– Твоя сестра не станет тебя арестовывать.
Во взгляде верзилы промелькнуло недоверие, смешанное с испугом, и Конан подумал, что не ошибся, упомянув о старой колдунье. Он давно уже подметил, что жители города, вплоть до стражи и жрецов, предпочитали даже не упоминать вслух имени ведьмы. К радости растерявшегося стража, из ворот показался жрец, который смиренно произнес:
– Ты не знаешь Бет.
— Убери свой меч, Морог. Пусть идет. Затх не делает различий между своими детьми!— Верзила облегченно вздохнул и с показным неудовольствием уступил дорогу.— Ты, Морог, лучше проследи, чтобы убогого не затоптали. Пусть наш брат по вере полюбуется на церемонию — сейчас должны казнить осквернителей!
– Мейс…
— Тех, что вчера...— начал было говорить стражник, но жрец перебил его.
– Все, Рой, замяли!
— Да, сын мой,— в голосе его слышалось прежнее смирение, но в глазах мелькнул злой огонек,— тех, что вчера осмелились бросить вызов власти повелительницы нашей, могущественной Рогазы! Быть может, гость наш сподобится ее милости, и она поставит его на ноги. У тебя есть ноги, несчастный, или ты лишился их? — Он склонил голову и обратился к киммерийцу.
– Ладно. – Он рассеянно поиграл со стаканом. – Я тут размышлял насчет Эйба Альтмана…
— Ешчь, гошподин! Тольхо не хожат мои ноженьхи! — в смертельной тоске прошамкал Конан и опустил накрытую капюшоном голову на сцепленные руки, и могучие плечи его затряслись, словно от рыданий.
– А что с ним? – рассеянно спросила Мейс. – Хочешь заново обсудить с ним мой контракт?
— Укрепись духом, сын мой,— жрец сложил ладони в молитвенном жесте,— и надейся.— Он опустил глаза на сидевшего у его ног калеку и только теперь заметил рукоять секиры, торчавшую едва ли не над головой киммерийца.— Что это у тебя под одеждой, сын мой?
– Я думал, что невозможно получить грант, который позволит платить ассистенту шестизначную сумму.
— Ах, швятой отеш, это шобахи! — с горечью вздохнул северянин.
Теперь Мейс заинтересовалась.
— Что собаки? — не понял жрец.
– Я тоже об этом думала. Есть идеи?
— Прохлятые жубаштые твари,— объяснил Конан,— они так дошашдают нешашному халехе!
– Скорее всего, сам он не получает зарплату, а отдает все деньги тебе. Ну ему-то деньги не особо нужны.
— Откуда ж у тебя такая красивая палка, нищий?— Неясные пока подозрения шевельнулись в голове жреца,— Резная, с серебряной насечкой... С плетеной кожаной петлей на конце...
– Так это очень мило с его стороны, – заметила Мейс.
— Шмотритель Хеврон на пути шуда приютил меня в Шадижаре,— поспешил развеять его сомнения киммериец.— Он подарил мне эту палху. Там ше я ухрепилша в желании жахоншить поломнишество шуда и полушил от него эту одежду.
– Он говорил так, будто если б не ты, его не было бы.
— Так ты знаком с достойнейшим Хевроном?— искренне удивился жрец, и мысли его тут же перекинулись на другое.
– Он преувеличивает.
— Да,— скромно ответил он,— ешли можно нажвать жнахомштвом двухдневный отдых в храме.
– Почему мне кажется, что ты вешаешь мне лапшу на уши?
Мейс пожала плечами.
Объяснения калеки выглядели вполне правдоподобно, и это окончательно успокоило жреца. Верзила же стражник, стоя рядом и слушая их разговор, уже давно переминался с ноги на ногу. Ему не терпелось, распихивая толпу, пробить себе, а заодно и калеке, дорогу к пирамиде, чтобы оказаться поскорее в первых рядах и не пропустить зрелища. Поэтому, как только жрец махнул рукой, он принялся бесцеремонно расталкивать стоявших впереди людей.
– Если хочется, пусть кажется.
— Пропустите убогого! — громко возвещал он.— Дайте пройти паломнику!
– Я слышал обрывки новостей насчет найденного тела прокурора.
Сперва киммериец подивился про себя той безропотности и безразличию, с которым люди сносили бесцеремонные тычки верзилы-стражника, равно как и той легкости, с какой он прокладывал себе путь, но почти сразу припомнил разговор с Мэгилом и тут же уверился в его правоте. Шестой день из несчастных тянули силы, и, похоже, теперь их хватало лишь на то, чтобы тупо наблюдать за происходящим.
