гоя, его судил польский суд. Но обокрасть или обмануть гоя — и в польском суде уже будет представитель кагала. То есть свой, кагальный суд — это суд; он заставит тебя отдать деньги, да еще и дополнительно накажет за то, что ты подвел, «подставил» остальных. Но перед гоями тебя закроет широкая грудь кагальных старшин, и если ты не входишь в «гойский» мир, то и противостоишь ты этому миру не один.

А если ты ведешь себя корректно, то можешь и вообще прожить всю жизнь, почти не видя гоев, не зная их и почти не умея говорить на их смешном и неприличном языке.

Экономика изоляции

Большинство ашкеназских евреев всю свою историю были удручающе, убийственно бедны. Они постоянно мечутся в попытках заработать хоть что-нибудь, а ни на что другое у них нет ни времени, ни сил. Характерная деталь: когда в конце XVIII века австрийский император Иосиф II своим указом о веротерпимости разрешает евреям покинуть свои гетто и штетлы, мало кто может воспользоваться этим разрешением: на это у евреев нет денег.

А ведь в Польше, Пруссии и в Российской империи живут точно такие же евреи в таких же точно штетлах — только в Российской империи никто не выпускает их из черты оседлости, вот в чем разница.

40 % из них — арендаторы, хозяева постоялых дворов и мелкие торговцы. Такие мелкие, что у многих из них даже и лавки своей нет, и они торгуют с лотка какой-нибудь мелочью. 33 % евреев — ремесленники и работники по найму. Хорошо, если у них есть постоянная работа. 10 % — раввины, служители синагоги, сотрудники кагала на «освобожденных должностях» — так сказать, управленческая верхушка еврейского «государства в государстве». Учитывая бедность абсолютного большинства евреев, штаты этого «государства» приходится признать сильно раздутыми. 2 % евреев ашкенази можно поздравить — это купцы, владельцы своего дела или своего крупного капитала. Это единственные люди, чье настоящее позволяет им не бедствовать, а будущее гарантировано.

«…почти повсюду Польша была обязана евреям спасением торговли и ремесла», — констатирует польский автор XVIII века. Немецкий путешественник высказывается менее восторженно и куда более раздраженно: «Евреи здесь многочисленны до ужаса. Не только вся торговля в округе в их руках, но они поддерживают связь с другими провинциями королевства… Когда путник въезжает в город… опять ему нет от них спасения. Набрасываются на него двадцать, тридцать и более мужчин и женщин и силой всучивают ему свои товары».

Вряд ли евреи и впрямь силой заставляли бедного немца купить что-либо, но вот уже в конце XIX века английский путешественник Вильям Кокс дает такую оценку: «Число евреев сейчас огромно, и в определенном смысле они захватили в свои руки всю торговлю в стране, благодаря проворству этого особого народа, за счет ленивой шляхты и угнетенных крестьян».

Это высказывание тоже звучит несколько раздраженно, но тут раздражение прорывается уже не по адресу евреев, а скорее «ленивой шляхты» и «угнетенных крестьян».

Но и «проворство этого особого народа» не приносит ему счастья… по крайней мере, такого уж огромного богатства. Современный израильский учебник, авторам которого нет нужды выдумывать и которые проявляют большой интерес к духовной жизни «рядовых евреев», так описывают «типичного ашкенази» этого времени: «Он живет в большой бедности. Все время опасается за свой заработок, которого может лишиться по воле аристократа, короля и даже крестьянина. Его семья и жалкое имущество постоянно под угрозой. Он отчаялся дождаться близкого избавления, утратил веру в своих вождей. Раввины, от которых он ожидал духовного руководства и наставлений, как ему следует поступать, чтобы быть „хорошим евреем“, насмехаются над ним и презирают за то, что он из „простого народа“, не учит Тору и не слишком тщательно соблюдает заповеди. Кроме страха пред шляхтичем, он испытывает страх перед гвиром (так называли богачей-кагалоедов. — А.Б.)».

И при этом он вовсе не становится «поляком Моисеева закона», а остается, уж не знаю, хорошим или плохим, но евреем. Причем евреем, ведущим традиционную племенную жизнь, очень далекую даже от внешней, от европеизации.

Весь XVIII век, а уж особенно XIX век изменяет жизнь и быт украинцев и белорусов, в меньшей степени — и поляков. Они все меньше и меньше становятся туземцами. Грубо говоря, все больше людей привыкают к форточкам в домах, носовым платкам и чистке зубов.

Все больше людей живут не общинной жизнью крестьян, а ведут образ жизни горожан, самостоятельно решающих свои проблемы, — в индивидуальном порядке, без отеческой помощи старейшин и «уважаемых людей». Их быт и образ жизни все приближается к быту и образу жизни народов Центральной и Западной Европы.

А в те же полтора века жизнь штетла, как в заколдованном сне, продолжает двигаться по все тому же средневековому кругу. Это касается и социальной, и самое главное — духовной жизни местечка. Что бы ни происходило в Польше и во всем мире, как бы ни воевала Франция с Российской империей, как бы ни бесчинствовали гайдамаки Палия и Гонты, что бы ни говорил Тадеуш Костюшко на краковской площади Рынок, а все так же собирались евреи в кабачках спорить, зачем ученый, живший триста лет назад, поставил именно в этом месте запятую в своих комментариях к комментариям на комментарии Талмуда — как это было и триста лет назад, когда мимо таких же точно кабачков и таких же точно бородатых евреев в таких же точно шапочках-кипах гремели копыта по мостовой: мчался к своей Эстерке король Казимир III.

Так же качали головой седобородые импотенты, ослепшие над Талмудом, так же сыпали из ветхозаветных бородищ на страницы пыль веков пополам с перхотью: «суета сует и всяческая суета…» Так же вели малышей первый раз в хедер, как это было и сто, и пятьсот лет назад. Так же произносила слова, которым тысячи лет, невеста в синагоге, с полной покорностью принимая женскую судьбу — стать мамой, потом бабушкой, состариться и умереть в мире, который остается неизменным, повторить судьбу неисчислимых поколений невест, так же стоявших перед раввином со времен Вавилонского пленения. И так же оставался еврей покорным наследию веков, традиции, Талмуду и, конечно, кагальной верхушке.

И еще одно…

Получается — евреи могли казаться полякам и украинцам очень прагматичными людьми, даже просто помешанными на материальной стороне жизни. Но духовно жили они в совершенно иных измерениях.

Туземная жизнь, как и было сказано

Весь бурный XVIII век в муках рождался новый народ — украинцы. Бунтовали гайдамаки, дым поднимался над горящими штетлами и над шляхетскими фольварками. Корчилась под сапогами солдат трех империй Речь Посполитая. Где-то далеко, на западе, грянуло что-то непонятное — Французская революция, которую спустя немного времени одни нарекут Великой, а другие — Проклятой. Придет Наполеон, и вся Европа закрутится в метели сплошных войн на добрые 23 года — с 1792 по 1815-й. Только после Ватерлоо, после августа 1815 года, люди перестанут убивать друг друга, и воцарится долгожданный мир.

Для европейца трудно представить себе, что в Европе, в самом центре событий, может существовать огромное общество, которое совершенно нейтрально ко всем этим событиям. Ведь не только человек, живущий в Германии или в Польше, но даже житель окраин Европы — Ирландии или острова Сицилия, по которым не ходили армии, уж во всяком случае был в курсе событий.

