Жерар де Вилье

Героин из Вьентьяна

Глава 1

Раздавшаяся со стороны проспекта Монивонг длинная автоматная очередь разорвала тишину. Велорикша не обратил на это никакого внимания и продолжал лениво катиться под кронами деревьев бульвара Даун Пень. Малко инстинктивно напрягся и приготовился выскочить из коляски. Уже несколько недель, как красные кхмеры взяли дурную привычку обстреливать ракетами Пномпень или засылать в город диверсионные группы, которые, дав наугад несколько автоматных очередей, скрывались затем в топких берегах Меконга.

Догадавшись об охватившем Малко беспокойстве, велорикша обернулся и, улыбаясь во весь рот, показал рукой на молодого камбоджийского солдата, чья каска виднелась над мешками с песком, преграждавшими подступ к зданию Национального института. Направив ствол своего пулемета М-16 в звездное небо, на котором сиял серп луны, образованный затмением, он тоже дал длинную очередь. Со всех сторон, словно эхо, послышались выстрелы.

Рикша выплюнул красноватую жвачку и с восторгом произнес:

– Надо убить дракона.

Малко с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Он совсем забыл о лунном затмении. С незапамятных времен камбоджийцы были убеждены, что во время затмения луну пожирает злой дракон. И они не жалели патронов, чтобы его пристрелить.

Велорикша поехал медленнее, так как они уже приближались к отелю «Руаяль». По сравнению с изнуряющей дневной жарой теплый вечерний воздух казался почти прохладным. Если не считать стрельбы по Дракону, то стояла абсолютная тишина. В Пномпене такси еще не успели заменить велорикш, и те кишели вокруг «Руаяля» в поисках клиентов. Один из них поравнялся с рикшей Малко и поехал рядом. Сидевшая в его коляске молодая камбоджийка наклонилась к Малко с явно призывающей улыбкой.

Молоденькие камбоджийские проститутки неустанно охотились за клиентами «Руаяля». Как только какой-либо иностранец выходил из гостиницы, его тут же окружала целая туча велорикш с девицами в колясках. Самые отчаянные из них готовы были исполнить свою работу прямо на ходу, укрывшись под капотом коляски... Это позволяло торопившимся куда-либо бизнесменам не терять драгоценного времени. Малко вновь погрузился в свои мысли, от которых его оторвали стрельба по Дракону и девица.

Молодой американец Дерек Уайз, ради встречи с которым он преодолел четырнадцать тысяч километров, не явился на свидание. Его квартира оказалась закрытой, и на звонки никто не ответил. Соседи по дому не смогли сказать ничего определенного. Но ведь сын руководителя Отдела оперативного планирования Центрального разведывательного управления Дэвида Уайза знал, насколько важной была их встреча. И поэтому его отсутствие было непонятным.

Чей-то пронзительный голос снова оторвал его от мрачных мыслей. Он обернулся.

Пассажирка рикши, ехавшего рядом с ним, кричала ему по-французски:

– Месье, месье, я подруга Дерека...

Малко с удивлением посмотрел на девушку. Ее собранные в шиньон волосы возвышались над треугольным лицом с необычно тонкими для кхмерки чертами. Миндалевидные глаза смотрели на Малко с отчаянным напряжением. Она вдруг выпрыгнула из своей коляски и очутилась рядом с Малко. На ней были черные брюки и облегающая блузка из бежевого шелка.

Не имея возможности сесть рядом с ним на сиденье коляски, слишком узкое для двоих, она опустилась на колени напротив Малко, спиной к рикше. Тот обернулся и она о чем-то переговорила с ним по-кхмерски. Рикша хихикнул, выплюнул жвачку и поехал еще медленнее.

Молодая кхмерка наклонилась вперед, и ее голова оказалась на уровне пояса Малко, а маленькая грудь прижалась к его бедрам. Дрожащими руками она обняла его за талию. Малко попытался воспротивиться, но она подняла на него испуганные глаза и прошептала:

– Надо сделать вид.

Малко наклонился к ней.

– Где Дерек?

– Дерек мертв, – очень тихо ответила девушка.

Малко ощутил в руках неприятное покалывание. Он схватил девушку за плечи.

– Кто вы? Откуда вы это знаете?

Девушка продолжала говорить, почти касаясь губами ткани его брюк:

– Я жила с ним. Месяц тому назад он уехал в Лаос и должен был вернуться на прошлой неделе. Но еще перед отъездом он сказал мне, что должны приехать вы. И потом я получила письмо из Вьентьяна, в котором он мне снова об этом напомнил.

Они почти поравнялись с гостиницей «Руаяль». «Знает ли уже Дэвид Уайз о смерти сына?» – подумал Малко.

– Но где вы были все это время? – спросил он.

– Я была в его квартире, когда вы звонили. Открыть вам я не решилась. Но когда вы ушли, я последовала за вами. Я подумала, что вы и есть тот самый человек, которого ждал Дерек. Но вы уже сели в коляску и уехали. А мне понадобилось время, чтобы найти свободного рикшу.

Она говорила отрывистыми фразами, запыхавшимся голосом, с хриплым кхмерским акцентом.

– Почему вы мне не открыли?

– Я испугалась.

Рикша остановился и стал поперек улицы, чтобы въехать в сад «Руаяля». Удивленный и раздосадованный, Малко спросил:

– Вы знаете, зачем Дерек поехал в Лаос? Он полетел туда самолетом?

Молодая камбоджийка покачала головой. Велорикша, ехавший за ними, посигналил. Она прижалась к Малко, не вставая с колен, как бы ублажая своего клиента.

– Он отправился по Меконгу. На джонке, которая перевозила в Лаос какую-то жидкость для приготовления героина. Он хотел узнать, куда она плывет...

Молодой камбоджийке, конечно, было неизвестно, что для переработки одного килограмма морфина в героин необходимо четыре килограмма уксусного ангидрида... Это означало, что Дереку Уайзу удалось напасть на важный след.

– Как он умер? – спросил Малко.

Камбоджийка ответила срывающимся от рыданий голосом:

– На берегу Меконга, под Луангпрабангом, нашли его голову. Мне сообщили об этом из американского консульства. Все думают, что его убили люди Патет-Лао[1]. Но это не так.

Послышалась продолжительная автоматная очередь в сторону луны. Малко подождал, пока она стихнет.

– Больше вы ничего не знаете?

– Знаю. В письме Дерек упомянул имя какого-то американца. Я точно не помню. Подождите...

Она старалась вспомнить, кусая губы и наморщив лоб.

Выстрелы прекратились, и Малко услышал скрип велосипеда, ехавшего вслед за ними. Краем глаза он заметил, как рикша встал на педали, объезжая их коляску, и чуть не задел ее. Ему показалось, что он толкнул рукой девушку, сидевшую на коленях перед Малко. Чтобы не упасть, она вцепилась пальцами в его бедра и вскрикнула. Он наклонил голову и с ужасом встретил стекленеющий взгляд миндалевидных глаз. Камбоджийка широко раскрыла рот, как бы силясь вдохнуть побольше воздуха. Она резко качнулась в сторону и упала на мостовую. Обогнавший их велорикша стоя вращал педали и быстро удалялся, спрятавшись за капот своей коляски.

Малко спрыгнул на землю и опустился на колени перед распростертым телом.