– Джейми Мелдона. Ты был с ним знаком?
Тем не менее, шум, производимый стражником, был услышан, и церемонию, которой Конан не видел, приостановили. Рогаза повернулась и недовольно уставилась на появившегося из-за спин горожан стражника.
– Нет. А ты?
— В чем дело, Морог? — грозно спросила она.— Почему осмелился ты прервать священное действо?
Перри покачала головой.
— Прошу прощения, повелительница,— потупился он,— но отец Тронг решил испросить для этого нищего калеки твоей милости.
– Похоже, у твоей сестры сейчас все руки заняты. Это резонансное дело.
Пока они разговаривали, Конан огляделся по сторонам. Это было обширное пространство, пожалуй, не меньше центральной площади Сура-Зуда. На возвышении перед входом в цитадель легко уместились все полторы сотни пленных воинов-зуагиров и наемников Тефилуса, среди которых киммериец сразу увидел Шома с Нуком. Лица их были мрачны, но глядели почти все с вызовом, и Конан невольно почувствовал уважение к этим людям, которые и на пороге смерти не желали поступиться своей гордостью.
– Она им не занимается.
Руки их оставались свободными, но на левой ноге каждого красовался стальной браслет с кольцом, сквозь которое продета была общая цепь. Оба конца цепи крепились к кольцам, вделанным в каменные жезлы толщиной в ногу Конана и высотой локтей в десять. Таких жезлов на возвышении киммериец насчитал десять штук, и расставлены они были по самой его границе.
– Почему? Его обнаружили на территории округа Колумбия.
– По-видимому, это расследование выше местного уровня.
— Почему ты решил, Тронг, что я удостою его такой чести,— проскрипела тем временем старая образина, и многочисленные зубы и черепки на ожерелье, болтавшемся на морщинистой шее колдуньи, мелодично зазвенели,— ее заслуживает далеко не каждый!— Она подняла вверх длинный кривой палец с отвратительно закрученным спиралью ногтем.
Мейс уставилась в пространство, обдумывая слова Моны. Потом посмотрела на Роя.
— Полмира прошел он ради этой чести, прибыв из далекого Асгарда,— ответил жрец,— и уважаемый Хеврон направил его сюда, посчитав, что проделать такой путь — подвиг для безногого. Я подумал,— продолжал Тронг,— что если домой он вернется на своих двоих, рассказывая по пути о силе и могуществе Затха, то это принесет нам немалую пользу.— Он склонил голову перед своей безобразной владычицей.— Я готов понести любое наказание, повелительница, если ты сочтешь мой поступок неверным,— смиренно закончил он.
– У тебя нашлось время поразнюхивать в своей фирме?
Гордым взглядом обвела она притихшую толпу, и в этот миг в ее страшном облике было столько величия, что Конан поверил в рассказанную ему когда-то Сурией сказку о возлюбленной Сета, самой прекрасной из земных женщин, и это подсказало ему мысль, быть может, и не слишком удачную, но понравившуюся ему безмерно.
– Да.
— Успокойся, сын мой! — Она простерла руку над жрецом.— Ты поступил правильно.— Она вновь устремила свой пронзительный взгляд на Конана.— Правду ли сказал о тебе Тронг?
– И?..
Нарочито медленно Конан поднял на нее взгляд, так, однако, чтобы лица его по-прежнему не было видно, и отпрянул назад, словно пораженный увиденным.
– Кабинет Акермана чист. Я даже не уверен, что мужик вообще там чем-то занимается.
— Иштинно тах,— язык его невольно заплетался от вполне понятного волнения,— храшавиша! — прошамкал он восторженно.
– И сколько он получает за ничегонеделание?
Лицо ее исказилось бешеной злобой, сделавшись еще страшнее, так, что она стала похожа на старую обезьяну, сморщенную и облезлую, жить которой осталось два вздоха.
– Семизначно, без вариантов.
— Если ты пришел, чтобы посмеяться надо мной,— с неожиданной яростью прошипела она,— то знай: я привыкла смеяться в одиночестве, после всех остальных, и привычек своих менять не намерена!
– Ненавижу юристов.
— Што ты, поштенная! — в испуге вскричал нищий и отчаянно замахал руками.— Я не пошмел бы шмеятьша над той, от хого жду помощи. Но взхлянув на тебя, я увидел вдруг твой иштинный облих.— Он молитвенно сложил перед собой руки.— Тот, што ты носила хохда-то и што еще вернетша х тебе!