Но в Европе было это огромное сообщество — примерно миллион человек, которые жили в Речи Посполитой, а потом, с 1795 года, в Пруссии, Австрийской и Российской империях, то есть в местах, где развернулись как раз самые что ни на есть судьбоносные для всей Европы события. И армии ходили по этим местам, и революции гремели, и поляки несколько раз восставали против Пруссии и Российской империи. А евреи в Стране ашкенази — этот миллион человек — жили так, словно к ним это не имело отношения.

Даже интеллектуальная элита Страны ашкенази испытывала только очень слабое влияние внешнего мира. Так, еле уловимый ветерок. Напрасно мы будем искать имена герцога Веллингтона, Пита, Робеспьера или маршалов Наполеона даже в сочинениях ученейшего Виленского Гаона. Религиозные споры внутри самого иудаизма, животрепещущие выяснения, какой раввин, живший в XVI веке, возразил другому, жившему в XIII веке. Вот круг интересов.

Наполеон еще известен ашкенази, но и то по большей части благодаря эмансипации евреев во Франции, созыву Синедриона. Даже в самых грандиозных событиях современности евреи видели одну только волнующую их тему: еврейскую. В целом же происходящего вокруг они не знали и не понимали. И не хотели знать и понимать.

Такая линия поведения совершенно не характерна для сефардов, но она прослеживается, кроме ашкенази, и у немецких евреев, в том числе той их группы, которая попала во Францию после присоединения Эльзаса. Патер Мабли, выступая в Конвенте, утверждал: «Название „евреи“ носит не религиозная группа, но народ, живущий по особым законам, по которым он жил в прошлом и которыми хочет руководствоваться и в дальнейшем. Считать евреев гражданами Франции — это то же самое, что решить, будто англичане или датчане, живущие во Франции, но продолжающие считать себя представителями другого народа, могут быть французами».

Патер Мабли прав — все европейское Средневековье евреи были иностранцами в любой стране проживания. Французское общество оказалось первым обществом, которое способно включить в свой состав евреев — для этого нужно было счесть религию частным делом каждого и определять «своего» по гражданству страны, а не по национальному признаку.

Но ведь и французские евреи, в конечном счете, приняли другое решение, когда отвечали на вопросы Наполеона: не быть во Франции «принципиальными иностранцами», а стать «французами Моисеева закона». И французы и евреи сделали выбор.

Такого выбора в Польше никто евреям и не предоставлял, но ведь и они не особо стремятся что-либо переменить в своей жизни.

«…жизнь в гетто (в Западной и Центральной Европе. — А.Б.) и в местечке отличалась и психологически. Жизнь в гетто была городской и космополитичесгой; жизнь в местечке была деревенской. Несмотря на ограничения связи с внешним миром, евреи гетто могли поддерживать с ним контакт, могли общаться с учеными, коммерсантами и финансистами. В то же время евреи из местечка имели дело лишь с невежественными крестьянами и глупыми, чванливыми и необразованными землевладельцами-феодалами. Евреи на Западе были в курсе последних достижений науки, участвовали в политических движениях. Восточные евреи погружались в бездну мистицизма и суеверия… Евреи в Польше, России и Литве были частью мира деревень и крестьян».[75] Так с разухабистостью журналиста разделывается с евреями Восточной Европы мистер Даймонт (и не забудем, как низко ценится евреями «принадлежность к миру деревень и крестьян»).

Искать ли причину в отсталости Восточной Европы? Но в XIII–XIV веках вся Испания, и в том числе испанское еврейство, стояла на гораздо более низкой ступени интеллектуального и культурного развития, чем Польша в XVIII веке, а сефардам это вовсе не помешало активно участвовать в общественной и политической жизни.

Не говоря о Хазарском каганате VIII–IX веков. Не говоря о Египте Птолемеев. Не говоря о Вавилонии VI века до Рождества Христова. Может быть, все-таки не только культурная отсталость тут срабатывает, но и другой национальный характер? Национальный характер еврейского народа, говорящего на идиш, живущего в штетлах, происходящего от хазар по крайней мере процентов на семьдесят?

Закрытая история ашкеназских евреев

В наши дни становятся популярны «герменевтические» исследования — изучение «тайной», или «закрытой», истории человечества. То есть истории каких-то тайных орденов, закрытых групп, в идеологию и практику которых почти невозможно проникнуть и которые-то, как «выясняется», и управляют человечеством, направляя его историю.

Что миром правят масоны — не уверен, но факт: вся еврейская история, а особенно история евреев ашкенази, по крайней мере до середины XIX века, — это «герменевтическая», закрытая от мира история. Не потому, что евреи подчиняются тайному Мировому правительству или масонам, построившим Иерусалимский храм. И не потому, что «они» сознательно не допускают иноземцев до изучения этой истории (захоти русские изучать еврейскую историю! Представляю, какой восторг у евреев это бы вызвало!). А потому, что их история никому ни за чем не нужна. Евреями просто не интересуются ни русские, ни поляки, ни литовцы, ни австрийские и прусские немцы.

Просвещение-Гаскала с ее идеей приобщения евреев к европейскому просвещению в XVII веке еще вызывает какой-то интерес… Но в основном не к еврейскому народу и к его истории, а скорее к тем отдельным интеллектуалам, «салонным евреям», которые сумели войти в немецкое общество и рассказать о своей приверженности иудаизму на хорошем немецком языке. Интересны и попытки евреев модернизировать жизнь своих общин по европейскому образцу… Интересно уже из гражданских побуждений: на глазах возникает новая общность немцев — «немцы Моисеева закона». Но общество христиан даже в Германии очень плохо представляет, чем живет еврейское традиционное общество.

То есть и между христианскими народами не всегда хватает взаимного понимания. Немцам не очень понятно, что такое икона Матки Бозки Ченстоховской и почему за нее так цепляются поляки. Полякам может быть плохо понятно, почему русские так любят неудобный, чересчур холодный Петербург и не хотят принимать католицизма. Но границы между национальными культурами христиан проницаемы. Тем более что есть между этими народами взаимное уважение и есть вполне реальный практический смысл — учить языки друг друга, знакомиться друг с другом.

Особого уважения традиционная еврейская жизнь не вызывает. Уж да простят меня потомки евреев, но чересчур она «туземная» — грязная, нелепая, далекая от соблюдения элементарных культурных норм. Что видит поляк, русский и немец в «штетле»-местечке? Грязные кривые улочки, обшарпанные домишки, все ту же грязь и полчища насекомых в домах, нелепую и тоже не всегда чистую одежду, полную невоспитанность большинства обитателей местечка.

Опасаясь обвинений в пресловутом антисемитизме, я приведу слова злейшего врага евреев, их писателя Шолома Рабиновича. В одном из его рассказов главный герой находит на станции немца — представителя торговой фирмы, который должен прожить близ станции несколько дней, и приглашает к себе на «штанцион». Вот немцу стелют постель, а он «чем-то недоволен, не нравится ему, видно, что перья летят, крутит носом и начинает чихать, на чем свет стоит!».[76]

И далее: «Поначалу, когда легли, слышу, мой немец спит, не сглазить бы, сладко, храпит как-то странно, сопит, как паровоз, свистит и хрипит, как недорезанный бык, и вдруг вскакивает, кряхтит. Ойкает, фыркает, почесывается, плюется и ворчит, потом поворачивается на другой бок, опять храпит, сопит, свистит и снова вскакивает, плюет и ворчит… И так несколько раз подряд, а потом как спрыгнет с кровати, и я слышу: мой немец швыряет на пол одну подушку за другой и с особенной злостью произносит какие-то странные, непонятные слова: „Цум тейфель! Сакраменто! Доннер-Веттер!“ Подбегаю к дверям, смотрю в щелочку: мой немец стоит на полу в чем мать родила, скидывает подушки с кровати, плюется и сыплет проклятиями на своем языке — спаси Господи и помилуй!

