Десмонд Бэгли

Западня свободы

Глава первая

1

К моему удивлению, офис Макинтоша находился в Сити. С трудом разыскав его в лабиринте улиц между Холборном и Флит-стрит, который для человека, привыкшего к четкой планировке Иоганнесбурга, казался головоломным, я стоял перед невзрачным зданием и смотрел на потертую медную табличку, скромно извещавшую, что в этом строении, словно сошедшем со страниц диккенсовских романов, располагается Англо-шотландский фонд, Лтд.

Потрогав табличку рукой и оставив на ней смутный отпечаток своего пальца, я усмехнулся. Этот Макинтош, безусловно, понимал, что к чему. Отполированная трудами поколений мальчишек на побегушках, она была хорошо продуманным символом будущего благополучия, — признак настоящего профессионализма. Я сам профессионал и не люблю работать с любителями — они непредсказуемы, небрежны и, с моей точки зрения, просто опасны. Макинтош меня удивил, потому что Англия — вообще духовная родина любительщины, — впрочем, Макинтош был шотландцем, а это большая разница.

Разумеется, в здании не было лифта, и мне пришлось тащится четыре марша вверх по лестнице в полутьме и в окружении обшарпанных стен мармеладного цвета. Англо-шотландская контора находилась в конце темного коридора, я было засомневался, по тому ли адресу пришел, но все же подошел к столику и сказал: — Риарден. Мне надо видеть мистера Макинтоша.

Рыжая девица облагодетельствовала меня улыбкой и поставила чашку с чаем на стол.

— Шеф ждет вас, — сообщила она. — Сейчас посмотрю, освободился ли он.

Она вошла в кабинет, тщательно прикрыв за собой дверь Ножки ее были хороши.

Я оглядел стоявшие по стенам шкафы, набитые папками тщетно пытаясь догадаться, что заключено в них. Наверное, дела каких-нибудь англичан и шотландцев. Над шкафами висели две репродукции картин восемнадцатого века — Виндзорский замок и Темза около Ричмонда. Еще была викторианская гравюра, изображавшая Принсис-стрит в Эдинбурге. Все очень по-английски и по-шотландски. Макинтош нравился мне все больше и больше — работа была хорошая и аккуратная. Интересно, как он все это осуществлял — приглашал художника-декоратора или у него есть приятель, постановщик в киностудии?

Девушка вышла из кабинета.

— Мистер Макинтош приглашает вас зайти. Прямо сейчас.

Улыбка ее была очень приятной, и я улыбнулся в ответ, проходя в англо-шотландский храм. Макинтош совсем не изменился. Да, наверное, трудно измениться за два месяца, хотя человек часто выглядит иначе у себя дома, в привычной обстановке, где ощущает себя в безопасности. Я обрадовался, не заметив в Макинтоше перемены — это означало, что он всегда и повсюду уверен в себе. Я люблю людей, на которых можно положиться.

Пушистые рыжеватые волосы невидимые брови и ресницы делали его лицо непривычно голым. Если бы он не брился с неделю, никто бы, наверное и не заметил. Он был некрупного телосложения, любопытно взглянуть на него во время какой-нибудь заварушки. Такие люди всегда имеют в запасе приемчики, которыми компенсируют недостаток мускульной силы. Впрочем, Макинтош вряд ли полез бы в драку, скорее предпочел бы использовать свой мозг.

Он положил руки на стол.

— Ну вот, — он сделал паузу и, словно выдохнув, произнес мое имя. — Риарден. Как летели, мистер Риарден?

— Ничего.

— Прекрасно. Садитесь, мистер Риарден. Хотите чаю? — Он слегка улыбнулся. — Конторские работники постоянно пьют чай.

— Хорошо, — сказал я и сел.

Он подошел к двери.

— Не вскипятите ли еще чайку, миссис Смит?

Дверь негромко щелкнула, когда он закрыл ее.

— Она знает?

— Конечно, — спокойно ответил он. — Я не могу обойтись без миссис Смит. Она к тому же очень хорошая секретарша.

— Смит? — иронически переспросил я.

— Да, это ее настоящая фамилия. Ничего невероятного. Кругом полно Смитов. Пока она подойдет, отложим серьезный разговор. Он уставился на меня. — На вас довольно легкий костюм для нашей погоды. Не подхватите воспаление легких.

— Может, вы мне порекомендуете портного? — ухмыльнулся я.

— А что, порекомендую. Вы должны пойти к моему человеку. Он немного дорог, но это мы уладим. — Он открыл ящик стола и вытащил из него толстую пачку банкнот. — Это вам на расходы.

Не веря своим глазам, я смотрел, как он отсчитывает пятерки. Отделив тридцать, он приостановился.

— Сделаем, пожалуй, двести, — решил он и добавил еще десять бумажек. — Вы не возражаете против наличности? — спросил он, подталкивая кучу денег ко мне. — В нашем деле обычно предпочитают чеки.

