А. Н. Боханов

Деловая элита России 1914 г.

Боханов А.Н.

Деловая элита России 1914 г.

Москва, 1994 г.

Утверждено к печати Институтом российской истории РАН ЛР N 020768 от 15.04.93.

Подписано в печать 28.06.94. Формат 60x84/16. Тираж 500 экз. 17,25 п.л. 10,51 уч.-изд.л. Цена договорная. Заказ N 35

Цех оперативной полиграфии Института российской истории РАН 117036, Москва, ул. Дм.Ульянова, 19

Предисловие

Смысл настоящей работы состоит в том, чтобы создать коллективный контурный портрет отечественного предпринимателя на пороге крушения императорской России. Это один из путеводителей по миру российского бизнеса, где до сих пор очень мало надежных лоций. Объектом внимания будут люди, державшие в то время в своих руках главные рычаги экономики и олицетворявшие деловую элиту страны, руководители крупнейших коммерческих банков, страховых, транспортных и промышленных корпораций; те коммерсанты, промышленники и банкиры, кто занимал лидирующие места в неписанной иерархии делового мира. Это небольшое, но экономически влиятельное сообщество, атрибутируется в период, предшествующий первой мировой войне, когда частновладельческое хозяйство бурно развивалось и достигло наивысших показателей. Что это были за люди? Какова их численность? Откуда они пришли? В каких областях деловой активности себя проявили? Каким образом взаимодействовали с архаичным строем социальной жизни? Конечно, прояснить эти принципиальные вопросы не под силу отдельному исследователю. В этой области возможны другие смысловые вариации, иные методологические подходы и сюжетные интерлюдии. Здесь требуются новые исследования и разработки. Но, думается, что в любом случае разговор о роли и судьбе российских предпринимателей необходимо начинать с базисной отметки, с выяснения упомянутых выше социальных характеристик.

Часть 1

Российский предприниматель в обстоятельствах времени и места. Деловая среда и социальная действительность. Сословный антураж. Бизнес, чин, почетное звание. Численность крупной буржуазии в XX веке

Естественный интерес и приобретает современное звучание. Что же она из себя представляла и почему проиграла свою историческую партию? Понимание прошлого предпринимателей и предпринимательства в России, должно помочь осознанию возможностей сегодняшнего, но что еще важней, завтрашнего дня. Ведь главная, можно сказать, сущностная загадка торжества большевизма состояла не только и не столько в том, как группа \"пламенных революционеров\" захватила и удержала власть. Эта коллизия так или иначе, но поддается какому-то рациональному объяснению. Значительно сложнее уяснить другое: почему под их напором в России так сравнительно легко и бесповоротно рухнул весь мир имущих. Именно торжество люмпена, маргинала и наивного идеалиста больше всего поражает в событиях 1917 года и последующей поры. Их интересами и представлениями в значительной степени была окрашена вся событийно смысловая канва. Скажем, в лагере многочисленных и разнородных противников большевизма, ведших с ним изнурительную и беспощадную борьбу, доминировали лозунги и идеи спасения или восстановления политико-государственных элементов и структур. Никто не выдвигал в качестве первоочередной задачи возрождение института частной собственности, так как подобные призывы не могли найти широкий отклик, в особенности у населения исконных русских губерний. Размышляя о причинах триумфа большевизма, известный философ С.Л.Франк писал: \"Трудно было поверить, что массовая экспроприация крупной, а отчасти даже \"мелкой\" буржуазии может быть осуществлена так легко, при таком слабом сопротивлении, и, вероятно, сами круги, ее производившие, этого не ожидали. Собственников и собственнических интересов было в России очень много; но они были бессильны и были с легкостью попраны, потому что не было собственнического \"миросозерцания\", бескорыстной и сверхличностной веры в святость принципа собственности\" (1).

Важнейшее условие победы крайнего радикализма как раз и состояло в том, что пришедшие к власти в октябре 1917 г. правители очень тонко уловили и умело использовали в своих политических целях общественные настроения русского крестьянина, претворив в жизнь его давнюю идиллическую мечту: отнять землю у богатых и поровну разделить ее среди остальных. Тот же факт, что земля уже была национализирована, а земледелец становился только владельцем чужой собственности, крестьянством осознан не был. Ленинская партия виртуозно сыграла на народных представлениях о высшей справедливости.

Анализируя революционный катаклизм и постреволюционную действительность, мыслитель и провидец (он еще в 1907 г, предсказал возможность победы большевиков) Н.А.Бердяев заметил, что \"самый большой парадокс в судьбе России и русской революции в том, что либеральные идеи, идеи права, как и идеи социального реформизма, оказались в России утопическими. Большевизм же оказался наименее утопическим и наиболее реалистическим, наиболее соответствующим всей ситуации, как она сложилась в России в 1917 г., и наиболее верным некоторым исконным русским традициям, и русским исканиям универсальной социальной правды, понятой максималистически, и русским методам управления и властвования насилием.\"(2)

По Бердяеву – истоки крушения либерализма заключались в отчуждении народного сознания от буржуазных категорий, в стойком неприятии им ценностей и символов буржуазного мира. Вывод этот представляется достаточно убедительным. Об антибуржуазности русского народа очень много говорилось и до революции, а некоторые политические деятели (например, П.А.Столыпин) считали подобное положение чрезвычайно опасным.

Действительно, богатство и зло в представлениях большинства населения всегда существовали нераздельно. Аскеты, схимники, старцы, юродивые на протяжении веков были в центре общественного интереса. \"Люди идеи\" всегда могли вызвать больше симпатий, чем те, кто часто тяжелым, повседневным трудом добивался материального благополучия. Россия была той удивительной страной, где испокон веков нищим было быть не зазорно, а бедность часто возводилась чуть ли не в ранг общественной добродетели. В русских народных сказках, например, невозможно найти сюжет, где бы образ богатого человека (исключение составляли лишь благородные витязи, князья, реже – цари) рисовался бы светлыми красками. Это касалось особенно купечества – традиционного сословия отечественных предпринимателей. Скажем, в отечественной литературе нет произведения, в котором торговец или промышленник, не говоря уже о банкире, однозначно выступал бы положительным действующим персонажем. Образы же ограниченных и корыстолюбивых купчиков из пьес А.Н.Островского вообще надолго стали эмблемой и родовым проклятием всего предпринимательского мира. Даже А.П.Чехов, происходивший из торгового сословия, питавший большое уважение к родителям и оставивший нам великолепную галерею типов России, не попытался развеять общественные предрассудки, окружавшие быт и нравы \"лабазников и лавочников\".

В России исстари больше ценилась честь, доброта, знатность рода, христианское благочестие, успешная государственная карьера, чем богатство само по себе и любые формы коммерческого успеха. Как с горечью писал профессор-экономист И.Х.Озеров, \"русское общество в вопросе индустриализации России стояло на очень низком уровне? Русское общество жило дворянской моралью – подальше от промышленности – это де дело нечистое и недостойное каждого интеллигента. А вот сидеть играть в карты, попивать при этом и ругать правительство, вот настоящее занятие мыслящего интеллигента(3). Здесь нет возможности подробно остановиться на причинах, сформировавших подобный нравственный климат общества, его менталитет. Они следствие специфических и глубинных черт развития государства и народа во времени и пространстве и не могут быть темой попутного разговора. Объяснение этого феномена можно найти в трудах В.С.Соловьева, Н.А.Бердяева С.Л.Франка, Г.П.Федотова и других выдающихся отечественных философов, много размышлявших над процессами формирования национальной психологии и национального характера. Однако и полностью обойти эту проблему невозможно, так как в ней сфокусировано многое из того, что в конечном итоге определило не только поражение самих предпринимателей, но и горькую судьбу России. Затронем вкратце важнейший вопрос: об органичности капитализма в России.

Государственная самодержавная власть в силу объективных потребностей империи, большое внимание уделяла развитию транспорта и промышленности, но ее аграрная политика отличалась стойким консерватизмом. Даже после отмены в 1861 году крепостного права, когда стали происходить огромные сдвиги в деле индустриальной модернизации страны (в конце ХIХ века по темпам ежегодного прироста промышленной продукции Россия занимала лидирующее положение в мире), сельскохозяйственный сектор преобразовывался очень медленно. Здесь преобладали малоэффективные формы производства, скованные рутинным общинным землеустройством. Крестьянская община, этот пережиточный продукт средневековья, базировалась на уравнительных принципах. Она определяла способ хозяйствования на общепринятом в крестьянской среде уровне достаточности, гарантируя ее членам невзыскательный прожиточный минимум. Крестьянин-общинник на протяжении столетий был лишен главного средства производства – земли, находившейся в коллективном владении. Община позволяла землепашцу выжить, но исключала возможность проявить значительную хозяйственную инициативу, деловой риск и не давала ему вырасти в крупного агрария-предпринимателя. Такое положение считалось в крестьянском миру нормой и государство поддерживало и охраняло эти традиционные представления и уклад.

Известный русский общественный деятель П.Б.Струве, переживший на своем веку множество идеологических разочарований (начинал пламенным марксистом, а умер убежденным либерал-монархистом) писал в 1918 году: \"Крушение государственности и глубокое повреждение культуры, принесенные революцией, произошли не оттого, что у нас было много промышленного и вообще городского пролетариата в точном смысле, а от того, что наш крестьянин не стал собственником – буржуа; каким должен быть всякий культурный мелкий землевладелец, сидящий на своей земле и ведущий свое хозяйство. У нас боялись развести сельский пролетариат, и из-за этого страха не сумели создать сельской буржуазии\"(4). Диагноз П. В. Струве был верен. При всех несомненных достижениях отечественной промышленности, крупная индустрия, а в более широком смысле и вся буржуазно-либеральная цивилизация в России, всегда оставались лишь анклавами в чуждом, враждебном и безбрежном крестьянском море.

Вопиющие несоответствия между новейшими организационно-структурными формами капитализма и отсталым сельским хозяйством осознавалось самими предпринимателями, вызывало у них беспокойство. Положение промышленника, крупного предпринимателя в крестьянской стране было очень ненадежно. Подобные настроения имели широкое распространение в деловом мире и служили темами не только частных бесед. Об этом писали газеты и журналы (правда, весьма немногие), над этим же размышляли и деловые люди на своих собраниях и съездах. Окостеневшая в агрессивной бедности деревня таила в себе огромную опасность для всего народно-хозяйственного развития.

Это понимали и в высших коридорах власти. Смелая и отчаянная попытка изменить аномальное состояние была предпринята П. А. Столыпиным при деятельной поддержке последнего царя Николая. Власть избрала путь реформ, чтобы избежать в будущем еще более страшных революционных потрясений, чем пережитые страной в 1905 г. Выдвигая программу преобразования землевладения и землепользования на принципах частной собственности, \"сильный премьер\" никакими оригинальными идеями не пользовался. Он лишь нашел в себе мужество, у него хватило мудрой прозорливости приступить к непопулярным мерам, имеющим целью создание на селе крепкого хозяина-владельца, не подверженного разрушительным радикальным устремлениям. В 1904 г., еще будучи саратовским губернатором, он писал: \"У русского крестьянина – страсть всех уравнять, все привести к одному уровню, а так как массу нельзя поднять до уровня самого способного, самого деятельного и умного, то лучшие элементы должны быть принижены к пониманию, к устремлению худшего, инертного большинства. Это видится и в трудности привить к общинному хозяйству сельскохозяйственные улучшения и в трудности часто наладить приобретение всем обществом земли при помощи Крестьянского банка, так что часто расстраиваются выгодные для крестьян сделки\"(5).

О необходимости ликвидации общины размышляли общественные и государственные деятели еще до появления П. А. Столыпина, но только в его лице Россия в 1906 г. получила инициативного, волевого администратора-преобразователя, которых стране всегда не хватало. Столыпинские реформы – последняя возможность удержать империю на эволюционном пути. Однако курс важных преобразований традиционного хозяйственного уклада был встречен нападками и улюлюканием не только в среде революционеров-нигилистов, но и теми, кто относился к состоятельным кругам общества. Еще не успела реформа развернуться, а уже отовсюду зазвучали голоса о ее провале. После убийства в 1911 г. П. А. Столыпина этот тезис довольно быстро канонизировали, а категорические выводы о \"неудаче\" и \"крахе\" до сих пор еще можно встретить на страницах различных сочинений. Однако такую упрощенную оценку нельзя принимать безусловно на веру. Программа реформ была рассчитана на длительную перспективу, но история распорядилась так, что необходимого минимума времени – двадцати лет – у России просто не было.

Суть столыпинских нововведений (вопреки расхожим представлениям) не сводилась лишь к механическому разрушению общины и созданию определенного количества самостоятельных хозяйственных единиц. Задача была значительно глубже и масштабней: создать новый культурно-психологический тип крестьянина, имеющего желание, знания и способности вести собственное дело на своей земле. Но не такого, кто ковыряет дедовским инвентарем и стародавними методами бедную землю, получая скудные средства пропитания, а такого, кто способен организовать современное аграрное производство, стабильно нацеленное на рынок. Создание массы подобных отечественных фермеров (их слой начал зарождаться еще раньше) образовало бы естественную и прочную основу либерально-буржуазной трансформации России.

Собственник и хозяин – всегда сторонник законности и порядка. Он ответственен в решениях и поступках, так как в случае неудачи рискует всем своим делом, личным имуществом. Ему чуждо желание безоглядно сокрушить окружающий мир, улучшить который он стремится лишь законными средствами. История мирового сообщества свидетельствует: чем выше уровень благосостояния государства, тем оно устойчивей, тем меньше оно подвержено внутренним социальным потрясениям. Основу благосостояния везде и всегда составляет именно личная, или частная собственность (в различных формах). Столыпинская реформа опоздала и, образно говоря, Россия не успела занять свое место в экспрессе, уносившем многие другие страны и народы в будущее.

Это опоздание лишало исторической перспективы и буржуазию. В коротких заметках невозможно очертить все стороны поразительной ситуации, при которой новые хозяева стали заложниками и жертвами прошлого. Утверждение предпринимателей в различных областях хозяйственной деятельности не сделало их главной общественной силой. Российская империя и в начале ХХ века сохраняла многие черты старой дворянской вотчины, где главные рычаги управления находились в руках первого или \"благородного\" сословия и генетически с ним связанной бюрократии. Дворянская спесь и корпоративные предрассудки определяли отношение к деловым людям не только в народной гуще, но и в кругах т.н. \"образованного общества\" и приведенное выше наблюдение профессора И.Х Озерова верно по сути.

