Си Джей Бокс
Синий рай
(в сокращении)
Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.
День первый: пятница
Если бы той дождливой весной, какими обычно бывают весны на севере Айдахо, двенадцатилетняя Энни Тейлор выбрала другой день, чтобы повести Уильяма на рыбалку, она не увидела бы казнь. Но Энни ушла из дома, потому что злилась на мать.
Брату и сестре пришлось пробираться сквозь отсыревшие заросли ивняка вдоль берега Сэнд-Крика, кутаясь в полиэтиленовые мешки для мусора. Земля в лесу пружинила под ногами, а раскисшая тропинка была скользкой. Подошвы вязли в жидкой грязи и издавали громкие чавкающие звуки.
Дом, где жили Энни и Уильям, стоял на окраине городка. Первые несколько миль они проехали по шоссе в машине почтальонши Фионы, и вот уже почти два часа брели пешком по лесу, надеясь отыскать тихую заводь.
— Наверное, зря мы сюда потащились, — наконец сказал десятилетний Уильям, повышая голос, чтобы перекричать шум речки.
Энни остановилась и повернулась к брату:
— Ты же сказал, что хочешь на рыбалку.
— Ты в рыбалке ничего не смыслишь. — Глаза Уильяма округлились, нижняя губа задрожала.
— Уильям, не реви.
Уильям отвернулся. Он терпеть не мог, что глаза у него постоянно на мокром месте, ненавидел себя за плаксивость. За Энни такого не водилось.
— Сколько раз Том обещал, что сводит тебя на рыбалку?
Уильям отвел глаза.
— Тыщу, — нехотя ответил он.
— И сколько раз сводил?
— Ты же знаешь. — Уильям надулся. — Но все равно он мне вроде как нравится.
— А мне — нет, — отрезала Энни.
— Тебе никто не нравится.
Энни заспорила было, но умолкла, подумав, что брат прав.
— Зато к тебе я отношусь так хорошо, что даже повела тебя на рыбалку, хотя понятия не имею, как ловят рыбу. Но если уж Том этим занимается, значит, это проще простого.
Улыбка тронула губы Уильяма.
— Это уж точно!
— Смотри. — И Энни подняла края мешка, в который куталась, показывая, что на ней надет рыбацкий жилет Тома. Она стащила его без спросу. — Карманы битком набиты блеснами, грузилами и всякой всячиной. Просто привяжем их к леске и будем закидывать в воду. Что тут сложного? Думаешь, рыба намного умнее Тома?
В этот момент они и услышали, как взревел и затих двигатель.
Их предали в то утро, когда Том сошел вниз и спросил: «Что у нас на завтрак?» Энни и Уильям, уже одетые для школы, сидели за столом и жевали хлопья. До сих пор Том еще ни разу не завтракал у них дома. Сейчас на нем была та же самая измятая одежда, что и накануне вечером.
— Где ваша мать хранит кофе? — спросил Том.
— На кухонном столе, вон в той банке, — объяснил Уильям.
Том с добродушным смешком повторил: «Вон в той банке», и занялся приготовлением кофе.
Энни прожигала взглядом дыру у него в спине. Раньше Том казался ей просто накачанным здоровяком, который зачем-то набивался им в друзья. Но утром в их доме Энни его еще не видела.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
Он обернулся. Его взгляд блуждал, глаза были заспанными.
— Варю кофе.
— Да нет. Что вы делаете здесь, в моем доме?
— В твоем? А по-моему, это дом твоей матери, — возразил Том. — Это весь завтрак? — Он встряхнул коробку с сухими хлопьями.
— Есть еще тосты, — сообщил Уильям с набитым ртом. — Иногда мама жарит яичницу. И оладьи.
— Попрошу Монику пожарить мне яичницу, — пробормотал Том и налил себе кофе. Несколько капель зашипело, упав на горячую подставку. Том перенес кружку на стол и уселся.
— Это мамин стул, — заявила Энни.
— Она не будет возражать, — отмахнулся он. И повернулся к Уильяму: — Значит, в школу? Жаль, тебе нельзя отпроситься и махнуть со мной на рыбалку. Вчера вечером мне здорово повезло — наловил форели, дюймов по пятнадцать, а то и все шестнадцать. Несколько рыбин принес вашей маме, так что будет вам ужин.
— Я тоже хочу на рыбалку! — заявил Уильям. — Я еще ни разу не был на рыбалке, но у меня, наверное, получится!
— А как же, парень! — Том кивнул в сторону захламленной прихожей, где оставил свой рыбацкий жилет и удочку.
Уильям в восторге заерзал на стуле.