– Но он шаман, заклинатель дождя. Самый крутой в фирме. Приносит серьезные контракты практически по расписанию. Рабочим пчелкам вроде меня платят прилично, но основное золото получают шаманы.
На этот раз уже она отпрянула от него, как от зачумленного, гадая, кто он — блаженный, в приступе внезапного прозрения увидевший ее почти забытую, затаенную мечту, или неведомый враг, пришедший, чтобы посмеяться над ней.
– Молодец… Что еще?
— Ну, так скажи, убогий,— воскликнула она,— что ты видишь, и коли не солгал, я щедро награжу тебя во славу Затха! Но берегись,— прошипела она,— если решил посмеяться надо мной!— Она вперила в нищего пронзительный взгляд.— Посмотри же на меня!
Рой кратко описал все, что смог выяснить, включая свою инспекционную прогулку по четвертому этажу, разговор с прорабом и последующую встречу с дневным разнорабочим здания.
Конан понял вдруг, что попался. Мысль, только что казавшаяся необыкновенно удачной, завела его в ловушку, из которой он не видел иного выхода, кроме драки. Он медленно, едва ли не против воли, поднял голову, и взгляд его встретился с взглядом старухи, хотя та по-прежнему не могла видеть его лица.
Мейс вскочила на ноги.
— Что же ты замолчал, провидец?— проскрипела колдунья.— Что ты видишь?
– Какого черта ты не сказал мне об этом раньше?
— Молши!— Нищий взмахнул руками.— Ты мне мешаешь!
– Раньше чего? Я говорил с этим парнем сегодня днем.
Она умолкла впервые, быть может, за долгие годы, если не века, удивившись чему-то.
– Днем с разнорабочим. Ты сказал, что говорил с прорабом намного раньше.
— Я вижу мрах!— среди гробовой тишины возвестил киммериец и опять замолчал.
– Ладно, и что?
Мейс бросила на стол деньги.
– Куда ты собралась?
– Мы собираемся в твой офис. Прямо сейчас.
Рой встал и схватил свою ветровку.
– В мой офис? Зачем?
– Не в твой офис, а в офисное здание. Надеюсь, там ты узнаешь зачем.
– Ты поедешь за мной на мотоцикле?
– Нет, мне нужно спрятаться в твоей машине.
– Что? Почему?
– Потому что я, похоже, под наблюдением.
Глава 37
Они поднялись из гаража на лифте.
– А что именно мы здесь ищем? – спросил Рой, идя за Мейс через вестибюль к лифтам.
– Дело, над которым я работала пять лет назад.
«Господи, только бы все сложилось… Поймать мерзавца. Вернуться в полицию. К черту Мону. Они не смогут тронуть Бет. Я все сделаю сама».
– Что?
– Рой, умолкни. Не люблю вопросы, когда я на охоте. – Она засунула руку в карман куртки.
– У тебя с собой пистолет?
– Нет, но девушке позволено защищать себя, верно?
Они зашли в лифт. Рой потянулся нажать на кнопку этажа «Шиллинг и Мердок», но Мейс поймала его за руку.
– Я сказала, офисное здание. В твой офис можем заглянуть попозже.
– А зачем туда заглядывать?
– Рой, ты очень забавный парень.
Мейс нажала на кнопку третьего этажа. Через пару секунд перед ними открылось полутемное пространство.
– А теперь что? – растерянно спросил Кингман. – Нажнем на все кнопки, а потом выбежим из здания с диким хохотом?
– Как выйти к пожарной лестнице?
Он провел ее по коридору мимо темных кабинетов и указал на дверь почти в самом конце. Мейс нажала на ручку и открыла дверь, Рой держался сзади. Потом Перри указала на дверь в стене рядом с пожарным выходом и открыла ее. За дверью оказалась кладовка.
Тьма не была однородной. Она словно наплывала волнами, колеблясь полупрозрачным дымком на легком ветру и все-таки оставаясь первозданной чернотой вечной ночи. Накатываясь и отступая, волны тьмы словно омывали Нечто, уже появившееся в самом центре непроглядного пятна.
– Их здесь много?
— Я вижу шилуэт прехрашной женщины, но еще не ражлишаю шерт ее,— возвестил киммериец хриплым голосом, словно пребывал в невероятном напряжении.
– Еще одна на первом этаже.
Ничего на этот раз не ответила Рогаза, лишь невольно подалась вперед, и уродливые руки ее сжали узловатыми пальцами страшный посох, невольно выдав волнение ведьмы.
