Даже в своих фантазиях миссис Марч требовалось держать фасон.

Слова Рейчел навели меня на мысль, что мое желание ехать в Иерусалим возникло не только что. То общее чувство непокоя, которое я испытывал в последние недели, было на самом деле медленным созреванием решения не откладывая ехать туда, где разворачиваются события снов.

- Да! Я как раз заварил чай! – Неуместная экзальтация, попытка скрыть волнение.

– Да, я хочу в Святую землю. Немедленно!

– В Гарвард, да? Вау, какая у вас хорошая девочка.

Мне это знакомо.

– Вы боитесь, что умрете в реальной жизни, если не доберетесь до Иерусалима до прихода галлюцинации о распятии на кресте?

– Да, мы тоже так считаем, – заявила миссис Марч, забыв про скромность.



– Не исключено. Хотя главная причина все же другая. У меня ясное ощущение: не попаду туда в самое ближайшее время – навсегда утрачу шанс понять, что именно пытаются сказать мне мои сны.

– Повезло, очень повезло, на самом деле.

Около раковины стоит не менее пяти различных моющих средств, кухонные

Рейчел молча следила за проезжающими машинами, провожая их не просто глазами, а движением головы. И вдруг, словно ее осенило, она повернулась ко мне.

– Да, конечно, удача здесь тоже сыграла свою роль, – сказала миссис Марч, предпринимая попытку сменить направление разговора. – Но невольно возникает мысль: может, и мы, родители, сыграли какую-то роль в том, какой она стала, наше воспитание…

шкафчики идеально отражают свет люстры, в которой горят лишь две лампочки из четырех

– А вы сознаете, что у нас на календаре?

– Конечно, конечно. Но ведь никогда не знаешь, что получится. Мы не понимаем нашу дочь. Даже когда она была ребенком, мы просто не могли понять, в кого она такая. Настоящая дикарка – знаете такой типаж? Хотя после того, как нашли Сильвию, она стала немного поспокойнее…

вкрученных. Алекс поставил на стол две кружки, сахарницу и небольшую корзинку с

– Нет. Что вы имеете в виду?

– А что за охотники ее нашли? Вы их знаете?

домашним печеньем. Он несколько раз прочистил горло, прежде чем заговорить:

– До Пасхи меньше недели!

– Нет, эти люди просто приехали поохотиться. Ужасная у них получилась поездка. Сначала ты ищешь птиц, которых хочешь пострелять, а в следующую минуту вдруг смотришь на труп.

- Понимаете, я оформил лизинг на приобретение автомобиля. Он… необходим мне

Я только растерянно моргал.

– Да, ужасно, – согласилась миссис Марч. – Интересно, кто вообще мог такое сотворить?

для работы, я – торговый представитель…

– Ну и что?

– О, в мире много всяких психов и просто странных типов. Не нравится мне это, но должен сказать: по большей части их целями становятся женщины. Хотя что можно сделать?

- Но, к сожалению, работа пока не приносит ожидаемых доходов. Типичная ситуация

– Мы накануне смерти и воскресения Иисуса Христа! Таким образом, ваши галлюцинации как-то соотносятся с событиями реального мира.

– А возможно, что Сильвия была знакома с человеком, который на нее напал?

для стран восточной Европы, приятель. И я здесь, чтобы тебе помочь. Знаешь, я

– Вы думаете, что мои сны привязаны к датам?

– Нет, жители Джентри обязательно обратили бы внимание, если бы у нас жил… – Он щелкнул пальцами. – Кто-то такой. Это маленький городок. Очень маленький городок. Совершенно точно это человек со стороны.

восхищаюсь твоим хладнокровием. Ты – очень смелый парень, Алекс. У тебя твердая рука.

– Похоже на то. Так или иначе, приближение Пасхи спровоцировало все это возбуждение, которое вы называете непокоем. Вы вроде тех людей, которые ждали конца света в последний день двадцатого века. Разве вам теперь не ясно? У вашего бреда есть определенная система!

– М-м-м.

Ты знаешь, к чему стремишься и идешь к этому. Несмотря ни на что. Это достойно

Я покачал головой и улыбнулся:

– Она совсем недалеко отсюда, если хотите отдать ей последний долг. Ее похоронили на городском кладбище.

уважения.

– Вы не правы, называя это бредом. А вот относительно дат – наблюдение замечательное. Причем очень важное.

– Да, думаю, что навещу могилу. И еще… а ее магазин находится где-то поблизости? Магазин, где она работала? Я хочу купить там подарок для своей дочери. Знаете, из солидарности. Наверное, это стало таким ударом для ее коллег.

- Спасибо.

Рейчел смотрела на меня, как на злого шутника, сложный розыгрыш которого наконец разгадан.

- Меня еще не за что благодарить. Где твоя девушка? Как, говоришь, ее зовут?

– Да, в особенности для Эми, они были очень близки. Эми Брайант, – добавил продавец, когда миссис Марч нахмурилась, услышав имя. – Это дочь моих друзей. Они дружили с Сильвией. Всюду ходили вместе. Я видел их каждое утро – шли мимо моего магазина на работу, – сообщил он, показывая большим пальцем на окно у прилавка. – Я слышал, что они даже собирались вместе снять квартиру. Понимаете, Сильвия жила с бабушкой. А девушке в ее возрасте хочется независимости.

