Сильвестри знал, когда нужно нападать, а когда лучше залечь и не высовываться. Он рано выучился использовать уязвимые места противника и понял, что зачастую гораздо выгоднее не уничтожить врага, а подчинить его себе. Это тоже победа, причем побежденный никогда не станет мстить — хотя бы из одного только страха. Когда пришла пора, чтобы старый дон выбрал главного помощника для своего сына, выяснилось, что никто не подходит на эту роль лучше, чем Фрэнк Сильвестри.

— А кому-либо еще?

— Я не знаю, — всхлипнула жертва.

— Он всего лишь муха, летающая над дерьмом, — пренебрежительно процедил Фрэнк, провожая взглядом корабль–мусорщик, плывущий по фарватеру реки. — Пусть с ним разберутся местные. Нам нет смысла марать об него руки. Не тот уровень.

— Но она могла сказать?

— Местные пытаются разобраться с ним с тех самых пор, когда он пришел в полицию, — жестко сказал Росси. — Черт, когда он стал копом, я еще был студентом, а ты выбивал долги из мелких торговцев! Они не смогли остановить его тогда, не смогут и сейчас.

Слабый кивок головы.

— В своей квартире вы сейчас одна?

— Если хочешь, я могу сам заняться этой проблемой. Например, объявить награду за его голову, чтобы компенсировать местным затраты. По–другому нам не стоит быть вовлеченными во все это.

— Да, — тихо-тихо пролепетала женщина.

Ювелир прижимал женщину к себе и думал. Ее страх пах валидолом и немного потом, перебитым польской подделкой под Францию. Селена научила любовника, которого предала, разбираться в духах.

— Мы уже вовлечены, Фрэнки! — Голос Росси звучал низко и угрожающе, взгляд, устремленный на Сильвестри, был тяжелым и немигающим. — Мы были вовлечены в это с самого начала! Речь идет не о простом легавом, который мечтает дослужиться до капитана, прежде чем уйдет в отставку. Этот парень всерьез намерен прижать нас, причем он действует по собственному плану и по своему усмотрению.

— Сейчас вы позвоните подруге и попросите ее срочно приехать к вам, — приказал Ювелир.

Сильвестри развернулся и подошел к Росси.

— Она не поедет, — сказала женщина и, охнув, скрючилась от боли.

— А вы сделайте так, чтобы поехала, — тихо произнес Ювелир. — Я ищу человека, который вышел сегодня вечером из квартиры напротив. Серафима опишет то, что она видела, и мы расстанемся. Обещаю.

— Ты его знаешь? — спросил он.

— Но она не поедет! — вскрикнула жертва.

— Мы никогда не встречались, — ответил Рос–си, — но я знаю о нем достаточно, чтобы понимать: его необходимо нейтрализовать.

Ювелир не стал продолжать пытку и спокойно поинтересовался:

— Почему?

— Значит, это личное, — подытожил Сильвестри.

— Ее не отпустят! Она не может…

— Все, что касается нашего бизнеса, — личное.

— Сможет, — усмехнулся киллер, — скажите, что речь идет о жизни и смерти.

— Я попробую, — вздохнула блондинка.

— Я могу отправить команду, чтобы прикончить его. Ребята будут на месте уже к концу недели. Раньше или позже они замочат этого надоедалу.

Наивная, она решила взять передышку, решила обмануть смерть… Она еще не знает, что так жестоко не ошибалась никогда.

— Нет, — ответил Росси, медленно покачав головой, — никаких «полевых работ». Я хочу послать ему приглашение. В землю его должны закопать именно мы.

А Ювелир уже знал, как он поступит с двумя женщинами, чей цвет волос он ненавидел. Он дождется приезда второй подруги, получит необходимую информацию — услышит подтверждение или опровержение слов женщины в коричневом — и заставит их раздеться. Потом они выпьют вина, смешанного с таблеткой из склянки «нитроглицерина». «Это снотворное, — объяснит Ювелир. — Я должен быть уверен, что после того, как за мной захлопнется дверь, вы не броситесь вызывать милицию. Утром я буду далеко от столицы, но сейчас мне необходимо время». У них не будет выбора. Они поймут, что иначе он легко расправится с ними обеими, и выпьют то, что он предложит.

Уходя, он расположит обнаженные тела так, чтобы всем стало ясно — это крепкие объятия, сцепленные смертью, две влюбленные голубки решили уйти вместе. Ромео и Джульетта, современный вариант.

Сильвестри опустил голову и стал смотреть на деревянный пол, отполированный не хуже зеркала. Он состоял в каморре почти всю жизнь и успел научиться многому. Эти уроки помогли ему стать богатым человеком, владельцем трех домов и нескольких миллионов долларов, надежно припрятанных на полудюжине анонимных офшорных счетов. Самый важный из этих уроков оказался в то же время и самым легким: знай своего хозяина лучше, чем самого себя. Умей предвидеть каждое его движение, научись приспосабливаться к переменам в его настроении и, самое главное, умей быстро разобраться в том, на чем основано то или иное решение босса: на эмоциях или на доводах здравого смысла. Прежний хозяин, дон Николо, был вспыльчивым человеком, и Сильвестри частенько было сложно понять, что им движет в данный момент — чувства или рассудок. Это был босс старой школы. Хотя он и. усвоил кое–какие современные принципы управления бизнесом, но все же ему были ближе такие способы решения проблем, как нож, пистолет или удавка. Для дона Николо каждое решение было личным.

У следствия возникнет два предположения: одна из женщин в порыве ревности отравила себя и подругу, или, возможно, решение уйти из жизни было обоюдным. Позы, в которых родные обнаружат тела, заставят их молчать. Они будут в шоке от тайны, которая открылась столь страшным образом.

Ювелир был мастером на такие проделки. Они отвлекали следствие и затыкали рты настойчивым родственникам.

Пит Росси был сделан из другого теста. Он прятал свои чувства и движущие им мотивы даже от узкого круга советников, которых знал еще с детства. Его не нужно было учить скрытности. Это качество было присуще ему столь же органично, как тяга к дорогой одежде, изысканным винам и коллекционным автомобилям. Он не нуждался в отеческих наставлениях, ему было нужно другое: чтобы его поддержали и укрепили в правильности уже принятого им решения. На фоне других главарей каморры Росси смотрелся моделью на подиуме: жестокое лицо преступного бизнеса под маской лощеной благовоспитанности.

