— Не ожидал услышать такое от человека, который хочет получить противоядие.

— Какой замечательный выбор вы нам предоставили… смерть от медленного яда или гибель в безумной авантюре.

— Послушайте, — сказал Страгос, — я тоже не думал услышать от человека, известного способностью выбираться из самой невероятной ситуации, такие слова.

— Меня раздражают те, кто использует наши прошлые приключения как предлог втравить нас в новые, еще более рискованные, — ответил Локки. — Хотите, чтобы мы на вас работали, так поручите нам то, в чем мы разбираемся. Разве выбор недостаточно широк? Мы только ставим вас в известность, что совершенно ничего не знаем о ветрах, воде, пиратах, Медном море, Призрачных островах, парусах, канатах… м-м-м… погоде, кораблях…

— Единственный наш опыт с кораблями, — подхватил Жеан, — состоит в том, что мы поднимались на корабль, подхватывали морскую болезнь и сходили на сушу.

— Я подумал об этом, — сказал Страгос. — Капитану пиратского корабля, помимо всего прочего, непременно нужна харизма. Способность быть лидером. Умение принимать решения. Даже самыми отъявленными негодяями требуется управлять. Я считаю, что вы это можете, Ламора… притворяясь, если понадобится. В некоторых отношениях вы подходите как никто. Вы способны изобразить уверенность там, где честный человек впадает в панику. А ваш друг Жеан подкрепит ваше лидерство: хороший боец всегда пользуется уважением на корабле.

— Отлично, здорово, — сказал Локки. — Я очарователен, Жеан крут. А как же все остальное, о чем я говорил?

— Что касается мореходных знаний, я дам вам отличного учителя. Этот человек сумеет обучить вас самому необходимому и, когда вы выйдете в море, будет принимать нужные решения, конечно, делая вид, что исполняет ваши приказы. Неужто вы не понимаете? Я всего-навсего прошу вас сыграть роль… а мой человек обеспечит все знания, которые сделают игру убедительной.

— Милостивая Венапорта! — воскликнул Локки. — Вы действительно собираетесь отправить нас туда и надеетесь на успех!

— Решительно, — ответил Страгос.

— А как же яд? — спросил Жеан. — Вы дадите нам достаточно противоядия, чтобы мы могли плавать по Медному морю?

— Вряд ли. Вам придется каждые два месяца возвращаться в Тал-Веррар. Мой алхимик говорит, что самый большой срок для вас — от шестидесяти двух до шестидесяти пяти дней.

— Минутку, — сказал Локки. — Этого совершенно недостаточно, чтобы стать моряками и жестокими пиратами. Ваш человек не успеет нас подготовить. Вы хотите, чтобы мы отложили свои планы относительно Реквина и отправились в море, рискуя бог знает чем. И в то же время привязываете нас к материнскому переднику ремнями длиной в два месяца.

— До Призрачных островов от двух до трех недель, столько же назад. Достаточно, чтобы вы успевали сделать свои дела в каждом плавании, сколько бы месяцев ни заняло общее задание. Как близко вы будете подходить к сроку, конечно, ваше дело. Вы ведь понимаете, что иначе быть не может.

— Нет. — Локки рассмеялся. — Откровенно говоря, не понимаю.

— Мне нужны отчеты о ваших успехах. У меня может быть для вас информация или новые приказы. А у вас — требования или предложения. Постоянный контакт очень важен.

— А что, если выдастся один из тех периодов… черт возьми, Жеан, как они называются? Когда никакого ветра.

— Штиль, — сказал Жеан.

— Точно, — подхватил Локки. — Даже мы знаем, что в море невозможно выдерживать постоянную скорость; имеешь то, что посылают тебе боги. Мы можем на шестьдесят третий день застрять в открытом море в пятидесяти милях от Тал-Веррара и умереть ни за что ни про что.

— Возможно, но маловероятно. Я сознаю, это очень рискованное для вас задание; но то, что я могу получить, заставляет меня рисковать. А теперь… довольно об этом. Вот что я хотел вам показать.

Впереди на черной воде появилась золотая рябь, а в воздухе над ней слабые золотистые линии. Когда они подплыли ближе, Локки увидел, что искусственную реку от берега до берега перекрывает темный абрис… какое-то здание… а золотистые линии оказались щелями в занавесях, которые закрывали это здание, спускаясь до воды. Лодка дошла до преграды и без труда миновала ее; Локки отвел от лица тяжелый влажный занавес, и лодка вырвалась на яркий дневной свет.

Они оказались в окруженном стенами саду под крышей не менее сорока футов высотой, заросшем ивами, ведьминым деревом, оливами, цитрусовыми и янтарным шипом. Тесными рядами стояли черные, коричневые и серые стволы, переплетение их листвы образовывало над водой вторую крышу.

Что касается настоящей крыши, то она сверкала, голубая и яркая, как небо в полдень; сквозь ветви видны были плывущие по этому небу облака. Солнце светило ослепительно, и когда Локки посмотрел на него сквозь полог листвы, у него заболели глаза… но ведь снаружи сейчас глухая ночь!

— Алхимия или волшебство… или то и другое, — пробормотал Жеан.

— Немного алхимии, — подтвердил Страгос негромким, полным воодушевления голосом. — Потолок из стекла, облака — дым, а сосуд с алхимическими горящими маслами и система зеркал — солнце.

— Достаточно яркое, чтобы этот лес рос под крышей? Черт возьми, — сказал Локки.

— Оно действительно очень яркое, Ламора, — ответил Страгос, — но если вы приглядитесь внимательней, то заметите, что под этой крышей не растет ничего живого.

Локки и Жеан недоверчиво оглядывались. Страгос подвел лодку к речному берегу. Поток сузился здесь до десяти футов, чтобы больше места по обе стороны досталось деревьям. Страгос взялся за ствол дерева и остановил лодку. Показывая куда-то в воздух, он заговорил:

— Механический сад при моей механической реке. Здесь нет ни одного настоящего растения. Дерево, и клей, и глина, и шелк; краска и алхимия. Все изготовлено по моему чертежу; ремесленникам и подмастерьям потребовалось на это шесть лет. Моя маленькая механическая долина.

