— Байрон! Эй, Байрон!

— Пожарная бригада уже в пути, сэр.

Раздался зуммер, Байрон вошел. Дизель остановился перед дверью. Подождать здесь? Под козырьком можно было остаться сухим. Потом он увидел камеру наблюдения. Стоило ему на нее взглянуть, как из громкоговорителя раздался голос. Видимо, дежурный не сводил взгляд с монитора.

Инспектор Уилсон приказал водителю включить сирену и жать на газ.

— Назовите цель посещения, сэр.



— Я жду залогового поручителя. Он только что вошел.

Руки, возникшие ниоткуда, сомкнулись на шее Роны.

— Очень жаль, сэр, но вам придется подождать на тротуаре. Находиться там, где вы сейчас, не положено.

— Ты ведь никогда не сдаешься, правда? — дьявольским шепотом спросил Гейвин.

— Ладно, убедил. — Дизель расплылся в своей широчайшей ирландской улыбке и шутовски отдал честь. Потом вернулся к машине, сел и опустил стекло, чтобы лучше видеть дверь.

Выронив кочергу, Рона вцепилась в его пальцы, пытаясь их разомкнуть. Он подался назад, приподнимая ее с пола. Ее шея затрещала и чуть не сломалась.

Через минуту из тюрьмы вышли двое помощников шерифа и сели в машину, стоявшую совсем близко от двери. Дизель немедленно занял ее место. Когда появился Байрон, Дизель мигнул фарами, вылез, подошел.

Она махала руками в воздухе, ища, за что уцепиться. И тут ее правая рука коснулась металла. Нож! Она выхватила нож из-за пояса, замахнулась и резко ударила куда-то, за своим левым плечом.

— А, это вы, — сказал Байрон. — Ваш приятель скоро выйдет. Я с ним говорил. Сказал ему, что вы будете его встречать.

Дальше все происходило как в замедленной съемке.

— Отличная работа! — похвалил Дизель. — Спасибо.

Острие попало Гейвину в глаз. На миг она почувствовала сопротивление роговицы, потом нож вошел вглубь. Он отшатнулся. Послышался вскрик, но ее собственный или его — она не поняла.

— Я предупредил его и вам повторяю: суд состоится во вторник. Второе отделение. Напомните ему, если хотите получить назад свои деньги.

Освободившись от его тисков, Рона согнулась у стены, хватая ртом дым. Джонатан кричал, подгоняя ее к открытой двери.

— Напомню, — пообещал Дизель.

— Я иду.

— Я пойду, а то вымокну до нитки, — сказал Байрон. — Удачи!

Она, спотыкаясь, побрела туда, где виднелись озеро и небо и было много-много свежего воздуха.

— И вам.



Они пожали друг другу руки, и Байрон заторопился к своей машине. «Ягуар» издал могучий рев и через секунду включил яркие стоп-сигналы, остановившись перед светофором на углу. Поворот — и он исчез.

— Что с ним такое? — сказал Уиллс.

Билл еще на ходу выскочил из машины. Коттедж был охвачен пламенем. Он побежал к пожарной машине, высматривая в толпе ее светлые волосы. Наконец он ее увидел.

Спустя еще полчаса из тюрьмы каждые две минуты стали выходить люди. При виде первой же парочки Дизель понял, что это отпущенные: на одном, несмотря на дождь, была только майка.

— Рона! Слава богу.

— А вы не видите? — Человек в белом колпаке был серым — то ли от виноватой жалости, то ли от глубоко скрытой внутренней паники. — Кто-то стукнул его по голове, и крепко стукнул.

Бешеный Пес появился седьмым. Было слишком темно и далеко, чтобы увидеть лицо, но Дизель узнал его по походке. Он мигнул фарами и распахнул дверцу.

Она держала за руку мальчика.

— А кто стукнул, Мануэль? — спросил Гранада.

— Эй, хренодел! — крикнул он. — Карета подана.

— Это Джонатан, — сказала она. — Ему нужно домой.

Мануэль пожал плечами. Осторожно пожал. Шея его была напряжена, голова неподвижна — большой накрахмаленный колпак казался бруском льда, который он старательно удерживал в равновесии.