Большое кровавое пятно быстро расползалось по безупречно бежевому шелку блузки. Ткань, намокая и тяжелея, прилипала к телу, обрисовывая маленькую круглую грудь. Малко осторожно перевернул ее на спину. Застывшие глаза были широко раскрыты. Она уже не дышала. Только изредка судорога пробегала по ее телу. Несколько рикш, стоявших в саду, и полицейский в форме подбежали к ним.

Снова послышались выстрелы. Малко встал и посмотрел на небо, где сияла полная луна. Дракон исчез.

Камбоджийцы безучастно смотрели на труп. Полицейский, преисполненный почтительного внимания, обратился к Малко:

– Ничего страшного, месье. Эти девицы все время ссорятся со своими сутенерами. Возвращайтесь в гостиницу! Зачем вам эти неприятности?

Его сильный гортанный акцент искажал слова до неузнаваемости. Малко напряженно вглядывался в ночную улицу Даун Пень. Рикша-убийца исчез. Проезжая мимо них, он вонзил лезвие кинжала прямо в сердце девушки. Смерть наступила практически мгновенно.

Малко отстранил каких-то людей в лохмотьях и вошел в сад «Руаяля». К треску автоматных очередей примешивались теперь глухие отдаленные взрывы. Это красные кхмеры вели огонь по аэропорту, чтобы на несколько часов, а может, и дней, прервать воздушное сообщение со столицей.

Малко обернулся на шум шагов. К нему подбежал полицейский.

– А вы ей уже успели заплатить? – любезно осведомился он. – А то можно посмотреть у нее в сумочке...

Малко ничего не сказал и лишь покачал головой. Ему не терпелось поскорей очутиться в своем просторном и немного старомодном номере гостиницы «Руаяль».

Его подташнивало. Он в последний раз обернулся и посмотрел на тело, распростертое на размягченной от жары мостовой. Всего несколько минут назад это была очаровательная, полная жизни девушка. Он все еще чувствовал на своих бедрах тепло ее маленькой груди. Воистину, война – гнусная вещь! Не исключая той, в которую ввязался он, принц крови и внештатный сотрудник Центрального разведывательного управления. В один прекрасный день он кончит так же, как подруга Дерека Уайза – безразличные зеваки столпятся, чтобы поглазеть на его труп.

Справа от входа в гостиницу росло высокое миндальное дерево. Повинуясь внезапно возникшему чувству, Малко остановился, быстро обломил несколько веток, усыпанных благоухающими белыми цветами, и вернулся назад.

Когда камбоджийцы увидели, как он положил свой импровизированный букет рядом с застывшим молодым лицом, они притихли от удивления. С тех пор как в Пномпене шла война, обнаруженные на улице трупы просто оттаскивали за ноги в ближайшую канаву.

* * *

«Спуки» ДС-3 пролетел над «Руаялем» на очень низкой высоте, ощетинившись установленными на крыльях пулеметами и готовый выполнить свою разрушительную миссию.

Полная луна сияла на усыпанном звездами небе, и камбоджийцы больше уже не стреляли по Дракону... Лежа в темноте на кровати, Малко погрузился в размышления. Рядом с ним в ведерке со льдом стояла бутылка водки. Его труднейшая командировка начиналась довольно трагично. Он думал о человеке с неизменно бесстрастным лицом, который послал его в Юго-Восточную Азию, наделив такими полномочиями, каких он до сих пор еще ни разу не удостаивался. Это был Дэвид Уайз, один из столпов ЦРУ, фанатик в работе, с железными нервами, скрытный, никому не доверявший и не нуждавшийся ни в чьем доверии.

Осознавал ли он весь риск, которому подвергал своего единственного сына Дерека, ввязывая его в эту историю? Теперь этот молодой бородатый атлетического сложения американец, каким Малко видел его на фотографии, стал всего лишь грудой мяса, гниющего где-то за тысячи километров от Гарвардского университетского городка.

Малко взял бутылку за горлышко и выпил большой глоток ледяной водки. Ему хотелось забыть застывшие глаза молодой камбоджийки, втянутой в историю, которая ее не касалась.

* * *

Когда он явился в освежаемый кондиционером кабинет Дэвида Уайза на шестнадцатом этаже главного здания ЦРУ в Лэнгли, он еще ничего не знал об ожидавшем его задании. Дэвид Уайз был главным организатором операций «плаща и кинжала» ЦРУ и как таковой часто привлекал Малко к их осуществлению. Они хорошо знали и уважали друг друга, хотя иногда между ними и возникали конфликты.

Когда Малко вошел, американец вертел в руках серебряную однодолларовую монету. Он покатил ее по столу, и Малко поймал ее, не дав ей упасть на пол. Дэвид Уайз несколько натянуто улыбнулся.

– Вот вы и получили гонорар за работу, которую я собираюсь вам поручить...

Малко задумчиво покрутил монету. Обычно Дэвиду Уайзу шутить было не свойственно.

– Сейчас я попрошу вас об одной услуге, – продолжал он. – Вам придется рисковать жизнью без всякой материальной выгоды. Если вы добьетесь успеха, то лишь наживете себе врагов... Помогать вам будет только один человек – мой сын Дерек. Он работает по тому же тарифу, что и вы... Если вы, конечно, согласитесь.

– Я согласен, – ответил Малко.

Ответил он практически не задумываясь.

Он испытывал большое уважение к этому суровому и неподкупному человеку, который никогда ему не лгал и не сулил златые горы за выполнение всякой грязной работы. Дэвид Уайз долго молчал, глядя на Малко. Теперь они были в одной упряжке.

– Я знал, что вы согласитесь. Вы морально безупречны, чего нельзя сказать обо всех сотрудниках нашей «Конторы».

Он вынул из ящика стола тонкую картонную папку и протянул ее Малко.

– Прочтите. Из кабинета этот документ лучше не выносить. Если он попадет в руки какого-нибудь Джека Андерсона, то разразится скандал, способный поставить под вопрос перевыборы Президента.

– О чем здесь идет речь?

– Этот доклад составлен сотрудниками Бюро по борьбе с наркобизнесом, чья добросовестность вне всяких подозрений. В нем утверждается, будто ответственные работники нашей «Конторы» работают в Лаосе рука об руку с торговцами опиумом и героином.

Это было чудовищно! Малко, как и все, слыхал о каких-то подозрениях в этом плане, но не до такой же степени!

– Зачем им это понадобилось!? – воскликнул Малко.

Дэвид Уайз печально улыбнулся.

– Может быть, затем, что они сели обедать с дьяволом, но не взяли с собой достаточно длинную ложку. Однако я не уверен в достоверности этого доклада. Президент и я, мы хотим знать истинное положение вещей. Если мы назначим официальную комиссию «Конторы», то рискуем увязнуть во внутриведомственных склоках. Поэтому я принял решение провести неофициальное расследование. Мой сын уехал в Юго-Восточную Азию месяц назад. По всей видимости, он уже напал на какой-то след. Мне хотелось бы, чтобы вы все выяснили до конца. Вы должны узнать всю правду. Какой бы она ни была. Мой сын полон энтузиазма, но ему недостает опыта. А теперь прочтите этот доклад...

* * *

Где-то совсем близко взорвалась ракета. Малко вздрогнул и прервал свои воспоминания. Он встал и подошел к окну. Красная вспышка высветила шпиль одного из храмов на берегу Меконга.