Локки, не веря себе, понял, что архонт говорит правду. Если не считать белых дымовых облаков над головой, все вокруг было неестественно, почти сверхъестественно неподвижно. Сам воздух здесь был неподвижен, пахло застоявшейся водой и парусиной. А должно было бы густо пахнуть лесом — плодородной почвой, расцветом и разложением.

— Я по-прежнему напоминаю вам человека, пускающего газы в закрытой комнате, Ламора? — спросил Страгос. — Здесь ветры подчиняются мне…

Он высоко поднял над головой правую руку, и искусственную долину заполнили шорохи. Волос Локки коснулся ветер; он усиливался, пока в лицо не задул свежий бриз. Листья и ветви вокруг мягко покачивались.

— И дождь! — воскликнул Страгос. Голос его отразился от воды и исчез во внезапно ожившем лесу. Мгновение спустя начал опускаться мягкий теплый туман, клубы испарений призрачными змеями вились вокруг растений и окутывали лодку. Потом с мягкими шлепками начали падать капли, и вся поверхность искусственной реки покрылась рябью. Локки и Жеан плотнее запахнули плащи, а Страгос рассмеялся.

— Я еще и не то могу, — сказал он. — Даже вызвать бурю!

Более сильный ветер начал относить клочья тумана и капли дождя в сторону; в маленькой реке возникло противотечение, идущее откуда-то спереди. Вода под лодкой словно вскипела белыми пузырями; лодку сильно качало, и Страгос обеими руками вцепился в ствол. Дождевые капли становились все крупнее; Локки пришлось заслонить глаза, чтобы видеть. Над головой кипели густые темные облака тумана, затмевая искусственное солнце. Лес ожил, ветки раскачивались, стучали друг о друга; в лесу словно сражались невидимые призраки.

— Но сходство не очень велико, — сказал Страгос, и без всякого видимого сигнала дождь прекратился. Постепенно шум в лесу сменился мягким шелестом, а потом тишиной и неподвижностью; течение в реке приутихло и прекратилось, и через минуту в искусственном лесу воцарился прежний покой. Среди деревьев ползли клочья тумана, сквозь редеющие «облака» проглядывало солнце, и слышались только приятные звуки падения тысяч капель с ветвей и листьев.

Локки встряхнулся и откинул влажные волосы с глаз.

— Это… невероятно, архонт. Надо отдать вам должное. Я и представить себе такое не мог.

— Замкнутый сад с замкнутой погодой, — прошептал Жеан.

— Зачем? — от имени их обоих задал вопрос Локки.

— Напоминание, — ответил Страгос, отпуская ствол и позволяя лодке мягко двинуться по течению. — О том, чего могут добиться руки и ум человека. О том, на что способен этот город, единственный в мире. Я вам говорил, моя Мон-Магистерия — хранилище механических чудес. Думайте о них как о плодах порядка… порядка, который я должен обеспечивать и охранять.

— А как вмешательство в океанскую торговлю обеспечивает порядок в Тал-Верраре?

— Это временная жертва с отсроченным выигрышем. В этом городе что-то спит, Ламора. Но оно пробудится и расцветет. Можете себе представить, на какие чудеса способен был бы Теринский Трон, если бы в его распоряжении были столетия мирной жизни, если бы все эти воюющие друг с другом города-государства не разорвали империю на части? Что-то грандиозное должно наконец возникнуть из всех этих бед, и возникнет оно здесь. Алхимики и ремесленники Тал-Веррара не знают себе равных, а ученые Теринского Коллегиума в нескольких днях отсюда… да, это должно произойти здесь!

— Максилан, голубчик. — Локки приподнял бровь и улыбнулся. — Я знал, что вы одержимый, но понятия не имел, какова ваша идея. Можете взять меня прямо здесь! Жеан не станет возражать; как джентльмен, он отвернется.

— Насмехайтесь сколько угодно, Ламора, но слушайте, что я вам говорю. Слушайте и постарайтесь понять, черт побери! То, что вы видели, создано усилиями шестидесяти мужчин и женщин. Наблюдатели следят за моими сигналами. Алхимики заняты производством облаков; скрытая команда раздувает меха и раскрывает веера, когда нужен ветер. Несколько десятков человек просто тянут за струны; к ветвям моих деревьев прикреплены металлические проводки, и деревья могут трясти ветвями более убедительно. Целая армия опытных работников трудится, чтобы дать пятиминутный спектакль трем зрителям. И даже это невозможно без труда и достижений предшествующих столетий.

А чего мы достигнем, если у нас будет время? Что, если того же результата смогут добиваться тридцать человек? Или десять? Или один? Что, если более совершенные механизмы создадут более сильный ветер, более обильный дождь, более быстрое течение? Что, если наши контрольные механизмы станут такими тонкими и точными, что зрелище перестанет быть просто зрелищем? Что, если с их помощью мы сможем все контролировать, все менять, даже себя? Свои тела? Души? Мы ютимся на руинах мира Древних, в тени магов Картена. Однако и обычные люди могут получить такое могущество. Если у нас будут столетия и милость богов, обычные люди превзойдут их по силе.

— И все эти грандиозные планы, — сказал Жеан, — почему-то требуют, чтобы мы вдвоем отправились в море и изобразили для вас пиратов?

— Тал-Веррару никогда не стать сильным, пока его судьбу определяют те, кто выдаивает из него золото, как молоко из коровьего вымени, а при малейшем признаке угрозы убегает за горизонт. Мне нужно больше власти. Говоря более ясно, я должен силой или обманом отобрать власть у врагов при поддержке тех, кто стоит за мной. Если ваша миссия завершится успешно, она повернет ключ в замке двери, преграждающей мне путь к более высоким целям. — Страгос усмехнулся и развел руками. — Вы воры. Я предлагаю вам возможность украсть саму историю.

— Небольшое утешение по сравнению с деньгами в счетном доме и с крышей над головой, — ответил Локки.

— Вы ненавидите картенских магов, — прямо сказал Страгос.

— Пожалуй, — согласился Локки.