Он надеялся, что тюремные шуточки развеют враждебность, остававшуюся после их последней встречи. Костлявый замухрышка подошел к машине и залез внутрь. Дизеля интересовало выражение его лица. Он ждал улыбку до ушей, а дождался только ухмылки на тонких губах.

Кто бы ни слушал там наверху, Билл вознес ему безмолвную хвалу.

— Откуда мне знать? Стены толстые. Я раскладывал тамале по тарелкам. А потом услышал, как он вопит.

— Сматываемся, пока они не передумали, — пробурчал Бешеный Пес. — Как жизнь?

— Живо в больницу, оба.

Его глаза опустились. Передник был в пятнах крови.

— Раздаю пинки и записываю получателей.

Рона была бледна как смерть.

— Мы займемся беднягой, — сказал мальчик в белом халате. Высокий.

Когда Дизель набрал скорость, Бешеный Пес проговорил:

— Гейвин до сих пор там.

— Спасибо, что вытащил меня.

Я взглянул на него повнимательнее и увидел, что он вовсе не мальчик. Ему было по меньшей мере сорок. Под глазами у него набрякли голубоватые мешки. Тем не менее в нем чудилась гибкая легкость мужчины, который переступил порог пожилого возраста, но никак не расстанется с иллюзорно юношеской внешностью. Его напарник был много моложе, ясноглазый и пухленький, ну просто чуть-чуть подержанный херувимчик.

Билл глядел на бушующее адское пламя. На душе у него было легко.

— Куда едем? — осведомился Дизель.

— Действуйте, Уайти, — сухо сказал Уиллс. — И не тяните.

— Он одурачил меня. — Гнев исказил ее лицо.

— Сначала надо забрать из-под ареста мою машину. У тебя деньги есть?

Бродмен старался залезть под голливудскую кровать. Но она была слишком низкой, и он тщился поддеть ее разбитой головой, точно кабан, выкапывающий корешки.

— Он всех нас одурачил, — ласково произнес Билл.

— Нет, я все отдал поручителю, — соврал Дизель. — Я хочу деньги с тебя получить. Иначе мне не на что заправиться, чтобы вернуться домой.

Санитары ухватили его крепко, но бережно. Поддерживая с обоих боков, поставили на ноги. Он брыкался, как взбесившийся мустанг.

— Ладно, ладно. Знаешь дорогу?

42

— Ну, ну, — уговаривал высокий пожилой юнец, — тебя, старичок, двинули крепко, но все пройдет. Вот отвезем мы тебя к доктору, и будешь ты здоровехонький.

— Отсюда — нет.

— Вы хотели меня видеть, сэр.

Бродмен продолжал отбрыкиваться. Они приподняли его над полом, успокоительно бормоча с почти мазохистским терпением, свойственным санитарам.

— Сверни направо на втором светофоре.

Шеф, даже не взглянув на него, продолжал читать доклад в обложке цвета буйволовой кожи. Билл ждал.

— Он чего-то боится? — спросил Гранада.

По пути Бешеный Пес наплел, что попался на заправочной станции, когда хотел забрать свою машину, расплатившись по карте «Шеврон», принадлежавшей Шейле, дескать, она заявила об утере карточки.

Когда шеф поднял голову, стало заметно, что он взбешен.

Бродмен ответил ему страшным пронзительным голосом:

— Она сможет это уладить?

— Я, кажется, приказывал вам прекратить преследования сэра Джеймса Далримпла.

— Я не хочу никуда ехать. Вы не имеете права насильно класть меня в больницу.

— Конечно… Когда вернется…

— В этом деле присутствуют некоторые аспекты…

И вновь принялся вырываться. Санитары устали. У низенького на подбородке кровоточила царапина. В белесых глазах Уайти стояли слезы, мышиного цвета волосы потемнели от пота.

Дизелю не было дела до болтовни Бешеного Пса. Он терпеть его не мог. Если бы его обвинили в трусости, он бы презрительно фыркнул, но в присутствии Бешеного Пса ему делалось не по себе. Этот псих был совершенно непредсказуем. В Сан-Квентине он и еще один отморозок нанесли дюжину ударов ножами одному типу, решив, что тот на них пялится. Тюремные врачи умудрились вытащить беднягу с того света, но кишки у него на всю жизнь остались дырявыми. Дизель знал много убийц, которые шли на мокрые дела не моргнув глазом, но те были по крайней мере предсказуемы. А психи вроде Бешеного Пса могут слететь с катушек по любому поводу, а то и вовсе без повода. Если бы не Трой, утверждавший, что умеет приводить Бешеного Пса в чувство, Дизель ни за что не стал бы с ним якшаться. Последний, самый весомый аргумент Троя звучал так: «Зато этот никогда не стукнет».