В этой невыносимой жаре и духоте Пномпеня он все время вспоминал прохладу кабинета в Вашингтоне. Дэвид Уайз поставил на максимум – на своего единственного сына – и проиграл. Малко не имел права потерпеть неудачу.

* * *

Когда он закончил читать сверхсекретный доклад, Дэвид Уайз сказал ему:

– Сегодня 5 мая. В Бирме и Лаосе урожай опиумного мака начинают собирать в феврале. Сейчас его будут перерабатывать в героин и отправлять к месту назначения. Ежегодно в это время из Лаоса вывозятся десятки тонн героина. В докладе утверждается, что делается это с ведома нашей «Конторы». Если все действительно так, Президент считает, что этому необходимо положить конец.

Дэвид Уайз вынул из ящика своего стола четыре конверта и протянул их один за другим Малко.

– Я вам дал всего один доллар, – сказал он. – Но эти четыре письма подписаны самим Президентом. Одно из них адресовано послу Соединенных Штатов во Вьентьяне. Другое – уполномоченному Бюро по борьбе с наркобизнесом в Лаосе. Третье – Саю Вилларду, который возглавляет отделение «Конторы» в Лаосе. И, наконец, последнее адресовано командующему американскими вооруженными силами во Вьетнаме. Вы можете просить его предоставить в ваше распоряжение что угодно – от батальона морской пехоты и до нескольких самолетов Б-52. В этих четырех письмах Президент специально подчеркивает, что вы выполняете задание, исходящее лично от него, и несете ответственность только перед ним.

Несколько смущенный всем услышанным, Малко положил четыре конверта в карман. Никогда еще его не наделяли такими полномочиями. Он становился кем-то вроде Архангела Гавриила, которому поручалось осуществить чистку великого Федерального управления. Дэвид Уайз встал и протянул ему руку.

– Желаю успеха. Моя секретарша передаст вам все, что нужно, в том числе и адрес моего сына. Он ждет вас в Пномпене. Скажите ему, что я им горжусь.

* * *

Блистающий новизной самолет ДС-8 компании «Тай Интернешнл» плавно и бесшумно скользил над муссоном. Самолеты этой компании, выполнявшие дважды в неделю рейс Сайгон – Бангкок, совершали посадку в Пномпене. Если, конечно, не было ракетного обстрела... Малко потянулся в глубоком и комфортабельном кресле. Он не жалел, что покинул старомодную и уютную гостиницу «Руаяль». Авиакомпания «Тай» с годами становилась все лучше и лучше, как хорошее вино... Узкие «каравеллы» были полностью заменены гораздо более совершенными ДС-8, но стюардессы по-прежнему были великолепны и обворожительны.

Одна из них подошла к Малко и поставила перед ним поднос с завтраком – сочный бифштекс по-французски с отличным «бордо», настоящим, а не какой-нибудь австралийской или японской подделкой. Для любителей шампанского здесь имелся даже «моэт». По сравнению с другими авиакомпаниями Юго-Восточной Азии, не отличавшимися особым комфортом, эта фирма являлась приятным исключением. Малко очень ценил удобства и летал, в этой части света, только самолетами «Тай». Он пожалел, что сейчас у него не было времени слетать в Катманду, Бали, Сингапур или Токио. А в Бангкоке он будет вынужден покинуть «Тай» и пересесть в допотопный ДС-3 компании «Эр-Лаос».

Есть ему не очень хотелось, и он вынул из кармашка расположенного перед ним сиденья какую-то брошюру и стал ее перелистывать. В ней на французском языке рассказывалось о туристических достопримечательностях Юго-Восточной Азии. Издана она была Информационным бюро по Дальнему Востоку, находящимся в Париже по адресу: улица Комартен, 2.

Малко про себя улыбнулся. Интересно, располагает ли Информационное бюро по Дальнему Востоку, претендующее на то, что может предоставить любые данные, необходимые для деловых поездок в этот регион земного шара, какими-либо сведениями о «Золотом треугольнике», то есть о зоне, включающей в себя Северный Таиланд, Северную Бирму и Северный Лаос.

Там выращивается половина производимого в мире опиума, и там он должен провести свое расследование. Тот факт, что пришлось начать выполнение задания в Пномпене, связан с уксусным ангидридом... Для переработки опиума в героин нужен этот химикалий. А его нет ни в Лаосе, ни в Таиланде. Как указано в докладе, с которым Дэвид Уайз ознакомил Малко, ангидрид доставляется из Сайгона в Пномпень.

Сейчас, когда молодого Дерека уже нет в живых, Малко ничего другого не остается, как самому направиться на другой конец маршрута, по которому переправляли наркотики, то есть во Вьентьян.

И тщательно изучить обстановку...

С другой стороны, чисто символическое вознаграждение, полученное им за выполнение задания, облегчало его задачу. Он становился самим собой, то есть Светлейшим Высочеством, кавалером Мальтийского ордена, рыцарем без страха и упрека, блуждающим в мире, который он презирал. Это поможет ему, в случае необходимости, действовать на свой страх и риск и самому принимать необходимые решения.

* * *

Влажная жара, царившая в аэропорту Донг-Муанг, проникала через все поры кожи. Суперлайнер ДС-8 «Скандинавиан Эйрлайнз» выплеснул целую волну туристов, сияющих от счастья в предвкушении наслаждения прелестями Дальнего Востока. Малко смешался с ними в громадном зале для транзитных пассажиров. Теперь за малые до смешного деньги они могли провести три недели на Дальнем Востоке, прибыв сюда прямо из Копенгагена. И это благодаря рейсу «Трансейшн», обеспечивающему прямой перелет Копенгаген – Бангкок самолетами «Скандинавией».

Малко немного завидовал этим людям, беззаботно толпившимся вокруг него. Он открыл свой маленький «самсонит» и проверил его содержимое. Четыре конверта, врученных ему Дэвидом Уайзом, лежали на самом верху. Первый был адресован представителю Бюро по борьбе с наркобизнесом во Вьентьяне Ральфу Амалфи. «Неподкупному», как его охарактеризовал Дэвид Уайз.

Это письмо могло очень понадобиться Малко.

Глава 2

Принц Лом-Сават напоминал скорее огромную медузу, чем принца из сказки «Спящая красавица». Каждый раз, как Сай Виллард останавливал глаза на необъятной туше лаосца, в его голове неизменно возникало определение «омерзительный». Он заставил себя не думать об этом и предстал перед хозяином с подобающим лицом. Сев в большое, плетенное из ивовых прутьев, кресло, заскрипевшее под его тяжестью, он стал рассматривать китайскую ширму, расцвеченную перламутровыми инкрустациями в виде картинок непристойного содержания. Заметив его интерес, принц Лом-Сават хихикнул:

– Вы, я вижу, умеете ценить красивую вещь, мой дорогой друг. Наши вкусы совпадают.

Вилларду удалось изобразить на лице некое подобие улыбки. Поистине, нужно быть очень преданным Центральному разведывательному управлению, чтобы посещать таких людей, как Лом-Сават.

Принц был настоящим чудищем. Неестественно грушеобразная голова переходила в бесформенное туловище, распухшее от непомерного потребления всякого рода сладостей. Маленькие пухленькие ручки принадлежали, казалось, другому человеку.

