Жерар де Вилье

SAS против ЦРУ

Глава 1

От смрадного духа перегоревшего масла и керосина першило в горле. Часы показывали далеко за полночь, но раскаленный за день асфальт все еще хранил дневное тепло. Вдоль взлетной полосы мерцали синие огоньки, придавая месту вполне респектабельный вид аэропорта двадцатого века. Но Малко Линге с иронией усмехнулся про себя, заметив странную подстраховку: возле каждой лампочки стояла наготове загашенная «летучая мышь». Электрическое освещение в Тегеране — весьма капризная штука.

Огромный самолет ДС-8 вырулил почти к самому зданию аэропорта. На остальном пространстве было почти пусто. Стоял «боинг» Индийской авиакомпании, один «коронадо» и две старых «дакоты», принадлежащих неведомым компаниям Среднего Востока.

Пассажиры послушно проследовали за пухленькой смуглой стюардессой. Малко огляделся по сторонам. Его никто не встретил. Иначе встречающие стояли бы у самого трапа. Кроме двух оборванцев восточного типа, на террасе никого не было. Большие светящиеся часы показывали десять минут второго.

Сонный и усталый, Малко с сожалением подумал о своей нью-йоркской квартире, о том, что в Штатах в это время всего половина пятого пополудни и что ему было бы сейчас куда уютней в каком-нибудь приличном ресторане, чем в этом диком, затерянном на краю земли месте, где все пропитано запахом керосина, настоенным на дневной духоте.

Прибывшие пассажиры уже выстроились возле двух застекленных окошек. Сонные, скверно выбритые служащие с таинственным видом передавали друг другу паспорта иностранцев.

Дипломатический паспорт Малко избавил его от томительного ожидания в очереди. Молодой иранец с великолепными белыми зубами, сверкающими из-под черных усов, с недоумением уставился на паспорт Малко. Видимо, его внимание привлек княжеский титул владельца, но он так и не рискнул спросить, что означают три маленькие буквы «s.a.s.», четко пропечатанные латинским шрифтом. Любопытство так и разбирало этого молодца, но он сдержался и промолчал.

Многие интересовались этими таинственными буковками, но разгадка была проста. Это было сокращенное обозначение титула — «Son Altesse Serenissime»[1]— князя Малко Линге.

У него был дипломатический паспорт, выданный в Соединенных Штатах Америки, но Малко Линге — австриец по происхождению — обладал высокородным титулом, которым весьма дорожил, равно как и старинным родовым замком в Австрии, где он собирался, когда состарится, доживать свои дни, вспоминая о достаточно странных услугах, оказанных им американскому правительству. Пока же он тешил себя надеждой на возможность реставрации замка и ту пору, когда его приключения благополучно завершатся.

Он был своего рода наемником ЦРУ. На всех его коллег титул князя производил неотразимое впечатление, несмотря на то, что в цивилизованном демократическом западном мире со всякого рода титулованием, казалось, было давно покончено. Но Малко носил титул, и это несколько затрудняло общение с ним. Если титуловать его по полной выкладке, получалось немного длинновато и отдавало пафосом, если же называть просто по имени — излишне фамильярно. Но вот три начальные буквы титула, по мнению многих, как раз и содержали в себе и краткость, и почтительность, достаточную для Его Сиятельства.

— Вам нужна машина? — вежливо осведомился чиновник.

— Благодарю вас, я предпочитаю такси.

В этой стране услужливые люди представляли большую опасность.

Малко огляделся по сторонам. Он находился в таможенном зале среди прилетевших вместе с ним людей. По другую сторону застекленной снизу доверху стены толпились иранцы. Их было не менее пятидесяти. Они прижимались к стеклу, стараясь разглядеть прибывших. Одни казались взволнованными и озабоченными, другие — радостно возбужденными, но все равно у Малко создалось впечатление, будто их рассматривают как новорожденных младенцев в инкубаторе.

Чтобы не терять времени в ожидании багажа, он отправился к окошку отделения банка Мелли разменять сто долларов. Ему выдали пачку риалов. Малко пересчитал деньги. Двух купюр не хватало, и он, ни слова не говоря, протянул руку кассиру. С выражением явного отвращения тот, ничего не сказав в ответ, вернул недостающее. Чаще всего подобный фокус благополучно сходил ему с рук, и остающаяся прибыль была солидной, особенно если он имел дело с наивными туристами, свято доверяющими всем без исключения банковским кассирам. «Бог с ним, — наверно подумал он, — новое платье для дочки на сей раз ушло перед носом».

Прибыл багаж. Таможенник любезно улыбнулся Малко и наклеил этикетки. Малко протянул ему пять риалов. За все это время к нему так и не подошел никто из встречающих.

Но ведь Шальберг должен был знать о его приезде! Тем более что самолет прибыл вовремя.

Малко покрепче сжал ручку своего черного дипломата, словно опасаясь, будто таможенники смогут увидеть его содержимое.

Когда-то ему пришла в голову довольно глупая мысль соединить цепочкой ручку дипломата со своей рукой. Но потом он передумал, сообразив, что такое излишество будет выглядеть довольно странно и наверняка привлечет внимание. С каким облегчением он вздохнул бы, если бы смог передать этот чертов дипломат в руки Шальберга!

Оборванный носильщик подхватил чемоданы Малко. Его сиятельство двинулся следом, держа в руке один только злополучный дипломат.

Аэропорт находился на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, но это ничуть не спасало от жары. Тегеран в начале июня представлял собой настоящее пекло. Пот так и катился по спине Малко. В костюме из черной тонкой шерсти он явно выглядел одетым не по сезону. К тому же в дороге костюм изрядно помялся, что несказанно раздражало его владельца. Его сиятельство терпеть не мог малейшей неряшливости.