– А как насчет встречи с президентом? – спросила она ядовито.

- Аника.

– Знаете, я, наверное, загляну в магазин и поговорю с несчастной Эми, – объявила миссис Марч.

– Вернемся – встретимся. Несколько дней ничего не изменят. Особенно если как раз поездка в Израиль спасет нам жизнь.

- Восхитительное имя. Она знает, зачем я здесь?

– О, Эми не работает после трагедии, – сообщил продавец. – Не выходит из дома, вообще ничего не делает. Она в плохом состоянии.

Рейчел устало закрыла глаза и тихо промолвила:

- Нет.

– Как это на самом деле ужасно. Как печально.

– А Эндрю Филдингу вы рассказывали про ваши галлюцинации?

- Ну, думаю, нам стоит ввести ее в курс дела. Не хочешь позвать ее?

– Могу вам точно сказать: для нас всех это были два действительно трудных месяца.

– Да. И довольно подробно.

- Да, сейчас.

– А эта Эми живет где-то поблизости?

– И что он?

Алекс вышел из кухни, поглаживая волосы на затылке. Он понимает, что произойдет

– Да, но я не собираюсь давать вам ее адрес. Не знаю, поймете вы меня или не поймете, – ответил продавец.

– Просил меня и дальше с максимальным вниманием относиться к этим снам. Филдинг не раз повторял, что, пытаясь создать «Тринити», мы идем по стопам Господа. Если бы он знал, что прав почти буквально!

в скором времени. Все его естество сопротивляется, но кажущаяся рациональность

– О, я не собиралась…

– Чудесно. Два сапога пара!

– Джентри – маленький городок, и мы защищаем своих.

Рейчел положила руки на руль, словно хотела немедленно ехать. Но мотор заводить не стала. Не поворачиваясь в мою сторону, она с вызовом спросила:

Миссис Марч оскорбило его предположение, что она хотела вытянуть у него адрес подруги – хотя она на самом деле намеревалась сделать именно это. Она с трудом поборола желание сказать продавцу, что вообще-то они в этом своем городе, который так защищает своих, допустили ужасное убийство. Вместо этого она сказала резким тоном:

– Ну так что, вы действительно решили галлюцинировать дальше уже в Израиле?

– Но, по крайней мере, объясните мне, как дойти до магазина?

– Да, – сухо отозвался я.

* * *

– Несмотря на то, что ваши галлюцинации, как вы и сами соглашаетесь, могут быть результатом повреждения мозга?

Она мгновенно узнала этот магазин – его же показывали в программах новостей. На вывеске над дверью сусальным золотом, буквами «под старину» было написано: «Сундук с приданым». Эта вывеска совершенно не соответствовала гораздо более современным товарам, выставленным в витрине, и это разочаровывало. Многие из них были сделаны «под антиквариат», но, скорее всего, являлись подделками из Китая. Миссис Марч отметила, что товар в витрине совсем не менялся с тех пор, как его показали в новостях, – за исключением праздничной мишуры, которую убрали.

– Когда я говорил о нарушениях работы мозга, я имел в виду не те проблемы, с какими вы имеете дело в своей врачебной работе. – Я вспомнил горящее энтузиазмом лицо Филдинга в момент, когда он развивал передо мной только что рожденную теорию работы человеческого сознания. – Я имел в виду нарушения работы мозга на квантовом уровне, то есть не повреждение рассудка в клиническом смысле, а неожиданные изменения каких-то его функций.

– «Дружные жители города находятся в трауре, потеряв всю надежду когда-нибудь снова увидеть Сильвию живой», – процитировала миссис Марч себе под нос, толкая пурпурную дверь.

Рейчел сжимала руль так, что суставы пальцев побелели.

Внутри оказалось темно и тесно: безделушки стояли рядами вдоль стен, полки были забиты плюшевыми игрушками и мылом ручной работы, везде между товарами оказалась всунута глиняная и фаянсовая посуда с цветочным рисунком.

– Что бы вы сказали про человека, которому однажды приснилось, будто он некогда был фараоном и поэтому сел в самолет и рванул в Египет – обрести смысл собственной жизни, заявив права на египетский престол?

Миссис Марч ступала тихо, пробираясь между полок и обходя мебель, при этом пыталась сдержать кашель из-за того, что тут везде кружила пыль. Она остановилась перед сундуком с инициалами «Дж. М. М.» и датой «1798». По виду это был настоящий сундук для приданого. Голубое дерево потускнело и потрескалось, но миссис Марч удалось различить остатки нарисованного зеленой и желтой красками букета на боковой стороне. На сундуке лежала пара книг в красивых кожаных переплетах, связанных веревкой. Она заметила, что рядом маячившая продавщица явно нервничает, взяла в руки эти книги и спросила, сколько они стоят. Девушка – невысокая, коренастая, с напоминающим поросячий носом, редкими волосами цвета груди у малиновки – покраснела.

