Встречный вопрос разозлил Дарка, но девушка, не отрываясь, смотрела на него изумленными глазами, глазами, в которых были испуг, неподдельное недоумение, страх, мольба о помощи, но ни капли лжи.

– Нет, не я… твои друзья приняли меня в компанию весельчаков и самозабвенно разряжали обоймы в мою сторону, когда ты уже вышла в тираж…

Дарк замолчал, ему вдруг стало ужасно стыдно, что он мучил слабого и беззащитного человека дурацким вопросом, на который уже знал ответ, вместо того чтобы оказать посильную помощь.

– Я… я ничего не помню… меня подняли… куда-то понесли, а затем… затем…

Диане не хватило сил договорить. Глаза закрылись, и девушка погрузилась в крепкий, дурманный сон.

«Видимо, Мартин не пожадничал: ввел не только лошадиную дозу обезболивающего, но и на снотворное не поскупился», – решил Дарк, вставая с постели и начиная не спеша собираться на многообещающую встречу.

Глава 13

Пустые хлопоты

Ночь снова вступила в свои права, хотя стрелки часов показывали всего лишь без четверти десять. Зимой рано темнеет и поздно светает. И пусть в святых писаниях Единой Церкви сказано, что нечисть встает из могил ровно в полночь, Дарк точно знал, что это не так.

Еретические взгляды моррона основывались на двух неопровержимых фактах: во-первых, сама нечисть в привычном смысле слова – зомби сине-зеленого цвета с мотающимися ошметками гниющей плоти, прозрачно-летучие призраки со съемными головами, живые скелеты, блистающие белизной оголенных костей, мохнатые оборотни, лешие, водяные и крысы размером со здоровенную собаку – существовала лишь в воображении трусливых, боящихся собственной тени людей. Конечно, если не принимать всерьез проказ иллюзиониста Мартина и спецэффектов кинематографистов, паразитирующих на этих же суеверных страхах. Во-вторых, сырость и холод могильных плит были неприятны чопорным и величественно-надменным вампирам, которых, при высокой степени допущения, все-таки можно было отнести к разряду нежити. Кровососы, обитающие в гробах, да еще за железной оградой «последнего приюта», такая же редкость, как и преуспевающий финансовый воротила, обедающий в компании отвратно пахнущих попрошаек. Нет, вампиры не встают из могил, да и появляются среди нас не только ночью, но и тогда, когда солнечный свет слишком слаб и не может причинить им ощутимый вред. Не так давно, три или четыре года назад, Аламез собственными глазами видел, как по центральным улицам Альмиры средь бела дня прогуливались дюжины две «детей ночи». Смертоносные солнечные лучи не могли пробиться сквозь густую пелену тумана и смог, обычный пасмурный день стал для тварей ничем не хуже ночи.



Сигарета выпала из рук, дрожащие пальцы удачно крутанули колесико зажигалки лишь с третьего раза. Дарк нервничал, уже дважды он был вынужден покидать гостиницу в темноте, подвергая свою жизнь глупому, неоправданному риску. «Действительно, а почему Мартин решил встретиться ночью, да еще в безлюдном месте? – закралось сомнение. – Может, записку писал совсем не он, меня заманивают в ловушку?»

Однако холодный рассудок быстро отмел подозрения. Прошлой ночью его пригласили в «Барсук», вблизи клуба вампиров не было. Открытое, просвистываемое ветрами пространство набережной, да еще в пору лютых морозов, тоже не входило в число излюбленных мест кровососущих трутней. Конечно, Дарку было бы куда спокойнее встретиться с Мартином днем, но, возможно, у мага были веские причины избегать людных мест и не покидать убежища в оживленные часы. Конфликт с властями, взаимная неприязнь с местной преступной шантрапой, неудачный эксперимент, на какое-то время изуродовавший внешность ученого, и т. д. и т. д.; от не в меру принципиального и чересчур увлекающегося научной работой Гентара можно было ожидать чего угодно.

«Ладно, хватит нюни распускать, пора взять себя в руки и приняться за дело!» – Дарк небрежно бросил под ноги догоревший окурок и вразвалку побрел к припаркованному в двадцати метрах от входа такси.

Непринужденная, расслабленная походка туриста никак не соответствовала быстрым движениям прищуренных, цепких глаз. Всего за несколько секунд променада моррон успел внимательно осмотреть площадь перед гостиницей, вход в маленький ресторанчик на набережной и дворики ближайших домов. Редкие прохожие не обращали на его выдающуюся персону никакого внимания.

«В конце концов, Мартин не всесилен, он не мог знать, что я, как последний растяпа, забуду пополнить запас ДАХа», – успокоил себя Дарк и сел на заднее сиденье такси.

Именно в отсутствии под рукой спасительных зеленых таблеток и крылась истинная причина нервозности беглеца. Рыскавшая по городу стая вампиров во главе с красавицей Мирандой и еще каким-то Ситором могла учуять исходивший от крови моррона специфический аромат. Вовремя принятое снадобье избавило бы Дарка от многих проблем. Разгуливать же по ночным улицам без чудодейственного препарата было так же опасно, как плавать в бассейне с дюжиной прожорливых акул. Приятное различие состояло лишь в том, что город был куда больше даже самого огромного бассейна, а кровожадные вампиры не рискнули бы полакомиться его ядовитой для них кровью. Однако встреча все равно не предвещала ничего хорошего. Кроме острых клыков, в арсенале у кровососов были крепкие, длинные когти, способные располосовать мышцы до кости, и прочие смертоносные средства, изобретенные людьми: мечи, ножи, пистолеты, автоматы, переносные артиллерийские установки. Цивилизация развивалась, вампиры шли в ногу со временем и, не переставая кичиться своим превосходством над людьми, отнюдь не гнушались использовать в борьбе за выживание созданное человечеством вооружение. Аламез ничуть не удивился бы, встретив вампира в бронежилете с мечом за спиной, штурмовой винтовкой последней модели в руках, да еще и обвешанного с ног до головы гроздьями противопехотных гранат.

– Куда едем? – Вопрос таксиста прозвучал неожиданно и оторвал Дарка от размышлений.

– Рессорная площадь, – быстро ответил моррон и еще раз окинул беглым взглядом окрестности.

Если за гостиницей и наблюдали, то издалека, например, из окон ближайших домов или изнутри находившихся на стоянке энергомобилей. Однако когда такси отъехало, ни одна из машин не тронулась с места.

– Гони быстрее, плачу по двойному тарифу! – поторопил моррон водителя, желая увеличить отрыв от, возможно, сидевших у него на хвосте преследователей.



Площадь с устаревшим, но далеко не романтичным названием была Дарку совершенно неинтересна, это был всего лишь один из многих пересадочных пунктов на пути от гостиницы до набережной северного моста. До полуночи оставалось два часа, Дарк не хотел так долго колесить по городу, но до встречи с Мартином он должен был еще уладить одно очень важное дело.



Бесхитростные правила жизни изгоя запоминаются очень быстро, Те, кто не в состоянии заучить их, погибают, зато остальные крепки и духом, и телом, и головой. Беглец должен быть всегда готов к неприятным сюрпризам, не доверять никому и, мило беседуя с доброжелательно настроенными к нему людьми, не забывать держать их под прицелом. Моррон чувствовал себя весьма неуверенно без оружия. Забрать кинжал из сарайчика было опасно, вокруг разгромленного прошлой ночью убежища крутились вампиры. Не то чтобы они специально поджидали его возвращения, но кто-то ведь должен был ликвидировать последствия устроенного им разгрома. К тому же кинжал был хорош лишь для внезапного нападения из-за угла или для борьбы в тесных, запутанных лабиринтах комнат и подвалов. Сколько ни напрягал воображение Дарк, а так и не смог представить, что бы он делал с коротким лезвием в руках, окруженный врагами с автоматами. Герои надуманных приключенческих фильмов и низкопробных боевиков как-то умудрялись находить выход из затруднительных положений, Дарк не хотел даже пробовать, ему нужно было огнестрельное оружие, желательно автоматическое и с полным боекомплектом.

Торговля оружием в Полесье была почему-то запрещена, хотя без «дула» в кармане ходили лишь наивные да ленивые. Правительство как будто нарочно создавало режим наибольшего благоприятствования для подонков, промышляющих разбоем и грабежом. О нападении на полицейский участок не стоило и мечтать. Моррон не чтил закон и никогда не питал особой любви к его представителям, но он умел трезво оценивать соотношение сил и не хотел походить на ту дурную собачку с известной картины, что пыталась укусить за призывно болтающийся хвостик слона. Даже во время ночной смены полицейских в участке было слишком много, они мгновенно превратили бы его в решето. При удачном стечении обстоятельств он, возможно, смог бы спастись, но определенно не добрался бы до оружейного склада. Риск был слишком велик, а шансы на успех чрезвычайно малы. К тому же зачем идти напролом, когда есть удобный обходной путь. Дарк знал, как в любом городе раздобыть оружие, притом быстро, почти без риска для жизни и не привлекая внимания властей.



Несмотря на поздний час, на Рессорной площади было по-прежнему многолюдно. На яркие огни круглосуточно работающего супермаркета, как бабочки, слетались подвыпившие горожане всех достатков и сословий: клерки крупных и средних компаний, решившие продолжить корпоративный праздник, прежде чем разбрестись по домам, где их с нетерпением ожидали ворчливые жены; веселящиеся после сдачи очередной сессии студенты; отработавшие свою смену пролетарии и личности, привыкшие «соображать на троих». Иными словами, все те, кому было скучно сидеть по домам и кто самозабвенно занимался поисками приключений. На фоне галдящей, шумной толпы изредка виднелись и абсолютно трезвые личности. Как правило, их лица были угрюмы и печальны, а глаза с черной завистью взирали на гулявших собратьев.

«Как мало народу для счастья нужно, было б выпить что да закусить под рукой!» – тяжело вздохнул Дарк, стараясь не думать о грустном и как можно быстрее пробраться к дверям магазина сквозь рвущийся в продуктово-винный отдел живой поток.

Хотя ряды изобилующих питьем и снедью прилавков занимали весь первый этаж, к выходу, видневшемуся на другом конце зала, было не пропихнуться. Ругань, толчки, нечленораздельный галдеж и магическое заклинание: «В очередь!», то и дело слетавшее с губ умаявшихся продавцов, могли окончательно испортить настроение любому трезвому покупателю и привести к легкому психическому расстройству. Однако уже подогретым алкоголем клиентам было все нипочем.