Даже тогда, когда в погоне за поддержанием высокого стандарта жизни людям с \"родовитой генеалогией\" приходилось идти на поклон к купцу, промышленнику или банкиру, занимать у них деньги, или сотрудничать с ними в различных коммерческих начинаниях, то и тогда им с большим трудом приходилось преодолевать устоявшиеся психологические барьеры. Вне деловой сферы, в повседневной жизни, контактов и общении между \"менялами\", \"аршинниками\", \"парвеню\" и \"благородными господами\" было очень мало. И если в провинции эта пропасть лишь ощущалась, то в крупных городах, особенно в Петербурге, подобное отчуждение являлось непреложным правилом жизни. В этом главном административном, политическом и финансовом центре империи размещались правления ведущих банков, страховых обществ, транспортных и промышленных корпораций. Ими руководили разные люди, порой очень несхожие по своему социальному, этническому происхождению и уровню культуры.

Среди крупнейших петербургских банкиров и промышленников встречались выходцы из семей старинного купечества, наряду с которыми фигурировали имена известных чиновников в отставке (совмещение должностей в госаппарате и в коммерческих структурах было запрещено законом). В респектабельных офисах фирм можно было встретить и \"сиятельных особ\", носителей громких дворянских фамилий, владельцев родовых титулов, занимавших директорские кресла и места членов наблюдательных советов рядом с купцами, \"осколками бюрократии\" и различными \"биржевыми зайцами\", сколотившими состояния удачными операциями с ценными бумагами. В рамках отдельных компаний они, акционеры и администраторы, были объединены общностью экономических интересов. Но как только заканчивалось заседание правления, совета или очередное собрание пайщиков – акционеров, где они занимались оперативными вопросами управления, или решали более крупные финансово-организационные задачи, то все эти маленькие сообщества распадались и вне деловой сферы контактов между ними практически не было. Жили в разных районах, посещали только свои клубы, вращались в узкой сословно-социальной среде.

Крупному финансовому дельцу, не имевшему \"хорошей генеалогии\", легче было заработать очередной миллион, или учредить компанию, чем получить приглашение на обед в аристократический особняк с родовым гербом на фасаде. Даже если владелец этого \"палаццо\", с обвалившейся штукатуркой и рассохшимися полами, никаких дарований, талантов и способностей не имел, а само это разваливающееся \"родовое гнездо\" давно уже было заложено и перезаложено, то и тогда продолжал считать себя выше \"этих выскочек\", \"акул наживы\" и \"денежных мешков\", недостойных его общества. Значительно сильней дворянская спесь проявлялась у тех, кто имел средства, часто получаемые как раз от удачного коммерческого сотрудничества именно с \"безродными личностями\" и во многих случаях благодаря им. До самого конца своего существования в высшем обществе России сохранялись подобные предрассудки. Скажем, женитьба обедневшего аристократа на богатой купеческой дочери сплошь и рядом в салонах расценивали как мезальянс, который можно было понять (жить-то надо!), но который не могли принять. Иногда подобные браки надолго становились темами оживленных светских пересудов, приобретая характер громкого скандала.

Своеобразная общественная ущемленность предпринимателей сказывалась на их социальном мироощущении. Многие из них, утвердившись в деловом мире, принимали \"правила игры\" архаичной сословной системы и всеми правдами и неправдами домогались чинов, званий и дворянского статуса. Этот внутренний разлом предпринимательской среды мешал процессу \"ж универсальной консолидации. К началу ХХ века уже не было редкостью, когда старинные и известнейшие семьи торговцев и промышленников покидали ряды купечества и переходили в дворянство. Но сплошь и рядом этих новых \"благородных\" не очень жаловали и в составе высшего сословия они в большинстве своем оставались не более чем \"мещанином во дворянстве\",

В силу различных причин буржуазия в России не смогла стать творцом новой социальной действительности, силой, открыто отвергающей отжившие юридические и правовые нормы, традиции и представления, мешавшие движению вперед не только экономики, но и самого общества. \"Его Величество Купон\" и \"Господин Капитал\", эти страшные жупелы дворянско-народнической литературы и публицистики, так и не приобрели в массовом сознании сколько-нибудь привлекательной окраски. Да и самих предпринимателей, особенно крупных, было в России очень мало. Внутренний социальный потенциал для капиталистической эволюции и в ХХ веке был очень ограничен. Распространенные в ту пору сетования предпринимателей \"на бедность капиталов\" имели под собой вполне реальную основу. В силу отсутствия широкого спроса, например, российские акционерные компании лишь в редких случаях эмитировали акции мелкого номинала, а самой распространенной отечественной ценной бумагой длительное время оставалась акция 250-рублевого достоинства.

Капитализм не стал в России демократическим. Финансовая результативность деятельности компании не затрагивала сколько-нибудь значительные слои населения. Между тем не только количество компаний, банков и бирж свидетельствует о прочности капитализма (эти структуры в конце ХIХ – начале ХХ вв. множились с невероятной быстротой), а в несравненно большей степени – широта приобщения населения к различным формам и видам предпринимательства. Без подобной сопряженности интересов \"капитанов профита\", простых \"матросов\" и \"пассажиров\" очень мало надежд на то, что \"корабль бизнеса\" уплывет далеко. Отсутствие подобной внутренней связи было важной, если не важнейшей причиной неудачи создания капитализма в России. Сейчас вряд ли уместно винить только предпринимателей, что так получилось. Они были людьми своего времени и жили по законам своей эпохи. Среди них оказалось слишком мало тех, кто словом, но особенно делом стремился изменить неблагоприятные для них антибуржуазные настроения в России.

Несправедливо все сводить к вине предпринимателей, но нельзя и не признать, что деловые люди сделали недостаточно для изменения антибуржуазных тенденций в России. Да, они строили богадельни, школы, приюты, церкви; выделяли огромные, просто невиданные по тому времени средства на университеты, музеи, библиотеки, театры, картинные галереи. Об этом в последние годы много пишут. Читая современные публикации, невольно возникает вывод в том, что деловой человек в России только и был озабочен тем, как бы побыстрей истратить свой капитал на цели благотворения Подобные сусальные портреты добреньких и бескорыстных отечественных купцов сейчас, на волне большого общественного интереса, бойкие мастера пера создают во множестве. Конечно же, примеры бескорыстных пожертвований были далеко не единичны. Но все-таки предпринимателя предпринимателем делает лишь целенаправленное и последовательное хозяйственное созидание.

Творцом в первую очередь он выступает именно в этой сфере, где и реализует свои человеческие способности, свой интеллектуальный потенциал. Здесь требовались решимость, знания рыночной конъюнктуры, трезвый расчет, умение видеть перспективу. Деловой мир – жестокая гонка и борьба, но обязательно нацеленная на успех. На авансцене этого грандиозного действия часто меняются персонажи и на смену тем, кто опоздал, замешкался или растерялся, неизбежно приходят другие, а бывшие лидеры часто становятся аутсайдерами. Но сюжет может вообще внезапно оборваться под воздействием сторонних факторов, если не будет заинтересованного зрителя, стремящегося не только увидеть чужие страсти, но имеющего желание и возможность прикоснуться к ним. Если же \"зрительный зал\" затаился во враждебной тишине и уже звучат злобные и негодующие крики, то очень мало шансов на то, что дело дойдет до следующего акта. Публика или покинет зал, или другим путем заставит прекратить действие.

Отечественные бизнесмены не могли решить две взаимосвязанные исторические задачи. Во-первых, переломить общественные настроения и доказать перспективность своих усилий и забот (публика часто видела лишь раздражающий блеск миллионов). Например, в России было всего лишь несколько периодических изданий (общее их количество измерялось многими сотнями), которые открыто, последовательно и заинтересованно популяризировали идеи капиталистической модернизации страны (примем, тиражи их были весьма скромными). Случаев инвестирования крупных средств в издательское дело с просветительскими целями практически не было. Во-вторых, у российских бизнесменов в массе своей не хватило здорового тщеславия утвердить себя в обществе именно в качестве представителей новой общественной силы, не придававшей самодовлеющего значения архаичным структурам и нормам; всему милому, неспешному и такому знакомому патриархальному укладу жизни. Иными словами, они не смогли стать законодателями общественной моды и общественных настроений.

Во многих случаях, в своих оценках, суждениях и общественных воззрениях они смыкались с теми, кто не хотел никаких перемен и кому они были не нужны. Это проявилось, в частности, в их отчуждении от столыпинских преобразований, не только не встретивших понимания в буржуазной среде, но и ставших здесь мишенью для нападок. Российским предпринимателям дорого, очень, дорого (иногда ценой собственной жизни) пришлось заплатить за неудачу исторического самоутверждения… Ничто и никогда в истории не повторяется буквально, но перекличка событий несомненно происходит. Сейчас, когда на руинах того, что когда-то называлось Российской империей, а затем СССР, многие люди мечтают создать общество здравого смысла, трагический опыт былого достоин внимательного анализа.

Категории \"предприниматель\", \"капиталист, \"буржуа\" являются социальными синонимами, но в историко-онтологическом смысле подобную тождественность можно применять лишь условно. Выдающийся отечественный лексикограф В. И.Даль так определил эти понятия предприниматель – предпринявший что-либо; капиталист – богач, у кого много денег; буржуазия – среднее сословие, торговый и ремесленный люд. Указанные дефиниции отражали не только русскую лингвистическую традицию, но и общественные представления той поры. Лишь в конце ХIХ в. в публицистике и литературе начинает утверждаться универсальное определение \"капиталист\", для характеристики всех тех, кто являлся носителем капиталистических отношений выступал владельцем средств производства и творцом новой буржуазной реальности. Однако до самого падения России наиболее употребительным социальным титулом отечественных \"капитанов бизнеса\" было понятие \"купец\"

В социально-экономическом отношении купец и купечество исстари в России служили обозначением крупной буржуазии. Вместе с тем, купеческое звание было не только бытовым определением общественной группы, но указывало и на место в классовой структуре общества, на принадлежность к конкретному сословному разряду, в рамках существовавшей сословно-иерархической системы. Понимание взаимосвязи и различия между социально экономическим и законодательно-нормативным признаками чрезвычайно важно при рассмотрении истории российской буржуазии.

Понятие \"купец\" появилось в российском законодательстве в ХVIII в. и первоначально обозначало почти исключительно предпринимателя-торговца. По мере расширения масштабов, усложнения форм хозяйственной деятельности, и изменением российского законодательства, регулировавшего социальный статус купечества, эта сословная группа начала объединять представителей всех форм и видов предпринимательства. Вплоть до конца 90-х гг. ХIХ в. занятие торговлей или другим промыслом в сколько-нибудь крупном масштабе законодательно соединялось с купеческим сословным состоянием. Лишь после принятия я 1898 г. закона о Государственном промысловом налоге положение меняется

С этого времени прекращается прямая связь между приобретением промыслового свидетельства для предпринимательских занятий и получением гильдейских купеческих документов. Сам же гильдейский сбор из основного промыслового налога превратился в сбор за принадлежность к купеческому сословию(6). Приобретение гильдейских сословных свидетельств стало добровольным, а на вступление в купечество, как и раньше, не требовалось согласия купеческого общества. Как заметил один из русских купцов, законом 1898 г. \"купеческое сословие было обречено на несомненное умирание\"(7).

Прекращение подобной взаимосвязи сразу же привело к резкому сокращению количества купцов: в 1899 г. по сравнению с 1898 г. их число уменьшается почти наполовину. Происходят и качественные изменения: купечество покидают многие крупнейшие предприниматели. Этот процесс начался уже в первые пореформенные десятилетия и к началу ХХ в. проявился вполне отчетливо. Скажем, в 1899 г. в России было выдано 2310 патентов на промышленные предприятия первых грех разрядов и около 8 тысяч на торговые первого разряда, т.е. более 10 тыс. документов, дававших право приобретать купеческие свидетельства первой гильдии. Между тем их было выдано на 1899 г. менее 4 тысяч(8). Общее же количество купеческих сословных документов в 1899-1900 гг. составляло 4% от числа промысловых свидетельств, приобретаемых ежегодно(9), а в 1901-1902 гг. оно сокращается до 3,5%(10).

Согласно общероссийской переписи населения 1897 г. на территории империи проживало купцов (вместе с членами семей) – 281251 человек, что составляло около 0,2% населения\". Основная часть купечества концентрировалась в районах, отличавшихся высоким уровнем развития торговли и промышленности. В Московской губернии проживало 23435 лиц купеческого звания (в г. Москве – 19491); в Петербургской – 19973 (в г. Петербурге – 17411); в Херсонской губернии – 12303 (в Одессе – 4965); в Киевской -11934 человек. В каждой из остальных губерний численность купеческой группы не достигала и 10 тысяч. Однако в конце

ХIХ века численность купечества уже далеко не всегда находилась в прямой взаимосвязи со степенью торгово-промышленного развития, что особенно было характерно для некоторых окраинных районов, где сословные градации исторически не имели широкого распространения. Так, в 10 губерниях Царства Польского численность купечества (9618 человек) была значительно меньшей, чем в одной лишь Херсонской губернии.

Сравнение данных переписи 1897 г. с материалами последующих городских переписей выявляют одну устойчивую тенденцию: значительное сокращение числа купцов в крупнейших городских центрах, а, следовательно и в общем составе населения страны. Так, уже в 1902 г. численность купечества в Москве сократилась почти на тысячу и составила 18510 человек(12). Перепись же Петербурга 1910 г. зарегистрировала в столице купцов, вместе с членами семей – 13580 человек, что, по сравнению с 1897 г., показывает сокращение более чем на 20% (13).

К началу ХХ века купеческая корпоративная организация объединяла узкий слой имущий, многие из которых не были связаны с предпринимательством. В этом сословии оставались или носители фамилий, традиционно, на протяжении нескольких поколений, носивших купеческое звание, или те (в первую очередь из числа лиц т.н. \"низших сословий\" и национальных меньшинств), кто посредством приписки к этому городскому сословному разряду получал возможность уменьшить административные притеснения. Получает распространение приобретение купеческих сословных свидетельств \"для звания\", что объяснялось социальной психологией имущий слоев, формировавшейся в условиях иерархического общества 14. Количество подобных \"условных купцов\" было довольно значительным (особенно по 2 гильдии)(15). Скажем, в 1911 г. звание московского купца 1 гильдии получило 159 лиц еврейской национальности. Из них 35 человек (более 20%) стали купцами \"для звания\". Для второй гильдии этот показатель был еще выше.

В купеческое сословие, разделенное с 1863 г. на две гильдии, вступали, приобретая корпоративные свидетельства, при одновременно покупке и промысловых: для первой – на торговые предприятия первого разряда или на промышленное первых трех разрядов, или на пароходное предприятие, за содержание которого уплачено свыше 500 губ. в год основного промыслового налога. Для второй же гильдии необходимо было получить патент на торговое предприятие второго разряда, или на промышленные 4-5 разрядов, или же на пароходное, за содержание которого уплачено от 50 до 500 губ. основного промыслового налога в год(16). Купечество было единственным сословием, вступление в которое зависело исключительно от ежегодной уплаты определенной денежной суммы.

