— Если они охраняют ее, то мы обнаружим их патрули, когда приблизимся к тем местам. Мне кажется, они не ведут наблюдения. Скорее всего, жрецы сочли меня погибшим. И даже если они сомневаются в этом, то уж точно не предполагают, что я вернусь туда так быстро и с таким подготовленным отрядом.

— Наверное, ты прав. Знаешь, Бен, я тут подумал о бароне…

— И что?

— Индосуар не поехал бы с ним, если бы сомневался в Дуне. То есть барон имеет реальные шансы на успех. Однако у меня такое чувство, что колдун ведет свою игру.

— У меня тоже есть такое подозрение. — Бен потянулся, потом лег на спину и посмотрел на небо. — Надеюсь, Барбара уже вернулась в балаган.

— Мы можем попросить колдуна, чтобы он проверил это своим магическим оком.

Бен покачал головой.

— Я не хочу привлекать к ней его внимание.

— Хм… верно. Интересно, почему он так ненавидит жрецов Синего храма?

— Ха, а что тут странного? — Бен приподнялся на локте. — Вот если бы мне встретился человек, который не питает к ним ненависти, то я бы действительно удивился.

Их беседа была прервана небольшой черной тенью, которая промелькнула среди цветущих кустов. Молодые люди поняли, что птицу-монашника послали не шпионить за ними, а позвать к остальным. Зверек вцепился лапами в ближайшую ветвь, призывно свистнул им два раза и тут же улетел обратно, паря над вершинами кустов. Марк и Бен, прихватив оружие, быстро и бесшумно побежали вслед за посланником. Отряд Дуна затаился на склоне холма, осторожно разглядывая из-за кустов дорогу, до которой было не больше сотни метров.

Барон указал рукой:

— Смотрите!

По пыльной дороге двигался караван рабов. Он состоял из коротких цепочек людей, связанных друг с другом веревками. Мужчины, женщины и дети были разбиты на отдельные группы. За ними присматривали верховые копьеносцы, одетые в черно-алую форму Красного храма. Марк увидел несколько паланкинов и носилок, которые покачивались на плечах крепких рабов и на спинах двугорбых животных.

Внезапно он услышал вздох барона. Меч в руках Дуна указывал на караван. Клинок настойчиво вибрировал. В тот же миг над их головами с криком закружился монашник. Когда он опустился на плечо хозяина, среди высоких кустов на вершине холма послышался стук копыт и громкий треск ветвей.

Едва мужчины успели приготовить оружие к бою, в просветах между зарослями появились всадники. Их черные плащи с алыми полосами замелькали среди цветущих ветвей, и через миг верховые дозорные Красного храма с громкими криками и с саблями наголо помчались в атаку.

Глава 7

Плохо спланированное нападение затрудняла густая растительность, которая замедляла движения всадников. Защищавшаяся сторона имела возможность быстрого маневра под низкими ветвями кустов. Однако длинные сабли верховых дозорных были грозным оружием.

Когда атака началась, Марк увидел, что Пу Чоу побежал к подножию холма. Голок упал в траву и затаился, а маленький Дарт, крича и хлопая крыльями, испуганно закружился над своим хозяином. Индосуар и Митшпилер забрались в колючие заросли и принялись шептать какие-то заклятья. Бен, как и Марк, спрятался за кустом. Выждав момент, он сделал точный выпад и пронзил Драконосеком всадника, который мчался на него. Дун и Хьюберт выбрали ту же тактику и нанесли ущерб врагам.

Марк натянул тетиву и, выйдя между кустами, увидел перед собой офицера, который вел кавалеристов в атаку. Лицо мужчины пылало румянцем. Заметив лучника, он развернул скакуна, направил животное к врагу и начал было выкрикивать какой-то приказ. Но фраза осталась незаконченной, так как стрела Марка пронзила горло офицера.

Другие всадники продирались сквозь кусты. Их действия выглядели несогласованными и неуклюжими. Марк увидел, как один из дозорных был выбит из седла торчащими ветвями. Хьюберт тут же прикончил его боевым топором. Несколько животных метались по склону без всадников, натыкаясь в панике на кусты и вызывая снегопад белых лепестков.

Дун вскочил в седло и, парируя сабельные удары, убил двух дозорных. Драконосек без устали вонзался в человеческую плоть. На земле среди цветов и крови лежали трупы и смятые плащи. Лук Хьюберта раз за разом издавал глухие прерывистые звуки.

Последний из дозорных Красного храма бросил саблю и, развернув коня, помчался по склону к дороге. Стрела Марка вонзилась ему в спину. Всадник хрипло закричал и упал на землю.

Шум схватки утих так же быстро, как и начался. Марк повернулся, чтобы посмотреть на Бена. Его товарищ был цел и невредим. Он поднял окровавленный меч и отсалютовал приятелю широким взмахом. В наступившей тишине Марк слышал только свое учащенное дыхание, удары сердца и громкие стоны раненого ездозверя.

Голок поднялся на четвереньки и пополз к упавшему животному. Очевидно, он хотел оказать ему помощь. Но барон рассек ездозверю горло. Юноша в ужасе остановился и ошеломленно посмотрел на Дуна.

Но вожак не обратил на него внимания. Осмотрев дорогу, он успокоился. С той стороны никто не приближался. Его отряду удалось уничтожить всех дозорных. Охрана каравана, не получив предупреждения, до сих пор пребывала в неведении о том, что случилось на склоне холма.

Индосуар и Митшпилер поднялись на ноги. Воздев руки к небу, они запели благодарственный гимн. Быстрый взгляд на Пу Чоу показал, что тот уже не нуждается в помощи. Удар сабли проломил ему череп. Из всех поверженных врагов дышал лишь командир дозора. Марк осмотрел стрелу, которая пронзила горло офицера.

«Хорошая стрела, — подумал он. — Если она не сломается, я вытащу ее перед тем, как мы тронемся в путь».

Губы офицера зашевелились. Дун склонился над ним, пытаясь разобрать последние слова. Но, услышав брань, фыркнул, нахмурился и выпрямился в седле.

— Он одурманен, — презрительно сказал барон. — Наглотался наркотиков.

Осмотрев тела убитых воинов, Дун покачал головой.

— Похоже, весь его дозор был в таком же состоянии. Типично для Красного храма.

Хьюберт тайком обыскал карманы Пу Чоу.

— Обычно они не рискуют и избегают сражений.

— Да, как правило, они трусливы, — ответил Дун и, наклонившись, подцепил мечом офицерский плащ.

Барон вытер клинок о черную ткань, раскрашенную алыми полосами. Павший командир не возражал против такого обращения с его одеждой. Он перестал дышать.