С тех пор, как его сексуальные возможности понизились в связи с возрастом и употреблением опиума, Лом-Сават предавался безудержному чревоугодию. Каждое утро, в качестве первого завтрака, он буквально заглатывал целый батон колбасы и два «камамбера», доставленных самолетом прямо из Франции.

Большую часть времени он проводил в той самой комнате, где сейчас принимал Вилларда, и редко заходил в остальные тридцать комнат своего старомодного и в значительной степени обветшавшего дома. С маниакальной настойчивостью он требовал, чтобы уборка во всех тридцати комнатах проводилась ежедневно. Однако ни один слуга не смел переступить порог его логова, в котором воняло, как в свинарнике. Дым многих тысяч выкуренных трубок опиума так пропитал старую обивку стен из тикового дерева, что казалось, будто она была сделана из черного дерева. Лаосец любил лежать на плотных циновках, покрывавших весь пол, подоткнув под себя разбросанные повсюду многочисленные подушки. Прямо на полу стояли полки с книгами, главным образом эротического содержания. Распластавшись как большая самодовольная медуза, Лом-Сават проводил так целые дни в компании трех-четырех кошек.

Принц никогда в жизни не занимался какой-либо полезной деятельностью и считал, что так будет до конца его дней, который, как он надеялся, наступит еще очень не скоро. При малейшем недомогании он подползал к стоящему в углу комнаты большому изваянию безрукого бирманского Будды и хнычущим голосом просил дать ему возможность еще пожить на этом свете, чтобы распространять мудрое учение Конфуция... Лом-Сават испытывал по отношению к человечеству глубокое презрение, но себя самого просто обожал. Отчаянный трус, он любил всем рассказывать, как его враги постоянно посягают на его жизнь. Всякий раз, совершая поездку по городу в своем оснащенном телефоном «мерседесе-250», он напяливал на себя тяжелый пуленепробиваемый жилет. Но даже коммунисты настолько презирали его, что никогда не покушались на его жизнь. Они символически оценили его голову в один кип...

Чувствуя себя неуютно в плетеном кресле, Сай Виллард кашлянул. Это молчаливое сидение друг против друга начинало его сильно тяготить. С тех пор как американца провели в кабинет Лом-Савата, принц ни разу не шевельнулся и продолжал лежать на груде подушек. Казалось, он дремал, опустив ресницы и скрестив руки на животе, словно толстый, насытившийся Будда.

– Вы хотели меня видеть, Ваше Превосходительство?

Принц Лом-Сават глубоко вздохнул и все его подбородки затряслись.

– Да, да, мой дорогой друг, – произнес он жалостливым голосом. – У меня возникли серьезные трудности. Увы, из-за вас... Хотите чаю?

Лаосец говорил на высокопарном французском языке с тайским и кхмерским гортанным акцентом. Резидент ЦРУ в Лаосе весь напрягся. Каждый год в одно и то же время эта старая каналья Лом-Сават начинал его шантажировать. Он был бы всего лишь жалким жирным моллюском, если бы не полтораста тысяч считавших его своим духовным вождем лаосских мео, из которых шестьдесят пять тысяч проживали в зоне, контролируемой коммунистами Патет-Лао, уже двадцать лет державшими в своих руках половину страны. Без этих мео американцы никогда не смогли бы вести войну против Патет-Лао. Опираясь на подвластных Лом-Савату мео, ЦРУ оборудовало в джунглях целую сеть мелких баз, где расположились «Красные береты» (или лаосские таи) и несколько американских советников. С этих баз они делали вылазки против коммунистических повстанцев, не давая им окончательно утвердиться в стране; оттуда же они прикрывали несколько радарных установок, следящих за небом Северного Вьетнама, и совершали рейды.

Соглашения 1958 года запрещали присутствие американских войск в Лаосе, но ЦРУ обходило это препятствие благодаря мео. Суровые и отважные горцы, мео очень хорошо воевали против коммунистов.

Правда, при условии, что их «король» Лом-Сават приказывал им это.

Главное было сохранить шаткое политическое равновесие в Лаосе, провозгласившем в 1954 году свою независимость и проводившем политику лицемерного нейтралитета. В итоге, Лаос был единственной страной, где и Северный и Южный Вьетнам имели свои посольства. Каждую среду министры от Патет-Лао приглашались на заседания Совета Министров, но они не являлись на них вот уже пятнадцать лет... Делалось это для того, чтобы создать видимость национального единства.

Все эти годы коммунисты пытались захватить районы, контролируемые правительственными войсками, а ЦРУ, используя свои секретные базы, щедро поливало их напалмом. Но самое смешное было то, что Патет-Лао даже имело во Вьентьяне свое представительство. Оно находилось за Главным почтамтом и стены его были, конечно, напичканы микрофонами.

Сай Виллард смотрел на раздутого как пузырь принца, с трудом сдерживая страстное желание убить его. Одно время он был вице-консулом в Ханое и Азию знал хорошо. Очень смуглый, коренастый, с выразительными чертами лица, он был больше похож на неаполитанского сутенера, чем на первого секретаря американского посольства. Это была его официальная должность. Однако в свободное от службы время он вел размеренную семейную жизнь, занимая с женой и двумя детьми тихую виллу в квартале Тхат Луанг и не пил ничего, кроме минеральной воды «Виши».

– Так что же такое произошло?

Лом-Сават с трагическим видом покачал головой.

– Вчера я принял делегацию вождей деревень. Они очень рисковали, явившись сюда. Но им необходимо было доложить мне о своем решении. Они больше не могут участвовать в этой братоубийственной войне. Их потери слишком велики и они терпят жестокие страдания. Я их «король» и могу только одобрить такое решение.

Виллард пытался сохранять спокойствие.

– Это невозможно, – сказал он. – До сезона дождей остался всего один месяц. За это время надо попытаться вновь овладеть Долиной Кувшинов. Вы не можете нас оставить. Что же касается их потерь, то они не так уж велики. И мы обеспечиваем их продовольствием.

– Конечно, конечно, – согласился лаосец. – Но они не хотят умирать... Кроме того, была совершена ошибка, когда запретили выращивать опиумный мак. А это их единственный источник существования...

Сай Виллард взял чашку и отпил немного горячего чаю. Что скрывалось за шантажом принца Лом-Савата? Мео продолжали выращивать мак и вывозить его. Для этого Лом-Савату не был нужен Виллард. Ведь не напрасно же «Эр-Лаос» назывался «Эр-Опиум». Виллард по-прежнему закрывал глаза на то, что какая-то часть опиума перевозилась компанией «Эр-Америка». Лом-Савату нужно было что-то другое.

Виллард плохо представлял себе, как он сможет сообщить в Вашингтон, что отдает север страны под контроль коммунистов...

Принц продолжал неподвижно лежать на своих подушках.

– Очень неприятная ситуация, – лицемерно вздохнул он. – Эти люди пришли ко мне за советом, и я вынужден думать об их интересах. Ведь они меня считают как бы своим духовным отцом. Я не могу их обманывать.

Резидент ЦРУ с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Лом-Сават уже многие годы совершенно бесцеремонно обирал своих «подданных». Ни для кого не было секретом, что принц наложил свою лапу на осуществляемую мео торговлю опиумом. Вожди деревень полностью доверили ему вести переговоры с оптовыми покупателями.