Но звезды невозможно обмануть. Они уже выстроились в определенном порядке и сводили на нет все усилия убийцы. Сегодня был не его день.

Освободив женщину из крепких тисков своих объятий, Ювелир взял ее руку в болевой захват, вывернув мизинец, и охающую повел к дому. Привлекать внимание соседей-доброхотов он не хотел, кто-то мог выглянуть в окно, увидеть блондинку, бредущую в обнимку с незнакомцем, и позвонить мужу: «Твоя с любовником домой идет».

Фрэнк Сильвестри понял: разобраться с копом из Неаполя значило для Пита Росси нечто большее, чем просто избавиться от досадной помехи их бизнесу.

Убийца и жертва шли, как лучшие друзья. Держась за ручку.

— Ты хочешь, чтобы я лично занялся им? — спросил Фрэнк. — Я могу быть в Неаполе к середине недели.

В нескольких метрах от подъезда женщина вдруг начала оседать и с шепотом: «Мне плохо», не обращая внимания на скрученный палец, опустилась на скамейку. Тонкий мизинец хрустнул в руке Ювелира, и рот женщины раскрылся в беззвучном крике.

— Нет, — шепотом проговорил Росси. — Пусть он сам приедет сюда. Пора этому легавому вернуться домой. Он заслужил право умереть в городе, в котором родился.

Не веря своим глазам, киллер в ужасе смотрел, как жертва уходит. Завалившись за скамью, она упала, худые белые ноги обнажились, руки раскинулись. Остекленевшие мертвые глаза уперлись в темное небо, и киллер понял, что проиграл главному своему союзнику — смерти. Смерть украла у него жертву.



Из подъезда дома донесся многоголосый шум. Еще секунда — и пьяная компания вывалится на улицу. В тупом недоумении, растерянный, убийца покинул место недавнего действия, ушел в темноту. «Такого просто не может быть!» — как заклинание несколько раз произнес Ювелир. И для полной уверенности, что все не так, заглянул к трупу сексуального террориста.

Глава 5

Юная парочка сползла с лавочки на землю и почти подкатилась к замаскированному телу. Мальчишка с девчонкой шуршали, стонали и чмокали усердней кучи совокупляющихся лягушек.

ЭРКОЛАНО, ИТАЛИЯ. ЛЕТО 2003 г.

— Дьявол! — в сотый раз за эту ночь ругнулся киллер, сел в машину и со злостью ударил по рулю. — Дьявол!



Но желание убивать куда-то ушло. Ювелир исчерпал запас прочности. Он невероятно устал от нелепых скачек по кустам, от неудач, сыпавшихся одна за другой.

Ло Манто стоял в центре Дома Телефа[3], разглядывая настенный барельеф, изображавший сцены подвигов Ахилла. Он стоял чуть в стороне от группы туристов — странной смеси из немцев, итальянцев и англичан, внимательно слушавших молодого гида, который рассказывал им древний миф. Ло Манто отступил в тень длинного коридора и наблюдал за тем, как туристы благоговейно проводят ладонями по шершавым стенам и фотографируют то, что осталось от города, погибшего две с лишним тысячи лет назад. Он прислонился затылком к прохладному камню, закрыл глаза и прислушивался к монотонному речитативу гида–студента, долдонившего про мифического царя уже в третий раз за сегодняшнее утро.

«Пока не наделал еще глупостей, надо уезжать», — подумал он и завел двигатель.

Эрколано, на территории которого некогда располагался Геркуланум, в течение нескольких веков находился под властью греков. Лишь в 89‑м году до нашей эры город оказался в составе Римской империи и превратился в курорт для римской знати. Спокойная — да и вообще любая — жизнь закончилась здесь в 79‑м году. Геркуланум вместе с Помпеями и Стабиями погиб в результате извержения Везувия. На Помпеи обрушился каменный ливень из пемзы и кусков лавы, а затем их засыпало тонкой золой, что же касается Геркуланума, здесь эти вещества предварительно смешивались с вулканическими парами и потому перешли в грязевидное состояние. Эта грязь частью засыпала город, частью залила его в виде спустившихся по склону потоков. В XVIII веке в результате долгих раскопок удалось обнаружить систему пересекающихся под прямыми углами улиц с вытянутыми прямоугольниками кварталов. Одной из наиболее ценных находок оказалась так называемая Вилла Папирусов, которая, как утверждают экскурсоводы, вдохновила Джона Пола Гетти на создание знаменитой виллы–музея в Малибу. Овеянное веками, это было место, где жила сама История.



Ло Манто пошел по дорожке, по которой ходил уже так много раз. С огромным удовольствием он снова и снова открывал для себя древность, утолял и не мог утолить свою страсть к истории — одному из его многих и разнообразных увлечений, которые помогали Ло Манто совершенствоваться в качестве детектива. Он твердо верил (и эту веру в его душе постоянно поддерживал Бартони) в то, что широкий кругозор в сочетании с отточенным умом и смекалкой может стать смертельным оружием, направленным против каморры. Вот почему Ло Манто никогда не переставал учиться. Он бродил по гулким залам музеев и художественных галерей. Он читал великие литературные произведения, но не чурался и современной литературы. Он поглощал огромное количество газет и журналов, чтобы быть в курсе всех последних событий. Он любил старые фильмы Витторио Де Сики и Роберто Росселини, восхищался современным гением Мартина Скорсезе и Майкла Манна. Он с удовольствием слушал сладкоголосого Тони Беннетта и грохочущие ритмы итальянского и американского хип–хопа и рэпа. Он пропадал в читальных залах публичной библиотеки Неаполя, зная в лицо и по имени всех библиотекарей, трудившихся в тишине, пока сам он читал книги при свете настольной лампы, потягивая эспрессо со льдом и аккуратно переворачивая страницы. В такие минуты Ло Манто существовал в собственном мире, куда не было хода неотделимым от его работы опасностям и призракам прошлого.