«Путеискатель повышает риск, — подумал Марк. — Отсюда и атака!»

Белый лепесток пролетел мимо его лица и опустился на тело мертвого солдата. Барон направил меч на удалявшийся караван, и по клинку еще раз пробежала дрожь.

— Мы должны догнать этих людей, — сказал он, спрыгнув с ездозверя.

Дун вскарабкался на ближайшее дерево и внимательно осмотрел прилегающую местность.

— У подножия склона имеется глубокий овраг. Мы не сможем атаковать охрану каравана, потому что наша позиция будет слабее. Голок, отправь зверька в разведку. Пусть он принесет нам последние новости. Я больше не вижу каравана — он исчез за холмом. Индосуар, довольно петь молитвы. Лучше попытайтесь успокоить ездозверей и подвести их к нам. Мне нужны шесть скакунов. Хотя нет! После гибели Пу Чоу нам хватит и пяти.

Маг и его помощник провели ритуал успокаивающей магии, заставив животных подчиниться незнакомым человеческим рукам. Когда напуганные ездозвери приблизились, Голок, используя знание мастера зверей, сделал их послушными и обезболил раны. Дун нетерпеливо наблюдал за его действиями и отдавал приказы остальным.

— Нам надо переодеться в форму Красного храма — вернее, в часть ее. Мы должны выглядеть неряшливыми и наполовину экипированными. Чем больше мы будем походить на свиней, тем быстрее нас примут за наемников. Или даже за солдат регулярной армии. Я хочу приблизиться к каравану без боя.

Голок и Митшпилер залечили раны ездозверей и подготовили пять скакунов. К тому времени все члены отряда заменили верхнюю одежду формой поверженных врагов и выбрали для себя оружие. Они действительно стали выглядеть как отряд наемников Красного храма.



Усталые рабы шли медленно, поэтому караван удалился на небольшое расстояние. Однако людям Дуна понадобилось время, чтобы подчинить себе новых животных. Затем был трудный спуск с холма, и, прежде чем выбраться на дорогу, им пришлось объехать глубокий овраг. К тому моменту караван исчез из поля зрения, но Дарт принес Голоку весть, что рабы и их охрана все еще на дороге и двигаются не быстрее прежнего.

Отряд барона настиг их с наступлением сумерек. Если Дун надеялся перебить охрану во время ночного привала, то его ожидало разочарование. Караван миновал перекресток двух оживленных дорог и через пару сотен метров вошел в открытые ворота большого подворья Красного храма.

Дун поднял руку и велел придержать скакунов. Ему хотелось рассмотреть территорию, к которой они приближались. Двор и постройки занимали огромное пространство. Толстые стены высотой в человеческий рост были усажены наверху шипами и острыми зубьями, преграждавшими путь тому, кто захотел бы перелезть через них. Во дворе виднелось несколько массивных приземистых строений. Стены и дома были сложены из обожженных кирпичей. Повсюду преобладали красный и черный цвета.

Караван прошел во двор, но главные ворота остались открытыми. У входа горело несколько факелов, разгонявших темноту. Подворье храма находилось у перекрестка двух больших дорог и служило местом, где путешественники могли отдохнуть, пополнить запасы и повеселиться. Неудивительно, что люди входили во двор и выходили из ворот непрерывным потоком.

— Как много посетителей, — заметил Голок. Он уже преодолел свой страх перед бароном. — Наверное, рядом находится какой-то город или два. Возможно, даже крупный замок.

— Да, — засмеялся Хьюберт. — У Красного храма дела всегда идут неплохо.

— Я думаю, мы можем рискнуть и проехать внутрь, — сказал Дун.

— А если у нас спросят пароль? — с тревогой поинтересовался Индосуар.

Черно-алый колпак, который он себе сделал, придавал ему вид младшего чародея, работавшего на Красный храм.

— Посмотрим, — ответил Дун. — Будьте готовы ко всему, но действуйте по моему сигналу. Вы поняли меня? Тогда поехали.

На посту у ворот находился только один караульный. Он сидел у стены, низко опустив голову. Охранник то ли спал, то ли грезил под воздействием наркотика. Во всяком случае, на всадников он даже не взглянул, приняв их за дозор наемников.

Предварительный осмотр подтвердил предположение барона — двор был огромным. Факелы ярко освещали ту часть, которая предназначалась для посетителей. Здесь располагались места для стоянок, кормушки и стойла. Везде виднелись повозки, шатры и животные. С трех сторон широкого двора возвышались дома для удовольствий. В них путникам предоставлялись услуги, которыми славился Красный храм. Справа от ворот находились дома танцев и радости, слева — игорные заведения, а прямо впереди, за длинными столами люди пили вино и хмельные напитки. Повсюду слышалась музыка и витал запах наркотиков.

Два покрытых брусчаткой прохода вели между зданиями к той части двора, в которой стояли храмовые и служебные строения. Марк заметил в конце одного из них паланкин, который видел в караване. Через миг носилки скрылись за высокими воротами. Еще через некоторое время на аллею вывели группу рабов, которых погнали в большой огороженный загон.

Дун вытащил меч и сверился с ним. Клинок указал направо. Два проходивших ротозея с любопытством уставились на барона, и ему пришлось вложить Путеискатель в ножны. Он повернул направо, затем велел своим людям спешиться. Они привязали ездозверей к одному из столбов около дома танцев. К счастью, никто во дворе не обращал на них внимания.

— Голок, — тихо сказал барон, — останься здесь и присматривай за животными. Приготовь их к быстрому отъезду и жди нашего возвращения.

Юноша кивнул. Птица-монашник сидела под колпаком на его седле.

Дун отстегнул ножны с мечом от пояса и понес их в руке, время от времени проверяя направление. Он походил на слепца с тростью. Его поведение выглядело странным, но если бы Дун размахивал обнаженным клинком, то это привлекло бы больше внимания.

У входа в дом танцев стояли сборщики платы. Однако они, к удивлению Марка, беспрекословно пропустили людей в черно-алой форме. Очевидно, наемники Красного храма не получали денег за службу и пользовались какими-то льготами.

Внутри в густом и теплом воздухе гремели барабаны. Часть помещения занимал просторный низкий зал. По краям большого круга для танцев сидели едва одетые мальчики, девушки и молодые женщины. Некоторые из них обольщали клиентов — в основном мужчин. Здесь были и рабы, выполнявшие желания посетителей. Несколько пар кружились под музыку, а в центре зала вместе с музыкантами выступала группа профессиональных танцовщиц.