– Что он чокнутый. Но ваш пример ничего не доказывает. Я знаю, мое желание попасть в Иерусалим кажется вам блажью. Однако штука в том, что выбор у нас невелик. Если вам будет так приятнее, то посмотрите на мое «сумасшедшее» предложение с практической стороны. Оно хорошо уже тем, что никакой суперкомпьютер вычислить его не может. Он для этого слишком разумен.

– О, они не продаются, – сказала она. – Их нам отдали на время из книжного магазина, который расположен дальше по улице. Они здесь просто для украшения…

– По-вашему, ему слабо угадать, что вы улетели в Израиль?

– Я так и предположила, – заявила миссис Марч, при этом почувствовав, как у нее под шарфом начинает гореть шея.

– Слабо. Сны у меня начались после супертомографии. Таким образом, мой нейрослепок о них понятия не имеет. Я повторяю, тут никакой мистики. Нейрослепок будущего не читает. Он знает только то, что знал я на момент сканирования. Иерусалим ни разу не упомянут и в моей истории болезни, потому что я уже перестал ходить к вам, когда тема Иисуса стала ведущей в снах.

– Я могу вам еще как-нибудь помочь? – спросила продавщица.

Рейчел отпустила руль и задумчиво покусала губы.

– На самом деле можете. Я ищу вашу коллегу Эми Брайант. Насколько я понимаю, она здесь работает?

– Да будет вам известно, – сказала она, – Иерусалим – это вам не Париж. Израиль в постоянном состоянии войны. Я там была. В Израиле крепко следят за тем, кто к ним прилетает и кто улетает. Бдительность в их аэропортах чуть ли не на порядок выше, чем в Америке. А за нами охотится дружественное Израилю правительство. Закажите билеты на самолет – и вас будут ждать у терминала.

– Эми? О… ее сегодня нет.

– Совершенно верно. Именно поэтому нам нужны поддельные паспорта.

– Понятно. Мне нужно с ней поговорить, – заявила миссис Марч спокойно и властно. Раньше она и не знала, что способна говорить таким тоном. – Это важно. Вы знаете, где она живет?

Рейчел невесело рассмеялась и передразнила меня:

– Ну… Я хочу сказать, что хотела бы помочь вам, но не думаю…

– \"Дорогая, по дороге домой нужно купить хлеба и молока и еще немного фальшивых паспортов\".

– Я из «Нью-Йорк таймс». Я пишу статью про Сильвию, и для меня крайне важно взять интервью у Эми Брайант, раз они были так близки. Они ведь были близки, да?

– У меня осталось восемнадцать тысяч долларов. Думаю, с такими деньгами можно найти соответствующего специалиста.

– О, – произнесла девушка, и ее некрасивое, веснушчатое лицо вдруг прояснилось. – О, вау, я понимаю, конечно, на самом деле Эми сейчас живет у бабушки Сильвии. Они сейчас друг друга поддерживают, ну, понимаете, после случившегося. Вам придется пойти туда.

– Не будьте наивны. Фальшивка в Израиле не пройдет. Тамошние службы имеют дело с террористами каждый день.

– В том доме раньше жила Сильвия?

– Лучше угодить в израильскую тюрьму, чем в американскую могилу.

Миссис Марч сглотнула, у нее голова начала кружиться от мысли, что ей, возможно, удастся проникнуть в тот самый дом, в котором Сильвия спала, ела, дышала…

Рейчел откинулась в кресле и вздохнула:

– Вас это устроит? – спросила девушка, очевидно забеспокоившись, что миссис Марч потеряла к ней интерес после получения этой информации. – Я могу написать вам адрес.

– Ладно, ваша взяла…

– Я еду в Нью-Йорк. Там, я уверен, за большие деньги что угодно нарисуют.

Миссис Марч испытала искушение все отменить и признаться, но от такой приманки было очень сложно отказаться – попасть в дом Сильвии! Поэтому она подавила в себе все остававшиеся нравственные запреты и сказала, точно копируя трансатлантический акцент [42] своей матери:

– А как же я?

– Да, спасибо, меня это устроит.

– Можете ехать со мной. Или не ехать. Выбирайте.

Она отправилась к нужному дому, сжимая в руке листок бумаги, на котором адрес был написан круглым школьным почерком. У нее кружилась голова, когда она думала о том, что найдет в этом доме, при этом она спрашивала себя, не зашла ли она со своими подозрениями слишком далеко, или наоборот – вспоминая Джоанну, – может, еще недостаточно далеко зашла.

Она деловито кивнула, словно готовилась к такому повороту событий.

– Понятно. А что случится со мной, если я за вами не последую?

Глава XXXIV

Я вспомнил стальные глаза Гели Бауэр и сказал:

Миссис Марч постучалась в дверь дома Сильвии – унылое здание бежевого цвета, стоявшее рядом с главной улицей, в небольшом переулке, заканчивавшимся тупиком. Главным строением здесь была церковь, покрашенная в голубой цвет, с колокольней, которая возвышалась над всеми другими.

– Вам правду или что-нибудь приятное?

Она только что сняла платок с головы и засунула его в сумочку, предполагая, что журналистка из «Нью-Йорк таймс» не стала бы надевать ничего подобного, отправляясь на редакционное задание, и тут дверь открыла Эми Брайант. Миссис Марч считала неприемлемым открывать дверь не своего дома, но предполагала, что бабушка Сильвии находится в очень тяжелом состоянии после трагедии и выпавших на ее долю испытаний и у нее просто нет сил, чтобы сделать это самой.