Большинство мео были неграмотны и принимали в качестве оплаты лишь слитки серебра. Лом-Сават, естественно, рассчитывался с ними за опиум-сырец по десять-двенадцать тысяч кипов[2]за фунт, а по меньшей мере восемнадцать тысяч клал себе в карман.

Сай Виллард неизменно делал все, чтобы принц Лом-Сават не испытывал никаких трудностей. Без него ни о каких мео не могло быть и речи. А без мео ЦРУ оставалось лишь отдать страну под контроль Патет-Лао.

В дверь тихо постучали, и Лом-Сават крикнул, чтобы вошли. Дверь открылась, и показалась бородка Вина, доверенного лица принца.

– Пришел господин Ло-Шин, – доложил он по-вьетнамски. – Я ему сказал, что вы заняты.

Он, конечно, знал, что Виллард понимает по-вьетнамски. Все это было заранее предусмотрено.

– Полагаю, что мой компаньон Ло-Шин будет рад поприветствовать Его Превосходительство господина Вилларда, – напыщенно произнес Лом-Сават.

Его отвислые щеки затряслись, когда он повернул голову в сторону американца.

– Этот визит очень кстати. Мне представляется, что мой компаньон хотел бы попросить вас об одной небольшой услуге. Правда, не знаю, осмелится ли он это сделать, учитывая глубочайшее уважение, которое он к вам питает.

По меньшей мере можно было бы сказать, что американец не отвечал ему взаимностью. Сай Виллард с превеликим удовольствием подвесил бы Ло-Шина на мясной крюк и оставил висеть на солнце до наступления сезона дождей...

Дверь открылась, и в комнату вошел Ло-Шин.

Его враги говорили, что кормилица сплющила ему голову и подвесила за уши. Никто не знал, кто посоветовал ему наголо обрить череп, имевший форму сахарной головы, и оставить на макушке лишь клок черных волос. Со своим приплюснутым носом и гигантскими ушами, напоминавшими капустные листья, его как будто только что вытащили из вращающейся бетономешалки. Он был родом с юга Китая и имел телосложение, типичное для крестьян провинции Хунань, – массивное туловище и короткие конечности.

Выглядел он просто омерзительно. Но был самым богатым человеком во Вьентьяне. Жил он в громадном зеленом доме, расположенном рядом с резиденцией Совета Министров, опоясанном высокими стенами с вцементированными сверху бутылочными осколками. Он торговал во Вьентьяне всем – от разного рода напитков до опиума. Работая с восхода до захода солнца, он постоянно увеличивал свое состояние, собираясь, по-видимому, все оставить в наследство своим тринадцати детям.

Лишь взгляд подвижных и умных глаз делал его похожим на человека. Сложившись пополам, он ринулся к Вилларду, и американцу пришлось отбиваться от его попыток поцеловать ему руку. Он пробормотал по-вьетнамски – только из уважения к Вилларду – витиеватое приветствие и сел напротив него на неудобный табурет. Весь преисполненный вкрадчивого внимания.

– Вы хотите о чем-то меня попросить? – сказал нарочито грубым тоном Виллард.

Китаец энергично завертел головой:

– Никак нет, никак нет! Я просто очень рад вас приветствовать.

Принц следил за их разговором, развалившись на подушках и полузакрыв глаза. Он приподнял одно веко и выдавил из себя гортанным голосом:

– Мой друг Ло-Шин очень стесняется. У него сейчас серьезные проблемы, связанные со складированием товаров. Его торговля постоянно растет, и он ожидает в ближайшие дни крупных поставок. У него не хватает складских помещений для хранения товаров. Он подумал, что, может быть, вы смогли бы сдать ему внаем один из складов «Американской помощи». Тот, который расположен на 17-м километре, на берегу Меконга. Он очень удобен для выгрузки товара из джонок.

Сай Виллард сохранял ледяное спокойствие.

– Этот склад принадлежит правительству Соединенных Штатов, и я не могу сдать вам его внаем, – сказал он.

Он забыл, естественно, уточнить, что «Американская помощь» в Лаосе полностью находится под колпаком ЦРУ. На лицемерие приходится отвечать таким же лицемерием...

– Понимаю, понимаю, – живо ответил принц Лом-Сават. – Мне очень неудобно, что я морочу вам голову нашими торговыми проблемами и отрываю вас от важных дел.

Он встал с подушек и мелкими шажками подошел к американцу. Ло-Шин даже не шелохнулся.

– Спасибо, что вы пришли ко мне, – сказал принц. Сай Виллард с трудом сдержал гнев. Его попросту выставляли за дверь. Он побледнел. Его вынуждали потерять лицо.

– Я сказал, что не могу сдать этот склад внаем, – уточнил он. – Но я мог бы, по всей видимости, предоставить его в распоряжение господина Ло-Шина на какое-то ограниченное время... Если это вас устроит.

Принц Лом-Сават энергично затряс всеми четырьмя подбородками.

– Нет, нет, что вы. Я не хочу создавать для вас какие-либо проблемы. Мы сами найдем выход.

«Вот дерьмо, – подумал Сай Виллард. – Через пять минут я сам буду вынужден его умолять». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, почему Ло-Шин так заинтересован в складах «Американской помощи», хотя во Вьентьяне полно помещений, которые можно снять за низкую цену. После принятия новых законов о запрете на торговлю опиумом никто уже не застрахован от обыска. Расположенное во Вьентьяне Бюро по борьбе с наркобизнесом буквально осыпает золотом своих осведомителей. У китайца много врагов, а склады «Американской помощи» вне подозрений.

Виллард с трудом проглотил слюну и выдавил из себя:

– Я ваш друг, Ваше Превосходительство. А друзья, естественно, должны оказывать друг другу услуги.

Скрестив руки на животе, Ло-Шин утвердительно кивнул головой. Наконец-то подошли к существу проблемы.

Сай Виллард с горечью подумал о том, что американцы в своей политике во многих странах «третьего мира» вынуждены сотрудничать с такими типами, как Ло-Шин и Лом-Сават. То есть с самым цветом коррупции. Китаец решил, что наступил подходящий момент, и вмешался в разговор.

– Безусловно, на очень непродолжительное время, – сказал он. – На несколько недель. Это поможет мне избежать многочисленных и дорогостоящих разгрузочно-погрузочных работ.

Не изощряясь в излишних словопрениях, как это делал принц Лом-Сават, Ло-Шин предпочел внести ясность в ситуацию.

Видя, как разворачиваются события, принц вернулся мелкими шажками к себе в угол и снова улегся на подушки. На его лунообразном лице сияла довольная улыбка. Прилетел тихий ангел, ему стало противно – и он тут же улетел. Молчание длилось невероятно долго. Ни один из двух азиатов не перевел разговор на посторонние темы, как это обычно происходило, когда все важные проблемы были уже решены. Виллард сразу понял, что его трудности еще далеко не закончились.

Наконец Лом-Сават прервал молчание.

– Я очень обеспокоен, – изрек он плаксивым голосом. Сай Виллард весь напрягся. Начался второй раунд.

– Чем же вы обеспокоены?

Лом-Сават посмотрел на золоченого Будду, как бы прося его о поддержке.

– Несколько принадлежащих нам, моему другу Ло-Шину и мне, джонок были за последние недели задержаны мятежниками. Одну из них они даже сожгли. Там было тканей на шестьсот тысяч кипов. И все это из-за дружбы, которую я питаю к нашим американским друзьям.