Выражение лица шефа заставило его умолкнуть на полуслове.

— Сержант, вы нам не поможете?

— Сверни здесь, — приказал Бешеный Пес.

— Насколько я понимаю, убийца Фентона сделал признание доктору Маклеод и он уже мертв.

— Вы ведь сказали, что сладите с ним, а мне конфликты с профсоюзом ни к чему! — с ехидной улыбочкой ответил Гранада.

— Нет, сэр.

— Хватит, Пайк! — рявкнул Уиллс. — Бродмену от этого пользы никакой.

— Что?

Гранада был могучий мужчина с бычьими плечами, и Бродмен волей-неволей перестал брыкаться. Они вынесли его за руки и за ноги, головой вниз, хотя он все еще судорожно пытался вырваться.

Билл не без удовольствия наблюдал эффект, который эта новость произвела на начальника.

Собравшиеся у машины зеваки при виде крови загудели, как мухи. Санитары уложили его на носилки и затянули ремни.

— Мы не можем быть уверены, что Гейвин Маклин погиб на том пожаре.

Гранада ухватил передние ручки, Уайти с напарником — задние, и они втолкнули Бродмена внутрь машины. Он снова закричал:

— Доктор Маклеод знает об этом?

— Не поеду! А лавка как же? Они меня грабят, чуть отвернись. Разбойники и убийцы!

Билл покачал головой:

— Успокойся, а? — услышал я голос Гранады, неожиданно мягкий. — Никто тебе ничего плохого не сделает.

— Сообщение только что поступило, сэр.

Бродмен умолк, а Гранада продолжал в убаюкивающем ритме:

— Но вы арестовали пятерых человек, подозреваемых в причастности к этой сети педофилов?

— Не волнуйся, Гектор, за лавкой мы присмотрим, ведь за то нам и платят.

— Вот именно — подозреваемых.

Гранада выбрался наружу и сказал Уайти:

— Сэр Джеймс не имеет к этому отношения.

— Вроде бы я его утихомирил. Везите побыстрее. Травма, пожалуй, опасней, чем кажется.

— У меня есть основания полагать…

Уайти залез в машину, и она с ревом унеслась, заставив зрителей броситься врассыпную. Смуглая женщина в шали произнесла замогильным шепотом:

— У вас нет оснований, инспектор.

— Кто бы его ни пришиб, Бродмен давно напрашивался, чтобы с ним разделались.

— Но…

Зеваки начали расходиться, возможно, не желая показывать, насколько они с этим согласны. Гранада повысил голос:

— У вас нет ничего другого, кроме вашей навязчивой идеи впутать его сюда.

— Те, кто живет по соседству, зайдите, пожалуйста, в лавку. Все зайдите. Мистер Бродмен подвергся физическому воздействию и, возможно, был ограблен. Любые сведения будут приняты с благодарностью.

— Но он сдавал свой охотничий домик педофилам.

С заметной неохотой они по двое, по трое начали входить в лавку. Набилось их там человек двадцать: портье из гостиницы за стеной, повар из закусочной и еще несколько испано-американцев, женщины с испуганными глазами в жалких платьишках, пенсионер, опирающийся на палку, и смуглая Кассандра в шали.

— В пользу этого мы имеем только показания мальчика по вызову.

Они неловко оглядывались, на что бы присесть среди бродменовской коллекции старой мебели. Гранада задавал им вопросы, а Уиллс бродил по лавке. Я сел на потертый кожаный пуфик в углу и слушал, надеясь почерпнуть из ответов что-нибудь полезное для моей клиентки.

— Нейл Макгрегор спас жизнь доктору Маклеод, — с негодованием возразил Билл.

Напрасная надежда. Обитатели Пелли-стрит в присутствии представителей закона, казалось, утрачивали дар речи. Когда Гранада спросил женщину в шали, что, собственно, означали ее слова, она сослалась на полученные из пятых рук сведения, будто бы он давал деньги в рост из двадцати процентов еженедельно. Врагов у него хватало, но она никого из них не знает.