– Да уж, это место отлично охраняется, – сказала Мейс. – Ты укрепляешь входные двери, нанимаешь охранника, пусть и паршивого, потом вешаешь контроль доступа на офисные лифты и офисное пространство и при этом никак не перекрываешь гаражный лифт? А потом оставляешь превосходное укрытие для любых скользких типов прямо в здании?
И тогда Конан увидел ее...
– Первоначальный застройщик объявил о банкротстве, а люди, которые завершали строительство, старались сделать все подешевле, так что на охрану гаражных лифтов просто плюнули. Никто не хотел платить за переоснащение.
Ее нагое тело было, пожалуй, даже неестественно прекрасно. Как ни странно, она не обладала умопомрачительными формами Мелии, но она была тем образцом красоты, что раз в тысячелетие создают боги, словно говоря: смотри, каким ты должен стать, Человек!
– Ну теперь захотят… Ну хорошо; даже если попал внутрь через гараж, чтобы добраться до пожарной лестницы, нужно пройти мимо стойки охраны. Ты сказал, строительная бригада уходит в пять тридцать, и по выходным они не работают. Нэд приходит в шесть и уходит в шесть. Внешние двери, офисные лифты и твое офисное пространство ставятся на охрану в восемь вечера и снимаются с нее в восемь утра. Это оставляет широченное окно.
Киммериец еще выше поднял голову, так, что стала видна нижняя часть его лица.
– Окно для чего?
— Ты можешь хажнить меня, но мне не выражить шловами, хах ты прехрашна!— прошамкал он восторженно.
– Ой, ну ладно… Что, слишком часто бился головой о баскетбольное кольцо?
— Да будет так!— воскликнула Рогаза и зашлась в приступе безумного хохота.— Я вижу в том знамение Затха!— Насмеявшись, колдунья вперила пронзительный взгляд в застывшую фигурку калеки.— Скажи мне, человек,— обратилась она вновь к Конану,— как давно ты лишился ног?
Они поднялись по лестнице, и следующей Мейс открыла дверь на четвертый этаж. За дверью стояла практически беспросветная тьма. Перри скользнула вперед и присела за грудой каких-то строительных материалов. Рой опустился на колени рядом с ней.
— Мои ноги и шейшаш при мне,— тяжко вздохнул киммериец, вкладывая в голос всю неизбывную тоску, на какую только был способен,— но не шлушают они меня!
– А что мы ищем? – прошептал он.
— Молчи!— властно воскликнула она, вытянув к нему руку, и закрыла глаза.
– Узнаю, когда увижу.
— Да, я вижу...— медленно начала колдунья и вдруг вздрогнула.— Но ведь ты здоров! Я вижу, что ноги твои затекли, но это и неудивительно, однако ходить ты будешь! Поднимите его.— Ведьма махнула рукой своим воинам, и двое из них тут же бросились выполнять приказ своей владычицы.
Они крались в глубь помещения, Мейс – первой. Рой заметил, что она двигается, как кошка, экономно и бесшумно. Он изо всех сил старался подражать ей, но чувствовал, как вспотели руки, а в ушах стучит кровь.
Они подхватили киммерийца под мышки и подняли. Он так и повис у них на руках.
Спустя минуту Мейс остановилась и указала рукой. Рой увидел в дальнем углу, не просматривавшемся из окон, размытое пятно света.
— Срежьте же с него этот мешок, олухи! — приказала она.
Мейс засунула руку в карман и достала какой-то предмет. Кингман не смог разглядеть его в темноте.
Еще двое подбежали к ним и быстрыми и точными движениями кинжалов срезали с ног киммерийца кожаную оболочку. Ноги его тотчас повисли безвольными плетьми, и, если бы его сейчас отпустили, он бы мешком повалился на землю. Конан почувствовал, как мириады острейших игл впились в ноги, кровь побежала по жилам, накатываясь горячими волнами. Он понял, что скоро сможет стоять, и старался понемногу распрямлять ноги, но так, чтобы движения эти были неявными, а потому естественными.
– А теперь что? – пробормотал он.
Он намертво вцепился в шеи воинов, поддерживавших его. Толпа благоговейно замерла, ожидая, чем закончится чудесное выздоровление. Хотя люди обессилели и отупели за последние дни, но сегодняшнее необыкновенное событие, когда им предстояло стать свидетелями настоящего чуда, на время вернуло их к нормальному состоянию.
– Ты остаешься здесь. Если кто-нибудь, кроме меня, пробежит мимо, поставь ему подножку, а потом бей по голове чем-нибудь тяжелым.
— Чего бы ты хотел,— вдруг проскрипела Рогаза, обращаясь к киммерийцу,— когда способность ходить вернется к тебе? Проси!
