Анатолий Ромов

Совсем другая тень

Роман

В последнее время я часто ночевал не дома — то на Сашкиной даче у Сенежского озера, то у Алены на Юго-Западе. Поэтому сейчас, когда под моим ухом раздался телефонный звонок, я сквозь сон пытался понять, где же я. Нащупав на ковре у тахты свой телефонный аппарат, наконец сообразил: я у себя дома.

— Алло? — сказал сонно в трубку.

— Серега, это я... — Голос Сашки Чиркова.

Я окончательно пришел в себя и тут же вспомнил вчерашний вечер: мы с Аленой посидели в маленьком баре на Кропоткинской, потом поехали ко мне, но в середине ночи Алена вдруг попросила отвезти ее домой, и мне пришлось на своей «шестерке» проделать путь до проспекта Вернадского и обратно.

— Что у тебя с голосом? — спросил Сашка. — Неужели все еще спишь?

Мне показалось, что он звонит откуда-то издалека. Подняв на тахту телефон, я ответил:

— Ну... допустим, еще лежу.

— Понял. Ты не против позавтракать?

— Не против. — Я помолчал. — Ты что, не из Москвы звонишь? Что-то тебя плохо слышно.

— Из Москвы звоню, из автомата. У меня сегодня выходной... — В трубке зашуршало. — Я заеду часа через полтора.

— Хорошо. А который час?

— Одиннадцать. В половине первого я у тебя.

Встав и натянув плавки, наскоро сделал зарядку. После этого не удержался, подошел к зеркалу. Критически осмотрел собственную персону — для своих двадцати семи я не Геркулес. Но тут же успокоил себя: при некоторой худощавости многие мои мышцы можно назвать даже рельефными.

В начале первого я вышел на балкон. Моя светло-серая «шестерка» стояла на обычном месте — вторая справа в общем ряду. При взгляде на собственную машину поневоле вспомнил Сашку Чиркова. Ведь три года назад, когда я окончил Суриковский институт, у меня практически ничего не было. Мама умерла, когда я был на втором курсе, отца в последний раз видел лет двадцать назад, перед тем, как он нас оставил. После смерти мамы из-за раздела жилплощади мне пришлось перебраться в коммуналку. Я ходил в обносках, не вылезал из долгов. Но, к счастью, все это скоро кончилось.

С Сашкой мы дружим с детства, с художественной школы. После школы он решил расстаться с искусством и поступил в медицинский, я же пошел в Суриковский институт. Конечно, мы продолжали встречаться. Три года назад Чирков предложил мне, как лицу свободной профессии, соединить усилия, чтобы делать довольно приличные деньги. И главное — без всяких нарушений Уголовного кодекса.

Услуги, которые я после заключения нашего соглашения делал для Сашки, были самыми разными. Он мог попросить меня подписать какую-то ведомость, поехать куда-то «для представительства», отвезти в другой город кого-то из его друзей. Я отлично понимал, что, делая все это, могу находиться на грани нарушения Уголовного кодекса. И вместе с тем мог поручиться за друга, как за самого себя. Подвести меня он не мог, это было просто исключено...

Только я подумал об этом, как увидел затормозившую внизу Сашкину золотистую «девятку». Махнув рукой, мой друг исчез в подъезде, а через минуту я впустил его в квартиру.

Сашка — голубоглазый брюнет. Как и я, среднего роста. Красивым его не назовешь, но он обаятелен. И самое главное — отлично контачит с людьми.

— Предлагаю «Якорь», — сказал Сашка.

— Мне все равно.

— Значит, едем в «Якорь». Да, Вера интересовалась, не продашь ли ты ей картину? Обещала хорошо заплатить. Картина ей подойдет любая, лишь бы была твоя подпись. Уверен, меньше пяти штук она не даст.

Я достал одну из старых работ — уже забытый мной женский портрет, сделанный давно, чуть ли не на третьем курсе.

— Сойдет?

— Сойдет. Берем и спускаемся.

В пути Сашка спросил:

— Как Алена?

— Все в порядке. Вчера виделись.

— Почему ты не спрашиваешь, что от тебя нужно?

— Считай, спросил.

— Надо подвезти двух человек. На твоей машине.

Различные Сашкины просьбы я выполнял много раз и понял: «подвезти» в данном случае значит не просто подвезти. Поэтому, выждав, немного, стал уточнять:

— Подвезти — куда?

— Не знаю. Они сами скажут. Но насколько я понял — это может быть далеко. Не исключено — ехать придется весь день.