Дун шагнул было в круг, словно хотел пересечь зал по прямой линии. Затем, подумав, решил не мешать танцующим и повел своих людей по краю. Марк увидел в углах помещения четыре статуи богов, которым поклонялся Красный храм: это были Афродита, Бахус, Дионис и Эрос. Сбоку находилась широкая лестница. Судя по всему, она вела на верхний этаж соседнего дома радости. По ней только что поднялась подвыпившая троица: по-женски накрашенный хихикающий юноша и мужчина с женщиной, которые, очевидно, были его клиентами.

Тем временем на противоположной стороне танцевального зала возникли четверо мужчин в золотисто-синей форме. Они появились из какой-то комнаты и, не глядя на полуобнаженных девиц, направились к выходу. Марк решил, что они приходили сюда по делу, а не ради удовольствия. Ни для кого не было секретом, что между Синим и Красным храмами существовали тесные связи — особенно на верхних уровнях организаций.

В дальнем углу находилась еще одна лестница. Она вела куда-то вниз. Когда Дун, выполняя указания меча, зашагал по ее широким ступеням, Марк понял, что основная часть подворья Красного храма располагалась под землей. Здесь тоже звучала музыка, но совершенно другая. Казалось, что музыканты, игравшие ее, страдали от безумной печали. Воздух был плотным от факельного дыма, запахов ладана и наркотиков.

Вскоре барон и его спутники оказались в пустом коридоре. Марк начал догадываться, куда вел их меч. Такие места считались обычными для отделений Красного храма. Он слышал о них, но сам никогда не посещал. Время от времени проход разветвлялся, однако меч Мудрости четко указывал им верный путь.

— Кажется, мы направляемся в логово червей, — сказал Хьюберт. — Что там нам может понадобиться?

Все промолчали, ожидая того момента, когда ответ даст меч.

Путь, выбранный клинком, вел людей Дуна по местам, в которые доступ публике был разрешен. Их никто не окликал и не останавливал. Наконец они прошли через дверной проем с тяжелыми занавесями и оказались в большом зале с низким потолком, где витало удушливое зловоние, не сравнимое с запахами верхнего дома танцев.

Несколько свечей освещали темное помещение, которое выглядело на первый взгляд как барак или общая спальня — или, возможно, как больничная палата в какой-то подземной тюрьме. Зал казался слишком большим для комнаты и слишком широким для коридора. С двух сторон он был уставлен рядами коек и кушеток, на многих из которых лежали люди. В проходе между ними во мраке двигались несколько сутулых мужчин и женщин. Когда одна из этих мрачных фигур приблизилась к свече, Марк увидел в ее руках поднос с землей и инструментами, похожими на пару пинцетов и большую волосяную щетку.

Рядом с дверным проемом света было больше, и Марку удалось рассмотреть посетителей, лежавших на убогих койках. Их обнаженные тела были прикрыты тонкими простынями. Мужчины и женщины посасывали вино из чаш или беседовали друг с другом. Несколько клиентов переживали стадию экстаза, который вызывали черви наслаждения. Эти рыдавшие и стонавшие люди метались на кушетках, сбрасывали ногами покрывала и яростно царапали кожу щетками и гребнями.

Пока Дун медленно шел по проходу между койками, держа в руке ножны с Путеискателем, Марк увидел, как слуга остановился рядом с очередной клиенткой. Покопавшись пинцетом в земле на подносе, мужчина вытащил крохотного бледно-серого червя. Марк слышал, что это существо ценилось на вес золота и даже дороже. Несмотря на его неприметный вид, к нему относились с заботой и предельным вниманием. Клиентка, тучная женщина с ухоженным телом, перевернулась на живот и подставила слуге широкую спину. Тот опустил червя на ее плечо и быстро поднес свечу. Червь тут же исчез под кожей. Марк знал, что инстинкт заставил его спрятаться от болезненного света. Эти существа выращивались в полной темноте и жили в особо приготовленном перегное.

Слуга направился к Дуну, но барон покачал головой и вместе со своими людьми зашагал в глубь зала. Мужчина с подносом удивленно посмотрел им вслед, пожал плечами и занялся прежним делом. Как и все остальные люди, работавшие здесь, он выглядел больным и истощенным.

Марк увидел клиента с недавно внедрившимся червем. Мужчина безумно кричал от переполнявших его ощущений. Дрожащие руки двигались вперед и назад. Десять ногтей раздирали кожу на боку под ребрами. Червь, попавший под кожу, двигался вдоль нервных волокон человека и в обмен на пищу и убежище в теле хозяина вызывал невероятное удовольствие. Иногда наслаждение сменялось невыносимой щекоткой, и тут уже требовались совместные действия ногтей, жесткой щетки или гребня. Марк слышал, что эти крохотные существа использовались в застенках Красного храма: палачи внедряли червей в тела своих жертв, а затем не позволяли им чесаться.

Отряд барона проходил мимо коек, на которых метались и стонали люди. Слуги расчесывали их жесткими щетками. Судя по всему, любителей червивого наслаждения сортировали по опыту и стажу: начинающих и случайных посетителей размещали в начале зала, более зависимых клиентов укладывали в центре, а в затемненной задней части, где теперь проходил отряд Дуна, находились наркоманы, которые вообще не вставали с коек. На их истощенных телах виднелись старые шрамы и засохшая кровь. Слуг рядом с ними не было. Марк слышал, что черви иногда пробирались к позвоночнику и головному мозгу, превращая людей в парализованных животных.

В дальнем углу помещения виднелась неприметная дверь. Марк решил, что через нее выносили посетителей, которые уже не могли передвигаться или оплачивать свои забавы. Меч Дуна вел к этой двери. Она оказалась незапертой и при толчке открылась, обнаружив за собой проход, который тянулся мимо служебных комнат. В одной из них Марк увидел тощего слугу. Тот обходил столы с подносами и при свете свечи осматривал кучки земли и копошащихся червей. Взглянув на шестерых вооруженных мужчин, он благоразумно промолчал и быстро отвернулся.

Вскоре они подошли к тому месту, где коридор делился надвое. Меч указал на левый проход, который чуть далее закончился решетчатой дверью. Она была плотно закрыта и, возможно, заперта. За решеткой стоял караульный, и за его спиной виднелись двери тюремных камер. Тряхнув решетку, Дун властно приказал:

— Открывай!

Однако солдат не испугался.

— Никто не войдет сюда без подписанного приказа. Так что лучше уходите! Я знаю вас, грязные наемники! Решили взять пару пленниц и позабавиться с ними…

Путеискатель в ножнах упал на каменный пол. В правой руке Дуна появился кинжал — прекрасное оружие для ближнего боя. Левая рука барона проскользнула сквозь прутья и, схватив караульного за одежду, подтянула его к решетке. Острие кинжала вонзилось под ребра. Глаза солдата округлились от ужаса и боли. Он что-то прошептал, но очень тихо. Слова утонули в звуках отдаленной музыки.

