Стив Берри

ЯЗЫК НЕБЕС

Пэм Ахерн и Марку Тавани, они превратили мечты в реальность
Помни о прошлом, когда создаешь будущее. Конфуций
В древности те, кто были способ- ны к учености, знали мельчайшие и тончайшие [вещи]. Но другим их глубина неведома. Поскольку она не- ведома, я произвольно даю им опи- сание: они были робкими, как будто переходили зимой поток; они были нерешительными, как будто боялись своих соседей; они были важными, как гости; они были осторожными, как будто шли по тающему льду; они были простыми, подобно необ- работанному дереву; они были необъ- ятными, подобно океану; они были непроницаемы, подобно мутной воде. Лao-Цзы (604 г. до н. э.)
Расстраивающий дом свой получит в удел ветер, и глупый будет рабом мудрого сердцем. Притч. 11: 29
Пролог

Ноябрь 1971



Прозвучал сигнал тревоги, и Форрест Малоун тут же насторожился.

— Глубина?

— Шестьсот футов.

— Что под нами?

— Еще две тысячи футов холодной воды.

Он окинул взглядом работающие циферблаты, датчики и термометры. Крошечный пост управления, где справа от него еле-еле умещался оператор курсовых рулей, а слева — оператор рулей глубины. Мужчины держались за ручки управления. На индикаторе мощности огонек прыгал от позиции «норма» и обратно.

— Снизить скорость до двух узлов.

Подводная лодка накренилась в воде.

Сигнал тревоги отключился, и на посту управления потемнело.

— Капитан, сообщение из реакторного отсека. Предохранитель отключил один из контрольных стержней реактора.

Форрест знал, что произошло. Защитный механизм, встроенный в эту капризную подводную лодку, автоматически отключил и остальные стержни — произошла аварийная остановка ядерного реактора. Единственно возможное в этой ситуации действие: «Включить батареи».

Тускло замерцали огоньки «чрезвычайки». Старший механик Фландерс, ловкий и острожный профессионал, на чье мнение он всегда полагался, вошел внутрь. «Поговори со мной, Том», — попросил Малоун.

— Я не знаю, насколько все плохо или сколько времени займет устранение неисправности, но нам нужно снизить расход электричества.

Они и раньше несколько раз теряли мощность, и Форрест знал, что батареи могут предоставить временную подзарядку примерно на два дня, если они будут экономить. Его экипаж был подготовлен на случай возникновения таких ситуаций, но если произошла аварийная остановка реактора, то инструкция предписывала запустить его снова в течение часа. Если же прошло больше времени, подводная лодка должна была прибыть в ближайший порт.

А он находился в полутора тысячах миль отсюда.

— Отключите все, что нам не нужно.

— Капитан, будет сложно удерживать лодку в стабильном состоянии, — заметил оператор управления курсовыми рулями.

Он знал закон Архимеда. Тело, вес которого равен весу такого же объема воды, не потонет, но и не поплывет. Вместо этого оно останется на уровне нейтральной плавучести. Каждая подводная лодка функционировала по этому основному принципу, удерживаемая под водой двигателями; они же и направляли ее вперед. Без мощности не будут работать ни двигатели, ни рули глубины, ни инерция. Все проблемы можно было решить за счет простого всплытия на поверхность, но над ними был не открытый океан. Они находились под толщей льда.

— Капитан, двигательный отсек докладывает о небольшой утечке в гидравлической системе.

— Небольшая утечка? — спросил Малоун. — Сейчас?

— Ее заметили раньше, но с выключенной мощностью они запрашивают разрешения закрыть клапан, чтобы остановить утечку, заменив шланг.

Логично. «Выполняйте. И я надеюсь, что на этом плохие новости закончились». Он повернулся к экрану гидролокатора.

— Что там у нас впереди?

Все подводники позаимствовали словечки у тех, кто плавал до них, кто первыми сражался с ледяными морями и оставили два завета: никогда не тревожь лед без острой необходимости, а если это невозможно, направь нос подлодки в ледяную корку, осторожно толкни и молись.

— Впереди чисто, — доложил оператор гидролокатора.

— Начинаю погружение, — сказал оператор рулей глубины.

— Поддерживайте устойчивость. Но с минимальными затратами энергии.

Нос подлодки внезапно резко ушел вниз.

— Что за черт? — пробормотал Форрест.

— Кормовые рули глубины перешли на полное погружение! — вскричал оператор рулей глубины. Он вскочил на ноги и бросился к ручке управления. — Я не могу заставить их реагировать.

— Блант, — позвал Малоун. — Помогите ему.

Мужчина выбежал из-за гидролокатора и кинулся помогать. Угол погружения увеличился. Малоун схватился за обводной столик, так как все, что не было закреплено, падало со скоростью лавины.

— Экстренный контроль погружения! — рявкнул он.

Угол возрастал.

— Больше сорока пяти градусов, — доложил оператор рулей глубины. — Все еще на полном погружении. Рули не работают.

Малоун покрепче схватился за столик и попытался сохранять равновесие.

— Девятьсот футов, и мы продолжаем погружаться.

