Жерар де Вилье

Цейлонские парии

Глава 1

Распластавшись на раскаленной скале, Эндрю Кармер па мгновение отвел от глаз тяжелый черный бинокль и вытер стекавший со лба пот. Над красными скалами стояла тяжелая, удушливая жара, какая всегда бывает после муссона. Даже порхающие вокруг бабочки выглядели измученными и часто садились на камни, чтобы отдохнуть. Эндрю казалось, что под его полотняную рубашку насыпали раскаленные угли.

И все же он не согласился бы променять это место на гостиничный номер с кондиционером и прохладным душем.

То, что он видел в бинокль, с лихвой оправдывало изнурительную поездку в глубь цейлонских джунглей, жестокую тряску на немыслимо разбитых дорогах, едва не доконавших старый «лендровер», который Эндрю за бешеные деньги взял напрокат в Коломбо.

До Хабаране дорога была хоть и узкой, но вполне проезжей. Лишь иногда Кармеру преграждали путь одинокие коровы, а один раз — недалеко от Дамбуллы — перед машиной прополз толстый питон. Но дальше шоссе, петляя, углубилось в джунгли. Теперь путь затрудняли и громадные рытвины, и ветви деревьев, свисавшие так низко, что Кармер, проезжая под ними, каждый раз инстинктивно втягивал голову в плечи.

Было начало мая. Наступал сезон тропических муссонных дождей, и грунтовое покрытие дороги местами превращалось в болотную жижу.

...Американец отложил бинокль и поднял фотоаппарат, висевший у него на шее на кожаном ремешке. Двухсотмиллиметровый телеобъектив как раз подойдет... Эндрю с лихорадочной поспешностью навел резкость и нажал кнопку спуска.

Он успел сделать еще шесть снимков — более чем достаточно. Кармер испытывал такое возбуждение, что готов был вприпрыжку побежать обратно в Коломбо, только бы побыстрее рассказать о своем открытии. Но Эндрю Кармер был человеком добросовестным и методичным. Его учили тщательно прорабатывать каждую ситуацию. Он должен подойти поближе и постараться узнать как можно больше...

Чтобы немного успокоиться, он несколько секунд наблюдал, как морские волны разбиваются о красные скалы. Перед ним простирался Бенгальский залив. Вода имела странный фиолетовый оттенок — очевидно, из-за каменистого дна. Коломбо находился всего в полутора сотнях километров отсюда, но у Кармера складывалось впечатление, будто он добрался до самого края света. Вся северо-восточная часть Цейлона оказалась почти необитаемой, почти лишенной дорог и покрытой непроходимыми джунглями.

Скала, на которую взобрался Кармер, возвышалась над природной гаванью шириной около трех миль, недоступной для мощных волн Индийского океана и углом входящей в джунгли. В пятидесяти километрах к югу лежали под водой развалины древнего индуистского храма, сползшего в океан несколько веков назад вместе с участком суши. Но паломники и по сей день приходили на берег для молитвы, уверенные, что боги живут вечно.

Эндрю встал. От жары перед глазами у него мелькали темные точки. В двадцати метрах скалы заканчивались, уступая место высокой траве и ярко-зеленым тропическим кустарникам. Американец подошел к краю каменистой площадки и начал прыжками спускаться вниз. Он сгорал от любопытства и решил не останавливаться на достигнутом.

Прямо перед ним вспорхнула стайка желто-голубых иволг, пронзительным писком предупреждавших об опасности птенцов, сидящих где-то неподалеку. Эндрю отшатнулся, но сообразив, что это всего лишь птицы, снова зашагал вперед. Ему осталось пройти не более четырехсот метров до огромной дагобы[1] из серого камня, величественно возвышавшейся среди слоновой травы. Каждый его шаг мог стать роковым, например, из-за бесчисленных скорпионов, являющихся национальной достопримечательностью и приползавших порой даже в аэропорт Катуна-Яке. Да и не только из-за них...

* * *

Притаившись за молодым манговым деревом, Эндрю Кармер внимательно разглядывал дагобу. Она ничем не отличалась от десятков других таких же сооружений, разбросанных по всей территории Цейлона. Они были сродни буддийским храмам Таиланда. Каждая дагоба считалась у буддистов святым местом. Рядом с теми, что были поменьше, часто селились верующие.

Эндрю Кармера охватило внезапное беспокойство. Он никогда не думал, что однажды окажется в цейлонских джунглях в одиночестве и без оружия... До сих пор его работа в информационно-исследовательском бюро Государственного департамента сводилась к простой сортировке официальных бумаг. И вот — первое по-настоящему интересное задание... Эндрю отнесся к нему с восторженным энтузиазмом и лишь спустя некоторое время осознал всю опасность своего положения.

Сейчас, укрывшись за стволом манго, Кармер чувствовал себя более или менее спокойно. Зато еще минуту назад он дрожал от страха, с треском продираясь сквозь заросли слоновой травы, прикрывавшей его только до пояса: ему казалось, что за ним кто-то неотступно следит... Теперь, когда до цели было уже рукой подать, весь его энтузиазм испарился, хотя неведомая опасность так и не приобрела конкретные очертания. В конце концов ему и так есть чем заинтересовать начальство... Эндрю повернул голову, пытаясь разглядеть, не затаился ли кто-нибудь в близлежащих зарослях, но так ничего и не увидел. Зато за ним сейчас вполне могли наблюдать с расстояния в несколько шагов...

Он встал, собираясь возвращаться назад. Но тут справа, метрах в двадцати, затрещали ветки. Кармер бросился на землю и затаил дыхание. Затем он осторожно поднял голову и посмотрел в направлении, откуда доносился шум.

А шум все возрастал и приближался. Казалось, кто-то шел по джунглям не скрываясь, обрывая лианы и ломая на своем пути сухие сучья, Американец облегченно вздохнул: люди с дурными намерениями так не ходят.

Внезапно из зарослей выплыла огромная серая туша, и на тропе послышалось могучее фырканье. Это был слон.