— В чем дело, — говорю, — господин немец?

И отворяю дверь.

Тут он как налетит на меня с кулаками, уничтожить хочет… Хватает за руку, подводит к окну и показывает, как всего его искусали, потом выгоняет меня и захлопывает дверь.

— Какой-то сумасшедший немец! — говорю я жене. — Чересчур изнеженный! Показалось ему, что его кусают, так он уж из себя выходит!»[77]

Немец оказался хитрый и отомстил еврею очень хитро: слал ему письма, «забывая» полностью оплатить доставку, и бедняга доплачивал от 12 копеек и до 1 рубля 12 копеек за счастье прочитать целую порцию преувеличенных благодарностей за замечательный «штанцион».

За посылку еврей заплатил и так уже 2 рубля 24 копейки… А там портрет немца со всей семьей! «Он! Немец с длинной своей шеей, высокой шляпой и трубкой во рту! К портрету приложено письмецо, по-немецки, конечно же, опять все то же, благодарит за „штанцион“, за наше гостеприимство и добросердечие, которых он ни в жизнь не забудет… На что способен человек! Сгореть бы ему! Можете себе представить, чего только не пожелали мы ему от всего сердца! Хоть бы половина сбылась, Господи милосердный!»[78]

Так что за полчища клопов отплатил немец сполна. Рассказ этот, как и большинство рассказов Шолом-Алейхема, довольно смешной. Но трудности, с которыми сталкиваются иностранцы, знакомясь с жизнью местечка, описаны у него очень выпукло. Приведу еще один отрывочек:

«Нужно признаться, что Шолом до того времени и понятия не имел, что за столом нужно соблюдать какие-то правила — в обыкновенном еврейском доме до них никому и дела нет. В обыкновенном еврейском доме все едят из одной тарелки: попросту макают свежую халу в жирный соус и едят. В еврейском доме средней руки не знают никаких особых законов и правил насчет того, как сидеть за столом, как пользоваться ложкой, ножом, вилкой. В еврейском доме для соблюдения приличий достаточно оставить на тарелке недоеденный кусочек рыбы или мяса, а сидеть можно как угодно и есть сколько угодно, даже ковырять вилкой в зубах тоже не возбраняется. Кто мог знать, что на свете существует какой-то этикет?»[79]

Еще раз подчеркну — хорошо, что это пишет писатель с фамилией Рабинович, а не Иванов, не то визгу про антисемитизм поднялось бы до самых небес.

Кроме того, учить иврит или идиш, общаться с евреями «на их территории» просто незачем. То есть кучка ученых священников и профессуры на кафедрах иудаистики изучает иврит и арамейский, чтобы читать в подлиннике Священное Писание. Но это — профессиональная работа кучки интеллектуалов, буквально нескольких тысяч человек на все три страны — на Германию, Польшу и Россию. И этим людям тоже в общем-то незачем общаться с евреями, даже с Виленским Гаоном.

А зачем нужны евреи всему остальному населению этих трех стран? Евреи почти не бывают специалистами современного уровня. На иврите и тем более на идиш не ведется преподавание математики или географии. Если и есть логика в том, чтобы поехать в Краков, послушать лекции на польском языке, или проучиться семестр или два в Гейдельберге или в Петербурге, то какой смысл для русского или немца посещать иешиву: даже самую знаменитую между евреев? Что может прочитать иноземец из написанного евреями на иврите? Комментарии на комментарии к Талмуду? А ему это надо, иноземцу? Разве что из соображений науки: так этнографы поселяются среди первобытных племен, чтобы их лучше изучить (примерно как Богораз жил среди чукоч).

В результате ну по крайней мере до середины XIX века еврейская культура, внутренняя жизнь еврейства совершенно незнакома для их соседей. А если даже евреи захотят рассказать о духовных проблемах, которые их мучают, европейцу это глубоко безразлично. К различиям и спорам реформаторов иудаизма хасидов и сторонников классического образования митнагдим, к похождениям сторонников «настоящего мессии» Саббатая Цеви в Турции или к просвещению-Гаскале русские, поляки и немцы относятся примерно так же, как британцы — к тонким различиям между вишнуизмом и шиваизмом. Так, частности туземной жизни, которые волнуют одних туземцев. Не заниматься же этой ерундой цивилизованному человеку?!

Разница в том, что в отличие от индусов эти туземцы все время на виду, они хорошо знакомы полякам, белорусам и украинцам. С этими людьми ведут дела, и каждый может составить свое мнение — хорошие они люди или плохие, выгодно ли с ними торговать и честные ли евреи торговцы. В процессе торговых или ремесленных дел появляются свои связи, свои знакомства, смутная масса евреев распадается на отдельных людей, и тоже каждый со своим характером, поведением и степенью надежности. Но все это общение — на культурной территории славян. То есть на их языках и по международным правилам, общим у всех народов для ведения коммерции.

А потом, купив или продав, всучив белорусу подкову, поляку — вышитый платок, а украинцу — петушка на палочке, еврей ныряет в совершенно другую жизнь — жизнь еврейского местечка, где говорят, поют и думают на другом языке. И не просто на другом языке, это еще мелочи… а в совершенно другой системе представлений.

У них какая-то своя жизнь, свои мотивы поведения, свои ценности. Эта внутренняя жизнь евреев, их культура, логика их поведения непостижима, а порой и неприятна для наблюдателя. Неприятна часто как раз потому, что непонятна. В конце концов, ну кто поймет, почему появляются и исчезают какие-то люди в круговерти кривых улочек Витебска или Житомира? Появляются, говорят на непонятном языке, обмениваются какой-то информацией, чешутся под старенькими и не очень свежими рубашками, сморкаются в два пальца, исчезают в кабачках, пронизанных резкими чесночными запахами, о чем-то говорят под звуки скрипки.

Непонятно не только что они делают, но и непонятны мотивы поведения каждого отдельного еврея. Только что вот он делал что-то очень понятное, простое… И вдруг совершает поступок, абсолютно непостижимый для поляка, белоруса или русского! Непонятное настораживает, а нервных людей и пугает.

Эту еврейскую жизнь не так уж трудно изучить. Идиш не сложнее немецкого, в обычаях народа нет ничего непостижимого; если евреи осваивают содержимое Талмуда и комментариев на Талмуд, то и украинец способен это сделать. В этом смысле гой сам виноват в своем невежестве. Но ведь и правда, изучать Талмуд и прочие сокровища еврейской жизни совершенно незачем… А евреи тоже не торопятся о чем-либо рассказывать. У них не спрашивают, а сами они не навязываются.

Такова неизбежная реакция на герменевтическую жизнь евреев даже у тех народов, которые наблюдают ее день за днем, из поколения в поколение.

А ведь великороссы не имеют и этого опыта — хотя бы чисто стороннего опыта наблюдений за евреями и их жизнью.

Глава 9

Несостоявшийся Идишлянд

На всем лежит еврейский глаз, Везде еврейские ужимки. И с неба падают на нас Шестиконечные снежинки. И. Губерман
До конца XVIII века Страна ашкенази, Идишлянд, простиралась и на Речь Посполитую, и на Австрию. После третьего раздела Польши в 1795 году эта страна оказалась разделена между тремя империями: Российской, Прусской и Австрийской (с 1848 года — Австро-Венгерской).