— А кто «они»?

— Двое ребят. Понимаешь... я просто обязан оказать им услугу. Иначе они меня могут круто приделать. Сам не могу из-за работы. Но ты не должен светиться. — С минуту мы ехали молча. — Поэтому на это время придется изменить внешность. И поставить другой номер машины. Не пугает?

Просьба в Сашкином стиле. Главным в ней для меня было то, что моему лучшему другу кто-то угрожает. Поэтому я ответил, почти не задумываясь:

— Не пугает. Когда это нужно?

— Завтра. Рано утром. Готов?

— А внешность и номера? Когда все это?

— Внешностью займемся к ночи. Тебе придется пойти на некоторые жертвы — постричься наголо и обработать лицо и руки мазью. Не волнуйся, вполне безобидной.

— Но... зачем мазь?

— Мазь изменит вид твоего кожного покрова. Он покраснеет, побуреет, съежится. Кое-где покроется пупырышками. Ты станешь старше лет на двадцать. Через двадцать четыре часа твоя кожа начнет принимать нормальный вид. Гарантирую — проверял на себе.

— А... зачем наголо?

— Для парика.

Конечно, развлечением такую поездку не назовешь. Но если учесть предложенный гонорар, условия вполне приемлемые. Впрочем, при наших отношениях я согласился бы и без гонорара. Затормозив у «Якоря», Сашка улыбнулся:

— Что затих? Раздумья?

— Перестань. Отвезу я твоих ребят. В лучшем виде.

Ресторан только открылся. Заняв столик у окна, мы заказали крабы, паровую осетрину, кофе и отлично позавтракали. Приканчивая кофе, Сашка спросил:

— Кстати, вечером твоя Алена свободна?

— Не знаю. Наверное. А что?

— Вера устраивает банкет в «Континентале». Мы с тобой приглашены. Если Алена прихватит подругу, почему бы нам не пойти вчетвером? Позвони ей. Глупо не воспользоваться случаем.



Набрав номер Алены, я почти тут же услышал ее голос:

— Да? Слушаю? Кто это?

— Привет. Это я.

— Привет. Не мог позвонить еще позже? Через десять минут я бы уже ушла.

— Но ты могла позвонить сама, если уходишь...

— Ты думаешь, не звонила?

Я невольно улыбнулся. А ведь я соскучился по Алене.

— Алена, не сердись.

Несколько секунд трубка молчала. Затем послышалось:

— Ладно, что с тебя взять... Ты... просто так?

— Да. Но тут такое дело... Мы с Сашей приглашены на банкет. Может, пойдешь с нами?

— А что за банкет?

— Устраивает одна наша знакомая. Московская гранд-дама. Хорошо, если ты прихватишь подругу. Не очень уродливую.

— Интересное требование. Для кого? Для твоего Саши?

— Для комплекта.

— Знаю я эти комплекты... Ладно. Мне как раз должна звонить одна подруга.

— Хорошенькая?

— Не волнуйся. Думаю, у твоего Саши глаза полезут на лоб.

— Ну если так... Попроси свою подругу приехать к тебе. А мы будем часов в семь. Устраивает?

— Устраивает. В семь мы выходим. Ждите нас у подъезда.

Повесив трубку, я пошел к машине. Услышав, что вечером мы можем заехать за Аленой и ее подругой, Сашка повернул ключ зажигания.

Не доезжая до моего дома, свернул в переулок и остановил машину:

— Слушай внимательно. И постарайся не задавать вопросов. Сейчас доберешься к себе. Пешком, на троллейбусе — неважно. Пойдешь в квартиру и сложишь в сумку то, в чем пойдешь вечером в «Континенталь». И еще — в чем поедешь завтра,

— А в том, что на мне, нельзя?

— Нельзя. Не забудь, завтра ты будешь выглядеть лет на двадцать старше.

— По-моему, те, кто лет на двадцать старше, так и одеваются.

— Может быть. И все же... — Сашка постучал пальцами по баранке. — Ладно. Кроссовки оставь. Но тенниска у тебя слишком молодежная. Прихвати обычную рубашку. Желательно с длинными рукавами. И возьми что-нибудь на случай, если будет холодно. У тебя есть пиджак? Просто пиджак?

— Просто — нет. Но я могу взять от костюма.

— Не забудь захватить права, техпаспорт и собственный паспорт. Вещи сложишь в сумку и возвращайся сюда. Но только опять пешком или на троллейбусе. Ключи от машины у тебя с собой?

— С собой. В общей связке.