Эндрю Кармер замер от страха. Конечно, ему приходилось видеть слонов и раньше — в зоопарке Сан-Диего, да и здесь, на Цейлоне, где они встречались на каждом шагу: их использовали на рисовых плантациях или на лесоповале. Одного Кармер даже встретил в центре Коломбо. Но те слоны выглядели добродушными, как коровы на выпасе. А здесь, на этой лесной тропе, огромное серое животное казалось невообразимо страшным.

Кармер огляделся по сторонам, но не нашел ни одного дерева, на которое смог бы забраться. Слон по-прежнему стоял на тропе, слегка покачивая головой и мотая хоботом из стороны в сторону. Животное, судя по всему, было диким. Чтобы придать себе смелости, Эндрю стал вспоминать слонов из национального парка Гал-Ойя, которые настолько привыкли к туристам, что даже охотно фотографировались.

Кармер с величайшей осторожностью обошел манговый ствол. Может, слон его и не заметил... Ведь эти гиганты близоруки и нападают только по прямой. Нужно просто держаться подальше от тропы...

Вдруг прямо напротив него снова затрещали ветви, и в сплошной стене гигантских папоротников, стоявшей в десяти метрах от Кармера, образовалась темная брешь. Сначала там появилась исполинская розовато-серая голова с редкой щетиной. Мощный хобот мотался из стороны в сторону, отодвигая лианы и листву. Слон весил не меньше двух тонн. По спиленным бивням Эндрю догадался, что у животного есть хозяин, а еще через мгновение увидел человека, сидящего по-турецки на слоновьей спине. Корнак... Американец мгновенно успокоился, и ему стало стыдно за свой испуг. Чего только не нарисует чересчур развитое воображение... Эндрю оторвался от дерева и, улыбаясь, шагнул на тропу. Но в следующую секунду погонщик издал хриплый крик, нагнулся к голове животного и стал колоть его за ухом заостренной палкой. Кармер в изумлении застыл посреди тропы.

Слон поднял хобот и яростно затрубил. От этого звука у Эндрю застыла в жилах кровь. В трех метрах от себя он видел разинутую пасть с чудовищными желтоватыми зубами. Слон заметил его и тут же рванулся вперед. Кармер едва успел отскочить обратно за дерево. Жесткая щетина на боку слона лишь ободрала ему левую руку. Эндрю потерял равновесие, упал, порезавшись о какой-то острый стебель и заорал, поднимаясь на колени:

— Эй, вы что, спятили?!

Человек, сидевший на слоне, казалось, не слышал его крика. Обозленный гигант уже поворачивал вспять. Первый слон стоял все на том же месте, перегораживая тропу, на которой, чуть поодаль, стоял «лендровер» Кармера. Эндрю снова завопил, надрывая легкие. Корнак не мог его не слышать, однако он даже не повернул головы.

И тогда Эндрю Кармер понял: слонов привели с определенной целью — убить его. Манговое дерево — слабая защита: слона оно не остановит. Вне себя от ужаса Кармер бросился в направлении дагобы. Если удастся на нее забраться, он хотя бы на некоторое время окажется в безопасности.

— Help[2]! — бессмысленно закричал он на бегу. В ответ за спиной раздался топот огромных ног.

Сандалии американца скользили по траве и увязали в сырой земле. Он упал, поспешно вскочил на ноги и бросился дальше. Треск сухих стеблей становился все громче. Слон, подгоняемый громкими криками корнака, набирал скорость.

Происходящее казалось Кармеру кошмарным сном. А ведь поначалу задание выглядело таким легким и безобидным...

Наконец Эндрю выскочил на сухое открытое место. Впереди, за песчаной дюной, возвышалась дагоба. Легкие американца горели огнем, мысли от страха беспорядочно метались в голове. На мгновение он подумал, что надо бы дождаться, пока слон приблизится, увернуться от него в последний момент и тем самым выиграть время... Но он не решился остановиться и продолжал бездумно бежать.

Под ногами у Кармера задрожала земля, и когда до дагобы оставалось не больше десяти метров, мощный хобот поднял его в воздух.

Эндрю отчаянным рывком выхватил из чехла нож и попытался нанести удар по гигантскому живому отростку, перехватившему его поперек туловища. Острие на несколько сантиметров вошло в толстую серую кожу. Слон бешено взревел, поднял Кармера на четыре метра над землей и с размаху швырнул оземь. Последнее, что увидел Кармер, была надвигающаяся на него серая громада. В следующее мгновение тяжелая, как кузнечный молот, нога обрушилась на его плечо и шею. Эндрю почувствовал нечеловеческую боль, но закричать уже не смог: легкие окровавленными лохмотьями показались из раздавленной груди. Раздался ужасный хруст ломаемых костей: животное наступило на человека обеими задними ногами. Кармер был уже мертв, когда слон снова подхватил его хоботом, с дикой злобой бросил вперед, затем снова подскочил и принялся топтать бездыханное тело, напоминавшее залитую кровью тряпичную куклу.

Корнак бесстрастно руководил убийством... Когда от несчастного Кармера осталась лишь бесформенная куча мяса и костей, погонщик принялся успокаивать животное, похлопывая его по ушам и цокая языком. Ярость слона понемногу утихла, и он остановился в нескольких метрах от только что растоптанного им человека, кося налитыми кровью глазами и возбужденно размахивая хоботом.

Корнак громко отдал команду, и слон тяжело опустился на колени. Погонщик спрыгнул на землю и хладнокровно склонился над убитым.

Нужно было обладать невероятной жестокостью, чтобы приблизиться к этому месиву из костей и мяса. Голова была полностью раздроблена, череп сплющился до пятисантиметровой толщины, глаза выскочили из орбит. Кожа и клочья рубахи смешались на груди в сплошную багровую кашу. От трупа поднимался отвратительный запах.

Не проявляя ни малейшего отвращения, корнак порылся в остатках одежды в поисках документов и вскоре вытащил бумажник и перетянутый резинкой рулончик купюр, бурых от впитавшейся крови. Погонщик спрятал найденные вещи в свою набедренную повязку, на которой висел длинный кинжал, инкрустированный фальшивыми драгоценными камнями. Потом он подобрал валявшийся неподалеку бинокль и внимательно осмотрел его. Бинокль не пострадал. Он оказался совсем новым, американского производства. Такие вещи были на Цейлоне большой редкостью.