Индикатор глубины мигал так часто, что цифры сливались. Лодка могла выдержать погружение до трех тысяч футов, но дно быстро приближалось, а внешнее давление воды возрастало — слишком сильно, слишком быстро: корпус мог взорваться. Так или иначе, а сильный удар о морское дно с включенными двигателями был тоже не самой приятной перспективой.

Оставалась только одна возможность.

— Возвращаемся к нештатной ситуации. Наполнить воздухом все балластные резервуары.

Лодку тряхнуло, как только машинное отделение выполнило его команду. Винты дали задний ход, и сжатый воздух ринулся в резервуары, выдавливая воду. Оператор курсовых рулей крепко держал ручку управления. Оператор рулей глубины приготовился к тому, что, как знал Малоун, сейчас последует.

Положительная плавучесть вернулась. Погружение замедлилось. Нос лодки пошел вверх, а затем и выровнялся.

— Контролируйте течение, — приказал Форрест. — Сохраняйте нейтральное положение. Я не хочу взорваться.

Оператор рулей глубины откликнулся на его команду:

— Далеко до дна?

Блант вернулся на свое место:

— Две сотни футов.

Взгляд Малоуна скользнул к индикатору глубины. Две тысячи четыреста. Корпус застонал от напряжения, но выдержал. Командир субмарины посмотрел на индикаторы «открыто-закрыто». Огоньки показывали, что все клапаны и отверстия закрыты. Наконец-то хоть что-то хорошее.

— Ложимся на дно, — приказал он.

Преимуществом его подводной лодки перед другими была ее способность опускаться на океанское дно. Это была одна из многих специализированных характеристик конструкции — например, усиленная мощность и система управления, в чем они только что убедились.

Подводная лодка легла на дно.

Все на посту управления посмотрели друг на друга. Никто ничего не сказал. Да в этом и не было необходимости. Малоун знал, о чем они все только что подумали: «Слишком близко».

— Известно, что произошло? — спросил он.

— Двигательный отсек докладывает, что, когда один из клапанов был закрыт на ремонт, обычное и экстренное рулевое управление и системы погружения отказали. Такого никогда раньше не случалось.

— Они могут сказать мне что-то, чего я не знаю сам?

— Клапан снова открыт.

Малоун улыбнулся эвфемизму инженера: «Если бы я знал больше, я бы тебе сказал».

— Ладно, скажите им, пусть займутся починкой. Что с реактором?

Совершенно точно, что они использовали чертовски много мощности батарей, чтобы справиться с чрезвычайной ситуацией.

— Все еще не работает, — доложил его помощник.

Тот самый час, в течение которого необходимо было перезапустить реактор, стремительно истекал.

— Капитан, — позвал Блант от гидролокатора. — Контакт с внешней стороны корпуса. Что-то твердое. Сложно-составное. Кажется, мы удачно легли на камни.

Малоун решил использовать чуть больше мощности.

— Включить камеры и внешний свет. Посмотрим, что там, но только быстро.

Экран ожил, и в прозрачной воде заплясали снопы света. И все, кто был в рубке, увидели валуны, плотно окружившие подлодку.

— Странно, — сказал кто-то.

Форрест тоже это заметил.

— Это не валуны, а блоки. И большие. Прямоугольные и квадратные. Попробуй сфокусироваться на одном из них.

Блант поработал с панелью управления, и фокус камеры застыл на одном из камней.

— Вот черт! — воскликнул его помощник.

Поверхность была испещрена символами. Они не были похожи ни на что виденное капитаном ранее. Слишком четкие, чтобы предположить, что это сделала морская вода. Плавные, округлые, они не поддавались никакому определению. Отдельные буквы были выбиты вместе, между другими имелись достаточно большие пропуски, и это давало возможность сделать вывод, что когда-то давно здесь был некий текст. Но Форрест, да и, пожалуй, никто из его команды не смог бы понять, что здесь написано.

— Они и на других блоках есть, — заметил Блант, и капитан посмотрел на другие экраны.

— Выключить камеры, — приказал он. Сейчас его главной заботой было сохранение мощности, а никак не любопытные находки. — Все будет в порядке, если мы останемся здесь?

— Мы сели в чистой воде, — сказал Блант. — Все отлично.

И тут зазвучал сигнал тревоги. Капитан определил источник — электрические панели.

— Капитан, вы нужны им прямо сейчас! — крикнул его второй помощник в наступившей тишине.

Малоун вылетел из рубки управления и заторопился к лестнице, ведущей к ограждению рубки. Его инженер уже был на своем посту.

Сигнал тревоги внезапно прекратился.

Малоун почувствовал жар, и его взгляд остановился на настиле палубы. Он нагнулся и слегка коснулся металла. Тот был чертовски горяч. Нехорошо. Сто пятьдесят батарей серебряно-цинковых аккумуляторов располагались под настилом в алюминиевом отстойнике. Капитан знал, что их модель была инновационной и сейчас проходила полевые испытания. И, как показало это погружение, они постоянно находились в аварийном режиме.