Круг его чтения был чрезвычайно широк. Он пожирал книги, посвященные организованной преступности, которые позволяли ему увидеть сходство и различие между японской якудзой, сицилийской мафией, китайскими триадами, российскими братками и, разумеется, каморрой. Он был знаком с новейшими технологиями криминалистики и судебно–медицинской экспертизы, а также с хитрыми уловками, к которым прибегали преступники, стремясь уйти от закона. Но с особым интересом Ло Манто читал истории, посвященные проблемам взаимоотношений отцов и сыновей, пытаясь найти в них намек на те связи, которые не оборвались в его душе даже после смерти отца.

Ло Манто был многогранной личностью, и это делало его еще более опасным копом. Однажды ночью, когда они с Бартони сидели в очередной засаде, наставник сказал ему:

— Многие — даже опытные — полицейские скажут тебе: чтобы поймать преступника, ты должен мыслить и действовать, как он. Но любой, кто верит в это, — дурак. Среднестатистический преступник — идиот, и тем не менее большинство из них остаются непойманными. Если ты хочешь поймать крысу, ты должен быть умнее и хитрее ее, знать все, что знает она, и даже больше. Для классного полицейского мозги гораздо важнее пистолета.

Ло Манто вышел под слепящее солнце, прошел мимо Дома Самоцветов и сразу же заметил парня с рюкзаком. Высокий и худой, тот был одет в джинсы и рубашку поло, на его носу красовались старомодные очки, а на голове — кепка с эмблемой футбольной команды «Милан». Он лишь делал вид, что слушает экскурсовода, который говорил с прежним азартом и, похоже, намеревался вывалить своим подопечным все, что заучил на школьных и университетских занятиях по истории.

Парень вытащил из заднего кармана джинсов сигареты, закурил и выпустил в небо тонкую струйку дыма.

Синий рюкзак был полон и, похоже, тяжел, поскольку под его весом парень чуть пригибался вперед. Ло Манто втиснулся в группу туристов и стал всматриваться в лица. По его расчетам, в преступной операции должны были участвовать как минимум трое: один — с деньгами, второй — с наркотиками и третий — стрелок, прикрывающий первых двух. И они не предпримут никаких действий до тех пор, пока не будут уверены в том, что им ничто не угрожает. А это значит, что он должен искать их сам, полагаясь лишь на свою интуицию.

Экскурсовод посмотрел в сторону палестры — участка для атлетических упражнений с бассейном, в котором атлеты Древнего Рима готовились к играм. Но это был не просто взгляд, а быстрый обмен взглядами между гидом и пожилой женщиной в синем платье и соломенной шляпе, нежно державшей под руку седовласого мужчину в рубашке кричащих цветов. В правой руке у него был переносной холодильник — видимо, достаточно тяжелый, поскольку тело мужчины скосилось вправо. Утомившись, старик поставил его на каменный пол.

Ло Манто посмотрел на часы. До конца экскурсии оставалось пятнадцать минут. Через четверть часа большинство туристов отправятся к ожидавшему их автобусу, но несколько человек — так бывает всегда — задержатся, чтобы сделать последние снимки и задать последние вопросы экскурсоводу.

Остаток ночи киллер провел за компьютером. Он распечатал из цифровой фотокамеры оригинал рукописи генерала, изучил текст, сравнил три листа подделки, которые раньше переснял на ксерокс, и, выявив несоответствия, залез в Интернет.

Ло Манто вытащил из кармана рубашки одноразовую «мыльницу» и сделал несколько снимков, поймав в кадр бронзовую статую женщины с царственной осанкой, а заодно и мужчину с рюкзаком, оказавшегося как раз в центре кадра. Затем он сфотографировал трапезную, на фоне которой стояла пожилая пара, и приблизился к экскурсоводу, вставшему поодаль от группы, чтобы туристы смогли напоследок насладиться созерцанием древностей. Протянув ему фотоаппарат, Ло Манто спросил:

Алеша Константинов умел работать, умел анализировать. В шесть часов утра киллер понял — в его руках оказалась бомба.

— Вас не затруднит? Хочу подарить фотографию маме. Она уже старенькая, не может ходить на экскурсии. Пусть хоть так посмотрит на Геркуланум.

Этого момента он ждал восемь кровавых лет.

Экскурсовод несколько секунд смотрел на Ло Манто испытующим взглядом, а затем кивнул.

Знал ли старый генерал, заряд какой мощности он изготовил? Вряд ли. Иначе отправил бы рукопись не в захудалое издательство, чтобы отпечатать тиражом в пятьсот экземпляров, а в газеты, в органы, на Запад. Старик просто описал в хронологическом порядке ряд крупных сделок по продаже оружия. Кстати, одна из сделок прогремела на всю страну. Подтверждение этому Ювелир нашел в Интернете.

— Я тоже не умею отказывать своей матери, — сказал он. — Как же я могу отказать матери другого человека!

На трех замененных листах отсутствовала одна и та же фамилия — Корнилов. Незаметный, серый клерк от правительства принимал участие в подписании трех контрактов. Может быть, их было больше, но Василий Иванович написал лишь о трех. Основные доблестные лица при погонах менялись (два из них уже красуются на могильных плитах престижных кладбищ), незаметный же серый клерк, стоявший в конце списка золотопогонников, присутствовал в каждом. И если отпечатанная книга попадет в руки человека, умеющего анализировать (а среди учеников Василия Ивановича такие найдутся), к господину Корнилову появится ряд вопросов.

Ло Манто вручил гиду фотоаппарат и заметил, что его рубашка чуть выше пояса немного оттопырена. Скорее всего, там был спрятан «люгер» — лучшее оружие для ближнего боя.

— Жаль только, что в центре этого снимка буду находиться я, — с улыбкой проговорил Ло Манто. — Моя физиономия способна испортить самый красивый вид.

Вероятнее всего, этот теневой заправила и был нынешним заказчиком Ювелира. Наверняка Корнилов понимал, что, как только к нему появятся вопросы, его уничтожат. Кусок таких размеров в один рот не влезет, у него должны быть соучастники и покровители.