Погонщик нацепил бинокль на шею. Над трупом уже кружили крупные мухи. Вскоре на пир слетятся птицы и дикие животные.

Корнак посмотрел вокруг, проверяя, не упустил ли чего-нибудь из виду, и влез на слона, встав на его колено, как на подножку. Покачиваясь на спине спокойно идущего гиганта, погонщик с удовлетворением подумал, что выполнил работу безупречно. Если бы незнакомец успел добежать до дагобы, его трудновато было бы достать... И он, чего доброго, смог бы уехать в Коломбо — со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Корнак прищелкнул языком, и слон пошел быстрее. Погонщик издал длинный певучий крик, и в ту же минуту из-за поворота тропы появился второй слон, быстро догнав первого. То, что совсем недавно было Эндрю Кармером, осталось лежать на пропитанном кровью песке.

Проезжая мимо дагобы, корнак повернулся к ней и сложил руки, как для буддистской молитвы. Страшная смерть незнакомца не оставила в его душе ни малейшего следа. Конечно, буддизм запрещает убивать живое существо, будь то даже комар или таракан, но погонщик очень сомневался, что эта заповедь Всевышнего распространяется на иностранцев, а тем более на иноверцев. К тому же небеса всегда можно ублажить...

Глава 2

Дэвид Уайз повернулся к своему собеседнику, задумчивому толстяку в маленьких очках по имени Генри Сазерленд. Он возглавлял отдел ЦРУ, занимавшийся зоной Индийского океана.

— Покажите-ка ему фотографию, — сказал Уайз с едва уловимой иронией в голосе.

Малко посмотрел на лежавшую перед Сазерлендом толстую папку. Ее перепоясывала красная пластиковая лента с черной надписью «секретно». Все трое сидели в кабинете, расположенном на семнадцатом этаже здания ЦРУ в Лэнгли, в нескольких километрах от Вашингтона.

После громкого провала румынской операции «заказчики» из Центрального разведывательного управления надолго оставили Малко в покое, но сегодня они встретились вновь.

Генри Сазерленд порылся в папке и протянул Малко фотографию размером двадцать четыре на тридцать сантиметров. Снимок запечатлел очень красивую девушку лет двадцати пяти, с длинными светлыми волосами и овальным лицом. Она сидела в кресле, положив ногу на ногу. На ней было короткое цветастое платье, почти до неприличия открывавшее бедра. Девушка была снята анфас, смотрела непринужденно и даже несколько вызывающе. Малко положил фотографию на рабочий стол Дэвида Уайза, подумав про себя, что этот документ выгодно отличается от скучных бумаг, которыми обычно завалены кабинеты здания в Лэнгли.

— А что, очень недурна! Это ваше очередное увлечение?

Дэвид Уайз, в котором было не больше юмора, чем в паровом котле, с трудом заставил себя улыбнуться:

— Нет. Это должно стать вашим очередным увлечением. Малко стыдливо опустил глаза:

— По-моему, вы пытаетесь вовлечь меня в аморальную историю. Попрошу доплатить за вредность...

Эта шутка, похоже, понравилась Уайзу еще меньше. Каждый доллар, отпущенный на служебные расходы, он берег, как мальчуган бережет медяки в своей копилке. А Малко и так обходился ему слишком дорого. Пусть десятки тысяч долларов, уплаченные принцу Малко Линге за его «услуги», шли на благородное дело — на реставрацию фамильного замка в его родном австрийском поселке Лицен, — однако деньги все же собраны с американских налогоплательщиков...

— Сейчас Генри введет вас в курс дела, — сухо ответил Уайз. — У меня куча работы. О\'кей, Генри?

Тем самым он давал Малко понять, что задание не относится к числу жизненно важных.

Коллега Уайза степенно кивнул и потянулся к папке:

— Конечно, Дэйв.

Уайз вяло пожал Малко руку:

— Желаю приятного отдыха на Цейлоне. Везет вам — на солнышке погреетесь...

Послушать его, так Малко еще должен был доплатить за удовольствие сотрудничать с Центральным разведуправлением... Понимая бессмысленность дальнейших разговоров, он встал, надел свои неизменные темные очки и последовал за Генри Сазерлендом. Они молча прошагали по коридору, зашли в лифт и также молча спустились вниз. Кабинет специалиста по Индийскому океану выглядел таким же спартанским, как и владения шефа. Исключение составляла лишь большая карта мира, утыканная разноцветными булавками.

Малко сел в единственное кресло для посетителя. Его собеседник устроился за столом.

— Итак, кто же эта очаровательная особа? — спросил австриец.

Его беспечный тон заставил Сазерленда нахмуриться. Начальник отдела раскрыл папку и торжественно объявил:

— Весьма загадочная личность. Ее зовут Диана Воранд, южноафриканка по происхождению. Последние полтора года жила в Штатах и училась в Колумбийском университете. Ни в чем подозрительном замечена не была. Потом поехала на каникулы в Мексику, в район Мериды.

— Полагаю, вы интересуетесь ею не только поэтому? — нетерпеливо спросил Малко. Чересчур многозначительный тон цээрушника вызывал у него раздражение. Тем более что знойная южноафриканка выглядела вовсе не так уж опасно — по крайней мере, по сравнению с баллистической ракетой...

Генри Сазерленд гневно сверкнул глазами.

— Может быть, вы соизволите выслушать меня до конца?

Малко рассеянно посмотрел в окно. Погода стояла прекрасная, и ему пришло в голову прогуляться по Арлингтону, прежде чем возвращаться через Нью-Йорк на свою виллу в Покипси.

— Из Мексики девушка отправилась на Кубу, — продолжал Генри Сазерленд прежним монотонным голосом, — а затем вернулась в Вашингтон. Через несколько месяцев ФБР обнаружило, что она помогла квебекским революционерам бежать на Кубу, снабжала «Черных пантер» взрывными устройствами и несколько недель прятала у себя дома кубинцев, скрывавшихся от федеральных властей... Во время следствия также выяснилось, что она осуществляла связь между кубинскими агентами, действующими на территории США и Канады.