— Отлично. Действуй. Я буду ждать здесь. И учти: домой ты сегодня уже не вернешься.

Я вышел из машины, проехал одну остановку на троллейбусе и поднялся к себе в квартиру. Всех тонкостей я еще не понимал, но смысл Сашкиного плана был ясен: никто не должен видеть, как я выезжаю со стоянки.

В квартире я уложил в спортивную сумку все, что могло пригодиться.

— Порядок? — спросил Сашка, когда я сел в машину. — Ничего не забыл?

— Ничего. Взял то, что ты сказал.

— Когда выходил из дома, кто-нибудь тебя видел?

— Повезло. Скамейка у подъезда была пуста.

— Отъедем к магазину?

— К магазину? — Я помедлил. — Сейчас вроде перерыв?

— Нам как раз и нужен перерыв.

— Зачем?

— Сейчас увидишь.

Дав газ, Сашка подъехал к расположенному поблизости большому продовольственному магазину. У стоящей на улице очереди в винный отдел тормознул. Кивнул:

— Выйдем на минуту.

Выйди вслед за ним, я подошел к очереди.

Изучив стоящих в ней людей, Сашка наконец сказал:

— Ребята, кто-нибудь из вас умеет водить машину?

Несколько голов после этих слов повернулось. Наконец высокий парень в костюме из варенки бросил:

— Я умею. А что?

— Нет, нет, прости. — Сашка посмотрел на человека лет пятидесяти, с пропитым лицом, лысиной и небольшими усиками. — Вот вы умеете?

— Я? — Человек пожал плечами. — Допустим.

— Можно вас на минутку?

— Куда это «на минутку»? Я очередь потеряю.

— Не волнуйтесь, я компенсирую. Вы что хотите взять?

— Бутылку водки.

— Бутылка водки лежит у меня в машине. Считайте, я вам ее подарил.

— Во повезло мужику... — сказал кто-то. Окинув Сашку взглядом, человек отошел к машине. Спросил:

— Что надо, ребята?

— Понимаешь, капитан, — сказал Сашка. — Машина Сереги, моего друга, стоит во дворе неподалеку. Ее нужно вывести, чтобы Серегина жена не засекла. За это мы платим тебе пятнаху. И даем бутыль — для полного счастья.

Некоторое время человек раздумывал. Крякнул:

— Ребята, а может, вы просто хотите эту машину увести?

Сашка взял у меня документы:

— Смотри, вот документы моего кореша. Всё без обмана.

Изучив мой паспорт, человек махнул рукой:

— А, ладно... Где ваша машина?

— Неподалеку. Садись, подвезем.

Через пять минут моя «шестерка» остановилась там, где мы ее ждали, в переулке. Получив пятнадцать рублей и бутылку водки, человек ушел.

Во двор дома на Садово-Сухаревской я подъехал раньше Сашки. Остановился перед окрашенным суриком ангарчиком — и почти тут же сзади затормозила «девятка». Выйдя из машины, Сашка открыл двери. Я поставил машину в гараж. Здесь было полутемно, и все же сразу заметил на верстаке две таблички с номерами. Взял одну: «я 26—14 МШ». Номер моей: «о 79—82 МО». Сашка тщательно закрыл изнутри дверь. Зажег стосвечовую лампу:

— Бери плоскогубцы. Чем скорей мы сменим номера, тем лучше. Остальное уже мелочи.

У себя дома Сашка, порывшись в секретере, достал две книжечки.

— Твои документы. Чистый техпаспорт. И чьи-то старые права. Техпаспорт мы сейчас заполним.

Права были выписаны четырнадцать лет назад на имя некоего Семенова Игоря Кирилловича, жителя Москвы. По дате рождения владельцу прав сейчас исполнилось сорок девять; на фотографии же он выглядел лет на тридцать пять. Вышедший из кухни Сашка встал сзади, и некоторое время мы рассматривали документ вместе.

— С правами ясно, — наконец заметил Сашка. — Фотография, сам видишь, сделана лет пятнадцать назад. Но гаишники обычно на фото не смотрят.

— А техпаспорт?

— Техпаспорт, естественно, тоже будет на имя Семенова. С новым номером. Только номера шасси и кузова оставим твои — мало ли. Бывает, просто проверяют. Но вообще желательно, чтобы тебя не останавливали.