— Последний император Теринской империи пытался победить их с помощью магии; колдовство против колдовства. Он потерпел поражение и умер. Картен нельзя завоевать его же оружием; картенские контрмаги позаботились, чтобы в мире не было равных им колдунов. Их надо победить этим. — Он опустил весло и развел руки. — Машинами. Ремеслом. Алхимией и инженерией — плодами ума.

— И все это, — сказал Локки, — весь этот нелепый план… усиление Тал-Веррара, завоевание этого уголка мира… все это, чтобы победить картенцев? Не могу сказать, чтобы эта мысль мне не нравилась, но почему? Что они вам сделали, что вы навоображали такое?

— Знает ли кто-нибудь из вас, — спросил Страгос, — о древнем искусстве иллюзии? Читали об этом в исторических книгах?

— Немного, — ответил Локки.

— Некогда представления иллюзионистов — не настоящее волшебство, а иллюзия, хитрые трюки — были широко распространены, популярны и приносили выгоду. Простые люди платили фокусникам на углах улиц; знать Теринской империи приглашала их к своим дворам. Но эта культура мертва. Это искусство исчезло, если не считать мелких карточных фокусов. Контрмаги рыскали по городам-государствам, как волки, в поисках малейшей конкуренции. Теперь ни один разумный человек не объявит публично, что владеет магией. Сотни лет назад страх убил целую многовековую традицию.

Самим своим присутствием контрмаги уродуют наш мир. Их правление во многих отношениях не имеет ничего общего с политикой; возможность нанимать их, чтобы они исполняли наши пожелания, несущественна. Эта маленькая гильдия господствует над всеми нашими планами, над всеми мечтами. Страх перед магами отравляет людей, лишает честолюбия. Эта гильдия мешает нам стремиться к большим целям… не позволяет надеяться на восстановление империи, которая у нас когда-то была. Я знаю: по-вашему, я поступил с вами непростительно. Но верите вы мне или нет, я восхищаюсь вами — ведь вы противостояли контрмагам. Они передали вас мне — в наказание. Я же прошу вас помочь мне победить их.

— Грандиозные абстракции, — сказал Жеан. — Вы делаете нашу участь какой-то великой привилегией: служить под нажимом, по принуждению.

— Мне не нужны причины для ненависти к контрмагам, — сказал Локки. — Ни чтобы их ненавидеть, ни чтобы сражаться с ними. Я, в общем, посмеялся прямо им в лицо. Мы с Жеаном, оба. Но только безумец может считать, будто они позволят построить что-нибудь достаточно Могущественное, чтобы угрожать им.

— Я не надеюсь дожить до этого, — ответил Страгос. — Надеюсь только заронить семя. Посмотрите на мир вокруг вас, Ламора. Посмотрите, что делают маги. Алхимию почитают во всех уголках нашего мира, верно? Она освещает наши дома, лечит раны, сохраняет пищу… делает более крепким сидр. — Он с довольной улыбкой посмотрел на Локки и Жеана. — Алхимия — низшая форма магии, но контрмаги никогда не пытались запретить ее или контролировать.

— Им все равно, — сказал Локки.

— Неверно, — ответил Страгос. — Просто она слишком необходима для многого. Это было бы все равно что отказать нам в праве на воду или огонь. Слишком сильно затронуло бы нас. Чего бы нам это ни стоило, каковы бы ни были жертвы, нам пришлось бы сражаться с контрмагами за само свое существование. И они это знают. Их сила тоже имеет свои границы. Когда-нибудь мы выйдем за них, при первой же возможности.

— Отличная сказочка на сон грядущий, — сказал Локки. — Напишите об этом книгу — я куплю десять экземпляров и попрошу автограф. Но сейчас вы вмешиваетесь в нашу жизнь. Отрываете от дела, над которым мы долго и напряженно работали.

— Я готов пересмотреть первоначальные условия, — сказал Страгос, — и предложить вам достаточное финансовое вознаграждение за успешное выполнение задания.

— Сколько? — одновременно спросили Локки и Жеан.

— Никаких обещаний, — ответил Страгос. — Вознаграждение будет пропорционально вашим достижениям. Будете довольны так же, как я. Понятно?

Локки несколько секунд смотрел на Страгоса, почесывая шею. Страгос использовал обычную тактику: вначале обращение к высоким идеалам, потом к алчности. Классическая ситуация обмана агента. У Страгоса нет никаких причин сдерживать слово, и он ничего не теряет, давая обещания: у него вообще нет причин сохранять Локки и Жеану жизнь, когда они выполнят задание. Он переглянулся с Жеаном и почесал подбородок. Этот простой сигнал означал: «Он врет».

Жеан вздохнул и побарабанил пальцами по планширу. Он, по-видимому, был согласен с Локки — сложных условных сигналов лучше избегать, когда Страгос всего в нескольких футах. Ответ Жеана был столь же прост: «Согласен».

— Приятно слышать, — сказал Локки, добавляя в свой голос нотку осторожного оптимизма. Сознание, что они с Жеаном мыслят одинаково, всегда добавляло ему сил для игры. — Груда солари в финале смягчит наше недовольство по поводу обстоятельств нашего найма.

— Хорошо. Моя единственная забота — чтобы ваш энтузиазм способствовал успеху миссии.

— Эта миссия потребует очень большого энтузиазма.

— Не думайте об этом, Ламора. И поглядите вперед: мы приближаемся к дальнему краю моей маленькой долины.

Лодка приближалась к другой преграде из натянутых занавесей; по оценке Локки, весь искусственный сад в длину был ярдов восемьдесят.

— Попрощайтесь с солнцем, — сказал архонт; они миновали занавеси и вновь оказались во влажной теплой черно-серебристой ночи с летающими светляками и подлинным лесным запахом. Поблизости залаяла сторожевая собака, но замолчала после негромкой команды. Локки потер глаза, чтобы быстрее привыкли к темноте. — Подготовку начнете на этой неделе, — сказал Страгос.