— И за это мы ему благодарны. — Шеф перешел на примирительный тон. — Мальчик по вызову…

— У него есть имя, сэр.

Старик с палкой, судя по его поведению, знал еще что-то — подобных глухих маразматиков в природе не существует, — но сохранил свой секрет при себе. Я запомнил, что зовут его Джерри Уинклер и живет он, по его словам, в гостинице рядом.

— Мальчик по вызову признал, что ему всегда завязывали глаза по дороге в это место, не так ли?

Оставив Мануэля напоследок, Гранада нажимал на него как мог. Однако кровавые пятна на его фартуке объяснялись крайне просто — Бродмена он нашел на полу почти без сознания и помог ему добраться до кушетки. А потом позвонил в полицию. И больше ничего не делал, ничего не видел, ничего не слышал.

Было ясно, куда он клонит.

— Бродмен ничего тебе не говорил?

— Коттедж тщательно обыскали. Криминалисты не обнаружили никаких доказательств его рассказа. Разве это не так, Уилсон?

— Сказал, что его хотели ограбить.

Билл хранил молчание.

— Кто хотел?

— Когда все это случилось, сэр Джеймс находился за границей. Повторяю, инспектор: он не имеет отношения к этому делу. Я предлагаю вам сосредоточить усилия на поисках Гейвина Маклина.

— Он не сказал. А сказал, что сам с ними посчитается. Он даже не хотел, чтобы я вызвал... вас вызвал.

Коротким кивком головы он показал, что аудиенция окончена.

— Почему?

43

— Не сказал.

— Сядь на место! Тебе сказано было сидеть и отдыхать.

Гранада сердито махнул, чтобы Мануэль ушел, но тут же позвал его назад.

— Еще что-нибудь, мистер Гранада?

— Я не калека.

Крисси смерила ее одним из своих типичных взглядов.

Гранада сказал, блеснув зубами в улыбке, которую его угрюмое лицо не подхватило:

— Ладно, ладно, — сдалась Рона. — Но тебе придется включить для меня телевизор.

— Просто хочу передать привет твоему брату. Напомнить о себе.

Крисси кинула пульт ей на колени.

— А он не забывает. Моя невестка, Секундина, все время ему про вас напоминает.

— Я иду в больницу.

Улыбка Гранады, вроде бы ни в чем не изменившись, превратилась в злобную гримасу.

— Надеюсь, ты не так изводишь Нейла, как меня. Иначе он никогда оттуда не выйдет.

— Приятно слышать. А где Гэс сейчас?

Крисси не слушала.

— Поехал ловить рыбу. Я его отпустил на день.

— Ах да, кто-то звонил, пока ты спала, — вспомнила она, снимая с вешалки куртку. — Он обещал перезвонить.

— Так он теперь у тебя работает?

— Не Шон?

— Вы же сами знаете, мистер Гранада.

— Шон — следующий на очереди.

— А прежде работал у Бродмена, так?

— Тогда, может быть, это Джонатан, — предположила Рона.

— И это вы знаете. Гэс ушел от него. А мне был нужен помощник.

Крисси надела куртку.

— Я немного не то слышал. Будто Бродмен его выгнал.

— До скорого.

— Люди чего не наврут, мистер Гранада. — Слово «мистер» Мануэль иронически подчеркнул.

— Передай Нейлу, что я о нем спрашивала, — крикнула Рона ей вслед.

— Лишь бы ты с них примера не брал. И скажи Гэсу, когда он вернется с рыбой, что он мне требуется.



Мануэль вышел, балансируя тяжелым колпаком на голове.

Звонок раздался пятнадцать минут спустя.

— Пелли-стрит! — произнес Гранада, ни к кому не обращаясь, встал, повернулся ко мне и сказал энергично: — Может быть, сведение счетов, мистер Гуннарсон. Двадцать процентов в неделю — вполне побудительная причина для тех, кому нечем уплатить. Я уже слышал, что Бродмен ничем не брезгует. Может, он давно подпольный миллионер. Вроде тех бродяг, у которых в лохмотья зашиты чековые книжки.