– По голове?.. Это же преступление. А если у него пистолет?
– Ладно, трусишка, тогда пусть он тебя убьет, а потом твои наследники подадут против мерзавца гражданский иск в связи с насильственной смертью. Оставляю на твой выбор.
Конан обвел взглядом благоговейно взиравшую на него толпу. Совсем рядом, в десятке шагов перед ним, заканчивался строй пленников, которым, быть может, всего через несколько мгновений предстояло расстаться с жизнями во славу Затха. Он поднял голову и перевел взгляд на пирамиду. Вот на шестой по счету площадке пирамиды, открывшейся сегодня, в немом отчаянии застыла «Мелия», а на ступень ниже... Милла! Конан обмер — этого он никак не ожидал. Замок, горожане, стража, жрецы... Чего он мог попросить? Только одного — свободы для двух молодых женщин и полутора сотен мужчин, наперед, правда, зная, что просьба его совершенно бессмысленна.
Мейс двинулась дальше, а Рой укрылся за большим инструментальным ящиком на колесиках. Затем огляделся по сторонам и подобрал какую-то деревяшку. Крепко сжимая ее в руке, он тихо молился, чтобы мимо него никто не побежал.
— Ошвободи пленных, храшавитша! — все-таки прошамкал он.
«И я не трусишка».
— Что?! — прошипела колдунья.
Прошло две минуты. Потом тишина закончилась.
На миг Рогаза даже опешила, не говоря уж о заволновавшейся в ожидании чего-то страшного толпе и выстроившейся на возвышении жреческой братии, которая изумленно таращилась на убогого нищего, осмелившегося просить, нет, требовать у их владычицы помиловать осквернителей!
Он услышал вопль, потом звук вроде долгого шипения. Крик и глухой удар заставили Роя подскочить и броситься вперед. Он запнулся о груду потолочных панелей, грохнулся, приземлился на спину, проехал пару шагов по гладкому бетону и остановился рядом с парой босоножек на высоком каблуке.
— Да кто ты такой?! — пронзительно завизжала она.
Застонав и потирая голову, Кингман посмотрел вверх. В глаза ударил свет, и Рой заслонился от него рукой.
Внезапно калека опустился на ноги, ухватил покрепче стражников, на загривки которых только что опирался, и, двинув их друг о друга лбами, толкнул вперед, так что незадачливые вояки полетели в пыль, да так и остались лежать без движения. Нищий же одним быстрым движением сбросил с себя жреческое одеяние и вдруг предстал перед толпой полуголым красавцем-варваром с огромной секирой в руках.
— Ко-она-ан! — истошно закричала Милла и, упав на колени, залилась слезами.
– Рой, какого хрена ты там делаешь? – спросила Мейс, которая держала поднятый с пола фонарь в сетчатом кожухе.
Те двое, что освобождали киммерийца из мешка, бросились на него, на бегу выхватывая короткие, широкие мечи, но секира, крутанувшись над головой варвара, пропела короткую боевую песнь, и два обезглавленных трупа повалились к его ногам. Стража рванулась вперед, но Рогаза жестом остановила их.
– Бежал тебя спасать, – смущенно признался он.
— А ты мне нравишься, варвар,— проскрипела ведьма, подойдя на пару шагов ближе, чтобы лучше рассмотреть его.— Не побоялся прийти сюда... Один...— Она окинула его одобрительным взглядом.— Оставайся со мной, и ты достигнешь высот, которые тебе и не снились!
– Надо же, как мило… Нам крупно повезло, что меня не нужно спасать, иначе мы оба были бы покойниками.
— Нет!— Киммериец выплюнул опостылившие тряпки и медленно покачал головой.
Она помогла ему подняться.
— Почему?— спросила она, еще надеясь переубедить его.
– Я услышал крик и удар. Что случилось?
— Просто нет!— ответил северянин, пожимая плечами.
Мейс повела фонарем в сторону. Рой проследил взглядом за освещенной полосой. На бетоне лежал Капитан, его массивное тело еще подрагивало.
— И все же?— продолжала настаивать она.
– Какого черта ты с ним сделала?
— Потому что почитаю лишь Крома,— с достоинством ответил варвар.
– Шоковый кастет.
Она молчала, молчал и Конан. Наконец старая ведьма подняла голову и с грустью посмотрела на него.
– Что?
— И что ты намерен делать теперь, когда понял, что попал в ловушку, из которой нет выхода?— вкрадчиво спросила она.
Перри показала ему латунный кастет с черным покрытием.
— Я хочу предложить тебе кое-что,— пожав плечами, ответил киммериец.