Три державы-победительницы полностью разделили всю ее территорию; само понятие «гражданин Польши» исчезло, были только подданные трех империй с паспортами Австрии, Пруссии или Российской империи. В числе земель Речи Посполитой была и Страна ашкенази, среди ее подданных — порядка миллиона евреев-ашкенази.

В XVIII веке в европейских странах — во Франции, Австрии и Пруссии — встает вопрос эмансипации евреев, то есть вопрос предоставления евреям полноценных гражданских прав. Но если их эмансипировать — тогда надо и требовать от них соблюдения гражданских обязанностей! Логично-с…

Встал вопрос не об уплате налогов — евреи всегда их платили, и чаще всего больше, чем христиане. Вопрос встал о том, насколько евреи согласны признавать данное государство своим и готовы ли они служить в его армии.

Ведь каждый гражданин государства XIX века имеет неотъемлемое право на свободу, гражданские права, вплоть до избрания в судьи или в члены парламента. Гражданин имел частную собственность, и даже за уголовное преступление власть не могла отнять у него эту собственность.

Но за эти права гражданин платил и содержал собственное государство. Платил налоги, и не только деньгами, но и кровью. Воинская повинность означала, что государство оставляет гражданину одного из его сыновей, обычно старшего. А вторых и третьих сыновей государство призывало в армии, на установленный законом срок, обучало их и бросало в бой, если начиналась война.

Замечу: в странах, где гражданское общество развивалось более органично, постепеннее, не существовало самой по себе проблемы. В Британии никто специально не вербовал евреев в морские пехотинцы, но никто и не сомневался в праве еврея пойти служить на флот или в колониальную армию в Индии. Уже в XVIII веке были случаи, когда евреи в Индии воевали в составе войск Ост-Индской компании. Точно так же евреи оказывались в составе колониальных армий и Голландской Ост-Индии. Никто им не мешал, и евреи становились офицерами своих государств.

Во Франции было иначе. Тут и евреев было много — 70 тысяч человек на 25 миллионов населения — целых 0,3 %. И католическая религия не позволяла забыть, что евреи — враги Христа, пожиратели зазевавшихся христианских младенцев. И гражданское общество во Франции формировалось медленнее. Иногда кажется, что королевская власть во Франции с каким-то самоубийственным, чуть ли не мазохистским пафосом тормозила развитие общества и тем самым подготавливала взрыв, делала его все более неизбежным.

Перед революционной властью — Конвентом — встал вопрос: как революционная утопия должна относиться к таким реальным, вполне материальным евреям? Было высказано мнение, что это народ реакционный — ведь евреи чтут Ветхий Завет и вовсе не готовы отказаться от своей религии. А ведь мерзкая католическая Церковь, которую гражданин Вольтер называл не иначе как гадиной, — она ведь тоже почитала Ветхий Завет, считала его частью Священного Писания. Значит, делался вывод, евреи — это прямо-таки религиозная Вандея, враги народа, и надо их поголовно казнить, чтобы всем остальным стало лучше.

К счастью для евреев, существовала и другая логика, не менее шизофреническая, но более к ним благожелательная. Евреи, согласно этой логике, — народ как раз прогрессивный, «друзья народа», потому что они не католики, и к тому же их угнетал, считал неравноправными людьми королевский режим. Как из Бастилии выпустили жертв королевского произвола — например, невинного ягненочка маркиза де Сада, — так надо освободить всех евреев.

В Конвенте шли такие бешеные споры о судьбе евреев, что вопрос решили передать самому народу. Пусть народ путем референдума скажет — надо истребить евреев как врагов народа или надо предоставить им гражданские права как исконным друзьям народа. Правда, референдум почему-то провели только в Париже, и это тоже евреям повезло — французские крестьяне вовсе не были антисемитами, но и особой приязни к евреям не испытывали. Что сказала бы сельская Франция, составлявшая 70 % населения, — бог весть. Но из 60 районов Парижа 53 проголосовали за предоставление евреям гражданских прав. Из этого, кстати, приходится сделать вывод — евреев в Париже знали с хорошей стороны. Мол, трудолюбивые они и честные. С 1791 года 70 тысяч французских евреев сделались полноправными гражданами.

Провозгласить-то их гражданами провозгласили, а вот что теперь с ними делать? Что делать с народом, который живет сам в себе по своим собственным законам и почти не входит в контакт с христианами?

Этот вопрос пришлось решать не болтунам и крикунам в парижской говорильне — Конвенте, а великому практику — Наполеону. Нет-нет! Автор сих строк вовсе не бонапартист. Скорее уж роялист, с вашего позволения. Но справедливость заставляет отметить: в этом вопросе, как и в большинстве других, Наполеон действовал просто и жестко, заложив основу для всех более поздних законов.

Для начала Наполеон созвал национальную ассамблею еврейских нотаблей — то есть выборных лиц. Всем им предложили двенадцать вопросов… Одобряют ли евреи многоженство? Можно ли у них развестись с женой? Может ли еврей жениться на христианке? Считает ли себя французский еврей французом? Согласны ли евреи выполнять законы Франции? Готовы ли евреи воевать за Францию? Какой административной властью обладают раввины?

Трудно сказать, насколько понимали эти нотабли смысл происходящего… В том числе и смысл задаваемых им вопросов. Но ответили они на вопросы старательно и честно. Естественно, многоженства евреи не одобряли, жениться на христианках изъявили готовность… Ведь христиане не язычники! А ограничения на брак в иудаизме есть только с язычниками.

Но самое главное, евреи подтвердили, что раввины властью не обладают, а вот французским властям они готовы подчиняться. Франция — родина французских евреев, и они готовы защищать ее от внешнего врага и вообще лояльны к французскому государству.

Получив нужные ответы, Наполеон созвал не что иное, как… Великий еврейский Синедрион. Тот самый, что разогнали еще римляне! Который не собирался две тысячи лет!

Имя Наполеона мгновенно облетело весь еврейский мир и стало необычайно популярным. Созыв же Синедриона показался таким замечательным действием, что в синагогах служили специальные службы в честь почтеннейшего ребе Наполеона. Откуда было евреям знать, что Наполеон разгонит Синедрион, как только он выполнит свою миссию?

Великий Синедрион подтвердил все, что уже сказали ассамблеи еврейских нотаблей, — что законы Моисея суть не административные и не государственные, а религиозные законы. Наполеону только того и надо было. Раз так — то юрисдикция раввинов не распространяется на гражданские и уголовные дела, евреи подчиняются тем же законам, что и все остальные люди. Отныне французские евреи стали не государством в государстве, а частью французской нации. Опять же — одни французы идут по воскресеньям слушать проповедь кюре и звуки органа, а других «французов Моисеевой веры» шафар призывает слушать раввина. Вот и все!

С этого момента во Франции регулярно призывали евреев в армию — на тех же основаниях, что и всех остальных. В составе французских вооруженных сил евреи не составили себе определенной репутации — ни плохой, ни хорошей. В историю вошло «дело Дрейфуса», обвиненного в шпионаже на Германию еврея-офицера.

К сожалению, меньше известно другое — меньше известно, что в окружении генерала де Голля были и евреи. Например, приемный сын Максима Горького, Зиновий Пешков, родной брат большевика Мойши Свердлова. А было немало и французских евреев. Вели себя они совсем неплохо, некоторые французские граждане еврейского происхождения за участие в Первой и Второй мировых войнах получили кресты Почетного легиона.