Просунув руку под пиджак, он слегка передвинул рукоятку своего сверхплоского пистолета, засунутого за пояс. Это было не совсем удобно, но тут он был не так заметен. От жары металл нагрелся, и прикосновение его к коже досаждало. Захватив с собой огнестрельное оружие, он тем самым сделал уступку отправлявшим его сюда. Ему часто приходилось пользоваться оружием, но в глубине души он ненавидел это занятие.

Выйдя из здания аэропорта, Малко в нерешительности остановился посреди тротуара. Лучше было ехать сразу в отель. Там наверняка есть приличный бар, там же можно будет сразу получить в свое распоряжение личный сейф и спрятать наконец драгоценную ношу. Это необходимо было сделать в первую очередь, а уже потом можно будет спокойно сесть и выпить, никуда не торопясь и ни о чем не беспокоясь.

Чуть поодаль стояло несколько такси. Он поднял было руку, чтобы подозвать первую в шеренге машину, как услышал позади себя чей-то голос.

— У вас совсем растерянный вид.

Малко обернулся. Около него стояла очаровательная стюардесса, сопровождавшая пассажиров от самого Парижа. Она была немкой. Девушка стояла с сумкой в одной руке и перекинутым через другую пиджаком.

— Да нет, я просто размышляю, в котором из этих такси сидит водитель почестнее. Стюардесса улыбнулась.

— Почему бы вам не поехать с нами? Командир не станет возражать. Он хороший, покладистый человек.

Малко заколебался. Возможно, те, кто должен был его встретить, просто опоздали и скоро приедут. Но, с другой стороны, предложение Хильдегард — она назвала ему свое имя еще в самолете — было заманчивым. Стюардесса была очень привлекательная, они даже немного поговорили по-немецки, а теперь у него появилась возможность продолжить приятное знакомство по приезде в отель «Хилтон». Оторванность от родных мест делает женщин более доступными, — это было ему хорошо известно. Что касается драгоценного дипломата, пожалуй, он будет в большей безопасности среди членов экипажа, чем между двумя полицейскими сомнительной честности. А честность и порядочность иранцев всегда подвергалась сомнению, даже если речь шла о сумме всего в один доллар.

— Если вы решили, идемте, — пригласила стюардесса. Для очистки совести он осмотрелся в последний раз и отправился вслед за девушкой к микроавтобусу, дожидавшемуся на противоположной стороне тротуара.

Их набилось в салон человек двенадцать. Было тесновато, но командир любезно улыбнулся Малко, показывая всем видом, что он — желанный гость.

Хильдегард уселась рядом, улыбнулась. Малко явно нравился ей. Он хмыкнул, представив себе ее реакцию, если та узнает, кто он такой. Но ему было не до флирта. Он почувствовал, как рукоятка пистолета впилась ему в бок, но он не подал вида. Передвинуть пистолет, не обратив при этом на себя внимания, не было никакой возможности.

Война давно закончилась, и простым смертным не полагалось иметь при себе оружие.

— Вы впервые в Тегеране? — спросила Хильдегард.

— Нет. Я был тут во время войны. Но тогда здесь было совсем не весело. Надеюсь, теперь все иначе, есть приличные отели...

— Только «Хилтон». Остальные никуда не годятся. В «Парк-отеле», если вы приезжаете ночью, невозможно найти никого из служащих, знающего хотя бы одно слово по-английски. И вообще неизвестно, на каком языке они говорят... Вы надолго сюда?

— Я пробуду здесь около месяца. Нужно подыскать место для строительства завода по изготовлению нитратов. Скорее всего, мы развернем строительство в непосредственной близости от Персидского залива. Но, — поспешил добавить он с обворожительной улыбкой, — у меня будет много свободного времени.

Ему не хотелось сразу же разочаровывать эту милую девушку.

— А здесь все ваши проекты и планы? — указала стюардесса на его дипломат.

Малко кивнул в ответ, подумав про себя, что проекты и планы в этом чемоданчике довольно забавные.

— Да, все эти бумаги мне совершенно необходимы, поэтому я предпочитаю не расставаться с ним. — Он покосился на дипломат.

Хильдегард незаметно провела рукой по боку Малко и с деланно безразличным видом тихо спросила:

— А здесь тоже деловые бумаги?

Она нащупала пальцами рукоятку пистолета. Сакраментальный вопрос был задан тихо и по-немецки, никто не обратил на них внимания, но Малко прикусил губу. Эх, надо было ему крепче держаться за свои принципы и не таскаться с оружием, чтобы в самый неподходящий момент не привлекать к себе внимания окружающих. А теперь нужно было срочно придумывать какое-нибудь правдоподобное объяснение.

— Знаете, в этой стране на дорогах не всегда спокойно... А мне придется побывать в довольно пустынных местах. Хильдегард рассмеялась.

— В таких, например, как дорога от аэропорта Мехрабад до центра Тегерана.

Отсмеявшись, она продолжала в шутливом тоне:

— На самом деле вы наверняка контрабандист. Что перевозите? Бриллианты или изумруды? Надеюсь, не наркотики?

— О нет, это не наркотики! — затряс головой Малко. — Могу вас заверить с полной определенностью.

— Я вам верю. Вы не похожи на этих типов, торгующих отравой. Тогда что?

— Сейчас я не могу вам этого сказать.

А про себя подумал: «Ни сейчас, ни после». О цели его поездки знали только Президент Соединенных Штатов, управляющий отделом Среднего Востока и он сам. Да еще те, кому ЭТО было предназначено. Но они обязаны были молчать.

— Обещайте, что вы никому ничего не скажете, — попросил Малко, — это слишком важно.

Он посмотрел ей прямо в глаза. На свете было немного женщин, способных выдержать этот переливающийся золотом манящий взгляд. Но в данный момент он не собирался завлекать ее.