— Пятница же, мы вернемся рано! Может, сегодня и сходим?
Том перевел взгляд на Энни, ожидая пояснений.
— Сегодня короткий день, — нехотя выговорила она. — В полдень нас уже распустят по домам.
Том довольно кивнул: Уильяма он к себе уже расположил.
— Значит, я смогу заехать за тобой прямо в школу. Спрошу у мамы. А ты хочешь с нами, Энни?
Она решительно помотала головой.
— Нет.
— Ты бы не напрягалась, — улыбнулся Том.
— Вы бы шли к себе домой, — в тон ему ответила она.
Том собирался добавить что-то еще, но тут со второго этажа спустилась мать. Она смотрела в сторону прихожей и не видела, что происходит в кухне. Мать сразу прошла в гостиную и раздвинула шторы, видимо чтобы убедиться, что машина Тома уже не стоит перед домом. Но машина была на месте, мать в ужасе обернулась и сразу увидела их всех — Тома, Энни и Уильяма.
— Том! — воскликнула она. — Разве тебе не надо на работу?
Том работал курьером в экспресс-доставке посылок «Юнайтед Парсел сервис». Энни привыкла видеть его в коричневой форме.
— И то верно. — Том торопливо встал. — Ну, ребята, я поехал.
Энни заметила, как Том с матерью переглянулись, после чего он поспешно обулся и выскочил за дверь. Хорошо еще, что они обошлись без прощальных поцелуев.
— Ма-ам, — подал голос Уильям, — а мы с Томом после уроков поедем на рыбалку!
— Замечательно, дорогой, — рассеянно отозвалась мать.
— Беги скорее чистить зубы, — велела Энни Уильяму. — Нам сейчас выходить.
Уильям поскакал вверх по лестнице.
Энни уставилась на мать, которая нерешительно начала:
— Энни…
— Ты выходишь за него замуж?
Мать вздохнула, подыскивая верные слова, медленно вскинула руки и безвольно опустила их.
Этого ответа на вопрос Энни было достаточно.
— Ты же обещала!..
— Помню, — нетерпеливо перебила мать, и в ее глазах блеснули слезы. — И вижу, как трудно тебе понять меня.
Энни вскочила из-за стола и понесла к раковине свою тарелку и тарелку Уильяма.
— Я-то понимаю, — заявила она, споласкивая посуду. — А Уильям — нет. Он думает, что теперь у него будет новый папа.
Мать резко втянула ртом воздух, как от пощечины. Но Энни и не думала сочувствовать ей.
— Потом поговорим, — наконец решила мать.
Не глядя на нее, Энни ушла во двор. Она знала, что мать наверняка расстроится, не получив от нее прощальный поцелуй. Ну и пусть, думала Энни. Матери и без того хватает поцелуев.
В полдень Энни и Уильям уже стояли перед школой. Они обшарили взглядом стоянку в поисках пикапа Тома, но не нашли его. Когда наконец вдалеке показался грузовичок экспресс-доставки, Уильям вскинул вверх кулак и выкрикнул: «И-есть!»
Но за рулем грузовичка сидел незнакомый водитель, возле школы машина даже не притормозила.
После этого они вернулись домой, прихватили удочку и жилет Тома и побрели по мокрой обочине шоссе. Энни слышала, что где-то недалеко от окраины есть речка. Рядом с ними притормозила незнакомая женщина на маленьком желтом пикапе.
— Куда это мы так решительно потопали? — спросила их она писклявым девчоночьим голоском.
Энни мгновенно невзлюбила незнакомку. Та была из тех коренастых и приземистых теток, которые до глубокой старости мнят себя юными девчушками.
— Рыбачить, — ответила Энни. — На речку.
Женщина назвалась Фионой, объяснила, что развозит почту по окрестным фермам, и предложила подвезти, если им по пути. Уильям отрицательно замотал головой, но Энни поблагодарила новую знакомую и приняла предложение.
Машина углубилась в лес, где среди деревьев можно было разглядеть открытую воду. Фиона болтала без умолку. От нее невыносимо несло духами. Энни то и дело толкала локтем Уильяма, зажимавшего нос.
— Вы не могли бы высадить нас вон там? — спросила Энни, указав на ничем не примечательное место у дороги.
— А предки вас точно не хватятся? — с запозданием поинтересовалась Фиона.
— Точно, — солгала Энни.
Они с Уильямом поблагодарили Фиону и вышли из машины.