Помощник инженера выкручивал четыре шурупа, крепивших настил, один за другим. Наконец покрытие сняли, и они увидели только бурлящий сизый дым. Малоун тотчас же догадался о том, что здесь случилось. Избыток жидкого гидроксида калия в батареях.

Опять.

Лист обшивки палубы с грохотом упал на место. Но это подарит всего лишь пару минут. Вентиляционная система скоро распространит едкий дым по всей лодке, и, не имея никакой возможности выпустить ядовитый воздух, они все задохнутся.

Форрест ринулся обратно в рубку. Он не хотел умирать, но их шансы выжить стремительно таяли. Двадцать шесть лет Малоун прослужил на подводных лодках, на дизельном и ядерном топливе. Это удалось только ему, единственному из пяти курсантов военно-морского училища. Физические тренировки, психологические тесты и скорость реакции еще там показали каждому курсанту его планку. Первых «серебряных дельфинов»[1] Малоуну приколол первый капитан, и с тех пор он сам даровал эту честь многим другим.

Поэтому он знал счет. Игра проиграна.

Странно, но только одна мысль билась в голове, когда он зашел в рубку управления и приготовился действовать так, словно у них был шанс. Его мальчик. Десяти лет. Он будет расти без отца.


Я люблю тебя, Коттон.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Гармиш-Партенкирхен, Германия

Четверг, 2 декабря, наши дни

13.40



Коттон Малоун ненавидел замкнутые пространства. Его нервное состояние было обусловлено еще и большим количеством народа, желающим воспользоваться канатной дорогой. Большинство ярко одетых пассажиров несли на плечах лыжи и бурно радовались предстоящему дню. Среди толпы Малоун заметил итальянцев и несколько швейцарцев, маленькую группу оживленно о чем-то спорящих французов, но в основном здесь были немцы. Ему предстояло одному из первых подняться в гондолу, и, чтобы облегчить свой дискомфорт, Коттон постарался как можно ближе придвинуться к замерзшему окошку. На высоте десяти тысяч футов величественный Цугшпице выглядел силуэтом на фоне синевато-стального неба, впечатляющая серая вершина, укрытая белоснежным снегом. Совсем не суровый и не грозный, если смотреть с такого расстояния.

Кабинка продолжила свой головокружительный подъем, оставляя позади одну из нескольких стальных опор, что поднимались со скалистых утесов.

Малоун нервничал, и не столько из-за толпы, окружившей его. На вершине самого высокого немецкого пика его поджидали привидения. Он избегал этой встречи почти сорок лет. Таким, как он, решительно похоронившим свое прошлое, вовсе не стоит его с такой легкостью ворошить.

А сейчас он был здесь, и именно этим ему предстоит заняться.

Вибрация замедлилась, как только кабинка достигла вершины и остановилась на станции. Лыжники волной хлынули к другому подъемнику, который должен был доставить их к склонам и многочисленным шале. Малоун никогда не катался на лыжах и никогда не хотел этого делать.

Малоун направился к центру для посетителей, обозначенному на желтом плакате как Мюнхер-Хаус. Одну половину здания занимал ресторан, на другой разместились театр, закусочная, наблюдательный пункт, сувенирные лавки и метеорологическая станция. Коттон толкнул тонкие стеклянные двери и вышел на огороженную террасу. Бодрящий альпийский воздух уколол губы. Если верить Стефани Нелл, ее связной должен ждать его именно здесь. Сейчас Малоун был уверен только в том, что высота в десять тысяч футов над уровнем моря, несомненно, придавала их встрече повышенную конфиденциальность.

Цугшпице располагался на границе. Непрерывный ряд заснеженных вершин простирался на юг, к Австрии. На севере была видна долина в форме миски для супа, окруженная скалистыми горами. Дымка морозного тумана прикрывала немецкую деревушку Гармиш и ее соседа — Партенкирхен. Обе были спортивными мекками, и сюда приезжали не только лыжники, но и бобслеисты и керлингисты.

Впрочем, Малоун вообще избегал занятий спортом.

На пункте наблюдения было пусто, не считая пожилой супружеской пары и нескольких лыжников; они, очевидно, прервали катание, чтобы насладиться открывающимся видом. Коттон же пришел получить ответ на загадку, которая занимала его мысли с тех пор, как однажды в их дом пришел человек в форме и сообщил его матери, что ее муж мертв.

«Контакт с подводной лодкой был утерян 48 часов назад. Мы направили поисковые и спасательные корабли в Северную Атлантику. Они прочесали последние известные нам координаты. Обломки обнаружили 6 часов назад. Мы ничего не сообщали семьям до тех пор, пока не удостоверились, что в живых никого не осталось».