— Я согласен объяснить вам все это несколько позже. Скажем, с условием, что мы сходим куда-нибудь вместе. Я не хочу, чтобы вы внезапно исчезли с моего горизонта.

— Обещаю. Кроме того, мы ведь останавливаемся в одном отеле.

Микроавтобус подъезжал к предместьям Тегерана. Большой бульвар Шах-Реза был освещен фонарями, испускавшими маслянистый желтый свет. На улице не было ни души. Лишь иногда попадались одинокие такси.

Почти все пассажиры автобуса если не спали, то дремали. В полутьме Малко взял руку Хильдегард и слегка пожал ее. Она не отняла руки и придвинулась к нему ближе. С другой стороны Малко прижимал тихонько всхрапывающий командир экипажа.

Свой бесценный дипломат Малко поставил на пол рядом с точно таким же дипломатом командира. Теперь он мог шевельнуть ногами и теснее прижаться к стюардессе.

Автобус завернул на бульвар Хафиза и, гудя, как усталый жук, стал подниматься к кварталу Шимран, где находился отель «Хилтон».

Это было не совсем в центре города. Они проехали мимо ярко освещенного кабаре «Майами». Цивилизация начинала вступать в свои права. Потом снова потянулись пустынные места, мрачные и безлюдные. Дорога петляла среди голых холмов, лишенных какой бы то ни было растительности.

Малко тоже задремал. Пока все складывалось благополучно. Скоро они прибудут в отель, где он сможет отдохнуть, а дипломат будет себе спокойно полеживать в сейфе. И еще он решил дать портье лишних пять долларов, чтобы получить номер рядом с комнатой Хильдегард.

Внезапно автобус резко затормозил. Сладкая дрема мгновенно слетела с Малко, он нагнулся и посмотрел в окно через плечо Хильдегард. Машина продолжала по инерции двигаться, потом остановилась на самом краю дороги.

Дверца распахнулась, в нее просунулась голова в форменной фуражке. У появившегося из тьмы иранца были крохотные усики под какого-то модного артиста, глаза, налитые кровью, в руке — устрашающих размеров пугач.

— Всем выйти из автобуса! — рявкнул он на плохом английском. — Проверка!

Разбуженный этим окриком командир пришел в ярость.

— Что это еще за бордель! — выругался он. — Никто не имеет права останавливать нас. Водитель, езжайте дальше немедленно!

Но шофер сидел неподвижно, скосив глаза на упершееся ему в живот обрезанное дуло автоматической винтовки и думая только о своих жене и детях.

В этот момент иранский офицер, стоящий у двери, схватил за руку сидящего ближе всех к выходу и выволок его из машины.

— Всем немедленно выйти! — повторил он. На сей раз никто не стал протестовать. Командир тоже не сказал ни слова. На него произвело впечатление то, что остановившие машину люди были в военной форме. Но Малко вся эта история не внушала ни малейшего доверия. Ночная остановка, да еще в таком глухом месте... Все это выглядело очень странно. В свою очередь он вышел из автобуса следом за Хильдегард.

Стоило офицеру увидеть его, как он тут же накинулся на него с криком:

— Вы кто такой? Почему в штатском? Почему вы находитесь в машине, предназначенной для летного состава? Ваши документы!

Держа дипломат в одной руке, другой Малко вынул из кармана и протянул ему свой паспорт. Офицер едва глянул, обернулся и подозвал двух человек в штатском, стоявших в стороне.

— Уведите! — приказал он на фарси, затем добавил по-английски, обращаясь к другим пассажирам: — Вы можете ехать дальше. А этот человек кажется нам подозрительным, мы должны его проверить.

Еще не совсем проснувшиеся люди полезли обратно в автобус. Хильдегард была последней. Она обернулась и с беспокойством посмотрела на Малко. Он решил успокоить ее и подмигнул, надеясь, что она увидит его в темноте.

Двое в штатском встали по обе стороны от Малко. Эдакие верзилы под два метра ростом каждый, с низкими лбами, взъерошенными для устрашения усами и тупым взглядом. В руках у каждого было по винтовке. Малко услышал голос одного из двух:

— Лейтенант Табриз сказал, что после этого можно будет идти спать.

Малко сделал вид, будто не понимает фарси. Вот такие детали иногда бывают весьма полезными и спасают жизнь. Он дал довести себя до машины без сопротивления, задавая себе единственный вопрос: чем же закончится вся эта комедия. Перед тем как втолкнуть Малко в машину, один из конвоиров обыскал его и вытащил из-за пояса пистолет.

За рулем патрульного автомобиля сидел человек в штатском. Как только все сели, машина рванула с места.

— Куда мы едем? — спросил для проформы Малко. Оба верзилы даже не потрудились ответить. Машина круто свернула с дороги и запрыгала по неровной почве. Малко с грустью подумал о командире экипажа самолета. Пока тот успеет предупредить власти и полицию, для него все будет кончено.

Он продолжал сжимать ручку дипломата. Машина проехала еще немного и остановилась. Конвоир, сидевший слева, открыл дверь и вышвырнул Малко наружу. Это было как раз то, чего он боялся. Остановка была сделана в совершенно пустынном месте, лишь вдалеке мерцали огни Тегерана.

Малко напрягся, рассчитывая воспользоваться темнотой, чтобы сбежать, но ему не дали сделать ни шага. Один из верзил обхватил его сзади и прижал обе руки к туловищу. Этот тип обладал невероятной силой. Малко не мог ни вздохнуть, ни шевельнуться. Другой конвоир вывернул ему руку. Перехватив дипломат, он изо всех сил ударил Малко ногой в живот. Тот охнул, разжал пальцы, и дипломат остался у верзилы. В тот же миг державший его сзади ослабил хватку и отпустил Малко. Еще один удар пришелся ему по голове, и он свалился на каменистую землю.