Я запихнул деньги в бумажник прежде, чем он мог бы передумать.

— Мне это кажется немного странным. Не ожидал от вас такой щедрости.

— Ничего, это входит в смету расходов, — сказал он сдержанно. — А потом, вы же это заработаете. — Он предложил мне сигарету. — Ну как там Иоганнесбург?

— Все тот же, все так же потихоньку меняется. С тех пор как вы там были, они построили еще один административный корпус.

— За два месяца? Недурно.

— За двенадцать дней, — бросил я.

— Ну, вы, южноафриканцы, просто заводные ребята. А, вот и чай.

Миссис Смит поставила поднос с чашками на стол и пододвинула стул. Я смотрел на нее с любопытством, потому что любой, кому доверял Макинтош, представлялся мне человеком необычным. А вот в ней-то как раз ничего необычного не было — типичная секретарша в типичной костюмной паре. В других обстоятельствах я бы смог хорошо поладить с миссис Смит, — подумал я. Разумеется, в отсутствие мистера Смита.

Макинтош махнул рукой.

— Будьте нашей мамой-хозяйкой, миссис Смит. — Она занялась чашками, а Макинтош обратился ко мне. — Я вас не представил, но, думаю, это ни к чему, — вас все равно долго здесь не будет. Перейдем сразу к делу.

Я подмигнул миссис Смит.

— Очень жаль.

Она посмотрела на меня серьезно.

— Сахару? — спросила она.

Макинтош сложил ладони шалашиком.

— Вы знаете, что Лондон — мировой центр торгами брильянтами?

— Нет, я думал, что это Амстердам.

— Там занимаются их огранкой. А в Лондоне они продаются и покупаются в любом виде — от необработанных камней до готовых ювелирных изделий. — Он улыбнулся. — На прошлой неделе я посетил одно место, где брильянты продаются как масло в бакалейной лавке, целыми брикетами.

Я взял чашку, поданную мне миссис Смит.

— Ну, там, вероятно, такая охрана…

— Разумеется. — Он раздвинул руки как рыбак, рассказывающий о своей добыче. — У сейфов там вот такие стены, и все опутано такой сетью всяких электронных устройств, что если вы в неположенном месте и не вовремя моргнете глазом, туда мгновенно прибудет половина столичной полиции.

Я отхлебнул чаю, поставил чашку на стол.

— Я не взломщик сейфов, — сказал я. — Я даже не знал бы, с чего начать. Вам понадобится опытный медвежатник, да еще с командой.

— Спокойно, спокойно, — сказал Макинтош. — Знаете, именно Южная Африка натолкнула меня на мысль о брильянтах. У брильянтов огромные преимущества — они относительно анонимны, транспортабельны, их легко продать. Подходящее дело для южноафриканца, а?

— Вы знаете что-нибудь о ИДБ?

Я покачал головой.

— Нет, это не мое дело. Пока.

— Ну, неважно. Может, и к лучшему. Вы — толковый грабитель, Риарден. Вам удается быть в безопасности. Сколько раз вы сидели?

Я ухмыльнулся.

— Один раз. Восемнадцать месяцев. Но это было давно.

— Ну вот. Вы сменили свои методы, свои цели, не так ли? О вашем почерке никаких данных в компьютере нет. Я и говорю — вы толковый специалист. Думаю, то, что я имею в виду, будет по вашей части. И миссис Смит думает так же.

— Что ж, я слушаю, — сказал я осторожно.

— Главный почтамт в Британии — учреждение замечательное, — неожиданно начал он. — Некоторые утверждают, что у нас — лучшая почтовая служба в мире. Другие считают иначе, судя по письмам читателей в «Дейли Телеграф». Но, в конце концов, англичане любят поворчать. А вот страховые компании ценят нашу почту высоко. Теперь скажите мне, что самое примечательное в брильянте?

— Он сверкает.

— Необработанный брильянт не сверкает, — поправил он. — Он похож на обкатанный морем кусок бутылочного стекла. Подумайте снова.

— Он твердый, — сказал я. — Кажется, тверже ничего не бывает.

Макинтош в досаде прищелкнул языком.

— Нет, он не хочет думать! Правда, миссис Смит? Скажите-ка ему.

— Размер. Или почти отсутствие такового, — спокойно произнесла она.

Макинтош сунул мне под нос кулак.

— Вы можете держать в руке целое состояние, и никто даже не догадается об этом! — вскричал он. — Можно положить брильянтов на сотню тысяч фунтов в спичечный коробок. Что тогда получится?

— А что получится? — спросил я.

— Получится посылка, Риарден. Бандероль. То, что можно обернуть в коричневую бумагу, наклеить марку, написать адрес и отправить по почте.

Я уставился на него.

— Брильянты отправляют по почте?