— Ключи, — лаконично сказал барон, прижимая свою жертву к решетке.

Связка висела на поясе солдата. Марк быстро отцепил ее и выбрал нужный ключ. Частью сознания он был против этого убийства, но его впечатлили хладнокровие и опытность Дуна. Война требовала умных и способных вожаков — а Марк считал эту вылазку войной, частью битвы, которую сир Эндрю вел против Темного короля и беспощадной Серебряной королевы. Ограбление сокровищницы означало удар по союзникам врагов — Красному и Синему храму. Решетчатая дверь открылась. Мертвого солдата усадили в темном углу, чтобы скрыть его от посторонних взглядов. Очевидно, люди храма до сих пор ни о чем не догадывались. За дверями, как и прежде, звучала протяжная музыка. Где-то за углом звенела посуда и слышался плеск воды. Наверное, там находилась кухня.

Барон обнажил Путеискатель и пошел по коридору мимо камер. Его отряд последовал за ним. Все двери были заперты. Меч указал на одну из них.

— Это здесь. Подбери ключ к замку.

В связке было шесть ключей. Марк по очереди вставлял их в скважину замка. Первые две попытки оказались неудачными. Третий ключ подошел, и дверь, обшитая медными пластинами, открылась.

В камере царил непроглядный мрак. Однако Марк, заметив блеск мелькнувшего металла, успел пригнуться. Это машинальное движение уберегло его. Медный горшок, пролетев над головой, ударился о стену коридора и с грохотом упал на каменный пол.

Из камеры донесся женский голос:

— Держись от меня подальше, придурок!

Слова прозвучали настолько грубо и убедительно, что могли бы принадлежать сержанту кавалерии.

— Вонючая куча дерьма! Ты просто не представляешь, кто я такая! А знаешь, что тебе будет, если ты прикоснешься ко мне?

Дун заглянул в открытую дверь и тут же отпрянул, когда еще один снаряд пронесся над его головой. С губ барона слетело несколько крепких ругательств. В пятне света появилась единственная обитательница камеры. Это была высокая молодая и крепко сложенная женщина. Ее белую кожу покрывали полоски грязи. Рыжие волосы спутались.

Некогда роскошная одежда превратилась в неприглядную рвань. Девушка посмотрела сверху вниз на барона, который снова вошел в ее камеру. Она уступала в росте только Марку — и то лишь на пару сантиметров.

Дун что-то проворчал, то ли пугая, то ли успокаивая узницу. Схватив девушку за руку, он попытался вытащить ее из камеры. Та в ответ обругала барона и, не найдя другого предмета для очередного броска, принялась сопротивляться. Она закатала разорванные рукава, вцепилась в плечи Дуна и едва не повалила его на пол. Барону пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержаться на ногах под натиском молодой и сильной женщины.

«Действительно сильная, — подумал Марк. — И молодая».

В любое другое время эта комичная ситуация вызвала бы смех. Но не сейчас.

— Я Ариан! — закричала девушка, когда Марк поспешил на помощь к барону.

В ответ на ее крик поднялся шум в соседних камерах. Коридор наполнился проклятиями и бранью. Девушка продолжала кричать:

— Я дочь самой…

Но, взглянув на Марка, она замолчала. Ее лицо изменилось, как будто прямо перед ней свершилось чудо.

— Мой брат! — с изумлением прошептала она. Глаза девушки закрылись, и она упала в обморок.

Марк едва успел подхватить ее. Дун обернулся и сердито посмотрел на колдуна:

— Индосуар, в чем дело?

— Это не я, — ответил маг.

И действительно, сила его мастерства не вязалась с убожеством камеры.

Дун не любил разгадывать загадки. Оставив девушку на руках у Марка, он снова поднял меч.

— Клинок показывает, что нам надо вернуться тем же путем. Вы, двое! Тащите ее! Пора выбираться отсюда.

Длинный лук за спиной у Марка мешал ему нести рослую девушку по узкому коридору. Бен молча остановил приятеля и забрал у него тяжелую ношу. Он без усилий забросил девушку на плечо и зашагал к решетчатой двери. Длинные волосы девушки почти касались пола. Красивые руки безвольно свисали вниз.

Когда они проходили мимо мертвого охранника, его застывшие глаза смотрели прямо на Марка.

Глава 8

На верхних этажах центральной канцелярии была изысканная обстановка — особенно в кабинетах, где встречались члены Внутреннего совета. Они собирались здесь, чтобы поговорить о делах — друг с другом и с людьми сопоставимой важности из ближних и дальних стран мира. Клерки и администраторы, работавшие на нижних уровнях, обходились старенькой мебелью и пустыми стенами, но здесь, наверху, журчали фонтаны, блистали золото и мрамор, висели гобелены чудной красоты и обнаженные рабыни обмахивали гостей опахалами из перьев редких птиц. Однако к Радулеску это не относилось, и он скромно сидел на софе в одном из роскошных кабинетов рядом с приемной верховного жреца. Где-то в отдалении звучала струнная музыка. Время от времени, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, он вставал, прохаживался по комнате и смотрел на храмовую площадь из-за занавесей широкого окна. Под ним простирались стены и парапеты храма, большие и малые башни, дома и бараки, принадлежавшие людям меньшего ранга. А дальше до самых городских ворот тянулось лоскутное одеяло из крыш и узких улиц. Впрочем, стены города были выше и крепче храмовых зданий, и именно они служили для врагов неприступным препятствием. Благодаря их величию люди верили, что главное богатство Синего храма было спрятано в подвалах башни, в которой находились покои верховного жреца.

В отличие от прочих Радулеску знал, где хранились сокровища. Кроме него и верховного жреца, этой тайной обладали еще три члена Внутреннего совета. Их имена были неизвестны ему, но он гордился тем, что входил в пятерку лиц, которые имели доступ к золоту Бенамбры.

Каждый, кто хоть немного разбирался в мировой иерархии, понимал, что верховный жрец был правителем не только этого города, но и многих прилегавших земель, на которые он не заявлял формальных прав. Однако, как бы сильно ни защищались богатые и крупные города, они всегда привлекали к себе внимание алчных королей и властителей. Вот почему Синий храм не желал хранить сокровища — главную причину и следствие своего существования — в таком месте, как подвалы башни. О настоящем хранилище знали лишь пять человек — причем четверо из них не были знакомы друг с другом.