Вначале моррон пытался плыть по течению, но вскоре понял свою ошибку. Бурлящий поток занес его в центр водоворота из нескольких очередей, откуда уже не было выхода. Товарищи по несчастью бойко толкались локтями и наперебой кричали, пытаясь разобраться, кто за кем стоит. Преодолев большую часть пути по-собачьи, на четвереньках, Дарк покинул площадку веселого народного игрища и поднялся по лестнице на второй этаж. Как и предполагал моррон, в отделах мужской и женской одежды, нижнего белья и кожаных аксессуаров ажиотажа не наблюдалось. Десяток случайно забредших в поздний час посетителей терялся на фоне заполненных товарами стеллажей и витрин. Пройдя быстрым, спортивным шагом мимо шуб, костюмов и засыпающих продавцов, Дарк оказался у точно такой же лестницы на противоположной стороне зала. Еще минута, и он в толпе отоваренных счастливцев вышел на улицу имени какого-то полесского князька с длинной, труднопроизносимой фамилией.

Теперь можно было и не торопиться: если вампиры и проследовали за ним до входа в супермаркет, то определенно потеряли его из виду внутри. К тому же от разгульной толпы несло на версту различными сортами вин и настоек, запах крови моррона мгновенно растворился в амбре спиртных эфиров и плодово-ягодных добавок.

Другой таксист отвез конспиратора на площадь перед пустующим в зимнюю пору речным вокзалом. Маленькое, непользующееся успехом казино и невзрачное кафе с игровыми автоматами немного оживляли покинутый людьми городской закуток. По крайней мере трое таксистов посчитали возможным «ловить клиентов» среди тихого, похожего скорее на омут, пруда.

Прикурив последнюю сигарету из смятой пачки, Дарк стал медленно прохаживаться возле ярко-красных энергомобилей с желтыми эмблемами такси на борту. Топтание на маленьком пятачке было неправильно истолковано водителями, они приняли моррона за припозднившегося бедного студента, скорбящего над последними грошами.

На самом деле Дарк не страдал от стеснительности и разминал ноги не просто так. Он всматривался в колоритные типажи джентльменов извоза, чтобы определить, кто из троих наиболее подходил для его затеи. Седой костлявый старик, сидевший за рулем первой машины, явно придерживался суровых, пуританских взглядов на жизнь и постоянно ворчал на беспечную молодежь. Такие люди вечно недовольны судьбой и начинают любой разговор с банальных, давно приевшихся всем слов: «А вот в наше время…» Толстощекий крепыш с отвисшим подбородком и в надвинутой на лоб до самых бровей меховой шапке сел за баранку совсем недавно. До этого он был или уважаемым в деревенской глуши агрономом, или каким-нибудь инженером-технологом с разорившегося металлургического завода.

«Не то, совершенно не то… а вот третий подходит, – принял решение моррон, прекратив круговые маневры возле стоянки и уверенно направившись к дверце выбранного такси. – Хищный взгляд исподлобья; заостренный подбородок со шрамом; маленькие, бегающие, крысиные глазки и костяшки пальцев, сбитые до мозолей. Мужичонка явно не раз побывал в тюрьме и скорее всего до сих пор крутится в криминальной среде. Как раз то, что нужно. Распутная девка-удача снова дует в мои паруса!»

– Занят, – недовольно пробурчал худощавый таксист с крысиными глазками, когда Дарк только открыл дверцу машины.

– Повтори еще разок, а то я что-то глуховат стал, – усмехнулся моррон, отработанным эффектным жестом доставая из кармана сотенную купюру.

В прищуренных щелочках джентльмена извоза заблестели искорки азарта, тонкие губы изогнулись в приветливой улыбке. Таксист обрадовался, что ошибся в оценке платежеспособности клиента, и приглашающе кивнул головой на сиденье.

– Куда тебе, друг?

– Не знаю. – Дарк хитро улыбнулся и пристально посмотрел в глаза прожженного прощелыги. – Думаю, ты сам догадаешься, куда отвезти сошедшего на берег моряка.

– Парск или Конорье? – поинтересовался водитель, не выдержав взгляда и отвернувшись.

– Парск, послезавтра снова уходим…

– А сюда-то каким ветром?

– Попутным! – грубо оборвал дальнейшие расспросы Дарк и протянул любознательному таксисту еще две купюры. – Твое дело не вопросы задавать, а баранку крутить да путь знать!



Давно миновали те времена, когда Старгород назывался Вольным Городом и был единственным крупным поселением лесовиков. Вокруг деревянных стен древнего города шумели непроходимые леса, а караваны груженных пушниной и медом ладей уходили вниз по Медведке. Плавания вольногородских купцов длились недолго: всего три дня по реке до устья, а затем еще двое суток вдоль морского побережья до ближайшего герканского города или острова с торговым аванпостом заморских купцов.

Прошли века, леса заметно поредели, город сменил название, а владения «медведей» расширились за счет земель приморских племен. В пятнадцатом веке возникла караванная база в Конорье, а в семнадцатом был основан Парск, маленький портовый городишко, быстро превратившийся в центр торгового мореплавания Полесского королевства. С тех пор набитые деньгами после долгого плавания моряки редко заглядывали в Старгород, они растрачивали нажитое в приморских городах.

Именно на жадность темной личности за рулем и рассчитывал Дарк, разыгрывая из себя сорившего деньгами морского волка. Его должны были отвезти в притон, опоить, соблазнить, обыграть в карты, отнять деньги и, немного намяв бока, снова выбросить на улицу.

– Тебе какие женщины больше нравятся: постарше или помоложе? – вновь открыл рот замолчавший было таксист.

– Почище, – кратко ответил моррон и мельком взглянул на часы. До встречи оставалось чуть больше часа.

– Грязнуль не держим. Есть тут одно местечко поблизости…

– Не болтай, вези! – поторопил водителя Дарк, умело изобразив на лице наивысшую степень мужского нетерпения.



План моррона рушился, как карточный домик, но менять его было поздно. Вместо хлипкой лачуги с обветшалыми стенами и выбитыми окнами, в грязном подвале которой находился бандитский притон, водитель привез его к весьма опрятному двухэтажному особняку неподалеку от центра города. Заведение явно считалось приличным и обслуживало только состоятельную клиентуру. Возможно, здесь принимались чеки с кредитками и в ходу были даже собственные дисконтные карты для постоянных клиентов. Мечты об увлекательной игре с картежными шулерами в облаках едкого дыма дешевых сигар и о последующем мордобое медлительных, толстопузых горилл-вышибал растаяли как дым. «В этой респектабельной обители продажной любви не играют в карты, не бьют клиентов со спущенными штанами бутылкой по башке и не подсыпают в бокал снотворного. Здесь грабят цивилизованно, при помощи чудовищных расценок, уважительного отношения и заискивающих улыбок, – пришел к выводу Дарк, выходя из машины. – Ну что ж, жалко, конечно, но ничего не поделать, придется слегка встряхнуть заведеньице!»

– Погодь чуток, – окликнул водитель моррона, спешившего в объятия нежных услуг, – сначала позвонить нужно, мы же ведь того, без договоренности…

– Зачем, машин же других во дворике нет?

– Затем, что порядок такой. – Водитель растянул тонкие губы в омерзительной улыбке и, лукаво подмигнув, поднес к уху видавшую виды телефонную трубку.



Дарк не слышал слов разговора, но прекрасно представлял, о чем шла речь. Сообщив «маман» о страждущем общения с ее подопечными клиенте, крысоподобный таксист договаривался о размере комиссионного вознаграждения.

«Не работа, а песнь! С меня денег немало срубил и еще зарплату требует. Чем же таким важным его совесть занята, почему не грызет?!» – дивился моррон, вновь начавший трястись от пробежавшей по телу волны холода.

– Все в порядке, иди, тебя ждут, – махнул рукой на прощание гид по злачным местам древнего полесского города и, сев обратно в машину, тут же уехал.

Еще не успело такси скрыться из виду, как входная дверь особняка открылась и появившийся на пороге рослый, коротко стриженный охранник в строгом, но отнюдь не дешевом костюме жестом пригласил мерзнущего посетителя пройти в дом.



Жемчужина, найденная на помойке, всегда покрыта сверху слоем липкой грязи, так и опрятный, но серенький, невзрачный фасад здания был всего лишь скромной ширмой, скрывающей от посторонних глаз великолепие интерьеров. Расписные вазы из фарфора величиной в человеческий рост, барельефные композиции, украшающие стены и высокий потолок, хрустальная люстра, позолоченные подлокотники кресел, мебель из красного дерева и, конечно же, вполне сносная коллекция картин – именно так и должна выглядеть гостиная вертепа для состоятельных особ.

«А чего-то все-таки не хватает, – со злорадством отметил моррон, придирчиво ища недостатки в изысканном интерьере. – Люстра висит косовато, да и хозяюшка могла бы не заставлять себя ждать. Гостей у порога встречать надо!» Повинуясь высказанному в весьма деликатной форме предложению встречающего, Дарк расстегнул молнию куртки и повесил сумку на диковинную вешалку в виде торчащей из стены человеческой кисти с растопыренными пальцами. Раздеваться моррон не стал, чем вызвал легкое недоумение у троицы застывших у входа охранников. Блюстители спокойствия продажного гарема удивились, но не стали настаивать, странное поведение гостя было списано на неуверенность в себе и неловкость, которые часто испытывают те, кто прибегает к пикантным услугам впервой.

«Маман» задерживалась, то ли чистя перышки, чтобы предстать перед новым клиентом в полной красе своих преклонных лет, то ли улаживая какой-нибудь незначительный мелкий конфликт. Для успешной реализации задуманного морроном присутствие хозяйки и ее дамочек было совершенно необязательно. Дарку нужно было только время, минуты две-три, не более, чтобы изучить планировку дома и просчитать возможные варианты действий. Первым делом внимания были удостоены не очень-то и бдительные охранники.

«Двое из троих вооружены электродубинками: маленькими, компактными, раздвижными, легко убирающимися в карман брюк. Тот, что меня встречал, видимо, за главного. Пиджак у него дорогой, сшит на заказ, и не видно, есть ли у него пистолет. Будем считать, что есть… по крайней мере должен быть! – Дарк быстро окинул взглядом фигуры мужчин и, покончив с осмотром будущих жертв, перешел к оценке сцены предстоящих боевых действий. – На втором этаже ничего интересного нет, там только рабочие помещения: спальни, бассейны, площадки для игрищ: „Я сделаю тебе больно, но хорошо…“ Подниматься по лестнице не придется: закуток охраны и комнатка наблюдения за внешним периметром здания, где устало пялится в мониторы еще один бритоголовый крепыш, находятся наверняка вон за той прикрытой ширмой дверью. Хорошо устроились, практично и со вкусом… Ну что ж, пора начинать, полюбоваться на стройные ножки и аппетитные… телеса загляну как-нибудь в другой раз».

– Ну и долго мне еще здесь топтаться? – озадачив охранника вполне уместным вопросом, Дарк развернулся к старшему лицом и непринужденно вскинул руку, чтобы посмотреть на часы, свободно болтающиеся на запястье.