Сашка заполнил аккуратным ученическим почерком чистую книжечку. Номера шасси и кузова были оставлены прежними, номер же машины стал новым — «я 26—14 МШ». Владельцем Сашка записал Семенова Игоря Кирилловича. Закончив работу, протянул мне нечто, напоминающее спасательный пояс:

— Держи... Вдень руки вот сюда. В ремни. Вдень, вдень...

— Что это?

— Накладной живот. Для завтрашней поездки.

Я просунул руки в ременные лямки, Сашка застегнул сзади застежки — и под моей грудью появилась довольно солидная округлость. Сашка достал старую футболку:

— Надень. — Я натянул футболку, Сашка прищурился. — А что... Неплохо. Конечно, будет жарковато. Ничего, потерпишь.



В половине восьмого Сашкина «девятка», в которой, кроме меня и Сашки, сидела Алена и ее подруга Жанна, остановилась у «Континенталя». Поскольку все швейцары здесь хорошо знали и меня, и Сашку, нас пропустили без звука. Стоящий у дверей «Меркурия» метрдотель сообщил: «Банкет дается во втором банкетном зале».

Как только мы вошли в зал, раздались оглушительные аплодисменты. На таких банкетах по привычке хлопают всем опоздавшим. Впрочем, может быть, сигнал к аплодисментам подала Вера, царственная Вера, сидевшая во главе П-образного стола. Она послала мне и Сашке воздушный поцелуи. Администратор показал на свободные места, мы сели, и стоявший поблизости официант откупорил бутылку и разлил в бокалы шампанское. Сразу вслед за этим тамада провозгласил тост. Во время тоста оркестр из пяти человек несколько раз грянул «К нам приехал наш любимый». Стол был богатым, публика же самой разношерстной. Вера почти не говорила, лишь с улыбкой выслушивала развлекавших ее наперебой соседей.

Банкет шел своим чередом. Вскоре тосты кончились, начались танцы. В том, что Алена прекрасно танцует, я мог убедиться и раньше. Жанна ей не уступала. Сашка же был просто в ударе. За стол мы вернулись, лишь когда оркестр ушел отдыхать. Настроение было отличное, мы смеялись и разговаривали, перебивая друг друга. Нам никто не мешал, большинство, как водится, тоже распалось на группы. Лишь однажды Вера, подойдя к нам, сказала:

— Не обращайте внимания — я на секунду. Девушки, я рада, что вы пришли. Сергей, ваша картина здесь?

— Здесь. В багажнике у Саши.

— Я завезу ее завтра, — сказал Сашка. — В середине дня.

— Хорошо. Больше не буду вас мучить. Девушки, запомните: вы здесь самые красивые.

Улыбнувшись, Вера ушла.

Вернулся оркестр, и мы снова пошли танцевать. В середине танца Сашка выразительно глянул на часы. Я посмотрел на свои: без пяти одиннадцать. Алена хмыкнула:

— Спешишь?

— Аленка, через час у меня поезд. Я уезжаю.

— Куда?

— На так называемую халтуру.

— Это нечестно. Мог бы сказать раньше.

— Зачем портить вечер? Я ведь приеду через день-два.

— Откуда?

— Неважно. Из областного города со скучным названием.

Танец кончился. Я осторожно обнял ее; она прикоснулась губами к моему уху:

— Я буду скучать. Вспомнишь меня в своем скучном городе?

— Вспомню.



Когда мы поднялись к Сашке, было пять минут первого. Себе Сашка постелил в комнате, мне на кухне. Подождал, пока я разденусь. Протянул небольшую баночку с бледно-желтой мазью:

— Обмажься. Причем хорошенько.

Тщательно втирая мазь, я почувствовал: лицо, шею и грудь будто обложили перцовым пластырем.

— Терпимо? — спросил Сашка. — Не очень жжет?

— Терпимо. Может, хватит?

— Ладно, хватит. — Он взял баночку, завинтил крышку. — Ложись. Встаем в половине пятого. Я поставлю свои часы. Ты — свои. Будит тот, кто раньше проснется. Все, спокойной ночи.

Я поставил часы, выключил свет... И почти тут же заснул.

Меня разбудили легкие толчки в плечо. Страшно хотелось спать, но, поскольку толчки продолжались, я заставил себя приоткрыть глаза.

— М-мм, Сашка... Я сейчас...

Сделав усилие, я сел на кровати. Что же у меня с лицом... Вспомнил: мазь. Интересно, подействовало? Посмотрел на Сашку. Он кивнул:

— Порядок. Зеркало в ванной.