Хотя стоимость самих гильдейских документов была сравнительно невысокой: 50 руб., для первой гильдии и 20 для второй (в 1906 г. цена была повышена соответственно до 75 и 30 руб.), однако вместе с платежами за промысловые свидетельства и различными сопутствующими сборами, эта сумма достигала весьма внушительных размеров и была доступна только состоятельным лицам. Так, в предвоенный период, чтобы пользоваться правами петербургского 1 гильдии купца, надо было заплатить около 1 тыс. руб. в год(17). Значительной была стоимость купеческих званий и в других крупных торгово-промышленных центрах: в Москве – 800 руб., а в Одессе даже несколько больше.

На вступавших в купечество распространялась сословные права и льготы. К концу ХIХ в., после введения всеобщей воинской повинности и отмены подушной подати, корпоративные \"сословные преимущества\" носили главным образом декоративный характер. Среди них: право визита ко двору, право ношения шпаги и губернского мундира, награждения орденами и медалями и т.д. Данные сословные привилегии распространялись почти исключительно на лиц первогильдейского купечества, которое, согласно закону, составляло \"особый класс почетных людей в государстве\". Носившие эти звания не менее двенадцати лет, могли получать \"по уважению особенных заслуг в распространении торговли\", звания коммерции-советников, а за \"отличия по мануфактурной промышленности\" – мануфактур-советников Носители этих почетных званий, как и купцы, награжденные одним из орденов, или находившиеся в первой гильдии не менее двадцати лет, имели право на высшее городское сословное звание – потомственного почетного гражданина(18).

Единственным реальным преимуществом, распространявшимся в конце ХIХ – нач. ХХ вв. на все купечество, была т.н. паспортная льгота, избавлявшая от необходимости приписки, обязательной для лиц крестьянского и мещанского сословий. По признанию Министерства финансов, это был \"самый главный стимул для выборки сословных свидетельств для лиц так называемых податных сословий, так как освобождает от необходимости получения увольнительных от своего общества свидетельств, что было связано с известной волокитой\"(19). Лицам же еврейской национальности получение купеческих свидетельств давало право на жительство вне черты оседлости. Кроме того, некоторые виды профессиональной деятельности законодательно были соединены с определенным сословным состоянием. Так, должности биржевых маклеров могли занимать исключительно лица купеческого и мещанского сословий(20).

Купеческое сословие имело свою корпоративную организацию на местах в лице собраний выборных и сословных старшин, а три крупнейших купеческих общества – Петербурга, Москвы, Одессы – находились в ведении купеческих управ. Права и обязанности этих сословных организаций законодательно были детально очерчены и их деятельность протекала под неусыпным надзором государственной власти. До конца 1905 г. они подчинялись Министерству внутренних дел, а затем – Министерству торговли и промышленности. В круг их обязанностей входило: введение гильдейского семейного учета, предоставление государственным учреждениям различного рода сведений о лицах купеческого звания и т.д. Однако основная функция состояла в сборе различных взносов с сословных и промысловых свидетельств.

Купеческие общества в крупнейших торгово-промышленных центрах имели значительную недвижимость и капиталы, доходы от которых широко использовались для \"целей благотворения\".

* * *

В ХХ веке купечество объединяло довольно разнородные социальные элементы. Причем, действительно крупномасштабных предпринимателей в его составе оставалось довольно мало и большинство дельцов никаких отношений с купеческой корпорацией не имели. Многие из них принадлежали к высшему городскому сословию – почетных граждан (личных и потомственных), учрежденному в 1832 году. Наиболее престижным считалось звание потомственного почетного гражданина, которое вместе с получателем распространялось и на членов его семьи. Первоначально это сословное состояние служило отличием главным образом для купечества. Его могли получать купцы первой гильдии после 10 лет \"состояния в гильдиях\" и купцы второй гильдии после 20 лет. С 1865 года это поощрение стало распространяться исключительно на первостатейных купцов, имевших \"гильдейский стаж\" не менее 20 лет.

Семьи известных предпринимателей перешли в разряд потомственных почетных граждан задолго до ХХ века и соответственно получили право на общий гражданский титул \"ваше благородие\". Прохоровы были причислены в конце 30-х годов, Гучковы – в 1835 г., Морозовы – в начале 40-х гг., Крестовниковы – в 1833 г., Четвериковы – в 1840 г., Солодовниковы – в 1855 г., Варгунины – в 1862 г., Вишняковы – в 1870 г., Найденовы – в 1872 г., Рябушинские – в 1879 г. и т.д.(21). При этом лишь небольшая часть сохраняла связи с купеческим сословием. В начале ХХ века из всех семей потомственных почетных граждан, проживавших в Москве, лишь 10% имели гильдейские свидетельства(22).

Со временем возможность получать эти звания была предоставлена законодательно и другим категориям населения. Как констатировало в начале 90-х годов собрание выборных московского купечества, почетное гражданство перестало быть преимуществом для купцов вследствие того, \"что по позднейшим законоположениям, оно приняло характер награды для лиц, принадлежащих и к сословиям низшим\"(23). Потомственное почетное гражданство приобреталось или по праву рождения (дети личных дворян, обер-офицеров, кавалеров орденов Анны и Станислава, православных священников и т.д.), или пожалованием. С конца ХIХ века кроме купцов оно присваивалось: артистам императорских театров, боцманам и кондукторам флота по выслуге лет, выпускникам ряда учебных заведений и некоторым другим лицам.

Какое же место занимали носители высшего городского сословного звания в системе общественных производственных отношений; можно ли, применительно к ХХ веку, отождествлять их с понятием капиталиста и каков был удельный вес собственно предпринимателей в данном сословном разряде? Эти вопросы имеют тем большее значение, что практически вся дореволюционная статистика при регистрации социального статуса фиксировала в первую очередь и главным образом сословный признак. Автором были изучены в Департаменте герольдии Сената списки лиц, получивших данное звание с 1898 г. по 1914 гг.(24). Анализ этих материалов показал, что за эти годы было причислено к потомственному почетному гражданству (без членов семей) более четырех тысяч человек (4144). Из них только 1271 лицо (примерно 30%) ходатайствовали и получили права высшего городского сословия как купцы. В отдельные годы этот показатель колебался в пределах от 25 до 35%. Конечно, какая-то часть некупеческих элементов могла заниматься (и действительно занималась) предпринимательской деятельностью. Однако безоговорочно включать в ХХ веке всю группу потомственных почетных граждан в состав буржуазии уже нельзя. По приблизительным подсчетам (точные данные привести невозможно) их число вряд ли превышало 50-60% контингента потомственного гражданства.

Лишь незначительная часть лиц, выбывавших из купечества, получала высший городской статус. Например, за десять лет, с 1899 г. по 1908 г., количество купцов в России уменьшилось более чем на 11 тыс. человек, а к разряду потомственных почетных граждан было причислено менее одной тысячи. Можно уверенно констатировать, что, во-первых, сокращение купечества происходило не за счет перехода его представителей в высшее городское сословие, а, во-вторых, то, что пополнение потомственного почетного гражданства происходило главным образом за счет некупцов.

Одним из характерных атрибутов общественной жизни в России была чиновная система, в основных своих чертах сформировавшаяся в ХVIII – начале ХIХ вв. Петровская \"Табель о рангах\", первоначально устанавливавшая определенные разряды званий и регулировавшая лишь служебно-иерархические отношения среди лиц, находившихся на государственной службе, по мере общественного развития непосредственно распространилась и на мир капитала. В деловом мире со второй половины ХIХ века имелось значительное число лиц – носителей различных гражданских, военных и придворных званий. Это особенно было характерно для крупнейших предпринимателей, собственников и распорядителей акционерно-паевых ассоциаций, среди которых было множество фигур, имевших классные звания, в первую очередь гражданские. Так как сама профессиональная деятельность капиталиста к системе чинопроизводства прямого отношения не имела, а успехи в предпринимательской сфере не были связаны с положениями Сводов законов о службе гражданской, то возникают вопросы о том, каким образом классные звания, в том числе и высшие \"проникали\" в среду предпринимателей; кто, за какие заслуги и каким образом, путем получал их?

Конечно, далеко не каждый из владельцев высших званий принадлежал к чиновничеству как таковому, т.е. занимал определенную должность в системе государственного управления по назначению и получал содержание от казны. Среди них имелось две основные группы. В первую входили те, кто на протяжении определенного времени, иногда в течение нескольких десятилетий, действительно состоял на \"коронной службе\" и часто занимал крупные посты в государственном управлении. После выхода в отставку, или уйдя с классной должности, но формально оставаясь на службе в качестве \"причисленных\" к различным ведомствам, т.е. превратившись в чиновников \"сверх штата\", они занимали высокооплачиваемые посты в сфере частного предпринимательства. Иногда в расписание штатов отдельных министерств входили и должности в правлениях определенных компаний? Скажем, управляющие частными железнодорожными обществами числились по штатам Министерства путей сообщения(25).

Вторая группа представлена традиционными предпринимателями, которые, участвуя в деятельности различных сословно-представительных, государственных и благотворительных организаций (в их числе: купеческие общества, комитеты торговли и мануфактур, биржевые комитеты, учетно-ссудные комитеты Государственного банка, различные попечительские советы и комитеты и т.д.) или иным путем получали чины, но не имели, или не пользовались казенным жалованием.

Как вспоминал П.А.Бурышкин, предпринимателям \"Табель о рангах\" открывала \"широкие возможности для государственной службы. Много было почетных мировых судей – это была служба по Министерству юстиции. \"Попечители\" и устроители училищ \"служили\" либо по Министерству Народного просвещения, либо по Министерству торговли и промышленности. Городским деятелям открывалась дорога по Министерству внутренних дел…\"(26). Вся эта деятельность регулярно поощрялась чинами, и подобное производство было одним из важнейших путей перехода крупных капиталистов в состав дворянского сословия (конечно, лишь в том случае, если у них имелись побудительные мотивы для этого).

Интерес чиновничества к предпринимательской деятельности стал проявляться с самого начала акционерного учредительства, но особенно усилился после вступления России на путь капиталистического развития. В первые пореформенные десятилетия наблюдался своеобразный \"взрыв\" участия крупнейших представителей государственного аппарата в учреждении и деятельности капиталистических компаний, особенно железнодорожных, что неизбежно приводило к использованию чиновниками своего служебного положения в неслужебных целях(27). Управляющий делами Комитета министров статс-секретарь А.Н.Куломзин констатировал в этот период, что использование ведущими чиновниками Министерства финансов своего положения, для оказания содействия различным группам капиталистов, получило широкое распространение(28).

Период 60-70-х гг, был временем зарождения \"единения\" экономических интересов между дворянско-бюрократической средой и купеческо-предпринимательскими кругами. Такой проницательный наблюдатель как Ф.М.Достоевский, писал в 1876 г. о том, что \"прежние рамки прежнего купца вдруг страшно раздвигаются в наше время. С ним вдруг роднится европейский спекулянт, на Руси еще прежде неведомый, и биржевой игрок. Современному купцу уже не надо заполучать к себе на обед \"особу\" и давать ей балы; он уже роднится и братается с особой на бирже, в акционерном собрании, в устроенном вместе с особой банке; он уже теперь сам лицо, сам особа\"(29). Ценные бумаги крупных компаний в значительных количествах концентрируются в руках правящей бюрократии. Например, акции Курско-Киевской железной дороги, по словам С.Ю.Витте, называли акциями \"Государственного Совета и Сената\"(30). У многих видных сановников доходы от ценных бумаг составляли существеннейшую часть их бюджета. Как признал Комитет министров в 1880 г., участие высших должностных лиц в делах акционерных предприятий стало \"вполне обычным явлением\"(31). В конце концов, осознав ненормальность подобного положения, правительство приняло в 1884 г, т.н. \"Правила о порядке совмещения государственной службы с участием в торговых и промышленных товариществах и компаниях, а равно и общественных и частных кредитных установлениях\", которыми вводились законодательные ограничения на право участия определенных групп высших государственных служащих в учреждении акционерных обществ и в делах управления ими.

Закон очерчивал круг классных должностей и классных званий, для которых вводились подобные запрещения. Речь шла прежде всего о тех, кто состоял \"в высших должностях и званиях государственной службы, в должностях первых трех классов и в соответствующих придворных чинах\", в разряд которых входили члены советов министров, директора и вице-директора департаментов и канцелярий министерств, иных центральных учреждений, их помощники и некоторые другие(32). Нахождение на этих постах стало считаться несовместимым с учреждением и занятием должностей в железнодорожных, пароходных, страховых, торговых и прочих \"товариществах по участкам\" и \"компаниях на акциях\". Исключение делалось лишь для чиновников-землевладельцев, которым не запрещалось создавать компании и товарищества \"по обработке на месте сельскохозяйственных произведений и эксплуатации минеральных богатств в их имениях\". Вместе с тем, чиновники имели право участвовать \"в общих собраниях товариществ, компаний и кредитных обществ\"(33).

Казалось бы, что теперь стихнут оживленные дискуссии, проходившие на протяжении нескольких десятилетий в сановно-бюрократических кругах, между сторонниками и противниками совмещения государственной службы и частных коммерческих интересов. Однако глубоких и принципиальных изменений в сложившуюся практику отмеченная законодательная акция не внесла.

Вопрос о противозаконности совмещения высших званий и государственных должностей с учреждением акционерно-паевых компаний и занятием должностей в них, неоднократно обсуждался в правящих кругах и в дальнейшем. Хотя новых законодательных мер принято и не было, самодержавной власти приходилось неоднократно напоминать чиновно-бюрократической элите о существовании закона 1884 г. В некоторых случаях, как, например, в Министерстве путей сообщения, дело доходило до того, что приходилось неоднократно брать подписку у служащих в центральном аппарате в том, что они \"не состоят участниками какого-либо акционерного предприятия, имеющего деловые отношения с Министерством путей сообщения\"(34).

Да и сам введенный закон не был достаточно универсальным и ограничивался лишь тремя первыми классами гражданских чинов и запрещал только явное участие в делах компаний носителей высших классных званий, занимавших одновременно в государственном аппарате видные посты. Однако подобное тождество чина и власти в бюрократической среде было скорее исключением, чем правилом. Владельцы высших чиновных званий далеко не всегда занимали соответствующие должности и чем дальше, тем больше система чинопроизводства производила \"статских генералов\", не имея возможности обеспечить их соответствующими классными постами в аппарате управления. Так, уже в начале 80-х годов ХIХ века только число действительных статских советников в три раза превышало количество должностей этого класса(35).

Это аномальное положение обсуждалось в различных правительственных комиссиях на протяжении всего ХIХ века, однако какого-либо решения так и не было принято. В соответствии со сложившейся практикой, чины давались не только за служебные отличия, но и за обыкновенную выслугу лет и существовала многочисленная группа лиц, \"причисленных\" к различным ведомствам, имевшим чины до действительного тайного советника включительно. Они не имели конкретных служебных, обязанностей и были свободными от законодательной регламентации неслужебной деятельности. По данным на 1914 г. из 98 владельцев чина 2 класса (действительный тайный советник), подобного рода чиновников было около 15 человек(36).