Его мать никогда не плакала — слезы не были ей свойственны. Но это вовсе не означало, что она не переживала случившееся; она была просто раздавлена горем. Прошли годы, прежде чем у него, подростка, появились вопросы. Он знал, что правительство сделало небольшое добавление к официальному отчету. Поступив на службу в военно-морской флот, Малоун попытался получить доступ к докладу следственной комиссии по расследованию гибели подводной лодки, но обнаружил, что доклад засекречен. Он сделал еще одну попытку, когда стал агентом Департамента юстиции — теперь у него были определенные полномочия, позволяющие изучать секретную документацию, — но опять получил отказ. Когда Гари, его пятнадцатилетний сын, провел у него все лето, появились новые вопросы. Гари никогда не видел своего деда, но хотел узнать больше, особенно как тот умер. В прессе освещали погружение «Блазека», военного корабля США, в ноябре 1971 года, и они прочли много старых докладов в Интернете. Их разговор разжег собственные сомнения Коттона — в достаточной степени, чтобы он наконец и сам начал действовать.

Малоун засунул руки в карманы парки и прошелся по террасе. Прямо напротив он заметил женщину. На ней был яркий горнолыжный костюм, черные волосы собраны в неаккуратный пучок; рядом с ней стояли лыжи. Не отрываясь, она наблюдала в одну из подзорных труб, закрепленных на ограде веранды. Он как будто случайно подошел к ней. Правило, выученное давным-давно: никогда не спеши, это может принести только неприятности.

— Восхитительный вид, — сказал он.

Женщина обернулась.

— Несомненно.

Ее лицо цвета корицы, четко очерченный рот и крылья носа, глаза — все говорило о средневосточном, а скорее египетском происхождении; так, во всяком случае, показалось Коттону.

— Я Коттон Малоун.

— Как вы узнали, что именно я нужна вам?

Он указал на коричневый конверт, лежавший у подзорной трубы, и улыбнулся.

— По-видимому, это не сверхсекретная миссия. Просто выполняете поручение?

— Вроде того. Я приехала покататься на лыжах. Недельный отпуск, в конце концов. Всегда хотела это сделать. Стефани спросила, могу ли я захватить это. — И она показала на конверт, а затем вернулась к осмотру окрестностей. — Не возражаете, если я закончу? Это стоит евро, а я хочу увидеть все, что возможно за эту сумму.

Она поворачивала подзорную трубу, изучая немецкую долину, простирающуюся на сотни миль вокруг.

— У вас есть имя? — спросил Малоун.

— Джессика, — ответила она, все еще не отрываясь от подзорной трубы.

Коттон уже решил взять конверт, но тут ее нога преградила ему путь.

— Не сразу. Стефани попросила убедиться в том, что вы должны осознать, что все долги оплачены и вы теперь в расчете.

В прошлом году он выручил своего старого начальника во Франции. Стефани Нелл сказала ему тогда, что чувствует себя обязанной и что в интересах Коттона использовать этот шанс по максимуму и с должным умом.

Именно так он и поступил.

— Согласен. Долг уплачен.

Джессика тотчас отвернулась от подзорной трубы. Ее щеки раскраснелись от ветра.

— Я слышала о вас в группе «Магеллан». Вы просто маленькая легенда. Один из двенадцати первых агентов.

— Я и не знал, что так популярен.

— Стефани предупреждала, что вы еще и скромны.

Он был не в настроении выслушивать комплименты. Его ждало прошлое.

— Могу я взять конверт?

Ее глаза вспыхнули.

— Конечно.

Он забрал конверт. Первая мысль, промелькнувшая в голове, была о том, как что-то столь тонкое может дать ответы на множество вопросов.

— Это должно быть что-то очень важное, — сказала она.

Другой урок: игнорируй вопросы, на которые не хочешь отвечать.

— Долго вы проработали в группе?

— Пару лет. — Она отошла от ограды. — Но мне не понравилось. Подумываю уволиться. Я слышала, вы сделали это, но чуть раньше.

Ей, такой легкой в общении с незнакомым человеком, увольнение других сотрудников казалось хорошим продвижением по карьерной лестнице. За свои двенадцать лет Коттон сменил только три места работы и всегда находился под постоянной охраной. Паранойя была одним из многих профессиональных рисков, приходящих с удостоверением агента, и два года, прошедших после добровольного выхода на пенсию, все еще не излечили его от этой прилипчивой болезни.

— Наслаждайтесь катанием на лыжах, — посоветовал Малоун и повернулся, чтобы уйти.

Завтра вылетит он обратно в Копенгаген. Сегодня же Коттон намеревался заглянуть в местные букинистические магазинчики, надеясь найти здесь что-нибудь интересное. Профессиональная болезнь новой профессии: книготорговец.

Джессика посмотрела на Малоуна, подбирая лыжи и палки.

— Этим я и займусь.

Они покинули террасу и вернулись в почти пустынный центр. Женщина устремилась к подъемнику, отправляющему лыжников в лощину. Коттон же выбрал канатную дорогу, спускающуюся к подножию горы.

Малоун вошел в пустую кабинку, сжимая конверт в руках. Он был доволен, что внутри никого не оказалось. Но прежде чем двери закрылись, в гондолу рука об руку влетели мужчина и женщина. Смотритель захлопнул дверь, и подъемник медленно двинулся вниз.

Малоун не отрываясь смотрел в окно.