В ванной, еще не очухавшись от сна, я долго всматривался в кирпично-бурую маску, которой стало теперь мое лицо. Эффект был потрясающим: я действительно стал старше лет на двадцать. Причем действие Сашкиной мази было неодинаковым: в одном месте кожа пошла пупырышками, в другом казалась обожженной, в третьем — покрылась неровными пятнами. Губы распухли, нос от этого казался еще меньше. Плеснув в лицо водой и снова посмотрев в зеркало, я понял: сейчас я выгляжу лет на пятьдесят. В ванную заглянул Сашка:

— Не очень испугался?

— Да нет. Это точно сойдет?

— Точно. Идем стричься. Давай, давай. Времени нет.

Я уселся в кухне. Сначала Сашка действовал ножницами. Потом, намылив голову, тщательно выбрил остатки моих волос безопасной бритвой. Смочил одеколоном. Протянул парик. Я повертел его: волосы были седыми и короткими.

— Надевай осторожней, — сказал Сашка. — Виски и затылок на липучке. Вообще же это вершина искусства. Можешь убедиться.

Я натянул на голову легкую шапочку. Разгладил парик, у висков и затылка он сразу же прилип к коже. Сколько я ни вглядывался в зеркало, так и не смог заметить, где кончается моя кожа и начинается парик. Сашка подал накладной живот:

— Последнее усилие. Надень. И учти, из гаража нужно выехать в половине шестого.

Я вдел руки в ремни. Сашка поправил тяжелый пояс, застегнул сзади застежки. Кивнул на сложенные вместе белую рубашку и синие с тройными лампасами брюки от пижамы «Адидас». Я с сомнением взял брюки; на пояс они налезли с трудом, резинка на животе натянулась. Накинул широченную рубашку: еле сошлась. Застегнул пуговицы. Сашка протянул очки:

— Для солидности. Не бойся, они без диоптрий.

Я надел очки в черепаховой оправе. Теперь из зеркала на меня смотрел заурядный пожилой дядя. Сейчас меня точно никто не узнает. Такой человек мог быть начальником отдела снабжения. Или, допустим, директором кинокартины. Впрочем, он мог быть кем угодно.

Мой собственный пиджак теперь не застегивался из-за накладного живота.

— Есть хочешь? — спросил Сашка,

— Поем в дороге.

— Я тебе заварил чай в термосе. Надень кроссовки. Из моей квартиры выйдешь один. Выведешь машину — гараж запри. Ключ останется у тебя. Внешность не меняй. Даже когда их отвезешь. Как только вернешься в Москву, позвонишь мне из первого же телефона-автомата. И сделаешь, что я скажу. Без моих указаний ничего не предпринимай. Ясно?

— Ясно. Деньги понадобятся?

— На, возьми полсотни. На всякий пожарный. — Подождал, пока я положу в карман деньги. Передал уже знакомые мне права и техпаспорт на Семенова. — Свои документы оставь. Сейчас доедешь до Лесной. Там есть маленькая «Химчистка». Ближе к Новослободской. Встанешь у нее. Ребята обещали подойти в шесть.

— Как я их узнаю?

— Я их не видел. Зовут Юра и Женя. Других данных у меня нет. Им известно, что тебя зовут Игорь Кириллович. И что у тебя светло-серая «шестерка». Назовутся — посадишь. И возьми поесть. Возьми, возьми. В дороге можешь не купить.



Без пяти шесть я остановил машину у «Химчистки» на Лесной. Минут через семь с затормозившего впереди трамвая спрыгнули два парня.

На вид им было под тридцать. Один был довольно высок; в его лице и вообще во всем облике было что-то кошачье. Второй, коренастый блондин, если чем и выделялся, то только ровным густым загаром. Подойдя к машине, высокий пригнулся:

— Простите, вы Игорь Кириллович?

— Игорь Кириллович.

— Доброе утро. Я — Юра, это — Женя. Можно к вам?

— Садитесь.

Сашка меня предупреждал: хозяевами во время поездки будут они. Поэтому, выслушав просьбу довезти их до Минского шоссе, я включил без лишних слов мотор и стал выбираться на Кутузовский. Мы проехали весь проспект и Можайку. На Минском, сразу после Кольцевой дороги, Юра сказал:

— Скоро будет мотель. Остановите там ненадолго.

У мотеля я, развернувшись, подал машину задом в кусты.

— Постоим немного и поедем дальше. — Голос Жени, низкий и хриплый, я услышал впервые. — Ничего?