– Почти миллион вольт. С ним все будет нормально. Но пока его зовут Дергунчик.
Колдунья изумилась так, что на миг стала похожа на обычную старую женщину — безмерно старую и смертельно уставшую.
Рой указал на кастеты:
— И что же это?— грустно спросила она, словно наперед знала, о чем пойдет речь.
– А разве это легальная штука?
— Ты можешь,— начал говорить Конан,— руководствуясь милосердием Затха, освободить пленных по доброй воле, и тогда я просто уйду, а люди будут славить твою доброту.
Мейс состроила невинное лицо:
— Щедрое предложение,— издевательски произнесла она,— а если я не соглашусь?
– Ну мне кажется, что да. Но на случай, если я ошибаюсь, не упоминай о них при посторонних.
— Тогда я освобожу их силой,— ровным голосом ответил он,— и твоя власть сильно пошатнется.
– Ты же знаешь, что я юрист, следовательно, представитель судебной власти.
Он оглядел строй пленников и увидел устремленные на него глаза, в которых смертельная тоска сменилась вдруг робкой надеждой. Они знали, как могуч киммериец, но он был один, а стражников многие десятки... И оставалась еще цепь толщиной в руку — что делать с ней?
– Есть такая штука – конфиденциальность между клиентом и адвокатом.
— Ха-ха-ха!— расхохоталась колдунья, и ее смех охотно подхватили многочисленные жрецы и даже воины, хотя никто из них уже не рвался в бой.— Не слишком ли сильно сказано?!
– Я не твой адвокат.
— Что сказано, то сказано,— пожал могучими плечами молодой варвар,— а я не привык отказываться от своих слов.
Мейс вытащила из кармана доллар, сунула ему в руку и ткнула его в бок локтем.
– Теперь мой.
— Прекрасно звучит, красавчик! — Колдунья снова расхохоталась и, вторя ей, толпа разразилась могучим хохотом, который, наверное, был слышен даже внизу, на самом дне исполинского каменного колодца.— Но сказать — это лишь полдела,— отсмеявшись, продолжила ведьма,— а выполнить обещанное бывает слишком трудно.— Она вперилась в лицо киммерийца пронзительным взглядом.— И как же ты намерен действовать, мой храбрый воин?
– А зачем ты разрядила шокер в Капитана?
— Сперва ответь на мой вопрос,— сказал он, дождавшись, когда смех утихнет.
– Капитан – это Дергунчик? Ты его знаешь?
— Мне жаль, варвар, но ты умрешь,— произнесла она так тихо, что никто, кроме стоявших рядом, не услышал ее.
– Ага. Бывший ветеран, теперь бездомный.
И киммерийцу показалось, что в словах ее прозвучало искреннее сожаление.
Она посветила на лохмотья Капитана и его грязное лицо.
— Значит, нет?— Конан досадливо поморщился.— Так смотри!
– Я ударила его, потому что он – здоровенный мужик, а я – беззащитная девушка.
– Ты не беззащитная, и я даже не уверен, что девушка. – Рой огляделся. – Так это Капитан воровал у них еду и инструменты…
Варвар поднял свою чудовищную секиру. Двойной серп ее, слепя окружающих бликами, начал описывать круги над головой черноволосого гиганта. Всесокрушающее лезвие все ускоряло свой полет, и боевая песнь клинка постепенно становилась звонче, угрожая и предостерегая. Каждые два-три удара учащенно бившегося сердца Конан резко разворачивался, и тогда тем, кто стоял позади него и уже примеривался, как бы половчее нанести удар в спину, приходилось отскакивать, досадливо шипя. Зачарованные необычным зрелищем, воины не замечали незаметных передвижений киммерийца. Не замечали до тех пор, пока он не оказался в пяти шагах от цепочки скованных пленников.
– Возможно, это не всё, Рой. Возможно, тут кое-что серьезнее.
Не понимала этого и древняя колдунья, молча следившая за молодым варваром, посмевшим противопоставить ее воле свою. Однако, когда Конан приблизился, Рогаза, еще не понимая, чего опасается, нутром почуяла исходящую от него угрозу.
– Например?
— Убить его!— завизжала она, тыча в Конана узловатым пальцем.— Немедленно!
– Как насчет убийства юрисконсульта?
– Капитан? Нет, это ерунда. Он не стал бы.
Точно стая изголодавшихся волков, стража бросилась на него одновременно со всех сторон, но было уже поздно.
– Откуда ты его знаешь?
— Йе-хей!— пронесся над забурлившей толпой боевой клич, перекрывая все прочие звуки.