— А почему бы нет? Почта работает надежно и страховые компании полагаются на это. В общем, ребята знают, что делают. — Он повертел в руках коробок. — В свое время для пересылки брильянтов использовались курьеры. Но в этой системе было много недостатков. Во-первых, за курьерами следили и часто нападали на них. Такие прискорбные случаи известны. Во-вторых, курьеры тоже люди, их можно подкупить. А честных людей не так много. В общем, эта система оказалась ненадежной.

— Теперь рассмотрим нынешнее положение дел, — продолжал он с новым энтузиазмом. — Когда бандероль отправлена и попала в чрево почтовой службы, никто, даже сам Бог, не может ее выудить оттуда, пока она не окажется в пункте назначения. Почему? Да потому, что никто точно не знает, где она. Найти ее среди миллионов пакетов все равно, что искать в стоге сена — нет, не иголку даже, а соломинку определенного вида. Вы следите за моей мыслью?

Я кивнул.

— Все звучит логично.

— Вот именно, — сказал Макинтош. — Миссис Смит изучала эту проблему. Она у нас умница. Продолжайте, миссис Смит.

Секретарша заговорила ровным холодным голосом.

— Однажды служащие страховых компаний занялись подсчетом утерь почтовых отправлений и пришли к выводу, что, если принять некоторые меры предосторожности, на почту можно вполне положиться. Начать с того, что бандероли могут быть разных размеров — от спичечного коробка до чайного короба. На них можно наклеить различные ярлыки той или иной известной фирмы — чтобы скрыть содержимое. Самое же главное — анонимность адресата. Есть множество мест, ничего общего не имеющих с ювелирным делом, куда идут эти посылки с камнями, причем адреса постоянно меняются.

— Очень интересно, — заметил я. — Ну, и как нам расколоть эту систему?

Макинтош откинулся на спинку кресла и вновь сложил пальцы рук вместе.

— Представьте себе почтальона, идущего по улице. Зрелище обыденное. А он несет в сумке на сотню тысяч фунтов брильянтов и, самое интересное, не подозревает об этом, как и любой другой. Даже получатель, нетерпеливо ждущий эти брильянты, не может рассчитывать на то, что получит их в точно определенное время, несмотря на всю саморекламу почтового ведомства. Причем, заметьте, посылки отправляются обыкновенной почтой, никакой этой чепухи с заказными или, там, специальными уведомлениями нет. Иначе это дело легко будет раскусить.

Я сказал задумчиво:

— Похоже, что вы несколько приукрашиваете картину, ну да ладно, может, у вас есть что-нибудь на уме. Готов вам верить.

— Вы когда-нибудь фотографировали?

Я еле сдержался, чтобы не взорваться. Этот человек был просто мастером наводить тень на плетень. Вот таким же он был и в Иоганнесбурге: и двух минут не мог говорить, не увиливая куда-нибудь в сторону.

— Ну, случалось пару раз нажимать на кнопку, — ответил я сухо.

— Вы снимали на черно-белую или цветную?

— И то, и другое.

Макинтош был явно удовлетворен.

— Когда вы делаете цветные снимки, — я имею в виду слайды, — то, посылая пленку в проявку, что вы получаете обратно?

Я посмотрел на миссис Смит, ища у нее сочувствия.

— Как что? Кадры со снимками. — Я помолчал и добавил. — В рамочках.

— А еще что?

— Больше ничего.

Он вытянул вверх палец.

— О нет, еще кое-что. Вы получаете характерную желтую коробку, в которую эти штуки упакованы. Да, именно желтую. Если человек идет по улице и несет в руке такую коробку, вы посмотрите на него и скажете: «Ага, этот человек несет слайды, Кодак-хром».

Я внутренне напрягся. Макинтош, кажется, подбирался к сути дела.

— Ну ладно, — резко сказал он. — Объясню ситуацию. Мне известно, когда отсылается посылка с брильянтами. Мне известно, куда она отсылается — есть адрес. Самое главное, я знаю, как она будет выглядеть. Вы будете ждать в определенном месте, пока не появится почтальон с желтой коробкой, содержащей неоправленных камней на сумму сто двадцать тысяч фунтов. Ваша задача состоит в том, чтобы так или иначе отнять ее у него.

— Как это вы обо всем этом узнали? — спросил я с удивлением.

— Это не я, это миссис Смит. Вся операция придумана ею. Ей пришла в голову идея, она же произвела необходимые изыскания. А как она это сделала, вас не касается.

Я посмотрел на нее с новым интересом и увидел, что у нее зеленые глаза. В них светился какой-то огонек, а на губах мелькнула слегка ироническая усмешка, но тотчас исчезла.

— Пожалуйста, как можно меньше насилия, мистер Риарден, — серьезно сказала она.

— Да, — согласился Макинтош, — по возможности меньше. Ровно столько, чтобы без помех исчезнуть. Я не верю в насилие, знаете ли. Это вредит делу. Имейте это в виду.