— Уверен, что ваша мама придерживается противоположной точки зрения, — ответил гид, поднял фотоаппарат и, когда Ло Манто занял наиболее выгодную позицию, сделал два снимка. Возвращая аппарат Ло Манто, он пояснил: — Второй — на тот случай, если на первом вы окажетесь без головы. Я всегда так делаю.

По спине Ювелира противной стаей пробежали мурашки. С одной стороны, он завалил дело, где речь шла о миллиардах, с другой — он впервые вышел на заказчика.

— Моя мама будет в восторге, какими бы скверными ни получились фотографии, — проговорил Ло Манто, забирая камеру.

— Полагаю, нам пора, — сказал экскурсовод, обойдя Ло Манто и направляясь к разбредшимся в разные стороны туристам. — Нас ждут еще две остановки в исторических местах, а я привык заканчивать экскурсии в назначенный срок.

Никогда раньше он не ведал, чья рука его направляет. Посредники, от которых он получал скупую, но необходимую информацию, строго следили за обезличенностью клиента. Убивая председателя правления какой-нибудь корпорации, Ювелир не мог знать, конкурент, жена или его лучший друг оплатили «несчастный случай».

— Хороший летний приработок для студента, — заметил Ло Манто, идя рядом с гидом. — Платят наверняка мало, но чаевые от туристов компенсируют этот минус. Кроме того, остается свободное время, чтобы подрабатывать, оказывая услуги другого рода.

Теперь, впервые, знал. И это знание могло убить, а могло и обеспечить на всю жизнь его, а также его детей и внуков от смуглых женщин.

— Я изучаю древнюю историю, а эта специальность выглядит в резюме очень впечатляюще.

— В отличие от торговли наркотиками, — сказал Ло Манто.

Вытянувшись во весь рост на узкой кушетке, Ювелир принимал решение. Самое важное в его тридцатидвухлетней жизни. Он очень жалел, что не дождался, пока молоденькая парочка не насытится друг другом, что не перевез труп тухляка-насильника подальше от тела женщины в коричневом костюме.

Экскурсовод замедлил шаг, его правая рука инстинктивно потянулась к поясу, за который был заткнут пистолет.

Кто мог соединить три смерти в одну цепь?

— Мне нужно работать, — выдавил он. — Времени — в обрез.

— Так давайте используем его с максимальным эффектом, — предложил Ло Манто, на секунду приоткрыв полу куртки — так, чтобы стал виден его полицейский значок. — Пусть все идет так, как запланировано. Пусть парень с рюкзаком и старички обменяются грузом, а ты постарайся не прикасаться к пистолету, который тебе выдали. И тогда всем будет хорошо.

Только блондинка в черном. Серафима Мухина, работница банка и свидетель.

— Не пойму, о чем вы говорите, — промямлил экскурсовод. На его верхней губе выступили капли пота.

Ювелир дотянулся до исписанных листов бумаги, нашел в них координаты господина Корнилова (для человека, умеющего работать с Интернетом, нет скрытой информации) и решил сегодня же связаться с ним.

— Я говорю о пятнадцати годах твоей жизни, — пояснил Ло Манто. — Именно столько лет тюрьмы ты сможешь сэкономить, если будешь делать то, что я велю, и если обмен произойдет без сучка и задоринки. А если вздумаешь потянуться к пистолету, что у тебя за поясом, то по крайней мере умрешь в красивом историческом месте.

— Я никогда раньше этим не занимался, — сказал гид.

Охотясь за Серафимой Мухиной, Ювелир мог потерять драгоценное время. Надо нажать на клиента, выкачать деньги и скрыться. Помня о коварстве Селены, киллер давно подготовил пути отхода, несколько паспортов и сумму в наличных деньгах, достаточную для возможных взяток и подкупа.

— Вот и сейчас не нужно, — ответил Ло Манто.

— Я должен, — простонал гид. — У меня нет выбора.

Но сначала Корнилов. Упускать такой шанс нельзя. Надо выпотрошить этого жирного гуся. И чем скорее, тем лучше. Пока до хозяев Ювелира не дошло, что киллер завалил операцию. Тогда первым грохнут Корнилова, и даже если Ювелир успеет исчезнуть, от мертвого казнокрада какая выгода?

— Я как раз предоставляю тебе выбор. Не знаю, каким образом ты впутался во все это, но, если позволишь, я помогу тебе выпутаться.

Итак, Корнилов.

— У них мой брат! — проговорил гид, подняв взгляд на Ло Манто. — Если эта сделка состоится, его отпустят, и они спишут все его долги.

Ло Манто посмотрел в грустные темные глаза парня и сказал:



— Заканчивай экскурсию. Туристы ждут.

В десять утра, несмотря на субботний день, Ювелир позвонил в приемную ведомства, где служил «жирный гусь», и спросил, когда можно доставить Корнилову пакет документов, затребованных им на прошедшей неделе.

Они подошли к группе, и Ло Манто, обойдя ее, оказался между мужчиной с рюкзаком и пожилой супружеской четой. Многозначительно посмотрев на экскурсовода, он двинулся вместе с остальными к выходу с палестры, по направлению к Дому Оленей — одному из самых удивительных сооружений, найденных археологами в Геркулануме. Оказавшись на валу, с которого открывался чарующий вид на Неаполитанский залив, Ло Манто ждал окончания экскурсии.

— Господин Корнилов в отпуске, — ответила телефонная девушка.

Большая часть туристов уже погрузилась в автобус с кондиционированным воздухом, несколько оставшихся задержались возле ларька, в котором продавалось мороженое и охлажденные напитки. Пожилая чета и мужчина с рюкзаком находились позади всех, стоя перед Домом Шпалер — одним из немногих древних домов, в котором когда–то жили одновременно несколько семей. В наши времена его назвали бы многоквартирным. Старик поставил переносной холодильник на землю, а худой мужчина бросил свой рюкзак рядом с ним. Экскурсовод стоял спиной к этой группе, не сводя взгляда с Ло Манто. Его правая рука находилась на бедре, пальцы нервно прикасались к рукоятке пистолета, нащупывая ее через ткань рубашки.