Малко посмотрел на фотографию повнимательнее. Ни дать ни взять — манекенщица или фотомодель... Кто бы мог подумать?..

— Интересно, что же толкнуло ее на путь вооруженной борьбы? — спросил он.

Генри Сазерленд еще больше помрачнел.

— Это пока неизвестно, — проворчал он. — Но от нашего осведомителя поступили сведения, что во время пребывания на Кубе Диана Воранд встретилась со Стенли Кармайклом. И... Ну, словом, их часто видели вместе. Возможно, она даже летала с ним в Алжир, но это не проверено.

Стенли Кармайкл был одним из руководителей экстремистской группировки «Черные пантеры». Его давно разыскивали и ФБР, и ЦРУ, и все федеральные службы безопасности. Там, где он хоть ненадолго появлялся, тотчас же прокатывалась волна левого террора. В черном списке ФБР он стоял вторым — после Вельзевула.

— Может быть, ее внезапная преданность революции объясняется романтической связью с этим «благородным пиратом»? — предположил Малко.

— Гадать можно сколько угодно, — покачал головой Сазерленд. — А доказательства?

— Ну... Для начала можно было ее задержать... — иронично заметил австриец.

— Она испарилась, — смущенно признался начальник отдела. — В один из субботних вечеров пересекла мексиканскую границу и — поминай как звали...

— А мне, значит, надо объехать вокруг света и разыскать ее?

Генри Сазерленд с нескрываемым раздражением отодвинул от себя папку:

— Она на Цейлоне. В Коломбо. Нам нужно знать, что она там делает.

— И Кармайкл с ней?

— Нет, насколько мне известно.

Малко не слишком привлекало столь рутинное задание. Федеральные агентства постоянно наблюдали за двумя-тремя десятками разномастных подстрекателей и агитаторов. Это наблюдение длилось порой по нескольку лет подряд и носило довольно скучный характер.

— И что мне с ней делать? Похитить и привезти сюда?

— Вы с ума сошли! — подскочил Сазерленд. — Нас интересует только цель ее приезда на Цейлон! Выясните, чем она занимается, с кем общается... При необходимости заведите с ней знакомство...

— Насколько близкое?

Цээрушник сделал вид, что не расслышал.

— Она нам достаточно напакостила, так что ваша поездка в любом случае не помешает. Даже если окажется, что она сидит сложа руки.

Малко встал.

— Можно мне взять фотографию с собой?

— Погодите, — остановил его Сазерленд. — Вы еще не все знаете: информационно-исследовательское бюро Госдепартамента уже направило туда своего работника, человека по имени Эндрю Кармер.

Малко снова сел. Значит, без оговорок все-таки не обошлось...

— С этим Эндрю произошел несчастный случай, — бесцветным голосом продолжал Сазерленд. — Он погиб. Но его смерть не имеет видимой связи с заданием. Во время загородной прогулки его растоптал дикий слон.

— Досадное совпадение, — заметил Малко.

Лицо Генри Сазерленда сохранило прежнее бесстрастное выражение.

— Я распорядился в бухгалтерии насчет билета в первом классе. В Париже пересядете на самолет французской компании «ЮТА». Вылетаете послезавтра.

— А обратный билет? — поинтересовался австриец.

— Вы получите дополнительно две с половиной тысячи долларов дорожными чеками, — продолжал начальник отдела. — По поводу всего остального я уже говорил с...

— Знаю, знаю, — перебил его Малко. — Вы гарантируете возвращение тела на родину и присылаете роскошные венки... Но почему бы вам не поручить эту самую Диану кому-нибудь из вашего посольства в Коломбо? Сэкономили бы на моих билетах...

Генри Сазерленд отвел глаза:

— Так-то оно так... Но и сингалы, и англичане — люди очень подозрительные. Нам не хотелось бы поручать это лицам, занимающим солидные официальные должности.

Иными словами, окажись Малко в цейлонской тюрьме, никто и пальцем не шевельнет, чтобы вызволить его оттуда. Но Генри Сазерленд был здесь ни при чем: приказ исходил от Дэвида Уайза. Это рутинное задание было своеобразным штрафом за поражение, которое Малко потерпел в Румынии от полковника Соколова. На мгновение ему — в который раз! — захотелось послать все к черту, вернуться в замок к Александре и зажить в стороне от шпионских передряг.

Но замок-то был не отреставрирован... Австрийца к тому же безотчетно привлекала в этом здании новизна ощущений и экзотика далекой страны...

— Я согласен, — словно со стороны услышал он собственный голос. — Послезавтра буду на Цейлоне.

Не пожав руки Сазерленду, он вышел из кабинета, унося свернутую в трубочку фотографию Дианы Воранд и втайне надеясь, что в жизни она окажется не хуже...

Глава 3

Войдя в ресторан отеля «Гальфас», Малко решил, что его пол сделан из черного дерева, но, сделав несколько шагов, увидел, как из-под ног по паркету разбегаются полчища тараканов. Молчаливый босоногий тамил провел его за столик. Своими размерами зал напоминал готический собор, и из-за скупого освещения потолок терялся во мраке. Бесчисленные вентиляторы, висевшие на длинных проводах, вели бесконечный неравный бой с муссонным зноем.

«Гальфас», в архитектуре которого просматривались отголоски английского колониализма, считался самым фешенебельным отелем в Коломбо. Всего пятьдесят лет назад о нем говорили с таким же уважением, как о «Савойе» или «Дорчестере». Теперь же призрак покойной королевы Виктории бродил ночами по бесконечным коридорам, тоскуя по тем временам, когда сингалов здесь терпели только в качестве носильщиков...

Впрочем, даже получив независимость, Цейлон так и не смог отобрать у европейских поселенцев все их былые привилегии: единственный приличный бассейн и лучшая в Коломбо больница Фрезера по-прежнему предназначались только для белых.

Малко сел за круглый стол со скатертью, добросовестно отработавшей лет тридцать без единой стирки, и надел темные очки, сразу отгородившись от внешнего мира.