— Но почтальон ведь не вручит посылку мне. Я должен буду вырвать ее у него, — возразил я.

Макинтош зловеще оскалился.

— Значит, это будет грабеж с применением насилия. В случае неудачи, вам повезет, если получите десять лет. Судьи ее Величества в таких делах поступают жестко, особенно когда речь идет о столь крупных суммах.

— Да, — протянул я задумчиво и улыбнулся ему еще более мрачно.

— Но полиции придется нелегко, — продолжал он. — Я буду поблизости, и вы сразу передадите мне камни. Через три часа их уже в этой стране не будет. Миссис Смит, дайте сведения о банке.

Она открыла папку и, достав из нее чистый бланк, протянула его мне.

— Заполните.

Это было заявление об открытии счета в одном из банков Цюриха. Миссис Смит сказала:

— Английские политики могут не любить цюрихских гномов, но по временам они бывают полезны. Ваш номер довольно сложный, запишите его словами в этой рамке. — Она положила палец на бумагу, и я послушно нацарапал несколько слов. — Этот номер, будучи написан вместо подписи на чеке, позволит вам получить любую сумму до сорока тысяч фунтов стерлингов в любой валюте.

Макинтош хмыкнул.

— Только, разумеется, сначала надо достать брильянты.

Я посмотрел на них.

— Вы забираете две трети.

— Это моя идея, — холодно заметила миссис Смит.

— У нее дорогой вкус.

— Не сомневаюсь, — отозвался я. — Позволяет ли ваш вкус визит в ресторан? Ресторан должны порекомендовать вы, я новичок в Лондоне.

Прежде, чем она успела ответить, вмешался Макинтош.

— Вы здесь не для того, чтобы заигрывать с моими подчиненными, Риарден, — строго сказал он. — Лучше, чтобы вас не видели с нами. Быть может, потом, когда все будет позади, мы пообедаем где-нибудь — все втроем.

— Благодарю, — уныло сказал я.

Он написал что-то на клочке бумаги.

— Я предлагаю вам после ланча… э… прощупать местечко, — так, кажется, говорят. Вот адрес. — Он через стол пододвинул бумажку ко мне и снова начал писать. — А это адрес моего портного. Только не перепутайте, а то все рухнет.

2

Я поел в «Петухе» на Флейт-стрит и принялся разыскивать адрес, данный мне Макинтошем. Разумеется, сначала пошел в другую сторону, — Лондон — чертовское место для тех, кто его не знает. Я не стал брать такси, потому что предпочитаю действовать осторожно, может, даже слишком осторожно. Но именно поэтому мне всегда сопутствовал успех.

Как бы там ни было, очутившись на улице, называвшейся Ладгейт-Хилл, пройдя по ней некоторое расстояние, понял что иду не туда. Я повернул, пошел в сторону Холборна и тут заметил, что нахожусь рядом с центральным уголовным судом. На вывеске это и было написано. Я удивился, так как всегда думал, что он зовется «Олд-Бейли». Увидел и позолоченную статую Правосудия на крыше, знакомую даже мне, южноафриканцу, — мы ведь тоже смотрим кино.

Все это выглядело очень заманчиво, но у меня не было времени, подобно туристу, глазеть вокруг, и я не стал заходить внутрь, чтобы посмотреть, не слушается ли там какое-нибудь дело. Вместо этого прошел по Лезер-лейн и увидел уличный рынок, на котором люди с тележек продавали всякое барахло. Мне это все не понравилось, — в такой толпе трудно быстро скрыться. Я должен быть уверен, что не возникнет никакого шума, — значит надо будет стукнуть этого почтальона прилично. Мне даже стало заранее жаль его.

Прежде, чем проверить адрес, немного покружил в этом районе, определяя все возможные пути отхода. Я обнаружил, что Хэттон-гарден идет параллельно Лезер-лейн, и вспомнил, что там окопались торговцы брильянтами. Ничего странного: этим ребятам удобно иметь пункт прибытия товара неподалеку.

Я провел здесь полчаса, приглядываясь к различным магазинчикам и лавкам. Они бывают очень полезны, когда нужно быстро исчезнуть. Я решил, что наиболее подходящим для моего исчезновения будет небольшой магазинчик под названием «Гамедж» и потратил еще минут пятнадцать на то, чтобы получше ознакомиться с будущим местом действия. Этого было, конечно, мало, но на данной стадии операции не следовало строить слишком жесткие планы. Многие люди, занимающиеся такого рода делами, совершают ошибку — они слишком рано все детально планируют, воображая себя полными хозяевами положения, и операция от этого теряет гибкость и подвижность.