Во время войны Севера с Югом в США евреи воевали на обеих сторонах. На Юге они как-то не очень продвинулись… Трудно сказать, почему именно. А вот в армии генерала Гранта к концу войны, к 1865 году, было 9 генералов-евреев и несколько сотен офицеров.

Восточная Европа

Интересно, что евреев считали плохими солдатами в Австрии и Пруссии, притом уже много после того, как армии этих государств (без евреев) била армия Наполеона (в составе которой были и евреи).

Я готов допустить, что евреи и правда плохо воевали под знаменами прусских королей и австрийских императоров. Но почему? Странно, что никому не приходило в голову элементарное предположение, что евреи плохи как солдаты ровно по одной-единствен-ной причине — а есть ли им за что воевать?!

В конце концов, евреи и в Пруссии, и в Австрии были людьми особого еврейского народа ашкенази. Говорили они не на немецком, а на идиш, веками вели совершенно замкнутый образ жизни. Еврейские общины были государством в государстве, и евреи порой даже не очень представляли себе, кто из властителей этих стран ведет какие именно войны. Разумеется, у евреев не было решительно никаких причин воевать за чужие национальные государства, пусть даже они и жили на территории этих государств.

Стоит всерьез заинтересоваться вопросом, и выясняется очень любопытная деталь: по существу, европейцы очень несправедливы к евреям. Не предоставляя евреям никаких гражданских прав, они почему-то хотят, чтобы евреи блистали гражданскими добродетелями. Для Страны ашкенази и Австрия и Пруссия — это государства-оккупанты. Евреи — не граждане этих государств…

Но вот ведь какое дело: стоит евреям интегрироваться в национальное общество Пруссии или Австрии — и тут же исчезает их упорное нежелание служить в армии и воевать.

Австрийские евреи тоже относятся к восточной ветке — это «трофейные» польские евреи, оказавшиеся в составе Австро-Венгерской империи после разделов Польши. Это не особые «австрийские», а венгерские, польские, румынские, словацкие, чешские, закарпатские, украинские евреи.

Еще в середине XVIII века эрцгерцогиня Мария-Терезия изгоняла евреев из Праги и Вены: придворный священник убедил ее, что болезнь наследника престола происходит оттого, что христопродавцам позволено жить в христианском государстве, в Австрийской империи. Изгнание продолжалось всего несколько лет, да ведь каков прецедент…

Но в числе ближайших к Марии-Терезии придворных был выкрест — Иосеф фон Зонненфельдс, воспитатель и личный друг Иосифа II, который и наследовал Марии-Терезии. Он сделал не так уж и мало: ввел законодательство, запрещающее пытки, основал Национальный театр, стал президентом императорской Академии наук, заботился об артиллерийском парке, и при нем артиллерия в Австрии стала лучшей в Европе.

Взойдя на престол, его выученик Иосиф II издал Декрет о веротерпимости — в 1782 году. Евреи теперь могли жить вне гетто, не должны были носить отличительные знаки на одежде, могли учиться в гимназиях и университетах и заниматься в любых сферах производства, торговли и управления.

Евреи — подданные Австрийской империи призывались с того же, 1782 года и до 1918-го. Массового взрыва энтузиазма это не вызвало, но и массового дезертирства тоже. Развал армии как будто бы тоже не произошел.

В Пруссии

Евреи большей части Германии относятся скорее к западному еврейству, чем к восточному, — к их особенной группе. Но именно в Пруссию евреев позвали с востока, из Польши. Произошло это в правление Великого регента Фридриха-Вильгельма, между 1640 и 1688 годом. В 1712 году в Берлине возникла первая синагога (ашкеназская).

В Пруссии гражданские права евреям предоставили в 1812 году. Потом, правда, опять отняли… но очень непоследовательно, и фактические евреи все равно их имели, кроме избирательных прав (эти права тоже дали в 1848 году). И в армию их призывали.

Евреи воевали в армиях немецких княжеств и Пруссии против Наполеона. Воевали во время Франко-Прусской войны, причем на обеих сторонах.

Два слова о патриотизме

Естественно, евреи Пруссии и Австро-Венгрии несли в себе двойной патриотизм: лояльность к своим государствам и к своей Стране ашкенази, не имевшей своей государственности.

Евреям все равно, где жить? Такую сказочку о евреях охотно распространяли христиане… Не к своей чести. Не только ашкеназские, но и западные евреи совершенно не соответствуют этой сказке.

В 1290 году английский король Эдуард I выгнал евреев из Англии. Эти примерно 16 тысяч человек поселились на южном берегу Ла-Манша — поближе к Англии. Медленно и постепенно переезжали они на запад Германии — где климат больше соответствует британскому. И пели (на английском языке) печальные песни о родине.

В 1306 году евреев выгнали из Франции… Евреи рыдали на могилах предков и уезжать упорно не хотели. Тогдашнее Французское королевство отнюдь не включало Лангедока и Прованса. Большая часть выгнанных 100 тысяч уехали именно сюда, недалеко. И старались не уезжать в Италию, пока была возможность. В 1315 году многие из них смогли вернуться домой.

Точно так же вели себя в XX веке немецкие евреи. Большая часть из них вовсе не хотела бежать из страны, даже после принятия Нюрнбергских законов. «Они же хотят нас убить!» — «Нет, в такой цивилизованной стране это невозможно!»

В конце концов выехала большая часть немецких евреев, примерно 300 тысяч из 500. Эти 300 тысяч, как правило, вовсе не рвались в Палестину и уехали в Британию или в США. Там они выступали как яростные немецкие патриоты, смущая местные власти. Шла война, и англосаксы много чего говорили о немцах… и как раз немецкие евреи, только что вынужденные бежать, часто останавливали их.

В декабре 1941 года в Нью-Йорке устроили митинг с участием последних спасшихся из Германии евреев. Устроителям очень хотелось, чтобы евреи порассказали про ужасы нацизма, подогрели бы антинемецкие настроения. Уж эти-то нам помогут! — потирали ручки устроители. А получилось с точностью до наоборот.

— Кучка негодяев устроила все это безобразие, а мы все теперь будем расплачиваться! — кричали на митинге евреи, сурово осуждая «кучку негодяев», но совершенно не собирались ни отделить себя от немцев, ни тем более проклясть «мордерфольк» — «народ убийц».

Немецкие евреи, пережившие холокост, тоже далеко не все выехали из Германии. Не говоря о том, что некоторые (по разным данным, от 10 до 30 тысяч человек) вернулись на родину из эмиграции,[80] примерно 20 тысяч евреев, освобожденных из лагерей армиями союзников, не уехали ни в США, ни в Палестину, а остались в Германии навсегда. Немцы даже немного гордятся этим, я же задаюсь вопросом: ну и чего добился Гитлер?! Тут вопрос цены того, что называют антисемитизмом.

Если б не подоночная политика нацистов, сегодня в Германии еврея встретить было бы труднее, чем пакистанца, а большинство их были бы даже не «немцами Моисеева закона», а «немцами с примесью немецкой крови».

Так кто же тут антисемит? Получается, что либералы.

А вот сохранению евреев на Земле помогают как раз люди, которых и антисемитами называть не хочется. Какие же они, антисемиты? Да они без евреев жить не могут. Они прилагают максимум усилий, чтобы евреев на Земле жило побольше. В общем, как раз антисемитов следует считать какими-то извращенными, но любителями евреев: никто не прикладывает больше усилий, чтобы евреи сохранялись. Это наш брат, либерал, способствует их полному искоренению.