Наручные часы, несомненно, являются одним из важных элементов антуража уважающего себя мужчины. По ним судят о человеке: о его состоятельности, образе жизни, консерватизме или радикальности взглядов. Фирма-производитель выступает гарантом не только и не столько безупречности работы маленького механизма, но и того, что его счастливого владельца примут как своего в определенных кругах общества. Если собираешься блистать на светских раутах потомственных аристократов, то следует носить часы от «Герцог ля Кур». Влиятельные государственные мужи, крупные промышленники и финансовые короли предпочитают продукцию шеварийских мастерских «Протерос» и «Мемос». Лидеры оппозиционных правительству КС партий носят исключительно дальверийские «Кансон». Среди известных артистов, художников, музыкантов и прочих творческих натур котируются товары под марками «Модорн» и «Кэль Бафан». Что и говорить, в современном мире часы стали не только признаком материального благополучия, но и символом клановой принадлежности. Часы могут быть разных размеров и форм, золотыми или обычными стальными, противоударными или водонепроницаемыми, но корпус только одних часов в мире был специально укреплен и сбалансирован для броска.



Легким движением пальцы расстегнули замок ремешка. Ближайший и самый крепкий из парней даже не успел удивленно вскинуть брови, как тяжелый цинтиловый циферблат с хрустом врезался в его переносицу. Резкая боль пронзила лицо и волной прокатилась до затылка, охранник мгновенно потерял сознание. Быстрый удар ногой в грудную клетку откинул старшего смены на пол к входной двери. Рука третьего вышибалы машинально скользнула за спасительной дубинкой, но своевременно подскочивший к врагу моррон обхватил и сильно надавил на запущенную в карман брюк кисть. Как только раздалось тихое потрескивание, Дарк отдернул руки и отскочил на шаг назад. Тело охранника забила частая дрожь, глаза вылезли из орбит, а из непроизвольно открывшегося рта потекла слюна. Если бы у обритого наголо парня были волосы, то они непременно встали бы дыбом. Преждевременно активизированная электродубинка парализовала своего же хозяина.

Победа досталась моррону на удивление быстро и легко. Схватка продлилась не более двадцати секунд, и еще столько же времени Дарк потратил, чтобы добить кулаком по лбу начавшего подниматься с пола начальника смены и досконально изучить содержимое его карманов. Как и предполагалось изначально, складки просторного пиджака скрывали от глаз посетителей массивную, длинноствольную «сурабу», вещь в бою малоэффективную из-за малой вместимости обоймы, сильной отдачи и низкой скорострельности, но зато достаточно грозную на вид, чтобы припугнуть зарвавшегося клиента, не желающего оплачивать счета.

«Какие они, эти громилы, самонадеянные, медлительные и глупые, даже оружие выбрать мозгов не хватает… ничего, обойдемся и этим, сойдет за неимением лучшего!» – подумал моррон, пряча громоздкий пистолет за пазуху и поспешно распихивая по карманам четыре запасные обоймы.

Шальной мысли посетить комнатку наблюдения и проинспектировать внутренности, возможно, находившегося там оружейного сейфа, не суждено было воплотиться в жизнь. Во-первых, до установленного времени встречи оставалось всего сорок минут, а во-вторых, Дарка спугнуло доносившееся сверху легкое постукивание каблуков. Хозяйка, а может, всего лишь освободившаяся сотрудница притона, наконец-то решила почтить неурочного гостя своим присутствием.

«Затея и так удалась, не нужно усложнять задачу и зарываться…» – Дарк подобрал с пола забытые было метательные часы и побежал к выходу. Спускавшаяся по лестнице женщина даже не успела заметить быстро мелькнувшую за дверь тень, а меткий выстрел из крупнокалиберной «сурабы» по прикрепленной к стене видеокамере отложил момент поднятия тревоги по крайней мере на три-четыре минуты.



Холодный ветер дул с окованных льдом просторов реки, пугая моррона то залихватским свистом, то жуткими завываниями. Сверху доносилось надрывное кряхтенье иногда проезжающих по мосту энергомобилей. Было темно, пустынная набережная тонула во мраке. Освещения не было, лишь под самым мостом качался из стороны в сторону единственный уцелевший во всей округе фонарь.

«Ну и занесло меня в местечко! – чертыхнулся моррон, стараясь как можно плотнее укутаться в полы просвистываемой ветром куртки. – Нужно, пожалуй, умерить свой авантюрный пыл, а то и до беды недалеко. Если вампиры не укокошат, так погодка доконает».

Опасения Дарка не были лишены здравого смысла. Место встречи было выбрано крайне неудачно. Если бы из темноты неожиданно вынырнули вампиры, то бежать было бы некуда: кругом простиралось открытое пространство, а под ногами скрипел тонкий слой снега, слегка припорошивший бугры неровного льда, образовавшегося в результате многократной и хаотичной смены заморозков на оттепели. Горожане в лице ворчливых и вечно пьяных дворников не мешали суровой природе создавать непревзойденные произведения искусства изо льда и снега. Любовь к натурализму местных аборигенов привела к тому, что на мостовой можно было с трудом стоять, не то чтоб уж бегать.

Боязнь опоздать на долгожданную встречу с Мартином сыграла с морроном злую шутку. Он так торопил заспанного таксиста, что приехал в назначенное место задолго до положенного срока. Пятнадцатиминутное ожидание окончательно подорвало бойцовский дух и поморозило конечности. С мечтой о горячем душе, теплой постели и двухстах-трестах граммах любой живительной влаги на спиртовой основе Дарк встретил первые удары колокола расположенной где-то поблизости церкви. Мерный звон возвестил о приближении полуночи и вселил в сердце надежду.

– Давно ждешь?

Прозвучавший за спиной голос заставил беглеца резко обернуться.

Скрипучий фонарь, раскачивающийся на высоте двух с половиной метров, освещал лишь маленький пятачок погруженного во тьму закутка под мостом. Мартин находился поблизости, но видно его не было.

– Давно мерзнешь, спрашиваю?! – повторно прозвучал вопрос.

От стены отделилась рослая фигура в черном плаще, слишком большая, чтобы принадлежать тщедушному магу, да к тому же с развевающимися на ветру прядями белых волос. Дарк застыл в оцепенении, непослушный язык машинально облизнул пересохшие губы, глаза напряглись, всматриваясь в темноту. Незнакомец медленно приближался, еще пара шагов, и тусклый свет фонаря осветил скуластое лицо с выпученными бусинками бесцветных рыбьих глаз.

– Конрад, сукин сын! – испуганно выкрикнул моррон, выхватив из-за пазухи «сурабу» и прицелившись старому недругу точно в лоб.

– Рад, что ты меня узнал. Столько лет прошло, а помнишь… трогательно. – Тонкие губы второго моррона искривились в ухмылке. – Вообще-то меня зовут Конт, можно кликать Контом Неприкаянным, но не Конрадом, и уж никак не сукиным сыном. Я же не называю тебя по старинке Манфредом Жестокосердным!

– Где Мартин?! – отрывисто произнес Дарк и взвел курок.

– А я почем знаю? – Конт пожал плечами и задернул полы легкого осеннего плаща, надетого поверх свитера с высоким воротом, – Наверняка прячется где-нибудь и, отрешившись от дел мирских, с головой погрузился в исследования. Постигает истину в удаленном монастыре или колдует над ретортами в заброшенной шахте, чего от него еще ожидать?! Сказать по правде, это я вызвал тебя на встречу. Пришлось пойти на обман, но иначе бы ты не пришел…

– Чего тебе нужно?! – при воспоминании о прошлой встрече с морроном-изгоем Дарка начала бить дрожь.

– Поговорить, но не здесь… холодно слишком… пошли! – Не обращая внимания на все еще смотревшее ему в лицо дуло «сурабу», Конт повернулся к Дарку спиной и направился к стене. – Пошли, не трусь! И убери ты эту игрушку, ты же знаешь, она тебе не поможет!



К сожалению, Конт был абсолютно прав. После произошедшего с морроном две тысячи лет назад несчастья его мозг сумел побороть сумасшествие, а тело стало неуязвимым. Своенравный, бессмертный, как бог, и не подчиняющийся воле Коллективного Разума, Конт стал бы для Легиона настоящей проблемой, если бы бесследно не исчез несколько столетий назад. Дарку повезло, ему довелось уже дважды видеть живую легенду Одиннадцатого легиона, в то время как многим собратьям по клану никогда не выпадала такая возможность.

Повинуясь желанию докопаться до сути происходящего и успокаивая себя мыслью, что если бы Конт хотел его смерти, то уже давно осуществил бы задуманное, Дарк опустил пистолет и медленно побрел вслед за великаном. Когда они подошли к основанию моста, Конт нажал на скрытый между камнями кладки рычаг и стена бесшумно отъехала в сторону.

– Иди первым, выключатель справа. – Слова хозяина убежища прозвучали как заверение, что он не ударит в спину.

Глава 14

Под северным мостом

– Ты гостеприимный хозяин, твое вино достойно похвал, а ораторские умения просто поражают своей изощренностью. Уже пятнадцать минут ты бесплатно плачешься в мою жилетку и жалуешься на злодейку-судьбу, поступившую с тобой незаслуженно жестоко. Неужели только ради этого ты хотел видеть меня? Неужели только потому, что тебе захотелось покаяться и пролить скупую мужскую слезу, я столько мерз под этим чертовым мостом?!

Внутри Дарка все клокотало от злости. Он ненавидел Конта и презирал себя за глупость, за пустую трату времени, которое могло быть потрачено на поиск причин и ликвидацию последствий затеянной полесскими вампирами игры. К тому же у моррона было с избытком своих проблем, чтобы впустую растрачивать душевные силы и драгоценное время на выслушивание чьих-то слезливых бредней. Расцвет эльфийской государственности, становление первых человеческих королевств – кому это сейчас интересно? Даже для него, тысячелетнего долгожителя, эти времена казались далекими, сказочными, нереальными…

Злость и обида перемешались в гремучем коктейле чувств, Аламез был готов вскочить с кресла и накинуться на сидевшего перед ним Конта с кулаками. Однако разум уберег моррона от эмоционального импульса, который наверняка стоил бы ему жизни.

– А я-то думал, ты умнее… по крайней мере на это надеялся, ну да ладно. – Конт флегматично пожал плечами, поставил бокал с вином на пол, а затем положил ноги на стол. Мне казалось, ты не торопишься, поэтому и начал рассказ с самого начала, так сказать, с истоков. Однако вижу, тебя гложут сомнения: обладаю ли я действительно ценной информацией или просто ищу благодатную аудиторию для излияния безумных фантазий?

– Не гложут, все и так ясно, – с вызовом произнес Дарк, смотря Конту прямо в глаза. – Твое сумасшествие – притча во языцех, факт аксиоматичный, не оспариваемый!

– Придется тогда поступить по-другому, – невозмутимо продолжил Конт, не обратив внимания на колкое замечание. – Сначала я изложу лишь голые факты, а потом отвечу на твои многочисленные и вполне уместные, с моей точки зрения, «почему».