Рона смотрела новости. Передавали интервью с Эдвардом Стюартом. Новый член парламента от консервативной партии принимал поздравления в связи с тем, что полиция, при его активном содействии, задержала пятерых членов банды педофилов, орудовавших в Глазго и окрестностях. Для мистера Стюарта это было особенно тяжелое время, объяснял интервьюер, поскольку сын члена парламента был похищен прямо из больничной палаты одним из бандитов и его жизнь находилась в опасности. Рона выключила телевизор как раз в тот момент, когда Эдвард выражал особую благодарность сэру Джеймсу Далримплу за поддержку в период тяжких испытаний.

— Если бы мне кто-нибудь зашил за лацкан пухленькую чековую книжку!

— Это доктор Рона Маклеод?

— А я думал, все адвокаты купаются в деньгах.

— Да.

Следом за Уиллсом мы направились в глубину лавки. Там часть помещения была превращена в прямоугольную клетку со стенами и потолком из стальной сетки. Дверь из той же сетки в стальной раме стояла распахнутая, навесной замок был отперт, и мы вошли в этот странноватый кабинет Бродмена.

— Простите за беспокойство. — Голос от волнения осекся. — Меня зовут Лайем. Лайем Хоуп.

В дальнем углу клетки чернел куб старомодного железного сейфа. Упиравшаяся изголовьем в сейф незастеленная койка была полускрыта массивным старым письменным столом. На нем среди бумажных сугробов виднелся телефонный аппарат со снятой трубкой. Я протянул руку, чтобы положить ее на рычаг, и чуть не провалился сквозь пол. Гранада вцепился мне в плечо железными пальцами.

— Лайем?

— Осторожнее, мистер Гуннарсон!

— И я думаю, я, возможно… ваш сын, — произнес он.

Я попятился от открытого люка и поглядел на деревянные ступеньки, исчезавшие в желтоватом сумраке. Гранада положил трубку на рычаг, и телефон тут же зазвонил. Уиллс взлетел по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и выхватил трубку у Гранады.

— О да, Лайем, — сказала Рона. — О да. Ты совершенно прав. Ты — мой сын.

— Дай мне, Пайк.



Слушая, Уиллс бледнел, и на его лице четко вырисовывались грязные потеки пота.

Билл наблюдал, как Рона переваривает новости о Гейвине. Она сидела в кресле, одетая в халат, и выглядела очень бледной и беззащитной.

— Нехорошо. Срочно пошлите туда бригаду. Понятно? — Он повесил трубку и сказал Гранаде: — Бродмен умер.

— Он все еще жив.

— От ударов по голове?

Она произнесла эти слова так, точно это знала.

— Я поразилась, — она взглянула на него, — когда он настиг меня в холле. Гейвин проник через черный ход. Через него он, вероятно, и ушел.

— Будем считать, что так, если вскрытие не обнаружит чего-то другого. Пока точно мы знаем только, что его убили. Пошарь в подвале, Пайк. Там полно старых ковров и матрасов, и вроде бы кто-то их ворочал. Я ничего интересного не нашел, но, может, тебе повезет больше.

— Мы ведем проверку всех больниц. Если он сбежал, то ему понадобится медицинская помощь. Скоро мы его сцапаем.

— А что мне надо искать?

— Тупое орудие со следами крови. — Гранада полез в подвал, а Уиллс повернулся ко мне: — Мистер Гуннарсон, я рад, что вы задержались тут. Мне надо с вами поговорить. То, что произошло, меняет ситуацию вашей клиентки.

Вид у Роны был затравленный.

— К лучшему или к худшему?

— Команды горных спасателей прочесывают окрестные холмы, на случай, если он прячется где-то там.

Она плотнее закуталась в халат.

— Ну, это зависит главным образом от нее самой, ведь так? И от вас. Последние сутки она провела в тюрьме, и, следовательно, в отличие от прочих членов банды, руки у нее этим убийством замараны быть не могут. Так что у нее нет никаких разумных причин не пойти с нами в открытую и тем, возможно, избавить себя от больших неприятностей.

— Жаль, что с тобой нет Шона.

Дизель послушался. Теперь он узнавал улицу: старые каркасные дома на склоне, гаражи внизу, в толще холма. Он остановился под домом.

— Не беспокойся обо мне. Я решила съездить навестить Шона в Париже.