— Когда он появится? — уныло поинтересовался Ювелир.

Ло Манто положил в рот подушечку жевательной резинки и подошел поближе. Он был совершенно спокоен и готов к любому варианту развития событий, которых могло быть только два: либо стрельба, либо мирное решение вопроса, причем зависеть это будет не от того, что он сделает, а от того, что скажет.

Ло Манто находился менее чем в четырех футах от экскурсовода, когда старик нагнулся, поднял с земли рюкзак и с заметным трудом взвалил его на плечо. Жена помогала ему, как могла. Тем временем худой мужчина зажал ногами переносной холодильник и стоял, сунув руки в карманы, с новой сигаретой на губе.

— Звоните через две недели, — прощебетала девушка.

— Пусть они сделают то, что должны, — прошептал молодой экскурсовод, обращаясь к Ло Манто. — Если им не помогу я, то завтра это сделает кто–то другой, так какая разница?

Это был абсолютный провал. В том, что гусь загорает за пределами родины, можно не сомневаться. Дожидаясь результатов предварительного следствия по факту заказанной им смерти отставного генерала, чиновник благоразумно смылся из страны и ждет отчета от посредников. Если за две недели птенцы ныне покойного Василия Ивановича не нароют ничего подозрительного, он вернется. Умный, богатый, тертый гусь.

— Ты должен кому–то сообщить, когда сделка будет совершена?

— Да, — ответил парень, — и когда я позвоню, они отпустят моего брата.

Значит, Серафима Мухина должна умереть. Киллеру нужна фора в две недели.

— Тогда окажи мне две услуги, — попросил Ло Манто. — Позвони своему связнику и сообщи, что обмен состоялся, и все в полном порядке.

Сегодня он отнесет в камеру хранения Курского вокзала три листа из мемуаров генерала и ляжет на дно.

С этими словами Ло Манто обошел гида и направился к пожилой паре и мужчине с сигаретой.

— А какая вторая услуга? — вдогонку спросил его экскурсовод.

Нет, нельзя! Если он исчезнет, хозяева начнут выяснять причину неадекватного поведения наемника. А тогда, при передаче денег от Корнилова, его уберут однозначно.

Ло Манто задержался и, повернув голову в его сторону, сказал:

Надо стиснуть нервы в кулак, стать осторожным и ждать.

— Доверься мне.

* * *

А если он уже заказан?

— Какие восхитительные вещи, — сказал Ло Манто, остановившись рядом со стариками и худым мужчиной. — Переносной холодильник и рюкзак! Где я только таких не искал, и все без толку. Вы не представляете, как трудно найти их в Неаполе! Практически невозможно. Легче найти золотую жилу, ей–богу!

Тело Ювелира покрылось липким потом. Снайперов он презрительно называл «микроскопами». Много ли ума и изобретательности надо, когда тебе дали винтовку с оптикой и навели на цель? Ерунда, плевое дело. Другое дело — его ювелирная, тонкая работа, без сучка и задоринки.

— Они продаются в любом универмаге, — проговорил старик, на рубашке которого моментально проступили пятна пота. Его жена нервно прикусила нижнюю губу. — Я уверен, что вы без труда найдете их в крупном супермаркете.

Худой парень посмотрел через плечо Ло Манто на экскурсовода, прикрыв один глаз из–за попавшего в него сигаретного дыма.

Но с ним мудрить не станут. Перешлют фотографию «микроскопу» и… заказывайте, дядя, дубовый макинтош.

— Пока вы всего лишь курьеры, — проговорил Ло Манто, переводя взгляд со старика на его жену. — Возможно, вам пришлось за это взяться по независящим от вас причинам. За это вам светит не слишком большой срок, а может, вас и вовсе не осудят. Кроме того, вы оба слишком стары, чтобы умереть в тюрьме, а третий, — он перевел взгляд на худого, — слишком молод, чтобы стремиться попасть туда.

Обидно, но скорее всего так и будет. Нанимать для его уничтожения специалиста класса Ювелира — все равно что отбивать мясо крышкой рояля. Достаточно пули между глаз.

По щекам пожилой женщины побежали слезы, и она вцепилась в руку мужа. Плечи худого мужчины поникли, сигарета вывалилась изо рта и упала на землю. Старик был единственным, кто вел себя дерзко и не выказывал страха.

— Ну и что вы сделаете? — с вызовом спросил он. — Оставите себе деньги, а наркотики продадите заново? Вы ведь так зарабатываете себе на жизнь?

Убирать эту чертову Мухину или нет?

— Нет, — покачал головой Ло Манто, — не так.

Сможет она за две недели намутить воды и перепугать «гуся», дав тем самым команду на уничтожение Ювелира?

Но идея, должен признать, неплохая. Даже лучшая из всех, которые я слышал за долгие годы.

Ло Манто нагнулся и взял холодильник, а затем снял рюкзак с плеча старика и потряс им в воздухе. — Где вы должны были его оставить? — спросил он.

Может.

— На середине лестницы у здания суда, — ответил старик. — Мне велено оставить его там в 6.15, а затем уйти.

А может, и нет.

Ло Манто перевел взгляд на худого парня, дожидаясь его ответа и ощущая исходящую от него смесь страха, надменности и недоверия.

— А ты?

Ювелир достал из женской сумочки связку ключей, подбросил их на ладони и решил — сегодня ночью он сходит к этой Серафиме, обставит ее убийство под ограбление квартиры и, кстати, допросит легонько — не проговорилась ли женщина еще кому о том, что видела.

— Возле церкви.

— Любой? — улыбнулся Ло Манто. — Или ты сам выберешь, возле какой?

А пока спать. Работа предстоит тяжелая.

— Сан—Лоренцо-Маджоре, — тихим голосом ответил худой. — В семь.



Ло Манто повернулся к стоявшему неподалеку гиду.

— Ну что, позвонил?

Дисциплинированный, годами тренированный организм подвел убийцу. Запрограммировав себя на короткий непродолжительный сон, Ювелир, мало сказать, удивился — расстроился необычайно, когда, открыв глаза, увидел на циферблате часов 16.01. Он рассчитывал увидеть 14.00.