— Ничего. — Раза два сменив кассету, я сделал вывод: мотель Юру и Женю не интересует. Они следят за машинами, идущими из Москвы. Прошло, наверное, около часа, когда сидящий прямо за мной Женя кхекнул. Я посмотрел вперед: мимо проплывал длинный плечевой трейлер. На серебристом кузове синели большие, около метра высотой, стилизованные буквы: «Мосгортрансагентство». Ниже чуть меньшими буквами было написано: «Междугородные перевозки». Юра кивнул:

— Игорь Кириллович, нам за этим трейлером.

Подгадав интервал, и газанул и резко выехал на шоссе. Примерно через полкилометра Юра заметил:

— Желательно идти ровно. Не отставать, но и не приближаться. Игорь Кириллович, мы должны переговорить с водителем. Ну а тут, на трассе, сами видите, не до переговоров. А за Смоленском у него двухчасовая стоянка.

Три с половиной часа по жаре, да еще без остановок — не шутка. Впрочем, мне ведь приходилось преодолевать и не такие перегоны. Если ехать без задержек, мы должны проскочить Смоленск в начале двенадцатого. Не самый худший вариант. Особенно если они действительно отпустят меня и пересядут на свой трейлер,

За все время пути я лишь раз остановил машину, чтобы долить в бак бензин. И заодно дать отдых спине. Дистанцию между нами и трейлером я теперь держал неплохо. Так что фура все время была в поле зрения.

Проехав Вязьму, я вскоре заметил фигуру милиционера. Постовой стоял на пустынной правой обочине перед мотоциклом, похлопывая жезлом по голенищу. От самой Москвы я ехал без нарушений. Но ведь постовой ГАИ может остановить машину просто так, для проверки.

Я следил за милиционером. Сейчас от него до трейлера было метров пятьдесят. Может, он обратит внимание на трейлер? Нет, фура прошла мимо. Поскольку других машин на шоссе не было, я понял: постовой нацелился на мою «шестерку». Когда между нами и мотоциклом осталось метров сто, рука с жезлом медленно поднялась. Подъехав ближе, я увидел лицо постового. Это был белесый, худощавый лейтенант. Убедившись, что я заметил сигнал, лейтенант опустил руку. Я затормозил. Пригнувшись к окну с опущенным стеклом, лейтенант взял под козырек:

— Инспектор поста ГАИ Козлов. Разрешите документы?

В том, что он меня остановил, ничего страшного нет. И все же показалось, что я слышу стук собственного сердца. Техпаспорт меня не беспокоил. Но вот права... Ведь там фотография другого человека. Светлые глаза лейтенанта под выгоревшими бровями рассматривали меня спокойно. Я достал права и техпаспорт.

Взяв документы, лейтенант начал просматривать техпаспорт. Посмотрел все страницы. Закрыл. Сейчас начнет изучать права. Подумав об этом, я отвел глаза в сторону. Прислушался к стуку мотора. Вообще, чего я боюсь? В любом случае Уголовный кодекс я не нарушил.

Прошло несколько секунд, и лейтенант протянул документы в окошко. Сказал спокойно:

— Игорь Кириллович, будьте осторожны.

— А что такое? — Я нарочно задержал руку с документами в кармане, чтобы перевести дыхание.

— На четвертом километре ремонт дороги. Скорость снижайте заранее. Желаю счастливого пути.

Трейлер мы нагнали за Смоленском. Сделав несколько обгонов, я легко восстановил привычный интервал. То, что трейлер тот же самый, определил по черному номеру на заднем борту: «66—15 МШ».

— Все, Смоленск, — заметил Женя. Я поглядел на часы: десять минут двенадцатого. Несмотря на две остановки, средний график выдержан. Основной поток транспорта сворачивал сейчас влево, к городу. Лишь изредка машины шли дальше, к Минску. Туда же, не снижая скорости, прошел трейлер. Юра пригнулся:

— Сбавьте, Игорь Кириллович. Пусть уходит на стоянку.

На шоссе впереди не было ни одной машины, лишь два раза нас обогнали тут же скрывшиеся на большой скорости легковушки. Значит, трейлер уже на стоянке. Проехав немного, я увидел знак: до стоянки двести метров. Женя сказал:

— Свернуть нужно здесь, до знака. Въезжаем прямо в лес.

Я крутанул баранку. Проезд был не идеальным: машина переваливалась на кочках, под колесами трещал мелкий кустарник, но выбирать не приходилось. Наконец я заметил скрытую зарослями небольшую полянку. Свернул на нее, остановил машину, выключил мотор. Несколько секунд мы сидели не двигаясь.