Как сквозь туман он слышал, как, развернувшись, отъехала машина. Он остался один. Ночью, в пустыне, в полуобморочном состоянии. Они не захотели или побоялись его прикончить.

Полежав немного, он попытался встать на ноги. Голова кружилась, низ живота терзала жгучая боль. А ночь была такая теплая, тихая. В ясном небе перемигивались звезды, где-то вдали выла собака.

Малко потихоньку тронулся в путь. Он шел в том же направлении, куда скрылся автомобиль с грабителями, и размышлял о случившемся. Стало быть, невероятные истории, рассказанные в Вашингтоне генералом Гевином, не были выдумкой человека с необузданным воображением...

Минут через двадцать он оказался на большой дороге. Верзилы, автомобиль, — все исчезло. Ему оставалось только потихоньку брести в сторону Тегерана. Надо было во что бы то ни стало добраться до отеля «Хилтон». Через некоторое время Малко понял, что пешком ему не дойти. Тогда он остановился на краю дороги и стал голосовать. Но изредка проезжавшие частные машины не останавливались, а такси всякий раз оказывались забитыми до отказа.

Наконец показалось пустое такси, спускавшееся с гор. Но водитель наотрез отказывался ехать в Тегеран, уверяя, что его смена закончилась, что он устал и хочет спать. В конце концов он согласился развернуться и отвезти Малко в отель за четыреста риалов, хотя подобная услуга оценивалась всего в шестьдесят.

В данной обстановке Малко было все равно, и он не стал торговаться. Ужасно болела голова. Он нащупал под волосами кровоточащую рану.

Прошло немного времени, и наконец такси остановилось перед отелем. Портье спал. Малко прошел прямо в холл, где было весьма оживленно.

Окруженный своими подчиненными, командир экипажа яростно жестикулировал. Здесь же находилось еще несколько человек в штатском и иранец в форме, который первым заметил Малко, когда тот подошел к ним. Иранец удивленно вскрикнул, все обернулись, и командир экипажа бросился ему навстречу.

— О Боже, как мы боялись за вас, как переживали! Мы думали, что эти мерзавцы прикончили вас! Когда я подумаю, что эти макаки вооружены на наши американские доллары!..

— Я... я запрещаю вам говорить подобные вещи! — вскричал иранец в форме.

— Вы все макаки! Я не оговорился! Заткнитесь или я выставлю вас отсюда! — вскипел американец. — Лучше займитесь поисками тех, кто устроил это неслыханное, это наглое нападение!

Иранский офицер возмутился:

— Я иду писать рапорт! Как вы хотите, чтобы я нашел их?! Это совершенно немыслимая история!

У Малко продолжала кружиться голова. Он поискал глазами местечко, где бы можно было присесть, и тут его взгляд остановился на Хильдегард. Она преспокойно спала на одном из диванов в холле. У Малко чуть не выскочило сердце от радости. Обеими руками милая стюардесса прижимала к сердцу черный дипломат, и дипломат этот был, несомненно, его, Малко!

Тут получилось нечто похожее на передачу мысли на расстоянии. Командир экипажа обратился к нему:

— А мой дипломат? Они отняли его у вас? Они, наверное, подумали, что там уйма денег?

Тут он снова распалился и повернулся к иранцу:

— Если я не получу обратно мой дипломат, в котором хранятся все документы, самолет завтра утром не взлетит! Это обойдется вам в сто тысяч долларов! И это только для начала, не считая того, что последует дальше. Наша компания подаст в суд на Иран! У вас не армия, а сборище бандитов, гангстеров!

Удивленные и подавленные, вокруг стояли люди, не знающие, как реагировать. Прибыл второй секретарь посольства Соединенных Штатов. Он еще не совсем проснулся и никак не мог сообразить, как иранские военные могли напасть на автобус с летчиками американской авиакомпании. Управляющий отелем, весьма представительный и достойный человек, которого вытащили прямо из теплой постели, не успел даже надеть галстука, что для англичанина было равносильно тихому помешательству. Что касается иранского офицера, он был приглашен на ковер к директору отеля совершенно растерянный, а главное, не желающий брать на себя инициативу.

Командир экипажа самолета пришел наконец к благоразумному заключению, что в данный момент нет никакой возможности получить обратно злополучный дипломат и принял решение идти спать. Он, конечно, решил, что утро вечера мудренее, хоть оно и могло оказаться весьма бурным.

В конце концов выяснилось, что весь этот сыр-бор был поднят вовсе не из-за Малко и его драгоценной жизни, а все из-за этого злополучного дипломата и исчезнувших вместе с ним полетных документов.

А получилась вся эта неразбериха очень просто. Когда Малко выходил из автобуса, он, без всякой задней мысли, подхватил дипломат командира, будучи совершенно уверенным, что взял свой собственный. Американец обнаружил подмену, когда попытался открыть чужой дипломат.

Малко с нежностью посмотрел на спящую Хильдегард. Он тихонько потряс ее за плечо. Она вздохнула и открыла глаза.

Вид Малко потряс ее.

— О Боже! Вы ранены?!

Запекшаяся на его щеке кровь производила впечатление.

— Это пустяки, — тронул он все еще беспокоившую его рану. — Я в восхищении. Вы вели себя превосходно. Благодаря вам никто ничего не заметил!

— Если вы так довольны, то должны исполнить мою просьбу.

— Какую?

— Откройте дипломат. Я хочу посмотреть, что там внутри.

— Это невозможно!

— Тогда я расскажу командиру о вашем пистолете. Вас заставят открыть...

Что оставалось делать!

— Хорошо. Только не здесь. Когда мы поднимемся наверх, я попрошу вас зайти в мой номер.