Сай Виллард извлек из своего профессионального набора мимику, выражающую сочувствие.

– Очень сожалею. Где это произошло?

– Между Вьентьяном и Хуайсаем.

Американец поморщился.

– Вы, конечно, знаете, что между Вьентьяном и Луангпрабангом, а также на севере страны есть зоны, которые мы не контролируем.

Не глядя на него, Лом-Сават вздохнул.

– Будет крайне досадно, если и другие товары, ввозимые господином Ло-Шином, будут уничтожены.

Сай Виллард воспользовался случаем, чтобы оказать столь легко выполнимую услугу.

– Я мог бы, если понадобится, попросить генерала Фуми обеспечить соответствующий эскорт.

Принц Лом-Сават покачал головой.

– Боюсь, что этого будет недостаточно. Может быть, есть более подходящий способ. Мне представляется, что «дакоты» «Эр-Америки» совершают частые рейсы в Хуайсай, и на них можно перевезти много груза. Ведь вы еще не освободили всю страну от мятежников.

Говоря все это, лаосец медленно закрывал глаза. Словно он засыпал...

Вилларда душил гнев. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не надавать хороших пинков этой толстой медузе. Западня захлопнулась. Он был приперт к стене.

«Эр-Америка», по сути, была частной американской компанией, совершавшей чартерные рейсы в Лаосе. Могло, конечно, показаться странным, что она собирается составить конкуренцию трем лаосским компаниям, которые и без того дышали на ладан. Это было бы тем более странно, что тарифы «Эр-Америки» были выше, чем у ее конкурентов.

Но, судя по всему, это не отражалось на ее экономическом положении. Потому что всякий раз, как какой-нибудь пассажир желал приобрести билет на самолет компании «Эр-Америка», все места оказывались, по непонятной причине, уже заняты. Однако «пилаты», ДС-3, «геркулесы» и старые «куртисы» этой компании днем и ночью бороздили небо Лаоса...

Рядом с дряхлым аэровокзалом «Руаяль Эр-Лаос» белые здания аэропорта «Эр-Америка», оснащенные кондиционерами и покрытые антеннами, казались просто неуместными со своей роскошью. Между городом и аэропортом непрерывно курсировали маленькие сине-белые автобусы, развозя туда и обратно экипажи самолетов...

Лишь некоторые лаосские чиновники, отупевшие от непомерного потребления «шумы»[3], могли не знать, что «Эр-Америка» является вторым «соском», питающим борьбу против Патет-Лао. Компания, базирующаяся на Тайване и основанная бывшим командующим «Летающих тигров», ни в чем не могла отказать ЦРУ – своему первому и единственному клиенту.

Время от времени, конечно, «пилаты» сбрасывали несколько мешков риса беженцам, пригласив как можно большее число местных фотографов, чтобы запечатлеть это. Но большую часть времени они обеспечивали снабжение секретных баз ЦРУ, а также доставляли продовольствие, боеприпасы и оружие отважным мео.

Всего в Лаосе насчитывалось до четырехсот таких баз...

Сай Виллард отчаянно пытался найти для себя какую-нибудь лазейку. Но не находил. Он старался не думать о том, какова реальная цена той услуги, о которой его просят. Хуайсай находился на севере Лаоса, в том районе, где выращивали большую в мире часть опиумного мака. Транспортировка опиума была в руках китайских националистов из остатков армии Чан Кайши, которые базировались на стыке трех границ. Виллард хорошо знал это, так как неофициально снабжал их всем необходимым еще в те годы, когда Белый дом полагал, что они совершают набеги в коммунистический Китай. Но они использовали оружие, получаемое от ЦРУ, для создания маленького независимого княжества между Бирмой и Таиландом...

Принц Лом-Сават вновь открыл глаза. Взгляд Ло-Шина был обращен в пустоту. Оба они спокойно дожидались ответа американца.

Сай Виллард снова с трудом проглотил слюну и постарался преодолеть угрызения совести.

– Я непременно постараюсь помочь господину Ло-Шину, – пообещал он. – Если окажутся свободные самолеты. Не забывайте, что мы ведем войну...

– Это совершенно естественно, – согласился китаец. Его блестевшее от пота лицо так и светилось ликованием. На этот раз чаша была выпита до дна... Лом-Сават начал долго говорить о преимуществах и недостатках содержания птиц в клетках. Американец просто задыхался. Он прервал бесконечный монолог хозяина дома.

– Я сожалею, но я должен быть на совещании у Его Превосходительства посла и вынужден вас покинуть. Могу ли я ему сообщить, что наше весеннее наступление пройдет нормально?

Принц Лом-Сават многозначительно кивнул головой.

– Я не могу, конечно, ничего вам обещать. Но я сделаю все возможное, чтобы убедить вождей моих деревень продолжать сражаться на вашей стороне.

Виллард был уверен, что эти вожди или уже ушли, или вообще сюда не приходили... Он пожал две толстенькие ручки, протянутые ему. Вин проводил его до выхода. В отличие от большинства лаосских садов сад перед резиденцией Лом-Савата был хорошо ухожен. Пахло розами и миндалем. Но охровая краска на фасаде дома кое-где облупилась. Сай Виллард сел в свой «линкольн» и поехал в посольство мимо высоких стен Ват Пракхео.

Он был совершенно деморализован. Ему приходилось вести войну теми средствами и при помощи тех людей, которые были в его распоряжении. Но далеко не всегда это было легким делом...

* * *

– Вызовите ко мне Джима Дафа, – попросил Виллард свою секретаршу.

Он вошел в свой кабинет и бросил портфель на кресло. Климат во Вьентьяне был изнуряющим. Однако первый секретарь посольства за все свое пребывание здесь не выкурил ни одной трубки опиума и пил только «пепси-колу» и минеральную воду.

Секретарша вернулась, держа в руках какой-то пакет.

– Вам только что принесли это, сэр.

Сай Виллард взял пакет и взвесил его на руке. Для бомбы содержимое было слишком легким. Он взял ножницы и вскрыл его. На стол сразу же высыпалась целая пачка банкнот по тысяче кипов, а также визитная карточка Лом-Савата.

«Дорогой друг! Я забыл вам сказать, что играл за Вас в „маджонг“ и что нам сопутствовало везенье»...

Американец криво усмехнулся. Коррупция была неотъемлемой частью жизни в Азии. Он взял вскрытый пакет и купюры, засунул все это в большой желтый конверт, заклеил его и нажал на кнопку внутреннего телефона.

– Велите немедленно отослать это принцу Лом-Савату, – приказал он. – С кем-нибудь из верных людей.

Уже не первый раз его восточные «союзники» хотели выразить таким образом свою признательность.

* * *

Джим Даф подумал, что ему не следовало бы взлетать. Самолет еще не тронулся с места, а в левом двигателе давление масла вдруг резко упало. Но через несколько секунд оно снова стало нормальным. Чтобы не задерживать свой вылет, он решил не вызывать для проверки готовности самолета лаосского авиамеханика. Он собирался лететь в Хуайсай – эту Мекку контрабанды. Там можно было купить французские духи, спиртное, сигареты – и все это по баснословно низким ценам. И даже баскские береты, от которых мео просто без ума. Он поклялся хозяйке ресторанчика «Красный дельфин» Синтии, за которой безуспешно ухаживал уже в течение нескольких недель, что привезет ей целый галлон французских духов.