Возможно, те люди не заметили их с Уильямом только потому, что темно-зеленые мешки, наброшенные на головы, послужили им удачной маскировкой. А может, незнакомцы просто не увидели нигде поблизости машин и сочли, что рядом нет никого. Но Энни отчетливо видела их, четверых мужчин, припарковавших белый внедорожник на площадке для пикников.
Других машин, кроме белой, на площадке не было. Она остановилась рядом со столом и черной от копоти неглубокой ямой, в которой разводили костры.
Водитель вышел из машины и осмотрелся. Это был мужчина среднего возраста, худой, подтянутый, с легкими движениями спортсмена. Седые волосы торчали коротким ежиком над загорелым узким лицом. Из машины вышли еще трое мужчин — все в непромокаемых куртках, один в бейсболке. Человек в бейсболке поставил на стол упаковку с шестью бутылками пива, извлек из нее четыре и раздал остальным. Мужчины кивали, улыбались и болтали.
Энни почувствовала, что Уильям тянет ее за руку. Он настойчиво указывал на тропу, и Энни кивнула, жестом попросив его подождать еще минутку.
А потом начался кошмар.
Водила обошел товарищей, как будто собрался вернуться к машине, однако вдруг развернулся и ткнул пальцем в грудь одного из них, с пышной волнистой шевелюрой, и выкрикнул что-то резкое и, похоже, грубое. Лохматый попятился. Как по сигналу Бейсболка и смуглый верзила отступили и встали плечом к плечу с Водилой, лицом к Лохматому, который отшвырнул бутылку и умоляюще вытянул руки перед собой ладонями вверх.
Энни увидела, как Смуглый вытащил из-за спины пистолет, направил его на Лохматого и трижды выстрелил. Бах-бах-бах. Лохматый пошатнулся, оступился на краю ямы и рухнул в грязь.
У Энни перехватило дыхание, сердце забилось где-то в горле. Острая боль пронзила руку, и на мгновение ей показалось, что ее задела пуля, но, посмотрев вниз, она увидела, что это Уильям вцепился в нее обеими руками. Он тоже видел, что произошло.
— Энни, пойдем отсюда! — расплакался он.
Она попятилась в ту сторону, где шумела речка, у воды оглянулась через плечо и поняла, что потеряла тропу.
— Не сюда! — крикнула она Уильяму. — Вернемся на тропу!
Он в панике обернулся, и Энни увидела, что он бледен как полотно. Схватив брата за руку, она потащила его напролом через кусты. Уже у самой тропы она оглянулась. Все трое мужчин стояли над Лохматым и стреляли в него из пистолетов. Бах-бах-бах.
Внезапно, словно почувствовав, что за ним наблюдают, Водила вскинул голову. Он встретился взглядом с Энни, и ей показалось, будто ее пронзило что-то вроде ледяного электрического тока. От него вспыхнули кончики пальцев на руках и ногах, а подошвы мгновенно примерзли к земле.
Энни бежала так, как не бегала никогда в жизни. Она тащила за собой брата и кричала: «Не отставай!»
Тропа повторяла плавные изгибы Сэнд-Крика. Слева от тропы журчала вода, справа возвышался лес. Мокрые ветки хлестали Энни по лицу и цеплялись за одежду. Собственные крики она слушала отстраненно, как будто их издавал кто-то другой.
Бах-бах. Тонкое деревцо перед ними покачнулось. Теперь неизвестные стреляли в них.
Уильям плакал, но не отставал. И сжимал ей руку так крепко, что у Энни онемели пальцы. На бегу она потеряла в грязи кроссовку, левая ступня мерзла все сильнее. Далеко ли до дороги?
Уильям затормозил так резко, что Энни свалилась от сильного рывка. Его схватили!
Нет, увидела она, обернувшись: удочка застряла между стволами деревьев. Уильям безуспешно пытался высвободить ее.
— Оставь, Уильям! — крикнула Энни. — Брось ее!
Он продолжал нелепую возню, на лице была написана решимость.
— Брось сейчас же! — заорала Энни, и он послушался.
Поднимаясь с земли, она заметила тень среди деревьев справа от них. Бейсболка, видно, нашел параллельную тропу и теперь пытался обогнать их.
— Погоди, Уильям! — велела она. — Нам сюда нельзя. Иди за мной!
Она ринулась прямо в гущу мокрого подлеска, в сторону тропы, по которой мимо них только что пробежал незнакомец. Перебежав через тропу, она пригнулась и нырнула в прогалину между двумя кустами шиповника, уволакивая за собой брата.
Теперь они бежали прочь от речки. Энни отпустила руку Уильяма, они перебрались через бурелом и углубились в чащу. В лесу стало тихо, только однажды издалека донесся вопль: «Куда они провалились, черти их подери?»
