Христиерн II, король датский, прозванный Нероном севера.
Елисавета, дочь его.
Густав Эриксон Ваза.
Матильда, мать его.
Магнус Мундс, правитель Ютландии.
Оттон Крумпен, полководец.
Магнус Гойе, начальник замка.
Барон Ландсель, королевский секретарь.
Баронесса Ландсель, жена его, гофмейстерина при Елисавете.
Гаральд, молодой шут королевский.
Эрик, паж.
Родериг, пестун Густава, немой.
Рудольф, сокольник.
Офицер.
Гонец.
Служитель придворный.
Солдаты, 1-й, 2-й, 3-й и 4-й.
Рыцари, дамы и охотники.
Действие происходит в начале XVI-го столетия, в Ютландии, в королевском замке и в окрестностях его.
{Речь, включенная между знаком ( ), означает сказанное про себя, в сторону.}
АКТ I
Явление I
Комната во дворце Христиерна. Из окна видно море. В стороне стол с прибором для письма. Полдень.
Христиерн и Эрик. Христиерн дремлет, лежа в глубоких креслах; у ног его сидит Эрик и слегка, по временам, трет ему ногу.
Эрик
(Прекрасная, завидная судьба! Ровесники мои теперь гуляют, Где вздумалось, свободные, как ветер, Который на конях ретивых обгоняют. Как перья шлемов их волнуются приятно! Как солнце в золотой броне горит! От топота коней стонает поле; Копыта их взрывают мураву И мечут с нею стыд в ряды отставших). Рудольф, Иоган, из вас кто победитель?
(Печально качая головой.)
Конечно, бедный Эрик, уж не ты!
Христиерн
(пробуждаясь)
Что, что за крик?.. Не возмущенье ль? Не посягают ли на жизнь мою? Кто смел?.. Меня... помазанника Бога?
Эрик
Спокоен будь... заснул было я сам И закричал во сне...
Христиерн
Когда я сплю, На страже ты, мой верный паж! Ты знаешь, я тебе вверяю Жизнь драгоценную царя и с ней народа. Со мною ты, так я спокоен, и опять Могу вздремнуть. Три ночи и три дня Глаз не смыкал.
(Закрывает глаза.)
Эрик
(И даже помечтать О счастье не дает! Спи, злой старик, Ведь только и часов у твоего народа Без страха, без ярма, пока ты спишь.
(Немного погодя.)
Да, милые друзья, теперь на воле Отвагу юности пытаете вы в играх И жизнью тешитесь, а кто и посчастливей, Против врагов отечества со славой Переломил копье уж не одно. А я — невольник... я судьбой назначен В сиделки, в нянюшки к больному старику; Тру ноги той рукой, которая должна Смирять коней, мечом отцов владеть; Бужу последние я искры жизни На гибель тысячей, той жизни, Которую б хотел сам задушить. Прекрасная, завидная судьба!
(Немного погодя.)
Я про отечество как будто молвил? Отечество! да где ж оно для сироты, Который ни отца, ни матери не знал, Не знает места, где родился?)
(Плачет.)
Христиерн
(не открывая глаз, ищет чего-то рукою)
Где ты, мое дитя? дай голову свою. Вот так... Как мягок шелк твоих волос! Как пальцам в них блуждать приятно!
Эрик
(Зачем на голове мой каждый волос В змею не обратится, чтоб тебя, Злодея, столько раз на смерть ужалить, Сколько ты совершил злодейств!)
Христиерн
(открывая глаза)
Нет, не могу заснуть: все он в глазах Мерещется в моей короне и порфире. Как нагло на меня глядел мятежник! Как дерзко мне с усмешкой погрозил! Не я, Густав властителем казался. Нет, не засну, пока живой иль мертвый, В цепях не явится передо мной Крамольный Швед. В окно взгляни-ка, Эрик, Не едет ли корабль от шведских берегов? Ты молод... зоркий глаз с усердьем вместе Далеко видят.
Эрик
(смотря в окно)
Нет, я ничего не вижу; Валы одни бегут по синеве пустыни, Все ту же без конца неволи тянут песнь. (Постой, помучаю его). Однако ж Взмахнул крылом как будто белый парус.
Христиерн
Когда бы он?.. Заступница, Бригитта! Будь ласкова, дохни попутный ветр И приведи корабль мой драгоценный; Устрою новый храм я в честь твою.
Эрик
Вот ближе... Нет, мой верный глаз предатель, Мне пену вод за парус показал.