— Но что она может знать об этом убийстве?

— Ты полетишь самолетом?

— Подождешь здесь или поднимешься?

— Я ведь не утверждаю, что ей о нем известно что-нибудь конкретное. Но опознать других членов банды она способна. Если она даст честные показания... — Уиллс сделал жест, совсем не гармонировавший с его личностью: разжал кулак, словно выпуская на волю птичку. — Поймите меня правильно, я не предлагаю сделки. Но что бы с нами было, если бы люди не шли нам навстречу?

Рона покачала головой:

Дизель представил, как Бешеный Пес выбегает в заднюю дверь и перелезает через забор, пока он, как лох, торчит в машине.

То же, что и сейчас, подумал я, ведь навстречу они не идут. Тем не менее попытка Уиллса перейти на мой язык произвела на меня впечатление.

— Ты же меня знаешь. Я предпочитаю чувствовать под ногами твердую землю. Спальное место, поезд, тоннель.

— Чего там, идем вместе.

— По-вашему, это убийство — работа той же банды?

44

— Как хочешь.

Он кивнул.

Поезд замедлял ход.

Бешеный Пес поднимался по лестнице первым, Дизель тащился следом. Бешеный Пес обошел дом, нашарил под ступенькой заднего крыльца ключ. Они вошли. Холодильник, морозильник, дальше кухня. Бешеный Пес включил свет. Кухня была безупречно чистой. Дизель вспомнил, что перед ним «чистоплюй» — так называли в заключении тех, кто беспрерывно заботится о порядке и гигиене. Обычно это свидетельствовало о тяжелой форме комплекса вины.

— Мы некоторое время подозревали, что Бродмен — их скупщик. Во всяком случае, что он один из их каналов сбыта. На прошлой неделе мы получили конкретную улику: на аукционе в Лос-Анджелесе были выставлены старинные часы из золоченой бронзы. Кто-то из тамошних специалистов по кражам заметил их, потому что вещь уникальная, и заглянул в наш список. Часы значились среди похищенного у Хемшайров в Футхилском округе, а на аукцион их вместе с другими вещами прислал Бродмен. Ну, конечно, у него было наготове объяснение: часы он купил у оказавшейся в стесненных обстоятельствах почтенной старушки, которую никогда прежде не видел. Откуда ему было знать, что они краденые? Да, конечно, наш список ему прислали, как всем закладчикам, но у него плоховато со зрением. Если он все время будет перечитывать полицейские списки, так когда же ему заниматься делом?

Рона не стала высматривать его в толпе на платформе. Он будет там, она знала. Она не торопясь сняла с полки свой маленький чемоданчик.

Они прошли кухню, прихожую и оказались в гостиной.

Уиллс прислонился к письменному столу и задумчиво посмотрел сквозь сетку. Сваленные в беспорядке вещи неопровержимо свидетельствовали, что ничего этого туда с собой не возьмешь.

Со вздохом открылась дверь вагона. Аромат свежего французского кофе из привокзального ресторана напомнил ей, что скоро она будет подсматривать за его движениями на кухне: мелькнет бедро, поднимется рука, мягко качнется расслабленный член. А он будет насвистывать — о, что за чудо этот его свист.

— Подожди здесь, — велел Бешеный Пес.

— Бродмену было бы лучше попасть за решетку, — сказал он, — но часы на арест не потянули. Доказать, что он знал их происхождение, мы не могли. Однако он понял, что мы его вычислили, и хотел очиститься. Когда вчера Элла Баркер продала ему этот брильянт, он бросился к телефону, едва она вышла из лавки.

Он ждал у турникета, ища ее глазами. Он улыбнулся и помахал ей рукой. Его лицо показалось ей таким родным, что все ужасы недавнего прошлого исчезли, и с ней остался только его запах, его вкус и тепло его тела. А ведь она едва не потеряла его. Как она могла себе такое позволить?

Дизель уже открыл рот, чтобы сказать, что пойдет вместе с ним наверх, но решил, что это будет неуважением и признаком слабости, страха, как бы его не облапошили.

— Вы думаете, он знал, что кольцо краденое?

Он подошел и взял у нее чемодан.

— Валяй, — согласился он и сел на старый диван. Под Бешеным Псом, поднимавшимся на второй этаж, заскрипели ступеньки.