Энни остановилась и прислонилась к толстой сосне. Уильям обессилено рухнул на землю рядом с ней, и несколько минут оба слышали лишь мерный стук падавших с веток капель.
Энни перевела взгляд на брата. Его одежда была мокрой и изодранной, лицо — бледным и грязным.
— Прости, что притащила тебя сюда, — прошептала Энни.
— Они его убили, — откликнулся Уильям. — Стояли над ним и стреляли, стреляли…
Энни мысленно добавила: «Вот и нас убьют точно так же», а вслух сказала:
— Если мы пойдем прямо, то наверняка выйдем к шоссе.
— А если они уже там?
Она пожала плечами и вздохнула:
— Может быть. Не знаю.
— В него выстрелили много-много раз подряд, — выговорил Уильям. — Что он натворил, если они так взбесились?
Они еще не видели дорогу, просто заметили, что впереди лес редеет. Энни велела Уильяму присесть на корточки под мокрым кустом, сама устроилась рядом и прислушалась. Ей показалось, что она слышит шум машины. Прокравшись через кусты к высокой траве, росшей вдоль обочины, она вздохнула с облегчением.
Уильям подполз к ней.
— Что будем делать?
— Ждать, пока не услышим машину. Когда она подъедет поближе, мы выскочим и попросим подвезти нас до города.
— А если это будет та самая белая машина? — спросил он.
— Тогда останемся здесь.
— Я думал, ты что-то слышала.
— Я тоже так думала. Наверное, показалось.
— Погоди! — Он вскинул голову. — Я тоже слышу!
Звук постепенно усиливался — густой, сочный гул двигателя. Энни подползла еще ближе к дороге и раздвинула траву. Показалась антенна, потом лобовое стекло. Энни подняла голову: красный новый пикап, один человек внутри. Она вскочила, потянув за собой Уильяма, и бросилась к обочине.
Поначалу Энни сомневалась, что водитель заметил их. Он вел машину медленно и смотрел на деревья, росшие у дороги. Пикап приближался, Энни присмотрелась и узнала водителя. Мистер Суонн пытался ухаживать за их матерью, и хотя он был гораздо старше ее и из этого ничего не вышло, к ним он относился хорошо.
Суонн остановился, протянул руку и отпер пассажирскую дверцу. Энни Тейлор расплакалась от облегчения, горячие слезы потоками хлынули по ее лицу.
— Ого! — Мистер Суонн встревоженно оглядел обоих. — С вами все в порядке? Вы не заблудились?
— Пожалуйста, отвезите нас домой! — сквозь слезы взмолилась Энни.
— Да что стряслось?
— Пожалуйста, отвезите! — подхватил Уильям. — Мы видели, как убили человека!
— Что?!
Пока Уильям забирался на сиденье, Энни услышала шум еще одного двигателя, бросила взгляд на дорогу, уходившую вправо, и увидела между деревьями белый внедорожник.
— На пол! — крикнула она брату. — Это они!
— Энни, да что происходит? — Суонн нахмурился.
— Нас хотят убить! — выпалила Энни, шмыгнула в машину, захлопнула дверь и прикрыла собой Уильяма, придавив его к полу.
— Ну все, пошутили — и хватит, — заявил Суонн.
— Прошу вас, поезжайте! — взмолилась Энни. — Просто поезжайте вперед!
Суонн тронул машину с места. На его лице читалось замешательство. А если люди из внедорожника заговорят с Суонном? В этих местах машины часто останавливались бок о бок на пустой дороге, водители подолгу обменивались сплетнями.
— Только не останавливайтесь! — поспешно добавила Энни.
— Ничего не понимаю, — отозвался Суонн, — но вы перепуганы до смерти, это сразу видно.
Энни не знала, что происходит на дороге, и с тревогой ждала приближения внедорожника, обнимая Уильяма.
— Они хотят, чтобы я остановился, — сообщил Суонн, не глядя на нее.
— Не вздумайте!
— Если я не остановлюсь, это будет выглядеть подозрительно.
Энни сдавленно всхлипнула. Пикап сбавил скорость. Энни попыталась вжать брата в пол и закрыла глаза.
— Добрый день, мистер Сингер, — поздоровался Суонн, опуская стекло.
— Добрый день, — отозвался кто-то — вероятно, Водила. Значит, мистер Суонн с ним знаком. — Вы, случайно, не видели у дороги детей?
— Ваших? — уточнил Суонн.