Заметив колебание портьеры, Радулеску прервал размышления. В дверном проеме появился лысый секретарь, одетый в золотую мантию.

— Председатель просит вас к себе. Он готов увидеться с вами.

Радулеску последовал за ним в роскошную приемную. Из его груди вырвался вздох облегчения. Когда верховный жрец использовал титул председателя, это означало деловую беседу, а не такой духовный ритуал, как, например, снятие сана с провинившегося жреца-офицера, не выполнившего свой долг.

Секретарь услужливо открыл дверь и с поклоном пропустил Радулеску в огромный кабинет. Среди великолепной мебели главенствовал стол для заседаний — достаточно большой, чтобы за ним могли уместиться двадцать монархов. Однако в данный момент в кабинете находился только один человек: небольшой мужчина с румяным лицом и такой же лысой головой, как у его секретаря. Он лениво перебирал документы, которые лежали перед ним на полированной поверхности стола.

Верховный жрец поднял голову и взглянул на вошедшего офицера. Он выглядел радушным и веселым. Хотя председатель всегда был таким во время редких встреч с Радулеску.

— Входите, полковник. Присаживайтесь. — Он указал на кресло рядом с собой. — Как прошла командировка? Надеюсь, вам нашли достаточно работы и вы не соскучились от безделья?

После злополучной доставки сокровищ Радулеску понизили в звании на несколько чинов и отослали в провинцию на то время, пока Внутренний совет рассматривал его случай. В последние десять дней к нему начали относиться менее официально, и он усмотрел в этом добрый знак.

— Господин председатель, я усердно работал над проблемой стимуляции новых пожертвований храму. Мне верится, что я добился хороших результатов.

К счастью, он ожидал подобного вопроса, и этот ответ казался ему лучшим из всех возможных.

— Прекрасно, прекрасно, — вяло заметил председатель и снова посмотрел на разложенные перед ним бумаги.

Радулеску понял, что это были отчеты и рекомендации, составленные по результатам расследования его случая. За спиной председателя сверкали окна, видеть которые доводилось не каждому. Это были настоящие и почти идеальные стекла, вставленные в рамы из полудрагоценных камней, — причем прозрачные камни сами выглядели как куски стекла.

Радулеску вдруг подумал, что перед ним сидит обычный человек — тщедушный мужчина, которого звали Гиркан. Но вряд ли кто-то мог обратиться к такой выдающейся личности по имени. Хотя в нескольких оскорбительных и, к сожалению, популярных песнях оно звучало.

— Прекрасно, прекрасно. Я вижу, прошло уже больше двух месяцев после того печального инцидента. Вы по-прежнему уверены, что мы можем использовать этот термин для тех неприятностей, которые случились с вами?

Глаза председателя сверкнули предательски тонким льдом. Радулеску, нахмурившись и приняв серьезный вид, задумался над этим нелегким вопросом.

— Господин председатель, мое понимание этих событий не изменилось за два последних месяца. Я уже высказал вам свое мнение… — он печально вздохнул, — и буду рад услышать ваше справедливое решение.

«Притворись утомленным и озадаченным человеком, но не раскаивайся», — напомнил он себе. Радулеску с самого начала настаивал на своей непричастности к побегу солдата в ту роковую ночь. Он признавал лишь минимум вины, которая возлагалась на него как на офицера, руководившего операцией.

Ледяные глаза обожгли его холодом. Лысая голова с румяным лицом слегка кивнула и вновь вернулась к изучению документов.

— Тот человек до сих пор не найден, — пробормотал председатель.

Радулеску знал, о ком говорил верховный жрец.

— Дракона заменили… Он влетел нам в копеечку. А прежнего пришлось убить. Мы должны были проверить содержимое его желудка. К сожалению, я должен констатировать, что результат оказался неубедительным. В его внутренностях мы обнаружили тряпичные лоскутья. В них опознали остатки плаща того мошенника — точнее, накидки пехотинца Синего храма. Но, как вы помните, плащ солдата нашли между входом в пещеру и обрывом, и он выглядел пожеванным.

— Я помню, господин председатель. Когда этот мерзавец столкнул меня с лестницы и закрыл вход в пещеру, я снял охранные чары и отправил дракона в погоню.

— Да-да. Прекрасно, прекрасно. — Бумаги снова зашуршали. — Потом вас понизили в сане… Конечно, только на время разбирательства.

— Да, господин председатель.

Это расследование было менее пугающим, чем первый приступ ужаса в пещере. Когда он пришел в себя после падения с лестницы, пятеро погонщиков подняли отчаянный шум. До них дошло, что они оказались замурованными большим камнем. Как всегда, на крик собрались «белорукие». Они начали подниматься наверх для выполнения своей привычной миссии, и Радулеску пришлось воспользоваться мечом, чтобы загнать их обратно в темноту. К счастью, он успел отменить охранные чары. Дав дракону время для плотного ужина тем тупым деревенщиной, он произнес особое заклятье и отвалил огромный камень, закрывавший вход.

Поначалу Радулеску хотел скрыть от начальства свою неудачу. Но когда он выбрался наружу и вместо останков беглеца нашел его порванный плащ, ему стало ясно, что обман может быстро раскрыться.

Животные, напуганные рыскавшим вокруг драконом, оборвали привязи и убежали. Радулеску обязал пятерых погонщиков молчать до самого возвращения в храм. Взяв с солдат ужасные клятвы, он отвел их к тому месту, где ожидала кавалерия. Наемники хотели ликвидировать погонщиков, но он запретил им это. Радулеску знал, что солдаты пригодятся для дальнейших допросов.

Председатель перешел к рассмотрению очередного аспекта ситуации:

— При подводном осмотре той части берега был обнаружен помятый шлем с инвентарным номером нашего гарнизона. К сожалению, мы не уверены, что он принадлежал пропавшему погонщику.

Радулеску поднял брови.

— Позвольте спросить, господин председатель. А магическое обследование шлема проводилось?

— Да! Конечно.

— И оно не указало на принадлежность шлема какому-то конкретному лицу?

Председатель пристально взглянул на него.

— К сожалению, нет. Работе помешали вредные влияния.

— Влияния?

Радулеску почувствовал отчаяние. Все обстоятельства складывались против него. Очевидно, председатель тоже колебался с принятием решения. Но он принял его.

Верховный жрец поднялся с кресла и подошел к стене, на которой висела большая карта. На ней не было отмечено местоположение сокровищницы, но глаза Радулеску тут же отыскали эту точку близ береговой черты. Председатель поднес указку — не к тому месту, где располагалось хранилище, а к соседнему участку суши.

— На другой стороне узкого пролива находится мыс. Вы видите, кому принадлежит эта территория?