— Уверен. Кроме того, он знал ее.

— Как дела? — спросил он.

Дизелю вдруг захотелось справить малую нужду. Он вспомнил, что рядом с кухней есть туалет. Оттуда он услыхал, как Бешеный Пес спускается по узкой задней лесенке на кухню. Вот ведь хитер, гад! Дизель навострил уши. Если он услышит, как открывается задняя дверь, то догонит его и отделает так, что мало не покажется. Через щелку в приоткрытой кухонной двери он увидел, как Бешеный Пес поднимает крышку морозильника. Забирает бабки! Дизель отпрянул от двери.

— А вы можете доказать это, лейтенант?

— Хорошо, — ответила она. И это было правдой.

Через минуту после его возвращения в гостиную туда вошел Бешеный Пес с пачкой купюр.

Он поставил чемодан на землю.

— Безусловно. И говорю это, чтобы дать вам возможность выйти из-под удара. Примерно полгода назад Бродмен лежал в больнице, и Элла была одной из его палатных сестер. Они словно бы подружились. Спросите у нее сами, когда заговорите с ней о платиновых часиках. И добейтесь ответа — вы ей услугу окажете. Ей-богу, мне совсем не хочется смотреть, как вашу клиенточку переедет паровой каток.

— Две штуки, — доложил он. — Будешь считать?

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Так вы, по-вашему, паровой каток?

— Я тебе доверяю.

Но она прижала палец к его губам, призывая к молчанию.

— Не я, а закон.

— Отвезешь меня на штраф-стоянку, тачку забрать?

— Просто обними меня.

Тут появились другие служители закона с фотокамерами и наборами для снятия отпечатков пальцев. Я вышел на улицу. В глаза ударил режущий солнечный свет, двумя лезвиями отражавшийся от хромировки двух полицейских машин у тротуара.

— Конечно. Поехали.

Он обнял ее, а она спрятала лицо у него на груди.

На этой убогой улице они привлекали внимание, но в обратном смысле. Прохожие отворачивали от них головы, точно пытаясь избежать их черных чар. Я догадался, что слух о смерти Бродмена распространился по городу, как зловещее пророчество о бедах, поджидающих Пелли-стрит.

Они вышли из дома и спустились по крутым ступенькам к машине. Бешеный Пес показывал, как ехать. На стоянке ему дали заполнить бланк и поставили в очередь.

— Какие мы оба дураки, — сказала она.

Перед подъездом гостиницы, опираясь на палку, стоял Джерри Уинклер — шаткий треножник, поддерживающий тяжелую седую голову. Тщательно уравновесившись, он взмахнул палкой. Я подошел к нему.

— Я поехал, Пес, — сказал Дизель. — Дальше справишься без меня.

Они поцеловались.

— Говорят, сынок, Бродмен умер?

— Справлюсь. Теперь все в норме. Спасибо, брат. — Он протянул руку и улыбнулся. Пожимая руку Бешеному Псу, Дизель заглянул ему в глаза. Они ничего не выражали, были пусты. Если глаза — зеркало души, то у Бешеного Пса ее не было.

— У тебя вкус Ирландии, — заметил он.

— Да, умер.

— Увидимся, когда выйдет Трой, — сказал Бешеный Пес.

По дороге к метро он спросил, успела ли она повидаться с сыном, а она ответила, что нет, но уже с ним поговорила.

Старик захихикал — в просвете между усами и бородой завибрировал красный язык.

— Да. Тогда и разбогатеем.

— Он хочет учиться в университете в Шотландии.

— Так, значит, дело убийством обернулось?

Отъезжая, Дизель видел, как Бешеный Пес Маккейн курит перед дверью офиса. «Надо ли? — подумал он. — Чем я рискую? Потерять его дружбу? Велика потеря! Может, придется его загасить? Вряд ли».

— Значит, в мать пошел.

— По-видимому.

Впереди было пересечение магистралей, место, где ему предстояло решиться. Поворот налево — и вперед на юг по Федеральной Пятой. Прямо — к старому дому, к морозильнику с деньгами.

Они вышли со станции рука об руку. И тут Шон начал насвистывать; и, заслышав этот волшебный мотив, люди на улице Парижа оборачивались и улыбались.