— Нет, мои уже выросли, вы же знаете. Мы с товарищами решили развлечься в лесу у ручья, пострелять по мишеням, и перепугали двоих детей. Понятия не имеем, откуда они взялись. Должно быть, увидели нас и неизвестно что подумали.
— Говорите, вы стреляли по мишеням?
— Да, мы выезжаем потренироваться раз в месяц, чтобы не терять формы. В общем, мы только хотим успокоить ребят.
Энни в ужасе приоткрыла глаз и уставилась на Суонна. «Не надо!» — чуть не вскрикнула она.
— Видно, здорово вы их перепугали, — заметил Суонн.
— Да, к сожалению. Потому и хотим объяснить, что все в порядке.
— Все и вправду в порядке?
— Будет, когда мы найдем этих детей, — послышался другой голос с резким мексиканским акцентом. Наверное, Смуглый.
— Так вы их не видели? — снова спросил Сингер.
Суонн не спешил отвечать.
Энни снова зажмурилась. У нее так зашумело в ушах, что продолжения разговора она не слышала — уловила только объяснение Суонна, что сзади кто-то приближается, так что ему надо ехать.
Почувствовав, что пикап вновь тронулся, она не могла поверить в свою удачу.
— Сидите, как сидели, — негромко велел Суонн.
— Куда вы нас везете? — спросила Энни.
— Я живу здесь неподалеку, мне надо позвонить.
— А почему не к нам домой?
— Потому что не хочу связываться с этими людьми, — объяснил Суонн. — Я знаю их еще с тех времен, когда служил в полиции. Смысла в том, что они тут наплели, немного.
— Потому, что правду говорим мы, — объяснила Энни.
— Возможно, — согласился Суонн. — Так что пригнись.
Джесс Роулинс гонял свою новую лошадь Чили по круглому загону возле корраля, когда из рощи на южном холме вынырнул «лексус» новой модели и покатился вниз, по подъездной дороге к ранчо. Появление машины застало Джесса врасплох: он не сводил глаз с трехлетки рыжей масти, неторопливо рысившей на свободно провисшей корде, которую он держал в левой руке. Невысокая, крепкая, мускулистая кобылка с добрыми глазами и в белых чулочках двигалась плавно и свободно, и Джесса завораживал ритмичный перестук ее копыт. Знатоки, для которых образцом красоты служили поджарые горбоносые лошади, сочли бы Чили уродливой, но только не Джесс. Для него она была эталоном подседельной лошади, животным, созданным для ковбоя.
Наблюдая за лошадью, краем глаза он продолжал следить за медленно приближавшимся «лексусом». Он колыхался на ухабах дороги, ведущей от ранчо Роулинса к шоссе.
Джесс Роулинс был рослым и прямым как жердь, целиком состоявшим из острых углов: костлявые колени и локти, крупный ястребиный нос, выдающиеся скулы. Его жена Карен как-то сказала, что если в нем и есть мягкость, то лишь в глазах и в сердце.
«Лексус» остановился между домом и амбаром, дверца водителя распахнулась, Джесс метнул быстрый взгляд в сторону машины. Из нее выбрался тонкий и гибкий, хорошо сложенный блондин с густыми волосами и колючей щеткой усов, одетый в брюки цвета хаки и лиловую тенниску. Похож на гольфиста, подумал Джесс. Нет, хуже. На агента по недвижимости.
Джесс остановил Чили и дождался, когда гость приблизится к загону. Гость, которого звали Брайаном Баллардом, — Джесс узнал его по фотографии в газете, из раздела недвижимости, — остановился у ограды. Бросив на «лексус» еще один взгляд, Джесс впервые заметил в нем пассажира. Точнее, пассажирку.
— Как дела, мистер Роулинс? — спросил Баллард, изображая дружелюбие. — Лошадку, вижу, тренируете?
— Разминаемся. — Джесс перевел взгляд на Балларда. — Что вы хотите?
Баллард улыбнулся, подняв брови. Несмотря на улыбку, ему было явно не по себе.
— Я Брайан Баллард, но вы, наверное, меня уже узнали.
— Узнал.
— Наконец-то мы с вами познакомились, чему я очень рад.
Джесс промолчал.
— Сегодня утром я виделся в городе с Гербертом Купером. Он сказал, что вы уволили его.
Герберт Купер проработал на Джесса тринадцать лет. Накануне днем Джессу пришлось сказать своему работнику, что больше он не в состоянии платить ему: доходов не хватает ни на зарплату, ни на выплаты по банковским ссудам. Еще никогда в жизни Джессу не было так тяжело, ночь он провел без сна. Вдобавок начинался сезон отела, а он остался без помощника.