— Да, — ответил гид. — Я сказал, что обмен произошел и что посылки уже в пути.

«Старею», — пробормотал убийца и пошел в ванную принимать контрастный душ.

Ло Манто опустил рюкзак на землю и расстегнул его. Он оказался набит тугими пачками евро, каждая из которых была стянута резинкой. Ло Манто взял две пачки, застегнул рюкзак и, выпрямившись, протянул деньги гиду.

— Найди своего брата, — напутствовал он парня, — а затем как можно скорее соберите свои манатки и уносите ноги из Неаполя.

Растирая плечи жесткой вязаной варежкой, он с грустью размышлял о том, что, пожалуй, недооценивает происходящее. Шок от неудачи оказал на него более сильное действие, и если интеллект работает в привычном режиме, то организм дает сигнал — остановись, дружище, отдохни. Иначе сгоришь, как свечка. Два лишних часа сна уже бунт, а организм и интеллект должны выступать единым фронтом. Сбоев быть не должно.

— Куда же нам бежать?

— Куда хотите, только не говорите об этом ни мне, ни кому–либо другому. Просто уезжайте. Когда начнется суматоха, вас уже не должно быть в городе.

Проглотив бутерброд с икрой и стакан гранатового сока, убийца пошел к двери. По условиям заказчика три листа из рукописи должны оказаться в камере хранения не позднее 17.00 субботы. То есть сегодня.

— А что, если они нас выследят? — пугливо спросил экскурсовод. Его взгляд метался между Ло Манто и троицей, стоявшей за его спиной. — Что, если они выследят всех нас?

— Нет, — мотнул головой Ло Манто, — ни ты, ни твой брат не имеете для них никакого значения. Вы все — не имеете. Им нужны лишь деньги и наркотики. И тот, кто их забрал. То есть я.

Из квартиры и дома Ювелир выходил, как разведчик-нелегал. Пока бумаги лежат в его кейсе, пули «микроскопа» можно не опасаться, но осторожность уже должна стать привычной и обязательной. Очень хотелось лечь на асфальт и заглянуть под днище собственного автомобиля, но перестраховка не должна насторожить возможных наблюдателей. Любое отступление от нормы вызовет подозрение, его отнесут к исполнению последнего заказа и уберут проштрафившегося киллера не задумываясь.

Экскурсовод сунул пачки евро в карманы брюк и снова посмотрел на Ло Манто.

— Я не смогу вернуть вам долг, — сказал он.

«Тени боишься», — подмигнул сам себе в зеркальце заднего вида Ювелир и вывел машину со стоянки.

— Значит, мне повезло, что это не мои деньги, — усмехнулся Ло Манто.

Избавившись от компромата, киллер ощутил такой прилив тошнотворного страха, что понял — три тонких листа бумаги хранили его лучше любого бронежилета. Сейчас исполнитель стал не нужен — пустая гильза, мокрый порох, сломанный нож. И ему стаю по-настоящему жутко.

Гид развернулся, пошел прочь и вскоре скрылся за углом Дома Двухсотлетия. Проводив его взглядом, Ло Манто повернулся к оставшимся и протянул им пачку жевательной резинки. Женщина взяла одну подушечку трясущимися пальцами.

— А что будет с нами? — спросил парень, отказавшись от жвачки. — Сколько вы дадите нам, чтобы мы могли скрыться?

Он бездумно колесил по опустевшим субботним улицам жаркой столицы, автоматически проверялся и незаметно для себя оказался в районе Текстильщиков.

— Он сделал свою работу и получил за это плату. А вы — еще нет.

«А почему бы и нет?» — подумал киллер. Никогда раньше он не возвращался к месту исполнения заказа, считал это желание выдумкой беллетристов и глупым, непрофессиональным поступком.

— Но мы не можем вернуться с пустыми руками, — проговорил старик. — И не можем рассказать им, что произошло. Чтобы остаться в живых, мы должны довести дело до конца. Если бы на кон была поставлена только моя жизнь, мне было бы наплевать, но в это вовлечены и другие, невинные люди, включая мою жену.

— Вы доведете его до конца, — сказал Ло Манто. — Единственным новшеством в этой игре буду я, а об этом, кроме вас, никто не знает.

«Схожу, — решил Ювелир и вышел из машины. — Воздух понюхаю».

— Нас убьют, даже если просто увидят с вами, — срывающимся голосом проговорил худой. — Впрочем, какое вам до этого дело! Для вас главное — аресты!

К дому генерала он подходить не стал, купил в ларьке шаурму и устроился за столиком летнего кафе, через дорогу от шумного, запруженного людьми дворика.

Ло Манто посмотрел на пожилую женщину. Ее била мелкая дрожь, а на лице выступила испарина.

— Прибереги–ка лучше сценарий «Увидеть Неаполь и умереть» до своего следующего визита сюда, — сказал он, обращаясь к парню. — А сейчас вы просто сделаете то, что я скажу. Если нам повезет, то единственными убитыми окажутся те, кто втянул вас во все это.

Через какое-то время от группы доминошников отделаюсь живописная пара выпивох. Мужики спрятались за газетный киоск и долго собирали по карманам мелочь. Судя по унылым, опухшим рожам, денег им не хватало.

— Надеюсь, вы знаете свое дело, — прошептала женщина, положив худую ладонь на руку Ло Манто.

— Скоро выясним, — ответил он, а затем закинул рюкзак за плечо, взял холодильник и пошел прочь из древнего Геркуланума, направляясь к своей машине, чтобы совершить короткое путешествие до оживленных улиц Неаполя.

Тем не менее ноги сами понесли их к пивному павильону. По дороге мужики заскочили в аптеку, в кармане одного многозначительно обозначился округлый предмет, и Ювелир понял — ему повезло: мужики собрались цедить коктейль из жидкости для сведения мозолей и пива «Очаковское» и ждать доброго человека.

* * *

Добрый человек не заставил себя ждать. С бутылкой водки, бутербродами и двумя литрами пива.