Замкнутое пространство — это одно. Чересчур тесное замкнутое пространство — совершенно другое. Он не страдал клаустрофобией — скорее ощущал недостаток свободы. Коттон уже испытывал подобное чувство в прошлом. Ему уже не раз приходилось оказываться под землей. Много лет назад именно это свойство организма стало единственной причиной, не позволившей ему при поступлении на службу в военно-морской флот, в отличие от отца, выбрать профессию, связанную с подводными лодками.

— Мистер Малоун.

Он быстро обернулся.

Стоявшая напротив женщина сжимала в руке пистолет.

— Я забираю конверт.

Глава 2

Балтимор, Мэриленд

9.10



Адмирал Лэнгфорд С. Рэмси любил выступать перед большим скоплением народа. Он впервые понял это во время учебы в Морской академии и на протяжении всей своей карьеры, более чем за сорок лет службы, постоянно искал способы удовлетворить свое небольшое хобби. Сегодня он обращался с речью к национальному сообществу киванцев,[2] что было немного необычно для главы военно-морской разведки. Лэнгфорд жил в тайном мире фактов, слухов и предположений, периодически появляясь перед Конгрессом в рамках публичных выступлений. Но в последнее время, с благословения своего начальства, он стал более доступен. Никаких обвинений, никаких издержек, никакого давления на прессу. Чем больше будет народу, тем лучше.

А готовых слушать его было достаточно много.

Это было его восьмое выступление за последний месяц.

— Сегодня я пришел сюда для того, чтобы рассказать вам о том, о чем вы, как я уверен, мало знаете. Это хранилось в тайне на протяжении достаточно долгого времени. Самая маленькая американская подводная лодка. — Он обвел взглядом притихших слушателей. — Сейчас вы наверняка задаете себе вопрос: «А может, он сумасшедший? Глава военно-морской разведки собирается поведать нам о сверхсекретной подводной лодке?» — Он кивнул. — Это именно то, что я и хочу сейчас сделать.



— Капитан, у нас проблема, — сказал оператор горизонтальных рулей.

Рэмси клевал носом позади кресла оператора рулей глубины. Капитан подводной лодки, сидевший рядом с ним, поднялся со своего места и посмотрел на монитор.

Каждая наружная камера показывала мины.

— Иисусе, Матерь Божья, — пробормотал капитан. — Полная остановка. И чтобы мы не сдвинулись ни на дюйм!

Лоцман выполнил команду и нажал по очереди несколько переключателей. Рэмси, может, и был только лейтенантом, но он прекрасно знал, что взрывчатка становится сверхчувствительной, если находится в соленой воде достаточно долго. Они совершали рейс по Средиземному морю, рядом с французским берегом, окруженным смертельными ловушками уже закончившейся Второй мировой войны. Легкое соприкосновение корпуса с одним из металлических шипов, и «НР-1» перейдет из разряда «сверхсекретных» в разряд «абсолютно забытых».

Эта лодка была новейшим морским оружием, воплощением идеи адмирала Хаймона Рикавера; построена в обстановке абсолютной секретности за астрономическую сумму в сто миллионов долларов. Всего 145 футов в длину и 12 в ширину, с экипажем в 11 человек. Ее конструкция была не только крошечной, но и оригинальной по меркам подводных лодок. Она могла погружаться на глубину в 3000 футов и была оснащена единственным в своем роде ядерным реактором. Три смотровых перископа позволяли производить внешние наблюдения. Наружное освещение поддерживали телевизионные антенны. Механический крюк можно было использовать для восстановления элементов. На манипуляторе располагались захватывающие и режущие инструменты. В отличие от атакующих или ракетных лодок, «НР-1» была украшена яркими оранжевыми парусами, плоской палубой надстройки, грубым коробчатым килем и многочисленными выпуклостями, включая две втягивающиеся шины «Гудиер», наполненные спиртом, что позволяло лодке перемещаться по морскому дну.

— Включить нижние двигатели, — приказал капитан.

Рэмси понял, что собирается сделать его командир.

Опускает лодку на самое дно. Отличная мысль. На экранах было слишком много мин.

— Приготовиться к продувке главного балласта, — послышался следующий приказ. — Я хочу подняться прямо вверх. Никаких отклонений в сторону.

В рубке стояла тишина, от этого только усиливался вой турбин, свист воздуха, визг гидравлической жидкости и стрекотанье электроники. Еще недавно эти звуки действовали на членов команды как успокоительное, но не сейчас.

— Аккуратно и стабильно, — продолжил капитан. — Пока мы всплываем, удерживай ее в таком состоянии.

Лоцман схватился за ручки управления.

Лодка не была оборудована рулевым колесом. Вместо него использовали четыре ручки управления на манер тех, что стоят в кабинах истребителей. Типично для «НР-1». Несмотря на то что субмарина была передовой по мощности и концепции, большинство ее оборудования относилось скорее к каменному веку, чем к эре космических технологий. Еду готовили в печке, больше похожую на дешевую имитацию, той, что использовали на коммерческих авиалиниях. Манипулятор остался позади многих других морских проектов. Навигационная система, подходящая для трансатлантических авиалиний, редко когда работала под водой. Тесные помещения для экипажа, гальюн, засорявшийся чаще, чем им пользовались по прямому назначению, и замороженные полуфабрикаты, купленные в местном супермаркете перед отплытием из порта.