Джесс заметил, что Баллард разглядывает Чили, понял, о чем думает незваный гость, и разозлился.
— Эту лошадь отдали мне в уплату за взятые в аренду сто шестьдесят акров пастбищных земель, — сообщил Джесс и тут же пожалел о сказанном. Он кивнул в сторону «лексуса»: — Вижу, Карен с вами. Это она вас надоумила приехать?
— Прошу вас, не будем о ней. У нас с вами нет причин поступать не по-джентльменски.
— Причин масса, — возразил Джесс. — Так что садитесь-ка вы в свою машину и проваливайте с моего ранчо ко всем чертям.
— Послушайте, все знают, в каком вы сейчас положении. Это борьба не на жизнь, а на смерть. Вам пришлось рассчитать Герберта, все остальные… — он помолчал, подыскивая слово, но выбрал его неверно: — Разбежались. Я уже несколько месяцев отправляю вам конкретные предложения, все они более чем щедры. Я надеялся, что мы сможем поговорить как мужчина с мужчиной.
Джессу стало трудно дышать.
— Для мужских разговоров мужчин должно быть двое. А вы на эту роль не годитесь. Повторяю: уезжайте отсюда. Если мне придется сказать то же самое в третий раз, смотреть на вас я буду через прицел моего «винчестера».
Баллард открыл было рот, но не издал ни звука. Джесс окинул его гневным взглядом, потом сделал шаг вперед, чтобы привязать Чили к ограде. Баллард поспешно отступил.
— Незачем мне угрожать. Я все равно куплю это ранчо — или у вас, или спустя какое-то время у банка.
— Урод, — процедил Джесс.
Баллард двинулся было прочь, но обернулся и бросил:
— Вы совершаете ошибку, Джесс.
Джесс проводил его взглядом до «лексуса». Увидел, как Карен повернулась на сиденье, когда Баллард открыл свою дверь. Развернувшись, он погнал «лексус» прочь. Джесс смотрел, как удаляется машина. Его перестало трясти лишь через несколько минут.
Значит, вот он какой, Брайан Баллард, ради которого Карен бросила его. Тот самый, за которого она вышла замуж.
Джесс молчал, когда она объявила, что уходит, и объяснила, что «переросла» его. Сказала, что жизнь на ранчо ее угнетает. Что ему давно пора смириться с тем, что случилось с их сыном. Что он ходячий анахронизм. Как и что он мог возразить?
Карен прибрала к рукам их сбережения и магазин фуража в городе, который сразу же продала. Ей достался «линкольн» и лошадь Джесса. И то и другое тоже было продано.
У Джесса осталось ранчо.
Тропа вверх по склону к лесу и почтовому ящику у шоссе как будто удлинилась со временем, думал он. Впервые за много лет Джессу самому пришлось идти за почтой. Раньше это делал Герберт или кто-нибудь из работников. Или Карен.
В довершение всех неприятностей он часто сталкивался у ящика с Фионой Притцл, которая развозила почту по окрестным деревням и ранчо. Отъявленная сплетница, она первой разнесла слухи о том, что от Джесса ушла жена, а теперь под предлогом беспокойства за него старалась выведать новые подробности. Поддерживает ли он связь с бывшей женой? Знает ли, что она вернулась в город? А правда, что на ранчо висят долги? Поэтому Джесс помедлил в мокрых кустах, услышав со стороны дороги шум двигателя.
Было время, когда весь округ Пенд-Орей знал Джесса Роулинса и Джесс знал всех и каждого. В те годы еще работали лесопилки, вербовка на серебряные рудники не прекращалась. Тогда здешние места были суровыми, удаленными от цивилизации, необжитыми. Роулинсы, выходцы из самых низов, сумели создать свое предприятие — вместо того, чтобы просто возить и перепродавать товар. Благодаря своим достижениям они заняли прочное положение в обществе, приобрели репутацию респектабельной семьи, оставили солидное наследие, которым можно было гордиться.
Джесс рос, чувствуя себя местной знаменитостью. Его дед и отец передали потомкам флер исключительности, окружающие считали, что Джесс наделен особыми свойствами и, если он носит фамилию Роулинс, значит, несет в себе гены трудолюбия, честности и высоких нравственных принципов.
Ранчо Роулинсов вызывало восхищение не в последнюю очередь потому, что север Айдахо считался непригодным для скотоводства: слишком много лесов. Чересчур часты дожди. Но говядину с ранчо Роулинсов хвалили по всей округе.
Как отец и дед, Джесс втайне считал себя хозяином долины, ее окрестностей и ранчо. Он даже не сомневался в том, что после службы в армии вернется сюда. Так он и сделал.