Рейчел завела мотор, и пикап, стремительно набирая скорость, выехал на шоссе, ведущее на север.

– Ну, решили со мной, в Нью-Йорк?

Эми Брайант оказалась остроносой девушкой с маленьким ротиком, маленьким подбородком и жестким взглядом глаз-бусинок. Миссис Марч подумала, что Сильвия, несомненно, подружилась с ней из-за некрасивой внешности Эми. По всей вероятности, Эми была умнее, хотя всегда проигрывала в сравнении с красавицей Сильвией. Наверняка Сильвия использовала их разную внешность. Это было ее преимуществом.

– Нет.

– Здравствуйте, я – репортер из «Нью-Йорк таймс». Пишу статью про Сильвию Гибблер. Надеюсь, что вы позволите задать вам пару вопросов. Это займет всего несколько минут. Я знаю, что вам сейчас очень тяжело, но у нас с вами есть долг перед обществом – мы должны призвать ее убийц к ответу. Должно свершиться правосудие. Сильвия хотела бы этого.

– Тогда куда?

Произнося эту речь, миссис Марч рылась в своей сумке, считая, что так будет выглядеть более достоверно – деловая журналистка из «Таймс» с напряженным графиком работы ищет ручку.

Тут она покосилась на меня, и впервые за все время нашего знакомства маска сдержанности совершенно спала с ее лица.

Эми Брайант широко распахнула дверь и придержала ее.

– А вы, собственно, хотите, чтобы я с вами поехала, или нет?

– Да, конечно. Проходите.

Конечно, я хотел. Больше того, я чувствовал, что ей предназначено следовать за мной.

Миссис Марч почувствовала возбуждение от того, как легко оказалось разговорить людей, только представившись сотрудницей «Нью-Йорк таймс». Никто не просил никаких доказательств, даже визитки – их цепляла одна возможность упоминания в статье, напечатанной в «Нью-Йорк таймс». А она сама открыла бы себе дверь, как сделала Эми? Миссис Марч предположила, что открыла бы. Она представила, как сидит напротив журналистки – тоже себя самой – в своей гостиной в Нью-Йорке, предлагает себе макаронс на тарелке с десертами.

– Я хочу, чтобы вы были со мной, Рейчел. По ряду причин.

– Мы не будем говорить ни о чем, о чем вы сами не хотите, – объявила она Эми, переступая через порог дома Сильвии Гибблер. – Я просто пытаюсь собрать как можно больше информации. Знаете – чтобы на самом деле написать правду. Я хочу представить максимально объективную и правдивую картину – насколько это возможно.

Она сухо рассмеялась.

– Я понимаю, мэм. Я попытаюсь быть настолько объективной, насколько смогу…

– Удачный ответ. Без меня у вас ничего не получится. Хотя бы потому, что тот, кто отключается в самых неподходящих местах, добром не кончит. Если бы не я, мы могли выехать на встречную полосу и теперь были бы покойником.

– О, не беспокойтесь об этом, мисс Брайант. Это моя работа. Просто сосредоточьтесь и рассказывайте мне то, что помните. Вы уже достаточно настрадались.

– Знаю. Спасибо. Стало быть, вы со мной?

Она направила на Эми свой самый искренний и сочувствующий взгляд, а у той задрожал безвольный подбородок, на глаза-бусинки навернулись слезы. Услышав слова миссис Марч, она явно начала жалеть себя.

Рейчел обогнала бензовоз и вернулась в правый ряд.

Миссис Марч проводили в гостиную, которую она не могла не осмотреть критическим взглядом. Дом – судя по тому, что она уже успела увидеть, – был захламлен, и предметы в нем плохо сочетались друг с другом. Пятна на занавесках, немытые полы, пожелтевшие салфетки, запах плесени в воздухе. Ей страшно хотелось открыть окна.

– Если хотите в Израиль, – сказала она, – то нам прежде придется заехать в Вашингтон.

– Прошу вас… – Эми показала на обтянутый пластиком диван, который выглядел особенно убого.

Я весь напрягся. Опять на меня накатили мерзкие сомнения.

– Это зачем же в Вашингтон?

Миссис Марч быстро оглядела его перед тем, как присесть, и украдкой провела рукой по пластиковой обивке, чтобы смахнуть крошки и белую шерсть какого-то животного.

– Потому что я знаю человека в столице, который в силах нам помочь.

Эми расположилась на ближайшем к дивану стуле и сказала таким громким голосом, что мертвых можно было бы разбудить:

– Кого именно?

– Бабка, иди сюда, посиди с нами.

Мне хотелось заглянуть ей в глаза, проверить, лжет она или нет. Но Рейчел не отрывала взгляд от дороги.

Из погруженного в тень угла гостиной словно призрак, бесшумно подтягивая ноги, появилась улыбающаяся пожилая женщина.

– Это журналистка, бабка. Она приехала из города Нью-Йорк, – сообщила Эми, почти крича. – Она хочет поговорить о Сильвии.