— Мы не засекли их через гидролокатор? — спросил капитан. — До того, как они появились?

— Нет, — сказал кто-то из экипажа. — Они просто материализовались из темноты прямо перед нами.

Сжатый воздух ринулся в главные балластные резервуары, и подводная лодка начала подниматься. Лоцман держал обеими руками рычаги управления, готовый использовать двигатели, чтобы регулировать их положение.

Им всего лишь нужно было всплыть на сотню футов или около того, чтобы все выяснить.



— Как видите, мы выпутались из того минного поля, — сказал Рэмси собравшимся. — Это была весна 1971-го. — Он кивнул. — Правильно, очень давно. Я был одним из тех счастливчиков, что служили на «НР-1».

Он увидел изумление на лицах.

— Не так много людей знают об этой подводной лодке. Она была построена в середине 1960-х в обстановке полной секретности, многие адмиралы того времени даже не подозревали о ее существовании. Субмарина была оснащена приводящим в замешательство оборудованием и могла погружаться на глубину в три раза большую, чем другие подводные лодки. У нее не было ни названия, ни оружия, ни торпед, ни официального экипажа. Те задания, что выполнял экипаж этой малютки, были засекречены, и многие из них остаются таковыми и по сей день. Что еще более удивительно, субмарина до сих пор находится на вооружении — сейчас это вторая старейшая морская подводная лодка, находящаяся на действительной службе с 1969 года. Но гриф секретности с нее уже снят. Сегодня лодку используют как в гражданских, так и в военных целях. Когда человеку нужно глубинное погружение в океан — это задача для «НР-1». Помните все те байки о том, как Америка подключилась к трансатлантическим телефонным кабелям и прослушивала все переговоры Советов? Это была «НР-1». Когда «Ф-14», оснащенный передовой ракетой «Феникс», упал в океан, «НР-1» обнаружила его прежде Советов. После катастрофы шаттла «Челленджер» именно «НР-1» нашла твердотопливный ускоритель с поврежденным уплотнительным кольцом.

Ничто так не захватывало внимание аудитории, как подлинная история, а Лэнгфорд Рэмси провел немало времени на этой уникальной подводной лодке. Она была далека от технологического совершенства, изводила экипаж своими неисправностями и, в конечном счете, держалась на плаву только благодаря уникальным возможностям тщательно подобранного экипажа. «Забудьте о правилах, главное — инновация» — вот что было их девизом. Почти каждый офицер, служивший на ее борту, переходил в высшее командование, и Рэмси не был исключением. Ему нравилось, что сейчас он может говорить о «НР-1». Это было частью плана командования военно-морского флота. Они хотели повысить свою популярность, используя его ораторский талант. Такие ветераны, как он, могут рассказывать истории, а люди, слушающие это за завтраком, будут повторять каждое его слово. Представители прессы сообщили адмиралу, что будут среди слушателей и обеспечат своими публикациями еще большую аудиторию. «Адмирал Лэнгфорд Рэмси, глава департамента военно-морской разведки, в своей речи перед киванцами рассказал слушателям…»

Он как наяву видел будущий успех.

Успех, который покроет неудачу.

Рэмси должен был уйти в отставку два года назад, но он был самым высокопоставленным действующим офицером в войсках США — и первым убежденным холостяком, дослужившимся до адмиральского чина. Он так долго планировал, был так осторожен. Он сохранял спокойное выражение лица и тембр голоса, на безмятежном лбу не было ни единой морщинки, а искренние глаза смотрели мягко и бесстрастно. Лэнгфорд выстроил всю свою карьеру моряка с точностью подводного навигатора. И он был абсолютно уверен, что ничто не может ему помешать, особенно сейчас, когда его цель так близка.

Адмирал оглядел толпу и понизил голос до доверительного шепота, рассказывая им еще одну очередную байку.

Но одна проблема беспокоила его.

Возможная заминка в дороге.

Гармиш.

Глава 3

Гармиш



Малоун смотрел на пистолет и пытался сохранить самообладание. Он все еще был зол на Джессику. Видимо, осторожность изменила ему. Он помахал конвертом.

— Вам нужно это? Всего лишь несколько брошюр «Сохраним гору», я обещал их своему отделению «Гринписа». Мы получили дополнительный кредит на экскурсии.

Кабинка продолжала опускаться.

— А вы забавный, — сказала женщина.

— Я думал о карьере в разговорном жанре. Думаете, это было бы ошибкой?

Именно из-за ситуаций, подобных этой, Малоун и уволился. Агент группы «Магеллан» зарабатывал 72 300 долларов в год без вычета налога. Как продавец книг, он выручал «чистыми» гораздо больше и при этом ничем не рисковал.

Или ему так только казалось.

Настало время задуматься. И разыграть неуклюжесть.

— Кто вы? — спросил он.