Что евреи — космополиты и что им на все плевать, кроме выгоды, антисемиты рассказывали всегда. В наше время такую же глупость охотно рассказывают сионисты. Тоже любители евреев и тоже совершенно извращенные. Если послушать сказки сионистов о евреях, то все они и во все времена мечтали только об одном: уехать в Палестину. Ну просто жить они без Палестины не могли, евреи всех времен, всех языков и народов!

Вот только к реальным евреям это имеет косвенное отношение. Апьгамбрским декретом 1492 года испанским евреям предоставили три месяца, чтобы перейти в христианство или уехать из страны. Всякий некрещеный еврей, оставшийся в Испании после этого срока, объявлялся вне закона. Это стало тяжелейшим выбором для евреев. «Почему-то» они вовсе не полетели, как птички, в вечно обожаемую Палестину. Половина крестилась. В наше время 20 % испанцев имеют еврейские корни (что уже говорит о масштабе явления).

А для тех, кто уехал, изгнание стало чудовищной национальной катастрофой. Уезжавшие рыдали на могилах и буквально с трудом покидали родные места.

Они старались поселиться поближе: в Северной Африке, в Португалии… Если приходилось забираться дальше, то селились в странах с похожим климатом: Италии, Турции.

А вот число переселившихся в Палестину испанских евреев не превышает нескольких сотен. С чего бы это?!

Такие же глупости пишут в израильских учебниках про ашкенази: «Половину времени в году штетл просто не был здесь: он был в Святой Земле и при этом — либо в далеком прошлом, либо в отдаленном будущем, в обществе патриархов и пророков или же в обществе Мессии. Его праздники были приспособлены к климату Палестины и к ее календарю; он регулярно отмечал дни урожаев, собранных его предками сотни поколений тому назад; он молился о „зоре“ и „малкош“ (ранних и поздних субтропических дождях), совершенно не считаясь с нуждами соседей, молитвы которых имели в виду местный практический распорядок».[81]

Разумеется, это полная чепуха. Всякий, кто даст себе труд познакомиться с фольклором ашкенази, их песнями, сказаниями и образом жизни, легко убедится: это народ, идеально приспособленный к жизни на этой земле. И любящий свою Страну ашкенази. Песни на идиш пелись «почему-то» про «Могилевску губерню» и про поездку в Шклов (а не в Вифлеем), истории рассказывались о жителях Львова и местечек на Волыни, образ жизни включал множество навыков хозяйствовать именно в этом климате. Большинство евреев ашкенази плохо переносят резко континентальный климат, а в Южной Европе (и в Палестине тоже) им слишком жарко. Вот во всей Европе, от Атлантики до Москвы, они чувствуют себя превосходно. И от Скандинавии (но там уже «прохладно») до Болгарии. До субтропиков.

Если даже еврей переселялся в большой город, в титульную столицу Румынии или Польши, он вовсе не покидал Страну ашкенази. В 1910 году евреи составляли 8,6 % населения Вены, 25 % населения Будапешта,[82]15 % населения Варшавы, 20 % населения Львова. Эти цифры сами по себе показывают, что евреев ашкенази было по-настоящему много. В 1918 году, к концу Первой мировой войны, их было не менее 6 миллионов на территории 9 государств: России, Польши, Чехословакии, Венгрии, Австрии, Румынии, Германии, Болгарии. Это уже не национальное меньшинство, а «второй народ» во многих странах. 8 % населения даже такой большой страны, как Польша.

Это при том, что между 1881 и 1914 годами примерно 2,5 миллиона ашкенази эмигрировали в США и Британию.[83] Вот в «страну-мечту», в которой ашкеназские евреи «духовно жили», по мнению сионистов, в Палестину, уехало не более 30 тысяч человек. Причем в страны англосаксов ехали далеко не самые худшие. А вот в Палестину — или фанатики сионизма, или те, кто ничего вообще не мог и не умел. 10 тысяч «реэмигрантов» в Палестину скоро вернулись оттуда. Это тоже имеет смысл отметить.

А если…

После Первой мировой войны считалось, что каждый народ распавшихся Германской и Австро-Венгерской империй «должен» получить свое государство. Этот принцип непоследовательно, но проводился. Непоследовательно потому, что государство Чехословакия объединило два родственных, но разных народа. Еще в составе Чехословакии был небольшой Русский национальный округ — для маленького народа карпатороссов.[84] Польша фактически состоялась как империя, захватив земли украинцев и белорусов.

Австрия хотела присоединиться к остальной Германии, но победители ей это запретили.

Реально свое национальное государство между мировыми войнами имели болгары, венгры и румыны.

А хуже всех победители поступили с украинцами и евреями. Украинцам своего государства не дали, обрекая этот народ на истощающую обе стороны, жестокую войну за независимость — и с Польшей, и с СССР.

О еврейской государственности речь вообще не была поставлена. 6 млн человеческих существ как бы в ней и не нуждались.

Страна ашкенази, Идишленд, никогда не состоялся даже в проекте. В раннем СССР, в 1920-е годы, возникали смутные проекты создания «еврейской земли» с сельскохозяйственным производством. Под эту идею создавали особый округ с центром в Джанкое, но ведь в Северном Крыму евреи отродясь не жили. И это не Идишленд! Это попытка создания некой искусственной территории.

Еще более невероятно и безумно создание Еврейской автономной области на Дальнем Востоке, не знаю и пока не буду изучать, был ли у Сталина план поголовного переселения «гонимого племени» в эту «область». Но что ашкеназские евреи болезненно воспринимают сам факт ее создания — более чем объяснимо. В «самиздате» мне доводилось натыкаться на прямую просьбу к китайцам: завоевать Россию и устроить для русских «русский автономный район» в Тибете. Попытка возлагать на русский народ коллективную ответственность сама по себе дикая и подлая. Но крик души понятен, «еврейская область» в плавнях Амура и «русский округ» с видом на Гималаи друг друга стоят.

Почему же Идишленд никогда не состоялся ни в какой форме? Ни в Польше, ни в Венгрии, ни в СССР ни разу не пытались создать Еврейского национального округа на части Страны ашкенази. Почему?! Для этого придется изучать уже не историю, а политику XX века.

В политических бурях XX столетия возникла удивительная общность советских евреев, но исчезла Страна ашкенази — как будто ее и не было. Причины — чисто политические.

Но до того, как эти причины изучать, надо разобраться с еще одним чисто историческим вопросом.

Глава 10

Об одном страшном шоке

Еще он проснется, народ-исполин! И ток его мыслей свободных Взовьется, как пух из еврейских перин, Во дни пробуждений народных. И. Губерман
Анафилактический шок

Есть в медицине такое понятие: анафилактический шок. Смысл этого термина в том, что организм может не переносить даже микроскопических доз какого-либо вещества, попадающего в него не первый раз. В том числе такого вещества, которое однажды нанесло большой вред организму. Повторное попадание этого же вещества может быть в масштабах совершенно неопасных… Но организм реагирует так, словно получил смертельную дозу. Открыватель анафилактического шока в 1913 году Шарль Рише получил Нобелевскую премию. Явление, приводящее к смерти в 10–20 % случаев, изучают и в России, и за рубежом.[85]

Есть любопытное предположение, что у народов может быть своего рода «анафилактическая реакция». Только Кара-Мурза почему-то считает, что крайне болезненная реакция евреев на погром или угрозу погрома обусловлена погромами в Германии XIV–XV веков. Это очень надуманное объяснение, потому что попытка истребить евреев была предпринята позже, в XVII веке, и именно по отношению к ашкеназским евреям.

В истории это зловещее явление получило название «хмельниччина».