— Смотрите не вздумайте обмануть меня или запереться на ключ. Или еще что-нибудь в этом роде. Будет еще лучше, если вы придете ко мне. У меня семьсот шестнадцатый номер.

— Согласен. Никогда в жизни не отказывался зайти ночью в комнату к молодой прелестной даме!

Глава 2

Комната Хильдегард выходила на юг. Работал кондиционер, окно было плотно закрыто. Внизу блестели огни Тегерана.

Двадцатиэтажный отель «Хилтон» стоял на окраине города, граничащей с пустыней, у подножья горы Эльбурз. Если бы возле здания не было огромного плавательного бассейна, оно походило бы на концентрационный лагерь, претендующий на роскошь.

Малко тихонько постучал. Хильдегард открыла сразу. Она уже успела снять униформу и нарядиться в цветастый пеньюар, едва доходивший ей до колен. А ноги у нее были что надо...

— Входите же скорей! Я берегу свою репутацию. Малко не заставил себя просить дважды. Войдя в комнату, он бросил дипломат на кровать. Его номер был здесь же, рядом, но он не успел принять душ, чувствовал себя премерзко и при этом у него раскалывалась голова.

— Так как, вы по-прежнему умираете от любопытства?

— Именно умираю от любопытства.

— Хорошо. Но предупреждаю: если вы увидите его содержимое, вам будет грозить смертельная опасность.

Она чуть заметно вздрогнула.

— Ладно, пусть мне будет хуже. Но я впервые в жизни оказываюсь замешанной в столь увлекательную историю. Знаете, полеты туда-сюда ужасно скучны, приходится обслуживать премерзких типов, которые только и думают о том, как бы затащить меня в постель.

— Будет вам. Открывайте.

Он вынул из кармана маленький ключик и протянул его Хильдегард. У нее были красивые руки с длинными пальцами и ногтями, покрытыми ярко-красным лаком.

Щелкнул замок, она откинула крышку и резким движением вывернула содержимое на кровать.

— Ой!

Она застыла в изумлении, словно пораженная молнией. По кровати рассыпалась куча связанных в пачки стодолларовых банкнот. На эту сумму можно было купить целый город. Она повернула к Малко удивленное лицо.

— И... сколько же тут?

— Десять миллионов долларов, — спокойно ответил Малко.

— И что же вы собираетесь делать с этой суммой? Вы украли эти деньги?

— Нет, конечно.

— Тогда что все это означает?

— А вот этого я вам не могу сказать. Даже если вы будете очень просить меня об этом, а в награду пообещаете свою любовь. Вы хотели видеть, что находится в дипломате. Я исполнил ваше желание.

— И что вы собираетесь купить на эти деньги?

— Человеческую совесть. Это единственное, что можно купить в этой стране.

— Наверное, многие захотели бы продать свою совесть за такую сумму.

— Ну, это не совсем так. Чем выше на социальной лестнице стоит человек, тем дороже он стоит. А бедных никогда не покупают.

— Почему?

— Проще и дешевле убить их.

— Вы — чудовище!

— Отнюдь. Просто здравомыслящий человек... Что если мы ляжем спать? Я ужасно устал.

— Что?!

— Я хочу просить вас об одной услуге. Вы хотели дорожных приключений? Вы будете удовлетворены. Те, кто пытался сегодня завладеть этими деньгами, не остановятся. Они будут ждать только до утра. А в отеле не оказалось личных сейфов, и пистолета у меня больше нет. Никому не придет в голову искать меня у вас. По крайней мере, я на это надеюсь.

— А где вы устроитесь? Здесь только одна кровать.

— Послушайте, мне не до глупостей. Я смертельно устал, а вы отказываете мне в гостеприимстве.

— Не... нет.

— Хорошо, тогда помогите мне.

Вдвоем они сдвинули с места шкаф и перегородили им дверь. Затем придвинули к нему стол.

— Теперь я пойду приму душ, а вы укладывайтесь. Он помылся и обработал рану. Она оказалась не очень глубокой и неопасной. Когда Малко вышел из ванной комнаты, из-под одеяла торчала только макушка золотистых волос гостеприимной немки. Он скользнул под одеяло, она демонстративно повернулась к нему спиной и шепнула ворчливое «спокойной ночи». Они почти касались друг друга, и Малко вдыхал аромат молодой женщины.

Несмотря на усталость, он не мог уснуть. События последних дней не давали ему покоя.

...Все началось с телефонного звонка. К нему на нью-йоркскую квартиру позвонил управляющий отделом Среднего Востока.

— Вы можете приехать в Вашингтон? — без обиняков начал он. — Я хотел бы позавтракать с вами сегодня утром.

Предложение было заурядное, а Малко как раз нуждался в средствах. Реставрация замка в Австрии стоила ему бешеных денег, а к началу зимы необходимо было завершить ремонт кровли над главной башней. На это уйдет не менее тридцати тысяч долларов, но восстановление родового замка он сделал целью своей жизни.

Когда-то давно замок был продан, но перед войной Малко удалось выкупить его за смехотворную цену, оправданную, однако, его состоянием. Замок разрушался на глазах. Вот с тех пор он и начал работать на ЦРУ.

В Вашингтоне его ценили по двум причинам. Во-первых, у него была феноменальная память. Спустя двадцать лет он способен был вспомнить имя человека, с которым виделся пять минут. Благодаря своей удивительной памяти он знал несколько языков, в том числе и восточных — турецкий, фарси. Кроме того, он ненавидел коммунистов и все, что было связано с ними, а с русскими у него были личные счеты. Они отрезали часть его владений, проведя границу, оставив только главное здание и парк...

Малко был пунктуален и вовремя явился в маленький ресторан на тихой улочке. Вильям Митчел уже ждал его. Завтрак прошел спокойно, они поговорили о том о сем, но когда подали кофе, Митчел сказал:

— Дорогой Малко, я попал в неприятную историю и совершенно запутался.