Мыс выглядел маленьким цветным пятном, ничего не значащим для Радулеску. Он сверился со сноской внизу карты.

— Императорские земли! — Немного помолчав, он добавил: — Да, господин председатель, я начинаю понимать.

Это было смелым заявлением, и верховный жрец одарил его строгим взглядом. Возможно, он ожидал от Радулеску чего-то большего. Полковник начал путаться в словах.

— Император… Он наш противник?

Председатель аккуратно положил указку и, заложив руки за спину, прошелся перед картой.

— Мне кажется, вы ничего не поняли. Хотя я не виню вас за это. Откуда вам знать, что на самом деле происходит в мире? Впрочем, придет время, и вы узнаете… Как кандидат на продвижение вы войдете в совет, как только откроется следующая вакансия. И мы даже планируем пригласить вас на совещание с нашими высшими чародеями, где будет обсуждаться тема императора. Однако это предполагает условие, что в ближайшем будущем ваш статус не понизится по каким-либо причинам.

При упоминании о повышении честолюбивый дух Радулеску воспарил к облакам, но тут же съежился до нужного размера.

— По крайней мере, вы должны понять, что император не является мифом. Он — реальный фактор, с которым нам приходится считаться.

Реплика председателя не требовала ответа, и поэтому полковник промолчал.

— Я наметил провести это совещание в ближайшие дни. Если только нам ничто не помешает.

Верховный жрец вернулся в кресло. Его голос снова стал беззаботно веселым.

— Я считаю, что собранные нами доказательства позволяют сделать следующий вывод: солдат по имени Бен… Тут написано — Бен из Пуркиндж-тауна… Одним словом, мы можем предположить, что он нашел свою смерть в море — если только ему удалось убежать от дракона. Судя по рапортам и донесениям, этот солдат был довольно медлительным человеком, и вероятность того, что он уцелел при нападении дракона, довольно мала.

Председатель помолчал и задумчиво добавил:

— Мне хотелось бы задать вам вопрос. Как вы думаете, мы можем считать это дело закрытым? Я прошу вас учесть такие стандартные предосторожности, как, например, изменение чар для дракона и инвентаризация сокровищ. Скажите: все ли сделано для защиты хранилища?

Радулеску откашлялся. Имея за плечами немалый опыт, он сразу понял, что вкрадчивый вопрос содержал в себе какой-то подвох.

— Господин председатель, я полагаю, погонщики были допрошены?

— Конечно. Никаких намеков на заговор не выявлено.

Радулеску задумался.

— И, судя по вашим словам, вы уже провели инвентаризацию сокровищ?

Председатель кивнул.

— Я сам сделал это. В целях безопасности.

Помолчав немного, Радулеску скромно сказал:

— Меня беспокоят несколько моментов, господин председатель.

— Конкретнее, полковник.

— Умный человек, убегая от дракона, мог отбросить плащ в сторону и тем самым отвлечь внимание зверя. Исходя из того, что я слышал о драконах, такой маневр дал бы солдату небольшой запас времени.

— Судя по отчетам командиров, этот Бен из Пуркиндж-тауна был тупым деревенским увальнем. Как вам известно, мы не используем умных людей для транспортировки сокровищ.

— Вы правы, господин председатель. Но…

— Но — что?

— До этого случая я надзирал за тремя разгрузками. При транспортировке четырех обозов использовалось более двадцати погонщиков, и только один заподозрил неладное. Я имею в виду «неладное» с его точки зрения. По крайней мере, он был единственным, кто предпринял шаги для спасения своей ничтожной жизни.

Председатель помолчал какое-то время. Когда он наконец заговорил, его слова удивили Радулеску.

— Эти люди влачат жалкое существование. Я не понимаю, почему они так противятся смерти. Ведь она несет им избавление от страданий. Вы когда-нибудь размышляли над такими вопросами?

— Нет, господин председатель.

Верховный жрец выдержал долгую паузу и произнес:

— При подготовке к этой работе вас должны были предупредить, что в прошлом ваши предшественники неоднократно сталкивались с сопротивлением погонщиков.

— Да, господин председатель. Мне говорили о такой возможности. Я понял, что подобные случаи уже происходили в прошлом.

— А вам сказали, что надзирающим офицерам всегда удавалось решать возникавшие проблемы? Именно для этого вас снабдили мечом, а они остались без оружия!

Радулеску покраснел от стыда.

— Да, господин председатель. Я знал, зачем мне нужен меч.

— И что же нам делать, Радулеску? У вас было два месяца, чтобы подумать над этим. Какое решение вы приняли бы на моем месте? Возможно, мои слова удивят вас, но у меня в совете есть враги. Если я совершу какую-нибудь серьезную ошибку, они поднимут вопрос о моем смещении с поста верховного жреца.

Радулеску действительно думал о своей судьбе, но его мысли имели настолько сомнительный характер, что он не хотел произносить их вслух.

— Господин председатель, мы можем патрулировать территорию — хотя бы какое-то время. Я знаю, что прежде мы этого не делали, так как…

— … Так как, если бы мы начали патрулировать этот район, местонахождение сокровищ перестало бы быть секретом. Конечно, если бы мы выяснили, что сбежавший солдат остался жив, то нам пришлось бы прибегнуть к патрулированию — по крайней мере до перемещения хранилища в другое место. Но где гарантии, что новое расположение будет храниться в секрете? И в какую сумму обойдутся такие работы? Вы представляете себе их стоимость? Вряд ли! Ладно, идите и радуйтесь, что я не требую от вас компенсации понесенных убытков.

Хвала богам, что это была шутка.

Глава 9

Маленькое судно выглядело ненадежным и старым — по крайней мере для неискушенных глаз Марка. Однако вопреки своей ветхости и хлипким формам оно грациозно и быстро неслось по волнам. Марк не мог сказать, чем это объяснялось — конструкцией корпуса, чистой магией или тем фактом, что кораблем управлял невидимый джинн. Двухмачтовое судно, имевшее две каюты, принадлежало Индосуару. Через три дня после спасения Ариан из застенков Красного храма отряд барона вышел на берег моря.

Старый колдун произнес заклинание и призвал корабль, управляемый какой-то таинственной силой. Судно тут же появилось в поле зрения, на всех парусах помчалось к мелководью и едва не выскочило на скалистый берег. Как только восемь пассажиров поднялись на борт, колдун отдал приказ — и корабль направился в море. Все это происходило само собой — без прикосновений рук к снастям и рулевому колесу. Митшпилер заверил их, что джинн безвреден для людей — особенно для друзей Индосуара. Это существо походило на маленький вихрь или на небольшое облако, висевшее чуть выше мачт. Иногда во время кратких бесед с Индосуаром джинн отвечал на вопросы, и тогда его голос, вызывавший эхо, казался отзвуком дальнего грома.