Казачья смута

Нет ничего дальше от реальности, чем считать Богдана Хмельницкого и его шайку украинскими повстанцами, православными фундаменталистами или даже людьми, которых оскорбляла иноземная и иностранная власть. Первоначально восставшие казаки требовали одного: включения себя в реестр, в список казаков, получающих жалованье, то есть получается — превращения себя из вольных гуляк в слуг государства. Совершенно конкретного государства — Речи Посполитой.

Включить сорок тысяч казаков в реестр?! Сорок тысяч новых дворян?! Где взять деньги?! И государство всеми силами воюет с потенциальными шляхтичами. Дичайшее восстание — воюем за то, чтобы нас сделали слугами государства, того самого государства, с которым воюем!

Другое дело, что слишком многое в Речи Посполитой XVII века вело к тому событию, которое в Польше называли и называют «казачьим бунтом», в Российской империи называли то «восстанием малороссов против Польши», то «восстанием Богдана Хмельницкого», а в СССР стали называть «Освободительной войной украинского народа».

Казацкое восстание за включение себя в реестр наложилось на слишком большое количество противоречий, буквально разрывавших Украину. Противостояние католиков и православных, поляков и русских, униатов и католиков, униатов и православных, шляхты и «быдла», казацкой старшины и «черни», реестровых казаков и нереестровых, казачества и мещанства, католической шляхты и православных русских магнатов, иные из которых были гораздо богаче короля, — все эти противоречия моментально взорвались, стоило казакам и татарам войти на большую часть Украины.

Наверное, это многих огорчит… И многих казаков (вернее, их потомков), и людей, слишком хорошо учившихся по учебникам советского времени… Но Богдан Хмельницкий выигрывал сражения с поляками только в одном-единственном случае — если выступал в союзе с крымскими татарами. Победы у Желтых Вод, под Пилявцами, в Корсунском и Зборовском сражениях принято считать победами казаков над полянами… Это глубоко неверно. Все это примеры СОВМЕСТНЫХ татарско-казацких побед.

С самого начала крымский хан был теснейшим союзником Хмельницкого, а как только крымчаки отошли от казаков после Зборовского сражения — пришлось подписать Зборовский мирный договор 1649 года, и это был договор, которого не подписывают победители. Богдану Хмельницкому не позавидуешь — поскольку единственным способом успешно воевать с поляками он мог только под лозунгом освобождения православной Украины от поляков-католиков. Но освобождать Украину он мог только вместе со злейшими разорителями Украины, с крымскими татарами, формально — мусульманами, фактически — чуть ли не шаманистами, которые непринужденно устраивали конюшни и в православных церквах, и в католических костелах. Не пытаться ограничить грабежи и увод татарами людей Богдан Хмельницкий не мог. Но, теряя покровительство татар, он терял и возможность побеждать.

Беда еще, что восстание казаков пришлось на последние недели жизни короля Владислава IV. После его смерти в Польше установилось бескоролевье, и некоторое время не могли дать достойный ответ. В конце 1648 года Богдан Хмельницкий и его союзники-татары оказались владыками всей Украины. Население встречало его с разной степенью восторженности, а татар так вполне определенно видеть на Украине не хотело. Но «зато» множество крепостных и полукрепостных, нищих ремесленников и мещан, работавших по найму, почуяли великолепную возможность изменить свое положение, записавшись в казаки. К ним присоединялись и беглые поляки, и всевозможный приблудный люд, число казаков стремительно росло, и все они хотели бы попасть в реестр…

Только избрав нового короля и убедившись, что крымские татары отступились от союзника, в начале 1651 года польские войска переходят в наступление, громят казаков под Берестечком и в июне очищают от них Киев.

По Белоцерковскому мирному договору казаки теряли почти все, что завоевали: власть казацкой старшины признавалась только на территории Киевского воеводства, а выборный гетман должен был подчиняться коронному гетману и не имел права на внешние отношения без разрешения правительства Речи Посполитой. Реестр сокращался до 20 тысяч человек, крепостные, сбежавшие в казаки, должны были вернуться под власть панов, шляхта имела право вернуться в свои поместья, а казаков обязывали разорвать союз с крымским ханом.

Если бы этот договор применялся на практике, казачье движение, вероятно, удалось бы ввести в некие приличные рамки. Но земля горела под ногами польской армии — и в Киевском воеводстве, и по всей Украине. Даже если бы Богдан Хмельницкий хотел остановить гражданскую войну, вряд ли это было в его силах. Страна уже оказалась ввергнута в Смуту, и действовать чисто репрессивными методами уже не имело никакого смысла. Война продолжалась… Мятеж продолжался…

С самого начала Богдан Хмельницкий, как он ни заявляет о себе как о «единовладном русском самодержце», прекрасно понимает — самому ему не усидеть. Уже 8 июня 1648 года он пишет письмо к Алексею Михайловичу о принятии Украины под руку Москвы. В начале 1649 года он повторяет такое же письмо.

В украинскую смуту оказывается втянутой еще и Московия, начинаются военные действия нескольких государств, а там приходит в движение и Турция…

Очень характерно, что все историки, пишущие о событиях того времени, как бы не замечают присутствия евреев. Польские, украинские, русские историки подробно описывают, как и куда ходили армии, какие решения принимали командиры и что делали солдаты и офицеры. Многие из этих описаний интересны, полезны, назидательны… Но все эти описания неполны. Потому что, даже описывая бедствия мирного населения, разорение жителей деревень и местечек, жестокость одичалых казаков, все удивительным образом «в упор не замечали» евреев. Исключение, конечно же, составляют еврейские авторы, но и у них другой перекос: они не замечают ничего, что бы не имело прямого отношения к евреям, — а в результате картина получается еще более искаженной. Почитать того же мистера Даймонта, и получается примерно так, что «злобный, жестокий и хитрый Богдан Хмельницкий»[86] и начал-то военные действия из антисемитских побуждений. А это, мягко говоря, не совсем точно.

1648 год

Истина состоит в том, что Восточная Европа — родина многих народов. Любое событие на ее территории, хотим мы того или нет, отражается на всех других народах — даже на тех, которые вообще не хотели принимать участия в военных действиях, и даже не очень понимали, что вообще происходит.

Понимал ли румынский цыган в 1941 году, почему танк со свастикой на броне вдруг повернул к его кибитке? Знал ли он вообще о существовании расовой теории, слыхал ли про доктора Геббельса и прочие теоретические изыскания? Вряд ли. Сидел человек у костерка, вдыхал запах дыма, любовался на синее небо и осенний убор леса да лениво прикидывал, куда поедет со своей кибиткой, когда докурит. Сидел на пеньке, добродушно усмехался в усы цыган: чего это поехал в его сторону немецкий танк? Он жил в других измерениях, предельно далеких от овладевшего людьми жестокого безумия. Он даже не понимал, что происходит, но тем не менее последними впечатлениями в жизни этого совершенно мирного человека могли стать хруст кибитки под танковыми гусеницами, страшный крик его детей, пулеметная очередь в упор. Независимо от понимания, почему так.

Так же точно евреи Западной Руси не имели никакого отношения к казацкому мятежу. Им было глубоко наплевать на все проблемы казаков, в том числе и на то, кто из них есть в реестре, а кого из них там нет. Они даже не противились включению казаков в реестр; справедливости ради, если бы они и захотели сократить или расширить реестр — у них не было бы такой возможности. В чем в чем, а в вопросах составления реестра никому и в голову не пришло бы спрашивать мнения самого уважаемого раввина или члена Ваада. Наверное, не очень многие из евреев вообще были способны понять, почему реестр — это так страшно важно для казака.