Австриец рассмеялся:

— Какую такую новую гадость вам подстроили ваши «друзья» из Москвы?

— Эти — ничего.

— Тогда китайцы?

— Тоже нет. Еще хуже.

— Тогда кто же? До Луны вы еще не добрались, а де Голль ушел в отставку.

— Слушайте внимательно. То, что я расскажу, настолько секретно, что по-хорошему следовало бы отправиться в какую-нибудь пустыню и там говорить об этом, но такой возможности у нас нет. Будем говорить здесь, благо поблизости никого нет... Два дня назад меня вызвали к Президенту, Он только что получил из Москвы по красному телефону крайне секретные новости. Советская разведка пронюхала, что люди из одного подразделения ЦРУ, находящегося в Тегеране, готовят маленькую революцию. Они собираются свергнуть, а может быть, и убить шаха и поставить вместо него своего человека.

— Только и всего? — удивился Малко.

— Постойте! Русские не ограничились этим сообщением. Они ясно дали понять, что если мы не наведем порядок, они будут считать свержение шаха актом агрессии и не преминут воспользоваться договором 1948 года, чтобы ввести свои войска в северную часть Ирана. Это будет означать, что американский президент не способен контролировать людей, поставленных им в Тегеране. Вы представляете себе, какие могут быть последствия? Президент был вне себя. Он дал мне три дня сроку, чтобы найти человека, который в течение пятнадцати дней сможет выяснить, в чем там дело. Ну, и соответственно навести порядок, если возникнет такая необходимость. Руководит тамошним отделом ЦРУ генерал Шальберг. Человек твердой закалки и трудный в общении. Это он сверг Моссадеш в 1952 году. Кроме того, он знает Иран как свои пять пальцев.

— Почему вы не отзовете его?

— Это довольно трудно сделать без каких бы то ни было видимых причин. Если донесение русских верно и он что-нибудь почувствует, то может вполне спровоцировать несчастный случай, и тогда...

— А если все это выдумка и провокация со стороны русских?

— Не исключено. Этот Шальберг для них большая помеха. Они его ненавидят. Возможно, они все подстроили, чтобы возвести на него напраслину, а проверить мы ничего не можем. Никто не сможет доказать наличие заговора, если мы помешаем осуществить ему то, что он якобы собирается сделать. Это слишком большой риск.

— Чего вы ждете от меня?

— Я хочу, чтобы вы поехали в Тегеран.

— И что я должен там делать? Вежливо спросить у Шальберга, не собирается ли он придушить шаха и меня в придачу?

— Нет, у меня есть предлог для вашего визита. В данный момент отделение ЦРУ в Тегеране нуждается в неофициальной денежной помощи. Вы прекрасно знаете, что материальная помощь малоразвитым странам не всегда проходит через банки. А пересылать по почте сумму в десять миллионов долларов практически невозможно.

— Сколько? Десять миллионов? Сколько же в этом Тегеране неразвитых паршивцев? Или, наоборот, слишком хорошо развитых?

— И не говорите! Два года назад содержание генерала обходилось в тысячу долларов в год, теперь надо платить вдвое больше. Черт их разберет, чем они там занимаются и кем командуют. Но... закончим наш разговор. Поскольку посылать такую сумму дипломатической почтой слишком рискованно, было решено отправить надежного и честного курьера.

— И кому предназначены эти десять миллионов?

— Генералу Шальбергу.

— Та-ак... Великолепно. Деньги попадут в надежные руки.

— Вы передадите деньги, а потом можете недельку отдохнуть в Тегеране.

— Но я ничего не понимаю! Чтобы устроить революцию, как раз и нужны деньги. Главным образом для покупки оружия. Вы что же, сами даете ему в руки...

— Все верно. Мы как бы протягиваем ему спасительную соломинку.

— Соломинку или виселицу?

— Ладно, ладно, не надо черного юмора. Вы предупреждены, и этого достаточно. Если же с вами что-нибудь случится, мы точно будем знать, что русские ничего не выдумали и их информация основана на фактах.

— Хорошо. Предположим, что ваши милые дружки не отправят меня на тот свет из-за этих денег. Кто сможет помочь мне разобраться в этой путанице?

— Никто. Вся операция будет проведена лично Шальбергом, поэтому вам лучше не прибегать к его помощи.

Единственный человек, с которым вы можете связаться и попросить совета, некий бельгийский журналист. Он иногда сотрудничает с нами. В частности, когда находился в Египте. Его зовут Жан Дерио. Он работает понемногу на всех. Конечно, с ним надо быть осторожным, не доверять полностью, но он прекрасно знает страну и может быть весьма полезным.

— Если на то пошло, я мог бы попросить помощи у русских. Коль скоро они так хорошо осведомлены о наших делах.

— Пока вы ограничитесь Дерио.

— А что я должен делать потом? Упаковать Шальберга в ящик и отправить его по почте?

— Я дам вам полную свободу действий. Карт-бланш. Если то, что сообщили русские, правда, нужно во что бы то ни стало помешать Шальбергу привести свой план в исполнение. Даже если... даже если понадобится устранить его.

— Понятно. Но прежде чем писать завещание, я должен знать, что могу завещать, а точнее, на что могу рассчитывать, выполняя эту миссию.

После этих слов они погрязли в досадных для Малко пререканиях и торговле.

Драгоценный дипломат ему вручили перед самым отъездом. Никогда прежде он не видел такого количества денег и внезапно пришел к заключению, что быть честным не всегда полезно.

Вопреки своей воле, исключительно по настоянию Митчела, он взял с собой сверхплоский пистолет, выданный ему вместе с дипломатом. Митчел отправился провожать его в аэропорт, давая по дороге последние советы и наставления.