– Валяй, сгораю от нетерпения, а вот насчет вопросов не уверен, вряд ли они последуют, – ответил Дарк, отводя взгляд от мертвенно-бледного лица собеседника и сконцентрировавшись на изучении мокрых подошв высоких армейских ботинок, вопреки правилам приличия появившихся между горшком с дымящимся мясным рагу и огромной миской с тушеной капустой.

– Эх, молодежь, молодежь, такая прагматичная и ограниченная! Ее не интересуют глобальные проблемы, судьба всего мира – ничто! Мозги начинают шевелиться, только когда дело коснулось непосредственно их, – печально произнес Конт, как всякий отшельник привыкший мыслить вслух. – Ну что ж, коль по порядку рассказать не удалось, перейдем к фактам. Признание первое: «старгородскую бойню» устроил я, по личным, так сказать, мотивам. Реалия нашей собачьей жизни номер два: вампиры обвинили в резне тебя, поскольку о моем пребывании в Полесье им до сих пор неизвестно, а ты был у всех на виду. Легендарный, заслуженный моррон, член Совета Легиона, весьма тривиально боролся со скукой, возясь с балбесами-киношниками. Вот тебе и суровая, объективная истина, никто не захотел долго копошиться в этой неприятной истории, а просто свалили мои делишки на твою невинную, случайно оказавшуюся поблизости голову. Это Полесье, друг мой, здесь делом сыска всерьез никто не утружден. Народец простой, зрить в глубину проблемы не приучен… – Конт весело рассмеялся и игриво щелкнул кончиками пальцев. – Ну вот и ответ на вопрос, ради которого ты притащился в Старгород. Ты знаешь, кто виноват и почему обвинили тебя. Теперь я готов объяснить, что заставило меня немного порезвиться в ночном клубе, я ожидаю твое первое «почему».

– А как насчет встречи с Советом Легиона и понесения заслуженного наказания?!

– Я-то предстану перед светлыми очами собратьев-морронов, да вот они со страху разбегутся. – В бесцветных, холодных глазах моррона впервые за время разговора промелькнула искорка жизни.

Хоть Дарк и пытался держать марку, но на самом деле он прекрасно понимал, какой безумной и абсурдной была бы его попытка применить силу. Опыт прошлого поражения показывал, что Конт был намного сильнее и проворнее его.

Аламез не сомневался: если начнется схватка, то закончится она точно так же, как и их встреча в приморском лесу.

– Я, пожалуй, промолчу. Вижу, ты уже сам понял, как наивны и самонадеянны твои речи. Мальчика занесло, ну что ж, бывает…

Вместо того чтобы еще сильнее разозлиться, Дарк неожиданно для себя успокоился и даже проникся странной, иррациональной симпатией к врагу. Конт упорно добивался встречи с ним, хотел что-то объяснить, а мог бы ведь продолжать отсиживаться в убежище под мостом и, усмехаясь, наблюдать, как стаи разъяренных вампиров гоняют его по Полесью. Настойчивость, с которой изгой продолжал разговор, должна быть вознаграждена вниманием. Рассудок окончательно поборол бушевавшие эмоции, теперь Дарк действительно был готов слушать.

– Сначала предлагаю заключить пакт о взаимном уважении: ты на время забудешь о старых обидах и моем сумасшествии, а я удержусь от нелестных высказываний о Совете Легиона в целом и об его членах в отдельности.

– Договорились, – к изумлению Конта быстро согласился Аламез, – тем более что политика Совета в последние годы мне тоже не нравится, а псих, которого столетиями ловят, но не могут поймать, достоин уважения.

– Ну вот и отлично, – кивнул головой Конт и в знак уважения к собеседнику убрал ноги со стола. – Итак, начнем! У меня есть к тебе весьма выгодное предложение. Я хочу изжить из Полесья вампирскую заразу, но мне не справиться одному, не хватит сил…

– Тебе?! – искренне удивился Дарк.

– Да, мне. Прошу слушать и впредь не перебивать! Тратить время на бессмысленную болтовню – не самое разумное времяпрепровождение. – Конт на секунду замолк и, пытаясь нащупать утерянную нить разговора, нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Задача на самом деле не так уж и проста, как кажется на первый взгляд. Слабенькие кровососы, удаленность общины от основных сил клана, недальновидность руководства, разобщенность…

Но есть одно обстоятельство, которое в корне меняет дело. Если мы будем действовать сообща, то сможем переломить хребет вампирской гадине, а в знак благодарности я предстану перед Советом и верну тебе честное имя. – Видя раздумье на лице Дарка, Конт, немного погодя, добавил: – обещаю, что при этом никого из морронов не убью и постараюсь даже не покалечить. Последнее, как ты понимаешь, будет зависеть не только от меня: всегда найдется дурак, решивший погеройствовать!

– В принципе я не против, но хочу знать, что это за обстоятельство загадочное такое и почему у тебя зуб именно на полесских вампиров.

– Это имеет значение? Что-то может измениться? – подозрительно нахмурился Конт.

– Нет, но я не люблю действовать вслепую, слишком стар, чтобы быть мальчиком на побегушках. К тому же марионеткой чувствовать себя неприятно, теряешь самоуважение.

– А-а-а, ты об этом… – Конт понимающе улыбнулся. – Хорошо, я расскажу, но слушать придется долго, так что запасись терпением, компаньон!

– Потенциальный, – поправил собеседника Дарк, – я ведь еще не дал согласия.

Конт нахмурил лоб и, чтобы помочь мыслям выстроиться в линию логической последовательности, стал жадно поглощать не успевшее окончательно остыть рагу.

«Здоровая реакция здорового организма: перед тем как утруждать себя словоблудием, следует основательно подкрепиться. Если беседа так и дальше пойдет, то мне одна капуста да вода достанутся!» – Хороший аппетит хозяина мгновенно вызвал спазмы пустого желудка гостя.

– История эта началась очень давно, – опустошив добрую половину горшка, не отягченный наличием хороших манер, Конт вытер рот засаленным рукавом свитера и начал вещать, гипнотизируя Дарка блеском рыбьих глаз, – и как каждое событие, у которого уже нет живых очевидцев, обросла мифами, легендами и нелепыми выдумками. Одни рассказчики стараются приукрасить, воплотить прозу жизни в романтическую поэтику, другим не хватает знаний или мозгов, и они строят ложные предположения, но есть и такие, кто специально искажает факты, чтобы представить дела давно минувших лет в выгодном для них свете. У одного и того же происшествия может быть десяток различных трактовок. Время устраивает гипотезам и теориям суровый экзамен: через пятьдесят лет из десятка вариантов остаются лишь три-четыре, а через двести – всего один, тот, который последующими поколениями воспринимается как неоспоримая истина. Скажи, что слышал обо мне, почему меня считают сумасшедшим, почему называют неприкаянным?

Вопрос прозвучал неожиданно и застал Дарка врасплох. Моррон поспешно начал припоминать разрозненные отрывки слышанной им когда-то истории, но так и не успел сложить их в затуманенной голове. У Конта не хватило терпения, он сам ответил на собственный вопрос:

– Можешь не утруждаться, я и сам знаю, чем забивают старожилы клана мозги вновь испеченным легионерам. Коллективный Разум создает моррона и ставит перед ним задачу, от успешного решения которой зависит судьба человечества. Если великая миссия провалилась, что на практике случается крайне редко, то моррон погибает, но иногда судьба дает ему второй шанс. Он воскресает и должен ликвидировать последствия прошлой неудачи. В случае со мной, как гласят отредактированные лет эдак тысячи полторы назад записи в летописи Легиона, которые сейчас, естественно, считаются подлинными, произошел весьма неприятный казус: Коллективный Разум совершил ошибку, не предусмотрел патовой ситуации, и я угодил в безвыходную западню. Моррон, который должен был покончить с зарождающимся вампиризмом, потерпел неудачу, а воскреснув через несколько десятков лет, даже теоретически не смог бы вернуть историю в прежнее русло. Перебить всех вампиров – означало уничтожить часть человечества, разум которого создал его.

Вампиры – не биологический вид, они люди, инфицированные вирусом жажды крови. Если не веришь, то спроси у любого кровососа, помнит ли он времена, когда был смертным, испытывает ли он влечение к особям противоположного пола, гложут ли его порой угрызения совести? Если тебе ответят «нет», значит, просто покривят душой.

Конт величественно поднялся с кресла и подбросил дров в камин. Дарк молча слушал, показавшаяся вначале весьма скучной лекция заинтересовала моррона. Он чувствовал, что может узнать много нового, и начал сомневаться в правдивости прописных истин.

– Сейчас уже не осталось в живых тех, кто помнил бы меня во времена первой попытки. Очевидцы же моего воскрешения утверждают, что я вел себя неадекватно. Раздираемый на части противоречивыми позывами разума и спорящими между собой в моей голове голосами, я медленно сходил с ума. Часто разговаривал сам с собой, был вспыльчив, раздражителен, груб, порой жесток… Действия мои часто противоречили здравому смыслу. Коллективный Разум требовал от меня избавить его от вампирской составляющей, но в то же время энергия мыслей превращенных в вампиров людей ставила на моем пути препоны. Я попал в замкнутый круг и, не найдя выхода, сбежал в горы, где нет людей и голоса не так громко слышны. Потом я вернулся, проклятые голоса иссушили мой рассудок, и я стал бессмертным сумасшедшим, вынужденным целую вечность влачить жалкое существование. Приблизительно так рассказывают обо мне в Легионе?

– Почти, вот только причина твоей неудачи объясняется не человеческой сутью вампиров, а значительной численностью популяции и быстрыми темпами воспроизводства. Видишь ли, в Совете до сих пор спорят, можно ли вампиров распознавать по полам, а уж твое заявление о «зараженных людях» – явная ересь, с точки зрения подавляющего большинства.

– Понятно, а что говорят Мартин и Анри?

– Ничего, – Дарк развел руками, – до того как пропали, они предпочитали целомудренно хранить молчание по данному вопросу.

– Мудро и в то же время весьма опрометчиво.

Конт задумался. По бледному лбу пробежала волна морщин, а неуемные пальцы затеребили края свитера. Внезапно посетившая изгоя мысль всего на минуту оторвала его от повествования.

– Так вот, на самом деле все было совершенно не так. Куда проще и одновременно безысходнее. Я расскажу правду, а воспримешь ли ты мои слова всерьез, решай сам. Кто знает, может быть, когда-нибудь ты, как Мартин и Анри, покинешь ряды Легиона и будешь искать свой собственный путь борьбы.

– Вряд ли, но выслушаю тебя с удовольствием. – Дарк не кривил душой, рассказ Конта не походил на несвязные бредни томящегося от духовного одиночества сумасшедшего.

– Все началось с эльфов, – внезапно заявил Конт так серьезно и напыщенно, как будто огласил вердикт суда.