Среди бела дня, в лучах яркого солнца джинн был совершенно невидимым — не то, что стена густого тумана, которая начиналась неподалеку от носа корабля. Она сопровождала судно и временами перемещалась за борт или за корму, скрывая корабль от любопытных взглядов с берега. Этот туман и безоблачное небо, остававшееся ясным на протяжении всех трех дней плавания, навели Марка на мысль, что погода тоже находилась под контролем Индосуара. Будучи новичками в морских путешествиях, Марк и Бен поначалу страдали от тошноты. Но Митшпилер напоил их каким-то снадобьем, и оно принесло незамедлительное облегчение.

Два друга обосновались на носу корабля. Дун и Индосуар разместились в одной из небольших кают, а вторую заняла Ариан. Голок и Хьюберт облюбовали корму, где вели друг с другом долгие ленивые беседы. Митшпилер бегал по палубе, ежечасно спускался в трюм и проводил бесчисленные расчеты, связанные с погодой, положением судна и другими факторами, которые Марк не мог оценить. Птица-монашник сидела на оснастке. Придя к нелегкому перемирию с джинном, который управлял кораблем, она проводила большую часть времени на мачтах.

Бен повернулся к Марку и задал ему вопрос, который повторял уже десятый раз с тех пор, как их отряд покинул Красный храм:

— Почему она назвала тебя братом?

Его друг в десятый раз ответил той же фразой:

— Я понятия не имею. — Затем Марк терпеливо пояснил: — Она вообще не похожа на мою сестру. Белокурая Мэрией была старше меня и гораздо меньше этой девушки. Ариан говорит, что ей восемнадцать, но, несмотря на ее рост, я думаю, что она прибавила себе два-три года.

— А я готов поспорить, что она немного не в себе, — добавил Бен. — Точнее, даже сильно не в себе.

Марк обдумал его слова.

— Ариан говорит, что в караване ей давали наркотики. Она находилась под их воздействием, когда мы впервые увидели ее. Вот почему она вела себя так странно. Я имею в виду ее крики и обморок.

Когда они покинули дом танцев, Ариан пришла в себя. Свежий воздух привел ее в чувство. Последние метры до столба, у которого стояли их скакуны, она прошла сама, опираясь на руку Бена.

Девушка быстро уяснила, что люди, похитившие ее из темницы, не желали ей зла. Она содействовала им чем могла. Голок выкрал для нее ездозверя, и отряд барона, окружив рыжеволосую девушку, беспрепятственно выехал через главные ворота.

— Я могу понять и обморок и смущение, — сказал Бен, — но не ее слова о том, что она дочь королевы. А ведь Ариан по-прежнему настаивает на этом.

— Мне кажется, что у королей и королев тоже иногда рождаются дети. А она действительно выглядит как королевская дочь. Посмотри, как она ухожена. И еще в ней есть что-то особенное…

— Ну да! Конечно! Рыжие волосы! — Бен с сомнением покачал головой. — Я думаю, она представилась дочерью королевы для того, чтобы такие разбойники, как мы, не обращались с ней плохо. Знаешь, мне иногда кажется, что она смеется над нами.

— Вот видишь! А ты обвинял ее в сумасшествии. Хитрость — это признак ясного ума.

Митшпилер направился с каким-то сообщением в каюту своего хозяина. Его сменил на палубе Дун. Он вытащил меч, словно тоже хотел провести свои наблюдения. Когда девушка рассказала ему о себе, он лишь молча кивнул. Марк считал, что барона устроил бы и более безумный рассказ. Для Дуна не было разницы, кто стоял перед ним — принцесса, нищенка или сама королева. Главное, чтобы она служила осуществлению его планов.

Сразу после того, как Ариан примкнула к ним, Дун мрачно предупредил своих людей, что она находится под его личной опекой. Он отдал в распоряжение девушки одну из кают корабля, вторую оставил магам, а сам перебрался спать в проход, который вел к ее двери.

Дун поднял меч, проверил направление движения и всмотрелся в стену тумана, надеясь что-то там увидеть. На палубу вышла Ариан. Разговоры мужчин моментально прекратились. Она была одета в рубашку, штаны и сандалии, которыми ее одарил Индосуар, — старик, отправляясь в экспедицию, взял с собой небольшой запас одежды.

Ариан поднялась на нос корабля и, придерживаясь рукой за линь, огляделась по сторонам. Какой-то миг она была похожа на экстравагантное носовое украшение. После бегства из тюремной камеры ее прекрасная белая кожа успела покрыться загаром. Волосы, недавно вымытые в каюте, развевались на ветру пушистым рыжим облаком.

— Впереди утесы! — крикнула она.

Ее нежный, почти детский голос разительно отличался от того хриплого рычания, которым она испугала мужчин, входивших в ее камеру. Спрыгнув на палубу, она пробежала мимо Дуна и уселась рядом с Марком и Беном. На ее лице сияла радостная улыбка. Вполне возможно, Ариан воспринимала плавание как приятную морскую прогулку.

Во всяком случае, она еще ни у кого не спрашивала о том, куда направлялся их отряд. И поскольку Бен и барон не знали, как сказать ей об этом, Марк начал разговор издалека:

— Послушай, Ариан, а кто на самом деле твоя мать?

Девушка скрестила ноги и нахмурилась.

— Я понимаю, что в это трудно поверить. Но я действительно дочь Серебряной королевы. Моя история могла показаться вам странной. Я рассказала ее в наркотическом дурмане. Но она правдива от первого до последнего слова. — Она посмотрела на Дуна. — Если вы хотите получить за меня какой-то выкуп, то вам лучше забыть об этой идее. Королева Ямбу — мой смертельный враг.

Дун равнодушно пожал плечами.

— Видишь ли, девушка… Меня мало заботит, насколько верна твоя история. Впрочем, из чистого любопытства мне хотелось бы узнать, кто твой отец. Я знаю, что королева Ямбу правит без супруга. И, как мне известно, так было всегда.

Ариан вскинула голову, взметнув вверх великолепные рыжие волосы.

— На вашем месте я не рассчитывала бы на выкуп и от моего отца.

Дун махнул рукой.

— Я же сказал, что мне не нужны твои жалкие выкупы! Тебе лучше связать волосы лентой или вообще от них избавиться. Там, куда мы направляемся, они могут доставить много хлопот… А почему ты считаешь свою мать заклятым врагом? Это она продала тебя в рабство?