— Я виделся с Президентом. Он желает вам удачи. Вы обязательно должны выиграть. В самом крайнем случае, если не будет иного выхода, вам разрешается поставить в известность шаха и предупредить его о грозящей опасности. Наш посол сумеет добиться для вас аудиенции. Но не прибегайте к ней без крайней необходимости. Это будет слишком унизительно для нас.

Сопровождаемый этими последними ценными указаниями, Малко занял забронированное место в самолете и сразу уснул. Начиная с Парижа, путешествие стало менее скучным благодаря Хильдегард...

В полумраке комнаты Малко смотрел на лежащую рядом с ним девушку. Слабый свет пробивался сквозь неплотно задернутые занавески. Было уже около четырех часов утра. Предстоящий день обещал быть трудным и хлопотным.

Хильдегард пошевелилась, ее нога придвинулась к ноге Малко. Прикосновение было теплым и приятным. Ему совершенно расхотелось спать. Но Хильдегард спала крепко, как ребенок, вздыхая легко и мило. Малко недолго думал, как ему поступить. Он дотянулся до стоящей в изголовье кровати лампы, подтянул ее на самый край и резким движением сбросил на пол, а сам откинулся на подушку.

Грохот был невероятный. Молодая женщина проснулась и, ничего не соображая, закричала, замахала руками, натолкнулась на Малко и очутилась в его объятиях.

— Что это? — спросила она испуганным шепотом. — Что это за шум?

— Не знаю, — тоже шепотом отозвался Малко. — Я крепко спал.

— Мне страшно, — сказала Хильдегард, теснее прижимаясь к нему.

— Наверное, ночная птица ударилась о стекло. Не бойся.

Он все сильнее и сильнее прижимал ее к себе. Теперь она прильнула к нему всем телом. Ее голова лежала на его плече, он вдыхал аромат ее волос и потихоньку гладил по спине.

— Усни снова, все в порядке, — шептал он ей на ухо. Но не разжал объятий и продолжал свою тихую ласку. Постепенно его рука спускалась все ниже и ниже, пока он не почувствовал ее дрожи. Оставалось только поднять повыше короткую ночную рубашку. Хильдегард не говорила ни слова, но ее руки обвились вокруг шеи Малко. Все остальное свершилось само собой.

Много позже, когда уже совсем рассвело, Малко подобрал лампу и поставил ее на место. Хильдегард снова уснула, и ему пришлось одному ставить мебель на место. При этом он старался производить как можно меньше шума.

С утра над городом нависла невыносимая жара. Малко устроился позавтракать на свежем воздухе возле бассейна. Здесь же расположилась группа американских дельцов.

Когда Малко уходил из номера Хильдегард, та еще спала. Он тихо закрыл дверь, прошел к себе, побрился, переоделся в летний костюм. По отношению к своей внешности он был немного маниакален. Несмотря на бессонную ночь, он уже чувствовал себя намного лучше.

После завтрака Малко решил позвонить. Перед отъездом Митчел дал ему все необходимые номера.

У Шальберга никто не отвечал. Он попробовал пару других номеров, позвонил в посольство. Наконец чей-то недовольный голос ответил, что генерал уехал дня на три-четыре.

Малко должен был отдать деньги в собственные руки Шальберга. В посольстве непременно должен быть человек, который в курсе дела, но Малко не знал, кто именно. Связаться с Вашингтоном оказалось целой проблемой, к тому же он не хотел действовать через голову генерала.

А пока оставалось пристроить этот проклятый дипломат в надежное место и ждать Шальберга, если он и вправду уехал. Самым надежным местом мог быть только сейф банка. Он обратился в администрацию отеля, где ему сообщили, что банк Мелли, где можно было абонировать сейф, находится на улице Фирдоуси.

— Вы можете вызвать для меня такси? — спросил Малко.

— Конечно.

Портье вышел с ним на улицу, щелкнул пальцами, и старенький «мерседес» сорвался с места и подкатил к подъезду. Плохо выбритый шофер мрачноватого вида не внушал особого доверия, но средь бела дня на оживленных улицах вряд ли что могло случиться. Малко сел в машину, и она сразу тронулась с места.

Дорога круто спускалась к центру города. Шофер, экономя бензин, отключал мотор на спусках.

Чем ближе к центру, тем оживленнее становилось движение. Старые грузовики, автобусы, забитые до отказа, такси и частные машины сновали во все стороны. Закутанные с ног до головы в черное женщины томились на стоянках в ожидании маршрутных такси. Среди всеобщей сумятицы проплыло несколько надменных «кадиллаков». В них восседали надменные красавицы и важные чины.

Ввоз иностранных автомобилей в Иран был запрещен, но вот уже три года, как близкие ко двору шаха люди считали своим долгом обзавестись самой последней моделью «крайслера» или «кадиллака». Лишняя трата для этих неимоверно богатых людей ничего не значила.

Ехавший следом за такси, где сидел Малко, старенький «форд» был выпущен не менее восьми лет назад. Малко заметил его сразу, как только они отъехали от отеля. На переднем сиденье — двое мужчин, но довольно приличное расстояние мешало разглядеть их лица. Одно было ясно: его преследовали с явно дурными намерениями. Возможно, охота за драгоценным дипломатом возобновилась. Малко стремился добраться до банка как можно скорее, хотя и чувствовал себя в этой круговерти и толчее в относительной безопасности.

Такси с трудом пробиралось по главному бульвару города, названному Шах-Реза. Черный «форд», не отрываясь, следовал за ним.

Они приближались к банку Мелли. Когда до цели оставалось всего несколько метров, Малко дал шоферу пятьдесят риалов и, перед тем как выйти из машины, выглянул в окно.

Черный «форд» остановился, но сидевшие в нем люди не показывались. Малко узнал их. Это были те же типы, которые похитили его прошлой ночью.