Упоминание о древнем, давно вымершем народе заставило Дарка слегка передернуться. Его опыт общения с остроухими, худощавыми снобами нельзя было назвать приятным.

– Я не знаю, сколько точно просуществовала их цивилизация, – продолжал говорить Конт, алчно косясь на горшок с остатками рагу. – Тебе почти тысяча лет, но ты застал лишь осколки прошлого великолепия. Мартин в два раза старше, но он видел только упадок и угасание когда-то великой культуры. Я же топчу эту землю более двадцати шести столетий, мне посчастливилось быть свидетелем того исторического момента, когда солнце эльфийского народа достигло зенита и начало медленно клониться к закату. Внутренние распри, межклановый дележ земель, всепоглощающий карьеризм высших чинов, стремящихся любой ценой удержаться на высоком посту, не дать нижестоящим перепрыгнуть через их головы, а соседу по-дружески запустить стадо козлов в огород – вот именно те невидимые черви, которые медленно, но верно сгрызли тело могущественной эльфийской империи. Не правда ли, что-то напоминает? Масштаб не тот, но проблемы похожи!

– На Легион намекаешь?

– И на него в том числе, – презрительно хмыкнул Конт. – Вообще-то эти проблемы присущи любой большой организации, будь то ассоциация свободных торговцев протухшей рыбой, интерконтинентальная корпорация или огромная держава. Мне кажется, вполне уместно привести сравнение с боевой машиной, скажем, с танком. Не видя, кого задавить, бортовой компьютер начинает борьбу со ржавчиной и не замечает, что болты уже давно объявили войну шестеренкам и гайкам.

– Механик из меня никудышный, технику не люблю, да и в философы тоже не гожусь, может, все-таки не будем отвлекаться от темы? – Дарк почувствовал, что Конт еще долго мог проводить образные сравнения и параллели, утомляя его открытием истин, которые он и так знал.

– Эльфийское государство разлагалось абсолютно по тем же причинам, по которым впоследствии распадались и человеческие многонациональные, крупнотерриториальные образования. Разница лишь в том, что отсутствие сильных внешних врагов растянуло этот процесс на тысячелетие. Болезни эльфийского общества были присущи весьма банальные симптомы: слабость центральной власти, благополучие столичной жизни, голод, серость и нищета на удаленных окраинах, все учащающиеся бунты и мятежи в провинциях, плавно перерастающие в войны за независимость, спровоцированные местными удельными князьками, возомнившими себя будущими императорами. Однако основной угрозой, по мнению эльфийских правителей, стало поднимающее голову человечество.

– Понятно, тривиальное до тошноты стремление зажравшихся властелинов найти виновного оптом во всех бедах и направить праведный гнев народных масс в нужное русло. Почетно-переходящее знамя козлов отпущения, кочующее в настоящее время между эфиолами островных территорий и дальверийцами, оказывается, было изготовлено надменными эльфами и торжественно вручено первому человеку.

– В точку, – весело рассмеялся Конт и бойко забарабанил ладонями по многострадальным подлокотникам кресла, – дела обстояли именно так, хотя не могу осуждать остроухих, в каждом мифе есть доля истины. Люди действительно представляли угрозу для эльфийской цивилизации. Как ты, наверное, знаешь, существует множество версий возникновения первого человека. Не будем перечислять религиозные теории, их много, и все они сводятся к одному: человек создан небесными силами из Божественной плоти.

– А вот ошибаешься, шаманы Мангурского полуострова и близлежащих атоллов до сих пор искренне убеждены, что их слепили из глины, песка и ила.

Резкая перемена в настроении Конта не могла не отразиться и на собеседнике. Дарк начал шутить, чему сам искренне поразился.

– Да-да, конечно. Я еще забыл про легенду северян о теле женщины, вырубленном из глыбы льда, и ее волосах, созданных из пены морского прибоя. Но если говорить серьезно, то никто не знает, откуда мы появились, и чем дальше шагает человечество, тем меньше шансов это узнать. Официально признанная верной ныне теория гласит, что человек возник в результате длительных эволюционных преобразований и скрещивания пещерных и древесных обезьян. Эту гипотезу можно было бы считать разумной, однако современная наука имеет весьма смутное представление о прошлом. События, произошедшие ранее, чем пятьсот лет назад, покрыты для ученых пеленой мрака. Ни биологам, ни историкам ничего не известно об орках и эльфах. Даже сами названия этих рас не вышли из обихода исключительно благодаря народному творчеству, сказкам, передаваемым из поколения в поколение. Вспомни, существование легендарного Кодвуса, в котором ты, кстати, весьма отличился, было доказано каких-то пару лет назад!

– Ты и об этом знаешь?

– Я знаю о многом, но дело совсем в другом. – Конт снова был собран и напряжен, наверное, из-за того, что боялся сбиться с заранее намеченного пути повествования. – Мне больше импонируют теории эльфов…

– Теории?! – перебил Дарк. – Почему во множественном числе? Лично я слышал лишь одну: человек – побочный эффект блуда эльфиек и пронырливых гномов.

– Да ты романтик! – Игривая улыбка вновь пробежала по хищному лицу Конта. – Из двух версий выбрал самую привлекательную, хотя, впрочем, и она имеет право на существование.

– А в чем заключалась другая?

– Все то же избитое предположение об эволюции пещерных обезьян, но на этот раз искусственно ускоренной самими эльфами. Не буду распространяться долго, перечислю лишь основные вехи становления человека: примат – дармовая тяговая и вьючная сила; тупой, умственно ограниченный раб, выдергивающий редиску на господских полях; перетаскивающий болванки слуга у кузнеца и т. д. и т. д., по нарастающей…

– Ты хочешь сказать, что всемогущие эльфы испугались потенциала развития, заложенного ими же самими в черепную коробку обезьянообразного слуги?

– Быстро мыслишь и схватываешь на лету, приятно удивлен! Однако это всего лишь теория. В те времена, когда я стал морроном, человечество уже существовало как общность и даже пыталось создать какое-то подобие государств. Эльфы же потеряли большую часть своих знаний, они сами лишь строили предположения, где и в чем допустили ошибку их предки. Одни склонялись к теории с гномьим блудом, другие огульно винили во всех несчастьях вышедший из-под контроля эксперимент. Кстати, с приверженцами именно этого учения ты впоследствии столкнулся в Шермдарме. Они пытались отплатить людям за свое унижение той же монетой и создали шаконьесов. «То, что незаслуженно возвысило человека, его же и уничтожит!» – процитировал Конт высказывание одного из старейшин шермдармской эльфийской общины, слышанное, по-видимому, непосредственно из уст первоисточника. – Какая бы из теорий ни была верной, а факт остается фактом: эльфы видели в людях потенциал к дальнейшему развитию и внезапно почувствовали себя лишь жалким, промежуточным звеном в цепи эволюции разумных существ.

– Позволь усомниться, ты слишком утрируешь. Во-первых, с чисто физиологической точки зрения эльфы ничуть не уступали людям. Они выглядели немного по-другому, но по сути…

– К вопросам физиологии вернемся потом, что «во-вторых» или ты это так, для красного словца сказанул?

– Да нет… – Дарк попытался собраться с мыслями, он интуитивно чувствовал, что оппонент ошибается, но доказать это элементарно не хватало знаний. – Я, конечно, не такой знаток эльфийской культуры, как ты или Мартин, и собственными глазами видел лишь разрозненные остатки когда-то великого народа, но натуру эльфов я знаю, прочувствовал на себе. Если бы они вовремя увидели реальную угрозу, то уничтожили бы человечество на корню, забыли бы о внутренних разногласиях и занялись повальной резней.

– В том-то и дело, что вовремя! Ты застал уже не тех эльфов, – печально улыбнулся Конт и по-отечески покровительственно посмотрел на несмышленого подростка, сидевшего перед ним. Именно так он и воспринимал Дарка, разница в возрасте и накопленном жизненном опыте давала о себе знать. – У эльфов – твоих современников – ненависть ко всему человеческому была сформирована на генетическом уровне. Целью их жизни была борьба и восстановление безвозвратно утраченного, они были готовы неустанно жечь и убивать. Горнила многочисленных кровопролитных войн сделали свое дело. В те же времена, о которых пытаюсь рассказать я, такого чувства еще не возникло. Единства во взглядах не было, да и радикально настроенные группировки понимали абсурдность идеи уничтожения всего человечества. Колесо истории можно направить и влево, и вправо, но заставить его катиться назад нельзя! Кто-то же должен был продолжать дергать редиску и таскать тяжелые кирпичи? Низы эльфийского общества были избалованы и делать этого уже не хотели. К тому же слишком много людей попало в рабство к гномам, а бородачи симпатизировали своим новым помощникам и издавна питали отвращение к «эльфийским завихрениям». Они бы не согласились устроить «кровавую баню» разумным существам, пусть даже не таким высокоразвитым, как они.

– Понял. – Дарк мельком взглянул на часы и с ужасом отметил, что встреча длилась уже два с половиной часа. – Тебя интересно слушать, но время идет, а мы еще не добрались до сути вопроса.

– Отнюдь, мы только что достигли кульминационного момента. Многие наши с тобой неприятности произошли как раз из-за того, что проказники эльфы решили перехитрить природу, но обманули в конечном итоге лишь себя. Несмотря на множество общих черт, между нашими видами есть одно существенное различие.

– А я-то, дурак, думал, их целых четыре: уши, рост, худоба и дурной характер. – Дарк пошутил, но, не увидев на лице Конта улыбки, замолчал.

– Нет, это жизненный цикл, у нас он значительно короче. Эльфы жили долго: триста-четыреста лет, в то время как человеческий организм рассчитан природой всего на семьдесят-сто лет, и это при благоприятных внешних условиях. Войны, голод, тяжкий труд, стрессы и прочие негативные факторы значительно укорачивают среднюю продолжительность жизни. Сейчас она относительно высока: пятьдесят пять-шестьдесят пять лет, а в те времена сорокалетний мужчина считался уже стариком.

– Подожди, так чего же испугались эльфы? В чем заключается преимущество нашего вида, если мы даже сейчас менее жизнеспособны, чем они? – Рассуждения Конта не укладывались в голове Дарка, в то же время Аламез чувствовал, что изгой знал, о чем говорил. Вывод напрашивался сам собой: он еще многого не понимал в этом мире.

– С точки зрения отдельно взятого живого существа, ты абсолютно прав: лучше быть эльфом и жить четыреста лет, чем всего сорок. Но, как это ни парадоксально прозвучит, вид в целом от этого только проигрывает. Продолжительный жизненный цикл не преимущество, а весьма существенный недостаток, если рассматривать вопрос объективно, без привязки лично к себе. Говоря современным языком, человечество имело три конкурентных преимущества: высокие темпы воспроизводства, низкая стоимость жизни одного индивидуума и частая обновляемость стандартов.

– Стой-стой, куда-то тебя не в ту степь понесло, проще объясняться можешь?