Первое впечатление от Цейлона не очень-то согревало сердце. Приземлившись в столичном аэропорту Негомбо, Малко взял такси и прямиком отправился в отель «Гальфас», расположенный в южной части города на берегу Индийского океана. На узком шоссе, ведущем из аэропорта в центр, царил невообразимый хаос. Дряхлые английские автобусы, до отказа набитые пассажирами, на каждом ухабе высекали из асфальта искры. Между ними шныряли черные угловатые велосипеды.

Комната, доставшаяся Малко, уже давно пришла в полное запустение. Стены не перекрашивались ни разу за все время существования отеля; под потолком рывками вращался чахлый вентилятор, разгонявший мошек и комаров.

Малко аккуратно развесил в шкафу свои неизменные костюмы из альпака. Порадовала его лишь памятка, которую ему вручили вместе с ключом. Оказывается, постояльцам категорически запрещается посещать ресторан без пиджака — старые британские традиции еще давали себя знать...

Снаружи «Гальфас» поражал воображение своими размерами и импозантным розовым (если смотреть издалека) фасадом, Закрытый мозаичный бассейн, напоминавший римские термы[3], был наполнен почти неразбавленной лавандовой водой... Но этим все великолепие и ограничивалось. Мебель была шаткой, посуда — щербатой. В служебном помещении сидели десятки бухгалтеров, производивших сложнейшие вычисления в толстых журналах перьевыми ручками и совершенно равнодушных к техническому прогрессу. Пишущую машинку здесь считали поистине дьявольским изобретением. Что же касается персонала, то в «Гальфасе» сто сорок один номер обслуживали пятьсот человек...

Приунывший Малко заказал буйволиный бифштекс и банку пива «Хеннекен». В такой обстановке оставалось утешаться лишь тем, что он не забыл фотографию своего лиценского замка (она всегда поднимала ему настроение) и баночку бальзама «Тигр» (от ушибов, насморка и головной боли). После возвращения с Дальнего Востока эта баночка также являлась неотъемлемой частью его багажа.

Малко уже вытаскивал последние щепки и нитки из заказанного им консервированного ананаса, когда рядом неожиданно раздался пропитый голос:

— Новый жилец, да?

К его столу только что незаметно приблизился белый — высокий, рыжеволосый, с узкими плечами и большим животом. Рубашка с короткими рукавами была расстегнута на волосатой груди, брюки покрыты жирными пятнами. Незнакомец иронично разглядывал безупречно выглаженный костюм Малко, его белоснежную рубашку и галстук, а затем протянул веснушчатую руку:

— Джеймс Кент, третий секретарь посольства.

Какого именно посольства — можно было и не уточнять: по акценту в нем сразу угадывался уроженец штата Миссури.

— Принц Малко Линге, — суховато представился австриец. — Скажите, какого черта мне порекомендовали именно этот отель?

Американец пожал плечами.

— Во-первых, рядом посольство. И потом тут все-таки лучше, чем, например, в «Тапробане»: здесь только тараканы, а там проснешься поутру, а багаж сожрали крысы...

Джеймс Кент развернул газету, которую держал в руке, положил ее на стул и сел. Поймав удивительный взгляд Малко, он усмехнулся и пояснил:

— Клопы... Здесь все так делают. Даже премьер-министр садится на газету.

Малко с ужасом определил причину ужасного зуда, который мучил его с самого начала трапезы. А он-то по наивности полагал, что это простая крапивница...

Джеймс Кент щелкнул пальцами. Один из официантов-тамилов, стоявших у двери кухни, отделился от стены и лениво направился к иностранцам, неслышно скользя по натертому паркету.

— Коньяк, — потребовал американец, когда официант подошел достаточно близко. Тот молча, с достоинством развернулся и поплыл обратно. В своем странном белом костюме он был похож на привидение. В холле и коридорах отеля стояли, сидели и даже лежали, неизвестно чего дожидаясь, десятки таких же фигур в белом.

Малко принялся разглядывать своего собеседника. Нездоровый румянец на щеках и исходивший от него запах винных паров говорили сами за себя. Вместо того чтобы расстилать на стуле газету, он мог бы просто на него дохнуть: этого не выдержал бы ни один клоп. Словом, Джеймс Кент был законченным алкоголиком. Однако нужно признать, что чернота под ногтями, пятна на брюках и потухший взгляд вовсе не характерны для сотрудников ЦРУ. И тем не менее... Даже попрошайки из беднейшего столичного района Петтах — и те знали, что Джеймс Кент, третий секретарь посольства США, руководит местным «филиалом» Центрального разведывательного управления.

Официант принес на помятом алюминиевом подносе две рюмки коньяка. Американец схватил свою еще прежде, чем поднос опустился на стол. Одним движением он опрокинул содержимое в рот и, скривившись, поставил рюмку обратно.

— Ну и дерьмо!

Слегка шокированный лексиконом дипломата, Малко невольно спросил:

— Зачем же вы это пьете?

Возмущенный Джеймс Кент перегнулся через стол:

— А вы знаете, сколько здесь стоит бутылка «Джей энд Би»? Шестнадцать долларов!

В его голосе прозвучали плаксивые нотки.

— Ни хрена тут хорошего нет, в этом Коломбо, — мрачно продолжал он. — Телевидения — и того нет! Чтоб бабу на ночь найти, чуть ли не в Сингапур надо плыть. А жратва чего стоит! Буйвол с карри, да карри с буйволом... А погода?!

Малко старался не поддаваться унынию. Он не впервые видел, до чего может докатиться американец вдали от родного дома.

— Но хоть работа-то интересная?

Джеймс Кент хотел презрительно хмыкнуть, но вместо этого икнул.

— Черта с два! Во-первых, здесь всем заправляют англичане. Кому из сингалов жить, а кому умирать — это по-прежнему решает английская королева. Русских англичане терпят, а вот нас почему-то недолюбливают. Так что не очень-то развернешься... Только и делаем, что расшаркиваемся с чумазыми да считаем русские корабли. С начала года набралось уже семьдесят восемь... А сингалам вообще на все наплевать, была бы только тарелка риса на обед... Русские и китаезы сделали из грузовиков агитационные пункты, разъезжают на них по деревням и раздают рис, сдобренный марксистской пропагандой... Ну а крестьяне жрут да посмеиваются. А заведется у кого-нибудь пара рупий — обязательно купит арак[4] и напьется до бесчувствия. Мы им как-то раз привезли цемент для строительства дамбы. Так знаете, что они с ним сделали?