Женщина была невысокого роста и крепкого телосложения, цвет волос представлял неаппетитное сочетание коричневого и рыжего оттенков. Может, чуть за тридцать. На ней было надето голубое шерстяное пальто, дополненное золотистым шарфом. Мужчина — по всему было видно, что он только исполняет приказы, — был обряжен в малиновое пальто. Она махнула пистолетом и коротко сказала:

— Возьми его.

«Малиновое пальто» наклонился и вырвал конверт. Женщина на мгновение взглянула на скалистые утесы, проплывающие мимо запотевших окон. Малоун тут же воспользовался удачным моментом, быстро выбросил вперед сжатую в кулак левую руку и сбил прицел пистолета.

Она выстрелила.

Шум от выстрела обжег барабанные перепонки, а пуля, разбив окно, вылетела наружу.

Холодный воздух ворвался внутрь.

Коттон на этом не остановился. Следующий удар предназначался уже мужчине. И с этим тоже повезло: мужчину удалось сбить с ног. Рукой в перчатке Малоун схватил женщину за подборок и ударил ее головой об окно. Стекло тут же покрылось паутиной тонких трещин.

Ее глаза закрылись, и Коттон опустил женщину на пол.

«Малиновое пальто» вскочил на ноги и набросился на него. Вместе они переместились в дальний угол кабинки и упали на пол. Малоун завертелся в попытке освободить шею от захвата. В этот момент он услышал бормотание женщины и понял, что вскоре ему опять предстоит иметь дело с двумя противниками, причем один из них вооружен. Он развернул ладони и резко ударил мужчину по ушам. Военно-морская выучка пришла на помощь, уши — одна из самых чувствительных частей тела. Перчатки сильно мешали, но после третьего удара мужчина закричал от боли и ослабил хватку.

Малоун скинул с себя нападавшего, толкнул его ногой и вскочил на ноги. Но прежде чем он успел среагировать, «малиновое пальто» резко выбросил руку через его плечо и снова взял в захват шею Малоуна, прижав его лицом к окну, где иней тут же обжег щеки.

— Стой спокойно, — приказал мужчина.

Правая рука Малоуна была вывернута под неестественным углом. Он боролся, пытаясь освободиться, но «малиновое пальто» не ослабил своего захвата.

— Я сказал, стой спокойно.

Коттон решил послушаться.

— Паня, с тобой все в порядке? — «Малиновое пальто», очевидно, пытался привлечь внимание начальницы.

Лицо Малоуна все так же было прижато к окну, глаза смотрели вперед, он уже видел автостоянку и медленно отъезжающий автомобиль.

— Паня?

Малоун заметил одну из стальных опор, примерно в пятидесяти ярдах, и она быстро приближалась. Затем он понял, что его левая рука сжимает нечто похожее на ручку. Видимо, их борьба окончилась как раз напротив двери.

— Паня, ответь мне. С тобой все в порядке? Найди пушку.

Давление на горло было столь же сильным, как и захват руки. Но Ньютон был прав: для каждого действия есть равное противодействие.

Длинные и тонкие щупальца стальной опоры были практически над ними. Кабинка пройдет достаточно близко, чтобы повернуться и дотронуться до нее.

Малоун повернул дверную ручку и плавно отодвинул створку, сильно наклонившись вниз. Кабинку подъемника тут же заполнил морозный воздух.

Застигнутый врасплох, «малиновое пальто», следуя силе инерции, оказался снаружи и сильно ударился об угол стальной опоры. Малоун продолжал крепко держаться за ручку дверцы. Его противник остался сзади, зажатый между кабинкой и стальной опорой.

Вопль резко оборвался.

Коттон быстро вернулся внутрь. Пар вырывался с каждым вздохом. Горло саднило.

Женщина старалась подняться на ноги. Малоун ударил ее в челюсть, и она снова упала на пол. Пошатываясь, он отошел от нее и стал смотреть на площадку подъемника.

Двое мужчин в темных пальто стояли именно там, где и должны были остановиться. Подкрепление? Коттон все еще находился на высоте в тысячу футов. Под ним расстилался густой еловый лес, взбиравшийся на пологие склоны гор. Зеленые ветки были тяжелы от снега. Коттон обратил внимание на контрольную панель. Три огонька горели зеленым, а два — красным цветом. Он высунулся из окна и увидел, что приближается следующая стальная опора. Подойдя к переключателю с надписью «стоп», он дернул его вниз.

Кабинка накренилась и замедлила движение, но до полной остановки дело так и не дошло. И снова Малоун вспомнил про Исаака Ньютона. Трение в конце концов должно остановить продвижение вперед.

Малоун выхватил конверт у женщины и спрятал его под парку, нашел пистолет и положил его в карман. Затем шагнул к двери и стал ждать приближения следующей стальной опоры. Кабинка еле двигалась, но даже при таком раскладе прыжок не будет безопасным. Коттон прикинул скорость и расстояние, разбежался и прыгнул на одну из перекладин, ища руками в перчатках стальную опору.

Он ударился с глухим стуком о решетку, пытаясь смягчить удар с помощью одежды. Снег на балке хрустел под его пальцами. Он ухватился покрепче.