– Когда я была практикующим врачом в Нью-Йорке, моими пациентами были главным образом женщины.

Миссис Марч достала из сумки блокнот и ручку. Она повторно щелкала ручкой и смотрела, как появляется и исчезает кончик стержня, появляется и исчезает. Бабка продолжала улыбаться.

– Ну и что?

– Сильвия лишилась родителей в раннем детстве, – пояснила Эми. – И с тех пор она жила с бабушкой. Бабка из Польши. Она переехала в США после того, как вышла замуж.

– Некоторые из них имели серьезные проблемы с мужьями.

– Я очень вам сочувствую, такая потеря, – сказала миссис Марч, и улыбка сошла с лица пожилой женщины. Она нахмурилась, склонила голову набок и повернулась к миссис Марч левым ухом – предположительно тем, которым лучше слышала.

– Ну?

– Мои соболезнования! – на этот раз выкрикнула миссис Марч.

– Иногда судьи, не разобравшись, разрешают видеться с детьми бывшим мужьям, склонным к насилию во всех формах. Некоторые жены так боялись за физическое и психическое здоровье своих детей, что единственный выход видели в бегстве.

Бабка распрямила спину, насколько вообще могла, и махнула рукой, словно этим жестом хотела поблагодарить миссис Марч за соболезнования. Миссис Марч постаралась печально улыбнуться в ответ.

Я чувствовал неприятное покалывание в ладонях.

– Сильвия… – заговорила пожилая женщина, которая чуть ли не всю жизнь прожила в Соединенных Штатах, но, очевидно, не делала ничего, чтобы избавиться от сильного польского акцента. – Такая хорошая девочка. Но… жизнь… столько всего может случиться.

– Вы говорите о кризисных ситуациях после развода. Похищение собственных детей, да?

– Да, – кивнула миссис Марч, царапая какую-то белиберду у себя в блокноте и надеясь, что это сойдет за стенографирование.

Она кивнула.

– Жизнь такая. Сложная, да, но… нужно жить дальше.

– В одиночку скрываться от полиции относительно нетрудно, если ты не совершил впечатляющего преступления и тебя не ищет вся страна. Но с детьми – практически невозможно. Детям положено учиться, им часто нужен врач и так далее. – Рейчел, уже с обычным бесстрастным выражением лица, покосилась на меня и решительно закончила: – Короче, таким женщинам помогают. Есть что-то вроде подпольного общества поддержки таких несчастных. Нужны деньги и связи.

– Вы очень сильная женщина, если таким образом смотрите на вещи, – заметила миссис Марч, а пожилая женщина закрыла глаза, поджала тонкие губы и покачала головой, словно не соглашаясь. Миссис Марч задумалась, правильно ли все услышала.

– Чтобы начать жизнь под новым именем…

– Хотите что-нибудь? – подала голос Эми. – Может, кофе?

– Совершенно верно. Ребенку достаточно нового свидетельства о рождении, взрослому нужны карта социального обеспечения и паспорт. Деталей я, собственно, не знаю. Но в курсе, что у этих женщин есть помощники в Вашингтоне.

– Да, я сейчас принесу кофе! – воскликнула бабка и с поразительной проворностью поспешила на кухню.

– Эти женщины покупают себе в Вашингтоне поддельные паспорта?

Миссис Марч печально улыбнулась Эми, и они обе стали ждать возвращения бабки.

Рейчел помотала головой:

– «Бабка» – это по-польски бабушка, – пояснила Эми, нарушая тишину.

– Паспорта не фальшивые. Самые что ни на есть настоящие.

– А-а.

– Настоящие? Каким образом?

Маленький розовато-лиловый комок пыли прикатился к ним по полу и замер у ножки стула.

Она пару секунд прятала глаза, не решаясь открыться до конца. Потом все же сказала:

– Она не слышит правым ухом. И чувствует себя неуверенно из-за этого.

– Есть женщина в одном вашингтонском ведомстве, которое выдает паспорта. У нее у самой были большие проблемы с мужем – много лет назад. Поэтому она и сочувствует делу. Я не знаю ни имени, ни адреса, однако могу спросить у одной знакомой. Она моя бывшая пациентка.

Бабка вернулась с битыми, заляпанными кофейными пятнами чашками и чизкейком, который «сама испекла», чем она явно очень гордилась. У миссис Марч сжалось сердце, когда она с ужасом поняла, что из этого дома ее не выпустят, пока она не попробует домашний чизкейк. Бабка отрезала большой кусок, положила на потрескавшуюся розовую тарелку и сунула ее миссис Марч. Той пришлось взять ее вместе с почерневшей десертной ложкой. Не прекращая улыбаться, миссис Марч откусила кусок липкого чизкейка. Творожный продукт комнатной температуры с резким привкусом, оказавшийся у нее на языке, вызвал у нее отвращение. Она старалась подавить всплывавшие в сознании образы бабки, смешивающей высохшими руками со старческими пятнами сливочный сыр с сырыми яйцами, и стоически жевала чизкейк.