Я прошел обратно на Лезер-лейн и нашел адрес, данный Макинтошем. Учреждение помещалось на втором этаже, так что я доехал на скрипучем лифте до третьего и спустился по лестнице вниз. «Компания по производству одежды Бетси-Лу, Лтд.» был открыта, но я не стал туда заходить и представляться. Вместо этого я внимательно осмотрел все подходы к ней и нашел их вполне приличными. Впрочем, прежде, чем решать что-либо определенное по поводу того, как осуществлять свой план, я должен был понаблюдать за действиями почтальона.

Я не долго задержался там, ровно столько, чтобы получить общее представление о месте, и через десять минут опять был в «Гамедже» и звонил по телефону. Миссис Смит, видимо, буквально висела на телефоне, потому что ответила после первого же звонка.

— «Англо-шотландский фонд», — сказала она.

— Риарден.

— Я соединю вас с Макинтошем.

— Подождите, — остановил я ее. — Скажите, вы что, просто Смит?

— То есть? Что вы имеет в виду?

— Но разве у вас нет имени?

Помолчав она сказала:

— Зовите меня Люси.

— Ого! Я просто не верю своим ушам!

— Лучше поверьте.

— А мистер Смит существует?

Мне показалось, что телефонная трубка покрылась инеем, когда «Люси» ледяным тоном произнесла:

— Это не ваше дело. Соединяют вас с Макинтошем.

Послышался щелчок, затем все звуки временно пропали. Я подумал, что великого любовника из меня не получается. Впрочем, ничего удивительного. Я не мог ожидать, что Люси Смит, — если так ее звали в действительности, — пойдет на сближение любого рода до того, как работа будет закончена. Мне стало грустно.

Голос Макинтоша взорвался в моем ухе:

— Привет, мой милый.

— Я готов еще поговорить с вами об этом.

— Да? Что ж заходите завтра в то же время.

— Хорошо, — сказал я.

— Кстати, вы были у портного?

— Нет.

— Лучше поторопитесь, — сказал он. — Нужно вас обмерить, потом будет три примерки. Времени в обрез до того, как вас заметут.

— Очень смешно, — сказал я и бросил трубку. Хорошо Макинтошу отпускать ехидные замечания — его часть работы была не пыльной. Интересно, что он вообще делает в своем обшарпанном кабинете, кроме организации похищения брильянтов.

Я взял такси до Вест-Энда и нашел там магазин Остина Рида, где купил симпатичный плащ и картуз, один из таких, какие носят провинциальные джентльмены, — с длинным козырьком. Они хотели завернуть его, но я свернул его и сунул в карман плаща, который перекинул через руку.

К портному Макинтоша я не пошел.

3

— Значит, выдумаете, это осуществимо, — сказал Макинтош.

Я кивнул.

— Надо еще кое-что уточнить, но в целом все выглядит хорошо.

— А что вам надо уточнить?

— Во-первых, когда должна быть сделана работа?

Макинтош улыбнулся.

— Послезавтра, — сказал он беспечно.

— Господи! — воскликнул я. — Времени остается мало. Он хмыкнул.

— Все будет кончено меньше, чем через неделю после того, как вы появились в Англии. — Он подмигнул миссис Смит. — Мало найдется таких, кому удается получить сорок тысяч фунтов за неделю не такой уж трудной работы.

— Но по крайней мере одного такого я вижу прямо сейчас, — произнес я с сарказмом. — Не заметил, чтобы вы уже заработали себе мозоли.

Его это не смутило.

— Организация, — вот мое дело и мой конек, — сказал он.

— Итак, остаток дня и завтрашний я должен посвятить изучению методов работы британского почтальона.

— Сколько доставок в день? — Макинтош покосился на миссис Смит.

— Две, — сказала она.

— Вы можете задействовать кого-нибудь для наблюдения? — Я не хочу сам слишком долго околачиваться в районе Лезер-лейн. На меня могут обратить внимание как на праздношатающегося, и это испортит все дело.

— Все уже сделано, — сказала миссис Смит. — Вот расписание.

Пока я изучал его, она развернула на столе какую-то схему.

— Это план второго этажа, — сказала она. — Удачно, что в этом здании нет почтовых ящиков внизу, как это часто бывает. Почтальон сам разносит корреспонденцию по всем офисам.

Макинтош поставил на бумагу палец, словно воткнул нож.

— Вот в этом месте должна произойти ваша встреча с почтальоном. У него в руке будут письма для этой треклятой компании, и вы увидите, несет ли он с собой посылку или нет. Если нет, вы ничего не предпринимаете и ждете следующей доставки.

— Больше всего меня беспокоит ожидание. Я буду заметен, как торчащий перст.

— Вам сняли на этом этаже контору. Миссис Смит сделала необходимые покупки — электрический чайник, чай, кофе, сахар, молоко и корзинку с деликатесами от «Фортнума». Будете жить, как король. Надеюсь, вы любите черную икру?

— Ну и ну, — отдуваясь, сказал я. — Только не консультируйте меня, как надо со всем этим обращаться.