Тем более они были совершенно безразличны к животрепещущему вопросу: будет ли Западная Русь частью Речи Посполитой, войдет в Московию, станет частью империи султана или сделается «самостийной» под новым именем Украина?

Единственно, в чем можно обвинить евреев, — это в неумении понимать других людей. Века были они откупщиками и арендаторами и так не удосужились понять, как воспринимают их украинские крестьяне, кем они являются в их глазах. Евреи не умели смотреть на себя глазами других, а тем более не умели принимать во внимание свою репутацию. Мотивы тех или иных поступков христиан были так же непонятны их воображению, как и мотивы поведения самих евреев для казака или шляхтича. Только этой поразительной наивностью можно объяснить изумление евреев: с чего это вдруг их начали резать?!

А казаки резали их еще более жестоко, чем польскую шляхту, чему можно найти и объяснения. Шляхта была все же понятнее, ее образ жизни и поведение были доступнее анализу для казаков. Поляк и русский человек были людьми разных народов, разных ветвей христианства, но людьми одной цивилизации. Евреи принадлежали к другой цивилизации и были совершенно непостижимы — почти как инопланетяне. И неприятны.

К тому же шляхта все же могла и отомстить. Были правила, нарушать которые небезопасно, на зверское убийство раненых, попавших в плен к казакам, на резню детей и женщин поляки отвечали. Нет, они не опускались до уровня запорожского зверья — но переставали брать пленных, например. Под Зброевом пленных не брали, раненым противника помощи не оказывали, несмотря на увещевания ксендзов. Казаки могли сколько угодно пить водку и буйствовать, но они очень хорошо знали — шляхту опасно доводить до озверения. Евреи были беззащитнее, на них проще было выместить накопившееся зло.

Похоже, что дело не только в накопившемся зле, но и в составе самих казацких толп. Наивно видеть в казаках украинцев, защитников своей земли. Среди казаков были и татары, и москали, и уголовные преступники из Польши, сбежавшие к казакам. Таковы уж были эти «мстители за народ» и «защитники православной веры», и вели они себя соответственно: «Убийства сопровождались варварскими истязаниями — сдирали с живых кожу, распиливали пополам, забивали до смерти палками, жарили на угольях, обливали кипятком; не было пощады и грудным младенцам (несомненно, самым главным врагам православия и самым лютым откупщикам. — А.Б.). Самое ужасное остервенение выказывал народ к евреям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменой. Свитки Закона были извлекаемы из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них евреев и резали без милосердия; тысячи еврейских младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землей».

Очень часто казаки захватывали еврейских девушек, насильно крестили их и так же насильно венчались с ними. Само стремление брать в жены непременно евреек заставляет сделать довольно неприятное предположение: может быть, казаки считали евреев более высокой социальной кастой, чем они сами? Может быть, брак с еврейской женщиной был для них тем же, чем брак с графиней для расстрелыцика из ЧК образца 1919 года?

Готовность же творить насилие ставит под сомнение верность казаков христианству: и принятие крещения, и уж тем более брак может быть делом только добровольным; в сам обряд венчания входит вопрос священника о согласии невесты. Что самое удивительное — православные священники крестили и венчали насильно; а это заставляет поставить под сомнение уже их христианство: принадлежность к христианской вере людей, которые носят рясы и махают кадилом, служат литургию и всерьез считают себя носителями Апостольской благодати.

Трудно сказать, сколько трагедий видела Речь Посполитая в эти месяцы казацкого безумия. Одна из еврейских «невест» бросилась с моста в реку, пока казаки волокли ее в церковь крестить и венчаться. Другая сумела убедить своего будущего «мужа» в том, что она умеет «заговаривать пули». Казак был настолько темен и туп, что поверил в эти сказки и для проверки выстрелил в «невесту». Естественно, казак убил ее наповал, но, по крайней мере, эта еврейская девушка не стала женой казака. Наверное, этот казак наслушался историй про «еврейское колдовство»; впрочем, психология казаков для европейца еще менее доступна, чем еврейская.

Зная о своей судьбе в казацких руках, евреи бросались под защиту крепостных стен, но и тут не всегда им удавалось уцелеть. Узнав, что в городе Немирове укрепилось много евреев, Богдан Хмельницкий отправил туда казацкий отряд — специально для истребления евреев. Зная, что взять укрепленный город непросто, казаки переодели свой передовой отряд в польские кунтуши и подошли к стенам с польскими знаменами. Евреи решили, что это польская армия идет к ним на выручку, открыли ворота… Резня, устроенная в этом городе казаками и местными русскими жителями[87] в июне 1648 года, унесла больше шести тысяч жизней ни в чем не повинных людей.

Известно, какую смерть принял немировский раввин Иехиель: он скрывался со своей матерью на кладбище, когда некий местный сапожник нашел его и стал избивать дубиной, в явном стремлении убить. Старуха мать умоляла сапожника убить ее и пощадить сына, но сапожник убил сначала раввина на глазах матери, а потом уже ее саму.

Эта история человека известного, ученого раввина, который был к тому же главой и преподавателем местной иешивы. Сколько людей менее знаменитых были убиты таким же образом, мы знаем только очень приблизительно.

В этой истории хорошо проявляются две важные закономерности.

Во-первых, соседи убивают соседей. Это очень странно, потому что даже в случаях самой жестокой национальной вражды и резни лично знакомые люди стараются избегать участия в кровопролитии. Человек может быть самым злейшим антисемитом, но еврей, которого он лично знает, приобретает для него какие-то личностные, индивидуальные черты. Он уже выделился из толпы, из смутной массы «врагов». Даже если он выделен по каким-то скверным чертам, он все равно уже личность, а не пустое место; не абстрактный «христопродавец», а Мойша Рабинович с соседней улицы, любитель выпить и жуликоватый тип… И квасом он торгует разбавленным. Но это же не причина его зарезать?!

Всегда, организуя резню, правители старались не допускать, чтобы соседи резали соседей. Даже армянский геноцид в Турции или «кристальная ночь» в Германии требовали участия тех, кто не был лично знаком с жертвами. А тут СОСЕДИ резали СОСЕДЕЙ, вот что совершенно удивительно.

Во-вторых, евреи, как видно, верили в помощь поляков. Во многих случаях не зря верили: для коронного войска и для большинства шляхты евреи были пусть странными, пусть даже не особенно приятными, но подданными короля. Коронное войско защищало евреев от казаков, как и всех других жертв бунтовщиков, совершенно на тех же основаниях. В некоторых городах евреи отсиделись вместе с поляками и выдержали по нескольку штурмов (например, в Чернигове).

В конце концов, шляхту казаки тоже резали, и поляки не могли не чувствовать некоторую общность судьбы.

Но вот в городе Тульчине все получилось не так, хотя в городе поляки и евреи дали друг другу клятву, что будут друг другу верны и будут держаться до конца. Сначала удалось отбиться, причем евреи организовали эффективную самооборону, и казаки очень потерпели от их стрельбы из ружей с крепостных стен. А потом казаки предложили полякам сделку: мол, они не тронут католиков, на том они целуют крест. Только пусть поляки выдадут им врагов христианского человечества и своих злейших эксплуататоров. Поляки согласились и тайно открыли ворота.

Казаки начали с того, что ограбили евреев и поставили перед выбором — креститься или умереть. С удовольствием сообщаю, что ни один еврей не дрогнул, и мерзкий казацкий сброд зверски перерезал полторы тысячи человек. Я избавляю читателей от подробного описания, как именно убивали этих евреев.