– Тут вроде как его территория. Я даю ему всякие штуки. Деньги. Еду.
Секира в руках варвара грозно взвыла, точно жаждущий крови дикий зверь. Мгновенно удесятерив скорость полета, и в который уже раз заставив испуганно отпрянуть храмовых стражников, сверкающей на солнце молнией она обрушилась на каменный жезл. Удар пришелся по цепи, и в следующий миг клинок вновь взлетел в высоту, продолжая набирать обороты. Каменные брызги разлетелись во все стороны, вонзаясь в тела людей, нанося стоящим рядом неглубокие, но болезненные раны. Столб развалился надвое и с грохотом рухнул на гранитные плиты. Железный стержень с закрепленным в нем кольцом, не удерживаемый более ничем, вывалился из своего ложа и, коротко звякнув, упал.
– И обувь. – Мейс посветила на ноги Капитана. – Помню, видела эту пару в твоей машине.
— Вперед! К мосту!— взревел киммериец.
– Бедняга надевал на ноги картонки.
И только тут до смертников дошло, что им даровали шанс выжить. Они бросились вперед, один за другим соскальзывая с цепи, и Рогаза с ужасом поняла, что не может их остановить. Проклятый варвар не шутил! Теперь их можно только убить — второй раз в плен они не сдадутся!
– Так ты знаешь его только с улиц?
Рой замешкался.
— Что стоите, паучий корм?!— заверещала она, и глаза колдуньи вспыхнули такой ненавистью, словно вся нечисть мрачного царства Нергала решила в этот миг взглянуть на мир сквозь ее глазницы.— Убейте варвара!— визжала ведьма.— Убейте пленников, или, клянусь Затхом, займете их место!
– Ну не совсем.
Толпа стражников, до сих пор сдерживаемая страхом перед грозным киммерийцем, нахлынула, словно океанская волна. Воины предпочли гибель от секиры варвара медленной и мучительной смерти, которой одаривала Рогаза провинившихся перед ней.
– Откуда еще?
— Нет, Конан! Уходи! Они убьют тебя!— услышал он истошный, исполненный отчаяния вопль Миллы.
– А это важно?
И тогда киммериец, который начал было пробиваться к пирамиде, понял, что девушку сейчас ему не спасти.
– Тут все важно.
— К мосту! — вновь взревел он.
– Однажды я защищал его.
– Какое обвинение?
Толпа только что спасенных пленников ринулась вперед, сметая все на своем пути. Они были безоружны, эти полторы сотни разъяренных мужчин, но представляли собой грозную силу. Глаза их горели яростным огнем, и каждый понимал, что для воина смерть в бою неизмеримо почетней позорного расставания с жизнью у пыточного столба. Поэтому они без раздумий бросились на стражу. Многие при этом погибли, но многим удалось уйти.
– Угроза нападения. Но это было три года назад.
Конан оглянуться не успел, как остался один.
– Ну да, и с тех пор его дела явно шли в гору.
— Мост! Мост поднимайте!— стоя на возвышении, визжала омерзительная старуха, и на какой-то миг киммерийцу нестерпимо захотелось добраться до нее.— Живьем! — продолжала командовать она.— Живьем взять варвара! Несите сети, олухи! Не дайте ему уйти!— словно почувствовав близость желанной победы, заверещала ведьма, тыча в северянина кривым пальцем.
– Я уверен, он залез сюда только ради еды и чтобы не ночевать на улице. Ночью снаружи опасно.
— Уходи, Конан! Уходи!— рыдала Милла, но голос ее не был слышен за шумом боя.
– Похоже, внутри тоже.
В тот же миг вздрогнуло чрево горы, словно те темные силы, что скрывались внутри, вздохнув, пробудились от сна, намереваясь прийти на помощь своей повелительнице. Угрожающе лязгнули цепи, и киммериец понял, что пришло время выбора: жить ему или умереть.
– Он не мог убить Диану.
– Конечно, мог.
— Кром!— взревел он, и крик его, отразившись от каменных стен, грозным эхом прокатился по отвесным склонам, поколебал покрытые снегом вершины гор, заставив содрогнуться, казалось, само основание мира.
– Как?
Стражники наступали со всех сторон, но верная секира, с восторгом поющая боевую песню, с наслаждением вгрызалась в плоть, требуя новой и новой крови.
— Скорее, Конан! Прыгай!— перекрывая шум боя, донесся до его ушей голос Зула.