— Да, она.

Ариан приняла замечание о волосах без возражения. И тут же начала заплетать косу и примерять различные методы укладки.

— Несколько придворных решили свергнуть мать с трона и заменить ее мной. Теперь их головы выставлены на всеобщее обозрение. Возможно, они и были в чем-то виновны, но я не знала об этих планах. Они никогда не советовались со мной. Я вообще редко виделась с матерью, хотя и предчувствовала…

— Предчувствовала что? — спросил Марк.

— Неважно. Иногда я ощущаю магические силы…

— Они-то и важны, — вмешался Дун. — Я на них очень сильно рассчитываю.

Она снова взглянула на него:

— Рассчитываете на мои силы? Хотела бы я верить в них, как вы. Они ненадежны и проявляются только в редких случаях. И еще мне сказали, что они будут во мне лишь до тех пор, пока какой-нибудь мужчина не познает меня. Когда маги Красного храма выяснили, что я девственна, ко мне стали относиться как к ценному предмету. Жрецы намеревались продать меня за большие деньги. Но вряд ли их покупатель использовал бы мою девственность для магических целей… А что это за место, где мне могут помешать распущенные волосы?

Однако Дун уже приготовил следующий вопрос:

— Почему твоя мать не убила тебя? Это было бы и проще, и надежнее. Зачем ей понадобилось продавать свою дочь?

— Наверное, она думала, что рабство станет для меня худшей мукой. Или какой-то ясновидящий мудрец отговорил ее от убийства. Кто знает, почему королевы поступают так, а не иначе.

В ее голосе появилась та же злость, которую Марк слышал в голосе изувеченной солдатами крестьянки.

Барон вложил меч в ножны, скрестил руки на груди и окинул взглядом свою пленницу. «Если только это слово годится для нее», — подумал Марк.

— Ты сказала, что твоя мать считает тебя врагом, — произнес Дун. — Значит, ты тоже относишься к ней враждебно?

Синие глаза Ариан наполнились детским гневом.

— Дайте мне шанс, и я это докажу.

— Ты получишь такую возможность. Говорят, что Серебряная королева тесно связана со жрецами Синего храма. Это верно?

Девушка молчала. Возможно, она ожидала услышать от Дуна что-то еще. В конце концов она кивнула.

— Да, я уверена, что у нее имеются какие-то дела с их верховным жрецом. А что?

— А то, что мы собираемся пробраться в сокровищницу Синего храма и похитить золото Бенамбры. Мой меч указал мне, что твои магические силы могут помочь нам в выполнении этого плана. Если ты присоединишься ко мне по доброй воле, я обещаю щедро одарить тебя во время дележа сокровищ. Еще я обещаю, что, пока ты будешь в моем отряде, тебя никто и пальцем не тронет. — При этих словах он бросил выразительный взгляд на двух молодых мужчин, которые присутствовали при разговоре.

«Она действительно красива, — подумал Марк. — Многие мужчины охотно пошли бы за ней на край света». Но ее красота была не манящей, а предупреждающей — в ней сквозил какой-то намек на опасность. И Марк не мог забыть тот момент, когда Ариан приветствовала его как брата. На все расспросы она отвечала, что не помнит этого, что находилась под воздействием наркотиков. Хотя он и сам понимал невозможность такого родства. И все же…

Дун снова обратился к Ариан:

— Тебе хотелось бы получить в приданое целый кошель золота и драгоценностей Синего храма? Ты можешь использовать это богатство для чего угодно. Только деньги могут дать принцессе независимость от монархов и принцев.

Ариан задумалась.

— Золото матери окажется в моих руках? Мне это нравится.

Она без колебаний согласилась участвовать в грабеже сокровищ Синего храма. Марк и Бен обменялись взглядами. Похоже, девушка действительно была далека от реальности.

На палубу вышел Митшпилер. Он остановился поблизости и вежливо покашлял, привлекая внимание барона. Когда Дун повернулся к нему, маг поманил его за собой в каюту Индосуара. Едва вожак скрылся из виду, Хьюберт и Голок направились с кормы на нос. Марк уже заметил, что Хьюберт был очарован Ариан. При любой возможности он старался приблизиться к ней и завести беседу.

Внезапно солдат увидел в тумане смутные очертания берега. Вид утесов встревожил Хьюберта, и, когда он подошел к Ариан, его лицо было хмурым и встревоженным.

— Надеюсь, мы не будем приближаться к тому берегу, — сказал он остальным.

Бен, сидевший на палубе, оттолкнулся спиной от ограждения и с любопытством посмотрел на него:

— А что такое?

— Что такое? Ты знаешь, кто живет на этих скалах? Я слышал, как о нем говорили наши хозяева… Ну, если вам не нравится это слово, то назовем их вожаками. Хотя я и без них наслышался историй об этих гиблых местах.

— И кто же такой страшный живет на тех утесах? — спросила Ариан. Обычно она не обращала внимания на рассказы Хьюберта. Но тут ей стало интересно.

Солдат рассмеялся, довольный тем, что произвел на нее впечатление.

— Там наверху страна императора, молодая госпожа. Прямо на тех утесах, что маячат за туманом.

Услышав это, Ариан открыла рот от удивления.

— Не может быть!

Марк взглянул на нее, но так и не понял, была ли она действительно поражена или просто подшучивала над Хьюбертом. Однако самодовольный солдат не сомневался в эффекте своих слов. Он едва не лопался от важности.

— Ха! А вы думали, что император — это вымысел? Так многие считают. Но люди поумнее знают правду. И вот что я слышал о нем. Внизу под этими утесами имеется грот, где император держит орду прирученных демонов. Он владеет различными странами, разбросанными по миру, но это место особенное. Мне рассказывали об императоре люди, которые видели его. Вы, наверное, думали, что он герой историй и шуток? Нет, госпожа, он реальный и страшный человек! Ему нравится сидеть на той скале, ожидая моряков, потерпевших кораблекрушение, или тех, кто поднимается к нему по склону утеса. Он выглядит обычным мужчиной в сером плаще. Заприметив моряка или странника, император свистом подзывает демонов. Те затаскивают свою жертву в грот, и затем весь остаток вечности несчастные люди, попавшие туда, умоляют о собственной смерти. Эй, здоровяк, что случилось? К тебе вернулась морская болезнь? А вы, наверное, считали императора шутом… Похоже, вы не верите мне, девушка?

Марк с тревогой посмотрел на Бена, который действительно выглядел бледным и расстроенным. Не то, что Ариан. Девушка восприняла рассказ иначе. Она разразилась звонким смехом. Ее хохот обидел Хьюберта, и он покраснел от злости.