Ло Манто сидел за рулем черного «Мерседеса» на противоположной стороне улицы, напротив здания главного городского суда. Через открытое окно он наблюдал за тем, как молодой человек в кожаной куртке и дорогих джинсах поднимается по каменным ступеням и идет к брошенному на середине лестницы рюкзаку, ощупывая острым взглядом каждого из целой толпы снующих вокруг адвокатов, судей, подзащитных и туристов. Со стороны это место напоминало потревоженный муравейник. На пассажирском сиденье «Мерседеса» расположился худой парень из экскурсионной группы. Ло Манто позвонил по сотовому телефону в полицию и попросил коллег проводить пожилую супружескую пару на вокзал, предварительно снабдив стариков приличной суммой, которой им должно было хватить на билеты первого класса до Милана и по крайней мере на неделю спокойной жизни.

— Это тот самый тип, который дал мне задание, — сказал спутник Ло Манто, указывая пальцем на парня в кожаной куртке.

— Примете со мной, мужики? Не чокаясь… — выставляя на столик перед выпивохами пол-литра и закуску, спросил Ювелир.

— Но это не тот, кто мне нужен, — ответил Ло Манто. — Ему просто заплатили, чтобы он забрал рюкзак. Полагаю, он возьмет его, положит в багажник вон того голубого «Форда», припаркованного возле ресторана, а потом позвонит и доложит о том, что поручение выполнено.

— А что будет потом?

Мужики облизнулись.

— Мы последуем за «Фордом» к Сан—Лоренцо-Маджоре, — ответил Ло Манто, — причем окажемся там на несколько минут раньше, чем они. Там ты выйдешь из машины, оставишь холодильник в назначенном месте и исчезнешь с моих глаз до конца жизни.

— Че, горе? — спросил один.

— Вы дали экскурсоводу целую кучу денег и старикам тоже подкинули, — сказал худой. — А сколько достанется мне?

— Нисколько, — откликнулся Ло Манто, переводя взгляд с парня на ступенях на голубой «Форд» и обратно.

— Да, друг умер.

— А чем они заслужили особое отношение?

В приличном обществе к выставляющему следует проявить внимание и сочувствие, развлекать его беседами.

Ло Манто повернулся и посмотрел на худого тяжелым взглядом.

— Тем, что они — обычные люди, — жестко сказал он. — Они были втянуты в это помимо своей воли — из–за семейных проблем или карточных долгов.

— Близкий друг-то? — утирая губы от пивной пены, спросил мужик с лиловым синяком вокруг глаза.

А ты — другое дело. Ты связан с каморрой. Нет, даже хуже, ты ее поклонник и страстно мечтаешь оказаться в ее рядах. Поэтому твое вознаграждение будет состоять в том, что я не арестую и не пристрелю тебя. По крайней мере, не сегодня.

— Чем я смогу отблагодарить вас за такую щедрость? — ядовито спросил парень.

— В армии вместе служили, — ответил Ювелир и быстро налил в пластиковые стаканчики по второй.

— Тем, что заткнешься и будешь выполнять мои указания, — ответил Ло Манто и снова стал смотреть на улицу. — Помни, их интересует холодильник, а не тот идиот, который его принесет.

Компания одобрила его щедрость.

— А откуда вам знать, что я не позвоню кое–кому, как только уйду от вас? — не унимался худой. — Своим боссам, например? Возьму и расскажу им, что произошло и кто забрал наркоту и деньги.

— Как раз на это я и рассчитываю, — сказал Ло Манто. — Но, когда будешь звонить, помни, что они очень не любят плохие новости. Они захотят задать тебе много вопросов и будут ожидать исчерпывающих ответов. Готов ли к этому такой любитель, как ты?

— Да-а-а, — сочувственно протянул мужик и добавил: — Такова жисть.

— Они и без меня все поймут после того, как вы их арестуете.

— Хороший был парень, — огорчился Ювелир. — Все хотел до генерала дослужиться.

— Я не собираюсь никого арестовывать, — ответил Ло Манто. — Ни люди в машине, ни парень на ступеньках не нарушили никаких законов.

— Но в том рюкзаке — миллион евро, а героин в холодильнике тянет на сумму вдвое больше. Этого для вас что, недостаточно?

— О! — оживился «синяк». — А у нас в доме тоже сегодня генерал помер!

— В рюкзаке денег нет, — сообщил Ло Манто. — Всего лишь несколько старых камней из Геркуланума. Может, пару евро они и стоят, но уж никак не миллион. Деньги давно лежат у меня в багажнике, а сегодня вечером они окажутся на столе у моего начальства.

— А холодильник? — спросил худой. Повернувшись, он убедился в том, что переносной холодильник по–прежнему стоит на заднем сиденье.

— Настоящий? — киллер добавил в голос подозрительности.

— У выхода с развалин я купил у продавца фруктов большой кусок льда, — сообщил Ло Манто, — а наркотики лежат рядом с деньгами. Я уничтожу их позже, после того, как избавлюсь от тебя.

— Обижаешь… — «синяк» кивнул укоризненно. — Самый что ни на есть. Даже денщик у него был.

Худой смотрел на Ло Манто, открыв рот, в его глазах застыло изумление.

— Если вы не намерены ничего предпринимать, зачем же вы за ними следите? — спросил он.

— Да ну! Даже денщик был?

Ло Манто наблюдал за тем, как парень в куртке бросил рюкзак в открытый багажник «Форда», захлопнул его и торопливо пошел прочь. Вскоре он уже скрылся за ближайшим углом. Ло Манто завел двигатель машины, позволил ему поработать несколько секунд, выжидая, пока голубой «Форд» отъедет от ресторана, а затем вывернул руль, и его «Мерседес» медленно влился в транспортный поток. Повернувшись к вконец сбитому с толку парню, Ло Манто объяснил:

— Ага. — Второй мужик выразительно покосился на водку.

— Чтобы убедиться в том, что все прошло как надо. Я привык доводить любое дело до конца.



— Чего только не бывает… — пробормотал Ювелир и налил еще. — Ну, давайте и вашего соседа помянем. От инфаркта умер старикан или болел долго?

Глава 6

— Головой треснулся, — быстро выпив и зажевав бутербродом, ответил «синяк». — Степановна из тридцать шестой в понятых была. Милиции понаехало-о-о! А денщика увезли…



— Куда? В морг?