– А вы уверены, что они не свернули свою опасную работу? Или их накрыла полиция…

– Сначала мы привлекли внимание людей со всей страны, – тем временем говорила Эми. – Но прошло уже два месяца с тех пор, как ее нашли. Ее труп, – неловко исправилась она. – И кажется, что все живут дальше, уже ушли вперед, а мы так и не знаем, кто это сделал. Вы на самом деле думаете, что ваша статья привлечет необходимое нам внимание к делу?

– Нет, они свое дело продолжают. Не так давно я направила к ним одну женщину из Чапел-Хилла. Кстати, ее бывший муж врач и в глазах посторонних – безупречный во всех отношениях человек.

Миссис Марч кивнула, громко жуя и дыша ртом. Чизкейк прилип к нёбу. Бабка вернулась в кухню, ее или не интересовало интервью, или она просто ничего не слышала, или и то и другое. Миссис Марч радовалась этому – рядом со старухой она чувствовала себя некомфортно, а ее отсутствие означало, что ей больше не придется есть чизкейк.

– Ничего себе!

– Никаких подозреваемых? – спросила она, пытаясь избавиться от горки десерта, скопившейся на языке. Ей придется ее проглотить. Этого не избежать.

– Есть только одно серьезное «но», – сказала Рейчел.

– А именно?

Эми тем временем объясняла, как главным подозреваемым стал парень Сильвии, как обычно и бывает, но потом его исключили из списка подозреваемых, потому что многочисленные свидетели подтвердили его местонахождение в ту ночь, когда исчезла Сильвия, а также и в предшествующие и последующие дни.

– Вы мужчина. Боюсь, что они не пожелают вам помочь.

– Но если честно, все подозревают, что это сделал тот, кто просто проезжал через наши края. Чужак, – заявила Эми.

В это мгновение миссис Марч проглотила чизкейк.

– М-м-м, понятно. А на теле нашли что-нибудь, указывающее на то, что это чужак?

– Да само насилие говорит об этом – и изнасилование! – воскликнула Эми. – У нас тут нет никого, способного на подобное. Мы все друг друга знаем.

– Ну, на самом деле невозможно кого-то знать по-настоящему, – заметила миссис Марч. Эми Брайант прищурилась, глядя на нее. Миссис Марч продолжала говорить. – Значит, Сильвия не была знакома ни с кем, кто мог вызывать хоть какие-то подозрения? Способным на подобное насилие? Может, она с кем-то познакомилась за несколько дней до своего исчезновения? С кем-то не из вашего городка?

Эми покачала головой.

Глава 24

– Я перебирала в голове всех людей, с которыми мы сталкивались в предыдущие недели. Но не могу никого назвать. – Она вздохнула, глядя в пол. – Мы с Сильвией иногда выбирались в кафе, – тихо произнесла она. – Это всегда предлагала я. Мы знакомились с мужчинами, но я не думаю, что хоть один из них мог сделать что-то подобное…

Когда дверь центра безопасности вновь загудела, Гели сразу угадала, что это опять Скоу. И с дурными новостями. Последнее время он был так подавлен происходящим, что предпочитал общаться с ней по телефону. Раз он заставил себя выбраться из постели, это не к добру.

Эми Брайант буквально излучала чувство вины, предпринимая неловкую попытку получить какое-то отпущение грехов после этой исповеди, и сердце миссис Марч наполнилось гордостью от умения проводить интервью. Как у нее получается задавать нужные вопросы! Она даже задумалась о возможности на самом деле написать статью.

Гели повернулась вместе с креслом ему навстречу и про себя тихо ахнула: впервые за все время она видела Скоу не в дорогом безупречном костюме от \"Брукс бразерс\", а в штанах цвета хаки и трикотажной рубашке. Под глазами у него были темные мешки. Но даже в таком наряде и с хищно-серьезным усталым лицом он больше походил на университетского декана, чем на эксперта по информационной войне.

– Мы знакомились со многими мужчинами, – продолжала Эми дрожащим голосом, на глаза опять навернулись слезы. – Но из этого никогда ничего не выходило. Все было невинно. Вы должны мне верить.

– Выглядите препогано, – сказала Гели, смягчая грубость приветливой усмешкой.

Взгляд миссис Марч сочувственно смягчился, и она кивнула, но при этом написала «шлюха» у себя в блокноте, потом вспомнила воображаемую клятву соблюдать журналистскую объективность и добавила в конце вопросительный знак.

– А чувствую себя и того хуже.

– Так сложно представить истинную картину – как все происходило, – заявила она. – Создать образ Сильвии – такой, какой она была на самом деле.

– Как я понимаю, с хорошими вестями вы бы сюда не потащились, так?

Последовала небольшая пауза, потом Эми робко предложила:

– Правильно понимаете. После нашего с вами телефонного разговора мне позвонил Рави Нара. – Скоу тяжело опустился в кресло рядом с Гели. – Угостите сигареткой.

– Вы можете взглянуть на ее комнату, если хотите.

– Вы же не курите.

Миссис Марч сначала изобразила неохоту, что было неправдой, потом согласилась и попросила Эми ее сопровождать, поскольку ей казалось, что так бы поступила настоящая журналистка, а ей следовало выдерживать образ (но на самом деле в таком случае Эми будет дальше рассказывать про свою умершую подругу).

– Ах, Гели, Гели, не все вы обо мне знаете, не все…

Гели выщелкнула сигарету из пачки «Голуаз», зажгла ее и протянула Скоу.