— Какую подготовку? Вы еще не ответили на множество вопросов, — сказал Локки. — Где наш корабль? Где команда? Как о нас узнают пираты? У нас полно вопросов…

— Всему свое время, — сказал Страгос. В его голосе звучало неприкрытое удовлетворение: Локки наконец заговорил о его плане конструктивно. — Мне рассказывали, вы часто обедаете в «Позолоченном ресторане». Возобновите привычку вставать с солнцем. В Тронный день отправляйтесь в этот ресторан завтракать. Там вас отыщет Меррейн. Со своей обычной осторожностью она отведет вас к цели, и вы начнете обучение. Оно будет занимать весь ваш день, так что никаких других планов не стройте.

— Черт побери, — сказал Жеан. — Почему бы не позволить нам сначала закончить с Реквином? Это займет всего несколько недель. Тогда мы сможем, ни на что не отвлекаясь, заняться вашим заданием.

— Я думал об этом, — ответил Страгос, — но нет. Отложите. Я хочу, чтобы после завершения моей миссии вам было чем заняться. В море вы должны выйти через месяц. Самое позднее — через шесть недель.

— Месяц на то, чтобы невежественные сухопутные люди стали профессиональными пиратами? — сказал Жеан. — Боги!

— Месяц будет напряженный, — предупредил Страгос.

Локки хмыкнул.

— Вы готовы выполнить задание? Или просто посадить вас в камеру без противоядия, чтобы вы наблюдали за результатами?

— Только позаботьтесь, чтобы к каждому нашему возвращению противоядие было готово, — сказал Локки. — И хорошо подумайте, какие именно деньги удовлетворят нас после окончания работы. Мне кажется, вы склонны занижать наше вознаграждение, так что я предупреждаю: оно должно быть велико.

— Вознаграждение впрямую зависит от результатов, Ламора. И ваша жизнь тоже. Когда в наших водах вновь появится красный флаг, а приоры примутся умолять меня спасти их, вы сможете вернуться к мыслям о вознаграждении. Не раньше. Понятно?

«Лжет», — просигнализировал Локки Жеану; он знал, что в этом нет необходимости, но понимал, что Жеан оценит небольшую порцию наглости.

— В таком случае воля ваша. Если боги позволят, мы сунем палку в осиное гнездо или то, что от него осталось, на Призрачных островах. В конце концов, у нас ведь нет выбора, верно?

— Как и полагается, — ответил Страгос.

— Знаешь, Локки, — небрежно произнес Жеан, — я иногда думаю о ворах, которые заняты самыми обычными, несложными делами. Как-нибудь надо отыскать таких и спросить, в чем их секрет.

— Это так же просто, как держаться подальше от таких ослов, — ответил Локки, показывая на архонта.

4

За эллингом, у которого лодка окончила свое короткое плавание по искусственной реке, ждал взвод «глаз».

— Возьмите, — сказал Страгос, когда один из солдат забрал у него весло. Он достал из кармана два небольших флакона и протянул ворам из Каморра. — Ваша первая остановка на пути к выполнению задания. Яд успел пробраться в ваш организм. Не хочу тревожиться о вас в ближайшие несколько недель.

Локки и Жеан послушались. Оба чуть не подавились, когда пили.

— На вкус как мел, — сказал Локки, вытирая рот.

— Если бы только это стоило не так дорого, — ответил архонт. — Верните сосуды. Крышки тоже.

Локки вздохнул.

— Было бы наивно надеяться, что вы об этом забудете.

Когда Страгос привязал лодку к причалу, воров увели к Мон-Магистерии.

Сам Страгос встал, потянулся и почувствовал знакомое потрескивание в бедрах, коленях, запястьях. Проклятый ревматизм… я все еще в хорошей форме, гораздо лучше большинства тех, кому шестьдесят, но в глубине души знаю, что больше никогда не смогу бегать быстро. Рано или поздно Госпожа Долгого Молчания пригласит Максилана Страгоса на танец, даже если его работа не будет завершена.

В тени за эллингом его ждала Меррейн; она была неподвижна и незаметна, как охотящийся паук, пока неожиданно не оказалась рядом. Долгая практика помогла ему не вздрогнуть.

— Спасибо, что спасла этих двоих, Меррейн. В последние несколько недель ты была мне очень полезна.

— Согласно приказу, — ответила она. — Но вы уверены, что они вам подходят?

— В этом городе они полностью в нашей власти, моя дорогая. — Страгос, прищурившись, смотрел, как неясные фигуры Локки и Жеана в сопровождении солдат исчезают в лесу. — Контрмаги подготовили их для нас, а мы следили за каждым их шагом. Эти двое не привыкли действовать под контролем. Предоставленные сами себе, они сделают все необходимое, я знаю.

— Отчеты дают вам такую уверенность?

— Не только отчеты, — сказал Страгос. — Реквин ведь не убил их, верно?

— Пожалуй.

— Они подойдут. Я знаю таких. Пройдет время, негодование рассеется, и новое дело их увлечет. Очень скоро они начнут наслаждаться своими действиями… Я искренне верю, что они справятся. Если выживут. И абсолютно уверен, что никакому другому агенту такое дело не по плечу.

— Тогда я могу доложить своим хозяевам, что наш план осуществляется?

— Да, полагаю, мы приняли решение. Докладывай. — Страгос взглянул на нечеткий силуэт стоящей перед ним женщины и вздохнул. — Пусть знают, что все начнется примерно через месяц. Надеюсь — ради них самих, — что они готовы к последствиям.

— Никто не готов к последствиям, — сказала Меррейн. — Крови будет пролито больше, чем в последние двести лет. Остается только надеяться, что, начав первыми, мы заставим других пережить большую часть неприятностей. С вашего разрешения, архонт, я немедленно отправлю им сообщение.

— Конечно, — ответил Страгос. — Передай вместе с отчетом мой привет и мои молитвы, чтобы мы и дальше процветали… вместе.

Последнее воспоминание

На собственной веревке

1

— Прекрасное место, чтобы отсюда устремиться навстречу смерти, — сказал Локки.

После его возвращения из Салона Корбо прошло шесть месяцев; гарнитур из четырех исключительно искусно сработанных стульев благополучно отправился на хранение в кладовую Виллы Кандесса. Тал-веррарский исход зимы отличался таким холодом, что приходилось хорошо поработать, чтобы вспотеть.