Малко не знал.

— Построили еще один чертов памятник — дагобу! — кипятился Кент. — И каждый раз, когда им удается стырить еще мешок — наращивают ее дальше!

Американец обвел яростным взглядом зал ресторана, словно собираясь отомстить ни в чем не повинным официантам за загубленный цемент.

— Поедемте лучше выпьем у меня, — предложил он. — Там хоть веселее. А тут впору застрелиться...

В этом была немалая доля истины. Малко незаметно, как и подобает настоящему джентльмену, почесал искусанное клопами место и пошел к выходу.

* * *

У Джеймса Кента оказалось ничуть не веселее. От «Гальфаса» до улицы Грин-Пасс, где стояла его вилла, было не больше километра. И Малко возблагодарил за это судьбу: машина дипломата не имела ни кондиционера, ни даже вентилятора, а сиденье напоминало доску факира, утыканную гвоздями.

Издали домик Джеймса Кента с белыми стенами и красной крышей выглядел даже симпатичным. Но внутри сразу возникало ощущение головокружения: стены гостиной отливали бледно-розовым цветом, потолок — темно-коричневым. Столовая резала глаз яркой зеленью.

Кент хлопнул в ладоши, и тут же откуда-то возник темнокожий мальчик-слуга, несущий бутылку виски и два стакана. Американец опустился в пластмассовое кресло и с любопытством посмотрел на Малко.

— Итак, вас подослали к красавице Диане, — проронил он. — Повезло вам: ножки у нее что надо. Тут у всех такие ходули — страшно смотреть.

Слегка раздраженный вульгарным тоном американца, Малко отпил глоток виски и ответил:

— Я приехал еще и для того, чтобы выяснить обстоятельства гибели Эндрю Кармера. Возможно, она вовсе не случайна...

— Его вещи здесь. Хотите посмотреть? — проговорил Кент, указывая в угол комнаты. Там лежали синий полотняный чемодан и коричневый рюкзак.

— Из-за слуг я был вынужден повесить на них замки, — пояснил Кент. — Воруют, проклятые... Неделю назад мой повар нагло доказывал, что за месяц я съел двенадцать килограммов масла, представляете?

Малко не мог отвести глаз от чемодана и рюкзака. По спине у него пробежал неприятный холодок. Ведь так или иначе выходило, что он приехал на Цейлон продолжать дело, начатое беднягой Эндрю...

— Как же это с ним произошло? — спросил он.

Джеймс Кент налил виски в пластмассовый стаканчик для чистки зубов и вздохнул:

— Слон растоптал. Ох, если в вы его только видели... Точь-в-точь медуза. Похоронщикам понадобилось тридцать килограммов воска, чтоб придать ему хоть какой-то вид.

— Воска?

— Ну да. Здесь, как в Мексике, считают, что если покойник сильно поврежден, то не попадет на небеса.

— Где это произошло?

— У черта на куличках, — махнул рукой американец. — На северо-востоке, в джунглях возле Тринкомали. До сих пор не пойму, зачем его туда понесло. Если в не машина, взятая напрокат, его бы и не нашли. Но через три дня прокатчики взбесились и стали требовать свой «лендровер». А я-то понятия не имел, где он, послал их подальше. Уж не знаю, как они его отыскали. Кажется, в Тринкомали он латал колесо... Так что однажды утром они заявились в посольство и сказали, что нашли машину и Кармера. Вернее, то, во что его превратил слон. Принесли в мешке...

— Значит, вам так и не удалось узнать, что он там делал?

Кент беспомощно развел руками:

— Пес его знает! Накануне он заезжал ко мне. Сказал, что Госдепартамент поручил ему посмотреть, чем тут занимается Диана Воранд. Кстати, это мы им сообщили, что она здесь. А они в ответ потребовали составить на нее досье. Я чуть от смеха не лопнул. В Вашингтоне готовы занести в красный список всех, кто хоть что-нибудь ляпнет о президенте. Да Диану здесь все знают! Это самая шикарная девчонка в Коломбо! Ее чуть ли не каждый день можно увидеть на городском пляже. Я запросто мог познакомить ее с этим Кармером. Кажется, она археолог и пишет диссертацию по буддизму. Ну, может, и с коммунистами заигрывает, кто ее знает... Я слыхал, что она ездила на Кубу. Но если придется заниматься коммунистами, тут всей жизни не хватит: в одном советском посольстве их пятьсот человек... Не считая нелегалов.

От такой длинной тирады у Кента пересохло во рту, и он налил себе новую порцию виски, не замечая неодобрительного взгляда Малко. Вещи покойного — немые свидетели разговора — словно с укором смотрели на них из угла.

Малко погрустнел, вспомнив, как его посвящали в курс дела. Дэвид Уайз недвусмысленно дал ему понять, что цейлонское расследование — всего лишь мелкая подачка, возможность восстановить пошатнувшийся авторитет австрийца... Да и слова Джеймса Кента это вполне подтверждали. Может быть, дело и впрямь не стоит выеденного яйца?

— Кажется, она была любовницей Кармайкла, — проронил Малко.

— Ну и что? С каких это пор бабам запрещено ложиться в постель с негром?

Малко со вздохом посмотрел на Кента. Один носок дипломата сполз на щиколотку, туфли не чистились со времени последнего муссона, брюки так измялись, что казалось, будто Кент не снимает их и на ночь. От внешнего вида американца и его манеры вести беседу непременно перевернулись бы в гробу все офицеры колониального корпуса, которые облачались к обеду во фрак и тщательно брились, готовясь умереть за любимую королеву...

— Поскольку вы знаете эту особу, — сказал Малко, — то наверняка сможете мне помочь. Где она живет?

Американец зевнул.

— Черт побери, зачем же так торопиться? Ну ничего, от жары это у вас быстренько пройдет. Вот увидите: еще три-четыре дня — и вы успокоитесь. Дам я вам ее адрес, дам! Хотя вы ее, наверное, уже не застанете дома. Я видел Диану в начале недели. Она говорила, что поедет в Анура-Дхапуру измерять ногу Будды.