Из груди Конта вырвался тяжкий вздох. К сожалению, его новому компаньону не хватало опыта, материал нужно было разжевывать, вместо того чтобы обозначать основные позиции емкими социо-философскими терминами.

– Пойдем по порядку! Более высокие темпы воспроизводства гарантировали людям быструю восполняемость популяции во времена войн и умопомрачительные темпы роста, когда обстановка относительно спокойна. Природа усилила значимость для человека инстинкта размножения, у эльфов же он был намного слабее, чем инстинкт самосохранения. Разве в твоей практике не бывало случаев, когда человек рисковал жизнью только ради того, чтобы вступить в интимные отношения?

– Да на каждом шагу! – рассмеялся Дарк, вспомнив, сколько раз сам ползал по отвесным карнизам, пытаясь залезть в окна опочивален красоток, и безрассудно дрался из-за женщин на дуэлях.

– Ну вот, а для любого эльфа такой повод для риска был бы неприемлем, хотя это не значит, что он трус, просто по-другому устроен. Ты бы ведь тоже не стал осознанно рисковать жизнью, скажем, из-за места в очереди или лишней пары ботинок? Подчеркиваю, лишней, а не единственной.

– Понятно, женщина – повод для драки никчемный, а какие причины для них были значимыми?

– Собственные жизнь и благополучие, знания, самосовершенствование, улучшение мира, познание истины. Заметь, те же самые ценности присущи и современным ученым, их склад ума очень близок к эльфийскому, именно поэтому над ними часто смеются обыватели. Отсюда вытекает и второе конкурентное преимущество человека…

– Торопимся жить, чтобы успеть как можно больше? – выдвинул предположение Дарк, но ответом ему была лишь снисходительная улыбка.

– Ты чересчур субъективен, опять пытаешься рассмотреть вопрос с точки зрения отдельного индивидуума, а не общности в целом. На самом же деле реальность такова, что жизнь человека никогда много не стоила. Высокие темпы воспроизводства и по сей день дают обилие дешевого расходного материала. Ради достижения своих интересов сильные мира сего испокон веков жертвовали десятками, сотнями тысяч людей. Обычные люди тоже не отличаются гуманностью, ценят жизнь близких и собственные удобства, а все остальное – хлам! Эльф никогда не отважился бы пуститься на спасение одного ребенка, чисто теоретически предполагая, что в результате его действий может погибнуть несколько десятков, пусть даже виновных и заслуживающих смерти, взрослых особей. Мы же всегда делим мир на белое и черное. Стоит убедить человека, что он дерется за правое дело, и он начнет без зазрения совести уничтожать всех вокруг!

– Что-то ты пацифистом стал, не узнаю!

– Нет, – резко отвел обвинение Конт, – просто констатирую факты, а факты – вещь объективная, им чужды мораль и самокопание. Я сам многих убил, да и ты не одну тысячу людей на тот свет отправил. Однако это не значит, что мы кровожадные монстры, просто смотрим на убийство гораздо прагматичней. На решение вопроса: «Убивать или не убивать себе подобного?» – у эльфа ушло бы несколько часов, а среднестатистическому человеку вполне хватило бы минуты.

– Как ни горько признаться, но ты во многом прав, – прошептал Дарк, стараясь изо всех сил удержаться от подсчета убиенных за тысячу лет лично им.

– Ну, а насчет быстрой смены общественных взглядов, стереотипов и стандартов и так понятно. Что сегодня плохо, завтра вдруг становится хорошо, точки зрения большинства людей мгновенно меняются в зависимости от того, кто пришел к власти: заплесневелые консерваторы или радикально настроенные реформаторы всех мастей. Пятьдесят лет назад целомудрие юных дев считалось добродетелью, сегодня же – признаком ханжеского воспитания или серьезного психического отклонения; воровство было пороком, сейчас же прохиндеев и мошенников пытаются возвести в ранг святых. Список изменений огромен, перечисление можно продолжать до бесконечности, и заметь, – Конт величественно поднял вверх указательный палец, – резкое изменение поведенческих норм произошло за какие-то несчастных полвека. У эльфов же подобный процесс занял бы лет эдак пятьсот, если не больше!

– Считай, убедил, но какое отношение к нашим с тобой насущным проблемам имеют давно вымершие эльфы? Ты что, время тянешь… зачем?

– Ничего я не тяну, – Конт небрежно отмахнулся и снова потянулся за горшком с мясом, – просто пытаюсь доходчиво объяснить одному балбесу истинные причины бардака, который вокруг нас творится, а он торопится и с мысли сбивает!

Новая порция изрядно остывшего, но все равно вкусного мяса придала старейшему из морронов сил. Еще раз испачкав рукав свитера в соусе, Конт отодвинул в сторону опустевшее блюдо.

– Можешь сколько угодно считать меня сумасшедшим, но я продолжу рассказ об эльфах.

– Псих не псих, а зануда отменный уж точно, – недовольно пробурчал себе под нос усталый Дарк и приготовился дальше слушать вялотекущее повествование.

– Во времена правления клана Анжиро-Велькота жил такой ученый, Тариэль Валькьеро. Не он первым заметил нависшую над эльфийским народом угрозу, но решительный шаг отважился сделать именно он. Замысел мага, или ученого, если хочешь, хотя по большому счету это одно и то же, был на удивление миролюбив и, как все гениальное, прост. «Если нельзя ограничить развитие человечества, значит, нужно ускорить свое», – подумал ученый муж и принялся за работу. Чудодейственный препарат должен был помочь эльфам решить махом несколько проблем: удлинить жизнь почти до бесконечности – прогресс прогрессом, а с долголетием остроухие прощаться не хотели; повысить половое влечение, а заодно и сделать представителей вида умнее, быстрее, сильнее…

– Позволь, догадаюсь: чудо-микстура была получена, но что-то потом пошло не так!

– Да все так пошло, только ученые – народ суматошный, а вельможи – взбалмошный; ни те, ни другие вовремя остановиться не могут. К зелью начали добавлять все новые и новые компоненты, часто только ради того, чтобы улучшить вкусовые ощущения. Лекарство в деликатес превратить захотели, ну и не выдержали хлипкие эльфийские тельца!

– Мор пошел? – высказал предположение Дарк.

– Не-а, хуже… появились первые вампиры!

Заявление Конта возымело эффект разорвавшейся бомбы. Не спросив разрешения у хозяина, нижняя челюсть Дарка отвисла, а веки быстро заморгали, пытаясь перещеголять по периодичности колебаний вибрацию крыльев бабочки.

– Принявшие злополучное зелье, а таких уже было достаточно много: сам Тариэль, его соратники-ученые и даже некоторые вельможи-пациенты, боявшиеся не дождаться конечного результата и умереть естественной смертью, чувствовали себя первый месяц весьма хорошо. – Конт продолжал говорить, не обращая внимания на растерянное выражение лица все еще не отошедшего от шока Аламеза. – Но потом, однажды ночью, им захотелось крови…

– Ты… ты сумасшедший! – с трудом выдавил из себя Дарк.

– Конечно, а разве это для тебя новость? – подал плечами Конт. – Как ты понимаешь, шайке кровососов во главе с Тариэлем пришлось срочно покинуть столицу. Устроенная ими в первую же ночь пирушка сильно напугала городскую общественность. Возможно, цивилизованное решение проблемы и нашлось бы, но вид растерзанных в клочья тел и пребывавших в продолжительном столбняке выживших жертв вампирского нападения отбил охоту даже у самых здравомыслящих ученых мужей искать лекарство от новой болезни и возиться с агрессивно настроенными пациентами. «Выжечь заразу огнем и мечом!» – гласил указ тогдашнего императора Ментуса Велькота. Даже за сокрытие информации о перемещениях стаи полагалась смерть, впрочем, сочувствующих вампирам не нашлось. Благодаря вновь приобретенным качествам вампирам удалось уйти от посланных в погоню за ними войск и скрыться в дремучих лесах необжитой в ту пору западной части Континента.

Конт замолчал. Увлеченно слушавшему его рассказ Аламезу вдруг показалось, что из холодных, стеклянных глаз товарища покатилась слеза. «Должно быть, мы подошли к тому месту повествования, когда эльфийская трагедия коснулась лично его», – подумал Дарк и, как оказалось впоследствии, не ошибся.

– В ту пору я был рабом на плантациях кьоры. Как ты, наверное, уже догадался, путь стаи прошел через поля моего господина. За одну ночь округа опустела, выжило не более трех дюжин несчастных.

– Ты погиб? – тихо прошептали пересохшие от нервного напряжения губы Дарка.

– Нет, к сожалению, я выжил. Ближе к полудню следующего дня в поместье появился конный отряд. Солдаты перебили и сожгли всех, вот тогда-то и наступила смерть, вот тогда-то и начался мой путь моррона, хотя воскрес я только через сорок лет. – Конт говорил отрывисто и быстро, стараясь как можно скорее миновать эпизод, с которым были связаны тягостные воспоминания.

В комнате воцарилось молчание, в камине мерно потрескивал огонь, и слышно было тихое тиканье настенных часов. Дарк долго не решался нарушить гнетущую тишину, но все-таки задал интересующий его вопрос:

– Почему?

– Вирус «жажды крови», как его окрестили эльфы, был тогда неустойчив: генетическая мутация человеческого организма, в который случайно попала инфекция, наложилась на трансформацию в моррона плюс сильное тепловое воздействие… костра, в котором я горел… не знаю точно…

– Нет, прости, я хотел спросить, почему солдаты перебили жертв нападения, ведь от простого укуса не заражаются, а тех, кого кровососы хотели обратить, они наверняка забрали с собой?

– Это нам с тобой об этом известно, а тогда ужас, панический страх гулял по стране. Никто не знал, заражены жертвы или нет, находятся ли они в дурманном состоянии из-за шока, большой потери крови или потому, что медленно превращаются в тварей. Тогда у вируса был длительный инкубационный период, около месяца. Эльфы не хотели допустить последующих вспышек заболевания.

– А что было потом?

– А потом, друг мой, я пошел по трудной стезе проб и ошибок. Месяца три-четыре после воскрешения ушло на то, чтобы разобраться, кто я такой: монстр или все-таки человек? Затем вчерашний необразованный и туго соображающий раб неправильно истолковал веление Коллективного Разума. Приказ «уберечь человечество от инфекции» был принят к исполнению, но вот понят чересчур дословно. – Конт рассмеялся, к нему вновь вернулись прежние спокойствие и рассудительность. – За сорок первых лет существования вампирской общины мало что изменилось, кровососы только учились жить в ночи и охотиться. Заложенное зельем стремление к размножению натолкнулось на проблему почти стопроцентного бесплодия, которая, однако, была тут же решена иным путем, тем, которым они размножаются до сих пор. Я быстро научился обращаться с мечом, благо были достойная цель и хорошие учителя, и стал выслеживать прятавшихся по лесам тварей. Сначала даже угрызений совести не возникало. Инфицированные эльфы превращали в вампиров только себе подобных, ночное братство было закрыто для людей, орков, гномов и прочих… Однако, с течением лет, связь с прошлой сутью у кровососущих остроухов ослабла, они принялись обращать и людей.