Примерно в часе быстрой езды на север от Тал-Веррара, за деревней Во-Сармара и окружающими ее полями, близ широкой скалистой долины рос редкий лес приземистых ведьминых деревьев и янтарного шипа. Серые, цвета трупной плоти стены долины придавали всему месту вид раны в земле. Примерно в десяти футах от подножия скал скудная трава оливкового цвета оставляла надежду победить в борьбе за существование. Локки и Жеан стояли наверху и смотрели на покрытое мелкими камнями дно долины под крутым спуском в сотне футов внизу.

— Вероятно, нам следовало больше упражняться, — сказал Жеан, начиная разматывать веревку, висящую на правом плече. — Но за последние несколько недель у нас было для этого не очень много возможностей.

— В Каморре в большинстве мест мы могли бы подняться и спуститься просто на руках, — ответил Локки. — Кажется, тебя не было с нами, когда мы поднимались на веревках в башню леди де Марр в этом ее ужасном древнем поместье… Тогда голуби едва не расклевали нас в кровь: меня, Кало и Гальдо. Лет пять-шесть назад.

— Нет, я был с вами, вспомни. Стоял на земле и караулил. И видел, как вы воевали с голубями. Трудно стоять на стреме, когда от смеха чуть не мочишь штаны.

— Наверху было совсем не весело. Клювастые маленькие ублюдки!

— Смерть от тысячи клевков, — сказал Жеан. — Погибнув столь ужасной смертью, вы бы стали легендой. А я бы написал книгу о голубях-людоедах из Каморра и вступил бы в Теринский Коллегиум. Стал бы респектабельным. Мы бы с Жуком заказали мемориальную статую братьям Санца, с аккуратной табличкой.

— А мне?

— Примечание на табличке. Место позволяет.

— Давай сюда веревку, и я покажу тебе край утеса. Место позволяет.

Жеан бросил Локки веревку, тот поймал ее в воздухе и отошел к лесу, примерно на тридцать футов от обрыва. Веревка из плетеного полушелка, гораздо крепче конопли и намного дороже. На краю леса Локки выбрал старое ведьмино дерево с толстым, шириной в разворот плеч Жеана, стволом. Он выпустил часть веревки, увеличивая ее длину, обвязал вокруг ствола и смотрел на слегка распушенный конец, стараясь освежить свои знания об узлах.

Начиная неуверенно действовать пальцами, он оглянулся на печальное окружение. С северо-запада дул сильный ветер, небо было затянуто плотными влажными тучами. На другом краю леса, ярдах в трехстах, Жеана и Локки ждала наемная карета. Они оставили кучера с глиняным кувшином пива и замечательным завтраком в корзине от Виллы Кандессы и пообещали вернуться через несколько часов.

— Жеан, — спросил Локки, когда тот подошел, — это ведь правильный якорный узел?

— Похоже. — Жеан потрогал узел, закрепивший веревку у дерева, и кивнул. Взялся за другой конец и для надежности сильно затянул. — Вот так. Все верно.

Они с Жеаном сосредоточенно работали несколько минут и привязали к стволу еще три веревки, так что старое ведьмино дерево украсилось полушелком. По паре веревок на каждого. Потом Локки и Жеан сняли длинные плащи и жилеты, открыв на талиях прочные широкие кожаные ремни с металлическими кольцами.

Ремни не совсем походили на обычные приспособления для подъема, которые высоко ценят грабители Каморра; это были настоящие морские пояса. Их носят на тех кораблях, где владельцы тратят хоть немного денег на сохранение здоровья экипажа. Ремни удалось купить недорого, и это избавило от необходимости искать контакты в подпольном мире Тал-Веррара, чтобы заказать пару таких поясов… Пояса бы достали, но о такой сделке не забыли бы. А Реквину об этом лучше не знать, пока не появится возможность завершить игру с ним.

— Хорошо. Вот твое устройство для спуска. — Жеан протянул Локки довольно тяжелый металлический предмет — «восьмерку», у которой одна сторона длиннее другой и толстая металлическая полоса посередине. У него самого была такая же: несколько недель назад Жеан заказал их кузнецу в Истрианском полумесяце Тал-Веррара. — Привяжись ты первый. Сначала основной трос, потом страховочный.

Локки прикрепил свое устройство к металлическим кольцам пояса и пропустил через него веревку, привязанную к стволу. Другой конец веревки, свободный, он отбросил к краю утеса. Вторую веревку он пропустил через кольца с противоположной стороны. Многие каморрские воры в «рабочих командах» «танцуют нагишом», то есть не пользуются второй, страховочной веревкой (она обеспечивает безопасность, если порвется первая), но Локки и Жеан договорились, что, сегодня будут действовать надежно и скучно.

Потребовалось еще несколько минут, чтобы точно так же закрепить Жеана; вскоре оба были привязаны к стволу двумя веревками, словно пара живых марионеток. На ворах были только легкие рубашки, брюки, походные сапоги и кожаные перчатки, хотя Жеан задержался, чтобы надеть очки для чтения.

— Что ж, — сказал он. — День кажется подходящий для легкого развлечения. Хочешь что-нибудь сказать, прежде чем мы попрощаемся с твердой землей?

— Покровитель Воров, — сказал Локки, — люди глупы. Защити нас от нас самих. А если не сможешь, пусть конец будет быстрым и безболезненным.

— Хорошо сказано. — Жеан набрал полную грудь воздуха. — Прыгаем на счет «три»?

— На три.

Каждый взял свою веревку и бросил свободный конец с края утеса; веревки разворачивались с легким шелестом.

— Один, — сказал Локки.

— Два, — сказал Жеан.

— Три, — сказали они одновременно. Подбежали к краю утеса и с криком прыгнули.

За одно короткое мгновение желудок Локки и туманное серое небо одновременно прокрутили сальто. Но веревка натянулась, и стена утеса полетела навстречу, чересчур быстро, по мнению Локки. Он летел, как живой маятник, подняв ноги, и ударился ими в стену Примерно в восьми футах ниже края; колени он согнул, гася силу удара. По крайней мере это он помнит хорошо. Жеан с более громким стуком ударился о стену двумя футами ниже.