Малко обеспокоенно покосился на Кента.

— Что-что измерять?

Кент громко рассмеялся.

— След от ноги Будды... На вершине одной тамошней горы есть плоский след длиной около десяти метров. Буддисты говорят, что Бог оттолкнулся от этой горы, чтобы перепрыгнуть в Индию. Фигня, конечно... Но девчонке интересно.

Малко вздохнул и потер покрасневшие глаза: давала себя знать девятичасовая разница во времени.

— Послушайте, — сказал вдруг Джеймс Кент. — Я вовсе не против помочь вам. Есть тут одна девчонка, работает на нас. Мы платим ей тканью. Она знает в Коломбо всех и каждого. И довольно умна.

— Сингалка?

— Наполовину. «Бюргерша», как их тут называют. Отец — голландец, мать местная. — В маленьких глазках Кента появился похотливый огонек. — Увидите, девчонка что надо. Только упаси вас Бог... У нее есть опекун — индийский букмекер, который осыпает ее драгоценностями. Я-то ей только сигареты покупаю...

Кент залпом осушил свой стакан и встал:

— Поехали. Это совсем рядом.

Пока они сидели в гостиной, американец выпил больше половины бутылки. Малко удивлялся, как он еще держится на ногах.

Выходя, они чуть не наткнулись на человека в тюрбане и с огромной дубинкой. Кент хлопнул его по плечу, и тот показал в улыбке зубы вампира.

— Охранник, — пояснил Кент. — Всю ночь ходит вокруг дома и дубасит этой штукой по стенам. Отгоняет злых духов, а заодно и воришек. Здесь ведь, как-никак, богатый квартал...

Малко посмотрел на звездное небо. В теплом воздухе пахло плюмериями. На этой спокойной улочке, вдали от центра Коломбо, создавалось впечатление, что попал в прошлый век. Малко нехотя полез в «импалу» дипломата и устроился на жестком сиденье.

* * *

Не успел Кент убрать палец с кнопки звонка, как на пороге возник тамил в традиционном белом саронге. Дом действительно оказался совсем рядом, на узкой улице под названием Кинси-роуд. Чуть поодаль, на углу Хортон-плэйс, горели керосиновые лампы маленького ночного базарчика.

Малко и его спутник прошли в сад и зашагали к освещенной веранде.

— Добрый вечер, — сказал по-английски мелодичный женский голос.

Девушка быстро вышла из тени и остановилась под фонарем. Малко сразу бросилось в глаза ее длинное, до пят, зеленое сари. Из золотистых сандалий выглядывали пальцы с ухоженными ногтями. Малко поднял взгляд и увидел огромные черные глаза, густо подкрашенные сурьмой, с длинными накладными ресницами. С глазами резко контрастировали ярко-красные губы. Черные как смоль пышные волосы были уложены в замысловатый шиньон, из которого выглядывал шелковый платок. В ушах сверкали изумрудные серьги.

Сари плотно облегало пышную грудь и длинные ноги. Если бы не излишне заостренный нос, девушка была бы само совершенство.

Она протянула Малко руку:

— Меня зовут Свани. Входите. Джеймс говорил мне о вашем приезде.

Ее духи, похоже, служили отличным средством против клопов и прочих надоедливых насекомых. В Лондоне или Нью-Йорке Свани, возможно, вызвала бы законное негодование, но здесь, в Коломбо, Малко нашел ее очень привлекательной.

Кент почему-то все время молчал. Они прошли вслед за девушкой в комнату с темно-синими стенами, выходившую на веранду. Тусклые лампы освещали невысокий столик, где стояли на подносе бутылка арака, пиво и стаканы. Свани села на подушку и жестом предложила гостям последовать ее примеру.

В комнате пахло ладаном и отсыревшим рисом — запах, характерный для всего Цейлона. Стены были увешаны странными картинами в сюрреалистическом стиле, в которых чувствовалось явное влияние Магритта и Сальвадора Дали. Голубоглазые женщины неземной красоты, но с кровавыми ранами на теле, обнимались с мифическими животными и отвратительными уродцами.

В углу стоял мольберт с неоконченной картиной, изображающей кошачью морду и женское лицо. И у кошки, и у женщины были все те же удивительно голубые глаза.

— Нравится? — спросила Свани, с любопытством глядя на Малко.

— Очень необычно, — улыбнулся он. — Но почему у всех голубые глаза?

— Я всегда мечтала иметь такие глаза: голубые, как сапфиры, — вздохнула Свани.

Джеймс Кент уже разлил по стаканам арак. Свани подала Малко его порцию, и он невольно восхитился красотой ее изящных смуглых рук с длинными заостренными ногтями, покрытыми черным лаком. При каждом движении Свани, при каждом шорохе шелкового сари от нее веяло удивительной женственностью, которая, казалось, пьянила Кента намного сильнее, чем виски. Американец не сводил глаз с груди девушки, машинально разгрызая один фисташковый орех за другим.

— Надеюсь, вы еще не успели поужинать? — спросила Свани.

Малко поднял брови: было уже одиннадцать вечера. Но прежде чем он успел что-либо ответить, вмешался Джеймс:

— Здесь ужинают очень поздно, чуть ли не в полночь.

И сразу ложатся спать.

Он посмотрел на часы и внезапно деловым тоном произнес:

— Свани, вы должны помочь нашему другу. Прошу, как для себя. Условия вы знаете...

— Знаю, — улыбнулась девушка. — Какой же помощи вы от меня ждете?

Кент неопределенно помахал рукой:

— Вы знаете обо всем, о чем говорят в Коломбо...

— Чего здесь только не говорят...

— Скажите, — без предисловий сказал Малко, — часто ли дикие слоны нападают на человека?

Девушка покачала головой.

— Нет. Этого почти никогда не бывает. К тому же здешние слоны меньше и безобиднее своих африканских собратьев.

Наступила недолгая пауза, во время которой был слышен лишь комариный писк.

— Вы имеете в виду Эндрю Кармера, верно? — спросила Свани.

— Да. Как бы считаете, возможно ли, чтобы...

Джеймс Кент грубовато рассмеялся, перебивая Малко.