Двое полицейских у входа в банк мирно загорали на солнышке. Малко подозвал их. Поначалу они удивленно глянули на него и не двинулись с места. Но поскольку Малко продолжал выразительно жестикулировать, они переглянулись и неохотно сделали несколько шагов в его сторону.

На ломаном фарси Малко объяснил им, что в его дипломате содержатся ценные документы и что он просит сопровождать его до входа в банк и даже войти внутрь вместе с ним. Полицейские удивились, но все же согласились сопровождать и встали с обеих сторон, что несколько успокоило его. Посреди людной улицы, да к тому же на сопровождаемого двумя полицейскими те двое вряд ли посмеют напасть.

Малко обернулся в сторону «форда». Оба верзилы как раз в этот момент вышли из машины и последовали за ним. Вид у них был спокойный, без какого-либо намека на угрозу.

Внутри банка царили прохлада и полумрак. Малко потребовал, чтобы его провели в кабинет директора. Его повели куда-то и оставили в крохотной приемной. Тут же появился служащий с чашкой чая на серебряном подносе. Через пять минут открылась дверь напротив, оттуда вышел высокий, весьма элегантный иранец и пригласил Малко войти.

Малко вошел в кабинет и остановился, как вкопанный. Оба верзилы находились здесь и сидели на стульях, как самые добропорядочные клиенты. Директор не дал Малко открыть рта и сразу заявил:

— Эти господа желают поговорить с вами, — сказал он по-английски. — Они утверждают, будто вы ввезли в Иран недозволенную сумму денег. Где они?

— По какому праву эти люди вмешиваются в мои дела? — возмутился Малко.

— Эти господа из полиции.

«Ну, начинается!» — подумал Малко и, вытащив из кармана свой дипломатический паспорт, сунул его под нос директору.

— Я — дипломат! Никто не имеет права ни задерживать меня, ни обыскивать. Это может обойтись вам очень дорого.

Он повернулся и тем же жестом ткнул паспорт одному из мошенников.

Тот внимательно просмотрел его и вернул обратно.

— Никто не собирается вас арестовывать, господин Линге, — заговорил он вдруг на превосходном английском, — я только хочу взглянуть, что находится в вашем дипломате. Или он тоже прикрыт дипломатическим паспортом?

Малко нахмурился. Об этом они с Митчелом не подумали. Если бы на дипломате была соответствующая печать, они не осмелились бы его вскрыть.

— Я являюсь персоной грата. Позвоните немедленно в посольство!

— Откройте лучше замок, иначе я его взломаю. Продолжать спорить было бесполезно. Малко достал ключ, поставил дипломат на стол и открыл замок. Один из верзил сразу схватил его и перевернул. Глядя на пачки стодолларовых банкнот, директор испуганно икнул.

— У вас есть разрешение на ввоз таких денег в Иран? — спокойно спросил тот, который говорил по-английски.

Надо было срочно менять тактику. Малко повернулся к директору банка и резко сказал:

— Я требую вызвать полицию! Я требую, чтобы вы позвонили в американское посольство! Эти люди — гангстеры! Вчера вечером они напали на автобус авиакомпании с намерением украсть эти деньги!

У директора был весьма смущенный вид.

— Эти господа из тайной полиции, — невнятно пробормотал он, — они предъявили мне удостоверение. Я ничего не могу поделать, тем более что у вас не все в порядке.

Что можно было возразить!

А этот нахал преспокойно укладывал деньги обратно в дипломат. Малко смотрел на него, как завороженный. Нечего сказать — его миссия началась с полного краха. Отдать деньги, принадлежащие американскому правительству... Его провели, как мальчишку!

— Что вы делаете? — заорал он на бандита.

— Конфискую деньги, — преспокойно ответил тот.

— Я пойду с вами. Это грабеж средь бела дня.

— Никуда вы не пойдете. Я не имею права брать вас с собой. Вы находитесь под дипломатическим прикрытием.

— Да, это так, это так, — кивал директор.

— Вы можете обратиться в центральный полицейский пост. Там вам все объяснят, — посоветовал верзила.

— Об этом не может быть и речи! Я иду с вами сейчас же.

— Я уже сказал вам, что это невозможно. Мы должны произвести проверку. — И он подал знак своему сообщнику, за все это время ни разу не открывшему рта.

Тот встал и вышел из комнаты. Через две минуты он вернулся в сопровождении полицейского и отдал приказание на фарси. Полицейский встал возле двери и угрожающе посмотрел на Малко.

— Я приказал этому полицейскому не выпускать вас из кабинета в течение десяти минут, — сказал главный из бандитов.

Глядя, как преспокойно уходит этот мерзавец с его дипломатом в руке, Малко кипел от злости. Тысячи американских налогоплательщиков отдали свои деньги ни за что. Когда за бандитами закрылась дверь, Малко взорвался:

— Вы — сообщник! Вы — соучастник этой кражи! Предупреждаю, — я не оставлю просто так это дело, я буду жаловаться в посольство! Вы директор банка или кто?

— Они угрожали мне оружием... У директора банка был совершенно потерянный вид. Он мямлил что-то неразборчивое, тянул слова.

— Они действительно из тайной полиции. Вы себе даже не представляете, на что способны эти люди. Их начальник — Тимур Каджар. По его милости на кладбище нет больше места, чтобы хоронить людей. Я ничего не мог сделать.

Каджар был ближайшим другом Шальберга. Вдвоем они свергли Моссадеш, утопили в крови коммунистическую партию Тудеш. Люди, жившие в квартале возле здания тайной полиции, не могли спать по ночам из-за криков, доносившихся из застенков.

Рассказывали, будто Каджар, когда его донимала бессонница, лично спускался в подвалы и садистски замучивал пленных до смерти. Это будто бы успокаивало его расшатанную нервную систему.