— Хе! — сказал Локки. Сердце в ушах стучало так громко, что заглушало шум ветра. — Должен существовать другой вид отдыха, Жеан, даже если у нас надежный изготовитель веревок.

— Фью! — Жеан слегка переместил ноги, обеими руками держась за веревку. Устройство для спуска — своего рода карабин — позволяло регулировать силу трения, чтобы спускаться не быстро или даже останавливаться. Приспособления заметно лучше тех, с которыми они тренировались мальчишками. Хотя они по-прежнему могут спускаться по веревке, используя только трение собственных тел, как раньше, но такой способ может повредить выступающей части мужского организма, к которой нельзя относиться небрежно или невнимательно.

Они немного повисели, упираясь ногами в утес; над головой плыли облака, место представляло собой отличный наблюдательный пункт. Веревок под ними хватало лишь на половину расстояния до земли. Впереди было довольно времени, чтобы научиться спускаться глубже.

— Знаешь, — сказал Локки, — должен признать, это единственная часть плана, в которой сомневался. Гораздо легче рассуждать о спуске, чем свисать с утеса, когда между тобой и Азой Гуиллой всего две веревки.

— Веревки и утесы не проблема, — сказал Жеан. — Опасаться нужно только хищных голубей.

— Пошел к дьяволу!

— Я серьезно. Я в ужасе. Буду внимательно смотреть по сторонам — пусть последним, что мы почувствуем в жизни, не станет страшный быстрый клевок…

— Жеан, твоя страховочная веревка, должно быть, слишком тянет тебя вниз. Давай я ее перережу…

Они несколько минут добродушно перебранивались и пихались, Локки пытался использовать свое проворство, чтобы уравновесить большую массу Жеана. Но сегодня сила и масса побеждали, и Локки наконец предложил продолжить спуск.

— Конечно, — согласился Жеан, — спустимся еще футов на шесть-семь, и я распишусь на скале.

Оба схватились за главный трос и уменьшили трение в устройстве для спуска. Медленно и размеренно спустились на два ярда, и Жеан крикнул:

— Стой!

— Неплохо, — сказал Локки. — Прежние навыки возвращаются, верно?

— Пожалуй. После маленького отдыха в Доме Откровения у меня это никогда не получалось хорошо. Это был скорее трюк твой и Санца, а не мой. И Сабеты, конечно.

— Да, — задумчиво ответил Локки. — Да, она была такая необузданная… и такая прекрасная. Мне нравилось смотреть, как она поднимается. Она… снимала обувь и распускала волосы… и никогда даже не надевала перчатки. Только брюки и рубашку… а я…

— Сидел как загипнотизированный, — подхватил Жеан, — как немой. Эй, Локки, я тоже тогда поглядывал в ту сторону.

— Да. Наверно, это было очевидно. Боги! — Локки посмотрел на Жеана и нервно рассмеялся. — Боги, я снова будто вижу ее. Не могу поверить. — Его лицо стало серьезным. — Жеан, но ведь у нас с тобой все в порядке? Нам удобно вдвоем, я хочу сказать.

— Послушай, мы висим в восьмидесяти футах от неприятной смерти. Я не пускаюсь в такие авантюры с теми, кто мне не нравится.

— Приятно слышать.

— И да, могу сказать…

— Джентльмены! Там, внизу!

Голос принадлежит веррарцу, причем необразованному. Локки и Жеан удивленно посмотрели вверх и увидели, что на краю утеса подбоченясь стоит какой-то человек, его силуэт виднелся на фоне бурного неба. На человеке рваный плащ с откинутым капюшоном.

— Э… привет, там, наверху, — сказал Локки.

— Отличный день для забавы. Верно?

— Именно так мы и подумали, — отозвался Жеан.

— Поистине прекрасный день, прошу прощения, господа. И прекрасные плащи и жилеты вы здесь оставили. Они мне очень нравятся. Жаль только, кошельков в карманах нет.

— Конечно, нет, мы не ду… Послушайте. Пожалуйста, не трогайте наши вещи, — сказал Жеан. И, словно по невидимому сигналу, они с Локки одновременно уперлись ступнями в утес, спешно отыскивая опору для пальцев рук и ног.

— Почему? Такие красивые вещи, господа… меня неудержимо тянет к ним.

— Подождите немного, — сказал Локки, готовясь начать подъем. — Один из нас через несколько минут будет наверху, и мы сможем вежливо обсудить это.

— Мне почему-то хочется оставить вас внизу, джентльмены, если, конечно, вы не возражаете. — Человек слегка передвинулся, и в его руке появился топорик. — Отличную пару вы оставили здесь, рядом с одеждой. Хорошие топорики. Никогда таких не видел.

— Очень учтиво, — сказал Локки.

— Ублюдок, — пробормотал Жеан.

— Однако я должен заметить, — продолжал Локки, — что наш кучер вскоре придет проверить, все ли в порядке, а у него с собой самострел.

— А, вы про того парня, что валяется без чувств. Я ударил его камнем по голове, сэр. Жаль говорить, но он был пьян.

— Не верю. Мы оставили ему совсем немного пива.

— Прошу прощения, джентльмены, но он не больно-то крепкий мужчина. Костлявый парень. Во всяком случае, сейчас он спит. И самострела у него не было. Я проверял.

— Что ж, надеюсь, вы не в обиде на нас за попытку, — сказал Локки.

— Вовсе нет, нисколько. Толково придумано. Очень правдоподобно. Но если не возражаете, меня очень интересует местонахождение ваших кошельков.

— Здесь, с нами, в безопасности, — ответил Локки. — И можно уговорить отдать их, но, если хотите их получить, сначала помогите нам подняться.

— Да, кстати, — сказал незнакомец, — тут мы с вами вряд ли сговоримся. Я теперь знаю, что деньги у вас, поэтому мне легче скинуть вас вниз и там взять кошельки.

— Вы не кажетесь опытным скалолазом, — сказал Жеан. — Спускаться, а потом подниматься ради двух небольших кошельков очень трудно.

— А они небольшие, — подхватил Локки. — Специальные кошельки для карабканья по скалам. Чтобы весили поменьше. Они не стоят труда.