Интерес чиновничества к предпринимательской деятельности был сугубо материального свойства. Как признала в середине 90-х годов ХIХ века \"высочайше учрежденная\" при Государственном совете Комиссия для пересмотра устава о службе гражданской: \"частные предприятия довольно щедро оплачивают своих служащих\", в то время как у правительства нет средств, чтобы \"платить столь же значительные оклады\"(37). Доходы в сфере частного предпринимательства были во много раз выше даже того содержания, которое получали верхи бюрократии. В качестве примера можно сослаться на историю с С.Ю.Витте, который долго колебался, прежде чем покинуть пост управляющего одной из железных дорог с годовым доходом в 50 тысяч рублей и перейти на должность директора Департамента железных дел Министерства финансов с окладом (специально повышенным для него Александром III) в 16 тысяч рублей(38).

Бурные процессы экономического развития в конце ХIХ в., активная эмиссионно-грюндерская горячка, охватившая предпринимательские круги России, затронули и чиновничество. Появляется тип дельца-чиновника, который, занимая видное место в бюрократической среде, смыкался с деловым миром и его прямые служебные обязанности становились придатком к деятельности \"на ниве частных интересов\". Одной из наиболее скандальных фигур в этом ряду несомненно был директор (1891-1896 гг.) Горного департамента Министерства государственных имуществ, горный инженер К.А.Скальковский, который уже с середины 80-х годов был по существу на содержании парижских Ротшильдов, что не было тайной и для правящих кругов. После выхода в отставку \"с пенсией\" К.А.Скальковский быстро стал одной из крупнейших фигур нарождающейся финансовой олигархии в России.

Основная часть верхов чиновничества занимала доходные места в правлениях капиталистических компаний после ухода с классных должностей в системе государственного управления, что особенно было характерно для чиновников экономических министерств. Подобная тенденция получила развитие в ХХ веке. В годы предвоенного финансово- промышленного подъема, многие известные тайные и действительные статские советники занимали прочное место в высшем предпринимательском эшелоне, обосновавшись в правлениях крупнейших компаний и коммерческих банков. В их числе: А.И.Вышнеградский (вице-директор \"Особенной канцелярии по кредитной части\"); Л.Ф.Давыдов (директор того же подразделения Министерства финансов); А.К.Дрейер (чиновник Министерства финансов и член комитета Управления железнодорожных дел Министерства путей сообщения); Е.Э.Картавцов (управляющий Дворянским земельным и Крестьянским поземельным банками); В.И.Ковалевский (директор Департамента торговли и мануфактур и товарищ Министра финансов); Д.Е.Куриленко (директор Государственного банка); Н.Н.Кутлер (товарищ Министра внутренних дел и Министра финансов, а затем Главноуправляющий земледелием и землеустройством); князь С.В.Кудашев (чиновник Министерства внутренних дел и Главного управления уделов); А.И.Путилов (директор Общей канцелярии Министерства финансов, товарищ Министра финансов и управляющий Дворянским и Крестьянским поземельным банками); В.И.Тимирязев (товарищ Министра финансов и дважды – Министр торговли и промышленности); Я.И.Утин (директор одного из департаментов Министерства юстиции); М.М.Федоров (редактор \"Вестника финансов, промышленности и торговли\" и \"Торгово-промышленной газеты\", управляющий отделом торговли Министра финансов и управляющий Министерством торговли и промышленности); С.С.Хрулев (товарищ прокурора Петербургской судебной палаты) и другие. Известный русский библиограф и публицист Н.А.Рубакин в 1912 г. констатировал очевидное общественное явление – массовое участие высшей бюрократии в делах крупнейших акционерных компаний(39). Дворянско-бюрократические \"сферы\" превратились в один из важнейших социальных источников пополнения рядов деловой элиты России.

* * *

Однако наиболее многочисленной была группа носителей высших чиновных званий из числа тех, кто традиционно занимался предпринимательской деятельностью, совмещая ее с некоммерческими занятиями. Здесь особо стоит отметить благотворителей и многих иных, различными путями добившимися чинов, орденов и званий за \"неслужебные отличия\". Чины и ордена, в отличие от почетных званий, не только повышали общественную значимость и респектабельность отдельного предпринимателя, но и позволяли выйти за пределы сословно-социальной обособленности, а для национальных меньшинств (в частности, для евреев), открывали реальные возможности для качественного изменения своего социального положения. Помимо прочего, они получали и право поступать на государственную службу. В одной из статей Устава о службе гражданской говорилось, что \"купцам, получившим какой бы то ни было чин вне порядка службы, не возбраняется вступать в гражданскую службу\"(40). Чин коллежского регистратора давал право на личное почетное гражданство; чин титулярного советника – личное дворянство, а чин действительного статского советника – дворянство потомственное.

К концу ХIХ века в России существовало 27 жалуемых наград: 15 – орденами и 12 – чинами. Особый интерес для дельцов имели не награды вообще, а именно высшие: чиновные не ниже 4 класса (чин, дававший право на общий гражданский титул \"превосходительства\") и орденские – от Владимира 4 степени. Сама наградная политика государства на протяжении ХIХ века, но особенно в конце ХIХ – начале ХХ. вв., являлась своеобразным синтезом двух противоположных тенденций. С одной стороны, правящие круги осознавали необходимость поощрения наиболее значительных дельцов, добившихся крупных успехов в предпринимательской области и вносивших большой вклад в развитие различных отраслей культуры и просвещения. Как констатировала Комиссия по пересмотру устава о службе гражданской, \"в видах оживления благотворительности и для привлечения состоятельных частных лиц к пожертвованию на дела общественного призрения, члены различных благотворительных обществ и учреждений, не несущие никаких служебных обязанностей, приравнены уставами и штатами сих учреждений к лицам, состоящим на государственной службе, причем должностям им присвоены нередко весьма высокие классы по чинопроизводству и разряды по шитью на мундире\"(41).

Это положение устраивало далеко не всех. В правящих кругах господствовала чиновно-бюрократическая психология, дворянская спесь и корпоративные предрассудки, мешавшие власть имущим признать капиталиста, равного себе по социальному статусу. Подобные настроение и взгляды приводили к неоднократным попытками законодательно закрыть, законсервировать дворянско-бюрократический мир от проникновения в него новых элементов, сделать высшие чиновные звания и дворянское состояние лишь кастовыми признаками. Одним из проявлений этих настроений было принятие в 1892 г. закона, запрещавшего награждать купцов, мещан и других лиц, не состоящих на государственной службе, чинами.

Однако само понятие \"государственной службы\" законодательно трактовалось достаточно широко и охватывало не только систему административного аппарата. По замечанию С.Ю.Витте, \"изящные искусства, литература, наука, прикладные знания, промышленность, торговля, сельское хозяйство, общественное управление, благотворительность – все это у нас в России состоит на государственной службе, если не целиком, то во всяком случае в значительной своей части\"(42).

Характеристика, данная С.Ю.Витте, подтверждается \"служебными биографиями\" многих крупнейших предпринимателей. Скажем, один из руководителей известной финансовой группы под фирмой \"Л.Кноп\", член советов Московского торгового и Московского учетного банков и член правлений в ХХ веке еще целого ряда компаний, барон А.Л.Кноп числился на государственной службе с 1881 года, а в классных чинах с 1883 г. На протяжении всего этого времени он выполнял лишь декоративные обязанности попечителя Набилковской богадельни в Москве, за что и получил в 1912 г., по выслуге лет, чин действительного статского советника(43). В свою очередь, один из хозяев Учетного и ссудного банка Ф.Ф.Утеман получил действительного статского советника \"за службу\" в качестве попечителя женской профессиональной школы в Петербурге и т.д.(44). Среди служащих экономических ведомств фигурировали имена крупнейших капиталистов. Так по данным на 1912 год, в центральном аппарате Министерства торговли и промышленности значились: тайный советник А.Г.Елисеев (член совета по учебным делам), тайный советник А.Я.Прозоров, действительный статский советник Н.Н.Лабзин, камергер и статский советник Н.Н.Флиге (чиновники особых поручений) и другие(45).

Контингент получателей наград за \"неслужебные заслуги\" (главным образом чинов, орденов, медалей), не только не сокращался, но и постоянно увеличивался, В ХХ веке уже более 60% наград приходилось на тех, кто получал их за неслужебную деятельность. Материалы Комитета о службе чинов гражданского ведомства и о наградах показывают, что на них приходилось не менее 40%(46). И почти каждое десятое награждение было связано с пожалованием чина, хотя в отдельные годы этот показатель и был значительно ниже. Так, за 1913 г. структура наград была следующей: пожалованы ордена – 14789 лицам; чины – 1940 (в том числе: 111 класса – 85; 4 – 806, прочих – 1049); медали -25235; звание личного почетного гражданина – 2600 и т.д.(47) Среди получателей чинов несколько сот человек принадлежали к предпринимателям, которые получили данные отличия или за профессиональную деятельность, или за пожертвования на строительство школ, церквей, больниц и т.д., или за участие в деятельности попечительских советов и комитетов.

* * *

Интерес, проявляемый представителями деловых кругов к различным жалованным атрибутам иерархической системы, был обусловлен их желанием повысить свой социальный престиж, так как само наличие чинов и званий никаких конкретных выгод профессиональной, предпринимательской деятельности не приносило.

Наивысшей формой поощрения, несомненно было возведение \"в потомственное Российской империи дворянское достоинство\". Для крупнейших чиновников, переходивших в сферу частного предпринимательства, подобной \"проблемы\" не существовало. В подавляющем большинстве они или были дворянами по рождению, или приобретали его на государственной службе. В исключительных случаях успехи капиталистов-дворян поощрялись жалованием и родовых титулов.

Другое дело традиционные, или \"исконные\" предприниматели из числа купцов и потомственных почетных граждан. Случаи пожалования дворянства за успехи на предпринимательском поприще были вообще не часты. Однако тот факт, что \"уходили в дворянство\" семьи крупнейших дельцов, представители деловой элиты, а число таких родов вообще было невелико, придавал всегда такому событию особую значимость. Речь шла о том, как в условиях России просто богатые становились сословно-привилегированными.

Необходимо учитывать, что далеко не все капиталисты, даже из числа тех, кто имел формальные основания для этого, пользовались возможностью для получения прав высшего сословия. Скажем, семьи крупных предпринимателей, известных коллекционеров и меценатов Морозовых, Щукиных, Третьяковых и Бахрушиных вопрос о потомственном дворянстве не поднимали, хотя, например, Ал.Ал.Бахрушин и П.И.Щукин и имели чины \"статских генералов\". Те же, кто получал дворянский статус, порывали традиционные сословные связи, хотя им не всегда удавалось добиться признания дворянскими обществами.

Уже к началу ХХ века целый ряд известных российских предпринимательских фамилий принадлежал к потомственному дворянству, которое они получили во второй половине ХIХ века или путем анноблирования по чину, или по ордену, или \"высочайшим пожалованием за выдающиеся заслуги\". В их числе: Боткины, Вахтер, Губонины, Коншины, Перловы, Поляковы, Поклевские-Козелл, Прозоровы, Родоконаки, Рукавишниковы, Сапожниковы, Сименс, Солдатенковы, Солодовниковы, Терещенко, Харитоненко, Четвериковы и другие.

Переход в дворянство отдельных предпринимательских фамилий, из числа наиболее крупных дельцов, продолжался и в дальнейшем. В ХХ веке \"одворянились\" семьи: И.И.Лемана (1904 г.): Э.Э.Гербста (1906), Крестовниковых, Елисеевых, Якунчикцвых (1910 г.); Башкировых, Прохоровых (1912 г.); П.Ю.Вертгейм (1914 г.); Бардыгиных, Манташевых (1915 г.); Тагиевых (1916 г.) и некоторые другие. Большинство получило новый сословный статус \"высочайшим пожалованием\" по представлению министров, главным образом Министра финансов и Министра торговли и промышленности.

Уже само перечисление имен нового дворянства свидетельствует о том, что они были хорошо и широко известны в деловом мире России. Представители данных семей владели крупными промышленными и торговыми предприятиями, входили в правления ведущих коммерческих банков, страховых обществ и прочих компаний; имели крупную недвижимость в городах и земельные владения вне городских поселений. Основная часть их, приобретая права потомственного дворянства, не порывала своих предпринимательских занятий и продолжала сохранять позиции в ведущей группе предпринимателей.

Другие же, но таких было меньшинство, во втором или в третьем поколении полностью отходили от дел и целиком порывали не только сословные, но и профессиональные связи с деловой средой. Конечно, получение потомственного дворянства было лишь одним из факторов, обуславливавших, но отнюдь не определявших подобное развитие(48). Одним из подобных примеров служит история семьи известного железнодорожного подрядчика, крупного капиталиста и землевладельца, тайного советника П.И.Губонина, зачисленного \"высочайшим именным указом\" в потомственное дворянство в 1872 году. Два его сына, Николай и Сергей, получившие после смерти отца в 1894 г. многомиллионное наследство, ничем себя в предпринимательской области не зарекомендовали, быстро прожили большую часть наследства и по их делам была учреждена администрация. В начале ХХ века внук П.И.Губонина, потомственный дворянин А.С.Губонин с чином надворного советника занимал должность делопроизводителя в Департаменте полиции(49).

В то же время дети другого \"нового дворянина\" Л.С.Полякова, например, продолжали выступать в качестве функционирующих капиталистов вплоть до Октябрьской революции, несмотря на то, что дела отца в начале ХХ века \"пришли в полное расстройство\", а сам он умер в январе г. в Париже, имея многомиллионные долги казне. Из шести сыновей Л.С.Полякова – пять самостоятельно действовали в области частного предпринимательства, в тех предприятиях, учреждение и деятельность которых неразрывно была связана с именем их отца.

Важным фактором указанных социальных превращений было установление общности экономических интересов между различными элементами, находившимися наверху \"социальной пирамиды\" из числа тех, кому принадлежали или реальные рычаги государственного управления, или основные средства производства. Этот процесс в конце ХIХ – начале ХХ века уже со всей очевидностью проявился.

\"Благосклонность\" власти к предпринимателю выражалась и в жаловании почетных званий. Эти награды примечательны тем, что они предназначались исключительно для лиц, проявивших себя \"на поприще торговли и промышленности\". Вследствие подобной профессиональной ангажированности, их получали главным образом крупнейшие предприниматели, в отличие от прочих индивидуальных форм поощрения, мотивация которых носила более отвлеченный характер, а контингент получателей был значительно более пестрым по социальному положению.