Макинтош лишь улыбнулся и бросил мне через стол ключи на колечке.

— Как же называется моя фирма? — спросил я, забирая ключи.

— «Киддьякар Тойз, Лимитед», — сообщила миссис Смит. — Это подлинная компания.

Макинтош рассмеялся.

— Я являюсь ее основателем. Капитал — двадцать пять тысяч.

Остаток утра мы провели в уточнении плана, и я не нашел в нем никаких непродуманных моментов. Люси Смит мне нравилась все больше и больше. У нее был острый, как бритва, ум, от которого не ускользало ничто, и тем не менее, ей удавалось сохранять женственность и избегать начальнического тона, что для умных женщин, как правило, не характерно. Когда мы, наконец, более или менее все обсудили, а сказал:

— Ну вот что, Люси — это ведь не настоящее ваше имя. Как вас зовут?

Она посмотрела на меня своими ясными глазами.

— Я полагаю, это не имеет значения, — сказала она ровным голосом.

Я вздохнул.

— Наверное, нет.

Макинтош с интересом наблюдал за нами, затем резко сказал:

— Я же предупреждал вас — никаких штучек с моими сотрудниками, Риарден. Занимайтесь своим делом и точка. — Он взглянул на часы. — Вам пора.

Я покинул мрачноватый, девятнадцатого века офис и пошел поесть в «Петухе», а остаток дня после ланча провел в зарегистрированной конторе «Киддьякар Тойз, Лимитед», в двух шагах от «Компании Бетси-Лу, Лимитед». Все было так, как обещал Макинтош, и я приготовил себе чашечку кофе, с удовольствием отметив, что миссис Смит сделала все по-настоящему, и кофе был настоящий, а не дрянной быстрорастворимый порошок.

Из окна открывался хороший вид на улицу, и маршрут почтальона просматривался как на ладони. Даже без предупредительного звонка Макинтоша я мог засечь его за пятнадцать минут до появления. Убедившись в этом, я сделал пару вылазок из конторы и прошелся по коридору, рассчитывая время, правда без особого смысла, так как не знал скорости почтальона, но все же такая прикидка была небесполезной. Я выяснил, сколько времени мне потребуется, чтобы дойти от своего офиса до «Гамеджа», двигаясь быстро, но без привлекающей внимания спешки. В «Гамедже» я провел час, прорабатывая свой путь отхода, затем, поскольку делать было больше нечего, отправился в отель.

Следующий день походил на предыдущий за исключением того, что я мог попрактиковаться на почтальоне. За первой доставкой я наблюдал через приоткрытую дверь с хронометром в руках. Может, это выглядело и глупо, — ведь, в конце концов, я должен был только стукнуть почтальона и больше ничего. Но слишком многое было поставлено на карту, и я предпочел все тщательно прорепетировать.

Во время второй доставки я произвел предварительно сближение с почтальоном. Как выяснилось, Макинтош был прав — когда тот подходил к двери «Бетси-Лу», в его руке была пачка писем, и коробка для кодаковских слайдов была бы хорошо заметна. Надо надеяться, что Макинтош прав и относительно брильянтов, — было бы дьявольски глупо завершить всю операцию приобретением фотографий Бетси-Лу на пикнике в Брайтоне.

Перед уходом я позвонил Макинтошу. Он сам взял трубку.

— Я полностью готов, — доложил я.

— Прекрасно. — Он помолчал. — Больше мы с вами не увидимся, — если не считать встречи для передачи товара. Ради Бога, будьте поаккуратнее.

— А что такое? Что-нибудь идет не так?

Вместо ответа он сказал:

— Когда вернетесь в отель, вас будет ждать подарок. Обращайтесь с ним с осторожностью. — Опять помолчал. — Счастливо.

— Передайте мой теплый привет миссис Смит, — сказал я.

Он кашлянул.

— Какой смысл?

— Может, и никакого. Но мне так хочется.

— Предположим. Но она завтра уже будет в Швейцарии. Когда следующий раз увижу ее, передам. — Он повесил трубку.

Я отправился в отель и нашел там на столе небольшую коробку. В ней уютно лежала короткая резиновая дубинка — свинчатка с трубчатой ручкой и аккуратной петелькой для кисти. Рядом находилась полоска бумаги, на которой были отпечатаны слова: «Достаточно сильно, но не слишком».

Я рано лег спать в этот вечер. Завтра предстояло много работы.

4

На следующий день я отправился в Сити, совсем как обычный деловой джентльмен. Впрочем, без котелка и зонтика. Я вышел рано, до начала работы большинства контор, так как первая доставка почты была ранней. Прибыл в Киддьякар-Тойз с запасом в полчаса и сразу же поставил кофейник на плитку. Затем выглянул в окно. Уличные торговцы по Лезер-лейн уже начали копошиться, готовясь к своей ежедневной работе. Макинтоша видно не было. Но я не беспокоился, — он должен находиться где-то поблизости, наблюдать за почтальоном.