— Похоже, мы с вами ни в чем не сходимся. К тому же мне незачем спускаться здесь, — сказал незнакомец. — Есть гораздо более удобный путь вниз, если знаешь, где искать.

— Не глупите, — сказал Жеан. — Эти веревки из полушелка. Потребуется немало времени, чтобы их перерезать. Гораздо больше, чем нам на подъем.

— Вероятно, — сказал человек в плаще. — Но я ведь наверху. Могу просто прибить вас сверху и превратить ваши черепа в суповые миски. Вот увидите!

— Но если мы здесь останемся, то все равно умрем, так что мы уж лучше поднимемся и умрем сражаясь, — сказал Локки.

— Что ж, будь по-вашему, сэр. Разговор пошел по кругу, если вы не против такого выражения, поэтому я, пожалуй, начну резать веревку. На вашем месте я бы помолчал.

— Эй ты, жалкий трус! — закричал Жеан. — Трехлетний мальчик и тот может убить беспомощного человека, висящего на веревке. А ведь когда-то бандиту нужны были яйца, чтобы посмотреть нам в лицо и заработать свое!

— Неужели, сэр, я похож на честного торговца? Может, у меня на руках татуировки гильдии? — Человек наклонился и топориком Жеана начал что-то перерубать. — Разбить вас о камни внизу — для меня честный способ заработать. Даже если вам это не по вкусу.

— Ублюдок, — сказал Локки. — Трусливый пес, ничтожество, ты проклят не только за алчность, но и за трусость! Боги плюют на людей без чести. Тебя ждет холодный и темный ад!

— Я полон чести, сэр. У меня ее много. Сразу между пустым животом и сморщенным членом. Который вы, кстати, можете поцеловать.

— Отлично, отлично, — сказал Локки. — Я просто хотел проверить, можно ли вас разозлить настолько, чтобы вы допустили промах. Аплодирую вашей сдержанности. Но ведь вы получите гораздо больше, если поднимете нас и затребуете выкуп.

— Мы важные люди, — сказал Жеан.

— И у нас богатые и могущественные друзья. Почему бы не взять нас в плен и не послать письмо с требованием выкупа?

— Ну, — ответил человек, — во-первых, я не умею ни читать, ми писать.

— Мы с удовольствием запишем ваши требования.

— Не вижу, что в этом проку. С вас ведь станется написать что угодно, верно? Попросить прислать констеблей вместо золота, если вы понимаете, о чем я. Я сказал, что не умею писать, но не говорил, что у меня вместо мозгов теплая моча.

— Эй! Подожди! Перестань резать! — Жеан поднялся еще на фут и зажал веревку, чтобы повиснуть. — Перестань! У меня серьезный вопрос.

— Какой именно?

— Откуда ты взялся?

— Ну, бродил по округе с тех самых пор, как выбрался из материнской утробы — нынче здесь, завтра там, — ответил человек, продолжая резать.

— Нет, я хочу спросить, ты всегда наблюдаешь за этими утесами, поджидаешь тех, кто спускается? Маловероятно, что тебе часто удается устраивать засады.

— Конечно, нет, сэр. До вас двоих я тут никого не видел. Мне стало так любопытно, что я решил пойти и посмотреть. И правильно сделал, верно? — Удар, удар, удар. — Нет, по большей части прячусь тут в лесах, в холмах. Слежу за дорогами.

— В одиночку?

— Я бы перерезал быстрей, если б был не один, правда?

— Значит, наблюдаешь за дорогами? Что грабишь? Кареты?

— В основном.

— Есть у тебя лук или самострел?

— К сожалению, нет. Подумал, что смогу купить, если в ваших кошельках будет достаточно.

— Но как ты без настоящего оружия таишься в лесах и в одиночку грабишь кареты?

— Что ж, — неуверенно ответил человек, — довольно давно не удавалось ограбить. Но сегодня мой счастливый день.

— Еще бы. Покровитель Воров, да ты худший грабитель на свете!

— Что вы сказали?

— Он сказал, — ответил Жеан, — что, по его весьма профессиональному мнению…

— Нет, не это. Другая часть.

— Он упомянул Покровителя Воров, — сказал Локки. — Для тебя это что-нибудь значит? Мы члены того же братства, друг! Благодетель, Покровитель Воров, Безымянный Тринадцатый, защитник твой, мой и всех, кто идет по жизни непрямым путем. На самом деле мы служители Покровителя Воров! Между нами не может быть вражды, и ты не можешь нас сбросить.

— Могу! — уверенно ответил человек. — И как раз этим занимаюсь.

— Что? Почему?

— Вы проклятые еретики! Никакого Тринадцатого нет! Есть только Двенадцать, и это истина! Да, я несколько раз бывал в Верраре, встречался с парнями, которые говорили мне о Тринадцатом. Но я им не поверил. Меня не так растили. Так что отправляйтесь вниз, ребята!

И он с удвоенной яростью принялся рубить.

— Тьфу. Попробуем запутать его в веревках?

Жеан повис рядом с Локки и говорил напряженно и настойчиво. Локки кивнул. Воры схватились за свободные концы страховочных веревок, посмотрели вверх и по сигналу Жеана одновременно дернули.

Но прием вряд ли мог удаться: веревки не были натянуты и кольцами лежали наверху. Мучитель посмотрел вниз и подпрыгнул, а шесть или семь футов страховочной веревки соскользнули с края утеса.

— Ха! Раньше надо было об этом подумать, джентльмены, если мне позволено так сказать.

Фальшиво насвистывая, он отошел от края и исчез из виду, но, судя по звукам, продолжал пилить. Мгновение спустя он торжествующе вскрикнул, и свернутая страховочная веревка Локки слетела с края утеса. Локки отвернул лицо, когда она пролетала мимо. Теперь один ее конец был закреплен у него на поясе, другой, перерубленный, свисал высоко над землей.

— Дерьмо, — сказал Локки. — Ладно, Жеан. Вот как мы поступим. Следующей он разрубит мою главную веревку. Возьмемся за руки. Я сползу по твоей главной веревке, привяжу то, что останется от моей, к ее концу, и мы сможем спуститься примерно до двадцати футов над землей. Если я подтяну свою страховочную веревку и привяжу к концу главной, это благополучно доставит нас на землю.