– Почему твоя миссия провалилась, не смог перебить всех?

– Смог бы, да только в том-то и дело, что задача заключалась совершенно в другом. Вампиризм был привлекателен для людей по многим причинам: кроме долголетия и новых физиологических возможностей, обращенный получал и свободу. Гнущий по шестнадцать часов в день поясницу на полях раб в одночасье сбрасывал оковы и перепрыгивал с самой низшей ступени пирамиды общества куда-то в середину, получал статус слуги эльфа-вампира и возможность иметь собственных необращенных рабов.

– Иными словами, люди сами искали возможность превратиться в упыря?

– В очередь выстраивались, – презрительно хмыкнул Конт. – А на мою долю выпала тяжелая миссия разубедить толпу желающих отрастить клыки. Представляешь, как это выглядело со стороны?! Все равно что зайти к толстощекому богачу и потребовать: «Раздай деньги бедным и живи честно!» Примерно так, но только слова другие: «Откажись от счастья, и марш на поле, раб!» Конечно, меня стали принимать за сумасшедшего, ты вот как на месте рабов поступил бы?

– Ну-у-у, – протянул Дарк, не зная, что ответить.

– Я знаю, почему ты замялся, как, впрочем, и то, о чем ты еще хочешь спросить! Когда количество обращенных людей перешагнуло критический рубеж, Коллективный Разум посчитал, что я не справился с заданием и лишил меня дара бессмертия. Кто именно нанес роковой удар и по какому поводу, я уже не помню. Кажется, это случилось в придорожном трактире…

– Но ведь у тебя был еще второй шанс, именно после второго воскрешения ты сошел с ума!

– С ума я начал сходить, как только появился «человек клыкастый», а второй шанс действительно был, только не через несколько десятков лет, как считают в Легионе, а через шесть веков. Подавляющее большинство вампиров уже составляли люди. Помнишь маркиза Норика, изначально он был эльфом, но изменил внешность, чтобы лучше маскироваться в мире, который уже окончательно и бесповоротно стал людским. Мое возрождение – отчаянная попытка Коллективного Разума избавиться от вируса. Задача была еще труднее, а средств к ее реализации не было. Представь, ты – мелкий клерк, работающий в большой фирме, у тебя больше десятка начальников, и каждый бездельник считает своим долгом давать тебе указания. Как бы ты ни крутился, как бы ни пытался совместить несовместимое, чтобы удовлетворить противоречащие друг другу прихоти, а увольнения тебе не избежать…

– Или сумасшествия, – произнес Дарк и, опомнившись, поторопился извиниться: – Прости, я не хотел…

– Ничего-ничего, не извиняйся! Да, я сошел с ума, но справился с этим и, спустясь с гор, вернулся в мир людей совершенно свободным. Я не знаю, моррон ли я, но я почти бессмертен и почти неуязвим. Никто не руководит мной и не отдает глупых приказов. Я сам по себе, но как уволенный в запас отставник, пытаюсь от скуки тянуть прежнюю лямку.

– Поэтому и с вампирами воюешь?

– Да, согласись, они мне основательно жизнь попортили, надо же им отплатить!

– А почему полесским, разве на свете мало других упырей? Почему не Геркания, не Виверия, а именно этот занюханный закуток, где процветают вековой бардак и воровство, где зимы такие холодные, а люди продажны, как армейские куртизанки?

– Они самые омерзительные! – Конт рассмеялся. Дарку на миг почудилось, что рыбьи глаза собеседника ожили, в них появились отеческая забота и теплота. Но возможно, моррону это только показалось, голос изгоя был по-прежнему холоден, а лицо оставалось неподвижным, застывшим, как восковая маска, на которую сверху наложили толстый слой белил.

– Ты даже представить себе не можешь, как близок к ответу. Еще немного пораскинуть мозгами, и на тебя снизойдет озарение. Однако время дорого, не буду осложнять твою жизнь лишними загадками.

– Да уж, головоломок и так хватает…

– Испокон веков Полесье было богатой страной, но настолько обособленной и удаленной от центра цивилизации, что более девяноста процентов населения даже не догадывались о своем богатстве. Пронырливые купцы поняли преимущества замкнутости страны и заключили союз с местными князьями, которым тоже было выгодно не пускать на свои земли инородцев… власть было проще удерживать! На протяжении столетий аристократически-торговый альянс держал свой народ в нищете и убогости, что позволяло ему при минимальных затратах сил и средств наиболее эффективно обдирать чернь и разбазаривать несметные богатства лесов.

– «Власти закрыли границы Полесского королевства для герканских, шеварийских и иных купцов, а также под страхом смертной казни запретили выезд из страны собственных граждан. Стремление удерживать высокие цены на дефицитные товары на мировом рынке: пушнину, корабельную древесину и прочие дары леса лицемерно прикрывалось культивированной национальной идеей…» – наизусть процитировал Дарк отрывок из университетского курса «Краткая история Полесского королевства». – Как видишь, я тоже кое-чего знаю, но причем здесь вампиры, понять не могу!

– А притом, что изолированное от внешнего мира Полесье было всегда надежным пристанищем для кровососов-ренегатов всех окрасов и мастей. Сюда бежали предатели кланов, преступники, опальные бунтари и ученые или просто те вольнолюбивые твари, которым надоело лизать пятки своему Лорду. Это только двадцать лет назад полесская община присоединилась к клану Самбины, поскольку другого выхода не было, по-старому жить уже не могли…

– Почему к клану Самбины и что ты понимаешь под «по-старому жить»?

– В жилах двоих из троих предводителей кодлы, Карста и Ситера, текла кровь графини. А «по-старому жить» значит находится на службе у властей! Присягнув служить верой и правдой местным князькам, они куролесили как хотели и измывались над народом.

– Так полесский король знал?!

– Не только знал, но и приветствовал присутствие на его землях кровососов. Дело в том, что, когда границы долго закрыты, жизнь в королевстве течет вяло, размеренно… Вскоре изолированному королевству становится трудно угнаться за прогрессом и защитить границы от натиска более развитых с технической точки зрения внешних врагов. Я вижу недоумение на твоем лице, поэтому специально поясню разницу в жизненных позициях полесских и обычных вампиров. Ложа Лордов, несомненно, по сей день сильный игрок на мировой политической арене. Однако она не выступает открыто, а ее воздействие на королей, министров, президентов и прочие политические фигуры всегда ограниченно и оказывается не ради извлечения явной выгоды, а для обеспечения безопасности кланов. – Увидев наморщенный в раздумьях лоб Дарка, Конт выразил свою мысль проще: – Ну плевать им на политику по большому счету, к мировому господству не стремятся и территорий для создания собственного государства ни у кого отхватить не хотят. Однако Лорды вампиров вынуждены барахтаться с политиканами в одном котле, чтобы никому не пришло в голову объявить священный поход против кровососущей братии. «Скрытность, и еще раз скрытность!» – вот девиз Ложи, чьи эмиссары никогда не действуют от собственного лица. А местные упыри всегда вращались среди высших эшелонов власти, не скрывая своей сути!

– Подожди, но ведь простым людям здесь тоже о кровососах ничего не известно, а в армии, например, никогда не было подразделений из наемников-вампиров, какая же тогда открытость?!

– Не утрируй, я же сказал: среди высших эшелонов власти! Никто, естественно, свою вампирскую натуру открыто не афишировал, в генеральских погонах не щеголял и не просиживал ягодицы в начальственном кресле. Вампиры веками были глазами и ушами полесских королей, не брезгуя при этом и ролью палачей.

– Хорошо, пусть так, но диверсии и шпионаж остались в прошлом, времена изменились, и ты сам сказал, что вампиры больше не работают на государство. Страны Континента объединились, Полесье еще не вошло в КС, но его границы открыты. Почему же ты продолжаешь питать ненависть к полесской общине, которая, кстати, уже вошла в клан Самбины?

– Да, правители Полесья больше не нуждаются в услугах «детей ночи», те же, однако, до сих пор тесно связаны с торговыми династиями и ничуть не изменили своего отношения к людям. Основополагающим постулатом доктрины Ложи является не только утверждение о вампирском превосходстве над людьми, но и о невмешательстве в жизнь человечества. Именно благодаря этому Ложе удалось убедить Совет Легиона заключить с ней мирный договор, и ты был одним из тех, кто принял решение. Здешняя же община, наоборот, старается занять значимую нишу в структуре полесского общества, уже сегодня она играет ощутимую роль как в деловой жизни, так и в формировании социально значимых стереотипов.

– Опять ты со своими стереотипами да нормами! Голова уже болит от параноидальных закидонов! – не выдержал Дарк. – Чаще среди людей бывать надо, башку проветривать, а то тараканы и плесень от глупых мыслей заведутся!

– Полесские вампиры не воспитаны на нормах клановой морали и многовековых традициях, – продолжал быстро говорить Конт, игнорируя ярко выраженное недоверие к его словам товарища. – Эти упыри – самые приспособленные к жизни среди людей из всех вампиров, и поэтому самые опасные! Если мы не расправимся с ними сейчас, то, возможно, вскоре отношение людей к кровососам изменится. Пока что в их существование никто не верит, но люди смотрят фильмы и читают книги; пока что вампиры воспринимаются как враги, а через век, кто знает, может быть, вампиром будет даже не осудительно, а модно. Не забывай, жизнь большинства людей настолько сера и однообразна, что смертные подсознательно стремятся к острым ощущениям и опасностям, как бабочки, кружащиеся над пламенем костра.

– А палку ты не перегибаешь? – недоверчиво спросил Дарк, хотя на самом деле уже всерьез призадумался над таким вполне возможным вариантом развития событий.

– Всего двести лет назад в сводах законов многих государств была предусмотрена смертная казнь за однополые интимные отношения. Сейчас же гордые своей «неординарностью» парочки спокойно прогуливаются по центральным улицам городов всего Континента. Осуждать однополую связь стало признаком тупости и умственной ограниченности. Ты можешь поручиться, что в будущем на человека, который крикнет: «Да это ж вампир!» – не будут показывать пальцем или, что еще хуже, не упекут за решетку за разжигание межвидовой вражды?!

– Сказки рассказываешь, слушать интересно, но…

Глаза морронов встретились, Дарк не выдержал жесткого взгляда и опустил голову. «Конт не запугивает и не сгущает и без того багровые краски, он просто наглядно демонстрирует возможную перспективу. Я моррон, я должен защищать людей, хотя они этого зачастую и не заслуживают, защищать их от врагов и собственной глупости! Конт прав, нужно ударить на опережение и уничтожить угрозу в зародыше! – пришел к выводу Дарк. – Какая, собственно, разница, сбудутся ли опасения Конта или нет? Кого я жалею, вампиров?»