Всего предпринимательских почетных званий была два: коммерции и мануфактур-советник. Введены они были \"высочайшим указом\" 27 марта 1800 г. Распространялись они исключительно на лиц купеческого сословия и обладатели этих званий могли пользоваться общим гражданским титулом \"ваше высокоблагородие\", Отличием для купечества эти пожалования оставались до конца самодержавия в России. Согласно Законам о состояниях, регулировавших и статус этих почетных званий, право получения их распространялось не на все купечество, а лишь на лиц, состоявших в первой гильдии не менее 12 лет. Только после этого, \"по уважению особенных заслуг в распространении торговли, засвидетельствованных министром финансов\", первогильдейские купцы могли \"удостаиваться звания коммерции-советников\", а \"за отличия по мануфактурной промышленности – мануфактур-советников\". Имевших почетные звания приглашали на совещания \"по делам торговли и промышленности, в случае, если признано будет нужным сделать какие-либо перемены или дополнения к улучшению и распространению торговли, равно как и начертанию новых по оной учреждений\". При этом в законе особо оговаривалось, что коммерции и мануфактур-советники\" не должны оставлять торговых своих занятий\"(50). Это требование отражало представления феодальной эпохи, когда купец выступал главным образом как предприниматель-торговец. Сами звания присваивались лично и пожизненно и носители их могли причисляться к высшему городскому сословному разряду – потомственных почетных граждан. Собственно говоря, этим перечнем и ограничивались нормативные \"привилегии\", которые имели их обладатели перед остальными. Министерство торговли и промышленности в особом циркуляре специально подчеркивало, что почетные звания жалуются \"исключительно за выдающиеся заслуги\" и не находятся \"в каком-либо соответствии с чинами гражданскими\"(51).

Казалось бы, что довольно куцый характер \"прав и преимуществ\" владельцев почетных титулов не должен был вызывать особого к ним интереса. Между тем, часто происходило обратное. Сам характер их присвоения, как акт\" монаршей милости\", способствовал тому, что социальная конъюнктура этих званий была очень высокой. Поражает та настойчивость, с которой отдельные дельцы домогались этих званий. При этом многие из них давно были уже или потомственными почетными гражданами, или даже дворянами и подобное пожалование не сулило им никаких конкретных сословных преимуществ. Их заинтересованность объяснялась классово-престижными соображениями; маркой своеобразной респектабельности, которая исторически закрепилась за данными титулами.

К середине ХIХ в., т.е. за первые полвека существования этих отличий, общее число награжденных коммерции и мануфактур-советников составляло всего 258 человек(52). Немногочисленными оставались пожалования почетных званий и в дальнейшем, хотя число получавших их лиц несколько возросло: с конца ХIХ в. в среднем выдавалось от 15 до 20 подобных свидетельств ежегодно. Это была самая редкая форма наград, за исключением лишь пожалований дворянства и родовых титулов предпринимателям из дворян. Скажем, за десять лет, с 1896 по 1906 гг., было пожаловано более тысячи чинов действительного статского советника, а почетные звание получили лишь около двухсот человек(53).

Присвоение званий коммерции и мануфактур-советников происходило по представлениям министра финансов (после учреждения Министерства Торговли и промышленности и главы этого ведомства). Однако это была лишь конечная фаза довольно продолжительной процедуры, включавшей выяснение политической \"благонадежности\" соискателя и его коммерческой респектабельности. В тех случаях, когда деятельность определенного предпринимателя была хорошо известна руководству министерства финансов, процедура значительно упрощалась. Непосредственным поводом для выдвижения какого-либо лица в число претендентов служили ходатайства перед министром финансов. Они носили форму обращений лично к министру и исходили от руководителей различных государственных ведомств и учреждений; общественных и сословных организаций; правлений отдельных компаний и частных лиц. Значительное число ходатайств возбуждало само министерство финансов, как выражение благодарности крупнейшим предпринимателям или за конкретные услуги, или за успешную деятельность в определенных областях народного хозяйства.

За указанные 20 лет, всего получили эти звания 369 человек(54). Из них только 72 лица (около 20%) – мануфактур-советника, а остальные – коммерции-советника. В 1894 г. этими пожалованиями было отмечено 12 человек; в 1895 г. -10; в 1896 г. – 26; в 1897 г. – 12; в 1898 г. – 25 и т.д. как видно, годовой контингент не был точно определен, и количественно представляемых было различным, однако их число в дальнейшем ни разу не превысило показателя 1896 г. Среди награжденных встречаются имена представителей многих крупнейших и известнейших российских предпринимательских кланов: Анатра, Барановы, Башкировы, Боткины, Бродские, Вогау, Джамгаровы, Кениги, Крестовниковы, Найденовы, Рафаловичи, Рябушинские, Стахеевы, Харитоненко и другие. Значительная часть представителей ведущих предпринимательских фамилий получали эти звания по нескольку раз: в первом, во втором и даже в третьем поколении (Морозовы).

* * *

Какова же была численность российской буржуазии? Сколько в царстве двуглавого орла было тех, кто относился к лидерам класса из числа первых среди остальных? Вообще-то категория \"крупная буржуазия\" – весьма условное понятие и точно установить в социальной иерархии, где начинается она и кончается нечно иное, практически невозможно. Надежным ориентиром здесь могли бы служить два основных показателя: размер собственности и величина дохода. На ранних ступенях общественного развития, например, при феодализме, выявить богатейших не представляло особого труда. Тогда мерилом благополучия служила в первую очередь недвижимость (особенно земля), учесть которую было довольно легко.

При капитализме же крупного собственника установить часто бывает очень трудно. Распространение акционерных и Других коллективных и обезличенных форм собственности и организации хозяйственной деятельности приводило к тому, что на авансцене предпринимательства фигурируют далеко не всегда крупнейшие и богатейшие дельцы, многие из которых остаются в тени. Чем выше степень развития капитализма, тем сложней характер капиталистических занятий, тем многообразней формы участия собственников в процессе расширенного воспроизводства, тем трудней установить все каналы и источники получения прибыли и выявить группу крупнейших доходополучателей.

Эти общие явления усугублялись в России некоторыми своеобразными чертами. Во-первых, здесь не было подоходного налогообложения, данные которого могли послужить основой для социальной дифференциации общества; в вторых, единственная общероссийская перепись населения 1897 г. мало касалась профессионально-промысловых занятий, а имущественное положение отдельных лиц совсем не затрагивала. Для последующего времени общеимперских материалов о профессиональной группировке населения вообще нет. При всей условности и приблизительности сословного ранжирования, для ХХ века отсутствуют и сводные данные о распределении населения по сословному признаку.

Однако существуют некоторые другие источники, позволяющие с достаточно высокой степенью надежности, определить численность буржуазии в первую очередь крупной. Речь идет о материалах государственного фиска. В процессе подготовительных работ по введению подоходного налога России, дважды проводились общеимперские обследования групп потенциальных плательщиков. Итоговые данные этой работы были опубликованы(55). Они, в отличие от всех прочих, дают значительно более полное представление об имущих элементах общества вообще и буржуазии, в частности.

Первая сводка полученных сведений вышла в 1906 г. и содержала показания на 1904 г. о числе физических и юридических лиц, получавших в год не менее тысячи рублей чистого дохода. Рубеж в тысячу рублей автоматически исключал из группы учитываемых подавляющую часть населения. В начале ХХ века средняя годовая заработная плата фабрично-заводских рабочих Москвы составляла 264 рубля, а по России – 205 рублей (в Петербурге – 312 рублей)(56). Материальное обеспечение массы крестьянства было еще ниже.

Основным принципом при публикации сведений был избран метод типовой группировки. Вся совокупность доходов подразделялась на пять категорий по источникам их получения: от земли, от городской недвижимости, от торгово-промышленных предприятий, от денежных капиталов и от личного труда. Эта схема довольно полно охватывала все формы занятий и виды получения средств. Индексный диапазон доходов подразделялся на шесть уровней, с указанием на число лиц и валовую сумму получаемого ими дохода: от 1 до 2 тыс. руб. в год; от 2 до 5; от 5 до 10; от 10 до 20; от 20 до 50 и, наконец, от 50 тысяч рублей в год.

Показатели шкалы доходов не всегда были достаточно объяснены и иногда отделить один вид дохода от другого было довольно сложно, что отражало реальности экономической ситуации. И если фундированные поступления (от земли и других недвижимых имуществ) учесть и оценить было сравнительно легко, то в остальных случаях положение было более сложным. Особенно много неясностей возникало при выявлении доходополучателей по четвертой категории: от денежных капиталов. Для сбора подобных сведений податная инспекция принимала в расчет разнообразную информацию: образ жизни, занимаемую квартиру, количество прислуги, выезд и т.д., что могло дать лишь приблизительную картину.

Государственные финансовые органы с точностью до рубля знали о количестве выпущенных в обращение государственных и гарантированных правительством процентных бумаг, однако размещение и контингент владельцев этих капитальных ценностей учесть было невозможно. Причем правительственные инстанции знали лишь приблизительно, сколько их находится за границей. Аналогичная ситуация существовала в отношении ценных бумаг иных категорий, особенно акций и облигаций акционерно-паевых обществ и товариществ, а их количество за пределами империи чисто Умозрительным путем определялось в 50%. Были сложности и в учете вкладов на различных счетах, а некоторые из них, например, вклады в банкирских домах и конторах, по заявлению Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов, не поддавались даже приблизительному учету\"(57).

При всех отмеченных сложностях учета, вполне естественного в таком новом деле, недооценка в меньшей степени затрагивала наиболее состоятельные слои общества, имевшие высокие доходы капиталистического характера. Во-первых, крупные бизнесмены редко имели один финансовый источник. Например, видные промышленники сплошь и рядом являлись одновременно и землевладельцами, и домовладельцами, и держателями процентных и дивидендных бумаг. Во-вторых, верхи буржуазии не только получали крупные доходы, но и, как правило имели соответствующий высокий стандарт жизни: являлись владельцами особняков и доходных домов в городах, загородных имений и дач. Эти внешние атрибуты крупного дельца, повышавшего его социальное реноме, довольно легко поддавались фиксации и не могли остаться вне поля зрения налоговой службы. Несомненно, что надежность полученных статистических данных находилась в прямой зависимости от уровня обеспечения: чем выше доходы, тем надежнее цифры, тем реальнее они отражали истинное положение вещей. Но в любом случае полученные результаты можно считать исходными при оценке численности буржуазии.

В общей сложности 404702 юридических и физических лиц получили в 1904 г, доход от тысячи рублей. Каков же среди них удельный вес собственно буржуазии? Для определения этой группы выделим тех, кто имел доход, превышавший 10 тыс. рублей в год. Этот рубеж в условиях России представляется логически обусловленным и им уже пользовались отечественные исследователи(58). По первой группе таких лиц было 6922, по второй – 5291, по третьей – 8434, по четвертой – 4029, а в последней – 1504. Всего немногим более 26 тысяч (6,5%) юридических и физических лиц имели подобные доходы, на которые приходилось 48% общей суммы предполагаемых поступлений, оцененных в 1723,8 млн. руб.(59). Анализ указанных сведений показал одну характерную закономерность: чем выше доход, тем, естественно, малочисленней группа получателей, тем значительней часть национального дохода, которым они могли распоряжаться. Остановимся подробней на каждой из категорий доходополучателей.

Среди землевладельцев лиц с высокими доходами (более 10 тыс. рублей) было 6922 и в их руках было сконцентрировано около 60% всех доходов (общие поступления землевладельцев оценивались в 286 млн. руб.). Исходя из средней, т.н. \"нормальной\" доходности одной десятины земли, определяемой для начала века в 6%, легко подсчитать, что 10 тысяч могли приносить лишь имения, стоимость которых превышала 150 тыс. рублей. Учитывая, что средняя цена десятины составляла в этот период 79 руб., можно заключить, что земельные владения таких собственников должны были насчитывать тысячи десятин(60). Конечно, при оперировании усредненными показателями можно получить лишь самое обшее представление и в действительности возможны были колебания и в ту, и в другую стороны. Однако несомненно, что в данную группу входили исключительно крупнейшие латифундисты.

Выявление доходополучателей от городской недвижимости было произведено методом поименного определения казенными палатами контингента всех владельцев имуществ, приносивших не менее тысячи рублей в год. Среди них число крупнейших доходополучателей составило 5291 лицо, сумма доходов, которых достигала 45% валового показателя по этой категории (общие поступления чистого дохода оценивались в 209,7 млн. рублей)(61). Эта группа собственников комплектовалась как из числа буржуазии, так и верхов дворянства(62).

В предыдущих группах под единицей доходополучателя подразумевались главным образом реальные, или так называемые \"физические лица\". В третьей группе собственников (доходы от торгово-промышленных предприятий) положение было иным. В нее включены как индивидуальный капиталист, так и ассоциированный (\"юридические лица\"). Последние делились на две категории: неотчетные фирмы (торговые дома) и предприятия, обязанные публичной отчетностью, или уставные акционерно-паевые компании. Общее число получателей от тысячи рублей определялось в 83579, а количество физических и юридических лиц с доходами от 10 тыс. рублей составило 8434 (10%), на которых приходилось 66,5% общего дохода, определенного по этой категории в 646,4 млн. рублей(63). В это число входила основная часть акционерно-паевых компаний (более 60% их имели в 1903-1904 гг. операционных годах чистую прибыль, превышавшую 10 тысяч рублей)(64), а также и неотчетные предприятия – главным образом торговые дома, во всяком случае, те, объявленный капитал которых был не менее 100 тыс. рублей (общее их количество составляло 2766 фирм). Если исключить их суммарного показателя эти группы ассоциированных собственников, то общий контингент капиталистов можно определить в семь тысяч человек.

В группу рантье входили получатели доходов от процентных и дивидендных бумаг, от вкладов в кредитные учреждения, от ссуд под заклад движимого и недвижимого имущества. Сами публикаторы считали, что показатели по этой категории были значительно занижены. Число лиц, имевших более 10 тыс. рублей годовых поступлений, здесь составило 4029 (7,3%), на долю которых приходилось 47% всех доходов (общая сумма была определена в 239 млн. рублей)(65). Концентрация средств в этой группе была не менее впечатляющей, чем в предыдущих. Так, чтобы получить 10 тысяч рублей в год от государственной ренты, надо было вложить в процентные бумаги не менее 200 тысяч рублей.

Последняя группа представлена получателями доходов \"от личного труда\". Она укомплектована исключительно \"физическими лицами\". Составители выделили здесь четыре вида занятий: государственная служба, общественная служба, личные промысловые занятия, \"свободные профессии\". Число чиновников было абсолютно точно известно. В сумму их доходов заносилось не только служебное содержание, но и квартирные, прогонные, столовые и т.п. выдачи. Данные о размерах годового вознаграждения лиц \"на коронной службе\" раскрывают имущественную дифференциацию среди них. Из 435818 государственных служащих, лишь 91204 имели доходы более тысячи рублей(66). Причем, только 332 чиновника (0,07%) получали доходы свыше 10 тыс. рублей. В эту маленькую группу входили ведущие деятели бюрократии(67). Их вряд ли можно отнести к буржуазным элементам общества и в окончательных расчетах этими показателями можно пренебречь, как и данными о получателях доходов от земской и городской службы (всего 4 человека).