— Мы сходим на стоянку, подождите нас, — сказал Женя, — сейчас двадцать минут двенадцатого. Если в двадцать минут второго нас не будет, можете уезжать.

Они ушли, я же, стащив с заднего сиденья шкуру, расстелил ее на траве. Достал из-под сиденья термос, из карманов пакеты с бутербродами. В них оказалось два бутерброда с сыром и три с колбасой. После некоторого раздумья я завернул в бумагу бутерброд с колбасой и сунул его в карман. Мало ли что ждет меня впереди. Остальное разложил на пустом пакете, отвинтил крышку термоса и устроил пир. Четыре бутерброда со сладким чаем показались королевской пищей. Минут через десять от моих запасов ничего не осталось. Есть же хотелось по-прежнему. Я чуть было не достал пятый бутерброд и все же, подумав, решил преодолеть искушение. Собрал и сунул в рот крошки, снял очки, полежал, вытянувшись на шкуре. Вдруг понял: все, что происходит вокруг, воспринимаю сквозь сонную пелену. Не мудрено, ведь мне пришлось встать в половине пятого. Я попытался повернуться на живот, почувствовал накладной пояс. Ничего, отлично высплюсь на боку, как раз до прихода Юры и Жени. Если они вообще придут. Если не придут, еще лучше. Проснусь и сразу поеду в Москву. Юра и Женя очень хорошо знают трассу. Похоже, они сами раньше работали «дальнобойщиками». Последнее, о чем я подумал: зачем им нужно уезжать вместе с этим трейлером? Хотят договориться с водителем, чтобы провернуть какую-то махинацию. Подумать, какую именно, я не успел, потому что заснул.

Засыпал я в тени, а когда проснулся, солнце светило прямо в глаза. Меня безжалостно кусали слепни. Отогнав их, я сел одним рывком. Посмотрел на часы: без пяти час. Выходит, прошло почти полтора часа. Вообще-то хорошо, что я поспал. Теперь снова готов ехать хоть на край света. Окончательно придя в себя, собрал пустые пакеты, бумагу от бутербродов, прочий мусор, свернул в комок и вместе с термосом сунул под сиденье. Сел за руль. Посидев немного, вдруг понял: есть хочется еще сильней, чем до сна... Ничего, у меня остался бутерброд. Съем, когда станет невмоготу, ну а потом дотерплю до ближайшего населенного пункта. Только подумал, что больше не останусь на этой полянке ни одной лишней минуты, как из кустов вышли Юра и Женя. Вид у них был хмурый.

Усевшись вместе с Женей сзади, Юра сказал:

— Игорь Кириллович, извините, придется догонять. Трейлер ушел полчаса назад.

Я включил мотор, вырулил задом, разворачиваясь к шоссе.

Догонять — так догонять... Довел стрелку спидометра до черты «110». Далеко уйти за это время трейлер не мог, сейчас между нами самое большее километров двадцать. Ничего, достанем его минут через пятнадцать. Машин на шоссе мало, я обогнал лишь грузовик, а чуть погодя «Москвич». Вот проплыл указатель, сообщавший, что до Демидова пятьдесят километров.

— Игорь Кириллович, сейчас поворот направо, — сказал Юра.

Повернув, я подумал: с возвращением в Москву спешить не стоит. Если верить Сашке, действие мази рассчитано на сутки. То есть к ночи мое лицо примет нормальный вид.

Вдруг Женя сказал:

— Он.

Вглядевшись, я увидел на шоссе пятно. Похоже, Женя прав — это трейлер. Проехав немного, разглядел серебристый борт и четыре цифры: «66—15».

— Догоняем? — спросил я.

На заднем сиденье возникла какая-то заминка: мне показалось, Юра с Женей попытались обменяться знаками. Наконец Юра сказал:

— Догоняем. Особенно не нажимайте. Как поравняемся, обходите слева. И идите вровень с кабиной. Нам надо как-то его остановить.

— Крикнем, что у него горят колеса, — сказал Женя.

— Посмотрим... — Пригнувшись, Юра следил за трейлером. Задний борт с черными цифрами приближался. Вскоре он поравнялся с моей машиной. Я дал газ, и фура как бы медленно поползла назад. Женя заорал мне в ухо:

— Игорь Кириллович, когда он остановится, вставайте впереди на обочину. Если я махну рукой, можете уезжать. Поняли?