Только я выпил чашечку кофе, раздался звонок. Макинтош проговорил: «Он идет» и тут же повесил трубку.

Чтобы не утруждать ноги, почтальон разработал свою схему обхода здания. Сначала он поднимался лифтом на верхний этаж, а затем по лестнице спускался вниз, разнося почту по адресатам. Я надел плащ, картуз и, чуть-чуть приоткрыв дверь, стал прислушиваться к звуку лифта. Лифт двинулся вверх только минут через десять. Тогда я вышел в коридор и притворил дверь, не запирая ее.

В здании в это время суток было тихо, и я хорошо слышал шаги почтальона. Вот он стал спускаться с четвертого этажа на третий, а я спустился на один марш ко второму. Он дошел до площадки третьего этажа и пошел по коридору. Затем я услышал, как он возвращается, и, быстро поднявшись по лестнице, пошел по направлению к своему офису. Я столкнулся с ним лицом к лицу недалеко от моей двери. Желтой коробки у него не было.

— Доброе утро, — сказал он. — Какая погода сегодня, а?

Он промчался мимо меня по лестнице, а я, подойдя к двери, притворился, будто открываю ее ключом. Когда я оказался в офисе, то почувствовал, что слегка вспотел. Немного, но все же это был знак моего внутреннего напряжения. Смешно, — ведь мне нужно только забрать небольшую коробку у ничего не подозревающего человека — и все! Это было простейшим делом, и причин для волнения я не видел.

Меня взволновало содержимое коробки. Сто двадцать тысяч фунтов — чертовская сумма. Я почувствовал себя человеком, который спокойно шел по бровке тротуара и вдруг обнаружил под собой пропасть — тут невольно покроешься холодным потом.

Я подошел к окну и приоткрыл створку — не для того, чтобы проветрить комнату, а чтобы дать знак Макинтошу о том, что первая доставка была пустой. Посмотрев вниз на Лезер-лейн, я увидел его на условленном месте. Он стоял перед тележкой с овощами и фруктами и нервно тыкал пальцем помидоры. Бросив короткий взгляд вверх, он повернулся и ушел.

Я закурил сигарету и сел за стол с утренней газетой в руках. До второй доставки оставалось порядочно времени.

Спустя два часа телефон зазвонил снова.

— Надеюсь, на этот раз будет удачнее, — сказал Макинтош и повесил трубку.

Я начал все сначала. Стоя на площадке ниже третьего этажа, я внимательно вслушивался в то, что происходило в коридоре. Теперь это было более трудно — здание уже заполнилось служащими, и многое зависело от того, удастся ли мне встретиться с почтальоном наедине. В этом случае дело не представляло большого труда. Если же в коридоре окажутся люди, мне придется хватать коробку и удирать.

Послышались мерные шаги — почтальон шел к лестнице. Я поднялся по ступенькам и быстро огляделся, как человек, собирающийся переходить улицу. В коридоре, кроме меня и почтальона никого не было. Я посмотрел на его руки. Он нес пачку писем и прямо поверх нее располагалась маленькая желтая коробка.

Мы встретились рядом с дверью моего офиса.

— У вас есть что-нибудь для меня? Вот моя комната, — сказал я и показал на дверь за его спиной.

Он повернулся, чтобы посмотреть на табличку, и тут я нанес ему дар свинчаткой по голове, моля Бога о том, чтобы у него не оказался слишком тонкий череп. Он застонал, ноги у него подкосились. Я подхватил его прежде, чем он упал, и толкнул на дверь своего офиса. Та отворилась, и тело его растянулось на пороге. Письма рассыпались веером, и среди них с легким стуком кувыркнулась маленькая коробочка.

Я наклонился над ним, втянул его внутрь и ногой захлопнул дверь. Затем, схватив желтую коробочку, я сунул ее в другую коричневую, неприметного вида, которую Макинтош специально приготовил для этого и которую я должен был незаметно передать ему на улице.

Не прошло и минуты с тех пор, как я встретился с почтальоном в коридоре, а я уже вышел из комнаты и запер дверь на ключ. Как раз в этот момент кто-то прошел мимо меня и скрылся в офисе Бетси-Лу. Я дошел до лестницы и стал спускаться — быстро, но без спешки: почтальон должен был прийти в себя не раньше, чем через три минуты. К тому же ему еще надо было выбраться из комнаты.

Очутившись на улице, я увидел Макинтоша, смотревшего в мою сторону. Он тотчас же отвел глаза и слегка отвернулся. Перейдя на другую сторону, я без труда столкнулся с ним в круговерти толпы.

— Извиняюсь, — промычал я, незаметно передавая ему коробку, и продолжал свой путь в направлении Холборна.