Старший инспектор поднес горящую спичку к концу своей сигары и откинул седую голову на обитую коричневой кожей спинку кресла. На ковре, рядом с его атташе–кейсом, лежали двенадцать стянутых резинками пачек евро и десять плотных пакетов с героином. Бартони поглядел на Ло Манто, сидевшего, вытянув длинные ноги и закинув одну на другую, и улыбнулся своему любимцу.

— Сегодня над тарелками с пастой будет пролито немало слез, — сказал он. — Этот улов должен был упасть на головы наркоманов Неаполя манной небесной, но теперь будут падать только трупы. Трупы членов каморры.

— Типун тебе на язык! В больницу, с сердцем. Степановна сказала, генерал о его ботинок запнулся и головой об угол… Так-то.

— Поставку организовало отделение каморры, орудующее в Маргелине, — сообщил Ло Манто. — Такая крупная партия должна была показать боссам, что они располагают широкими возможностями и способны проворачивать масштабные операции.

Минут десять Ювелир потратил на армейские байки и, оставив недопитую бутылку мужикам, ушел, уверенный, что о расспросах неизвестного выпивохи забудут тут же. Рассказанная им с ходу придуманная история о прапорщике Краснохвостове и медсестре Шурочке произвела на пьяный рассудок собутыльников такое впечатление, что никакой антимозольной жидкостью не вытравить.

— Теперь это забота каморры, а не твоя, — заметил Бартони. — Пусть делают нашу работу за нас. Чем быстрее они перебьют друг друга, тем лучше для Неаполя.

— Я отправляюсь в отпуск на первом же катере завтра утром, — сказал Ло Манто. — Но перед этим я заеду сюда и оставлю отчет.

Ювелир был мастером таких проделок.

— Это не к спеху, — махнул рукой старший инспектор. — Если тебе угодно, ты можешь даже переслать мне его по электронной почте с Капри. Я уверен, что ты все сделал по правилам.

Выйдя из пивной, Ювелир нашел в укромном «простреливаемом» месте телефон-автомат и набрал номер дочери Карпа.

— Я следую правилам в соответствии с тем, как понимаю их.

— А больше мне от моих сотрудников ничего и не требуется, — кивнул Бартони. — Я присмотрю за твоей матерью на тот случай, если ей что–нибудь понадобится.

— Алло, — после трех гудков произнес усталый женский голос.

— Удачней времени и не придумаешь, — усмехнулся Ло Манто. — У нее в саду созрели помидоры, а базилика выросло столько, что она может завалить им все рестораны города.

— Добрый день. Я внук приятеля Карпа Федоровича. Дед попросил заехать, передать привет…

— Я очень рад, что ты наконец отдохнешь. Читай

книги, купайся, пей и ешь до отвала и выкинь из головы каморру. Хотя бы на этот месяц.

— Отец в больнице, — быстро проговорила женщина и всхлипнула: — Василий Иванович умер…

— Даже каморристы иногда берут отпуск, — сказал Ло Манто. — Кто знает, может, мне повезет, и я встречу на Капри кого–нибудь из знакомых гангстеров.

— Как?! — ужаснулся киллер.

— Тебе еще больше повезет, если этого не случится, — ответил Бартони. — В течение следующих тридцати дней я хочу получать от тебя только открытки с красивыми видами. Если мне захочется почитать о перестрелках, я найду это в ежедневных сводках происшествий.

— Вчера ночью, — Маша заплакала.

— Если они решат поквитаться с нами за то, что мы у них отобрали, мне хотелось бы знать об этом, — произнес Ло Манто. — Это все же мое дело, вне зависимости от того, здесь я или нет.

— Если возникнут проблемы, я с тобой свяжусь, — пообещал старший инспектор. — А ты развлекайся и получай максимум удовольствия на райском острове. Очень скоро ты снова окажешься в нашем аду и успеешь наработаться до тошноты.

У Ювелира не было времени на утешения, и он тут же выпалил:

— Ад — только для тех, кто это ненавидит, — откликнулся Ло Манто.

* * *

— А Карп Федорович?!

Ло Манто вышел из ванной комнаты, обернув одно полотенце вокруг бедер, а второе накинув на плечи, и оказался в своей большой спальне, из окон которой открывался великолепный вид на площадь Данте. Его тело было еще мокрым после долгого горячего душа. На кровати лежал коричневый кожаный чемодан, а по обе стороны от него — аккуратно сложенные вещи. На столе в углу комнаты стояла стопка книг, лежали журналы и газеты, которые Ло Манто собрался читать на отдыхе. На краю стояли новенькие черные кроссовки «Пума», а рядом с ними лежали три пистолета: два 9‑миллиметровых и «беретта». Из динамиков проигрывателя звучала песня «Спаси меня» в исполнении Лоренцо Яванотти.

— У него предынфарктное состояние…

Ло Манто остановился перед стоявшим посередине спальни комодом — подарком матери по случаю приобретения квартиры — и посмотрелся в висевшее над ним длинное широкое зеркало. Его тело было исчерчено шрамами, словно склон горы — расселинами. Вот длинный изогнутый шрам под правой грудью, «подарок», полученный им в ходе захвата, в котором Ло Манто участвовал уже через полгода после прихода в полицию. А этот полукруглый неровный шрам на боковой стороне шеи остался от пули 38‑го калибра. Угоди она сантиметром левее, он бы сейчас не стоял перед зеркалом. Шестидюймовый рубец над пупком. Он появился после облавы на каморристов на берегу реки, когда во время захвата Ло Манто налетел животом на острую ветку дерева.

— Как жаль, — пробормотал убийца. — И когда его выпишут? Я бы встретился с ним на обратной дороге… я в Москве проездом…

На его теле — от плеч до ног — насчитывалось около трех десятков отметин. Каждая из них напоминала о той или иной схватке с каморрой. Некоторые были незаметны для постороннего взгляда, другие — бросались в глаза не хуже каменных мышц, из которых состояло тело детектива.

— Отец храбрится, говорит, через неделю сам сбежит… Но ему очень плохо.