Среди группы личных промысловых занятий основная часть приходилась на служащих в торгово-промышленных предприятиях. Учесть таких лиц в отчетных предприятиях было сравнительно легко, благодаря обязательной ежегодной уплате ими личного промыслового налога (всего 5754 человека). Доходы же занятых в неотчетных предприятиях зафиксировать было значительно труднее. Здесь к группе получателей были отнесены экспедиторы, биржевые маклеры, нотариусы, агенты, коммивояжеры, приказчики 1 класса при торговых предприятиях 1 разряда, и при промышленных 1-3 разрядов. По оценке Министерства финансов, в общей сложности 912 человек, в группе личных промысловых занятий, имели доходы, превышавшие 10 тыс. рублей.

В состав лиц \"свободных профессий\" входили: врачи, артисты, художники, музыканты, архитекторы, адвокаты и другие представители интеллигенции. Учесть размер доходов этой категории было чрезвычайно трудно и здесь, так же как для получателей доходов от денежных капиталов, налоговой инспекцией был принят метод анализа косвенных данных. В итоге удалось выявить несколько сот человек, имевших доходы от 10 тыс. рублей(68). В их числе: 134 врача, 98 адвокатов, 10 нотариусов и 13 \"литераторов\"(69).

Если суммировать полученные результаты по отдельным категориям, с учетом последующих уточнений самого Министерства финансов, то можно заключить, что в начале ХХ века буржуазная верхушка включала примерно 25 тыс. человек (без членов семей). Всего численность крупнобуржуазной группы в России в начале ХХ века составляла ориентировочно 150 тысяч человек.

Второе обследование доходополучателей относится к 1909 г. Организовано оно было значительно основательней, хотя методы подсчета и классификации итоговых показателей почти не изменились(70). В предыдущие же данные были внесены существенные коррективы. Это касалось главным образом группы доходополучателей от личного труда, численность которой была определена вдвое выше первоначальных предположений. В результате – общее количество лиц для начала века поднялось до 550 тысяч, а сумма их совокупного дохода оценивалась не в 1,7 млрд. рублей, а в 2 миллиарда(71). Эти дополнения касались почти исключительно тех, чьи\' доходы были значительно ниже рубежа в 10 тысяч рублей.

Общее число получателей доходов от тысячи рублей к 1910 г. увеличилось более чем на четверть и составило 696700 лиц (годовой прирост в среднем 5%). Территориальное размещение выявленного контингента было неравномерным и наиболее значительные группы доходополучателей концентрировались в областях, отличавшихся высоким уровнем социально-экономического развития. В Петербургской губернии таких лиц было 76325; в Московской – 76610; Лифляндской – 72234; Варшавской – 31904; Херсонской – 30180; Киевской – 25949; Екатеринославской – 18347; Донской области – 17579; Петроковской – 17981; Таврической – 15188; Люблинской – 13260; Харьковской – 12350 и т.д.(72). В двенадцати указанных районах было сосредоточено почти 60% всего числа имущих.

За пять лет возросло и число получателей крупных доходов. Налоговая инспекция выявила 32,1 тысячи таких юридических и физических лиц. За прошедшие годы абсолютный прирост составил 23%, а их удельный вес понизился до 4,5%. Соответственно увеличивалась и концентрация национального богатства и национального дохода в руках небольшой кучки собственников. На долю 3484 получателей сверхдоходов (более 50 тысяч рублей) приходилось свыше 20% годовых поступлений (общая сумма 2,6 млрд. рублей)(73). Если исключить из состава доходополучателей юридические лица и принять коэффициент годового прироста в 4%, то к 1910 г. состав крупнобуржуазной верхушки можно определить примерно в 30 тысяч, а с членами семей – ориентировочно в 200 тысяч человек.

Для последующего периода каких-либо сводных данных о контингенте крупнейших доходополучателей нет. Для того чтобы определить их численность, примем за основу показатели 1909 г. и, с учетом коэффициента роста, который в 1910-1913 гг., в период высокой экономической конъюнктуры, был по всей вероятности выше, чем в первое десятилетие века, получим ориентировочно 35-40 тысяч. Всего же около 250 тысяч человек составляли в 1914 г. крупнобуржуазную социальную группу. Эта четверть миллиона, или около 0,1% населения, присваивала значительную часть народного дохода. По расчетам 1909 г., на 32,1 тысячи указанных доходополучателей приходилось 40,5% доходов среди тех, кто имел не менее тысячи рублей в год. Общая сумма \"чистых\" поступлений составляла, по самым скромным подсчетам, 2,6 млрд. рублей, а те самые 30 тысяч \"физических лиц\" должны были получить более одного миллиарда рублей(73).

Литература к части 1

1 Франк С.Л. По ту сторону \"правого\" и \"левого\". – Новый мир. М, 1990. С.219.

2 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990, С.93.

3 Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им М.Е.Салтыкова-Щедрина (РО ГПБ). Ф.541. Оп 1. Д.4. Л.4.

4 Струве П.Б. Исторический смысл русской революции и национальные задачи. – Из глубины. М., 1990. С.286.

5 К истории аграрной реформы Столыпина. – Красный архив. Т.4(17). М.-Л., 1926. С.84.

6 Подробнее об этом см.: Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине 19 века. Л., 1981; Боханов А.Н. Вопрос о подоходном налоге в России и крупная буржуазия (конец 19 – начало 20 в.). – Исторические записки, N 114. М., 1986.

7 Бурышкин П.А. Москва купеческая. Нью-Йорк, 1954. С.88. ,

8 Статистические материалы к проекту об изменении Положения о государственно-промысловом налоге. СПб., 1909. С.156,137,175.

9 Вестник финансов, промышленности и торговли. СПб.,1905. N 45/46

10 Центральный Исторический Архив Москвы. (Далее – ЦИАМ). Ф.З. Оп.4. Д.3310. Л.36.

11 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Краткие общие сведения по империи. СПб.,1905. С.I8.

12 Главнейшие предварительные данные переписи г. Москвы 31 января 1902 г. Вып.4, С.18. М.,1904.

13 Петроград по переписи населения 15 декабря 1910 г. Пг.,1915. Население. Ч.1. Отд.2. С. 12.

14 Председатель московского биржевого комитета Г. А. Крестовников, выступая на одном из совещаний в Министерстве финансов, привел один из характерных примеров: \"мещанка, желающая выйти замуж за офицера, не может этого сделать, так как у него в формуляре значилась бы жена из мещан. Но она уплачивает патентный налог и делается купчихой, а это ухе меняло дело\". См.: Стенограммы заседаний совещания по пересмотру положения о государственном промысловом налоге. СПб.,1908. Ч.1. С.6.

15 ЦИАМ. Ф.51. Оп.7. Д.4581. Л.69-71.

16 Свод законов Российской империи. Т.9. Ст.532-533. СПб., 1899. Согласно промысловой градации существовало 5 разрядов для торговых предприятий и 8 для промышленных.

17 Справочник С-Петербургского купеческого общества на 1912 г. СПб., 1911. С.88.

18 Свод законов Российской империи. Т.9. СПб., 1899, Ст. 554. Там же. Ст.552.

19 ЦИАМ. Ф.З. Оп.4. Д.3310. Л.37.

20 Свод законов Российской империи. 1903. Т.2. Ч.2. Ст.694.

21 Российский Государственный Исторический Архив. (Далее -РГИА). Ф.1343. Оп.39. Д.3962-3968; 3193-3194; 2442, 5355, 4564, 731, 833, 3272, 4207.

22 ЦИАМ. Ф.З. Оп.2. Д.2657. Л.58.

23 Соображения относительно проекта постановления о правах лиц купеческого сословия. М.,1894. С.5.

24 РГИА. Ф.1343. Оп.40. Д.1-6216.

25 Общее расписание классных должностей в империи. СПб.,1910. Т.4. Ч.2. С.54.

26 Бурышкин П.А. Москва купеческая. Нью-Йорк, 1954. Стр.85.

27 Много конкретных данных на сей счет содержится в исследовательских работах. Отметим некоторые: Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России. 1861-1900. М. 1974; Соловьева А.М. Железнодорожный транспорт России во второй половине ХIХ в. М. 1975. Интересный материал о методах \"приобщения\" руководителей ряда казенных ведомств и верхушки офицерского корпуса к деятельности капиталистических компаний содержится в работе К.Ф.Шацилло \"Русский империализм и развитие флота\". М., 1968.

28 Шепелев Л.Е. Акционерные компании в России. Л., 1973. С. 130.

29 Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1876. СПб., 1883. С.332.

30 Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Вышнеградский и С.Ю.Витте – корреспонденты \"Московских ведомостей\". – В кн.: Проблемы общественной мысли и экономической политики России ХIХ-ХХ вв. Л., 1972. С.23.

31 Шепелев Л.Е. Ук. соч. С.130.

32 Свод законов Российской империи. Т.З. СПб., 1896. Ст.734, 735, 736.

33 Там же. Ст..739. 34 \"Банки и биржа\", 1914. СПб., N5. С. 14.

35 Шепелев Л.Е. Отмененные историей. Чины, звания и титулы в Российской империи. Л., 1977. С.84.

36 Подсчитано по: Список гражданским чинам первых четырех классов. Ч.1-3. СПб., 1914.

37 Российская Государственная Библиотека. Отдел рукописей (Далее РГБ ОР). Ф.58. Оп.1. Ч.2. 74. Д.3. Л.15 об.

38 Витте С.Ю. Ук. соч. Т.I. С.497. М.,1960.

39 Рубакин НА. Россия в цифрах. СПб.,1912. С.111

40 Свод законов. Т.З. СПб.,1896. Ст.ЗЗ.

41 РГБ ОР. Ф.58. Оп.1. Ч.2. II.74. Д.З. Л.19 об.

42 Там же. Ф.58. Оп.1. Ч.2. 11.28. Д.б. Л.29 об.

43 Список гражданским чинам первых четырех классов. СПб., 1914. Ч.З. С.2450-2451.

44 Там же. С.2523.

45 Список личного состава центральных учреждений Министерства торговли и промышленности к 1 сентября 1912 года. СПб.,1912. С.7. 23.

46 ИРГИА. Ф.1409. Оп.16. Д.43а-44; 59-63.

47 Там же. Д.407. Л.6. Столь высокий удельный вес награждения медалями был вызван тем, что в указанный год проходили юбилейные торжества, связанные с 300-летием \"Дома Романовых\".

48 Скажем, известные чаеторговцы Перловы \"отошли от дел\" в силу того, что были признаны несостоятельными должниками в 1906 (ЦИАМ. Ф.142. Оп.9. Д.111; Оп.10. Д.659)

49 РГИА. Ф.1343. Оп.35. Д.6769. Л.1-1 об.

50 Свод законов Российской империи. Т.IХ. Ст.552,553. СПб., 1899.

51 РГИА. Ф.23. Оп.1. Д.67. Л.43.

52 Шепелев Л.Е. Ук. соч. С.54.

53 Рубакин Н.А. Россия в цифрах. СПб., 1912. С.64.

54 Общее количество подобных пожалований было несколько большим, так как за ряд лет материалы представлений сохранились лишь частично, однако оно вряд ли превышало 400 человек.

55 Опыт приблизительного исчисления народного дохода по различным его источникам и по размерам в России. СПб.,1906. (Далее -Опыт); Подоходный налог. Материалы к проекту положений о государственном подоходном налоге. СПб., 1910. (Далее – Материалы).

56 См.: Кирьянов Ю.Л. Жизненный уровень рабочих России. М.,1979. С.124; Петербург и его жизнь. СПб.,1914. С.186-187.

57 Опыт, С.ХХI, ХХII, ХХIV.

58 Дякин В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л.,1978. С.7.

59 Опыт. С. ХХХV.

60 Опыт. С. VII, ХII.

61 Там же. С. ХVI.

62 Некоторые богатые дворянские фамилии и отдельные лица имели, помимо земельных латифундий, огромные владения в городах. Так, графу С.Л. Шереметьеву принадлежала в ХХ веке недвижимость, оцениваемая в 10 млн. рублей (см.: Гиндин И.Ф. Социально-экономические итоги развития российского капитализма и предпосылки революции в нашей стране. – В кн.: Свержение самодержавия. М.,1970. С.64). Если исходить из 7% доходности городских имуществ, принятых налоговой инспекцией, то чистая прибыль этого \"сиятельного\" владельца составляла не менее 500 тысяч рублей в год. Надо полагать, что его реальные доходы были еще выше, так как ему принадлежали высокодоходные владения в центре Москвы (Никольское подворье) и в Петербурге (дома на Невском проспекте между Литейным и Фонтанкой). Крупная недвижимость была сконцентрирована и в руках отдельных капиталистов. Так, Г.Г.Елисееву только в Петербурге принадлежало такого рода имущества (дома, магазины, склады) по городской оценке на 2 млн. рублей (РГИА. Ф.1343. Оп.35. Д.8285. Л.24). Необходимо иметь в виду, что реальная стоимость, а, следовательно, и доходность городских недвижимых имуществ, как это явствует из данных по сделкам купли-продажи, была значительно выше оценок казенных палат и городских самоуправлений.

63 Опыт. С.Х1Х.

64 См.: Статистические материалы к проекту об изменении Положения о государственном промысловом налоге. СПб., 1909. С.64

65 Опыт. С.ХХV.56. 66 Рубакин НА Ук. соч. С.66.

67 К началу ХХ века министр финансов С.Ю. Витте имел денежное содержание в 22 тыс. рублей в год. Аналогичным было служебное вознаграждение обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева и министра путей сообщения князя М.И.Хилкова. Председатель Комитета министров И.Н.Дурново получал 30 тыс. рублей в год, а министр внутренних дел В.К.Плеве 21500 рублей и т.д. (См.: Список гражданским чинам первых трех классов на 1 июня 1900 г. СПб., 1900. С. 22, 55, 132, 135).

68 По последующим оценкам доход \"от личного труда\", а, следовательно, и потенциальное число доходополучателей были занижены по крайней мере вдвое. (См.: Материалы. С. IУ).

69 Опыт. С.8889.

70 Исключение составляют лишь данные о численности основных категорий доходополучателей в отдельных районах, которые включены в погубернские сводки в справочном издании \"Вся Россия\". Т.1. Киев,1911.

71 Материалы. С.IV.

72 Материалы. Вся Россия. Киев. 1911. Т. 1. Стлб. 157, 108, 94, 19, 216 ,74, 51, 47, 133, 100, 212.

73 Материалы. С.V-VI. В конечном итоге значительная часть доходов \"юридических лиц\" оседала в карманах \"физических лиц\" и здесь, деление на категории доходополучателей не имеет особого значения.