— Слон — не слишком удобное оружие! Человека в сто раз легче застрелить, чем... э-э... «заслонить»!

Свани не улыбнулась, а лишь внимательно посмотрела на Малко.

— Почему вы считаете, что его убили?

— Он выполнял задание. Ему приказали следить за Дианой Воранд. Кто знает, может, он обнаружил там что-нибудь особенное...

— Да нет там ничего! — фыркнул Кент. — Кроме захудалого буддийского монастыря...

— Буддисты? — заинтересовался Малко. — Так значит, те места вовсе не безлюдны?

Американец презрительным жестом отмел версию о буддистах в сторону:

— Остыньте, дружище... Если кто его и ухлопал, так это коммуняшки. А буддисты их ненавидят — и русских, и китайских...

— И все-таки мне бы хотелось съездить на то место, где погиб Эндрю Кармер, — сказал Малко. — Просто посмотреть. Это возможно? — Он повернулся к Свани.

— Завтра я найму для вас машину, — кивнула девушка, — и расскажу, как туда проехать. Маршрут несложный.

— А что вы можете сказать о Диане Воранд?

Свани разгрызла орешек и проговорила:

— Это очень красивая женщина. У нее много знакомых и нет недостатка в деньгах...

— Мне пора, — вдруг перебил разговор Джеймс Кент.

Малко посмотрел на Свани с некоторым смущением. Пока что девушка казалась ему какой-то далекой и неприступной. Она будто явилась из другого, параллельного мира.

— Куда же вы? — удивилась Свани. — Я приготовила ужин на троих.

Американец лукаво улыбнулся, направляясь к двери:

— У меня рандеву в «Синаноре». Я и так уже опаздываю... Увидимся завтра! — крикнул он Малко с веранды, — Приезжайте ко мне на работу, о\'кей?

Под, его туфлями на дорожке зашуршал гравий и вскоре звякнула металлическая калитка. Малко испытывал довольно странное ощущение. Всего два дня назад он был в США, теперь же его окружали звуки и запахи тропической ночи, напротив сидела красивая, даже вызывающе красивая смуглолицая незнакомка... В доме Джеймса Кента все на том же месте стояли чемодан и рюкзак — вещи парня, погибшего в джунглях.

— Что такое «Сиканора»? — поинтересовался Малко, чтобы прервать неловкое молчание.

Улыбка Свани мгновенно исчезла.

— Место, где обычно развлекаются приезжие иностранцы. Женщины там уродливые, пиво отвратительное и, как везде, полно клопов. Если надолго задержитесь в Коломбо, вас непременно тоже потянет туда.

— Не думаю, — возразил Малко. — Во всяком случае, до тех пор, пока вы будете приглашать меня в гости.

— Но я смогу предоставить вам далеко не все тамошние развлечения, — улыбнулась она. — С мистером Кентом у нас чисто деловые отношения. Ну идемте же ужинать.

Она встала и вышла на веранду. Две керосиновые лампы освещали накрытый стол. На нем горели ароматные палочки, отгонявшие дымом насекомых. Подходя к столу, Малко услышал справа, в темном уголке, легкий шорох. Он глянул туда и обомлел. В полуметре от него покачивалась голова крупной кобры. Свани обернулась, увидела выражение его лица и сказала:

— Не бойтесь. Старайтесь только не делать резких движений...

Глава 4

Малко затаил дыхание. Все ночные звуки — шелест листьев, треск ветвей, отдаленные крики животных — вдруг показались ему громкими и отчетливыми. Он посмотрел на змею. Ее голова была уже в десяти сантиметрах от его руки. Обладай он даже самой лучшей в мире реакцией — кобра все равно успела бы выбросить вперед голову и вонзить в его руку ядовитые зубы.

Мысли беспорядочно прыгали у Малко в голове. В конце концов, ничто не доказывало, что Джеймс Кент действительно работает в ЦРУ и в посольстве. Если это не так, ловушка удалась на славу, Завтра утром Малко могут обнаружить на улице Коломбо умершим от укуса змеи — точно так же, как нашли растоптанного слоном Эндрю Кармера.

Звонкий смех Свани вернул его к действительности.

— Садитесь помедленнее. Кобра жалит только по моей команде. Она ручная.

Потрясенный, Малко осторожно опустился на плетеный стул. Свани склонилась к змее и протянула руку. Метровая кобра тотчас же приподнялась на хвосте и обвилась вокруг руки, поднимаясь к плечу. Малко с трудом перевел дух.

Свани села рядом с ним, снисходительно улыбаясь.

— Я одинокая женщина, и мне нужен охранник... Сива взял роль на себя. С ним мне воры не страшны.

— А вас он не может ужалить?

— Иногда случалось, — пожала плечами Свани, — если был очень зол. Но для меня это не опасно. Мой отец был заклинателем змей. В детстве он давал мне яд. От этого я чувствовала себя очень плохо, зато если Сива ужалит меня сейчас, я отделаюсь обычной головной болью.

— А если меня?

Она посмотрела ему в глаза.

— Вы умрете меньше чем за десять минут.

Девушка осторожно взяла змею за голову и сняла со своей руки. Кобра не противилась. Свани опустила ее на пол, и змея уползла в свой угол.

Малко украдкой наблюдал за девушкой. Несмотря на целомудренный наряд и сдержанные манеры, она выглядела необычайно соблазнительной. Она смотрела в небо, запрокинув голову, а Малко думал: что общего может иметь эта красавица с тайными махинациями ЦРУ? К тому же она вовсе не производит впечатление человека, нуждающегося в деньгах... Свани повернулась к нему. Он ожидал, что она что-то скажет, но она лишь молча улыбнулась.

— Вы хорошо знакомы с Кентом? — спросил Малко, нарушая затянувшееся молчание.

— Я с ним не сплю, — спокойно ответила она. — Я на него работаю.

— То есть?..

— Даю информацию о том, что здесь делают и что думают. Мои соотечественники очень болтливы и обожают судачить о политике.

Малко промолчал. Кобра, смерть Эндрю Кармера, таинственная Диана Воранд — не многовато ли загадок для такого крохотного острова, как Цейлон?

— Что ж, поужинаем? — предложила Свани.