Кабинка продолжила спуск, остановившись примерно ста футами дальше. Несколько быстрых вдохов, и вот Малоун уже покачивается на лестнице, прикрепленной к страховочной балке. Сухой снег осыпался, как тальк, и Коттон продолжил спуск, пытаясь двигаться как можно осторожнее; в этом большим подспорьем оказались резиновые подошвы ботинок. Посмотрев вниз, он увидел, как два человека в темных пальто выбежали с площадки канатной дороги. Проблема, как он и подозревал.

Коттон спустился с лестницы и спрыгнул на землю. Он находился на высоте в пятьсот футов на поросшем лесом склоне.

Продираясь сквозь деревья, Малоун нашел асфальтированную дорогу, она шла параллельно горной базе. В стороне стояло здание с коричневой крышей, окаймленное заснеженными кустами. Наверное, там размещались рабочие горнолыжного курорта. Здание было закрыто; даже отсюда был виден большой висячий замок. Малоун услышал рокот двигателя на дороге, ведущей на склон. Он спрятался за припаркованным ратраком и увидел, как темный «Пежо» обогнул поворот и замедлил ход.

С пистолетом в руке он приготовился к схватке. Но машина поехала дальше по дороге, вверх по склону.

Коттон заметил другую узкую заасфальтированную дорожку, она вела сквозь деревья на станцию канатной дороги. Малоун быстро пошел по ней.

Где-то в небе наконец остановилась кабинка. Внутри без сознания лежала женщина в голубом пальто. Мертвый мужчина, носивший малиновое пальто, валялся где-то в снегах. Это не заботило Малоуна. Его проблема: кто еще мог знать о его делах со Стефани Нелл?

Глава 4

Атланта, Джорджия

7.45



Стефани Нелл посмотрела на часы. Она работала в своем кабинете уже около часа, просматривая полевые сводки. В настоящее время из всех ее двенадцати сотрудников всего восемь агентов были на задании. Двое в Бельгии в составе международной группы, в чью задачу входило расследование деяний военных преступников; двое других только что прибыли в Саудовскую Аравию с миссией, которая могла стать опасной. Остальные четверо были рассеяны по Европе и Азии.

Хотя нет, один был в отпуске. В Германии.

По изначальной задумке, в группе «Магеллан» работало минимальное количество людей. Помимо дюжины юристов, было еще пять референтов и трое помощников. Стефани сама настояла на таком положении вещей. Чем меньше лишних глаз и ушей, тем меньше можно опасаться утечки информации, и за четырнадцать лет существования группы «Магеллан», как ей было известно, ее личная безопасность никогда не находилась под угрозой.

Стефани отвернулась от компьютера и откинулась в кресле.

Ее кабинет был простым и маленьким, ничего нарочитого и вульгарного. Нелл почувствовала голод, как только проснулась, а это было два часа назад; но она тут же поехала на работу, так и не позавтракав. Нужно признать, что о еде Стефани беспокоилась все меньше и меньше — частично из-за того, что жила одна, частично из-за того, что терпеть не могла готовить. Выбора особого не было, и она решила перекусить в кафетерии. Конечно, казенная пища — это не совсем то, что ей сейчас хотелось, но ее бурчащему желудку требовалось хоть что-то. Может, она побалует себя обедом за пределами офиса — свежими морепродуктами или еще чем-то в этом роде…

Нелл вышла из офиса и направилась к лифтам. На пятом этаже здания располагались Министерство внутренних дел и часть Министерства здравоохранения и социального обеспечения. Группа «Магеллан» была спрятана намеренно — невзрачная надпись на двери: «Департамент юстиции, адвокатская оперативная группа», и Нелл нравилась такая анонимность.

Прибыл лифт. Когда двери открылись, высокий, долговязый мужчина с тонкими седыми волосами и спокойными голубыми глазами вышел из кабины.

Эдвин Дэвис.

— Стефани! Как раз тебя я и хотел видеть, — улыбнулся он.

Она тут же забеспокоилась. Один из заместителей советника президента по национальной безопасности в штате Джорджия, без предварительной договоренности… Ничего хорошего это не сулило.

— Необычно видеть вас вне стен вашего кабинета, — произнес Дэвис.

Стефани Нелл вспоминала, когда в последний раз Эдвин так внезапно появлялся.

— Вы куда-то собирались? — спросил он.

— В кафетерий.

— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

— А у меня есть выбор?

— Все не так плохо. — И он снова улыбнулся.

Они спустились на второй этаж и нашли свободный столик. Стефани пила апельсиновый сок, пока Дэвис глотал воду из бутылки. Ее чувство голода исчезло без следа.

— Не хотите рассказать мне, почему пять дней назад вы запросили доклад о расследовании по затонувшей военной подводной лодке «Блазек»?

Ее удивило, что он знает об этом, но ей удалось скрыть замешательство.

— Я не знала, что это привлечет ко мне внимание Белого дома.

— Этот доклад был засекречен.

— Я не нарушила ни один закон.

— Вы послали его в Германию. Коттону Малоуну. Вы хоть представляете, какую кашу заварили этим поступком?