Они поднялись по старой лестнице, следуя мимо ряда фотографий в рамочках, представлявших жизнь и взросление Сильвии. По большей части они состояли из фотографий для ежегодных школьных альбомов, серия включала и первую фотографию Сильвии, опубликованную в прессе, – ту самую, которую миссис Марч нашла в блокноте у Джорджа. Миссис Марч представила, как Джордж украдкой поднимается по этой самой лестнице глубокой ночью для свидания влюбленных, как скрипят ступени, и скрип приглушается потертым ковром свинцово-серого цвета. Он тоже вел пальцем по неровной и грубой поверхности перил, как она сейчас?

Скоу, не закашлявшись, глубоко затянулся.

В спальне Сильвии не было ничего примечательного, но, зайдя в нее, миссис Марч ощутила какую-то одухотворенность – как если бы она зашла в церковь. Будто неземной свет струился в комнату сквозь окна и высвечивал пыль, плавающую в воздухе над туалетным столиком из кедра.

– Крепкая, хорошо пробирает…

В святая святых – спальне Сильвии – миссис Марч хотела достигнуть отстраненности археолога, осматривая скромное покрывало на кровати в голубых тонах; посеревшие, когда-то белые занавески, украшенные кружевом; помаду персикового цвета рядом с наполовину пустой бутылочкой духов на туалетном столике. Она записала название духов в блокнот, чтобы в дальнейшем их купить.

– Откуда Нара звонил?

Скоу покачал головой.

Ближайшая к двери стена была завешана газетными вырезками, на всех – броские заголовки об исчезновении Сильвии. Как сказала Эми, бабка их вырезала и прикрепляла в те изматывавшие нервы недели до обнаружения тела в жутком состоянии. Тогда у них еще оставалась надежда, что Сильвию найдут живой. Под ними стоял по-детски выглядящий письменный стол из сосны, заваленный книжками-раскрасками, стикерами в форме звезд, украшенными перьями ручками и баночками с блестками.

– Скажу со временем. А пока слушайте, с чем я пришел.

– Как я предполагаю, Сильвия не вела дневник? – уточнила миссис Марч, и от этой мысли ее тело покрылось потом.

Гели закинула ногу на ногу и терпеливо ждала.

– Если и вела, его никто не нашел, – по-деловому ответила Эми. Она скрестила руки на груди и осмотрела спальню с таким видом, словно была хранительницей этого музея. Когда ее глаза опустились на маленький носовой платок, аккуратно сложенный на углу письменного стола из сосны, она медленно подняла его и рассмотрела, словно размышляя, что с ним делать. Наконец она снова заговорила: – Взгляните. Это ее носовой платок. Она всегда носила его с собой. Хотя в тот день его у нее с собой не оказалось… в день ее исчезновения.

– Мы с вами всегда грызлись. Но теперь не время ссориться или старое поминать. Давайте дружить – насколько сможем.

Миссис Марч взяла в руки белый платочек. По краю он был обшит кружевами, и еще на нем оказались вышиты инициалы Сильвии.

– Я слушаю, слушаю.

– А ее одежду проверили? Ту, в которой ее нашли? На предмет отпечатков пальцев? – спросила миссис Марч.

– Годин всегда разбивал информацию по «Тринити» на части – что знаете вы, того не знаю я, и наоборот. Думаю, вы в курсе, что мы тут создаем искусственный интеллект, однако деталей, конечно, не знаете, да?

– Да, все проверили, но ничего не нашли… Наверное, потому что она так долго пролежала на улице.

– Вот вы меня и просветите.

– Мы используем очень продвинутую технологию магнитно-резонансной терапии для того, чтобы просматривать мозг на молекулярном уровне. Затем полученные трехмерные картинки – нейрослепок – мы пробуем загрузить в суперкомпьютер, но не простой, а совершенно нового типа.

Эми снова скрестила руки на груди и повернулась к окну, а миссис Марч воспользовалась возможностью прихватить носовой платок и опустила его в свой карман, пока внимание Эми были обращено на что-то другое. Миссис Марч бесцельно обводила глазами многочисленные стопки с разноцветными пластинками, заметила розовый пластиковый телефон с крутящимся диском, а потом внезапно замерла на месте, когда ее взгляд дошел до книжной полки – там в ряд стояли книги Джорджа. У нее внезапно затуманилось в глазах, потом зрение прояснилось, и она очень четко увидела надпись «Джордж Марч» на корешках. Она могла бы сравнить эту резкость с остротой заточенного ножа. Она стерла испарину, появившуюся над верхней губой. У нее чуть слюнки не потекли от предвкушения, когда она снимала с полки и открывала одну из книг. Книга была подписана. Настоящая подпись Джорджа. Она где угодно узнала бы эту размашистую подпись Джорджа, которую он неторопливо выводил. Миссис Марч сглотнула, в горле внезапно пересохло, она прижала короткий, похожий на обрубок палец к чернилам, будто ожидая, что они сейчас завибрируют, как вена, по которой течет отравленная кровь. Она провела пальцем по всей подписи. У нее в воображении возникла картина: эти двое знакомятся на встрече Джорджа с читателями. Сильвия стоит в очереди желающих, чтобы им подписали книгу, Джордж замирает, не закончив предложение, обращенное к другому читателю, чтобы посмотреть на Сильвию поверх очков. Эти двое начинают разговаривать, смеются и флиртуют, а потом уходят, забыв о других читателях, которые считают, что ими пренебрегли. Может, Сильвия забыла свой шарфик – чтобы подогреть его растущее увлечение ею, а он взял в привычку его нюхать и только недавно от него избавился, как от доказательства их встречи – или не избавился? А что, если этот шарфик мертвой девушки лежит где-то в ее собственном доме? Где бы Джордж его спрятал? Наверное, засунул за книги на полке в его кабинете. Или мог нагло положить у всех на виду на своем письменном столе – в приступе безумной гордыни. Может, его заметила Марта, приняла за один из шарфиков миссис Марч и убрала в один из ее ящиков, где он сейчас и лежит вместе с остальными ее вещами?