– Ты преувеличиваешь. Возможно, это всего лишь игра твоего больного воображения, – произнес Дарк вслух, – но если это даже и так, то я все равно с тобой. Когда устроим резню?!

– Если бы проблему можно было решить при помощи обычного кровопускания, то я бы не обратился к тебе за помощью, – вздохнул тоже уставший от долгого разговора Конт. – За последние четыреста лет я трижды очищал землю «лесовиков» от испорченной крови, но все равно кровососы вновь слетались в Полесье, как мухи на… ну, ты понимаешь, на что! В кланах всегда будут недовольные политикой Лордов, а полесские торговые династии, которые, между прочим, до сих пор заправляют здесь жизнью, всегда будут нуждаться в помощи неуловимых ночных тварей. Это замкнутый круг, наша задача его разорвать – тихо, быстро и навеки!

– Как?

– Прежде всего получить информацию о деловых контактах вампиров с местными богачами и о нелегальных операциях, найти слабое место в цепи выстроенных взаимоотношений и больно ударить, свалив вину на происки общины. Местные торгаши и преступные князьки должны сами захотеть разорвать узы многовекового сотрудничества и начать войну против бывших союзников.

– Хорошо задумано, а осуществить-то как?

– Это уж твоя забота, – ответил Конт, поднявшись с кресла и подойдя к камину. – Кто из нас имеет опыт сыска: ты или я? Разнюхивай, ищи, провоцируй, вживайся в среду… советую начать поиски с отслеживания финансовых потоков. Свидетели и доказательства могут пропасть бесследно, а деньги – никогда!

– Хорошо же ты придумал: я буду носом землю рыть, да еще от неприятностей бегая, а ты в берлоге под мостом отсиживаться да мясо из горшка жрать!

– Да, именно так и будет, – флегматично заметил Конт и, сняв со стены огромный двуручный меч, принялся аккуратно протирать тряпкой блестящее лезвие. – Я буду жрать мясо и прозябать под мостом до тех пор, пока ты не раздобудешь сведения. Мы вместе посидим, подумаем, сопоставим факты, определим слабое звено и только тогда нанесем сокрушительный удар. Грязную работу, я уж, так и быть, возьму на себя!

Тонкие губы Конта искривились в омерзительной ухмылке. Длинные белые локоны упали на лицо, и Аламезу вдруг показалось, что перед ним предстала собственной персоной смерть. Дарк передернулся, он понял, о каком «сокрушительном ударе» шла речь. Гипотетически предполагая возможность кровавой бойни, моррон не был морально готов к участию в потехе, по сравнению с которой разгром ночного клуба мог показаться невинной детской шалостью.

– Даю подсказку. Посвящения в вампиры ждет банкир из Старгородского экспортного банка. Возможно, именно через него кровососы и ворочают деньжищами, хотя с уверенностью сказать не могу, – как будто между прочим произнес Конт, закончив полировать лезвие меча и приступив к подтяжке кожи на рукояти. – На столе у входа лежит листок. Там написано, как чудака очкастого найти. А сейчас уходи, мне нужно немного размяться!

Глава 15

Проблема отсутствия выбора

Утро встретило Дарка морозом и яркими солнечными лучами, пытавшимися ослепить, но не согреть. Замерзшие просторы реки и обледеневшая набережная казались не столь уж чужими и враждебными после шестичасового бдения у чадившего камина, в течение которого не раз пришлось напрягать одурманенную занудными речами и угаром голову.

«А летом здесь, наверное, хорошо, – подумал Дарк, подойдя к реке и перегнувшись через перила парапета. – По Медведке кораблики плавают, музыка играет, детишки голышом купаются, молодежь на берегу пляски устраивает, не жизнь – сплошная лафа, а вот зимней сказки, увы, не получилось – холодно уж больно да лед буграми, того и гляди, ногу сломаешь!»

Несмотря на все еще лютующие морозы, Дарк не спешил поймать такси и, набив живот ресторанной едой, укрыться от мерзкой погоды в тепле и уюте гостиничной норки. Хоть тело и мерзло, но холодный ветер освежал усталую голову. Дарк решил немного пройтись и не спеша обдумать услышанное от Конта. Время для размышлений было выбрано неудачно, но потом его вообще могло не быть. Двух-трехчасовой сон помог бы придать мыслям былую резвость, однако тяжелый груз новой, разбивающей в пух и прах привычные представления информации давил на сознание и отбивал охоту спрятаться от насущных проблем под теплым пуховым одеялом.

«Нет, Конт не сумасшедший, не безумец, ведомый сквозь века навязчивой идеей, он точно знает, чего хочет, и методично идет к намеченной цели самым коротким и надежным путем, – пришел к заключению Дарк, заново прокрутив в голове долгий рассказ изгоя. – Вот только открыл ли он мне всю правду, не утаил ли важные факты и истинные замыслы?»

Опасения моррона не были лишены оснований. В жизни его часто пытались использовать вслепую беспринципные ловкачи и грязные махинаторы, имеющие привычку вначале затуманить голову красивыми и правильными речами, а потом бесследно испариться, оставив его среди жаждущих отмщения врагов.

«Влип я, кажется, основательно. Приму я сторону Конта или нет, в любом случае бегать от кровососов и от своих придется до скончания лет. Легион не прощает ни измены, ни самодеятельности, хотя кого я хочу обмануть? Легиона давно уже нет, есть только кучка узурпировавших власть членов Совета, безликая масса тупых исполнителей и жалкая прослойка чудаков вроде меня или Мартина, которые все видят и понимают, но ничего не предпринимают, потому что еще хуже сделать боятся. – Внезапно голову моррона посетила шальная мысль. – Безумный, отверженный и всеми презираемый Конт на самом деле больше легионер, чем я или кто другой. Недаром он намекал на особенный путь борьбы, избранный Мартином с Анри, а возможно, и им. Он не боится действий и до сих пор продолжает бессмысленную, с точки зрения здравого эгоизма, войну. Ведь если он изживет вампиров из Полесья, то от этого для него абсолютно ничего не изменится. Он не услышит вновь зова Коллективного Разума, а морроны будут считать его еще большим безумцем. Однако он продолжает борьбу, а не прячется за пораженческим мирным договором с Ложей!»

Дарк колебался. С одной стороны, ему хотелось сдержать данное изгою обещание, а с другой, он боялся масштаба грядущих событий и не доверял новому партнеру, слишком могущественному, таинственному и расчетливому, чтобы иметь с ним дело.



Валуны льда под ногами сменились выщербленными плитами мостовой. Дарк вышел на дорогу, утренний променад, а вместе с ним и размышления были закончены. Подняв вверх руку с отставленным в сторону указательным пальцем, Дарк стал с нетерпением поджидать приближения видневшегося метрах в ста впереди сине-красного мини-фургона. В тот самый миг, когда водитель только начал долгий тормозной путь и морально настроился на проведение переговоров о размере причитающейся ему мзды, голосующий юноша стукнул себя рукой по голове и, плюнув на и без того скользкую проезжую часть, опрометью кинулся обратно к набережной.

Дарк неожиданно вспомнил, что, увлекшись беседой на высокие темы: споря о происхождении человека и размышляя над проблемой неестественно ускоренной трансформации человеческого сознания в современном мире, он совершенно забыл задать Конту самый насущный для него вопрос: «Что делать с девушкой в моем номере?»

Конт не был странствующим целителем, оказывающим помощь каждому страждущему. Если уж он взял на себя труд дотащить бесчувственное тело полицейского от клуба до гостиницы, да еще потратил уйму времени на обработку серьезных ран, то на это должны были иметься весьма веские причины. Дарк не хотел устраивать скандал, он хотел всего лишь получить ответ на последнее «почему». Он имел право на это по крайней мере по той причине, что подстреленная девчонка отсыпалась в его номере, а не в душной конуре под мостом.

«Вообще-то в приличном обществе за такие сюрпризы морду бьют!» – именно так, агрессивно, но без особого нажима, и хотел Дарк начать импровизируемую во время бега речь. Однако выказать свое отношение к лицемерным доброхотам, считающим возможным быть добренькими за чужой счет, Дарк не сумел. Рычаг между камнями стены, при помощи которого Аламез буквально десять минут назад закрыл за собой тайный проход в келью изгоя, был залит еще не успевшей застыть строительной смесью. Конт обманул, он не собирался упражняться с мечом и покинул убежище сразу же вслед за ним.



Забывать важное и отвлекаться по пустякам постепенно становилось для Дарка такой же неприятной традицией, как попадать в щекотливые положения и сложные ситуации. К счастью, к вновь приобретенным чертам пока не прибавились привычка забывать нужные вещи и ключи. На этот раз дверь гостиничного номера открылась значительно быстрее, поблагодарив таким образом неряшливого хозяина за использование фирменного ключа, а не царапающей механизмы отмычки.

В комнате было темно и безлюдно. Проснувшись, Диана не стала отдергивать шторы, видимо, ничуть не меньше его боясь слежки, и начала день как всякий заурядный обыватель – с утреннего туалета, о чем свидетельствовал шум воды, доносившейся сквозь прикрытую дверь ванной.

«Какую же мазь использовал Конт, что вчера еще еле дышащее создание сегодня беспечно плещется под струями горячей воды?» – подивился Дарк, сбросив на пол тяжелую верхнюю одежду, и блаженно растянулся на кровати. Однако закравшееся в голову тревожное чувство не давало моррону расслабиться и заснуть. Что-то в маленькой комнатке было не так, что-то по-другому, какая-то мелкая деталь беспокоила бдительное сознание и не давала покоя. Дарк зажмурился и воссоздал в голове картинку комнаты вчерашним вечером, затем быстро открыл глаза и пробежался взглядом по углам. Все было вроде бы на своих местах, для полноты композиции не хватало лишь девушки в окровавленных бинтах, лежавшей с правой стороны кровати.

«Вот оно что, и как я сразу не догадался, болван, – облегченно вздохнул ставший в последнее время чересчур мнительным моррон. – Вчера простыня и одеяло были пропитаны кровью, а сегодня на постели чистый комплект». Поднявшись на ноги, Дарк распахнул дверцу бельевого шкафчика – резкий, удушливо-тошнотворный запах запекшейся крови тут же ударил в нос.

Служа в полиции, Диана имела представление о конспирации, по крайней мере начальное, основанное на обычной логике и кратком лекционном курсе в полицейской академии. Девушка не поддалась инстинктивному желанию и, побоявшись привлечь ненужное внимание, не стала выкидывать испорченное постельное белье в окно. Ей хватило сообразительности не обращаться к гостиничной прислуге, а, скомкав простыни и одеяло, запихнуть зловонный, липкий ком в ящик. После чего Диана с чувством выполненного долга застелила постель запасным комплектом.