— Да! — Мы поравнялись с кабиной. Я увидел ступеньки и низ двери. Чуть позже, отъехав, разглядел водителя. Самый обычный «дальнобойщик» — круглолицый, лет сорока, в белой парусиновой кепочке. Увидев, что мы идем рядом, водитель кивнул: что случилось? Юра показал на задние колеса:

— Колеса! Правые задние!

Водитель замотал головой: не слышу! Юра несколько раз крикнул: «Правые задние!» Наконец водитель посмотрел в боковое зеркало и начал тормозить.

— Игорь Кириллович, встаньте перед ним. — В голосе Жени появилась хрипотца. «Шестерка» чуть ушла вперед. Я тут же отпустил педаль акселератора. Услышав звук мощных тормозов, сам свернул к обочине. Нажал на тормоз. Юра вышел и крикнул спускавшемуся из кабины водителю:

— Помочь?

— Если не трудно! — Спрыгнув, водитель взял инструменты. Юра двинулся к трейлеру. Обогнув радиатор, они вместе с водителем исчезли за длинным корпусом и росшим у дороги кустарником. Женя напряженно всматривался в ту сторону. Наконец, будто что-то решив, выставил обе сумки на обочину. Кивнул:

— Пойду включусь. На сумки не обращайте внимания. Мы их заберем. — Выйдя из машины, пригнулся: — Значит, как махну рукой, езжайте.

Женя быстро пошел к трейлеру, скрылся за радиатором. Я достал из кармана бутерброд с колбасой, начал есть, стараясь растянуть удовольствие. По шоссе прошло два рейсовых автобуса. Проглотив последний кусок, на всякий случай пошарил в кармане, может, там что-то осталось. Нет, в кармане лежали лишь клочки бумаги, той самой, в которую был завернут бутерброд. Я выкинул их на обочину и посмотрел на часы: стрелки показывали тринадцать тридцать три. По времени магазин в Верховье должен работать. Лишь бы не затянулись переговоры... Откинулся на сиденье и в этот момент увидел вышедшего из-за трейлера Женю. Кажется, можно ехать. Женя поднял руку. Помахал несколько раз. Махнув рукой в ответ, я включил мотор. Развернулся и на малой скорости проехал мимо трейлера.



Километров через сто сорок навстречу вылетел указатель: в полутора километрах от основной трассы находится некое Бараново, в котором есть переговорный пункт. Я свернул направо, и скоро моя «шестерка» вкатилась в большое село. Покружив минут пять среди домиков с палисадниками, я в конце концов нашел одноэтажное здание с верандой, крыльцом и табличкой: «Отделение связи». Дверь была открыта; войдя, увидел розовощекую девушку в сарафане. Девушка читала за конторкой газету. Объяснив, что очень спешу, я попросил соединить меня с Москвой по срочному тарифу.

Секунд десять дежурная бесстрастно разглядывала меня. Наконец покачала головой:

— Мы же через час закрываемся.

Вздохнув, нехотя надела наушники. Сказала, вращая диск:

— Знаете, как у нас дозвониться?.. Пока в Ярцево пробьешься... Потом надо в Смоленск... И только потом в Москву... — Протянула бумажку: — Ладно. Вот бланк, напишите ваш номер. Количество минут... И давайте деньги. По срочному — девяносто копеек минута.

На всякий случай я вписал в графу «количество минут» цифру «10». Протянул дежурной заполненный бланк и десятирублевку. Продолжая крутить диск, она ухитрилась положить на конторку рубль сдачи. Наконец закричала кому-то: «Алло! Алло! Возьмите срочный!»

Закончив передавать заказ, кивнула:

— Вам повезло. Но, учтите, дадут не скоро. Хотите, подождите на улице. Там есть скамейка.

Выйдя на улицу, я уселся на скамейку. Около часа мне пришлось выслушивать, как розовощекая дежурная изредка говорила: «Алло, шестая! Шестая, ответьте! Алло, шестая...» Наконец, услышав ответ, она щелкнула переключателем:

— Дали Москву. Возьмите трубку. Аппарат на веранде.

На веранде, на крохотном деревянном столике, стоял телефонный аппарат. Я взял трубку. Довольно долго мембрана шумела, до меня доносились обрывки голосов, попискивание, гудки. Наконец женский голос сказал:

— Бараново, Москву вызывали? Говорите...

Почти тут же я услышал голос Алены:

— Алло... Слушаю... Алло! Слушаю, говорите?

Я страшно обрадовался.

— Алена, привет. Это я. Узнала?

— Привет. Узнала. — Несколько секунд трубка молчала. — Ты где?

— Все там же. В скучном городе,

— Ты... хоть соскучился?