Христиерн
Как, Небо, ты ко мне сурово! Тебя ль молением не утомлял?
Эрик
Опять... как будто холст ветрил надулся, Как будто иглы мачт пронзают воздух! Ах! я обманут... виноват: То чаек пестрая семья, Качаяся на синем гребне волн, Печально выкликает бурю.
Христиерн
Вещун негодный! бурю?.. лжешь! Да знаешь ли, что голова моя, Что мой венец у этих вод в залоге? Да знаешь ли, что море это Несет сокровище, которое не купишь На золото ганзейского союза? Когда бы не любил тебя так много, Я вырвал бы глаза у злого вещуна.
Эрик
Давно пора!
Христиерн
Вот ты уж и надулся, Мое дитя, мой баловень негодный! Поди ко мне...
Эрик подходит к королю; тот дает ему поцеловать свою руку.
и скрепим мировую. Кто скажет, отчего так Эрика люблю! Хотел бы я подчас тебя и пожурить, Да в сердце гнев спешит тотчас улечься.
Эрик
У вас есть дочь: поберегите Любовь свою и ласки для нее.
Христиерн
Щенок слепой, тебе ль учить меня, Кому их расточать я должен!
Явление II
Те же и Гаральд.
Гаральд
Вести! Бесценны вести, мой король бесценный! Что дашь за них?
Христиерн
Торгаш всегда товар Показывает свой, а там и цену Запрашивает он.
Гаральд
А если знает, Что покупщик таков, что может все Забрать, и пфеннига не заплатя?
Христиерн
И может за утай велеть повесить!
Гаральд
Каков купец! упрямый похоронит В земле товар. Сокровище-товар! Горя желанием иметь его, Святых мольбой и данью утомляли; В тревоге дни, без сна все ночи проводили.
Христиерн
Не может быть, что ты... нет, эту весть Мне пушки пасть расскажет, не твоя.
Гаральд
Та будет медная, теперь моя Покажется тебе за золотую.
Христиерн
(бросая ему кошелек)
На, вот твои уста озолотить! Но если дашь не то, что ожидаю, Велю тебя соломою набить.
Гаральд
Не я один, покорный твой слуга, — Твои три королевства знают, Как обещания ты держишь верно; И потому спешу скорее к делу. По должности моей шныряя там, Где люди есть, где только есть язык, Чтоб усладить твой слух на сон грядущий, И наконец концов наскучив слышать Одно и то ж, что все тебя боятся, А любят лишь лазутчики твои...
Христиерн
Да кто ж им, дуракам, сказал, что я Любви червей презренных добиваюсь, Которых задавить могу ногой! Потом?.. скорей!
Гаральд
Я на берег морской В раздумье том стопы мои направил, Что может быть там ловлею потешусь Такой, какая мне и в жизнь не удавалась. Как в руку сон: гляжу — челнок волна Волне передает, то пеной надуваясь, То золотым стеклом смиренно расстилаясь, И шасть ко мне, к моим-таки ногам. «Что шлет-то мне Один?» — подумал я, И с этим словом прыг из лодки. Рыбак, не молодых, не старых лет, Пал на колена, стал творить молитву, И так молился горячо, что слезы Струями по лицу его бежали. На мой вопрос, откуда и за что Он так усердно молится, рыбак Мне рассказал, что буря занесла Его далече к шведским берегам, И что на родину теперь он возвратился; А что он видел, слышал там, лишь вспомнить, Так дыбом волосы на голове встают.
Христиерн
Ну, говори скорей, что видел?
Гаральд
(скидая дурацкую шапку)
Во-первых, видел он Густава Эриксона В цепях...
Христиерн
(Благодаренье вышним силам!.. Он мой). В цепях, сказал ты? где и как?
Гаральд
Когда его на твой корабль сажали.
Христиерн
Да подлинно ль то был Густав, не кто другой? Быть может, рыболов и обманулся.
Гаральд
Вопрос я тот же сделал рыбаку. «Меж тысячи узнаешь Эриксона, — Он отвечал, — высок, пригож, умилен И сановит, как вождь небесных сил; Лишь взглянет раз, не позабудешь взгляда Того и в час, как станешь умирать. Меж стражи, в узах, он царем казался; Народ, и стар и мал, за ним стекался; Кто обнимал его колена, кто Детей грудных просил благословить, Когда же на корабль взошел, рыданья Стояли в воздухе, и берег застонал, Как будто бы отца в могилу опускали».