И вот теперь зажглись все три красные лампочки датчиков «низкое давление». Еще слава Богу, что самолет не загорелся. Самолеты ДС-3 компании «Эр-Америка» были уже не первой молодости. Некоторые из них даже участвовали в войне... А если учесть качество лаосского техобслуживания...

– Где это мы сейчас? – спросил он у своего второго пилота-лаосца.

Тот указал точку на карте. Они уже находились довольно далеко от Вьентьяна. К счастью, летели они над руслом Меконга. Джим плохо представлял себе, как им удастся пробраться через джунгли, кишащие людьми Патет-Лао.

– Мы спускаемся со скоростью пятисот футов в минуту, – сказал второй пилот.

Им уже не удастся дотянуть до Хуайсая. Выбора не было: нужно было прыгать. Джим взял микрофон и настроил передатчик на частоту приемной антенны во Вьентьяне.

– Говорит номер 765894, – сообщил он. – У нас вышел из строя один двигатель. Вынуждены покинуть самолет. Вот наши координаты...

Он сообщил их последние координаты. Ему ответил диспетчер во Вьентьяне таким четким голосом, будто находился совсем рядом.

– Говорит диспетчерская Вьентьяна. Сообщаю на базу 12. Они высылают вертолеты. Сигнальте ракетами и старайтесь подойти ближе к Меконгу. Желаю успеха.

База 12 была одной из секретных баз ЦРУ в Лаосе, в ста двадцати километрах к северу от Вьентьяна, в Лонгшьене. Добраться туда можно было только по воздуху.

Несколько успокоившись, Джим Даф пристегнул парашют.

– Прыгаем! – сказал он.

Загруженный под завязку ДС-3 падал. До земли оставалось не более тысячи восьмисот футов.

Глава 3

Малко остановился под балдахином, висевшим перед входом в гостиницу «Сеттах-Палас». То, что называлось улицей Фанг-Кам, представляло собой реку грязи, в которой плавали всякого рода отбросы, непрерывно приносимые ливневыми потоками. Большинство улиц Вьентьяна не были асфальтированы. По сравнению с кокетливым Пномпенем Вьентьян казался дряхлым, бесцветным и загнивающим городом, бездушной столицей уже не существующей страны. Создавалось впечатление, что находишься в маленьком колониальном поселке начала века с его низкими деревянными административными постройками с облупившейся краской на стенах.

Он напрасно прождал целый час. Ральф Амалфи позвонил ему, сказав, что сейчас не сможет с ним встретиться, и назначил свидание на десять часов вечера на проспекте Лан Ксанг, перед бензозаправочной станцией, расположенной напротив рынка. Американец сказал, что будет в зеленом «понтиаке». Малко искал встречи с ним уже почти целые сутки. Амалфи, казалось, совсем не бывал в своем кабинете, расположенном на третьем этаже нового здания американского посольства. Представитель Бюро по борьбе с наркобизнесом подчинялся не ЦРУ, а Министерству юстиции. Не выразив особого энтузиазма, он позвонил Малко в гостиницу и назначил ему свидание в «Сеттах-Паласе», одной из двух приличных гостиниц, имеющихся во Вьентьяне. Это было деревянное трехэтажное здание, кишевшее молоденькими лаосками сомнительной репутации.

Пока Малко размышлял о том, как бы ему аккуратнее перейти через протекавший перед ним грязевой поток, из гостиницы вышла парочка: высоченный рыжий американец в рубашке с короткими рукавами и миниатюрная лаоска. В плотно обтягивающей маленькую грудь черной блузке, с мальчишескими бедрами и немыслимо тонкой талией, она напоминала куколку. Ее крупный рот, маленький носик и узкие раскосые глаза придавали ей чувственный и в то же время испуганный вид. Малко услышал, как американец сказал ей, что идет за своим автомобилем. Она ничего ему не ответила и осталась неподвижно стоять рядом с Малко. Судя по всему, они вышли из «Слота», модного во Вьентьяне кафе-шантана, расположенного на первом этаже гостиницы «Сеттах-Палас». По вечерам какой-то филиппинский певец выступал здесь с заезженным репертуаром выученных им наизусть поп-куплетов, почти в полной темноте, благоприятной для американо-лаосских поцелуев и объятий.

За семьсот кипов, то есть за столько, сколько стоила одна порция виски «Джи энд Би», можно было потискать молоденькую крестьяночку, изображающую из себя, при помощи косметики и длинного платья, женщину-вамп. Робеющие, неловкие и почти немые лаоски становились естественными лишь тогда, когда оказывались в постели.

Да и здесь они не блистали особым разнообразием приемов. Но пилотам компании «Эр-Америка» даже это доставляло истинное наслаждение.

«Сеттах-Палас» был дворцом только по названию. Это было старое деревянное здание колониального стиля. В нем проживали почти исключительно американцы.

Мимо медленно проехал велорикша. Малко поднял руку. Но тот, закутанный в вощеное тряпье, его даже не заметил.

Вдруг Малко услышал позади себя какой-то глухой удар и обернулся. Он увидел, что маленькая лаоска лежит на спине с закрытыми глазами. Она упала как подкошенная. И то, что он услышал, был стук ее головы о цемент тротуара. Он бросился к ней и поднял ее. Она была невероятно легкой, и ему сразу удалось поставить ее на ноги. Девушка открыла глаза и, наклонившись к нему, что-то пробормотала по-лаосски. Похоже было, что она смертельно пьяна, но спиртным от нее не пахло. Разбрызгивая вокруг себя потоки грязи, подъехал автомобиль-универсал и остановился перед Малко. Из него с разъяренным видом вышел конопатый верзила-американец. Ему явно не нравилось, что его подружка обнимала Малко за шею.

– Это еще что такое? – сказал он, схватив девушку за руку.

– Я держу ее, чтобы она не упала, – холодно ответил Малко. – Она больна.

Верзила-американец произнес грубое ругательство и захотел оторвать девушку от Малко. Она сразу же завопила пронзительным голосом, цепляясь рукой за рубаху Малко и закатив глаза.

– Эта девушка больна, – повторил Малко, явно теряя терпение.

– Эта косоглазая просто накурилась «кхая», – прорычал американец.

Он потянул еще сильнее и вырвал девушку из рук Малко. Та завопила еще громче, какой-то момент осталась стоять, потом снова начала падать.

Малко подхватил ее под мышки и прислонил к столбу.

– Я отвезу эту девушку туда, где ей помогут прийти в себя, – решительно сказал он.

– Пошли вы в задницу, – ответил американец. – Это моя девчонка. Я потратил целую сотню долларов, чтобы одеть ее. И не вмешивайтесь куда вас не просят.

Девушка снова открыла глаза и посмотрела на Малко, дрожа всем телом, хотя, несмотря на дождь, было не менее 36 градусов...

Золотистые глаза Малко позеленели от злости. Он вытащил из кармана пачку купюр. В тот момент, когда рыжий верзила открыл рот, чтобы обругать его, он сунул ему туда несколько банкнот по тысяче кипов, затем спокойно взял девушку на руки и пошел вперед, несмотря на проливной дождь. Через несколько секунд его рубашка и брюки так промокли, что буквально прилипли к телу. На землю низвергался сплошной поток теплой воды. Лаоска в его руках была совсем невесомой и горячей. Обхватив руками его шею, она продолжала дрожать.