Часть 2

ФОРМЫ И СТРУКТУРЫ КАПИТАЛА И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. АКЦИОНЕРНЫЕ АССОЦИАЦИИ: ХОЗЯЕВА И РАСПОРЯДИТЕЛИ

Рыночную экономику всегда отличает многообразие видов и форм хозяйственной деятельности. В частновладельческом секторе ее можно выделить две основные: индивидуальную и коллективную. Чем выше уровень развития производительных сил общества, тем больший удельный вес на рынке труда и капитала имеют именно ассоциированные структуры. В России самыми распространенными среди них были: товарищество (торговый дом) и акционерное общество (в паевой или акционерной форме).

Торговый дом – организационная и экономическая структура закрытого типа, объединяющая небольшой круг близких друг другу лиц, часто находившихся в семейно-родственных отношениях. Законодательно-правовой статус эта форма организации предпринимательских занятий получала в манифесте 1807 г. \"О дарованных купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению и усилению торговых предприятий\". Этим законодательным актом устанавливалось два вида \"купеческих товариществ\": полное и на вере (коммандитное общество). Приемы организации торговых домов оставались практически неизменными по существу вплоть до падения России.

Основным нормативным документом при организации торгового дома считался фирменный договор, в котором фиксировались взаимные обязательства сторон, участвовавших я деле. Открытие деятельности торговых домов происходило явочным порядком и датой основания считалось время регистрации товарищеского соглашения в купеческих или административных органах местного управления. Учредительный же договор был или бессрочным, или заключался на определенное время – от одного года до 10-15, а иногда и более лет. В каждом нотариально заверенном договоре, копия которого передавалась в одно из данных учреждений, указывалось число полных товарищей и распорядителей, их имена, звания, величина общего капитала и размер взноса каждого участника, а также род деятельности фирмы.

Два вида ассоциации капитала имели некоторые существенные отличия, законодательно зафиксированные. Так, согласно Уставу торговому, товарищество полное \"образовывалось из двух или многих товарищей, положивших воедино действовать общим именем всех\"(1). В большинстве своем это были единолично-семейные предприятия. В полных товариществах граница между единоличным владением и коллективным была довольно условной. Существовавшая в России предпринимательская практика, кстати сказать, не имевшая под собой никакой законодательной основы и опиравшаяся исключительно на предпринимательскую традицию, разрешала отдельному хозяину \"при обширности торговых оборотов\" употреблять фирму \"торговый дом\"(2). Уже в ХIХ в. большинство сколько-нибудь значительных единоличных торгово-промышленных предприятий носили марку торговых домов, с добавлением в названии после фамилии владельца \"… и К\". Среди торговых домов число фирм \"по названию\" было небольшим. Так, по данным на начало 90-х годов ХIХ в. их удельный вес не превышал 10% всего количества товариществ(3).

В то же время предприятия в форме коммандитных товариществ представляли более высокую степень асроциирования. Согласно закону, они \"образовывались из одного или многих товарищей, с приобретением одного или многих вкладчиков, которые вверяют первым известные суммы своих капиталов в большем или меньшем количестве\"(4). Главное отличие товарищества на вере от полного состояло в том, что здесь вкладчики доверяли свой капитал действительным руководителям дела, не участвуя непосредственно в управлении. Все участники подобных предприятий разделялись на две категории: на полных товарищей, несших неограниченную личную и имущественную ответственность по делам товарищества, и на вкладчиков, участвовавших в деле точно определенным капиталом, и в случае банкротства ответственных только в размере своих капиталов. Между полными товарищами и вкладчиками существовали и другие отличия, вытекавшие из сложившейся предпринимательской практики. Если взнос первых мог носить любую форму и выражался как наличными средствами, так и капитализированным имуществом, то вкладчики вносили свою долю исключительно в денежной форме. Распределение же прибылей происходило в соответствии с долей каждого участника. В конце ХIХ – начале ХХ в. многие крупнейшие торговые дома в форме коммандитных обществ объединяли капиталы и вклады многих отдельных собственников.

От товарищества на вере часто был лишь один шаг до высшей ассоциации в виде уставной компании. Вертикальное структурно-организационное развитие капитала: товарищество – акционерная компания было традиционным для многих купеческих торгово-промышленных фирм на протяжении всего ХIХ в. Большинство ведущих торговых домов со временем принимало форму акционерно-паевых предприятий. В качестве характерного примера подобной реорганизации можно сослаться на историю крупной торговой фирмы Елисеевых, возникшей как единоличное предприятие в Петербурге в 1813 г. В 1857 г. она была преобразована в полное товарищество, а с 1897 года действовала в качестве уставного паевого товарищества \"Братья Елисеевы\" с капиталом в 3 млн. руб.

Происходило и постоянное воспроизводство первичных ассоциированных структур. Особенно интенсивно учреждались торговые дома в конце ХIХ в., главным образом в период промышленного подъема 90-х годов. Примечательно, что из всей массы торговых домов, существовавших в России в начале ХХ в., более половины возникло именно в указанное время. Достаточно широкому распространению товарищеских форм организации капитала несомненно способствовало то, что учреждение устава акционерно-паевой компании было сопряжено со многими трудностями: большой тратой времени, значительных средств и часто с непредсказуемыми результатами(5). В то время образование товарищеских обществ не было связано с системой сепаратного законодательства. Возникали они явочным порядком, а крупнейшие коммандитные товарищества по своей организационной структуре и масштабам деятельности часто являлись как бы безуставным вариантом акционерной компании. Привлечение вкладчиков к деятельности этих товариществ осуществлялось в большинстве своем путем реализации особых ценных бумаг акционерных обществ, не могли переходить из рук в руки, и не подлежали котировке на бирже(6).

Взгляд на торговые дома как на единоличные предприятия правомочен лишь тогда, когда речь идет о полном товариществе. Безоговорочное же отнесение всех торговых домов к числу единоличных предприятий не отражает реального положения вещей. Коммандитные общества представляли структурную форму капитала, отражавшую начальный этап его ассоциирования. Поэтому нельзя согласиться и с простым отождествлением торговых домов и паевых обществ. Торговый дом и паевое товарищество – это различные уровни ассоциирования капитала, характеризующие качественно иные ступени его развития.

Элитный слой буржуазии неразрывно связан с высшим типом ассоциации капитала – акционерной компанией, ставшей основным функциональным элементом экономики. К началу 1915 г. в акционерных предприятиях было аккумулировано более 70% всех производительных капиталов в России(7). В этом социально-экономическом спектре следует искать ответ на вопрос о том, кто являлся истинным хозяином капиталистического хозяйства.

Связь между собственником и акционерной ассоциацией могла иметь различные формы, но основу ее составлял принцип владения известной долей совокупного капитала, аккумулированного в определенном акционерном предприятии и дававшей право на соответствующую часть дохода. По мере развития и усложнения организации и структуры капитала, увеличивался разрыв между владельцем средств производства и самим процессом производства. При господстве акционерной формы управленческие функции владельца часто переходили к наемным служащим, в руки определенных доверенных лиц, которым и передавались дела текущего управления.

Акция – типичнейший атрибут частновладельческой экономики – делала ее владельца соучастником производства, а количество акций определяло (во всяком случае, теоретически) степень влияния держателей на дела компании. Хотя каждое общество действовало на основании индивидуального устава, фиксировавшего цели и определенный набор правил функционирования, существовали единые принципы организации и деятельности руководства. Типового акционерного устава в России не существовало, а общее законодательство, в вопросах внутреннего управления акционерных компаний, ограничивалось регламентацией ряда обидах положений. В данном случае интерес представляет одна из статей Свода Гражданских законов, гласившая: \"Учредители компании заведуют ее делами до тех только пор, пока она не будет приведена в окончательное образование, то есть пока не будут разобраны все акции, со взносом положенной за них уплаты… После сего общее собрание акционеров назначает, по собственному уже выбору, членов правления или директоров, в число коих могут, впрочем, выбираемы быть и первоначальные учредители\". Далее в законе говорилось, что \"состав правления, равно как и сроки и порядок выбора его членов, определяются в частных уставах\"(8). В статье заключены два основополагающих принципа, характеризующих правовую основу формирования руководящего звена всех акционерных компаний. Во-первых, выборных характер высшей администрации, а во-вторых, тот, что правление могло избираться исключительно из числа акционеров, т.е. совладельцев капитала(9). Эти исходные нормативы очерчивали социальную границу между собственником или реальным хозяином и наемным служащим, вне зависимости от места последнего в административной иерархии акционерного общества.

В то же время деятельность администрации частных кредитных учреждений регламентировалась общим законодательством более детально. Так, согласно положениям Устава кредитного, \"лица уже занимающие административные должности в одном из банков (как краткосрочного, так и долгосрочного кредита) или обществ взаимного кредита, в том числе членов управлений или совета, не могут занимать должностей в других кредитных учреждениях (государственных и частных)(10). Данное требование соблюдалось далеко не всегда и в ХХ веке участие отдельных лиц в правлениях ряда кредитных предприятий получило широкое распространение. В законе особо оговаривалось, что \"члены правления акционерного коммерческого банка, управляющий! его делами и служащие в нем лица (за исключением членов совета) не могут пользоваться в этом банке кредитом в каком бы то ни было виде\".

Весь контингент держателей ценных бумаг определенной компании можно условно разделить на две группы(11). На небольшое число тех, которые и управляли, и получали доходы; и на тех, связи которых с обществом ограничивались \"стрижкой купонов\". При этом, следует учитывать, что при равном вложении средств доходы активно функционировавших капиталистов несравненно выше, чем у остальных, так как помимо дивидендных доходов, они получали определенные (иногда весьма значительные) дополнительные средства из прибылей компании в виде окладов, тантьем и особых премий.

Помимо директората, в крупных компаниях, занятых в первую очередь в железнодорожном, банковском и страховом деле, руководящий состав носил более сложную структуру и помимо собственно правления, занятого текущими делами, включал еще и совет. Роль последнего сводилась к наблюдению за деятельностью правления. В отдельных случаях функции тесно переплетались и совет в соответствии со статьями устава принимал непосредственное участие и повседневной деятельности общества. Это было характерно для таких, например, банков как Русский для внешней торговли,

Московский торговый, Московский купеческий и некоторых других, в руководящих подразделениях акционерных обществ имелось и еще одно звено – ревизионная комиссия, избиравшаяся из акционеров, не входивших в состав правления и совета. Главная ее задача состояла в проверке отчета и баланса, представляемого собранию акционеров. В то время как члены правлений и советов акционерных обществ избирались на несколько лет, ревизионные комиссии обновлялись почти всегда ежегодно.

Такова в общих чертах модель формирования основных структурных частей выборной администрации акционерных компаний и перечень их главных функций. Вместе с тем следует подчеркнуть, что во многих конкретных случаях как сама процедура формирования, так и характер взаимодействия основных элементов руководства имели свои особенности, обусловленные специфическими чертами отдельных сепаратных актов. Изложенная же выше схема содержит главные и основополагающие принципы, зафиксированные в уставах отдельных компаний и отражавшие практику акционерного учредительства в России(12).

Выявить в сколько-нибудь полном объеме контингент акционеров практически невозможно. Сам процесс свободного обращения акций исключал возможность установить круг их владельцев. Таких сведений нет ни в одной капиталистической стране мира. Не было их и в России. И здесь уместно сказать о следующем. В ХХ веке наиболее распространенными в России были анонимные или предъявительские акции, которые могли практически беспрепятственно переходить из рук в руки. В то же время в некоторых группах предприятий существовали именные акции и паи, процедура отчуждения которых была более сложной, но, в принципе, каких-либо ограничений для купли-продажи их не существовало. В одном из своих разъяснений Сенат особо признал, что именные паи являются \"по существу своему письменными удостоверениями известной доли участия в предприятии\" и что для перехода их \"от одного лица к другому требуется только письменный акт\". В качестве характерного примера нормативных ограничений, приведем выдержку из устава \"Товарищества мануфактур Н.Н. Коншина в Серпухове\", в котором говорилось, что \"владелец паев, желающий продать свои паи и не нашедший покупателя среди остальных пайщиков, должен уведомить о том Правление. Если, по объявлении о том Правлением владельцам паев, никто из них в течение месяца не приобретет предлагаемых к продаже паев по цене, назначаемой по взаимному соглашению, то владелец паев может затем распорядиться продажею паев в сторонние руки по своему усмотрению\"(13).

В соответствии с юридическими нормами правления обязаны были составлять списки акционеров, пожелавших принять участие в собрании акционеров, в которых указывалось число и номера акций, представленных отдельными лицами. Однако, если такие списки и сохранились в фондах определенных компаний, то составить общую картину контингента держателей, привлекая эти первичные данные, практически нельзя. И дело даже не столько в степени сохранности документальных комплексов фондов управления акционерных компаний(14), а в том, что по этим перечневым ведомостям нельзя отличить фактического собственника от номинального владельца. Принцип неприкосновенности частной собственности вообще исключал возможность регистрировать подобную информацию. В силу этого фиксирование принадлежности дивидендного пакета носило исключительно формальный характер: в ведомостях указывался не фактический владелец, а лицо-предъявитель, что по сути своей далеко не всегда одно и то же(15).

Однако существовала одна категория акционеров, которая поддается персонификации в полном составе. Речь идет о руководителях акционерно-паевых обществ, в первую очередь о членах правлений и советов. Данные лица являлись не только собственниками, но и олицетворяли тех, кто реально держал в своих руках рычаги управления. Как уже отмечалось, высший управленческий аппарат акционерно-паевых обществ в обязательном порядке избирался из среды акционеров-пайщиков. Однако даже формально, в соответствии с определенными статьями уставов, избранным мог быть далеко не каждый акционер, а лишь тот, в распоряжении которого находился известный минимум дивидендных бумаг. Это автоматически исключало из круга возможных претендентов мелких держателей и отдавало данные посты наиболее состоятельным лицам. В большинстве обществ минимальный размер управленческого пакета колебался в пределах от 20 до 50 акций, но иногда выходил за указанные рамки.

Так, член правления Волжске-Камского коммерческого банка обязан был иметь не менее 80 акций, каждая по 250 рублей нарицательной цены. Даже если исходить из указанного номинала (биржевой курс в начале ХХ века был в 3-4 раза выше), то и тогда от члена правления требовалось внести минимум 20 тыс. рублей, что равнялось сумме годового содержания, установленного Министру торговли и промышленности в 1905 г. Эти акции, депонированные на особых счетах в кассе, являлись своего рода залогом, который должен был обеспечивать \"добросовестную службу на благо общества\" Стоимостное же выражение залоговых пакетов составляло отдельную статью баланса компании (т.н. \"депозитные счета членов правления\"). Когда \"в интересах дела\" к управлению привлекался какой-либо бывший видный сановник, или носитель громкой аристократической фамилии, он обязан был иметь директорский пакет. В этом случае, если ранее он не являлся акционером, акции поступали в его распоряжение по цене не выше номинала, а общая сумма платежа за бумаги часто погашались определенными взносами за счет части управленческого жалования и тантьем данного лица.