Джесс часто гадал, правильным ли был его выбор. И задавался вопросом, не он ли оказался причиной упадка и надвигающейся катастрофы. Неужели искра исключительности в нем погасла?
Фиона Притцл остановила свой маленький желтый пикап «датсун» возле почтового ящика Джесса и усмехнулась. Он изумился: как она узнала, когда он придет за почтой? Для него даже дни слились в один бесконечный день. Оспины на широком лице Фионы маскировал толстый слой косметики. Облако духов вырвалось из машины, опережая Фиону, она прислонилась к капоту и раскрыла почту Джесса веером, словно карты.
— Каталоги, — объявила она, — сегодня целых три. Два — с женской одеждой, так что вы у них в базе, несмотря ни на что…
Джесс мрачно смотрел на нее.
— И еще одно требование уплатить налог на недвижимость, — продолжала Фиона своим писклявым девчоночьим голосом. — Джесс, я видела в городе Герберта. Что-то стряслось?
Джесс мысленно чертыхнулся.
— Он просто переселился в город.
Она недоверчиво посмотрела на него, собрала почту в стопку и вручила ему.
— Кстати, эта дорога становится оживленной. На ближайшем повороте я чуть не врезалась в другую машину. «Кадиллак-эскалада» с тремя мужчинами. Он буквально полз по дороге.
Джесс пожал плечами, всем видом давая понять, что поддерживать разговор не намерен, так что пусть уезжает поскорее.
— Номерные знаки новехонькие. Небось приезжие.
— Да, сюда много народу понаехало, — кивнул он.
— Особенно отставных копов из Лос-Анджелеса. Слышала, их здесь больше двух сотен, только на моем участке с десяток.
— Как вы узнали?
Она пренебрежительно фыркнула.
— Я же кладу им в почтовые ящики пенсионные чеки и полицейские газеты! Среди них попадаются и славные ребята, и настоящие затворники. Если бы не почта, они бы вообще из дому не выходили. В полицейском управлении Лос-Анджелеса Северный Айдахо прозвали «синим раем» — слышали?
Об этом ему рассказывал Герберт. Джесс ничего не имел против переселения отставных полицейских в долину. Напротив, бывшие копы казались ему похожими на первых поселенцев: эти работяги, «синие воротнички», были чем-то сродни его деду. Пожив в шумных и многолюдных городах, изучив мрачную и неприглядную изнанку общества, они предпочли перебраться к зелени и чистому воздуху, где их наконец оставят в покое. Уж лучше копы, чем актеры, считал Джесс.
— С ними как-то безопаснее, — продолжала щебетать Фиона. — Но кое-кто из них мог бы вести себя и повежливее. Если им вздумалось сидеть взаперти, зачем вообще понадобилось переселяться сюда? Вот он я, мол, прошу любить и жаловать! — Она неуклюже крутанулась на месте. — Ох, смотрите, Джесс Роулинс, кто-нибудь из этих ребят возьмет да и уведет меня у вас!
Ну все, хватит, решил он.
— Я, пожалуй, пойду, — пробормотал он, указывая на свою почту, словно ему не терпелось распечатать конверты.
— Вы себе представить не можете, сколько полицейских газет я теперь развожу, — еще раз повторила она.
— Вот и займитесь делом, — жизнерадостно посоветовал он.
Эти слова она восприняла как пощечину.
— Не по-соседски это, — обиженно заявила она. — Видно, вы сегодня не в духе, Джесс.
Расшвыривая колесами гравий, она укатила, а Джесс задумался: может, лучше приходить за почтой ночью?
Эдуардо Вильяторо прижался носом к иллюминатору самолета компании «Саутвест эрлайнз», рейс Лос-Анджелес — Спокан. Под ним расстилался зеленый океан, лишь кое-где в вытянутых пятнах озер отражалось небо. Вдалеке вздымались снежные шапки гор, их пики оказались на уровне глаз, когда «Боинг-737» начал снижение. Столько зелени Эдуардо видел лишь однажды в жизни, когда летал за матерью в Сальвадор. Но там были джунгли, а здесь нет, вдобавок в Сальвадоре зеленые волны рассекали серебристые нитки дорог, а по краям виднелся океан, здесь же дорог он не заметил вообще. Однако он немного успокоился, когда внизу наконец появились квадраты возделанных полей, а стюардесса попросила пассажиров сложить столики.