– В пятницу банда гвоздя и молотка уходит, и он пробирается внутрь через гараж. У передней двери мужик вроде него привлечет слишком много внимания. Либо старина Нэд в подсобке, готовит очередной молочный коктейль, либо он дожидается, пока Нэд тоже уйдет. Затем пересекает вестибюль и поднимается по лестнице. Потом прячется в так кстати подвернувшейся кладовке, пока твой приятель-разнорабочий не сделает свои дела и не уйдет. Дальше, когда все затихает, поднимается на четвертый этаж, куда можно зайти с пожарной лестницы, и устраивается на ночь. В понедельник он либо вскакивает, когда слышит ранним утром звук работающего лифта, либо уже встал, поскольку знает, что должен убраться отсюда до того, как люди начнут приходить на работу. Он нажимает кнопку, чтобы лифт остановился на этом этаже. Двери открываются. Толливер не может его разглядеть, но он видит одинокую женщину в железной коробке, легкую добычу. Хватает ее – и дело сделано.
Киммериец мельком взглянул на мост. Крылья его медленно, но неотвратимо поднимались все выше, и разрыв между ними, под которым лежала бездонная, как казалось сверху, пропасть, становился все шире.
– Но если он знал, что Нэд приходит в шесть, почему не ушел из здания раньше?
Северянин оглянулся в последний раз, увидел стрелков с арбалетами в руках, торопливо выбиравших удобную позицию для стрельбы, и понял, что времени на выбор у него не осталось. Впрочем, выбор и так был сделан.
– Ты думаешь, мимо Нэда трудно проскользнуть?
Старая колдунья металась на возвышении, изрыгая проклятия, но звук ее голоса почти не долетал сюда.
– Либо у него нет часов.
Гигантскими шагами Конан начал стремительный разбег и теперь от того, сохранил ли он достаточно сил для прыжка, зависело все. Он ускорял бег, взлетая вверх, по продолжавшему неумолимо подниматься крылу моста. Вот он уже посреди него... Вот преодолел половину оставшейся части...
Мейс присела и, задрав левый рукав Капитана, нашла часы. Посветила на них.
– Идут, и время правильное.
И в это время первая стрела высекла искры у его ног и ушла в высокое синее небо. Киммериец стиснул зубы и яростно зарычал от собственного бессилия, но продолжал бежать. Неожиданный порыв ветра рванул его густую шевелюру, охладив разгоряченное лицо, а заодно отклонив и стрелы, одна из которых высекла искры у него над головой...
– Ты упоминала какое-то свое старое расследование?
— Брось ее, Конан,— закричал Зул,— или отправишься к Нергалу!
– Тот же МО. Преступник прятался в зданиях, в которых велись строительные работы. Он нажимал кнопку лифта, когда слышал поздним вечером, как приезжает или уезжает машина. Если дверь открывается и в кабине цыпочка, он хватает ее.
Но киммериец и не подумал следовать совету друга. Наоборот. Он обеими руками ухватился за рукоять секиры и поднял верно послужившее ему оружие высоко над головой, словно знамя, расставшись с которым, навек покрыл бы себя неслыханным, несмываемым позором.
– Поймала его?
— Он сошел с ума...— побелевшими губами прошептал Зул.
– Даже лучше. Я вышла приманкой. Он попытался схватить меня, и я отстрелила ему самую интимную область. Парень зарезал трех женщин, так что я с большим удовольствием навсегда вывела его из строя.
Конан необыкновенно удачно рассчитал разбег, а может быть, ему просто повезло, но он умудрился оттолкнуться от самой кромки крыла и взмыл над пропастью.
– Ладно, но Капитан…
– Слушай, возможно, Капитан собирался только ограбить ее, но увлекся. У него на куртке два «Пурпурных» и боевая «Бронзовая». Где он служил?
— Не допрыгнет,— мрачно изрек появившийся рядом с Зулом Тарган.
– Откуда ты знаешь, что эта «Бронзовая звезда» за боевые действия?
Конан, вложив в это движение все оставшиеся силы, рубанул секирой, словно перед ним было не пустое пространство, а последний противник, самый грозный и несокрушимый. Лезвие со свистом рассекло воздух, и Конан выпустил рукоять. У Зула от изумления расширились глаза. Ему показалось, что его друг подпрыгнул, вторично оттолкнувшись, правда, на этот раз от воздуха!
– У него медаль с символом «За храбрость». – Мейс указала на маленькую «V» на груди Капитана над медалью. – Это дают только за героизм в бою.
И все-таки он ясно видел, что до кромки еще слишком далеко...
– Ладно, я это знаю, потому что брат служит в морской пехоте, но ты-то откуда?
* * *