Существовала определенная взаимозависимость между деловой респектабельностью общества и числом акций, позволявшим (хотя бы теоретически) стать членом руководства компании. Чем крупнее было предприятие, тем выше были ставки управленческого пакета. Так, из 37 коммерческих банков, оперировавших в России в начале ХХ века, у 25 управленческий пакет определялся уставами в 50 и более акций(16). В некоторых случаях этот рубеж был значительно выше. У четырех крупнейших петербургских банковских предприятий (Русско-Китайский, Международный, Частный, Учетный и ссудные банки) он составлял 100 акций(17).

Наиболее полная информация о составе руководителей-распорядителей уставных обществ содержится в серии специальных справочно-информационных изданий, которые для конца ХIХ – начала ХХ вв. имеются за ряд лет(18).

Что представляла из себя группа лидеров делового мира России накануне военных и революционных потрясений? В начале ХХ века, особенно в годы предвоенного финансово-промышленного подъема, предпринимательство бурно развивалось, а успехи в акционерной сфере были впечатляющими. С 1902 г. до середины 1914 г. число акционерных компаний увеличилось более чем на 150%, а их капиталы возросли почти вдвое(19). Неакцианированные формы сохраняли заметное влияние лишь в винокуренном, хлебомукомольном производствах и некоторых отраслях торговли. Усиление концентрации производства и централизации капитала проявлялось в том, что за указанный период заметно возрос средний показатель капитала на одно предприятие: в 1902 г. он составлял 1,6 млн. рублей, а в начале 1914 г. – 2,1 млн. рублей(20).

На первое июля 1914 г. в России действовало в общей сложности 2303 акционерных компаний. Из них: 2072 было российских, а 231 – иностранная, учрежденная за границей и допущенная к операциям в империи(21). Руководящий состав акционерных структур насчитывал 7278 лиц(22). Большая часть их входила в руководство лишь одной компанией. В то же время немногим более 20% занимало по несколько должностей. Перечислим полностью предпринимателей, имевших не менее двух постов в акционерно-паевых обществах, которые системой своего участия охватывали более двух третей общего количества компаний.

Сводные материалы о российских предпринимателях до сих пор отсутствуют и предлагаемый перечень – первый опыт создания необходимого банка данных о \"капитанах бизнеса\". Работа такого рода сюжетно сложна, технически трудоемка, а результативность ее далеко не всегда предсказуема. Тому есть мною причин, но отметим лишь главные. Очень непросто, например, выявить и определить исходные, базисные материалы, позволяющие зафиксировать и самого предпринимателя, и роль его в определенном предприятии. Используемые справочно-информационные издания могут дать лишь самую общую картину, лишенную необходимой и важной детализации. Не всегда просто установить даже сам контингент руководителей акционерных компаний. Путем простого калькирования составов правлений и советов получить надежные данные не представляется возможным.

Во всех справочниках списки предпринимателей-распорядителей не приурочены к определенной дате. Составы же правлений часто обновлялись, а собрания акционеров, на которых и происходили подобные персональные перестановки, могли созываться круглый год и информация любого справочника очень быстро устаревала. Нижеследующий перечень отражает положение на середину 1914 года. Для получения максимально полной и адекватной информации приходилось широко пользоваться иными, более оперативными сведениями, в первую очередь из прессы, уделявшей много внимания деловой жизни России. Однако несравненно больше трудностей возникало на другом этапе. При всех отмеченных особенностях и неудобствах, получить сводный список директората или совета фирмы несравненно легче, чем провести социальную атрибуцию установленных лиц. Даже определить их сословную принадлежность очень трудно Во всех указателях торгово-промышленных предприятий этот признак фиксировался лишь от случая к случаю Поэтому здесь, как при установлении званий, чинов, профессии приходилось пользоваться единичными сведениями из различных архивных фондов и конкретно-исторических исследований, что специально в работе не оговаривается. В нижеследующий перечень включены лица, имевшие не менее двух должностей в акционерно-паевых компаниях.

Лидеры делового мира россии. 1914 г.

А

Абезгуз И.М. – инженер-технолог, доверенный торгового дома \"К. Вахтер и К\". Директор-распорядитель Общества \"К.Вахтер и К\" (комиссионная техническая контора), член правлений: Боровического завода огнеупорных изделий и канализационных труб; Для выделки облицовочного кирпича и других гончарных изделий в Боровичах.

Абельсон В.А. – помощник присяжного поверенного, Член ревизионной комиссии Русско-Английского банка, член правлений \"Пламябой\".

Абрагамсон А.А. инженер путей сообщения, действия тельный статский советник. Член правлений: О-ва Московско-Казанской железной дороги, Елизаветградского электрического общества, Киевской городской железной дороги и Московского вагоностроительного завода.

Абрикосов Г.А. потомственный почетный гражданин, инженер. Член совета Московского Учетного банка, председатель правления товарищества \"Ф.М.Шемякин и К\" в Москве (столярная фабрика).

Абрумов Г.Н. – директор нефтепромышленного \"П.Аршулайс\", член правления Караунджского нефтегорнопромышленного общества.

Аван-Юзбаша хан Сагнакский – директор: Обществам Евлах-Шушинской железной дороги, Саруханово-Куринского общества (нефтяные промыслы), председатель правления нефтепромышленного общества \"Сюник\", член правления; Товарищества Русского бензоло-анилинового завода.

Авдахов Н.С. – горный инженер, действительный статский советник, Председатель Совета съездов представителей промышленности и торговли, член Государственного Совета по выборам. Директор Общества Северо-Донецкой железной дороги, председатель совета Продугля, председатель правлений: Алексеевского горнопромышленного, Брянских каменноугольных копей и рудников, Ленского золотопромышленного товарищества; директор: Николаевских заводов и верфей, русско-Уральского золото- и платинопромышленного общества; ответственный агент французского Горнопромышленного общества на Юге России.

Авцын П.И. – купец 1 гильдии, электротехник. Полный товарищ и распорядитель торгового дома \"П.И.Авцын и К\" в Ростове-на-Дону (полное товарищество) для торговли машинами заводов \"Аугсбург-Нюрносрг\". Председатель правления Общества \"Телефон\" в Москве, член правления \"Тлобтроттер\" в Москве (фабрика изделий из американской фибры).

Азбелев И.П. – дворянин, отставной штабс-капитан. Директор Русского общества перестрахований, управляющий делами С-Петербургского общества страхований, член правлений Северного пароходного общества,

Азбелев П.П. – дворянин, отставной генерал-майор флота. Директор электромеханического завода Общества \"Дюфлон, Константинович и К\", член правлений общества \"Бахмутская соль\", кандидат в члены правления Северного пароходного общества.

Акчурин Х.Т. – потомственный почетный гражданин. Директор-распорядитель торгово-промышленного товарищества Тибербулата Акчурина в Симбирской губернии (торговля сукном), директор Старо-Тимошкинской мануфактуры (Симбирская губерния).

Акчурин Я. Т. – потомственный почетный гражданин. Член правлений Товарищества Тибербулата Акчурина, Старо-Тимошкинской мануфактуры (Симбирская губерния); директор-распорядитель Общества по химической переработке древесины (Петербург).

Алафузов И. И. – потомственный почетный гражданин Директор Общества Алафузовских фабрик и заводов (суконная фабрика и кожевенный завод в Казани) и Общества Алафузовской Нижне-Троицкой суконной фабрики (Петербург).

Алафузов Л.А. – потомственный почетный гражданин. Те же должности в тех же фирмах.

Алафузов Н.И. – потомственный почетный гражданин. Те же должности в тех же фирмах и член правления Второго Российского страхового общества 1835 г.

Алейников Л.М. – кандидат прав. Доверенный правлений Сибирского торгового банка, директор-распорядитель Федоровского золотопромышленного общества.

Александер А. И. – директор-распорядитель \"Компании Зингер\" (завод швейных машин в Подольске), кандидат в члены правления Общества Николае-Павдинского горного округа.

Алексеев А. В. – потомственный почетный гражданин. Директор правления Товарищества Каспийской мануфактуры, член правления торгово-промышленного товарищества \"Владимир Алексеев\" (производство и торговля шерстью и хлопком).

Алексеев В. А. – потомственный почетный гражданин. Член правления Апшеронского нефтяного общества, директор Общества Тульских чугунолитейных заводов.

Алексеев В.С. – потомственный почетный гражданин. Директор: Товарищества \"Владимир Алексеев\", Даниловской камвольной прядильни.

Алексеев К.А. – дворянин, тайный советник, бывший чиновник Министерства финансов и русский финансовый агент при Корейском императоре. Директор Второго пароходного общества по Днепру и его притока член правления Пермского лесопромышленного и торгового общества.

Алексеенко-Сербин Т.М. – дворянин. Член правления Товарищества золотоканительного производства \"Владимир Алексеев, П.Вишняков и А.Шамшин\", Товарищества \"Алексея Болтова Сыновья\" (фабрика фольги, галунов, парчи, серебряных нитей в Москве).

Алиханов И. С. – Член совета Тифлисского Общества Взаимного Кредита, директор Нефтепромышленного и торгового общества \"А.Милов и А.Таиров\" в Тифлисе.

Алиханов К.М. – кандидат прав. Председатель правления Тифлисского коммерческого банка, директор: Кавказского товарищества торговли аптекарскими товарами, Общества маслобойных, мыловаренных и свечных заводов в Тифлисе.

Аллен Г. – французский подданный. Председатель правления английского \"Бакинского общества русской нефти\", член правления Биби-Эйбатского нефтяного общества.

Алтухов В.М. – Директор Белостокского водопроводного общества и Общества Двинского водопровода.

Алтухов М.И. – инженер-технолог. Председатель правлений: Общества Белостокского водопровода, Гродненского общества водоснабжения, Общества Двинского водопровода.

Алхазов Г.Я. – дворянин, отставной капитан гвардии. Член совета Сибирского торгового банка, член правления Общества Ораниенбаумской электрической железной дороги.

Альбрехт К. И. – купец 2 гильдии. Заведующий коммерческо-ссудным отделом транспортно-страхового общества \"Гергард и Гей\" в Москве, член ликвидационной комиссии виноторгового товарищества \"Бауер и К\" (Москва).

Альтгаузен Ф.А. – директор Русского общества для производства и продажи смазочных материалов \"Вакуум-Ойль Компания\", Товарищества Цинтенгофской суконной мануфактуры.

Альшванг Э.Я. – московский мещанин, владелец банкирской конторы в Москве. Директор-распорядитель торгово-промышленного Товарищества \"Братья А. и Я.Алыппанг\" (в Москве) (торговля бельем и тканями).

Алюшинский И.Ф. – Потомственный почетный гражданин. Член правлений: Петровскою общества Взаимного кредита на Петербургской стороне, \"Преображенский кабельный завод\", Общества Сиверского деревообделочного завода.

Амиранов И.Т. – инженер. Директор-распорядитель нефтепромышленного товарищества \"И.Н.Тер-Акопов\", член правления Русского общества производства электрических ламп.

Анатра В.А. – потомственный почетный гражданин. Председатель правления Одесского Учетного банка, член ревизионной комиссии Бессарабско-Таврического земельного банка, полный товарищ и распорядитель торгового дома в Одессе \"Братья Анатра\" (мукомольная мельница). Директор Южно-Русского общества печатного дела.

Андреев А.В. – потомственный почетный гражданин, статский советник. Главный бухгалтер Товарищества нефтяного производства \"Г.М.Лианозова Сыновья\", Нафталанского нефтепромышленного, главный бухгалтер и секретарь правления нефтепромышленного и торгового общества \"Шихово\". Член правлений: \"Арамазд\" (нефтепромышленное), Южно-Сибирское золотопромышленное, кандидат в члены правления Общества механического производства \"М.Г.Алибегов\"

Андреев А.М. – личный почетный гражданин. Владелец лесопильного завода в Петербурге, товарищ председателя Петербургской лесной биржи. Директор: Сяського пароходного товарищества, Тихвинского товарищества для выделки древесной массы.

Андреев В.В. – дворянин, действительный статский советник, бывший директор Петербургской конторы Государственного банка. Председатель правления Русско-Французского коммерческого банка, директор Общества Ачинск-Минусинской железной дороги.

Андреев И.С. – управляющий московским отделением банкирского дома \"Братья Джамгаровы\", директор Товарищества торговли винами\" А.Арабажи и К\"

Андрейс Л.Л. – Член правлений: Общества Азовско-Черноморского пароходства и Туапсе-Черноморского цементного обществ; ответственный агент в России английских обществ: \"Майкопского премьер-ойль синдиката\", \"Майкопских нефтяных промыслов\", \"Кубанско-Черноморского нефтепромышленного\" и \"Леваневского нефтепромышленного\".

Анненков П.С. – дворянин. Директор: С-Петербург-Ялтинского товарищества недвижимостей, Курортного общества \"Лахта\", Российского транспортного и страхового общества.

Анреп В.К., фон – дворянин, тайный советник, профессор судебной медицины, бывший член Государственной Думы Третьего созыва, владелец пивоваренного завода \"Керстенгоф\" в Лифляндской губернии. Председатель совета Русско-Французского коммерческого банка.

Ансельм Э.Я. – Директор Одесского Учетного банка, член ревизионной комиссии Бессарабско-Таврического земельного банка.

Антик Е.С. – присяжный поверенный. Член правления общества: \"Кавказская маслобойня\", учредитель С-Петербургско-Сабунчинского нефтепромышленного и торгового общества.

Антонов О.И. – коллежский советник. Директор Товарищества Тибербулата Акчурина (Симбирская губерния), член правления Общества машиностроительного завода \"Айваз\".

Анштендикт С.Б. – личный почетный гражданин. Директор отделения Русско-Азиатского банка в Ростове-на-Дону, директор Общества Должанских антрацитовых копей.

Апраксин М.А. – граф, действительный статский советник, церемонимейстер императорского двора, чиновник особых поручений Министерства путей сообщений, совладетель и распорядитель товарищества на вере \"Граф М.Апраксин и К\" (производство строительных материалов в Туркестане). Член правления Общества Волго-Бугульмннской железной дороги, вице-председатель правления Русского Восточно-Азиатского пароходного общества

Аренс И.А. потомственный почетный гражданин, статский советник. Член совета Московского Купеческого банка, член правления Общества химической фабрики \"Шеринг\" (Москва), директор-распорядитель торгово-промышленного товарищества \"Понтин, Аренс и К\" в Москве,

Арманд А.Е. – потомственный почетный гражданин. Кандидат в члены правления Товарищества фабрики шерстяных изделий \"Евгений Арманд с Сыновьями\", член правления Общества электромеханических сооружений \"Дюфлон, Константинович и К\".

Арманд Е.Е. – потомственный почетный гражданин, мануфактур-советник. Председатель правления Товарищества фабрики шерстяных изделий \"Евгений Арманд с Сыновьями\", председатель правления Общества электромеханических сооружений \"Дюфлон, Константинович и К\"

Арнд А.К. – инженер. Член правления Русского общества электрических районных станций, Общества Электрического освещения 1886 года.