— Смотря по тому, как быстро будет рубить этот придурок. Думаешь, ты сумеешь достаточно быстро вязать узлы?

— Думаю, у меня не будет другого выбора. По крайней мере руки у меня к этому готовы. И даже если я успею привязать только одну веревку, с двадцати футов падать лучше, чем с восьмидесяти.

В этот миг над головой раскатился негромкий рокот. Локки и Жеан подняли головы, и им на лица упали первые капли дождя.

— Возможно, — сказал Локки, — сейчас будет особенно забавно висеть здесь на веревках.

— В данный момент, думаю, я бы предпочел голубей, — отозвался Жеан. — Черт возьми, Локки, извини, что я оставил Злобных Сестричек наверху.

— А зачем, во имя Венапорты, тебе было брать их с собой вниз? Тебе не за что извиняться.

— Хотя, — продолжал Жеан, — есть одна вещь, которую можно попробовать. У тебя стилеты с собой?

— Да, только один, в сапоге. — Дождь припустил сильнее, рубашки и веревки промокли. В легкой одежде под дождем казалось холоднее, чем было на самом деле. — Ой!

— Он здесь. — Локки увидел блеск металла в правой руке Жеана. — У тебя достаточное равновесие для броска, Локки?

— Черт, нет. Прости.

— Ничего. Оставим про запас. И молча помолимся. — Жеан снял очки, зацепил их за воротник рубашки и крикнул: — Эй, любитель овец! На два слова, если можно.

— Я думал, мы покончили с разговорами, — послышалось сверху.

— Конечно. Еще бы: произнести столько слов за короткое время — твой мозг, должно быть, похож на выжатый лимон. У тебя не хватило бы ума найти землю, если бы я выбросил тебя в окно. Слышишь? Чтобы сосчитать до двадцати одного, тебе нужно снять обувь и брюки. Поднимешь голову — увидишь нижнюю часть тараканьего дерьма.

— Да что толку так разоряться? По мне, вам бы молиться своему бесполезному Тринадцатому или еще кому, но откуда мне знать? Я не из числа веррарских фелантоцци и тому подобных типов.

— Хочешь знать, почему нас нельзя убивать? Хочешь знать, почему нельзя бросать нас на камни? — надсаживался Жеан, одновременно крепче упираясь ногами в стену и заводя правую руку назад. Над головой загремел гром. — Видишь это, идиот? Видишь, что у меня в руках? Такое можно увидеть только раз в жизни! Такое никогда не забудешь!

Несколько секунд спустя над краем утеса появились голова и верхняя часть торса их обидчика. Жеан с криком метнул нож. Крик стал торжествующим, когда Жеан увидел, как его оружие ударило их мучителя прямо в лицо… и сменился досадливым: нож упал, он ударился рукоятью.

— Проклятый дождь! — крикнул Жеан.

Но по крайней мере бандит испытал сильную боль. Он застонал, схватился за лицо руками и наклонился вперед. Хороший удар в глаз? Жеан лихорадочно надеялся на это… вдруг у него есть несколько секунд на вторую попытку?

— Локки, твой нож, быстрей!

Локки уже сунул руку за голенище, когда человек наверху взмахнул руками, пытаясь восстановить равновесие, но окончательно потерял его и с криком перевалился через край утеса. Секунду спустя он ухватился за главную веревку Локки и упал туда, где веревка соединялась с металлическим устройством на поясе. Удар отклонил Локки от утеса, и на секунду они с бандитом оказались в свободном падении, крича, размахивая руками, путаясь в конечностях, не оказывая давления на веревку в устройстве.

Напрягая все силы, Локки левой рукой ухватил веревку и потянул, создав достаточно напряжения, чтобы они остановились. Теперь все вместе висели у каменной стены; бандит, принявший на себя основной удар, повис, свесив руки и ноги, а Локки с трудом пытался отдышаться и осмыслить свое положение. Бандит начал брыкаться и закричал.

— Перестань, проклятый дурак!

Они снизились примерно на пятнадцать футов. Жеан быстро спустился к ним и одной рукой схватил бандита за волосы. Теперь, когда капюшон у того был отброшен, Локки видел, что этот человек похож на исхудавшую собаку. Лет сорока, длинные грязные волосы и седая борода, редкая, как трава на краю утеса. Левый глаз распух и заплыл.

— Перестань пинаться, болван! Виси спокойно!

— О боги! Пожалуйста, не роняйте меня! Не убивайте меня, сэр!

— А почему нет? — произнес Локки, уперся ногами в утес и перегнулся, достав рукой до правой ноги. Мгновение спустя он прижал стилет к горлу бандита, и тот в ужасе задрожал.

— Видишь? — прошипел Локки. Бандит кивнул. — Это нож. Там, откуда ты явился, есть ножи? — Тот снова кивнул. — Значит, ты знаешь, что будет, если я тебя ударю и ты упадешь?

— Пожалуйста, не нужно…

— Заткнись и слушай. Мы с тобой висим на единственной веревке. На единственной, всего на одной, второй нет! Потому что ты наверху ее перерезал.

Тот лихорадочно кивнул, его здоровый глаз широко раскрылся.

— Вот здорово, да? Что ж, если от твоей тяжести веревка не порвалась, мы, вероятно, какое-то время будем в безопасности. — Где-то над ними сверкнул белый свет, гром раскатился громче, чем раньше. — Хотя одному мне было гораздо удобней. Не бейся. Не пинайся. Не сопротивляйся. И не делай глупостей. Понял?

— О нет, сэр, пожалуйста…

— И заткнись.

— Ло… Леоканто, — сказал Жеан. — Я считаю, этого парня нужно поучить летать.

— Согласен, — ответил Локки, — но воры процветают, верно, Джером? Помоги мне как-нибудь втащить этого тупого ублюдка.

— О, спасибо, спасибо…

— Знаешь, почему я это делаю, ты, выродок, безмозглый шут?

— Нет, но…

— Заткнись. Как тебя зовут?

— Трев!

— Трев, а дальше?