Не успел я отойти достаточно далеко, как раздался звон разбитого стекла и чей-то взволнованный крик. Почтальон оказался умницей. Он не стал терять времени на то, чтобы выйти через запертую дверь, а сразу же, чтобы привлечь к себе внимание, вышиб окно. Видимо, удар оказался не таким уж сильным. Я рассчитывал, что он пробудет без сознания дольше.

Тем не менее опасность миновала. Видеть меня он не мог, и с каждой секундой я уходил все дальше и дальше. На выяснение происшествия понадобится минут пять, а к тому времени я рассчитывал быть вне пределов досягаемости. Как и Макинтош тоже. Собственно, именно ему теперь никак нельзя было засветиться, — брильянты ведь были у него.

Я нырнул в одну из дверей «Гамеджа» и двинулся по магазину, как человек, знающий, что ему нужно. Дойдя до уборной, вошел в нее и заперся в кабине. Сняв плащ, вывернул его наизнанку — я тщательно выбирал такой, чтобы подкладка контрастировала с внешней стороной. Затем вынул из кармана картуз с козырьком, а шляпу с некоторым сожалением превратил в бесформенный комок и сунул его в карман. Ничего не поделаешь, — оставлять ее там было неразумно.

Одежда сильно меняет человека, и из туалета вышел совершенно другой мужчина. Я еще послонялся у прилавков и купил себе новый галстук, хотя эта предосторожность возможно была излишней. Выйдя из главного входа, я двинулся по Холборну, держа путь на запад. О такси не могло быть и речи, — шоферов, естественно, будут спрашивать о пассажирах, взятых в районе происшествия.

Полчаса спустя я был в пабе недалеко от Оксфорд-стрит и Мраморной арки и с наслаждением поглощал полпинты пива. Операция прошла гладко и чисто, но еще не кончена. Я не был вполне уверен в том, что вторую половину дела Макинтошу удастся провести благополучно.

Этим же вечером, когда я собирался выйти из своего номера в город, раздался решительный стук в дверь. Я открыл ее, и передо мной предстали двое крупных мужчин, одетых старомодно и с хорошим вкусом. Один из них спросил:

— Вы Джозеф Алойзиус Риарден?

Мне не пришлось ломать голову, чтобы сообразить, что эти двое были полицейские. Я криво усмехнулся.

— Можно без Алойзиуса.

— Мы из полиции. — Он небрежно махнул перед моим носом раскрытым бумажником. — Надеюсь, вы поможете нам в нашем расследовании.

— О! — воскликнул я. — Это что, удостоверение? Никогда в жизни не видел.

Неохотно он опять открыл бумажник и дал мне прочесть свою карточку. Это был следователь, инспектор Джон М. Бранскилл. Я решил поболтать немного.

— Такие вещи можно увидеть в биоскопе. Никогда не думал, что это произойдет со мной.

— Биоскоп? — переспросил он удивленно.

— Ну да, — это кино. Мы кино называем биоскопом в Южной Африке. Я ж оттуда. Не знаю, чем смогу вам помочь, инспектор. В Лондоне я приезжий, да и вообще в Англии впервые. Я здесь меньше недели.

— Это мы все знаем, мистер Риарден, — мягко сказал Бранскилл.

Значит, они уже навели обо мне справки. Здорово работают ребята. Британская полиция вообще замечательная.

— Разрешите войти, мистер Риарден? Я надеюсь, что вы все-таки сможете нам помочь.

Я посторонился и пропустил их в комнату.

— Входите, садитесь. Здесь только один стул, кто-нибудь садитесь на кровать. Снимите ваши пальто.

— В этом нет необходимости, — заметил Бранскилл. — Мы ненадолго. Это следователь, сержант Джервис.

Джервис выглядел более крепким орешком, чем Бранскилл. Этот был уже пообтесан, обходителен, что приходит с возрастом. А тот еще состоял из углов, молодой и твердый, как кремень, полицейский.

— Чем могу быть полезен? — спросил я.

— Мы ведем расследование по делу о краже бандероли у почтальона на Лезер-лейн. Сегодня утром, — сказал Бранскилл. — Что вы можете нам сказать об этом, мистер Риарден?

— Где это — Лезер-лейн? Я в Лондоне не ориентируюсь.

Бранскилл посмотрел на Джервиса, тот на Бранскилла, потом оба посмотрели на меня.

— Ну, мистер Риарден, постарайтесь что-либо вспомнить.

— У вас есть судимость, — неожиданно выпалил Джервис.

Это был выстрел «в молоко». Я произнес с горечью:

— Я вижу, ребята, вы не даете мне об этом забыть. Да, у меня есть судимость. Я провел восемнадцать месяцев в центральной тюрьме Претории — восемнадцать месяцев в холодном каменном мешке. Но это было давным-давно. С тех пор я завязал.

— До сегодняшнего утра, возможно, — предположил Бранскилл.

Я посмотрел ему прямо в глаза.