– Продолжайте.

Когда Эми снова повернулась к ней, миссис Марч так и держала книгу в руках.

– Наша цель состоит не в том, чтобы создать искусственный интеллект, который будет имитировать мозг, что ученые тщетно пытаются сделать уже не первый десяток лет. Мы хотим скопировать живой мозг и в цифровой форме вогнать его в компьютер. Если удастся, получим не компьютер, который работает как человеческий мозг, а компьютер, который с любой практической точки зрения является мозгом определенного человека. Улавливаете разницу?

– О да, это книги Джорджа Марча, – сказала Эми. – Сильвия была его поклонницей. У нее тут где-то есть его старая книга, которая принадлежала еще ее отцу. Она ее очень любила. Думаю, я видела, как она читала ее сотню раз. – Она запнулась перед тем, как продолжить: – Сильвия на самом деле много читала. – Эми задумалась на мгновение, может, ей требовалось время на восстановление после того, как выдала комплимент. – А потом он стал на самом деле знаменитым, и она где-то прочитала, что он летом приезжает в наши места – или что-то в этом роде. Думаю, что у него где-то здесь имеется охотничий домик. Многие его видели в городе…

Про суперсканирование мозга Гели знала, только ей и в голову не приходило, что на этой базе хотят строить электронную машину.

– Это у его редактора здесь охотничий домик, – сообщила миссис Марч, уверенная в том, что важная журналистка из «Нью-Йорк таймс» определенно должна знать такие вещи.

– В вашем объяснении все довольно просто.

– Может, и так. В любом случае прошлым летом Сильвия часто ждала в ресторанах и других местах, что он появится, чтобы хоть одним глазком на него взглянуть.

Скоу глухо рассмеялся.

– И взглянула? – спросила миссис Марч, у которой перехватило дыхание.

– В теории – да, проще простого. И это будет осуществлено, рано или поздно. Но так получается, что разница между «рано» или «поздно» имеет чрезвычайно важное значение лично для меня и лично для вас.

Эми покачала головой.

– Почему?

– Нет. Ей так и не удалось его увидеть.

– Потому что Питер Годин умирает.

Миссис Марч жадно вдохнула воздух.

Это сообщение ее мало удивило. Достаточно было вспомнить, каким Годин стал в последнее время: опухшее лицо, отвисающая нижняя челюсть, неверная походка.

– Но эта книга подписана. – Она поднесла к Эми книгу, раскрытую на странице, где стояла подпись Джорджа.

– Умирает от чего?

– О, да, это, вероятно, и есть книга ее отца. Сама она никогда не встречала Джорджа Марча. Поверьте мне, это так. Она бы сообщила мне об этом в следующую секунду. Эти книги у нее были просто навязчивой идеей.

– Опухоль мозга. Рави Нара обнаружил ее шесть месяцев назад при просмотре снимков суперсканера. Именно поэтому вы уже который день не можете войти в контакт с Годином. Когда он не работает над «Тринити», он занят лечением. Когда нет процедур – работает. Ни одной свободной секунды.

Гели внимательно слушала.

Эми объяснила, что ее саму эти книги никогда не интересовали, она считала их романами для «стариков, которым нечего делать», но миссис Марч ее уже не слушала. Она листала книгу в поисках хоть какой-то подсказки – написанной от руки записки или закодированного послания, например, обведенных в кружок произвольно расположенных букв, но единственным, что она нашла между страниц, оказался засохший и поблекший цветок, который начал рассыпаться при ее прикосновении. Она дошла до фотографии автора на заднем клапане суперобложки. Это была старая фотография Джорджа, сделанная профессионально, что совершенно четко указывало: книга вышла еще до рождения Сильвии. Вскоре после выхода этой книги издатели убедили Джорджа сделать новые фотографии, поскольку читатели писали, что он выглядит «напряженным» – и это если мягко выразиться. На этой фотографии у него были сгорблены плечи, приподняты брови, он прищуривался и смотрел поверх очков – на самом деле получался зловещий портрет ее мужа, который, по крайней мере, в жизни совсем не выглядел так угрожающе. Миссис Марч смотрела в эти глаза, которые казались темнее на черно-белой фотографии, и думала, не стали ли они последним, что Сильвия видела в жизни.