С самого начала посадки на рейс Эдуардо заметил, что он единственный из всех пассажиров одет в костюм. Остальные не обращали на него внимания, но делали это подчеркнуто, а он не сразу сообразил, что кроме него в самолете больше нет латиноамериканцев. Такого с ним еще не случалось. Его карьера складывалась успешно главным образом потому, что он не выделялся в толпе и мог наблюдать за людьми, оставаясь незамеченным.
Вильяторо вскинул руку и потряс ею, чтобы манжета сползла с его новых золотых часов. Хорошо, что ему незачем переводить время: сначала надо разобраться, как эти часы устроены. Бывшие коллеги вскладчину купили ему подарок в честь выхода на пенсию, а давняя напарница, Селеста, заказала на обороте гравировку «За 30-летнюю службу».
В аэропорту он забрал с ленты транспортера две своих сумки. У стойки прокатной компании парнишка со старательно уложенными муссом волосами сообщил, что зарезервированную малолитражку ему могут поменять на машину поприличнее, среднего класса, при этом плата повысится всего на пять долларов в сутки.
— Нет, спасибо.
— Но вы ведь, кажется, собирались пробыть в здешних краях неделю, — напомнил парнишка, взглянув на монитор. — Ездить на большой машине вам будет удобнее. Ваша компания наверняка с этим согласится.
— Нет, — ответил Вильяторо. — Компания тут ни при чем. Два дня назад я вышел на пенсию. Так что сойдет и малолитражка.
— Аркадия, штат Калифорния… — повторил вслух парнишка, вбивая в бланк номер водительского удостоверения Вильяторо и адрес. — Впервые слышу. Это рядом с Лос-Анджелесом?
— Маленький городок, пятьдесят тысяч жителей. — Вильяторо горько усмехнулся. — Лос-Анджелес проглотил его.
— Вы не представляете, сколько народу из ЛА берет у нас машины, — сообщил его собеседник и нажал кнопку, чтобы распечатать контракт. — Вы раньше здесь бывали?
— В Спокейне? — уточнил Вильяторо.
— В Спокане, мистер Виллаторо, а не в Спокейне.
— Не Виллаторо, а Вильяторо, — с улыбкой поправил он. — Можно еще схему проезда до Катни-Бей?
— Извините. — Парнишка оторвал верхнюю схему от стопки и маркером обозначил дорогу. — Выезжайте с территории аэропорта и следуйте указателям на Восточном шоссе I-90. — Он вручил Вильяторо схему и толстый, отпечатанный в четыре краски буклет агентства недвижимости. — Вам, наверное, понадобится жилье?
— Нет. — Вильяторо вернул буклет. — Я здесь по делу.
— Да? — озадаченно переспросил парнишка. — Вы же сказали, что вышли на пенсию.
— Вышел, — подтвердил Вильяторо и направился на раскаленную солнцем парковку, ругая себя за неуместную болтливость.
Вильяторо направил маленький красный «форд-фокус» на восток, к горам, свернув на федеральную трассу. Спокан выглядел довольно старым промышленным городом, торговые центры тянулись вдоль шоссе в Айдахо точно так же, как в Лос-Анджелесе. Но когда в Кердалене Вильяторо повернул на север, торговые центры стали попадаться все реже, лес подступил к самым обочинам, словно желая напугать водителей. Через сорок миль Вильяторо въехал на мост через огромное озеро. На другом берегу озера, в сосновом лесу, виднелись огни городка Катни-Бей, а еще дальше, в тридцати пяти милях к северу, начиналась Канада.
Деловой центр Катни-Бей был маленьким и выглядел как осколок другой эпохи, когда городок больше напоминал полустанок. Впрочем, вывески на старых кирпичных зданиях обещали сноубординг, эспрессо, прокат велосипедов, рыбалку и недвижимость. Вильяторо сделал правый поворот, нырнул под железнодорожную эстакаду и вынырнул на набережной неподалеку от отеля сети «Бест Уэстерн», где заранее забронировал номер.
Он припарковался под обвислым навесом, выкарабкался из тесного салона и с наслаждением потянулся. Тот парнишка в прокате был прав, думал он, входя в маленький вестибюль. С его спиной надо ездить в машине попросторнее.
Заметив у дверей стойку с буклетами местного агентства недвижимости, он выбрал несколько, потому что в них обнаружились карты. Потом он подошел к стойке, назвал свою фамилию, и администратор закивала, указывая на буклеты.
— Одна моя подруга на прошлой неделе продала свой дом за сто восемьдесят девять тысяч, — сообщила она. — А покупатель сразу же — представьте себе, на следующий день! — перепродал его за двести пятьдесят.
— Ну и дела, — покачал головой Вильяторо.