Оставшись стоять под навесом у входа в гостиницу, американец выплевывал купюры как испортившийся игральный автомат. Он был слишком ошарашен, чтобы отреагировать на все это должным образом.

Благое дело всегда вознаграждается. Малко не пробежал и двадцати метров, как рядом с ним остановилась «топота», обдав его сплошной струси воды. Это было такси. Он затолкнул девушку на заднее сиденье и сел рядом с ней. Затем осторожно потряс ее.

– Где вы живете?

Она покачала головой и произнесла что-то непонятное. Шофер тронулся с места и поехал в сторону Меконга, к набережной Фангум. Малко не мог решить, что ему делать дальше. У него были дела поважнее, чем заниматься спасением этой девочки. Но ему было ее очень жаль. Закрыв глаза, она прижалась к нему, словно напуганный зверек. По ее лицу длинными полосами стекала косметика, и она уже не была тем соблазнительным созданием, которое он увидел у выхода из «Сеттах-Паласа». Он сразу принял решение и наклонился к водителю.

– В «Лан-Ксанг».

* * *

Дежурный портье и глазом не повел, увидев, как Малко вошел в гостиницу в сопровождении этой промокшей до нитки девочки, которой на вид было не больше четырнадцати лет. В «Лан-Ксанге» видели и не такое. Две недели тому назад один американский «военный советник» напился до того, что начал из своего «кольта-45» расстреливать ящериц, которые кишмя кишели в коридорах старой гостиницы. После этого пришлось целую неделю заделывать дыры в стенах и полу. Хорошо еще, что убиты оказались всего лишь два гостиничных боя. Каждый день летчики «Эр-Америки» приводили к себе в номера целые толпы лаосок. Дирекция гостиницы довольствовалась тем, что систематически записывала на счета своих постояльцев по пятьсот кипов за каждую девицу, которая пересекала порог «Лан-Ксанга».

Несмотря на длиннющие и мрачные коридоры, дряхлый вид и убожество, «Лан-Ксанг» считалась самой престижной гостиницей во Вьентьяне. Из ее окон открывался вид на желтые воды Меконга, и к услугам тех, кто не боялся заразиться холерой или тифом, имелся даже бассейн.

Малко поднялся вместе с девушкой на третий этаж по лестнице. Лифтов в «Лан-Ксанге» не было.

Как только они вошли в номер, лаоска сразу же упала на кровать, положив голову на подушку.

Он слегка потормошил ее и попытался с ней заговорить. Она даже не пошевелилась. Просунув руку под черную блузку, он прикоснулся к нежной коже ее груди и ощутил под пальцами равномерное биение сердца. Несмотря на то, что кондиционер подавал умеренно прохладный воздух, она могла простудиться в своей промокшей одежде. Он стал ее раздевать. Помимо блузки и черных брюк на ней были лишь черные кружевные трусики. Малко не мог не залюбоваться ее совершенной фигуркой с высокими маленькими грудями, стройными ножками и нежной матовой кожей. Она по-прежнему лежала неподвижно. Что могло с ней произойти? Он также переоделся и на цыпочках вышел из комнаты.

Его суперплоский пистолет оставался в закрытом на ключ «самсоните». На нем была лишь сетчатая рубашка и брюки из тонкой ткани, и ему было крайне затруднительно носить с собой оружие, даже столь малогабаритное, как его пистолет.

Дождь уже прекратился. Он решил пройтись пешком до «Хеппи Бара», где, согласно докладу, который он прочел в кабинете Дэвида Уайза, обычно встречались торговцы опиумом. До назначенного свидания с Ральфом Амалфи оставалось еще полчаса. Выходя из гостиницы, он чуть не раздавил одну из гигантских жаб, которые так и кишели на площадке перед подъездом.

* * *

Под восхищенными взглядами маленьких лаосок какой-то здоровенный тип с орлиным носом кидал стрелки в пробковую мишень, висевшую в глубине «Хеппи Бара». Всякий раз, как он попадал в центр мишени, со всех сторон раздавались восторженные возгласы зрителей. Малко оказался здесь единственным клиентом, кто пришел сюда один. Сидя в больших плетеных креслах, парочки пили свои напитки и беседовали. Было похоже, что все здесь были знакомы друг с другом. Это были летчики компании «Эр-Америка». В баре или перед входом в здание прогуливалось несколько девиц.

Чтобы поднять себе настроение, Малко закрыл глаза и попытался представить себе, что вместо теплого джина с тоником в его стакане была хорошо охлажденная водка.

Кто из этих пилотов принимал участие в торговле опиумом?

Он начал разглядывать их одного за другим. В их суровых и безразличных лицах было что-то общее. Это были наемники, с нетерпением ждавшие, когда закончится срок контракта и можно будет уехать. Работа их была не из легких. Нужно было ежедневно сажать за расположением отрядов Патет-Лао, на временно оборудованные посадочные полосы, свои маленькие одномоторные «пилаты» и доставлять туда боеприпасы, рис, всякого рода материалы. На всех в среднем до тридцати рейсов в день.

Время от времени укрытый в непроходимых джунглях пулемет превращал «пилат» в огненный шар... Сидевший рядом с Малко один из летчиков говорил своему приятелю, что, если все подсчитать, то при каждой посадке они рисковали жизнью за пятнадцать долларов... И неудивительно, что они предпочитали перевозить опиум или героин. Малко положил на стойку бара купюру в тысячу кипов и вышел на улицу, оставив почти нетронутым стакан джина с тоником.

* * *

За исключением нескольких велорикш, на громадном проспекте Лан-Ксанг не было ни души. На обеих сторонах этих Елисейских Полей Вьентьяна были расположены несколько современных, но уже обветшавших домов, лавочки из рифленого железа, а также большое число административных учреждений. Напротив Малко высилось вычурное бело-зеленое здание Министерства юстиции.

Указанная Ральфом Амалфи бензозаправочная станция, наряду с расположенной на Ват-Тайском шоссе у гостиницы «Три слона», была единственной во Вьентьяне, которая работает по ночам. Но американца около нее не было. Малко посмотрел вокруг себя. Большинство лавочек уже было закрыто. На другой стороне улицы, метрах в пятидесяти, он увидел машину, похожую издали на темный «понтиак», и сразу же перешел через мостовую.

Это действительно оказался зеленый «понтиак». Но внутри него никого не было. Машина была припаркована напротив громадного рынка под открытым небом, пустые прилавки которого стояли в темноте подобно призракам.

Было маловероятно, чтобы Ральф Амалфи находился в этом безлюдном месте. Но сразу за «понтиаком», между двумя закрытыми лавочками, Малко увидел нечто вроде тропинки, идущей перпендикулярно улице.

Он подошел поближе. Благодаря свету луны кое-что можно было разглядеть. Темная дорожка вела к более светлой площадке, на которую падал свет нескольких керосиновых ламп. Набравшись храбрости, Малко пошел вперед. Ударившая ему в нос ужасная вонь чуть не заставила его повернуть обратно. Он быстро понял, откуда эта вонь. Позади зданий, стоящих на проспекте Лан-Ксанг, на сваях, торчавших из застоявшейся тухлой воды, был расположен бидонвиль...